Захлопнув ноутбук Чарли, я прикрыл его подмышкой и локтем. Кровь бросилась мне в лицо. Горло перехватило. Развернувшись в кресле, я обнаружил Пэтти Гершон.

На долгий унизительный момент круговерть молчания отрезала весь окружающий шум.

– Эй, что бы там ни держало твою лодку на плаву, – наконец смилостивилась Пэтти, чуть усмехнувшись, – мне до лампочки.

– Это не то, что ты думаешь.

– Нам нужно закончить вчерашний разговор, – продолжала она. – Но я хочу, чтобы ты знал. Мне без разницы. Правда. Ничего страшного. Некоторые из моих лучших друзей…

– Все совсем не так.

– Со мной можешь не таиться, О’Рурк.

– Ты не поняла.

– Эти веб-сайты компенсируют враждебную рабочую среду, – констатировала Гершон равнодушным тоном, скрывшим ее намерения. С Уолл-стрит то и дело выставляют людей за недостойное интернет-поведение.

Ты мне угрожаешь?

– Понимаешь, о чем я, голубок? – добавила она.

Вот и скажи, что она блефует.

– Похоже, ты травмирована, – оправившись, я нарыл нечто среднее между сарказмом и южным великодушием. – Почему бы нам не пройти в кадры? Пройти совместную консультацию. Ты и я, Пэтти.

– У нас есть занятие получше, – ответила она. – Давай пройдем в переговорную.

– Я бы предпочел поговорить здесь.

Хлоя, отвлеченная всей этой суматохой, обратила внимание на ноутбук Чарли. Энни смотрела, как Гершон теснит меня к краю.

– То, что мне надо сказать, О’Рурк, не для общественного потребления.

* * *

Мы нашли пустую переговорную комнату, обычно зарезервированную для встреч с клиентами.

– Я помогу тебе перебраться через стену, – с помпой, важничая провозгласила Пэтти.

Перевод: «Я раскрываю тебе конфиденциальную информацию о компании. В обозримом будущем ты не можешь торговать этими акциями или консультировать других об их перспективах». От слов Пэтти несло тухлятиной. Внутренней информацией манипулируют интернет-банкиры. Это они помогают консультантам перебраться через «Великую Китайскую стену» – разделение структур во избежание злоупотреблений, а вовсе не фондовые брокеры.

– Ты что, занялась банкингом? – Гей-порно Чарли почти вылетело у меня из головы.

Пэтти проигнорировала мой сарказм.

– Гендиректор «Брисбейн Ойл Сервисиз» – мой клиент, – сказала она. – Он хочет прикупить «Джек Ойл».

– Это он тебе сказал? – Ответ я знал и так. Да ни в жисть. CEO редко делятся своими планами выкупа с персональными консультантами, в каких бы тесных отношениях они ни состояли. Пэтти может ляпнуть что-то, поставив сделку под удар. А то и похуже, может проговориться, и кто-то воспользуется инсайдерской информацией. Для CEO нет ничего страшнее, чем недружественный визит КЦБ.

– Скажем так, – ответила Пэтти, – что я сложила два и два.

Такое случается сплошь и рядом.

– А почему рассказываешь мне? – поинтересовался я.

– Давай работать вместе. – Подавшись вперед, она положила ладони на мои стиснутые кулаки. В этом жесте не было ничего сексуального. Но интимная близость была.

– Работать над чем? – заупрямился я. – Твоему субъекту нужны банкиры, а не брокеры. Потолкуй с Сазерлингом.

Он занимается слияниями и поглощениями что ни день. Сазерлинг знает, что делать.

– Уже́.

Так вот почему они были так общительны во время Стратегии.

– Отлично. Ты получишь от банкинга хорошенький гонорар за реферала.

– Не так быстро, – осадила Пэтти, отпрянув и убрав ладони с моих кулаков. – Весь свой банкинг «Брисбейн» осуществляет у «Моргана». Роль СКК сводится к представлению интересов «Джек Ойл».

– А я должен вынести Попрыгунчика Джей-Джея на тарелочке.

– Если не сможешь, то я смогу, – уверенно и чуть ли не самодовольно дала мне отповедь Пэтти.

– А чего ж Сазерлинг не позвонил мне напрямую? – осведомился я.

– Потому что у руля я, О’Рурк. Я вычислила интерес «Брисбейна» к «Джеку». Я уведомила банкинг. И только я знакома со всеми игроками, включая и Джей-Джея.

Сосуд у меня во лбу едва не лопался.

– Ты провела с Джей-Джеем сорок пять минут, обосрав все мои труды по организации коллара на его акции. Кстати, чего такого ты ему наговорила?

– Ты опять за свое? – На сей раз настала очередь Пэтти проявить сарказм. – Тебе вообще не достучаться до Джей-Джея. Он не возьмет коллар, О’Рурк. Ты прохлопал ушами по всем направлениям, приятель.

– А ты изящна, как горилла в жару. Объяснить суть сделки CEO можно правильно, а можно неправильно.

– Никак нельзя, – перебила она. – Я узнавала у Халека. Джей-Джей не может хеджировать «Джек Ойл». Займы коту под хвост. И потом…

– И потом что?

– Халек оценил коллар. Джей-Джей может получить около двадцати семи процентов сверху; двадцать восемь, если повезет. По моим прикидкам, «Брисбейн» заплатит пятьдесят процентов премии. Твой коллар, О’Рурк, – дурацкая затея.

Она подготовилась на совесть.

– Пэтти, позволь тебе объяснить это словами, которые даже тебе будут понятны.

Тут послышался стук в дверь переговорной.

– Войдите! – крикнула Пэтти.

Это оказался Каспер, ушедший в самоволку от стрижки ногтей.

– Народ, вы не могли бы потише? – спросил он. – Мы с клиентом слышим вас из соседней переговорной. Гроув, ты громче окаянного Скалли.

– Извини, мужик, – откликнулся я.

Закрыв дверь, Каспер вернулся к своим переговорам. А мы с Пэтти вернулись к своей перепалке.

– Гершон, – процедил я, тщательно отмеряя децибелы, – у тебя есть наитие, ничего более. Никаких фактов. Ни прямого подтверждения от твоего типа из «Брисбейна». Хотел бы я получать по доллару всякий раз, когда кто-нибудь сложит два и два и выдаст полоумную финансовую идею.

– Сазерлинг жалел, что сам до этого не додумался, – холодно обронила она.

– И что? Хорошая идея. Ты умна. – Тут нельзя не воздать ей должное. – Но Джей-Джей – мой клиент. Я знаю его шесть лет, Пэтти. Шесть лет.

– Ты закончил?

– Нет еще. Я ни хера не собираюсь брать тебя в долю только потому, что ты загодя упредила банкинг. И вообще, для таких сделок Джей-Джей пользуется «Голдманом». Он не станет нанимать наших банкиров только потому, что ты говорила с ним сорок пять минут. Не надо ля-ля.

– Ты закончил? – повторила она.

– Я не буду брать тебя в долю, Пэтти.

– Что ты знаешь про эти сорок пять минут? Эти минуты, которые ты упорно гнобишь? Я сделала то, чего тебе ни в жисть не удастся.

– И что же это? – поинтересовался я.

– Поговорила с ним по-польски, – индифферентно вымолвила она. – Я владею им свободно, О’Рурк. Джей-Джей никогда не упоминал, как он гордится своими польскими корнями? Он пожертвовал польско-американскому обществу миллион зеленых. Он субсидирует стипендии для детишек польского происхождения.

– Шесть лет, Пэтти.

– Позволь растолковать тебе так, чтобы ты понял, – спопугайничала она мою прежнюю подколку. – СКК огребет на комиссионных от этой сделки десять миллионов долларов. Может, двадцать миллионов. Это больше денег, чем ты можешь принести за десять лет с Джей-Джеем. Я – главный козырь Сазерлинга. Ни один другой банк не может привлечь к переговорам носителя польского языка. А ты же знаешь Сазерлинга. Он ненавидит «Голдмана» не меньше других.

– И чего ты хочешь?

В моем голосе не было ни намека на капитуляцию. Я все еще собирал факты, хотя один из результатов очевиден. Если Гершон устроит банковское поручение на 20 миллионов долларов, Попрыгунчика Джей-Джея как клиента я потеряю. СКК передаст обслуживание леди Золотой Рыбке.

Чувствуя свое преимущество, Пэтти начала излагать свои требования.

– Одноразовое вознаграждение за реферала от банкинга не пойдет, – заявила она. – Сколько это, полмиллиона? Мелочь пузатая. Я хочу шестьдесят процентов от всей премии за управление активами Джей-Джея.

– Хер тебе.

– Хер мне? – рассмеялась она. – Нет. Хер тебе, О’Рурк. Двадцатимиллионная банковская премия означает, что условия дележа диктую я. Сомневаюсь, что ты заслуживаешь хоть на грош свыше тридцати процентов. Но ты мне нравишься, О’Рурк. И меня как-то тянет на благотворительность.

– Давай посмотрим, что скажет Курц, – пошел я на блеф.

– Да сколько угодно! – не спасовала Пэтти. – Он уже пускает слюни по поводу бонуса в этом году. Если наш отдел запишет на свой счет двадцатимиллионое банковское поручение, босс будет в шоколаде.

Рукопашная пошла всерьез. Чувство у меня было такое, будто лицо мое размазано по хромированной радиаторной решетке «Мак-Трака». Но Пэтти, мать троих детей, отнюдь не 18-колесник. Она обставила, обскакала, обыграла меня в схватке за верховенство в департаменте. Я и не знал, что сказать.

Наконец Пэтти прервала молчание:

– Гроув, ты бледен, как смерть. Как ты себя чувствуешь? – неискренне поинтересовалась она.

– Jestem udupiony, – пробормотал я, вспомнив слова Джей-Джея, когда он лишился секретарши.

– Это ты к месту, – заметила она. – Вот только произношение отстойное.

– Нам нужно сделать так, как лучше для фирмы, – наконец сказал я. Больше мне сказать было нечего. Гершон перескажет Курцу все до слова.

– Я знала, что ты поймешь мою точку зрения, – позлорадствовала Пэтти.

– Мне нужно подумать.

– О чем? – не уступала она.

– Я сегодня говорил с Джей-Джеем. Он не хочет разговаривать ни о чем до следующей недели. В весьма недвусмысленных выражениях.

– Не играй со мной, О’Рурк. Никаких разговоров с ним у меня за спиной. – Как и всякий фондовый брокер, Пэтти знает единственный способ выигрывать все территориальные войны. Перетяни клиента на свою сторону.

– И в мыслях не было, Пэтти.

Пора на исповедь.

– И не вздумай профукать премию в двадцать миллионов долларов, – добавила она.

– Дай срок до после обеда в понедельник. Я попрошу Джей-Джея встретиться с банкингом.

– Я ему позвоню, – вскинулась она.

– Скверная идея, – возразил я. – Будет куда разумнее, если встречу организую я. Джей-Джей будет недоумевать, с чего это звонишь ты.

– Позволь беспокоиться об этом мне, – отрезала Пэтти. – Я не хочу, чтобы эта сделка ускользнула у нас из рук.

– Я тоже.

– И еще одно, О’Рурк.

– Что еще?

– Держись подальше от этих сайтов. Я не хочу, чтобы моего нового партнера вытурили за просмотр порнухи в офисе.