Возвращаясь в тот вечер во дворец вдоль садовой дорожки, я чувствовала себя странно воодушевлённой. Испытанная ранее усталость исчезла в мгновение ока. Прежде, чем покинуть палатки, я выпила кружку каваджа, добавив в напиток молока и мёда. Странная трава. Интересно, есть ли у неё целебные свойства.

С тающим шансом уснуть в ближайшее время, я пошла в дворцовую кладовую. Помахала Анне, войдя в кухню, захватила тарелку тушёного мяса с парой ломтиков хлеба и скрылась в тёмной нише. Я умирала с голоду и не могла вспомнить обедала я сегодня или нет.

Усевшись на табурет, я съела всё блюдо в один присест. Комната с рядами полок и рабочих столов была прохладна и тиха. Свеча освещала лишь небольшую площадь вокруг меня. Остальные свечи я зажгу, когда приступлю к работе. Аромат пряного мяса наполнил мои чувства, уравновешивая запах лекарств и смесей. Молниеносно сметя еду, я осмотрелась, строя планы. Я решила сосредоточиться на лекарственных рецептах. Если сражения возобновятся, то мне нужно всё что есть под рукой, и даже больше. Лосьоны и духи могут подождать.

Несколько часов спустя жаровни ярко горели, а микстуры варились. В одном чайнике кипели вода и кора ивы — из них я приготовлю лекарство от лихорадки. В другом горшочке готовились компоненты для смеси от шрамов; единственное пришлось украсть козье молоко из кладовой. Помешивая смесь из корня орхидеи, я услышала дуновение горнов. Я остановилась, прислушалась, но все смолкло. Должно быть, военачальник проехал через главные ворота. Если это действительно так, то переговоры пройдут очень долго. Я тихо помолилась Богине, чтобы всё прошло хорошо. Гордость Ксиманда толкала его совершать глупости в прошлом. Но лорд-маршал Уоррен хороший человек. Надеюсь, ему хватило мудрости заключить мир.

Булькающие горшки и родные запахи расслабляли как ничто иное. Мне нравится заботиться о людях, но и в продаже сваренных эликсиров, ослабляющих боль и восстанавливающих здоровье, я нахожу маленькое удовольствие. Безусловно, это похоже на магию. Оно даёт мне истинный смысл того, что значит быть необходимой, и настоящее чувство выполненной работы.

К тому времени как корень орхидеи уже можно было распределять по заранее приготовленным маленьким бутылочкам, я зевала во весь рот. Тщательно выверенными движениями я наполнила каждую флягу до горлышка и закупорила с большим зазором. Пробки уплотнятся, как только охладится стекло. Осталось только лекарство от лихорадки. Пасту нужно зачерпать ложечкой в маленькую флягу и запечатать воском. Я растопила воск и начала работать. Казалось, я никогда не освобожусь, но, в конце концов, я вылила сургуч в последнюю из фляг.

В дверь постучали, и вошёл Озар. Он тоже выглядел усталым: под глазами красовались мешки. Я улыбнулась ему, запечатав последнюю флягу воском. Озар стоял на месте, вытирая лицо обеими руками, и вздыхал.

— Тяжёлая выдалась ночь? — Я сдула пламя и собрала несколько фляг, чтобы расставить их по полкам за своей спиной.

Озар кивнул.

— Король единолично беседовал с военачальником несколько часов, а потом уединился с советом. Обсуждение идёт очень энергично. Меня послали за вами.

Я поставила последнюю флягу и развернулась.

— За мной? — Точно сова заморгала я от удивления. — Зачем?

Озар пожал плечами. В глазах читалась горечь.

— Не знаю. Но он хочет немедленно вас видеть.

Мой отец разрешал Озару присутствовать на всех советах и часто спрашивал его мнения. Взойдя на трон, Ксиманд забрал эту привилегию. Ещё одна причина для Анны не любить моего брата.

Я быстро очистила столешницу и задула лампы и свечи. Озар встал у двери и придержал её для меня. Я проскользнула мимо него, на ходу разглаживая свой камзол. Весь в каплях воска и других пятнах, не говоря уже о запахе, но совету придётся смириться с моей рабочей одеждой, если он хочет в этот же час получить доклад о положении дел у заключённых. Я вывихнула челюсть при зевке, пока следовала за Озаром по боковым коридорам.

Мы достигли дверей и услышали диалог на повышенных тонах. Мы с Озаром обменялись взглядом, но промолчали. Мне одной кажется, что Ксиманд больше спорит с советом, чем его выслушивает.

Стража кивнула и открыла дверь, чтобы впустить меня. Как только дверь распахнулась, разговор резко оборвался.

И снова я стала на колени перед своим братом. Но когда мне разрешили встать, Ксиманд смотрел в окно. Он был в официальном одеянии, стоял уверенно и прямо перед огромным окном, сжимая руки за спиной. Я оглянулась. Казалось, в комнате собрался весь совет. Лорд-маршал Уоррен наряду с архиепископом Дризеном. Дризен сидел в церковном облачении около очага рядом с дьяконом Броудусом. Все выглядели усталыми и измотанными. Краем глаза я заметила, что совет обменивается обеспокоенными взглядами. В комнате ощущалась напряжённость, словно все избегали смотреть на меня. Что-то пошло не так, совсем не так.

— Ксилара, военачальник огласил свои условия, — объявил Ксиманд, даже не обернувшись. Его взгляд был прикован только к окну. Ладони сжимали друг друга. Я бросила взгляд на генерала Уоррена, но тот поморщился и уставился в пол.

— Я рада это слышать, Ваше Величество. — Я сглотнула, предвещая беду. — Приемлемы ли эти условия?

Ксиманд так и не обернулся.

— Я и мои дворяне должны поклясться ему в верности. Королевство останется под моим управлением, размер потребованной дани и десятины в пределах разумного. Все заключённые и раненые, если они будут, подлежат обмену. — В его тоне звучала горечь. Возможно, потому что у противной стороны больше заключённых. Ксиманд продолжил: — Но он потребовал дар.

Взгляд моего брата был прикован к горизонту.

Мой страх возрос. Если военачальник потребовал у Ксиманда чего-то личного, то гордость брата не даст ему принять условия мира.

— Что он потребовал?

Я сделала шаг в сторону Ксиманда. Однако он не обернулся. Я посмотрела по сторонам, но все отвели глаза.

Наконец, генерал Уоррен сделал глубокий вдох:

— Вас. — Он откашлялся. — Он требует вас в качестве подарка.

— Меня? — пропищала я. Казалось, голос раздался с далёкого расстояния.

Ксиманд не обернулся.

— В качестве рабыни.

Я уставилась на его широкую спину, уверенная, что неправильно его расслышала.

—- Меня? Но…

Уоррен кивнул и посмотрел на выпрямленную спину Ксиманда, но когда ответа не последовало, продолжил сам:

— Военачальник пообещал настоящий мир. Без разбоя и грабежа. — Уоррен сглотнул. — Он предлагает истинный мир в обмен на вас, дочь Кси.

Архиепископ вышел из себя:

— Он берет дочь крови, точно уличную девку. Его Величество, такого нельзя допустить.

Церковники были в ужасе.

Да ну их эти правила этикета. Я опустилась на ближайший стул, мои тело и ум оцепенели.

— Вы неправильно поняли. Он не может хотеть…

Ксиманд нервно теребил пальцы, переминаясь с ноги на ногу. Он двинулся, и луч солнца отразился от золотой парчи его туники. Мой брат, всегда такой величественный.

— Ты станешь его собственностью, рабой его желаний. Он не объяснил, какой будет твоя окончательная судьба. Он просто повторил, что требует тебя, что ты должна быть обещана ему. — Брат немного двинул головой, но не повернулся. — Я предлагал ему земли, золото и скот. Он лишь качал головой. «Ради истинного мира», — сказал он. — «Она станет моей».

Я безучастно уставилась на брата. С детства меня учили нести ответственность, как дочь дома Кси. Я знала, что меня ждёт брак по расчёту. Но годы шли, я стала мастером, и брак казался тусклой перспективой. Все же я выполняла свой долг, долг моего рождения и моего дома, но в форме, сильно отличающейся от чужих ожиданий.

Я облизала пересохшие губы и попыталась вспомнить, что значит дышать.

Моим ногам удалось поднять меня со стула и донести до Ксиманда у окна. Отец выбрал эту комнату из-за панарамы: из окна просматривалась вся долина. Река, озеро, фермы и дома. Теперь я видела то, что видел Ксиманд. Сотни походных костров, рассеянных по долине. Люди военачальника. Я прислонила голову к прохладному камню, и мой взгляд переполнился отчаянием.

Ксиманд дёрнулся и повернулся. На мгновение я увидела в его глазах… Глубоко внутри, скрытое от всех мужчин в этой комнате, абсолютное полное ликование.

— Ты уже пообещал меня ему, — прошептала я.

Ксиманд склонил голову набок.

Ярость переполнила меня в одно мгновение. Я хотела ударить его со всей силы и причинить боль. Из Уоррена выйдет лучший правитель! Из Озара выйдет лучший правитель!!!

Ярость иссякла также быстро, как появилась, оставляя лишь одну дрожь. Отблеск тех походных костров напомнил мне, с кем мы имеем дело.

— Ксилара. — Уоррен встал позади нас. — Никто не может просить вас об этом.

Я повернулась к нему. Он не смотрел на короля.

— Мы не знаем намерений этого человека, нет никаких гарантий вашей безопасности или… — Он сделал паузу. — Статуса. Мои люди и я будем бороться…

— И, если вы будет бороться, Уоррен? Есть ли надежда? — спросила я.

Уоррен покачал головой.

— Не могу сказать. Мы плохо подготовлены к осаде. Воды нам хватит, но вот еды… — Его голос затих.

— В горах есть туннели, — сказал крупный пожилой мужчина. Я не смогла вспомнить его имя, но знала, что он один из мастеров гильдии на совете. — Через них мы сможем её провезти.

Уоррен покачал головой.

— Туннели обветшали и редко используются. Они достаточно широки, если идти гуськом, но не для гружёных лошадей. Мы не сможем ввезти еду или иные поставки достаточно быстро, чтобы накормить весь город. — Он глубоко вздохнул. — Людям военачальника нужно построить осадочное снаряжение. Зима близко. Есть хороший шанс, что мы сможем протянуть, пока погода не отгонит его обратно к равнинам.

Я попятилась к стулу и опустилась на него. Мозг ничего не чувствовал. Раздались голоса, споры возобновились, но я не могла разобрать ни слова. Я уставилась на спину Ксиманда, но он не поворачивался. Он смотрел только на долину.

Я снова облизала пересохшие губы.

— Уоррен? — Мой голос звучал не громче шёпота. Он казался странным для моих ушей.

Когда Уоррен стал на колени перед моим стулом, споры все ещё не стихали. Я изучила его глаза. Я видела его страх.

Страх, что я не соглашусь.

— Это будет истинный мир?

Уоррен кивнул, наклонив голову почти до меня.

— Да. Военачальник всегда сдерживал данное слово. Он принимал ответные меры лишь после предательства. Когда его предают или бросают вызов, он безжалостен. —Уоррен склонил голову.

— Мне нужно… — Я прочистила пересохшее горло и посмотрела вниз на сжатые руки. Суставы были белыми. Не важно, что мне нужно. Я подняла голову и позволила своему голосу разнестись по комнате, прерывая бесполезные дебаты. — Когда это должно произойти?

Ксиманд обернулся.

— На закате. Церемония будет проведена на закате. — Он указал на окно, за которым уже маячил рассвет. — Сегодня.

Я кивнула. Мне потребовалась каждая частичка моей силы, но я смогла встать.

— Род Кси всегда учитывает интересы своего народа. — Я глубоко вздохнула. — К закату я буду готова.

Все в комнате, кроме короля, упали на колени, сняли шлемы и обнажили головы. Я смотрела лишь на Ксиманда, а он угрюмо смотрел на меня.

Я повернулась и пошла к двери на оцепеневших ногах. Я шла по коридору, в действительности ничего не видя. Не знаю как, но я оказалась в своей комнате. Я замерла на мгновение, окинула взглядом разбросанные вещи, бодро горящий огонь, книги, бумаги и… упала на колени и сумела добраться до ночного горшка прежде, чем мой ужин оказался бы на полу.

Я мучилась в спазмах и учащённо дышала над горшком целую вечность. Специя от тушёного мяса обожгла мои губы. Я поняла, что ещё долго мой желудок не сможет переваривать вкус тушёного мяса Анны. Затем я поняла, что это не будет проблемой. От этой мысли живот снова сжался.

Глаза закрылись, и я попыталась сконцентрироваться на дыхании, а не на мерзких судорогах пищеварительного тракта. Рабыня. И снова спазмы, хотя желудку уже было нечего очищать.

Звук у двери. Чьи-то руки убрали мои волосы назад, а шеи коснулась прохладная ткань. Моё дыхание начало выравниваться, и к губам прижали чашу воды. Я сделала глоток, ополоснула рот и сплюнула. Заботливые руки тянули меня вверх и в сторону. Это была Анна. Она прижала меня к своей пышной груди, нежно воркуя и потирая мою спину. Я зарылась лицом в её шею и вцепилась, как больной ребёнок. Она пахла хлебом, жиром… и домом. Её большие тёплые руки гладили мою спину, и, опустившись на колени, она стала меня убаюкивать. Анна обнимала меня и укачивала, мои рыдания ослабли.

— Ты не можешь этого сделать… — прошептала она на ухо. — …Не можешь.

Слухи летят быстрее ветра.

— Я должна, — прошептала я ответ. — Ксиманд уже пообещал.

Я подняла голову и захлюпала носом, вытирая глаза руками. Озар уже сидел на моей кровати с покрасневшими глазами, свесив руки между ног.

Он фыркнул.

— Он не имел на это никакого права. — Он глубоко вздохнул и сжал губы в тонкую белую полоску.

— Он ублюдок. Ублюдок по крови и по сути, - прошипела Анна. - Прекрасно, тогда пусть держит ответ перед военачальником. Мы заберём тебя и спрячем, пока всё не уляжется.

Я уронила голову на её плечо и позволила себя утешить на мгновение.

— У нас есть друзья по ту сторону гор. Ты сможешь пожить у них, Лара, — мягко произнёс Озар.

Я подняла голову и изучила его взволнованные глаза.

— Но ведь ответ будет держать не только Ксиманд? С последствиями придётся иметь дело всему городу.

Озар потупил взор и ничего не ответил.

Я отстранилась от Анны и села.

—Ведь так?

Озар посмотрел на огонь.

— Говорят, военачальник безжалостен к предателям и клятвапреступникам.

Анна взмолилась:

— Дитя, ты не ответственна за…

Я посмотрела на её залитое слезами лицо.

— Как поступил бы мой отец?

Озар выпрямил спину.

— Если бы ваш отец был жив, то отхлестал бы вашего брата по всем коридорам до самой конюшни. Он никогда бы не пообещал вас, прежде не посоветовавшись.

Анна согласно кивнула, качая подбородками. Она подняла влажную ткань и вытерла моё лицо.

— Дитя, пожалуйста. Не совершай напрасную жертву.

— А какой у меня выбор? Сбежать из города? От этих людей? От вас? И какая судьба будет вас ожидать, Анна?

Я встала. Озар тоже встал, и мы помогли Анне подняться. Как только она оказалась на ногах, Озар судорожно меня обнял.

— Это ещё не все, Лара. Мы должны поговорить, пока…

Хлопок дверью оборвал конец фразы.

Это пришёл Ксиманд.

Он стоял в дверном проёме с маленьким сундучком в руках.

Анна накрыла ночной горшок влажной тканью и подняла. Кивнув Ксиманду, она покинула комнату. На секунду я затаила дыхание, испугавшись, что содержимое горшка полетит брату в лицо. Но Анна молча прошла мимо своего короля. Озар поклонился и вышел вслед за женой. Закрывая дверь, он бросил на меня взгляд напоследок, давая знать, что наш разговор ещё не окончен.

Ксиманд положил сундучок на столик возле двери.

— Это принесли люди военачальника. В инструкции сказано, что ты должна помыться, намазаться маслами и надушиться духами. Волосы должны быть распущены. Наденешь принесённое платье и ничего более. Когда вызовут в тронный зал, сразу подойдёшь к трону, встанешь на колени перед военачальником и вытянешь запястья для цепей.

Я промолчала: не дам Ксиманду лишнего повода для радости.

— У меня для тебя ещё кое-что есть. — Он протянул маленький пузырёк с тёмной жидкостью. Я взяла его и посмотрела на брата с немым вопросом в глазах. — Это аконит.

Один из самых смертоносных из известных ядов. Убивает в считанные секунды.

Голос едва вырвался из моего горла:

— Что я должна с этим делать?

— То, что нужно. — Ксиманд убрал руки за спину. — У меня не было выбора, Ксилара. Мои генералы говорят мне, что мы не могли ему противостоять. Делая это, я сохраняю государство.

— И трон.

Внезапно на меня накатила усталость, смертельнейшая усталость. Я села на стул и рассмотрела пузырёк. Такой маленький и такой опасный.

— Я предоставляю тебе спасение, даю время принять решение.

Пусть почувствует мою горечь.

— Я тебе безмерно благодарна, не сомневайся.

Он напрягся.

— Наилучшее время — после церемонии, но прежде, чем он сможет… — Его голос умолк, и я закрыла глаза. — Я знаю, ты сделаешь то, что лучше для наших людей.

Теперь в его тоне звучали горечь и что-то ещё более тёмное. Я смотрела на него, а на кончике языка так и вертелся вопрос, за что он меня ненавидит.

Сомневаюсь, что я получу честный ответ.

Он выдержал мой взгляд лишь одну секунду, а затем повернулся и покинул комнату, прикрыв за собой дверь.

Я вертела пузырёк в руке, и коричневая жидкость текла вниз и вверх. Я смотрела на него и крутила, крутила, крутила…

Всю свою жизнь я хотела лишь исцелять. Снимать причинённую людям боль. Собственную школу, место, чтобы учиться, изучать, преподавать… и исцелять. Теперь же…

Я сглотнула, так как к горлу снова подкатила желчь. Я встала и начала мерить шагами свою небольшую комнату. Я снова и снова вспоминала сцену в кабинете Ксиманда, пытаясь найти иной путь, альтернатива тому, что он пообещал нашему врагу. Слова Ксиманда продолжали звучать в моей голове. «Я и мои дворяне должны поклясться ему в верности. Королевство останется под моим управлениям, размер потребованной дани и десятины в пределах разумного. Все заключённые и раненые, если они будут, подлежат обмену. Но он потребовал дар».

«…потребовал дар…»

«…потребовал дар…»

Я что-то упускаю…

«Все заключённые и раненные, если они будут, подлежат обмену».

Всемогущая Богиня, «если они будут»!

Я вскочила, бросив пузырёк на кровать. Ксиманд не намерен обмениваться пленными. Он повинуется букве договора, но не духу. Я с трудом сглотнула и посмотрела в окно на восходящее солнце. Может быть, уже слишком поздно.

Я вскочила и побежала без всякой мысли. Вылетела из комнаты, добежала до винтовой чёрной лестницы и бросилась вниз с такой скоростью, что мои ноги едва касались ступеней. Пролетела через кухонную дверь и, слава Богине, Озар с Анной оказались на месте. Они подняли головы и уставились на меня, как будто на полоумную.

Я объясняла чрезвычайно спеша и торопясь, почти что скороговоркой.

— Успокойся, Лара, успокойся. — Озар нахмурился. — Ксиманд так бы не поступил. Он слишком боится того демона…

Анна вытерла лицо и, преисполненная мрачности, произнесла:

— Возьмёт и поступит. Потешит своё самолюбие. Что мы можем сделать?

—Думаю, я смогу безопасно провести их к воротам замка, но дальше?..

Я задрожала от мысли о бойне и как это отразится на заключении мира.

Озар потёр подбородок.

— Позволь мне позаботиться об этом. Иди к палаткам, Лара. Возможно, мы неправы, но в любом случае проверь.

Я кивнула и, забежав в кладовую, схватила сумку. Без дальнейшего размышления вылетела из кухни и бросилась к садовой дорожке, бежав что есть мочи, молясь, чтобы я оказалась не права.

Я остановилась у зарослей шиповника, скрывших меня от первого стражника, и попыталась отдышаться. Нет смысла себя выдавать. Сбросила сумку с плеча, наклонилась вперёд, держа руки на коленях, и сконцентрировалась на дыхании.

Взяв себя в руки, я подняла сумку и начала спускаться к тропе в обычном темпе. Я должна успеть, должна…

Первый часовой выглядел невозмутимым и приветливо помахал, когда я прошла мимо. Я помахала в ответ и пошла вперёд. Один медленный шаг за другим. Показался второй часовой. Я махнула рукой и не прибавила шагу.

Охранник был мне знаком, но я не смогла вспомнить его имя.

— Вы сегодня рано, — кивнул он мне.

Я кивнула в ответ и улыбнулась, не доверяя своему голосу. Стражник отодвинул откидную створку. Я вздохнула и вошла внутрь. Всё было по-прежнему. Я медленно выдохнула и зашаталась от охватившего меня облегчения. Большинство заключённых все ещё спало. Тем не менее, судя по запаху каваджа и парой горящих жаровен, кто-то уже развил бурную деятельность. Возможно, я ошиблась. Возможно.

Я нашла глазами Симуса и Жодена и направилась к ним. Свет не доходил до той части палатки, где они лежали, и там сгустились тени.

Жоден первым поднял глаза, и казалось, был удивлён видеть меня. Он встал с коленей и вытянул руку, словно отгоняя. Я прошла мимо него и опустилась у постели Симуса, который вскрикнул столь резко, что я сразу же рванула с него одеяла. Я в испуге посмотрела по сторонам и проследовала за пристальным взглядом Симуса к стене палатки. В самой глубине темноты я обнаружила нечто важное.

В тени скрывался мужчина.

Я замерла. Жоден встал за моей спиной, загораживая обзор охране. Симус изо всех сил пытался сесть, и я помогла ему почти бессознательно: мой взгляд никак не мог оторваться от тех голубых глаз, мерцающих в тени за нами.

Кир.

Жоден говорил тихо, и мне потребовалась минута, чтобы понять его речь.

— …пожалуйста. Не выдавай его, Лара. Прошу.

— Не буду, — шёпотом ответила я. Я посмотрела в те голубые глаза, такие яркие в темноте. — Это безрассудный план спасения?

Белые зубы сверкали в тенях.

Я оторвала от них взгляд и сконцентрировалась на ноге Симуса. Руки дрожали, пока я разворачивала повязку, чтобы осмотреть рану. Сначала Ксиманд угрожает заключению мира, теперь этот дурак. На меня накатила волна гнева, и я от ярости сжала губы. Меня единственную заботит мир?

Симус снова лёг.

—Что-то случилось. — Он перевёл взгляд с меня на молчащего мужчину в тенях.

— Должен быть заключён мир и состоятся обмен пленными. — Я работала быстро, пытаясь разглядеть рану в оставшемся свете.

Симус распахнул глаза.

— Мир? — Он бросил взгляд на Кира. — На каких условиях?

Я не смотрела на него.

— Верность феодалу, дань, земля. Обмен заключёнными. Подношение. — Дрожь в голосе удивила даже меня саму.

— Подношение? — раздался голос Жодена за моим плечом.

Я не знала их эквивалента этому понятию, поэтому использовала слово из своего языка.

— Рабыня. — Я зарылась в сумке, скрывая лицо. — Я. Меня отдадут на закате.

— Рабыня, — озадаченно повторил Жоден. — Я не знаю такого слова.                            

Нежный голос Кира, почти шёпот, долетел до нас.

— Ты можешь сбежать.

— Да, — кивнула я. — Есть люди, которые скроют меня и помогут уйти. — Я перестала рыться в сумке. — Но, если военачальник так безжалостен, как ходит молва то, что он сделает с моими людьми, если я не доведу церемонию до конца? — Я закрыла глаза и впервые представила эту судьбу. — Если военачальник сдержит своё слово, и это — истинный мир, тогда любая жертва стоит того, чтобы спасти свой народ. — Я вздёрнула голову и бросила взгляд на Симуса. — Я могу доверять его слову?

Симус кивнул.

— Да. Если он поставил условия, то их не нарушит.

Я посмотрела в сумку на флягу, которую сжимала дрожащей рукой.

— Мой отец. — Голос дрожал, но я продолжила: — Отец всегда говорил, что ответственность — цена привилегии.

Произнеся это, я поняла, что не ошиблась. Ксиманд может поступать неблагородно. Я не могу управлять им. Но я могу поступить с честью. Я сделала глубокий вздох и вернулась к работе. Пока я работала, я все время бросала взгляд на скрывающегося в тенях Кира.

— Ксиманд дал мне пузырёк с ядом.

Лицо Кира напряглось. Жоден забормотал что-то за моей спиной. Симус приподнялся на локтях.

— Препарат дарует тебе освобождение, — выплыл из темноты мрачный и тяжёлый голос Кира. — Твои люди ответят за последствия. Если ты умрёшь, военачальник сотрёт этот город с лица земли и убьёт всех твоих людей.

Я всмотрелась в темноту палатки. Глаза Кира блестели в тенях.

Истеричный смех пузырился в моем горле.

— Ты наслушался баллад. Скорее всего, целитель ему нужен, чтобы ослабить боль в воспалённых мышцах или вскрыть нарыв. Я…

Кир вскинул голову и посмотрел на вход в палатку. Я остановилась и прислушалась. Стражники, множество стражников, идущих в нашем направлении.

Дражайшая Богиня. Я оказалась права.

Во рту моментально пересохло. Я тут же завернула Симуса в одеяла и вскочила, таща сумку за собой. Кир затих, обернувшись в плащ. Он смотрел на вход палатки пристальным взглядом.

— Что это? Обмен должен состояться на закате.

Я не ответила. Я завозилась в сумке и вложила маленький нож в руку Жодена.

— Вот. Подержи его для меня. — Я повернулась и пошла к выходу, и только успела встать пред ним, как в палатку вошёл капитан стражи. Арнит был удивлён, увидев меня. Он бросил на меня косой взгляд и открыл рот, чтобы что-то сказать. Я не дала ему шанса:

— Арнит. Как я рада, что тебя назначили ответственным за обмен. Мы ещё не готовы к отправлению.

Арнит закрыл рот и пронзил меня взглядом.

— Мои люди помогут им приготовиться. Почему бы вам не подождать снаружи?

Нет-нет. Ему не удастся от меня избавиться. Я разумно осталась стоять на расстоянии вытянутой руки.

— Мне в радость помочь им, так как это означает скорейшее возвращение наших солдат. — Я улыбнулась и пожала плечами. — Им не терпится на свободу. Это не займёт много времени. — Я повернулась и крикнула на их языке: — Обмен заключённых произойдёт прямо сейчас. Всем приготовиться.

Нетерпеливые лица повернулись ко мне, и мужчины начали собираться. Я чувствовала, что Арнит двинулся позади меня и отступил к месту, где стоял Жоден. Хоть я и была уверена, что стража не понимает чужеземный язык, я не могла рисковать:

— Никто не уходит в одиночку. Каждый должен помочь своим товарищам.

Я начала продвигаться обратно к Жодену, игнорируя протесты Арнита.

— Некоторым придётся нести койки с ранеными.

Я дошла до Жодена.

— Симуса придётся нести на носилках. Кир, ты и Прест его понесёте.

Жоден повернулся подойти к Симусу, но я преградила ему путь.

— Нет, Жоден. Останься рядом со мной. — Он озадаченно посмотрел на меня. Я наклонилась и прошептала ему на ухо: — Возможно, вам понадобится заложник.

Его глаза расширились и ожесточились.

Мужчины засобирались, и я стала ждать, что Арнит прикажет вывести меня из палатки. Его люди вооружены. Уверена, ему приказали провести операцию тихо и без посторонних глаз. Трудно исполнить такой приказ рядом с женщиной, которую через несколько часов отдадут в рабство перед всем двором.

Окружённые охранниками, мы двинулись в путь. Я шла около Жодена, почти вплотную. Арнит ничего не говорил, но внимательно за мной наблюдал. Если он собирается что-нибудь предпринять, то сделает это подальше от замка, в глубине сада, где можно с лёгкостью закопать тела. Дорожка узкая, людям придётся вытянуться в шеренгу. Если Арнит должен действовать, то он нанесёт удар именно там. Впереди показались заросли шиповника. Я вдохнула аромат роз и взмолилась Богине. Эти мужчины двигались так медленно, даже помогая друг другу. Мы дошли до шиповника и узкой тропинки. Я прикусила губу, отчаянно желая оглянуться, и все же не смея этого сделать. В конце концов, я не удержалась и обернулась.

Последний пленный прошёл мимо шиповника, сопровождаемый последним из стражников Арнита. Я задышала немного спокойнее. Кир нёс носилки Симуса. Он смешался с группой так хорошо, как будто всегда там находился. С единственной разницей, что он время от времени бросал в моем направлении странные взгляды.

Мы дошли до ворот замка, и один из охранников подошёл ко мне.

— Ксилара, король приказал вам не покидать территорию замка.

Ах, Ксиманд. Достаточно храбрый, чтобы приказать убить невооружённых мужчин, но трусящий предстать перед военачальником без небольшого подарка под своим контролем.

Всем своим видом Арнит говорил, что он проиграл сражение, но выиграл войну. В городе полно переулков и тёмных местечек. Он все ещё мог исполнить задание.

Больше я ничего не могла сделать. Я кивнула Арниту, как только ворота начали открываться, и повернулась к группе заключённых.

Жоден сжал моё плечо и пошёл забрать носилки у Кира. Кир отстранился, продолжая не сводить с меня глаз. Я избежала его пристального взгляда, подошла к носилкам и положила руку на плечо Симуса. Он накрыл мою ладонь своей.

— Спасибо. Пусть у тебя все будет хорошо, маленький целитель.

Я кивнула и отошла в сторону.

Ворота распахнулись. Арнит вышел вперёд, чтобы возглавить процессию… и упёрся в огромную группу горожан.

Ремн и главный священник из храма Богини сделали шаг вперёд.

—Мы пришли, чтобы предложить помощь этим людям. Мы надеемся, что их люди в свою очередь помогут нашим.

Я улыбнулась и смотрела, как две группы сливаются в одну и уходят вниз по улице. Анна и Озар сдержали слово. Арнит, казалось, проглотил нечто горькое. Теперь он никак не сможет выполнить приказ.

Я смотрела на удаляющуюся процессию, пока закрывались ворота. За несколько секунд до того как створки захлопнулись, мне показалось, что я увидела вспышку голубых глаз — Кир оглянулся посмотреть на меня.

Приняла желаемое за действительное. Ничего более.

***

Остаток дня я провела в кладовой с Анной. Мы осмотрели запасы, и я прошлась в памяти по всем рецептам, обновляя отчёты и делая примечания. Эльн пошлёт за ними учеников, и, в конечном счёте, другой мастер займёт моё место. Мне казалось, что я грежу наяву, завернувшись в одеяло с головой, приглушая мысли. Я сосредоточилась на ближайшей работе и не думала ни о чем ином. В какой-то момент Анна поставила передо мной еду, но я не могла есть. Пусть мои мысли запутались, но живот прекрасно все помнил и не принял предложенное угощение. Последним делом я собрала свои драгоценные книги и журналы и связала их бечёвкой. Эльн проследит, чтобы их отправили нужным людям, и знание не будет утеряно. Я смотрела на небольшую связку, стоящую в центре убранного стола. Она выглядела такой несчастной и потерянной. Из всех моих вещей с этими расставаться тяжелее всего.

Анна обняла меня за плечи и, проводив в кухню, усадила на скамью. Передо мной нарисовалась огромная кружка чая, в которую Анна добавила мед. Она нежно поднесла ко мне напиток.

— Пей. Я принесу немного хлеба и холодного мяса

— Нет, Анна. Я не голодна.

Мой живот едва был готов принять чай.

В кухне воцарилась тишина, все разошлись, и только мы вдвоём сидели на скамейке. Анна потягивала свой чай, я же смотрела на свою кружку. Мы сидели в неуютной тишине. Ещё несколько последующих часов.

— Лара. Дитя. — Я подняла голову и увидела, что Анна уставилась на самое дно чашки и заливается такой яркой краской, которой я в жизни не видела. Её грубый голос спал до шёпота:

— Если бы твоя мать — да благословит её Богиня — была здесь, то она хотела бы, чтобы ты знала, что тебя ожидает.

— Анна. — Я коснулась её красной руки, лежащей на сухих досках стола, стараясь не рассмеяться. — Анна, я могу быть не в курсе деталей, но я знаю, что происходит между мужчиной и женщиной. Всё будет в порядке.

Анна подняла глаза, по её лицу текли слезы.

— Как скажешь, дитя.

Ни одна из нас этому не верила.

Я отвела взгляд и встала на ноги.

— Лучше я пойду и приготовлюсь.

Анна вытерла лицо передником.

— Я прикажу принести горячую воду в твою комнату и тут же приду помочь.

- Анна, ты не должна…

Жёсткий взгляд оборвал конец фразы.

— Я скоро буду. Ступай.

Она отвела взгляд, поскольку из глаз Анны хлынули новые слезы.

***

Я прошла через комнату и встала в центре, осматривая личные вещи. Одежду я рассортировала для горничных — Анна проследит, чтобы её раздали нужным людям. У меня осталось немного драгоценностей, но несколько колец и ожерелье принадлежали ещё моей матери. Ничего особо вычурного, простой золотой медальон на цепочке. Для Анны. Несколько оставшихся монет я пожертвую Богине. У меня остались духи и мыло, которые я сделала для личного потребления, их я отложила для Калисы. Она раскудахтается, заполучив подарок, и будет щедро их использовать. Больше всего мне нравилось мыло ароматизированное ванильным маслом. Оно было очень дорогое, и я использовала его экономно, придерживая для особого случая или поднятия настроения. Я посмотрела на любимые брусочки, и мне стало жаль, что я не использовала их каждый день.

Снаружи раздались звуки, и я быстро вытерла глаза. Слуги внесли ванну и воду, наряду с полотенцами. Обычно купание в моей комнате у огня — это роскошь, которую я редко себе позволяю, так как прислуге приходится доставлять горячую воду вверх по лестнице. Я прикусила губу и взяла себя в руки, пока слуги выливали ведро за ведром горячей воды. Как только они закончили, я разделась, бросая одежду в угол. Опустилась в ванну и начала мыться, щедро используя своё ванильное мыло.

Анна пришла как раз вовремя, чтобы помочь мне ополоснуть волосы. Обёрнувшись в полотенце, я села у огня и выжала воду из волос. Анна села на табурет рядом со мной и посмотрела на сундучок, который принесли в замок люди военачальника. Маленький пузырёк в коробке и какой-то наряд. Анна откупорила флягу, и мы в испуге отдёрнули головы, поскольку воздух заполнил приторный аромат цветов. Мы не успели заткнуть пробку, посмотрели друг на друга и рассмеялись как больные дурочки.

Затем Анна достала наряд, и мы обе уставились друг на друга.

— В сундучке случаем больше ничего не лежит? — спросила я, уставившись на грудь.

— Нет. — Анна нахмурилась. — Да ты простудишься насмерть.

Анна взяла гребни, указала сесть к ней спиной и начала разбирать мои спутавшиеся волосы. Я взяла одну из своих бутылей и вручила ей.

Она уставилась на меня.

— В инструкциях говорится…

— Лучше пахнуть ванилью.

Она вздохнула, но открыла флягу и начала втирать дорогое масло в мои волосы. Я начала растирать тело душистыми кремами. Нас окружил аромат ванили, нежный, но не бьющий по носу. Закончив, я спокойно села смотреть на огонь, пока Анна расчёсывает мои высохшие волосы.

Как только Анна управилась с волосами, я решилась на ещё один маленький акт неподчинения и зачесала их наверх, словно надела корону, и натёрла ещё больше духов в шею. Анна кудахтала как курица, но я почувствовала себя лучше… пока не надела наряд. Он представлял собой немного больше чем сшитую из изысканной сверкающей белой ткани сорочку без рукавов. Ткань упала ниже моих колен и так чётко обрисовала тело, что на моих щёках вспыхнул румянец. К счастью, вырез оказался высоким и обнажил только ключицу, словно материю отрезали прямо вдоль неё. Анна отстранилась, и мы посмотрели друг на друга. Очевидно, что военачальник хочет осмотреть товар прежде, чем заявит на него свои права.

С глубоким вздохом я подошла к огню и осмотрела комнату. Анна подняла мои домашние туфли, но я покачала головой.

— Я должна надеть только то, что лежит в сундучке.

Анна посмотрела на меня и уронила туфли на пол. Я прошлось по комнате, рассказав, что хочу сделать со своими вещами, а затем положила мамино ожерелье в ладонь Анны и крепко её обняла. Её тело затряслось от тихих рыданий.

— Ты сохранишь его?

Не в силах говорить, Анна кивнула.

Горны объявили о прибытии делегации военачальника. Наши головы одновременно дёрнулись, и мы выглянули в окно. Близился закат. Я просмотрела на Анну. Она стояла не в силах пошевелиться, и все её лицо исказилось от невыносимых страданий.

Я в последний раз осмотрела свою комнату, записи, книги… Ксиманд сказал, что мне запретили что-либо брать с собой. Рабы не владеют вещами. Они сами вещь.

Я встала в центре комнаты, закрыла глаза и сделала ещё один глубокий вздох. Это не помогло. Сердце начало бешено колотиться, пытаясь выпрыгнуть из груди. Я не могу этого сделать. Я не могу подчиниться. Я открыла глаза и увидела пузырёк, до сих пор стоящий на каминной полке. Один быстрый глоток…

Анна уже двинулась к выходу. Она открыла дверь и медленно встала коленями на голый камень, морщась от боли. Придя в себя, я подошла к ней и остановилась нежно погладить Анну по голове. Она взяла мою ладонь и прижала к губам, а затем посмотрела на меня блестящими от слез глазами.

— Спасибо, дочь Кси.

Я кивнула и заставила себя улыбнуться прежде, чем выйти в коридор. И встала как вкопанная.

Коридор был полон людей. Они выстроились с обеих сторон, жмясь к углам и стенам. Я не двигалась целую минуту и смотрела. Ближайшие ко мне люди опустились на колени, и я услышала их тихое:

— Спасибо, Дочь Кси.

Я сделала несколько шагов, и ещё больше людей опустилось на колени.

Я шла на церемонию, и каждый встреченный мной человек вставал на колени и шептал:

— Спасибо, дочь Кси.

Через главные залы, вниз по лестнице. Слуги, горожане, знакомые целители, пациенты. Люди, которые не могут придти в тронный зал.

Я делаю это ради них.

Они были со мной, на всем пути к двери комнаты для ожидания. Их благодарность, их лица останутся со мной навсегда.

Я справлюсь.

Стража, стоящая с обеих сторон перед залом ожидания, открыла дверь, и я вошла внутрь.

Мои глаза замутнились, и я замерла на секунду, пытаясь сморгнуть слезы. Один из пажей подошёл ко мне, встал на колени и протянул платок. Я вытерла глаза и вернула его. Передо мной стоял Озар.

— Дочь Кси, — сказал он. — Церемония верности уже началась. Когда придёт время, герольд объявит о вашем прибытии.

Я кивнула и позволила обнять себя. Озар прошептал «Спасибо, любимая дочь Кси» мне на ухо и быстро покинул зал.

Я подошла к камину и ощутила тепло камня под ногами. Огонь бодро потрескивал в очаге, но не мог согреть меня. Я попыталась растереть гусиную кожу.

Я напряглась, как только зазвучал голос герольда:

— Ксилара, дочь Кси, вас вызывают ко двору.

Стража открыла двери, и я вышла вперёд.

В следующий момент у меня перехватило дыхание.

Белый мрамор тронного зала мерцал в свете заката. Лорды двора стояли вдоль стен, как и многочисленные люди военачальника. Я не смогла разглядеть фигуру на троне, но я знала, что это военачальник. На время церемонии он будет сидеть там. Ксиманд же стоял в стороне, вместе с членами совета.

Комната затихла, как только я сделала первый шаг. Холодный мрамор отнял тепло у моих ног. Я опустила глаза в пол и пошла к трону. Тишина нервировала. Казалось, чтобы пересечь зал потребуется целая вечность, один медленный шаг за другим. Я не спускала глаз с мерцающего мрамора, надеясь, что иду в правильном направлении.

В мире словно не осталось ни шума, ни кашля, ни шарканья в толпе. Только стук моего сердца о ребра и обосновавшийся в груди холод. Казалось, прошли годы, прежде чем я увидела ступеньку, ведущую к трону. Перед троном лежала синяя подушка, которую я никогда не видела прежде. Я была рада, что кто-то догадался её здесь положить. Я остановилась перед троном и медленно опустилась на подушку. С обеих сторон я видела два чёрных широко расставленных сапога и закутанные в чёрную ткань ноги. Я старалась не поднимать глаз.

Я глубоко вздохнула и медленно подняла руки ладонями вверх, покорно готовясь к неизбежному.

Казалось, комната прекратила дышать. Я ощутила, как рука прикоснулась к основанию моей шеи и нежно распутала волосы. Сильные пальцы пробежали по локонам, освобождая их и позволяя свободно упасть. Я задрожала и от прикосновения, и от осознания того, что неповиновение не будет допущено.

Холодный металл окружил мои запястья. Раздался щелчок, и наручники встали на своё место. К удивлению, это оказались тяжёлые серебряные браслеты, а не цепи. Разве это не должны быть цепи?

Глубокий мужской голос над головой произнёс на моем языке:

— Таким образом, я требую свой военный трофей.

Я знала этот голос.

Мои глаза распахнулись, поскольку комната задрожала от одобрительного возгласа и топота людей военачальника.

Голубоглазый воин с рынка смотрел на меня с самодовольнейшей улыбкой на лице.

Так Кир и есть военачальник? Но как он всё провернул? Как он узнал о моей истинной личности?

Прежде чем я успела подумать или сказать хоть слово, он взял меня за руки и встал, увлекая за собой, поднял чёрный плащ с трона и обернул его вокруг меня, скрывая от всех глаз, окружая меня тьмой. Ткань оказалась тёплой и струилась вокруг точно ночь. Она пахла кольчугой, маслом и какими-то специями.

Меня подняли и перебросили через плечо. Движение заставило меня пронзительно закричать, но сомневаюсь, чтобы мой крик можно было расслышать в шуме толпы. Кир начал двигаться. Через мягкую ткань я слышала, как его люди воспевают его имя. Я заёрзала, но плащ сдавил меня со всех сторон, не давая освободить руки или увидеть хоть что-нибудь.

Тогда я закорчилась по иной причине. Рука воина лежала на моих ягодицах, её тепло ощущалась даже через плащ. В прикосновении чувствовалась нежность, и затем шлепок: предупреждение вести себя тихо.

Я прекратила извиваться.

Рука осталась на прежнем месте.