Глава 1

Через полчаса после начала концерта Андрей Игнатов уже начал жалеть, что поддался на уговоры Марины и пришёл сюда. Ни сам концерт, ни обстановка в зале ему не нравились. Раздетый по пояс солист с подведёнными глазами вопил со сцены что-то маловразумительное, монотонно грохал ударник, обкуренные подростки не столько танцевали, сколько толкались, а у самой сцены бесновались поклонницы солиста. Каждая из них, конечно, воображала, что примитивные куплеты рок-идола адресуются только ей одной, и визжала в ответ, тянула к нему руки, посылала воздушные поцелуи. Марина заразилась общим настроением и тоже махала руками, кричала и подпрыгивала, стараясь обратить на себя внимание певца. Андрею противно было на неё смотреть. Что она нашла в этом тощем накрашенном мужике? А когда музыка смолкла и Марина, протиснувшись к сцене, затеяла с солистом разговор, Андрей окончательно вышел из себя. Рок-идол с высоты своего подиума смотрел на неё, как коршун на беспомощную куропатку — хищно, с вожделением, заранее торжествуя победу. Андрей не слышал их разговора, но сомнений у него не было: они договариваются о встрече. Солист назначает ей свидание, чтобы присоединить очередную простушку к коллекции своих бесчисленных любовниц!

Наконец солист удалился за кулисы, а Марина, сияя, вернулась к Игнатову. Понимая, что её лучезарная улыбка предназначена не ему, он помрачнел ещё больше.

— Тебе предки велели прийти домой к одиннадцати, — заметил он. — Нам пора двигать отсюда.

Марина вынула из косметички карандаш и, глядясь в зеркальце, начала подводить глаза.

— Вопрос с предками я решу сама, — она убрала карандаш обратно в косметичку и ещё раз, с довольным видом, оглядела себя в зеркальце. — И вообще, куда ты спешишь? Сегодня такая клёвая тусовка!

— Что ты нашла в этом пидоре? — Андрей едва сдерживал раздражение. — Он «голубой», сто процентов!

— С чего ты взял?

— Да они все там такие! Ладно, хватит болтать, пошли, — он взял её за руку.

— Вот ещё, — она вырвалась. — Концерт только начался, и сразу уходить.

— Значит, не идёшь?

— Нет.

— Тогда я пойду один. А ты оставайся, — его голос дрогнул. — Ищи приключений…

Он, однако, не уходил. Продолжал смотреть на неё с немым укором. Марина как будто бы заколебалась, но в эту минуту снова грянула музыка, взвыл солист, и девушка, словно кто-то её дёрнул за невидимую нитку, обернулась к сцене. Толпа сгрудилась, закачалась, скрыв от них музыкантов. Марина, чтобы лучше видеть, привстала на цыпочки и тоже закачалась в такт музыке.

Когда она опять начала проталкиваться к сцене, Андрей попытался её удержать.

— Но это же дешёвый балаган, — заговорил он ей на ухо. — Размалёванные мужики кривляются на сцене. За бабки, кстати, кривляются. Неужели тебе это нравится?

— Очень!

— А мне надоело.

Она вдруг вспылила.

— Ты сам мне надоел! И твоя дурацкая ревность — тоже! Я сыта ею по горло.

— Понял. Порядок.

Стиснув зубы, он повернулся и зашагал к выходу.

Перед ним в сполохах цветных огней мелькали чьи-то синие, розовые и белые лица, выныривали из полумрака и пропадали тёмные фигуры, по барабанным перепонкам били жёсткие аккорды металлической музыки, к нему подходили и пытались заговорить торговцы наркотиками, но он шёл к дверям, ничего не замечая. С окаменевшим лицом, словно в каком-то тумане, протиснулся сквозь толпу, миновал вестибюль и вышел на улицу.

Здесь было лишь немногим светлее, чем в зале. Жёлтый свет немногочисленных фонарей едва рассеивал сумерки.

К вечеру стало прохладнее, дневная жара спала. Андрей остановился у входа в клуб и вдохнул свежего воздуха. Вокруг стояли или прохаживались молодые люди, в большинстве коротко стриженые, в кожаных куртках с металлическими заклёпками. Пальцы Игнатова дрожали, когда он закуривал. «У Маринки мозгов не больше, чем у курицы, — думал он. — Как же, женится на тебе этот хмырь, дожидайся!» При этом он сам не замечал, что бурчит под нос мелодию из репертуара «хмыря». А когда заметил, сплюнул, словно в рот ему залетела муха. «Значит, с Маринкой придётся расстаться. Ну и расстанусь. Невелика потеря. С такой дурой всё равно ничего серьёзного не выйдет… Она, небось, надеется, что тот тип женится на ней. Как же, держи карман! Поиграет, как с куклой, и бросит…»

Двое бритоголовых, дыша на него пивным перегаром, начали требовать сигарету. Андрей нарочито медленно убрал пачку в карман.

— Работать надо, поняли, да? — В его голосе прозвучал вызов.

С отчаяния ему захотелось набить им морду. Тем более они, похоже, сами напрашивались. Парни смерили его взглядом и отошли, ворча что-то себе под нос. Наверно, оценили размах его плеч и величину мышц под майкой.

Андрей прошёлся, думая о том, что, может быть, солист — это только предлог, просто Марина уже давно решила расстаться с ним. И правда, что в нём особенного? Он уже целый год не может найти толком работу. Перебивается случайными заработками. И уж конечно его доходы с доходами размалёванного хмыря не сравнить.

После армии Андрей Игнатов записался в контрактники, поехал служить на Кавказ, но служба в той воинской части, куда он попал, по душе ему не пришлась. Офицеры беспробудно пили, командир торговал рядовыми, как рабами, направляя их на работу к местным барыгам, в казармах царила дедовщина. Протерпев полгода, Андрей разорвал контракт и вернулся в Москву. Вначале он устроился охранником на вещевом рынке, но не ужился с кавказцами, которые там всем заправляли. Работал шофёром, грузчиком, официантом в летнем кафе. Всё было не то. Андрей мечтал о собственной фирме, лучше всего — компьютерной, наподобие «Амальтеи», созданной его школьными друзьями. Дела у них шли неплохо, это было видно хотя бы по машинам, на которых они разъезжали. Найти толковых программистов не проблема, но нужен начальный капитал. А его у Андрея не было. Своя фирма так и оставалась в мечтах. Наяву же были бесцельные шатания по улицам, пиво по вечерам, упрёки матери, и теперь вот — ссора с Мариной, с девчонкой, о которой привык думать как о своей будущей жене…

Видя, что драка ему не светит, Андрей решил напиться. Хлопнуть пару стаканов водки. Может, хоть это поможет снять противное щемящее чувство, вызванное ссорой.

Он вернулся в клуб и направился к стойке бара. В кармане у него затренькал мобильник.

— Андрей? Так что сказать Михалычу? — узнал он голос Константина.

Двоюродный братец звонил сегодня уже третий раз, уговаривал съездить к дядюшке, Анатолию Михайловичу. У того, по его словам, было для Андрея хорошее предложение.

Константин был старше всего на два года, но воображал себя знающим, умудрённым жизнью человеком. Право относиться к Андрею несколько свысока ему, видимо, давали подержанная «четвёрка» и работа в какой-то частной фирме. Во время их последней встречи, случившейся полгода назад, он разговаривал с Андреем менторским тоном и предлагал помощь в устройстве на работу в «одну солидную организацию». Андрей отказался, не желая быть ему обязанным.

Судя по этим настойчивым звонкам, Константин не расстался с мыслью его «пристроить». Андрей с мобильником возле уха подсел к стойке.

— А почему бы тебе самому не стать ментом? — раздражённо поинтересовался он. — Пусть Михалыч зачислит в ментуру тебя, а я уж как-нибудь перебьюсь.

Анатолий Михайлович был полковником милиции и, видимо, хотел устроить племянника на работу в органы. Но идти туда желания у Андрея не было. Мнение о блюстителях порядка у него сформировалось давно. Он лучше воровать пойдёт, чем наденет милицейские погоны. К тому же «дядя Толя» в семье Андрея пользовался весьма нелестной репутацией. Отец открыто называл его взяточником.

— Да ты слушай, что тебе говорят… — гудел Константин.

— Работать в ментовку не пойду, и конец! — перебил его Андрей. — Так и передай Михалычу!

— Речь не о работе, — Константин на том конце радиоволны тоже начал раздражаться. — Михалыч просит подсобить в одном деле. С милицией это не связано. Только подсобить, и всё. А бабки он платит крутые.

— Ну и сколько?

— Очень крутые, больше пока ничего не могу сказать. Дело срочное. Завтра — последний день. Если не дашь ответа — всё, облом. Несколько «штук» баксов медным тазом накроются, понял?

Андрей какое-то время раздумывал. Скорее всего, дело, которое предложит ему дядюшка, будет отдавать криминалом. Но если речь идёт о нескольких «штуках» баксов… Может, всё-таки съездить к полковнику? Михалыч вряд ли будет рисковать своим высоким положением, предлагая что-то ненадёжное.

Константин словно читал его мысли.

— Никакого риска, вдвоём управимся за пару часов. Конечно, малость придётся попотеть, не без этого, зато бабки какие! Ты на том паршивом рынке за год столько не заработал бы!

Замешательство Андрея было недолгим.

— Нет, — решительно ответил он. — В ментовские дела соваться не хочу, так и скажи ему. Ещё вопросы будут?

— Ты кретин! При чём тут ментовские дела?

Не дослушав его, Андрей выключил мобильник.

Первые две стопки водки он выпил залпом.

— Ещё, — хрипнул он.

— Не многовато ли? — Бармен — смуглый худощавый парень с аккуратными усиками и бакенбардами, почему-то оглянулся на двух дюжих охранников у входа.

Игнатов выложил деньги.

— Ничего, не многовато, — взял третью стопку и осушил её до дна, занюхав кулаком.

По телу растеклось приятное тепло, а потом так резко шибануло в голову, что Андрей схватился за стойку, чтобы не потерять равновесие. Чувствовал он себя, однако, весьма уверенно. Увереннее, чем полчаса назад. Переведя дыхание, он оторвался от стойки и нетвёрдым шагом направился к выходу из бара.

Перед его мысленным взором стояло сияющее лицо Марины. Но её улыбка предназначалась не ему, а вертлявому солисту в глянцевых штанах, которого Андрей ненавидел. «Конечно, я для неё никто, — бормотал он себе под нос. — Безработный, неудачник, а этот хмырь поёт козлиным голосом, крутые бабки заколачивает. А что он из себя представляет? Ничего! Его только пальцем ткни, и запищит со страху. Он ведь тряпка, фуфло, поганка занюханная… И она променяла меня на него… На него…»

Он вошёл в зал. Только что закончилось первое отделение и в зале горел верхний свет. Сцена пустовала. Зрители сидели или бесцельно слонялись.

Несколько минут Андрей бродил, задевая присутствующих локтями и озираясь в поисках Марины. Её нигде не было. Оказавшись у входа за кулису, он заметил в сумеречной глубине коридора одного из участников рок-группы, и с ним какую-то девушку. Андрей раздражённо засопел, поднялся по ступенькам и решительно двинулся в служебные помещения. Навстречу шагнул охранник, но Игнатов его с силой отпихнул. Парень опрокинулся, вцепившись в пыльный занавес и едва не порвав его. Андрей шёл туда, откуда слышались громкие голоса и смех. Этот смех казался ему невыносимо нахальным. Лично он не видел никаких причин для веселья.

Шум доносился из-за двери, на которой висела табличка «Соблюдайте тишину». Андрей распахнул дверь.

В небольшой накуренной комнате, среди электроаппаратуры и старых фанерных декораций, сидели рок-музыканты. Тут же стоял стол с бутылками и закусками. При появлении Андрея все замолчали и уставились на него. Андрей обвёл присутствующих тяжёлым взглядом. Общество музыкантам составляли полуголые девицы. Андрей начал багроветь, увидев на краю дивана Марину. Когда он вошёл, солист обнимал её за талию.

При виде Игнатова Марина слабо ойкнула и отодвинулась от своего кавалера. Андрей шагнул к ней, схватил за руку и сорвал с дивана.

— Тебя ждут дома, — процедил он сквозь зубы. — Пошли!

Остановить его никто не пытался. «Слабаки, — мысленно усмехнулся Игнатов. — Трусы и слабаки. В армии они бы у меня туалет круглыми сутками драили…»

— Я тебя совсем не просила… — покрасневшая Марина слабо сопротивлялась. — Ну что ты вмешиваешься в мою жизнь? — шептала она. — Ты кто мне — брат, отец?… Отпусти немедленно…

Но Игнатов упрямо тянул её к выходу. В дверях появились два запыхавшихся охранника, и среди них — тот, которого Андрей оставил барахтаться в занавесе. Увидев их, музыканты осмелели.

— Чего тебе надо, ты? — писклявым голосом заверещал солист, вскакивая на ноги. — Отцепись от неё!

— Вали отсюда! — подхватили парни и девушки.

Охранники без лишних слов набросились на Игнатова, схватили, но он неожиданно вывернулся, сделал одному из них подсечку, свалив на пол, и ринулся на солиста. У того глаза выкатились из орбит, когда кулак Игнатова дотянулся до его живота. Солист откинулся на спинку дивана. Андрей навалился на него, схватил за горло и начал трясти.

— Пидор, козёл вонючий! — кричал он. — Я те покажу, как клеить чужих баб!

Тут на Андрея насели всем скопом, даже разгневанная Марина колотила его кулачком по спине. Вырываясь, он опрокинул стол. На пол с грохотом посыпались бутылки и стаканы. Девицы завизжали. Андрею заломили руки, но он пытался дотянуться до солиста ногой. Вскоре его уже держали за руки и за ноги. Ему оставалось только плеваться. Несколько плевков получились довольно меткими, один даже угодил в напомаженную рожу солиста.

Игнатова выволокли в коридор. Он брыкался, бился руками и ногами, как пойманный заяц, в какой-то момент высвободился было, но на него снова набросились, отвесили несколько чувствительных ударов, связали верёвками и втолкнули в какую-то комнатушку.

 

Глава 2

Дальнейшее он помнил смутно. В памяти остались облупленные зелёные стены и матово-белая лампа под потолком, которая, если смотреть на неё пристально, раздваивалась, а иногда разчетверялась. В голове у Андрея шумело, к горлу подкатывала тошнота.

Очнулся он в «обезьяннике» отделения милиции. Как его сюда доставили — не помнил, хоть убей.

«Ни фига себе… — сквозь тупую боль в голове подумал Андрей. — Я в ментуре?…»

В окнах брезжил серенький тусклый рассвет. Андрей привычно вскинул руку, чтобы посмотреть на часы, но часов не было. Он похлопал себя по карманам. Карманы были пусты. Он с усилием поднялся и спустил ноги с топчана. Боль из затылка сразу расползлась по всей голове. Перед глазами запорхала чёрная мошкара. Игнатов осмотрел карманы тщательнее. Так и есть. Пропали и паспорт, и мобильник, и деньги. Даже сигарет с зажигалкой не было. Где он мог всё это посеять? Неужели в клубе, во время драки?… Майка и штаны были в чём-то испачканы. Ему потребовалось основательно напрячь мозги, чтобы догадаться: одежда испачкана блевотиной.

Справа от Андрея, на соседнем топчане, свернувшись калачиком и подняв воротник обтрёпанного пиджака, спал какой-то мужичок. Слева сидели два угрюмых подростка с разбитыми носами, а по ту сторону решётки, в небольшом полутёмном помещении, сидел милиционер. Его круглое деревенское лицо показалось Андрею добродушным, и он, встав с топчана, приблизился к решётке.

— Товарищ милиционер, дайте покурить. А то не могу, голова раскалывается. Курить охота…

Страж порядка просунул ему сквозь решётку сигарету. Андрей сунул её в рот, прикурил от огонька зажигалки.

— Большое спасибо, — Андрей помолчал, затягиваясь. — Понимаете, у меня паспорт пропал…

— Здесь твой паспорт, не волнуйся, — ответил милиционер. — Получишь, когда отпустят. А вот ты мне скажи, с чего это ты вчера драку затеял? Музыканту синяк под глаз поставил.

— Не помню, — соврал Игнатов. — Драку совсем не помню… Выпил, наверно, много…

— Скажи спасибо, что он заявление на тебя не стал писать, а то пошёл бы сейчас по статье. А так — отсидишь семь суток и выпустят.

— Спасибо, — с тяжёлым вздохом отозвался Андрей и вернулся к топчану.

Он лёг и снова закрыл глаза.

Ему показалось, что он спал не больше минуты, но когда его растолкали, за окном уже вовсю сияло солнце. День был в разгаре. Какой-то другой милиционер — толстый, с квадратной челюстью, — отпер дверь «обезьянника». Андрей по его приказу вышел оттуда и направился в соседнее помещение.

Первым, кого он там увидел, был Константин. В тёмно-сером костюме с расстёгнутым пиджаком, при галстуке, братец сидел, развалясь, на протёртой до белизны кожаной скамейке и с усмешкой смотрел на своего незадачливого родственника.

— Ну что, допрыгался, — сказал он.

— Как ты меня нашёл? — спросил удивлённый Андрей.

— Михалыча благодари… Устроил пьяный дебош в клубе «Заводной апельсин» и оказался в милиции, да?

Не дожидаясь ответа, Константин прошёл за перегородку и поговорил о чём-то с дежурным. Вернулся он минут через пять, на ходу захлопывая бумажник и пряча его в карман.

— Барахлишко свое забери, — он кивнул на перегородку.

Там, на столе, рядом с тем, за которым сидел дежурный, лежали вещи Андрея, сложенные в кучку: паспорт, мобильный телефон, бумажник и всё остальное.

Андрей взял их и оглянулся на дежурного, полагая, что надо расписаться за получение вещей. Но росписи никто от него не потребовал.

— Из-за тебя, раздолбая, Михалычу пришлось побеспокоить генерала, — тихо говорил Константин, стараясь, чтобы его голос не долетал до милиционера. — Сегодня всё утро не могли до тебя дозвониться… Родители твои изнервничались. Думали, под машину попал, в больницы звонили. А ты, оказывается, в ментовке… Делать тебе нечего. Дурью маешься от безделья…

Андрей, рассовывая вещи по карманам, направился к выходу из отделения. Константин зашагал за ним.

— Думаешь, Михалычу так легко было вытащить тебя отсюда? — гудел за спиной Андрея его негромкий голос. — А ведь вытащил, на расходы пошёл… Тебя, дурака, запросто могли на пять лет укатать…

Игнатов вышел на улицу. Щурясь от яркого солнца, дошёл до ближайшего угла, свернул за него и остановился. Достал сигареты.

— Ну так что? — рядом остановился Константин. — Что скажешь насчёт моего предложения?

— Какого предложения?

— У тебя водка всю память отшибла? — Константин уставился на него недовольно. — Михалычу надо подсобить в одном деле. Он платит крутые бабки.

Андрей неторопливо затянулся и выдохнул дым.

— Я же сказал, неохота мне ввязываться в ментовские дела.

— Это не ментовское дело. И потом… — Константин на секунду умолк. — Оно нужно прежде всего тебе.

— Что-то я не пойму.

— Тебе деньги нужны? Нужны. У тебя девчонка есть, невеста, а ты без работы шляешься. Дождёшься, что она тебя бросит такого!

Андрей, продолжая щуриться, оглядел брата с ног до головы. Тот был высок, выше него, статен, гладко выбрит, аккуратно подстрижен и одет, как всегда, с претензией на солидность. В костюм, несмотря на жару.

Этот его напускной лоск раздражал. Но ещё больше раздражала его улыбка — какая-то натянутая, самодовольная.

— Ну и что дальше? — буркнул Андрей.

— Нам с тобой на каждого по сорок тысяч баксов, — сказал Константин. — Хлопоты минимальные. Не надо никого убивать, бить или ловить. Работы на полдня всего.

Андрей, продолжая курить, с деланно скучающим видом посмотрел вдаль, где улица вливалась в широкий проспект.

— Интересно, — проговорил он, стряхивая пепел. — И что же это за работа на сорок тысяч баксов?

— Так я тебе сейчас и сказал, дожидайся, — ухмыльнулся Константин. — Дело нешуточное, насчёт него надо держать язык за зубами. И провернуть его должны только мы, поскольку мы одна семья и должны держаться друг друга.

— Но как я могу сказать, согласен я или нет, если не знаю, что от меня хотят?

— Ты в принципе скажи, согласен ты поработать пару часов за сорок тысяч баксов?

Голова Андрея гудела, мозги соображали плохо, но цифра, которую назвал Константин, впечатляла. Раздумывать особенно не приходилось. И всё-таки он выдержал паузу, чтобы брат не подумал, что он хватается за предложение.

Константин нервничал, поминутно вытирал вспотевший лоб, крутил в пальцах цепочку с автомобильными ключами.

— Ну так что?

— В принципе, согласиться я могу, — ответил наконец Андрей. — Но только в принципе. Я оставляю за собой право отказаться, если дело будет слишком тухлым.

— Если откажешься, то у нас с Михалычем есть на примете другой человек, он уж точно согласится. — Константин подошёл к брату почти вплотную и заговорил, понизив голос: — Мы хотим, чтобы эти бабки получил ты. Как-никак, ты нам не чужой. Я так и говорю Михалычу: зачем брать кого-то со стороны, когда у нас Андрюха есть? Надо дать парню подзаработать. Он, говорю, пацан надёжный, в случае чего не протреплется… Пойми, бабки сами плывут в руки! Дело ведь плёвое, мы его провернём в два счёта. Конечно, кое-какой риск есть, зато сорок тысяч зеленью!

— И что за дело?

Константин с усмешкой подмигнул, хлопнул его по плечу.

— Едем к Михалычу, он тебе всё расскажет.

«Четвёрка» стояла за углом. Константин уселся за руль, и через полчаса они были уже на Новоясеневском проспекте, где жил дядюшка Анатолий Михайлович.

 

Глава 3

Дверь им открыл сам полковник. Андрей, впервые попавший в его квартиру, с любопытством разглядывал дорогую мебель и антиквариат. Вместе с приятной прохладой по прихожей витали запахи дорогих духов, коньяка и ещё чего-то сладко-фруктового. Из боковой комнаты выпорхнула тонконогая красотка в лёгком халатике. Анатолий Михайлович схватил её за локоток и стремительно увёл в ту же комнату. Вернувшись к племянникам, он раскрыл перед ними другую дверь.

Одет полковник был не по-домашнему: в тёмные брюки, белую сорочку и галстук. Видимо, собирался куда-то ехать. Войдя вслед за молодыми людьми в комнату, деловым жестом показал на кресла.

— Давайте без церемоний. Садитесь.

Константин тут же развалился в кресле. Полковник остался стоять.

— Андрей согласен, но всё ещё мнётся, — сказал Константин. — Хочет, чтобы ему объяснили, что за дело.

Полковник кинул озабоченный взгляд на запястье и повернулся к младшему племяннику.

— Что у тебя за вид? — спросил он, оглядывая его. — Где ты так вымазался?

Андрей, досадливо поморщившись, отмахнулся.

— Подрался в клубе в пьяном виде? — продолжал спрашивать полковник. — С чего бы это?

— Вот именно, что в пьяном виде, — процедил Андрей. — И вообще я ничего не помню, башка до сих пор трещит.

— Тогда, молодой человек, вам необходимо немедленно выпить стопочку хорошей водки и запить огуречным рассолом.

Сказав это, полковник ушёл на кухню и через минуту вернулся с банкой солёных огурцов. Водка и другие горячительные напитки находились здесь же, в комнате, в зеркальном баре, встроенном в шкаф. Доставая рюмки и бутылку, Анатолий Михайлович посмеивался и бормотал:

— Вот она, молодость, молодость…

Внешне он был похож на Константина, но грузнее, и над ремнём у него нависал довольно ощутительный живот. Манеры у дядюшки были вальяжные, голос начальственный, бесцветные глаза смотрели то лениво, покровительственно, а то вдруг впивались, словно буравя душу.

— Опоздай вы на пятьдесят минут… — Он снова взглянул на часы. — Даже не на пятьдесят, а на сорок пять, и наше дело сорвалось бы, поскольку именно через сорок пять минут я должен срочно ехать в Управление. И мы бы ничего не успели. Ни я, ни вы. Но теперь у нас хотя бы есть время по-быстрому обсудить ситуацию и подготовиться.

Полковник разлил водку по рюмкам и уселся перед племянниками. Андрей залпом осушил рюмку, хлебнул рассолу прямо из банки.

— Значит, ты ему пока не сказал? — спросил полковник у Константина.

— Но мы же договорились, что объяснять будете вы.

— Хорошо, — кивнул полковник. — Дело вот в чём. Нам, вернее — вам с Константином, надо перехватить одного человека. Это заключённый, отбывающий срок. А перехватить вы его должны, когда его повезут из одной тюрьмы в другую.

— Как это — перехватить? — буркнул Андрей.

— А так, по дороге. Смотри сюда. — Дядюшка ткнул пальцем в столик. — Это одна тюрьма. А вот это — другая, — он ткнул тем же пальцем в другую точку. — Его повезут под конвоем отсюда сюда, — он повёл пальцем по столику. Палец, не доехав до второй точки, замер. — Вот здесь, на маршруте, нашего заключенного должны передать от одного конвойного сопровождения другому. Дело это занимает всего минут пятнадцать-двадцать. Зека доставят на поезде с Урала на одну тихую станцию в Подмосковье, где есть отделение железнодорожной милиции. Здесь, в отделении, он и его конвой будут ждать прибытия другой конвойной команды — из Москвы… Команда эта, как нередко бывает, задержится… Мы должны воспользоваться этим обстоятельством. Вы с Константином переоденетесь в милицейскую форму и подъедете туда с документами, которые я уже приготовил. Представитесь сотрудниками Управления внутренних дел. Документы у вас будут такие, что конвоируемого вам передадут без проволочек. Вы его заберёте, посадите в машину и уедете. Всё. Ваша работа закончена, — полковник с улыбкой откинулся в кресле.

Константин, усмехаясь, толкнул брата в бок.

— Тут делать нечего, ребёнок справится. Тем более Михалыч всё рассчитал, все бумаги заготовил. Только и осталось, что поехать и провернуть дельце.

— Выходит, мы должны помочь бежать преступнику, — сделал вывод Андрей и снова отхлебнул из банки.

— За это каждому из вас будет выдано по пятьдесят тысяч долларов наличными, — отчеканил полковник. Заметив, что Андрей качает головой, он быстро прибавил: — Ну правильно, преступник окажется на свободе. И что из того? Вон их сколько ползает вокруг. Одним больше, одним меньше, какая разница. Тем более он не маньяк какой-нибудь, не серийный убийца, вреда от него большого не будет… — Он наклонился к племяннику всем корпусом. — Кстати, в России он долго не задержится, его сразу переправят за границу. Но это уже не ваша забота.

«Пятьдесят тысяч, — подумал Игнатов. — А Костя говорил — сорок. Ставки растут!»

— Ну так что скажешь? Времени на раздумье нет. Ехать надо сейчас или никогда.

«Вора в законе хотят освободить, не иначе, — крутилось в голове у Андрея. — Интересно, а сколько сам Михалыч загребёт на этом деле? Если нам он платит по пятьдесят «штук», то ему перепадут все пятьсот… Прикормили дядюшку братки, хорошо прикормили…»

— Почему такая срочность… — начал он, но полковник его перебил:

— Потому что я только сегодня утром узнал точный маршрут этапирования. Но ты прав, мы должны были предупредить тебя раньше.

— Я сколько раз тебе звонил, а ты упирался, как баран! — вскинулся на брата Константин. — Не попади ты в ментуру, тебя бы и сейчас не было здесь! Тебя надо к деньгам на верёвке тащить, сам ты шагу к ним не сделаешь. Всё ждёшь, что кто-то придёт и выдаст тебе груду баксов на блюдечке с голубой каёмочкой.

— Ну ладно, хватит болтать! — огрызнулся Андрей и посмотрел на дядю. — Значит, ехать надо сегодня?

— Да, это будет на станции под Шатурой. Костюмы для вас уже приготовлены. Прибыть туда лучше заранее.

— И конвой так просто выдаст нам зека? — всё ещё сомневался Андрей.

Анатолий Михайлович пожал плечами.

— У вас на руках будут документы, подтверждающие, что вы направлены из Лефортовской тюрьмы для дальнейшего этапирования заключённого. Повторяю, вопросов у конвоя возникнуть не должно.

— Плёвое дело, что ты дрейфишь, — Константин залпом выпил рюмку водки и захрустел огурцом. — Ну всё, давай собираться. Комплект камуфляжной формы тебе должен подойти.

— Погодите, — Андрей тёр ладонью лоб, лихорадочно соображая. — Я ещё не сказал «да».

Полковник наклонился к нему, навалившись на стол обеими руками.

— Ты узнал уже слишком много, чтоб отказаться. Конечно, ты можешь сейчас встать и уйти, но тогда у тебя возникнут проблемы. Я не смогу гарантировать твою безопасность.

Андрей присвистнул.

— Так круто?

Полковник кивнул.

— В этом деле заинтересованы очень серьёзные люди, — сказал он, и повторил тише и многозначительней: — Очень серьёзные. Поэтому отказываться я бы не советовал.

— Да он не отказывается! — закричал Константин, вставая. — С чего ему отказываться от таких бабок? Дело верное, деньги сами плывут в руки… — И, не дожидаясь ответа Андрея, он вышел из комнаты.

— Разумеется, дело верное и хорошо рассчитанное, — продолжал внушать строптивому племяннику Анатолий Михайлович. — Я бы не вовлёк вас с Костей в него, если бы знал, что риск слишком велик.

— Допустим, мы приедем туда, а там уже сидит конвой из Лефортова. Что тогда?

— Конвой из Лефортова задержится.

— Вы уверены?

— Иначе я бы вас не послал. Вы приезжаете на станцию. Зек наверняка уже там. Вы предъявляете документы и забираете его.

Вернулся Константин с двумя комплектами камуфляжной формы. Один комплект бросил брату.

— Давай, мерь. Обычную одёжку тоже возьмёшь с собой. Как провернём дело, сразу переоденешься в неё, а камуфляж засунешь в мусорный бак на обратном пути.

Полковник посмотрел на часы.

— Задача, в целом, понятна? — спросил он, обращаясь к младшему племяннику. — Детали тебе по дороге объяснит Константин. А впрочем, какие тут могут быть детали. Всё просто и ясно, дело не стоит выеденного яйца. Главное, держите себя уверенно. Уральские конвойные — ребята простые, в московских документах разбираются плохо, а у вас ксивы будут самые надёжные, да и бумага из комендатуры Лефортова насчёт передачи заключенного будет настоящая. С тремя печатями, — говоря это, полковник надел пиджак и оглядел себя в зеркале.

— А если они позвонят в Москву? — спросил Андрей. — Чтобы убедиться, что мы действительно те люди, за которых себя выдаём?

— Им подтвердят, что конвой для этапирования заключенного убыл в Шатуру, — ответил полковник.

— Слушай, Андрюха, нам с тобой надо ещё волосы подкрасить, — Константин тоже оглядел себя в зеркале. — На документах будут наши фотографии, а там у нас волосы темнее.

— Откуда на документе взялась моя фотография? — удивился Андрей.

— Нашли, — усмехнулся брат.

— А ты думал, мы тут в игры играем? — спросил полковник, убирая бутылку обратно в бар.

Уже поставив её, он помешкал секунду, опять достал её, откупорил, плеснул себе в рюмку и выпил одним махом.

— Дело серьёзное, и готовились к нему серьёзно, — прибавил он.

Андрей заметил, что у дядюшки дрожат руки.

— Может, нам ещё кремом для загара намазаться? — спросил Константин.

— Это лишнее, — ответил полковник.

— Значит, зека мы сажаем в машину, — сказал Андрей. — Куда мы его должны отвезти?

— Лично тебе не придётся никуда его везти. Как всё сделаете, Константин высадит тебя по дороге.

— А насчёт баксов? Когда я их получу?

— На следующий день, здесь, в этой комнате, — ответил полковник.

— Ладно, пошли краситься, — поторопил брата Константин. — У нас мало времени.

 

Глава 4

После полудня погода начала портиться, появились тучи. А когда Андрей с Константином, одетые в омоновскую форму, проезжали Шатуру, тучи закрыли уже почти всё небо. К четырём часам потемнело так, как будто был уже поздний вечер. Не задерживаясь в Шатуре, приятели покатили по шоссе вдоль железной дороги.

Увидев впереди очередной указатель, Константин сверился по карте.

— Кажется, мы приехали, — он показал на какие-то унылого вида низкие постройки. — Вон там эта станция…

Они затормозили на окраине рощицы позади посёлка.

— Последний инструктаж перед решающим броском, — Константин достал мобильный телефон. — Алло, Михалыч? Мы у объекта… Во-сколько? — Он посмотрел на часы. — Так… Хорошо, звякну.

Константин выключил связь и оглянулся на Андрея.

— Всё путём. Михалыч сейчас узнавал — зека нашего только что подвезли. Наряд из Лефортова в дороге, сюда ещё не прибыл. Так что всё складывается, как намечено.

Он вылез из машины и переменил на ней номера. Затем вернулся в кабину и «четвёрка» покатила к станции.

Константин припарковал машину у платформы, рядом с забором. На платформе не было ни души. Электричка, видимо, только что ушла. Приятели вылезли. Константин достал из багажника автомат и повесил себе на грудь.

— Ты, самое главное, рта попусту не открывай, — вполголоса напутствовал он брата. — Все переговоры, как старший конвоя, буду вести я, понял?

Андрей достал «своё» удостоверение и перечитал его. Младший сержант Соболев, Вадим Александрович. Место службы — следственный изолятор «Лефортово».

— Ладно, двинули, — сказал Константин. — Пятнадцать минут нервотрёпки — и в кармане пятьдесят «штук» зеленью. Игра стоит свеч. — Он поправил на себе автомат и направился к лестнице, поднимавшейся на платформу. — Делай серьёзную рожу и не суетись.

— Откуда ты такой умный? — Андрей двинулся за ним.

Заговорщики сразу направились к невзрачному тёмно-зелёному пристанционному зданию, над дверью которого виднелась надпись «Милиция».

Дверь была приоткрыта. В тамбуре с сигаретой в зубах стоял молодой светловолосый милиционер в сдвинутой набекрень фуражке. Увидев приближающуюся парочку, он оживился.

— Из Москвы? — спросил он.

— Сотрудники УВД, конвой из «Лефортово», — официальной скороговоркой отозвался Константин и раскрыл перед ним красные корочки. — Старший лейтенант Ярошенко.

Тот даже не стал смотреть на удостоверение, повернулся и крикнул кому-то в глубине помещения:

— Товарищ капитан, приехали!

Константин с непроницаемым лицом прошёл мимо него. Андрей не отставал. Из-за спины брата он разглядел полутёмную комнату с решётчатой дверью «обезьянника». В «обезьяннике», ссутулившись, сидел только один человек. Тщедушный, невысокий, с невыразительным лицом землистого цвета. Он встрепенулся, услышав шаги и голоса, поднял голову. Андрей заметил, что его руки скованы наручниками.

— Значит, этот Хлопенков будет? — деловито спросил Константин.

Откуда-то справа, из полумрака, вышел кряжистый усатый милиционер с капитанскими погонами и в бронежилете. «Капитан Мулдабаев», — вспомнил Андрей инструктаж дядюшки.

— Значит, этот, — сказал капитан. — Документы при вас?

Константин молча протянул ему бумагу. Мулдабаев подошёл поближе к лампе и несколько минут изучал короткий текст.

— При вас должна быть сопроводительная бумага из колонии, — напомнил ему Константин.

— А как же, документики у нас в полном порядке, — капитан не торопясь раскрыл папку и принялся доставать из неё какие-то листки.

По тому, как он эти листки разглядывал и перекладывал, Андрей понял, что Мулдабаев привык всё делать основательно. Такая дотошность ему понравилась.

Константин принял от Мулдабаева бумаги и мельком просмотрел их.

— Вот тут распишитесь, — сказал капитан.

Пока они разбирались с бумагами, узник подошёл к двери «обезьянника».

— Гражданин начальник, — заискивающим голосом обратился он к Андрею. — Вы бы с меня браслеты сняли, что ли… Сколько раз говорил, что не сбегу…

— Ну да, не сбежишь, — услышав его слова, отозвался капитан. — Двадцать годков сидеть. Небось только и думаешь, как бы сбежать!

Хлопенков замолчал.

Процедура передачи осуждённого затягивалась. По мнению Мулдабаева, в цифрах на бумагах Константина была путаница. Константин доказывал, что всё правильно. В конце концов, как и опасался Андрей, Мулдабаев придвинул к себе телефонный аппарат и принялся накручивать диск.

— Дежурный? — загудел он в трубку. — С кем я говорю?

Он называл цифры и фамилии, обозначенные на бумаге, и надолго умолкал, держа трубку возле уха. Дожидался, пока его собеседник на том конце провода наведёт справки.

В какой-то момент Андрею показалось, что во взгляде, который капитан бросил на Константина, мелькнула насторожённость. У Андрея тревожно ёкнуло сердце.

Тем временем светловолосый милиционер открыл дверь «обезьянника» и велел Хлопенкову выйти.

— Вы, когда его повезёте, наручников с него не снимайте, — посоветовал он Андрею. — А то мало ли что. Ему большой срок мотать.

— Не снимем, — пообещал Игнатов.

— А вообще он мужичок тихий, хлопот не доставит, — прибавил парень.

Мулдабаев положил трубку на рычаги.

— Из Управления велели ждать, — сказал он. — Они что-то там должны уточнить и перезвонят.

— Насчёт чего уточнить? — Константин недовольно засопел. — У нас чёткая инструкция: вы нам передаёте заключённого, мы везём его в Москву. В чём дело?

— Сам не знаю, — Мулдабаев пожал плечами. — Может, в Управлении что-то напутали… Петренко, — обернулся он к светловолосому, — тебе кто велел его вывести? Запри его!

Парень кивком показал Хлопенкову, чтоб возвращался в «обезьянник». Тот попятился.

— Нет, стой! — рявкнул Константин. — У нас нет времени торчать тут с вами! Нам приказано доставить заключённого в Лефортово к пяти часам! Всё, разговор окончен!

— Но я не могу нарушить инструкцию, — Мулдабаев начал подниматься со стула. — Петренко, чего стоишь? Запри!

Андрей заметил, как рука капитана потянулась к кобуре на поясе.

— Костя! — крикнул он.

Но тот и сам обратил внимание на поползновение блюстителя порядка.

— Не шевелись, паскуда! — Константин клацнул затвором автомата и наставил дуло на Мулдабаева. — Одно лишнее движение — и я стреляю!

Петренко бросился куда-то в соседнюю комнату, но ему наперерез метнулся Андрей. Оружия не было ни у того, ни у другого, и они сцепились в рукопашной. Игнатов был физически сильнее, опытнее в единоборствах. Уже через минуту Петренко лежал на полу и морщился от чувствительного удара в солнечное сплетение.

Константин допустил оплошность, слишком близко подойдя к Мулдабаеву. Тот рукой оттолкнул наставленный на него ствол, развернулся и обрушил на псевдомилиционера удар кулаком. Палец Константина, лежавший на спусковом крючке, импульсивно дёрнулся. Грохнул выстрел. Мулдабаев, который уже достал пистолет, пошатнулся и с кровавым пятном на шее начал медленно заваливаться на пол.

Петренко с Андреем на мгновение замерли, обернувшись на звук выстрела.

Хлопенков, пользуясь суматохой, беззвучно прошёл вдоль стены и уже был у входной двери, когда в её проёме возникла мощная фигура ещё одного стража порядка. Зек отпрянул.

Старший лейтенант Грачёв услышал выстрел, когда проходил по платформе, и сразу же в сильнейшем беспокойстве бросился к отделению. При виде распластанного на полу Петренко с окровавленным носом он побагровел, широко расставил мощные руки и шагнул вперёд.

— Стоять! — прорычал он начальственным басом. — Всем стоять! Стрелять буду! — Оружия у него при себе не было, и ему только и оставалось, что блефовать. — Никому не двигаться!

Он решительно двинулся к Константину. Хлопенков, пятясь от него, скрылся в «обезьяннике».

Сквозь пот, заливавший глаза, Андрей смотрел на этого неизвестно откуда появившегося милиционера. Сердце подкатывало к самому горлу, не давая дышать. «Неужели провал? — мелькало в мыслях. — Вот тебе и плёвое дело…»

— А ну стой! — Константин наставил автомат на Грачёва.

Но тот вдруг с необычайной для его массивной фигуры ловкостью отскочил в сторону, швырнул в налётчика стул и скрылся за перегородкой.

— Стреляю на поражение! — крикнул он оттуда.

— Костя, сваливаем… — зашептал Андрей.

Автомат в руках Константина с грохотом выплюнул короткую очередь. Вдребезги разлетелось стекло над перегородкой.

Петренко, не вставая с пола, из неудобного положения ударил Андрея ногой, свалив на пол. Снова коротко грохнул автомат. Константин стрелял в Грачёва. Андрей отцепил от себя назойливого Петренко и, вскочив на ноги, успел заметить, как Константин уже забежал за перегородку.

Грачёв лежал на полу. Он ещё дышал, даже силился встать. Константин, весь красный, с вспотевшими руками, подскочил к нему, приставил дуло к его лбу и снова нажал на крючок.

Андрей смотрел на брата расширенными глазами. Когда Константин, покончив с Грачёвым, повернулся к нему и ствол как бы ненароком уставился ему в грудь, Андрей перестал дышать. Ему вдруг пришло в голову, что следующая пуля может достаться ему самому, как свидетелю.

Однако Константин, даже не взглянув на него, подбежал к «обезьяннику», распахнул дверь и крикнул:

— Давай выходи живее!

Хлопенков поспешно вышел.

Константин оглянулся на Петренко, отползавшего к дальней стене. Дуло автомата наставилось на светловолосого.

— Стоп! Больше не надо! — Андрей кинулся к брату и поспешно отвёл дуло в сторону. — Хватит с нас двух трупов!

— Где два, там и три, — Константин попытался оттолкнуть его, но Андрей продолжал цепляться за автомат.

— Хватит, говорят тебе!

— Трупом больше, трупом меньше, — хрипел Константин. — Теперь уж за всё придется отвечать.

— У тебя крыша поехала! — Андрей внезапной подсечкой повалил брата на пол и сорвал с его груди автомат.

— Ты что делаешь? Дай сюда! — взревел Константин.

— Попользовался игрушкой, и хватит.

Константин, скрипнув зубами, обернулся к Хлопенкову.

— Пойдёшь с нами, — сказал он. — Только не вздумай бежать, тебе же хуже будет!

— Ни-ни, — зек понимающе подмигнул ему.

Глаза у братка блестели от восторга. Он с торжествующим видом разглядывал трупы и скалился гнилозубым ртом. Глядя на него, Андрею нетрудно было догадаться, что зек уже всё понял.

Константин взял Петренко за грудки и рывком поднял с пола.

— А ты сюда иди!

И он втолкнул стража порядка в «обезьянник». Потом целую минуту возился с замком на решётчатой двери, запирая его. Руки Константина тряслись, ключ никак не хотел попадать в замочную скважину.

Андрей выглянул из дверей отделения. На перроне по-прежнему никого не было. «Знал бы, и за миллион не стал связываться, — думал он. — Ну, Михалыч, втравил ты меня в авантюру. На нас с Костькой два трупа повисли… Впрочем, почему на нас? И на Михалыче тоже, он ведь организатор. Кстати, обоих ментов завалил брательник, у меня есть свидетель, который это подтвердит. Не зря, наверно, спас белобрысого… Смягчающее обстоятельство…»

Лихорадочное течение его мыслей прервал звук подъехавшей машины. Она остановилась где-то за станционными постройками. Андрей встревожился. Это могла быть милиция. Возможно, прибыл настоящий конвой из Лефортово!

— Давай быстрее! — Он оглянулся на брата.

Тот, скрипя зубами от напряжения, проворачивал ключ в замке.

К Андрею устремился Хлопенков.

— Браслетики бы надо снять, — сказал он с какой-то подобострастно-волчьей улыбкой. — А то куда мне в них…

Андрей в досаде отмахнулся.

— Чего ты там возишься? — крикнул он Константину. — Тут, вроде, менты подъехали!

— Менты? — Брат бросился к двери.

Хлопенков побледнел. Улыбка соскочила с его маленького лица.

Они втроем вышли на платформу. Константин держал Хлопенкова за рукав. Зек брёл, спотыкаясь. Со стороны могло показаться, что два омоновца конвоируют особо опасного преступника.

Троица свернула за первый же угол, спрыгнула с платформы и устремилась к стоявшим невдалеке «Жигулям».

— Точно, менты, — сдавленно хрипнул Константин.

Все трое на секунду остановились. Метрах в сорока от них, за чахлыми деревцами, стоял защитного цвета «уазик». Двое стражей порядка в камуфляжной форме и с автоматами шли к лестнице на платформу. Подозрительную троицу они заметили сразу.

— Бежим, — шепнул Константин.

Заговорщики и зек со всех ног припустились к «четвёрке».

— Стоять! — раздалось за их спинами.

 

Глава 5

Треснул выстрел. Андрей обернулся и тоже застрочил из автомата. Стрельбой поверх голов он стремился припугнуть милиционеров, и на какое-то время это ему удалось. Те залегли.

«Четвёрка» рванула с места.

— Нас засекли, — выпалил Андрей, запрыгивая в машину на ходу. — Давай, жми на газ!

Константин вырулил из зарослей на дорогу. Посеревший от страха Хлопенков вжимался в сиденье и бормотал:

— Ну, спасибо за помощь, братишки… Уж не чаял, что на воле кто-то помнит меня… Век не забуду…

«Уазик» остался позади и скрылся за деревьями, но через минуту Константин чертыхнулся. Милицейская машина показалась снова. Она ехала за ними!

— Наверняка они сообщили по рации всем ментовским постам, — заметил Андрей. — Ну, Костя, заварил ты кашу… Давай теперь думай, что делать.

— Главное — не ссать! — рявкнул Константин. — Видишь впереди поворот? Сразу за ним я резко сворачиваю в кусты, а когда они появятся, шмальнёшь по покрышкам, понял?

— Ладно, всё ясно.

Впереди дорога, действительно, делала крутой поворот направо. Когда «четвёрку» от «уазика» скрыли деревья, Константин так резко вывернул руль, что машину занесло. На какое-то мгновение Андрею показалось, что они сейчас перевернутся, но «Жигуль» удержался на колесах, на полной скорости ворвался в гущу придорожных деревьев и резко затормозил. Андрей выскочил из машины и залёг с автоматом в траве.

Почти в ту же минуту на дороге появился «уазик». Андрей выпустил по его колёсам длинную очередь. «Уазик» встал. Из его окон высунулись стволы. Едва Игнатов успел откатиться в сторону, как по тому месту, где он только что лежал, ударили пули. Он пополз назад. Пот заливал глаза, дыхание перехватывало. Воздух казался горячим и никак не мог наполнить легкие.

Дождавшись, когда стрельба затихнет, он кинулся к «Жигулям». За ёлками машина была почти незаметна.

— У них перебиты две покрышки, — Андрей, отдуваясь, свалился на переднее сиденье рядом с Константином. — Теперь давай верти баранку. У нас есть шанс уйти.

«Жигуль» медленно покатил по роще. Включать фары Константин не рисковал. Ехал в полутьме, напряжённо вглядываясь в лобовое стекло.

— Бл…, въехали в самую чащу… — он обеими руками держался за руль. — Так мы далеко не уйдём…

— А давайте, братишки, бросим машину и разбежимся в разные стороны, — подал идею зек. — Только вы сперва наручники с меня снимите, лады?

Константин как будто не слышал его. Он чуть ли не через каждые полминуты резко тормозил перед очередным деревом и матерился вполголоса.

— Вон там просвет, — Андрей показал налево.

Водитель ожесточёно завертел руль. Машина дала задний ход и развернулась. Вскоре «четвёрка» выехала на то же самое шоссе, но только метрах в трёхстах от того места, где остался «уазик». Константин прибавил скорость.

— Посмотри по карте, куда мы едем, — сказал он брату, включая в салоне лампу.

Андрей с минуту вглядывался в схему Шатурского района.

— По идее, сейчас должен быть поворот на Лузгарино, — сказал он. — А если поедем прямо, то окажемся в Шатуре.

Константин одной рукой достал мобильный телефон.

— Мы смылись, но у нас проблема… — негромко сказал он в трубку и умолк, слушая, что говорит полковник.

— Что он сказал? — напрягся Андрей.

Брат убрал мобильник в карман и несколько секунд вёл машину молча.

— Короче, план придётся изменить, — наконец проговорил он. — Предполагалось высадить тебя по дороге…

— Ничего себе, высадить по дороге! — возмутился Игнатов. — А вы подумали, что мне теперь домой возвращаться нельзя? Моя рожа засвечена! Меня, небось, ищут уже везде!

— В этом виноват только ты один, — ледяным тоном ответил Константин. — Надо было мочкануть пацана, и всё было бы шито-крыто. А теперь крутись.

Впереди показалась развилка. Константин, следуя указателю, повернул на Лузгарино.

— Что, уже перетрухал? — Он усмехнулся. — Не ссы. Пока ещё они составят фоторобот, пока начнут искать…

— Пусть Михалыч прямо сегодня выдаст мне бабки, и я смываюсь из Москвы! — произнёс Андрей почти шёпотом, сдерживая нарастающую ярость.

Константин покосился на автомат в его руках.

— Деньги ты получишь, — сказал он. — Но не сегодня.

— А когда?

— Завтра. — Брат с невозмутимым видом крутил баранку. — Михалычу нет смысла нас кидать… Поскольку вышла накладка, тебе придётся ещё какое-то время быть с нами. Возможно, понадобится твоя помощь.

— Куда мы едем?

Вместо ответа Константин резко вывернул руль и машина съехала в лес. Несколько минут она катила между молодыми ёлками, уходя всё дальше в чащу.

Наконец Константин остановился.

— Машину Михалыч велел бросить, — сказал он. — На ней ехать опасно, она засвечена. Сейчас вернёмся на шоссе и тормознём левака. Мы, как никак, милиция…

Выйдя к шоссе, Андрей с Хлопенковым затаились за деревьями у обочины, а Константин вышел на проезжую часть. Тучи закрыли уже всё небо и было темно, как в глухую полночь. Машины не показывались.

— Смотри не напорись на настоящих ментов, — крикнул брату Андрей.

— Постараюсь, — откликнулся тот.

Хлопенков придвинулся к Андрею.

— Слышь, кореш… Так кто вас послал за мной? Кирпич? Или, может, Корявый?

Игнатов молчал.

— Да уж конечно Кирпич, больше некому, — и Хлопенков кивнул, как будто соглашаясь с этим своим утверждением. — Помнит меня, старый дружбан… Узнал откуда-то, что меня в Москву повезут, и послал вас… Тебя звать-то как?

— Андрей.

— А твоего кореша — Костя, я уже понял, — зек осклабился. — Кирпич велел меня прямо к нему доставить, да?… Ты бы снял с меня браслеты, а то неудобно в них, ей-богу.

— Я не могу снять с вас наручники, — сухо сказал Андрей. — У меня нет ключей.

— А у кореша есть?

— Не знаю. Наверно, тоже нет.

Хлопенков тихо заматерился.

— Как же их снять?

— После будем думать, а сейчас надо убраться подальше отсюда.

На дороге показался крытый грузовик «Газель». Константин вышел на самую середину проезжей части и поднял руку. Грузовик затормозил. Из раскрывшейся двери высунулся рябоватый мужчина лет тридцати пяти.

Константин показал ему красные корочки.

— Управление внутренних дел, старший лейтенант Ярошенко, — официальной скороговоркой представился он.

— Подбросить, что ль, надо? — спросил мужчина.

— Угадал. Сам куда едешь?

— Да в Шарапово, цемент везу.

Константин вскочил на подножку и заглянул в кабину. Кроме шофера, там сидел парень лет восемнадцати.

— Со мной ещё двое, — сказал Константин и, обернувшись к деревьям, негромко свистнул.

Игнатов с Хлопенковым подбежали к машине. Андрей тоже показал шофёру удостоверение.

— Мы с сержантом только что задержали особо опасного преступника, — понизив голос, сообщил водителю Константин. — У тебя место в кузове есть?

— Найдётся.

Увидев автомат на груди Андрея и наручники на руках Хлопенкова, шофёр занервничал. Попутчики ему явно не нравились.

Андрей с зеком забрались в кузов. Константин уселся в кабину.

— Езжай пока прямо, — велел он водителю. — Остановишься, где я скажу.

«Газель» покатила вперёд.

На дороге машин почти не попадалось, только пара легковушек промчались навстречу. У Константина ёкнуло сердце, когда он заметил в одной из них блюстителей порядка. Но милицию, к счастью, «Газель» не заинтересовала.

— Щас должно ливануть, — нарушил затянувшееся молчание водитель. — Не знаю, приедем в Шарапово до дождя, аль нет.

— А далеко до Шарапово?

— Стало быть, ещё километров пятнадцать.

Какое-то время Константин молча смотрел на мелькающие тёмные деревья.

— Стой, — вдруг сказал он. — Тормозни у обочины. Вы оставайтесь здесь, а я схожу переговорю с товарищем.

Грузовик остановился. Константин вылез и подошел к кузову. Встревоженный неожиданной остановкой, оттуда высунулся Андрей. Константин сделал ему знак оставаться в машине. Сам он отошёл к деревьям и достал мобильный телефон. Андрей понял, что он звонит полковнику.

Наконец Константин снова подошёл к кузову.

— Вылезай, — сказал он Хлопенкову. — Разговор есть. А ты пока оставайся здесь, — обратился он к Андрею. — Мы сейчас вернёмся.

— А в чём дело? — спросил Андрей.

— Мне надо поговорить с мужиком наедине.

Игнатову такая секретность не понравилась. После всего, что случилось, брат мог бы быть с ним пооткровеннее. Однако спорить не стал. Конечно, он выскажет Константину всё, что думает по поводу сегодняшнего дела, но позже. А сейчас не тот момент.

Хлопенков, поддерживаемый Андреем, вылез из кузова, и они с Константином уединились под деревьями. Андрею были видны их силуэты. Константин закурил и дал закурить зеку. В сумраке плавали огоньки сигарет. Андрей, глядя на них, тоже закурил.

Иногда до него долетали их голоса, но ничего разобрать было нельзя. Брат что-то доказывал уголовнику, причём заметно было, что он нервничает.

Неожиданно окружающий лес встрепенулся, зашелестел. Начался дождь. По дерюжной крыше кузова забарабанили первые крупные капли. Где-то вдали с карканьем поднялась стая ворон. Переговоры Константина с Хлопенковым явно затягивались. Временами брат отходил от зека и переговаривался по мобильному телефону с полковником. А был момент, когда он схватил зека за грудки и начал трясти, потом ударил по лицу.

Нервозное состояние брата передалось Андрею. Уходило драгоценное время. Их ищет милиция, а они торчат тут, совсем близко от станции, где остались два трупа, и рискуют быть замеченными первым же патрулём. Однако брата не окликал. Сидел в машине и ждал. Он уже понял, что у дядюшки с Константином что-то сорвалось. Планы пошли наперекосяк.

К кузову несколько раз подходил мокрый взъерошенный водитель, спрашивал, когда поедем. Андрей отмахивался от него.

Дождь поливал уже вовсю, когда Константин с Хлопенковым, наконец, вышли из-под деревьев и подбежали к грузовику.

Константин тяжело дышал, его лицо дёргалось от ярости и досады. Он подгонял Хлопенкова пинками и тихо матерился. Зек сутулился, вжимал голову в плечи. При этом выражение у него было как у партизана на допросе: бейте, пытайте, но ничего не скажу.

Константин втолкнул Хлопенкова в кузов.

— Короче, так, — сказал он наклонившемуся к нему Андрею. — Сейчас едем в Бронницы.

— На хрена?

— Так надо. Этому обормоту, — Константин кивнул на Хлопенкова, — захотелось навестить свою бабу. Михалыч дал добро.

Андрей покачал головой.

— Как хочешь, но мне всё это не нравится.

— Мне тоже, поэтому следи за ним в оба, — и Константин бегом бросился к водительской кабине.

Грузовик тронулся.

 

Глава 6

Мешки с цементом занимали почти половину кузова. Хлопенков сидел на одном из них, подальше от пятна света, сочившегося из разрыва в дерюжном занавесе. Зек выглядел сплошным чёрным силуэтом, только наручники блестели в единственном достававшем до него луче. Андрей с автоматом на коленях сидел у самого занавеса.

Какое-то время ехали молча. Машину встряхивало на колдобинах.

— Значит, в Бронницы едем? — нарушил молчание Игнатов.

— Про бабло не скажу, пока Оксанку не увижу, так и знайте, — вдруг заговорил зек упрямым голосом, как будто всё ещё продолжал разговор с Константином. — И не ждите! Я, может, это из-за неё на преступление пошёл, на зону попал, а она щас с новым хахалем любовь крутит, сучка. Я шкурой из-за неё рисковал, а она щас блядует, понимаешь, нет?

Андрей всмотрелся в него.

— Нет, не пойму что-то, — сказал он.

— Слушай, корешок, дай закурить.

Игнатов сунул ему в рот сигарету, щёлкнул зажигалкой. Зек жадно затянулся.

— Как же это так — из-за бабы? — осторожно поинтересовался Андрей.

— Пожить с ней хотел нормально, — Хлопенков выдохнул дым и подался к собеседнику всем телом. — Ну, нормально, понимаешь, чтоб квартира в Москве, машина, в ресторан можно сходить, в загранку поехать…

Андрей усмехнулся.

— Для такой жизни нужны бабки.

— Я и говорю. Хотел их достать, и загремел на зону… Не повезло, значит, — Хлопенков помолчал, затягиваясь, выдыхая дым и мелко сплёвывая. — А Оксанка сразу вильнула в сторону, ни в тюрьме не навестила, ни письмишка не написала. Ясно, что мужика завела… У меня всё в душе переворачивается, как подумаю о ней! Как она там, с кем…

Андрей тоже закурил, глядя на зека с интересом. Похоже, сейчас представилась возможность кое-что узнать. Зек явно считает, что его попутчику известно столько же, сколько Константину. Андрей решил не разубеждать его в этом. Для него сейчас важна любая информация.

— Стало быть, едем к Оксане? — спросил он.

Хлопенков кивнул.

— Насилу уломал твоего дружбана. Не хотел ведь к ней ехать! Да какая ему разница, мы всего на пару часов туда заскочим. Я только гляну на Оксанку одним глазом, а потом уж дёрнем за баблом.

«За баблом, — мысленно повторил Андрей. — Очень интересно».

— Бабло — это главное, — сказал он.

Хлопенков хихикнул.

— Да только взять его трудно!

— Неужели?

— Ничего, кореш, не переживай, бабки мы возьмём… — В луч света попало лицо зека с хитро поблёскивающими глазками. — Там много… Так много, что хватит на всех и ещё останется… — И он снова хихикнул.

Мысли Андрея на какое-то мгновение сбились. Наморщив лоб, он попытался спокойно обдумать услышанное. Этот мужик, похоже, знает, где лежат деньги.

Так вот в чём причина побега! Деньги наверняка немалые, иначе дядюшка с Константином не решились бы на такую отчаянную авантюру!

— И ты знаешь, где они лежат? — спросил он почти машинально, следуя за ходом своих мыслей.

Этим неосторожным вопросом он всё испортил. Хлопенков понял, что его собеседник не участвует в игре, и сразу насторожился.

— Что ты, кореш, — пробормотал он, кинув на Андрея внимательный взгляд. — Откуда я чего могу знать…

Старая лагерная заповедь «не болтай», глубоко въевшаяся в душу каждого бывалого зека, заставила его снова замкнуться в себе.

— Ты за что на зону попал? — продолжал спрашивать Андрей.

Но ответ последовал уклончивый. Разговор расстроился. На вопросы Андрея зек стал отвечать неохотно, надолго умолкал.

Он исподволь поглядывал на своего конвоира, а Андрей смотрел на тёмную, поливаемую дождём ленту шоссе, видневшуюся в разрыве неплотно задёрнутого дерюжного занавеса. Оттуда в кузов врывались волны холодного ветра. Временами показывались проезжавшие машины. Их фары на несколько мгновений вспарывали дождевую мглу и пропадали.

Судя по тому, что таких промахивающих фар стало больше, «Газель» выехала на оживлённый участок дороги. Чаще показывались огни посёлков.

Хлопенков попросил ещё сигарету. Он взял её руками, скованными наручниками, и поднёс ко рту.

«А ведь не случайно Костя не стал снимать с него браслеты, — мелькнуло в голове у Игнатова. — Значит, этот уголовник для них с Михалычем опасен…»

Тут его мысли приняли другое направление. Вся эта история с освобождением зэка выглядит слишком странно, подумал он. Если предположить, что полковнику освобождение Хлопенкова заказали бандиты, то их машина должна была караулить поблизости от отдела железнодорожной милиции. Со стороны братков это было бы самым разумным. Освободив зека, Андрей с Константином сразу бы передали его им с рук на руки, и дело с концом. Но Хлопенкова после побега никто из его криминальных дружков почему-то не встретил.

И потом, если всё это было организовано по заказу бандитов, то для чего Михалычу понадобилось привлекать к делу своих ближайших родственников — его и Константина? Вместо них братва могла бы послать на дело двух своих «быков», имеющих за плечами Чечню и службу в спецназе. Они бы провернули операцию по освобождению Хлопенкова уж куда как лучше, чем они с Костей. Но Михалыч послал именно их. Зачем? Какой смысл?

Похоже, Хлопенков нужен не бандитам, а самому Михалычу. И ещё Константину, который наверняка с ним в доле. А от Андрея хотят откупиться полусотней «штук» баксов. Наверняка у Хлопенкова и в самом деле припрятана немалая заначка, и полковнику стало об этом известно. Бабла там должно быть немерено, иначе с чего бы брательнику так стараться. Даже на убийство пошёл…

Грузовик остановился. К кузову подбежал Константин в лоснящемся от дождя плаще, одолженном у шофера.

— Сейчас подъедем к заправке, — крикнул он. — Из кузова не высовывайтесь. Лучше не светиться лишний раз.

После недолгой остановки у заправочной станции поездка по разбитым дорогам под проливным дождём продолжалась. Хлопенков задремал, устроившись на мешках. Андрей, которого тоже потянуло в сон, высунул руку за борт, набрал в горсть дождевой воды и плеснул себе на лицо. «Брательник с Михалычем играют со мной в нечестную игру, — думал он. — Я из-за них по уши в дерьме, поэтому пусть берут меня в долю. Надо будет поговорить с Константином начистоту… Скажу ему, что знаю о спрятанных бабках, что Хлопенков мне всё выложил…»

Он всё же не был до конца уверен, что правильно понял обмолвку Хлопенкова насчёт поиска денег. Может, уголовник просто соврал и никакой заначки у него нет, а полковнику он нужен для каких-то других целей. Может, и правда, дядюшка выполняет заказ бандитов. Всё может быть. Но поговорить с Константином надо. Пусть прояснит ситуацию.

В кузов то и дело залетал ветер, а Андрею было жарко. Жарко не от духоты, а от сознания того, что с этого вечера он преступник. Его физиономию размножат. Возможно, покажут по телевизору. Тысячи людей будут его искать. Он не сможет вернуться домой, не сможет встречаться с Мариной…

Он вдруг представил себе, что у неё и в самом деле установились серьёзные отношения с тем солистом. Какой отличный повод у неё появится, чтоб порвать с Андреем! От одной мысли об этом его прошиб пот. Он почти воочию видел, как она презрительно морщит носик, узнав, что он арестован и посажен в тюрьму, как смеётся, а потом поворачивается и уходит в сторону залитой светом эстрады, на которой дёргаются музыканты во главе с тощим вертлявым певцом. Андрей провожает глазами её уходящую фигуру. Его кулаки сжимаются в бессильной тоске…

«Стой! — вдруг опомнившись, кричит он ей вслед. — Не уходи! Стой!..»

Крича, он дёрнулся и разлепил ресницы, высвобождаясь из липкого омута сна. В глаза бросилось бледное пятно. Через секунду оно стало широкой щелью в дерюжном занавесе, через которую в темноту кузова заглядывал бледно-синий сверкающий ливнем вечер.

Андрей вздрогнул от изумления, просыпаясь окончательно. Хлопенков висел на борту грузовика, цепляясь за него ногами и скованными наручниками руками. Одну ногу он закинул за борт и уже готовился выпрыгнуть. Слово «стой», которое во сне крикнул Андрей, заставило его замереть в этом положении.

Игнатов стремительно бросился к нему, схватил за шиворот и втащил обратно в кузов.

— Приятель, мы же так не договаривались, — и он наградил беглеца увесистой затрещиной. — Мы из-за тебя, гада, таких неприятностей натерпелись, а ты ещё хочешь смыться. Сиди уж теперь.

— Я ничего… — Хлопенков отполз в тёмный угол. — Я только воздухом подышать хотел…

— Я тебе не только руки, но и ноги свяжу! — пообещал Андрей.

 

Глава 7

Дождь утих. Небо понемногу прояснялось, но с него ещё продолжало сыпаться что-то мелкое, колючее. Отгремевший ливень развёз дороги, и грузовик двигался с черепашьей скоростью, иногда пробуксовывая в грязи. Андрею с водителем и Константином приходилось вылезать и толкать его.

До окрестностей Бронниц добрались в первом часу ночи. Оба «омоновца» и закованный в наручники зек вылезли у окраины рощи и сразу вошли под деревья. Грузовик тут же отъехал. Какое-то время слышалось его удаляющееся урчание, потом всё смолкло.

— Так где живет твоя баба? — спросил у Хлопенкова Константин. — Ты говорил, у неё свой дом.

— Туда, — и зек уверенно двинулся вперёд, навстречу огням, рассыпанным в темноте за деревьями. — Это недалеко, сейчас придём.

— Только учти, задерживаться у неё не будем.

Шли молча, лишь изредка Константин с зеком перекидывались несколькими словами. Андрей почти не вслушивался в их голоса. Ремень автомата натёр ему плечо. И очень хотелось спать. Он шёл, борясь со сном и усталостью, и ему уже было всё равно, куда идти, лишь бы выйти поскорее из этого промозглого леса и устроиться где-нибудь в тепле под крышей.

Огни приближались. Из мглистого тумана выплыли тёмные приземистые дома.

— Слушай, Костя, а если напоремся на ментов? — спросил Андрей. — Что тогда?

— Дай сюда автомат, — Константин требовательно протянул руку.

Андрей после секундного колебания снял с себя автомат и отдал брату. В глазах Константина сверкнула мрачная решимость. Взглянув на него, Андрей понял, что произойдёт, встреться им милицейский патруль. После двух трупов, оставленных на станции, брат готов был идти до конца.

Константин проверил патроны в магазине.

— Чего вылупился? — кинул он Хлопенкову. — Пошли. И не вздумай выкинуть какой-нибудь номер, замочу сразу! Мне теперь терять нечего.

Они брели, шлёпая по грязи, ещё добрых три четверти часа. Одноэтажный деревянный дом, в котором жила Оксана, находился в деревне поблизости от Бронниц. Единственная улица освещалась фонарём с разбитым стеклом. Смутные пятна желтоватого света лежали на покосившихся заборах и влажной, поникшей после ливня листве яблонь. Конец улицы, до которого не добирался свет фонаря, тонул в непроглядной темени.

— Ну так где? — спросил Константин, когда они прошли всю деревню.

— Да уже, считай, пришли, — Хлопенков показал куда-то в темноту. — Вон её дом.

Оксана жила в дощатом доме, в стороне от деревни. Дом был больше похож на летний дачный домик, с виду довольно запущенный, с верандой, покосившейся крышей и провалившимся крыльцом. Все его окна были темны.

Когда путники вошли в калитку, к ним подбежала собака.

— Джой, старый друг, узнаёшь своих? — Хлопенков присел на корточки потрепал пса по загривку.

Собака обнюхала его, завиляла хвостом и отошла прочь.

— Ладно, потопали, — буркнул Константин.

Они поднялись на крыльцо. Дверь была заперта. Хлопенков показал глазами на угол дома.

— Там ещё дверь есть.

За углом, и правда, обнаружилась вторая дверь. Конвоирам стало окончательно ясно, что этот дом знаком их пленнику.

— Изнутри закрыто на крючок, — прошептал зек. — Надо только ножик в щель просунуть, и откроется…

Андрей, не говоря ни слова, достал перочинный нож и просунул лезвие в щель между дверью и косяком. Лезвие приподняло металлический штырёк, и дверь подалась вовнутрь. Андрей, а за ним зек с Константином, вошли в тёмное помещение. Бледный ночной свет, проникший сюда из раскрытой двери, осветил стол, заставленный грязной посудой. Похоже, здесь была кухня.

Константин задел ногой ведро, оно с грохотом упало и все замерли, насторожившись. За стеной что-то зашевелилось.

На кухню вошла женщина в телогрейке, накинутой поверх домашнего халата. В ту же минуту под потолком зажглась электрическая лампочка. Пришельцы зажмурились от яркого света.

Константин шагнул к хозяйке.

— Старший лейтенант Ярошенко, УБОП МВД, — он ткнул ей в лицо красные корочки. — Попрошу не делать резких движений. Мы при исполнении.

Женщина была низкоросла, полновата и немолода, но белое лицо с розовыми чувственными губами ещё сохраняло красоту. В заспанных светло-голубых глазах читался испуг.

— А в чём дело? Что случилось?

Увидев Хлопенкова, она глухо вскрикнула и попятилась.

— Николай!

— Да, это я, Оксанка, собственной персоной, — зек заулыбался во весь рот и поднял скованные наручниками руки, как бы показывая их ей. — Вот, прямо с зоны. Не ждала? Небось считала меня жмуриком? Мне ведь двадцать годков впаяли!

За дверью, из которой вышла хозяйка, послышались торопливые шаги, там что-то упало, лязгнула дверная задвижка и хлопнула дверь на веранду.

— Кто там? — встрепенулся Хлопенков, оттолкнул Оксану и бросился в тёмную комнату. — Мужик, да?

Константин устремился за ним. Андрей из-за их спин успел заметить, как из дома в залитый ночным светом сад выскочил какой-то мужчина в одних трусах. На ходу натягивая на себя штаны, он пробежал по саду, перепрыгнул через хлипкий заборчик и скрылся.

Зек включил в комнате свет. Он рычал от ярости, скованными наручниками руками разбрасывая лежавшую у кровати мужскую одежду.

— Сука, хахаля себе завела, да? Кто он?

Побледневшая Оксана молчала. Глядела на него с испугом.

— Кто он? — настаивал Хлопенков.

— Никто… То есть, знакомый…

— Знакомый?

Не успели Андрей с Константином его удержать, как он кинулся на неё и ударом обеих рук повалил на пол. «Омоновцы» оттащили его в сторону. Разъярённый Хлопенков пытался дотянуться до Оксаны ногами.

Константину стоило немалого труда усадить его на стул.

— Кто это был? — спросил Андрей у хозяйки.

— Я же говорю, знакомый.

— Спала с ним, сучка! — рявкнул зек. — Так я и знал! Вот она, благодарность! Ради кого я голову свою под пули подставлял? Ради кого рисковал? Двадцать лет ради кого получил?

По щекам Оксаны покатились слезы.

— Прости, Коленька, но я и правда считала тебя почти покойником… Вот и завела себе… Не могла же я одна оставаться, сам посуди…

— По-моему, это был кавказец, — сказал Константин.

— На черножопого клюнула! — кипятился зек.

— Д-да, — запнувшись, вынуждена была согласиться женщина. — Но он хороший человек. Желает мне добра.

Хлопенков голодными глазами разглядывал открытую кровать.

— Я вижу, как он желает.

— Почему он так быстро удрал? — спросил Андрей.

Оксана пожала плечами.

— Увидел милиционеров и испугался…

— Наверно, у него нет регистрации, — предположил Константин. — Ну ладно, удрал и чёрт с ним. Тем лучше, — он посмотрел на часы, потом перевёл взгляд на хозяйку и Хлопенкова. — Короче, времени у вас до утра. С рассветом уходим.

Оксана посмотрела на бывшего любовника.

— Значит, тебя не выпустили?

— Выпустят они, дожидайся, — зек злобно засопел. — Даже, вон, браслетов не сняли…

— Преступник особо опасный, не положено, — официальным тоном сказал Константин.

Хозяйка заахала, захлопотала, кинулась на кухню.

— Вот супчик с вечера остался, котлеты, — слышался оттуда её голос.

— Мы есть ничего не будем, поскольку при исполнении, — сказал Константин.

— И что ж вы тут исполняете? — поинтересовалась Оксана, внося в комнату кастрюлю с дымящимся супом.

— Обеспечиваем вам краткосрочное свидание, — Константин придвинул стул к столу и уселся. Автомат положил себе на колени. — Без сопровождающего из комнаты не выходить, понятно? — Он посмотрел на Хлопенкова.

— А если по нужде надо? — недовольно вскинулся зек.

— С сопровождающим! — отрезал Константин.

Андрею было видно в окно, как брат конвоирует зека в туалет, находившийся в будке во дворе. Не дойдя до будки, они остановились и начали о чем-то спорить — как тогда, на дорожной обочине. Константин повышал голос, замахивался автоматом, хватал Хлопенкова за грудки, тряс его, пару раз даже ударил кулаком. Неизвестно, к какому решению они пришли, но в дом вернулись с виду спокойные, как будто ничего не было.

Константин снова уселся на стул, а беглый зек с помощью Оксаны разделся и завалился в кровать.

 

Глава 8

Проснулся Андрей оттого, что брат тряс его за плечо. В завешенные белыми шторками окна сочился бледный рассвет. Андрей, зевая, посмотрел на часы. Было половина четвёртого утра.

— Держи ствол, — прошептал Константин, протягивая ему автомат. — Теперь твоя очередь караулить. Разбудишь меня в полшестого.

Андрей поднялся, уступая ему лежанку.

— Слышь, — он задержал брата, взяв его за локоть.

— Чего тебе?

— Что у тебя за дела с этим типом? — Андрей показал глазами на сопевшего в углу Хлопенкова. — Что за секреты? На хрена мы сюда притащились?

— Так надо, — Константин улёгся. — Завтра… — Он зевнул. — Вернее, уже сегодня… встретимся с Михалычем. Получишь бабки и разбежимся.

— А тебе не кажется, что нам опасно тут находиться?

— Почему?

— Менты будут искать его по всем адресам, а значит, и сюда явятся. Может, с минуты на минуту подвалят.

— Не ссы, не подвалят. А если подвалят, то не так скоро, — Константин перевалился на бок, вытянул ноги и закрыл глаза. — Хлопенков родом с Оренбургской области, — пробормотал он. — Все его родственники и знакомые — там… Про Оксану никто не знает… Да и ему самому нет смысла соваться туда, где его схватят. Не такой он дурак… Ладно, секи за ним в оба. А то он мужик шустрый, не заметишь как слиняет… В шесть утра отчалим отсюда… — Он говорил всё тише, и наконец умолк.

Но в шесть утра планы опять изменились. Константин объявил Андрею, что они проведут здесь весь день. Он принял такое решение после разговора с Хлопенковым и звонка Михалычу.

— Ладно, день так день, — ничего не понимая, согласился Андрей. — Но свои бабки я бы хотел получить сегодня.

— Михалыч с бабками подвалит во второй половине дня, — пообещал Константин.

Хлопенков с Оксаной уже успели помириться. Зек ни на шаг не отходил от неё, говорил с ней заискивающим голосом и всячески старался ей угодить. Андрей, глядя на них, подумал, что при других обстоятельствах это была бы идеальная пара. Похоже, они действительно любили друг друга.

Константин велел Оксане не удаляться дальше двора. Продуктов, имевшихся в доме, вполне должно хватить до завтрашнего утра, а там они уедут.

— И Николу с собой увезёте? — сокрушалась женщина.

— А вы как думали? — с каменным выражением отвечал Константин.

— На двадцать лет?

— Это будет зависеть от него самого. Если правильно себя поведёт, то встретитесь гораздо раньше.

Оксана радостно ахала и всплёскивала руками.

— Никола! — Она оборачивалась к сожителю. — Веди себя с милицией правильно, только вернись быстрее, я уж так тебя буду ждать!

— Вернусь, — отвечал зек, — но только если опять черножопого увижу в своей кровати — замочу на месте вас обоих, так и знай!

Ближе к полудню, после короткого перекуса, состоявшего из сосисок и чая, Андрей снова заметил вчерашнего «черножопого». Тот, крадучись, шмыгнул в калитку, перебежал двор и приник глазами к окну. Андрей тихонько свистнул и сделал знак брату. Константин с автоматом показался в дверях веранды.

— А ну, стой!

Кавказец шарахнулся и опрометью кинулся к забору.

— Стой, стрелять буду!

Но тот уже перескочил через забор.

Андрей видел из окна, как смуглый мужчина в спортивном костюме большими прыжками несётся к ельнику. Через считанные секунды он скрылся из виду.

Появление оксаниного сожителя вызвало в Хлопенкове новую вспышку ревности.

— Чего он таскается к тебе? — Зек преградил ей дорогу. — Сладко ему тут было, да? Прикормила кобеля? И это за всё, что я для тебя сделал?

Его крики прервал Константин, резко отстранив от женщины.

— Заткнись! И без тебя тошно!

— Почему ты его не шмальнул из автомата?

— Я тебя самого шмальну! Сиди и не скули, а то прямо сейчас уберёмся отсюда.

Перспектива так быстро расстаться с Оксаной уголовника явно не обрадовала. Он замолчал, уселся за стол и закурил, исподлобья посматривая на своих конвоиров.

Константин от нечего делать стал расспрашивать Оксану, что за человек этот кавказец, откуда он взялся и чем занимается. Оксана отвечала слабым голосом, испуганно косясь на Хлопенкова. Оказалось, что Азизбек снимает у неё койку, что он вообще человек неплохой, платит вовремя, а работает на рынке в Бронницах.

— Со своими корешами снимает дань с торговых палаток, да? — усмехнувшись, спросил Андрей. Уж кому как не ему было знать порядки на подобных рынках.

Оксана растерянно кивнула.

— Ну, в общем, да… — И снова покосилась на любовника.

Тот молчал с угрюмым видом. Курил, глубоко затягиваясь.

— Ничего, он больше не придёт, — сказал Константин. — Видели, как дёрнул? Небось, полные штаны наложил от страха.

Оксана ушла на кухню. Через короткое время туда же отправился Хлопенков. Константин придвинул стул ближе к двери, чтобы наблюдать за ними.

Андрей включил имевшийся в доме маленький телевизор с выдвижной антенной. Телевизор показывал только в чёрно-белом изображении и довольно плохо, но других развлечений, похоже, не предвиделось.

По телевизору выступал юморист. Стоял у микрофона и читал по бумажке рассказ. Публика за кадром поминутно прерывала его взрывали хохота. Андрей слушал с раздражением. Ему было совсем не до смеха. Он бы с удовольствием переключился на другой канал, но других каналов телевизор не принимал.

После рекламы пошли новости Подмосковья. При первых же словах диктора о налёте на отделение милиции в Шатурском районе Андрей вздрогнул и придвинулся к экрану. Обернулся к телевизору и Константин. Из кухни в комнату вошёл Хлопенков; из-за его спины выглянула Оксана. Диктор говорил о том, что двое налётчиков освободили особо опасного преступника, осуждённого на длительный срок. Налётчики были в милицейской форме и даже предъявили удостоверения. Из трёх находившихся в отделении стражей порядка один погиб, второй ранен и сейчас находится в госпитале. Его состояние врачи оценивают как «средней тяжести».

На экране появились фотографии сбежавшего уголовника. Хлопенков был запечатлён на них в фас и в профиль.

Спустя минуту снимки сменились рисованными портретами сообщников беглеца. Послышался сдавленный возглас Оксаны. Она узнала на портретах её гостей!

— Ну да, выломился я, а кореша подсобили, — проворчал зек, видимо успокаивая её. — Такая жизнь… А то бы гнил двадцать лет на зоне и мы бы не свиделись больше…

— Что же теперь будет, Никола, а? — Из глаз Оксаны покатились слезы.

Рыдая, она приникла к груди Хлопенкова. Тот руками в наручниках неловко попытался её погладить.

 

Глава 9

— Савик, иди сюда, тут по ящику Хлопа показывают! — Из соседней комнаты выбежал голый по пояс Гнутый с бритвой в руке и наполовину намыленным подбородком. — Хлоп из зоны дёрнул! Ни хрена себе! Из-под конвоя слинял, мента завалил…

Савик, Рябой и Дуремар поспешили в комнату, где стоял телевизор. Савик остановился в дверях и уставился на экран.

— Значит, выломился всё-таки, — пробормотал он. — Ну, дела…

— На катковские баксы нацелились пацаны, — сделал вывод Гнутый, когда на экране возникли фотороботы двух сообщников беглеца.

Савик подошёл поближе, вгляделся в изображения.

— Это кто же? Неужто кто-то из бригады Катка жив остался?

Рябой недоверчиво покрутил головой.

— Да не, катковских никого не осталось, кроме Хлопа, — прогудел он. — Все полегли в то лето, вся бригада накрылась вместе с Катком.

— А бабок менты потом так и не нашли, — засмеялся Дуремар. — Там, говорят, на пять «лимонов» «зелени» было, если не больше!

— Теперь, когда Хлоп на свободе, кто-то их найдёт, — сказал Гнутый, вытираясь полотенцем. — Хлоп наверняка знает, где они заныканы.

— Точно, Хлоп может знать, — согласился Савик и замолчал, задумался.

Ему припомнились бурные события прошлого лета, когда Москву потрясли несколько дерзких налётов на обменные пункты и машины инкассаторов. Судя по почерку, действовала одна и та же банда. Свидетелей налётчики не оставляли. Охранников и кассиров расстреливали на месте, не щадили и оказавшихся поблизости прохожих. Последний налёт оказался для братков роковым. Инкассаторскую машину скрытно сопровождал отряд омоновцев. Завязался настоящий бой с применением гранат. Пятеро напавших на машину бандитов — членов группировки, возглавляемой Катком, — полегли все, но самого главаря среди них не было. Это было последнее дело банды Катка. Через неделю труп главаря с перерезанным горлом нашли в Подольске, в съёмной квартире. Обстоятельства смерти кровавого беспредельщика остались невыясненными. Мало того, оставшаяся часть его банды — всего, как удалось установить, пятнадцать человек, — сгинула неизвестно куда. Уже целый год не могут найти никого. По слухам, они тоже погибли, но как, где, при каких обстоятельствах — никто не знал. Самое интересное, что вместе с бандитами пропала довольно крупная сумма наличных долларов — около пяти миллионов, которую они успели награбить за время своей короткой, но весьма бурной деятельности.

Из всей банды Катка в руки правоохранителей попал один Хлопенков, по кличке Хлоп. Попал по-глупому — его задержали в Москве, у метро, при проверке документов. Чем-то его лицо не понравилось милиционерам, и те препроводили его в отделение. Там и выяснилось, что он в розыске.

На следствии Хлопенков утверждал, что был в банде мелкой сошкой, в налётах не участвовал, к добыче доступа не имел и знать не знает, куда делись деньги. Покойный Каток, по его словам, отличался не только жестокостью, но и подозрительностью. Награбленных долларов он не доверял никому, и где он их хранил — не знал никто. Хлопу дали двадцать лет и упекли в лагерь, а среди московской братвы ещё долго ходили слухи, что на самом деле Хлопу известно, куда делись деньги, но какие-то очень влиятельные люди заставляют его молчать. Савик слышал, что кое-кто из авторитетов пытался найти эти миллионы, слал к Хлопу на зону малявы, отправлял посланцев, но тот молчал, как воды в рот набрал.

Савик, продолжая размышлять, уселся в кресло. Гнутый, скорее всего, прав. Кто-то всерьёз взялся за поиски катковских денег. Побег, как явствовало из слов диктора, был тщательно подготовлен и осуществлён на самом высоком уровне.

Савик тоже был связан с криминальным миром. У него была своя небольшая группировка, которая занималась рэкетом мелких торговцев и продажей нелегально ввезённых машин. Всю эту историю о зарезанном Катке, Хлопе и исчезнувших миллионах он слышал от знакомых уголовников. Сам он к банде Катка отношения не имел и не стал бы так волноваться по поводу вчерашнего случая, если бы не одно обстоятельство.

Мысль о той бабе из Бронниц почему-то пришла ему сразу, ещё в ту минуту, когда он слушал сообщение диктора. Весёлая разбитная толстушка, которая, как рассказывал о ней Рябой, «даёт всем подряд», была когда-то знакома с Хлопом. Она проболталась об этом самому Рябому, тоже жителю Бронниц. Как-то в подпитии она хвасталась ему своими связями в бандитской среде. Не забыла упомянуть и про Хлопа, которому дали двадцать лет. Прошлой зимой, когда Рябой поведал об этом, Савик только отмахнулся. Тогда это значения не имело. Но теперь главарь задумался. А не может ли случиться так, что беглый Хлоп подаст этой Оксане какую-нибудь весточку о себе, или сам к ней заявится, нуждаясь в укромной берлоге? У Савика захватило дух, когда он представил, как этот соратник Катка связанный, с заткнутым ртом, лежит в багажнике его машины! Уж он-то, Савик Курмангалиев, в отличие от следователей, не станет церемониться с братком, он найдёт, как развязать ему язык!

— Рябой! — закричал он. — Поди сюда!

Рябой — здоровенный малый с бочкообразным туловищем и несоразмерно маленькой круглой головой, встал перед ним.

— Чего, шеф?

— Расскажи ещё раз, что тебе та сучка в Бронницах про Хлопа напела.

— А, Оксанка-то? — Рябой оживился. — Сучка ещё та! У неё в постели не то что Хлоп — полгорода перебывало, а теперь, я слышал, с кавказцами спуталась. Раньше в её дом заходи кто хочешь, всем даст по дешёвке, а теперь нет. Теперь кавказцы взяли её в оборот. Подстилкой, значит, стала у них… — И он презрительно скривил рот.

— Ты мне не про кавказцев рассказывай, а про Хлопа. Что у неё с ним было?

— Давала ему, стало быть.

— Она его хорошо знала? — допытывался Савик. — Долго с ним жила?

— Знала вроде бы хорошо, но дело давнее, расстались они. Писем она ему на зону никогда не писала и вообще он ей по хрену. Баба она известно какая. Сегодня любит, а завтра на х… пошлёт.

Дуремар с Гнутым, слушая Рябого, согласно кивали и поддакивали.

— Точно, Рябой, правильно говоришь. Сучье племя. Ни одной бабе верить нельзя… Только и норовят карманы твои обчисть и к другому дёрнуть…

Савик подошёл к окну. Внизу по серой московской улице непрерывным потоком двигались машины. Небо было затянуто пеленой облаков. Наверное, скоро снова пойдёт дождь…

Он обернулся и уставился на Рябого своими чуть раскосыми миндалевидными глазами.

— Как думаешь, Хлоп может заявиться к ней?

Рябой сначала хохотнул, а потом задумался. Думать ему было непривычно.

— Хлоп-то? — От натуги он даже наморщил лоб.

— А чего ему к ней идти, — ответил за Рябого догадливый Гнутый. — Там его, небось, менты будут ждать!

— А вдруг не будут? — возразил главарь и снова взглянул на Рябого. — Ты говорил, что она ему на зону не писала. А может, менты про Оксану не знают?

— Может, не знают, — согласился Рябой.

— Хлопа взять будет трудно, — снова встрял в разговор Гнутый, уже смекнувший, куда клонит Савик. — У него сообщнички есть крутые, они устроят ему берлогу понадёжней, чем фатера этой Оксанки!

— Ну, а вдруг? — Савик прищурил глаз.

— Дело, вообще, заманчивое, — помолчав, согласился с шефом Гнутый.

Здоровяк Рябой стоял посреди комнаты и всё еще не понимал, о каком «деле» они толкуют.

— Оксанка дурная баба, непутёвая, — прогудел он. — Хотя и хорошая. Хлоп может к ней вернуться… По-моему, если он найдёт те миллионы, он себе другую бабу сыщет, в сто раз лучше!

— Пока у него миллионов нет, — сказал Гнутый.

Савик, задумавшись, вышел в соседнюю комнату. Здесь, как и во всей квартире, было неубрано, валялись объедки, пустые бутылки, шприцы. Главарь брезгливо оглядел стены в жирных пятнах, заблёванный диван с дырками на обшивке, спящих братков. На всём лежал отпечаток неустройства, грязной, бестолковой жизни. Савик стиснул зубы. Нет, не об этом он мечтал два года назад, когда начинал сколачивать собственную бригаду…

Сейчас она насчитывала одиннадцать человек. Савику стоило немалых усилий держать в узде эту разношерстную публику, добрую половину которой составляли хронические наркоманы. И дела, которыми они занимались, приличного дохода не приносили. Гораздо больше было нервотрёпки и хлопот, особенно с вещевым рынком, откуда людей Савика начала выдавливать какая-то невесть откуда взявшаяся кавказская группировка. Да тут ещё перестала поступать дань с авторемонтной мастерской… Одним словом, проблем с каждым месяцем прибавлялось, а доходов поступало всё меньше. За два прошедших года Савик не скопил и малой части тех денег, которые ухитрился заполучить Каток всего за какой-то месяц грабежей. Савику грезились сотни тысяч долларов и вилла за границей, куда он мог бы в один прекрасный день удрать насовсем, бросив всю эту помойную кодлу. Но ему не везло. Вилла так и оставалась в мечтах. Основная часть доходов уходила на героин и выплаты в общак. Ему приходилось платить в общак, иначе он просто не смог бы заниматься рэкетом. Повсюду в этой стране надо платить, куда ни ткнись. Может, хоть с катковскими миллионами ему повезёт?

Он вернулся в первую комнату.

— Шансов немного, но чем чёрт не шутит? — Он посмотрел на Рябого вопросительно. — А вдруг удастся заполучить этого хмыря?

— Точно-точно, шеф, — закивал Гнутый. — Надо сгонять в Бронницы, позырить на эту Оксану.

— Она сейчас с кавказцами… — начал Рябой, но Савик жестом заставил его умолкнуть.

— Мне надо бы самому съездить туда, да дел полно, — заговорил он резко. — Надо непонятки с автомастерской перетирать. Поэтому поедут Рябой и Гнутый. В дом к ней не суйтесь, проследите со стороны. Не исключено, что в доме у Оксанки уже окопались менты… Хорошо бы ласково поговорить с ней, сказать, что если появится Хлоп, то пусть даст нам знать…

— Ага, шеф, — закивал Рябой, до которого, наконец, стал доходить план Савика. — А Хлопа мы словим. Вытрясем из него, куда бабки делись!

— Только действуйте осторожно.

— Завтра же и поедем, шеф, — сказал Гнутый.

— Сегодня надо ехать! — рявкнул Савик. — Сейчас!

Он взял со стола бутылку с недопитым пивом и свалился в кресло. Отхлебнув из горлышка, ледяными глазами взглянул на братков.

— Следить за её домом будете круглые сутки, поняли? — проговорил он сквозь зубы. — И ночью тоже!

Рябой, у которого после вчерашней пьянки ещё не отошла голова, кисло поморщился.

— Ничего с тобой не сделается, — ухмыльнулся главарь. — Возьмёшь две лишние дозы ширева, чтоб не заснуть на посту. А завтра с утречка и я подвалю, проведаю вас там… Ладно, хватит стоять, ступайте собираться! Увидите Хлопа — мигом звоните мне по мобиле. Глаз с оксанкиного дома не спускать! Бинокль с собой захватите, пригодится!

Братков задание не обрадовало. Им придётся сидеть в кустах, возможно — под дождём, дожидаясь какого-то полумифического Хлопа, который, может, и думать забыл про эту Оксану. Однако возражать не стали.

Савик некоторое время сидел, тянул пиво и прислушивался к раскатистому храпу Захара, доносившемуся из соседней комнаты. Потом отшвырнул опустошённую бутылку в угол, решительно встал и пошёл подгонять братков, которые собирались слишком медленно. Надежды на успех было мало, но если есть хотя бы ничтожный шанс, то надо действовать.

 

Глава 10

Помимо Савика и его братков, уединённым домом под Бронницами интересовались и другие личности. Под прикрытием кустарников к забору подобрались трое: Азизбек, Салман и Муса. Все они были членами криминальной чеченской группировки, которая контролировала почти всю торговлю в Бронницах, включая местный рынок. О Катке и украденных миллионах они понятия не имели и про побег Хлопенкова не слышали. А явились они сюда для того, чтобы разобраться с наглыми пришельцами, которые среди ночи ввалились в оксанин дом и выбросили Азизбека из его кровати. Ни один уважающий себя житель гор такого снести не мог, и Азизбек, прихватив двух товарищей, снова вернулся туда.

Троицу смущало то, что прибывшие одеты в омоновскую форму и вооружены. Азизбек, удирая, ясно видел в руках у одного из них автомат. Возможно, это была милиция, которая пришла за ним. У Азизбека, как и у его дружков, немало было за душой такого, за что его можно было бы упечь на зону. Но, обсудив ситуацию, бандиты пришли к выводу, что пришлые милиционеры ведут себя как-то уж очень необычно. Азизбека они давно бы уже могли захватить — если не в доме у Оксаны, то на рынке или в других местах, которые милиции хорошо известны. И потом, если бы местные стражи порядка узнали о предстоящем аресте Азизбека, то бандита предупредили бы, потому что вся местная милиция куплена, и он успел бы скрыться из города. Но в районном отделе внутренних дел ничего о визите омоновцев к Оксане не знали. Азизбек и его дружки, осмелев, решили понаблюдать за странными омоновцами и, может быть, при случае отомстить им за позорное ночное бегство.

Троица затаилась в овражке за кустарниками, напротив раскрытой калитки, и с полчаса следила за домом.

На веранде время от времени показывались Оксана или кто-то из омоновцев. Однажды на веранду, в сопровождении омоновца, вышел мужик в наручниках. Его вид чеченцев поразил. Он выглядел как зек. Азизбек и его приятели были окончательно сбиты с толку. Скованный наручниками мужик был явно арестован и находился под наблюдением омоновцев. Но тогда что эти омоновцы с мужиком так долго делают в доме Оксаны? Неужели, в самом деле, караулят Азизбека? Но если караулят, то почему, не таясь, появляются на веранде, выходят на двор?…

— Муса, — сказал, наконец, Салман. — Ты у нас самый шустрый, заберись в дом и погляди, чем они там занимаются. Только незаметно. У тебя получится.

Муса кивнул. Они любил такие дела. Скрытно куда-нибудь пролезть, спрятаться, одурачить и исчезнуть, пользуясь своим лилипутским ростом, — это была его стихия, недаром когда-то работал помощником иллюзиониста в цирке. В Чечне во время боевых действий ловкому карлику доверяли наиболее рискованные операции. Особенно он прославился как непревзойдённый специалист по минам-растяжкам. Он незаметно пробирался под самым носом у федералов и устанавливал растяжки там, где их никто не ждал. Благодаря его усилиям на минах подорвалось свыше сотни БТРов и грузовиков. Но больше всего он любил, загримировавшись под ребёнка, зайти на кухню на каком-нибудь блокпосту и, разыгрывая из себя несчастного голодного сироту, тонким голоском попросить немного хлеба, а дождавшись, когда солдатик отвернётся, плеснуть в котёл с кашей цианистого калию…

В настоящее время Муса, как и многие другие боевики, понимая, что на войне ему ничего, кроме пули, не светит, проживал в России на сытных бандитских хлебах. Задание Салмана разожгло в нём подзабытый азарт. Представилась возможность вспомнить цирковую молодость, те весёлые времена, когда он, юркий, как ящерица, проскальзывал под самым носом у зрителей и вдруг оказывался в самом неожиданном для них месте: в чьей-нибудь сумке, в вазе, в «животе» клоуна, а то слетал на трапеции из-под самого купола…

Он ухмыльнулся.

— Ждите меня здесь, — и бочком отполз от сообщников.

Спустя несколько секунд он словно испарился. Сколько бы Салман с Азизбеком ни оглядывались, его нигде не было, только лопухи шевелились невдалеке, да на заборе вдруг ни с того ни с сего скрипнула полуоторванная доска…

 

Глава 11

В первую минуту известие о побеге Хлопенкова ужаснуло Оксану, но очень скоро она успокоилась. По складу своего характера она не способна была долго отдаваться какому-то одному чувству, особенно такому, как горе или страх. Не прошло и часа, как она по-прежнему улыбалась, напевала себе под нос, суетилась на кухне и утешала своего любовника. А заодно строила глазки молодым «омоновцам». Константин в ответ посмеивался, и иногда, незаметно от зека, похлопывал её по мягкому заду. Андрей оставался холоден к её заигрываниям.

После обеда Хлопенков с Константином уединились на веранде и опять затеяли секретные переговоры. До Андрея долетали их голоса. Зек требовал, чтобы с него сняли наручники. Константин отказывался. Уголовник раздраженно матерился. В один из моментов перебранки Андрею показалось, что Хлопенков упомянул о деньгах, причём выразился в том смысле, что не покажет, где они лежат. Андрей напряг слух. Снова какие-то деньги, которые надо найти! Его подозрения, зародившиеся ещё ночью, перерастали в уверенность.

Слов Константина было не разобрать. Он что-то доказывал Хлопенкову, а потом, потеряв терпение, довольно грубо толкнул его. Наконец спорщики вернулись в дом. Хлопенков угрюмо хмурился.

— Трахать ты её можешь сколько хочешь, но в браслетах, — на ходу бросил ему Константин, видимо продолжая разговор.

— А сам ты пробовал трахать бабу в браслетах? — буркнул зек. — Да у меня член не встаёт из-за ваших наручников грёбаных…

— Всё, разговор окончен! — Константин демонстративно повернулся к нему спиной, подошел к столу и налил себе пива.

Хлопенков тоже выпил пива, а потом отправился на кухню. До Андрея донеслись их с Оксаной голоса. Женщина заливисто смеялась.

Зек заглянул в комнату.

— Короче, мы в сарай идём, на сено, — и он подмигнул.

— Валяйте, — разрешил Константин.

Он с сигаретой во рту лежал на кровати.

— Хочешь посмотреть, как он её в наручниках будет трахать? — спросил он у Андрея.

— Не имею большого желания.

— Всё же придётся тебе сходить к ним, — Константин скинул с себя ботинки и устроился на кровати удобнее. — Твоя очередь пасти его. — Видя, что Андрей не трогается с места, он недовольно повысил голос: — Слиняет ведь, тогда всё дело пойдёт насмарку! Михалыч велел глаз с него не спускать!

— Вам с Михалычем надо, вот и следите за ним! — Андрея вдруг прорвало. — Какие деньги вы ищите? Нажиться хотите, а меня в сторону, да? Следи за ним сам!

— Дурак ты! — Константина даже сел на кровати. — Теперь ты с нами повязан по рукам и ногам… — Он вдруг умолк и прислушался.

Братья насторожились, услышав, как на веранде тихо скрипнула дверь. Андрей быстро прошёл туда. На веранде никого не было.

— Ладно, короче, не валяй дурака, — голос Константина зазвучал примирительно. — Если все пройдёт гладко, то я скажу Михалычу, чтоб взял тебя в долю. Я лично не собираюсь тебя накалывать…

В наступившей тишине отчётливо послышались быстрые острожные шаги за дверью. Константин вскочил с кровати. Но Андрей уже выглянул в коридор и включил там свет.

В коридоре грудой были навалены старые вещи, громоздились пустые коробки, лежала какая-то одежда. Коридор был пуст. Спрятаться тут было решительно негде.

Вслед за братом сюда вышел Константин и тоже огляделся.

— Тьфу ты, — он сплюнул. — Показалось…

В дверях кухни возникли Хлопенков с Оксаной.

— Ну, мы пошли, — сказал зек.

— Андрюха вас проводит.

— Только пусть не подглядывает, — и Оксана шутливо погрозила Андрею пальцем.

Они с Хлопенковым вышли из дома и направились к сараю. Андрей, не говоря ни слова, взял автомат и пошёл за ними. Константин снова завалился на кровать.

Низкий дощатый сарай находился в саду, метрах в восьми от дома. Когда-то давно, еще когда была жива оксанина мать, в сарае держали корову. Запахи сена и коровьих лепёшек до сих пор не выветрились из него. Сейчас сарай был завален хламом. Войдя в него, Оксана и Хлопенков приблизились к куче старых ватников, лежащих под маленьким оконцем. Когда в потёмки сарая заглянул Андрей, Оксана помогала любовнику снять рубашку.

Услышав скрип открываемой двери, зек недовольно оглянулся. Его лицо попало в солнечный луч.

— Ты чего, подсматривать будешь? — недовольно заревел он на Андрея. — Ты мне ещё в жопу подсмотри! Сыщики! Нигде от вас спасу нет!

Игнатов попятился назад и ногой захлопнул за собой дверь. Побродил несколько минут по саду, собрался было закурить, как вдруг услышал шорох за углом сарая. Он убрал сигареты в карман, перехватил автомат и заглянул за угол. Там никого не было, только чуть шевелились кусты. «Собака, — Игнатов облегчённо выдохнул. — А может, кошка…»

Он вернулся к двери сарая и сел на поленницу.

Дверь была чуть приоткрыта, и из неё доносился игривый хохот Оксаны. Скоро хохот перешел в заливистый визг, а потом начали раздаваться судорожные вскрики и всхлипы. Вслушиваясь в них, Игнатов почувствовал, как у него в паху нарастает возбуждение.

«А интересно, как он её трахает в наручниках…» — подумал он.

Помедлив немного, Андрей встал и заглянул в дверь.

Где-то за сараем снова чуть слышно пробежала собака, но на этот раз Андрей не обратил на неё внимание. Он вглядывался в полумрак за дверью. В пятне света, падавшем от окна, видны были два силуэта. Хлопенков стоял на коленях, а Оксана свешивалась с груды ватников и обвивала его ногами. Тело зека размеренно дёргалось, и в такт этим толчкам всхлипывала Оксана…

Наконец Хлопенков задергался особенно яростно, женщина тоненько запищала и в следующую минуту оба, отдуваясь, рухнули на ватники.

Андрей привалился спиной к косяку и тоже перевёл дыхание. Ему вспомнилась тёмная комнатка за школьным актовым залом, заваленная обломками декораций, вечер, бледное лицо Марины, её податливые губы и её блузка, которую он торопливо, задыхаясь, стягивал, ощупывая потными руками её упругие налившиеся груди…

Воспоминание прервал кашель Хлопенкова и его свистящий надрывный шепот:

— Пойди, глянь, где этот борзый, а как вернёшься — дверь за собой прикрой плотнее.

— А чего?

— Делай, что говорят. Я тебе сказать кое-что должен… Кое-что серьёзное… Только тихо!

Андрей поспешно отошёл к самому забору, а то, и правда, подумают, что он подсматривает.

Из сарая вышла Оксана, огляделась, поправила на себе юбку и деловито прошлась по двору. Через пару минут снова нырнула в сарай. Но дверь сарая, видимо, никогда не запиралась, она даже не прилегала плотно к косяку. Оксана за собой её закрыла, но створка снова отошла, образовав почти такую же щель, какая была.

Андрей, стараясь не шуметь, вернулся на прежнее место и прильнул ухом к щели.

— Оксанка, пойми, щас только на тебя вся надежда, — хрипел зек. — Или погибнем вместе, или вместе в деньгах купаться будем!

— Ой, что ты такое говоришь! — Оксана в страхе всплеснула руками.

— Ты слушай спокойно и вникай своими мозгами. Решается наша судьба…

— Никола, я что-то боюсь.

— Поможешь мне смыться от этих придурков.

— Так они ж милиция, у них ружьё!

— Никакие они не милиция, они только прикидываются ментами! Ты же видела их рожи по телевизору. Их тоже менты ищут, думают, они мои сообщники…

— Тогда кто ж они такие?

— Бандюки! Им ничего не надо, кроме денег!

— Да какие деньги с тебя, голытьбы беглой, возьмёшь?

— Вот что, Оксанка, самое главное. Люблю я тебя и хочу жить только с тобой, потому говорю тебе всё как на духу. Чтоб мне сдохнуть, если совру! — Хлопенков придвинулся ближе к Оксане и зашептал: — Деньги у меня есть большие… — Шёпот его был громкий, свистящий. В тишине он разносился по всему сараю. — Такие деньги, какие тебе не снились никогда… Достались они мне от одного кореша, который умер у меня на руках, а деньги мне завещал. Так и сказал: кроме тебя, Николай, никто про них не знает, а ты пользуйся ими, потому что нет у меня ни родных, ни близких, никого нету, кроме тебя. Ты, говорит, был моим единственным другом, не раз меня от смерти спасал и потому всё должно стать твоим. Так и сказал перед смертью, открыл мне тайну, где деньги схоронены, и умер. Я ему сам, своими руками, могилу вырыл…

— Ой, врёшь!

— Дура, ты на этих жлобов с автоматом посмотри! Не хотел я с зоны выламываться, понимаешь? Не хотел! Они без моего ведома напали на ментов, которые меня везли, покнокали их, а меня — в машину и с ножом к животу: показывай, говорят, где бабки лежат, а то кишки выпустим.

— Откуда ж они знают про деньги? — удивилась Оксана.

— Да от тех же ментов. Понимаешь, мне следаки предложили срок скостить, если скажу, где бабки заныканы. Пятнадцать годков скостят, и остальные пять не на зоне проведу, а на поселении. Ну я и купился. Повезли меня, стало быть, в Москву, а тут по дороге подваливают эти двое, ментов мочат, меня — в машину, и погнали…

— А тут как ты оказался?

— Из-за тебя. Я же волнуюсь — как ты, с кем, и вообще… — Хлопенков придвинулся к ней ещё ближе. — Я им говорю, этим борзым: денег не увидите, пока не доставите меня хоть на день к любови моей, Оксане Тарасовне. Они сперва ни в какую. А я упёрся. Режьте меня, говорю, но сперва Оксана, а потом деньги. Ну, они, нечего делать, и привезли меня сюда.

В сарае снова наступила тишина. Андрею слышно было, как ёрзает Оксана на груде ватников, как хрипло, со свистом, дышит зек.

— И что же теперь будет? — дрожащим голосом проговорила она.

— А то и будет, что если не поможешь мне дёрнуть от них, то убьют они меня.

— Убьют! Господи Иисусе!

— Ты не бойсь, пока я им не скажу, где бабки, не убьют.

— А деньги, правда, большие?

— Миллионы долларов. Только тсс… Молчи. А то и тебя грохнут.

Оксана ахала.

— Если миллионы долларов, то убьют, — шептала она. — Точно, убьют. Не они, так другие.

— Вот я и говорю, дёргать надо. Дёргать, чтобы деньги этим собакам не достались. Наживал их мой кореш непосильным трудом, жизнью рисковал. И надорвался… Не поверишь, рыдал я, когда рыл ему могилу… — Хлопенков опустил голову и издал протяжный стон, как будто снова переживал те трагические мгновения. — Он был мне как отец родной. Даже ближе, чем отец… И чтоб я отдал гадам его деньги? — Он выпрямился. — Да я лучше сдохну!

— И как же ты хочешь от них убежать? — осторожно поинтересовалась Оксана.

— Это ты должна придумать. Мы ведь в твоём доме, а не в моём.

Она помолчала, потом отрицательно покачала головой.

— Что я придумаю, скажешь тоже. У них ружьё… Тем более такие деньжищи замешаны… Убьют, не задумаются. Выстрелят, и дух вон.

Уголовник какое-то время тяжело сопел.

— Ладно, есть способ, как слинять, — прошипел он. — Слушай сюда. Сделаем это ночью…

Андрей подумал, что сейчас самый момент войти в сарай и прервать разговор, но вместо этого весь обратился в слух.

— Сегодня ночую у тебя в последний раз, — шептал Хлопенков. — Завтра они меня отсюда увезут. Тот, высокий, мне так прямо и говорит: пытать будем, если не скажешь по-хорошему…

Оксана ахнула:

— Тогда уж отдай, может, отпустят!

— Не верю я им ни на копейку! — шёпотом рявкнул зек. — Как только получат чемодан с баксами, сразу меня замочат! Это ж у них на рожах написано! Поэтому сделаем вот что…

Он на секунду умолк и оглянулся на дверь. Андрей затаил дыхание.

— Вечером, перед тем, как ложиться, мы с тобой как будто поругаемся, — начал излагать свой план Хлопенков. — Ты не захочешь со мной спать, на кухне ляжешь, поняла? А ночью я встану и пойду на двор поссать… Ты уже должна быть наготове. Возьмёшь кочергу и встанешь на веранде за дверью. Один из хмырей увяжется за мной… А на веранде темно, тебя он сразу не увидит…

За спиной Андрея раздался шорох. Думая, что это Константин, он даже не обернулся, только сделал знак рукой, чтоб не шумел. Но спустя мгновение какое-то шестое чувство заставило его повернуть голову…

 

Глава 12

Увидев незнакомца, Андрей вздрогнул и весь обернулся к нему.

Азизбек прыгнул, схватился за автомат, висевший на груди Игнатова и одновременно сделал подсечку ногой. Игнатов упал, но вместе с собой увлёк на землю и чеченца.

Нетерпеливый Азизбек не дождался возвращения карлика и рискнул ещё раз сунуться на оксанин двор — взглянуть, что тут происходит, куда исчез Муса. Он бесшумно прокрался через калитку, обогнул сарай и увидел «омоновца» с автоматом. Азизбек наткнулся на него неожиданно для самого себя. «Омоновец» стоял к нему спиной, наклонив голову к приоткрытой двери. Чеченец бесшумно двинулся к нему, но тут «омоновец» начал оборачиваться. Азизбеку, чтоб не получить пулю в живот, пришлось первому напасть на «стража порядка» и вцепиться в автомат.

Он напрягал силы, стараясь удержать «милиционера» в своих объятиях и не дать ему нажать на крючок. Андрей кричал, зовя брата, и норовил ударить бандита прикладом.

На шум из сарая высунулся Хлопенков. Увидев Азизбека, он яростно заревел.

— Вот он, гнида! — Его лицо перекосилось от ненависти. — Тот самый черножопый! Попался!

Он схватил вилы, стоявшие в углу сарая. Оксана взвизгнула от ужаса.

— Что ты хочешь делать? — закричала она.

— Замочу его, падлу! Мне терять нечего!

— Лучше беги, пока они дерутся! — Оксана вцепилась в его локоть. — Беги, Никола, беги, такого случая больше не будет!

— Сука, уйди, а то и тебя зашибу! — И он отпихнул её так грубо, что она не удержалась на ногах.

Из дома выбежал встревоженный Константин, на ходу надевая куртку.

— А ну стоять! — заорал он. — Всем стоять, говорят!

Зек раньше него оказался возле дерущихся. Держать вилы ему было неудобно, сталь наручников впивалась в запястья, но разъяренный ревнивец не обращал внимание на боль.

— Будешь знать, как с чужими бабами спать! — с пеной у рта провопил он и обрушил вилы на ненавистного соперника.

Первый удар Азизбеку удалось отбить, подставив руку. Он перевернулся на спину и попытался вскочить на ноги, но не успел. Второй удар Хлопенков нанёс почти без замаха. Наверное, и сам зек не рассчитывал, что острия вил так глубоко войдут в грудь чеченца. Они почти пригвоздили его к земле. Тело Азизбека напряглось и задрожало, глаза выпучились.

Подбежавший Константин обрушил на Хлопенкова мощнейший удар кулаком, тот выпустил вилы и с приглушённым воплем повалился на порог сарая. Константин вырвал вилы из грудной клетки неудачливого оксаниного сожителя. Рубашка Азизбека и трава вокруг него окрасились кровью. Рядом, вытирая рассечённую губу, поднялся Андрей. Из двери сарая выглядывала бледная Оксана.

За этой сценой наблюдала ещё одна пара глаз, быстро удалявшаяся в заросли высоких сорняков у забора. Мусу никто не заметил, кроме дворового пса. Но тот был ленив и трусоват, и ограничился только тем, что пару раз гавкнул.

— Идиот! Что ты наделал! — набросился на зека Константин. — Сейчас их тут будет целая кодла!

Хлопенков всё ещё дрожал от возбуждения и тяжело переводил дыхание. Его руки тряслись, глаза, не отрываясь, следили за последними судорогами умирающего.

— А что, прощать я должен кобелю поганому, щенку черножопому? — Отдуваясь, он сел на порог сарая. — Чем глотку драть попусту, дал бы лучше закурить.

— Уезжаем отсюда немедленно! — гаркнул Константин. — Сию минуту!

— Нет, завтра утром, как договорились, — прорычал Хлопенков и вонзил в Константина свои глазки, ставшие вдруг колючими и холодными, как льдинки.

— Здесь оставаться нельзя, — настаивал Константин.

— Договорились уехать завтра — значит, завтра!

— А ну пошли в дом, — Константин почти силой поднял его и поволок к веранде. — Андрюха, ты пока останься здесь. Помоги Оксане убрать жмурика.

Они вошли в дом и вскоре до Андрея донеслись их голоса. Они спорили всё о том же. Константин требовал показать, где спрятаны деньги покойного «кореша». Зек всячески отговаривался.

«Хрен он вам с Михалычем чего покажет, держи карман, — вдруг со злостью подумал Андрей. — Этот Хлопенков не так прост, как вам кажется. Знает, что эти деньги — его последний шанс остаться в живых. Когда вы их найдёте, вы его замочите, как тех ментов на станции. Конечно, он будет тянуть резину!»

Азизбек перестал дёргаться. Его лицо стремительно залила бледность. Оксана вынесла из сарая какую-то тряпку и накрыла ею убитого.

— Затащим пока в сарай, — сказал Андрей. — А то здесь место открытое, могут увидеть.

Оксана раскрыла дверь сарая шире, Андрей взял убитого за ноги и втащил в постройку.

— Потом выроем для него яму, — прибавил он.

Оксана была подавлена и молчала, только согласно кивала головой.

Андрей вернулся в дом. Брат и Хлопенков сидели за столом, допивали остатки пива и хмуро глядели друг нам друга. Видно было, что оба недовольны.

— Через пару часов сматываем отсюда, — сказал Константин твёрдо, обращаясь не столько к Андрею, сколько к Хлопенкову. — И всё. Это моё последнее слово. Больше никаких разговоров на эту тему!

Зек промолчал.

Андрей, стоя в дверях, знаком подозвал брата.

— Значит, уходим? — тихо, чтоб не слышал Хлопенков, спросил он.

Константин утвердительно кивнул.

— Оставаться здесь опасно, сам понимаешь, — он сунул в рот сигарету и щёлкнул зажигалкой. — Через пару часов сюда подъедет Михалыч, сядем в его тачку и отчалим. Тебя высадим в Бронницах. Оттуда сам доберёшься до Москвы.

Андрей невесело усмехнулся.

— Интересно, — он посмотрел брату в глаза. — Ты так легко рассуждаешь, как будто я вернусь в Москву после турпохода, или прогулки по лесу. А вы с дядюшкой не подумали, что дома меня могут ждать менты, а? Мой портрет показали по ящику. Наверняка уже кто-нибудь узнал и стукнул в ментуру!

Константин не нашёлся, что ответить. Андрей взял его за ворот куртки и притянул к себе.

— Раз уж вы меня вмешали в это дерьмо, — проговорил он тоном, не предвещавшим ничего хорошего, — то деньги вы с Михалычем должны выдать мне сегодня, понял? Пятьдесят тысяч баксов, как договаривались.

Константин отцепил от себя его руку.

— Что ты психуешь? Я не в лучшем положении!

— Так деньги сегодня будут, или нет? — настаивал Игнатов. — Говори прямо, не юли.

— Михалыч сказал, что бабки привезёт.

Андрей несколько секунд смотрел на него, а потом выдохнул и потянулся в карман за сигаретами.

— Ладно, — сказал он. — Подожду.

Хлопенков растянулся на кровати.

— До чего вы мне все надоели, — и он отвернулся к стене.

Андрей и Константин сидели у окон в разных концах комнаты и наблюдали за окрестностями дома. Сюда могли наведаться приятели убитого кавказца, поэтому приходилось быть настороже.

Из окон открывался вид на чахлый сад с покосившейся оградой, просёлочную дорогу, далёкие, едва заметные крыши деревенских домов.

Время шло. На дороге никто не показывался. Оксана, вернувшись из кухни, тоже легла спать. В доме окончательно установилась тишина.

 

Глава 13

Когда солнце опустилось ещё ниже и вечерние тени сделались гуще, со стороны дороги послышался шум автомобильного двигателя. Из-за деревьев, постепенно замедляя ход, выехала тёмно-синяя «Нива», проползла по ухабам и остановилась, как будто забуксовала в грязи. Андрей узнал машину полковника.

Константин оставил брата наблюдать за пленником, а сам вышел из дома. Андрей видел в окно, как тот подходит к машине, открывает переднюю дверь и залезает в кабину. Они с полковником говорили о чем-то минут пятнадцать, потом оба вылезли и направились к дому. Полковник, в свитере, неброской куртке и тёмных, спортивного покроя брюках, шёл озираясь по сторонам. Он выглядел обеспокоенным. Трусит, подумал Андрей.

Милицейский начальник сухо поздоровался с ним и направился в комнату взглянуть на Хлопенкова. Тот спал, раскинувшись на кровати, сложив на животе руки в наручниках. Из его полураскрытого рта вырывались равномерные хлюпающие звуки.

Полковник вернулся на веранду.

— Значит так, — деловито заговорил он, обращаясь к Андрею. — По моим сведениям, насчёт тебя на Петровку сигналов пока не поступало. По фотороботу тебя никто не узнал и, скорее всего, вообще не узнает. Фоторобот — штука ненадёжная, на практике редко когда удаётся найти по нему человека. Так что ты не слишком волнуйся.

— Ничего себе — не волнуйся, — буркнул Андрей.

— Пока у следствия на тебя ничего нет, — продолжал дядюшка, как будто не слыша его, — но всё-таки лучше, если ты на какое-то время уедешь из Москвы.

— Для этого мне нужны деньги. Вы должны были привезти их.

— Конечно, — Анатолий Михайлович достал пачку стодолларовых банкнот из одного внутреннего кармана, потом такую же пачку — из другого. — Здесь пять тысяч. Остальное получишь дня через три-четыре. Костя свяжется с тобой.

— Вы должны мне пятьдесят тысяч, — тихо, но твёрдо сказал Андрей.

— Я помню, — ответил полковник.

— Мы договаривались, что вы выдадите мне их сразу.

Константин дёрнул брата за рукав.

— Андрей, не ерунди! Будут тебе бабки.

Андрей резко сбросил с себя его руку.

— Гоните деньги, товарищ полковник! — Его голос стал резким и нетерпеливым.

Лицо дядюшки окаменело.

— Больше у меня пока нет, — он старался сохранять хладнокровие. — Но свою долю ты получишь. Получишь полностью, — повторил он, и в его голосе прозвучали металлические нотки. — Но не сейчас.

— Мне почему-то кажется, что я никогда её не получу, — Андрей выхватил из рук полковника пачки и коротко, нервно рассмеялся. — Вы тоже не получите денег. Хлопенков их не отдаст. Я своими ушами слышал, как он говорил Оксане: я лучше загнусь, чем открою им, где лежат бабки!

Константин с полковником переглянулись, а потом вперили взгляды в Андрея.

— Когда ты это слышал? — спросил Анатолий Михайлович.

— Сегодня днём, в сарае, когда он трахал свою Оксанку. Я слышал не только это, но и кое-что ещё. Похоже, он всё ей рассказал — как его покойный дружок спрятал крутые бабки, как ему обещали скостить срок, если он покажет, где они спрятаны… — Андрей усмехнулся. — Значит, вы отбили его у милиции, чтобы вытрясти из него денежки! Ловко придумали! Только мужик вам не верит.

— Почему? — буркнул Константин. Вид у него был обескураженный.

— Потому что ты грохнул ментов. Будет он тебе после этого верить, дожидайся! Он так и сказал: выдам им бабки, и они меня убьют. Так что не выдаст он их!

— Выдаст, — упрямо ответил Константин и на лице его промелькнуло что-то хищное, злое. — Мы с Михалычем знаем такие методы, что он расколется через пять минут!

— Почему же ты не расколол его ещё вчера, а повёз сюда и торчишь с ним тут целые сутки? — иронично поинтересовался Андрей.

Константин несколько секунд сопел, потом выдавил сквозь зубы:

— Расколем.

— Я слышал, как Хлопенков обсуждал с Оксаной план побега, — прибавил Андрей, оборачиваясь к полковнику. — Он собирается сбежать этой ночью.

— Ночью нас здесь не будет, — оборвал его Константин.

Полковник взял старшего племянника за локоть.

— Отойдём, нам нужно поговорить.

Они вышли во двор и остановились под яблоней. Андрей закурил, наблюдая за ними.

Анатолий Михайлович что-то говорил, посматривая на дом. Константин слушал хмуро, потом начал спорить. Полковник сказал что-то резкое. Константин смешался, умолк. После этого говорил только полковник.

Сигарета потухла. Андрей снова щёлкнул зажигалкой. Его руки дрожали от волнения. По фотороботу его пока не узнали, значит, он может на пару часов заскочить домой. Это хорошо. Но в тот же день придётся срочно смываться… Он сжал зубы. Его накололи на целых сорок пять тысяч долларов!

Из глубины дома донёсся скрип половиц, чуть слышно стукнула оконная рама. Андрей уже привык к подобным звукам и они не привлекли его внимания. Но когда на веранду выглянула Оксана и снова скрылась, он заподозрил неладное. Уж больно напряжённым было её лицо.

Он пошёл за ней в комнату.

— Стоять! — закричал он, но Хлопенков уже перевалился через подоконник, поднялся с земли и, не оборачиваясь, побежал к забору.

Под ноги Андрею самоотверженно бросилась Оксана, он оттолкнул её, перемахнул через подоконник и устремился за зеком.

Забор был низким и расшатанным, но одолеть его в наручниках было делом непростым. Хлопенков всё же ухитрился вскарабкаться на него. Когда к забору подбежал Игнатов, беглец был уже по ту сторону и улепётывал к деревьям.

Привлечённые шумом, из-за дома выбежали полковник с Константином. Андрей перескочил через забор, в три прыжкам нагнал беглеца и ударом в спину сбил его с ног.

К нему подоспели сообщники.

— Смыться вздумал? — Константин в сердцах огрел пленника по затылку.

— Ведите его в дом, — велел полковник.

Константин довольно грубо поставил Хлопенкова на ноги и повёл к калитке. Тот злобно озирался на своих конвоиров. В его маленьких звериных глазках сверкала ненависть.

— Всё равно бабок вам не видать, — хрипел он еле слышно.

 

Глава 14

Затаившись в кустах, Гнутый с Рябым уже полчаса наблюдали за домом. Машину они оставили в Бронницах и пришли сюда пешком, чтобы не привлекать внимание. Сначала оксанин дом показался им необитаемым. Окна были темны, во дворе никого не было. Но когда подъехала «Нива» и навстречу ей из дома вышел человек, одетый в форму омоновца, братки насторожились.

— Это ментовская засада, — сказал Рябой. — Они нас опередили. Если Хлоп сюда подвалит, то достанется не нам!

Гнутый продолжал наблюдать, время от времени поднося к глазам бинокль.

— Засада какая-то странная, — отметил он. — Менты, по идее, должны сидеть в доме и не высовывать носа, а они, глянь, расхаживают по двору… Если сюда и в самом деле подвалит Хлоп, то он их мигом засечёт. Чудная какая-то засада… И менты чудные… А может, это не менты?

— А кто же, по-твоему?

— Хрен их знает.

Когда раскрылось окно и в нём показался человек в наручниках, братки вздрогнули. Человек в наручниках перелез через забор и бросился бежать.

— Он, он! — взволнованно зашептал Рябой, хватая напарника за рукав. — Этого мужика показывали по ящику! Это Хлоп!

Они смотрели, как два омоновца и начальственного вида мужчина, который приехал в «Ниве», поймали беглеца и повели его обратно в дом.

— Что-то мне их рожи знакомы, — Гнутый не отрывал глаз от окуляров. — Где-то я их видел…

— Выходит, Хлоп давно уже здесь — сказал Рябой. — Почему же тогда его не увозят отсюда? Ждут подкрепления, что ли?

— Какого ещё подкрепления? Полк тебе сюда пришлют? — Гнутый вдруг ударил себя по лбу. — Вспомнил! Это ж их рожи по ящику показывали!

Рябой посмотрел на него недоуменно.

— Ну, точно! — Гнутый оживился, даже привстал. — Это не омоновцы! Это какие-то левые чуваки! Они помогли ему слинять от ментов и сейчас их разыскивают!

По мобильному телефону он связался с Савиком и в немногих словах обрисовал ситуацию. Хлоп и двое мужиков, которые помогли ему бежать, находятся в доме Оксаны. С ними ещё какой-то мужик, который приехал на «Ниве». Главарь ответил, что скоро подъедет и велел не спускать с дома глаз.

Савик взволновался. Вот она, фортуна! Возможность одним махом стать миллионером! Если ему и сейчас не повезёт, то не повезёт больше никогда.

Через час в его съёмной квартире на Краснодарской улице собрались девять бойцов — все, кто оказался трезвым в этот вечер. Савик решил, что девятерых ему вполне хватит.

Он коротко проинструктировал их: надо будет срочно освободить одного чувака, которого держат в заложниках «кавказцы», переодетые в милицейскую форму. «Кавказцы» вооружены, поэтому действовать придётся решительно, возможно, с применением стволов. В случае успехам каждому по три тысячи долларов премии.

Затем все спустились вниз и расселись по машинам.

 

Глава 15

Константин швырнул неудачливого беглеца на кровать.

— Сидеть здесь и чтоб ни шагу!

Хлопенков морщился от боли в запястьях и матерился. Стальные браслеты натёрли ему кровавые мозоли.

Полковник отвёл Андрея в сторону и потребовал, чтобы он подробно рассказал всё, что слышал сегодня в сарае. Константин, не утерпев, подошёл к ним. Андрей объяснил, каким образом зек намеревается сбежать этой ночью.

— Денег от него вы не увидите, — говорил он убежденно. — Он лучше сдохнет, чем даст вам хоть копейку! Он ментов на вас наведёт, сдаст вас, заложит! Ему прямой смысл вернуться обратно на зону, чем получить от вас пулю в тыкву!

— Значит так, — сухо сказал Анатолий Михайлович. — С этой минуты наши планы кардинально меняются. — Он посмотрел на Андрея. — Ты, как я погляжу, уже всё знаешь, поэтому мы берём тебя в долю.

— На хрена? — вскинулся Константин. — Не нужны мне помощники, я один развяжу мужику язык! Всё что мне надо — это утюг и паяльник, и он будет как шёлковый!

— На зоне его пытали воры и он ничего не сказал, — ответил полковник. — Я знаю таких людей. Сталкивался с ними. Они лучше умрут, чем скажут что-нибудь лишнее.

— Значит, его плохо пытали. У меня он скажет!

— Ты уже наломал дров, хватит, — в досаде осадил его Анатолий Михайлович. — Затеял стрельбу на станции, завалил человека, всё дело испортил! Помалкивай и слушай, что тебе говорят.

Константин с недовольным видом запыхтел, сунул в рот сигарету.

— Если вы хотите, чтобы я присоединился к вам, то я должен знать всё, — сказал Андрей. — Что за деньги, откуда они, почему вы так уверены, что этот сморчок, — он кивнул в сторону комнаты, где лежал Хлопенков, — может про них знать.

— Законное желание, — милицейский начальник тоже достал сигарету.

Константин поднёс ему огонёк зажигалки.

Начал полковник с того, о чём Андрею было известно доподлинно: с ограблений, которые прошлым летом проворачивала в Москве банда под руководством Катка. Об этом в своё время трубили все средства массовой информации. Из членов банды живым удалось взять только одного Хлопенкова. Катка нашли мёртвым в Подмосковье, остальные исчезли и до сих пор не найдены. Пропали и деньги — около пяти миллионов долларов.

Хлопенков на следствии всё валил на Катка, утверждал, что о местонахождении денег ничего не знает. Но когда ему дали двадцать лет, призадумался. Тем более на зоне ему пришлось несладко — посланцы воров пытались вырвать у него сведения о тех деньгах. В конце концов он поддался на уговоры следователей и в обмен на существенное сокращение срока пообещал показать, где спрятаны миллионы покойного головореза. Это его согласие, а также решение перевести его из уральской зоны в Москву, хранилось в строжайшей тайне. Её знал только ограниченный круг лиц на Петровке. Полковник Анатолий Михайлович Игнатов, который каким-то боком был связан с расследованием преступлений банды Катка, узнал о решении Хлопенкова сотрудничать с органами. Ему стал известен и маршрут, которым зека доставят в Москву. Тогда же ему пришёл на ум план, как самому добраться до катковских денег.

План был простым и, как казалось полковнику, легко осуществимым. Основная трудность заключалась только в изготовлении документов, по которым можно было забрать узника у уральского конвоя. С этой задачей полковник справился. Документы были изготовлены быстро, хотя, может быть, и не такого высокого качества, как хотелось бы.

Передача узника должна была состояться на маленькой подмосковной станции. Туда, под видом конвоя из Лефортова, снабжённые соответствующей экипировкой и необходимыми бумагами, отправились племянники. Оба они, особенно Константин, представлялись Анатолию Михайловичу людьми вполне надёжными. Главное, они были своими.

Рассказывая об этом, полковник умолчал об условии, которое с самого начала поставил ему жадноватый Константин: не открывать Андрею всех карт. С него хватит пятидесяти тысяч долларов, а всё остальное они поделят между собой. Условились, что полковнику достанутся шестьдесят пять процентов добычи, Константину — тридцать пять.

Суть плана, его изюмина, заключалась в том, что Андрей и Константин, забрав узника, должны были вести себя как самые настоящие милиционеры. Хлопенков должен был принять их игру за чистую монету. А потом к ним присоединился бы полковник в роли главного следователя, которому поручены изъятие и опись денег. Ничего не подозревающий браток, выполняя договорённость, отведёт их туда, где лежат миллионы, найдёт деньги и там же получит пулю в затылок. Но этот последний акт должен был произойти уже без Андрея, который будет задействован только на начальном этапе операции.

Полковник с Константином не сомневались в успехе и рассчитывали добраться до денег на другой же день после захвата узника. Но события на станции расстроили их планы. Хлопенков понял, что никакие они не милиционеры, и начал, по выражению Константина, «качать права». Тем же вечером потребовал, чтобы его отвезли к Оксане. Константин давил на него, запугивал, уговаривал, но зек твёрдо стоял на своём. В конце концов полковник вынужден был дать добро на поездку в Бронницы.

И вот теперь выясняется, что Хлопенков вообще не собирается показывать, где лежат деньги!

— Тот мент на станции придрался к вашим бумагам, Анатолий Михайлович, — ядовито заметил Константин. — Значит, хреново вы их состряпали.

— Бумаги были правильные, все подписи и печати на месте! — взорвался полковник. — Наверняка это ты сморозил какую-нибудь глупость, вот они и насторожились!

— Я действовал как надо…

Полковник демонстративно повернулся к нему спиной и посмотрел на Андрея.

— Ну так что, присоединяешься к нам? — спросил он.

— Я пока ещё думаю, — ответил Андрей.

— Поздно думать, ты уже влип в это дело. Получишь свою долю, когда достанем деньги. Моя доля — шестьдесят пять процентов. Остальные тридцать пять достанутся вам с Константином. Это почти по восемьсот тысяч на каждого.

— Ему восемьсот тысяч? — Константин даже побледнел. — За что ему столько? Всю работу, считай, сделал я один! Кто мочил ментов? Кто рисковал? Я или он?

— Ты сделал свою работу очень плохо, — сказал полковник.

Константин положил руку брату на плечо.

— Лады, получишь двести тысяч.

Андрей, дёрнув плечом, резко шагнул в сторону.

— Двести тысяч? — Он с трудом сдерживал ярость. — Может, я бы и согласился на двести тысяч, если бы с самого начала знал всю правду! А теперь, после того, как вы меня подставили… Не знаю, захочу ли я иметь с вами дело и за миллион!

— Ты не наработал на миллион.

— А ты наработал? Завалил мента и считаешь, что все у тебя в долгу после этого?

— Ладно, кончайте базар, — полковник встал между ними. — Не хватало ещё, чтобы вы тут подрались. Свои тридцать пять процентов поделите поровну, так будет справедливо. А сейчас не спорить надо, а думать, как до денег добраться.

Константин, остывая, прошёл в комнату. Хлопенков лежал с вытянутыми перед собой руками и смотрел на него из-под полуприкрытых век. Константин, заметив, что он за ним наблюдает, в сердцах замахнулся на него, как будто собирался ударить. Зек и бровью не повёл.

— Зря вы ему потакаете, — с жаром заговорил Константин, вернувшись к полковнику. — Зачем-то разрешили ему в Бронницы ехать… Надо было ещё тогда, ночью, завести его в лес и начать ногти отрывать! Ногти, а потом зубы долбить рубилом! Говорил я вам, пытать его надо, суку, пытать! — Они с полковником, видимо, продолжали разговор, прерванный бегством Хлопенкова. — Пытать с умом, тогда он расколется!

— С умом? — Дядюшка криво усмехнулся. — Его «с умом» пытали посланцы вора в законе Кирпича, но он не сказал ни слова. Он и нам не скажет. Не человек, а кремень! Деньги он согласился отдать только в обмен на условно-досрочное освобождение.

— Ладно, короче, — вмешался Андрей. — Что вы предлагаете? Вы, помнится, сказали, что у вас есть какой-то план.

Анатолий Михайлович ответил не сразу. Закурил новую сигарету, затянулся, переводя взгляд с одного племянника на другого.

— Стало быть, ночью он собирается бежать, — заговорил наконец он вполголоса. — Пусть бежит. Но вначале вы прицепите к его одежде вот это, — полковник достал из кармана маленький плоский квадратик. — Это радиомаячок. Специальная липучка позволяет прикрепить его к любой поверхности. Даже к человеческой коже.

Константин смотрел на квадратик с сомнением.

— Вы хотите, чтобы мы по этой штуковине следили за ним? — спросил он.

— Именно. У Хлопенкова нет ни копейки, стало быть, он наверняка направится к деньгам. И приведёт к ним нас.

Он вручил радиомаячок Константину, после чего достал два небольших прибора размером чуть побольше спичечного коробка.

— Это приёмники, — продолжал он. — Один останется у меня, второй я отдаю вам, — Анатолий Михайлович убрал один из приборов обратно в карман. — Работает такой приёмник очень просто. Видите эту стрелку на корпусе? Если стрелка направлена точно на маячок, то загорается световой сигнал, — он нажал на кнопку и повернул прибор так, чтобы конец стрелки показывал на квадратик с липучкой. Стрелка зажглась зелёным светом. — А если стрелку повернуть хотя бы немного в сторону от маяка, то сигнал пропадает… — Он повернул прибор, и стрелка погасла. — Короче, этот приёмник будет показывать вам точное направление на радиомаяк. Здесь, на панели, ещё находится цветовой индикатор. По нему можно судить о примерном расстоянии до маяка. Если зелёный цвет индикатора насыщенный, как сейчас, то, значит, маяк находится близко. Если цвет начинает бледнеть, то маячок удаляется.

— Ловко придумано, — сказал Андрей.

— Новейшая разработка наших специалистов, — полковник протянул приёмник Константину.

Тот взял его, повертел в руках и спрятал в карман.

— Но вы должны иметь в виду, что расстояние между маяком и приёмником не должно превышать семи километров, — прибавил Анатолий Михайлович. — Если оно будет больше, то связь оборвётся. И ещё. Микробатарейки в маячке рассчитаны только на двое суток непрерывной работы.

— На двое суток? — Константин встревожился. — А если он за это время не успеет добраться до бабок? Если они, например, лежат где-нибудь далеко отсюда? В Архангельских лесах?

— Не думаю, что так далеко, но к концу вторых суток нам так или иначе придётся его снова задержать.

— Тогда надо снять с него наручники, — заметил Андрей. — В них он далеко не уйдёт.

Полковник кивнул и протянул Андрею ключ.

— Это от его браслетов. Снимешь их с него ближе к ночи.

— Нам понадобятся деньги, — Константин шагнул к брату и довольно бесцеремонно протянул руку к его карману, куда тот положил доллары.

— Убери грабли! — Андрей схватил его за запястье.

— Ты теперь с нами, а значит, со всеми на равных правах! — прорычал Константин. — Бабки вытаскивай назад!

Андрей оттолкнул его, но потом, подумав, всё-таки достал деньги. Их у него тут же выхватил полковник.

— Костя рассуждает логично, — сказал он младшему племяннику. — Свою долю ты получишь, когда доберёмся до денег, а пока с вас хватит… — Он отсчитал двадцать стодолларовых банкнот и передал их Константину. — На двоих этого более чем достаточно.

Остальное он убрал в карман.

Андрей с сигаретой в зубах привалился к дверному косяку. Скаредность подельников ничего, кроме досады, не вызывала. Если бы у него сейчас был выбор между его будущей долей, до которой надо ещё добраться, и пятьюдесятью тысячами долларов, которые были обещаны ему с самого начала, то, пожалуй, он выбрал бы последнее. Но выбора не было. Ему придётся пройти весь путь до конца.

— Маячок нацепите Хлопенкову на штаны, на внутреннюю сторону, — посоветовал полковник. — Займитесь этим прямо сейчас.

— А может, всё-таки попытаем его? — в последней надежде спросил Константин.

— Делай, как тебе говорят, — ответил полковник. — И помните: не удаляться от него больше, чем на семь километров!

 

Глава 16

В доме темнело. Скорому наступлению вечерних сумерек способствовали густые облака, закрывавшие большую часть неба. Зек лежал не шевелясь. Похоже было, что он спит.

Анатолий Михайлович вышел во двор и, запахиваясь в куртку от порывов холодного ветра, направился к калитке. Константин поспешил за ним.

— Вы разве не останетесь здесь?

— Я буду находиться в машине на некотором расстоянии от дома. Не исключен вариант, что ночью, выйдя отсюда, Хлопенков остановит попутку.

— Но у него нет денег.

— Оксана может дать, и вообще откуда мы знаем, что у него на уме, — полковник задержался у калитки, пристально взглянул на племянника. — Я больше чем уверен, что нам придётся не идти за ним, а ехать. Так что будь наготове, охота предстоит серьёзная. Держи со мной связь по мобильнику.

Он толкнул калитку и быстрым шагом направился к темневшей невдалеке «Ниве». Константин проводил его глазами.

Полковник зашёл под деревья и его высокая фигура почти полностью утонула в их тени. Хлопнула дверца, послышался звук отъезжающей машины.

Константин ещё какое-то время стоял, а потом достал из кармана приёмник и, разглядывая его, вернулся на веранду.

Электричества в доме не было — где-то произошло замыкание. Комната и веранда были погружены в полумрак. Хлопенков по-прежнему лежал, и непонятно было, спит он или наблюдает за своими конвоирами. Даже Оксана на кухне притихла.

Вдали полыхнула зарница и её голубоватый блеск на мгновение высветил окна.

Константин протянул брату радиомаячок.

— Давай проверим его. Спрячься куда-нибудь, а я пойду тебя искать.

У Андрея не было никакого желания играть в прятки, однако он понимал, что эксперимент провести совсем нелишне. Усмехаясь, он отправился во двор. Константин тем временем достал верёвку и связал узнику руки и ноги.

— Мне надо отлучиться на четверть часика, — говорил он, затягивая узлы, — а ты полежи тут пока, отдохни… А то ты у нас резвый больно, так и норовишь утечь. Мы ведь тебе добра хотим… Эх, Николай, Николай, не понимаешь ты своей выгоды… Выправим тебе документы, поможем за границу уехать, и будешь ты там как сыр в масле купаться…

Хлопенков молчал, смотрел на него волчьим взглядом.

Связав его, Константин вышел во двор. Роща, примыкавшая к забору, вся уже потемнела. Сарай выглядел мрачной развалиной. Константин нажал на кнопку прибора. Стрелка на зажглась. Он повёл прибором влево, вправо, потом начал поворачиваться кругом. Он успел повернуться чуть больше чем на девяносто градусов, как стрелка неожиданно вспыхнула.

— Холодно-горячо! — негромко крикнул Константин. — Я иду искать!

И он двинулся вперёд, куда показывала стрелка.

Андрей, видя, что брат идёт прямо к нему, перебежал от яблони к сараю.

Стрелка погасла, но Константин поводил прибором и она снова вспыхнула. На этот раз она показывала на правый угол сарая.

— Бегай, бегай, — прикрикнул он. — Всё равно не уйдёшь…

Андрей переметнулся к кустам у забора, но Константин настиг его и там.

— Отличная штука, — в радостном возбуждении говорил брат. — С такой мы можем отпустить Хлопенкова на все четыре стороны. Сядем ему на хвост, и он приведёт нас к бабкам! Кишками чую — приведёт!

Они вернулись в дом и застали возле Хлопенкова Оксану с ножницами. Не было сомнений, что она собиралась развязать его.

Она испуганно отпрянула.

— Ладно-ладно, — Константин ухмыльнулся, — давай сюда ножницы, я сам разрежу. А ты пока сготовь что-нибудь пожрать. Завтра утром мы уходим.

— Куда? — спросила она.

— Много хочешь знать.

Оксана, помешкав, вышла из комнаты.

— Бабок от меня не жди, — прохрипел зек с такой злостью, что другой бы на месте Константина треснул его по губам. Но Костя только усмехнулся.

— Вот что, братишка, — сказал он, — мы тут посоветовались и решили снять с тебя браслеты. Все равно толку от них мало, а с ними ты только привлекаешь к себе внимание. Лишние приключения нам ни к чему, правда?

И он кивнул Андрею. Тот подошёл, достал ключ и вставил его в отверстие на замке наручников. При этом он корпусом загородил Константина, который, разрезая верёвку на ногах зека, незаметно прикрепил к его брючине радиомаячок.

Избавившись от наручников, зек поморщился, пошевелил руками. На его запястьях алели кровавые ссадины.

— Давно пора было снять, — он со вздохом облегчения откинулся на подушку. — А теперь сбегали бы за водярой, что ли. А то чего без толку сидеть.

— Обойдешься, — сказал Константин. — Завтра утром надо иметь ясную голову.

Андрей уселся на продавленный диван. Теперь им с братом оставалось только ждать ночи, когда узник предпримет попытку побега.

Но их планы были нарушены самым неожиданным образом.

В комнату вбежала перепуганная Оксана.

— Ой, там кто-то есть на дворе! Двое мужиков каких-то шастают у сарая…

Константин с автоматом вышел на веранду. Андрей направился было за ним, но, вспомнив, что надо следить за Хлопенковым, остался в комнате.

Константин с Оксаной подошли к окну веранды.

— Вон они, видишь? — прошептала она.

Константин, вглядываясь в сумерки, успел заметить чью-то тёмную фигуру у сарая. В следующее мгновение в окне сарая мелькнул свет, как будто там включили фонарик.

 

Глава 17

— Вот он, — карлик посветил на труп. — Я так и знал, что они его сюда втащат!

Дауд и Салман, которые вслед за ним пробрались в сарай, вгляделись в покойника.

— Азизбек… — бледнея от ярости, прошептал Дауд. — Они его убили…

Дауд, до последней минуты не веривший в гибель Азизбека, вдруг наполнился дикой ненавистью ко всем обитателям этого уединённого дома. Азизбек был его близким родственником, и за его смерть полагалось мстить. По мобильной связи он соединился с подчинявшимися ему головорезами, которые ждали в машинах неподалёку отсюда. Он велел им немедленно подойти к дому и взять его в кольцо.

— Кишки вырву всем, — шептал Дауд, сжимая кулаки. — Своей рукой глотки перережу…

— Николая трогать не будем, — чуть слышно сказал Муса.

Главарь, помешкав секунду, кивнул.

— Да, пусть живёт пока. Он должен привести нас к деньгам. А потом и ему сверну шею… Ответит за смерть Азизбека…

Карлик Муса оказался не только свидетелем гибели Азизбека. Ему удалось подслушать разговор Оксаны с Хлопенковым в сарае.

После этого они с Салманом поспешно отправились в Бронницы и разыскали Дауда. Главарь и ещё два бандита были заняты важным делом: загружали в джип «Рэйндж-Ровер» тротил, растяжки и взрыватели для мин. Всё это хозяйство, предназначенное для терактов, они раздобыли разными путями здесь же, в Подмосковье, на фабриках и в воинских частях, и упаковали в коробки из-под вермишели. «Рэйндж-Ровер» с коробками должен был отправиться на конспиративную базу в Москве, после чего группа боевиков займётся проведением терактов. Растяжки из тонкой, почти невидимой проволоки планировали ставить на аллеях парков, в подъездах жилых домов, на улицах, чердаках, в подвалах. Серия взрывов должна была деморализовать население столицы, разжечь ненависть и подбавить огня в затухающий костёр кавказской войны.

Когда появились запыхавшиеся Муса с Салманом, Дауд собственноручно укладывал в объемистый багажник джипа последнюю коробку. Это был ещё довольно молодой человек, внешне мало похожий на кавказца. Рослый, светловолосый, с гладко выбритым лицом, его можно было бы назвать красавцем, если бы не большой уродливый шрам на шее, полученный от шрапнели во время боя под Очхой-Мартаном. Когда Дауд нервничал, шрам наливался кровью.

Перебивая друг друга, Муса и Салман доложили о гибели Азизбека.

— Что? — Дауд побледнел. — Азизбек погиб?

— Убили его! Вилами закололи!

— Кто убил? Говори быстро! — Главарь схватил Салмана за грудки. Казалось, что с его побагровевшей раны сейчас хлынет кровь.

— Вот, Муса видел… — пробормотал струсивший Салман.

Дауд обернулся к карлику.

— Его мужик один убил, бывший любовник хозяйки, — поспешно заговорил тот. — Он вчера ночью появился с двумя другими мужиками. Они выгнали Азизбека из дома, а сегодня Азизбек опять пошёл туда, и мужик накинулся на него с вилами… Прямо в грудь, сука, всадил…

— Всей братвой едем! — рявкнул главарь. — Будем разбираться на месте!

Но собрать всю банду не удалось. Как всегда по вечерам, братки «оттягивались» в саунах и ресторанах, и вытащить их оттуда оказалось не таким простым делом. Половина людей и вовсе отправилась в Москву праздновать чью-то свадьбу. Только часа через три, когда уже сгустился вечер, к гаражам, где находился Дауд, стянулось полтора десятка бойцов.

К этому времени Дауд уже знал от карлика про миллионы, которые ищут два парня, одетых в форму омоновцев.

В отличие от Мусы, Дауд слышал и о Катке, и о его исчезнувших деньгах, и о недавнем побеге Хлопенкова, а потому к сообщению карлика отнёсся очень серьезно. Хлопенков был убийцей Азизбека и его полагалось казнить, но в то же время он обладал ценнейшей информацией. Дауд решил захватить всех находившихся в доме живьём и потолковать с каждым из них отдельно, и особенно основательно — с Хлопенковым.

Чеченцы на четырёх иномарках покатили к оксаниному дому. Впереди ехал главарь в «Рэйндж-Ровере», из которого даже не потрудился выгрузить коробки с минами. Посчитал, что это лишняя работа.

Машины остановились за рощей. К этому времени уже стемнело. Небо заволокли тучи. Дауд велел братве сидеть пока в машинах и ждать его сигнала, а сам с Мусой и Салманом отправился к дому.

Троица незаметно прошла через калитку и проникла в сарай. Как и предполагал карлик, труп Азизбека находился там.

— Бойцы щас подвалят, — сказал Дауд, закончив телефонные переговоры с экипажами машин. — Возьмём всех, кто в доме. И бабу тоже.

 

Глава 18

Приближаясь к сараю, Константин с автоматом на груди не сводил глаз с приоткрытой двери. За ней снова мигнул свет. Константин бесшумно подобрался к самой двери и выстрелил в воздух.

— Выходи с поднятыми руками! — гаркнул он. — Кому сказал!

Из сарая выстрелили в ответ. Константин шарахнулся, присел на одно колено и в ту же секунду метнулся в кусты.

Из сарая донеслось ещё несколько выстрелов. Потом оттуда кто-то выглянул. Неизвестный держал в руке пистолет.

Андрей с Оксаной видели всё это из окна веранды.

— Кто это? — шёпотом спросил он у женщины.

— Кажется, Салман… — тоже шёпотом ответила она. — Приятель Азизбека…

Андрей в тревоге покачал головой. Автомат у них с Константином был один на двоих, и теперь ему только и оставалось, что наблюдать.

Кавказец вышел из сарая. Вслед за ним оттуда вынырнул ещё один. «Почему Костя не шуганёт их очередью? — смутно подумал Игнатов. — Что с ним? Он ранен?»

Кавказцы двинулись к дому. Шедший первым Салман приблизился к дверям веранды.

— У него пистолет, — в ужасе прошептала Оксана.

Похоже было, что ночные гости собираются войти в дом. Константин в кустах по-прежнему безмолвствовал. Оксана попятилась назад и скрылась в комнате. Андрей, помешкав, последовал за ней.

Наконец из кустов, где затаился Константин, загрохотали выстрелы. Салман упал с глухим криком. Эхо от выстрелов слилось с далёким ворчанием грома. Андрей, на секунду выглянув в окно, заметил, как Салман бьётся в судорогах у крыльца. Второй кавказец отпрянул и начал стрелять по кустам.

Андрей подбежал к окнам на противоположной стороне дома, собираясь выпрыгнуть и обойти незваных гостей с тыла. Но едва он выдвинул раму, как раздался сдавленный возглас Оксаны:

— Вон они! За забором!

Действительно, за забором показалось сразу несколько тёмных силуэтов. Он бросился на кухню, подбежал к окну, но и с этой стороны кто-то прошёл за забором. Андрей похолодел. Его худшие опасения подтвердились. Дом окружён дружками убитого, которые пришли мстить за своего товарища!

Послышался гортанный возглас на чеченском языке. Ему отозвались с другой стороны двора. Андрей заметил, как двое мужчин лезут через забор. Снова прогремела автоматная очередь, и один из чеченцев остался висеть на заборе. Второй поспешно спрыгнул и растворился в темноте за деревьями.

— Эй, вы, в доме! — закричал из-за дерева Дауд. — Не стреляйте! Мы вам ничего не сделаем! Мы к Оксане пришли!

Хлопенков и Оксана перебегали от окна к окну. Зек беззвучно матерился. Оксана уже успела объяснить ему, что явились друзья убитого Азизбека.

— Они перережут нам глотки! — крикнул Андрей. — Попали мы! А всё из-за тебя, мудака!

— Ты, мужик, следи за базаром, — отозвался зек.

Оксана была на грани истерики.

— Может, милицию вызвать?

— А давай, вызывай! — рявкнул Хлопенков. — Мне лично уже всё по хрену!

— Телефона в доме нет… — Оксана посмотрела на Андрея. — У тебя есть мобильник? Позвони в милицию! Скорее! Может, приедут быстро!

Снова прогрохотала автоматная очередь. Это стрелял Константин, и в душе Андрея шевельнулась надежда: может, всё-таки удастся отогнать незваных гостей?

Однако те, как выяснилось, уходить не собирались. Из-за забора треснуло несколько одиночных выстрелов. В комнате разлетелось окно.

— Выходите из дома, если хотите жить! — провопил Дауд.

Три чеченца вбежали во двор и, не дожидаясь, пока по ним ударит автомат, бросились на землю в нескольких метрах от веранды.

Увидев их в окно, Хлопенков свирепо выругался.

— Звони в ментуру, а то всем хана, — крикнул он Андрею. — Быстрее звони!

Игнатов медлил доставать мобильный телефон. Звонок в милицию означал полный крах. Но только его палец коснулся кнопки телефона, как со стороны дороги протрещали сразу две автоматные очереди. Оксана взвизгнула. Послышались крики чеченцев. За забором и в саду началась какая-то неясная суматоха. Андрей рискнул выглянуть в окно. Троица, проникшая в сад, поспешно улепётывала обратно к калитке. Один из бандитов вскрикнул и рухнул на полпути к ней.

— Менты подвалили, — прохрипел зек. — Наверно, кто-нибудь из соседей вызвал… — Он торжествующе осклабился. — Абзац тебе и твоему корешу! Мне-то ничего не будет, я не при деле, а вы за мокруху на двадцать лет загремите, а то и пожизненное дадут!

— На тебе тоже кровь есть, — начиная злиться, отозвался Андрей. — Кто мужика у сарая завалил?

К забору со стороны дороги подбежало несколько молодчиков. Все были вооружены автоматами и пистолетами.

— Стоять! — закричал Савик. — Никому не двигаться!

Гнутый уже доложил ему, что дом штурмует группа кавказцев. Савик принял единственно разумное, как ему показалось, решение. Он и его люди должны прикинуться в потёмках милиционерами и взять непрошеных налётчиков на испуг.

— Всем стоять! Милиция! Руки за головы!

С этими криками вновь прибывшие начали стрелять по силуэтам, мелькающим за деревьями.

Для Дауда и его братвы появление вооружённых людей оказалось страшным сюрпризом. Чеченцы дрогнули. Кое-кто, не дожидаясь приказа, побежал к машинам. Дауду и двум его ближайшим помощникам — Асламбеку и Шамилю, удалось не допустить панического бегства. Банда отошла от дома более-менее организованно и затаилась в роще.

Тем временем «милиционеры» перелезли через забор.

— Хлоп, выходи! — завопил Савик. — Ты здесь, я знаю! Гарантирую тебе жизнь!

— А сам-то ты кто? — послышался крик из дома.

— Я — кореш Катка, — солгал Савик. — Не бойсь, я подвалил, чтоб тебя выручить! Со мной будешь в безопасности!

— Какой ещё кореш Катка? — прокричал через несколько секунд Хлопенков.

— Каток меня знал! Не бойсь, выходи!

Дауд, прислушивавшийся к крикам, напрягся. Каток — это покойный главарь банды, который припрятал несколько миллионов долларов. Значит, этот невесть откуда появившийся «кореш» — тоже бандит?

— Это не менты! — крикнул он, обернувшись к своим.

— Их человек шесть или семь, не больше, — подхватил Асламбек. — Отгоним в два счёта!

— Тоже за бабками явились, — свирепея, прохрипел Дауд. — Шамиль, бери четырёх бойцов и обходи их слева. Ты, Асламбек, дуй с остальными на веранду. Тех, кто будет в доме, не мочить, понял? Мне они нужны живыми! А я с Мусой и Джамилем обойду их справа.

 

Глава 19

Дуремар подбежал уже к самой веранде, когда из-за угла сарая загрохотал автомат. Браток рухнул на бегу, словно получил подножку, и повалился на труп Салмана.

— Там кто-то есть за сараем! — крикнул Савик. — Захар, Гнутый, достаньте его!

Константин снова нажал на крючок, но автомат сухо щёлкнул. Константин выругался.

Автоматные очереди зазвучали из рощи, где скрывались чеченцы. Константин пополз назад. Боль от задетого пулей бока стремительно растекалась по телу. Он стонал и зажимал рану рукой, но кровь продолжала идти.

Бойцы Дауда открыли по пришельцам шквальный огонь. Савик и его люди, уже находившиеся возле дома, бросились на землю, Демьян и Шишак полезли в разбитые окна. Увидев в окне бритую голову, Андрей со всего размаху обрушил на неё кочергу. Шишак перевесился через подоконник и свалился на пол. Из его разбитой головы хлынула кровь. Оксана завизжала. Демьяну удалось благополучно проникнуть в тёмную комнату, но здесь на него с кухонным ножом кинулся Хлопенков. Он целил в бок, однако братку удалось увернуться. Лезвие прошло по касательной, лишь легко ранив его. Демьян схватил зека, они рухнули на пол и покатились, по дороге обрушив стол.

Андрею некогда было разбираться с ними. На дворе почти непрерывно грохотала стрельба, в окна лезли бандиты. Один из них выстрелил в потолок и заорал шальным голосом:

— Никому не двигаться! Стоять!

Андрей бросился на кухню, раскрыл окно и спрыгнул на землю. Выстрелы раздавались слева, поэтому он побежал направо. Но едва он свернул за угол, как нос к носу столкнулся с огромным бритоголовым бородатым чеченцем. В руке Шамиль сжимал пистолет. Бандит взревел, увидев его. Помня приказ Дауда взять всех, кто находился в доме, живьём, он сделал предупредительный выстрел мимо Андрея, рассчитывая запугать его. Игнатов на миг замер и тут же кинулся на Шамиля, выбив пистолет. Мимо, не заметив их в темноте, пробежали два других подручных Дауда. Бежали они к веранде.

Чёрное небо расколола ослепительная огненная трещина и почти в то же мгновение грянул раскат такой силы, что в нём потонули все остальные звуки. После вспышки темнота, казалось, сгустилась ещё больше. Андрей не различал даже лица своего противника. Ему казалось, что он дерётся с хрипящим, воняющим чесноком и изрыгающим ругательства невидимкой.

Шамиль драться толком не умел. Он собирался одолеть Андрея массой своего тела, навалиться на него, сдавить в объятиях. Игнатов, однако, довольно скоро вырвался и нанёс ему несколько чувствительных ударов по почкам и шее. Бандит завыл от резкой боли.

Савик следом за своими бойцами проник в дом через окно. В комнате царила кромешная тьма. В ней кто-то хрипел, матерился, бегал, спотыкаясь о перевёрнутую мебель. В углу визжала Оксана, вырываясь из объятий Рябого.

Савик бросился к ней.

— Где Хлоп? Где он?

Но женщина, от ужаса находившаяся на грани помешательства, не могла произнести ни одного внятного слова. При приближении Савика она с ещё большей силой начала визжать и вырываться. Чувствуя, что ещё немного, и она выцарапает ему глаза, Рябой отпустил её. Она с криком заметалась по комнате, потом зачем-то побежала на кухню. Савик, войдя туда за ней, замер от неожиданности. В окно кухни влезал бородатый чеченец с пистолетом в руке!

Чеченец выстрелил не целясь. Оксана испуганно вскрикнула и бросилась прочь, причём так резво, что сбила Савика с ног.

Бойцы Дауда проникли и на веранду. В перерывах между автоматными очередями слышно было, как они перекрикиваются на своём языке. Савик, обливаясь ледяным потом, несколько раз выстрелил в направлении веранды и попятился обратно в комнату. В окна плеснул мертвенно-голубой свет молнии, и в её мгновенном блеске главарь увидел распластанного на полу Шишака. Тот был мёртв.

Рябой влез на подоконник, собираясь ретироваться из дома.

— Куда? — взбешённый главарь схватил его за куртку и втащил обратно в комнату. — Чёрных только двое, замочим их!

Судя по звуку шагов, чеченцы подошли к дверям комнаты.

— Стоять! Всем стоять! — гаркнул кто-то в коридоре и несколько раз выстрелил.

Савик тоже выстрелил и резво отпрыгнул в сторону.

В эту минуту Хлопенкову, наконец, удалось сомкнуть пальцы на шее Демьяна. Хрустнули переламываемые ключицы. Демьян задёргался в судорогах, захрипел, из его горла хлынула кровь. Зек не обращал внимание на выстрелы и беготню вокруг. Он сдавливал пальцы на горле своего противника до тех пор, пока тот не перестал дышать. Только потом обхлопал его карманы и вытащил бумажник и нож.

Кто-то из чеченцев догадался поджечь бумагу и швырнуть её на середину комнаты. Пол и стены озарились. В сполохах ярко-красного огня показались Савик с Рябым и стоявшая за шкафом Оксана. Савик, держа пистолет обеими руками, начал лихорадочно жать на крючок. Оба вбежавших в комнату чеченца свалились замертво. Где-то в саду, рядом с домом, взорвалась «лимонка». С потолка посыпалась штукатурка.

Бумага, наконец, выгорела дотла и комната снова погрузилась в темноту.

— Хлоп! — рявкнул Савик. — Ты где?

Ему никто не отозвался.

— Где ты? — повторил он и прислушался. — Я знаю, ты где-то здесь!

Рябой щёлкнул зажигалкой, но её огонёк почти ничего не осветил.

— На чердак ушёл, — хрипнул браток, разглядев узкую лестницу в углу коридора.

— Залазь, — велел ему главарь.

Но едва Рябой взобрался на ступени, как из кухни высунулся чеченец с горящей бумагой. Он швырнул её к самой лестнице. Вслед за тем сразу два чеченца оказались в коридоре.

Попавший в пятно света Савик шарахнулся назад. Рябой от неожиданности свалился со ступенек.

— Стоять! — закричали чеченцы, но Савик с Рябым, проявив невероятную резвость, успели выскочить в окна.

Первым бросился за ними Дауд.

— Держите их! — орал он. — Не дайте им уйти!

По тёмному саду бегали какие-то люди, то тут, то там звучали автоматные очереди и одиночные выстрелы.

Дауд и его бойцы, убедившись, что в доме никого нет, кроме полуживой от страха Оксаны, выбежали в сад. Хлопенкова под диваном они не заметили.

У Оксаны, едва державшейся на ногах, уже не было сил кричать.

— Тихо! — вдруг услышала она рядом с собой.

Её ладонь оказалась зажата чьей-то рукой.

— Никола… — Она почти свалилась на руки к Хлопенкову.

— Дёргать надо, — шептал он ей в ухо. — Дёргать, а то пригнобят нас…

— Там людей поубивали, — она показывала куда-то в темноту. — Вон там лежат… Я сама видела…

— Смываемся через окно!

— Там стреляют…

— Здесь нас быстрее замочат. Пошли.

В коридоре горел ворох бумаг. Сквозняк разносил пламя, и пятна красного света плескались по полу и по стенам.

— Пожар! — шепнул Хлопенков и с силой встряхнул её.

Это слово как будто привело Оксану в чувство. Она заметалась по тёмной комнате. Подбежала к шкафу, достала платье и куртку, потом вытащила что-то из тумбочки. Хлопенков выглядывал в освещённый пламенем коридор. Кавказцы, похоже, покинули дом. Основное сражение кипело во дворе. Но они могли в любую минуту вернуться…

Хлопенков схватил Оксану под руку и почти поволок за собой. Она тащила ворох платьев, шуб, сумок, каких-то коробок.

— Брось всё! — раздражённо шипел зек. — Будет у тебя шмотьё какое хочешь, и шубы будут… А сейчас надо живыми отсюда убираться, поняла, дура набитая?

В коридоре они обошли стороной загоревшиеся половицы и вышли на веранду. Пол здесь был засыпан битым стеклом. Пока Оксана, по требованию Хлопенкова, складывала шубы и сумки в угол, он осторожно подобрался к окну и выглянул во двор. Тёмные фигуры сгрудились за яблонями. Там, кажется, кого-то поймали. Несколько человек пробежало за забором.

Хлопенков присел на корточки и знаком велел присесть Оксане.

— А теперь иди, — прошептал он и начал подталкивать женщину к выходу.

— Куда?

— К кустам, там темнее. И быстрей, пока никого нет!

Оксана в полусогнутом положении выбралась на крыльцо, огляделась и, замирая от страха, устремилась к кустам. Хлопенков побежал за ней, согнувшись в три погибели.

 

Глава 20

Андрей вскочил на ноги, но чеченец успел дотянуться до его куртки и снова повалил на землю.

— Сюда! Ко мне! — голосил Шамиль.

— Заткнись! — Андрей принялся молотить его кулаками.

Снова плеснула молния, и Игнатов, разглядев, наконец, противника, нанёс ребром ладони точный удар по шее. Шамиль изогнулся от болевого шока. Его пальцы разжались.

Отползая от него, Андрей задел коленом что-то твёрдое. Он пошарил в темноте рукой и нащупал пистолет. Сердце его гулко забилось, когда он сжал в руке холодную рукоятку. Кажется, появился шанс вырваться из передряги!

Он огляделся и нырнул за ближайшую яблоню. Совсем рядом, пригибаясь, пробежали два молодчика. Молния на мгновение выхватила из мрака их кожаные куртки и бритые головы. Игнатов терялся в догадках. На милиционеров молодчики не похожи, хотя сейчас такие стражи порядка, что внешне их невозможно отличить от братков. Как бы там ни было, но ему крупно повезло, что этот невесть откуда взявшийся отряд появился в тот самый момент, когда кавказцы уже готовились войти в дом!

Андрей перебежал к соседней яблоне, а оттуда к поленнице у сарая.

Справа кто-то засвистел условным свистом. Точно такой же свист раздался слева. И как бы в ответ застрочил автомат.

В окнах дома, только что тёмных, показались сполохи красноватого света.

— Захар! Захар! — вопили за забором, перекрывая треск автоматных очередей.

Из-за веранды доносились крики по-чеченски…

Андрей с пистолетом в руке прополз вдоль стены сарая и свернул за угол. Он вздрогнул от неожиданности, наткнувшись в темноте на человека, который, видимо, тоже полз. Лишь какое-то шестое чувство не позволило Игнатову в первую же секунду нажать на крючок. Он стремительно отпрянул и наставил на незнакомца пистолет.

Человек, едва различимый в темноте, слабо шевелился и стонал. Рядом с ним лежал автомат. У Андрея перехватило дыхание, когда он узнал этот голос.

Блеск полыхнувшей зарницы подтвердил страшную догадку. Перед ним лежал Константин!

Брат был ещё жив, но его тело уже сотрясали предсмертные судороги. Андрей подполз к нему, дрожащей рукой достал зажигалку, щёлкнул и поднёс огонёк к его лицу. Он поразился: рот смертельно бледного умирающего Константина кривила его обычная, немного насмешливая улыбка! И только приглядевшись внимательнее, Андрей понял что это не улыбка, а гримаса боли.

— Костя, ты что, помирать собрался? — зашептал он в смятении. — Брось ты это…

Глаза Константина казались стеклянными. Однако в самый последний момент они неожиданно прояснились. Андрею показалось, что умирающий слегка повернул голову и посмотрел на него, а губы что-то прошептали.

В следующее мгновение Константин откинулся навзничь и перестал дышать.

Андрей целую минуту держал горящую зажигалку у его лица, не сводя с него глаз, забыв о том, что огонёк может привлечь внимание бандитов. В голове проносились обрывки детских воспоминаний. Они с братом морозным зимним вечером катаются на коньках в Парке Горького. Светло от развешенных повсюду цветных огней. Огромная ель сверкает электрическими лампочками. Константин, который катается гораздо лучше него, неожиданно прибавляет скорость и, к его ужасу, скрывается в толпе конькобежцев, оставляя его одного в незнакомом месте, среди совсем чужих взрослых людей… Это ему почему-то запомнилось навсегда. Видение мелькнуло и исчезло. Грохот от взрыва гранаты привел Игнатова в чувство. Он выключил зажигалку, поднялся на ноги, потом снова наклонился над убитым, закрыл ему глаза и торопливо обыскал его карманы. Вынул деньги, фальшивое милицейское удостоверение, дядюшкин аппарат. Не удержался, чтоб не нажать на кнопку и поводить аппаратом перед собой. На панели вспыхнула зелёная стрелка. Она показывала куда-то влево от дома. Но там, насколько мог судить Игнатов, должны были находиться кавказцы…

Он засунул вещицу в карман, метнулся к забору и прыжком перемахнул через него. Не успел он сделать и двух шагов, как кто-то бросился на него сзади. Андрей выстрелил не оборачиваясь, но, видимо, промахнулся, поскольку в следующий момент его сбили с ног сильным ударом. Он упал и покатился по траве.

 

Глава 21

Хлопенков и Оксана бежали между деревьями в почти кромешном мраке, то и дело спотыкаясь, падая, вставая и снова спотыкаясь. Зек старался не выпускать оксанину руку. От перепуганной женщины только и слышалось плаксивое: «Куда?… Погоди… Дай отдышаться…»

— После отдыхать будем, — отвечал уголовник и изрыгал выразительное словцо, в очередной раз задев корягу.

Позади остались дом с пылающими окнами и сад. Оттуда ещё доносилась стрельба, но уже значительно реже. Порывы ветра становились всё сильнее. Деревья гнулись под его натиском, скрипели стволами и шелестели листвой. Небо вспарывали молнии. Гром ворчал почти непрерывно. В блеске зарниц Хлопенков иногда замечал каких-то людей, которые спешили к дому или от дома, прятался от них, а потом снова бежал по тёмной роще, волоча за собой Оксану. Ему было всё равно, куда бежать, лишь бы подальше отсюда. Несмотря на пронизывающий ветер, он весь вспотел, дыхание было сухим и прерывистым.

Слева, переговариваясь по-чеченски, прошли двое. Хлопенков и Оксана сначала застыли, а когда те удалились, не заметив их в темноте, шарахнулись в противоположную сторону и вдруг оказались перед машинами. У дороги под елями стояли три иномарки и большой чёрный джип. В свете мелькнувшей молнии зек успел заметить, что людей возле машин не было, а у джипа приоткрыта дверь.

— Ну-ка, пойдём проверим… — И он двинулся к джипу, продолжая тащить за собой Оксану.

— Нас поймают, — шёпотом скулила она.

— Тише ты!

Но их всё-таки услышали. Только Хлопенков приблизился к двери джипа, как она раскрылась ещё шире и из неё вылез невысокий худощавый чеченец. Он всмотрелся в подошедшую пару, не понимая, кто это. Вспыхнула молния, и он разглядел перед собой незнакомых мужчину и женщину. Мужчина, свирепо кривясь, замахивался на него ножом. Молния в тот же миг погасла, чеченец шарахнулся, как ему казалось, в сторону от лезвия, но налетел прямо на удар. Зеку уже не нужен был свет. Он нанес ещё один удар, а потом ещё.

Оксана, не видя, но догадываясь, что делает её любовник, заволновалась, потянула его за куртку.

— Уйдём отсюда, прошу тебя, уйдём!

— Погоди ты, — хрипнул Хлопенков, не оборачиваясь. — Стой на месте!

Чеченец, мыча и держась руками за распоротый живот, начал медленно оседать на землю. Зек помог ему упасть, оттолкнув от машины, после чего заглянул в салон. Блеск зарниц, проникших в окна, выхватил из мрака пустые передние сиденья. Остальная часть машины была заставлена какими-то коробками.

Хлопенков успел заметить, что в джипе никого нет и что ключ зажигания торчит в панели управления. А большего ему и не надо было.

— Ништяк! — шепнул он. — Давай, полезай.

Оксана, мотая головой, попятилась. Зек обхватил её руками и почти силой затолкнул в кабину.

В стороне кто-то пробежал. Послышались лёгкие мелкие шаги. Они смолкли за джипом. Хлопенкову показалось, будто раскрылась задняя дверь внедорожника… Кто-то хочет залезть в джип? Он обернулся, но в темноте, тем более за коробками, ничего нельзя было рассмотреть.

Под ветром зашумели деревья. Зек дрожащими пальцами включил зажигание, резко надавил на газ и машина сорвалась с места.

Переваливаясь на ухабах, джип выехал на дорогу. Какой-то чеченец выскочил из «Фольксвагена» и посмотрел ему вслед. Ещё один боевик выбежал из-за деревьев.

— Что? Куда он?

— Угнал, сука! — кричал первый чеченец.

Второй вскинул пистолет и выстрелил.

— Не стреляй! — всполошился первый. — С ума сошёл? Там мины!

Прозвучавший вдогонку джипу выстрел заставил Хлопенкова облиться холодным потом, но через пару минут, убедившись, что стрелять перестали и его как будто никто не преследует, ухмыльнулся. Глаза его азартно заблестели. «Надолго запомнят меня, паскуды, — думал он. — А то ишь, губы раскатали на чужие бабки!»

— Никола, — шептала рядом Оксана. — Что ты сделал с тем мужиком? Ты его убил?

— Ничего, оклемается, — Хлопенков старался разглядеть за стеклом почти невидимую дорогу. — Сейчас главное — смыться подальше.

— Нас поймают… Теперь нам конец…

— Ладно, завязывай ныть! — Зек мельком оглянулся на неё. — Мы едем не куда-нибудь, а за баблом. Пять миллионов долларов, а то и больше… Слышала? Пять миллионов долларов!

— Кто же тебе даст такие деньги?

— Покойник даст! — рявкнул Хлопенков и хохотнул. — Ему бабки ни к чему, а нам пригодятся.

— Что-то я не верю.

— Поверишь, когда увидишь живые деньги. Они лежат не слишком далеко… В укромном местечке… Возьмём их и махнём в Москву. Там нас никто не сыщет. А потом через Украину двинем в Тирасполь… Я уже всё продумал. Главное — бабки взять… Ничего, через пару часов они будут у нас…

По стёклам ударили капли. Начинался дождь. Хлопенков включил дворники и они засновали по стёклам, размазывая влагу. Зарницы, мелькавшие в разных частях неба, смутно подсвечивали дорогу между чёрными деревьями. Зек поминутно косился на зеркало заднего вида. Погони, похоже, не было.

Капли стучали всё чаще и чаще, и наконец хлынул ливень.

 

Глава 22

Анатолий Михайлович сидел, откинувшись, на переднем сиденье «Нивы» и ждал от племянников сообщения о бегстве Хлопенкова. Но мобильник молчал. «Нива» стояла на безлюдной окраине рощи, в километре от жилища Оксаны. Был ещё вечер, начало одиннадцатого, а казалось, уже глубокая ночь. По затянутому тучами небу носились молнии, над верхушками деревьев прокатывался гром.

Полковник напрягся, услышав отдалённые выстрелы. Хотя, может быть, это ему только показалось… Выстрелы слились с ворчанием грома.

Но вот снова затрещал автомат. Сомнений быть не могло: стреляли со стороны оксаниного дома!

Телефон по-прежнему молчал, а между тем Константин обязан был позвонить, если случится что-то непредвиденное. Отсутствие звонка тревожило полковника. От волнения у него взмокла спина. Он уже достал телефон, собираясь позвонить сам, когда раздался звонок.

— Михалыч… — услышал он задыхающийся голос старшего племянника. — У нас проблема…

— В чём дело?

— Подвалили кавказцы. У них есть стволы, я отстреливаюсь…

— Где наш подопечный?

— В доме, его пасёт Андрей… Чувствую, попали мы! Что делать?

— Берите подопечного и уходите в лес. Сейчас темно, у вас есть хорошие шансы уйти. А если он попытается удрать, то ничего, пусть удирает, это входит в наши планы.

Константин несколько секунд молчал. Его мобильник оставался включённым, и полковник слышал какой-то треск, похожий на звуки стрельбы.

— Алло, алло, — снова заговорил Константин.

— Да, я здесь. Что ещё?

— Хреново… Мы окружены… Я сейчас попробовал перебежать к дому, но не вышло… Меня ранили…

— Где ты?

— За сараем… У меня кончаются патроны, а эти гады лезут…

В динамике снова послышался треск. Потом всё смолкло.

Анатолий Михайлович принялся нажимать на кнопки, но телефон Константина не отвечал. Он набрал номер мобильного телефона Андрея. Тот подтвердил сообщение брата. Разговор получился коротким, Андрею было не до разговоров. Он сказал только, что появились какие-то вооружённые люди, возможно — милиция. Они вступили с кавказцами в перестрелку и проникли в дом. Хлопенков куда-то пропал в неразберихе. Не исключено, что его уже нет в доме.

Андрей прервал разговор на полуфразе. Полковник не стал снова дозваниваться до него, а достал приёмник и повернул его стрелкой в направлении оксаниного дома. Стрелка осветилась. Значит, маячок, а с ним и Хлопенков, находится ещё там…

Полковник включал приёмник каждые пять минут. Стрелка всё время показывала на дом. Наконец её острие как будто сдвинулось в строну. Полковник в волнении выпрямился. Так и есть! Объект явственно перемещался. Он был уже в стороне от дома. А вскоре Анатолий Михайлович удивился ещё больше. Цветовой индикатор на панели приёмника начал бледнеть, причём так быстро, что сомнений не оставалось: объект удалялся на машине!

Сегодня днём полковник поездил по окрестностям и выяснил, что единственная дорога вблизи оксаниной деревни ведёт на Малышево. Очевидно, Хлопенков направляется именно туда. Если бы он поехал к Бронницам, то индикатор показал бы, что он не удаляется, а наоборот, приближается.

Анатолий Михайлович включил фары и нажал на газ. «Нива» покатила по ухабистому просёлку. Хлопенкова, скорее всего, поймали не кавказцы, а те непонятные люди, о которых успел сообщить Андрей, рассуждал полковник. Возможно, те люди действительно стражи порядка, но как они могли прибыть к месту происшествия так оперативно?

Не исключался вариант, что зеку удалось выскользнуть из окружённого дома, добраться до дороги и остановить попутку. Хотя какая попутка в такое позднее время, в этой глухомани?

Полковник ехал в направлении, куда показывала светящаяся стрелка, ещё сам не зная, что предпримет. Сейчас главное — выяснить, куда направляется Хлопенков, действительно ли ему удалось удрать, или его схватили и куда-то увозят.

Он выехал на асфальтированное шоссе и, притормозив, ещё раз взглянул, куда показывает стрелка. Затем сориентировался по карте-схеме. Выходило, что машина с Хлопенковым повернула в сторону Никитского и, возможно, держит курс на Коломну. Анатолий Михайлович прибавил скорость. Цветовой индикатор на приёмнике загорелся ярче. Это означало, что расстояние между «Нивой» и машиной Хлопенкова сократилось.

Хлынул ливень. Свет фар пробивался сквозь пелену дождя едва на три метра, но полковник не сбавлял скорости. На ходу он снова попробовал связаться с племянниками. Их телефоны молчали. Полковнику ничего не оставалось, как вглядываться в залитое дождём шоссе. Где-то впереди, с той же скоростью, может быть, всего в нескольких сотнях метрах, едет Хлопенков…

Взглянув на зеркало заднего вида, Анатолий Михайлович увидел на шоссе позади себя световое пятно. Пятно было похоже на размытый бледно-жёлтый шар, который с каждой минутой сокращал расстояние, отделявшее его от «Нивы». Анатолий Михайлович вспомнил, что видел какую-то машину, когда проезжал оксанин посёлок, но она скоро пропала из виду, и он не придал значения этой встрече. Может быть, это она? Внезапно он обнаружил, что за первым светящимся шаром на повышенной скорости следует второй. Две легковушки с горящими фарами гнали в ливень по мокрому шоссе!

Полковника кольнуло тревожное предчувствие, когда он вновь подумал о тех странных незнакомцах, которые слишком вовремя появились у оксаниного дома. Похолодевшими пальцами он вцепился в руль. Теперь он почти не сводил глаз с зеркала заднего вида. В первом световом пятне проступили очертания легковой машины. Это был «Фольксваген».

Дауд сидел рядом с водителем, держал на коленях автомат и всматривался в тёмную, завешенную ливнем даль. Он догонял не «Ниву», а свой джип. Угонщик должен был ехать именно по этой дороге.

Главарь уже знал, что «Рэйндж-Ровер» угнали мужик с бабой, причём мужик зарезал Махмуда — курьера чеченского террористического отряда. Этот Махмуд привёз Дауду заказ на партию мин-растяжек, и он же должен был переправить их нужным людям в Москве. Дауду не потребовалось много времени, чтобы понять, что беглец — не кто иной, как Хлопенков, последний из банды знаменитого Катка, а баба — его любовница Оксана.

Направление, в котором укатил джип, было известно, и вся даудова братва кинулась в погоню на оставшихся трёх машинах. У развилки одна из них свернула направо, а две другие, включая «Фольксваген» с Даудом, покатили прямо, в сторону Никитского. Дауд отдал приказ: как только догонят джип, в саму машину не стрелять, а только перебить ей покрышки. Что же касается угонщика, то его взять живым или легко раненым.

На шоссе перед чеченцами замаячила «Нива». Она двигалась в ту же сторону и тоже на повышенной скорости. У Дауда, раздражённого неудачами сегодняшнего вечера, её мельтешение перед глазами вызвало приступ бешенства. Он возненавидел и саму «Ниву», и её пассажиров. Он велел, как только «Фольксваген» сблизится с ней, пальнуть по её колёсам.

 

Глава 23

Савик с уцелевшими бойцами отступил в рощу, под защиту деревьев. Главарь в бешенстве матерился. Бой был проигран. Он потерял почти половину отряда. Оставшиеся бойцы были деморализованы и их уже никакими силами нельзя было заставить вновь пойти в атаку. Савик сидел на поваленном дереве, схватившись руками за голову. Хлопенкова он так и не нашёл. Миллионы ускользнули от него, а если прибавить потери, которые понесла его группировка в сегодняшнем бою, то это была настоящая катастрофа.

Вокруг главаря сгрудились братки. Кто-то стоял, кто-то сидел, перевязывая раны, а двое раненых лежали, не в силах сидеть.

— И какого хрена здесь понадобилось этим черножопым… — бормотал Дуремар, прикладывая пластырь к разбитому виску.

Савик вскочил, схватил Гнутого за грудки и с силой швырнул на ствол ближайшего дерева.

— Это вы с Рябым проворонили! — злобно закричал он. — Надо было предупредить меня!

— Откуда мы могли знать? — Браток шмыгал носом и вытирал кровь с разбитой губы. — Мы думали, что кавказцы пришли разобраться с Оксаной… Мы вообще не знали, что у них есть стволы…

— Из-за вас, сук, столько пацанов полегло! — Савик пнул Гнутого ногой, срывая на нём злость, потом снова уселся на дерево.

Полыхнувшая молния на мгновение залила его скрюченную фигуру и толпу угрюмых мужчин.

— Чёрные тоже пришли за Хлопом, это ясно, — прошептал он.

— Надо смываться, шеф, — обеспокоенный Дуремар наклонился к нему. — Стрельбу слышали в деревне, сюда могут подвалить менты.

— Как это — смываться? — возразил Рябой. — А Шишак с Демьяном? Они остались в доме, надо их вытащить оттуда.

— Правильно! — Савик словно очнулся от оцепенения. — Идём к дому! Надо проследить за кавказцами! Узнать, кто такие, откуда взялись. Может, удастся выяснить, куда они дели Хлопа… И с бабой неплохо бы потолковать…

Не в силах смириться с поражением, он встал и решительно направился к дому. За ним пошёл только один Рябой. Остальные не сдвинулись с места. Братки молча смотрели на своего главаря.

Савик остановился и выругался в бессильной ярости.

— Значит, никто со мной не пойдёт? — Он обвёл братву тяжёлым взглядом. — «Штуку» баксов даю тому, кто узнает, где Хлоп!

Братки безмолвствовали. Желающих идти к дому, рискуя нарваться на чеченскую пулю, не нашлось. Савик сунул руки в карманы и тяжело засопел. «Идиоты, скоты, — мысленно ругал он сообщников. — Из-под носа уходят пять миллионов, а они сидят тут и не чешутся!»

Ветер внезапно стих. Деревья перестали шелестеть и установилась тишина, какая бывает перед ливнем. Лишь молнии продолжали хлестать и тянуло дымом от горящего дома. Из мрака проступили его озарённые пламенем окна.

— Пошли, что ль, к тачкам? — пробормотал Дуремар. — А то ща как ливанёт…

Невдалеке послышались шаги. Братки насторожились, кто-то из них поспешно отступил за деревья, доставая оружие.

Послышался условный свист, знакомый только бойцам Савика, и бандиты облегчённо перевели дыхание. Савик откликнулся тем же свистом. За деревьями взметнулся бумажный факел, и в его свете братки разглядели Захара и Тишку, которые вели незнакомого парня.

Троица подошла к поваленному дереву.

— Взяли этого хрена у забора, — доложил Захар — высокий накачанный малый лет двадцати пяти, с плоским как блин конопатым лицом. — Короче, достали «языка», как ты велел.

Савик кивнул. Он действительно отдавал такой приказ.

— Сопротивлялся, гад, — прибавил браток, — но я его успокоил.

О том, каким образом он «успокоил» пленника, свидетельствовали рассечённая губа и кровоподтёки у того на виске.

Гнутый поджёг пустую сигаретную пачку и осветил незнакомца. В глазах у пленника читались безнадёжность и тоска. Тем не менее он нашёл в себе силы раздвинуть губы в усмешке.

— Пощерься тут, щенок черножопый! — злобно загудели бандиты. — Уроем ща на месте, как вы наших пацанов!

Савику показалось, что он где-то видел это лицо.

— Шеф, кажись, это не кавказец! — воскликнул Гнутый, как бы подтверждая его догадку.

Савик взял пленника за подбородок и развернул лицом к себе, но в эту минуту импровизированный факел погас, а рассмотреть что-либо в темноте было трудно. Он велел Гнутому поджечь ещё что-нибудь.

— Это тот самый мужик, который был здесь с Хлопом! — волнуясь, заговорил Гнутый. — Он один из двух ментов, которые его пасли!

— Точно, это он, — подхватил Рябой. — Вон, на нём даже куртка ментовская!

Теперь уже и Савик начал припоминать. Парень был похож на фоторобот, который показывали по телевизору. Сходство, правда, было очень отдалённым. Если бы Савик не знал точно, что это один из тех двоих, которые отбили Хлопа на станции, он вряд ли бы вспомнил о фотороботе.

Похоже, удача ещё не совсем покинула его. Тяжело дыша, он притянул пленника к себе.

— Ты помог Хлопу смыться от ментов, — заговорил он тихим, дрожащим от волнения голосом, сбиваясь на шёпот. — Ищешь бабки, которые припрятал Каток, да?

Андрей в замешательстве молчал. Осведомлённость косоглазого мужика, явно главаря этих типов, его удивила.

— Ну, положим, что так, — подтвердил он.

Савика затрясло.

— Где лежит бабло, говори, а то прожжём глаза, яйца отрежем! Нам терять нечего! Ты хоть знаешь, сколько наших пацанов тут полегло из-за тебя с Хлопом? — Он приблизил лицо к самому лицу Андрея. — Колись по-быстрому. Откуда взялись кавказцы? Они с вами?

— Да, — соврал Андрей. — С нами.

Ему ничего не оставалось, как блефовать. Косоглазый и его люди были похожи на уголовников, а значит, должны были понимать только язык силы.

— Эти кавказцы организовали побег Хлопа, — прибавил он, — а больше я ничего не знаю.

— Не знаешь?

Кулак Савика обрушился на его подбородок, и Андрей оказался на земле. Чей-то ботинок чувствительно саданул его по ребрам. Игнатов застонал, сплёвывая кровь.

Савик рывком поднял его.

— Говори, куда Хлоп бабки заныкал!

— Если б знал, меня бы здесь не было.

— Врёт, знает он всё, — раздались голоса.

Главарь оглянулся на Рябого.

— Я думаю, один глаз ему ни к чему. Дай-ка мне ножичек.

Андрей рванулся, но сразу двое бандитов заломили ему руки. Савик играя ножом, приблизился к пленнику.

— Постой, — сдавленно прохрипел Игнатов, понимая, что бандит не шутит. — Я скажу всё, что знаю… Я могу даже сказать, куда делся Хлоп… У тебя есть шанс его взять…

— Меня интересует не Хлоп, а деньги, — стараясь внешне сохранять спокойствие, процедил Савик.

— Где они — знает только Хлоп. Он обещал отвезти к ним, но сначала он потребовал поехать сюда, к Оксане.

— А кто тот второй в омоновской форме? — спросил Гнутый.

— Мой брат. А организовал это дело Михалыч, наш дядя. Он полковник милиции. Мы с Константином — только исполнители… Хлоп должен был привезти нас к тому месту, где бабки…

— Тогда причём тут кавказцы? — поинтересовался Дуремар.

— На хрен кавказцев! — рявкнул Савик, теряя терпение. — Бабки где?

— Это знает только Хлоп, — ответил пленник.

— А ты, значит, не знаешь? — Савик поднёс к его лицу лезвие.

Рот главаря нервно дёргался, рука с ножом дрожала. Судорожно сглотнув, Андрей перестал дышать.

— Савик, погодь, — снова вмешался Гнутый. — Он только что сказал, что знает, куда слинял Хлоп.

— Да, точно! — Савик встрепенулся. — Так куда он делся? Если приведёшь нас к нему — будешь жить, даже останешься с глазами.

— Отпустите мне руки. Хотя бы одну.

Савик сделал знак Тишке, держащему пленника слева. Освободившейся рукой Андрей достал из кармана приёмник.

— Нас приведёт к нему вот эта штуковина, — заговорил он, показывая приёмник бандитам. — Мы с Костей прицепили Хлопу на штаны «жучок» — на случай, если он сбежит. Так нам велел Михалыч. А это — приёмник с встроенной антенной. По нему можно определить, в каком направлении движется Хлоп и даже далеко ли он. Но приёмник действует только на расстоянии в семь километров. Если Хлоп ушёл дальше, то мы его не найдём.

На панели приёмника зажглась зелёная стрелка. Савик и братки разглядывали её с любопытством.

— Индикатор еле светится, — прибавил Игнатов. — Значит, Хлоп уже далеко. Наверняка он уехал на машине.

— Его увезли чёрные! — воскликнул Гнутый.

— Хлопа нам не отбить, — Дуремар, морщась, покачал головой. — Их много!

Савик заворожённо смотрел на стрелку.

— Зато мы узнаем, куда они его отвезли… Лады! — воскликнул он. — Быстро к машинам!

Братки двинулись по еле заметной тропе, направляясь к оставленным в ельнике легковушкам. Когда проходили мимо горящего дома, Тишка и Захар свернули к нему и вскоре вернулись с криками:

— Шеф, шеф! Чёрные куда-то смылись!

Маленький отряд приблизился к пожарищу. И верно: здесь не было ни души. Чеченцев как ветром сдуло.

Несколько минут братки ходили вокруг дома, разыскивая своих убитых товарищей, а заодно Оксану. Но её, как и чеченцев, нигде не было.

Начинался дождь. Братки торопились, нервничали. Андрей тревожно поглядывал на индикатор.

— Надо спешить, если хотите достать Хлопа, — сказал он Савику. — Индикатор едва светится. Он может погаснуть в любую минуту, а тогда и стрелка погаснет.

— Захар, оставляю тебя за старшего! — крикнул Савик. — Убитых отнесёте в машину! Рябой и Гнутый, едете со мной!

Он схватил пленника за рукав и потянул под деревья. Когда подбежали к машине, дождь лил уже во всю. Вытирая мокрое лицо, Савик свалился за руль помятого «Вольво». Андрея втолкнули на заднее сиденье. По бокам уселись братки.

— Если не возьмём Хлопа — кранты тебе, — процедил Савик, нажимая на газ.

От этих слов, сказанных тихим голосом, по жилам Игнатова растёкся невольный ужас. Этот скуластый молодчик с глазами бешеной лисицы явно не шутил!

— Стрелка вроде бы показывает туда, — Рябой махнул куда-то в темноту.

— Куда — туда? — буркнул Савик. — Там деревья!

Гнутый сверился по карте.

— Кажись, Хлоп шурует в сторону Коломны, — заметил он.

— Быстрее, быстрее, — торопил их Андрей. — Связь едва держится!

Он не сводил глаз с индикатора. Стрелка горела очень слабо и даже помаргивала. Похоже, что от этой тонкой ниточки, связывавшей его с «жучком» на штанине Хлопенкова, зависела его жизнь.

 

Глава 24

Размытые в пелене ливня фары приближались. Теперь полковник уже совершенно точно вспомнил, что видел эти машины четверть часа назад, когда выезжал с просёлочной дороги на шоссе. Потом они на какое-то время пропали, и вот появились снова. Он был почти уверен, что это те, кто устроили перестрелку у оксаниного дома. Они его преследуют. Видимо, что-то хотят от него… Но откуда они о нём знают? Может, проболтался кто-то из племянников? Хотя не исключалось, что это просто случайные машины, за рулем которых сидят лихачи…

«Фольксваген» шёл уже в пятидесяти метрах. Треснул выстрел, и у полковника ёкнуло сердце.

В зеркале заднего вида трудно было что-то рассмотреть, но Анатолию Михайловичу показалось, что из окна «Фольксвагена» высовывается рука с пистолетом… Выстрелили ещё раз. Полковник сжал руль так, что побелели костяшки пальцев.

Впереди шоссе плавно поворачивало. Проехать поворот на скорости по скользкому асфальту было невозможно, и Анатолий Михайлович начал понемногу тормозить. Преследователи же прибавили газу. Теперь полковник уже совершенно ясно видел руку с пистолетом.

Дауд стрелял в «Ниву» почти непрерывно, не целясь и не особенно стремясь попасть в покрышку. Он просто палил, чтобы сорвать злость. Его подручный, сидевший за рулём, внезапно вскрикнул и выругался. Он слишком поздно заметил поворот! Он резко вывернул руль, машину занесло, несколько метров она прошла юзом и не перевернулась каким-то чудом. Всё-таки на шоссе она не удержалась — задними колесами съехала в кювет.

Рядом остановилась вторая иномарка. Из неё выскочили братки и принялись выталкивать застрявший «Фольксваген» из канавы. Дауд ругался и торопил их.

Полковник перевёл дыхание. Он снова попытался созвониться с Константином или Андреем, но результат был тем же самым. Судя по индикатору на панели приёмника, который постоянно лежал перед ним, машина с Хлопенковым была недалеко. Анатолий Михайлович медленно, но верно её догонял.

Однако странные иномарки и не думали прекращать преследование. Позади снова показались их фары.

Мысленно чертыхнувшись, полковник свернул к обочине и затормозил. Перебрался на заднее сиденье, достал из тайника пистолет и две «лимонки». Когда он снова нажал на газ, машины чеченцев были от него в двух десятках метров.

— Опять это сволочная «Нива», — раздраженно промычал Дауд, вставляя в пистолет новую обойму. — Исса, прибавь скорость!

Полковник вырвал чеку и бросил гранату за окно. Вслед за первой гранатой туда же полетела вторая.

«Фольксваген», шедший впереди, благополучно пролетел над первой «лимонкой». Рвануло сразу за ним, перед самым носом второй иномарки. Взрывом её развернуло и отбросило к обочине. В ней что-то грохнуло, сверкнуло, и кабину мгновенно охватило пламя.

В «Фольксвагене» успели только ахнуть, когда под колёсами их собственной машины треснула вторая брошенная полковником граната. «Фольксваген» подбросило, он понёсся боком, врезался в дерево, отскочил и опрокинулся на асфальт вверх колесами. Как и другая иномарка, он почти сразу загорелся.

Полковник наблюдал за этими катастрофами в зеркало заднего вида и до того увлёкся, что не заметил летящего ему навстречу патрульного «жигулёнка». Милицейская «девятка» вынырнула из грохочущей ливнем мглы так неожиданно, что Анатолий Михайлович увидел её только в самый последний момент. Он судорожно схватился за руль. Машины неслись друг на друга. Лобовое столкновение казалось неизбежным…

У водителя «девятки» первого не выдержали нервы. Он резко крутанул баранку и его «Жигули» вылетели на обочину. Даже прокатившийся в этот миг раскат грома не смог заглушить звук удара машины о дерево.

 

Глава 25

«Рэйндж-Ровер» катил по заливаемому дождём шоссе. Машин почти не встречалось, на хвосте никто не сидел. Беглый зек мог поздравлять себя с удачным избавлением от всех сегодняшних неприятностей. И всё же что-то его беспокоило. Интуиция, обострившаяся за годы полной риска бандитской жизни, предупреждала о какой-то затаившейся опасности. Хлопенкова не отпускало чувство, будто в машине ещё кто-то есть, кроме них с Оксаной.

Он несколько раз оборачивался назад, но за коробками ничего нельзя было разглядеть.

Оксана пыталась завязать разговор.

— Домой мне теперь, значит, возвращаться нельзя? — спрашивала она тихим голосом. — Посадят меня?

— Тебя-то за что?

— Как за что. За то, что укрыла тебя.

— Не пори ерунды, — Хлопенков не сводил глаз с рассекаемых фарами струй дождя, в которых тонуло пространство перед машиной. — Никто тебя не посадит. Сейчас возьмем баксы, заедем в Москву к одному корешу и двинем на Украину. А оттуда в Румынию. Ксивы нам сделают…

— Искать нас будут, — почти простонала она. — Ведь поймают…

— Не поймают!

Над машиной сверкнула молния, прокатился оглушительный раскат, и Хлопенкову опять послышалось, будто в джипе среди коробок что-то зашевелилось.

— Оксан, слышь, — он метнул взгляд на спутницу. — Приглядись к коробкам. Что это мы везем?

Она приподнялась на сиденье.

— Тут плохо видно… А, вот… Вермишель. Коробки с вермишелью. Это, наверное, дружки Азизбека вермишель везли на рынок, да и ко мне заехали. Они ж на рынке ошиваются…

Хлопенков хмыкнул, вдруг резко свернул к обочине и остановился.

— Ты чего, Никола? Машина, что ль, сломалась?

Зек, не ответив, раскрыл дверь и всмотрелся в пелену ливня. В кабине повеяло сыростью.

— Сиди здесь, — сказал Хлопенков. — Я сейчас вернусь.

Он поднял воротник и выскользнул из машины под дождь.

Небо расколола молния, озарив шоссе и тёмные деревья, и почти сразу яростно треснул гром. Хлопенков пробежал вдоль машины. Так он и думал: задняя дверца не захлопнута. В джип мог кто-то вскочить, когда он отъезжал!

Зек достал из кармана нож, на котором ещё не засохла кровь Махмуда. Перехватил его поудобнее, готовясь нанести удар сразу, как только увидит незваного пассажира. Резко распахнул дверцу. За ней никого не было. Вспышка молнии осветила коробки с большими фабричными надписями на боках: «Макаронные изделия».

Коробки были разных размеров и стояли не слишком плотно. Ни в одной из них, тем более между ними, не мог поместиться человек. Это было совершенно исключено. В полумраке Хлопенков почти вслепую пошарил рукой по их картонным бокам, а затем с силой захлопнул дверь. «Нервы совсем расшалились, — подумал он. — Если и есть ещё кто в этой машине, то только мыши!»

Оксана вглядывалась в темноту, высовываясь из кабины.

— Ну, что?

— Ничего.

Зек уселся в водительское кресло. С его ушей, лица и приглаженных дождём жидких волос стекала вода.

— Ничего, — повторил он. — Всё в норме.

Какое-то время он сидел, переводя дыхание. Потом поискал под креслами, заглянул в «бардачок». Там лежали накладные документы на вермишель и карта Подмосковья.

— Так… — Хлопенков развернул карту и несколько минут изучал её при скудном свете лампочки под потолком кабины. — Сейчас, насколько я понял, будет Коломна, а нам надо вот сюда… — Его палец ткнулся куда-то во Владимирскую область. — Надо посмотреть, как туда лучше проехать…

Когда он снова взялся за руль, Оксана вдруг встрепенулась.

— Ой, Никола, вспомнила! У меня ж документы дома остались. Небось, уж сгорели!

— Херня твои документы, — Хлопенков нажал на газ. — Я же сказал, в Москве тебе новую ксиву сделают! За бабки всё тебе сделают.

— Значит, правда, денег так много?

Хлопенков оторвал взгляд от лобового стекла и посмотрел на неё.

— Сколько можно говорить одно и то же. До хрена там бабок! За бугром заживём как короли!

— А не убьют нас?

— О бабках никто не знает. Все, кто знал, отправились на тот свет. Теперь они достанутся тому, кто до них доберётся… — Он вдруг засмеялся, оскалив гнилые зубы, и хлопнул Оксану по коленке. — А доберёмся до них мы!

Она недоверчиво покачала головой.

Хлопенков крутил баранку, вглядываясь в приближающиеся огни. За завесой ливня проступили очертания домов. Издали донёсся протяжный и тоскливый гудок электрички. Вскоре шоссе перешло в улицу. По проезжей части катили ручьи и целые потоки. Джип их рассекал, выплёскивая волны на безлюдные тротуары.

После встречи с милицейской машиной полковник несколько секунд ехал в какой-то прострации, ещё не совсем понимая, что произошло. Перед ним монотонно сновали дворники, смахивая со стёкол растекающиеся брызги. Когда он, наконец, обернулся, отсветы пожарища и искорёженный «Жигуль» уже исчезли в мглистом тумане. Перед «Нивой» по-прежнему тянулось тёмное пустынное шоссе, завешенное струями ливня.

Где-то впереди, может быть, всего в километре, ехал Хлопенков. Огонёк индикатора на приёмнике горел ровным ярким светом.