Этим вечером в Нью-Йорке…

Кьюсак лежал в кровати и смотрел в потолок. Его мысли метались от ярости к неверию, а посередине лежала угроза, граничившая с сюрреализмом. Он старался отталкивать примитивные, почти павловские фантазии, в которых зажимал голову Лизера в тиски и крутил винт, пока босс не отдавал ему видео.

Эми спала, ничего удивительного. Она могла залечь в спячку под концерт хеви-метал-группы. Сны успокаивали ее, какими бы странными или бертоновскими они ни были. Во снах Эми узнавала всех.

Но Кьюсак не находил утешение в снах. Не в эту ночь. Он многое рассказал Эми. Может, слишком многое. Но кое-что все же утаил и теперь думал, не совершил ли ошибку. Можно подкармливать священников, признаваясь понемногу в своих грехах. Но вряд ли эта стратегия сработает с его женой.

– Ты сошел с ума? – Эми никогда не выходила из себя. – Ты хочешь рассказать отцу?

– Это видео может застать его врасплох.

– Позаботься, чтобы оно никогда не выплыло, – предупредила она.

– Ничего не выйдет.

Оба замолчали. Кьюсак смотрел на Эми. Она – на него. Секунды шли, как по раскаленным углям. Наконец он заговорил, не зная, как подобрать слова:

– Я пытался уйти из «Фокси леди».

– Ты прижимался к стриптизершам.

– Эм, она схватила меня за голову.

– Я с самого декабря стараюсь свести вас, двух олухов, вместе. Джеймс, ты все еще обижен на него. И я терплю, потому что в душе ты добрый. Ты честный. И всегда влезаешь в неприятности, пытаясь поступить правильно. Я люблю тебя за этот сумбур. Но имей в виду, обиды моего отца восходят к «Мэйфлауэр». Потеряй его деньги, и он переживет. Испорть его политику, и он никогда тебя не простит. – Эми, положив руки на бедра и выпятив живот, сверлила взглядом дыру во лбу мужа. – Наш ребенок не будет расти в расколотой семье. Ты должен заключить мир с папой.

Второй раз за этот вечер Кьюсак молчал. Не надо торопиться. Молчание – его способ размышлять, скорее демилитаризованная зона, нежели оружие разрушения семьи. Кьюсак обдумывал маниакальную одержимость Лизера Калебом Фелпсом. Стоящие на краю пропасти семейные финансы, о которых до сих пор не знала жена. Наконец он криво улыбнулся и сказал:

– Я знаю, что делать.

– Не пляши под их дудку.

– Эм, ты смотришь на образцового сотрудника «ЛиУэлл Кэпитал».

– О чем ты?

– Я много работал. Я буду работать еще больше. Я буду подлизываться ко всем и говорить правильные слова. Шэннону, который позорит такое доброе имя. Никки и Аманде. Даже этому чокнутому Виктору.

Эми дважды посмотрела на значок Кьюсака. Джимми заметил этот взгляд.

– Да, Эми, это я. Я буду поддерживать Сая и говорить «да» всякий раз, когда потребуется погладить его эго. Даже если потом мне придется блевать. Я стану рыцарем круглого стола бандитов Сая Лизера.

– И к чему ты придешь?

– Я буду смотреть в оба, пока не найду и не уничтожу видео. А как только я дважды пропущу его через цифровой шредер, я уйду из этого сумасшедшего дома.

– Тебе нужно найти тот «Макбук»?

– Мне нужно отыскать видео и все его копии, где бы они ни были.

Эми расслабилась. Она потерла значок Кьюсака, а потом обняла его за плечи.

– С чего мы начнем?

– С завтрашней ночи в МСИ?

– Встретимся прямо там. Я немного задержусь на работе, – сказала она.

– А Калеб?

– То же самое. У него загруженный день.

Они помолчали. Потом Эми спросила:

– Помнишь тот день, когда ты устроился на работу в «ЛиУэлл Кэпитал»?

– Как вчера.

– Ты так радовался. И рынки были лучше.

– Рынки – не проблема, – покачал головой Кьюсак. – Я нашел одно отличие моего офиса от ада.

– Какое? – спросила она.

– У нас висят терминалы «Блумберга».

– Подожди секундочку. У меня для тебя кое-что есть.

Эми исчезла в гостевой спальне, которая по совместительству являлась кабинетом. Он слышал, как жена шуршит бумагами, но всего пару секунд. Она вернулась с одним листом, черной и зернистой распечаткой.

– Это то, что я думаю? – спросил Кьюсак.

– Положи Яза у себя в кабинете, – подтвердила она, вручая ему УЗИ. – Он поможет тебе пережить эти дни, как помогает мне.

– Он?

Кьюсак забыл о «ЛиУэлл». Эми всегда объявляла ребенка девочкой.

– Я заглянула туда во время обследования.

Джимми посмотрел на выпирающий живот Эми. На Яза. На ласковое лицо жены. Он нежно потерся щекой о ее руку и крепко поцеловал в губы.

– Это значит, что мы по-прежнему любим друг друга? – спросила Эми с легким кокетством. – А то знаешь, я уже толще моржа.

– Ты прекрасна.

– Тогда сделай одолжение.

– Что угодно.

– В следующий раз, когда я попрошу, подлизывайся к моему папе на Бермудах.

Кьюсак слушал ровное дыхание спящей жены. Он смотрел, как с каждым вздохом поднимается и опускается Яз. Думал о том, была бы такой всепрощающей жена, если бы знала глубину их финансовых проблем. Первый выстрел – расплатиться с долгом в три миллиона за квартиру, которая при нынешних рынках стоит не больше двух с половиной. Второй выстрел – в это же время поддержать мать и братьев. А что будет потом, уже неважно.