Школа была похожа на огромный кубик Рубика, который уронили с неба. И поэтому он рассыпался на разноцветные секции: тут красная, тут в два этажа бе­лая и синяя, тут оранжевый кубик вонзился в землю под углом в тридцать градусов, а тут — сразу три жел­тые секции в ряд. Некоторые секции объединялись в сложные геометрические фигуры, другие валялись по отдельности. Все это было разбросано в высокой зе­леной траве и напоминало скорее гигантскую художе­ственную инсталляцию, но никак не корпуса школы.

По непонятной причине у Маруси снова разболел­ся правый глаз. Сначала он начал слезиться, потом чесаться, потом расчесался до того, что, казалось, он вот-вот вывалится или лопнет. Маруся даже прикры­ла его рукой — чтобы, если все-таки вывалится, не потерялся в траве. Нос медленно плелся по тропинке и смотрел себе под ноги. Маруся шла за ним и стара­лась уже никуда не смотреть. Дойдя до красной сек­ции, Нос обернулся.

— Что там у тебя?

— Не знаю...

— Болит?

— Еще с утра...

— Дай посмотреть.

Маруся замотала головой.

— Я просто посмотрю, вдруг что попало.

— Ничего не попало.

— Да перестань...

Маруся вздохнула, убрала руку и зажмурилась.

— Открой.

— Не-е-е...

— Я не увижу, что случилось, пока ты его не откроешь.

Маруся снова заслонилась руками, потом отверну­лась от солнца и осторожно приоткрыла глаз. Из него текли слезы, поэтому смотреть было больно и непри­ятно. Нос подошел поближе и наклонился.

— Такое ощущение...

— Что?

— Что он стал другим.

— Каким другим?

Марусе захотелось сесть на траву, заплакать, захны­кать и закапризничать. Все девочки делают так, когда болеют.

— Каким-то... таким, — задумчиво сказал Нос.

— Красным? — спросила Маруся.

— Зеленым.

— Да ну тебя.

— Правда!

Маруся оттолкнула Носа и отошла в сторону.

— У тебя глаза разного цвета.

— Не смешно.

— Я и не шучу.

Придурок...

— Смотри!

Нос вытащил из кармана телефон, включил и под­нес к Марусиному лицу.

Маруся подняла глаза на экран. Микроскопическая веб-камера передавала изображение, словно зеркало.

— Ч-ч-че-е-ерт...

Один голубой, второй зеленый. Какое-то воспале­ние? Болезнь? Оптический эффект? Неисправная ка­мера? Испорченный экран?

Маруся проморгалась и посмотрела еще раз. Взя­ла телефон в руки и поднесла поближе. Нет. Никакой ошибки. Голубой и зеленый.

И как такое может быть? Радиация?

— Ты хоть понимаешь, что это значит... — внезапно перешел на шепот Нос, словно говорил о чем-то тай­ном.

— Что-то случилось?

В высшей степени странный человек неожидан­но появился из-за кустов и теперь шел им навстречу. И хотя Маруся была абсолютно уверена, что после Ми- трича ее уже вряд ли чем-то можно будет удивить, она удивилась.

— Степан Борисыч!

Бунин? Маруся снова прикрыла глаз рукой, а дру­гим посмотрела на профессора. Загорелый, короткие седые волосы ежиком и черно-белая щетина на щеках. Дальше — хуже. Брюки, заправленные в высокие ры­бацкие сапоги, старая майка с прожженными дыроч­ками и поверх всего этого длинный махровый халат. Впрочем, пора бы уже привыкнуть, что тут все не так, как в нормальном мире.

— Все нормально... В глаз что-то попало. — Маруся вежливо улыбнулась.

— Бывает... А то идемте, промоем. У меня есть капли...

Следом за Буниным из-за кустов появился толстяк

в водонепроницаемом комбинезоне.

— Степан Борисыч! И течет и течет! Всю землю раз­мыло.

— Да что ж такое...

— Только вчера высадили, грядочка к грядочке... Сам лично проследил...

Толстяк схватился обеими руками за сердце, будто боялся, что оно вот-вот разорвется от горя.

— Это в какой?

— Да в пятой. Все в кучу теперь...

— Так отключи.

— Тогда в шестой пересохнет!

— А в шестой у нас что?

— В шестой редис.

— Не пересохнет. Отключай.

Толстяк недовольно замотал головой — судя по все­му, он сомневался в правильности решения профессо­ра, но тем не менее развернулся и поспешил обратно.

— Нет, ну как так, а? Сам лично же проследил, — бубнил он, раздвигая огромными руками кусты и уда­ляясь. — Грядочка к грядочке...

— И вызови кого-нибудь, кто с этим... кто там в этом понимает? — крикнул ему вслед Бунин.

— В чем?

— А-а-а...

Бунин отмахнулся и вытянул из кармана доистори­ческую модель телефона с прорезиненными кнопками. Толстяк остановился и с надеждой посмотрел на про­фессора.

— Петя? Зайди в шестую...

— В пятую!

— В пятую... черт, как ее... теплицу! Трубу прорва­ло. Да черт ее знает... Ну, прикрути там что-нибудь, я не знаю...

Теперь заверещало в другом кармане, и Бунин не глядя вытащил еще одну доисторическую трубку.

— Да! Да я. Да. Там не вода, а сплошной аммиак. И что они пытаются... И что? Так потому и не замер­зает, что аммиак. От какого ядра? Пришли мне почтой, я так не понимаю. Хорошо, да... да. И лампу там почи­ни, мигает — у меня перед глазами все прыгает, — до­бавил он в первую трубку.

— Ну что? — осторожно поинтересовался толстяк.

— Черт-те что. Ты пока ступай, я позже подойду.

Бунин спрятал обе трубки в карманы и посмотрел

на Марусю с Носом.

— А еще у нас коза отелилась... окозлилась... С пяти утра на ногах.

Маруся даже забыла про свой больной глаз.

— Мы, в общем-то, к вам собирались... — начал Но­сов. — Да, кстати... Это Маруся, — опомнился он, от­ходя в сторону и показывая на Марусю обеими рука­ми. — Она новенькая...

— Новенькая? — переспросил Бунин. — В середине лета?

— Мне письмо пришло, — почему-то извиняющим­ся тоном сказала Маруся, как будто в ошибке была ви­новата она сама.

В небе вспыхнуло, как от молнии. Бунин обернулся, потом вытер руки о подол халата и внимательно по­смотрел на Марусю.

— С вашей подписью, — добавил Носов.

Маруся протянула конверт.

Бунин вытащил письмо, развернул лист и пробе­жал глазами сверху вниз.

— Действительно с моей... — удивленно согласил­ся он.

— Но я не такая! — с готовностью выпалила Маруся.

— А какая?

— Я ничего не умею и не знаю.

— Да вы как будто гордитесь этим? — усмехнулся профессор.

— Нет, но... Это ошибка.

Бунин изучил письмо на просвет, будто искал водя­ные знаки или какие-то другие следы.

— Да, я не отправлял его, — наконец проговорил он.

— Ну вот. — Маруся потерла глаз. — Я и пришла спросить...

Бунин сложил письмо вчетверо и сунул в карман.

— Раз вы меня не приглашали, значит, я могу ехать?

— Куда?

Раздался громкий лай. Маруся обернулась и уви­дела двух черных псов, которые неслись прямо на них. Профессор вытянул руку, и собаки принялись прыгать и тыкаться носами в бунинскую ладонь.

Маруся постаралась сосредоточиться на профессо­ре и не отвлекаться.

— Домой. Вы же не приглашали меня.

— Так... Давайте-ка все-таки зайдем внутрь...

Бунин вытер обслюнявленную руку о халат и по­шел к красной секции.

— Домой! — крикнул он.

Опережая друг друга, собаки бросились к дверям.

— Может, я и не присылал, но кто-то же прислал... Да еще с моей личной подписью! — Бунин обернулся и посмотрел на Марусю. — А я как-то не привык к тому, что кто-то пользуется моей рукой без спроса.

Профессор улыбнулся и подмигнул.

Маруся растерянно оглянулась на Носа и пошла следом. Зачем кому-то понадобилось заманивать ее сюда? Кто это подстроил?

Внутри красного сектора все выглядело как-то... старомодно. Светлые стены, дощатый пол, такая же деревянная мебель «под старину» или действительно старая, лампы с абажурами, мягкие кресла с потертой обивкой, огромное количество (штук сто, не меньше) самых разнообразных глобусов, включая глобусы дру­гих планет. Древняя телевизионная панель (или как он там назывался — телевизор?) в виде куба (таких Мару­ся прежде никогда не видела) и настоящие бумажные книги повсюду: на полках, стопками на столе и на полу, на комоде, на табуретках, рассыпанные на диване, сло­женные на подоконнике — и ни одного компьютера!

К потолку были подвешены клетки с птицами. Пти­цы беспрерывно пищали, щелкали, свистели и залива­лись трелями. В одной из клеток сидела самая обыкно­венная курица. Такие же клетки, но уже с грызунами, были встроены в специальную нишу в стене. По полу, как ни в чем не бывало, скакали большие зеленые жабы, а на письменном столе, забитом использован­ной одноразовой посудой, поверх кипы пожелтевших газет громоздился аквариум с осьминогом.

Там и сям стояли пепельницы — очень много, все заполненные окурками. По комнате, сметая все на своем пути, носились две черные собаки, жабы по­спешно переползали в укрытия, посуда падала на пол, птицы кричали, мыши пищали, и только осьминог не­подвижно лежал на дне аквариума — дрых, наверное.

Почему-то Маруся почувствовала себя как дома и даже почти не удивилась. Определенно ей нравился этот творческий беспорядок, настолько все здесь было органично переплетено и логично устроено. Кофей­ные чашки дугой вокруг кресла — это ведь так поня­то. Выпил кофе, поставил чашку на пол и работаешь дальше. Потом выпил вторую чашку и поставил рядом с первой. Все на расстоянии вытянутой руки. Тут же на полу электрочайник и банка с кофе. Эргономично!

Профессор сразу же ушел в другую комнату, оста­вив гостей одних, но минуты через две вернулся с бу­тылкой молока.

— Свежее, — заверил он и протянул бутылку Носу, будто кто-то его об этом просил.

Нос взял бутылку и удивленно посмотрел на нее.

— Выпей пока, мне надо быстро переговорить с дамой.

— Ага...

Профессор открыл дверь, предлагая Носову поки­нуть помещение.

Не приходя в сознание, Нос вышел за порог, и дверь за ним сразу же закрылась.

Бунин выдержал небольшую паузу, будто собирал­ся с мыслями, потом посмотрел на Марусю сосредото­ченно и даже слегка прищурившись, словно пытался разглядеть что-то такое, чего просто так не увидишь. И наконец шагнул вперед. Расстояние между ними сократилось до минимума. В кино в такие моменты

мужчина хватает женщину за плечи и целует, но про­фессор Марусю не поцеловал.

— Рассказывай! — резко произнес он.

— Что?

— Какая у тебя способность.

— Какая способность?

— Способность.

— Способность?

— Ты все будешь переспрашивать?

— Я?

Бунин наклонился, поднял с пола большую зеле­ную жабу и отбросил ее в сторону, будто она мешала ему разговаривать.

— Я заметил твои глаза.

— И что?

Бунин отвернулся и отошел в сторону.

— Ладно. Значит, не хочешь рассказывать... Маруся растерянно улыбнулась.

— Да о чем рассказывать?

Бунин вздохнул, похлопал себя по карманам халата и извлек папиросы.

— Я знаю, что у тебя есть Предмет. У тебя ведь есть Предмет?

— По-моему, вы меня с кем-то путаете.

— Что у тебя с глазом?

— Он болит.

— И меняет цвет.

— Потому что болит.

— А почему он болит?

— Из-за... Даже если он и меняет цвет, это...

— Это означает, что у тебя есть Предмет. А если есть Предмет, значит, есть способность.

— Знаете что?

Бунин щелкнул зажигалкой, прикурил и покачал головой:

— Пока не знаю.

— Я ничего не понимаю из того, что вы говорите.

— Угу...

— Я...

Тупик. Невозможно даже подобрать слова, потому что разговор получается настолько нелепым, что...

— Ну? Продолжай!

Настолько нелепым, что продолжать его стало бес­смысленно. Очень хотелось немедленно признаться, только было непонятно в чем.

Словно услышав Марусину мольбу о спасении, за­звонил древний бунинский телефон. Профессор выта­щил трубку и нажал отбой. Черт!

— Ты вообще что-нибудь слышала про Предметы?

— Какие предметы?

— Хорошо. Зайдем с другой стороны? С тобой про­исходило что-нибудь странное в последнее время?

— Со мной постоянно происходит что-то странное.

— Например?

— Например... Ну-у...

— Предмет. — Бунин взял со стола пуговицу и по­крутил перед глазами у Маруси. — Маленькая вещич­ка из металла. У тебя должна быть какая-то маленькая вещичка из необычного металла.

— Ящерица?

— Ящерица?!

— Кто-то подбросил ее в мою сумку.

— Отлично. И что?

— В смысле?

— Предмет дает способности. Какие способности появились у тебя?

— Э-э-э-э...

— Ты получила письмо из школы, так?

Маруся не успевала за ходом его мыслей.

— Так.

— И кто-то подбросил тебе Предмет.

Маруся кивнула.

— Я, — профессор ткнул себя пальцем в грудь, — за­нимаюсь поиском и изучением Предметов.

— Круто, — растерянно пролепетала Маруся.

— Что круто? Логику видишь?

— Какую логику?

Профессор опустил глаза в пол, потом перевел взгляд на стену, потом резко развернулся и вышел в другую комнату.

— Тот, кто подбросил тебе Предмет, хотел, чтобы мы встретились и...

Маруся услышала звук падающей мебели.

— И чтобы ты передала Предмет мне. Поэтому и письмо.

Маруся задумалась, но никакой логики не увидела.

— Почему надо было использовать меня? Можно было передать Предмет сразу вам.

— Тоже логично, — согласился профессор. Он сно­ва заглянул в комнату и посмотрел на Марусю. — Но, если использовали тебя, значит, в этом был какой-то смысл.

Голова профессора скрылась.

— Ты действительно ничего не знаешь?

— Вы третий раз...

— Предметы дают способность. Необычную способ­ность.

Профессор появился снова, держа в руках толстую папку, перетянутую резинкой.

— Например, суперсилу. — Бунин несколько раз поднял и опустил папку, держа ее в вытянутой руке. — Тогда ты запросто сможешь разбить стену кулаком или поднять в воздух автомобиль.

— Не, не смогу, — уверенно сказала Маруся.

— Сможешь-сможешь. Ну, то есть смогла бы, если бы ты была сильной. Ты проверяла?

— Что?

— Можешь поднять автомобиль?

Маруся задумалась. Впервые за время этого разго­вора она задумалась, о чем вообще был этот разговор. Разговор был о том, что с помощью Предмета можно...

— Не отвлекайся!

— А?

— Ты можешь пройти сквозь стену?

— Ох... Это...

— Попробуй.

— Послушайте...

— Пробуй, пробуй. Просто пройди сквозь стену.

— Я не могу пройти сквозь стену.

— Почему?

— Нет, все-таки...

— Ты когда-нибудь пробовала пройти сквозь стену?

Маруся ощутила настоящее отчаяние.

— Как можно пройти сквозь стену?!

— Иногда Предмет дает очень странные способности. Мы еще не научились их объяснять и прогнозировать.

— Мы?

— Давай!

Бунин взял Марусю за локоть и подвел к стене.

— Иди.

Маруся посмотрела на стену, находящуюся прямо перед ее глазами. Более идиотскую ситуацию сложно себе придумать. Маруся расстроилась, и разозлилась, и разочаровалась в этом Бунине, а ведь сначала он ей даже понравился.

— Давай! Вперед!

Может, просто развернуться и уйти? Человек же явно не в себе. Похоже, этот Бунин — настоящий сума­сшедший...

Безумный профессор слегка подтолкнул Марусю в спину, так что она покачнулась и ударилась в стену лбом.

— Хм... Не проходит... — тихо сказал профессор сам себе.

Маруся развернулась и посмотрела в глаза Бунину.

— Я...

— Хорошо! А видеть ты можешь?

— Степан Борисович...

— Закрой глаза.

— Степан Борисович.

— Просто закрой глаза и скажи, что я сейчас делаю. Ну?

Маруся зажмурилась. В памяти возникла ци­тата из какой-то журнальной статьи про манья­ков. Там было написано, что в случае столкновения надо вести себя спокойно и хотя бы делать вид, что подчиняешься, пока не придет помощь... Помощь. Нос до сих пор на улице, можно было бы закри­чать. ..

— Что я делаю?

Маруся автоматически открыла глаза и увидела профессора, стоящего на одной ноге с разведенными в стороны руками.

— Не подсматривай!

— Я случайно!

— Закрой глаза!

Подчиняться, пока не придет помощь.

— Ну? Что я делаю?

— Я не знаю.

— Честно?

— У меня закрыты глаза, откуда я могу знать?

— Значит, не видишь. Хорошо... Может быть, ты умеешь читать мысли? О чем я сейчас думаю?

— О том, умею ли я читать мысли.

— Вот! Видишь? Значит, ты умеешь читать мысли, — обрадовался профессор.

— Ничего я не умею. Это было предсказуемо, — хмуро заметила Маруся.

— Хорошо. Тогда я подумаю о чем-то таком, чего ты не знаешь и знать не можешь.

Он сделал серьезное лицо, словно выискивал в го­лове мысль посложнее, потом поднял брови. Это дви­жение бровей означало немой вопрос: «Ну?»

— Понятия не имею, о чем вы думаете... — обесси- ленно призналась Маруся. — У меня нет никаких спо­собностей.

— Этого не может быть. У всех есть какая-то способ­ность, а с Предметом в руках она должна выпирать из тебя так, что ее нельзя не заметить.

— Единственная способность, которая у меня есть, это способность влипать во всякие неприятности, и после того, как я получила Предмет, я стала влипать в неприятности в десять раз чаще.

Теперь Марусе казалось, что профессор смотрит на нее с каким-то сожалением. Правда, непонятно было, он ее жалел или, скорее, был разочарован, что ему по­палась настолько тупая девочка, у которой даже с ма­гическим Предметом нет никаких способностей.

Профессор раздавил окурок в пепельнице и пова­лился в кресло.

— Способности бывают очень разные. Некоторые люди начинают летать, некоторые умеют задерживать дыхание, некоторые перестают есть...

— Я, в общем-то, тоже перестала есть...

— Ты яйца ешь?

— Я всё ем.

— Вон там, — профессор указал на дверь, — кухня. Поищи что-нибудь съедобное.

Маруся послушно отправилась на поиски еды, а Бу­нин раскрыл свою толстую папку и начал перебирать бумаги, будто утратил к гостье всякий интерес.

Кухня оказалась чуланчиком, заваленным мешка­ми с кормом для животных, мисками, кормушками; каким-то образом здесь умещался большой гудящий холодильник. В него-то Маруся и залезла. Трехли­тровая банка с формалином и тушкой неопознанного животного, бутылка Водки и высохший лимон. Где обещанные яйца?

Маруся вздохнула, открыла мешок с собачьим пе­ченьем (витамины, минералы и клетчатка), разжевала, запила водой из-под крана и принялась изучать кухню дальше. В шкафчике обнаружилась коллекция заспир­тованных вредителей сельскохозяйственных культур с подписями на латыни и на русском. Мешок с кам­нями (обычный мешок с обычными камнями), бан­ка засахаренного меда без крышки, крупа перловая в бумажном пакете (с дырочкой в левом боку), книга «Домоводство» 1911 года издания, коробка с разобран­ными коммуникаторами, разбитая игровая приставка, моль (живая) и восемь пачек папирос. В другом шкафу была лабораторная посуда, электронные весы и древ­ний тонометр с грушей (такую штуку Маруся видела у своей столетней соседки Клавдии Степановны). На подоконнике лежала лапша быстрого приготовления, банка маринованных огурцов с плесенью и кофемолка.

— А вот, например, в Великобритании... Ты слы­шишь?

Маруся молча кивнула и отсыпала еще немного со­бачьего печенья.

— Маруся!

— Слышу вас.

— В Великобритании был зафиксирован случай те­лекинеза.

Маруся с хрустом разгрызла печенье.

— Яйца нашла?

— Не!

— Значит, кончились.

«Отлично. Спасибо за обед...»

— Ты пробовала двигать предметы?

«Двинуть бы тебе сейчас...»

— Маруся!

— Пробовала!

Маруся выглянула в окно, пытаясь разглядеть на улице Носа, но там никого не было.

— И что?

Профессор неожиданно появился на кухне, так что Маруся даже вздрогнула от неожиданности и подави­лась печеньем.

— Получилось?

Маруся закашлялась. Бунин похлопал ее по спине. Девушка стала кашлять еще сильнее. Проклятое пече­нье не просто попало не в то горло, а словно приклеи­лось и теперь не проходило ни туда ни сюда.

— Нагнись и кашляй.

Маруся наклонилась и получила еще один сильный хлопок по спине. Печенье вылетело.

— Телекинез вообще не самая редкая способность...

— Можно воды?

— Угу...

Профессор открыл шкафчик, вытащил какую-то мензурку с делениями, набрал воды из-под крана и протянул Марусе.

— Жалко я молоко Носову отдал.

Маруся присела на подоконник и выпила всю воду залпом.

— Есть люди, которые умеют поджигать предме­ты. — Бунин посмотрел на девушку. — Я так понимаю, ты не умеешь.

Маруся вздохнула и развела руками, подтверждая догадку профессора.

— Есть даже такие, которые умеют убивать взглядом.

Маруся посмотрела на профессора так, что он улыб­нулся.

— Нет. Не умеешь.

В животе забурлило. Желудок настоятельно требовал продолжения банкета. Видимо, несколько кусочков высу­шенной клетчатки только разбудили голод по-настоящему.

Надо было поскорее выбираться отсюда...

Профессор извлек из банки большой маринованный огурец, смыл с него плесень и протянул Марусе. Девушка вежливо отказалась, замычав и покрутив головой. Бунин пожал плечами, откусил от огурца четвертинку и задумал­ся. Марусе показалось, что он так и уснул стоя с открыты­ми глазами; только челюсти продолжали двигаться. Пауза все длилась и длилась, а профессор все молчал и молчал, жевал и жевал... Для того чтобы уйти, надо было закон­чить разговор, а для того чтобы его закончить...

— Да, кстати... — проснулся профессор. — А где он сейчас?

— Кто он?

— Предмет.

— Я оставила его в своей комнате.

— М-м-м... — Профессор откусил еще кусочек и по­стучал пальцем по оконному стеклу.

— Принести?

Это был отличный шанс слинять.

— Надеюсь, ты понимаешь, что за Предметами ве­дется постоянная охота...

— Понимаю... Охота?

Бунин огорченно посмотрел на огурец, потом на дверь, свистнул и постучал ладонью по коленке. Из комнаты донесся звук скребущих по паркету когтей, и в ту же секунду на кухню ворвались собаки.

— Много столетий, — Бунин разгрыз остаток огур­ца на куски и бросил собакам, — ведется война за пра­во обладания...

— Разве собакам можно огурцы?

— А разве нет?

Маруся не нашлась, что ответить.

— На этой войне убивают, отнимают, правят, теря­ют, умирают... Ну и кто мне заплевал весь пол?

Маруся ошеломленно смотрела на профессора, ко­торый наклонился к собакам и трепал их за ушами обеими руками.

— Кто убивает? Кого убивают?

— Те, кто охотится, тех, за кем охотятся.

— И меня тоже?

— Что? Убьют?

— Убьют?

— Может, и убьют.

— И вы мне это вот так просто говорите?

Бунин выпрямился и привычным жестом вытер руки о халат.

— А как, по-твоему, я должен это говорить?

— Ну, я же в опасности.

— Нуда.

— И я ребенок.

— В некоторой степени...

— И меня могут убить.

— Несомненно.

— И что мне делать?

— Ну... Боюсь — ничего. Видишь ли... Предмет. Он может попасть в руки кому угодно. Может попасть в руки тирану, старушке, ребенку. Это как...

Бунин взял со стола салфетку, наклонился, вытер с пола собачьи слюни и продолжил:

— Как рок. Греков читала?

— Каких греков?

— Древних.

— Угу. То есть Предмет — это типа судьба?

— Типа она. Бабах! И Предмет у тебя. Вчера ты был обычным, а сегодня уже избранный. Избранный — значит, трагедия. Трагедия — значит, смерть.

— Ничего это не значит.

— Ну, в общем да. Это как повезет. Но обычно смерть.

— Так. Послушайте. К примеру, я не хочу никако­го рока и никакого Предмета. И избранности тоже не хочу. Я хочу домой.

Бунин рассмеялся.

— Ты все-таки не читала греков.

— При чем тут греки?!

— Идем...

Бунин взял Марусю за мизинец и потянул за собой в комнату.

— Вот все, — он указал на папку — что нам извест­но про Предметы.

Маруся подошла к столу и посмотрела на папку. Ей показалось, нет, она была уверена в том, что вовсе не хочет читать какие-то материалы про Предметы. Как будто прочесть это означало бы, что она согласна со всей этой галиматьей, что она поверила и подписала контракт, вступила в непонятную игру, участвовать в которой ей совсем не хотелось.

— Открой.

Непонятно почему, но Маруся подчинилась, села в кресло и раскрыла папку. На первых страницах — под­борка фотографий: лица людей с разноцветными глаза­ми — один зеленый, второй голубой. Неприятное ощу­щение расползлось по всему телу, и это чувство можно было безошибочно идентифицировать как страх. Это было то самое, чего Маруся и боялась. Подтверждение. Еще не бесспорное, но уже достаточное, чтобы почув­ствовать себя причастной к чему-то опасному. Здесь были мужчины и женщины, старики и дети, серьезные, улыбающиеся, грустные, уставшие, напуганные. Маруся перелистывала страницы и всматривалась в лица...

— Они умерли?

— Не все... Но все в опасности.

— Почему же они не избавляются от своих Предме­тов?

— Отказаться от суперспособностей?

Бунин достал еще одну папиросу и закурил.

— А если человеку не нужны эти способности? Если, допустим, это обычный человек, нормальный. Живет себе — и вдруг получает дар проходить сквозь стены. Зачем ему это?

— Хороший вопрос. — Бунин задумался. — Допу­стим, Предмет попадает к какому-то... пользуясь тво­ей терминологией, не совсем хорошему человеку. Или совсем нехорошему. Или к человеку, который не подо­зревает о том, что он нехороший, пока ему не выпадет шанс... А это — тот самый шанс. Скажем, ты обычный человек и вдруг понимаешь, что умеешь проходить сквозь стены. Ты можешь проникать в любые здания, брать, что захочешь, вмешиваться в жизнь других лю­дей.

— Это понятно. Я спрашивала про хорошего. Если способность появляется у хорошего человека, который никогда не использует свой шанс, чтобы совершить преступление или сделать подлость.

— Почему же непременно подлость? Способности могут быть очень даже полезными.

— А если это бесполезная способность. Допустим, человек — школьный учитель...

— Ты правда считаешь учителей хорошими людь­ми? — На лице у профессора отразилось неподдельное удивление.

— Я так не считаю. Ну, то есть не всегда. Но допу­стим. Допустим, это школьный учитель, и он — хоро­ший человек. Добрый, честный...

Профессор зевнул.

— И что?

— И ему выпадает способность поджигать взглядом.

— И?

— И плюс на него охотятся.

— Ну, многие об этом не догадываются...

— А если этот догадывается. Почему бы ему не вы­кинуть Предмет?

— Хороший человек в такой момент думает: я вы­кину, а его подберет другой хороший человек... Хоро­шим людям вообще свойственно думать, что их окру­жают хорошие люди. И вот другой хороший человек подбирает Предмет и становится новой жертвой. То есть хороший человек понимает, что таким образом он как бы обрекает другого хорошего человека на смерть.

— Бред.

— Конечно, бред. Но работает.

— Можно не выбрасывать. Можно закопать Пред­мет куда-нибудь, не знаю, выбросить в колодец...

— Теперь я расскажу тебе, что происходит дальше. Человек закапывает его в поле, а через пару дней воз­вращается за ним.

— Почему?

— Потому что больше всего человеку хочется об­ладать хоть какими-то способностями. — Профессор наклонился к Марусе и понизил голос: — Это как нар­котик. Любой Предмет, любая способность, любое но­вое качество тебя — это сила. А люди — очень слабые существа. Люди — очень пугливые существа, они по­стоянно всего боятся. Людям не хватает силы, отсюда, кстати, популярность сюжета про суперспособности. И люди смотрят кино про суперлюдей, читают комик­сы про суперлюдей и мечтают быть на них похожими. Неважно, какая сила. Главное, что она есть и он может воспользоваться ею.

— И это чувство сильнее страха?

— Это замкнутый круг, Маруся. Способность — сила. Сила — это то, что может защитить тебя от смер­ти. Выбрасывая Предмет, ты не перестаешь ощущать себя уязвимым, даже наоборот. Но ты лишаешься единственного оружия, которое могло защитить тебя. Понимаешь?

Маруся кивнула.

— Довольно топорно с точки зрения психологии, но абсолютно безошибочно. За всю историю не было еще ни одного человека, который смог бы отказаться от Предмета по своей воле.

— Как же они попадают к людям?

На лице профессора появилась блаженная улыб­ка — видимо, это была его любимая тема.

— Если ты вспомнишь историю человечества... ты ведь изучала историю?

— Что-то читала.

— Так вот, в истории, почти во всех значительных событиях, можно обнаружить след Предметов. Нечто необъяснимое, мистическое и сокрушительное по сво­ей мощи

Бунин расхаживал по комнате, меряя ее широкими шагами, активно жестикулируя и мастерски играя ин­тонациями — то повышая, то понижая голос.

— Ничем не примечательные личности, которые внезапно захватывали власть над умами и, как след­ствие, огромные территории, — тот же Гитлер. Ты знала, что он был обычным парнем, рисовавшим ак­варельки? — Бунин пробежался пальцем по корешкам книг, стоящих на полке, и вытащил тяжелый художе­ственный альбом. — Страница восемьдесят четыре, — сказал он, протягивая альбом Марусе. — Кстати, он мог бы стать весьма успешным художником...

— Гитлер?

— Щуплый паренек из Вены, который тоже не очень-то уважал учебу и даже как-то остался на второй год...

Бунин дошел до стены, замолчал, задумавшись, по­том развернулся и продолжил речь:

— Впрочем, это неважно. Так вот, теперь поду­май, почему молодой человек, которого до двадца­ти пяти лет не интересовало ничего, кроме рисова­ния... — Бунин резко наклонился к Марусе и понизил голос: — А двадцать пять — это уже взрослая сфор­мировавшаяся личность, а не подросток с неуравно­вешенной психикой! — Бунин выпрямился и вскинул руки, опять переходя на крик: — Вдруг неожиданно увлекается войной, идет на фронт и за четыре года получает несколько орденов за блестящие показатели и небывалую храбрость?

— У него появился Предмет? — догадалась Маруся.

— Вполне возможно. Не уверен, что именно в тот момент, но то, что Предмет у него был, не вызыва­ет сомнения... Или Наполеон? Есть информация, что Наполеон владел Пчелой... Ленин! Борджиа! Меди­чи! Тесла! Эйнштейн... или вот... Леонардо да Винчи! В XV веке старик предвидел то, что появится только через пять сотен лет после его смерти!

— Значит, он предсказывал будущее?

— Разве может в одном человеке сочетаться столько всего гениального вместе? Не-е-ет! — Бунин остано­вился около висящей на стене репродукции «Витру- вианского человека» и погрозил ей пальцем. — У него был не один... у него было несколько Предметов! Не зря же он ошивался при дворе у Чезаре!

— У Чезаре?

— У Борджиа. Ты знаешь Борджиа?

— Не встречались...

— Твое счастье.

Бунин вернулся к полке с книгами и начал доста­вать одну за другой.

— Великие полководцы, гениальные ученые, вне­запно совершавшие революционные открытия, застав­лявшие науку шагнуть далеко вперед. Необыкновен­ные постройки...

— Типа египетских пирамид?

— Типа египетских пирамид... Знаешь ли ты, что большинство мифов и легенд основаны на реаль­ных событиях, случившихся при участии Предметов? И огонь, подаренный Прометеем, и окаменевшие люди — пресловутая голова медузы Горгоны! — Бунин ткнул пальцем в обложку «Мифов и легенд Древней Греции». — Всемирный потоп, расступающееся море или даже оживление мертвецов... Встань и иди!

— И это тоже?

— Не буду утверждать со стопроцентной уверенно­стью, но ведь возможно? Возможно, у всех этих чудес имелись свидетели, которые потом пересказывали уви­денное, записывали, наделяли художественным смыс­лом. Искажали истинный смысл. Сознательно или нет.

Бунин посмотрел на стопку книг в своих руках.

— Как к людям попадали Предметы? По-разному. Кто-то воровал, кто-то убивал за них, кто-то получал в дар или в наследство. Кто-то случайно находил, а ко­му-то их подбрасывали. Люди становились владель­цами Предметов, у их глаз менялся цвет, а у жизни — цель. Вопрос — зачем это все? Вот ты и думай!

Маруся действительно задумалась. Если поверить в то, что это правда, на минуту допустить эту мысль... Допустить, что на свете существуют удивительные Предметы, наделяющие своих владельцев уникальны­ми способностями, то откуда они взялись и, главное, зачем? Ну... Разумно предположить, что кто-то помо­гал человечеству двигаться вперед, при помощи Пред­метов подталкивая эволюцию в нужном направлении. Или, наоборот, мешал... Помогал или мешал? Судя по коротким историям, рассказанным только что профес­сором Буниным, получалось и то и другое. Предметы были как приправа, что добавляется в человеческую жизнь, даже не так — в жизнь человечества, чтобы она... жизнь... забродила! Как дрожжи, которые кла­дут в тесто — и тогда оно растет, пухнет и преобража­ется. Цивилизация — тесто! Подстегнутая чудесными Предметами, она перестает быть инертной и вялой, но закипает... революциями, войнами, инквизицией, Возрождением, изобретениями, открытиями, дости­жениями. Людей как будто что-то подталкивает впе­ред, тревожит, заставляет беспрерывно двигаться ...

И она, Маруся, тоже попала в это варево, получила Предмет и стала еще одним звеном в этой бесконечной цепочке. Она как бактерия, которая должна выпол­нить свою маленькую функцию и каким-то образом повлиять на огромный организм...

— Когда ты о чем-то думаешь, у тебя открывается рот. Ты знала об этом?

Маруся быстро захлопнула рот и с возмущением посмотрела на профессора.

— Молчу-молчу!

Профессор улыбнулся и вышел из комнаты.

Самое дурацкое, когда вот так перебивают серьез­ные мысли... То есть она может сейчас взять и изме­нить историю? Перенаправить ход событий. Стоп! У нее же не появилось никаких способностей. Значит ли это, что тот, кто подкинул ей ящерку, ошибся? И, кстати, кто это был?

А что если Предмет, который попал к Марусе, на самом деле предназначался для какого-то невероятно­го эволюционного толчка и должен был достаться ко­му-то другому? Кому-то умному и сильному, знающе­му. .. А теперь ящерка у нее... и все в мире пошло не так, как должно. Может ли Предмет вообще «не работать» в неподходящих руках? Или, может быть, еще не нача­лось время действия? Однако глаза уже изменились...

Из соседней комнаты донесся лай и какие-то дурац­кие крики. Похоже, профессор играл с собаками.

Не отвлекаться!

Надо посмотреть на ситуацию с другой стороны. На самом деле единственное, что изменилось в жизни Ма- руси, — это количество неприятных случайностей, опас­ных для жизни. Она попала в аварию, она чуть не захлеб­нулась, она... да вот хотя бы печеньем подавилась... если рассматривать это как знаки, то знаки говорят ей, что от Предмета надо избавляться. То есть сам Предмет просто вопит: «Я не дал тебе никаких способностей, и я пыта­юсь тебя убить». Так, что ли? То есть если смотреть на ситуацию с этой стороны, то именно так. И тогда что?

— Я хочу отказаться от Предмета! — неожиданно выпалила Маруся.

Быстро и резко, словно испугавшись изменить соб­ственное решение...

— Что? Не слышу! Говори громче!

— Я хочу отказаться от Предмета!

Вместо профессора в комнату вбежала собака и су­нула в руки Маруси обслюнявленный мячик. Потом собака наклонила голову и с любопытством посмотре­ла на Марусю, словно ожидая чего-то, но, не дождав­шись, цапнула мяч зубами и потянула назад, пытаясь отнять. Маруся расцепила пальцы и отдала мячик. Со­бака разочарованно сунула мячик обратно в руки Ма­руси и дождалась, когда та схватит его покрепче. По­сле чего процедура повторилась. Маруся снова отдала мячик. На какое-то мгновение ей показалось, что она услышала собачьи мысли, что-то вроде «ну и глупое животное мне попалось!», и сразу же догадалась, что по правилам игры...

— Ты должна держать мячик и не отдавать, — под­сказал профессор, возвращаясь в комнату. — А собака будет его у тебя отнимать.

Маруся еще раз посмотрела на мячик и на собаку.

— А в чем смысл?

— Это такая игра.

Маруся закинула мячик куда-то подальше в глубь комнаты и покачала головой:

— Все равно у меня нет никаких способностей.

— Ты просто о них не знаешь, — настойчиво повто­рил профессор.

— Вы сказали, что способности должны выпирать, а у меня ничего не выпирает! — с отчаянием крикнула Маруся.

Профессор присел на подлокотник кресла и внима­тельно осмотрел Марусю. Девушка почувствовала, как разгорелись щеки.

— Я, кстати, несовершеннолетняя, — зачем-то пре­дупредила она.

— Это совсем некстати, — меланхолично заметил профессор, вставая и отходя чуть в сторону. — Мы даже приблизительно не знаем всех способностей, ко­торые могут быть у человека. Все, что мы знаем про тебя, это то, что ты не умеешь проходить сквозь сте­ны, не умеешь поджигать взглядом, не умеешь уби­вать взглядом, не умеешь читать мысли, — профессор ухмыльнулся, — или умеешь, но притворяешься. Не умеешь поднимать тяжести, хотя это мы еще не про­веряли, ты...

Он неожиданно ущипнул Марусю за плечо, так что она взвизгнула.

— Ага... Ты чувствуешь боль.

— Конечно, чувствую!

— А могла бы не чувствовать. И еще мы знаем, что ты можешь есть собачье печенье.

Маруся покраснела еще сильнее.

— Я просто...

— Да ладно. Я тоже его люблю.

— Давайте прекратим эти эксперименты.

— Тебе не интересно знать?

— Не интересно.

— И ты правда готова отдать мне свой Предмет?

— С чего вы взяли, что вам?

— Ну, если он тебе не нужен.

— Не нужен.

— Тогда почему не мне?

— Может быть, я не хочу, чтобы вы погибли.

Профессор расхохотался, потом встал, отвернулся,

приложил руки к лицу и через мгновение повернулся обратно к Марусе. Сначала она даже не поняла, что из­менилось в его внешности, что-то неуловимое и в то же время совершенно очевидное. Глаза! Профессор снова рассмеялся, довольный произведенным эффектом.

— Как видишь, еще не погиб.

— Вы тоже?

Один зеленый, другой голубой. Обычно, когда хо­тят удивить, говорят: «Сядь, а не то упадешь». В дан­ный момент Маруся сидела, но ей все равно показа­лось, что она куда-то проваливается.

— И живу так уже много лет. Очень много!

— Но... Ладно. Хорошо.

Профессор потянул за цепочку, висящую у него на шее, и вытащил маленькую серебристую подвеску в виде спрута.

— И что это за способность?

— Это очень особенная способность, единственная способность... Бежим!

Профессор неожиданно изменился в лице, больно схватил Марусю за руку и рванул к выходу. Это было на­столько внезапно, что Маруся даже не успела ничего сооб­разить, она только вскрикнула и постаралась не запутать­ся в ногах и вещах, которые были разбросаны по полу.

— Где ты живешь?

— Второй дом от сквера!

Бунин кивнул, добежал до двери и ударил по ней кулаком. На месте удара появился разъем. Он распол­зался на глазах, увеличивался, пока не открыл неболь­шую светящуюся панель управления.

— 35144313!

— Что?

— Набирай!

Профессор подтолкнул Марусю, а сам быстро вер­нулся в комнату.

— Три, пять... — Маруся нажала на кнопки и обер­нулась на профессора, который собирал какие-то вещи на столе.

— Один, четыре, четыре...

Маруся нажала еще несколько кнопок.

— Три, один, три!

Профессор уже стоял за спиной, а рядом с ним кру­тились две черные собаки.

— Три, — вслух повторила Маруся, нажимая на по­следнюю кнопку.

— Сидеть!

— Что?

— Яне тебе!

Маруся ощутила, как пол под ногами вздрогнул и довольно быстро начал проваливаться вниз. Лифт?

— Немного неудобно, так что лучше стой по центру...

Бунин взял Марусю за руку и притянул к себе.

— Куда мы едем?

— К тебе.

— За ящеркой?

— Нельзя оставлять Предметы без присмотра. К тому же ее, похоже, уже обнаружили...

— Кто?

Профессор не ответил.

— Что-то случилось? Ну! Не молчите!

— Пока нет. Вернее, уже да, но... — профессор под­нял голову и посмотрел вверх, — но еще не самое страшное.

Вот тут Марусе действительно стало страшно.

Лифт остановился, и они оказались в подвале, или, точнее, в коридоре, который был похож на нору, вы­рытую прямо в земле. Бунин снял со стены фонарь и осветил дорогу.

— Тебе ребята рассказывали, что у нас есть метро?

— Что-то говорили...

— Надеюсь, у тебя есть проездной? — не слишком натурально пошутил профессор и бодро пошагал впе­ред.

Это совсем не напоминало обычное метро. Пара вагонов, один из которых выглядел как передвижная

медицинская лаборатория и светился ультрафиолетом. Второй — пустой, без сидений, и только поручни в два ряда. Двери обоих вагонов открылись автоматически, как только Бунин подошел ближе, в ту же секунду со­став словно приподнялся в воздухе — возможно, та­ким образом включались магнитные подушки.

— Сюда, — скомандовал Бунин, запрыгивая в пу­стой вагон.

Маруся замешкалась и огляделась по сторонам.

— Живее! —довольно грубо закричал профессор.

Маруся вошла в вагон, и поезд сразу же тронулся

с места.

— Пожалуйста, теперь не отвлекайся, — профессор поймал ее за локоть ровно в тот момент, когда она ста­ла падать, — просто внимательно слушай меня.

Он подтянул ее руку к поручню.

— Держись крепче.

Маруся обратила внимание, что все это время про­фессор смотрел не на нее, а куда-то мимо, в сторону светящегося вагона. Она обернулась и тоже уставилась туда.

Сквозь прозрачные двери виднелся длинный хи­рургический стол, а может, ей только казалось, что это хирургический стол, ведь раньше она никогда их не видела, но лампа над ним висела именно такая, как показывают в кино. Еще там было какое-то оборудова­ние с мониторами и большие блестящие баллоны.

— Вот дрянь! Пробрался-таки, — процедил сквозь зубы профессор и, придерживаясь одной рукой за стенки вагона, начал продвигаться в сторону лабора­тории.

Кто именно пробрался и куда, Маруся не поняла, но почему-то ее охватил такой ужас, что даже волосы на затылке встали дыбом.

Профессор подошел к двери, разделяющей вагоны, и резко повернул кран. Поезд дернулся и побежал еще

быстрей — однако уже не весь: светящаяся лаборато­рия стала отставать; Маруся видела, как они стреми­тельно отдаляются от нее.

Вообще-то в этот момент Маруся подумала, что профессор действительно болен и страдает паранойей. Зачем было нужно отсоединять лабораторию и от кого они бежали, если там никого не было? Выглядело это как минимум странно.

— Он уже здесь!

— Я никого не заметила.

Профессор вернулся к Марусе и проговорил делови­то, словно сообщая что-то очевидное и всем понятное:

— Предмет богомол. Делает человека невидимым.

Ну да, ну да... Еще один волшебный Предмет. Мару­ся невольно ухмыльнулась.

— И как же вы обнаружили его, если он невидим?

Бунин расстегнул ворот рубашки и сорвал с шеи це­почку со спрутом.

— Ты, кажется, спрашивала, что у меня за способ­ность?

Профессор протянул Предмет и кивнул:

— Возьми.

— Зачем?

— Проще один раз почувствовать, чем объяснять.

Маруся осторожно взяла спрута в руку.

— Теперь попробуй сконцентрироваться на Предме­те, — тихо сказал профессор, — почувствуй его.

Маруся постаралась понять, что изменилось, но ничего особого не ощутила, только вроде... как буд­то. .. Нет, это действительно нельзя объяснить слова­ми. Представьте, если бы вы вдруг стали видеть, нет, «видеть» — не то слово, но тем не менее самое близ­кое по смыслу, — стали видеть радиоволны. Или еще какие-то невидимые глазу волны. Самая близкая ана­логия, которая всплыла в голове у Маруси, — графика, имитирующая эхолокацию у китов.

Будто вы излучаете какой-то сигнал, а он, отталки­ваясь от поверхности других Предметов, возвращается к вам и сообщает, где что находится, с точностью до миллиметра. Но то, что исходит от вас, — не просто импульс и даже не волна, а целое поле, которое охва­тывает собой всю Землю и возвращается к вам же с ин­формацией о каких-то... черт! О чем же?

Маруся с абсолютной точностью чувствовала сгуст­ки энергии, которые были разбросаны по всей плане­те, она не могла сказать, где именно они находятся, но могла выбрать какой-то один и двигаться к нему или замечать движение других сгустков. Один из них был совсем рядом, он...

Маруся бросилась к двери и уставилась на лабора­торию, которая теперь выглядела маленьким белым квадратом в конце тоннеля.

— О господи! — зашептала Маруся. — Он видит другие Предметы.

Профессор кивнул.

— Я тоже вижу его! Вижу, как мы убегаем, а он... — Маруся показала пальцем в сторону лаборатории, — остается там!

— Спрут распознаёт лишь активные предметы. Сколько их на самом деле — никому не известно. Мно­гие, возможно, веками лежат где-нибудь в земле...

Вагон тряхнуло на повороте, и Маруся сжала спру­та еще крепче, чтобы не уронить. Перед глазами опять возникло поле со светящимися точками, оно было настолько объемным, что даже закружилась голова. Картинка была подвижной, она то приближалась, то отдалялась, вращалась по какой-то траектории, вы­хватывала отдельные участки и выделяла их, как если бы совершала поиск... Вот еще один Предмет, совсем рядом... он становится ближе, а вот еще — он тоже двигается, и оба они светятся ярче остальных, будто маленькое созвездие...

— Тут еще два...

— Так, все, хватит... Маруся открыла глаза.

— Что это за Предметы?

— Я сказал — хватит! Ты еще не умеешь пользо­ваться поиском и можешь потерять сознание...

Голова и правда была не на месте, словно после двухчасового катания на карусели.

Бунин протянул руку, и Маруся нехотя вернула ему спрута.

— Ну так что это?

— Один из них — твой.

— А второй?

— А второй идет за ним. Снова мороз по коже...

— Охотники?

— Думаю, да.

— И что, они тоже видят Предметы? Бунин повесил цепочку на шею.

— Думаю, нет...

— Тогда как они видят?

— Хотел бы я знать.

Вагон резко остановился и раскрыл двери.

— Бежим!

Профессор снова взял Марусю за руку и потащил за собой.

— Подождите!

Маруся согнула ноги в коленях, чтобы затормозить бег, но из-за резкой остановки только упала на зем­лю и ободрала коленки. Профессор подхватил ее под мышки и потянул вверх.

— Вставай!

— Зачем мы бежим к ним, если они могут нас убить?!

— Нам нужно забрать ящерицу прежде, чем они до нее доберутся!

— Но мне не надо!

Маруся услышала столько отчаяния в своем голосе; ей показалось, она сейчас расплачется от ужаса...

— У тебя просто нет выбора!

— Почему?

— Потому что теперь ты с нами и ты будешь делать то же самое, что и мы! — воскликнул профессор.

— Я даже не понимаю, кто вы! И я не понимаю, что вы делаете!

Бунин схватил Марусю за плечи и больно встрях­нул ее то ли от злости, то ли пытаясь привести в со­знание.

— Мы. Спасаем. Мир, — громко и с расстановкой произнес он.

— А я не хочу спасать мир! — выкрикнула в ответ Маруся.

Казалось, будто профессора окатили ледяной водой. Он даже отпустил Марусю и сделал шаг назад.

— Какой смысл спасать мир, если я могу умереть? Зачем мне то, чем я не смогу уже воспользоваться?

Несколько секунд Бунин переваривал информацию, потом опять взял Марусю за руку и потащил за собой.

— Оставьте меня.

— Ты эгоистка.

— Я знаю.

Бунин отпустил Марусину руку, отошел куда-то в сторону и вернулся уже с лестницей.

— Я лезу первым, ты за мной.

— Я останусь здесь.

— Ты пойдешь со мной, быстро найдешь Предмет, отдашь его и после этого проваливай ко всем чертям!

Он приставил лестницу к стене и полез вверх. Ма­руся последовала за ним. От собственной истерики было тошно и немного стыдно. И, да, наверное, это не самый красивый поступок в ее жизни, но еще никогда она не была настолько искренна в своих словах... По­ток мыслей перебила вспышка яркого света, и, когда

глаза притерпелись, Маруся поняла, что они вылезли из-под пола прямо на их белоснежной кухне.

Бунин задраил люк и осмотрелся.

— Где твоя Саламандра?

— Кто?

— Ну, ящерка.

— Я спрятала ее в тапки.

Бунин показал в сторону комнат: «Пошли». Маруся вздохнула и взбежала по ступенькам на второй этаж. Пнула дверь ногой, залезла под кровать, вытащила тапки и вытряхнула ящерку-саламандру на ладонь. В этот момент какая-то неведомая сила подняла все, что было в комнате, в воздух и вышвырнула в окно.

Маруся очнулась и выплюнула песок. В ушах шу­мело. Дом был разрушен, стены горели, а в небо валил черный дым. Маруся вытерла губы. Поодаль, среди строительного мусора, лежал Бунин. Лицо его было сильно изранено.

Маруся обессиленно закрыла глаза. Что произо­шло? Взрыв? Очевидно, что взрыв, но почему? На во­прос «почему?» ответа не нашлось, поэтому на его месте сразу же возник вопрос «что делать?». Лежать здесь дальше или все-таки встать и идти за помощью? В порядке ли профессор? Может быть, она спасет ему жизнь? А может, у него оторваны ноги?

Надо все же собраться с силами, пойти и выяснить, что осталось от Бунина. Она открыла глаза и ... закри­чала изо всех сил — прямо перед ней было лицо про­зрачного человека. Это лицо находилось так близко, что Маруся видела каждую венку, каждый сосудик, каждую жилочку под прозрачной кожей. Они были похожи на ярко-голубые молнии, ветвистые и пуль­сирующие, похожие на страшную роспись. Глаза с ма­ленькими зрачками-точками были почти белыми.

Маруся кричала так, как не кричала никогда в своей жизни. Она чувствовала, как надрываются ее голосо­вые связки, вот только звука не было. Наверное, пото­му что она оглохла. Но сейчас ей казалось, будто это существо поглощает все звуки, поглощает вообще все.

Отключилась и включилась снова. Осторожно осмотрелась. Существо пропало, но вместо него так же близко, глаза в глаза, нависало израненное лицо Буни­на. Маруся дернулась и попыталась отползти в сторо­ну, однако что-то мешало движению, словно тело при­клеилось к земле. Маруся опустила глаза и увидела...

— Ты это видишь?

Как описать, что чувствуешь, когда видишь саму себя пронзенной насквозь куском арматуры? Разодран­ное платье, очень много крови и железяка с кривыми краями, торчащая прямо из груди. Маруся не придума­ла, что ответить. Она даже не нашла в себе правильные чувства и ощущения. И совершенно не соображала, что ей делать дальше. Что делать после того, как тебя про­дырявит насквозь где-то в области солнечного сплете­ния? Умирать? Это было бы логично, но отчего-то не получалось. Не было даже никакого намека на смерть.

— Теперь ты понимаешь, какая у тебя способность?

Маруся не понимала. Она просто переводила

взгляд с железяки на Бунина и обратно и думала о том, что в данной ситуации она при всем желании не мо­жет ни подумать, ни сказать ничего внятного.

Бунин вздохнул, потер свои щеки, улыбнулся и вздохнул снова.

— Маруся... Ты бессмертна.

— Зашибись...

А что тут еще ответишь?

Вытаскивать полутораметровый железный кол из груди гораздо проще, чем микроскопическую занозу из пальца. Бунин просто обхватил его обеими руками и выдернул. Даже не рассмотрев как следует, отшвыр­нул в сторону и склонился обратно к Марусе.

— Как ощущения? — заботливо спросил он, поправ­ляя лоскутки разодранного платья.

— К-как будто из моей гр-руди вытащили огр-ром- ную ж-железяку, — честно призналась Маруся. Тело лихорадило, и ее ощутимо трясло, так что зуб на зуб не попадал, словно она лежала голая на сильном мо­розе.

— Ткани уже рубцуются... — сообщил профессор, склонившись над раной и внимательно рассматривая ее.

— Она что, зар-растает?

— Регенерирует... как хвост у ящерицы... — Бунин улыбнулся.

— И долго она будет реге... регенерировать? — с трудом выговорила Маруся.

— Холодно? — нахмурился Бунин.

— Оч-чень!

Маруся попыталась приподняться на локтях. Внутри все болело, но это была терпимая боль и уж точно не смертельная. Еще болела ладонь — только сейчас Мару­ся заметила, что все это время она крепко стискивала пальцы. Маруся осторожно разжала кулак. Ящерка.

Маруся спрятала ящерку-саламандру в карман, пе­ревернулась на бок и закашлялась. Во рту отчетливо чувствовался металлический привкус крови.

Бунин скинул с себя тяжелый халат и набросил на плечи Маруси. От халата пахло сигаретным дымом. Почему-то сейчас этот запах показался очень родным и приятным.

— Озноб сейчас пройдет. Твой организм работает в усиленном режиме и тратит очень много энергии на восстановление, из-за этого такой эффект...

— Это сделали пр-пр-розрачные? — перебила его Маруся.

— Что? Ты видишь прозрачных?

Лицо Бунина помрачнело.

— Н-ну. Раньше я немного надеялась, что это гал­люцинации. Но, кажется, они преследуют меня с мо­мента появления ящерки. И м-мне кажется, они пыта­ются меня убить...

— Как именно?

— Ну, сначала кто-то убил фармацевта в аптеке, по­том они гнались за мной в аэропорту... — Маруся за­думалась, вспоминая, — потом я чуть не разбилась, потом душ, теперь это...

— Почему ты не рассказала мне сразу! — вспылил профессор.

— Вы так обрушились со всеми вашими историями! Все эти Предметы... Гитлер, Борджиа, Леонардо. И раз­ные глаза! Я просто растерялась... — стала оправды­ваться Маруся и даже дернулась вверх, словно пытаясь сесть, но Бунин бережно уложил ее обратно.

— Не делай резких движений.

Маруся глубоко вздохнула и посмотрела на профес­сора долгим выжидающим взглядом. Однако тот мол­чал, словно погрузившись в себя.

— Неужели снова... — наконец прошептал он.

— Что снова?

— Если они в самом деле пытались тебя убить, то это очень плохие новости.

— Почему?

— Это значит, что кто-то развязал войну.

— Какую войну? Что вы все загадками разговари­ваете? Я тоже имею право знать. Я только что, можно сказать, погибла... и поэтому будьте добры, объясните мне все подробно, внятно и желательно медленно.

— Как ты себя чувствуешь?

— Лучше... Ну?

Бунин приложил ладонь к Марусиному лбу и недо­вольно поморщился.

— Что за война? Есть что-то, что вы мне еще не рас­сказали? — повторила Маруся, игнорируя заботу про­фессора.

— Есть что-то, что я сам не совсем понимаю...

— Ну, вы в любом случае понимаете больше, чем я. Так что делитесь. Что вы знаете про прозрачных? Кто они?

— Я знаю одно! Нам надо поскорее убираться отсюда.

Бунин обхватил Марусю руками и поднял на ноги.

Маруся приложила руку к груди и поднесла к глазам. Ладонь была выпачкана кровью.

— Кровь еще будет идти какое-то время, но я думаю, это не страшно.

— Вы думаете?

— Никогда прежде не видел такого.

— Никогда не встречали бессмертных людей?

— Ну... Вообще-то ты первая.

— Вы же изучали Предметы и не знали про Сала­мандру?

Марусе показалось, что этот вопрос смутил про­фессора.

— Я слышал, что такая способность есть, но нико­гда не встречал, и поэтому...

Бунин прервался, услышав шаги. Маруся оберну­лась. Илья.

Он ошарашенно смотрел на разрушенный дом и, казалось, не замечал ни профессора, ни Маруси.

— Вы что, не получили мое сообщение? Или вы почту с телефоном проверяете раз в месяц? — неожи­данно набросился на него Бунин.

Илья вспыхнул, но ничего не сказал.

— Где остальные? Все готово?

— Все готово. Ждут вас. Нас...

Все происходило так быстро, что Маруся не успева­ла сориентироваться. Куда они так спешат? Кто ждет

и где? И, главное, зачем? Еще тревожила мысль, можно ли ей сейчас бегать? Можно ли бегать с дыркой в гру­ди? Можно ли бегать в тот момент, когда у тебя фор­мируются новые ткани? А вдруг они сформируются как-то неверно... Ну, или там сердце в пятки упадет?

Они выбежали к дороге, и Маруся увидела трам­вай. Вообще-то она рассчитывала увидеть что-то вро­де машины скорой помощи, а еще лучше вертолета. Нет, нет. Лучше, если бы Илья подхватил ее на руки, занес в реактивный самолет, уложил на мягкое кресло, да, да, там нет больших мягких кресел, но мечтать не вредно... Чтобы он гладил ее по волосам, переживал, держал за руку...

— Запрыгивай!

Бунин обнял Марусю за талию и поднял, как ребенка.

— Придержи ее! — крикнул он Илье.

Илья схватил Марусю за руки и втянул внутрь ваго­на. Только сейчас он обратил внимание на то, что она вся в крови.

— Что это с тобой? — нахмурился он.

Ну наконец-то!

— Я бессмертная, — почему-то ответила Маруся и рухнула в кресло.

Трамвай тронулся с места, да так резво, что пейзаж за окном моментально слился в одну сплошную пест­рую ленту.

— Чего, правда бессмертная?

Илья завалился в соседнее кресло и с интересом начал разглядывать Марусину рану. Или он просто пя­лился на грудь? От этой мысли у Маруси слегка закру­жилась голова, и она закрыла глаза.

— Правда, правда, — отозвался профессор. — Оставь ее в покое.

— То есть тебя невозможно убить, что ли? — не уни­мался Илья.

— Невозможно! — снова ответил за Марусю профессор.

— А если голову отрубить?

— Тебе заняться нечем? — рассердился Бунин.

— Не, просто интересно... Как можно быть бес­смертным. А если ее в кислоте растворят, она что, тоже не умрет?

Смешно сказать, но в данную минуту Маруся дума­ла о том же. Как можно быть бессмертным, если ты че­ловек, которого можно...

— Или на куски распилить? Она что, склеится об­ратно?

Маруся даже открыла глаза и посмотрела на про­фессора. Ее очень интересовал ответ на этот вопрос.

Бунин пожал плечами:

— Не знаю, что с ней произойдет.

— Давайте попробуем! — весело предложил Илья и рассмеялся собственной шутке.

Маруся потрогала пальцами рану в груди и почув­ствовала, что она уже совсем затянулась и стала плот­ной, как раньше, только кожа еще разодрана и немно­го кровит. Но самым странным было то, что этот факт совсем не удивлял Марусю. Как будто это было что-то обыденное, то, что происходило с ней каждый день. И вот за эту мысль она зацепилась. Вполне возможно, что обретенная способность и правда спасала ее уже не первый раз, ведь она выжила в аварии, не утонула в душе и даже переварила собачье печенье! Кстати, очень хочется есть...

— У тебя глаза разноцветные, — прервал ее мысли Илья.

— У Маруси есть Предмет, если ты еще не понял.

— Да понял я, понял... А какой?

Интересно, а у Ильи есть Предмет?.. Маруся внима­тельно рассмотрела его глаза. Вроде обычные — карие.

— Ящерка, — шепотом ответила Маруся.

Трамвай свернул в лес. Трамвай? В лес? Там что, есть

рельсы? Вагончик ехал прямо между деревьев, потом

мягко скатился с горки, и стало темно. Внутри немед­ленно зажегся свет.

Маруся удивленно посмотрела на профессора.

— Тоннель.

— Подземный?

Бунин кивнул.

Маруся прильнула к стеклу, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь за окнами трамвая — бетонные стены с редкими фонарями. Ничего интересного. Постепен­но огней становилось все больше, пока не стало совсем светло. Трамвай въехал в небольшое депо.

Маруся спрыгнула со ступеньки и огляделась. Се­кретный бункер напоминал ангар, забитый сельско­хозяйственной (что ли) техникой. По крайней мере, это все было похоже на полуразобранные тракторы и комбайны. Еще на стене висел телефон, такой ста­ринный, с проводом; плохая копия картины Айвазов­ского с пририсованными летающими тарелками. Сле­ва громоздился автомат, торгующий бутербродами, а чуть поодаль — огромный пенопластовый динозавр с отломанной лапой.

Профессор подошел к телефону, засунул указа­тельный палец в диск и несколько раз прокрутил его в разные стороны. Маруся удивленно наблюдала за этим странным действом и не заметила, как в стене ангара появилась дверь. Створки разошлись. Теперь перед Марусей предстала совершенно другая комната, больше похожая на... да ладно, больше всего она была похожа на кухню в их домике. Белые стены, белая ме­бель, все белое, светлое и бесполезное. Короче, полное разочарование. Никаких тебе светящихся карт, или кнопочек, или пультов управления...

Из комнаты выглянул Нос. Он как-то нелепо взмах­нул рукой, словно хотел поприветствовать ее, но

в последний момент засмущался и передумал. Неожи­данно кто-то обнял Марусю за плечи. Маруся вздрог­нула и обернулась. Илья. Так вот почему передумал Нос... Самцовые игры.

— Идем...

Илья подтолкнул Марусю в сторону белой комнаты и тут же убрал руки с ее плеч, потому что вслед за Но­совым в дверном проеме появилась Алиса.

— А что она здесь делает? — с возмущением вы­крикнула «тамерланша».

— Она с нами, — спокойно ответил профессор и про­шел в комнату.

— С каких это пор?

— С тех самых... Она такая же, как мы...

«Как мы»? Что это значило?

— И вы сразу же взяли ее в группу? Вы ведь даже не знаете толком, кто она!

— Что значит «как мы»? — прервала их спор Маруся.

Она заметила, как Нос с Ильей переглянулись

и с каким-то смятением посмотрели на нее, а потом на профессора.

— Она что, вообще ничего не знает? — наконец спросил Илья.

— Перестаньте говорить загадками! — рассерди­лась Маруся.

— Я тебе потом все поясню. Обещаю. Сейчас у нас нет времени, — ответил профессор.

— Почему у нее такие глаза? — снова возмутилась Алиса. — С каких это пор?

— У нее Предмет...

— Предмет? У нее? — Алиса смерила Марусю взгля­дом, полным удивления и презрения, словно она не могла поверить в то, что у такого ничтожества может быть хоть что-то дельное. — И что? Предмет — не по­вод, чтобы тащить ее...

— У нее главный Предмет!

Алиса заткнулась. Заткнулась — образное выра­жение, но в данном случае все выглядело именно так, буквально. Как будто язык запал ей в глотку и она не могла больше ни говорить, ни дышать.

— Главный Предмет? — Нос был потрясен. Он смо­трел на Марусю так, будто у нее две головы.

Маруся перевела взгляд на Илью. Тот тоже застыл в изумлении.

— Что такое главный Предмет? — не выдержала Ма­руся.

— У тебя суперспособность, — начал Бунин.

— Я так поняла, что все Предметы дают суперспо­собность...

— Тогда у тебя супер-суперспособность.

Бунин подошел к большому глянцевому кубу, вы­тащил из кармана жетон и вставил в прорезь. Глад­кая поверхность куба мигнула, и на ней появился яркий сенсорный экран. Бунин провел ладонью сни­зу вверх, и картинка на экране сменилась такой же сенсорной клавиатурой. Пальцы Бунина быстро забе­гали, набивая вопросы, — и тут же на экране возни­кал другой текст — видимо, ответы того, с кем Бунин общался.

— Нам придется улететь... — наконец сказал он. — Ненадолго...

— Куда? — спросила Маруся.

— К друзьям. — Бунин обернулся к Марусе. — Есть человек, который многим мне обязан. До сих пор я не обращался к нему за помощью, но думаю, сейчас са­мое время. И там нас точно не будут искать. Там ты окажешься в безопасности.

— Вы про... — начал говорить Илья.

— Можно без имен? — перебил его профессор.

Илья кивнул, закрыв рот ладонью.

— Этот человек занимается изучением существ... тех самых, которых ты видела. По крайней мере, знает

о них больше, чем кто-либо. Думаю, он сможет отве­тить на некоторые мои вопросы.

— Каких существ? — нахмурившись, спросил Илья.

— Судя по всему, наши прозрачные товарищи ре­шили прервать перемирие...

— Они пришли за вами?

— Не думаю...

— В хранилище? — почти выкрикнула Алиса.

Бунин выразительно посмотрел на нее, словно

упрекая за излишнюю болтливость.

— Про хранилище никто не знает, — тихо произнес он. — По крайней мере, мне бы хотелось надеяться на это... — сказал он еще тише.

— Значит, вы полагаете, они пришли за ней? — Али­са ткнула пальцем в сторону Маруси, словно обличая ее в преступлении.

— Пока я ничего не полагаю, — устало выдохнул Бунин, игнорируя нападки. — Но, возможно, ящерку тебе подкинули не просто так, — сказал он, обращаясь уже к Марусе и понижая голос. — То есть, возможно, не только для того, чтобы ты передала ее мне.

— А для чего еще?

— Возможно, вместе с Предметом мне передали и тебя, — невесело усмехнулся Бунин.

— Значит, мы все улетаем из-за нее? Чтобы спасти ее от преследователей?

— Мы улетаем, потому что мы все одна команда. И потому что я не собираюсь оставлять вас тут, наеди­не с этими...

— Которых она же и привела, — прошипела Алиса, в который раз подтверждая свою схожесть со змеей.

— Ну не специально же она это сделала! — наконец не выдержал Нос.

— Откуда тебе-то знать? — огрызнулась Алиса.

— Потому что я в ней уверен, — ответил Нос и сму­щенно посмотрел на Марусю.

Маруся улыбнулась ему, благодаря за поддержку. Из-за всех этих разговоров она почему-то начала испы­тывать чувство вины, хотя совершенно не понимала, в чем провинилась.

Бунин продолжил переписку с невидимым собесед­ником.

— Мы поедем в аэропорт? — спросила Маруся.

Илья усмехнулся.

Бунин строго посмотрел на него.

— Подготовь площадку.

Илья вышел из комнаты.

— Алиса, костюмы, — скомандовал Бунин.

— Я бы хотела уточнить... — начала Алиса.

— Костюмы! — резко перебил ее Бунин.

Алиса вышла вслед за Ильей. Теперь их осталось трое.

— Так вот, Маруся, — продолжил Бунин, — ты ока­залась здесь не случайно. Это все звенья одной цепи. То, что тебе подбросили ящерку, подбросили пись­мо... и тем самым направили ко мне. То, что сюда на­правились прозрачные. По правде сказать, я давно не участвовал в большой войне и уже подзабыл, каково это — быстро думать и быстро бегать... На какое-то время меня оставили в покое, и я расслабился. Еще не­давно меня беспокоила труба, затопившая грядки... — усмехнулся профессор. — Спасибо, что вернула меня к жизни!

— Вы знаете, кто мог это сделать? Кто подослал меня?

— Есть кое-какие мысли... но для точных ответов мне нужно время, покой и посоветоваться с...

Профессор замолчал и прикоснулся пальцами к спруту на своей шее. Потом быстро ударил пальцами по экрану, и на нем появилось изображение огромного человеческого уха.

— Алиса! Илья! Сюда, быстро! — крикнул прямо в ухо профессор. — Он здесь, прямо над нами!

— Кто? — испуганно спросила Маруся.

— Тот, кто очень хочет с тобой встретиться, — зага­дочно ответил профессор и подбежал к двери.

Практически сразу же в дверях появилась Алиса с двумя круглыми сумками.

— Где Илья?

— Пошел с другого хода!

Профессор набрал код на замке. Дверь закрылась, и тут же из стены поползли какие-то другие двери, которые до этого видно не было. Они накладывались слоями одна на другую, и Маруся поняла, что это даже не двери, а стены, которые передвигаются и окутыва­ют комнату, словно кокон, делая ее, видимо, еще более неприступной.

— Встречаемся внизу! — Профессор отошел в центр комнаты и встал в круг.

Маруся давно обратила на него внимание. Круг очерчивала тонкая оранжевая линия, но спрашивать, что это, Марусе было некогда. Слишком много имелось других вопросов.

Теперь же прямо на глазах круг начал темнеть, пока полностью не окрасился в оранжевый цвет, и затем плавно пополз вниз. А ведь они и так находились в подземелье!

Профессор опускался все ниже и ниже, пока полно­стью не исчез в отверстии в полу. Маруся удивленно по­смотрела на Носова, но тот никак не отреагировал, толь­ко подошел ближе к кругу. Очередной лифт? Но куда?

Через пару минут круг поднялся, и теперь на него встала Алиса. Процесс повторился, круг начал медлен­но опускаться.

Когда Алиса пропала из виду, Маруся решилась на вопрос:

— Куда это?

Носов сделал приглашающий жест рукой:

— Сейчас увидишь. Следующая ты.

— А что там? — не унималась Маруся. Не то чтобы ей было страшно, но...

— Наш «клипер», — улыбнулся Носов.

Круг поднялся. Маруся посмотрела на него, потом на Носова. Носов кивнул головой в сторону круга — давай, мол.

Маруся осторожно встала на указанное место. По­верхность слегка завибрировала и будто вздрогнула, опознавая нового пассажира. Маруся почувствовала, как все вокруг стало уплывать вверх, вернее, это она стала уплывать вниз. Это было очень глупое состояние, почему-то хотелось сесть на корточки, или закрыть глаза, или еще что-нибудь сделать. А вот так просто спускаться по трубе куда-то... На аппарат для томо­графии похоже, там тоже увозят в трубу, но ты хотя бы лежишь, расслабляешься. Если, конечно, не страдаешь клаустрофобией.

Когда платформа опустилась ниже уровня пола, стало немного не по себе, вокруг гладкие стены, тихо, даже немного жутко и очень тесно. Сколько еще ехать, Маруся не знала, но судя по времени, которое у тру­бы занимала транспортировка одного пассажира, она была не очень длинная.

Наконец откуда-то снизу пробился свет, и Мару­ся почувствовала сильный ветер, обдувающий голые ноги. Когда платформа опустилась достаточно низко, так что, по расчетам Маруси, уже как минимум поло­вина тела находилась в другом помещении, Маруся все-таки присела на корточки, так не терпелось посмо­треть, куда же ее привезли. Она увидела каменистое дно и большое подземное озеро. Профессор и Алиса стояли чуть в стороне и переодевались в комбинезоны. А на воде...

Платформа опустилась и тихо звякнула: сигнал, что пора слезать. Маруся спрыгнула на камни.

— Иди сюда! — крикнул профессор.

На самом деле Маруся никогда не видела настоящий «клипер», но могла предположить, что он как-то похож на космический корабль. Что делал «клипер» на такой глубине и почему был пришвартован к берегу подземно­го озера — загадка. Впрочем, их накопилось уже такое количество, что одной больше, одной меньше, не суть...

— Ну, что ты встала?

Маруся обернулась и посмотрела на платформу, ко­торая уходила вверх, за следующим пассажиром.

— Надо быстро переодеться, тут очень холодно...

Про холодно это мягко сказано. На самом деле, ко­гда Маруся выдохнула, то увидела облачко пара.

Маруся подошла к профессору и Алисе. Они уже по­чти полностью переоделись в черные комбинезоны, ко­торые лежали тут же, прямо на камнях. Маруся стала рассматривать новый костюм — он был из очень тонкой, будто слегка прорезиненной ткани и выглядел довольно просторным, хотя на нем не имелось ни единого шва.

— Тебе его не рассматривать дали, — с раздражени­ем бросила Алиса.

Маруся стала вдевать ноги в брючины, краем гла­за наблюдая за конкуренткой — правильно ли она псе делает. Алиса полностью облачилась в комбинезон, потом подняла широкий черный пояс и пристегнула его на талии. Маруся заметила, что на ремне есть ка­кие-то кармашки, карабины и даже пара кнопок. По­том Алиса вытащила из кучи вещей носки, села прямо на камни, натянула носки на ноги и принялась рыться в ботинках, сваленных в кучу. Как же это напоминало Марусину комнату! Все в кучу, и с утра сидишь и вы­бираешь, что бы надеть ...

— Когда справишься, нажмешь эту кнопку на поя­се, — Алиса показала где и ушла.

Маруся услышала звенящий шорох гальки. Кто-то подбирался к ней сзади. Она резко обернулась и уви­дела Илью.

— Ты бы платье сняла, что ли? — ухмыльнулся Илья.

Маруся нахмурилась.

— Тогда отвернись.

Илья пожал плечами, будто его это ни капли не волновало, отвернулся к куче одежды и выбрал себе комбинезон.

Маруся быстро скинула платье и стала лихорадочно натягивать комбинезон. Видимо, оттого что она нерв­ничала, руки никак не попадали в рукава.

— Помочь?

Он смотрел прямо на нее. Маруся даже онемела от та­кой наглости. Какой он смелый, когда Алисы нет рядом!

Илья подошел ближе, взял рукав, расправил его и помог протолкнуть в него руку. Все это время он гля­дел ей прямо в глаза, ни разу не опустив их ниже. Вот это выдержка. Или ему не интересно? Может, она для него просто маленькая девочка, над которой ему нра­вится подшучивать...

Илья поправил воротник, и его руки прикоснулись к Марусиной голой коже. Стало очень жарко.

— Чувствуешь тепло?

Маруся кивнула и покраснела еще сильнее.

— Это специальная ткань. Она постоянно поддер­живает комфортную температуру, в каком бы клима­те ты ни находился, — словно по писаному объяснил Илья.

Вот и вся любовь...

Профессор и Алиса скрылись в «клипере». Аппарат начал мигать и в какой-то момент засветился весь, как новогодняя елка. Вода под «клипером» стала прозрач­ная и голубая — видимо, снизу она подсвечивалась прожекторами.

Снова шорох гальки — это Носов. Видел ли он, как Илья помогал Марусе одеться?

— Теперь пояс, — напомнил Илья.

Маруся взяла пояс. Он был странный, будто пласти­ковый, широкий и очень жесткий, как корсет. Обмотав пояс вокруг талии, Маруся переложила ящерку-сала­мандру в один из карманов и сразу же нажала кнопку.

— Молодец, — похвалил Илья.

Маруся обернулась на Носова, который уже протя­гивал ей носки и ботинки. Ну что же! Приятно, когда о тебе все заботятся.

Она уже хотела, как и Алиса, усесться на камни, но Илья подхватил ее под локоть и притянул к себе.

— Обопрись на меня. Не стоит сидеть на камнях.

Зачем он это делает? Пытается показать, что она

ему нравится? Но какой смысл, если сам он влюблен в Алису? Тогда, может, он делает это назло Носову? Или вообще не задумываясь о последствиях, а просто потому что он такой... слишком добрый и чрезмерно заботливый?

Нет, нет! Не думай о нем. Он слишком хорош, слов­но создан специально для того, чтобы издеваться над девичьими чувствами. Не думай про Илью, думай про носок! Маруся сделала неимоверное усилие над собой и сконцентрировалась на одежде. Носки, к слову, тоже оказались очень теплыми. Носов стоял рядом и расстеги­вал карабины на ботинках. Маруся почувствовала себя маленькой девочкой, которой помогают одеваться взрос­лые папы. Иногда приятно показать себя беспомощной.

Когда с экипировкой было покончено, Илья еще раз поправил пояс на талии Маруси и одобрительно хлоп­нул ладонью по ее животу.

— Топай!

От озерной воды пахло арбузом. Странное ощуще­ние. Маруся зачерпнула немного в ладонь и порази­лась, какая холодная была вода. А может, и не вода? Пальцы мигом онемели, как если бы прикоснулись к сухому льду, а капельки так и остались на коже, не стекая обратно. Маруся вытерла руку о штаны. Давно

пора было взять в привычку ничего тут не трогать, но любопытно же! Еще от озера исходил звук. Конечно, скорее всего, это не озеро, а «клипер», или как там эта штука называется, но казалось, что тихо потрескивает именно вода. Интересно...

— А что ты не заходишь? — спросил Илья, оказав­шийся рядом.

Видимо, Маруся настолько погрузилась в размыш­ления, что уже ничего не замечала.

— Рассматриваю, — честно призналась Маруся.

— А-а-а... — понимающе кивнул Илья, — ну и как?

— Вода холодная.

— Ну да, — согласился Илья, — купаться сейчас не сезон.

— А что, тут можно купаться? — удивилась Маруся.

Илья покачал головой, и Маруся поняла, что пойма-

лась на очередную шутку. Ужас, что он о ней подумает.

— Что это такое? — спросила она, чтобы быстро сменить тему.

— Ты про «клипер»?

Маруся кивнула.

— Что-то вроде самолета-амфибии, только очень быстрого. Быстрее обычного самолета. «Клипер» мо­жет находиться под водой, на воде и в воздухе. Умеет взлетать прямо с глубины...

— Это что-то военное?

— Ну... в общем-то да. Бунин принимал участие в разработке, поэтому у него есть свой «премиальный» корабль.

— Чем он вообще занимается?

— Кто? Бунин? — Илья усмехнулся. — Ну, со сторо­ны больше всего он похож на фермера. Но я знаю, что он принимал участие в военных операциях, видел, как за ним присылали вертолеты из Москвы... Думаю, он гораздо больше, чем просто ученый и фермер.

— Из-за Предметов?

— И из-за Предметов тоже. Пойдем!

Илья поднялся на мостик и протянул Марусе руку. Она подала ему свою, и он легко забросил ее на мо­стик, рядом с собой.

— Вот эта штука у тебя на животе, — он показал на синюю мигающую кнопку, — сенсор. Благодаря ему корабль нас видит.

Они подошли ближе к двери, и та раскрылась: захо­дите.

Снаружи «клипер» был покрыт чем-то вроде черной смолы — жидкой и маслянистой. Маруся не решилась ее потрогать.

— Это внешний корпус, — объяснил Илья. — Вну­три корабль совершенно другой. А благодаря этому слою он приобретает обтекаемость при любой форме.

— Он что, может менять форму?

— Ну да. И при любой трансформации эта смола за­тягивает швы и защищает корабль от повреждений.

— Как кожа?

— Точно!

— А почему она черная?

— Это сексуально! — весело подмигнул Илья и обернулся в сторону Носова. — Ты идешь?

— Ща-ща... — прокричал Носов. Он никак не мог справиться с ботинками.

— Хуже бабы, — раздраженно заметил Илья.

— А «баба» для тебя что, синоним тупости?

— «Баба» для меня синоним женщины.

— То есть ты считаешь, что женщины хуже мужчин?

— Я считаю, что женщины медленнее мужчин наде­вают ботинки, — дипломатично выкрутился Илья.

— Быстрый не значит умный! — с пафосом заявила Маруся.

— То есть тогда, обгоняя на трассе, ты всего лишь пыталась доказать, что глупее меня? — весело прищу­рившись, поинтересовался Илья.

Вот сволочь!

Маруся толкнула Илью в плечо, но немного не рас­считала силы, или он как-то неудачно стоял... Раздал­ся всплеск.

Маруся не выдержала и рассмеялась: Илья барах­тался в воде. Но уже в следующую секунду она с ужа­сом подумала о расплате. Когда Илья выбрался на берег, вид у него был самый устрашающий. Маруся уже не улыбалась. Инстинктивно она подалась вперед и выставила вперед руку. Илья схватил ее за ладонь и потянул на себя.

— Не надо! — испуганно попросила Маруся, ей со­всем не хотелось падать в ледяную воду.

Илья улыбнулся.

— Страшно?

Дверь корабля раскрылась, и на мостике появилась Алиса. Она молча посмотрела на Илью и Марусю, потом на Носова, поджала губы, развернулась и ушла обратно. Маруся заметила, как смола мгновенно затянула швы, словно никакой двери там и не было. Илья взобрался на мостик и начал отряхивать с костюма прилипшие кап­ли, которые осыпались вниз, как хрусталики.

— Странная вода, — заметила Маруся.

— Здесь все странное, — спокойно отреагировал Илья.

— Эй! Я уже иду, — крикнул Носов и побежал к мо­стику.

Илья подошел ближе к двери и нажал кнопку на сво­ем поясе. Дверь расползлась в стороны.

— Велкам, — бросил Илья, не оборачиваясь. Мару­ся дождалась Носова.

Внутри было темно, светилась только дорожка вдоль коридора.

— Все в сборе? — раздался голос профессора из ди­намиков.

— Да, — ответил за всех Илья.

— Хорошо...

Марусе показалось, что голос у профессора был слегка раздраженный, наверное, ему не понравилось, что они так долго собирались.

— Ты когда-нибудь уже был здесь? — тихо спросила Маруся Носова.

— Пару раз... — шепнул Нос.

— Круто...

— Сейчас надо быстро дойти до каюты и пристег­нуться, — предупредил Носов.

Маруся кивнула.

— Тебя вообще как, не укачивает?

— Не-а...

Носов вздохнул.

— А меня вот очень.

Илья свернул в отсек, который был похож домаш­ний кинозал с креслами, стоящими в два ряда. Каждое было опутано ремнями, как в гоночном болиде. В од­ном сидела Алиса с закрытыми глазами, казалось, буд­то она дремлет, хотя, скорее всего, просто не хотела никого видеть.

— Готовы? — спросил профессор откуда-то с потолка.

Илья запрыгнул в кресло рядом с Алисой и пристег­нул все ремни. Маруся устроилась сразу за ним; рядом плюхнулся Носов.

— Умеешь пристегиваться? — обернулся к Марусе Илья.

— Разберусь...

— А ты? — теперь Илья обернулся к Носову.

Носов ничего не ответил, но ремни пристегнул бы­стро.

Маруся сначала немного запуталась в последова­тельности, но почти сразу же разобралась и уже че­рез несколько секунд защелкнула последний карабин и почувствовала, как кресло подстраивается под нее, словно пластилиновое. Стало очень удобно.

— Надеюсь, ты сегодня не завтракал? — с ухмыл­кой спросил Илья Носова.

Тот нахмурился.

— Смотри мне! — пригрозил Илья. — Чтобы без фонтанов!

— Отвали! — наконец не выдержал Носов, ему явно не нравилось, что Илья уже в который раз унижает его перед Марусей.

Илья рассмеялся.

— Ты когда-нибудь заткнешься? — наконец просну­лась Алиса.

Илья замолчал и отвернулся.

Носов и Маруся переглянулись и улыбнулись друг другу.

— Готовы! — громко скомандовал Илья.

Маруся приготовилась к чему-то необычному — сильной тряске, перепадам давления, перегрузкам, но ничего такого не произошло. Ей даже показалось, буд­то она действительно находится в кинотеатре и ждет начала сеанса. Темно, тихо, кто-то сидит рядом, кто-то перед тобой... Сейчас на экране появится яркая кар­тинка, и... тело вдавило в кресло. Это могло означать большую скорость, которую развила эта штуковина, но неужели такая скорость может быть под водой? Ма­руся посмотрела на Носова. Тот побледнел, по лицу его бежали струйки пота.

— Ты в порядке? — осторожно спросила Маруся.

— Я... да... Просто боюсь летать, — натянуто улыб­нулся Носов.

Летать?

Маруся почувствовала, как ее тело словно провали­лось вниз. Не может быть... Они что, уже взлетели?

Носов схватился за поручни кресла так, что его пальцы побелели.

Маруся тронула за плечо Илью.

— Мы уже летим?

— Ну да... Река же близко, — ответил Илья, пе обо рачиваясь. — Уже вынырнули.

Маруся попыталась представить, как чудесная ма­шина трансформировалась и как у нее выросли кры­лья, а черная маслянистая смола обтянула их, будто кожей, и капельки арбузной воды стали отваливаться и осыпаться в траву... Интересно, где они сейчас про­летают? И куда летят? И если эта штука и подводная лодка, и корабль, и самолет, и даже, возможно, кос­молет, — могут ли они вырваться за пределы земной орбиты? Может быть, Бунин решил пока переканто­ваться где-нибудь на Луне? А вот еще: работают ли Предметы на других планетах или их возможности проявляются только на Земле?

Носов тихо застонал. Бедненький... Марусе захоте­лось взять его за руку, но сейчас это было неудобно — ее слишком сильно вжимало в кресло перегрузкой, ни­как не пошевелиться.

— Не ной, — нарочито грубо сказала Алиса.

Маруся посмотрела на ее затылок с черными густы­ми волосами, собранными в тугой пучок, — даже во­лосы показались ей злыми и жесткими...

— Я больше не могу, — застонал Носов.

— Потерпи минутку, сейчас уже отпустит, — не­ожиданно ласково отозвался Илья.

Все-таки иногда он был хорошим парнем...

Маруся вернулась к своим размышлениям, но те­перь в них снова присутствовал Илья. Вот он такой добрый и строгий одновременно, умный, сильный, красивый, с ужасным чувством юмора, с бесконеч­ными подкалываниями... Кого-то он ей очень напо­минает. Мысли Маруси резко прервались размыш­лениями на тему — работает ли на Луне телефонная связь, чтобы позвонить папе, а потом развернулись и откатились обратно к Илье, с готовым ответом — так вот кого он напоминает! Маруся никогда не чи­тала Фрейда, но слышала от подруги, что все девочки влюбляются в мальчиков, похожих на их отцов. Где-то там, глубоко в сознании, Маруся сделала пометочку почитать этого хитрого старика, когда она вернет­ся домой, — мысль-то прикольная и, похоже, рабо­тает!

Дышать стало легче. Давление упало, и теперь мож­но было пошевелиться. Видимо, «клипер» набрал до­статочную высоту. Маруся улыбнулась сама себе. Ка­кими бы опасными ни были эти приключения, сейчас она каждый час переживала столько нового, сколько не переживала за всю предыдущую жизнь.

Из динамиков послышалось кашлянье.

— Все в порядке?

— Супер! — неожиданно выкрикнула Маруся, не сдержав эмоций.

Еще полчаса назад она ненавидела все вокруг и меч­тала вернуться, и вот на тебе — сияет, рот до ушей, словно попала в страну аттракционов.

Профессор рассмеялся.

— А мне вот очень хочется курить.

— А мне есть! — мигом отозвалась Маруся, как буд­то профессор разговаривал только с ней.

— Нос, а ты как? Есть не хочешь? — обернулся Илья.

Носов молчал и смотрел куда-то в одну точку перед

собой.

— Особо не расслабляйтесь, сейчас пойдем на сни­жение, — предупредил профессор.

Носов отвернулся и замычал.

— Терпи, терпи! — подбодрил его Илья. — Скоро бу­дем на месте.

Носов проворчал что-то невнятное.

Илья и Маруся встретились взглядами и улыбну­лись друг другу.

— А куда мы летим? — решилась спросить Маруся.

— Увидишь, — все так же уклончиво ответил Илья.

Никогда не отвечает прямо. Да что ж такое.

— А это далеко? — продолжила допрос Маруся.

— Не близко...

— Тебе бесполезно задавать вопросы!

Илья показал глазами на Алису и нахмурил брови. Видимо, не хотел распространяться при ней.

— Первым делом мы поедим, — раздалось из дина­миков. — Слышь? Маруська?

Динамик снова весело закашлялся.

— Я не Маруська!

— Ах, не Маруська? Ну, тогда первым делом мы по­курим, а уж потом поедим, — отозвался профессор.

— Ну уж нет! — возмутилась Маруся.

— Вот же ты прожорливая, — покачал головой Илья.

— Я не прожорливая, у меня такой метаболизм!

— Метаба-что? — передразнил Илья.

— Метаба-то! — огрызнулась Маруся.

— Метабануться! — засмеялся Илья.

— Илья! — строго крикнули из динамика.

— Вот дурак! — поддержала профессора Маруся и дала Илье легкий подзатыльник.

Илья отвернулся.

— Все. Поехали... Зажмите ваши ушки! — скоман­довал профессор, и Марусю снова вдавило в кресло.

Дальше лететь было скучно, уши действитель­но заложило, и желудок начал выталкиваться вверх, скомкавшись и завязавшись в узел. Носов сжал губы и шумно дышал носом. Илья откинулся назад и стал что-то насвистывать, пока не получил пинок от Али­сы. По расчетам Маруси, летели они минут тридцать, и если сейчас пошли на посадку, значит, осталось со­всем ничего. За это время можно было подумать о чем- нибудь приятном, например о еде, но именно о еде сейчас хотелось думать меньше всего.

Через пару минут Маруся ощутила легкий толчок, и давление снова отпустило. Маруся зевнула, чтобы пробить заложенные уши.

— Полет окончен, всем приятного плавания, — со­общил профессор.

Илья потянулся, вскинув руки вверх. Алиса попра­вила волосы — чисто девичья привычка перед выхо­дом в люди. Носов сидел все такой же бледный и тер уши.

На потолке замигала большая белая лампа, корабль тихо загудел, потом лампа погасла, и раздался прият­ный звон, будто ударили в колокольчик. Аппарат еще раз несильно тряхнуло, и все замерло.

Илья и Алиса первыми начали отстегивать ремни. Маруся последовала их примеру. Носов же полуле­жал в кресле и вставать явно не торопился. Наверное, у него еще кружилась голова.

— Жив? — обернулся к нему Илья.

Носов кивнул.

Илья несколько раз присел, потом начал размахи­вать руками, разминая тело. Маруся поняла, что у нее тоже есть желание размяться, но повторять следом за Ильей она почему-то постеснялась.

Алиса молча вышла из сектора в коридор. Илья про­водил ее взглядом, потом обернулся на Марусю. Поче­му он так часто смотрит на нее? Просто так или правда нравится? Маруся решила не думать об этом, сейчас ей захотелось проявить сострадание к несчастному Носову, и она склонилась над ним.

— Ты правда ничего? — Она положила ладонь на его лоб. Лоб Носова был холодным и мокрым.

— Я сейчас...

— Хочешь, посижу с тобой еще?

Губы Носова слегка расползлись в стороны. Видимо, он пытался улыбнуться.

— Да ладно, очухается! — вмешался Илья.

— Не дергай его, — попросила Маруся.

— Наоборот, надо скорее выйти на свежий ион- дух, — возмутился Илья, — ему же там легче буде т.

Носов отмахнулся, показывая, что он еще не готов никуда идти.

— Ну, как хотите, — сказал Илья и вышел в коридор.

Маруся взяла Носова за руку.

— Все хорошо, — мягко сказала она, глядя ему в глаза. — Сейчас потихоньку придешь в себя...

— Сейчас-сейчас...

— Да я не тороплю, расслабься, — успокоила его Маруся.

— Просто тошнит очень.

— Надо на воздух.

— Ненавижу такие перелеты.

— Понимаю...

— Вообще любые ненавижу.

— Ну... Это бывает. Плохой вестибулярный аппарат. Меня в детстве тоже тошнило.

Носов глубоко вдохнул и зажмурился.

— Ну?

Носов кивнул и начал отстегивать ремни.

— Тренироваться надо, — продолжила свою мысль Маруся. — Хотя бы на карусели.

Носов осторожно встал, опираясь рукой о кресло. Маруся подхватила его и помогла устоять па ногах. Нос еле держал равновесие, колени подкашивались, и его все время заносило. В общем, со стороны они вы­глядели наверняка как два изрядно выпивших прия­теля, один из которых еще ничего... а вот второму со­всем тяжко.

— Идем, идем... давай...

— Я сейчас...

— Ты не болтай. Вот выйдем, и отпустит.

Они медленно выбрались в коридор. Маруся по­смотрела в разные стороны — куда идти дальше, было непонятно. Неожиданно с одной стороны коридора по­явился профессор.

— Ну, где вы застряли?

— Вот. Бредем, — ответила Маруся.

Бунин взял Носова под другую руку.

— Такой умный и боишься летать.

— Он не боится, его тошнит, — заступилась за дру­га Маруся.

— Тем более, — почему-то ответил профессор.

Они остановились у стены, внутри которой что-то

мигнуло синим, и из ниоткуда возникла дверь. Кори­дор продолжился большой прозрачной трубой, кото­рая находилась под водой. Вода была не самая чистая, с легким коричневым оттенком и обрывками бурых водорослей, которые проплывали то тут, то там. Это где же они?

На другом конце трубы Маруся увидела уже зна­комый оранжевый круг на полу — видимо, теперь им предстояло по одному переноситься куда-то вверх. Первым отправили Носова. Профессор подвел его к кругу и похлопал по плечу.

— Давай, Нос. Еще минута — и ты на поверхности.

Нос встал на круг и стал медленно уплывать вверх.

Профессор посмотрел на Марусю.

— Саламандра с тобой?

Маруся уже и забыла про нее!

— Со мной, — сказала она и похлопала себя по кар­машку.

— Не отходи от меня ни на шаг.

— Здесь тоже опасно?

— Каждый раз, когда ты отдаляешься от одной про­блемы, ты приближаешься к другой, — печально улыб­нулся профессор.

— Но вы же говорили, что мы летим к друзьям?

— Я очень рассчитываю на это... — уклончиво отве­тил Бунин.

Маруся понимающе кивнула.

Оранжевый лифт-труба вернулся на место, и теперь на него забралась Маруся.

— Все будет хорошо! — подмигнул ей профессор.

Труба медленно двинулась. Маруся задрала голову

и посмотрела вверх. Куда она через минуту прибудет? И что там ее ждет?

Комната, в которую она попала, сойдя с подъемни­ка, напоминала дешевый офис — столы с компьюте­рами, кожаный диван и цветы в кадках. Молодые ки­таянки щелкали по клавишам, не обращая внимания на вновь прибывших. Илья и Алиса сидели на диване совсем рядышком. Носова не было.

— Присаживайся, — сказал Илья, похлопав по дива­ну рядом с собой.

Маруся подошла к дивану, и в ту же секунду Алиса подскочила и почти отбежала к окну.

— Почему она так меня ненавидит? — тихо спроси­ла Маруся, садясь рядом с Ильей.

— Ревнует.

— Тебя?

Илья спокойно пожал плечами:

— Может, и меня тоже, но скорее всего профессора.

— Она что, его любит? — совсем шепотом спросила Маруся.

— Она злится, потому что профессор теперь уделяет тебе больше внимания, чем ей. А раньше она была его любимицей.

— Но я же не виновата, что появилась, — возмути­лась Маруся.

— Но это же не меняет сути дела, — парировал Илья.

Из коридора появился Носов. Выглядел он паршиво, к тому же был весь мокрый — видимо, умывался в туа­лете. Он молча свалился на диван и обхватил голову руками. Маруся вздохнула, но тут же отвлеклась на профессора, который уже поднялся на лифте и теперь подошел к бойким китайским девушкам. Совершенно неожиданно профессор заговорил с ними на их языке, и они стали визгливо объяснять ему что-то, размахи­вая руками и перебивая друг друга. Профессор вежли­во кивал и улыбался. Маруся посмотрела на Илью. Тот поднял брови — мол, видишь, какой крутой наш про­фессор.

— Нас уже ждут, — обернулся к ним Бунин и пока­зал на коридор: туда.

В коридоре они сразу же столкнулись со стариком, который бросился навстречу профессору и заклю­чил его в объятия. Маруся подумала, что обниматься при встрече — скорее, русский обычай и поэтому для маленького китайского дедушки это выглядело не­много странно. Однако дедушка про ее соображения знать не знал, поэтому отпустил профессора и при­нялся обнимать Алису, а потом и Марусю. При этом он все время кивал и что-то лепетал на своем певучем языке.

— Он очень рад нас видеть, — перевел довольный профессор, — и приглашает немедленно пообедать.

Услышав это, Маруся сразу же прониклась к ста­ричку невероятной симпатией и бросилась обнимать его сама, чем немало беднягу напугала.

— У вас есть наушники, — предупредил Бунин, — советую воспользоваться.

Илья достал из кармашка маленькие розовые по­душечки (такие же, как Марусе привозил из Токио папа!). Маруся нащупала в своем кармашке такие же. Привычно вставила их в уши. Речь старичка сразу же стала понятной. Переводчик, ага...

Алиса «переводчика» доставать не стала, видимо, понимала все и так. Носов же никак не мог открыть кармашек у себя на поясе — то ли не хватало сил, то ли

от общей нескоординированности. Похоже, ему было не до приветствий.

— Вы хорошо долетели? — вежливо спросил стари­чок.

— Отлично! — ответил ему профессор.

— А молодой человек? — спросил китаец, кивая на Носова.

— С ним все будет в порядке, — объяснил профес­сор. — Его просто немного укачало.

Старичок понимающе закивал.

— Вестибулярный аппарат! — громко сказал он Но­сову, но тот его не понял, так как до сих пор не спра­вился со своими наушниками.

— Вестибулярный аппарат, — перевела ему Маруся.

Носов вздохнул.

Старичок стал размахивать руками вверх-вниз.

— Очень плохо от перепадов, — сообщил он. — Мне тоже.

— Его тоже тошнит в «клипере», — перевела Маруся и улыбнулась. — Давай помогу...

Она расстегнула карман на поясе Носова и достала наушники.

— У меня от их речи голова еще сильнее кружит­ся, — пожаловался Носов.

— Ну так вставь переводчика, — хлопнул его по плечу Илья.

Носов поморщился и покачнулся, будто легкое по­хлопывание нанесло его вестибулярному аппарату еще один невыносимый удар.

— Пойдемте скорее, — поторопил старичок, — все очень вкусно и очень много. Очень много вкусно!

Маруся взяла Носова за руку и потащила за собой.

— Очень много вкусно, — повторила она. — Не вре­мя умирать!

Они быстро дошли до конца коридора и выбрались на улицу.

 Это был промышленный порт — огромный, одно­образный и бесконечный, как целый город. Устрашаю­щих размеров паромы, тысячи разгрузочных кранов, миллионы морских контейнеров, возвышающихся над портом многоцветной стеной. Несмотря на вечер, воз­дух здесь еще не остыл, а от высокой влажности хвале­ный термокостюм прилип к коже, словно был сделан из дешевой латексной клеенки.

По идеальному асфальту пробегали небольшие гру­зовички, мельтешили рабочие в цветных комбинезо­нах, важной походкой прогуливались люди в форме — все это напоминало какую-то космическую станцию, но никак не Землю. Хотя, возможно, так выглядели все крупные порты — ведь никогда раньше Маруся их не видела.

Прямо перед выходом из офиса стоял ярко-розовый микроавтобус, который караулила пара крепких пар­ней в обтягивающих футболках. Увидев подошедшую делегацию, парни быстро запрыгнули в кабину и заве­ли мотор.

— Сюда! Добро пожаловать! — низко поклонился старикашка, раскрывая широкую дверь автобуса.

Бунин вежливо поклонился ему в ответ и первым забрался внутрь. За ним последовали Илья и Алиса. Маруся обернулась к Носову.

— Ты здесь уже был? Что за место?

— Не имею представления, где мы... — честно при­знался Носов.

— А старика знаешь?

— Впервые вижу.

— Это и есть обещанные друзья? — уже не рассчи­тывая на ответ, спросила Маруся.

— Если в автобусе есть вода и кондиционер, то для меня эти люди станут лучшими друзьями на свете, — вяло улыбнулся Носов.

Он выглядел настолько слабым и несчастным, что, повинуясь какому-то неосознанному душевному поры­ву, Маруся взяла его за руку, но потом, словно испугав­шись, отпустила и только неловко улыбнулась.

— Идем?

Носов с удивлением посмотрел на ладонь, которую только что держала в руках Маруся, потом протянул ее вперед, делая жест рукой, словно предлагая Марусе лезть вперед.

— Что это было? — тихо спросил он, когда она уже отвернулась и поставила ногу на ступеньку.

— Ничего... — не оборачиваясь, ответила Маруся и забралась в салон.

— Ничего? Да тут отлично! — восторженно выкрик­нул Илья, не разобравшись, кому адресована фраза.

Внутри и правда было отлично. Свежий кондицио­нированный воздух, мягкие кресла, обтянутые белой тканью, и столик, заставленный прохладительными напитками. Илья первым схватил бутылочку с про­зрачной голубой жидкостью, отвинтил крышку и жад­но выпил одним глотком.

— Ох, вкуснятина!

— На что похоже? — осторожно поинтересовалась Маруся, присаживаясь напротив.

— Ни на что не похоже! — радостно ответил Илья. — Просто вкуснятина! Обожаю вкус настоящей пищевой химии! Сейчас такое фиг где найдешь... все словно по­мешались на экологии. Но натуральные вкусы — это же так ску-у-учно!

Маруся выбрала бутылочку с ядовито-желтым на­питком, сорвала крышку и понюхала.

Пахло чем-то неописуемым. Тогда она сделала не­большой глоток и поняла, что и на вкус это было нечто неописуемое, но все же — неописуемое с кислинкой.

— Попробуй зеленую, — посоветовал ей Илья, — мне она больше всего нравится.

— Тогда зачем же ты выбрал синюю? — спросила Маруся, ожидая подвоха.

— Чтобы мне не досталось, — сухо ответила Алиса.

— Я не специально! — приложив пустую бутыл­ку к груди, поклялся Илья. — Я просто помнил, что кто-то больше всего любит синюю, а кто именно — забыл и подумал, что это я! А потом увидел зеленую и понял, что на самом деле люблю ее, а синюю лю­бишь ты, но было уже поздно!

Алиса страдальчески закатила глаза.

— Синяя, синяя! — закивал китайский старичок и вытащил из холодильника еще пару бутылочек с си­ней водой. — Синей много, очень много!

— Сесе! — поблагодарила его Алиса по-китайски и поставила бутылочки перед собой на столе.

— Сесе, — передразнил ее Илья. — Попробуй зеле­ную!

Алиса сделала вид, что не услышала, взяла одну из бутылочек в руки и стала внимательно читать этикетку.

Маруся взглянула на профессора, который что-то бы­стро печатал в одном коммуникаторе, параллельно пере­говариваясь по второму. Откуда у него это все взялось?

— Вижу. Переправь Козловскому и попроси... Что? Нет, он точно в курсе. Да точно, я тебе говорю. Пере­звони потом. Не мне, а Козловскому, мне-то зачем?

— А простая вода тут есть? — тихо спросил Марусю Носов.

Маруся посмотрела на Алису.

— Можешь спросить?

— О чем? — нахмурила лоб Алиса, как будто любое общение с Марусей причиняло ей головную боль.

— Есть ли тут простая вода.

— А сама не можешь? — опять этот убийственный взгляд.

— У него же тоже переводчик в ушах, — объяснил Илья.

Маруся вздохнула. Вовремя предупредили, пока она не успела наговорить чего-нибудь лишнего, но ки­таец уже протягивал ей большую бутылку с прозрач­ной водой и стаканчики.

— Спасибо, — поблагодарила его Маруся и кивнула, похоже, тут было принято кивать по любому поводу.

Она открыла бутылку, плеснула в стакан воды и протянула Носову. Носов осторожно отпил, закрыл глаза и откинулся на спинку кресла. Хотя он все еще «умирал», вид у него стал получше.

Маруся выглянула в окно — то, что это не Луна, было понятно сразу после выхода на улицу. То, что это Китай, тоже не вызывало сомнения. Но что за город?

— Что это за город? — спросила Маруся старичка, отрываясь от окна.

— Шанхай, — кивнул в ответ старичок.

Маруся кивнула тоже.

Лично она в Шанхае не была никогда, но вот папа летал туда часто. Очень может быть, что он и сейчас находится тут. Вот будет прикольно встретить его на улице!

— А можно мне позвонить? — вежливо спросила Маруся у профессора, когда тот отключил трубку.

— Конечно, можно! Сколько угодно! — не дал ему ответить старичок, протягивая Марусе новенький те­лефон. — Подарок, — кивнул он, — очень хороший те­лефон, очень много функций.

Маруся улыбнулась и кивнула.

— Спасибо, — снова сказала она и посмотрела на профессора.

— Подарок! — сказал профессор, поднимая свою трубку.

— А мне? — сразу же вмешался Илья.

— У меня много подарков! — обрадовался малень­кий китаец, будто только и ждал этого вопроса. — Очень много!

Он полез в коробку под своим креслом и начал вы­кладывать на стол самые разные предметы. Там были и телефоны, и фотокамеры, и планшеты, и еще куча всякого высокотехнологичного хлама, который, похо­же, был произведен в Китае на сто лет вперед, и теперь они уже не знали, кому его впарить.

— Су-у-упер! — восхищенно застонал Илья и начал перебирать все лежащие на столе подарки. — А они функционируют вообще?

Профессор быстро пихнул его локтем в бок, не от­рываясь от работы на коммуникаторе.

— В смысле, с русским софтом? Совместимы с на­шими гаджетами? — поправился Илья.

— Конечно, совместимы! — закивал старичок. — Наша техника совместима с любой техникой и про­граммами из любого уголка мира, — засмеялся он, хитро прищурившись. — «Мейд ин Чайна» все-таки!

Илья взял со стола фотокамеру, направил на Мару­сю и сделал снимок.

Маруся ненавидела, когда ее фотографировали без предупреждения, так что немедленно высунула язык.

— Теперь сюда, — закричал китаец, отнимая ка­меру у Ильи и нажимая на какую-то кнопку. Гаджет пискнул и выдал фотографию.

Илья и Маруся одновременно потянулись к снимку, но Маруся успела выхватить его первой.

Неожиданно автобус остановился.

— Уже приехали? — с надеждой спросила Маруся.

Бунин выглянул в окно.

— Нет. Это контрольный пункт. Въезжаем под ку­пол...

— Под купол?

— Извините! — Старичок протиснулся к выходу, раскрыл дверь и ловко спрыгнул со ступеньки.

— Центр города — закрытая территория, — пояс­нил Бунин.

Дверь затворилась, и в автобусе стало непривычно тихо, будто на контрольном пункте было запрещено шуметь. Алиса дремала или делала вид, что спит. Но­сов крутил в руках пустой стаканчик, глядя на него остекленевшими глазами. Даже Илья успокоился и от­ложил камеру. Отчего-то именно эта тишина стала да­вить, и Маруся с ужасом почувствовала приближение паники. Надо было отвлечься.

— Раз уж мы остались одни, — начала говорить Ма­руся, обводя всех взглядом, — вы можете мне объяс­нить...

— Не надо, — прервал ее профессор.

— Но почему?

Бунин отложил коммуникатор.

— Я достаточно рассказал... И понимаю, что у тебя еще много вопросов. Это естественно. Но я не могу от­ветить на них, потому что не знаю, кто ты. И пока я не разобрался...

— В смысле? — Маруся даже отшатнулась в сторону от удивления. — Вы мне не доверяете?

— Что в этом странного? — проснулась Алиса. — Ты приезжаешь с редчайшим Предметом... кстати, откуда он у тебя?

— Не знаю...

Алиса натянуто улыбнулась, словно показывая про­фессору, насколько нелепо звучат Марусины оправда­ния.

— Но я правда...

— Приносишь на хвосте убийц, развязываешь вой­ну... — продолжила Алиса, обернувшись и глядя Ма­русе прямо в глаза.

— Я? Какая война? Я ничего не знаю.

— Алиса, давай без этого... — Профессор жестом по­просил «тамерланшу» замолчать.

— Но это же очевидно!

— Ничего не очевидно! — рявкнул профессор.

— Вы же сами видели, что меня пытались убить! И после этого вы мне не доверяете? — возмутилась Маруся.

— Тебя пытались убить? — напала Алиса. — Тебя? С главным Предметом? Ты что, издеваешься? Тебя же невозможно убить! Может быть, именно поэтому Предмет у тебя? А? Чтобы ты, если что, не пострадала? Почему кто-то решил обеспечить тебя такой защитой в момент нападения?

— Хватит! — профессор довольно резко схватил Алису за плечо.

— О вас же забочусь... — злобно огрызнулась она.

— Я сам о себе позабочусь. Хорошо?

Илья снова взял камеру и направил ее в окно.

— Здесь нельзя снимать! — крикнул профессор и за­брал камеру из его рук.

— А что здесь можно делать? — расстроенно спро­сил Илья. — Ругаться?

— Никто не ругается.

Носов смял стаканчик в кулаке и бросил на стол. В салон вернулся старичок и уселся рядом.

— Все хорошо! Сейчас поедем!

Маруся обхватила голову руками и словно закры­лась ото всех, погрузившись в собственные невеселые мысли. Настроение испортилось ужасно. Такое неожи­данное признание — словно удар под дых. После всего, что ей пришлось пережить, они ей еще и не доверяют. А она им? В чужой стране, с чужими людьми, кото­рые считают, что она привела врагов. Не отвечают на вопросы, не дают уйти... И куда ее привезли? Может быть, они вовсе не собираются ее спасать? Может, они хотят посадить ее в клетку, или проводить над ней ка- кие-то опыты, или вообще убить, пока она ничего не натворила?

Неожиданная паранойя накрыла волной и зату­манила рассудок настолько, что Маруся стала видеть

врагов во всех окружающих. Теперь ясно, почему про­фессор такой неразговорчивый, почему Алиса такая строгая, почему Илья пытается ее отвлечь, а бедный Носов, наверное, обо всем знает, и поэтому ему, как единственному честному человеку, плохо... Термоко­стюм снова начал давить и мешал дышать.

И, как назло, нет стопадреналинового пластыря!

— Можно мне выйти? — спросила Маруся.

— Нет, — ответил профессор, не поднимая на нее глаз.

Почему он не смотрит на нее?

— Мне плохо.

— Сейчас уже поедем.

— Я на минутку. Просто...

— Маруся! — теперь профессор смотрел на нее, и взгляд у него был строгий. — Это паника.

— Нет, правда...

— С тобой ведь уже бывало такое?

Откуда он все про нее знает?

— Я на минутку, просто вздохнуть немного, мне ко­стюм давит.

— Ты никуда не пойдешь. На вот... — Профессор вытащил из кармашка ингалятор и протянул Мару­се. — Вдохни. Это типа пластыря...

Маруся взяла ингалятор.

— В напитке была вытяжка женьшеня, они везде ее суют — вот и паника... Вдыхай-вдыхай!

Маруся поднесла ингалятор ко рту и глубоко вдох­нула сладковатый газ.

— Женьшень возбуждает нервную систему. Плюс резкие перепады давления. У тебя зашкалил адрена­лин...

Маруся вспомнила ту сушеную «психологичку», ко­торая разговаривала с ней в тюрьме. У нее был такой же поучительный тон, и Маруся ей совсем не доверяла. Зря она вдохнула эту штуку. Непонятно еще, что это за газ.

— Теперь посиди спокойно пять минут. Не коман­да, а детский сад какой-то, — раздраженно заворчал профессор. — Одного укачивает, у другой паранойя, у третьей истерика...

— Это не истерика!

— Сиди и молчи, я сказал. Сейчас приедем на место, купим нормальную свободную одежду, поешь, рассла­бишься...

«Как рождественского гуся готовят», — пронеслось в голове у Маруси. Но паника отступила. По крайней мере, немедленно выпрыгнуть из автобуса уже не хо­телось.

Маруся постаралась расслабиться. Она посмотрела на Илью. Тот, явно заинтригованный, наблюдал за ней. Она ничего не сказала, и Илья тоже молчал.

Маленький китаец дотянулся до Маруси рукой и погладил по локтю.

— Не надо кричать. Уже близко.

И закивал, закивал, закивал...

Маруся очнулась от того, что ее тряс профессор.

— Приехали.

— Я что, уснула?

— К счастью, — улыбнулся профессор. — Успокои­лась?

Маруся огляделась — все вставали с кресел и выхо­дили из автобуса, только Носов сидел рядом и насторо­женно смотрел на нее.

— Кажется, да, — ответила Маруся и тоже поднялась.

— Тебя никто ни в чем не обвиняет, — мягко сказал профессор и взял Марусю за руку. — Алиса нервничает и несет всякую чушь.

Бунин обернулся на Носова и кивком показал ему на выход, словно попросив оставить их наедине. Носов быстро выпрыгнул из салона.

— Мы поговорим с нашим другом, и тебе многое станет ясно. Всем нам... — снова заговорил Бунин. — Просто поверь мне. Хорошо?

— Хорошо...

— Помнишь, я сказал, что ты не совсем такая, как мы?

— И что это значит? Что я не член команды? Что я чужая?

— Дело не в этом. Ты не такая. То есть ты, с одной стороны, как мы. А с другой — не просто избранный владелец предмета. Я подозреваю, что ты много кру­че. — Лицо профессора казалось радостным, как будто он обнаружил редкий артефакт.

— Я не сильно понимаю... что значит «как мы» и что значит «круче»?

— Ты заметила, с какой скоростью восстановилась после ранения? — спросил профессор.

— Ас какой скоростью я должна была восстано­виться? — пожала плечами Маруся.

— Неделя... две. Или даже дольше.

— Не понимаю...

Бунин опять улыбнулся и сжал ее руку в своих ла­донях.

— Ты особенная. И некто знал это и дал тебе Предмет, чтобы защитить тебя и твою особенность. А кто-то, видимо из-за этого, пытается убить. И если я все правильно понимаю, ко мне тебя отправили именно поэтому. Чтобы я защитил тебя. Спас...

— А вы спасете?

— А чем я, по-твоему, занимаюсь? — хитро прищу­рился Бунин.

— Ну хорошо... Я поверю вам... — смирилась Ма­руся.

— Вот и ладненько, — вздохнул профессор и пропу­стил ее к выходу.

— Но обещайте сегодня же мне все рассказать!

Маруся выпрыгнула из автобуса. Рядом уже жда­ли те два крепких парня, что встречали их у подъезда. Алиса и Илья стояли в сторонке и, кажется, тихо пере­ругивались.

— Сейчас мы зайдем и купим себе нормальную оде­жду. Особо не выбирайте. Долго не гулять, по магази­ну не разбредаться... — объяснил Бунин.

Услышав профессора, Алиса сразу же прекратила ссору с Ильей и быстрым шагом направилась в мага­зин. Илья какое-то время подождал, словно надеясь, что она обернется и позовет, а потом вздохнул и пошел следом за ней.

Район, в котором они оказались, пестрел небоскре­бами. Дороги были сделаны из какого-то шероховато­го пластика, по которому блестящими лентами тяну­лись металлические полосы, видимо, для транспорта на магнитной подвеске. Выглядело все вокруг чрез­вычайно красиво и современно. Все такое прозрачное, металлическое и зеркальное, как витрина дорогого супермаркета. Все первые этажи зданий принадлежа­ли магазинам и лавкам, и вместо стеклянных витрин у них были тонкие телевизионные панели, которые крутили рекламные ролики, демонстрирующие, ка­кие именно товары там продаются и что происходит внутри. Казалось, будто вдоль улицы растянута одна многокилометровая телевизионная панель.

Маруся подняла голову и увидела нечто совсем удивительное — небо вдруг стало размытым, словно серую акварельную краску развозили по стеклу боль­шим количеством воды.

— Купол, — объяснил Марусе Носов. — А над купо­лом ливень.

Какое странное ощущение. С одной стороны, очень удобно, с другой — это ведь так здорово, гулять под дождем, а тут, получается, этого никогда не бывает.

Носова же, кажется, совсем не интересовала чудесная конструкция над городом. Хотя в школе тоже были та­кие купола, только поменьше — видимо, для учеников Зеленого города подобные чудеса являлись обыденно­стью. ..

— А молнии не пробьют? — осторожно спросила Маруся, представив на секунду, как весь этот купол треснет и обрушится на город.

— Не пробьют, — улыбнулся Носов.

Кажется, он улыбнулся впервые за время их поезд­ки. Значит, оклемался.

Странно, но Маруся совершенно определенно чув­ствовала нежность к этому парню. Отлично отдавая себе отчет в том, что ей нравится Илья, проклиная себя за банальность (ведь это так пошло — влюблять­ся в смазливых хулиганов?), она тем не менее испыты­вала такое приятное спокойствие или даже уют, нахо­дясь рядом с Носовым, что...

— Вы идете? — Голова Ильи появилась из-за двери.

Маруся даже вздрогнула от неожиданности. Хруп­кое лирическое настроение рассыпалось в прах.

— Тебе какое дело? — резко огрызнулся Носов. По­хоже, он тоже почувствовал вражеское вторжение в их мирную трепотню.

— Мне нужна твоя помощь в выборе нижнего бе­лья! — манерно прогундосил Илья.

— Спроси Алису...

— Я читал, что на шопинг лучше ходить с другом- геем...

— Спасибо за предложенную помощь, но на этот раз я обойдусь без тебя, — ловко парировал Носов.

— Ты знала, что он живет с мужчиной? — сделав «страшные» глаза, спросил Илья у Маруси.

— Посмотрел бы ты на себя в этом обтягивающем комбинезончике!

— Посмотри на себя!

— Вы два придурка, — ответила Маруся, еле сдер­живая смех. Она наконец-то расслабилась, и эта сцен­ка окончательно выбила паранойю из ее головы — враги такими идиотами не бывают!

— Но я хотя бы натурал! — не без гордости заявил Илья.

— Слушай, я, конечно, не хочу сомневаться в про­фессоре, но каким образом тебя с твоими способностя­ми вообще взяли в школу? — сделав очень серьезное лицо, спросил Носов. — Вы как-то шантажировали Бу­нина? Может, похищали его?

— Смотри-ка, я его задел! — обрадовался Илья.

— Просто интересно, как ты со своим крошечным мозгом попал на факультет физики... хотя подожди, ведь, кажется, именно в квантовой физике изучают сверхмалые величины?

— Иногда я даже завидую его примитивности, — с печальной улыбкой, вздохнул Илья. — Ведь он при всем желании не может постичь всего трагизма окру­жающего нас мира! — Илья скрылся в магазине и при­творил за собой дверь.

Носов выдохнул, как после тяжелой битвы, по­правил длинные пряди, выбившиеся из хвоста, и одернул рукава комбинезона. Он выглядел так, будто участвовал не в словесной перепалке, а в на­стоящей драке — даже лицо раскраснелось. Ма­руся посмотрела на него, все еще сдерживаясь из последних сил, и вдруг, согнувшись, рассмеялась в го­лос.

Прямо у входа, на первом этаже магазина, моло­дой парнишка варил куриные яйца в соевом соусе до черноты и тут же вынимал их шумовкой и складывал в специальный таз. Рядом с ним, на обычной коробке, сидела девочка и жевала пирожок, запивая его ядови­того цвета жидкостью.

Маруся задержалась около них и от удивления, и... от голода... Она вспомнила, что толком не ела уже, кажется, почти двое суток. Собачье печенье не в счет.

— Здесь везде готовят еду — традиция такая, — объяснил Носов.

— Кажется, я хочу остаться здесь жить, — улыбну­лась Маруся.

— Возьми-ка, — откуда-то из-за спины появил­ся профессор и протянул Марусе солнцезащитные очки. — Их ты должна была надеть в первую очередь. Я не подумал.

Маруся взяла очки и повертела их в руках. Очки были дурацкие — большие и круглые, на пол-лица.

— Сейчас же вечер...

— И что? — непонимающе приподнял бровь про­фессор.

— Я буду выглядеть глупо в солнцезащитных очках.

— Зато не будешь привлекать ненужное внимание цветом глаз...

— Не буду привлекать внимание, разгуливая в тем­ных очках в темноте? — с иронией спросила Маруся.

— Здесь не темно, — огляделся по сторонам профес­сор.

— Вы что, хотите, чтобы я и внутри магазина в них ходила?

— Везде.

— Но...

— Не спорь со мной! — скомандовал Бунин и погро­зил пальцем.

Маруся нехотя надела очки и посмотрелась в зер­кальную витрину.

— Мало того что я выгляжу в них по-идиотски, еще и очки идиотские...

— Иди и выбери другие, — смилостивился профес­сор.

— А пирожок можно? — спросила Маруся, с зави­стью поглядывая на жующую девочку.

— Ужин ждет нас дома.

— Ужин, ужин... Я еще даже не завтракала. Причем, по-моему, дня два как...

— Ну так не тяни время, — сказал профессор, — идите уже, выбирайте себе одежду и приносите на кас­су. Нос, — теперь он обратился к Носову, — глаз с нее не спускай.

— Даже в раздевалке? — усмехнулась Маруся.

— О тебе же забочусь.

— И подсылаете Носова за мной подглядывать?

— А тебе есть что от него скрывать? — прямо спро­сил профессор.

Маруся просто онемела от возмущения.

Профессор хитро улыбнулся и исчез за витринами.

Они встали на эскалатор и поползли вверх.

— Он так шутит, — успокоил ее Носов. — Вокруг него столько школьниц вьется — вот он и дурачится. Приятно ведь.

— А если какая-нибудь школьница в него влюбит­ся? — спросила Маруся, рассматривая нижний этаж магазина с высоты.

— Так постоянно и влюбляются, — успокоил ее Но­сов, — а потом вырастают и выходят замуж за него, а потом сбегают, и так уже раз десять!

— Надо же! А похож на такого настоящего холостя­ка! — сказала Маруся, спрыгивая со ступеньки.

— Он и есть настоящий холостяк, — согласился Но­сов, следуя за ней. — Но это не мешает ему постоянно жениться. То есть постоянные жены не мешают ему оставаться холостяком.

Маруся вздохнула.

— Ненавижу таких мужиков...

Носов подошел к стойке с платьями и выбрал одно из общей кучи.

— Смотри.

Маруся посмотрела на платье и улыбнулась. Выгля­дело очень симпатично.

— А ты и правда разбираешься в женской одежде? — весело подмигнула она.

— Не начинай, пожалуйста!

— Хорошо, не буду.

Маруся еще раз рассмотрела платье, предложенное Носовым, зашла в примерочную и задернула занавеску.

— Будешь подглядывать — убью!

Носов прислонился спиной к стене и демонстратив­но закрыл глаза руками.

Маруся быстро сняла с себя комбинезон и еще раз осмотрела свою кожу — нет ли никаких изменений? Нет. Все в порядке. Шрама тоже не осталось. Как там говорил профессор — две-три недели? Маруся повер­нулась спиной и попыталась разглядеть, не осталось ли следов там — ведь кусок железа пробил ее насквозь, но и там кожа была гладкой, как и не убивало! Тогда она быстро влезла в платье, выбранное Носовым, и, до­вольная, покрутилась перед зеркалом.

Платье было коротким, яркого желтого цвета, с дву­мя большими карманами по бокам в форме уточек, с красными клювами. Оно выглядело совсем детским, но именно такие Маруся и любила. Главное, что кар­маны глубокие. В этих «уточках» можно поместить кучу всего.

Теперь Маруся примерила очки. Они все-таки были очень глупые и с платьем совсем не смотрелись — сюда хотелось что-то такое же... ну... или еще более глупое. Ладно. Маруся вышла из примерочной с ком­бинезоном в руках и в огромных высоких ботинках на карабинах, что выглядело круто, так что даже не захо­телось переобуваться.

— Э-э-э... — потрясенно промычал Носов.

Маруся смущенно улыбнулась.

— Не очень короткое?

— Очень... — кивнул Носов.

— Неприлично?

— Ну... в общем...

— Поменять на другое?

— Нет!

— Теперь пойдем переодевать тебя?

Носов почесал голову и осмотрелся.

— Вон! Мужская одежда! —указала рукой Маруся.

Они направились в другой отдел, и, пока Носов вы­бирал себе футболку и шорты, Маруся отошла к ви­трине с солнцезащитными очками. Вот они. Смешные, раскосые, в желтой пластиковой оправе. То, что надо.

— Я пошел переодеваться, стой рядом, — скомандо­вал Носов.

— Ага! — крикнула Маруся, не отрываясь от зерка­ла и поворачиваясь то так, то эдак.

В свободную минутку, пока никого нет рядом, мож­но было позвонить папе. Маруся достала подаренный телефон, который болтался пристегнутый к комбине­зону, и набрала номер.

— Па?

— Балбесина! Ты куда пропала? Я набирал несколь­ко раз...

— Потеряла телефон...

— А что это за номер?

— Мне новый подарили.

— А что ты... Ты что... ты где вообще?

— Я-я-я-я...

Что бы соврать?

— Ты что, в Шанхае?

— Где? — зачем-то переспросила Маруся.

— Ничего не понимаю, — озадаченно пробубнил папа.

— Алло? Ты меня слышишь?

— Муся?

— Алло!

— Ты почему-то высветилась на определителе как будто... чертовщина какая-то...

— А ты где?

— В Гонконге.

— Ого!

Маруся чуть не выпалила «рядом», но вовремя осек­лась.

— Ладно, ты там в порядке? Мне пора бежать...

— Я в порядке!

— Перезвоню минут через сорок...

— Па-а-а-а?

— Что?

— Люблю тебя!

Маруся почувствовала, как он улыбнулся.

— И я тебя!

Маруся отключила телефон и еще раз посмотрелась в зеркало, но то, что она увидела, заинтересовало ее куда больше собственного отражения. Примерочная, в которую ушел Носов, была открыта, вот только Но­сова в ней не наблюдалось. Маруся обернулась, может, он ушел взять что-то еще? Не видно. Та-а-ак. Стоять и ждать тут? Позвонить? Но она не знает ничьего но­мера — глупо, кстати, получилось... Маруся осмотре­ла зал, но ни одного знакомого лица не увидела. Не­ужели все-таки потерялась? Этого еще не хватало! Так. Профессор говорил идти к кассе. Значит, там все и со­берутся. Но где эта касса? Видимо, подразумевалась касса на первом этаже, и если обойти его весь, то где- нибудь она да найдется...

Маруся спустилась на эскалаторе и прошлась по залу, внимательно выискивая глазами кассу.

Черт знает что. Бесконечные ряды одежды и ни­кого! Ни Носова, ни Ильи, ни Алисы с профессором.

Только редкие посетители, пялящиеся на ее голые ноги. Через минуту глаз замылился, и Маруся вообще перестала ориентироваться. Все-таки надо вернуться на то место, где она рассталась с Носовым, и ждать его там. Он ответственный и не мог ее бросить. Скорее всего, отошел куда-то, и она не увидела его за одеждой. Или ему снова стало плохо, и он на минутку отбежал в туалет... Маруся вернулась обратно, к тому месту, с которого ушла, и с радостью увидела, что примероч­ная снова закрыта. Значит, Носов там! Маруся подо­шла поближе и тихо позвала:

— Нос?

Из примерочной не ответили.

— Нос, ты тут? — снова спросила Маруся.

Тишина.

Может, он потерял сознание?

Маруся осторожно приоткрыла занавеску и лицом к лицу столкнулась с одним из сопровождавших их мо­лодых китайцев. Вид у него был недобрый.

Маруся резко отпрыгнула назад, но парень кинул­ся за ней и набросил на голову какую-то тряпку. По­том она почувствовала, как ее профессионально сбили с ног, схватили и понесли. Маруся закричала и стала вырываться. Ударилась об пол — уронил, сволочь. Ки­таец резко сорвал тряпку с ее лица и быстрым движе­нием всыпал в рот какие-то вонючие гранулы. Маруся попыталась выплюнуть их, но он зажал ее рот ладо­нью, и она почувствовала, как гранулы растворяют­ся, приклеивая язык к нёбу, так что она не могла уже ни говорить, ни кричать. Потом снова тряпку на лицо, удар в живот и потащили.

Итак, убегая от одного врага, она приблизилась к другому и, возможно, еще более опасному.

Неужели никто не обратит внимания на челове­ка, который тащит девушку с мешком на голове? Ма­руся все ждала какой-то помощи. Она попыталась сконцентрироваться и послать какие-то сигналы про­фессору — ну вдруг он ее почувствует? Пыталась дотя­нуться рукой до телефона в кармане, но за эту попыт­ку ее сразу же больно ударили по голове.

Потом услышала разговор — похитителей было не­сколько. Благодаря переводчику она прекрасно пони­мала, о чем шла речь.

— Это она?

— Точно.

— Возьми ее костюм.

— Быстро, быстро!

— Ее уже ищут.

— Выруби их!

Черт! Было больно, обидно, страшно. К тому же под тряпкой Маруся задыхалась. Она почувствовала, как ста­ло жарче — видимо, ее вынесли на улицу. Ударили обо что-то головой и стали запихивать... О нет!.. В багажник! Маруся услышала щелчок, и стало очень темно. Точно, в багажник. Маруся потянулась здоровой рукой и сорва­ла тряпку с лица. Дышать стало легче, но ненамного.

Ящерка. Им же нужна только ящерка. А она оста­лась в кармашке комбинезона. Надо сказать им, чтобы они забрали комбинезон и отпустили ее! Но как? Рот был намертво склеен какой-то зловонной жижей. Ма­руся попыталась выдавить крышку багажника руками и ногами, но ничего не получилось. Машина трону­лась с места. Маруся достала телефон и включила его. В багажнике стало чуть светлее. Что сделать? Набрать номер папы и молчать? И что? Он поймет, что что-то случилось, но даже не будет знать, что с ней и как по­мочь? Маруся расплакалась. Честно говоря, ей было до невозможности страшно...

Неожиданно телефон запищал. Маруся нажала на кнопку приема и услышала голос профессора:

— Маруся? Ты слышишь меня? Если не можешь го­ворить — молчи и слушай. Нас подставили — это была

ловушка. Не бойся. Мы все живы. Пока что я могу от­следить тебя по маячку в телефоне. Не паникуй, мы найдем тебя. Слышишь? Все будет хорошо.

Связь прервалась. Маруся постаралась сдерживать слезы — все-таки ее нашли, и спасение близко, но сле­зы потекли еще быстрее, а фантазия рисовала самые ужасные картины. Машина резко повернула, и Мару- сю откинуло в сторону, она снова ударилась головой. Если они будут так ее мотать, живой она не доедет. Еще один резкий поворот и снова удар. Похоже, они уходят от преследователей...

Неожиданно машина остановилась, и теперь Ма­руся стукнулась лицом, но, спасибо быстрой реакции, успела выставить вперед руки, так что зубы остались целы. Багажник открыли, и два здоровенных парня, те самые, что встречали их в порту, вытащили ее, как куклу, и поволокли в подвал. Она потихонечку огляде­лась. Этот район был совсем не похож на тот, где они появлялись до этого. Невысокие старые дома, грязь и дождь. Вот он, дождь, который Маруся так хотела ощутить кожей. Теперь он мгновенно вымочил ее пла­тье и волосы.

В подвале ее долго тащили куда-то по лестнице вниз, а потом швырнули в маленькую темную ком­натку без окон, закрыли на замок, и почти сразу же Маруся услышала звуки борьбы. Кто-то кого-то бил, вскрикивал... Маруся зажмурилась. Кто это мог быть? В их команде одни подростки. Не профессор же. Хотя почему нет?

— Отойди от стены! — крикнул кто-то из-за двери.

Бунин!!!

Маруся отошла как можно дальше и даже присела на корточки. Почти в ту же секунду стена взорвалась, и на Марусю посыпались камни. Она упала на коле­ни и закрыла голову руками. Драка продолжалась. Чье-то тело отлетело прямо к ней. Маруся вскрикнула

и отползла в сторону. Краем глаза она увидела, что это ее похититель. Судя по всему, он был мертв. Марусе стало дурно. К тому же после взрыва в комнате стало настолько пыльно, что Маруся практически ничего не видела и едва могла дышать. Она закашлялась.

— Осторожно!

Маруся уже не понимала, говорят это ей или ко­му-то еще... Кто-то схватил ее за плечо и дернул к себе. Потом еще чьи-то руки потащили ее из комнаты по лестнице вверх. Маруся практически не могла разле­пить веки — везде набилась пыль. Кто ее тащит? Свои? Чужие? Снова чей-то вопль сзади и звук падающего тела. Дождь. Значит, они на улице. У Маруси подкоси­лись ноги, и она упала на землю. Ее снова взяли под руки и под коленки и понесли. Потом какая-то розня. Положили на что-то мягкое.

— Маруся?

Это был голос Носова... Свои.

— Отойди!

Командный тон Алисы.

Маруся почувствовала, как ее лицо бережно обти­рают влажной тканью.

— Наклонись немного, — сказала Алиса почти неж­но. — Голову осторожно.

Она промыла Марусе глаза и тут же положила на них какие-то примочки.

— Полежи пока так, я займусь твоей головой.

Маруся замычала и показала пальцем на рот.

— Что с ним? — спросила Алиса.

Маруся застонала.

— Они заклеили ей рот, — сказал Бунин. — Это пройдет само... Парализует язык, но не опасно.

У Маруси защипало в носу. Снова хотелось плакать. Еще эту дрянь терпеть во рту не пойми сколько...

Алиса аккуратно разглаживала волосы на голове Маруси, видимо, чтобы лучше осмотреть рану.

— Шрам останется, — тихо сказала Алиса.

Маруся промолчала. А что она могла сказать?

И главное — как?

Чьи-то теплые руки взяли Марусину ладонь и вло­жили туда что-то маленькое и ледяное. Ящерка. Мару­ся улыбнулась, хотя улыбаться она тоже не могла. Она просто сжала ящерку в кулаке и сразу же почувствова­ла себя намного лучше.

— Все хорошо, — тихо сказал профессор.

Маруся слегка кивнула.

— Не мотай головой, — прикрикнула Алиса.

Маруся вздохнула. Кажется, она снова в безопас­ности. И с ящеркой. И с профессором, и с Носовым, и с Алисой... Не было только Ильи. Почему он молчит? Где он?

Маруся убрала с век примочки, открыла глаза и увидела, что она сидит за длинным обеденным столом в темной комнате с горящим камином, а на­против нее — очень красивый азиат примерно три­дцати лет. Впрочем, возраст было определить трудно, но даже с такого расстояния Маруся видела гладкую, словно восковую, кожу, тонкие черты лица и глаза... Очень странные для азиата светлые глаза. Маруся присмотрелась еще внимательней — не просто свет­лые. Разноцветные! Восковой китаец казался умиро­творенным и аристократичным, словно сошедшим с портрета эпохи романтизма. Приглаженные черные волосы, шелковый халат, не национальный, а клас­сический, накинутый поверх рубашки. Прекрасный шанхайский Дориан Грей в уютной домашней обста­новке.

— Галлюцинации, — спокойно объяснил разногла­зый. — Гранулы имеют слабый наркотический эф­фект...

Он улыбнулся.

Марусе стало жутко. Она потрогала голову и нащу­пала корку запекшейся крови на затылке. Значит, все это спасение, Алиса, Бунин, Нос... ей только помере­щилось?

— Рад видеть вас у себя в гостях, — вежливо кивнул мужчина.

— Странный у вас способ приглашать в гости, — от­ветила Маруся по-русски, но, судя по всему, китаец ее понимал.

— Прошу простить меня за некоторые неудобства...

— Где профессор?

Китаец развел руками и сделал удивленное лицо.

— Они не могли бросить меня, — уверенно сказала Маруся.

— Зачем же они привезли вас сюда? — хитро при­щурился разноглазый.

Маруся не знала, что ответить, зато она обрати­ла внимание, что снова может разговаривать. Во рту было противно и очень хотелось пить.

— Можно воды? — спросила Маруся.

Откуда-то из темноты возникла китаянка в длин­ном красном ципао и поставила перед ней чайник с маленькой пиалой.

Маруся налила себе чай и сделала пару глотков. Слова профессора про ловушку — это было на самом деле или тоже приснилось?

— Зачем я вам?

— Вы особенный гость...

— Вам нужна ящерка?

— Эта? — Разноглазый покрутил в руках Марусину ящерку и отбросил ее за спину, как ненужную вещь. — Пустяк. Мне нужны именно вы.

— Я? А что во мне такого особенного? — обессилен- но спросила Маруся.

— О-о-о! — китаец поднял указательный палец. — Вы очень необычная девушка.

Маруся вспомнила слова профессора и его обеща­ние обо всем рассказать. Ну что ж, возможно, она все- таки узнает правду.

Из темноты опять возникла служанка, которая по­ставила перед Марусей тарелку с дымящейся лапшой. Тут же другая принесла еще одну, с чем-то вроде жар­кого. Девушки быстро приходили и уходили, накры­вая стол, и все блюда пахли фантастически вкусно.

— Думаю, вам лучше поесть, — доброжелательно сказал разноглазый. — После ужина я отвечу на любые ваши вопросы.

Маруся с сомнением посмотрела в свою тарелку.

— Надеюсь, сюда вы ничего не подсыпали?

Китаец рассмеялся.

— Я буду есть вместе с вами, — сказал он и взял со стола палочки.

Маруся кивнула и последовала его примеру.

Голова все еще была тяжелой, а мысли — непово­ротливыми. Казалось, что они вообще пропали и все Марусино сознание сконцентрировалось на одном только чувстве голода и запахе горячей еды.

Лапша оказалась восхитительна. Маруся даже по­думала, что ничего более вкусного она в жизни не ела. Жаркое было острым, со странным, почти черным мясом. Пирожки с овощами, креветки размером с по­ловину ладони... Внутри стало тепло и приятно. Стои­ло попадать в плен, чтобы наконец наесться? Пожа­луй, да!

— Пиво? — Разноглазый протянул Марусе бокал с пенящимся напитком.

— Я не пью, — замотала головой Маруся.

— Очень хорошее пиво. — Китаец сделал глоток. — М-м-м-м. ... Очень вкусно.

Маруся подумала, что терять уже, в общем-то, нече­го и, вполне возможно, это последний ужин в ее жиз­ни, так что она кивнула и взяла свой бокал.

Китаец улыбнулся.

— Обязательно надо попробовать, —ласково сказал он, — для этого и дана жизнь.

Теперь все стало совсем прекрасно. Маруся рассла­билась и подумала, что тут тоже неплохо, к тому же она уже выражала желание остаться жить в Китае. Правда, сильно клонило в сон...

— Видите? Ничего страшного... Теперь вам надо принять ванну и поспать, — словно прочитал ее мыс­ли разноглазый.

Маруся пьяно улыбнулась и кивнула.

— Не буду вас мучить. Поговорим завтра. Спокой­ной ночи, — кивнул хозяин дома, встал из-за стола и вышел.

Служанки аккуратно помогли Марусе подняться и отвели в спальню, где обнаружилась роскошная кро­вать с балдахином. Рядом с кроватью, прямо на полу, стояла старинная ванна на ножках, наполненная горя­чей водой зеленого цвета.

— Травы, — объяснила одна из китаянок.

Вторая китаянка уже помогала снять платье. Мару­се стало так лениво соображать и сопротивляться, что она позволила себя раздеть и поместить в ванну.

Вода была приятной и мягкой, будто слегка мас­лянистой. Одна служанка натирала тело Маруси мо­чалкой, вторая осторожно мыла голову, тщательно прополаскивая волосы. Сознание уплывало и словно стирало из памяти все, что происходило с Марусей за последние четырнадцать лет...

Когда она проснулась, в комнате по-прежнему ца­рил полумрак. Маруся лежала, рассматривая тяжелые складки расшитого золотом балдахина, и вспоминала все, что произошло с момента прилета. Ссора с Али­сой, болтовня с Носовым, шуточки Ильи, магазин, похищение, звонок Бунина, спасение и плен — сей­час все это казалось одной сплошной фантасмагорией, перепутавшей сон с явью. А все из-за наркотических гранул и дурацкого пива. Зачем она пила? Господи, да зачем вообще все? И что на самом деле случилось? Где граница между реальностью и галлюцинацией?

Что с ребятами? Что с профессором? Почему она так толком ничего не спросила во время ужина? Марусе стало стыдно.

Нет. Она, конечно, молодец. Поела, искупалась и бла­гополучно уснула. Даже не вспомнила про остальных. А что если они погибли или, пока она ужинала с «До­рианом Греем», их пытали где-нибудь в темном под­вале? Почему? Ну почему она ничего не спросила? Все еще не соображала? Звучит как очень слабое оправда­ние...

Винить себя дальше было бессмысленно. Лежать и не думать — не получалось. Маруся поднялась с по­стели и накинула белый махровый халат. Вышла из комнаты и осмотрелась. Большой дом, в интерьере сочетаются китайский экзотический колорит и евро­пейское барокко. Какие-то зеркала в тяжелых резных рамах, картины, статуэтки Будды и тут же мраморные бюсты. Рыцарские доспехи. Золоченые подсвечники, китайские фонарики... Скорее, красиво. Хотя слиш­ком уж пестро. Маруся нашла комнату, в которой они вчера ужинали с разноглазым, и внимательно осмо­трела все уголки. Ну мало ли. Вдруг ее ящерка, кото­рую «Дориан» так бесцеремонно швырнул на пол, до сих пор где-нибудь тут.

— Уже проснулись?

Маруся обернулась на голос.

Разноглазый стоял в дверях с чашечкой кофе в ру­ках и улыбался. Новый шелковый халат. Под халатом рубашка и брюки. На ногах мягкие замшевые мокаси­ны. Обложка модного журнала, а не злодей.

Главное — сохранять спокойствие. Не психовать и не давить... Быть вежливой. Такой же, как он...

— У вас всегда так темно... Непонятно, какое время дня.

— А зачем вам? Наблюдать за часами — дурацкая привычка.

Маруся пожала плечами.

— Кофе?

— Давайте, — быстро согласилась Маруся.

Разноглазый щелкнул пальцами, и в комнате воз­никли китаянки с кофейником и чашками.

Маруся села за стол.

— Вам нравится дом? — поинтересовался разногла­зый.

— Да... У вас красиво, — сказала Маруся.

Мужчина рассмеялся.

— Вы, кажется, что-то искали здесь?

Маруся слегка смутилась.

— Вам показалось.

Разноглазый вытащил из кармана халата ящерку и положил на блюдце с чашкой, стоящее перед Мару- сей.

— Держите, я не собираюсь отнимать ее у вас.

Маруся взяла ящерку. Внешне она выглядела так же,

как и раньше, но теперь от нее не исходило холода.

— Поддельная? — спросила Маруся.

Китаец сел рядом.

— Ага, — вздохнул он. — Разумеется, я не верну вам вашу Саламандру.

Он говорил это так спокойно и доброжелательно, что Маруся даже на секунду растерялась, не зная, как реагировать на такое.

— Тогда расскажите, что вам от меня надо, и, если можно, отпустите обратно к профессору.

Китаец отпил кофе и промокнул губы салфеткой.

— Боюсь, профессора уже нет с нами.

Маруся побледнела.

— В смысле в Китае, — поправился разноглазый, за­метив смятение своей гостьи. — Они улетели обратно еще вчера...

Маруся задумалась. Китаец постоянно обманывал ее — можно ли доверять этой информации? С другой стороны, почему профессор до сих пор не нашел ее, у него ведь есть компас и маячок на коммуникаторе... Впрочем, про коммуникатор можно было забыть. Те­перь у Маруси не осталось ничего, кроме белого мах­рового халата.

— Профессор в полном порядке, поверьте. Бунин по­лучил то, что хотел, — разноглазый посмотрел на Ма- русю, — а я получил то, что хотел я.

— То есть меня? — Маруся все еще никак не желала верить, что чудаковатый профессор ее обманывал.

— Именно.

— Вы лжете.

— В предательство всегда трудно поверить... — со­гласился разноглазый.

— И что же получил профессор?

— Немного. Скажем так, я простил ему старый долг.

Маруся на мгновение задумалась.

— А остальные? Они тоже все знали?

— Я не слишком близко знаком с остальными и не могу судить о степени их осведомленности.

Маруся откинулась на спинку стула и покачала го­ловой:

— И все-таки я вам не верю...

— Не хочу спорить, — пожал плечами разногла­зый. — Я позволю вам думать как угодно и о чем угод­но. В конце концов, это уже не играет никакой роли...

Не играет никакой роли. Если задуматься, так оно и было. Если профессор предал ее — помощи можно не ждать. Если погиб — тоже. Если же нет... сможет ли он ее найти?

— Поверьте, здесь вас никто не найдет...

— Вы умеете читать мысли? Это ваш дар?

— Нет, — прошептал разноглазый и наклонился к Марусе, — я умею это.

Он снова щелкнул пальцами, и к нему подошла уже знакомая служанка. Разноглазый взял ее руку и поло­жил на стол. Потом сосредоточенно посмотрел на нее. Девушка дернулась назад, вскрикнула и завыла — ее запястье висело как тряпка.

— Можешь идти, — спокойно сказал китаец. Китаянка повернулась и ушла, придерживая одну

руку другой.

— Я умею ломать! — улыбаясь, сказал разноглазый. Маруся поежилась. Приятный собеседник, ничего

не скажешь.

— Очень удобно, когда надо получить какую-нибудь информацию, — продолжал улыбаться разноглазый. — Лучше, чем «Гугл»!

Теперь он направил взгляд на старинное кованое кресло и сощурился. Раздался жуткий треск, и кресло смялось в бесформенную кучу, как алюминиевая банка.

Маруся отодвинула от себя чашку. Завтракать отче- го-то расхотелось.

— И что же вы хотите узнать от меня? — с дрожью в голосе спросила она.

— От вас? — удивился разноглазый. — Ничего!

— Тогда зачем держите меня здесь?

— Ну хорошо! Раз вы такая нетерпеливая... Разноглазый встал и жестом предложил следовать

за ним.

— Я покажу вам кое что...

Маруся встала из-за стола и пошла по коридору.

— Здесь ступенька... Осторожно... — предупредил китаец. — Сейчас...

Разноглазый отодвинул занавеску на стене, за ко­торой оказались крючки с ключами, снял один ключ

и открыл дверь. Они спустились по лестнице, потом он открыл другую дверь, и Маруся вошла в светлую ком­нату, похожую на операционную... Вернее, это и была операционная.

— Знаете, что это? — спросил разноглазый, показы­вая Марусе на какой-то аппарат с прозрачными труб­ками.

Марусе стало дурно.

— Что?

— Это аппарат для выкачивания крови.

Маруся попыталась переварить эту информацию и прийти к какому-то логичному заключению, хотя ло­гичное заключение было всего одно...

— Я перекачаю вашу кровь себе, — доходчиво объ­яснил разноглазый.

— А мне тогда чью? — по-детски растерялась Маруся.

Китаец рассмеялся, и это было лучшим ответом на

ее наивный вопрос. Марусю собирались выжать как лимон и выбросить. Всего-навсего. Как обычный ду­рацкий лимон...

— А теперь предлагаю подняться наверх и допить кофе, — сказал разноглазый и обнял Марусю за пле­чи. — В Китае варят самый лучший кофе!

Почувствовать вкус кофе не получалось. Мару­ся почему-то стала представлять себя в виде сосуда с жидкостью, сколько там — пять литров крови? И вот туда добавляется новая жидкость и Маруся стано­вится еще мягче и вкуснее, чтобы потом ее засунули в эту соковыжималку и выкачали всю до последней капли...

Еще она думала о том, будут ли это делать вживую или все-таки дадут какую-нибудь анестезию, хотя вряд ли, ведь это может испортить состав крови... То­гда Маруся стала думать о том, как произойдет умира­ние — будет ли это обычная потеря сознания, просто

она постепенно уснет и уже не проснется, или это ока­жется болезненно и мучительно? Какой уж тут кофе!

Ящерки у нее больше не было, значит, теперь она вполне себе смертная, никакого чуда не произойдет, кровь не восстановится, и она просто умрет. Как это банально.

У Маруси защипало в носу.

Разноглазый сидел напротив за большим длин­ным столом из черного дерева и читал газету. Он вел себя так непринужденно, будто ничего особенного не происходило, впрочем, он ведь был у себя дома, и для него действительно ничего особенного не происхо­дило.

— А вам нужна именно моя кровь? — решила уточ­нить Маруся.

Китаец опустил газету.

— Ну да, — спокойно ответил он.

— И что, прямо вся? — не унималась Маруся. Ей хо­телось оставить себе хоть какой-нибудь шанс.

— Нет, пока только часть, — сказал разноглазый.

Маруся вздохнула с облегчением.

— Но того, что останется, будет все равно недоста­точно для продолжения биологического существова­ния, — неожиданно продолжил свою мысль китаец.

— Для какого существования?

— Для жизни, — уточнил разноглазый и отпил кофе.

— То есть я все равно умру?

— Перестань зацикливаться на этом, — с легким раздражением сказал китаец, перейдя на «ты». — Это всего лишь смерть. Что ты знаешь о ней?

— Что я знаю о смерти? Я знаю, что тогда меня боль­ше не будет...

— Всего лишь твоей физической оболочки.

— Вы что, мне про душу сейчас будете рассказывать?

— А ты не веришь в существование души? — ис­кренне изумился китаец.

— Да на здоровье, пусть существует! Мне как-то по­фиг, — разозлилась Маруся. — Мне гораздо важнее, чтобы оставалась жива моя физическая оболочка.

— Это всего лишь кусок мяса, — с брезгливым пре­небрежением сказал разноглазый.

— Во-первых, это мой кусок мяса, во-вторых, этот кусок мяса — я, в-третьих, мне нравится этот кусок мяса, и я хочу, чтобы он просуществовал как можно дольше...

— Он просуществует очень долго, — заверил Мару­сю китаец, — твое тело вместе со второй частью крови я заморожу.

— Чего-чего?

— Заморожу.

— Как утку, что ли? — почему-то спросила Маруся и тут же сама удивилась, почему именно утку?

Разноглазый рассмеялся, видимо, ему тоже понра­вилось это сравнение.

— Ну, можно сказать и так.

— При заморозке кровь все равно испортится! — вспомнила вдруг Маруся.

— Поэтому я выкачаю из тебя практически всю кровь, оставив лишь ничтожную часть...

— Нет, ну слушайте! Так нельзя!

— М-м-м?

Маруся задумалась. Что-то тут не сходилось, и мозг отчаянно искал лазейку, через которую она могла бы избежать полного прекращения биологического суще­ствования...

— А что именно находится в моей крови, что вам так нужно? — спросила Маруся, переходя на более официальный тон. Как будто два ученых обсуждают какую-то глобальную межгалактическую проблему и ищут варианты ее решения.

— Некий уникальный ген, — таким же официаль­ным тоном ответил разноглазый.

Маруся, конечно, удивилась, узнав, что в ее крови существует «некий уникальный ген», но сейчас было не до размышлений — надо как-то спасать свою шкуру, точнее, ген.

— Любой ген можно синтезировать, — серьезным тоном заявила Маруся. — Не знаю, как у вас в Китае, а наши ученые...

— Этот ген нельзя синтезировать, — перебил ее разноглазый.

— Его можно выделить из одной капли... — не сда­валась Маруся.

— Это я уже пробовал, — отмахнулся разноглазый и отбросил газету.

— Значит, у вас уже была подобная кровь? — обра­довалась Маруся.

— Я пробовал на твоей, — невозмутимо ответил разноглазый. — Когда тебя привезли, ты была вся раз­бита.

— Ох...

Маруся почувствовала комок в горле.

— И ничего не получилось, — покачал головой раз­ноглазый.

— Так, может, вам не хватает квалификации? — огрызнулась Маруся. Ее немало возмутил тот факт, что кто-то проводил опыты с ее кровью, пока она спала.

Разноглазый никак не отреагировал на ее агрессив­ный тон, только пожал плечами.

— Очень может быть. Существует вероятность, что и этот способ не сработает, но я не могу упускать шанс.

Маруся закипела от злости. Чокнутый китаец. Как же его переубедить?

В эту секунду одна из служанок бесшумно подплы­ла к разноглазому и что-то ему шепнула. Разноглазый внимательно выслушал ее и жестом приказал уйти. Выражение его лица, однако, неуловимо изменилось,

и Марусе показалось, что новости, которые принесла девушка, его не обрадовали.

— Боюсь, нам с вами придется поспешить. — Разно­глазый поднялся из-за стола.

— Куда?

— Я даже немного тебе завидую, — сказал он и про­тянул руку.

Несмотря на хорошее воспитание, Маруся решила проигнорировать доброжелательный, но неуместный жест потенциального убийцы...

Они пошли по коридору, но, к счастью, не стали спускаться в подвал, а наоборот, поднялись по лестни­це. С балкона открывался фантастический вид на сад, воздух был на удивление свежим и даже слегка про­хладным.

— Тебе надо успокоиться, — сказал разноглазый. — Ты умеешь медитировать?

— Нет, — честно призналась Маруся.

— Тогда просто дыши. Вдыхай глубоко и думай о чем-нибудь приятном...

— Вы издеваетесь? — честно спросила Маруся.

Разноглазый не ответил. Он закрыл глаза и вдохнул

так, что его ноздри раздулись. Потом задержал дыха­ние и медленно выдохнул воздух.

— Почувствуй, сколько здесь разных ароматов, — тихо сказал разноглазый, не открывая глаз. — Рас­слабься и попробуй понять, что цветет в саду?

Маруся посмотрела на сад, потом на разноглазого, сделала глубокий вдох и прыгнула с балкона.

Густой кустарник с крупными розовыми цвета­ми смягчил удар о землю. Маруся откатилась в сто­рону — туда, где, по ее расчетам, разноглазый не мог бы ее увидеть, вскочила на ноги и побежала вдоль стены в сторону каких-то совсем уж непроглядных за­рослей — ей показалось, что там ее точно не найдут. «Непроглядные заросли» оказались плохим укрытием, ибо состояли из тонких веток, причудливо перепле­тенных между собой плотной сеткой и сплошь покры­тых мелкими листьями и колючками.

Вот облом!

Маруся остановилась на углу дома, боясь выгля­нуть, но неожиданно из-за стены появился сам разно­глазый и без предупреждения залепил Марусе силь­нейшую пощечину.

— Я же сказал расслабиться, — рассерженно сказал он, — а ты кусты мять!

Он схватил ее за волосы и потащил обратно в дом.

— Я семь лет этот кустарник выращивал! — не уни­мался разноглазый. — Какая же ты глупая!

Маруся еле успевала передвигать ноги, так быст­ро шел разноглазый, и все это время она думала про профессора и про Илью, и про Носова... Почему они не спасают ее? Почему старенький китаец не помогает им найти разноглазого — ведь они должны его знать? Почему папа до сих пор не поднял тревогу или если уже поднял, то где команда спасателей? Полиция где, или кто тут у них? Где международный суд?

Разноглазый толкнул Марусю на диван и пригла­дил растрепавшиеся волосы.

— Ты очень красивая и невероятно глупая, — все еще сердито сказал он, — таких, как ты, следует уби­вать и замораживать.

— Логично, — согласилась Маруся.

— Что? — не расслышал китаец.

— Я говорю, что мне очень жаль ваш кустарник, — сказала Маруся, — и еще про то, что вы козел.

— Козел? — снова переспросил разноглазый.

— Еще какой! — подтвердила Маруся и потрогала щеку. После пощечины она очень болела.

— Я бы мог сломать тебе руку, — сказал разногла­зый.

— Шею себе сломай! — огрызнулась Маруся.

Разноглазый отвернулся и крикнул в темноту. При­бежали служанки, только теперь их стало больше, и все они были одеты в странные прозрачные халаты, похожие на полиэтиленовый пакет, который Маруся видела на старике-фармацевте в аэропорту. Девушки схватили Марусю в десять рук и поволокли в подвал. Вот оно. Путь к соковыжималке...

Сопротивляться этим маленьким женщинам с крепкими цепкими руками и сумасшедшему китай­цу, который может переломать тебе кости, — не самая хорошая затея. Вернее, бессмысленная и бесполезная. Маруся стала считать шаги — вряд ли для того, что­бы успокоиться, скорее, просто требовалось чем-то отвлечь себя от мыслей, потому что мысли были одна другой печальнее, а никакой спасительной идеи в го­лову не приходило.

Они спустились в операционную, в которой суети­лось еще несколько китаянок в хирургических костю­мах. Маруся обратила внимание, что все девушки как две капли воды похожи друг на друга. Наверное, кло­ны? Или это ее воспаленное сознание так шутит?

Две китаянки накрывали кушетки клеенками и об­рабатывали их из пульверизаторов вонючей жидко­стью, две другие светили синими лампами-фонаря­ми. Еще одна ловко подключала аппарат, сверяясь по коммуникатору и вводя необходимые данные в ста­ционарный компьютер. Шестая служанка медленно катила к аппарату огромный баллон, который был в полтора раза больше ее — такие же Маруся видела в бунинском вагоне-лаборатории. Седьмая уже ждала ее с трубками в руке. И доброжелательно улыбалась...

Как только баллон установили, девушки принялись подключать к нему трубки — все время о чем-то пере­говариваясь с главной, которая внимательно изучала текст в коммуникаторе.

Затем они начали раздевать Марусю и заталкивать I) обычную душевую кабинку, где уже шумела вода, ко­торая падала сверху сплошным потоком, как из ведра. Маруся зажмурилась и попыталась задержать дыха­ние, чтобы не захлебнуться, но вода тут же отключи­лась, и Марусю стало обдувать со всех сторон теплым воздухом — китаянки заставляли ее вертеться с под­нятыми вверх руками, чтобы быстрее высохла.

Мыслей не было. Даже страх пропал — вместо него появилось какое-то странное и неприятное чувство обреченности, как у животного, которого ведут на убой. Захотелось поскорее покончить со всем этим — лечь, закрыть глаза...

— Эй! — одна из китаянок окликнула Марусю и за­ставила очнуться.

Маруся подумала, что ей надо выходить из кабин­ки, и попробовала сделать шаг, но ее тут же подхвати­ли на руки и донесли до кушетки.

— Успокоиться надо, — резко прикрикнула главная и ударила раскрытой ладонью Марусю по лбу. Не боль­но, но обидно.

Насильно распластанная на кушетке, Маруся снова закрыла глаза. Видеть это все было невыносимо. Кле­енка прилипала к коже, и казалось, будто ты уже не можешь двинуться с места. Маленькие «клонши», од­нако ж, пристегнули Марусины руки и ноги ремнями, зажали голову в тиски и накрыли сверху полупрозрач­ной тканью...

Где ты, суперсила? Где умение убивать взглядом или ломать кости, поджигать, двигать предметы, проходить сквозь стены, становиться невидимой... Где это все? Как бы сейчас пригодилась хоть одна, пусть и самая несерь­езная способность... Где ты, Саламандра? Где профес­сор? Стало очень холодно, будто Марусю уже начали замораживать, но она понимала, что это только нервы, тоска и отчаяние, одиночество, беззащитность...

Она услышала голос разноглазого. Тот задавал во­просы, из-за медицинских сложнопроизносимых тер­минов совершенно непонятные и от этого еще более страшные. Потом раздался шум воды и тихое жужжа­ние фенов — видимо, он проходил ту же подготови­тельную процедуру... Сейчас он ляжет на соседнюю кушетку, их вены соединят тонкими пластиковыми трубками, и ее кровь побежит по этим трубкам, напол­няя чужое тело Марусиной жизнью, такой ценной, лю­бимой, неповторимой, такой желанной...

Вспомнилась разбитая коленка, когда-то совсем в детстве, в Сочи, и то, как папа рассказывал про крас­ные кровяные тельца, и как чинили велосипед, а ко­лесо откатилось аж на соседский двор... И там его схватила собака — кажется, это был боксер Джонни, — и папа кричал соседу: «Серы-ы-ый!» А дядя Сережа чинил что-то на крыше и оттуда ругался на Джонни и просил вернуть колесо...

Маруся почувствовала иглу, вошедшую в ее шею. Это было так неожиданно, что она на мгновение вер­нулась в сознание и открыла глаза, но увидела лишь смутные силуэты через ткань, которой накрыли лицо. «Как труп, — подумала Маруся. — Они меня уже похо­ронили».

В том месте, куда вошла игла, стало жечь, как будто игла была горячая, и почему-то одновременно с этим Маруся почувствовала, как леденеют ее ноги. Она по­пробовала пошевелить пальцами, но чья-то рука уда­рила ее по коленке, видимо, требуя полной неподвиж­ности в такой ответственный момент. Ну что ж...

Странный звук, похожий на короткие и частые шлепки, потом хрип. Маруся из последних сил напряг­лась и заставила себя прислушаться к происходящему. А происходило что-то непонятное. Китаянки суети­лись и кричали, кто-то отчаянно хрипел... Кто? Разно­глазый?

Удары, звон разбитого стекла. Маруся попробовала повернуть голову, чтобы рассмотреть хоть что-то, но тиски плотно держали ее и не давали пошевелиться. Кто-то резко выдернул иглу, и Маруся почувствовала, как кровь щекотно заструилась по шее вниз, на клеен­ку, стала затекать под плечо. Спазм в висках. Тиски со щелчком разжались.

Кто-то сорвал полупрозрачное покрывало с ее лица, и Маруся увидела перепуганные насмерть глаза ки­таянки. Китаянка грубо повернула ее голову набок и принялась заклеивать прокол пластырем. Мару­ся краем глаза видела разноглазого, который бил­ся в припадке — изо рта шла пена, тело побелело, а сквозь кожу отчетливо просматривались вены. Жен­щины толпились вокруг него и пытались удержать на месте. Им было тяжело — китаец извивался, как уж на сковородке... Так тебе! Попробуй Марусину кровь и сдохни! Маруся не понимала толком, что происходит, но что-то подсказывало ей, что в данную минуту «не­кий уникальный ген», которого так добивался разно­глазый, убивал его мучительной смертью.

Руки и ноги Маруси все еще были пристегнуты, и она все еще находилась в этом опасном месте. Что дальше? Что случится с ней, если хозяин всей этой своры клонов погибнет? Отпустят ли они Марусю за ненадобностью или порвут на куски со злости? Уди­вительно, но страдания разноглазого вернули ей силы и способность думать.

Враг был повержен, навсегда или временно. Но в любом случае пока он недееспособен, и все внима­ние приковано к нему. Маруся осмотрелась в поисках спасительного чуда, но ничего чудесного на глаза не попадалось. Она попробовала освободить руки, вытя­гивая их из ремней, но от ее движений ремни затяги­вались еще туже. Не вариант. Попытаться раскачать кушетку, чтобы она перевернулась? Не совсем понят­но, что это даст, кроме новых синяков, тем не менее Маруся попробовала двигать телом вправо и влево — кушетка оставалась неподвижной. Похоже, она была привинчена к полу. Что еще?

Думай, Маруся, думай! И тут Маруся засмеялась. Она хохотала громко, злобно и устрашающе. Не по­тому, что сошла с ума, не потому, что ее развеселило плачевное состояние разноглазого, и не потому, что у нее расшатались нервы. Когда ты безоружен и тебя окружают враги, главное — вывести их из равновесия любым неожиданным действием, а громкого смеха сейчас не ожидал никто. И это сработало!

Китаянки смутились, на какое-то время даже от­влеклись от хозяина и принялись перешептываться. Глаза! У нее такие же глаза, как у него. А это, вне со­мнения, признак силы! «Клонши» прекрасно знают, что умеет их хозяин, но не знают, что умеет Маруся. Вот на этом и можно попробовать сыграть! Маруся оторвала голову от кушетки и обвела взглядом весь этот курятник.

— Ну? Видели, что я сделала с ним? — закричала Маруся и состроила максимально злобную гримасу.

Женщины испуганно переглянулись. Некоторые отступили... Другие продолжали перешептываться, косясь на Марусю со страхом. Это придало Марусе еще больше уверенности. Она остановила свой взгляд на главной и прищурилась, словно прицеливаясь.

— Ко мне! — грозно приказала Маруся.

Словно парализованная, китаянка подошла к Мару­се и опустила голову.

— Расстегнуть!

Разноглазый захрипел, и служанка обернулась в его сторону.

— Быстро! — закричала Маруся, пока эффект от внушения не закончился.

Китаянка подошла еще ближе, нажала па какую-то кнопку под кушеткой, и все ремни мигом отско­чили.

Маруся села и только сейчас почувствовала, на­сколько она ослабла. Голова закружилась, в глазах по­темнело. Перепуганные служанки смущенно стояли в стороне, не понимая, что делать дальше.

Маруся собралась с силами и встала — роль надо доиграть до конца. Главное — не грохнуться в обмо­рок в самый ответственный момент. Она решительно подошла к разноглазому и сразу же накрыла его лицо тканью — от греха подальше.

— Несите мне Предмет! — скомандовала Маруся. — Я спасу его!

— Предмет? — переспросила главная.

— Ты знаешь, о чем я говорю, — загадочно прошеп­тала Маруся, глядя ей прямо в глаза.

Китаянка кивнула и убежала из операционной.

— А вы быстро! Достаньте мне воды! — импровизи­ровала Маруся. — Его надо сейчас же намочить.

Несколько женщин схватили миски и побежали в душевую кабину.

— Мало! Мало воды! — Маруся обернулась к осталь­ным женщинам. — Наберите целую ванну. Мы дол­жны срочно вывести токсин!

Разноглазый снова начал извиваться — то ли от возмущения, то ли ему действительно было больно. Он белел прямо на глазах, а сосуды на его теле просту­пили наружу, словно голубые веревки.

— Вот! Вот все! — закричала главная, протягивая Марусе шкатулку. — Все здесь! Бери.

Маруся взяла шкатулку в руки и отошла в сторону. Поставила ее на столик. Рассмотрела со всех сторон. Неужели сработало?

— Спаси его! — зарыдала главная, повиснув у де­вушки на плече.

— Успокоиться! — огрызнулась Маруся и ударила главную раскрытой ладонью в лоб.

Маруся осторожно приоткрыла шкатулку и загля­нула внутрь. На мягкой бархатной подушке лежала ящерка и еще один, незнакомый Марусе Предмет — се­ребристая фигурка Морского Конька. Маруся взяла оба Предмета в руки и ощутила резкий подъем энергии, будто ее зарядили. Как батарейку. Вот это да. Такое чув­ство, будто она может оторваться от пола и взлететь...

— Ванна готова, — отрапортовала одна из «близня­шек».

— Положите его в воду, — спокойным голосом при­казала Маруся. Теперь она чувствовала себя гораздо уверенней. — Видишь это? — спросила Маруся, про­тягивая вперед руку с Морским Коньком. — Предмет спасет вашего хозяина, но лишь тогда, когда хозяин находится в воде!

Все женщины закивали, словно соглашаясь со сло­вами Маруси.

— Вода — его стихия, — продолжала нести ахи­нею Маруся. — Пара часов в воде, и он придет в норму. Ясно?

Кивают.

Только сейчас Маруся поняла, что все это время она стоит босая и голая в операционной и командует тол­пой каких-то безумных рабынь сумасшедшего убийцы. Хороша картина...

— Где мои вещи? — заорала она.

Видимо, вопрос был не самый удачный, потому что женщины напряглись.

— Ты обещала спасти его, — сухо напомнила главная.

— Халат хотя бы, — поправилась Маруся. — Мне хо­лодно.

Китаянки снова закивали, и сразу две бросились одевать девушку в белый махровый халат. Не платье, конечно, но хоть что-то…

 Маруся шла по ступенькам вверх. Следом за ней семенили женщины. Они тащили разноглазого, тело которого все еще билось в припадке, поэтому нести его было особенно трудно. Маруся поднялась первой и встала в коридоре, дожидаясь, когда подтянутся остальные. Сейчас главное — не делать резких движе­ний, любая ошибка — и они поймут, что она блефует. Конечно, Предметы теперь у нее, но еще неизвестно, будут ли они работать.

Женщины пронесли разноглазого мимо Маруси ку- да-то дальше, видимо туда, где стояла его ванна. И тут Маруся не выдержала. Она подхватила полы халата и бросилась в обратную сторону. Где-то там был выход. Дверь. Еще дверь. Маруся вытолкнула ее плечом и ока­залась на улице. Теперь быстро пробежать через сад и преодолеть ворота. Ворота, разумеется, закрыты...

Чтобы не потерять ящерку с коньком, Маруся засу­нула их в рот и полезла через забор. Халат цеплялся за резной орнамент и мешал — пустяки. Сейчас, когда от свободы ее отделяла всего пара метров кованой решет­ки, ей не мог помешать и сам черт! Маруся спрыгнула вниз, выплюнула Предметы на ладонь, зажала в кула­ке и побежала. Неважно куда, главное — подальше от этого ужасного места.