Глава 8
* * *
Телефон прозвонил восемь раз. Неужели у парня нет голосовой почты? Я уж решила было сдаться, когда трубку наконец взяли:
— Да.
— Кормак? Это Кормак?
Долгая пауза, и затем:
— Норвиль?
— Да. Это я.
— Ясно.
Ещё одна долгая пауза. Какой он… лаконичный.
— И зачем ты мне звонишь?
— Я только что общалась с копами. Слышал о серии убийств в даунтауне? Это оборотень. Я распознала запах. Работал одиночка.
— И что ты от меня хочешь?
Я знала его расценки. Несмотря на успех шоу, я не могу нанять его на поимку преступника. Неужели я надеялась на доброту сердечную?
— Не знаю. Просто будь бдителен. Возможно, я не хочу, чтобы ты подумал, что это моих рук дело.
— Откуда мне знать, что ты сейчас не лжёшь?
Я вздрогнула:
— Ниоткуда.
— Не волнуйся. Ты же сама призналась, что безобидна, так?
— Да, — слабо прошептала я. — Да.
— Спасибо за наводку.
Он повесил трубку.
Ну почему все вот так грубо вешают трубку? Я никогда так резко не обрываю разговор. По крайней мере, вне шоу. Ну, иногда.
И тут до меня дошло — я первым делом поговорила с охотником на оборотней, а не с Карлом.
И всё же рассказать придётся. До сих пор я избегала его, но завтра полнолуние, и я не хочу провести его в одиночестве. Конечно, Карл не оставит без внимания факт, что я всё ещё веду шоу. Я отчасти надеялась, что смогу тихонько придти и незамеченной смешаться со стаей. Это столь же вероятно, как воротить нос от непрожаренных стейков Ти Джея. Вопрос в другом: в которой из ситуаций — просто придти или приехать заранее — может улыбнуться удача, и мне не станут вправлять мозги на место. Или, по крайней мере, будут вправлять не так болезненно.
Возможно, было бы проще, если бы Кормак застрелил меня.
Сначала я позвонила Ти Джею. Под ложечкой засосало. Казалось, меня скрутит спазм, пока он подымет трубку. Я не говорила с ним после ночи у «Обсидиана».
Он ответил. Живот болезненно сжался. Но я всё ещё чётко слышала голос собеседника.
— Это я. Нужно поговорить. С тобой, Карл и Мэг.
Он долго не отвечал. Я прислушалась — будет ли он биться головой о стену? Рычать?
И тут он ответил:
— Я за тобой заеду.
Я ехала за спиной Ти Джея, держась за него только чтобы не упасть. Мы не разговаривали. Я поджидала его на обочине, напрягая и ссутулив плечи. Он остановился, и я не посмела посмотреть ему в глаза. Оседлав мотоцикл, я сжалась в комок. Ти Джей обернулся и взъерошил мне волосы, быстро проведя рукой по голове. Не понимаю к чему это. Я сожалела только о том, что он сердится на меня, но не испытывала вины за свои слова или действия. Я не хотела бороться с ним и не хотела покоряться. Иначе бы пришлось признать, что он прав. Я терялась в догадках. Он коснулся меня и значит... и значит, всё не так уж плохо.
Мы остановились перед домом Карла и Мэг. Ти Джей слез с железного коня. Я не шелохнулась. Я не желала встречи.
Ти Джей скрестил руки.
— Ты же сама этого хотела?
— Он убьёт меня.
— Да ладно.
Он схватил меня за загривок и потащил. Я споткнулась о мотоцикл и позволила тянуть себя словно прогульщицу.
Ти Джей открыл парадную дверь и втолкнул меня внутрь.
Карл и Мэг были на кухне, сидели у стойки, словно ждали нас. Видимо, Ти Джей позвонил им и предупредил. Мэг опиралась локтями о стойку; Карл сидел спиной. Оба выпрямились. Внезапно я почувствовала себя словно на трибунале. Вырвалась из хватки Ти Джея. В конце концов, я могу стоять на своих двоих.
Карл встал передо мной скрестив руки и прожёг взглядом.
— Ты не бросила шоу. Что можешь сказать в своё оправдание?
Уехав из родительского дома, я решила, что избавилась от подобных сцен.
Я пожала плечами.
— Я получила повышение.
Он отвёл руку для удара, и я пригнулась. Мы оба замерли: он с поднятым кулаком, а я с согнутой спиной и дрожащими коленями. Затем Карл расслабился, и я сделала то же самое: медленно выпрямила спину, ожидая, что он передумает и все-таки ударит.
Ужасное начало. Но Волчица хотела лишь поджать хвост и выть, пока Карл не скажет, что снова любит нас.
Карл вытянул руки вдоль туловища и сжал кулики.
— Ты можешь хоть слово сказать, не пытаясь довести собеседника до белого каления?
— Нет.
Карл стал расхаживать по кухне. Мэг, скрестив руки, впилась в меня взглядом. Я съёжилась и попыталась всем видом показать раскаяние, но Альфа на это не купилась.
Остаётся только переть как трактор, раз я здесь. Что мне однажды сказал один чудаковатый профессор по философии?
«Самое худшее, что может произойти с нами в жизни? Мы умрём. А мы не знаем к худу ли это...»
Ах, вот поэтому я выбрала в специализацию английскую литературу.
Но я пришла говорить не о себе.
— Ко мне приезжала полицейская…
— Что?! — воскликнул Ти Джей, обхватывая моё плечо. Карл и Мэг кинулись ко мне.
Я пригнулась и развернулась, избегая хватки Ти Джея, и, убежав в гостиную, спряталась за диваном.
— Просто послушайте. Вы должны выслушать меня, чёрт возьми!
Диван не стал им помехой. Ти Джей зашёл с одной стороны, Мэг — с другой. Карл казалось, собирался перелезть прямо через грядушку. Я попятилась к стене, задаваясь вопросом, смогу ли я перепрыгнуть.
Пришлось объясняться в спешке.
— Мне позвонила детектив. Полиция ловит серийного убийцу — дела с разорванными трупами. Сначала они думали, что на жертв нападало животное, дикая собака или что-то типа того. Но теперь они считают, что преступник один из нас. Они попросили у меня помощи. Сегодня… меня отвезли на место преступления.
Моё дыхание сбилось. Пока я рассказывала о произошедшем, сцена встала у меня перед глазами, и я вспомнила тот запах. Воспоминание что-то делало со мной, будило другую половину. Кожу обдало жаром; я потёрла лицо.
— Я видела труп. Обнюхала его... Я распознала запах… они правы. Это оборотень, но я не узнала его. На нашей... вашей территории разгуливает чужак.
Вжимаясь в стену, я скользнула на пол, пряча лицо в руках. Я больше не могла говорить: я вспомнила запах, и мне стало дурно. Волчица вспомнила и проснулась. И она была голодна. Я держалась за ощущение своих конечностей, человеческих конечностей и форме тела.
Тогда Ти Джей опустился на колени рядом со мной и обнял, предоставляя свою поддержку.
— Держись, — прошептал он мне в волосы. — Умница.
Я отчаянно обняла Ти Джея и как-то опустилась на пол, пока достаточно не успокоилась, чтобы нормально дышать. Я больше не ощущала, что кожа готова порваться.
Ти Джей позволил мне отстраниться. Я несчастно сжалась на полу. Карл, казалось, был готов перелезть через диван. Мэг удержала его, коснувшись руки. Она уставилась на меня, словно никогда не видела прежде.
— Почему ты согласилась на разговор? – спросила она.
— Вы не думаете, что будет немного подозрительным сказать им отвалить?
— И чтобы они сделали?
— Я не могла так поступить. У меня репутация…
— Твои проблемы.
Я запустила пятерню в волосы, которые торчали из косы и нуждались в мытье. Мы так ни к чему не придём. Как всё объяснить, чтобы не казалось, что я подвергаю сомнению их авторитет или командую?
— Стая же разберётся?
Карл выпучил глаза.
— Если бы по городу расхаживал чужак, как думаешь, я бы знал?
— Не знаю. Возможно у него хорошее укрытие. То есть, если бы ты узнал о нём, он не был бы чужаком.
Мэг блокировала мне путь с одного конца дивана.
— Ты призналась полиции, что убийца оборотень? Ты сказала им, что унюхала?
— Да.
Она сжала плечи, словно ощетинилась. Больше она не вела себя как хороший полицейский.
— Ты должна была солгать. Сказать, что не знаешь.
Легко ей говорить. Я не умею врать. Особенно полицейским.
— У них есть тесты для подобного рода вещей. В конечном счёте, они бы всё узнали. Мне ещё повезло, что меня не сделали подозреваемой.
— Ты простая цель, — сказал Карл, поворачиваясь ко мне. — Сколько раз я должен повторять бросить шоу?
— Двести рынков, — парировала я, поднимая бровь. Я почти видела, как он подсчитывает в уме, сколько денег это ему принесёт.
Наконец Ти Джей сказал Карлу:
— Если по городу расхаживает чужак и убивает людей, копы не смогут его поймать. Мы должны вмешаться. Если мы не хотим привлекать к себе большего внимания, то должны избавиться от проблемы.
Именно это я и пыталась сказать. С меня стейк.
— Этот детектив знает достаточно, чтобы распознать проблему, но не может ничего предпринять, — продолжила я. — Ти Джей прав.
Плотно сжав челюсти, Карл стал расхаживать туда-сюда, словно в клетке.
— Ты знаешь что-нибудь о преступнике кроме запаха?
— Нет, — ответила я.
— Мы можем пойти посмотреть, — предложил Ти Джей. — Узнать, где произошли убийства. Если он помечает территорию, то мы найдём его. Я могу поймать его сам, если хочешь…
— Ты неправ. Нет никакого чужака, — вмешалась Мэг.
Конечно, она поддержит Карла. Она продолжила сверлить меня взглядом, и мне не понравился этот взгляд, холодный и хищный.
— Мы должны хоть что-нибудь сделать, — произнесла я, игнорируя исходящую от Мэг угрозу.
— Никто ничего не будет делать, пока я не разрешу, — рявкнул Карл.
— И когда это будет?
Ти Джей присел так, словно готовился атаковать.
Карл сверкнул глазами.
— Когда я скажу.
— И тем временем он снова убьёт.
Сжав кулаки и метая молнии глазами, Карл подошёл к Ти Джею.
— Ты бросаешь мне вызов?
На минуту я подумала, что Именно это сейчас и произойдёт. Драка между вожаком стаи и его заместителем может без промедления перерасти во всеобщую борьбу. Вот поэтому Ти Джей соглашается с Карлом большую часть времени. Малейшее разногласие может быть неправильно истолковано.
Ти Джей не отступил, но встретил пристальный взгляд Карла без колебаний, и я подумала, что они будут бороться. Затем Ти Джей резко осел, кланяясь и опуская голову.
— Нет, — произнёс он.
Карл торжествующе вскинул подбородок.
— Тогда решено. Будем выжидать. Это моя стая, моя территория. Я сам обо всём позабочусь. — Он схватил меня за рубашку и поставил на ноги. — А ты больше не будешь общаться с полицейскими.
— Да, просто подождём, пока они постучат в твою дверь.
Я прикусила губу. Фраза вышла язвительней, чем я задумывала.
Карл скривил губы.
— Кажется, нам нужно поговорить с глазу на глаз.
О, великолепно. Меня поставят на место. Карл схватил меня за загривок, подтащил к себе и поволок по коридору к спальне.
Мэг загородила ему дорогу.
— Позволь мне с нею поговорить.
Карл уставился на неё, словно Мэг позеленела. Она никогда не «говорила» со мной. Всегда оставляла эту часть на Карла. Даже зная, что наши «разговоры» часто заканчивались сексом, она позволяла ему. Это часть политики стаи, часть природы волка. Возможно, Мэг всё надоело.
Она впилась в меня взглядом, словно хотела вырвать клок мяса. Я постаралась стать невидимкой. Я не хочу быть Альфой, не хочу бросать вызов кому-либо. Я чувствовала, что моя Волчица сжалась, готовая скулить. Я никогда не думала, что предпочту трёпку от Карла. Я откинулась назад, чтобы коснуться его, потребовать защиты.
И тут Карл и Мэг пересеклись взглядами. Хорошая старомодная дуэль глазами. Что будет, если они сейчас подерутся? До такого дойти не должно.
— Не сегодня, — сказал Карл и властно прошёл мимо Мэг, таща меня с собой. Я старалась держаться на ногах: голова кружилась от страха и ирония, что в данный момент я чувствую себя уютнее с ним.
Когда мы дошли до спальни в конце коридора, он затащил меня в комнату и закрыл дверь. Он отрезал мне путь к отступлению, поставив руки по обе стороны от моей головы — его обычная позиция. Он смотрел на меня, словно не видел целую вечность. Моё сердце заколотилось, я потупила взор и стала выжидать.
И тут он укусил меня в шею.
Если бы я хуже знала его повадки, то подумала бы, что он превратился в вампира. Он уткнулся носом в верх шеи у самых волос и обхватил кожу губами, целуя. Я откинула голову назад, давая ему пространство. Он лизнул меня, схватил мочку уха зубами и задышал в щёку. Всем своим весом он вдавливал меня в стену. Я чувствовала его, как он встал, словно Карл сбежал из монастыря и отправился на тренировку черлидеров.
Несмотря на сумбур в голове, я растаяла в его руках. Я цеплялась за него, не желая потерять контакт ни с дюймом кожи. Есть не один способ добиться подчинения от слабого существа.
— Ты не сердишься? — пробормотала я.
— Я напоминаю тебе о твоём месте.
Игрушка Карла. А я почти забыла. Я слегка застонала, одновременно возбуждённая и разочарованная, что Карл полностью избегал проблемных тем.
Его руки массировали мою спину, скользили по рубашке, заползли под неё, оцарапали кожу. Я выгнула спину, прижимаясь к нему.
— Я не могу вернуться к прошлому.
Я сжала его волосы в кулак, не давая ему отвести голову, пока он водил языком по моему горлу.
— Я знаю, — пророкотал он. — Ты стала сильной. Ты можешь подняться.
В душе всё замерло. Карл не заметил. Его руки шарили по моей груди. Я задержала дыхание и попыталась думать ясно.
— Подняться?
— Ты могла бы бросить вызов Мэг, могла бы занять её место.
После этой фразы он стал ласкать и тискать «бездушную куклу». Я всё ещё цеплялась за него, но я смотрела поверх его плеча, и мой разум словно смотрел за сценой со стороны. Неожиданно беспристрастно.
— Ты поссорился с Мэг, я права?
Он замер. Его руки перестали щупать, просто сжали меня, и он зарыл лицо в моё плечо. Он ничего не говорил. Просто держал меня.
Я слегка улыбнулась. Идея, что у Карла проблемы в личной жизни, казалась настоящим откровением. Я лениво почесала его волосы, и он отпустил меня.
Карл прошёл к тумбочке, открыл ящик и вынул конверт. Вручил его мне и только затем посмотрел в глаза.
Внутри я нашла фотографии. Расплывчатые снимки, сделанные в ночь полнолуния — люди и волки, бегущие вместе. Среди них была и я. Это оказались копии фотографий, которые мне передал Рик. Снимки, которые Артуро использовал, чтобы нанять Кормака.
— Ты?..
Мой голос онемел от боли. Кто бы ни дал эти фотографии Артуро, вероятно, он также собрал средства, чтобы заплатить Кормаку. Кто бы ни желал моей смерти, но он должен был сохранить руки, а возможно когти и клыки, безупречно чистыми. Если это был Карл, то, вероятно, деньги, которые я дала, пошли на оплату Кормака. Ужасно об этом думать.
— Мэг, — произнёс он. Он стоял так близко ко мне и говорил шёпотом, но от него не исходила похоть. — Она сказала, что дала их Артуро, потому что завидовала тебе.
— Завидовала мне?
Мэг? Красивая и сильная Мэг?
— Успех шоу. Внимание. Моё внимание.
Он отвёл взгляд, и это был, вероятно, самый человечный жест, который я когда-либо видела у Карла. Словно он признал, что использовал динамику стаи, в качестве оправдания спать с кем попало. Словно на этот раз он понял, насколько странен этот промежуточный мир, в котором мы живём.
— Ты понимаешь, что это означает? — спросила я. — Она продала меня с потрохами, подала Артуро на серебряном блюдечке…
И тут мне внезапно пришло в голову, что возможно Карл сказал мне, что это была Мэг, чтобы я рассердилась и бросила ей вызов. Он манипулировал нами обеими с целью избавиться от неё, не замарав собственные лапы. Значит, он считает, что я выиграю, если брошу ей вызов. Я не хотела думать об этом.
Но карие глаза Карла были так полны боли, казались такими потерянными, и я решила, что он не притворяется. Он никогда не мог скрыть свой гнев или похоть. Он не умел скрывать чувства или подделывать их. Он из тех парней, что всё решают «в лоб».
— Что ты сделал, когда узнал?
— Мы поговорили.
Это эвфемизм. Только вот означает ли он взбучку или наш «разговор» с Карлом минуту назад?
— Что она сказала?
— Она сказала, что сожалеет. Она отступит.
— И всё? И что, она отступит?
Я не знала на кого сердиться. Действительно ли Мэг сожалела или Карл оправдывается? Почему он ничего не сделал с ней?
— Может, мне стоит поговорить с нею.
— Может и стоит, — ответил Карл. Он медленно наклонился ко мне, его губы коснулись моей щеки, двинулись ко рту.
Я отвернулась. Запихнула фотографии обратно в конверт, отдала его и покинула комнату прежде, чем Карл успел бы выйти из себя.
Целую счастливую минуту я верила, что смогу дойти до парадной двери и сбежать незамеченной. Я коснулась ручки…
Мэг опустила руку на дверь прямо перед моим лицом.
Мне даже не пришлось поднимать голову. Я чувствовала её взгляд и исходивший от тела жар. Дыхание жгло мою щёку. Она знала, что я знаю. Всё уже никогда не будет прежним.
Если я не среагирую, она будет стоять так целую вечность. Она хотела, чтобы я среагировала. Она хотела испугать меня. Где Ти Джей? Я не смела повернуться и проверить в гостиной ли он.
На долю секунды я решила, что возможно Ти Джей вмешается, только вот чью сторону он примет. Он не встанет на мою сторону в драке. Внезапно, целый мир обернулся против меня.
Мэг зашипела на меня:
— Если ему когда-либо придётся выбирать между мной и тобой, даже не думай ни секунды, что он выберет тебя.
Она имела в виду Карла. Он у неё в руках.
— Он не будет бороться за тебя. — Она сморщила нос от отвращения. — Он бесхребетный.
Возможно, она права. Карл всё ещё в спальне, и если я закричу, то вряд ли он придёт помочь.
Я зашептала в ответ:
— Я не хочу драться с тобой, Мэг. Я ничего не хочу.
— Ничего? Совсем ничего?
Это было неправдой. Сжав зубы, я приготовилась к удару.
— Я хочу спасти шоу.
Её рука сместилась. Я вздрогнула, не смея дышать. Но она только коснулась моего лица, провела пальцем вдоль подбородка, сжала кулак и отпустила.
Мэг открыла дверь для меня и позволила уйти.
Ти Джей поджидал меня на улице, колдуя у мотоцикла.
— Мы можем теперь уехать? — спросила я, обнимая себя.
— Ты как? Ты вся дрожишь. — Он вытер руки об джинсы и оседлал байк. Я заняла место позади.
— Ты знал, что Карл и Мэг борются?
— Они всегда борются.
«Не так, как ты думаешь», — подумала я про себя. Закрыв глаза, я лишь крепче обняла Ти Джея.
Я никогда не смотрела местные новости, так что мне не пришлось бороться с искушением узнать, сняла ли меня Анджела Брайант с лучшего ракурса или нет.
Но ровно в 18:15 позвонил Оззи.
— Китти. Ты знаешь, что попала в вечерний выпуск новостей?
А я чуть ли не патологически надеялась, что произойдёт авиакатастрофа или что-то ещё, и репортаж об убийстве проститутки вырежут.
— Догадывалась, — устало ответила я.
— Что случилось?
— Разве по ТВ ничего не сказали?
— Там сказали, цитирую: «Известная радиоведущая Китти Норвиль замешана в расследовании убийства». Ничего определённого. Ты ведь… я хочу сказать, ты ведь на самом деле ни в чём не замешана?
— Блин, Оззи, ты действительно думаешь, что я могла пойти на убийство?
— Я знаю, что нет. Но все эти заморочки с обращением...
Я вздохнула. Я не могла победить.
— Я неофициальный специалист. Вот и всё.
— Значит, в дело замешаны оборотни.
—Не желаю это обсуждать.
Он заворчал, словно хотел продолжить спорить. Вместо этого он ответил:
— Может, проведёшь небольшую бесплатную рекламку ради шоу?
— До свидания, Оззи.
Я повесила трубку.
Телефон мигнул мне, показывая, что меня ждёт сообщение. Кто-то звонил, пока я говорила с Оззи. Я проверила вызов.
Это была мама.
«Привет, Китти, это мама. Мы просто увидели тебя в новостях, и я захотела удостовериться, что всё хорошо. Тебе нужен адвокат? У нас есть знакомый специалист, так что, пожалуйста, позвони…»
И я снова повесила трубку.
Очередное полнолуние. Тридцать седьмое по счёту. Сколько ещё их впереди? Ночи полнолуния запланированы и предопределены на всю мою оставшуюся жизнь. Сколько ещё я смогу продержаться? Иногда лунный свет, ветер в деревьях и ток крови по жилам заставлял меня кричать от радости, срываясь на волчий вой. А в другие ночи я думала, что на сей раз моё тело порвётся и сломается, кожа распадётся на куски и никогда больше не соединится.
Я ждала снаружи дома, пока стая не высыпала на крыльцо и заросший кустарником задний двор, ведущий в леса и к холмам. Словно туристический клуб отправился на полуночную прогулку. Некоторые стали обращаться, как только коснулись земли. Они перешли на рысь, пустились бегом к деревьям, растворяясь в своей другой оболочке. Там, где люди исчезли, волки образовали круг, убеждая друзей поспешить.
Я осталась стоять на углу дома, обняв себя, слыша их вызов. Обнажённый, серебристый в лунном свете Ти Джей оглянулся и улыбнулся мне. Я не улыбалась в ответ, но оттолкнулась от стены и пошла вперёд, к нему. Словно Волчица тащила меня на привязи.
Кто-то схватил меня сзади.
Мэг сжала мою руку, приблизилась и зашептала на ухо:
— Ты забылась, стала высокомерной и рискуешь разделить стаю. Я не позволю этому произойти. Возомнила себя крутой, но я напомню, где твоё место.
Она до боли сжала мою руку. В моей груди стал зарождаться рык. Я сглотнула.
Она не хотела начинать борьбу. Она была Альфой и не собиралась останавливаться. Она могла отчитать, доминировать, угрожать, но она не затеет драку на смерть. Она говорила так, словно думала, что я достаточно глупа, чтобы бросить ей вызов. Словно она хотела этого, чтобы получить возможность избить меня.
Я отвела взгляд, задаваясь вопросом, как же мне сбежать от неё. Волчица была готова бороться, лишь бы освободиться. Пальцы Мэг впивались мне в кожу, заставляя сжаться.
— Я не пытаюсь разделить стаю. Мне просто…. мне просто нужно пространство.
Будто я бунтующий подросток.
— Я знаю, что ты хочешь. Знаю, как работает система, как юные создания пробивают себе путь в жизни. И если ты возомнила, что можешь заполучить Карла, если ты думаешь, что сможешь заполучить стаю, то первым делом поговори со мной. Я ещё сильнее тебя.
Я покачала головой.
— Я не хочу бороться с тобой. Не буду.
И я доказала искренность своих слов. Я не шевельнулась. Я вела себя тихо. Просто позволь мне убежать. Я оставлю её в покое, если она позволит. Почти подсознательно я наклонилась в сторону, к стае, волкам, моей семье, где я могла измениться и раствориться.
Её руки изменились, выросли когти. Она не ослабляла хватку, и когти вошли в мою кожу. По руке потекла кровь. Я посмотрела на Мэг, но не шелохнулась. Наши взгляды вновь встретились. Я задержала дыхание, чтобы не завыть.
Некоторые, уже волки, наблюдали за нами, навострив уши, зная, что происходит нечто важное. Они, свободные животные, вырвавшиеся из своих тюрем на одну ночь, неслись вперёд. У нас появились зрители.
Я уловила аромат собственной крови. Волчица корчилась и извивалась: запах сводил её с ума. Но если я не буду реагировать, Мэг оставит меня в покое.
Она отпустила руку. Услышав мой плохо скрытый вздох облегчения, она ударила меня по лицу — открытой ладонью, выставив когти. Моя щека взорвалась болью, такой сильной, что я не почувствовала отдельных порезов. «Три», подумала я, судя по тому, как Мэг держит руку. Быстрый удар. По ощущениям хуже, чем есть на деле. Кровь собралась в струйку, стекая по подбородку.
Я не боролась. Но и не сжалась в комок.
Наконец она отвернулась.
Моё тело стало огнем. Кожа горела. Дыхание сбилось на тихие всхлипы.
Волки окружили нас. К нам присоединилась целая стая. Они подталкивали нас, врезаясь плечами в наши бёдра. Серый, кремовый, синеватый, серебряный и чёрный меха смешались в море вокруг нас. Всё поплыло перед глазами.
Я позволяю волчице с воем вырваться из меня.
Словно избавляясь от мёртвого меха, теряя прошлогодний слой, она бьётся в конвульсиях, а затем убегает свободной.
Она следует за его ароматом. Его, Единственного. Бегом она может нагнать главу стаи. Он бледный, медно-красный, изумительный в лунном свете. Она врезается в него, толкая в бок. Кланяется, играя, взвизгивает, пытаясь заставить его преследовать её. Облизывает его морду и сжимается перед ним, низко опуская хвост, чтобы показать, он сильнее, он может делать с ней всё что любит. В другой жизни она не может показать ему подобное, но здесь всё по-другому, здесь она знает нужный язык.
Её вторая половина слишком горда. Но Волчица знает лучше.
Пара Альфы огрызается на неё — зло, а не игриво. Держит её подальше от Него — и Он не защищает её. Он рычит, огрызается, бросается на неё. Она убегает со скулежом, напрягая хвост. Затем он оставляет её. Ускакивает рысью, словно она ничто. Она остаётся одна. Остальные щёлкают зубами и дразнят её, но она больше не испытывает желание играть.
Другая её половина знает, что такое горе.
К тому времени, как я вернулась в человеческий облик на следующие утро, раны зажили. По крайней мере, отметины Мэг.
Проходят ночи.
Я не знала где найти Рика. Это он всегда приходил ко мне. Я знала, где могла начать поиски, и если его не окажется на месте, то могла бы, наверное, найти кого-нибудь, кто знает о его текущем местоположении. Если только меня сначала не побьют.
Ночной клуб «Псалом 23» был любимым охотничьим угодьем вампиров. Несмотря на то, что говорилось во множестве легенд, вампиры не убивают свою жертву при кормёжке. Точнее, обычно не убивают, потому что сорить трупами по окрестностям не в их же интересах. Они могли обольстить юное создание с хорошей горячей кровью, выпить достаточно для поддержания сил, не убивая, и отпустить жертву на все четыре стороны, так чтобы бедняжка и представления не имела, что произошло. Сверхъестественный рогипнол. Процесс не превращал жертву в вампира.
В подходящей субкультуре вампир мог найти достаточно добровольцев, согласных стать главным блюдом. «Псалом 23» представлял собой тёмное элегантное местечко, где играли трендовую музыку, а Артуро был пассивным компаньоном заведения.
Пришлось принарядиться: мимо фейсконтроля в джинсах не пройдёшь. Я надела чёрные слаксы, чёрную майку и ожерелье. Прикрывающие декольте. Не стоит привлекать внимание.
Музыку было слышно с улицы. Играли что-то винтажное и ритмичное. Охранник впустил меня без проблем, но и я трёх шагов не успела сделать, как за мной двинулась невероятно стройная женщина с кожей бледнее, чем красовавшийся на ней бриллиантовый кулон.
Я остановилась. Она тоже остановилась, так близко, что её дыхание щекотало мою шею при разговоре.
— Я знаю кто ты, и тебе здесь не рады.
— Тогда не стоило пускать меня внутрь, — не оборачиваясь ответила я. — Я уже заплатила за вход.
— Ты здесь без приглашения. Ты нарушила границы.
Я прикусила язык прежде, чем ляпнуть глупость. Типа «к чёрту границы». Решения по разделу территории принимаются Карлом, а я с ним и так сейчас на ножах. Не хотелось бы заходить слишком далеко и заявлять подобное.
Я обернулась.
— Слушай, я не хочу мериться силами. Мне нужно найти Рика, он здесь?
Она сощурилась и приоткрыла рот, показывая кончики клыков.
— С тебя я могла бы попросить дополнительную плату.
Она провела языком вдоль зубов между клыками.
— Ты ничего от меня не получишь.
Очевидно, кровь оборотня считалась своего рода деликатесом среди вампиров. Как скотч тридцатилетней выдержки или что-то типа того.
— Ты на нашей территории. Если хочешь остаться — следуй нашим правилам.
Я отступила, приготовившись бежать. Я не хотела сражаться. Возможно, не стоило сюда приходить. Возможно, я возомнила, что разберусь с ситуацией сама, и возможно ошиблась. Я продолжаю ходить по краю и наступать на грабли, не так ли?
Я никогда не хотела неприятностей.
Кто-то присоединился к нам, встав между мной и женщиной. Это был Рик.
— Стелла, мисс Норвиль — мой гость этим вечером и находится под моей защитой.
Вампирша отстранилась от него, разинув рот.
— Когда Артуро узнает, что она была здесь…
— Я скажу ему сам и возьму на себя ответственность за последствия. Также я удостоверюсь, что она не доставит неприятностей. К примеру, не затеет драку с агрессивной хозяйкой.
Он коснулся моей руки и указал на уеденную зону бара. Стелла гордо удалилась. Я облегчённо выдохнула.
— Спасибо, что спас, — поблагодарила я, когда мы заняли места.
— Всегда, пожалуйста. Пить будешь? — спросил он, когда к нам подошёл бармен. — Текилу, неразбавленную?
— Содовую. Спасибо.
— И всё-таки — что ты тут делаешь? Тебе здесь находится небезопасно.
— Хотела поделиться последними новостями. До меня дошли сведения, что Илайджа Смит возвращается в этот регион приблизительно через неделю, вероятно в Лимон. Информацию я нашла в сети, так что может быть и утка. Но это лучшее, что я нарыла.
— Про возвращение я не знал. Спасибо.
— Я сообщу, когда что-нибудь ещё разузнаю. Возможно, ты оставишь мне телефонный номер на следующий раз?
Рик заливисто рассмеялся.
— Как я понимаю, телефоны ты не любишь, — констатировала я.
— Может мне заскочить в твой офис через неделю?
— Чертовски неудобно, — пробормотала я.
Было бы так мило, если бы кто-нибудь, хоть раз согласился с моим предложением.
Рик задумчиво на меня посмотрел.
— Никто не понимает, что бессмертие означает отсутствие телефонного номера.
Кипящая яма разбитых надежд, вот кто я. Я нахмурилась.
— Можешь дать совет?
Рик моргнул от удивления.
— Хорошо. Но я думал, у тебя есть ответы на все вопросы.
Я пропустила колкость мимо ушей, оглядываясь, куда ушла одноцветная Стелла в поисках новой жертвы.
— Ты должно быть очень близок к Артуро, раз вот так разбрасываешься его именем.
— Не говори никому, но я почти также стар, как и он. Почти также могущественен. Единственная разница — я не хочу быть главой клана. Не хочу такой... ответственности. Он знает это, знает, что я не соперник. Мы достигли понимания.
— А-а. Почему ты здесь? Почему следуешь за ним?
Вопрос затрагивал интересующую меня тему. Он прожил на этом свете много лет — он только что сам в этом признался. У него есть ответы, которых у меня нет.
Он расслабился и улыбнулся, словно знал, что меня интересует на самом деле и почему.
— У семьи есть свои преимущества. Легче найти пропитание. Есть защита. Охраняемое убежище, где можно переждать день. В этом плане одиночке сложнее.
Я удручённо подпёрла локтями барную стойку. То же самое мне нужно от Карла. Что я буду делать без него?
— В конце девятнадцатого века я прожил одиночкой почти пятьдесят лет. Я... разозлил несколько опасных элементов и скрылся в одном из невадских городов во времена серебряной лихорадки Комсток-Лоуд. Ты не поверишь, как эффективно добыча полезных ископаемых, в таком месте как Вирджиния-Сити, держит подальше определённый сброд.
Я усмехалась, ненароком увлёкшись историей.
— Ты разозлил стаю оборотней.
— Ты пришла не за байками, а за советом. Хотя странно искать его в таком месте.
— Я осталась без друзей.
— Ерунда. У тебя полмиллиона обожающих тебя слушателей.
Я зыркнула на него.
— Недавно меня спросили, к кому я обращаюсь, когда нуждаюсь в совете. И я не смогла ответить. Я не знала.
— Ты мне не говорила, что нуждаешься в совете.
Я спросила его, потому что он стар и, по-видимому, опытен. И по иронии судьбы он никогда не даёт мне причину бояться его.
— Я не понимаю, что происходит. Не знаю, почему Карл и Мэг так себя ведут. Не знаю, почему я не могу заставить их понять, почему не могу достучаться. Я хочу… я хочу, чтобы они оставили меня в покое, но в то же время не хочу, чтобы меня бросили. Особенно Карл.
Кажется, на этом всё.
— Ты не ищешь совета. Ты ищешь поддержки.
И я не получала её от людей, от которых больше всего её ждала. Боже, Рик заставил казаться эту мысль такой очевидной. Если бы мне позвонили с подобной проблемой, я бы выпалила ответ на одном дыхании.
Я потёрла лицо. Казалось, мне снова пять лет. «Пап, смотри, какую милую картинку я нарисовала», и что делать ребёнку, когда папа рвёт рисунок на куски? Я не хотела думать о Карле как об отце. Больше как... о тиране в гареме. Как-то так.
Рик сухо усмехнулся.
— Это боль роста. Я уже видел это прежде. Такое происходит в стае оборотней каждый раз, когда покорный член начинает самоутверждаться. Ты становишься самостоятельной, и Карл не знает, что с тобой делать.
— Как мне всё исправить?
Он откинулся назад.
— Если бы жизнь была настолько проста, ты бы осталась без работы.
Он прав. Время менять тему. Я хотела послушать о серебряной лихорадке и Вирджиния-Сити в эпоху освоения Дикого Запада. Не могу представить Рика в ковбойской шляпе.
— Не хочешь стать гостем на шоу и потравить байки о Старом Западе?
Рик ухмыльнулся.
— Артуро убьёт меня.
Проблема с вампирской братией в том, что понятия не имеешь, шутят ли они.
Приблизительно неделю спустя по возвращению домой с работы я обнаружила Кормака, поджидающего меня у подъезда. Всё происходило глубокой ночью. Оперевшись о стену и скрестив руки, Кормак стоял на краю пятна света, отбрасываемого из-под двери. Я пялилась на охотника с добрую минуту, прежде чем смогла выдавить из себя хоть слово.
— Ты знаешь, где я живу.
— Было не тяжело узнать.
— Мне теперь придётся переехать?
Он пожал плечами.
— Это место – просто дыра. Я думал, ты больше зарабатываешь.
Он не должен узнать о выплатах Карлу.
— Возможно, мне здесь нравится. Что ты хочешь?
Шея покалывала. Я должна выбираться из этого ада. Но сегодня ночью Кормак не был вооружён. По крайней мере, пистолетов я не увидела. Без пушек он напоминал не наёмного убийцу, а хорошего байкера.
— Помнишь ту полицейскую? Хардин? Она связалась со мной по поводу тех убийств.
Беспокойство как рукой сняло. Передо мной предстала цельная картина. И всё же меня разозлило, что кто-то действует у меня за спиной.
— Правда? Она сказала мне, что не доверяет тебе, чтобы обсудить это дело.
— Кажется, она считает, что ты слишком лояльна к своему «виду», чтобы помочь.
—Просто потому, что я не назвала имён.
— А они у тебя есть?
— Нет. Блин, вы, что все думаете, что если я оборотень, то знаю всех? Скажем, автомеханик знает всех автомехаников в городе?
— Оборотни менее распространены, чем автомеханики.
Я сменила тему.
— Почему ты ей помогаешь? В прошлый раз, когда я говорила с ней, она хотела упечь тебя за решётку за преследование и покушение на убийство.
— Она предложила отстать от меня, если я помогу поймать этого парня.
Хардин знает, как находить к людям подход.
— Выгодная сделка.
— Я тоже так подумал. — Он сделал в мою сторону пару шагов. — Послушай. Ты располагаешь информацией, которую мне не заполучить — запах. Ты всё сказала полицейским?
Обидел в лучших чувствах.
— Я не распознала запах. Это не один из наших. По крайней мере, я так не думаю.
— Ясно. Я не полицейский и не скрываю информацию. Мы станем на шаг ближе к поимке этого парня, если объединим наши знания.
— Что ты знаешь?
— Как убивать оборотней.
— Думаешь, мне от этого лучше?
— Нет.
Я выдохнула, признавая своё поражение.
— Что ты от меня хочешь?
— Если встретишь этого парня, позвони мне. Ты ездишь по местам, куда мне доступа нет, встречаешь людей, с которыми я встретиться не могу. У тебя есть связи.
— Ты не согласился с Хардин? Не счёл, что я защищу преступника просто, потому что он оборотень?
— Я решил, что ты поступишь по совести. Мой номер у тебя уже есть.
Он повернулся уйти.
— И кто кому теперь должен?
Он обернулся через плечо.
— Не волнуйся, я веду счёт.
Мэтт прислонился к дверному косяку между звуковой кабиной и студией.
— Китти? Там звонок на третьей. Может, конечно, и чудик какой, но, кажется, она действительно в беде. Хочешь принять?
Я могла отказаться. В конце концов, это моя передача. Было бы намного проще и лучше для всех, если бы я переключила вызов на горячую линию. Жаль только для измученных проблемами вампиров и оборотней такой линии не существует.
Я кивнула, вполуха слушая витиеватый комментарий моего слушателя о смешении рас и чистоте видов. Стандартная консервированная реакционная риторика.
— Угу, спасибо, — прервала я. — Вы не думали о карьере спичрайтера для Клана? Следующий звонок.
— О, спасибо! Спасибо!
Женщина рыдала навзрыд, что слов было не разобрать.
— Стоп, помедленней. Сделайте глубокий вдох. Медленно выдохните. Вот так. Эстель? Вы Эстель?
Она взяла себя в руки и спокойно произнесла:
— Д-да.
— Хорошо. Эстель, ты можешь рассказать мне, что случилось?
— За мной гонятся. Я ранена. Меня ищут. Мне нужна помощь, - она говорила всё быстрее и быстрее. Стук моего сердца тоже убыстрялся с каждым словом. Голос раздавался с помехами, словно она слишком близко держала трубку.
— Постойте. Опишите свою ситуацию. Кто за вами гонится?
Она громко сглотнула.
— Вы слышали об Илайдже Смите? Церкви Чистой Веры?
Я встала и начала ходить по комнате. Какой там слышала: я почти готова пойти к нему и отдать себя только ради информации. Так сильно хотелось его разоблачить. Прямо сейчас «церковный городок» стоит примерно в шестидесяти милях от студии.
— Да, я слышала о них.
— Я ушла. То есть я хочу уйти. Пытаюсь.
— О-о-о. То есть… о.
Я всю жизнь зарабатываю голосом, но сейчас лишилась дара речи. Никто никогда не покидал Церковь Чистой Веры. Ни один из последователей Смита никогда не желал говорить о нём.
В моей голове вертелось столько вопросов: «кто она? Искала ли она исцеления? Настоящее ли оно? Как выглядит Смит?» Этого интервью я ждала с нетерпением.
— Хорошо, Эстель. Позволь удостовериться, что я всё правильно поняла. Ты… вампир? Ликантроп?
— Вампир.
— Ясно. И ты обратилась к церкви Чистой Веры, ища лекарство от вампиризма. Ты встретила Илайджу Смита. Тебя… тебя исцелили? Тебя действительно исцелили?
Что будет, если она скажет да?
— Я… я так думаю. То есть, я думаю, исцелили. Но не сейчас.
— Я сбита с толку.
— Да, — произнесла она, тихонько посмеиваясь. — Я тоже.
Эстель звучала уставшей. Сколько времени она в бегах? Прошла половина ночи. Есть ли у Эстель убежище на день? И почему она позвонила мне?
Свидетели. Мы в эфире. Тысячи свидетелей услышат её историю. Умно. Теперь осталось только поддерживать её веру в меня.
— Ты сейчас в безопасности? Ты в безопасном месте или должна бежать? Где ты?
— На данный момент я оторвалась от них. Я на бензоколонке; она закрыта на ночь. Я буду в безопасности до рассвета.
— Где, Эстель? Я хочу отправить тебе подмогу, если смогу.
— Не думаю, что это в моих интересах. Преследователи могут услышать. Они могут проследить за тобой.
Будет тяжело. Нужно постепенно, шаг за шагом. Я прикрыла микрофон рукой и крикнула Мэтту:
— Проверь идентификатор номера, узнай, откуда она звонит.
Он кивнул. Я вернулась к Эстель.
— Когда ты говоришь, что тебя преследуют, то имеешь в виду Смита? Или его людей? Они хотят причинить тебе боль?
— Да. Да.
— Ах. Церковь. Почему люди не оставляют его?
— Они… они не могут, Китти. Всё сложно. Нам запрещено об этом говорить.
Мэтт прижал лист бумаги к окну кабины. Надпись гласила: «Таксофон — неизвестный».
— Эстель? Опиши мне процесс исцеления. Ты увидела объявление о церковной встрече и пошла в шатёр. Как давно это было?
Она дышала более спокойно, но её голос всё ещё звучал напряжённым, приглушённым, как будто она боялась, что её подслушают.
— Четыре месяца назад.
— Что произошло, когда ты приехала?
— Я прибыла сразу после наступления темноты. Увидела палатки, трейлеры, автоприцепы – целый временный город. Всё выстроено в круг и отгорожено канатом. И охрана. У ворот собрались восемь человек. Нас проверили металлодетектором. Пытались найти оружие и убедиться, что среди нас нет журналистов. Только истинно верующий мог встретиться со Смитом. И… я хотела верить. Я действительно хотела верить. У одного из нас — кажется, он был оборотнем — нашли микрофон или что-то подобное. В общем, его выставили.
Они выставили оборотня. Это впечатляет.
— Люди, которые попытались ворваться в церковь, встретились со значительной силой. Кто занимается безопасностью?
— Его последователи. Все, кто живёт и работает в том лагере — веруют.
— Но они должны быть сильны. Целые стаи оборотней пошли за ним…
— И выстояли против них. Вертигры, вампиры - все. Они с противником на равных, Китти.
—Значит, по-настоящему они не исцелились.
— Нет, исцелились. Я никогда не видела, чтобы они превращались в зверей, даже в полнолуние. Вампиры гуляли при дневном свете!
— Но они сохранили свою силу? Они всё ещё могли иметь дело с оборотнем на равных?
Избавиться от слабостей и при этом не потерять преимуществ? Некоторые могли сказать, что это лучше, чем исцеление.
— Думаю, да.
Интересно.
— Продолжай.
— Меня отвели в основную палатку. Там проходила своего рода церковная служба, со старомодным возрождением и паствой. Мужчина на помосте подозвал меня к себе.
— Это был Смит? Как он выглядел?
— Он… он выглядел совершенно обычным.
Конечно. Вероятно, она даже не узнала бы его в толпе.
— Я ожидала проповедей, чтения лекции с обычными библейскими цитатами о ведьмах и злодеях. Мне было всё равно; я была готова пойти на всё что угодно ради исцеления. Но Смит не стал морализаторствовать. Он заговорил о желании измениться. Он спросил, хочу ли я этого, есть ли у меня желание помочь ему достигнуть моей души и найти мою смертность, мою жизнь. Я согласилась. Его слова были такими убедительными. Тогда он положил руки на мою голову.… Это было по-настоящему, Китти. По-настоящему! Он коснулся моего лица, и моя душа озарилась светом. Каждый пропущенный восход солнца вернулся ко мне. И голод — он исчез. Я больше не хотела крови. Моя грудь снова вздымалась, словно по жилам текла кровь. К коже вернулся розовый оттенок. Я снова стала смертной, живой и дышащей, как Лазарь. Воистину! Смит показал мне крест, я коснулась его — и ничего не произошло. Я не сгорела. Он убедил меня, что я могу выйти на солнце.
Когда Эстель поначалу начала говорить, я подумала, что услышу историю сектантки, утратившей веру, готовой представить секреты Смита и сказать точно, почему он является самозванцем. Но Эстель не говорила как разочарованная бывшая последовательница. Она до сих пор верила. Она говорила как сторонница, которая потеряла доверие или веру в своё право на спасение.
Я должна была спросить:
— Ты смогла, Эстель? Ты смогла выйти на солнце?
— Да, — прошептала она.
Чёрт. Исцеление. Я почувствовала щекотку в животе, искру надежды, которая горела как изжога. Выбор, побег. Я могу вернуться к прежней жизни. Если захочу.
Но бесплатный сыр только в мышеловке.
Я не пустила в голос эмоции, пытаясь сохранить журналистскую беспристрастность.
— Ты оставалась с ним четыре месяца. Что ты делала?
— Путешествовала с трейлерным городком. Выходила на помост и выступала свидетелем. Я видела восходы солнца. Смит заботился обо мне. Он заботится обо всех нас.
— Значит, ты исцелилась. Здорово. Но зачем оставаться? Почему все исцелённые остаются и не начинают новую жизнь?
— Он — наш лидер. Мы преданы ему. Он спасает нас; мы бы умерли за него.
Она говорила так ревностно, что мне стало любопытно, неужели я столь критично настроена. Но я так близко подобралась. Вопросы, одни вопросы.
— Но теперь ты хочешь оставить его. Почему?
— Там… там нет свободы. Я видела солнце. Но не могла покинуть его.
—Не могла?
— Нет… не могла. Всё что я есть, моё новое «я» — лишь благодаря ему. Словно... он сотворил меня.
О боже.
— Немного похоже на семью вампиров. Преданные последователи служат своему господину, который создал их.
В этом отношении напоминает стаю оборотней, но я не хотела об этом думать.
— Что?
— У меня к тебе несколько вопросов, Эстель. Ты стала вампиром против своей воли или была обращена добровольно?
— Всё… всё произошло по моей воли. Я желала бессмертия. Меня обратили в 1936 году, Китти. Мне было семнадцать. Я заболела полиомиелитом. Так или иначе, я бы умерла или в лучшем случае осталось бы калекой на всю жизнь, понимаете? Мой господин предложил выход. Исцеление. Он сказал, что я слишком очаровательна, чтобы пропасть.
Я представила себе её портрет. Она выглядит молодой, крайне невинной, с чистым взглядом и аурой обаяния, которой обладает большинство вампиров.
— Когда ты решила, что больше не хочешь быть вампиром? Что заставило тебя искать Илайджа Смита?
— У меня не было свободы. Всё вращалось вокруг господина. Я ничего не могу без него сделать. Какая это жизнь?
— Не жизнь?
Ох, не забывай о внутреннем голосе.
— Я должна была уйти.
Если бы мы здесь занимались популярной психологией, то я сказала бы Эстель, что у неё проблемы с обязательством и принятием ответственности за последствия своих решений. Она вечно бегает в поисках исцеления и сейчас прибежала ко мне.
— Скажи мне, что произошло.
—Теперь я стала смертной — я могла делать, всё что захочу, правильно? Я могла гулять средь бела дня. Я занималась проверкой посетителей у главных ворот две ночи назад. Растворилась в толпе и никогда не вернулась. Я нашла укрытие — старый сарай, кажется. Утром я вышла через открытую дверь на солнце… и загорелась. Голод вернулся. Он… он забрал своё исцеление, своё благословение. Свою благодать.
—Исцеление не работало.
— Нет, работало! Но я потеряла веру.
— Ты загорелась. Как сильно ты поранилась, Эстель?
— Я… я только потеряла половину лица.
Я закрыла глаза. Симпатичное изображение Эстель, которое я представляла, треснуло, фарфоровая кожа покрылась пузырями, почернела, превратилась в пепел, пока не выступила кость. Эстель нырнула в тень и потому что всё ещё была вампиром, бессмертной — выжила.
— Эстель, по одной из теорий, Смит обладает своего рода эстрасенсорными способностями. Это не исцеление, но ограждает людей от некоторых побочных эффектов их натуры. В случае вампиров — это уязвимость к солнечному свету и потребности в крови, необходимость превращаться в зверя — для ликантропа. Последователи Смита должны оставаться с ним, чтобы он мог сохранять эффект. Это своего рода симбиоз — он сдерживает их бурные натуры и питается силой и вниманием. Как думаешь?
— Я не знаю. Я больше ничего не знаю.
Она шмыгнула носом. Её голос звучал глухо, и я поняла, отчего раздаются помехи.
В студию вошёл Мэтт.
— Китти, у тебя звонок на четвёртой линии.
Четвёртая линия для чрезвычайных звонков. Этот номер есть только у нескольких человек. Во-первых, у Карла. Уверена, это он, снова мнит себя моим защитником.
— Это может подождать?
— Нет. Парень угрожал мне весьма убедительно.
Мэтт беззастенчиво пожал плечами. Мол, сама разбирайся. На днях он собирался покинуть нашу контору, и я не могу его винить. Надо убедить Оззи повысить парню зарплату.
— Эстель, подожди минутку. Я всё ещё с тобой, но должна сделать перерыв.
Я оставила её на связи, переключила линию и убедилась, что разговор в эфир не пойдёт. Мне совсем не нужно, чтобы Карл читал мне лекции на всю страну.
— Что?..
— Здравствуй, Кэтрин, — раздался аристократический мужской голос.
Это не Карл. О, нет. Только один человек помимо моей бабушки называл меня Кэтрин. Я встречалась с ним лично только пару раз во время территориальной бодаловки с Карлом и стаей. Но я помнила этот голос, и теперь у меня от него плавило костный мозг.
— Артуро. Как, чёрт возьми, ты узнал про этот номер?
— У меня свои методы.
О, да брось. В студии у меня есть власть. Я включила разговор в эфир.
— Привет, Артуро. Ты в эфире.
— Кэтрин, — напряжённо произнёс он. — Я хочу поговорить с тобой наедине.
— Ты позвонил мне во время шоу, так что говори со всеми слушателями. Таковы правила. - Возможно, если бы я была достаточно бесстыдной, то забыла бы, что он пытался меня убить.
— Я не желаю, чтобы ко мне относились как ко всякому сброду…
— Что тебе надобно, Артуро?
Он сделал глубокий вдох.
— Я хочу поговорить с Эстель.
— Зачем?
—Она моя.
Прекрасно. Всё только усложняется. Я прикрыла микрофон рукой.
— Мэтт, как снова включить тройной вызов?
Несколько секунд спустя Эстель подключили обратно.
— Эстель? Ты всё ещё на связи?
—Да, — с дрожью в голосе произнесла она и сглотнула.
— Хорошо… у меня Артуро на другой линии…
Она застонала, словно я только что пронзила её колом.
— Он убьёт меня. Он убьёт меня за то, что я его бросила…
— Напротив, моя дорогая. Я хочу отвести тебя домой. Ты ранена и нуждаешься в помощи. Скажи мне, где ты.
Эстель всхлипнула и заплакала навзрыд.
— Я сожалею, я так сожалею…
— Слишком поздно для этого, — устало произнёс Артуро.
Я не могла поверить тому, что собиралась сказать.
— Эстель, я думаю, ты должна его послушаться. Я не знаю, чем могу помочь. Артуро может отвезти тебя в безопасное место.
—Я не верю ему. Я не могу вернуться, я никогда не смогу вернуться!
—Эстель, скажи мне, где ты, —приказал Артуро.
— Китти? —пропищала Эстель.
— Артуро… обещай, что не причинишь ей боли?
— Кэтрин, ты забываешься.
— Обещай.
— Кэтрин, Эстель моя. Она часть меня. Если она погибнет, то погибнет и часть меня. В моих же интересах защитить её. Я обещаю.
Драма, волнение, напряжение! Прекрасный набор для шоу! Но сейчас я бы кожу с себя содрала, чтобы вернуться к плаксивым готическим цыпочкам.
— Я сейчас объявляю рекламную паузу. Когда мы вернёмся, надеюсь, ты подведёшь итог нашего неожиданного спецвыпуска «Илайджа Смит: Разоблачение». — Я убрала звонки из эфира и сказала: — Хорошо, Эстель. Тебе решать.
— Ладно. Я согласна. Артуро, приезжай за мной. Я в закусочной на Семьдесят пятой.
Артуро отключился.
— Ты в порядке, Эстель? — спросила я.
— Да. Да, я в порядке.
Она перестала плакать и казалась почти спокойной. Решение было принято. Она могла перестать бегать, по крайней мере, на некоторое время.
Мне ещё нужно было сделать один звонок — вызвать кавалерию на всякий случай. Я должна позвонить в полицию. Хардин… она поможет Эстель. Да, она отвезла бы Эстель в больницу. И доктора стали бы гадать, что делать. Они бы не поняли, а объяснять слишком поздно.
Обычный человек вызвал бы полицию. Но я вытащила клочок бумаги из записной книжки, перешла на внешнюю линию и набрала номер. После шести гудков я почти сдалась. И тут внезапное:
— Да.
Голос заглушили помехи сотового телефона.
— Кормак? Ты слушал сегодняшнее шоу?
— Норвиль? Зачем мне его слушать?
О, да, он мог притворяться, но я знала истину. Если он слушал его один раз, то мог послушать и во второй.
— Одна девушка попала в беду. Артуро говорит, что поможет ей, но я ему не верю. Я хочу удостовериться, что она не попадёт под перекрёстный огонь. Ты можешь помочь? Удостовериться, что никто не умрёт и всё такое?
— Артуро? Артуро поможет? Она вампир, я прав.
Казалось, это был вопрос, но он прозвучал как утверждение.
— Да, вообще-то.
— Ты с ума сошла.
— Ага. Слушай, возможно, Артуро доберётся до Эстель первым, и церковники её не найдут. Но если церковь появится, то приведёт с собой неслабеньких сверхъестественных. Возможно, тебе придётся открыть огонь.
— Стоп, помедленней. Церковь?
— Церковь Чистой Веры.
— Гм. Мой приятель был нанят пробраться к ним и не смог. Мне так хотелось взглянуть на них.
— Вот твой шанс, — радостно отрапортовала я.
—Ты права. Я проверю, но ничего не обещаю.
—Я согласна. Спасибо, Кормак.
Я продиктовала ему адрес. Он проворчал что-то вроде «вешаю трубку».
Мэтт давал сигнал через окно. Время. Мы в эфире. Хорошо.
— Мы вернулись на «Полуночный час». Эстель?
— Китти! Ко мне только что подъехал автомобиль. Это не Артуро; кажется, это люди церкви. Они убьют меня, Китти. Нам запрещено уходить; они отведут меня обратно и… я рассказала тебе всё, и теперь люди знают…
— Хорошо, Эстель. Затаись. Помощь в пути.
Мэтт наклонился и на этот раз даже не потрудился приглушать голос. Его лицо выглядело напряжённым и тревожным. Он казался измотанным.
— Снова четвёртая линия.
Возможно, это Артуро и я смогу его предупредить. Он был единственным шансом Эстель выбраться из кафе.
— Да?
— Китти, тебе нужна помощь? — раздался грубый грозный голос.
Не Артуро. Карл. Почему он каждый раз беспокоится, нужна ли мне помощь?
— Я не могу сейчас говорить, Карл.
Я отклонила вызов. Взбучку получу позже.
Мы с Карлом убьём друг друга на днях.
Я снова переключила линии, пришлось даже перепроверить, что я на правильной.
— Эстель? Что происходит? Эстель?
Какие-то помехи и звук падения. Моё сердце ухнуло вниз.
— Эстель?
— Да. Я прячусь, но телефонный шнур дальше не идёт. Я не хочу вешать трубку, Китти.
Я не хотела, чтобы она вешала трубку. Противный голосок в голове шептал заветное: «рейтинг». Но единственный способ узнать, что происходит — только по телефону.
— Эстель, если тебе нужно повесить трубку — вешай, хорошо? Важнее выбраться оттуда живой и невредимой.
— Спасибо, Китти, — произнесла она с лицом мокрым от слёз. — Спасибо, что выслушала меня. Кроме тебя, меня никто никогда по-настоящему не слушал.
Я ничего не сделала. Я ничего не могла сделать. Я сидела за микрофоном.
После этого события пришлось восстанавливать по звукам. Всё походило на плохо поставленную радио-драму. Визгнули шины по асфальту. Хлопнула автомобильная дверца. Раздался невнятный оклик. Телефон снова стукнулся об что-то: Эстель бросила трубку. Шум бегущих ног.
Я заметалась: мои руки тянуло превратиться в когти, а ноги желали бежать. Такое происходило в стрессовых ситуациях. Я хотела обратиться и бежать. Бежать далеко, бежать быстро, как Эстель.
Я перезвонила Кормаку.
— Да?
— Это я. Ты на месте? Что происходит?
— Дай мне время, прошло только минута. Дай ещё пять.
Он отключился.
Тогда на другой линии раздался перезвон колокольчиков на входе. Дверь закрылась. Медленные шаги по линолеуму. Я услышала крик. Затем всхлипы.
Что собой представляет этот Илайдж Смит, раз его боится вампир?
— Эстель, ты вернёшься ко мне? Ты сможешь вновь получить то, что потеряла. Я даже прощу предательство.
Спокойный уверенный голос раздавался эхом, словно шёл из телевизора в соседней комнате. Будто учитель обществознания в средней школе описывал страшный ритуал посвящения, словно рецепт пюре. Ровный голос, утешающий, давящий. Этот голос нёс истину. Даже по телефону, он звучал убедительно.
Илайджа Смит на своём первом публичном выступлении.
— Что ты такое?! — невнятно крикнула Эстель сквозь слёзы. — Кто ты на самом деле?!
— О, Эстель. Тебе так трудно поверить? Твоё сопротивление самое упорное из всех. Те, кто ненавидит себя, своих монстров — их вера рождается легко. Но ты, такие как ты… ты любишь монстра, которым стала, и эту любовь ты боишься и ненавидишь. Твоя вера настолько непрочна, потому что на самом деле ты не хочешь верить.
Я рухнула на стул столь резко, что тот заехал по ноге. Слова жгли кожу. Возможно, он говорил со мной и, возможно, он был прав: я не верила в исцеление. Потому что не хотела?
— Исцеление должно быть постоянным! Почему я не могу оставить тебя?
— Я не хочу тебя потерять. Я люблю всех своих людей. Ты нужна мне, Эстель.
Как там говорил Артуро: «Она часть меня. Если она погибнет, то погибнет и часть меня». Илайджа Смит мог быть своего рода вампиром, питающимся желанием, силой своих последователей?
Если бы только я могла заставить его поднять трубку.
И я снова позвонила Кормаку.
— Да?
— Пять минут прошло? По крайней мере, не клади трубку, чтобы я знала что происходит.
— Боже, Норвиль. Подожди. Тут внедорожник. Перед зданием караулят три парня. Оружия не видно. Они могут быть ликантропами. Ну, знаешь, у них такая своеобразная животная походка? Лимузин Артуро паркуется за углом. Фары отключены. Постой, он идёт сюда. Он пытается войти. Я за ним.
Я слышу, как снимается предохранитель. Быстрые шаги.
Ненавижу! Всё происходит без меня. Я слепа и лишена информации. Впервые я ненавидела безопасность и анонимность своей студии.
И тут снова раздался голос Кормака:
— Не двигайтесь. Они заряжены серебром.
— Ты! — Это уже Артуро. — Какого чёрта!..
— Это идея Норвиль. Забирай свою девушку и убирайся отсюда, пока я не передумал. Вы, разойтись. Пропустите его.
У меня две линии открыты на конференц-звонке. Два канала информации избавленных от статики и шума, всё в эфире. Снаружи тихо. Должно быть, Кормак прекрасно знал, что делать с головорезами Смита, потому что возражений не последовало.
Затем внутри…
— Эстель? Пора возвращаться домой. Пойдём со мной. — Голос обеспокоенный, очаровывающий. Артуро.
— Эстель… — это уже Смит.
— Нет. Нет, нет, нет! —пронзительно закричала Эстель.
— Эстель! — Два голоса, лёд и пламя, одинаково властные.
— Эстель, возьми трубку! Возьми трубку и поговори со мной, чёрт возьми! — тщетно крикнула я.
Я жалела, что не могла поговорить с нею. Что мог сделать мой голос в этой неразберихе? Что я могла сказать Эстель, кроме: «Не слушай их! Не слушай нас всех! Следуй за своим сердцем или чем угодно, и оставь их».
Она снова закричала, но уже не от страха. Это было неповиновение. Финал. Страшный грохот. Что-то рухнуло — возможно, на пол упал стеллаж.
Пауза росла, столь же болезненная и категоричная как пустая страница.
Затем…
— Это твоя вина, — едва сдерживая гнев, произнёс Артуро. — Ты заплатишь.
— Ты виноват не меньше, — ответил Илайджа Смит. — Она убила себя. Любой согласился бы со мной. Она сама вогнала в себя кол.
Минуту я чувствовала лишь прилив крови к ушам, губам и щекам. Я так раскалилась, что была готова взорваться.
По обрывкам звука можно было догадаться, что произошло. Кусок заострённой деревяшки, возможно сломанная ручка метлы. Оставалось лишь прицелиться и правильно прыгнуть.
Проклятье. В моём шоу никогда прежде никого не убивали.
— Кто ты? — раздался голос Артуро.
— Если ты придёшь ко мне умолять, я отвечу на все твои вопросы.
— Как ты смеешь…
— Прочь отсюда, иначе я буду стрелять. — Это Кормак показал выдающуюся сдержанность.
Быстрые, сердитые шаги покинули комнату и удалились. Послышались спокойные медленные шаги. Затем ничего.
Голос Кормака прорвался в мою тишину, в стерео, раздаваясь теперь по обеим линиям.
— Норвиль? Ты там? Поговори со мной, Норвиль.
Мои руки вонзились в край стола. Поверхность слоистого пластика раскололась; звук поразил меня. Я опустила голову и увидела, что мои пальцы утолщались, показались когти. Я даже этого не почувствовала. Мои руки были так напряжённы, ладони обхватили стол так сильно… я не почувствовала, когда начала обращаться.
Я отъехала на стуле и сжала руки, затем скрестила их, прижав кулаки к коленям. Человек. Останься человеком хоть ещё ненадолго.
— Норвиль!
—Да. Я на связи
— Ты всё слышала?
— Да. Я всё слышала.
Я даже не сказала ей спасибо. Спасибо за интервью. Я знала лучше, чем кто-либо, сколько храбрости иногда требуется только чтобы открыть рот и заговорить.
— Здесь труп. Девочка. Она почти превратилась в прах. Ты знаешь, как это происходит.
— Я должна была сделать большее для неё.
— Ты сделала что могла.
Новый звук на заднем фоне. Полицейские сирены.
Без заключительного слова, Кормак повесил трубку, и я услышала тишину. Тишину там, тишину здесь.
Тишина по радио означала смерть.
— Китти? Время. Можешь говорить больше тридцати, если я отключу рекламу общественных услуг, — раздался голос Мэтта.
Меня прорезал болезненный бесшумный смешок. Общественные услуги, фиг вам. Я сижу здесь каждую неделю, притворяясь, что помогаю людям, но когда кому-то понадобилась настоящая помощь…
Я глубоко вздохнула. Я никогда не бросала шоу незаконченным. Нужно только открыть рот и заговорить:
— Китти снова с вами, пытаюсь резюмировать. Эстель нашла своё последнее исцеление. Метод я не рекомендую. Вампиры не говорят о своих слабостях как о таковых. Они говорят о цене. Их уязвимость к солнечному свету, деревянным колам и крестам — это цена за красоту и бессмертие. Всегда найдутся готовые платить, неважно как высока ставка. А некоторые пытаются вовсе избежать платы. Благодаря Эстель, вы узнали, в чём именно состоит предложение Илайджа Смит и его церкви, и вы знаете цену. По крайней мере, я могу сделать для неё хотя бы это. Хотя это неоспоримо мало. До следующей недели. С вами была Китти Норвиль, Глас Ночи.
