Сьюзен Торп – 67-летняя вдова. Мужа – президента сети суперзоомагазинов – она лишилась десятью годами ранее, когда он слишком уж перебрал на торжественном открытии в Австралии. Пока Дункан Торп блевал в раковину в своем отеле, смертельно ядовитый сиднейский воронковый паук (Atrax robustus) провозгласил войну против его глотки. И в мир иной его сопроводили не только паучьи токсины, но и текила. Служанка нашла его труп лишь назавтра. Сьюзен Торп стала необычайно богатой вдовой.
Годы были к ней добры. В свои шестьдесят семь она выглядела чудесно. Ее копна седых волос напомнила мне фланелевый костюм – ставший уютным от времени и теплым даже в самую лихую погоду. Ее зеленоватые глаза сияли. Ее кожа выглядела ни на день не старше пятидесяти пяти. Не считая волос, Сьюзен перестала стариться с того самого дня, когда Atrax robustus запустил свои смертоносные клыки в горло Дункана.
Меня удивило, что она не вышла замуж вновь. Хотя мужчины по-прежнему оборачивались Сьюзен вослед, на суаре Чарли она избегала компании пожилых вдовцов. Их рассказы о яхтах, сублимированные мартини и повторами, наскучили ей до невозможности. Она отшивала все попытки ухаживаний, находя убежище в кругу женщин. Дункан был ее единственной любовью.
Окружающий шум манхэттенских улиц заставил меня напрягать связки при разговоре по сотовому. Годы улыбок и бесконечных звонков научили меня тому, что прежде чем подобраться к сомнительной теме, собеседника надо малость разогреть.
– Это Гроув О’Рурк.
Звонок Сьюзен субботним утром был в порядке вещей, но все равно в диковинку. Мы никогда особо не ладили. Повинен в обоюдном безразличии, пожалуй, был я. У обоих нас жизнь отняла любимых до срока, и я держался осторонь. Симпатия через смерть чересчур губительна.
– Вот так сюрприз, – ответила Сьюзен – сердечно, но без теплоты.
– У вас найдется для меня пара минут?
– А что это вам вздумалось?
Вот тебе и разогрев аудитории.
– Сэм Келемен просила меня о помощи.
– Сожалею о Чарли, – сказала она.
– Я тоже.
– Какого рода помощь?
– По большей части финансовая, – пояснил я, – касающаяся имущества Чарли и «Келемен Груп».
Сьюзен промолчала. Я ждал какого-нибудь замечания, какой-нибудь реплики, пусть даже малозначительной. Ничего. Настроение переменилось – быстро, почти мгновенно. Первоначальная сердечность уступила место отчужденности. И как это я настолько быстро забрел на запретную территорию?
Ой-ей.
– Я нашел электронную таблицу, где значатся ваши инвестиции в «Келемен Груп».
И снова Сьюзен промолчала. Разговор о деньгах может расстроить даже самую приятную беседу, но столь разительная перемена поведения чуть ли не противоестественна.
– Сьюзен, не хочу вмешиваться в личную жизнь, но можно задать парочку вопросов?
– Давайте попробуем, там видно будет, – проговорила она. В голосе ее не осталось и намека на добрые чувства. Я прямо сквозь трубку увидел, как стерлась ее улыбка.
– Вы получали аудированную отчетность от «Келемен Груп»? – Я скрестил пальцы.
– Конечно. Я храню всю эту дребедень.
– Вы не припоминаете, не было ли среди этой отчетности списка хедж-фондов, входящих в портфель?
– Могу проверить, но сомневаюсь.
– Почему вы так говорите? – У меня сложилось впечатление, что Сьюзен и так помнит. Очень уж немногие обращают внимание на почту Уолл-стрит.
Когда-нибудь из-за наших бумаг леса на планете сведут под корень.
– Я бы, наверное, заметила, – сообщила Сьюзен. – Мне принадлежит толика хедж-фондов, – от нее исходила уверенность, как от матерого зрителя «Си-эн-би-си Бизнес».
– В таблице сказано, что вы заработали 500 тысяч долларов.
– Все до цента, – подтвердила она, довольная барышом и не догадываясь о моем скепсисе.
Не бывает такой вещи, как доход ровно в 500 тысяч долларов.
– А почему вы изъяли средства?
– Чарли всегда присылал мне письма. Всякий раз, как я проверяла почту, там непременно что-нибудь да было – записка, письмо, какой-нибудь подарок вроде последнего бестселлера… Всегда приходили приглашения провести время в компании Сэм и его самого. Может, оно и звучит странно, но больно уж это было задушевно.
– Слишком задушевно? – переспросил я сократовским эхом, пускаемым в ход всеми топ-продюсерами, чтобы разговорить потенциального клиента.
– Аж страшновато как задушевно, если вы понимаете, о чем я. Мои хедж-фонды и думать обо мне не думают. Просто присылают отчеты, сгенерированные на компьютере. А когда на подъеме, присылают рыночные бюллетени с похвальбой.
– И с нытьем, когда на спаде.
– Вот именно. Чарли был другим. У него подход был чересчур личным.
– Хотел захватить долю рынка, – прокомментировал я.
– Дункан вел дела не так, – возразила она. – Его деловые отношения были более официальными.
– «Келемен Груп» обеспечила вам чудесную прибыль. – Эта реплика была призвана выудить из Сьюзен побольше информации, а не выступить в чью-либо защиту.
– Поймите меня правильно. Я любила Чарли. Мы более трех лет делали хорошие деньги.
– Но?.. – расслышал я невысказанный союз.
– Я старалась вытащить свои деньги.
Отель «Калифорния»?
– Долгий срок погашения – особенность всех фондов фондов, – заметил я. Тон мой был совершенно нейтрален. А мои большущие уши вполне могли оказаться трансплантированными от слона.
– Я не это имела в виду, – не согласилась она. – У моих остальных хедж-фондов эти клаузы есть.
– Некоторых они удивляют.
– Меня удивило, что мне пришлось надоедать Чарли. Он не хотел даже приступать к процессу погашения.
– Как вы сказали?
– Я пригрозила позвонить вам, – не промешкав ни секунды, ответила Сьюзен Торп. – А потом – в вашу фирму. Вы ведь поэтому сейчас звоните, верно?
Очередное подложное письмо.
– Расскажите поподробнее, – призвал я озадаченно и бесстрастно.
– Чарли обещал, что не потеряет ни цента. Он продал мне опцион, гарантировавший доход.
Очередной ВБ-опцион.
Перевод: ВБ означает «вне биржи». В мире деривативов это означает частный опцион, заключаемый между двумя сторонами, обычно брокерской конторой и инвестором.
– И вам понадобилось письмо из СКК, подтверждающее его способность гарантировать ваши инвестиции.
– Береженого бог бережет, знаете ли.
– В вашем письме говорится, что счет Чарли у нас имеет восемь знаков? – спросил я, зная ответ заранее.
– Вы же его писали. Зачем тогда спрашиваете?
Я не знал, дать отбой или проблеваться.
– Еще одно, – сказал я, не ответив на вопрос Сьюзен. – Сколько времени потребовалось на возврат денег, когда вы пригрозили Чарли?
– То-то и оно, – ответила она. – От силы две недели.
– Целиком?
– До последнего цента, – подтвердила она. – Никаких удержаний, как в моих остальных фондах. Как-то странно это.
– Аж страшновато как задушевно, – согласился я, позаимствовав выражение Сьюзен.
Когда мы дали отбой, я на миг приостановился, уставившись на тротуар, видя все, но не сосредотачиваясь ни на чем. В этот миг все вдруг сошлось – фальшивки, угрозы Сьюзен и быстрый возврат капитала.
Неужели все настолько просто?
Ответ я уже знал. Настало время поговорить с Сэм Келемен о Чарльзе Борелли.