4 августа, понедельник

«Бентвинг» по $49,25

По утрам в понедельник шестнадцать сотрудников собирались в конференц-зале «ЛиУэлл» и боролись за одиннадцать стульев из двенадцати. Одно место оставалось священным. Никто не садился на трон Сая, который имел статус, сравнимый с немногими реликвиями Ватикана. Сай принимал решения. Он платил премии. Он решал, кто исключителен, а кто – исключен.

Во время этих собраний сотрудников переполняли избыток кофеина и хорошее настроение, вызванное прошедшими выходными. Лизер поощрял всю команду, от бухгалтера до секретарши, обмениваться идеями о рынках и офисе. Любыми идеями. Обсуждение было откровенным, без ограничений.

Сегодня все происходило иначе. В пятницу «Бентвинг» упал ниже пятидесяти долларов, в первый раз с января. И сегодня в конференц-зале за закрытыми дверями сидели только восемь человек. Эти восемь молчали и старались не встречаться друг с другом взглядами. Все, кроме Виктора, который, казалось, хотел кого-нибудь придушить. Утром Сай разослал письма остальным сотрудникам, попросив их не приходить на собрание.

Кьюсак, Виктор и три младших трейдера собрались у стола. В дальнем конце сидела Никки, держа наготове стенографический блокнот. Шэннон, скрестив руки, прислонился спиной к стене. Никто не произносил ни слова. Все взгляды упирались в Сайруса Лизера.

– С начала года, – произнес Лизер, – мы потеряли больше ста миллионов долларов.

Он выделял каждое слово и говорил в неторопливой, спокойной манере, наводящей тоску на всех собравшихся.

Ответом было молчание. В конференц-зале повисла тишина. Чернее лос-анджелесского смога и столь же полезная для здоровья. Болела голова. Колотилось сердце. Пересыхало в горле.

Лизер казался спокойным, но его угольно-черные глаза горели огнем, который уже давно здесь не видывали. Его костюм был непривычно мятым. И Кьюсаку показалось, что на рубашке Лизера виднеется травяное пятно.

– Виктор, – продолжил Сай, – приступай.

– «Бентвинг» идет вниз.

– Скажи мне что-нибудь новое, – отрезал Сай. – Что за хрень нас атакует?

Виктор отпрянул и поерзал на своем стуле, справа от трона. Его руки нервно дергались на столе, лишенные привычного молотка.

– Предполагаю, какая-то структура с Ближнего Востока или Европы. Возможны оба варианта.

– Я плачу не за догадки, – взревел Сай. – Найди их! Виктор, ты понял? Найди их и покажи мне.

– Уже работаю, – ответил старший трейдер.

Он говорил спокойным тоном, но глаза за стеклами очков моргали все чаще и чаще. Младшие трейдеры изучали комнату в поисках укрытия.

– Что с «Хафнарбанки»? – давил Лизер. – Мы теряем прибыли. Почему?

– Акции покупает королевская семья Катара, – вызвался Кьюсак.

Он видел пресс-релизы. Он тщательно изучал каждую позицию в портфеле «ЛиУэлл». Интенсивные исследования помогали на время забыть о навязчивом вопросе, на который он не мог ответить: как же «ЛиУэлл» хеджирует?

– У них больше пяти процентов акций «Хафнарбанки», – добавил Виктор, все еще успокаивая свое эго.

– Это гребаный бред, – фыркнул Лизер.

– А может, и нет, – возразил Кьюсак.

Все взгляды уперлись в главу отдела продаж. Сейчас на него смотрел даже Шэннон, который не выказывал особого интереса к обсуждению. Сай поднял брови и озвучил мысль, владевшую всеми:

– Что ты имеешь в виду?

Джимми еще не успел ответить, а Виктор уже опрокинул свой бочонок тестостерона:

– Думешь, «Хафнарбанки» пора покупать?

Никки оторвалась от блокнота. Шэннон, как обычно, нахмурился. Но хуже всего была реакция Лизера. Он молчал и ждал.

– Нет, – ответил Джимми Виктору. – Я бы бросил туда все деньги. Я бы продал все, что есть в нашем портфеле, и получил бы прибыль с «Хафнарбанки». Я бы обезопасил этот рынок.

Глаза Сая расширились.

– Все деньги, – издевался Виктор, у него на лбу тревожно пульсировала синяя вена. – Мы не инвестфонд чертовых краткосрочных обязательств.

– Сосредоточься, – рявкнул Лизер, утверждая свой контроль. – В чем смысл?

– Смотрите «кому выгодно», – пояснил Джимми. – Если катарцы покупают акции, сильнее всех выиграет председатель. У него акций больше, чем у остальных инвесторов.

– Ты думаешь, он договорился с королевской семьей о покупке? – спросил Виктор.

– Сколько еще раз мы должны сбрасывать, прежде чем этот гребаный банк пойдет вниз? – возбужденно спросил Лизер.

– Могу поспорить, директорат «Хафнарбанки» сделал катарцам очень симпатичное предложеньице, не подкопаться, – сказал Кьюсак. – У банкиров есть все рычаги. Низкие ставки. Отсутствие личных гарантий. Они могут организовать практически что угодно.

– Но зачем облегчать жизнь катарцам? – возразил Сай.

– Если мои чистые активы связаны с конкретными акциями, – ответил Джимми, – я бы придумал, как поддержать цену.

– Я тоже, – согласился Лизер. – Думаешь, они знают, что мы понижаем? – чуть помешкав, поинтересовался он.

Его вопрос выдавал классическую паранойю игроков на понижение. Ставки против компаний давали ограниченные возможности выиграть и безграничные – потерять. Если инвесторы сбивают цену десятидолларовых акций и она падает до нуля, они получают десять долларов. Если же эти акции вдруг вырастают до сотни, инвесторы теряют девяносто. А ведь акции могут расти и дальше.

– Они понимают, что кто-то играет на понижение, – заметил Кьюсак. – Но почему мы, Сай? Мы же не знаем, кто бьет по «Бентвингу», верно?

– Но когда я выясню, – заявил Виктор, напирая на прозвучавший ранее упрек Сая, – я зарою этих мерзавцев.

«Знает ли Виктор то, чего не знаю я?»

– И как же ты их зароешь? – спросил Лизер.

Он наклонился вперед, поставив локти на стол и упершись подбородком в большой палец, а носом – в костяшки остальных. Сейчас Лизер скрылся в ином мире, мире наивысшей сосредоточенности. А вся комната смотрела и ждала.

– Мы сдадим назад, – ответил Ли, – и начнем покупать, покупать и покупать, пока цена не взлетит. Пока мы не раздавим любого придурка, играющего против «Бентвинга». «ЛиУэлл» пора показать зубы… Вот тут-то и кроется проблема для Кьюсака, – неожиданно добавил он.

– Да кто ты такой? – повелся Джимми.

– Я парень, который зарабатывает деньги. А ты, Кьюсак, должно быть, совсем другой парень.

– Перестаньте, – бросил Лизер, откинулся на спинку трона и завел руки за голову.

– Нам без разницы, кто понижает, – настаивал Виктор. – Мы нападаем, увеличивая нашу долю в «Бентвинге».

– В точности мои мысли, – согласился Лизер.

Кьюсак удержался от соблазна закатить глаза. Он подавил свою кривую улыбку, которая слишком напоминала ухмылку и могла заново разжечь страсти в оперативном центре.

– Увеличение доли в «Бентвинге» потребует средств. Что у нас есть?

– На сорок миллионов и один пицца-ланч меньше, чем ты обещал, – поддразнил его Виктор. – «Нью-Джерси Шит Метал» пропустил гребаное закрытие июня.

Ли ссылался на распространенную практику. Большинство хедж-фондов, в том числе «ЛиУэлл Кэпитал», принимало новые инвестиции в конце каждого квартала. Это упрощало расчеты.

– Мы пропустили июнь из-за одной подписи, – объяснил Джимми. – Парень был в отпуске. Мы получим деньги.

– Тебе платят за закрытие, – зарычал трейдер, – а не за оправдания.

– «Нью-Джерси» – надежная контора, – внешне спокойно заметил Кьюсак, на этот раз не купившись на провокацию. – Деньги поступят к сентябрьскому закрытию.

– Виктор, прекрати, – прервал перепалку Сай.

Потом повернулся к Кьюсаку:

– Джимми, Виктор прав. Мы не станем уклоняться от боя.

У Кьюсака покраснели уши, но он промолчал.

– Когда вернешься на рабочее место, – инструктировал Сай Виктора, – покупай «Бентвинг» всерьез. Распусти слухи. Меня беспокоит, как мы будем финансировать эту войну… Что там с прочими перспективными клиентами? – обернулся он к Джимми.

– Уйма народу на подходе. Но половина из них сейчас на пляжах.

– Купи чертов солнцезащитный крем.

Теперь у Кьюсака покраснело все лицо, и не от ультрафиолета.

– Принято.

– Все знают, что делать, – заключил Сай. – За работу.

Восемь человек вышли из конференц-зала в коридор. Лизер подождал Кьюсака.

– Не заглянешь ко мне в кабинет, Джимми?

– Конечно, Сай. Когда?

– Как только подремлешь, или выпьешь таблетки, или чем ты там занимаешься по утрам.

– Сейчас буду.

Кьюсак сидел выпрямившись, словно аршин проглотил. Кожаное кресло для посетителей в кабинете Лизера сейчас казалось тесным и неудобным. Оно напоминало о средневековых позорных столбах – руки скованы, голова на виду.

– Ты временный работник? – с ходу нанес удар Сай.

– О чем вы говорите? – растерялся Джимми.

– Мы потеряли сто миллионов. И ты готов пойти на все деньги.

– Вы спросили мое мнение. Цены на нефть рушатся, и они потянут за собой альтернативные источники энергии. То есть «Бентвинг» и тридцать процентов нашего портфеля.

– Мы ни разу не съезжали вниз. Ты это помнишь? – заявил Сай.

– Вчерашние новости. Я понятия не имею, как мы хеджируем. Я вижу только деньги, которые уходят в трубу.

– Оставь инвестиции мне, – рявкнул Лизер, – и занимайся своим делом.

– Еще никто не приводил сюда клиента на сорок миллионов.

– Скажи, когда поступят деньги, Джимми.

– Я даже не знаю, что мы продаем, – выпалил Кьюсак и немедленно пожалел об этой вспышке.

– Чертова Никки, – резко сказал Лизер, изображая гнев. – Ты не получал мою записку о коммерческой тайне?

Столкнувшись с сарказмом Сая, Кьюсак решил отступить.

– Простите.

– Я сказал тебе в самый первый день, – продолжал Кьюсак. – Прежде чем я покажу, как мы хеджируем, ты должен пройти ученичество. Основная проблема – лояльность. Твоя лояльность. Я не уверен, что могу тебе доверять.

– Лояльность? О чем вы?

– О Калебе Фелпсе. Сколько раз я просил свести нас?

– Мы с ним не разговариваем. Я же предупреждал, у нас сложные отношения.

– Так давай я помогу, – предложил Лизер, внезапно просиявший от озарения. – Моим дочерям еще далеко до замужества. Но надеюсь, их будущие мужья преуспеют. Понимаешь, к чему я клоню?

– Да.

– Я похвастаюсь тобой перед Калебом. Поверь мне. Любой отец хочет услышать доброе слово о своем зяте.

Лизер поднял детскую фотографию близняшек, как бы придавая своим словам особый вес.

– Калеб только что купил у «Хартфорда» крупное отделение. Это открывает определенные возможности.

– Да?

– Мне нужно наладить с ним отношения. Но Калеб еще несколько недель будет закрывать сделку. А потом уедет с Энн на Бермуды. Они каждый год проводят там две последние недели августа.

– С Энн?

– Моя теща.

– Ну да, конечно. Давай поставим задачу на сентябрь. Может, он захочет посетить одно мероприятие в Музее современного искусства.

– Какое мероприятие?

– В мою честь, – ослепительно улыбнулся Лизер.

– Впечатляет!

– Джимми, любой человек может получить награду. Всего-то и нужно – пожертвовать пару миллионов.

– Послушать вас, так все очень просто.

Оставшись в одиночестве, Лизер задумался над словами Кьюсака о председателе «Хафнарбанки»: «Я бы рассчитал, как поддержать цену».

Малыш наполовину прав. Ему следовало сказать: «Я бы рассчитал, как поддержать цену и оттрахать моих врагов». Но кому может быть известно, что «ЛиУэлл» опускает «Хафнарбанки»?

«Кому угодно». Его союзники из других хедж-фондов, Высокий и Наполеон, не умели держать рот на замке. «Ну и черт с ними».

Сай в омерзительном настроении позвонил Эдди из «Меррил Линч» и сразу перешел к главному:

– Мы увеличиваем долю в «Бентвинг Энерджи».

– Они упали на двадцать пять процентов от высшей точки. Ты уверен?

– Эдди, бизнес процветает. Акции продаются.

– А окно открыто? – поинтересовался трейдер, подразумевая правила, регулирующие покупку акций компании членом совета директоров.

– Все отлично. Ни у кого никаких проблем. В том числе с SEC.

– Сай, а чем ты будешь платить за акции?

– Мы возьмем у вас кредит.

– Дерьмо, – выдохнул Эдди. – Ты что, меня не слушал? У нас трудности с кредитами.

– Реши этот вопрос. И еще…

– Сай, но…

– Никаких «но». Узнай, кто опускает мои акции.

Кьюсак барабанил пальцами по столу и размышлял над словами Лизера: «С начала года мы потеряли сто миллионов». Если портфель не восстановит двадцать три процента, премии не будет. Вместо нее придет письмо с предложением погасить задолженность, на этот раз от «ЛиУэлл Кэпитал».

Лизер день ото дня становился все эксцентричнее. Он защищал свою методику управления рисками с паранойей, достойной Иосифа Сталина. Русский диктатор как-то сказал: «Я не доверяю никому, даже самому себе».

По всей видимости, Сай разделял эту точку зрения. Он покупает новые акции «Бентвинга», но вместо рационального объяснения повторяет одни и те же слова: «ЛиУэлл Кэпитал» не теряет деньги».

«Моя мать способна на слепую веру. Я – нет».

Кьюсак поглядывал на число 78,79 и предавался фантазиям о том, как здорово было бы уволиться. Зайти в кабинет Лизера и сказать: «Я ухожу, козел». Восхитительные мечты, особенно в части «козла», но они протянули секунд двадцать. В голове намертво застряло слово «ипотека».

Кьюсак вбил в «Гугле» фразу «Я ненавижу свою работу», надеясь получить катарсис от сорока трех миллионов ссылок. Он просмотрел семь. Большинство оказалось предложениями «работы над собой» от продавцов всякой дряни. «Будь лучшим работником» вывело Кьюсака из себя. Через десять минут он бросил смотреть, раздраженный блогерами и ограниченными возможностями рынка спроса.

Джимми позвонил Эми. Когда все шло к черту, он мог, по крайней мере, пожаловаться жене. Ответила голосовая почта, что было даже лучше. Он не имел права вываливать на нее свои стрессы.

– Милая, думаю о тебе. Передай от меня привет Язу.

Кьюсак оставил сообщение, но не стал класть трубку. Он становится настоящим продавцом. Джимми улыбнулся и принялся обзванивать потенциальных клиентов, убеждая себя, что сосредоточенность поможет справиться с душевным разбродом.

Закончив разговор с «Меррил Линч», Лизер позвонил своему партнеру. Он ждал очередного жесткого разговора, но сейчас нет времени прятаться.

– Я встречаюсь с Калебом Фелпсом.

– Когда?

– В следующем месяце.

– Черт возьми, Сай. Ну сколько же можно тормозить?

– Фелпс покупает компанию, – объяснил Лизер.

– И что?

– Он зарылся в закрытие сделки.

– Сай, и что будет, когда вы с ним встретитесь в следующем месяце? Мы прождем еще четыре месяца? Я теряю терпение.

– А я счастлив и весел. Я же говорю тебе, все идет по плану. Кьюсак помогает нам, как мы и не мечтали.