В день, когда выпустили Бруно, я больше ни о чем и думать не могла, хотя случилось это только после обеда. Фелан сказала, что поедет со мной, и я думала, что мы полетим на ее Джине, но до «Крестов» мы добирались телепортом. Ее желание меня сопровождать несколько удивило, ведь присутствие лица, вносящего залог, было совсем необязательно. Да и наряд аспирантка выбрала слишком близкий к тому, которым Элена покорила на балу ректора. Не такой вульгарный, конечно, но довольно открытый. Правда, лиф у него не сползал, удерживаемый длинными рукавами, и вырез был не столь глубок. Но мне все равно вдруг вспомнилось, как она говорила Кудзимоси о необходимом наряде для поисков настоящей любви в виде короткого, привлекающего мужское внимание платья. Очень было похоже, что она собирается свою личную жизнь устраивать прямо здесь и сейчас. Но двор тюрьмы, на мой взгляд, — не самое удачное место для поисков подходящего фьорда. Кого здесь встретить можно, кроме стражников? Нет, они, конечно, выражали желание познакомиться с нами, но это не встречало понимания ни у меня, ни у Фелан. Представители правопорядка были довольно назойливы, и я уже начинала беспокоиться, не слишком ли рано мы пришли.

Бруно вылетел из дверей, как будто за ним гнались. Был он помят, небрит, лицо чуть заострилось и вытянулось. Но глаза его все равно сияли. И этими сияющими глазами он сразу уставился на Фелан. Наверное, в Элениной методике все же есть определенное рациональное зерно.

— Фелан! — только и смог он выдохнуть восхищенно.

— Привет, Бруно, — невозмутимо ответила аспирантка. — Рада, что тебя наконец выпустили.

— Выглядишь прекрасно, — сказал немного пришедший в себя от созерцания ее ног брат. — И ты, Лисси, тоже. Мантия Башни Земли тебе очень идет.

Ну надо же, заметил наконец. Про идет, это он, конечно, приврал — кому может пойти такая вытертая, линялая тряпка? Но все равно было приятно. Я счастливо чмокнула его в щеку и взяла под руку. Хоть кто-то родной рядом. Теперь все будет хорошо. Дверь опять открылась и выпустила довольного Плевако. Адвокат был, как всегда, подтянут, выбрит и элегантно одет. Приветствуя нас с Фелан, он галантно приподнял новехонькую шляпу над головой. Наверно, на мои деньги и купил. Других-то клиентов у него пока нет.

— Ну что, частичное воссоединение семьи произошло? — усмехнулся Плевако. — К сожалению, родителей ваших, фьорда Берлисенсис, под залог выпускать ни в какую не хотят. Но я работаю над этим.

Фелан невозмутимо подошла к моему адвокату, взяла его под руку и сказала нам с Бруно:

— Надеюсь, у вас теперь все будет хорошо. Хорошего вечера.

И они с Плевако ушли. Бруно так уставился ей вслед, со смесью возмущения и недоверия во взгляде, что у меня зародились в душе некоторые подозрения по поводу его отношений с этой девушкой. Но ведь у нее хвоста нет. Длина платья просто не оставляет места таким подозрениям. С другой стороны, у нее он мог быть просто маленьким… Или недоразвитым… Или она уступила просьбе и купировала его полностью. Не люблю неопределенности, поэтому я сразу спросила брата:

— Бруно, а ты случайно не знаешь, не было ли раньше у Фелан хвоста?

— Какого хвоста, Лисси? — удивленно переспросил он, так и не отрывая взгляда от ног удаляющейся спутницы Плевако. — Она же полуэльфийка. У эльфов хвостов не бывает.

— Ну мало ли, — неуверенно сказала я. — Вдруг какие-нибудь дальние родственники проявились.

— Да нет у нее хвоста, и не было, — несколько раздраженно сказал Бруно. — Если бы был, я бы точно об этом знал. Ты мне скажи лучше, где ты такого адвоката нашла? Он же явно проходимец, польстившийся на приданое Фелан.

Теперь у меня даже сомнений не осталось, кто та девушка, на которой хотел жениться Бруно. Но ведь хвоста у нее нет. И тут я вспомнила, что это слово даже и не звучало в разговоре. Я его сама додумала. И все почему? Потому что некоторые деканы слишком усиленно вертят своими частями тела прямо перед глазами студенток. В последнее время только при одной мысли о Кудзимоси настроение у меня начинало неудержимо падать. Как говорила моя бабушка, влюбляться надо только в своего мужа, в крайнем случае, жениха. Но рассматривать Кудзимоси в этом плане я никак не могла. У него же хвост, не говоря уже про уши, семья такого точно не одобрит. А несерьезные отношения не одобрит еще больше.

— Лисси, так что там с адвокатом? — недовольно переспросил брат, которому мое молчание уже надоело.

— А ты думаешь, они в очередь встали, чтобы вас защищать? — возмутилась я. — Скажи спасибо, что я такого нашла, который в долг работать согласился.

— Адвокат? В долг? — подозрительно уставился на меня Бруно. — Что ты ему пообещала?

Он зло посмотрел в сторону, куда ушли Фелан с Плевако, но тех уже и след простыл. Возможно, это и к лучшему — в глазах брата горели яростные огненные всполохи, не сулящие сопернику ничего хорошего. На мой взгляд, даже такой щетинистый и помятый, он был намного привлекательнее элегантного Плевако. Уж Фелан это наверняка должна понять, но ушла почему-то с другим.

— Не совсем в долг, — пояснила я. — Я часть суммы ему выплатила, остальное — не позже чем через год. Но ведь вас к тому времени уже оправдают, не так ли?

Бруно вздохнул и приобнял меня.

— Мутная какая-то эта история, — сказал он мне. — Найденная у нас переписка, которую мы не вели и раньше не видели. Обвинения какие-то невнятные. Похоже, даже следователь уверен, что дело состряпано. И также похоже, что на него очень давят сверху, не давая закрыть. Знать бы еще, кто и зачем.

— Суржик, — уверенно ответила я.

И тут же выложила Бруно все свои соображения по этому поводу. Все, что произошло между мной и Антером. Как теперь семейка Нильте пытается наладить со мной отношения. И что Нильте-старший полностью проигрался, но их поместье на торги так и не выставили, потому что корона гарантировала оплату долгов. Бруно во время моего рассказа хмурился все больше и больше.

— Не зря бабушка отговаривала отца давать Нильте согласие. Видно, чувствовала, что они с гнильцой, — подвел итог Бруно. — Но вот что касается причастности к нашему аресту… Я бы не был так уверен. Возможно, просто воспользовались случаем.

— А королевская гарантия оплаты долга? — напомнила я.

— Мы же не знаем, на основании чего ее дали. Нет, обвинять нужно на основании фактов, а не подозрений. Надавить, чтобы тебя выпустили, Суржик точно мог. А вот подстроить наш арест… Тут рассуждать вот так, в лоб, нельзя.

Но моя уверенность, что Нильте замешаны в деле моих родных, так никуда и не пропала, да и Бруно, как мне кажется, возражал без особого пыла. Похоже, его сейчас занимал совсем другой вопрос. Он все поглядывал, куда скрылась Фелан, но девушка и не думала возвращаться. И вот как Фелан могла променять Берлисенсиса на какого-то там Плевако? Бруно, даже такой замученный, все же очень красив. А у этого адвоката даже денег нет. Разве может приличная фьорда связываться с таким мужчиной? Но тут я вспомнила, что и у Бруно теперь денег нет, и загрустила. Ненадолго. А потом мне подумалось, не слишком ли много кавалеров для одной Фелан? Ей вполне достаточно было бы моего брата. Так нет, вон Плевако голову вскружила, у Кудзимоси в кабинете постоянно трется, да еще и этот найденный бабушкой эльфийский жених, про которого она рассказывала.

— И как давно Фелан с этим адвокатишкой связалась? — внезапно спросил Бруно.

— Так они первый раз в среду встретились, насколько я знаю, — попыталась я его успокоить. — До этого только по артефакту связи общались.

— Он ей совсем не подходит, — угрюмо сказал Бруно. — Эти адвокаты — такие пройдохи, так и норовят деньгами разжиться за просто так.

Он взял меня под руку и потащил в направлении, куда ушла эта парочка. Видимо, проверить, не начал ли адвокат разживаться прямо сейчас, не уходя далеко от «Крестов». Но Фелан с Плевако уже давно здесь не было.

— Не думаю, что у нее с ним серьезно, — опять попыталась я обнадежить брата.

— Да? Значит, у нее кто-то в академии есть? — спросил он меня еще более мрачно, чем раньше.

— Да нет у нее никого, — запротестовала я. — Разве что с деканом нашим она чай пьет, но мне кажется, что там ничего такого и нет. Хотя сплетни ходят, — подумав, честно сказала я.

— Какие?

— Что у Фелан роман с деканом.

— А Кудзимоси куда делся? — недоумевающе спросил брат.

— Так я про него и говорю, — удивленно сказала я. — Фелан с Кудзимоси пьет чай.

— А чего бы ей и не пить чай с собственным братом? — заявил Бруно.

Высматривать парочку он перестал, понял, видно, что это уже бесполезно, но выглядел страшно расстроенным.

— Он ее брат? — поразилась я. — У них же фамилии разные! Да и потом, ты сам утверждал, что у Фелан хвоста нет.

— Они по матери брат и сестра. Дался тебе этот хвост, — недовольно фыркнул брат. — С чего ты вдруг о нем заговорила?

— Ну, как тебе сказать, — я замялась, все же Фелан не напрямую говорила, — до меня дошли слухи, что ты хотел жениться, но требовал от избранницы, чтобы она убрала расовый признак. Вот я про хвост почему-то и подумала. Его же точно не спрятать.

— Я Фелан уши просил чуть-чуть подправить, и только. Никто бы ничего и не понял. А она сказала, что когда любишь, принимаешь таким, какой есть.

— И уродовать себя, потакая твоим вкусам, не собирается, — закончила я.

— А ты откуда знаешь? — подозрительно спросил Бруно.

— Я просто предположила, — глазками похлопать у меня получилось вполне невинно. — Целители-косметологи иной раз из самой простой операции могут такое устроить, всю жизнь потом придется мучиться.

За разговором мы дошли до телепортационного пункта. И тут я поняла, что денег мне на нас обоих не хватит. То есть может и хватит, но тогда у меня больше ничего не останется. А ведь Бруно тоже нужно будет хотя бы мыло купить. И бритву, если он, конечно, не решил бороду отращивать. Интересно, хоть стипендия за ним сохранилась? Но узнать это раньше завтрашнего утра все равно не получится. Сегодня бы успеть его в общежитие заселить. Не думаю, что требование «не водить мужчин» распространяется на родного брата, но спать-то у меня ему негде будет. Вряд ли он захочет к Фиффи на мягкую пылевую кучку…

— Бруно, у меня денег на телепорт не хватит, — сказала я ему.

Брат, который уже пристраивался в очередь к одной из кабин, уставился на меня так, как будто я ему что-то неприличное сказала. Например, что собралась замуж за фьорда, совсем семье не подходящего. У него просто в голове не укладывалось, что у кого-то из семьи может не хватать такой малости, как деньги на телепорт. Потом он недоверчиво усмехнулся, видно, решил, что я его разыгрываю.

— Бруно, никто из знакомых меня не принял после вашего ареста, — попыталась я прояснить для него сложившуюся ситуацию. Все же он просидел столько времени, ничего не зная о том, что происходит снаружи. — Из денег у меня только то, что Кудзимоси дал взаймы. И эти уже заканчиваются.

Брат молча повернул в сторону, где была остановка городского трамвайчика. Толпа, что там стояла, не внушала никакого оптимизма. Это была именно толпа, сносящая все на своем пути в стремлении залезть внутрь самого дешевого фринштадского транспорта. Думаю, пассажиры не проявляли бы больше энтузиазма, даже если бы им за посадку доплачивали. Мне не доводилось раньше на этом ездить, и, пожалуй, я с огромным удовольствием оставалась бы в неведении и дальше. Доверия у меня трамвай не вызывал — слишком тонкие у него были стенки, того и гляди лопнут изнутри под напором пассажиров, набившихся в салон, как рыбы в бочку для засолки. Я представила, как вот этот вот фьорд в засаленной одежде, и на фьорда-то не похожий, тесно прижимается ко мне, дыша винными парами прямо в лицо, и мне стало дурно. Да мне там все каблуки переломают и непременно порвут платье!

— Бруно, я на этом не поеду, — твердо сказала я. — Всему должен быть предел. Берлисенсисы на таком ездить не могут.

— И что ты предлагаешь? — недовольно сказал брат, которому идея приобщиться к общественному транспорту тоже не пришлась по душе.

— Идем пешком. Тебе все равно размяться надо.

Бруно бросил последний тоскливый взгляд в сторону телепорта, потом посмотрел на трамвайную остановку и хмуро кивнул. В конце концов, нам же не весь город придется пройти насквозь. Академия почти в центре, хотя ее неоднократно и предлагали перенести как источник повышенной общественной опасности. Я расспрашивала брата о том, что происходило в «Крестах», но он и сам мало что понимал. Ни родителей, ни бабушки он не видел со дня ареста.

— Бабушка просила передать известие о своем аресте одному демону, — вспомнила я. — Утверждала, что это очень важно. Не знаешь, что связывало нашу семью с… — я немного напрягла память, но все же вспомнила имя. — Аидзавой Сэйсисаем?

— Про него я что-то слышал, — неуверенно сказал брат, — но совсем не в связи с нашей семьей. У нас дома это имя точно не упоминалось. А что он ответил?

— Пока ничего. Ему записку передать не удалось — он вне зоны связи.

Идти под руку с братом было очень хорошо. Впервые за столько дней я чувствовала какую-то защищенность. Теперь было кому принимать правильные решения, а то я постоянно боялась ошибиться, сделать что-то недостойное нашей семьи.

— А Фелан точно ни с кем не встречается? — внезапно спросил брат.

— Бруно, мне что, больше делать было нечего, только следить за Фелан? — возмущенно спросила я. — Точно я знать не могу. Но она при мне говорила, что она свободная девушка и находится в поисках личного счастья.

Бруно помрачнел.

— Не может же ей нравиться этот Плевако?

Фамилию адвоката он выговаривал с видимым отвращением, как бы выплевывая ее.

— Почему? Вполне приличный молодой фьорд, — заметила я. — Ты же от Фелан отказался, почему бы ей и не встречаться с кем-то другим.

— Вовсе я не отказался! — возмутился Бруно. — Я просто дал ей время подумать! Я дал ей возможность выбора!

— Выбора? Между тобой и собственными ушами? — уточнила я.

— Ну да, — подтвердил Бруно. — Ничего такого невыполнимого. Вот ты бы что на ее месте сделала?

Я вспомнила эльфийскую бабушку Кудзимоси, оказавшуюся еще и эльфийской бабушкой Фелан, и мне показалось, что она была бы совсем не в восторге от выбора внучки. Даже если бы та уши себе не подрезала. Вон как возмущалась тому, что я не подхожу ее внуку, тоже считала, что у меня семья неподходящая. Да со стороны Фелан вообще героизм соглашаться выйти замуж за того, кого ее бабушка не одобрила! И вряд ли одобрит, между прочим.

— Я бы на ее месте предложила нарастить уши тебе, — твердо ответила я.

— Что? — от неожиданности брат даже остановился. — С чего бы это? Я не так уж и много просил. Только чтобы соответствовала нашей семье.

— Видишь ли, Бруно, — протянула я, удивляясь, как он сам до сих пор этого не понял, — скрыть, что Фелан — полукровка, вы бы все равно не смогли. Ее слишком многие знают. Это первое. А второе — у Фелан тоже есть семья, и она тоже может захотеть, чтобы ты ей соответствовал.

— Лисси, что это за разговоры? — возмутился Бруно. — Ты забыла, что у нас за семья?

— Бруно, а зачем ты с ней вообще начал встречаться? — не менее возмущенно ответила я. — Ты же с самого начала понимал, что она нашей семье не подходит. Ты же не будешь утверждать, что уши у нее выросли за время вашего общения?

— Если бы ты видела костюмы наших групп поддержки команд по гриффичу, то не стала бы задавать таких глупых вопросов, — проворчал брат. — Когда я ее впервые увидел, у меня даже вопроса в голове не появилось, подходит ли мне эта фьорда или нет. А уши я вообще не заметил.

Костюмы групп поддержки я не только видела, но и надевала, но благоразумно не стала говорить об этом брату. Зачем его дополнительно огорчать? Скорее всего, ему и без моей помощи донесут, но чем позже это случится, тем лучше. Всю дальнейшую дорогу Бруно молчал, удрученно о чем-то размышляя. О Фелан, наверное. Меня это даже несколько задело. Вот идет рядом с ним родная сестра, которая последнее время не живет, а выживает с риском для жизни. Которая приложила все силы, чтобы помочь семье, а ей даже спасибо не сказали. Все принял, будто иначе и быть не могло. Усталые ноги гудели, обида тяжелым грузом ложилась на плечи. Мог бы хоть ради приличия спросить, как у меня дела. Но нет, мысли его занимала только Фелан, которая считала себя сейчас свободной от всяческих обязательств и вела себя соответственно.

— Говоришь, никого у нее нет, — внезапно сказал Бруно. — Значит, это просто демонстрация была, с Плевако. Цену себе набивает. Показывает, что спросом пользуется. Но ведь залог за меня она внесла? Скучала, значит, — он довольно улыбнулся и закинул голову к небу. — Побегала и поняла, что лучше меня все равно ей никого не найти. Так что у нас все по-прежнему будет.

Я промолчала. Почему-то мне казалось, что он совсем не прав в отношении Фелан, но говорить ему сейчас такие слова — только лишний раз расстраивать. Добрели до академии мы незадолго до ужина. Какой, оказывается, у нас большой город! Никогда бы не подумала. На грифоне из одного конца в другой не больше пятнадцати минут, а телепортами так вообще почти мгновенно. Но сейчас мы могли полагаться только на свои ноги. На родной территории Бруно оживился, стал с интересом оглядываться. Его то и дело кто-то радостно окликал, начинал расспрашивать о делах. Брат всем отвечал коротко, что пока ничего не известно, а потом сказал:

— Мне же, наверное, мантию получить надо. Моя так в особняке и осталась.

— Тебе сначала в общежитие надо заселиться, — возразила я. — А то уйдет комендант, где ночевать будешь? А мантию могут и вернуть, как вещь первой необходимости. Мне же вот часть вещей выдали.

— А тебе, кстати, как удалось сюда поступить? — спохватился брат. — Ведь все сроки зачисления уже прошли.

Надо же, а я думала, что уже и не спросит…

— Мне просто повезло, — пояснила я. — Кудзимоси не соглашался меня брать ни в какую, когда к нему в кабинет заявились Суржик с Антером меня арестовывать. А у декана нашего факультета счеты какие-то с главой городской стражи. Вот он и сказал, что я уже студентка и под их юрисдикцию не подпадаю.

Комендантом мужского общежития у магов Огня оказался фьорд, довольно молодой для своей должности, поэтому пары улыбок с моей стороны оказалось достаточно, чтобы брату выдали новое постельное белье и выделили комнату, почти чистую, только немного за лето запылившуюся. Но Бруно аж скривился, когда эту пыль увидел, и, похоже, собрался произнести возмущенную тираду, наподобие той, которой я при своем заселении Грымзу поразила. Но я была начеку — слегка наступила брату на ногу, чтобы он немного успокоился, и разразилась многословной благодарностью. Фьорд комендант так расчувствовался, что даже выдал брату чашку из своих запасов. И без всякого на ней имени. Я сразу вспомнила Мартина и загрустила. Нехорошо как-то с ним получилось.

— Безобразие! — возмущенно прошипел брат, проведя пальцем по столу и показывая мне, сколько на нем пыли. — Разве можно заселять в такие комнаты? Здесь должны были сначала убрать. Не понимаю, почему ты меня остановила.

— Потому что студенты убирают у себя сами, — пояснила я. — Ваш комендант только посмеялся бы над тобой, и все.

— И как, по-твоему, я здесь убирать буду? — хмуро вопросил брат, потом посмотрел на меня и оживился. — Лисси, ты же с этим как-то справляешься?

— Мне Фиффи помогает, — честно призналась я. — А ты совсем никаких бытовых заклинаний не знаешь, что ли?

— Почему не знаю? — обиделся брат. — Вот смотри…

Через мгновение я тушила загоревшееся одеяло, а Бруно оправдывался, что он немного не рассчитал поток, да и вообще, не мужское это дело — чистоту наводить. Да и объемы тут маленькие. На полигоне все становится гладким и чистым за считаные мгновения.

— Остальные как-то справляются, — намекнула я. — Не думаю, что у твоих одногруппников в комнатах слой грязи.

— Я таким никогда не занимался. Даже в заключении у нас полы мыли специальные служащие, — недовольно сказал Бруно.

— Ты уже по тюрьме скучаешь? — язвительно поинтересовалась я. — Наверное, там очень хорошо было? Кормят, поят, убирают…

— Не смешно, — огрызнулся брат. — Вот сама подумай, как я убирать буду? Ты же знаешь, у меня отношения с Воздухом не складываются.

Я знала. Более того, у меня отношения с Воздухом тоже не складывались. Если не считать, конечно, Фабиана, который последнее время усиленно пытался их сложить. Но даже если бы он был полноценным носителем этой стихии, что-то мне подсказывало, что и в этом случае сложить ничего бы не удалось. Слишком разными были детальки из конструктора. Хотя Элена, забегавшая пару раз между магазинами, где закупались первостепенной важности вещи, необходимые для свадьбы, прямо говорила, что семья Чиллаг была бы рада принять меня в свои ряды. Но, увы, Фабиана не спасало в моих глазах даже то, что у него хвоста не было.

— Думаю, тебе стоит поузнавать у сокурсников, как они с этим справляются, — наконец решила я. — В крайнем случае, у вас здесь тоже наверняка есть бытовая комната с тряпками для уборки. Традиционные методы тоже иногда помогают.

Бруно посмотрел на меня с возмущением:

— Я смотрю, жизнь без надзора семьи не пошла тебе на пользу, — пафосно сказал он. — Я — и вдруг с тряпкой? Мы — Берлисенсисы, не забывай это!

— А что, если Берлисенсисы, то в грязи можно жить, лишь бы не убирать? — огрызнулась я.

За все это время он даже ни разу не спросил, как я здесь одна справлялась, зато беспокойство о чести семьи у него на первом месте. А ведь я даже голодала. И сменной одежды у меня не было. И денег ни эврика. И если бы Кудзимоси не помог, то вообще бы сейчас неизвестно где была. Мне вдруг подумалось, что декан на самом деле столько для меня сделал и ничуть этим не кичился. А я его даже не поблагодарила как следует. Наверное, это у нас семейное…

— Да ладно тебе, Лисси, — примирительно сказал брат. — Давай лучше на ужин сходим. Уборка может и подождать.

В столовой он привычно направился в платную половину, но я его за рукав удержала и напомнила, что денег у нас нет и до ближайшей стипендии не предвидится.

— Нет, я этим не наемся, — пробурчал Бруно, недовольно разглядывая кашу, которую ему выдали. — Мне мясо нужно.

Несмотря на свою уверенность, уминал он кашу довольно бойко, да еще и жадно посматривал на мою порцию. Но я предлагать ему часть своей порции совсем не собиралась — завтрак и обед был поделен с Фиффи, а значит, ужин мне просто жизненно необходим. Бруно цапнул мой кусок хлеба, но на этом не успокоился.

— За все время, что я в заключении сидел, ни разу ничего не передала, ни мне, ни родителям, — проворчал он. — Даже шоколадки пожалела.

От обиды у меня чуть слезы на глаза не навернулись. Я всю голову сломала, чем бы семье помочь, а он меня отсутствием шоколадки попрекает. Да я сама их не ем. Мне вообще сладкое достается последнее время только от Кудзимоси, когда он мне мороженое покупает! Но брату я говорить ничего не стала, сам должен понять. Со временем.

После ужина Бруно пошел смотреть, как я устроилась. Фиффи ему обрадовался, даже ветками завилял, как собачка хвостом. Видно, признал создателя.

— Ого, как он у тебя вырос, — удивился брат. — Чем ты его подкармливаешь?

— Вот, — я показала на пакет с печеньем, стоящий на шкафу.

Бруно тут же его ухватил и довольно захрустел. Фиффи удалось отбить два печенья, но это была его единственная добыча. В мою голову начало закрадываться подозрение, что с возвращением Бруно в мою жизнь проблемы не закончатся, а, наоборот, возрастут. Я же этих двоих прокормить просто не смогу. Вон, пакет уже пуст, а брат сосредоточенно заглядывает внутрь, надеясь найти еще пару штук, завалявшихся в уголке. Питомец мой негодующе шелестел, он тоже был совсем не прочь съесть в один присест весь пакет, не зря же я старалась убрать лакомство повыше. При желании он, конечно, вполне мог туда добраться, но я его очень просила этого не делать. По Фиффи сейчас было заметно, как он жалеет, что в точности выполнил мою просьбу. Я раздумывала, как бы понеобиднее намекнуть брату, что подкармливать я могу только одного, того, который ест меньше, как в дверь постучали.

— Бруно, дорогой, тебя выпустили! Я так рада, — в комнату, не дожидаясь приглашения, влетела, сметя меня по дороге, как позабытую вешалку, Делла Нильте, моя бывшая будущая свекровь. — А сестра твоя помолвку с Антером расторгла, представляешь? Отказывается от нашей помощи, да еще и глупости всякие про своего жениха рассказывает. Он так страдает. Так страдает.

Она показательно всхлипнула. А Бруно уставился на меня с явным осуждением. И это после всего, что я ему рассказала. Впрочем, в виновности Антера брат засомневался с самого начала, когда я ему только выложила свои умозаключения. Они же друзьями были, столько времени вместе провели.

— И ведет себя твоя сестра недостойно девушки из такого семейства как Берлисенсис, — продолжала развивать успех Делла, которая сразу заметила впечатление, произведенное ее словами на моего брата. — Ходит по всяким подозрительным заведениям в компании различных подозрительных личностей.

— С каких это пор «Корбинианский городовой» считается подозрительным заведением? — невозмутимо спросила я ее. — Будь это так, вы бы ни за что туда не пришли и сына бы не позвали услаждать слух присутствующих пением.

Брат невольно фыркнул. Видно, наслышан был, как поет мой бывший жених. Мог бы и предупредить, тогда для меня выступление Антера не оказалось бы таким ударом. А вот Делла покрылась некрасивыми, неравномерными пятнами и возмущенно сказала:

— Каким бы ни было заведение, девушка из семьи Берлисенсис должна там бывать только в сопровождении членов семьи или жениха. И никак не в компании торгаша, даже такого богатого, как Чиллаг.

— Чиллаг? — переспросил Бруно. — Фабиан? Кстати, вполне неплохой парень.

Делла поперхнулась обвиняющей тирадой, которая уже рвалась из ее уст в адрес ювелира, и родила новую мысль:

— Бруно, неужели ты считаешь, что он достоин твоей сестры?

— Нет, конечно, — фыркнул брат. — Но Лисси с ним встречаться все равно не стала бы. Ведь так?

Он уверенно посмотрел на меня, и я вынуждена была ответить:

— Фьорд Чиллаг помог мне с адвокатом, и мне просто неудобно было отказываться после этого идти с ним на ужин.

— А с ужина-то ты ушла с другим, — обвиняющие нотки в голосе моей бывшей будущей свекрови никуда не делись.

— Фьорд Кудзимоси был столь любезен, что, видя мое затруднительное положение, довез меня до общежития.

Делла выразительно посмотрела на моего брата, всем своим видом показывая, что не верит мне ни на кончик ногтя. Мало ли чем мы там могли заниматься, пока на грифоне летели. Но Бруно пронять такими взглядами было не так-то просто.

— Уж с Кудзимоси у нее точно ничего быть не могло, — возмутился он. — Фьордина Нильте, мне не нравится, что вы наговариваете на мою сестру.

— Я не наговариваю, — запротестовала Делла. — Я просто ставлю тебя в известность как старшего представителя семьи Берлисенсис о недопустимом поведении Лисандры. Мне кажется, ее свадьбу с Антером нужно ускорить. Для пресечения подобных слухов.

— С чего бы? — надменно сказал брат. — Помолвку вы расторгли сами. И я не вижу оснований для заключения новой. Я не могу позволить, чтобы моя сестра жила в бедности, — состояние же полностью спустил ваш муж.

— Бруно, что ты такое говоришь? — фальшиво удивилась Делла. — О каких деньгах вообще может идти речь, если дети так любят друг друга?

— О наших, — холодно ответил брат. — Долги, поди, из Лиссиного приданого выплачивать собрались?

— Еще неизвестно, как дело обернется, — возмутилась она. — Может, все ваше состояние короне отойдет.

Фьордина Нильте стояла, раздувая ноздри, и переводила взгляд с меня на брата. Но мы с ним показывали полное единодушие в этом вопросе — ее сын в качестве родственника не нужен был ни мне, ни ему. Да и ни в каком другом качестве тоже. Тогда она трагично закатила глаза и почти простонала:

— Вот вы как! Мы к вам со всей душой, руку помощи протянули, а вы… — Делла приложила руку к сердцу, показывая, как ей больно и обидно, и продолжила: — Но все равно наш дом для вас всегда открыт. Хоть вы и оказались столь жестокими и неблагодарными.

Она развернулась, гордо выпрямила спину и ушла, четко отбивая каждый шаг по коридорной плитке.

— А еще Антер написал письмо Ясперсу, где утверждал, что у меня с Кудзимоси роман, — вспомнила я.

О таких вещах лучше сообщать самой, пока брату не донесли.

— Да боги с ним, с Кудзимоси, — махнул рукой Бруно. — Кто в это поверит-то? А вот ты мне лучше скажи, что у тебя с Чиллагом?

— Ничего, — честно ответила я.

— Ничего? — подозрительно переспросил брат.

— Кроме того случая в ресторане, я с ним больше никуда не ходила.

О том, что я с ним как-то совершенно случайно поцеловалась, я решила умолчать. Мало ли кто с кем целуется, когда зелье еще не выветрилось. А родственника, только что вышедшего из-под стражи, лучше лишний раз не огорчать.

— И правильно, — одобрил Бруно. — Подберем тебе кого-нибудь получше этого неудачника Антера. Наша семья слишком хороша для всяких там Чиллагов.

Он заглянул в пакет еще раз, все так же ничего не нашел, смял и бросил его на стол. А ведь я сама из этого пакета брала не больше одного-двух печений. Чем я теперь питомца подкармливать буду? Не объедки же в столовой просить?

— А у тебя больше ничего съедобного нет? — спросил брат.

У меня оставался пакет лакомства для Майзи, но не думаю, что Бруно соблазнится грифоньей едой, слишком уж она специфически пахла, так что я с чистой совестью ответила, что ничего такого нет. Просто у меня появилось подозрение, что в его нынешнем состоянии брата от еды отвратить ничего не сможет, даже непривычный запах.

В дверь опять постучали. Бруно вопросительно на меня уставился, но я лишь плечами пожала. Я ни с кем не договаривалась, и кто там сейчас стоит, понятия не имела. Распахнув дверь, брат с удивлением обнаружил там Фабиана.

— О, Бруно! — довольно сказал тот. — Я рад, что брата моей девушки выпустили.

— Твоей девушки? — угрожающе сказал Бруно. — Лисси, ты утверждала, что ничего такого нет.

Он набычился и переводил взгляд с меня на Фабиана. Очень злой и недоверчивый взгляд.

— Я и сейчас это утверждаю. Но фьорд Чиллаг никак не хочет принять очевидное. Он уверен, что если я один раз согласилась с ним поужинать, за что, кстати, заплатил фьорд Кудзимоси, то я уже стала его девушкой.

— У меня и другие основания есть так считать, — усмехнулся Фабиан, явно намекая на тот единственный поцелуй, поразивший его в самое сердце.

Бруно эти намеки совсем не понравились.

— Так, Чиллаг, нам надо поговорить. Не при моей сестре, — уточнил он, выталкивая непрошенного ухажера из моей комнаты.

Дверь за ними я закрыла с огромным облегчением. Хоть одну проблему, в лице Чиллага, Бруно с меня снимет. Правда, взамен он добавляет мне новые. Фиффи пустой пакет обследовал с довольно несчастным видом — после брата найти что-то было попросту невозможно. Где я теперь буду деньги брать на печенье, если оно такими темпами съедается? Мне вдруг пришло в голову, что до сих пор лишь один Кудзимоси помогал, ничего не требуя взамен. И Майзи он явно понравился. Ведь все то время, что мы вместе пробыли в грифятне, она не сделала ни единой попытки наступить ему на ногу или невзначай хлестнуть хвостом, что она очень любила проделывать с Антером. Наверное, почувствовала в нем что-то родственное. Вот если бы у него хвоста не было… Но хвост был, а к нему еще и уши, навроде тех, из-за которых Бруно поссорился с Фелан. Нет, Лисандра Берлисенсис даже думать не должна о таких фьордах, как бы замечательно они ни целовались. Но заставить себя не думать оказалось не так уж и просто. А ведь еще сны были, которые мне совсем не подвластны. И снились мне всю ночь сплошные хвосты во всех своих видах, и все они совершенно нагло меня обнимали и гладили. Так что утром я встала еще несчастней, чем ложилась спать. Моя бабушка говорит, что все ненужное следует оставлять в дне ушедшем. Но ведь если не осталось, значит — нужное?

Брата в столовой видно не было, я даже забеспокоилась немного, чем вчера закончился их разговор с Фабианом. Должен же был Бруно потом ко мне зайти, заверить, что Чиллаг меня больше не побеспокоит? Хотя чего я волнуюсь? Как маг Фабиан ничего из себя не представляет, возможно, они просто подрались. Но аппетит у меня пропал окончательно. Я даже не одернула Фиффи, который совершенно нахально опустил ветки в мою утреннюю кашу и создавал себе продуктовые запасы до обеда. За время, проведенное в академии, он подрос, потяжелел и весил теперь, пожалуй, побольше, чем раньше с горшком. А горшочек был керамический, толстостенный…

— Будешь в столовую теперь сам ходить, — предупредила я его. — Вон какие корни наел. Толстые и устойчивые.

Фиффи недовольно зашелестел, пытаясь мне доказать, что корешки у него тонкие и вполне сломаться под весом листвы могут. Но я была непреклонна — наряду с тонкими корешками у него были и довольно упитанные отростки, на которых он вполне бодро перемещался по комнате. Нет, я не согласна делиться с ним едой, а потом на руках носить. На это никаких сил не хватит. И каблуки сломаются рано или поздно. Так что когда я возвращалась с завтрака, Фиффи семенил со мной рядом. В комнате он обиженно прошел на свою кучку и уставился всеми листьями на стену, показывая, как оскорбительно мое поведение для несчастного растительного питомца. Но мне было совсем не до него, я переживала о брате.

Бруно появился перед обедом с помятой физиономией, на которой отразилась бурно проведенная ночь, а вовсе не драка с Фабианом. И начал он сразу с обвинений.

— Ты почему не сказала, что Элена Чиллаг выходит замуж за нашего ректора? — недовольно сказал он мне. — Это же все меняет. Лорд Ясперс в родне с нынешней королевской фамилией. Думаю, шурин Ясперса вполне подходит в зятья Берлисенсисам.

— Что? — пораженно переспросила я. — Бруно, ты что такое говоришь?

— А что? — невозмутимо ответил он мне. — Я с ним вчера переговорил. Нормальный парень. Жаль, что мы раньше мало общались. А так, посидели, отметили мой выход из заключения.

— Посидели за его счет? — ядовито уточнила я.

— Сейчас — за его, потом, когда с нас обвинения снимутся, — за мой, — невозмутимо ответил Бруно. — В чем проблема, не понимаю?

— Проблема в том, что ты вчера вечером говорил, что он — лицо, для меня не подходящее, а сегодня вдруг волшебным образом стал — желаемое. Сразу после того, как вы с ним отметили.

— Я же говорю, не знал, что его сестра за Ясперса выходит, — огрызнулся он. — А это все меняет. Абсолютно все. И еще Фаб сказал, что отец его может помочь с нашим делом. Я к нему вечером иду на переговоры.

— И каким образом фьорд Чиллаг собирается нам помочь? — подозрительно спросила я.

— Думаю, через Ясперса, — уверенно сказал Бруно.

— Элена еще не вышла замуж, — напомнила я. — А что будет, если и не выйдет?

— Почему не выйдет? Выйдет, — уверенно сказал он. — Так что вполне можешь продолжать встречаться с Фабом. Семья возражать не будет.

— Я с ним не встречалась! — возмущению моему не было предела. — И вообще, у него воспитание не соответствует статусу нашей семьи.

Бруно посмотрел на меня с некоторой снисходительностью, и у меня сразу зародилось подозрение, что Фабиан нарассказывал каких-то небылиц о наших с ним отношениях. Но у нас-то ничего с ним не было! Подумаешь, поцеловались один раз, чисто для научного сравнительного анализа.

— Значит, так, — сказал Бруно. — Идем к Чиллагам, и пусть они любуются на твое хорошее воспитание и делают из этого определенные выводы. Только прошу тебя молчать все то время, что я выясняю, действительно ли отец Фаба может помочь нашей семье, или он… несколько преувеличил. Давай надевай что-нибудь более подходящее, чем эта вытертая мантия, и пойдем.

— У меня тренировка по гриффичу. Я не могу.

К Чиллагам идти мне не хотелось. Не такая уж это выдающаяся аудитория для показа моего хорошего воспитания.

— Какая еще тренировка?

— Так я же в факультетской команде, — попыталась я прояснить ситуацию.

— Уйдешь из команды, — безапелляционно заявил он. — Все равно ты здесь только до тех пор, пока семью не оправдают. Так что они на тебя могут не рассчитывать.

— Они на меня очень даже рассчитывают, — обиженно сказала я. — Мою Майзи взяли под опеку факультета, а теперь мы хотим договориться, чтобы и твоего грифона выручили.

— Тебе Майзи вернули? — заинтересовался он.

— Не совсем вернули. Разрешают брать только на тренировку и игру.

— Так, значит, — задумался он. — Если можно вернуть грифона, я этим тоже займусь.

— Но мы хотели твоего Ролси в нашу команду, — несколько растерянно сказала я.

Бруно возмущенно на меня посмотрел.

— Еще чего, — отрезал он. — Грифон мой, нечего им распоряжаться. Собирайся. Послушаем, что Чиллаги нам предложить могут.

— Бруно, я думаю…

— Думать теперь буду я, — отрезал он. — Лисси, привыкай, что опять есть тот, кто за тебя в ответе. Теперь все твои проблемы решаю я, и не спорь.

Если бы это действительно было так, то я ни за что бы и спорить не стала. Я так устала от этой постоянной незащищенности, от которой раньше закрывала семья. Но ведь теперь к этой незащищенности добавился еще и брат со своими проблемами и давлением на меня. Идти с ним я отказалась наотрез. Мне и сама эта идея не очень нравилась. Получается, Бруно хочет расплатиться мной за услуги. Какие-то торгашеские у него мысли, совершенно не подходящие для фьорда из такой аристократической семьи, как Берлисенсисы. Но единственное, в чем мне удалось убедить брата, — пойти к Чиллагу одному.

— В самом деле, — нахмурился он, — такие разговоры не для женских ушей. Я тебе вечером расскажу, до чего мы договоримся.

И ушел. А я направилась в Башню Земли, надеясь, что Кудзимоси еще на месте. Не то чтобы мне так хотелось его видеть, но следовало дать знать, что хлопотать за грифона Бруно не нужно. Теперь этим займется его факультет. В кабинете, как обычно, сидела Фелан. Но ее присутствие меня больше не раздражало. Сестра ведь вполне может сидеть в кабинете брата, никому при этом не мешая. Целовать он меня все равно больше не будет. Я отбросила все лишние мысли, поздоровалась с ними обоими и рассказала, что Ролси теперь будет вытаскивать факультет Бруно.

— Что ж, вполне предсказуемо, — заметил Кудзимоси.

— Только вопрос, где взять грифона для Топфера, так и остается открытым, — грустно сказала я.

— Вы про этого мальчика для команды? — уточнила Фелан. — Берите мою Джину. Она очень покладистая. У меня времени маловато ею заниматься, а так хоть вылетываться будет. Все равно на выходных придется без грифона обойтись.

— Почему? — Кудзимоси внимательно посмотрел на сестру.

— Я встречаюсь с фьордом, у которого нет собственного грифона, — пояснила она. — Не хочу, чтобы ему неловко было.

— Старая любовь не ржавеет, так, что ли? — недовольно спросил декан. — Все забыто и прощено?

Он посмотрел на меня, но тут же перевел взгляд на сестру. А я поняла, что он сейчас думает про Бруно и предполагаемое развитие событий ему очень не нравится. До этого дня я даже представить себе не могла, что к моему брату можно так относиться. Но сейчас за это осудить бы не смогла.

— Нет уж, — улыбнулась Фелан, — если рвать, то с концами, никаких старых любовей. Только новые. Просто говорить пока особенно не о чем. Но если что, ты первый узнаешь.

Она послала воздушный поцелуй брату, и мы с ней направились в грифятню, выписывать разрешение на то, чтобы Топфер в ее отсутствие мог брать грифоницу. С Кудзимоси я еле успела попрощаться, и получилось это довольно неловко. Почему-то в голову лезли воспоминания о сегодняшнем сне, заставляя меня невольно смущаться. Фелан это сразу отметила.

— Что, так и не удалось провести повторное тестирование? — хихикнула она, кивая головой на кабинет. — Мне кажется, Тарни слишком уж серьезен, пошел в своего папу, что из Корбинианского королевства. Это ему на пользу не идет.

— Зато он ответственный, — попыталась я заступиться за Кудзимоси. — За что возьмется, все сделает.

Про удачное или неудачное — это с какой стороны посмотреть — тестирование я промолчала. И так все мысли только о результатах. И огромное желание повторить.

— Это так, — легко согласилась Фелан. — Но это ему и очень мешает в жизни.

Мне хотелось спросить, действительно ли Бруно для нее — перевернутая страница? Ведь брат явно так не думает. Он считает, что девушка согласится с его требованием и вернется. А после того, как узнал, что она залог внесла, совсем в этом уверился.

— Фелан, а почему ты дала деньги для Бруно? — все же спросила я. — Ведь вы же с ним расстались.

— Неужели Бруно рассказал? — дернулась девушка.

— Я сама догадалась. Но он подтвердил. И все же почему ты дала деньги на его залог?

— Я скорее тебе дала, чем ему, — усмехнулась девушка. — Просто ты так переживала, что могла и на предложение Чиллага согласиться. А ведь это тебе совсем не по нраву было. В том, что Бруно не замешан, я уверена, слишком хорошо его знаю. Берлисенсисы всегда были опорой трона, это в него с детства вбили. Через такое не переступишь.

— В нас много чего с детства вбили, — согласилась я с ней.

Фелан ничего не ответила. Наверное, она это и так хорошо знала. Слишком хорошо. На нее явно нахлынули воспоминания о встречах с Бруно, и дальше девушка молчала, о чем-то думая, скорее, неприятном. По лицу ее пробегали лишь тени эмоций, но и этого было достаточно, чтобы понять — сейчас брат воспринимался ею крайне отрицательно. Разрешение было выписано быстро, после чего Фелан немногословно попрощалась и ушла, отмахнувшись от моей благодарности. А я побежала к Топферу обрадовать, что он теперь может подниматься в воздух с командой.

Тренировка прошла в этот раз гораздо веселее. Я даже подумала — будь мы в таком составе на игре с воздушниками, еще неизвестно, как бы все сложилось. Может быть, прыгать пришлось бы как раз Фабиану. Интересно, что он такого сказал Бруно, что из моего брата так и хлещет энтузиазм по поводу нового друга. Даже сестру готов ему отдать. Настроение мысли о Чиллаге мне подпортили, но слишком уж радостно солнечным был этот день, чтобы я могла долго из-за этого переживать. Насильно замуж никого в наше время не выдают, а согласия моего эти ювелиры с их неприличными шуточками ни за что не получат. Кто мы, а кто они!

Я посидела немного с Майзи в грифятне. Пусть летать нам разрешалось только на тренировках, но ухаживать за ней никто не запрещал. Рядом с ней душу наполняла уверенность, которой так не хватало в последние дни. Но долго здесь быть мне не дали — очередной «учитель» из команды потащил в библиотеку, заполнять мою голову знаниями, которые, по словам Бруно, мне и не пригодятся больше. Но непонятного становилось все меньше и меньше, а вместе с этим приходил и интерес, тем более что я никак не могла забыть свой первый опыт по выращиванию кристалла. Это ведь сколько украшений можно наделать!

На обратном пути из библиотеки я купила пакет печенья для Фиффи. Денег, конечно, уже почти совсем нет, но ему же не объяснишь, почему вдруг перестали кормить. Да и стипендия должна быть на следующей неделе. Печенья на это время должно хватить, просто буду давать немного меньше, чем он привык.

— Как удачно я тебя встретил! — Бруно ловким движением выхватил у меня пакет Фиффиного печенья, вскрыл и забросил в рот несколько штук.

— Неприлично есть на улице, — возмутилась я и попыталась забрать лакомство, купленное для питомца.

— Да ладно, мы же в студгородке, здесь все так делают, — отмахнулся брат и не подумал вернуть мне пакет, напротив, достал еще пару штук и с удовольствием начал пережевывать. — Так вот. Переговорил я с этим Чиллагом-старшим.

Я невольно поморщилась. Общение с этим фьордом оставило у меня крайне неблагоприятное впечатление, вспоминать о котором совершенно не хотелось.

— Они нас завтра на обед ждут, — продолжил брат, не обращая никакого внимания на мою реакцию.

— Но у меня тренировка, — запротестовала я.

— Тебе тренировка дороже собственных родственников? — недовольно прищурился он. — Чиллаг утверждает, что помочь может. Но ничего конкретного не говорит. Сказал, что все расскажет на обеде.

Интересно, Бруно уже понял, что ювелир ничего просто так делать не будет, или надеется его уговорить в обмен на помощь и поддержку нашей семье, когда все ее представители окажутся на свободе? Мне фьорд Чиллаг не кажется столь бескорыстным, ему потребуются определенные гарантии. Но Бруно ставить меня в известность о собственных планах не собирался, он вообще был очень недоволен, что я пытаюсь сказать что-то против его решения. Он громко возмущался, что я совсем ничего не хочу сделать для собственной семьи. Так что пришлось согласиться. В воскресенье тренировка у нас была только утром, успею и туда сходить, и к обеду подготовиться. Все же в любой ситуации Берлисенсисы должны быть на высоте, происхождение с деньгами не уходит, воспитание и вкус остаются.

— Тогда до завтра, — довольно сказал Бруно и сунул мне в руку опустевший пакет.

За разговором я и не заметила, как он съел все печенье, предназначенное для Фиффи. И сам он, похоже, этого не заметил. Бруно заторопился по своим, неизвестным мне делам, а я развернулась и пошла покупать еще один пакет с печеньем. Наличности у меня совсем не оставалось, да и никаких денег не хватит, если откармливать одновременно брата и питомца. Так что выдала Фиффи пару штук, а остальное засунула глубоко в шкаф. Не станет же Бруно копаться в моих вещах. Такое поведение недостойно нашей семьи. А вот перед магией печенья, выложенного на открытом месте, брат может не устоять.

Мы еще успели с Фиффи в оранжерею. Фьордина Вейль была так любезна, что согласилась ненадолго забежать в субботу. Ее все больше и больше занимало развитие отношений между представителями двух столь разных растительных видов. Относилась она теперь ко мне много лучше, чем при первом нашем знакомстве, да и мне с ней, честно говоря, разговаривать было намного интереснее и легче, чем сегодня с Бруно. Она не делала вид, что я всего лишь маленькая глупая девочка, да и на печенье, которым Фиффи решил поделиться с мандрагорочкой, тоже не покушалась, что говорило в ее пользу. А самое главное — не заставляла меня идти на обед к Чиллагам.

К сожалению, отказаться от этого визита было невозможно. Брат дал слово, что мы придем, а оно не может быть нарушено. Так что на следующий день у меня уйма времени ушла на подготовку. В отличие от Бруно, ничего хорошего от этого визита я не ожидала, но все же Берлисенсисы всегда должны выглядеть безупречно. Пожалуй, строгое платье — то, что надо для этого обеда. Никакой заинтересованности в семье Чиллаг показывать не следует, да и не было ее, этой заинтересованности.

Фабиан появился незадолго до того времени, на которое меня настраивал Бруно. Я, конечно, уже была готова, но это совсем не значит, что я собиралась идти куда-то без родственника, да еще в такой подозрительной компании, что я сразу же и сказала.

— Бруно сразу к нам подъедет с Фелан, — ответил Фабиан. — Мы с ним договорились, что тебя заберу я.

— С Фелан? — удивилась я. — Почему вдруг с Фелан?

— Так они же встречались до ареста твоего брата, — недоуменно сказал Чиллаг-младший. — Ты что, не знала?

Говорить о том, что вчера я видела Фелан совсем с другим фьордом, я не стала. Неужели Бруно действительно удалось помириться с девушкой, и все ее слова о том, что к старому возврата нет, оказались не больше чем позой?

Грифон Фабиана терпеливо ждал нас перед общежитием. Сесть на него мне пришлось боком, и это было совсем непривычно и слишком близко к Фабиану, который довольно щурился, усаживаясь ко мне совсем уж вплотную. Хорошо еще, что платье было довольно строгим. Думаю, будь оно с вырезом, то выудить оттуда свой взгляд ему бы удалось нескоро, и до дома Чиллагов мы бы добрались только к ужину. Но и так он стремился растянуть полет, летая странными зигзагами по городу. Губы его неожиданно прошлись по моей шее. Я дернулась и возмущенно на него посмотрела.

— Осторожнее, Лисси, так и свалиться можно, — невозмутимо сказал он. — Если ты будешь все время крутиться, то я не смогу тебя удержать.

— Фьорд Чиллаг, я попросила бы вас обойтись безо всяких вольностей. Мне это неприятно.

— Главное, что мне приятно, — прошептал он мне довольно интимно на ухо, у меня даже мурашки по коже пробежали. От страха. Но с грифона в небе далеко не убежишь, так что они затаились до более подходящего случая.

— Меня ваши приятности интересуют крайне мало, — холодно ответила я. — Фьорд Чиллаг, потрудитесь себя вести в соответствии с нормами, принятыми в приличном обществе.

Слово «приличном» я выделила голосом специально, в надежде его пристыдить хоть немного. Но не тут-то было. Он лишь расхохотался.

— Лисси, если бы я с тобой не целовался, то ты бы меня вполне убедила в том, что ты не девушка, а ледышка. Но твой поцелуй был таким сладким, таким многообещающим, что я надеюсь на продолжение…

— Продолжения не будет, — твердо ответила я.

— В самом деле?

Поводья он держал уже так, что его руки почти обнимали меня за талию. И его дыхание, резкое, горячее билось в моих ушах. Казалось, он был все ближе и ближе ко мне. И я ужасно испугалась. На такой высоте, в неустойчивом положении я совсем ничего не могла ему противопоставить.

— Фьорд Чиллаг, немедленно прекратите это!

— Лисси, ты чего? Это же так романтично, — удивленно заявил он. — Ты, я и небо.

— Фьорд Чиллаг, я больше никогда не полечу с вами на одном грифоне, — по рукам я ему все-таки дала, хотя бабушка говорила, что до этого доводить неприлично. Но на Фабиана слова уже не действовали. — Не забывайте, я действительно могу упасть с грифона.

— Да разве я это допущу? — проворчал Фабиан, но руки все же немного отодвинул.

Я с облегчением вздохнула и подумала, что назад я с ним не полечу ни за что. Пусть Бруно решает вопрос моего возвращения в общежитие как-нибудь независимо от Чиллагов.

Дом у них был просто огромный, с таким количеством колонн, эркеров и башенок, что в глазах начинало рябить. На фасаде все окна были витражные, иной раз не очень-то и сочетавшиеся между собой. Я подумала, что, наверное, Чиллаг-старший совсем не принимает участия в разработке украшений своего торгового дома. Видимо, это была зона ответственности загадочного Торрибо, который и рисовал эскизы всех украшений, предоставив компаньону заниматься продажами. Ибо если бы колье, кольца, браслеты и все остальное создавались на вкус Чиллага-старшего, то их ювелирный дом просуществовал бы недолго. Внутри тоже все кричало: «У нас есть деньги! Много денег! Просто очень много денег! Нет, вы посмотрите сколько! Посмотрите, посмотрите, не отворачивайтесь!» Но отвернуться было просто некуда. Позолочено было все, что только можно. А что нельзя — покрыто огромными коврами с аляповатыми цветочными мотивами или кричащими шторами, на худой конец — обычной резьбой по дереву. Но дерево было оставлено не позолоченным не просто так, а с целью показать, что изделие — из той породы, что подороже золота будет. На стенах висело множество картин, но что на них изображено, разглядеть не представлялось возможным — основное внимание к себе привлекали рамы. От всего этого у меня просто в глазах рябило и к горлу начинала подступать тошнота.

— Как тебе наш скромный домик? — небрежно спросил Фабиан, уверенный, что молчу я лишь потому, что от восторга дух захватило и подходящих слов подобрать не могу.

— Потрясает, — осторожно ответила я.

Хотелось зажмуриться и побыстрее отсюда сбежать. Но Берлисенсисы никогда не отступают перед трудностями, поэтому я храбро улыбнулась своему спутнику и спросила:

— А Бруно уже здесь?

— Не знаю, — небрежно бросил Фабиан.

Смотрел он только на меня. Прикидывал, видно, как я впишусь в эту обстановку. На мой взгляд, я с ней совершенно не гармонировала. А вот Элена в сапогах, привлекающих некромантов, — вполне. Теперь я совсем не была уверена, что Чиллаги осудили бы выбор одежды моей подруги для бала. Фабиану, правда, выбор этот не понравился, но он же не первый раз ходит на академические мероприятия.

— Платье у тебя слишком уж строгое, — недовольно сказал Фабиан.

Почувствовал, видно, что никак к этому интерьеру я не подхожу.

— Но ты и в нем хороша, — расщедрился он на комплимент. — Давай я пока по дому проведу.

Но подобная экскурсия меня не интересовала. Во-первых, я и так уже видела много больше, чем хотела, а ведь еще придется лицезреть столовую и гостиную. А во-вторых, судя по хищным фабиановским взглядам, начать он планирует явно со своей комнаты и ею же закончить. Интересно, зачем родители оплачивают Чиллагам-младшим общежитие? Лететь здесь не так уж и далеко, зато переживать по поводу Элены не пришлось бы.

— Вы так любезны, фьорд Чиллаг, но я бы предпочла сначала дождаться брата, — твердо сказала я.

Если Фабиан и был разочарован, то он этого не показал, лишь усмехнулся понимающе и повел меня в гостиную. Жаль, что нельзя было закрыть глаза по дороге — яркие разноцветные пятна так и прыгали перед глазами, к общей пестроте обстановки добавлялись еще блики света, проходящего сквозь витражи. К тому, что я буду теряться на фоне обстановки, я была совсем не готова.

В гостиной сидела мать Фабиана и листала какой-то женский журнал, изредка задерживаясь на особо привлекательной картинке. Платье на ней было довольно спокойных для этого дома тонов, да и голос, когда она поздоровалась с нами, оказался тихим и приятным. Мне показалось, что она была несколько удивлена моим появлением. Неужели ее никто не предупредил, что к обеду ожидаются гости?

— Мам, Элена где? — вместо ответа на приветствие спросил Фабиан.

— У себя. Она…

Сын ее даже не дослушал и отправился за сестрой. Я проводила его недоуменным взглядом. Все же уважение к матери стоит проявлять хотя бы при посторонних. Фьордина явно была смущена его отношением, но промолчала. Пришлось мне самой ей представиться, раз уж Фабиан не удосужился это сделать. Разговор у нас не заладился, она отвечала односложно, но, как мне показалось, скорее от смущения перед незнакомым человеком, чем от напускной гордости.

Чиллаги-младшие подошли одновременно с Бруно. Брат был один и явно раздосадованный этим. Видимо, Фелан отказалась составить ему компанию и сейчас, и позже. Убранство этого дома, похоже, не произвело на него такого впечатления, как на меня, да и не разглядывал Бруно ничего, весь поглощенный своими мыслями. Фабиан пытался его развеселить, рассказывая что-то с громким смехом, но что именно, я не слышала — за меня взялась Элена. Она вываливала на меня подробности своих последних походов по магазинам и готова была все это показать прямо сейчас. Но меня мало интересовала ночная сорочка, которую она прикупила для первой брачной ночи, уж мне-то прекрасно было известно — ночь эта будет совсем не первая. Я вежливо помалкивала, лишь изредка вставляя отдельные реплики, хотя и чувствовала некоторую неловкость. И это было довольно странным — ведь Элена никакого неудобства от произошедшего не испытывала, так что же мне переживать по этому поводу?

Чиллаг-старший опаздывал. Время, назначенное для начала обеда, уже давно помахало стрелками огромных напольных часов. Кстати, довольно красивых, строго оформленных и явно антикварных. Они совсем не подходили к убранству этой гостиной, зато на них было приятно посмотреть. Фабиан заметил, куда направлен мой взгляд, и недовольно сказал:

— Отец все никак это старье не заменит.

— Что бы ты понимал, — проворчал как раз вошедший Чиллаг-старший. — Они мне обошлись почти в шесть миллионов эвриков на аукционе. Еле выторговал.

— И стоило ли? — скривился его отпрыск. — Нам сюда что-то другое нужно. Вон, даже Лисси это заметила.

Все дружно на меня уставились, пришлось сказать:

— Мне кажется, что если что-то здесь менять, то не эти часы. Они очень красивые.

— Вот, — довольно сказал фьорд Чиллаг, — послушай, что понимающие люди говорят. Даже если эти часы тебе не нравятся, их всегда можно продать. Думаю, выручим за них теперь больше, чем в свое время я заплатил. Удачное вложение — антиквариат всегда в цене.

Но Фабиан лишь пренебрежительно фыркнул. Да уж, ему, с бриллиантом во все пузо, строгая красота понравиться никак не могла. Вон и платье мое считает слишком закрытым. Очень было похоже, что и отец его находил мой вид слишком скромным, он придирчиво окинул меня взглядом с ног до головы и сказал:

— Если сговоримся, то выделю некоторую сумму на булавки. Невесте Фабиана негоже в чем попало ходить.

— Мы пока собирались говорить только о помощи моим родителям, — встрепенулся Бруно.

— Так это же вещи взаимосвязанные, — усмехнулся фьорд Чиллаг. — Я сегодня с Карлом переговорил, во дворец он вхож и помочь сможет, но… — он выразительно на нас посмотрел. — Прежде чем он начнет помогать, мне нужны гарантии. Я ничего и никогда не делал бесплатно и намереваюсь так жить и дальше. Семье невестки я могу помочь, чужим людям — нет.

Сказано это было жестко и как-то так, что я первый раз в жизни почувствовала себя неким предметом роскоши, который собираются купить по сходной цене, и ценой этой была свобода, а возможно, и жизнь моих родных. Интересно, насколько удачным этот фьорд рассматривает такое вложение? Брату такое отношение ужасно не понравилось, он нахмурился и недовольно посмотрел на Чиллага-старшего, впрочем, ничего при этом не говоря. Конечно, и в нашей среде заключались браки, основанные исключительно на расчете, но никогда это не говорилось столь открыто, все старались соблюдать хотя бы видимость приличия.

— Но ведь даже если Лисандра выйдет за Фабиана, то вы же не сможете гарантировать, что мои родители окажутся на свободе, — Бруно нахмурился еще сильнее, даже не пытаясь скрыть растущее неудовольствие.

— Да, я тоже рискую, — невозмутимо ответил Чиллаг, — что моему сыну достанется жена без соответствующего его положению приданого. Но я готов идти на этот риск. Б данном случае происхождение вашей сестры позволяет сделать некоторые уступки, — он с некоторым снисхождением похлопал Бруно по плечу и продолжил: — Заметьте, мы рискуем больше, чем вы.

Да уж, конечно, его семья подвергается просто огромному риску в случае, если я вдруг выйду за Чиллага-младшего. Право, не стоит идти на такие жертвы. По лицу Бруно было видно, что он думает точно так же, но что-то мешало ему ответить категорическим отказом и покинуть этот дом.

— Адриан, мне кажется, таким отношением ты обижаешь наших гостей, — тихо сказала фьордина Чиллаг.

— Когда мне нужен будет твой совет, я непременно его спрошу, — раздраженно бросил ее муж. — И вообще, почему мы до сих пор не за столом? Уже столько времени прошло от назначенного.

Фьордина Чиллаг смущенно пробормотала, что обед уже давно готов и все ждали только главу семейства. Тот важно кивнул и проследовал в столовую, даже не предложив жене руку. Я посмотрела на Бруно. Он был мрачен, манеры потенциального родственника произвели на него самое тягостное впечатление.

За столом Чиллаг-старший преисполнился хорошего настроения. Он в красках описывал приобретение столового сервиза, на котором нам подали обед, подчеркивая, сколько он выиграл на его покупке у обедневшего аристократического семейства, которое согласилось на первую предложенную цену. Больше всего отца Фабиана смешило, что те даже торговаться не стали и отдали свои вещи буквально за бесценок. Он перечислял, сколько и чего им было куплено в последнее время, и за какие деньги. Изредка вспоминал про Ясперса, бросал довольную фразу, из которой следовало, что зять ими тоже был получен весьма удачно, можно сказать, почти даром. Ну да, урон репутации дочери этого вполне стоил, на его взгляд. Застольная беседа велась исключительно на уровне монолога отца семейства, разбавляемого изредка лишь короткими фразами Чиллага-младшего. Фьордина Чиллаг не поднимала глаз от собственной тарелки, Элена мечтательно улыбалась, глядя куда-то в пространство. Цифры, которыми постоянно разбрасывался отец, ее совершенно не интересовали, мыслями она была явно рядом с будущим мужем. Интересно, как пришелся по вкусу Ясперсу будущий родственник? Или Чиллаг-старший столь развязно себя ведет только с теми, кто, как он думает, от него зависит?

— Так вы с ответом не тяните, — напутствовал нас перед уходом потенциальный родственник. — Две свадьбы гораздо дешевле одновременно устраивать, чем по отдельности. Только на одно дополнительное платье и придется потратиться.

Я ему нежно улыбнулась и подумала, что я лично заслуживаю намного большего, чем совместная свадьба с Эленой, да еще и с женихом в лице Фабиана с этой его ужасной золотой цепью.

— Я тебя назад отвезу, — сказал новоявленный жених и попытался меня приобнять, но я вывернулась. — Заодно и обговорим, если что неясным осталось.

— Спасибо, — нежный трепет ресниц в этот раз у меня получился просто прекрасно, — но я предпочитаю возвращаться с братом. Слишком ярки еще впечатления от нашего совместного полета.

— Я могу их сделать намного, намного ярче, — довольно улыбнулся он.

А я почему-то представила, как стою рядом с теми часами, что Фабиан хочет из гостиной выставить, а отец его вещает гостям с важным видом: «Невестка моя, из семьи Берлисенсис. Приобретена практически задаром, после длительной торговли с ее братом». Я встряхнула головой, отбрасывая ненужные мысли, и попрощалась. Возвращаться сюда я больше не собиралась.

— И что тебе стоило окрутить Ясперса? — в сердцах сказал Бруно, когда мы уже шли по улице. — Намного проще было бы сразу через него действовать.

— У Ясперса невеста была, — напомнила я брату.

— Так Элене же удалось чем-то его пробить, — он окинул меня придирчивым взглядом и резюмировал: — Скромностью, наверное. Давно я такой хорошо воспитанной фьорды не видел. Что отец говорит, то и делает.

Я удивленно на него посмотрела и подумала, что если бы Бруно знал, какой такой скромностью покорила Элена предмет своей страсти, вряд ли он посоветовал брать с нее пример. Но Бруно до моих терзаний дела не было, он продолжал возбужденно говорить:

— Слишком много свободы девушкам давать не следует. Вот некоторым разрешают все, что захочется, и к чему это приводит? Гуляет неизвестно где, неизвестно с кем… Ты должна разорвать контракт с этим Плевако, — неожиданно закончил он. — Этот адвокат нам не подходит. И вообще, я не хочу, чтобы он за мои деньги водил мою же девушку развлекаться. Завтра же чтобы с ним связалась.

— Бруно, ты что? — удивилась я. — Где ты сейчас адвоката найдешь на таких условиях? И он так много уже сделал.

— А другой сделает еще больше, — убежденно сказал брат. — Видеть эту рожу больше не хочу.

Похоже, отношения с Фелан у него развиваются совсем не так, как он думал. Но ведь девушка ему уже сказала, что выбрала свои уши, а не моего брата, чего же теперь он от нее хочет?

— Так найди сначала другого, — ответила я. — А этого нанимала я и за свои деньги. И аванс он мне не вернет, скорее доплатить потребует.

Фразой про аванс я Бруно добила. Он как раз собирался что-то не менее возмущенное сказать, но промолчал.

— Родителей и бабушку выручать надо, — напомнила я. — Вариант, предложенный фьордом Чиллагом, меня не привлекает.

— Но сам-то Фабиан — неплохой парень, — неожиданно сказал Бруно. — А жить, в случае чего, с его родителями тебе совсем необязательно. Ты все равно им вертеть будешь как захочешь.

На брата я посмотрела с огромным удивлением. Мне казалось, что после этого обеда он и мысли не допустит, что можно породниться с таким семейством. Бруно понял меня без слов.

— Я же не думал, что все так печально, — отводя глаза в сторону, пояснил он. — Да и Чиллаг мне сказал, что вы уже встречались, пока ты на него не обиделась. Целовались даже.

— Я с ним только один раз поцеловалась, — честно призналась я. — Ради интереса. Кто же знал, что это его так зацепит?

— Ясперса нужно было целовать ради интереса, — проворчал Бруно, — если уж у тебя такие запоминающиеся поцелуи.

Дался ему этот Ясперс. Они с Эленой друг друга получили, и вполне счастливы. Я лично сапоги, настолько привлекающие некромантов, ни за что бы не надела. А без таких сапог я явно проигрываю фьорде Чиллаг в деле завоевания ректоров.

— Может, подумаешь по поводу Фабиана? — без особой надежды в голосе спросил Бруно. — Хотелось бы видеть нашу семью на свободе и полностью оправданной.

— В таком случае предлагаю тебе поискать какого-нибудь высокопоставленного чина из ФБР с дочерью на выданье и на ней жениться, — уязвленно предложила я. — Такой способ будет намного надежнее предложенного Чиллагами.

— Я не могу, — сразу отказался брат, — у меня уже есть обязательства перед одной фьордой. Правда, похоже, она сама так не думает…

Он погрустнел, явно вспомнив Фелан, ушедшую с адвокатом. Да, очень похоже, что ей его обязательства не нужны. Сама она считает себя свободной, что и показала Бруно сегодня.

Назад мы возвращались телепортом. Я немного удивилась, откуда у Бруно на это деньги, ведь стипендия будет только на следующей неделе, но он ответил мне как-то невнятно и таким раздраженным тоном, что я сочла за лучшее больше его не расспрашивать.

— Даже не знаю, к кому обращаться по нашему делу, — безнадежно сказал он. — Везде глухо. И знакомые не принимают.

В этом у меня уже была возможность убедиться лично, о чем я ему уже не раз рассказывала. Я все способы испробовала, но так ничего и не добилась, пока нашим делом Плевако не занялся.

— Может, демон этот поможет, которому бабушка сказала написать, — неуверенно предположила я. — Аидзава Сэйсисай.

— Да нет, — фыркнул недовольно брат. — Вспомнил я, откуда про него слышал. Мы его на политологии проходили. Он так старательно толкал идеи, что демоны — высшая раса, что его даже из Фринштада выслали, — он немного помолчал и возмущенно добавил: — Нет, представь только, эти с хвостами и рогами — неожиданно высшая раса. Как ему такое в голову могло прийти? Ведь всем известно, что высшая раса — мы, люди. И чем чистокровней, тем достойнее семья. У Чиллагов, кстати, никаких примесей нет.

— Бруно! — все-таки возмутилась я, так мне надоело это постоянное упоминание семейства, накормившего нас обедом.

Все же выходить замуж в благодарность за еду, приправленную лекцией о ценообразовании на рынке антиквариата, я считала чрезмерным.

— Лисси, а что ты будешь делать, если нас всех посадят? — неожиданно серьезно сказал брат. — Я такого исключить не могу. Тогда ты опять останешься одна безо всякой поддержки.

Это он сейчас хочет сказать, что все время, как на свободе находится, только и занимается моей поддержкой?

— Чиллаг — не единственный фьорд в академии, — просветила я брата. — Мне и Хайдеггер предложение делал. Правда, я ему уже отказала.

— Это ты зря, — брат оживился. — Хайдеггер — хорошая партия, да и человек он просто замечательный.

— Ты и вышел под залог во многом благодаря его стараниям, — поддержала я брата, одновременно уводя разговор с темы моего замужества. Просто я внезапно поняла, что замуж совсем не хочу. Во всяком случае, не раньше, чем найду фьорда, целующегося, как… Впрочем, неважно. — Он же столько для этого сделал. Столько бумаг всяких собрал. Да и с общежитием договорился. Тебе так повезло с куратором.

С куратора мы плавно свернули на группу Бруно, где он наградил парой едких эпитетов почти каждого студента. Особенно досталось Ильме, чья безнадежная влюбленность в Серена, кажется, была у них постоянной мишенью для подшучивания. И мне это совсем не понравилось. Если уж кого вышучивать, так сам объект ее любви с его нелепыми представлениями о семье и браке, что я и высказала. Бруно меня не поддержал, и мы с ним в первый раз поругались. Расстроилась я из-за этого ужасно. Нам сейчас держаться вместе надо, а всякие Серены настраивают нас друг против друга. Все же какое зло эти диспуты! Написать, что ли, записку на эту тему ректору? Мне кажется, сейчас он разделяет мою точку зрения.

Утром я встала все столь же расстроенная. Фиффи опять слопал половину моего завтрака и покушался на вторую половину, но я ему твердо сказала, что он меня пока много меньше, а значит, незачем столько есть. Комната у меня в общежитии слишком маленькая, да и дверные проемы ради него никто расширять не будет. Питомец обиделся, но больше в тарелку не лез. Хотя там и так после него оставалось немного. Я этому сначала огорчилась, но когда первой парой у нас пошла опять очередная пробежка по академическим аллейкам, даже порадовалась. Все же с полным животом бежать было бы еще тяжелее. Вот зачем, спрашивается, будущим магам Земли умение быстро бегать? Не думаю, что здесь образование настолько плохого качества, что приходится таким образом спасаться от рассерженных клиентов. Во всяком случае, я о таком до сих пор не слышала. И вообще, лучше бы вместо физкультуры балы почаще устраивали безо всяких посторонних приглашенных. Воспоминания о неудачном бале, о котором никак не давали забыть обретенные там поклонники, неизменно портили настроение. Нет, все же администрация академии безо всякого внимания относится к студенческим нуждам. Размышляя об этом, я и добежала до конца дистанции. Самой последней, правда, зато не сошла на полдороге. Преподаватель, который, видно, надеялся, что сможет пораньше закончить занятие, с недовольной миной отметил мое прибытие. Но оказалось, что не хватает еще троих, но они так и не добежали до конца занятия. Заблудились, наверное…

Следующим занятием у нас был практикум по географии, задания по которому я благополучно сделала, сдала и забыла. Я была уверена, что сегодня так же можно будет изобразить красивую портальную загогулину, но не тут-то было. Вместо привычной фьорды, которая обычно проводила эти занятия, пришел незнакомый фьорд и снова потащил нас в парк. У меня даже мысль возникла: искать недобежавших, хотя, подумав хорошо, я все же ее отбросила — ведь группа была в полном составе.

— Дорогие мои студенты, — прочувствованно сказал он, задержался взглядом на моем лице и добавил: — И студентки. Сегодняшнее занятие у вас будет самое что ни на есть практическое. Вы уже столько дней проводите теоретические расчеты и достигли определенных успехов на этом поприще. Настало время воплотить свои знания в жизнь.

Улыбался он при этом довольно радостно, но я сразу заподозрила какой-то подвох и придвинулась поближе к Топферу. Мы же с ним в одной команде по гриффичу, должны помогать друг другу. Я ему грифона нашла, значит, студент этот теперь может помочь воплотить мои знания в жизнь так, чтобы это было без ущерба для моей внешности и здоровья.

— Задание для этого занятия — расчет построения портала. Вы сейчас делитесь на четыре группы. Я каждой группе выдаю артефакт для определения магических потоков и выделяю сектор в парке, в котором надлежит определить место для временного портала, которое вы обозначите вот таким флажком.

Он потряс связкой палок, к верхним концам которых были привязаны жалко обвисшие тряпочки. Я вцепилась в рукав Топфера не хуже, чем когда-то Ильма в Серена. Оказывается, некоторые навыки, которые вырабатываются во время учебы и кажутся смешными окружающим, на деле оказываются очень даже полезными. В группе нашей идиотов не было, все же чужие успехи мимо тех, кто постоянно на занятия ходит, пройти не могли, поэтому в группу к Топферу захотели все. Преподаватель некоторое время с насмешкой на лице наблюдал за нами, а потом взял и распределил сам:

— Вот в таком составе и будете дальше работать на моих занятиях, — удовлетворенно сказал он, разглядывая четыре группы, стоявшие на некотором отдалении друг от друга. Я с грустью думала, что искусством отрывания студенток от чужих рукавов он овладел в совершенстве. Хотя, может, мне просто практики не хватает? — Теперь назначим старших…

В группе Топфера предсказуемо назначили старшим его, как студента с самым высоким Даром. Я даже не успела особо попереживать, что меня разлучили со столь перспективным старшим группы, как преподаватель сказал, невоспитанно тыкая пальцем в мою сторону:

— В этой группе за старшую будете вы, фьорда… как вас там?

— Берлисенсис, — растерянно сказала я. — Но почему я? Вокруг так много достойных фьордов. Я уверена, они справятся с таким сложным делом намного лучше.

— У вас самый сильный Дар в группе.

— Но я же только слабая девушка, — я призвала все свое умение обворожительных улыбок.

— Фьорда Берлисенсис, — не менее обворожительно улыбнулся мне преподаватель, — здесь вы — в первую очередь маг, извольте соответствовать.

И, потеряв ко мне всякий интерес, назначил старших в двух оставшихся группах и сообщил, что все, кто определит неправильно, будут переделывать задание после обеда. Да, занятия магией как-то отрицательно влияют на мужчин. Это надо же, заявить мне, что я — в первую очередь маг. Да это практически оскорбление! Наверное, все дело в этой облезлой мантии, не было бы ее на мне, и отношение было бы совсем другое. Но долго мне думать над этим не дали. Мне вручили так называемый «флажок», и я, в окружении одних парней, что, как ни странно, совсем не радовало в данной ситуации, направилась в выделенный нам сектор парка. Там меня сразу же от руководства отстранили, флажок, артефакт и листок с заданием отобрали и начали увлеченно измерять и записывать результаты. Бегали они при этом по всему выделенному нам участку. Я не возражала, все равно у меня каблуки в земле вязли. Как говорит моя бабушка, не надо вставать между фьордом и его игрушкой, можно очень сильно пострадать. Тем более что измерялось все артефактом, и цифры, заносимые на бумагу, были точные. Но вот когда начались расчеты… Ошибку допустили сразу, когда использовали самую первую формулу, она повлекла другую, а дальше они лишь множились, а я с отчаянием наблюдала, как результат отходит все дальше и дальше от правильного. Нужные числа я спокойно держала в уме, да и расчеты были несложные, но как одногруппникам сказать, что они ошибаются? Так я мучилась до тех пор, пока они торжествующе не вбили флажок совсем не там, где он должен был находиться. Преподаватель, видя, что мы уже закончили, неторопливо направился в нашу сторону. Я даже растерялась на мгновение. Я же не могу после обеда, у меня дел столько, что никак среди них не вписывается еще и дополнительное занятие, тем более по чужой вине. Я решительно вытащила флажок и отнесла его гуда, где он должен стоять, бросив по дороге опешившим парням:

— Здесь он никак не может находиться. Некрасиво же.

Стояли они в оторопи недолго, первый очнулся быстро, тут же меня догнал и попытался отобрать флажок. Вцепился он крепко, но был слишком хорошо воспитан, чтобы тащить меня вместе с флажком к месту предполагаемого входа в портал, а вырвать добычу я не позволила. Но и он продолжал держаться за эту палку, как будто от этого зависела его собственная жизнь.

— Смотрю, у вас здесь разногласия? — удивленно сказал преподаватель.

— Да, — твердо ответила я. — Портал не может там располагаться.

— Почему?

— Он там некрасиво будет выглядеть, — ответила я и улыбнулась со всем присущим мне обаянием. — А вот здесь, между этими двумя кустиками, немножко ближе к правому, он очень гармонично вписывается. Вот сами посмотрите.

Я все же выхватила флажок у растерявшегося от моих слов одногруппника и попыталась его воткнуть в облюбованное место. Флажок втыкаться совсем не желал, я не сдавалась, а преподаватель с интересом наблюдал за моими попытками. Наконец он откашлялся, пытаясь подавить возникший смешок, и сказал:

— Фьорда, а вы уверены, что «гармонично» — это достаточный довод для мага?

— Конечно, — уверенно отвечала я. — Ведь гармония — это основа магии.

— Н-да, — задумчиво сказал он. — Налицо разногласия в группе. Давайте поступим так. Пусть каждый из вас подойдет к тому месту, которое считает верным. Потом мы посмотрим правильный ответ, и те, кто ошибаются, — он ехидно посмотрел при этих словах на меня, — придут после обеда.

Со мной не остался никто. Все демонстративно пошли к той точке, что была найдена в результате неверных расчетов. Но я свой флажок из рук не выпустила. Хотят после обеда получить дополнительное занятие — их право. Преподаватель достал свои записи, по мере того как он их изучал, брови его ползли вверх, а насмешливое выражение сходило с лица. Он недоверчиво на меня уставился:

— Фьорда, а почему вы считаете, что флажок должен быть здесь, а не точно посредине между кустами? — наконец спросил он. — Ведь это было бы еще красивее…

— Излишняя симметрия не всегда хороша, — ответила я ему, облегченно улыбаясь. Все же была вероятность того, что я неправильно посчитала. — Кусты все равно неодинаковые, да и палка у флажка кривовата. Так что гармоничнее всего он будет смотреться именно там, где я его сейчас держу.

— Она определила правильно? — недоверчиво уточнил тот студент, что хотел забрать у меня флажок. — Но как?

Когда это он успел подойти? Ведь только же стоял на вычисленном им самим месте.

— Женская интуиция, — пояснила я. — И стремление к красоте.

— Красота — страшная сила, — задумчиво подтвердил преподаватель.

Смотрел он на меня прищурившись и, как мне показалось, совсем не поверил в мое утверждение об интуиции. Но у меня был железный козырь на руках — полное отсутствие любых бумажек с вычислениями. Надеюсь, о том, что я играю в бонт, что предполагает умение проводить серьезные расчеты в уме, этот фьорд никогда не узнает. На всякий случай я ему улыбнулась как можно глупее и ресницами похлопала, чтобы уж наверняка.

— А скажите-ка, фьорда Берлисенсис, — не проникся он моим похлопыванием. — Если мы сдвинем участок вот сюда, что скажет ваша женская интуиция о месте для построения портала?

Моя женская интуиция глухо молчала. Ведь ей необходимо было провести новые замеры, но сказать об этом я никак не могла. Так что пришлось пожать плечами, застенчиво улыбнуться и поковырять мысочком травку.

— Время занятия уже к концу подходит, — доверчиво сообщила я преподавателю, а то вдруг он забыл.

— Некрасиво, фьорда, — тихо сказал он так, чтобы слышала только я. — Вы видели, что ребята сделали ошибку, но ничего им не сказали. Это не индивидуальные соревнования, вам еще вместе с группой столько раз работать придется. А сейчас они из-за вас получат дополнительное задание. А ведь вы — старшая группы, на вас лежит ответственность.

Я ничего отвечать ему не стала. Мне показалось, доводы о том, что умной девушке сложнее выйти замуж, не произведут на него никакого впечатления. Как-то по внешнему виду этого фьорда сразу было понятно, что подобные мысли ему и в голову не приходили. Ему-то ведь не надо замуж выходить! Мужчинам вообще с этим делом проще — у них есть работа, и они ни от кого не зависят.

Но на лекции меня все равно мучил вопрос, правильно ли я поступила. Ведь, как ни крути, я Берлисенсис. Не нанес ли мой поступок ущерба репутации семьи? Ведь получается, что одногруппники от меня зависели, а я их бросила на произвол судьбы. Из раздумий меня вырвало знакомое слово «мех», которому места в речи лектора и найтись не должно было. Но которого мне так не хватало к тому пальто, что у меня сейчас в шкафу висит. Неужели маги Земли могут и это выращивать, как кристаллы? Впрочем, мое заблуждение развеялось достаточно быстро.

— Мехпроходка, — важно повторил лектор, — или механизированная проходка, — это выполнение земляных работ механизированными средствами, преимущественно гномьей работы, — тема, видно, была для него очень болезненной, так как он скривился и сказал: — Да-да, представьте себе! Вместо того чтобы пригласить на строительство мага-специалиста, который создаст котлован точно по заданным параметрам, с аккуратными стенками и дополнительным уплотнением для защиты от проникновения грунтовых вод, эти скаредные гномы так и норовят обойтись чем подешевле. Но, — он поднял вверх палец, привлекая общее внимание, — такая экономия в конечном счете приводит к дополнительным затратам во время эксплуатации, так что выгода оборачивается денежными потерями.

Дальше он нам до конца занятия доказывал разнообразными случаями из жизни преимущества магии перед механикой. Настолько старательно, что я даже засомневалась, правда ли это. Но у меня были темы для размышлений и без мехпроходки, так что долго на этом вопросе я задерживаться не стала. Идти или не идти на дополнительное занятие после обеда с моей группой — вот что меня занимало. Не идти — действительно некрасиво, а если идти, то не стоять же рядом с ними с глупым видом? Ведь у меня не так много времени до тренировки по гриффичу. А завтра у нас игра с водниками, и пропускать тренировку нельзя. Но потом мне пришло в голову, что никого из своей группы я даже не рассматриваю в качестве потенциального супруга, а значит, ничего страшного не случится, если мой имидж в их глазах будет не столь безупречен. В крайнем случае, поулыбаюсь побольше — я заметила, что после моих улыбок они соображают еще хуже, чем обычно.

С этими мыслями я отправилась за Фиффи, а потом в столовую, где в дверях столкнулась с Бруно. Сиял он почти так же, как после выхода под залог, до того, как увидел свою бывшую девушку уходящей в голубую даль с адвокатом.

— Гуссерль со мной сейчас в ФБР идет, — гордо сказал он. — Будем мою одежду и Ролси выручать. Надеюсь, уже вечером верну себе свою родную мантию.

Как я его понимала! Выдали ему пока мантию возрастом очень близкую к той, что у меня. Даже цвет у нее уже был скорее розовый, чем красный, что совсем не подходило моему брату. Думаю, он наверняка уже не раз пожалел, что учится на факультете Огня, а не Воды.

— Успехов! — от всей души пожелала я ему.

Брат в ответ расплылся в улыбке, потрепал Фиффи по листочкам и ушел, энергично размахивая руками. Я немного посмотрела Бруно вслед и заметила, что его мантия сзади еще и протираться начала. Но тут Фиффи потянул за подол моего одеяния с явным намеком, что времени поесть у нас не так уж и много осталось. Доставалось ему из моей порции с каждым днем все больше и больше, так что из-за стола я встала почти такой же голодной, как и села за него. Стипендия только в среду. Но уж тогда я точно ее отпраздную с группой в гномьей шашлычной. Желудок согласно дернулся при этих мыслях.

Фиффи я отвела в оранжерею и даже успела там немного поговорить с фьординой Вейль, чьи растоптанные тапочки были мне теперь интересны много меньше, чем советы по питанию Фиффи. К сожалению, следовать им мне пока не позволял скудный бюджет, но я старательно запоминала все, что мне могло пригодиться. К месту, где была назначена встреча с преподавателем, я почти бежала. Фьорд посмотрел на меня одобрительно. А вот одногруппники были удивлены.

— Ты же не должна была приходить, — не выдержал один.

— Я же старшая, — мрачно напомнила ему я. — Не могу же я вас одних оставить? И потом, вдруг вы без меня опять некрасиво этот флажок разместите?

Фьорд в ответ мне улыбнулся и хлопнул по плечу так, что я еле на ногах устояла. Посмотрела я на него с огромным возмущением. Как это он мог забыть, что перед ним стоит хрупкая фьорда? Но этот тип не проникся совершенно, лишь показывал в улыбке свои белоснежные зубы. Похоже, мы с ним ходили к одному стоматологу.

— А мы-то подумали… — начал он.

Но продолжить, что они там подумали, не успел. Преподаватель вручил нам листок с заданием и отправился в парк. В этот раз мне даже доверили записывать результаты измерений. Я так поняла, чтобы было кого назначить виноватым в случае неправильных расчетов. Но я записывала тщательно и всегда уточняла вслух. Когда пришло время подставлять цифры в формулы, листок у меня забрали, не доверили мне столь сложного дела. Пришлось быть сторонним наблюдателем. И надо же такому случиться, чтобы опять в той самой первой формуле одногруппник сделал ту же самую ошибку, что и прошлый раз.

— У вас тут цифра некрасивая, — страдающим голосом сказала я. — Ее пересчитать нужно.

Посмотрели на меня недоверчиво, но пересчитали, попытавшись опять ошибиться. Но тут уже группа была начеку, и сразу же раздался возглас:

— Стой, вот здесь неправильно.

Дальше дело пошло быстро и четко. Я уже порадовалась, что все так хорошо закончилось, как вдруг тот, что проводил расчеты, неожиданно сказал:

— Получается, что ты все это в уме просчитываешь?

— Я? В уме?

Я постаралась улыбаться как можно более убедительно. Мол, сами посмотрите, где я, а где ум. Но что-то явно пошло не так, потому что следующей фразой было:

— Ходили слухи, что ты Чиллага в бонт обыграла, но я думал — привирают.

— Мне просто повезло, — лучезарно улыбнулась я.

Ответом мне было скептическое хмыканье. Дальше мы ошибок уже не допускали. Флажок водрузили там, где надо, и оставалось только дождаться преподавателя. Чувствовала я себя неуютно. Вот так, проходит какое-то время и выясняется, что проиграть было лучше со всех сторон. Выигрыш — всего ничего, и ушел полностью на какой-то жалкий комплект белья, зато какой урон репутации, к которому еще и неудовлетворенный обыгранный Чиллаг прилагается. И стоило мне про него подумать — как я сразу же увидела его на одной из аллей, которая пересекала выделенный нам участок. Куда он направлялся, я даже не сомневалась — взгляд его был точно нацелен в мою сторону. Мне вдруг пришло в голову, что, может, он просто деньги хочет вернуть тем или иным способом? Хотя я же с ним поцеловалась…

— Смотрю, первое практическое занятие, а уже отрабатывать приходится, — ехидно заметил Фабиан, едва до меня дошел.

— Добрый день, фьорд Чиллаг, — намекнула я ему на пробелы в воспитании.

— С чего это он добрый? — ответил он мне. — Ты мне даже улыбаться не хочешь. Столько дней уже дуешься.

Подошел наш преподаватель, бросил насмешливый взгляд на моего поклонника, но ничего в его адрес не сказал. Все время, пока проверялось наше задание, Фабиан молча простоял за моим плечом, парни из группы старались лишний раз в его сторону и не смотреть — наверное, вид у него был очень злой. И лишь когда я направилась в общежитие переодеваться к тренировке, брат Элены схватил меня за руку:

— Постой. Поговорить надо.

— Мы только и делаем, что разговариваем с вами в последнее время, фьорд Чиллаг.

Стоять с ним в пустынной аллее мне совсем не хотелось, парни из группы на нас оглядывались, но все же уходили все дальше и дальше. Фабиан глядел на меня, чуть прищурившись.

— Так когда ты дашь мне ответ? Время идет.

— Брак — это слишком серьезно, чтобы решаться на него вот так, безо всяких раздумий, — уклончиво ответила я.

Все же категоричный отказ — это так некрасиво. Да и остались мы с ним практически вдвоем, что меня сильно беспокоило.

— Элена вон замуж выходит, зная своего мужа еще меньше, чем ты меня, и это ее особо не тревожит.

Руку он мою так и не отпускал. Радовало, что ничего кроме этого себе не позволял, — ведь помня последний полет на грифоне, я уже не могла чувствовать себя рядом с ним в безопасности.

— Способ Элены для меня слишком радикальный, — ответила я.

— Значит, тебе нужно время подумать, — он отпустил мою руку, но не успела я порадоваться, что она свободная, как несвободной стала я. Фабиан привлек меня к себе так, что я оказалась прижатой к нему очень плотно. Так плотно, что и разделявшая нас ткань почти не ощущалась. Зато очень хорошо ощущался крупный бриллиант, что висел на цепи у моего поклонника. Цепь, кстати, тоже очень хорошо ощущалась. Я испуганно охнула и попыталась вырваться. Бриллиант окончательно впился в мой живот.

— Что вы себе позволяете, фьорд Чиллаг!

— Пытаюсь повлиять на скорость принятия вашего решения, фьорда Берлисенсис.

И эта его официальность испугала меня много больше, чем его уже привычно фамильярное «Лисси». Что-то было в ней такое неправильное, издевательское. Он не принимал мои правила, он считал, что мы будем играть по его. Я уперлась ладонями ему в плечи в попытке отстраниться как можно дальше и попыталась ему нежно улыбнуться. Насколько это, конечно, позволяла ситуация.

— Фабиан, отпустите меня.

Вместо ответа он попытался меня поцеловать. Я в панике задергалась во все стороны. Фабиановский камень усиленно искал место, где бы он смог начать новую жизнь в моем теле. Было это ужасно больно.

— Лисси, хватит уже ломаться, — недовольно сказал Фабиан. — Все уже поняли, насколько ты аристократичная и утонченная. Неужели я, как жених, не могу рассчитывать на поцелуй?

— Фабиан, здесь не время и не место, — паника не помешала мне нежно ему улыбнуться, даже многообещающе. Улыбка — это ведь не слова, и за то, что он там себе навыдумывает, я не отвечаю. — Я на тренировку уже опаздываю. У нас игра завтра.

— Игра, — фыркнул он. — Да пропустишь ты эту тренировку или нет — для завтрашней игры разницы никакой. Все равно проиграете.

— Для меня есть разница, — пыталась я втолковать. — И для факультета есть разница. Давай мы с тобой обсудим наши взаимоотношения завтра после игры.

Улыбка была моим единственным оружием в данной ситуации. Улыбка, взгляды из-под полуопущенных ресниц и нежный голос, сам тон которого обещал многое. Только тон, не слова. Выказать мне претензии потом будет не за что.

— М-м-м, наши взаимоотношения, — насмешливо сказал он. — Просто музыка для ушей. Я согласен потерпеть до завтра.

Но не успела я порадоваться, что мне удалось избавиться от навязчивого поклонника почти без потерь, как он впился в меня поцелуем. От ощущения его жадных ищущих губ мне стало нехорошо. Когда он меня отпустил, я с трудом удержалась от того, чтобы не вытереть рот рукой.

— И зачем вырывалась? Понравилось ведь, — довольно сказал Фабиан и обвел пальцем мои губы.

Он явно намекал, что не прочь продолжить. Я даже удивилась, что он меня больше не удерживает. Но причину этого я поняла сразу. К нам приближалась громко разговаривающая компания студентов. Вряд ли бы они одобрили такое поведение моего кавалера. Я развернулась и торопливо пошла подальше от этого хама. Никогда больше я не буду оставаться с ним наедине. Как это могло мне казаться, что он целуется не хуже Антера? Думаю, просто к тому моменту возбуждающее зелье Кирби не все вышло. Может быть, Кудзимоси дефектный антидот подсунул? Чтобы на вкус попротивнее был. Чтобы напрочь отбить воспоминания о собственном поцелуе. Но сейчас я была твердо уверена — Фабиан в сто, нет, в тысячу раз делает это хуже, чем Мартин. От поцелуев Хайдеггера мне не хотелось хотя бы тут же прополоскать рот и почистить зубы. Наверное, потому, что поцелуи его были напитаны бытием и духом, и он их не навязывал мне силой…

И только очутившись у себя в комнате, я вспомнила, что так и не забрала Фиффи из оранжереи. Пришлось быстро за ним бежать, а то фьордина Вейль в следующий раз будет против встречи моего питомца с мандрагорочкой. Так что пришлось Фиффи ждать окончания нашей тренировки внизу рядом с полем для гриффича. Он ввинтился корнями в землю и прикидывался обычным растением. Правда, время от времени я замечала, как он резко схлопывает очередной лист. Наверное, ловил насекомых, немногочисленных в это время. Что ж, рацион надо разнообразить. Наблюдать за ним постоянно у меня не было времени, тренировка проходила в очень интенсивном режиме. Появление Топфера в команде оказало существенное влияние на нашу игру. Только вот сыгранности нам пока не хватало. Слишком мало мы отрабатывали основные проходы и передачи вместе, явно недостаточно для того, чтобы понимать друг друга так, как это было в моей прежней команде.

Прежняя команда… Какая они команда? Ведь ни один не пришел на помощь, когда мою семью арестовали, а я оказалась практически на улице. Тоже говорили, что я им нужна, а сами… Не «Золотые крылья», а хвосты позолоченные. Все как один испугались. Здесь же мне так усиленно помогают догнать пропущенное, что притворяться перед ними просто стыдно. Вот если бы еще готовить научили бы…

Моя неспособность к этому занятию приводила и к проблемам на практических парах, где нас учили делать необходимые магам зелья самостоятельно. Казалось, чего проще? Засыпь в нужное время, в нужной последовательности все, что на бумажке записано, и наслаждайся результатом. Ан нет… То, что у меня выходило, фьордина Арноро соглашалась засчитывать лишь потому, что была уверена — ничего хорошего я все равно не сделаю, даже если она будет стоять рядом и контролировать каждый мой шаг. Этим она лишь от очередного взрыва спасала собственный кабинет.

— Фьорда Берлисенсис, — недовольно говорила Арноро, — как это у вас получается, что все, что бы вы ни приготовили, можно использовать только как взрывчатку? Это, конечно, полезное умение для мага Земли, если он собирается тоннели в скалах прокладывать, но давайте вы все же не будете только им ограничиваться.

Я и сама недоумевала. Вроде бы стараюсь, делаю все аккуратно и точно по инструкции, а полученное если не взрывается, то норовит завонять до невозможности все помещение. Наверное, Берлисенсисы просто не приспособлены для такого использования. Мои согруппницы, к примеру, не только сдавали первыми зелья, но и умудрялись готовить что-то на кухне, которая была общей на весь этаж. И это что-то очень даже неплохо пахло. Хотя им не приходилось делить свою еду с Фиффи, а значит, проблема совсем не в том, что они не наедались в студенческой столовой. Но если с мужской частью группы отношения у меня налаживались, то с женской — не складывались совсем. После того, как Элена бросила академию, разговаривать о своем, о девичьем, мне стало не с кем. А у них можно было бы рецепт печенья узнать. Какого-нибудь попроще, специально для Фиффи, уж очень он прожорливым стал в последнее время, эдак у меня вся стипендия на него уходить будет. Мысль о стипендии оказалась на редкость приятной. Послезавтра я получу на руки некоторую сумму. Нужно будет Кудзимоси вернуть хоть часть того, что он мне одолжил, но все равно денег на вкусности для Фиффи и Майзи хватит. И Бруно говорил, что у него две стипендии сразу будет, да еще и наверняка повышенные — ведь он же гордость факультета. Неужели он не поделится с сестрой? Ведь всем известно, что женщинам нужно намного больше денег, чем мужчинам…

Брат появился довольно поздно и очень злой.

— Нет, ты представляешь! — возмущенно заговорил он сразу с порога. — Гуссерль сказал, что ему недосуг заниматься этой беготней по бюрократам ФБР и я вполне могу обойтись без грифона и без сменной одежды. Заявил, что бытовыми заклинаниями к пятому курсу овладевают все в достаточной степени. А у меня ведь с Воздухом сама знаешь как. Мы всего-то часа два походили по всем согласованиям, а он взял и сбежал. Да еще и бросил меня там без денег. Я пока сюда дошел, уже и ужин закончился. Лисси, у тебя нет пожевать хоть чего-нибудь? А то у меня уже желудок сам себя переваривать начнет с минуты на минуту.

Смотрел он такими умоляющими глазами, что я сразу вспомнила, как хотела есть перед поступлением сюда. Сердце мое не выдержало, родной брат все-таки. Я достала припрятанный пакет, и Бруно с наслаждением захрустел, ожидая, пока я заварю чай. Фиффи заволновался. Прошлый раз от печенья не осталось даже крошек, и мой питомец был уверен, что это совершенно неправильно. Он просеменил до стула, на котором расселся брат, и требовательно подергал того за штанину.

— Лисси, ты его совсем не воспитываешь, — заметил Бруно, но скормил Фиффи пару печений — больше в пакете все равно ничего не осталось.

Я загрустила. Как-то слишком быстро заканчивается печенье в последние дни. Может, как получу стипендию, попробовать купить что там нужно, и приготовить самой. Уверена, Бруно результат есть не будет. Правда, не уверена, что и Фиффи станет. Но попробовать все же стоит. Да, и с воспитанием брат прав. Совсем я ничего не делаю и даже не знаю, с чего начинать. Коварный Кудзимоси мог бы и закончить свою лекцию, а не прерываться на самом интересном месте. Завтра же попытаюсь получить в библиотеке его диссертацию. У меня и журнал Эленин для маскировки обложки остался…

— Вот почему у вашего Кудзимоси время было, — прервал мои размышления Бруно, — а Гуссерль не может себе позволить столько его потратить ради студента? Не рядового студента, между прочим, а Берлисенсиса!

— Знаешь, Бруно, — печально сказала я, — боюсь, наша фамилия не производит сейчас такого впечатления, как раньше.

На Гуссерля. Но вот Кудзимоси смог вернуть мне и часть моей одежды, и Майзи. И я почему-то уверена, что сделал он это совсем не потому, что я Берлисенсис. Потратил на хождение по этому ФБР весь свой выходной день, а ведь я его даже и не поблагодарила как следует. И что он теперь думает о нашей семье? Нехорошо получилось. Может, ему печенья к чаю купить в подарок, он же постоянно пьет чай в своем кабинете? Тут я вспомнила о том, что у меня денег и для Фиффи не хватает, и загрустила. Бруно еще повозмущался такому явному пренебрежению со стороны администрации академии к представителю столь древнего рода. Печенье уже закончилось, чай брат тоже выпил, не преминув отметить, что бывало и получше. Но я промолчала, так что Бруно посидел еще немного и ушел.

Занятия следующего дня пролетели просто мгновенно, думать могла я лишь о предстоящей игре. Она была решающей, после нее либо Вода, либо мы, Земля, вылетали из турнирной таблицы и больше участия в соревнованиях не принимали. Мне хотелось, чтобы наша команда выиграла, и я была уверена, что это возможно. Я уже жалела, что не осталась тогда, после своего триумфального выступления в группе поддержки Воздуха, посмотреть на игру. Судить о ней я могла лишь по рассказам парней из команды и коротким фрагментам, которые записывались на кристалл. А ведь картину нужно представлять в целом и основываться на собственных наблюдениях. Но где же их взять, наблюдения эти? Так что к предпоследнему занятию я механически записывала текст, а думала совсем о другом. О том, как бы мне поблагодарить Кудзимоси, которого сегодня совсем не видно. В воскресенье же он не дежурил, значит, должен быть сегодня в академии. Идти проверять в кабинете было как-то совсем неудобно, дел у меня к нему никаких нет, мало ли что он подумает. Но в коридоре перед приемной я прогулялась пару раз. Нужно же как-то на него случайно наткнуться, а лучшего места во всей академии для этого просто нет…

Последним у нас был семинар по теории магии, посвященный заклинаниям из группы «Убрать препятствие». И опять нас заставляли рассуждать о ранее записанном и выученном, пока один из моих согруппников не выдержал:

— Тоже мне, семинар называется! Одна теория, заклинаний еще толком не видели! Покажите нам хоть что-нибудь.

— Видите ли, — снисходительно сказал фьорд преподаватель, — основа любой практики — теория. Вот выучите в достаточной степени, тогда можно будет и дальше идти. А то вы себя покалечить можете или других.

— А когда эта достаточная степень наступит? Что такого сложного в убирании препятствия? Особенно мелкого. Вон, давайте листок бумаги подвигаем. Это же практическое занятие!

Фьорд преподаватель открыл было рот для увещевания слишком активного студента, но тут его просто накрыл хор голосов всей группы, требующей того же самого. Надоели эти теоретические рассуждения, все жаждали применить свои знания на практике.

— Вы зря думаете, что лист бумаги легче сдвинуть, чем, к примеру, веточку, — проворчал преподаватель. — Он легкий, и парусность у него приличная. Здесь одной силы мало, здесь умение важно.

— И где мы этого умения наберемся, сидя в аудитории? Давайте хоть веточки подвигаем, — оживилась группа. — Вон в парке их сколько.

Мне показалось, что согруппники мои больше хотят пройтись по свежему воздуху, чем заниматься такой ерундой. Но я очень заблуждалась. На пустынных аллейках они с таким азартом отыскивали прутики и отбрасывали их в сторону, что мне даже смешно стало. Группа детского сада на прогулке. Веточками швыряются друг в друга. Несерьезно это как-то. Но внезапно мне тоже очень захотелось попробовать. Но не на глазах же у всей группы? И я свернула на дорожку, которая вела к главному корпусу академии и была в это время совершенно пустынна. Веточки так забавно разлетались, что захотелось попробовать силы в чем-то посерьезнее. Я нацелилась на камень и точным броском отбросила его себе за спину. Красиво полетел…

— Фьорда Берлисенсис! — раздался возмущенный голос декана. — Нужно смотреть, куда вы целитесь.

Я испуганно обернулась. Камень он держал в руке и выглядел очень недовольным, хотя на лбу никаких следов удара не наблюдалось. Зато на земле валялась открытая папка, бумаги из которой щедро усеивали не только дорожку, но и травку рядом с ней. Надо же, где он ходит в то время, когда я его рядом с кабинетом караулю. То есть не караулю, а мимо прохожу, чтобы случайно встретить. Чтобы он не думал, что я за ним бегаю.

— Я в вас попала, фьорд Кудзимоси? — смущенно спросила я.

Все же начинать с благодарности в такой ситуации неуместно. Нужно сначала здоровьем поинтересоваться, а то вдруг я нанесла ему невосполнимый ущерб? Да и рассыпавшиеся документы помочь собрать нужно. Я нагнулась и начала поднимать листочки с печатями и без.

— А вам бы очень этого хотелось, фьорда Берлисенсис? — ответил он вопросом на вопрос и тоже начал собирать упавшее. — Должен вас огорчить, вы промахнулись.

— Извините, фьорд Кудзимоси.

Что еще сказать, я просто не знала. Обычно я легко и непринужденно веду беседу на различные темы. Но сейчас язык как будто стал огромным и неповоротливым и с трудом двигался. Мысли тоже путались и никак не хотели собираться в единое целое. А тут еще за последний упавший лист мы схватились одновременно, причем так, что прикоснулись друг к другу. От места соприкосновения как будто маленькая молния пробежала. Я испуганно отдернула руку. Неожиданно сердце в груди забилось пойманной птицей, а щеки начала заливать предательская краска. В этот момент я могла смотреть только на его хвост, который как-то странно дернулся в сторону и затем обвис безо всякого движения. Кудзимоси молчал, я тоже не могла ничего сказать.

— Фьорд Кудзимоси, как я вас удачно встретил, — голос Ясперса разбил напряженную тишину, которая готова была уже взорваться чем-то неожиданным. — Вы почему до сих пор не выдали документы моей невесте, фьорде Чиллаг?

— Добрый день, фьорд Ясперс. Потому что никак не могу застать ректора нашей академии на его рабочем месте, — невозмутимо ответил декан. — А ведь его подпись необходима.

— Гм, — Ясперс откашлялся и с довольным видом посмотрел на Элену, которую держал под руку. — В самом деле? Документы у вас с собой? Давайте подпишу. А что это их так много?

— Понимаете, фьорд Ясперс, у нас появилось предложение по практике. Бюджет у застройщика ограничен, услуги практикующего мага для рытья котлована ему не по карману. А вот наши студенты-старшекурсники могут получить полезный опыт, да и деньги академии пойдут. Не очень большие, правда, — в случае, если мы откажемся, предполагается обойтись мехпроходкой.

— Мехпроходкой? — удивленно сказала Элена. — Но натуральные меха — это же так дорого. Наверняка дороже, чем берет практикующий маг. Да и вообще, использование меха для рытья котлована — это варварство какое-то.

Кудзимоси с трудом удалось сдержать улыбку, на лице Ясперса тоже проскочило что-то такое неуловимо-насмешливое, но жених взял себя в руки тут же.

— Конечно, варварство, — умиленно заворковал он, — и мы его не допустим. Натуральные меха должны лежать на твоих плечах, дорогая, и никак иначе. Сегодня же купим тебе шубку, чтобы гномам она не досталась для таких ужасных целей.

Ректор подписал бумаги, и они с Эленой направились к главному корпусу академии, оживленно обсуждая, какую именно шубку желает себе невеста. И после этого мне будут говорить, что мужчин в женщинах привлекает ум? Если уж ректор Магической академии, чьими глубокими познаниями и интеллектом восхищаются многие, выбрал такое, значит, ум — последнее, что его интересует в женщине.

— Такого интересного мнения про мехпроходку я еще не слышал, — сказал Кудзимоси. — Фьорда Чиллаг явно покорила своего жениха оригинальностью мышления. А вы, фьорда Берлисенсис, тоже считаете, что натуральные меха для рытья котлована — слишком дорого?

— Я знаю, что такое мехпроходка, — обиженно ответила я. — Это использование механических средств.

По-хорошему, конечно, надо было вести линию Элены, вон как она убойно действует на мужчин. Но что-то я сомневаюсь, чтобы Кудзимоси бросился мне шубу покупать, да и замуж за него я не собираюсь. Вот протестировать еще раз, самый последний — это да. А то мало ли, вдруг мои впечатления от его второго поцелуя — это влияние большого количества грифонов по соседству? Условия должны быть одинаковыми. Он, я, кабинет, чай и ореховое печенье. Ореховое печенье — непременно, без него точно ничего не получится.

— Я рад за вас, фьорда Берлисенсис, — усмехнулся декан. — Смотрю, вы не напрасно ходите на занятия. Хотя Рональдс вас очень хвалил…

— Он заинтересован во мне, как в игроке для своей команды, фьорд Кудзимоси, — пояснила я. — Вот и преувеличивает немного.

Мне совсем не нравилось, что Рональдс делился со всеми своим мнением. Эдак его послушают, и придется мне действительно наукой заниматься, потому что замуж никто не возьмет. Не то чтобы мне сейчас туда хотелось, но ведь в академии я надолго не задержусь — Плевако добивается скорейшего рассмотрения дела и уверен, что моих родных оправдают. И значит, я скоро смогу вернуться домой, и все пойдет по-прежнему. А вот репутация моя уже пострадала, и очень сильно.

— Не без этого, — согласно кивнул он. — Надеюсь, сегодня вы его заинтересованность оправдаете, фьорда Берлисенсис. Не хотелось бы опять смотреть, как вы прыгаете в группе поддержки чужой команды. Не то чтобы вы плохо там выглядели, — сразу поправился он, — но мне кажется, вам там не место. У вас свой факультет есть.

С этим я не могла не согласиться. Но прыгать с воплями «Воздух, Воздух лучше всех!» я больше не собиралась, лучше всех — Земля, что я честно и сказала своему декану. Больше Фабиан меня на спор не подобьет. Хотя я бы посмотрела, как он прыгать будет, но пока могу лишь размышлять, что сделать, чтобы сегодня не проиграть Воде, а то игры с Воздухом может больше и не быть. Мысли о своих странных ощущениях при прикосновении Кудзимоси я старательно от себя отгоняла. Ничего особенного, обычное статическое электричество, не более. Вот когда он меня целовал, ничего же такого не было. Наверное, он хвостом заземлялся… Или нет, хвостом он же меня обнимал? И поцелуй был таким захватывающим, что я бы и настоящую молнию не заметила. Губы пересохли от одних только воспоминаний, но девушка из такой семью как Берлисенсис, даже думать не должна о фьордах с хвостами, не то что с ними целоваться. Но я же не думаю, я просто хочу провести еще одно тестирование, пожертвовать собой ради науки. Эта мысль меня немного успокоила.

Перед игрой я занесла Фиффи в оранжерею, как мы ранее договаривались с фьординой Вейль. Оказалось, она даже улыбаться умеет, когда разговаривает. То печальное происшествие с теплицей, когда пострадал мой питомец и часть тепличных стекол было выбито агрессивными мандрагорами, было благополучно забыто. Наверное, наш факультет сполна расплатился за ущерб, якобы нанесенный моим кустиком.

— Только у нас сегодня ничего для мандрагорочки нет, — грустно сказала я и погладила Фиффи по листочкам, которые уже трепетали в предвкушении встречи. — Все печенье закончилось.

— Обычное дело, — понимающе покивала заведующая. — У студентов перед стипендией денег никогда не бывает. — Вот, держите.

Она вытащила из ящика стола и предложила мне вазочку со сладостями, из которой я смущенно взяла два печенья и протянула питомцу. Фиффи подхватил их мгновенно и тут же засеменил по проходу, стремясь туда, куда его влекло сердце, или что там его заменяет у растений.

— Спасибо вам большое, фьордина Вейль, — растроганно сказала я.

— Кстати, место в оранжерее пока еще вакантно, — ответила она. — Надумаешь — приходи.

— О, спасибо, — растерялась я. — Но у меня брата под залог выпустили. Думаю, он скорее работу найдет. Пятый курс все же, возможностей больше. Да и платят приличнее.

— А он работу-то ищет? — насмешливо прищурилась фьордина.

— Конечно, — заверила я ее. — Только он не так давно на свободе, вы же знаете.

Работу Бруно действительно собирался сегодня искать. Только вот, как он говорил, соглашаться на первую попавшуюся не будет, только на достойную Берлисенсисов. Но я была уверена, что ему непременно удастся найти что-нибудь соответствующее его высокой квалификации. Не зря же Мартин говорил, что мой брат — гордость факультета.

— Ну, если надумаете, фьорда Берлисенсис, то подобранные тапочки так вас и дожидаются. Я смотрю, с обувью у вас все так же негусто, — заметила она. — В этих ваших, для гриффича, у нас не поработаешь.

— Спасибо, фьордина Вейль, — пусть предложение было не совсем заманчивым, но категорически отказываться от него мне казалось невежливым. — Но никакие тапочки долго грифоньего навоза не выдержат.

— Кто бы направил хрупкую фьорду на такое тяжелое и грязное дело? — удивилась она. — Нет, мне нужна помощница для работы с растениями. Подумай. У тебя хорошо получается их чувствовать.

Я пообещала подумать и попрощалась. Времени до матча оставалось всего ничего, а мне еще предстояло подготовить Майзи. Сегодня моя девочка была какой-то нервной и постоянно щелкала клювом на проходящих мимо ее стойла. Причину этого мне удалось найти не сразу, а только после тщательного изучения. Крошечный управляющий артефакт был прикреплен к внутренней поверхности ее задней лапы. Не осматривай я ее так внимательно, не заметила бы, настолько он был мал. Убрать его удалось только с клочком шерсти, которую мне пришлось отстричь. Я была так зла, что тут же раздавила эту пакость, а потом пошла к Рональдсу, который как раз занимался своим грифоном.

— Зачем сломала? — спросил он меня тут же. — Можно было парный артефакт вычислить, с которого собирались управлять. А теперь все — попробуй что-то доказать. Вот гады! Остальных проверить нужно.

Обыскали своих грифонов мы очень тщательно, но ничего подобного больше не нашли. По утверждению служащих грифятни, посторонних здесь не было. Но я им не поверила — как-то доставили же сюрприз для моей Майзи.

— Левитацией, скорее всего, — заявил Рональдс. — У них капитан команды довольно силен в области Воздуха. И уж такой крошечный предмет незаметно пристроить, управляя на расстоянии, для него труда не составило бы. Эх, не докажешь теперь.

Он неодобрительно посмотрел на меня. Я смущенно улыбнулась, всем своим видом показывая, что я думать не привыкла, вот и получилось то, что получилось. Надеюсь, про мою недогадливость он будет рассказывать с таким же усердием, как и про совместные занятия. Глядишь, удастся восстановить загубленную им репутацию хоть немного.

— А почему только ее грифона хотели под контроль взять? — заинтересовался Топфер.

— На моем грифоне и керрингтоновском защитные артефакты есть, — пояснил Рональдс. — К ним так просто не подберешься. А из всех, что на балансе факультета, точно будет участвовать только тот, что Берлисенсис принадлежал, вот и впихнули Майзи. Но что такой финт проделали, это просто здорово.

— Здорово? — изумленно выдохнула я. — Что ты нашел хорошего в том, что моего грифона пытались вывести из игры?

— Значит, нас опасаться стали, — пояснил Рональдс. — Раньше же они так не рисковали.

— А ведь мы вполне и у Воздуха выиграть могли, — оживился один из игроков. — Если бы не Тони.

Но я в этом не была уверена. Команда воздушников была сыгранной, а мы — нет, что очень важно для результативной игры. Одно дело, когда играешь друг с другом несколько лет и понимаешь любой, самый маленький жест, и совсем другое — когда тренируешься несколько дней и не знаешь, чего ожидать от этого фьорда в неожиданной ситуации. Эта несыгранность нас и подвела в первом периоде, когда мы кучкой собрались у ворот противника — только помешали друг другу и потеряли мяч. Зато они быстрыми пасами направили нашу потерю в наши же ворота и, что самое обидное, забили. Девица, которая была у них в команде, от радости заверещала так громко, что у меня уши заложило. Видимо, вопль у нее был не простой, а отрицательно влияющий на дух противника, так как до конца периода передвигались мы по полю несколько неуверенно, расстроенные неудачей. Но Рональдс дал нам такой разгон в перерыве, что мы не только отыгрались, но и закончили встречу со счетом два-один.

Желающих нас поздравить оказалось неожиданно много — и студенты, и преподаватели пробивались к нам, чтобы сказать пару восторженных слов. А вот декана не было, сколько я его ни высматривала, так и не увидела. Безобразие… Команда его факультета впервые за столько лет выиграла, а он даже не подошел с поощрительным поцелуем, то есть с пожатием руки и восторженной речью. И брата тоже не было. Зато ко мне неуклонно приближался довольный Фабиан, пока путь ему преграждали проигравшие водники с кислыми лицами, на которых написано было желание поскорее уйти с поля, а не пожимать нам руки, поздравляя с победой. Но традиции остаются традициями.

— Спасибо за замечательную игру, — бормотали они один за другим безо всякого воодушевления в голосе.

Впрочем, нашего воодушевления хватало на обе команды. Доведись нам прямо сейчас играть с воздушниками, мы бы им показали! Да что там воздушники, даже некроманты от нас бы не ушли.

— Фьорда Берлисенсис, вы просто изумительно смотрелись сегодня, — голос капитана водников вернул меня на землю. — Нам нужно было с самого начала заявить протест. Такие красивые девушки играть в составе команды не должны — думать о чем-то, кроме них, становится невозможно.

Я сладко ему улыбнулась. Пусть думает, что его артефакт отвалился сам по себе, а мы ничего не заметили. Жалко, конечно, что игра в гриффич не предполагала сапожек на шпильке — он так удачно подставил сейчас свою ногу, что я непременно на нее наступила бы, будь в подобающей случаю обуви.

— Мне кажется, мысли ваши далеки от прекрасных фьорд, — нежно ответила я. — Вы все больше науками увлекаетесь.

— Позвольте мне вам доказать обратное, фьорда Берлисенсис, и пригласить сегодня отужинать вместе.

Видимо, решил получить компенсацию за проигрыш. Идти с ним я никуда не собиралась, хотя он и застыл передо мной этакой античной статуей бога искусств, улыбаясь с видом полного превосходства. Ответа моего водник не дождался, потому что как раз подошел Фабиан, услышал это наглое заявление, нахмурился и отодвинул неожиданного ухажера в сторону.

— Слушай, ты, в синей мантии, нечего клеиться к моей невесте. Девушка занята. Увижу рядом с ней — зубов не досчитаешься. Вали отсюда.

— Фьорд Чиллаг, я не ваша невеста, и даже не ваша девушка, — только и успела сказать я.

— Так что можешь сам валить, — нагло осклабился водник.

Кто из них ударил первым, я так и не поняла. Злы они были оба — Фабиан из-за моего отказа, фьорд в синей мантии из-за проигрыша команды. И каждому хотелось выместить свою злость на другом. Бросаться магией на территории академии было чревато, так что вот такие выяснения отношений с помощью грубой силы были здесь обычным делом, как рассказывал мне Бруно. Но я драку видела впервые и могла только беспомощно стоять и испуганно повторять:

— Растащите же кто-нибудь их!

Как-то совсем не так я представляла битву за благосклонность прекрасной дамы. Никаких тебе сияющих рыцарей. Эти двое были больше всего похожи на уличных котов, не поделивших сферу влияния. Я им была уже не нужна. Они сосредоточились исключительно друг на друге, бросаясь то ударами, то обидными фразами, ранящими чуть ли не больше. Растаскивать их никто не торопился. Напротив, возникли неожиданные болельщики, приветствовавшие особо удачные моменты дружными воплями.

— Любуетесь результатами своего эксперимента, фьорда Берлисенсис? — раздался недовольный голос Кудзимоси. — Радует, что все же вы прислушались к моей просьбе и обошли вниманием собственный факультет.

— Это не я, они сами, — попыталась я оправдаться, потом вспомнила, что нужно улыбаться, попыталась это сделать, сбилась и жалобно попросила: — Фьорд Кудзимоси, остановите это, пожалуйста.

— У них свои деканы есть, — невозмутимо ответил он. — И за порядок на этом матче факультет Огня отвечает. Потом, неужели вам не интересно? Два таких выдающихся бесхвостых представителя мужского пола сражаются за возможность находиться рядом с вами. И с каким усердием, вы только посмотрите. Представителю Воды потребуются услуги стоматолога, а рубашка воздушника теперь только на ветошь сгодится. Да, пожалуй, сегодня ни с одним из них в приличном месте показаться нельзя будет. Придется вам искать кого-нибудь третьего.

Я возмущенно на него посмотрела, но Кудзимоси лишь насмешливо улыбался.

— Фьорд Кудзимоси, вы обязаны это остановить! Вы же представитель администрации!

— Сейчас я здесь как частное лицо, — возразил он. — Даже ставки могу делать.

И в самом деле, студенты уже вовсю заключали пари на то, кто же выйдет победителем. На мой взгляд, лидировал Фабиан, так что у меня даже появилась недостойная мысль поставить что-нибудь на него. И остановила меня совсем не фамильная гордость, а полное отсутствие денег. Да и Чиллаг мог неправильно понять мою попытку на нем заработать. Так что я с сожалением отбросила эту мысль и умоляюще сказала:

— Фьорд Кудзимоси, ну пожалуйста. Они же поубивают друг друга.

— Вон идет фьорд Гуссерль, — небрежно ответил он. — И по виду он очень злой. Так что если не хотите наблюдать за унижением своих поклонников, рекомендую вам отсюда уйти.

Кудзимоси не так часто мне советовал что-то, поэтому я решила прислушаться к его словам и покинуть это место, пока не начали выяснять, с кого же все началось. Майзи уговаривать не пришлось. Ей не нравилась окружившая нас толпа, поэтому грифоница сделала пару взмахов крыльями, разгоняя стоящих рядом, и тут же взмыла вверх. Но в грифятню лететь сразу моя девочка не захотела, а заложила вираж, вылившийся в полноценный победный круг над полем. Так что я успела увидеть, как декан факультета Огня магическими щупами растащил нерадивых студентов и подвесил их на некотором расстоянии от земли. Парни довольно смешно задергались, но Гуссерль их не отпустил, а начал расхаживать от одного к другому, явно читая лекцию о поведении, которая сопровождалась размахиванием руками и обвиняющим тыканьем пальцем то в одного провинившегося, то в другого. И это декан факультета! Неужели он до сих пор не знает, что тыкать пальцами совершенно неприлично?

Но больше я рассматривать ничего не стала, мы направились в грифятню. Майзи долго не хотела со мной расставаться, все же раньше мы с ней проводили намного больше времени — полеты любили мы обе. Но еще нужно было забрать Фиффи, так что я с сожалением попрощалась со своей грифоницей, почесала ей лобик напоследок и пошла в оранжерею. А то ведь хорошего настроения заведующей может надолго не хватить.

Как ни странно, Фиффи меня уже ждал. Он пристроился возле стола фьордины Вейль и вид имел очень огорченный. Мандрагорочки рядом не было. Да и вообще никого из мандрагор поблизости я не заметила. Питомец независимо махнул ветками заведующей и тут же засеменил ко мне. Больше он явно ни с кем прощаться не собирался.

— Фиффи, а ты больше никому до свиданья сказать не хочешь? — уточнила я.

Он упрямо помотал ветками и, обойдя меня, встал перед дверями.

— Очень похоже, что они поругались, — заметила фьордина Вейль. — Он уже давно ко мне пришел, а она даже не заглядывала. Только вот как им это удалось? Разговаривать никто из них не умеет.

Оказывается, чтобы поругаться, разговаривать совсем необязательно. Во всяком случае, как только я открыла дверь оранжереи, Фиффи выскочил тут же и даже не оглянулся бы, если у него было чем оглядываться. На улице уже значительно похолодало, так что он прижался к моим ногам и даже сделал попытку на меня вскарабкаться. Но я ему уже один раз сказала, что для таких огромных кустов я транспортным средством быть не намерена, и от слов своих отказываться не собираюсь даже из жалости к его разбитому сердцу. Или корню? Нужно будет все-таки добраться до диссертации Кудзимоси и выяснить хотя бы этот вопрос.

Движения Фиффи стали более медленными, чем раньше. Пожалуй, вскоре ему придется все время сидеть в моей комнате — ведь с каждым днем зима все приближалась, уже сейчас мантия спасает меня от холода только потому, что на мне довольно теплый костюм для гриффича. Состояние радости от победы, подпорченное некрасивой дракой, случившейся пусть не по моей вине, но из-за меня, окончательно улетучилось вместе с остатками тепла. Так что когда я пришла к себе, тут же заварила чай и начала его понемногу прихлебывать, оттягивая время перед подготовкой к завтрашней учебе. Совсем не хотелось после такого дня еще и заниматься.

Когда раздался стук, я поначалу даже обрадовалась — появилась причина отложить набивание знаниями своей головы, но девица, которую я узрела, открыв дверь, была не только мне не знакома, но и настроена весьма агрессивно. Она еще и руки с растопыренными пальцами тянула в мою сторону. На ее ногти я посмотрела крайне неодобрительно. Почему это некоторые фьорды уверены, что маникюр заключается только в покрытии лаком? Там же еще столько подготовительных процедур требуется, коими в данном случае беззастенчиво пренебрегли. А если учесть, что на некоторых ногтях лак начал облупливаться, то картина вообще вырисовывалась крайне неприглядная.

— Берлисенсис? — угрожающе спросила эта девица.

— Да, — осторожно ответила я, начиная подозревать, что ко мне пришли не маникюр обсуждать, и сделала незаметный шаг назад.

— Лахудра белобрысая! — заверещала она, как раненый поросенок, и надвинулась на меня бюстом, раза в два больше моего. Впрочем, в остальном я тоже значительно ей уступала. К примеру, ее пояс, нацепленный там, где эта фьорда нашла у себя талию, вокруг меня обернулся бы раза два. — Ты, дрянь, моего жениха отбить вздумала! Вот тебе!

Она ткнула мне фигу прямо под нос, я еле отшатнуться успела. О ком идет речь, я даже не догадывалась, что я и попыталась донести до своей гостьи. Предварительно отойдя от нее еще дальше.

— Фьорда, я не понимаю, о чем вы, — высокомерно сказала я. — Никаких чужих женихов я не отбивала.

И это истинная правда. Мне бы со своими разобраться. Хорошо хоть, от Антера ничего слышно не было — после разговора фьордины Нильте с Бруно эта приставучая семья забыла ко мне дорогу, что искренне радовало. Но ведь оставался еще Чиллаг-младший со своими матримониальными притязаниями.

— Не понимаешь? — взвизгнула она еще выше и протянула в мою сторону свои плохо наманикюренные пальцы, кривые к тому же. Манеры у нее были какие-то неприятные и недружелюбные. — Как стравливать его с Чиллагом, так ты тут как тут, а как отвечать за свое поведение, так в отказ уходишь!

После этих слов я догадалась, о ком она говорит, но даже не успела объяснить, что они как-то сами стравились, без моего участия и даже желания. Девица вдруг громко взвизгнула и подпрыгнула на месте. Оказалось, сзади к ней подобрался Фиффи. Укус у него был предупреждающий, так как она больше не вопила, а лишь потирала пострадавшее место, мелкими шажочками пятясь к двери. При этом не сводила глаз с моего питомца, который угрожающе щелкал листьями.

— Фиффи, не надо ее кусать, отравишься, — сказала я на всякий случай, а то вдруг он решил опять разнообразить свое питание.

Крайне ядовитая особа, остановившаяся в дверном проеме и полностью его перегородившая, только зло на меня посмотрела и прошипела:

— Думаешь, это так тебе с рук сойдет?

Выглядела она намного спокойнее, чем в начале нашей встречи. Видно, Фиффи цапнул ее в правильное место, что и позволило спустить пар без красочного взрыва в виде громких воплей и попыток выдирания волос.

— Уважаемая фьорда, я поняла, о ком идет речь. Но я уверена, с моей стороны вашему жениху ничего не угрожает. Он лишь подошел поздравить нашу команду с победой, а фьорд Чиллаг чрезмерно меня опекает в последнее время.

— Точно ничего не было? — недоверчиво прищурилась она. — А мне сказали…

— Точно ничего не было, — заверила я ее. — Судите сами, фьорда, разве он может променять вас на меня? Я же совершенно не в его вкусе.

— Ладно, — сказала она и подозрительно посмотрела на Фиффи, но тот лишь выжидал и не делал ни малейшей попытки напасть. — Но если до меня донесутся хоть какие-то слухи, что тебя с чужим женихом где-то видели!..

— У вас отношения с фьордой Берлисенсис? — невозмутимо поинтересовался Кудзимоси.

Подошел он совершенно незаметно для меня. Впрочем, я бы не обратила внимания и на топот стада слонов, настолько громко вопила пришедшая девица. А уж видимость коридора, перегораживаемого ее массивным туловищем, вообще была нулевая.

— Чего? — удивленно спросила эта девица.

— Я спрашиваю, — терпеливо продолжил декан, — она вам клялась в вечной любви и обещала верность?

— Еще чего! — возмущенно сказали мы почти в унисон.

— В таком случае, фьорда, идите предъявлять свои претензии тому, кто вам что-то пообещал, но свои обещания нарушил.

— Она ему уже высказала, — появление Рональдса было не менее неожиданным. — Теперь этот водник украшен замечательными царапинами по всей физиономии. Вместе с выбитыми Чиллагом зубами смотрится просто изумительно.

Девица возмущенно засопела, тяжело развернулась и потопала по коридору, а Кудзимоси недовольно поинтересовался:

— Фьорд Рональдс, а вы здесь что делаете?

— Как что? — удивился тот. — Мы же выиграли, вот и решили всей командой пойти отметить нашу первую победу. А Лисандра — единственная девушка у нас, как без нее?

— Эдак наотмечаетесь, и ваша победа последней станет, — едко заметил Кудзимоси.

— Да мы немного, пару стаканчиков пропустим.

Пара стаканчиков у меня теперь прочно ассоциируется с тем злополучным балом, после которого я лезла к декану с поцелуями, а он от меня отбивался, утверждая, что не целуется с пьяными студентками по кустам. Конечно, с трезвыми в грифятне — намного интереснее. Почему-то мне показалось, что Кудзимоси тоже об этом подумал, так как он нахмурился и недовольно сказал:

— Спаивать первокурсниц нехорошо. Вы же не знаете, к чему это привести может.

— Да мы спаивать не будем, — возразил Рональдс, — пусть просто с нами посидит. А то нехорошо получится.

— Нехорошо получится, если она завтра на экзамене двух слов связать не сможет, — заметил Кудзимоси.

— Каком экзамене? — удивилась я. — Нет у меня завтра никакого экзамена.

— Видите ли, фьорда Берлисенсис, в связи с вашим поступлением в не предусмотренные для этого в сроки вашим бывшим женихом с замечательными плечами написано заявление в Министерство образования, откуда прислали проверяющего. Ему я сказал, что вы были приняты, так как показали выдающиеся знания и умения. Но, боюсь, он мне не очень-то и поверил, так как решил удостовериться в этом лично. Так что завтра, с самого утра, он будет ждать вас, фьорда Берлисенсис, для проверки глубины и обширности ваших знаний. Боюсь, что завтра — последний день вашего обучения в академии и придется думать, куда вас еще пристроить. Не выгонять же на улицу.

— Почему? — удивленно спросил Рональдс.

— Слишком мелкие глубины, — любезно пояснил Кудзимоси. — Проверяющему в них даже ноги замочить будет негде, не то что поплавать хоть немного.

До меня начал доходить весь ужас моего положения. Это ведь получается, если завтра меня отчислят с самого утра, то я и стипендию получить не успею, и окажусь на улице безо всяких средств к существованию. Жить мне тоже негде — Антер благополучно разрушил домик, доставшийся мне в дар от маминой кормилицы, да еще и меня в этом обвинил. А Фиффи? Ведь ему непременно надо в тепле находиться. Он же просто замерзнет. И очень неприятным для меня неожиданно оказалось то, что Кудзимоси считал меня непроходимой дурой, ни на что не способной. Казалось бы — это именно то, чего я добивалась, но, как говорит моя бабушка, очень часто, добившись желаемого, понимаешь, что нужно тебе совсем другое.

— Не преувеличивайте, — внезапно сказал Рональдс. — Нормальные у нее знания. Может, по каким-то вопросам она плавать и будет, но в целом уровень должна показать приличный.

Его поддержке я очень обрадовалась и гордо посмотрела на декана. Теперь я простила бы Кристиану, даже если бы он сказал, что я умная. В конце концов, Кудзимоси же не входит в список потенциальных женихов. Да и вообще список как-то неожиданно опустел. Не Фабиана же туда вносить? Или этих юных фьордов, что после бала постоянно пытались меня куда-нибудь пригласить.

— Да? — неподдельно удивился Кудзимоси.

— Да, — твердо ответил наш капитан. — Не зря же мы с ней всей командой занимались. Пусть только попробует завтра не сдать этому проверяющему, — Рональдс посмотрел на меня, подумал и добавил: — И чтобы без вот этих выкрутасов в духе «Я дура и хочу замуж». Ты же все равно за него не собираешься. Подумаешь, на одного фьорда больше будет знать, что у тебя в голове что-то есть. Уверен, он никому этого не расскажет.

— Не знаю, при чем тут замуж, — заметил Кудзимоси, — но на всякий случай скажу, что этот фьорд не только давно и счастливо женат, но и имеет троих детей.

Насколько мне известно, это никогда не мешало мужчинам быть снисходительными к молодым красивым фьордам. Но тратить свое обаяние на какого-то там проверяющего, пусть даже из Министерства образования, я не считала нужным. Тем более что жена и трое детей говорили не в его пользу. И потом, вдруг он только уверится, что Кудзимоси принял меня по каким-то другим причинам. Тогда моя репутация непременно пострадает. И даже больше, чем если бы он просто проговорился о моем уме. Про ум-то могут и не поверить, а вот то, что Кудзимоси меня принял только по причине, озвученной в свое время Кирби, — наверняка посчитают правдой. Я невольно затосковала.

— Да, пожалуй, посидеть ей с нами сегодня не получится, — сказал Рональдс. — Думаю, ребята поймут. Может, перенести тогда на завтра, а сегодня мы с ней позанимаемся?

Эту фразу услышал подошедший Фабиан. За то время, что я его не видела, он успел не только побывать у целителя, но и переодеться, и выглядел сейчас почти как до встречи с капитаном водников.

— Рональдс, мне казалось, что мы с тобой этот вопрос выяснили, — с явной угрозой в голосе сказал он. — У тебя есть невеста, вот и занимайся с ней чем хочешь, а к моей не лезь. С ней я заниматься буду.

— Боюсь, занятия с вами, фьорд Чиллаг, скорее поспособствуют тому, что фьорда Берлисенсис покинет стены нашего учебного заведения, — заметил Кудзимоси.

Фабиан неожиданно разулыбался.

— Мы пока планируем свадьбу, но никак не детей, — гордо ответил он.

— Вы, фьорд Чиллаг пока планируете только свадьбу своей сестры, — поперхнулась я от возмущения. — Со мной у вас никаких планов нет и быть не может.

— Лисандра, думаю, это мы можем обсудить в другом месте, — ответил он и недовольно посмотрел на Рональдса и Кудзимоси. — Незачем посвящать окружающих в нашу небольшую размолвку. Столик я уже заказал, посидим, поговорим…

— Фьорда Берлисенсис завтра сдает экзамен проверяющему из министерства, — сказал Кудзимоси. — Ей нужно подготовиться и выспаться, поэтому она с вами идти никак не может.

— Ну и не сдаст, что за беда? — невозмутимо ответил Фабиан. — Моя жена может и без образования прожить. Для того чтобы ходить по магазинам, учиться не нужно.

— Фьорда Берлисенсис, выбор за вами, — невозмутимо сказал Кудзимоси. — Что вас привлекает больше — ювелирные магазины будущего мужа или рытье котлованов?

— Рытье котлованов, — мрачно ответила я.

Да что там котлованы! Я бы сейчас даже на создание магическим способом ям на кладбище согласилась — брак с Чиллагом-младшим меня совсем не прельщал. Но Фабиан этого никак не мог понять, он нахмурился и недовольно сказал:

— Лисси, это уже не смешно. Подулась, и хватит. Пойдем, нас с тобой ожидает прекрасный вечер.

— Фьорд Чиллаг, я с вами никуда бы не пошла, даже если бы у меня не было завтра экзамена, — твердо ответила я. — Думаю, на этот вечер вам надо искать другую спутницу.

— Труда это не составит, — отвечал он уже со злостью в голосе. — Только не пожалеешь ли ты завтра о своих словах?

Он повернулся и нарочито медленно побрел по коридору, ожидая, видимо, что я брошусь к нему с извинениями. Но я даже долго смотреть ему вслед не стала, повернулась к Кудзимоси и спросила:

— А известно, что примерно спрашивать будут, фьорд Кудзимоси?

— Скорее всего, вопросы будут по темам которые вы должны были пройти к этому времени, фьорда Берлисенсис, — ответил он. — Обычно проверяющие этим ограничиваются.

— Тогда все не так страшно. Главное, чтобы меня не попросили сделать какое-нибудь зелье, — я с надеждой посмотрела на декана.

— Да, фьордина Арноро жаловалась. По ее словам, что бы вы ни делали — получается взрывчатое вещество. Не поделитесь, как вам это удается?

Я смущенно пожала плечами. Это для меня самой продолжало оставаться загадкой. И ведь, казалось бы, выполняю все точно по инструкции, да еще под наблюдением фьордины, а результат очень далек от идеального. Правда, то, что у меня все время получается взрывчатка, явное преувеличение. Обычно все ограничивается повышенной вонючестью итоговой субстанции.

— Хорошее умение, — фыркнул Рональдс. — Я бы не отказался.

— Факультету вполне достаточно одного студента с таким умением, — возразил Кудзимоси. — И просто замечательно, что фьорде Берлисенсис не придется завтра его показывать. Не то чтобы мне так был дорог этот проверяющий, но такую пропажу Министерство без внимания точно не оставит.

Рональдс хохотнул и снисходительно на меня посмотрел. Еще бы, как я уже узнала, за все время учебы четверки у него были только две — по культурологии и этикету. Данный факт капитана нашей команды не расстраивал — ведь за все остальное у него стояло «отлично», а хорошему специалисту мелкие огрехи в знании этикета всегда простят.

— Я, пожалуй, пойду к ребятам, — сказал он. — Думаю, завтра все хорошо будет.

— Мне бы его уверенность, — сказал Кудзимоси после ухода Рональдса. — Фьорда Берлисенсис, как на самом деле у вас обстоит дело с учебой?

— Если не будут проверять мои умения по зельям, — после короткого раздумья ответила я, — то проблемы могут быть только с астрономией.

— С астрономией? — удивился Кудзимоси. — Не самый сложный предмет, честно говоря.

— Просто лекции по нему проходят первой парой, — смущенно пояснила я, — и в полной темноте…

Кудзимоси задумчиво на меня посмотрел, но все же решил не уточнять, почему эти два фактора оказались столь критичны для усвоения астрономии.

— Я зайду за вами часа через два, — наконец сказал он. — Вы пока почитайте учебник.

— Зачем?

— Чтобы попытаться хоть что-то запомнить.

— Нет, зачем вы за мной зайдете, фьорд Кудзимоси?

— Через два часа начнет темнеть, фьорда Берлисенсис, попрактикуетесь на открытом воздухе. А вы уверены, что справитесь с остальным?

— Я уверена, фьорд Кудзимоси, — ответила я и похлопала глазками.

Декан еле заметно поморщился:

— Боюсь, на проверяющего ваши ужимки не подействуют, — сухо сказал он. — Его будут больше интересовать знания. Всего хорошего, фьорда Берлисенсис.

А вот ему вслед я смотрела некоторое время, но он, гад такой, даже не обернулся, шел себе спокойно и хвостом ритмично помахивал. И кисточка на этом хвосте была такая завлекательная, что я сразу вспомнила, как при поцелуе в грифятне она мягко скользнула по руке. А сам хвост мне так потрогать и не удалось. Декан скрылся за поворотом, я с сожалением оторвалась от созерцания и посмотрела на ненавистный учебник по астрономии. Темнеет, говорите, фьорд Кудзимоси? А ведь еще и холодает. А не попробовать ли мне протестировать его еще раз? Грифонов рядом не будет, значит, никаких посторонних магических вмешательств не предвидится. Эти мысли постоянно лезли в голову и мешали мне запоминать прочитанное. Перед глазами все время вставала одна и та же картина. Мы на тенистой аллее. Я тесно к нему прижимаюсь. Он меня целует. А его хвост…

Напрасно я мотала головой, пытаясь выбросить оттуда все ненужное, а то места для нужного там совсем не оставалось — Кудзимоси со своим хвостом занимал все безраздельно. Астрономия упорно не хотела заучиваться. Видимо, Берлисенсисы не приспособлены к ней так же, как и к готовке. Только, боюсь, проверяющий это за аксиому не примет. Его мало волновать будет приспособленность нашей семьи к тем или иным действиям. Но все мои попытки сосредоточиться на учебнике астрономии терпели крах. Звезды теряли всякую привлекательность по сравнению с предстоящей прогулкой вместе с Кудзимоси. Я смотрела в книгу, а видела лишь издевательски мелькающую кисточку его хвоста, которая сметала те жалкие крохи знаний, что пытались пробиться ко мне в голову. Так что когда декан зашел за мной в оговоренное время, в ней было ровно столько же, как и до его ухода.

В парке академии он сначала попытался меня порасспрашивать, но я ничего связного ответить не могла, напротив, лепетала такое, что мне самой казалось форменной чушью. Кудзимоси терпел некоторое время, потом сказал:

— Очень похоже, что Рональдс сильно преувеличил ваши успехи, фьорда Берлисенсис. Даже не знаю, будет ли иметь смысл, если я вам сейчас небольшую лекцию по этому предмету проведу.

— Будет, фьорд Кудзимоси, — торопливо сказала я, испугавшись, что на этом наша совместная прогулка и закончится, а ведь мы еще и по аллее толком не походили. А у меня на нее столько планов было.

Кудзимоси начал рассказывать. И опять, почти как тогда в кафе, все остальное для меня стало неинтересным. Научные факты и легенды так красиво переплетались в его изложении, что сами собой аккуратно укладывались на нужную полочку в моей голове. Я даже про тестирование забыла и вспомнила о нем лишь тогда, когда он сказал:

— Думаю, смысла дальше рассказывать никакого нет. Все равно на результат экзамена это уже никак не повлияет.

И сказано это было так, что никаких сомнений не оставалось — не верит он в благополучный исход моей встречи с проверяющим из министерства. Еще бы — я же ему так ничего и не смогла сказать. А все почему? Потому что в его присутствии у меня мысли совсем о другом. С одной стороны, они тоже с наукой связаны, но с другой стороны — не могу не признать, что эксперимент довольно специфический, и бабушка его явно не одобрит. Но ведь ей знать об этом совсем необязательно?

— Вы так интересно рассказываете, фьорд Кудзимоси, что слушать вас — одно удовольствие, — не удержалась я и с явным намеком, несколько более явным, чем позволяло воспитание, посмотрела на своего собеседника.

А вдруг? Вдруг он сам одержим жаждой подобного эксперимента и только и ждет возможности его провести? Не могу же я отказывать своему декану в подобной маленькой просьбе? Но, видно, ничего такого ему в голову и не приходило, недрогнувшей рукой он направил меня к выходу из парка со словами:

— С третьего курса я начинаю читать лекции для студентов, так что у вас есть шанс меня послушать.

И шли на выход мы так быстро, что у меня не было ни малейшей возможности замерзнуть и прижаться к нему в поисках тепла. Странно, но когда он рассказывал про звезды, мне тоже не было холодно. Но обдумать это я не успела. Прямо перед входом в общежитие меня караулил Бруно. Он нервозно расхаживал взад и вперед с недовольной миной, а когда увидел нас с Кудзимоси, мина из недовольной стала возмущенной, и брат процедил сквозь зубы:

— Лисандра, девушка из такой семьи, как Берлисенсис, не может позволить себе встречаться с кем попало.

Я даже не сразу поняла, про что он сейчас говорит, если бы брат тут же не продолжил:

— При всем моем уважении к фьорду Кудзимоси, он никак не может быть подходящей для тебя партией.

Это что же получается? Дурно воспитанный Чиллаг-младший может, потому что у него хвоста нет, а Кудзимоси, который столько для меня сделал, теперь должен еще и выслушивать оскорбления от моего брата?

— Бруно, а тебе не кажется, что я сама в состоянии решить, кто является для меня подходящей партией, а кто — нет?

— Ты сама? — переспросил брат. — Если ты делаешь подобный выбор, однозначно — нет!

— С вашего разрешения, фьорда Берлисенсис, я откланяюсь. Мне как-то не очень интересны особенности подбора мужа для девушки из вашей семьи, — холодно сказал Кудзимоси. — Жду вас завтра у себя в кабинете с самого утра.

— Еще чего не хватало, чтобы моя сестра вместо занятий шлялась по кабинетам молодых неженатых фьордов, — агрессивно сказал Бруно. — Что о ней тогда говорить станут? Надеетесь, что она вынуждена будет за вас выйти? Не надейтесь! За нее есть кому вступиться!

Кудзимоси даже слушать его не стал, невозмутимо развернулся и пошел прочь от нас с братом. Только хвост разочек нервно дернулся. А я вдруг поняла, что хочу, чтобы ушел не он, а Бруно. Но желать можно сколько угодно, реальность порой бывает куда более жестока.

— Ну и как это понимать? — напустился на меня брат. — Я Чиллага встретил, так он на тебя так зол, что и говорить не захотел. А ты шляешься непонятно где с этим смеском! Запомни, Лисси, ты в его сторону и глядеть не должна!

Только вот почему-то сейчас мне хотелось не смотреть в сторону брата.

— Бруно, Антер написал в Министерство образования о незаконности моего поступления, причем он указал свои домыслы о возможной причине. Сам понимаешь какие. Из министерства приехал проверяющий. Завтра он будет выяснять, насколько обоснованным был мой прием. А фьорд Кудзимоси всего лишь пытался помочь мне с астрономией. Ведь у него и так неприятности, а если я не сдам завтра экзамен, их будет намного больше.

Бруно несколько смутился. Поведение его в свете моих объяснений выглядело совершенно некрасивым.

— Нехорошо получилось, — после короткого молчания сказал он. — Но мне показалось, что вы так друг на друга смотрели, что у меня и сомнений не возникло.

— Как смотрели? — невольно заинтересовалась я.

Возможно, декан намного сильнее хочет принять участие в эксперименте, чем показывает. Со стороны-то видно лучше.

— Забудь. Сказал же, что показалось, — недовольно произнес Бруно. — Вот же подлец какой этот Нильте! Когда понял, что тебя не получит, решил очернить. Я этого так не оставлю! Репутация моей сестры должна быть безукоризненна.

Он почти убежал в темноту, даже не попрощался. И ему в голову не пришло, что перед Кудзимоси надо извиниться. Брат фактически оскорбил моего декана безосновательными подозрениями. А ведь сам Бруно хотел жениться на полуэльфийке и не считал это зазорным, при условии, что она приведет свою внешность в соответствие с человеческими стандартами. Впрочем, у Кудзимоси даже половины человеческой крови не было, в отличие от сестры. Да еще его бабушка заявила, что я для него не подхожу. Да как она вообще посмела такое заявить? Как это я могу кому-то не подходить? Скорее, это кто-то не подходит мне. Страстное желание доказать всем, что мы с Тарниэлем друг другу полностью подходим, удивило меня саму. Я же Берлисенсис, как мне такое в голову могло прийти? У него же хвост! Хвост… И какой хвост — гибкий, с мягкой кисточкой на конце… В конце концов, у меня тоже эльфы в роду были, это даже его бабушка вынуждена была признать…

Стояла я перед входом в общежитие довольно долго. Не знаю, чего хотела дождаться — не могла же я надеяться на то, что Кудзимоси вернется, чтобы продолжить со мной занятия? Да и Бруно вряд ли придет отчитываться о разговоре с Антером. Как же хорошо, что бывшему жениху запретили вход на территорию академии! К сожалению, это не мешает ему распространять гадкие слухи обо мне. Зубы начали отбивать свой собственный танец, давая понять, что пора идти к себе и греться. А то ведь проверяющий заявит, что я специально заболела, лишь бы не показывать скудость своих знаний. И лишь когда я пила вторую чашку пусть невкусного, но горячего чая, так хорошо согревающего, внезапно осознала то, о чем так долго не могла догадаться. Я влюблена в Кудзимоси. Влюблена во фьорда, которого никак не могу рассматривать в качестве будущего мужа. Даже если бы он купировал свой хвост. Но сама мысль о бесхвостом декане показалась мне кощунственной. Нет, пусть все останется при Кудзимоси, иначе это будет уже не он. Да и все равно в кресле дырка для хвоста уже есть, не переделывать же мебель? Это же сколько лишних неоправданных трат. Я потерла виски. Что-то не о том я сейчас думаю. Нужно — о том, что же мне делать с моей влюбленностью. Бабушка говорит, что сначала — замуж, а влюбляться в своего мужа — потом. Но что случилось, то случилось. Разве я виновата? Просто он так целуется, что забыть невозможно. Лучше всего, конечно, заменить его кем-то как можно скорее. Только вот кем? Перебирала я всех известных мне фьордов довольно долго и пришла к неутешительным выводам. Не говоря уже о том, что я никого не хотела видеть с собой рядом, это еще и приведет к женитьбе Кудзимоси на какой-нибудь из тех красоток, чьи магографии усиленно шлют ему бабушка с папой. Ну уж нет! Я не могу допустить, чтобы рядом с ним была особа с косыми глазами и облезлым хвостом! Лучше уж, чтобы никакого хвоста не было. Вот как у меня, к примеру. Я же не могу Тарниэля никому отдать? Даже бабушка это непременно поймет. А это значит, что он должен жениться на мне. Осталось только, чтобы он сам пришел к этой мысли. После того, как решение было принято, я уснула довольно быстро, и предстоящий экзамен меня совсем не волновал.

На удивление, утром я проснулась сама, Фиффи даже будить меня не пришлось. На этот раз я уделила макияжу внимания побольше, чем обычно. Мне нужно было предстать перед проверяющим, с одной стороны, девушкой несомненных внешних достоинств, с другой — чтобы у него и мысли не возникло, что я могу быть замешана в каких-то неблаговидных поступках. Показать себя скромной, воспитанной девушкой из хорошей семьи, для которой внешность — не главное, — вот моя цель. Волосы я сначала утянула в тугой пучок, но получившееся мне не понравилось. Ладно бы только проверяющий на меня сегодня любовался, но ведь Кудзимоси это тоже увидит, а перед ним я в таком виде показываться не хочу. Деланая небрежность прически далась мне намного сложнее, а уж затраченного на нее времени хватило бы, чтобы сделать две для бала. Но результатом я осталась довольна — образ получился как раз такой, какой нужно.

Фиффи нетерпеливо подергал меня за рукав, напоминая, что так мы и завтрак можем пропустить. Бурчание желудка под мой нынешний образ не подходило, так что пришлось быстро собираться и бежать в столовую. Питомец мой в этот раз несся, словно гончая за убегающим зайцем, и слопал почти половину моей каши. Подумать только, насколько непривередливым он стал за то время, что мы провели в академии. Раньше ни на что кроме мяса не соглашался. Поев, Фиффи уже не столь активно двигался в сторону общежития, пришлось его даже поторапливать, а то ведь я и опоздать могла на свой первый экзамен.

Но переживала я напрасно. Когда я пришла в кабинет к Кудзимоси, он был там в гордом одиночестве, фьорда проверяющего не было. Ждали мы его в полном молчании почти всю пару. Декан просматривал какие-то документы, я притворялась, что читаю конспекты, искоса на него поглядывая. Не может же он оставаться совершенно невозмутимым в моем присутствии? Я же вон, рядом, такая красивая, сижу и совсем на него не смотрю. Но самое обидное, что он даже не делал вид, а действительно на меня не смотрел. Орехового печенья к чаю я от него, конечно, не ждала. Я понимаю, что совместное распитие чего угодно студентки с деканом проверяющим было бы воспринято неправильно, особенно в свете полученного министерством письма. Но уж пару ободряющих слов Кудзимоси проронить мог. Но им, кроме короткого приветствия и приглашения сесть, так ничего и не было сказано. Обращать на себя внимание демонстративным покашливанием я считала ниже собственного достоинства, что не мешало мне размышлять на тему, понял ли уже Тарниэль, что я его судьба, или мне предстоит ему это доказывать. В том, что я добьюсь успеха, я не сомневалась. Главное — найти правильный подход. Глупое хлопанье глазами ему не нравится? Посмотрим, что он скажет, когда я начну задавать вопросы по его диссертации. Ведь любой мужчина просто обязан растаять, когда речь идет о его любимом деле. Это моя бабушка говорит. А кому, как не ей, разбираться в таких вещах?

Проверяющий вошел, когда у меня уже спина затекла от неудобного положения. Я старалась сохранять позу для самого выгодного ракурса со стороны Кудзимоси. Должен же он хоть ненадолго оторваться от своих бумаг и на меня посмотреть? А уж там его взгляду будет за что зацепиться. Жаль, что на мантии вырезы не разрешены, и сама она напоминает скорее бесформенный мешок. Но зато я незаметно поддернула повыше подол — ноги у меня тоже очень красивые. Вон Серен взгляд от них оторвать вообще не смог самостоятельно. Да что там самостоятельно, даже с помощью Ильмы…

Но уже при звуке открывающейся двери одного почти незаметного движения хватило, чтобы мантия надежно прикрыла мои ноги от посторонних взглядов. Да и не заслуживал такой замечательной картины вошедший фьорд. Конечно, было сказано, что у этого проверяющего трое детей, вот только боюсь, что у его детей уже собственные дети должны быть, ибо про таких фьордов принято говорить «в возрасте». Проверяющий скользнул по мне заинтересованным взглядом, только это была совсем не мужская заинтересованность, а нечто такое неуловимое, что присутствует у всех любителей сплетен, вне зависимости от того, какого они пола. Похоже, мне придется очень постараться, чтобы его разочаровать. Я собралась с силами и выжала из себя самую скромную и доброжелательную улыбку, на которую была способна.

— Ага, — протянул он, внимательно меня изучая, — значит, вы — та самая фьорда, что была принята в обход правил?

Я смущенно потупилась. Не отвечать же на риторические вопросы?

— А что это мантия у вас такая старая? У сокурсницы взяли, чтобы на жалость надавить?

— Мне такую выдали, — ответила я с нескрываемым удивлением. — Кастелян сказал, что новые мантии у него есть, но получить я могу только по особому распоряжению декана.

— А такого распоряжения с вашей стороны не было, фьорд Кудзимоси? — обратился проверяющий теперь к другой стороне.

— У меня не было на то никаких оснований, фьорд Адуэрсус, — ответил Кудзимоси. — На тот момент фьорда Берлисенсис еще никак не проявила себя в качестве студентки нашей академии.

— А теперь, значит, проявила? — хитро прищурился проверяющий.

— Она — игрок команды по гриффичу, — невозмутимо сказал Кудзимоси. — То есть теоретически могла бы обратиться с такой просьбой. Тем более что команда при ее участии вчера выиграла у команды другого факультета.

— Я правда могу поменять мантию? — оживилась я.

И мне не придется носить это ужасное, выцветшее рубище? Если бы я не была влюблена в Кудзимоси, я бы влюбилась в него сейчас. Так тонко подметить неотложные девичьи нужды…

— Не думаю, что одной победы нашей команды достаточно для того, чтобы я принял положительное решение, — усмехнулся Кудзимоси. — Но вот если «Фринштад Реал» в финал выйдет…

— Ваш «Фринштад Реал» в финал может выйти уже без этой студентки, — сварливо заметил проверяющий, явно недовольный тем, что про него забыли. — Вы утверждали, что взяли фьорду Берлисенсис исключительно из-за выдающихся знаний, которые еще возросли в результате обучения в вашей академии. Все предметы проверять у меня нет ни малейшего желания. Я просмотрел ваше расписание. Этику и культурологию мы опустим, не думаю, что представительница такого семейства в данном предмете не разбирается…

Он сделал паузу и посмотрел на нас, выжидая реакции. Я ему лишь вежливо улыбалась, показывая, что полностью согласна с его решением. Но внутри я была ужасно расстроена — все же этика мне пока удавалась лучше всего. Фьорда моя улыбка не порадовала, по-видимому, он решил, что у меня с этим предметом какая-то проблема, и расстроился, что упустил возможность уличить меня в незнании. Но долго переживать он не стал и продолжил:

— Показывать умение готовить зелья я вас тоже просить не буду. На моей памяти еще не было ни одной девушки, которая не могла бы с этим справиться.

Улыбка у меня в этот раз была по вполне понятным причинам. Я бросила взгляд из-под полуопущенных ресниц на Кудзимоси — вдруг ему приспичит заявить, что я особенно талантлива в этом вопросе. Местный феномен, можно сказать. Но декан хранил невозмутимое молчание. Радость от решения проверяющего он скрывал не менее умело, чем я. А фьорд Адуэрсус, так и не дождавшись от нас возмущенных возгласов, сказал с легким разочарованием в голосе:

— А поговорим мы с вами для начала об истории магии. Такой важный предмет, а студенты нередко им пренебрегают. Вот что вы, как представительница прекрасного пола, можете сказать о роли фьорд и фьордин в развитии магической науки?

Он довольно на меня посмотрел. Я несколько мгновений молчала, не в силах поверить своему счастью — доклад, который заставил меня написать Хайдеггер, отработанный как на семинаре, так и отдельно на ректоре, опять мне пригодился. Если я когда-нибудь научусь делать печенье, то непременно первую партию отнесу Мартину. Или это будет слишком жестоко?

— Ну что же вы молчите, фьорда? — доброжелательно улыбнулся проверяющий. — Не такой уж это сложный вопрос.

Упрашивать я себя не заставила и разразилась длинной радостно-восторженной речью о роли женщины на одном конкретном примере — фьордины Рикю. Фьорд Адуэрсус, слушавший вначале со скептической улыбкой, далее лишь довольно кивал головой в такт словам.

— Вижу, фьорда, что вы действительно увлеченная девушка, — давая мне знак остановиться, наконец сказал он. — Думаю, в вашем лице мы можем рассчитывать на новую звезду на небосклоне магического мира. Правда, подтверждение этому мы получим только на более старших курсах.

— Фьорда Берлисенсис уже сейчас показывает свою заинтересованность в научных экспериментах, — не удержался Кудзимоси. — Мне пришлось даже лично ей запрещать запланированный опыт на нашем факультете.

— Это вы зря, — веско растягивая каждое слово, сказал Адуэрсус. — Такие вещи поощрять надо и всячески способствовать. И не просто способствовать, а принимать деятельное участие.

Я заинтересованно повернулась к декану. Что он там думает по поводу деятельного участия? Но Кудзимоси пробормотал что-то неразборчивое. Проверяющий счел это согласием и благосклонно покивал головой.

— Смотрю, с теорией у вас все хорошо. Обычно историей магии студенты пренебрегают в пользу других предметов, которые считают более важными. Не будем дальше тратить мое драгоценное время на проверку ваших теоретических знаний и перейдем с вами к практике. Я посмотрел программу, у вас сейчас идут расчеты точек портальных входов и выходов. Не решите ли вы вот эту простенькую задачку?

Фьорд Адуэрсус покопался в своем толстеньком саквояжике и вытащил листочек, на котором несколько угловатым, но разборчивым почерком были записаны условия. Нельзя сказать, что задачка была очень уж простенькая — намного сложнее тех, что приходилось решать на практическом занятии. И тут передо мной встала проблема во всем своем великолепии. Нет, не с ответом к этой задаче, его-то получить было несложно. Как Кудзимоси отнесется к тому, что я его найду без особого труда? Для проверяющего это будет подтверждением того, что меня взяли исключительно благодаря моему выдающемуся уму. Но мне сейчас нужно думать не только о проверяющем.

— Согласен, это несколько более сложно, чем те варианты, к которым вы привыкли, — медовым голосом протянул Адуэрсус, — но фьорд Кудзимоси уверял, что у вас выдающиеся способности, а значит, решить для вас особого труда не составит.

Все же сейчас главное — не покинуть с позором стены академии, а значит, решение должно быть полное и правильное. И я начала старательно его записывать, упирая, главным образом, на красоту почерка. Надеюсь, Кудзимоси это отвлечет от того, что я сделаю все верно. Такие красивые буквы и цифры у меня не выходили еще ни разу. Мой учитель каллиграфии был бы просто счастлив видеть результат.

— Хм… Скажите-ка, милая фьорда, а что, вы все эти сложные вычисления в уме проводите? — неожиданно раздался удивленный голос проверяющего.

Вот это — настоящий провал. Я растерянно посмотрела на фьорда Адуэрсуса. Почему, ну почему мне этого раньше в голову не пришло? Что мешало исписать длинными расчетами несколько листов бумаги, где я бы старательно складывала два и два? И как мне сейчас исправить это негативное впечатление? Я расстроенно взглянула на Кудзимоси, но он, напротив, выглядел заинтересованным. Только вот, боюсь, заинтересованность была не та, что мне нужна. И смотрел он не на меня, а на мой листочек.

— Самое поразительное, — продолжал добивать меня Адуэрсус, — что все расчеты у вас правильные. Думаю, что нет необходимости в дальнейшей проверке. Результаты ясно показали, что у вас были веские основания для приема этой студентки, фьорд Кудзимоси.

Кудзимоси невозмутимо кивнул, соглашаясь со словами проверяющего. Да уж, более веских оснований, чем попытка ареста потенциальной студентки прямо в кабинете декана, трудно придумать, но озвучивать их никто сейчас не собирался.

— Свое заключение в Министерстве я начальству представлю, — продолжил свою речь Адуэрсус. — Но я бы советовал вам, фьорд Кудзимоси, во избежание в будущем подобных ситуаций, жениться как можно быстрее. По моему глубочайшему убеждению, на таких должностях не должны находиться неженатые фьорды. Это создает почву для нехороших слухов, знаете ли.

— Я как раз думаю об этом, фьорд Адуэрсус, — ответил декан.

— И правильно, — довольно сказал проверяющий. — Надеюсь, в ближайшее время мы познакомимся с фьординой Кудзимоси.

Разговор этот мне ужасно не понравился. Поскольку со мной никто не говорил о чем-то подобном, закрадывалось нехорошее подозрение, что декан уже сделал какой-то неверный выбор. Некоторые в упор не замечают собственного счастья. Приходится их направлять и оберегать от ошибок. Я укоризненно посмотрела на Кудзимоси.

— Я так понимаю, фьорда Берлисенсис может быть свободна? — уточнил он у проверяющего. — Она сейчас пропускает занятия, что для любого студента крайне нежелательно. Даже очень талантливого.

— Конечно, конечно, — благодушно сказал Адуэрсус, — можете идти, фьорда Берлисенсис. В вашем дальнейшем присутствии при нашем разговоре нет никакой необходимости.

На мой взгляд, необходимость как раз была. Ведь сейчас речь пойдет о том, что меня привлекает намного больше, чем рытье котлованов и всяческие расчеты. Интересно все же, на ком декан остановил свой выбор — на особе с облезлым хвостом или с косыми глазами. Впрочем, Фелан говорила, что у него этих магографий множество, есть из чего выбрать. Но магография магографией, а живой образец, постоянно находящийся рядом, намного привлекательней. Особенно если у образца этого никаких недостатков нет. Я с досадой посмотрела на свою вылинявшую мантию. Нет, в таком виде завоевывать Кудзимоси будет затруднительно. Но не невозможно. Главное, почаще попадаться ему на глаза. Сегодня, кстати, стипендия. Нужно будет ему вернуть часть того, что он мне дал взаймы. Он, правда, говорил, что возвращать не надо. Но, как говорила моя бабушка, приличные девушки не берут денег от посторонних мужчин. Вот когда он будет моим мужем, тогда может вернуть мне все обратно. А пока, воспользовавшись терминологией Чиллага-старшего, назовем это долговременной инвестицией.

Чиллаг мне вспомнился не зря — к концу занятий томно подползла Элена, я даже не успела удивиться, что она здесь забыла, как ректорская невеста меня огорошила:

— Фаб сказал, что у вас с ним небольшие разногласия, и свадьба пока немного откладывается. И правильно! Экономия экономией, а я не хочу, чтобы в мой день смотрели еще на одну невесту. Лисси, ты настоящая подруга!

— Такой ерунды мне для тебя не жалко, — честно ответила я.

Элена счастливо заулыбалась.

— Но я хочу, чтобы ты была моей подружкой на свадьбе, — заявила она. — И отказа не приму.

Идти на чиллаговскую свадьбу мне совсем не хотелось. Еще один визит в этот уникальный во всех отношениях дом я могу и не пережить. Да и со стороны обиженного Фабиана явно будут попытки вовлечь меня в дополнительные, никому не нужные отношения. Я ведь уже решила, за кого выхожу замуж.

— Платье для тебя заказано, — тоном, не допускающим ни малейшего возражения, заявила Элена. — Мои подружки должны быть одеты в определенном стиле.

Тут мне стало совсем нехорошо. Не дай боги, в определенный стиль входят сапоги для ловли некромантов и платье-пояс. Некромант мне не нужен, а у магов Земли могут быть совсем другие вкусовые пристрастия.

— Видишь ли, Элена, — осторожно сказала я, — нам, блондинкам, не все цвета и фасоны подходят.

— Портниха сказала, что входит в цветовую гамму, которую ты используешь, — отмела она мои возражения. — Это твоя, у нее все мерки есть, сказала, что все, как надо, сделает. А фасон… Что там может не подойти? Длинное, с букетом искусственных цветов у плеча. Даже разрезов никаких не предусмотрено. Я хочу, чтобы в этот день смотрели только на меня.

Ее слова меня немного успокоили. Может и правда стоит там появиться? Ведь Кудзимоси наверняка приглашен. На балу в академии, как мне потом рассказали, он дежурил и должен был присматривать за порядком, поэтому со мной танцевать не мог. Но на свадьбе-то порядком будут заниматься другие, а значит, он сможет уделить мне намного больше времени. Главное — держаться подальше от Фабиана и шампанского. Теперь бы еще точно выяснить, приглашен Тарниэль или нет, а то страдать непонятно ради чего я не согласна.

— А много у вас ожидается приглашенных? — осторожно спросила я.

— Не очень, — ответила Элена. — Человек двести пятьдесят.

Двести пятьдесят… И среди них наверняка будет множество фьорд, желающих заполучить некий хвост в свое единоличное пользование. Конкуренции я не боюсь. А вот будет ли там этот самый хвост?

— Двести пятьдесят — это довольно много, — заметила я. — А кто там будет со стороны фьорда Ясперса? Ожидается кто-нибудь от правящего семейства?

— Они ответа еще не дали, — надула губки Элена. — Но Кари говорит, что если и появятся, то ненадолго, просто показать свое отношение, и с большим количеством охраны. Так что если ты собиралась пробиваться с просьбой о родных, — она подозрительно прищурилась, — то ничего не выйдет.

Это я знала и без нее. Обращаться к представителям нашей монархии напрямую, при большом скоплении народа, было не столько бесполезно, сколько вредно для тех, за кого просили. В этом случае устраивали расследование столь жесткое, что арестованные иной раз готовы были сознаться в чем угодно. И все это для того, чтобы показать непредвзятость нашего ФБР. Напротив, те дела, которые не привлекли пристального внимания короны, имели все шансы закончиться благополучно. Нет, устраивать скандал на свадьбе Элены я не собиралась.

— Фьорд Плевако сказал, он абсолютно уверен, что моих родственников оправдают, — холодно ответила я. — Я надеюсь на торжество закона по отношению к семье. Бруно под залог выпустили, а что это значит, ты сама понимаешь.

— Да, он, кстати, тоже приглашен на нашу свадьбу, — известила меня Элена.

— А кто-нибудь еще из академии будет? — невозмутимо спросила я.

— Из руководства только. Деканы там и все такое… — раздосадованно протянула она. — Да кому они нужны, все эти старикашки? Хоть бы из замов кого помоложе Кари вписал… Так нет же, говорит, слишком много гостей арендованный зал не выдержит.

В ее сообщении были сразу две приятных новости. Кудзимоси приглашен, и само торжество будет проходить не в особняке Чиллагов. Хотя там мне тоже придется появиться — положение подруги невесты обязывает. Боги, мне же еще подарок нужен! Да, на стипендию трудно купить что-то приличное… Я думала о несправедливости жизни, а Элена продолжала разливаться о том, сколько уже было потрачено на свадьбу ее ненаглядным Кари, какую шубку он ей купил позавчера и какой изумрудный гарнитур вчера. Мимоходом мне сообщили, что подруг невесты будет только две — я и Эленина дальняя родственница Алисия, с которой они поддерживают отношения с детства.

— Она — настоящий талант, — восторженно проговорила Элена. — Она художница, принимает участие почти во всех выставках. И даже нам с Кари к свадьбе подарила картину, написанную собственноручно. Мы теперь думаем, где ее разместить. Я предлагала в нашей спальне. Но Кари почему-то уверен, что мои родители не захотят расставаться с этим шедевром.

Наверняка у него есть на то основания — если картина вписывается в чиллаговский особняк, то в коттедж Ясперса она точно не подойдет по стилю. Но какая замечательная идея, однако, у этой Алисии. Подарки личного изготовления — это так практично, недорого, а главное, избавляешься от накопившихся продуктов собственного творчества. Ведь если бы ее картины хорошо продавались, то дарить пришлось что-нибудь другое. Может, мне тоже что-то такое изобразить? После разговора с Эленой я только и думала, где взять подарок. К сожалению, боги меня особыми талантами не наградили — ни петь, ни рисовать, ни танцевать я не могла, во всяком случае, в степени, достаточной, чтобы это посчитали подарком. То есть это вполне могло быть подарком, но только для кого-то одного, конкретного, кого я уже выбрала и собиралась осчастливить в ближайшее время. Но для Элены нужно что-то другое.

Полученная стипендия меня не порадовала. Из шестидесяти причитающихся мне эвриков треть пошла в счет погашения штрафа, и выдали мне всего сорок. А ведь мне еще нужно долг Кудзимоси отдавать. Я вздохнула, мужественно отложила двадцать и пошла к декану. Повидать мне его нужно было и по другому поводу. Вдруг он по примеру собственного ректора тоже решит срочно жениться на студентке, а меня поблизости не будет? За время учебы я очень хорошо поняла, что коридор рядом с его кабинетом — любимое место для прогулок фьорд с нашего факультета, и не только. Без присмотра оставлять надолго Кудзимоси не стоит.

— Фьорда Берлисенсис? — несколько удивленно сказал он. — Вы зря беспокоитесь. У проверяющего остались самые приятные впечатления о вас. Признаться, и я был удивлен. Но все же хорошо, что до астрономии не дошли.

— Вы мне вчера все так хорошо рассказали, — глядя на него самыми честными глазами, сказала я, — что у меня непонятных моментов там просто не осталось. Вы такой потрясающий лектор…

Как говорит моя бабушка, все мужчины любят слушать о себе, любимом. И чем больше хорошего они о себе слышат, тем больше вы им нравитесь. Но, к моему удивлению, он еле заметно нахмурился и сказал:

— Рад, что оказался вам полезен, фьорда Берлисенсис. У вас все?

Как это все? Я же только начала говорить, какой он замечательный, у меня еще так много разных красивых слов припасено было! Но по виду Кудзимоси можно было сказать уже сейчас, что высказаться мне не дадут, поэтому пришлось наступить на горло собственной поэтичности, достать отложенные деньги и положить на стол перед деканом.

— Я, к сожалению, все вернуть сразу не смогу, фьорд Кудзимоси, но постепенно постараюсь выплатить весь долг. Я вам очень признательна за вашу помощь. За все, что вы для меня сделали. И еще сделаете.

Я нежно ему улыбнулась. Видите, мы, Берлисенсисы, умеем быть благодарными. Хоть и с запозданием иногда.

— Я не сделал для вас ничего особенного. Ничего такого, что бы я не сделал для любого студента моего факультета. Деньги я вам, кстати, предлагал не возвращать, — вдруг спохватился он. — У вас же половина стипендии уходит в счет штрафа. А того, что остается, может и не хватить на жизнь.

— У меня же брата отпустили, — напомнила я.

— Он в таком же положении, как и вы.

— Бруно сейчас ищет работу, — радостно сказала я. — У него все же пятый курс, с выбором полегче.

— Работу? — переспросил Кудзимоси. — Вот когда найдет, фьорда Берлисенсис, тогда и начнете возвращать, договорились?

В его словах звучало явное сомнение, только я не поняла, он не верил, что Бруно ищет работу или что ему удастся ее найти. Оба варианта мне совсем не нравились.

— Извините, фьорд Кудзимоси, но я не хочу быть у вас в долгу больше необходимого, — несколько холоднее, чем собиралась, ответила я. — Я вам принесла деньги, извольте их взять.

— Хорошо, — он неожиданно мне улыбнулся, выдвинул ящик стола и ссыпал туда принесенные мной монетки, а потом сказал: — Но если у вас возникнет необходимость…

— Спасибо, фьорд Кудзимоси, — я благодарно улыбнулась ему в ответ.

Причин находиться рядом с ним в кабинете больше не было. Он не торопился меня угощать чаем, да и вазочки с ореховым печеньем поблизости не было. И тут мне в голову пришла просто замечательная идея.

— А вы помните, фьорд Кудзимоси, что за вами остался долг?

— За мной, фьорда Берлисенсис? — удивленно переспросил он.

— Вы обещали сводить меня в цирк, фьорд Кудзимоси, — довольно напомнила я. — Если у меня будет для этого свободное время. Так вот, оно у меня есть.

— К сожалению, фьорда Берлисенсис, обстоятельства несколько изменились, — ответил он. — И теперь свободного времени нет у меня.

— Но я не настаиваю на том, чтобы идти в цирк прямо сегодня, — невозмутимо продолжила я. — Мы можем сходить и в воскресенье.

Кудзимоси переплел пальцы рук, лежащих на столе, и посмотрел на меня с некоторым удивлением. Я ответила ему самой счастливой из своих возможных улыбок. Да, Тарниэль, цирк — это то, о чем я мечтаю!

— К сожалению, фьорда Берлисенсис, этот мой долг так и останется неоплаченным. Моей девушке вряд ли понравится, если я буду водить в цирк посторонних фьорд. Не думаю, что она примет в расчет ваши дочерние ко мне чувства.

— Какой девушке? — мне показалось, что я ослышалась.

— Моей, фьорда Берлисенсис.

— У вас нет никакой девушки, фьорд Кудзимоси, — возмущенно сказала я. — Иначе я об этом точно слышала бы.

— Есть, фьорда Берлисенсис, — невозмутимо сказал он. — Со вчерашнего дня. Так что придется вам в свою коллекцию какого-нибудь другого декана добывать. Ректор-то уже, к сожалению, занят…

И «фьорда Берлисенсис» прозвучало с его стороны как-то так издевательски, пренебрежительно. Как будто речь шла не о девушке из аристократической семьи, а о какой-то неуважаемой фьорде.

— Неужели удалось найти кандидатку не с облезлым хвостом? — не удержалась я.

Но тут же пожалела о своих словах, так как он насмешливо сказал:

— Чужие хвосты, фьорда Берлисенсис, должны волновать вас меньше всего.

— Меня они и не волнуют. А вот вас, фьорд Кудзимоси… Уверена, что это был единственный критерий выбора, — ядовито сказала я.

— Не скажите, фьорда Берлисенсис. Больше всего мне не хотелось бы получить в спутницы жизни этакую хорошенькую самовлюбленную дурочку, которая уверена, что мир должен вращаться вокруг нее и все мужчины сваливаться к ногам по мановению наманикюренного пальчика.

Это было столь явным намеком, что я даже не нашла что ответить. Выскочила из кабинета, как будто меня потоком воздушной магии вынесло. Щеки горели от прилившей крови. Хотелось порвать хоть что-нибудь на мелкие клочки. Но, увы, мантия, хоть и казалась ветхой, рваться не желала. Так что я подергала ее какое-то время и бросила это бессмысленное занятие. Душа моя требовала мести. Вот пойду и соглашусь на предложение Фабиана, и пусть Кудзимоси потом локти себе кусает, когда поймет, чего лишился. И хвост. Хочет — свой, хочет — этой вульгарной особы с магографии. И я пошла к Чиллагу. Нет, прямо говорить я ему ничего не собиралась, но вот навести на нужную мысль было вполне в моих силах. Повод зайти к нему у меня был, номер его комнаты в общежитии магов Воздуха я знала. Еще бы — он так старательно повторял свои приглашения, что это число давно и прочно заняло свое место в моей памяти.

Фабиан открыл мне не сразу. Я уже собиралась уходить, уверенная, что не повезло сегодня ювелирному отпрыску, когда дверь распахнулась, явив мне Чиллага-младшего в одних штанах. Судя по тому, что он их застегивал прямо при мне, а также по маячившей на заднем плане полуодетой девице, время он проводил до моего появления весьма неплохо и явно был недоволен моим появлением. Да, к такому жизнь меня не готовила. Я пыталась припомнить что-нибудь из житейских высказываний бабушки, но ничего подходящего не находилось.

— Что, так и будешь молчать? — насмешливо спросил Фабиан, прекрасно понявший мое затруднительное положение.

— Извините, фьорд Чиллаг, я не вовремя, — наконец приняла я решение. — Право, мне очень жаль, что я вас побеспокоила в такой неподходящий момент.

И собиралась было уйти, но Фабиан цепко ухватил меня за руку и спросил:

— А чего хотела-то?

— Это совсем неважно, — ответила я. — Да и не срочно.

— И все же?

Я поняла, что пока не выложу ему цель своего визита, он от меня не отстанет. Девица подала несколько возмущенно-язвительных реплик, но быстро замолчала, поскольку на нее внимания никто не обращал. Для своего кавалера она исполняла роль мебели, мне же была попросту неинтересна.

— Я подумала, что вы мне посоветуете, что можно подарить вашей сестре на свадьбу, фьорд Чиллаг. Я слишком плохо знаю Элену…

Он прищурился и пристально на меня посмотрел. По губам его пробежала ехидная усмешка, и он ответил:

— Хорошая попытка, Лисси. Сделаем вид, что ничего не случилось, да? Только я тоже умею обижаться, и теперь тебе придется очень постараться, чтобы я тебя простил.

— Я не понимаю, о чем вы, — ответила я несколько более высокомерно, чем собиралась. — Но если вам сложно ответить на мой вопрос, то я, пожалуй, пойду. Не буду мешать.

— Я тебя предупреждал, что найти замену будет довольно просто.

— Я рада за вас, фьорд Чиллаг, — нежно улыбнулась я своему собеседнику, — но, может, вы отпустите наконец мою руку и продолжите заниматься с моей заменой тем, что делали до моего прихода. А то у меня на руке синяк будет.

Все же хорошо, что я узрела эту картину до того, как дала свое согласие. Подумать только, он ведь меня почти уговорил! Но ничего, еще есть Мартин. Для Кудзимоси это намного неприятнее — они ведь постоянно встречаются в академии, и этот хвостатый гад каждый раз будет думать о том, что потерял. Теперь главное — отцепить Чиллага. Но Чиллаг отцепляться не желал. Напротив, он попытался затащить меня в свои апартаменты. Но мне не особенно интересно было, как они выглядят изнутри, поэтому я запротестовала. Нет у меня времени по гостям расхаживать — меня Мартин ждет!

— Лисси, мне почему-то кажется, что ты собираешься какую-то глупость сделать, — сказал Чиллаг. — Она, — он небрежно кивнул головой в сторону недовольной полуодетой фьорды, — для меня не значит вообще ничего. Так, случайный эпизод, не больше.

Девица возмущенно что-то заверещала и стала торопливо одеваться.

— Фьорд Чиллаг, мне нет никакого дела до ваших эпизодов. Пусть их даже десяток будет.

Я выразительно подергала рукой, намекая, что мне пора уходить. Но ушла только фьорда-заменитель, мазнув на прощание по мне и своему кавалеру ненавидящим взглядом. Фабиан удерживать ее не стал, напротив, посторонился, когда она уходила, чтобы у нее больше места для маневра было. Для этого ему пришлось меня немного сдвинуть. Руку мою он отпустил, но уйти возможности у меня не было — его руки упирались в стену за моей спиной и полностью лишали меня свободы. Похоже, в планах неудачливой девицы была прощальная пощечина, она даже соответствующее движение начала, но наткнулась на предупреждающий взгляд Фаба, громко фыркнула и прошла мимо нас. И дверью хлопнула. А я поняла, что нахожусь уже внутри апартаментов. И как-то мне неуютно от этого стало. Да еще вид полураздетого Фабиана совсем не способствовал бодрости духа. Думаю, штаны стянуть ему много времени не понадобится, а больше-то на нем ничего и нет…

— Значит, мириться пришла, — невозмутимо продолжил парень, который был от меня непозволительно близко. — Что, проверку не прошла?

— Почему не прошла? — оскорбленно ответила я. — Проверяющий по результатам заявил, что приняли меня, имея на то веские основания.

— В самом деле? — его лицо было совсем близко к моему, и смотрел он так, как будто раздумывал, откуда начинать меня есть. — Тем приятнее.

— Фьорд Чиллаг, даже если бы я собиралась с вами мириться, то после той сцены, что я здесь видела, у меня такое желание точно пропало бы, — холодно ответила я. — Выпустите меня немедленно. В конце концов, это просто неприлично — удерживать меня тут!

— Лисси, а что такого ты видела? Ты действительно думаешь, что после того, как ты меня прогнала, я буду страдать в гордом одиночестве?

— Фьорд Чиллаг, единственное, что я от вас хотела — узнать про вкусы вашей сестры. Если вам нечего сказать по этому поводу, то я хотела бы уйти.

— Да какие вкусы у этой курицы, — небрежно сказал он. — Думаю, если ничего не подаришь, она и не заметит. К чему мы вообще сейчас про Элену говорим? Давай лучше поцелуемся и забудем все наши разногласия.

И он с недвусмысленными намерениями потянулся к моим губам. А я вдруг четко поняла, какая это была глупая идея — выйти замуж за Чиллага назло Кудзимоси. Ведь тогда Фабиан будет иметь право целовать меня на законных основаниях. И не только целовать. А мне сейчас только от одной мысли об его прикосновениях становится гадко.

— Фьорд Чиллаг, вы только что были с другой фьордой, — напомнила я ему. — Мне неприятно находиться рядом с вами! Отпустите меня немедленно.

— Да, несколько неудачно получилось, — легко согласился Фабиан, отступая от меня на шаг. — Я надеюсь, это все-таки не помешает нам сегодня вместе поужинать?

Но я уже была около двери. Открыла я ее просто с огромным облегчением в душе, торопливо прошла в коридор, после чего повернулась к Фабиану и сказала:

— Фьорд Чиллаг, вы же прекрасно понимаете, что это невозможно. Мне жаль, что я испортила вам сегодняшнюю встречу. Но тут уж ничего не поделаешь. Но мне кажется, вам не составит труда найти новую, столь же сговорчивую фьорду.

— Не составит, — усмехнулся он. — Да вот незадача — мне нужна одна несговорчивая. И что тут сделаешь?

Посоветовать я ему ничего не могла, поскольку мне тоже нужен был один несговорчивый фьорд, который, ко всему прочему, еще и дал понять, что считает меня несколько ограниченно умной. Мне нестерпимо захотелось доказать ему обратное. И долг — я немедленно должна ему отдать долг. Деньги я могла взять только у Бруно, к нему и направилась. Но брата в его комнате не было — поиски работы занимали у него очень много времени. Что ж, будем надеяться, что сегодня ему наконец повезет, и он найдет место, работа в котором не уронит нашу семейную честь и принесет определенный доход, которым со мной поделятся. Но я все же недолго постояла у его комнаты, вдруг он вернется прямо сейчас? Мысли у меня были мрачные, с такими только подарки на свадьбу выбирать. Да и что можно подарить на оставшиеся у меня двадцать эвриков? Их даже на печенье для Фиффи не хватит. И мне самой еще много чего нужно. Особенно — Кудзимоси. Его, конечно, не купишь, но я твердо решила, что суррогаты мне не нужны. Девушка — это не невеста, и тем более не жена. Нет, Берлисенсисы так просто не сдаются. Не нужна ему дурочка — ее и не будет. И пусть попробует потом на мне не жениться — ведь с полученной репутацией мои акции на брачном рынке стремительно упадут. Да, это самая настоящая компрометация… Эх, зря я тогда на соревнования по бонту не поехала. Глядишь, действительно заняли бы какое-нибудь место, и он убедился бы, что в голове у меня что-то есть. Но ведь в академии непременно должны быть такие соревнования. Значит, нужно узнать и принять участие. Правда, в этом случае остро стоит вопрос с партнером — в одиночку в такие игры не играют. Так, пусть это будет пункт первый. Пункт второй — одежда. Здесь особо не разгуляешься — правилами академии оговорено обязательное ношение мантии. Ее обязательно нужно заменить, а значит, команда по гриффичу непременно должна выйти в следующей игре победителем. Пункт третий — зелья. Нужно выяснить, почему у меня не получается ничего нормально сделать. Возможно, это как-то связано с умением готовить? Пункт четвертый, еды касающийся. Как говорит моя бабушка, один из важнейших мужских органов любви — это желудок. Готовить я, конечно, не умею, но купить такое печенье, как тогда на столе у Кудзимоси было, мне по силам. Нужно только выяснить, где оно продается. Больше пока в голову ничего не приходило.

Дальше стоять перед дверью Бруно было глупо, так что я решила найти Фелан и узнать, где покупает печенье наш декан. А заодно попытаться выяснить у нее, что там за девушка неожиданно завелась у ее брата и, главное, как ее вывести. Ведь, строго говоря, девушка меня волновала только по второму вопросу. Зачем мне какие-то там девушки, даже если у них хвосты есть?

Фелан оказалась на кафедре, где, кроме нее, в это время никого уже не было. Одета она была в темно-синий брючный костюм, удивительным образом подчеркивающий глубину глаз. Мантия ее сиротливо висела на спинке стула. Да, аспиранты могут себе позволить отступать от правил, не то что бедные студенты! На столе перед девушкой была стопка толстенных томов с разноцветными закладками, а сама она увлеченно что-то записывала. Неужели, в виде исключения, решила что-то подготовить к завтрашним занятиям? Надо же, и даже не умчалась на очередное свидание. Может, Плевако оказался не столь хорош при близком знакомстве? Или платье Фелан оказало на него столь убойное действие, что ему потребовалось время в себя прийти? Я поздоровалась, чтобы привлечь к себе внимание. Она недоуменно на меня посмотрела и подозрительно прищурилась.

— Если ты от Бруно, то я сразу могу сказать, что даже разговор о нем начинать не стоит, — первым делом сказала она мне.

— Нет, я от себя, — немного удивленно ответила я.

— Тогда проходи. Рассказывай, что привело.

— Спасибо. А что ты так категорична к брату? Мне кажется, он тебя действительно любит.

— Лисси, я уже сказала один раз, все кончено. Разбитую чашку можно склеить, но только пользоваться ею уже нельзя. Не лучше ли купить новую?

— Иногда место склейки крепче, чем сама чашка.

— Но не в этом случае. Часть кусочков безвозвратно утеряна, и чай просто будет выливаться через дырки. Но ты утверждала, что пришла не из-за Бруно, а сама только о нем и говоришь. Я не хочу о нем ничего слышать, — четко произнесла она.

Обычно радостное лицо Фелан было хмуро, она даже губы немного поджала, что еще сильнее подчеркивало недовольство девушки.

— Извини, я не думала, что тебе это так неприятно, — покаялась я. — А вопрос у меня вот какой. Ты не знаешь, где покупает твой брат то ореховое печенье, которым ты меня угощала? Мне оно срочно нужно.

— Понравилось? — довольно заулыбалась Фелан. — Только его нигде не купишь. Я его изредка сама делаю.

— Сама?

Расстроилась я ужасно. Если купить я была еще способна, то все, что мне удастся приготовить, думаю, даже от большой любви ко мне никто есть не будет. А мне же сначала эту самую любовь надо вызвать и развить.

— Да оно просто делается, — правильно поняла мое расстройство Фелан. — Хочешь научу?

Предложение было интересным. Я сама уже подумывала над тем, как бы мне начать делать печенье для Фиффи самостоятельно. А то с его растущими аппетитами скоро вся стипендия будет уходить исключительно на питомца. И останавливало меня только одно…

— У меня к этому совсем никаких способностей, — честно предупредила я. — Мне простейшее зелье нормально сварить не удается. Твой брат даже сказал как-то, что все, что у меня выходит, можно только в качестве взрывчатки использовать.

— Вечно Тарни все преувеличивает, — фыркнула Фелан. — Не такой это сложный предмет, просто ты сконцентрироваться не можешь. Думай о том, что ты делаешь, а не о всяких посторонних вещах.

Мне это уже говорили не один раз. Но к чему концентрация на столь примитивном действии, как размешивание? Концентрируйся не концентрируйся — от этого размешиваться лучше не будет. Но Фелан уверенно говорила, что иногда бывает, когда у студента сильная магия, он начинает непроизвольно ее добавлять в готовящееся зелье, что и приводит к таким вот непредсказуемым результатам.

— Да я сама на первом курсе больше думала не об учебе, а… — тут она лукаво улыбнулась и сказала, — о тестировании различных молодых фьордов. Как тебе, кстати, удалось повторно протестировать Тарни?

Я только вздохнула. Можно ли считать удавшимся то тестирование, я и сама не знала. Ведь теперь, по его итогам, я была твердо уверена — этот фьорд непременно должен быть моим.

— Я так и думала, что не получится, — неправильно поняла мой вздох Фелан. — Его как поставили на эту должность, он стал таким ужасающе серьезным. Все боится, что недостаточно соответствует. И желающих протестировать многовато на одного моего бедного братика.

Это я уже успела заметить. Еще при поступлении меня Серен просветил, что у местных девиц есть нехорошая привычка липнуть к Кудзимоси. И не просто липнуть, а и приставать со своими глупыми вопросами, которые им самим кажутся на редкость умными. А ведь я тоже могу к нему с вопросами подойти. Надо только диссертацию его почитать, да повыписывать, что мне непонятно. И самой мне от этого явная польза будет — разберусь, как правильно Фиффи воспитывать. Итак, пункт пятый — добраться до деканской диссертации. С этим проблем быть не должно. Защищался он здесь, значит, текст должен быть в библиотеке.

— Но ничего. Вот он женится, сразу отстанут, — оптимистично закончила Фелан.

— А он жениться собрался? — с деланым равнодушием спросила я.

— Так на него со всех сторон давят. И бабушка, и отец, а теперь — и министерство, — она неодобрительно на меня посмотрела, — после того, как твой бывший жених донос накатал. Это надо же такое придумать! Чтобы Тарни кого-то взял подобным образом! Я бы еще поняла, если бы обвинили Ясперса!

— Для меня такие обвинения тоже оскорбительны, — обиделась я. — Я все же Берлисенсис, мы собой не расплачиваемся.

— Да, вы, Берлисенсисы, расплачиваетесь другими, — легко согласилась Фелан. — Ладно, закончим на этом. Так ты хочешь научиться делать печенье?

Я поняла, что про Тарниэля от нее больше ничего не узнаю. Одно понятно — жениться он действительно собрался. Осталось только направить его на верный путь. Вот только поможет ли этому делу собственноручно изготовленное печенье? Но здесь все зависит от результата. Попробовать точно стоит, вдруг получится? Это же не зелье концентрации, в конце-то концов…

— Хочу, — уверенно ответила я. — Просто не знаю, получится ли.

— Получится, — улыбнулась Фелан. — Раз за это берусь я — непременно получится! Давай в эту субботу ты после обеда ко мне подойдешь?

— В субботу свадьба у Ясперса, — напомнила я. — Элена хочет, чтобы я там была ее подружкой.

— Точно, Тарни же приглашен, — она нервно постучала ноготками по столу. — Мне же еще подарок покупать по его просьбе, а я и забыла.

Идеальным вариантом было бы предложить купить подарок, совместный с Тарниэлем, это наводит на правильные мысли не только окружающих, но и нужный мне объект. Но вот незадача, в этом случае вклад мой был бы слишком незначителен. Честно говоря, он прямо-таки стремился к нулю…

— Мне тоже подарок покупать придется, — невольно пожаловалась я ей. — А ничего приличного за стипендию не купишь.

— Тебе проще, — отмахнулась Фелан. — Дружеские подарки могут быть более скромными. А то и вообще сделанными самостоятельно.

— Да что я сделать смогу? Я даже рисовать прилично не умею.

— Почему сразу рисовать? Можно, к примеру, свечки ароматические в стаканы залить, а для красоты туда каких-нибудь травок из гербариев добавить. Погоди, у меня здесь как раз требующие замены были…

Уходила я от нее обогащенная ценными сведениями по изготовлению свечей вручную и россыпью гербарных цветов, из которых предполагалось создать композицию в стакане. С одной стороны, Берлисенсисы не приспособлены для работы, но с другой стороны, это же не работа, это увлечение? И увлечение ущерба нашей репутации нанести никак не может. К тому же на воск, бечевку и пару стаканов моей стипендии вполне хватит. Но главный результат сегодняшней встречи — мы с Фелан договорились, что я подойду к ней на кафедру вечером в понедельник, она показывает мне, где живет, и учит готовить печенье, которое так нравится Кудзимоси. А может быть, и не только печенье. Это уж как я проявлю себя. Пункт шестой у меня тоже наметился — выяснить у нее как можно больше про Тарниэля. Как говорит моя бабушка, глупо идти на войну безоружным. А тех средств, что у меня были на данный момент, для победы явно недостаточно.

Зайдя к Бруно после беседы с Фелан, я наконец-то обнаружила брата в его комнате. Он со злым видом размахивал какой-то бумажкой с кучей печатей. Сердце мое ухнуло вниз. Неужели его опять забирают?

— Хорошо иметь дядю — начальника стражи, — желчно сказал он. — Я немного помял физиономию твоему бывшему жениху за распространение порочащих слухов, так меня чуть опять за решетку не упекли. Хорошо, дело было уже в академии, здесь не так легко арестовать. Зато теперь нельзя за территорию выходить. И как я теперь могу работу искать?

— Ничего, — попробовала я утешить брата. — Какое-то время можно и на стипендию прожить, тем более что она у тебя повышенная.

— С чего бы? — он посмотрел на меня в немалом удивлении.

— Но как же? — растерялась я. — Хайдеггер же говорил, что ты гордость факультета.

— На полигонах — да, — приосанился Бруно. — Но чтобы получать повышенную, одной практики мало. А во всяких там политологиях и философиях я не разбирался и разбираться не хочу. Этим пусть те занимаются, кому больше похвастаться нечем.

Это было, конечно, не слишком приятное известие. Раньше я никогда не спрашивала, как он учится. Это же само собой подразумевалось, что Бруно Берлисенсис — лучший. Но все равно, денег у него было значительно больше, чем у меня. В три раза. А с учетом того, что я вернула Кудзимоси часть долга, даже в шесть. А значит, он просто обязан со мной поделиться.

— Бруно, ты же получил стипендию за два месяца? Дай мне немного, а то с этим штрафом мне даже на Фиффи не хватает.

— Так я потратил уже все, — невозмутимо ответил брат. — У меня одежды сменной нет. Пришлось все покупать.

— Так тебе по закону личные вещи вернуть должны были, — расстроенно сказала я.

— Чтобы я еще раз пошел к этим бюрократам из ФБР? — высокомерно сказал брат. — Это просто унизительно для фьорда моего происхождения — выпрашивать подачку, как какой-то нищеброд. А Фиффи твой пока может и без печенья обойтись. Он растение, вот пусть и добывает еду из почвы.

Попробовал бы он это донести лично до моего питомца! А то как советы давать или чужое печенье поедать, так он первый. А как поделиться наличными с сестрой, испытывающей серьезные финансовые проблемы, так он даже не в конце очереди, а где-то там, за горизонтом. А ведь мне срочно нужны перчатки и чулки. С каждым днем все холоднее и холоднее. Похоже, рассчитывать на Бруно в этом вопросе я не могу. Он уже успел у Фабиана занять и потратить, да и от полученной стипендии у него ничего не осталось. И я решительно свернула в сторону оранжереи. Да, женщины из семьи Берлисенсис не работают, но они и не должны голодать и мерзнуть. Да и морить голодом питомца, целиком и полностью от меня зависящего, недостойно. Думаю, бабушка в такой ситуации поступила бы схожим образом.

Несмотря на уже довольно позднее время, фьордина Вейль все еще была на работе и явно мне обрадовалась. Вакансия была все так же свободна, так что мы договорились, что я выхожу на работу с понедельника. Не то чтобы мне так хотелось носить эти ужасные тапочки, что мне приготовили, но другой возможности подработать у меня все равно не было. Краем глаза я заметила мандрагорочку, которая немного выдвинулась из бокового прохода, возможно, высматривая Фиффи, но к нам она приближаться не рискнула. А я к ней тоже подходить не стала. Ведь роман у нее не со мной, а с моим питомцем. Или уже нет романа? Да, как-то у нас с Фиффи не складывается личная жизнь.

— Мне кажется, Лисандра, что она переживает, — заговорщицки понизила голос фьордина Вейль, взглядом указывая на мандрагорочку.

— Фиффи тоже, — ответила я. — Только идти сюда он отказывается. А вы не догадываетесь, что у них случилось?

— Нет, — покачала она головой, — но сдается мне, что всему виной эта маленькая зеленая вредина, которая чувствует себя теперь виноватой. Так что если ты будешь приходить с Фиффи, то они очень быстро помирятся.

— Только он не хочет. Я когда предложила ему сюда пойти, он всеми корнями уперся. Видно, серьезно обиделся.

— Может, отойдет еще? — неуверенно предположила фьордина. — В моей практике таких случаев не было. То есть растительные питомцы встречались. Но вот чтобы они влюблялись, да еще в представителей другого вида — этого не было. И мне очень интересно, к чему все это может привести.

— А вдруг любовь у них уже прошла? — предположила я. — Возможно, у растений все это очень быстро заканчивается.

— У вас есть замечательная возможность провести исследование на эту тему, — воодушевленно сказала заведующая. — Сделать доклад и даже статью написать. Будете первооткрывателем темы.

— Я? Статью?

У меня появилось непреодолимое желание срочно посмотреться в зеркало, а то вдруг за это время у меня на лбу появилась какая-нибудь неприличная надпись? Из которой фьордина Вейль сделала заключение о возможности написания мной научной статьи. Но тут я вспомнила, что правила игры поменялись, и мне теперь такие методы очень даже подходят.

— А что в этом такого особенного, Лисандра?

— А вы уверены, фьордина Вейль, что я смогу написать статью? — заинтересованно уточнила я.

А что? Ткнуть журналом с научной статьей в лицо типу, который обозвал меня самовлюбленной хорошенькой дурочкой, несомненно, будет очень приятно. И потребовать с него компенсацию за необоснованное оскорбление. И начать новое исследование. Только для личного пользования, но чрезвычайно тщательное.

— Прямо сейчас — конечно, нет, — остудила она мой пыл. — Нужно предварительно набрать материал. Да и изучение чужих работ в этом направлении никто не отменял. Так что дело это не столь быстрое. Но провести наблюдения и записать результаты вы вполне способны. Хотите, я подберу материалы?

— О, спасибо, фьордина Вейль, — обрадованно сказала я. — Конечно, хочу.

Оказывается, очень приятно знать, что хоть кто-то считает тебя достаточно умной, чтобы провести научное исследование. Хорошо бы, конечно, чтобы результаты не стали достоянием широких масс. Мне, правда, уже не один фьорд в академии сказал, что здесь умные девушки выглядят более привлекательными. Но ректор же выбрал Элену, а у нее с умом явные проблемы. И не только в присутствии объекта своего обожания. Стоит еще подумать, нужна ли мне эта статья? Но дело это все равно не быстрое, так что решить я еще успею. А пока главное — чтобы об этом никто не узнал.

Успокоив себя такими мыслями, я заглянула в лавочку «Студенческие мелочи. От тетрадки до штопора», где и взяла набор для изготовления свечей за целых три эврика, зато в него входили четыре стаканчика, большая банка геля, разные красители и моток бечевки для фитиля. Крошечный флакончик с розовым маслом пришлось покупать отдельно. В сумме получилось не очень дорого, так что, если у меня ничего не получится, можно будет подумать о другом подарке. Конечно, Фелан говорила, что ничего сложного нет, да и по ее объяснениям казалось все очень просто. Но я же никогда ничего подобного не делала. Отрезав кусочки бечевки, я временной магической склейкой, которая должна быть в арсенале любой девушки и очень хорошо послужила мне в свое время, прикрепила их к центру стаканов и занялась непосредственно растительной композицией, все части которой аккуратно распределила и скрепила между собой и стенками стакана, чтобы не сместились, пока будет создаваться сама свечка. Из головы не шла все та же загадочная девушка Тарниэля, с которой он встречается. На свадьбу же пригласительный ему наверняка на две персоны отправили, так что в субботу я ее и увидеть смогу. Она, конечно, постарается подать себя в самом выгодном свете, для этого позировать в нижнем белье вульгарного красного цвета необязательно, можно просто вырез поглубже и юбку покороче… Настроение было под стать черному красителю, который я добавила в гель вместе с ароматическим маслом. Да и некроманту черные свечи идеально подходят. Легкий нагревающий пасс — и я с удивлением рассматривала дело рук своих. Получилось необычайно нежно и красиво — цветы и листья в легкой темной дымке выглядели довольно изящно. Да у меня настоящий талант! Вторая свеча получилась ничуть не хуже. А вот в третью и четвертую вместе с маслом я добавила золотистый краситель. Будет повод навестить Кудзимоси. Не откажется же он от подарка, сделанного лично мной в благодарность за помощь? Но тут мне пришло в голову, что он может и не отказаться, но зажечь этот самый подарок в неподходящей компании. Значит, сначала нужно эту неподходящую компанию от него отвадить, а потом уже дарить свечи.

Вот в моем родном доме, куда вход мне сейчас был заказан, в сейфе библиотеки лежала замечательная тетрадочка, в которой было несколько условно запрещенных заклинаний. Хранились они просто так, на всякий случай, ведь никогда нельзя точно сказать, что тебе понадобиться может. И имелся там один семейный рецепт любовного зелья. Почему-то я была уверена, что при его приготовлении я отвлекаться не буду, и оно получится как надо. Правда, его нужно было еще как-то подлить объекту. Да и в дом меня никто не пустит. Это ведь придется через Кудзимоси в ФБР обращаться, а он без понимания относится к запрещенной магии, когда она к тому же на него направлена. Но Плевако был уверен, что ему удастся добиться рассмотрения дела моих родных в ближайшее время. И в положительном решении он тоже был уверен. Так что, вполне возможно, в ближайшее время я смогу вернуться в родной дом и без помощи того демона, на которого рассчитывала моя бабушка. Письмо, похоже, до него так и не дошло, или он решил не заниматься нашими проблемами. Ведь Бруно говорил, что этого Аидзаву Сэйсисая выставили из Фринштада за проповедование превосходства демонов над остальными расами. Наверняка утверждал, что все бесхвостые — ущербны по определению. Ни обнять, ни муху прихлопнуть. А ведь у девушки Кудзимоси наверняка хвост есть. Я представила себя с хвостом и пришла к выводу, что в этом, несомненно, что-то есть. У той демоницы в нижнем белье с магографии, что выпала тогда у Кудзимоси из письма, хвост выглядел довольно эстетично, несмотря на облезлость. Нет, она ему никак не могла понравиться, эта любительница красного нижнего белья. Я даже без хвоста выгляжу намного лучше. Особенно в нижнем белье. Но не могу же я опуститься до того, чтобы присылать ему свои магографии в таком виде? Этой-то, наверно, уже терять нечего, с таким-то хвостом. Согласна на любого, лишь бы женился. А вот ничего у нее не получится. Если вопрос встанет столь принципиально, я тоже могу снимок отправить. Пусть сравнивает. Да ему тогда и никакого зелья не надо будет.

Представить ситуацию, при которой я могла бы оказаться в нижнем белье наедине с деканом, я никак не могла. Не предлагать же ему проводить спиритический сеанс для меня лично? Всегда думала, что спиритические сеансы — вещь довольно увлекательная, но на моей памяти к свадьбе они привели только Элену. Мне в голову пришла еще пара не совсем приличных вариантов — к примеру, игра в карты на раздевание. Но кто кому будет такое предлагать? Да и подобное времяпрепровождение для девушки из семейства Берлисенсис недопустимо. Сначала — замуж, а уж потом всякие спиритические сеансы, карты и показывание себя в нижнем белье. Хотя, может быть, все-таки хоть немного стоит продемонстрировать? Чтобы ему было с чем сравнивать…

Следующий день прошел в занятиях, в сторону деканата я даже не глядела, не то что ходить по коридору рядом с ним. Но после обеда я все-таки решила сходить в читальный зал. Для обертывания диссертации я взяла обложку от Элениного журнала. Все равно он ей уже не потребуется, а мне нужно постараться свести урон моей репутации до минимума. Заказ я говорила фьордине библиотекарю, существенно понизив голос, а получив требуемое, тут же его замаскировала. Обложка от журнала подошла просто идеально, как будто делалась специально по образцу диссертаций. Мне пришло в голову, может, я не первая читаю таким образом неподходящую литературу?

— Фьорда Берлисенсис, я вам еще тематический словарь принесла, — улыбнулась мне библиотекарь.

— Словарь? — удивленно переспросила я.

— Просто вы не первая, кто берет эту диссертацию, — пояснила мне фьордина. — И студентки первого-второго курсов обычно всегда потом берут еще и словарь.

— Спасибо, — улыбнулась я ей признательно.

Но душа моя преисполнилась самых черных подозрений. Выходит, идея с диссертацией не мне первой пришла в голову. И никому успеха до сих пор не принесла. Значит, бессмысленно подходить к Кудзимоси с вопросами, он посчитает, что я к нему липну. А этого допустить ни в коем случае нельзя. Мужчина должен быть уверен, что именно он тебя добивается, и никак иначе. Но отказываться от чтения я не собиралась — мысль о том, что Фиффи нужно правильно воспитывать, не давала мне покоя. Но в диссертации речь, в основном, шла не о магически полученных существах, как мой Фиффи, а о тех питомцах, у которых уже была изначально своя магия — грифоны, драконы и тому подобное. Мне припомнилась попытка одной из моих бывших подруг завести карликового дракона. Она считала, что парящее за ней золотисто-зеленое существо будет придавать ей больше шарма. Но у дракончика оказалась вредная привычка пыхать огнем в самые неожиданные моменты и гадить прямо на лету. После того, как родители во второй раз оплатили ей восстановление волос у магов-косметологов, дракончик отбыл в неизвестном направлении. О чем никто не пожалел, так как кроме всего прочего он еще и кусал тех, на кого огня не хватало. И вот если судить по тексту диссертации, всего этого можно было избежать, если уделять дрессуре достаточно времени в первые месяцы владения. Незнакомое слово встретилось только через час чтения, я тут же с благодарностью вспомнила фьордину библиотекаря и полезла в словарь.

— Лисси, если тебе для чтения таких журнальчиков требуется словарь, то как ты собираешься учиться в академии? — раздался насмешливый голос Фабиана. — Значит, с проверяющим все же были проблемы.

Я ему сладко улыбнулась, так сладко, чтобы у него все мысли из головы вылетели. А то вдруг полезет смотреть, что у меня вызвало затруднение при чтении. А потом откомментирует это не менее громко, чем сейчас. И точно, интерес к выбранной мной литературе он тут же потерял и смотрел уже только на меня. Плотоядно так смотрел, с явным желанием попробовать. И почему только Кудзимоси на меня так не смотрит?

— Тебе Элена передала, — он небрежно бросил на стол передо мной пакет с логотипом моего любимого ателье. — Платье подружки для ее свадьбы. Я бы предпочел оплачивать другое…

Он сделал выразительную паузу, но я не торопилась отвечать. Почему-то я была совершенно уверена, что и это платье, и свадебное Элены оплачивалось совсем не Чиллагами. Недаром же счастливая невеста показывала платежную карту Ясперса. Фабиан понял, что ответа от меня не дождется, и решил зайти с другой стороны.

— Ты думаешь, я не оценил, что ты вчера мириться пришла? Просто время выбрала несколько неудачное.

— Ах да… Фьорд Чиллаг, я вам так благодарна, что вы нашли в себе силы оторваться от столь увлекательного занятия, коему вы предавались до моего прихода, и открыть дверь. А то я и по сей день была бы уверена, что что-то для вас значу.

Но моя признательность не нашла пути к сердцу Фабиана. Он недовольно поморщился.

— Лисси, я тебе ведь уже сказал, что она для меня ничего не значит. К чему эти бессмысленные сцены устраивать? Сначала меня прогоняешь, потом сама приходишь и еще выражаешь недовольство, что я не один. Дала бы согласие, так ничего бы этого не было.

Я посмотрела на него с огромным сомнением. Что-то мне подсказывало, что в такой ситуации он просто не открыл бы дверь. Как говорит моя бабушка, то, что делается за закрытой дверью, никому в вину поставить нельзя. Заявил бы, что его не было, и все.

— Так что это целиком и полностью твоя вина, — невозмутимо продолжал Фабиан. — Заканчивай дуться, и давай после жеребьевки сегодня отпразднуем это дело в ресторанчике?

Да, уже скоро должна была состояться жеребьевка. Решался вопрос, с какой командой мы будем играть в ближайшее время. От команды обязательно присутствие только капитана, но мы решили прийти всем составом — и чтобы поддержать Рональдса, и чтобы уже точно знать, с кем у нас будет ближайшая встреча. Не знаю кто как, но я очень не люблю неопределенность.

— Фьорд Чиллаг, я вам неоднократно говорила, что никуда с вами не пойду.

Говоря эти слова, я не забывала улыбаться. Мне совсем не хотелось, чтобы он обратил внимание на то, что же я все-таки читаю. А так его внимание было полностью приковано к моему лицу. Правда, при таком подходе он был уверен в несерьезности моего отказа и начал улыбаться мне в ответ. Довольно так, понимающе. Но время, отведенное на чтение, уже заканчивалось, пора было отправляться на жеребьевку. Пришлось отнести диссертацию и словарь на стойку и попросить фьордину библиотекаря отложить их для меня. Она с явной насмешкой посмотрела на изобретенную мной обложку, но, к моей радости, ничего про это говорить не стала и согласилась не убирать пока диссертацию далеко, а вместе со словарем положила на свой стол и прикрыла листом бумаги с надписью: «Фьорда Берлисенсис». Но, к сожалению, ее действия привлекли внимание моего спутника. Пристальное внимание, так как он заметил, что обложка не является единым целым с тем, что под ней.

— Я смотрю, под обложкой-то там что-то другое, — задумчиво сказал Фабиан. — Интересно, что там такое, что ты не хотела, чтобы окружающие это видели?

— Какая вам разница, фьорд Чиллаг? — я нежно ему улыбнулась и даже немного глазками поиграла, в надежде, что он отвлечется и забудет про эту мою маленькую оплошность.

— Если ты соглашаешься со мной поужинать сегодня, то — никакой, — ответил он, довольно насмешливо на меня поглядывая. — Но вот если ты отказываешься, то я невольно начинаю подозревать самое худшее.

— А самое худшее — это что? — невольно заинтересовалась я.

Идти с ним я никуда не собиралась, но поскольку нам все равно по пути, то почему бы и не поговорить по дороге?

— Что ты читала какой-нибудь серьезный научный трактат, — заявил он. — В другом месте я бы скорее подумал на журнал с порнушкой, но в нашей библиотеке такого нет. Да и словарь для такого чтения не нужен.

— Чувствуется, что этот вопрос вы выясняли лично, фьорд Чиллаг, — ехидно сказала я. — Про журналы с порнушкой.

— Ну так когда рядом нет любимой девушки, он становится очень актуален.

Видно было, Фабиану эта тема близка и интересна, и он с огромным удовольствием развивал бы ее и дальше. Но мне казалось, что я уже почти подошла к той грани, за которую девушка из нашей семьи в разговоре переступать не должна. Достаточно было, что он отвлекся от диссертации. Правда, при этом он привлекся ко мне, но тут уж я ничего поделать не могла.

— Так как, составишь мне компанию сегодня за ужином? — опять спросил он.

— Сожалею, фьорд Чиллаг, — церемонно ответила я, — но вынуждена отказаться. Придется вам опять листать журнальчики в одиночестве. Или не в одиночестве. Или не листать.

Фабиан выразительно хохотнул. А я поняла, что меня понесло куда-то не туда. Он сейчас уверен, что я ревную, а ведь в действительности мне нет до него никакого дела.

— А между прочим, пойти со мной сегодня в ресторан — это твоя прямая обязанность как подружки невесты. Там завтра проходит торжество, а еще не все вопросы решены.

Пакет с платьем, который Фабиан и не подумал помочь мне нести, и так мне ужасно мешал, а после этих слов показался еще более громоздким и неудобным. А ведь я его еще не смотрела!

— А что, разве не фьорд Ясперс все оплачивает? — спросила я на всякий случай.

— Ясперс, — недовольно подтвердил Фабиан. — Но меню и оформление зала согласовываем мы.

Зря ректор решил так сделать. Он наверняка побывал уже в особняке Чиллагов и представляет себе их вкусы. Нужно было привлекать семью невесты в других вопросах.

— Правда, он жестко ограничил цветовую гамму, — продолжил Фабиан. — Сказал, что на некоторые сочетания цветов у него аллергия. Я даже не знал, что такая аллергия бывает.

Я тоже не знала до посещения дома Чиллагов. Видимо, и для Ясперса его заболевание оказалось полной неожиданностью. Соглашаться на поход с Фабианом было бы большой глупостью. Все эти согласования — чистой воды формальность. Занимались этим специально приглашенные люди, которые учитывали вкусы заказчика, в данном случае — фьорда Ясперса. Но Фабиан сдаваться не собирался:

— Вернемся к разговору после жеребьевки, — заявил он.

Да и что еще он мог сказать? Мы уже пришли. Его ждала команда Воздуха, меня — Земли. Оставаться рядом со мной ему нельзя — как ни был он во мне заинтересован, позволить такое пренебрежение к собственной команде, капитаном которой он являлся, Фабиан никак не мог. Правда, он сделал попытку меня поцеловать, но я ловко от этого уклонилась и быстро прошла к своим, рядом с которыми стоял и декан. Обернувшись, я увидела, как к Фабиану с каким-то вопросом обратился Алонсо. Выглядел неудачливый поклонник Элены встревоженно. Неужели его так беспокоит результат сегодняшней жеребьевки? Но Фабиан лишь успокаивающе похлопал его по плечу и коротко что-то сказал. Алонсо явно не удовлетворил его ответ, он нахмурился, но больше ничего не говорил. Да и времени на это уже не было — с минуты на минуту должно было начаться то действо, ради которого мы здесь собрались. Команды были почти в полном составе, хотя достаточно было лишь капитанов. Деканы отнеслись к этому вопросу менее ответственно — не хватало одного, с факультета Огня, Гуссерля. Помнится, брат мне говорил, что тот частенько опаздывает, не то что наш. Я чуть прикрыла глаза ресницами и покосилась на Кудзимоси. Как он воспринял мой приход с Чиллагом? Если бы на его лице были хоть малейшие признаки ревности, вот я бы порадовалась. Но Тарниэль был совершенно невозмутим и даже в мою сторону не смотрел. Как будто здесь есть еще кто-нибудь столь достойный внимания, как я. Да любой из присутствующих просто счастлив был, если бы я ему улыбнулась, а этот встречаться с кем-то другим собрался. А что, если он мне это просто так сказал, а на самом деле никакая фьорда его и не ждет? Вдруг он тоже хочет вызвать у меня ревность? Мысль эта самой мне показалась несколько неубедительной, но я все же начала ее обдумывать с разных сторон, прикидывая, зачем это могло понадобиться Кудзимоси. Тем более такие размышления повышали мою самооценку, которая в последнее время уже начала немного падать. Наверняка он сейчас стоит и думает только о том, что зря отказался пойти со мной куда-нибудь, и прикидывает, как загладить свои грубые слова. Я приободрилась. Нужно будет пойти ему навстречу. Вот сейчас, к примеру, придвинуться поближе. Как говорит моя бабушка, мы чаще всего вспоминаем о тех, кто постоянно находится рядом. Можно еще пару ободряющих слов сказать, пусть видит, что я совсем не злопамятна. Я была уже совсем рядом с Кудзимоси, даже ощутила запах хорошего мужского парфюма, несомненно ему принадлежащего. Значит, настроен серьезно на примирение, что порадовало. В самом деле, если он готовился к встрече со мной, значит, раскаивается в том, что наговорил. Нужно только правильно разговор начать, и этот вечер я проведу в нужной компании. Но тут принесло Гуссерля, и наступила полнейшая тишина, в которой любое мое слово было бы неуместным. Пусть даже это было слово прощения. Напутственную речь пробубнил какой-то незнакомый мне фьорд, наверное, декан одного из факультетов с проигравшими командами. Был он тучен, одышлив и говорил не очень внятно. Я сразу преисполнилась гордости за свой факультет. Наш декан во много раз лучше. С ним вообще никто сравниться не может. Фьорд закончил бубнить. Что он хотел сказать — никто не понял, похоже, и он сам. Но это оказалось сигналом к началу жеребьевки. В ящик, магически защищенный от всяческих нечестных манипуляций, бросили четыре шарика — зеленый, белый, красный и черный, небрежно побултыхали и вытащили уже парами. Нам достался опять Воздух. Не скажу, что меня это порадовало. Предыдущую игру мы им проиграли, и это может отразиться на командном духе. Но меня сейчас занимало совсем другое, и я почти уже собралась с духом, чтобы начать разговор.

— Фьорд Кудзимоси, я хотел вам пару вопросов задать, — опередил меня Рональдс.

— Подойдите завтра в деканат, — предложил ему Кудзимоси.

Правильно, нечего в личное время заниматься рабочими делами!

— Но это очень быстро, — запротестовал наш капитан. — Буквально пару минут.

— К сожалению, у меня этих минут нет, — ответил Кудзимоси. — Я и так задержался больше чем следовало. У меня важная встреча, и я уже опаздываю.

Нет, это полнейшее безобразие! У него явные проблемы на работе, а он, вместо того чтобы их решать, идет на свидание. Гад хвостатый! Да чтобы тебе его эта фьорда отдавила в первую же минуту свидания! Чтобы у нее аллергия оказалась на твой вонючий одеколон! Не все же Ясперсу страдать!

— Лисси, ну так что, идем? — подошел Фабиан.

— Я подумала, нехорошо как-то получится, если Элена на меня рассчитывает, а я отказываю, — улыбнулась я ему нежно-нежно.

А Кудзимоси был уже у двери и даже на меня не смотрел, не то чтобы слышать, что я сейчас говорю. Фабиан почему-то бросил короткий взгляд в сторону Алонсо и торопливо проговорил:

— У нас будет время все это обсудить наедине.

Подхватил меня под руку и потащил вслед за Кудзимоси. Я особенно не возражала. Вот сейчас мы догоним нашего декана, и пусть любуется чужим счастьем. Фабиану я улыбнулась так, что он поперхнулся и несколько недоверчиво на меня посмотрел:

— Лисси, с тобой все в порядке? — неожиданно спросил он и даже остановился.

— А что не так? — состроила я удивленную мину.

— Сразу предупреждаю, что проиграть вам в обмен на твою… хм… благосклонность я не соглашусь. Ни за что. Выигрыш — это дело принципа. Никаких мячиков в обмен на поцелуй или… хм… что-то большее, — он выразительно на меня посмотрел, как будто линялая мантия не была преградой для его взглядов.

Ничего такого я ему предлагать не собиралась. Но такое отношение к собственной команде меня удивило. Мне казалось, что Фабиан готов пойти на любую сделку, если она покажется ему выгодной. Ан нет, у него были какие-то свои представления о чести. Несколько ущербные, конечно, но откуда у сына семейства торгашей взяться правильным? Возможно, при должном внимании и воспитании из него получится что-нибудь приличное. Особенно после того, как он перестанет носить эту ужасную цепь. Догонять Кудзимоси смысла уже не было, так что я решила занести сначала пакет с платьем в общежитие. Задержались мы там всего ничего, но когда подошли к грифятне факультета Воздуха, кудзимосивский Ферри уже парил в воздухе, нахально размахивая своим породистым хвостом. А я вдруг вспомнила свой прошлый полет в компании Чиллага-младшего.

— Фьорд Чиллаг, если вы позволите себе что-то подобное тому, что было в прошлый раз, я никогда и никуда с вами больше не пойду, — предупредила я его.

— Еще условия будут? — насмешливо спросил он.

— Это не условие, а предупреждение, — прояснила я ситуацию. — И снимите вы наконец свою ужасную цепь.

— Почему? — он неподдельно удивился. — Она же дорогая.

— Она ужасная, — мрачно сказала я.

Вон Кудзимоси никаких цепей не носит и летит сейчас к этой, предложенной… папой или бабушкой фьорде, достойной во всех отношениях, которая сейчас будет оценивать потенциального жениха и пытаться захапать мой хвост в свои загребущие руки. Как будто ей собственного мало. Надо на законодательном уровне запретить в нашей стране браки, если у пары больше одного хвоста на двоих. Хотя если эта из бабушкиного списка, то у нее собственного хвоста нет, и тогда нужно думать об ушном законе — то есть общая длина не может превышать установленную. Долой расовые предрассудки!

— Хорошо, — Фабиан снял свое главное украшение и засунул в притороченную к грифону дорожную сумку. — Полетели?

Его покладистость меня несколько удивила. Как-то совсем непохоже это было на свойственное ему поведение, что настораживало и заставляло ожидать подвоха. Лететь с ним не хотелось. Да и причины куда-то с ним идти уже не было. Ведь Кудзимоси уже отбыл в уверенности, что этот вечер я проведу с Фабианом. Но повода отказаться я не находила.

— Полетели, — пришлось сказать.

В воздухе Фабиан вел себя тоже на удивление корректно, даже в шею не дышал. Разве что руки его были чуть ближе ко мне, чем хотелось бы. Но тут уж ничего не поделать — грифоном надо было как-то управлять. Приземлились мы рядом с известнейшей фринштадской гостиницей, банкетный зал которой часто использовали для крупных мероприятий. Визит к администратору действительно оказался формальностью — Чиллаг-младший просто подписал счет, даже не вчитываясь в него особо. Еще бы — платить-то придется не ему! Моя роль свелась к красивой улыбающейся статуе, другого применения моим талантам не нашлось. Но когда я попыталась намекнуть, что мое присутствие было совсем не обязательно, Фабиан усмехнулся:

— Мы же на ужин договаривались, нет? А это так, между делом.

Вставать в гордую позу и идти пешком в академию было глупо, деньги надо экономить. Но если он надеется меня подпоить и занять одну из комнат в гостинице, то зря — пить в его компании я больше не собираюсь. А вот поесть… Почему бы и нет?

Зал ресторана был полон. Если бы Фабиан не заказал здесь столик заранее, то места нам не нашлось бы точно. Я даже испытала некое чувство признательности, что он не забыл своего прошлого ресторанного промаха и действует по моей инструкции. Но продолжалось это ровно до того момента, как нас подвели к зарезервированному столику. Оказалось, за соседним сидит Кудзимоси со своей дамой.

— Фьорд Чиллаг, ужин в компании собственного декана не является пределом моих мечтаний.

— Да ладно тебе, — он передвинул стул так, чтобы у меня не было возможности наблюдать за этой парочкой, — сядешь к нему спиной и думать забудешь. В конце концов, мы же не за одним столиком. Да и у него другая забота есть, кроме как к тебе цепляться.

Другая забота как раз протягивала в сторону моего декана руку с ярко-красным маникюром, видимо под цвет нижнего белья, того самого, магографию в котором она прислала потенциальному жениху. Хвост ее при ближайшем рассмотрении оказался довольно ухоженным, еще и с кокетливым бантиком перед кисточкой. Больше мне ничего углядеть не удалось, так как продолжать стоять было глупо, а сев, я потеряла весь обзор. Зато слышимость была просто прекрасной.

— Тарниэль, у вас такие красивые руки, — низким грудным голосом, с ярко выраженными чувственными нотками, от которых даже мне чего-то захотелось, проворковала она. — Руки настоящего мага. Мне говорили, что вы очень талантливы, но всегда приятно убедиться в этом самой.

Так. И какая связь между красивыми руками и талантом? Или она считает, что чем больше будет говорить комплиментов, тем скорее у ее собеседника отключатся мозги и включится что-то совсем другое?

— Лисси, так ты будешь что-то заказывать? — прервал мое подслушивание на самом интересном месте Фабиан. — Или так и просидишь с гордым видом весь вечер?

Посмотрела я на своего спутника несколько недовольно, но торопливо выбрала пару пунктов из предложенного меню. Так мне и не удалось услышать, что ответил Кудзимоси на столь явное заигрывание. Руки у него, видите ли, красивые… Да, красивые, а еще так нежно обнимают, что дух захватывает. И вообще, это он со мной сейчас рядом сидеть должен, а не со всякими, кто не имеет ни малейшего понятия о скромности. Впрочем, в ее возрасте, а она меня лет на пять старше… Нет, какие пять? На все семь. Так вот, в ее возрасте уже за любую возможность привлечь мужчину хвататься надо, иначе так и помрет старой девой. И вообще, в старости уже о душе думать надо, а не о том, чтобы прибирать к рукам чужую собственность.

— Лилиана, а почему вы выбрали работу специалиста по связям с общественностью? — голос Тарниэля звучал необыкновенно мягко.

Знаем мы, с какой общественностью она связи поддерживает. Исключительно с мужской. По магографин сразу понятно было — профессионал. Все, что нужно, — выпячено, даже хвост оттопырен под нужным углом. Хвост… Неужели дело в том, что у меня его нет? Но здесь уж ничего не поделаешь. Хвост или есть, или его нет, третьего не дано. Отрастить его так, чтобы это был полноценный орган, еще никому не удавалось. Неужели Кудзимоси настолько привередлив?

— За наше счастье, Лисси!

Фабиан стукнул краем своего бокала о мой, в котором подозрительно пузырилась какая-то явно алкогольная жидкость. Когда только он успел налить? Нет, с этим Чиллагом отвлекаться нельзя ни в коем случае. А то я даже не замечу, как окажусь в уютном номере по соседству, что никак не входит в мои планы. Я улыбнулась Фабиану и сделала крошечный глоточек.

— Отец остался очень недоволен, что ты отказалась устраивать совместную с Эленой свадьбу, — небрежно цедил слова Фабиан. — Но сестренка тоже закатила ему истерику и сказала, что свадьба — это такой день, когда любая невеста хочет быть единственной, а не одной из двух. Так что давай наметим через две недели после Элениной?

И почти одновременно за спиной зашелестели бумажки и мурлыкающий голос произнес:

— В вашем досье указано, что у вас жилье в столице. Хотелось бы узнать, квартира или дом. А также — в собственности или взято в кредит.

Ничего себе подход! Целое досье собрала. Или он сам прислал, чтобы невеста была в курсе его финансового положения? Какой ответственный…

— А что ты так удивляешься? — влез в мои размышления Фабиан. — Я считаю, что такая потрясающая фьорда, как ты, не должна жить в условиях общежития и питаться чем попало.

Так бы слушала и слушала. Говори еще. Да погромче, чтобы и за соседним столиком узнали, какая я изумительная. Все равно ответ Кудзимоси на вопрос о собственности до меня не донесся, его заглушил голос Фабиана. Узнать, как там у выбранного мной мужчины с финансами, мне было тоже интересно. Но сейчас я лишь могла поощрительно улыбнуться Фабиану.

— Единственная возможность обеспечить тебе уровень жизни, которого ты достойна, — это жениться, — неожиданно сказал он. — Нет, я бы мог и другой вариант предложить, — хитро усмехнулся он. — Но думаю, ты на него не согласишься.

Я даже спрашивать не стала, что он имеет в виду. Чиллаг-старший ясно высказался, что любовница тоже может повысить статус, услышать это еще раз мне бы не хотелось. А вот узнать, что же отвечает Тарниэль своей даме, напротив, хотелось. Она такие правильные вопросы задавала, которые я бы никогда не решилась озвучить. Сколько детей хотел бы иметь мой декан, к примеру. Он сначала несколько замялся с ответом, а когда начал говорить, меня опять отвлек Фабиан. Неужели ему никуда сходить не нужно? Грифона проведать, к примеру… Или просто прогуляться, птичек послушать, подумать о тщете всего сущего… Вон он уже сколько бокалов шампанского выпил, должна же у него жидкость попроситься наружу?

— Так, — он пристально на меня посмотрел, — что-то ты совсем на меня не смотришь и думаешь явно о чем-то другом.

— Я думаю о том, что вы, фьорд Чиллаг, уже выпили несколько больше, чем следовало, — парировала я. — И о том, как мне возвращаться в общежитие.

— Так выпил же я, а не грифон, — хохотнул он. — Да и что мне какое-то жалкое шампанское. Оно скоро вообще выветрится. Лисси, так что ты мне ответишь?

— Что ж, — мягкими переливами проговорила за моей спиной Лилиана, — пожалуй, я выяснила все, что хотела. Точнее, почти все. Предлагаю после ужина пройти в мой номер и провести еще одну небольшую проверку. Или большую. Это зависит от ваших сексуальных возможностей.

Я аж закашлялась от возмущения. Как так можно? Предлагать себя почти первому встречному! То, что она выяснила его финансовое положение, которое ее, видимо, вполне удовлетворило, еще не давало ей права тащить моего мужчину в свою постель. Выплеснуть, что ли, остаток шампанского себе за спину? Вдруг у нее тушь неводостойкая? Тогда так потечет красиво…

— Пойдем отсюда, — Фабиан небрежно бросил пачку эвриков на стол, схватил меня за руку и потащил на выход. Я еле успела пристроить бокал рядом с так и недоеденным мясом. Мой спутник остановился только рядом с собственным грифоном, встряхнул меня за плечи и зло сказал:

— Моя девушка во время ужина должна смотреть только на меня, понятно?!

— Во-первых, фьорд Чиллаг, я не ваша девушка, а во-вторых, я ни на кого не смотрела!

— Не смотрела, но слушала. Я смотрю, эльфячьи уши декана оказались для тебя настолько привлекательными, что ты влилась в толпу его поклонниц?

— Можно подумать, фьорд Чиллаг, что это я вас привела в заведение, в котором собрался ужинать фьорд Кудзимоси со своей дамой, и усадила за соседний столик. С тем же успехом и я могу спросить у вас, кто вам больше интересен — декан нашего факультета или его прекрасная спутница? Мне кажется, шампанское слишком сильно ударило вам в голову!

И выбило из нее остатки мозгов. Но это я предусмотрительно не стала говорить вслух. Сохраняла я вид гордый и презрительный. Фабиан некоторое время испытующе на меня смотрел, потом неохотно процедил:

— Извини. Просто вы слишком часто с ним пересекаетесь. Вот мне и подумалось… Мы можем вернуться и закончить ужин.

И смотреть, как эта наглая хвостатая зараза утаскивает моего Тарниэля на полное тестирование? А может, уже утащила? Ну уж нет!

— Спасибо, фьорд Чиллаг, но я сыта. И буду вам очень признательна, если вы отвезете меня домой.

— Да с чего ты сыта, — проворчал он. — Ты почти ничего не съела.

— У меня пропал аппетит, — пояснила я. — И желание находиться в вашей компании тоже пропало.

— Я же извинился.

Я отвернулась от него, но мой взгляд сразу упал на гостиницу, в которой большинство окон были темными. А за одним из них бессовестный Кудзимоси уже вовсю тестирует эту наглую специалистку по связям. Я даже всхлипнула с расстройства. Эта мысль для меня оказалась чрезмерной.

— Ну не хотел я тебя обидеть, — в голосе Фабиана появилась даже нотка раскаяния. — Хорошо, полетели.

Во время полета я немного упокоилась. Но мысли о Кудзимоси покоя мне не давали. Неужели он пойдет с этой Лилианой? И чем он тогда лучше Чиллага-младшего? Ах да, он же проводит предварительную проверку перед женитьбой, а Фабиан просто развлекается. Настроение было мрачным. Жизненные перспективы не радовали. Если Кудзимоси устроит тестирование Лилианы, то он на ней женится. А я? Мне тогда что делать? Даже если я ему докажу, что не дура, будет уже поздно. Было так горько и одиноко, что я даже особо возражать не стала, когда Фабиан меня решил на прощание обнять. Он хоть действительно меня любит, если готов жениться, даже несмотря на всю шаткость положения моей семьи… Но от поцелуя я решительно уклонилась.

— До свидания, фьорд Чиллаг. Спасибо за замечательный ужин.

Он пренебрежительно фыркнул.

— До завтра. Я за тобой зайду, отвезу к Элене.

— Буду вам весьма признательна, фьорд Чиллаг.

— Вот если бы ты меня поцеловала на прощание, то я был бы полностью уверен в твоей признательности.

Но я была уже у входа в общежитие и целоваться сегодня ни с кем не собиралась. Разве что с Тарниэлем, если он вдруг решит прийти ко мне с извинениями за недостойное поведение. Вот тогда я, пожалуй, могу изменить планы на этот вечер. А так я лишь легко кивнула на прощанье головой кавалеру и отправилась к себе. Но сюрпризы на сегодня не закончились. У двери в мою комнату нервно расхаживал Алонсо.

— Добрый вечер, Лисандра, — приветствовал он меня. — Извините за поздний визит, но я очень беспокоюсь об Элене.

— Добрый вечер, — удивленно ответила я. — А что случилось с Эленой?

— Ну как же? — растерялся Алонсо. — На занятиях ее не бывает, в общежитии давно не появлялась. Фабиан сказал, что она болеет. И видимо, очень серьезно, если переехала к родителям.

Тут уже растерялась я. У Элены завтра свадьба, но говорить об этом ее поклоннику почему-то приходится мне. Зачем Фабиан врал? Не иначе, считает, что такое известие плохо скажется на игре команды. Наверное, Алонсо и впрямь влюблен в девушку, вон как переживает.

— Видите ли, Алонсо, — я решила сказать ему правду, заботиться о команде Воздуха и о душевном спокойствии Чиллагов я не собиралась. — Элена в академию больше не вернется, у нее завтра свадьба.

— Не может быть! — потрясенно выдохнул он. — Элена выходит замуж? Но за кого?

— За Ясперса, — добила я его. — Ректора нашей академии.

Алонсо побледнел от полученных известий, выдавил из себя пару невнятных слов на прощание и ушел. Посмотрела я ему вслед с сочувствием — да, личная жизнь в этой академии не складывается не только у меня. Вся эта администрация вовсю пользуется своим служебным положением. Хотят — на студентках женятся, хотят — тестируют кого попало. А бедным студентам даже мантии снять не разрешают. Как-то это несправедливо. Может, поговорить об этом с Ясперсом? Завтра у него непременно должно быть хорошее настроение. Или плохое — если ему довелось слишком много пообщаться с Элениной семьей. Не зря же он упоминал про цветовую аллергию.

Вспомнив про это, пакет с платьем я разворачивала с опаской. Но увиденное меня порадовало — атлас нежного кремового оттенка, простой силуэт, без многочисленных бантиков, рюшечек и стразов, которые так нравились Элене. Наверное, к выбору наряда подружек ее муж тоже приложил руку, иначе было бы здесь нечто невообразимо пестрое. Я тут же примерила платье. Конечно, если бы оно на мне сидело не очень хорошо, сделать я все равно ничего не смогла бы и только бы расстроилась, но удержаться сил никаких не было. Все равно хуже мне, чем после выслушивания беседы Кудзимоси с его хвостатой подружкой, не будет. Но, на удивление, платье сидело просто изумительно, ненавязчиво подчеркивая все мои положительные качества. Я покрутилась перед зеркалом, закалывая волосы различными способами, и пришла к однозначному выводу — Кудзимоси будет моим. Никуда ему от меня не деться. Против девушки в таком платье у него просто нет способов защиты. Так что пусть эта престарелая соискательница его хвоста устанавливает связи с кем-то другим. Мысли о возможном тестировании все же подпортили мне настроение. Но вдруг оно сорвется? Могли же ему сообщить по артефакту связи, что на факультете Земли случилось нечто срочное, требующее его немедленного присутствия? Или крыша в гостинице обвалилась? Собственно, меня устраивал любой вариант. Спать я ложилась в твердой уверенности, что у него с этой Лилианой ничего не было и быть не могло. Иначе как он на свадьбе мне в глаза смотреть будет? Вариант, что полное тестирование состоялось и ей не понравилось, я сразу отмела как несостоятельный. Ведь даже мне было понятно, что такого просто быть не может…

Утром я еле успела привести себя в порядок, как заявился Фабиан. На удивление, на нем не было обязательной золотой цепи, одет он был как фьорд из моего прежнего круга общения. Только вот манеры остались прежними.

— Пойдем, — мрачно процедил он.

— Фьорд Чиллаг, вы забыли поздороваться, — заметила я.

— Ага, а еще сказать: «Фьорда, вы прекрасно выглядите в этот замечательный день». Теперь сказал. Все, пойдем.

Похоже, свадьба сегодня будет очень веселым мероприятием, если брат невесты уже с утра выглядит так, как будто только и ждет возможности с кем-то подраться. А ведь он даже не успел ничего выпить. Во всяком случае, от него пахнет только мужским парфюмом, а напиваться этим не станет даже Фабиан.

— Я просил называть меня по имени, — в сердцах сказал он. — Сколько раз просил! Неужели это так сложно. «Фьорд Чиллаг», — передразнил он меня. — Мы еще когда с тобой договорились, что ты называешь меня по имени!

— С того времени много что изменилось, — напомнила я.

— Да? — он мрачно на меня посмотрел и сказал: — А если я попрошу именно сегодня называть меня Фабом?

Я даже растерялась от такого неожиданного предложения. Ведь обращение по уменьшительному имени предполагало довольно большую степень близости, чего у нас, к счастью, не было.

— У нас не настолько доверительные отношения, — наконец сказала я, опустив при этом любое обращение.

— Я — брат твоей подруги. Почему она для тебя — Элена, а я — фьорд Чиллаг?

С чего ему вдруг приспичило с самого утра выяснять со мной отношения? Я была полностью обескуражена. Да и, пожалуй, Элену назвать моей подругой в полной мере тоже было нельзя…

— Брат моей подруги совсем не обязательно — мой друг, — заметила я. — К тому же вам от меня совсем не дружба нужна…

— Не дружба, — подтвердил Фабиан. — Поэтому меня ужасно злит, когда ты обращаешься ко мне по фамилии.

Он смотрел на меня пристально, явно надеясь услышать от меня что-нибудь приятное для его самолюбия. Но я лишь слегка дернула плечом. Он и так получил от меня больше чем нужно. Поцелуй с ним был огромнейшей ошибкой — теперь он ожидал от меня соответствующего поведения. Но сейчас что-то изменить было не в моих силах. Да и, в конце концов, я знаю отнюдь не одного фьорда, который просто счастлив был бы получить от меня поцелуй и больше ни на что не претендовал. Жаль, что среди этих жаждущих не было Кудзимоси…

— Ладно, пойдем. Элена ждет, — Фабиан так и не дождался от меня ответа. Увидев, что я потянулась за мантией, сказал: — Не бери.

— Но я же замерзну.

— У меня артефакт с собой. Назад я тебя тоже отвезу.

Был он непривычно немногословен. Молчал он и пока мы шли по коридорам общежития, и все время, что Беня старательно махал крыльями, доставляя нас к чиллаговскому особняку. И чувствовала я себя рядом с ним несколько неуютно, даже виновато. В самом деле, чего я так против него настроена? Ведь с адвокатом мне помог именно он. Так неужели Фабиан не может рассчитывать на некоторую снисходительность с моей стороны? Он же не виноват, что плохо целуется. Вдруг у него просто возможности научиться не было? Но это сразу же наводило на размышления, где же учился этому увлекательному занятию Кудзимоси и как часто он встречается с кандидатками от своей семьи? Да и Фабиан, судя по моему неудачному визиту в его апартаменты, отнюдь не пренебрегает тренировками…

— Я вам так признательна за полет, Фабиан, — все же сказала я по приземлении.

— Мир? — он широко улыбнулся и нахально продолжил: — Если бы еще не «вам», а «тебе», так я бы был полностью доволен.

Пусть кто-нибудь другой устраивает ему полное довольство, в мои планы это совсем не входило.

— Меня Элена ждет, — напомнила я. — А я понятия не имею, где ее комната.

— Может, сначала мою посмотришь?

Его дыхание опаляло мое лицо, Фабиан оказался недопустимо близко ко мне, и я пожалела о своем обращении. «Фьорд Чиллаг» позволяло держать необходимую дистанцию. Но я все же отстранила его довольно мягко, нежно улыбнулась и сказала:

— Фабиан, не заставляйте меня менять решение.

— Ладно, пойдем.

Он предложил мне руку, как воспитанный фьорд, и мы пошли на второй этаж чиллаговского особняка, где находилась комната его сестры. Если у меня еще были бы сомнения в том, стоит ли выходить замуж за Фабиана, то при вторичном визите в этот замечательный дом они бы непременно испарились. Ибо только одна мысль, что мне придется находиться здесь продолжительное время, приводила в ужас. Кажется, у меня развивается болезнь фьорда Ясперса — цветовая аллергия. Но в комнате Элены, куда Фабиан меня все-таки привел, оказалось на удивление прилично. Приятная сдержанная гамма, а отдельные яркие мазки не выглядели диссонансом, а лишь подчеркивали элегантность обстановки. Диссонансом там выглядела невеста. В моем представлении, свадебный наряд — вовсе не повод показать ноги. Собственно, одежда Элены была почти копией того, в чем она покорила на балу собственного ректора. Отличий было не так много — фата, белые ажурные сапоги вместо черных и пышный шлейф, который сзади даже создавал видимость длинной юбки. А в остальном платье Элены оставляло впечатление того, что невеста собралась его срочно покинуть, только не решила — через верх или через низ. Все же хорошо, что мое платье выбирала не она.

— Привет, — счастливо защебетала она и закружила по комнате. — Как тебе? Мама говорит, что слишком открытое, но кто ее когда слушал?

Похоже, единственного здравомыслящего человека в семье Чиллаг никто не слушает. А зря…

— Если бы она мне платье выбирала, то я была бы самой унылой невестой в этом сезоне. Кстати, знакомься, это Алисия.

Только тут я заметила в комнате незнакомую девушку. Платье на ней было копией моего, но сидело значительно хуже. Да и сама она явно мне уступала. Довольно жидкие каштановые волосы были уложены в высокую праздничную прическу, через которую просвечивал подкладной валик, немного отличавшийся по цвету. Темные, близко посаженные глаза и острый носик придавали ей хитрое лисье выражение.

— Лисандра Берлисенсис, — представилась я с легким кивком.

— Она знает, — внезапно хихикнула Элена. — Ты даже не представляешь, сколько у вас общего!

Я с сомнением посмотрела на вторую подружку невесты. Пока ничего общего я не находила, за исключением платья. Но та ответила мне весьма неприязненным взглядом, а значит, что-то все же было, и не очень приятное для этой Алисии. Я вопросительно посмотрела на Элену.

— Право, мне не хотелось бы тебя расстраивать в такой день, — ответила она. — Но твой жених теперь не твой, а Алисии.

— Извини, я не понимаю, о ком ты, — удивилась я.

— Об Антере Нильте, — процедила Алисия и враждебно на меня посмотрела.

— Честно говоря, это совсем меня не расстроило, — ласково улыбнулась я ей, вспомнила, что до сих пор не вручила подарок Элене, и протянула ей перевязанный красивой ленточкой сверток. — Вам с фьордом Ясперсом. Надеюсь, вам все-таки удастся провести спиритический сеанс…

— А я подарила молодоженам собственную картину, — гордо возвестила Алисия о том, что я уже и без нее знала.

Но чтобы окончательно уверить меня в этом, она вытащила холст, предусмотрительно засунутый за спинку Элениной кровати. На нем был изображен кот. Выполнен он был по всем правилам изобразительного искусства. Но при взгляде на него возникало стойкое убеждение, что он не только давно мертв, но и испытал перед смертью самые жестокие мучения. Особенно досталось почему-то хвосту, неопрятно-клочковатому и какого-то странного оттенка. Теперь я была полностью солидарна с Ясперсом, который уверял, что родители Элены не смогут расстаться с таким шедевром. Его хотелось засунуть обратно и больше не смотреть.

— Котики у Алисии выходят просто изумительно, — неуверенно сказала Элена, разглядывая подарок.

— Мне все говорят, что я ужасно талантливая, — с деланым смущением потупилась Алисия. — Право, не знаю, что они такого находят в моих картинах. Говорят, я удивительно умею передавать свет и композицию. Мало кто так может. Разве что признанные мэтры от живописи.

— Да не скромничайте, — почти пропела я. — Я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь передавал свет и композицию так, как вы. Это же новое слово в искусстве, не меньше.

— Ну почему, еще хорошо передают композицию… — и она начала заваливать меня хорошо известными именами художников.

Похоже, это уже вошло у нее в привычку. Не знаю, сознательно или нет, новая невеста моего бывшего жениха считала, что чем более известные имена будут окружать ее собственное, тем с большим восторгом посмотрят на изображение этого несчастного кота. Но я всегда была противницей издевательств над животными. А при взгляде на эту картину невольно думалось, что натурщик точно не выжил, а возможно, и не один.

— Мне кажется, это лучше убрать подальше, — решительно сказала я. — Будет обидно, если такой шедевр пострадает.

Элена с облегчением задвинула картину за спинку кровати, а Алисия заметно надулась. Она только настроилась на восхваление самой себя, а тут наглядный пример убирают. На мой взгляд, восхваление без наглядного примера было бы куда более убедительным. Ведь всегда легче поверить в то, чего не видишь. Так что все оставшееся время мы говорили про композиции картин вообще, и подаренной Элене в частности. Ну и про цветовую гамму, естественно, тоже не забывали. Я было предложила подправить оную на лице невесты, но встретила такое негодование со стороны Алисии, что сразу поняла — в мои обязанности внешний вид Элены не входит. Да и вообще, похоже, все мои обязанности сводились к тому, чтобы находиться поближе к невесте, а значит, и к ее семье.

Полной неожиданностью для меня оказалось присутствие бывшего жениха в холле особняка Чиллагов, куда мы спустились в оговоренное время. Как-то я не подумала о том, что он будет сопровождать свою новую невесту, которая аж зарумянилась при взгляде на него.

— Лисси, прекрасно выглядишь, — неожиданно сказал довольный Антер.

Я даже рот не успела открыть, чтобы намекнуть этому наглому типу, что у него нет больше никаких оснований обращаться ко мне таким образом, как вторая подружка невесты почти пропела:

— Терри, дорогой, а как же иначе, с моим художественным вкусом!

Неужели невесту он выбирал по имени, чтобы не путаться? Впрочем, для него определяющим фактором сейчас было точно не это, а приданое. Думаю, у этой Алисии оно должно быть просто огромным, если все остальные котики у нее выполнены в той же манере, что и подаренный.

Элена кружила по холлу под одобрительным прищуром отца и показывала себя с разных сторон. Матери внешний вид дочери не очень нравился, но она молчала, как это было заведено у них в семье. Фабиан ухватил меня за локоть и уже не отпускал. Предполагалось, что именно он будет моим кавалером на сегодняшнем празднике. Приглашенный маг Воздуха настраивал специальный телепорт из дома Чиллагов прямо в снятый на сегодня зал.

— Учился бы лучше, не пришлось бы сейчас тратиться, — сказал подошедший к нам отец невесты.

На нашу пару он посматривал скорее одобрительно, что не помешало ему высказаться об умениях сына. Но ведь он, отправляя отпрыска в академию, имел полное представление о способностях того к магии и, соответственно, ожидал от него больше полезных знакомств, чем магических достижений. Я сама, к примеру, ни за что не вошла бы в телепорт, сделанный Фабианом, уж слишком он легкомысленно ко всему относился. Я предпочитаю выйти из портала в том же виде, в котором заходила, и там, куда собиралась.

— Зря вы все же решили не одновременно свадьбу устраивать, — продолжил Чиллаг-старший. — А так лишние траты. И все равно, не тяните. Вот свадьбу вашу отыграем и начнем тогда твоих родных вытаскивать. Думаешь, им так хорошо там? Поспрашивай брата, сколько он натерпелся.

— Но адвокат говорит, что у нас хорошие шансы…

— Адвокат вам и не то скажет, лишь бы ему деньги платили, — снисходительно сказал фьорд Чиллаг. — Работа у них такая — красивые слова говорить, чтобы клиенты были уверены в их компетентности. А когда осудят, что он скажет? Извините, сделал все, что мог? И выкатит счет на круглую сумму. Кто тогда его оплачивать будет? Не мы точно. Зачем мне невестка из осужденной семьи? Да и брата твоего опять посадить могут. Не успел выйти, как подрался и попал под арест. Чем он думал?

Я невольно бросила взгляд в сторону бывшего жениха. Это ведь из-за него Бруно сейчас не мог выйти с территории академии и постоянно был под угрозой нового ареста. Чтоб этот Антер женился на своей Алисии как можно скорее и чтоб у них все стены в спальне были увешаны картинами с котиками!

— Мое предложение в силе еще неделю, не больше, — понизил голос фьорд Чиллаг. — Боюсь, что через неделю сделать мы уже ничего не сможем, а значит, риск с нашей стороны будет ничем не оправдан. Подумай хорошо, судьба твоих родных зависит сейчас только от тебя…

Но тут приглашенный маг наконец закончил с порталом, радужная пелена вспыхнула и засияла. Чиллаг-старший встрепенулся, подхватил под руку дочь и ринулся вперед. Фабиан хотел было пройти за ними следом вместе со мной, но я заметила, что правила приличия в такой ситуации требуют от него быть спутником своей матери. Он спорить не стал, но и меня не отпустил, лишь предложил руку еще и фьордине Чиллаг.

— Спасибо, — еле слышно сказала она, и ее благодарность относилась скорее ко мне, чем к сыну.

Одета она была элегантно. Пожалуй, единственная из всех представителей семейства Чиллаг. Все детали были продуманы и подобраны с большим вкусом. Наверное, нелегко ей живется в том особняке. Уверена, что от украшения дома ее отстранили так же, как и от выбора одежды Элены. Да и от воспитания детей…

Пройдя через телепорт, я сразу увидела счастливого жениха. А вот Ясперс заметить кого-нибудь был просто не в состоянии — все его внимание было полностью приковано к ногам невесты. Все же паутинные мотивы на сапогах обладают просто-таки мистической притягательностью для некромантов. Запутываются они там не хуже, чем мухи в липких сетях. Это было бы очень ценное наблюдение, если бы я хотела завоевать сердце какого-нибудь мага Смерти. Хотя… У меня же непременно будет дочь, тем более что отца я ей уже выбрала. Я быстро обежала глазами всех присутствующих, и настроение мое, и так не очень хорошее после разговора с Чиллагом-старшим и встречей с Антером, рухнуло вниз, как снежная лавина со склона. Кудзимоси не было. И это было очень плохим признаком. Судя по спиритическому сеансу, столь счастливому для Элены, тестирование вполне могло не ограничиться одним вечером, а успешно продолжиться в течение нескольких дней. Ведь даже мне с поцелуями однократного теста было мало. Утешать себя тем, что мой декан не провалился на этом экзамене, как-то не хотелось — ведь одновременно это значило, что та хвостатая особа тоже ему понравилась. И настолько, что он не находит сил с ней расстаться, даже чтобы поздравить своего непосредственного начальника. Конечно, Ясперс вид имеет обалдевший и вряд ли запомнит, кто сегодня здесь будет, а кто нет, но ведь Кудзимоси-то этого не знает.

— Кого-то ищешь? — небрежно спросил Фабиан.

— Просто смотрю, кто здесь есть, — я постаралась улыбнуться ему как можно завлекательнее. — Я так давно не была на таких крупных сборищах. Знакомых лиц почти нет.

Это было действительно так. Мой круг общения довольно сильно отличался от круга общения Чиллагов, а приглашенные по большей части были с их стороны. Ясперс довольно заметная персона, не могли же пренебречь приглашением от него? Хотя Кудзимоси-то нет, а я точно знаю, что все деканы были приглашены. Вон они, кучкуются вместе со своими женами. Наверное, ректор мало кого приглашал.

Торжественную церемонию проводил сам мэр, Виннипег Пухельсон. Разодет он был ради такого случая по первому разряду. Одна старинная золотая цепь со знаком власти чего стоила. Весила она немало, но мэр нисколько не сгибался под такой тяжестью, а гордо показывал всем окружающим, что он чтит традиции. Говорил он гулким, низким голосом, очень подходящим к комплекции, для определения которой самое точное выражение было «пивной бочонок». Думаю, каждое мэрское слово было прекрасно слышно даже в самом удаленном уголке зала. Проверить это я никак не могла, так как стояла рядом с брачующимися, все так же крепко удерживаемая Фабианом. Мои попытки мягко освободиться и намеки на то, что в такой ситуации он должен быть спутником матери, были попросту проигнорированы. А вырываться на виду у такой толпы я посчитала неприличным. В конце концов, ничего страшного не случится, если он поддержит меня под руку.

Мэр торжественно возвестил о создании еще одной ячейки общества. Все облегченно зааплодировали, а Ясперс поцеловал Элену теперь на законных основаниях. Маленький инцидент со спиритическим сеансом был надежно забыт и похоронен в архивах семейства Ясперс. Чиллаг-старший сиял не хуже тех бриллиантов, что усыпают изделия его ювелирного дома. Официанты разносили шампанское, и Фабиан наконец отцепился от меня, чтобы взять два бокала. Один он протянул мне, а второй даже не подумал предложить матери. Хорошо, что к ней уже подошел с шампанским довольно пожилой фьорд, выглядевший так, что мне сложно было отнести его к определенной группе гостей. Было совершенно непонятно, со стороны жениха или невесты он находится на свадьбе. Одет, на первый взгляд, он был достаточно элегантно для чиллаговской родни, но некая неправильность в костюме присутствовала. Ослабленно висящий галстук-бабочка и расстегнутая верхняя пуговица жилета — этого оказалось вполне достаточно для того, чтобы не отнести данного фьорда к бывшему кругу общения. Фабиан проследил за моим взглядом и сказал, как мне показалось, с облегчением:

— Это мой дед.

— А чем он занимается? — не удержалась я.

— Как чем? — удивленно сказал Фаб. — Торрибо давно известны как дизайнеры ювелирных изделий, но только брак моих родителей позволил поднять фирму на должный уровень.

Похоже, фьорд Чиллаг пришел на все готовое и попросту подмял под себя фирму. А теперь его жена даже права голоса не имеет. Фьорд Торрибо выглядел человеком, не способным на открытый конфликт, но как он может спокойно смотреть на унижение дочери? Никогда не понимала таких людей.

— Извини, я не знала о ваших родственных связях.

Фабиану в этот раз я улыбнулась вполне искренне. А все потому, что в поле моего зрения попал Кудзимоси. И совершенно один. Это внушало надежду, что тестирование провалилось и фьорда исчезла из его жизни навсегда. Конечно, была вероятность того, что та хвостатая устанавливательница связей задержалась, чтобы припудрить носик и появиться тут во всей красе, но мне казалось — ее не будет не только здесь, но и в жизни моего декана. Хватит с нее совместного ужина. Тем более что одет он был довольно повседневно, разве что преподавательскую мантию снял, а так — обычная белая рубашка и черные брюки. Даже на ту встречу он одевался более придирчиво. Значит, ничего у той особы не получилось! Только прощать этот ужин я просто так не намерена. Придется Кудзимоси свою вину заглаживать. Вот подойдет ко мне приглашать на танец, а я ему: «Извините, я танцую с фьордом Чиллагом». Пусть тоже пострадает, помучается, как я вчера. А то заведет моду есть с кем попало, потом не отучишь. Я расточала улыбки в сторону Чиллага-младшего и даже лишнего взгляда не бросала на Кудзимоси, который почему-то не торопился подойти ко мне. А терпение у меня не бесконечное, я же и окончательно обидеться могу! Мне пришлось уже дважды пройтись в танце с Фабианом, который к тому же старательно пытался меня напоить. Но я прекрасно помнила, чем для меня закончился бал в академии, и повторять такое не собиралась. Но вот мой кавалер в алкоголе себя не ограничивал. Он пил бокал за бокалом, и его поведение становилось все более развязным и вызывающим.

Самое печальное, что мне нельзя было уходить далеко от Элены — вдруг той понадобится срочная помощь в чем-нибудь, а это значит, что приходилось терпеть рядом еще и Алисию с Антером, который при каждом удобном случае твердил: «Лисси, дорогая», я вздрагивала, а Алисия, напротив, победно улыбалась и начинала рассказывать всем вокруг, какая она гениальная. Наконец Кудзимоси тоже прошел к Ясперсу и торжественно того поздравил. Наверное, больше всего декана радовало, что выбор ректора столь удачно пал на студентку, от которой хотелось избавиться с самого начала ее появления на факультете. Но счастливый молодожен слушал, довольно рассеянно кивая головой, и отвечал невпопад. Все его внимание было приковано к Элене, особенно к сапогам. Похоже, когда он видит ее наряд «Мечта некроманта», все мысли у него исключительно о продолжении рода Ясперсов, причем хочется продолжить род этот прямо сейчас. Так что тяжесть общения с подошедшим гостем взяла на себя Алисия. Ему была радостно прочитана лекция о воздействии изобразительного искусства на нежную психику магов, а потом эта, только что помолвившаяся фьорда, скромно потупив глазки, попросила моего декана побыть своей моделью. На мой взгляд, это уже перебор. У Тарниэля, конечно, был хвост, но это не давало права всяким сомнительным девицам его рисовать.

— Алисия, вы же только котиков рисуете, — не выдержала я.

— О, — смешно округлила она рот, но тут же нашлась: — Людей я тоже рисую, не волнуйтесь. Их даже интереснее рисовать, чем котиков. Особенно магов. Они такие харизматичные…

Но Кудзимоси соглашаться не стал. Возможно, он считал себя недостаточно харизматичным, а возможно, он уже видел где-то картины Алисии. Но свою визитку художница ему впихнула и внимательно проследила, чтобы он не положил ее мимо кармана. Этот наглый хвостатый тип поблагодарил ее за внимание, к нему проявленное, и пригласил на танец совсем другую фьорду. А я так старательно на него не смотрела, что аж зубы сводило. Если и дальше так дело пойдет, то мне и потанцевать с ним не удастся. Значит, нужно улучить момент и самой пригласить. А то он так и будет ходить мимо своего счастья, даже о нем не догадываясь. Не могу же я этого допустить?

Только вот Фабиан не отходил от меня ни на шаг, более того, если вдруг кто-нибудь хотел меня пригласить потанцевать или даже просто хотел поговорить, он встречал такой агрессивный отпор, как будто Чиллаг-младший имел на это полное право. Я уже не знала, как мне от него отделаться, да и предстоящее возвращение в общежитие в его компании сильно пугало. Выпил мой кавалер много больше, чем позволяли правила приличия, да и останавливаться на этом не собирался. Не успокаивало даже то, что Алисия почти постоянно танцевала с Антером, а значит, слышать ненавистное «Лисси» из уст бывшего жениха не приходилось. Но, как оказалось, это было не самое ужасное из того, что мне пришлось стерпеть от него за этот день. Внезапно он решил доказать, что является личностью не менее талантливой, чем его новая невеста, пусть немного и в другой области, а возможно, он просто употребил горячительных напитков не меньше Фабиана — ведь официанты только и успевали менять подносы с пустыми бокалами шампанского на полные.

— Ария, — нетрезвым голосом возвестил Антер, взобравшийся на помост с музыкантами и успевший с ними о чем-то переговорить, — «Страдания Карла Ясперса о прекрасной Элене».

Я забеспокоилась, но остальные гости довольно благосклонно восприняли заявку на выступление одного из своей среды. Аплодисменты раздались громкие и стимулирующие моего бывшего жениха к пению. Еще бы! Ведь никто из тех, что сейчас с радостью ждал предстоящего развлечения, не имел представления о вокальных данных Антера. Никто, кроме Кудзимоси. Я невольно бросила взгляд в его сторону. Декан в этот момент тоже смотрел на меня. Как мне показалось, с сочувствием.

— Куда это ты смотришь? — прошипел мне на ухо Фабиан. — Ты на меня должна смотреть, понятно?

— Фьорд Чиллаг, вам не кажется, что вы уже пьяны? — не выдержала я. — И вы не имеете никакого права указывать мне, куда я должна смотреть. Хочу — смотрю на вас, хочу — на Ясперса!

— Это я пока не имею, — проворчал Фабиан. — Но мне все равно не нравится, что ты на этого Кудзимоси смотришь.

Но тут запел Антер, и все внимание переключилось на него.

Тут, видно у него рифма не подобралась, поэтому была заменена несвязным мычанием. А потом раздались вопли, усиливаемые артефактом на весь зал: «Элена, о Элена, Карл так тебя любит!» Креативность бывшего жениха поражала. Подозреваю, что слова эти были его собственного сочинения, и когда он понял, что им в моем сердце места не нашлось, решил, что пропадать такому шедевру нельзя. На мой взгляд, их вполне можно было записать на музыкальный кристалл и проигрывать в местах, где устраиваются выставки картин его невесты. Вон с каким умилением Алисия смотрит на жениха. Наверное, сама и предложила в качестве подарка. Экономная из них парочка получается.

— Что-то мне нехорошо, — не выдержала Элена. — Голова закружилась, и вообще… Кари, я отойду носик попудрить?

По виду Ясперса было понятно, что он тоже не прочь отойти носик попудрить — с таким священным ужасом он смотрел на сцену, но подходящего предлога придумать не мог. Элена нежно чмокнула его в щеку, схватила меня за руку и потащила на выход.

— Я с вами, — дернулся было Фабиан.

— Куда? В женский туалет? — фыркнула его сестра. — Нечего тебе с нами делать.

Он не нашелся, что ответить, так что мы быстро оказались в небольшом холле с длинными бархатными портьерами на окнах, из которого вело несколько дверей, и одна из них в столь желанную сейчас для невесты комнату.

— Уф, — выдохнула она, плотно прикрыв за нами дверь. — Я туда не вернусь, пока он не замолчит. Это же ужас какой-то.

— Алисии нравится, — уклончиво ответила я.

— Алисии все понравится, лишь бы он на ней женился, — пренебрежительно сказала Элена. — Ее долго никто не выдерживает. Даже с учетом просто огромного приданого.

Антер выдержит, он сильный. У него такие замечательные плечи и просто нет другого выхода, кроме как расплатиться приданым жены за долги семьи. Но говорить я этого не стала.

— Как ты могла! — ворвавшаяся Алисия просто накинулась на Элену. — Я так долго уговаривала Антера выступить специально для тебя, с таким трудом выбила из него согласие, а ты ушла! И это в тот момент, когда ему нужна твоя поддержка! И мне, как твоей родственнице, поддержка тоже нужна! Семья — это святое!

В чем-то я ее понять могла. Поддержка семьи — вещь, очень нужная в жизни, как я уже успела убедиться. Но только не тогда, когда ты собираешься выставить себя в столь ужасном виде. Петь-то Антер не умел совсем, так что поддерживай не поддерживай — результат один, не очень благотворный для его самолюбия. Но Элена начала оправдываться, стала говорить, что почувствовала себя плохо, голова закружилась и тошнить начало.

— Ты не беременна часом? — сразу заинтересовалась Алисия. — Симптомы такие характерные…

Нос у нее даже заострился от любопытства, и глаза заблестели в предвкушении новой сплетни. Безосновательной. Со спиритического сеанса прошло не так уж много времени для подобных предположений. Элена тоже была ошарашена высказанной гипотезой и начала доказывать родственнице, что с момента заключения брака миновал совсем ничтожный срок, чтобы радовать семейство Ясперс наследником. А я подумала, что у меня после брака тоже будут дети. Дочери мы непременно дадим эльфийское имя, пусть бабушка Кудзимоси порадуется, что чтим их традиции. Марибэль, к примеру, очень даже красиво звучит. Тарниэлю непременно понравится. Я представила, как он подбрасывает дочурку на руках, а та заливисто хохочет.

— Пойдем, ты еще конец песни застать можешь, — ворвался в мои мечты непререкаемый тон Алисии. — Мой жених для вас с Карлом старается, не для кого-то чужого. Ты не можешь так со мной поступить!

Сил для протеста у Элены не оставалось, на тошноту она уже боялась жаловаться, так что счастливая невеста просто подтянула вверх немного сползший под взглядами жениха лиф и покорно отправилась дослушивать сольный номер Антера. Какое счастье, что я не успела за него выйти! Ведь тогда Марибэль просто не смогла бы появиться на свет. От этой мысли мне стало страшно. Что же получается? Если я не выйду за Кудзимоси, моей дочурке не суждено увидеть свет? Нет, он не может быть столь жестоким, нужно просто с ним поговорить, что я и собиралась сделать прямо сейчас.

Но на выходе из холла меня караулил Фабиан. Хорошо, что он стоял спиной ко мне и я успела юркнуть за портьеру. С кем с кем, а с ним мне даже разговаривать сейчас не хотелось, не то чтобы детей заводить, на что явно намекал его папа.

— Где Лисандра? — услышала я его голос, явно к сестре обращенный.

— Не знаю, — в ее голосе сквозило недоумение. — Вроде бы с нами выходила, да, Алисия?

— Выходила, — согласилась та. — Наверное, на террасу свернула.

— Там же холодно, — заметил Фабиан.

— Значит, вернется быстро, — равнодушно сказала Элена.

А потом наступила тишина. Из-за портьеры выходить я боялась. Вдруг Фабиан не ушел? Если бы он прошел на террасу, то я слышала бы его шаги, значит, он не собирается покидать свой наблюдательный пункт. Я осторожно присела на край подоконника и приготовилась к длительному ожиданию.

— Ты почему один? — это уже голос Чиллага-старшего.

— Лисси жду, — пояснил его сын.

— Ты ее не ждать должен, а сопровождать, — прошипел отец. — Стоишь здесь, качаешься! Я тебе с утра говорил, чтобы не напивался. У тебя слишком важная задача.

— Да ладно, — протянул Фабиан. — Сколько я там выпил-то!

— Даже сосчитать сложно, — язвительно сказал его отец. — Ты должен девушку уговорить на брак, а не отвратить от него. И дело это срочное. Сам понимаешь, как только Берлисенсисы выйдут, тебе ее рука уже светить не будет. А выйдут они, по словам Карла, уже скоро. Хотели их подержать еще, как отвлекающий маневр для настоящих заговорщиков, но этот адвокат нанятый развел такую бурную деятельность, что это стало невозможным. Неделя, максимум две — и вся семья оказывается на свободе, а ты — в заднице! Фаб, неужели это так сложно — затащить молодую красивую девушку в постель?

— Если бы она мне не нравилась, — мрачно ответил Фабиан, — то несложно. Но я все время боюсь сделать что-то, что ее окончательно от меня оттолкнет. Мне кажется, она и так посматривает на Кудзимоси.

— На этого с хвостом? Да ты с ума сошел, — фыркнул Чиллаг-старший. — С ее воспитанием смотреть на нелюдские помеси? Не выдумывай. Не вовремя ты влюбился. Женись сначала, а потом влюбляйся в кого хочешь. Брак этот нужен нашей семье как воздух. Только с ним мы сможем выйти на другой уровень.

— Так если она не хочет…

— Сделай так, чтобы захотела, — жестко сказал Чиллаг-старший. — Почему она почти не пьет?

— Отказывается, — пробурчал Фабиан. — Не буду же я силком ее поить? Да и она за меня выходить все равно не хочет.

В голосе его прозвучал вызов. Я даже подумала, что он намного благороднее своего отца. Наверное, Бруно прав, и Фаб не так уж и плох, вот только мое сердце бьется для вполне определенного фьорда.

— Значит, так, — металл в голосе отца почти звенел. — Как деньги у меня брать, так ты первый? А как выполнять отцовское поручение, так тебя и нет? Не хочет выходить, говоришь? Так сделай, как твоя сестра, — сначала медовый месяц, потом свадьба. Вот ключ от номера. Шампанским с добавкой я ее сам напою. Тебе останется довести ее до кровати и сделать пару магографий вполне определенного толка, после которых ей за счастье покажется, если ты на ней вообще согласишься жениться. И приданого тогда выделят больше. Скандалы Берлисенсисам не нужны.

— Но, отец, — запротестовал было Фабиан, — я хочу, чтобы она сама со мной, по собственному выбору, легла, а не так.

— Пока ты этого будешь ждать, — желчно сказал его отец, — ты останешься без всего — и без понравившейся девушки, и без ее приданого, и без связей ее семьи. Последнее — особенно печально.

— И все же я хотел попробовать по-другому, — уже с неуверенностью в голосе сказал мой поклонник.

— Пойми, по-другому ты ее сейчас все равно не получишь. А потом не получишь уже никак. Все упирается во время. Часики тикают, до выхода Берлисенсисов не так уж и много осталось, — отрезал Чиллаг-старший. — А так она еще и благодарна нам за помощь будет, и родных убедит, что без нас они бы не вышли. Ключ держи, влюбленный ты наш, и думай, что сегодня будешь держать эту девушку в объятьях и она позволит тебе все, что захочешь. Только протрезвить бы тебя. Пойдем, отрезвляющего зелья хлебнешь, чтобы мозги на место встали.

— Но Лисси…

— Никуда она не денется. Подойдет минут через пять к Элене.

Голоса начали удаляться, а я все не находила в себе сил слезть с подоконника, на котором просидела, затаив дыхание, весь их разговор. Все это было так неожиданно и страшно. Из всего услышанного положительный момент был только один — семью вскоре должны выпустить. Но до этого надо еще дожить без вливания в замечательное семейство Чиллаг. Выходит, Ясперс им давно уже рассказал, а они решили, что другого способа породниться с аристократией может и не случиться. Ведь Фабиану за столько лет не удалось продвинуться в установлении связей с влиятельными семействами Фринштада. Деньги — это еще не все. Элена, та сразу поняла — нужны еще подходящие сапоги. Я сжала виски руками и немного помассировала. Так, думать про это буду потом, сейчас самое важное — выбраться со свадьбы, пока не оказалась в номере со счастливым Чиллагом-младшим, полностью готовая к планируемой компрометации. Чиллаг-старший прав — мои родные пойдут и на свадьбу, и на увеличение приданого, лишь бы избежать скандала. Как говорит моя бабушка, у всех в семейном шкафу есть скелеты, главное, не позволять их никому вытаскивать. Однако как недолго выстояли принципы Фабиана против папиных! Я осторожно выглянула из-за портьеры. В холле никого не было. Осталось быстро пересечь его и выйти на улицу так, чтобы меня не заметили из зала и чтобы Фабиан не бросился вдогонку. Я чувствовала себя совсем беззащитной, сейчас мне было даже некого попросить о помощи. В общежитии у меня хотя бы Фиффи рядом будет, впрочем он в последнее время стал совсем безразличным к окружающему. Может, попробовать его как-то помирить с мандрагорочкой? В голове царил полнейший сумбур, вертелись обрывки различных мыслей, на первый взгляд, не просто незначительных, а совсем глупых.

Я сделала небольшой осторожный шаг от спасительной портьеры. И еще один. Вот она дверь, за которой опасность хоть не исчезает совсем, но намного уменьшается.

— Фьорда Берлисенсис, на улице очень холодно. Простудитесь.

Голос Кудзимоси заставил меня вздрогнуть и застыть на месте. Как преступника. Хотя преступником была совсем не я. Но я тут же повернулась и с облегчением увидела, что он был один, и никаких Чиллагов поблизости не наблюдалось. Но самое главное, на нем уже было элегантное мужское пальто, а значит, он явно собирался уходить.

— Фьорд Кудзимоси, — умоляюще сказала я, — вы же на грифоне? Отвезите меня, пожалуйста, домой.

— А вы разве не должны оставаться с Эленой? В мои планы на этот день не входит доставка подвыпивших гостей со свадьбы ректора.

И так мне это обидно показалось, что я даже доказывать ему не стала, что я и выпила сегодня всего-то пару глотков. Да и время терять на пустые уговоры не хотелось. Не поможет — сама дойду. Я открыла дверь и почти выбежала на улицу. Теперь еще точно понять, куда идти.

— Фьорда Берлисенсис, вы что, пешком собрались добираться до общежития?

— Вы же отказываетесь извозом заниматься, — с вызовом ответила я.

Все же, Марибэль, какой гад твой отец! Эдак мне придется кого-то другого на эту роль искать.

— Давайте я позову фьорда Чиллага, — предложил Кудзимоси.

— Нет, — торопливо ответила я и даже шаг назад сделала.

— Он же весь вечер от вас не отходил, и вас это вполне устраивало.

А я подумала, вот поспорю с ним еще пару минут, окончательно замерзну и даже до общежития дойти не смогу. Так что я просто повернулась и пошла.

— Хорошо, я вас довезу, фьорда Берлисенсис, — внезапно сказал он. — Только давайте вернемся, вы свое пальто возьмете.

— У меня здесь верхней одежды нет, — пояснила я.

— Но как-то вы сюда попали.

— Фьорд Чиллаг, когда забирал меня из общежития, сказал, чтобы тепло не одевалась, у него артефакт работал.

— А назад вы с ним не хотите, — задумчиво сказал Кудзимоси.

Он снял с себя пальто и набросил мне на плечи. Оно было таким мягким и уютным, что мне сразу не захотелось с ним расставаться. А еще оно пахло своим хозяином. Но вот сам Кудзимоси остался в одной рубашке, довольно легкой, и я невольно подумала, что теперь ему станет холодно. Вряд ли он владеет в дополнение к показанному высокому уровню магии Земли и Воздуха еще и Огнем. А без этого согревающее заклинание не используешь. Разве что артефакт. Но, насколько я успела заметить, Тарниэль предпочитал все делать сам, без всяких артефактов. Ферри радостно заклекотал при виде хозяина и даже вперед немного подался. Какой он все-таки красивый! Кудзимоси передернул плечами, видно, от холода. И я вдруг подумала, что сам он намного лучше собственного пальто, уютнее и теплее.

— Фьорд Кудзимоси, нехорошо получается, если вы из-за меня будете мерзнуть.

— Что поделаешь, фьорда Берлисенсис, я не так воспитан, чтобы ходить в пальто, когда рядом со мной замерзает девушка.

— Вы можете надеть пальто, а я к вам прижмусь посильнее, и никто не замерзнет, — предложила я, постаравшись улыбнуться как можно доверчивее.

Но Тарниэль посмотрел на меня как-то странно, несколько испытующе даже, и сказал:

— Будет лучше, если мы залетим ко мне домой и я возьму куртку.

— Но ведь за это время вы можете замерзнуть и простыть, — запротестовала я. — А факультету нужен здоровый декан.

Не могу же я столь безответственно отнестись к здоровью отца Марибэль? Да и мне ужасно хотелось прижаться к нему посильнее. Как говорит моя бабушка, тактильный контакт — самый надежный. Поймет, как меня приятно обнимать, и никуда уже не денется. Я счастливо вздохнула.

— Мы сейчас долетим до моего дома, он совсем рядом, — нахальный Кудзимоси не торопился воспользоваться предоставленной ему возможностью. — И я там возьму куртку. А до этого времени моего дара Огня достаточно, чтобы не замерзнуть.

Пришлось согласиться. В этом варианте тоже были свои преимущества. Можно будет своими глазами увидеть, какое у него жилье, есть ли место для детских комнат и кабинета. Прикинуть, куда нужно будет купить шторы в первую очередь, а где с этим и повременить можно. В том, что шторы покупать придется, я ни капельки не сомневалась — мужчины почему-то всегда этим пренебрегают. Жаль, что Фабиан меня постоянно отвлекал и я так и не узнала столько необходимых вещей про своего будущего мужа. Ну ничего, попробую выяснить это сама. Дорога длинная…

Но жил Кудзимоси совсем рядом с гостиницей, в которой сейчас Элена уже бросала, наверное, свадебный букет в толпу вопящих фьорд, как это бывает перед отбытием молодоженов. Я не успела даже рта раскрыть, как мы уже опускались перед старинным многоквартирным домом.

— Здесь парковка грифонов запрещена, — сказал он. — Фьорда Берлисенсис, вас не затруднит побыть здесь с Ферри, пока я за курткой схожу?

Пришлось согласиться. Все равно там все шторы придется менять, так что на них смотреть раньше времени и расстраиваться? Вернулся Тарниэль очень быстро, из чего я сделала вывод, что живет он никак не выше второго-третьего этажа. Свет за все время, что я наблюдала за домом, нигде не загорался, так что более точно определить не удалось. И это только при допущении, что он двигался с той же скоростью, как до входа в подъезд, а куртка висела недалеко от двери…

— Так что у вас случилось с фьордом Чиллагом? — спросил он сразу, как только мы набрали высоту.

— У меня с ним ничего не могло случиться, потому что у меня с ним ничего не было, — отрезала я.

Нашел о чем говорить — о каком-то там Чиллаге. Зачем о нем вообще вспоминать?

— Но вчера вы ужинали вместе, — напомнил мне Кудзимоси.

— Он попросил помочь с подготовкой свадьбы, — пояснила я. — Я же как подружка невесты должна была в этом участвовать. И ужинать с ним я бы не согласилась, если бы…

Замолчала я вовремя. Еще чуть-чуть, и Кудзимоси услышал бы, почему я пошла в тот вечер с Фабианом. Но, как говорит моя бабушка, такие вещи девушка первой говорить никогда не должна, ибо они уже не имеют такой ценности в глазах кавалера. Вот скажет, что любит, тогда подумаю, говорить или нет.

— Если бы что? — все же спросил Кудзимоси.

И ведь видит же, что мне эта тема неприятна, но продолжает. Я промолчала. И чуть-чуть сдвинулась в сторону грифоньего хвоста. Еще немного, и можно будет положить голову Тарниэлю на плечо. Совершенно случайно. Грифон же не плавно летит, а рывками.

— Не хотите отвечать, фьорда Берлисенсис? Что ж, ваше право, — заметил он. — Вернемся к дню сегодняшнему. Почему вы оттуда убежали? Вам что-то грозило?

И тут я задумалась. Возникал просто огромный соблазн рассказать все и переложить ответственность за ситуацию на надежные мужские плечи. А если он не захочет этой ответственности? Антер вон отказался жениться, хотя до последнего момента постоянно твердил, что влюблен. А вдруг Тарниэля мои проблемы тоже отпугнут? С другой стороны, он ведь совсем не Антер и помогал мне не потому, что я — это я, а потому, что он это сделал бы для любого другого студента. Но что-то в этих рассуждениях мне не понравилось. Как бы все-таки выяснить, отличаюсь ли я для него от любого другого студента? А то эта неопределенность мне уже немного мешает. Сидела я боком, так что достаточно было лишь немного повернуть голову и встретить внимательный взгляд серых глаз. Таких красивых, таких выразительных…

— Ну же, фьорда Берлисенсис, я вас слушаю, — напомнил о себе мой спутник.

Лучше бы поцеловал. Я была уверена, что это поспособствовало бы развитию доверительных отношений между нами. Но мой спутник не торопился проявлять инициативу. Все, буквально все приходится делать самой. Но на какие жертвы не пойдет мать ради своего ребенка? Не может же Марибэль остаться без отца…

— Фьорд Кудзимоси, я вас приглашаю на чай, — наконец решилась я. — И там я вам все расскажу, хорошо?

— Хорошо.

Мне показалось, что он задержался с ответом на несколько мгновений. Но ответил согласием. Все же когда говоришь о столь серьезных вещах, хочется видеть лицо собеседника не при свете лун. У Тарниэля оно всегда невозмутимое, конечно, но выражение глаз спрятать не получится, как ни старайся. Я передвинулась назад еще на самую малость.

— Фьорда Берлисенсис, вы своим ерзаньем мешаете Ферри лететь, — заметил Кудзимоси.

— Мне просто ужасно непривычно в такой позе сидеть на грифоне, — невинно похлопала я глазами, полуобернувшись к Тарниэлю. — Я все боюсь упасть.

И придвинулась к нему еще ближе. Так, что между нами остались только его куртка и мое пальто. Ну и пара молекул воздуха. Но с этим я ничего поделать не могла. Эти молекулы — такие пройдохи, везде пролезут.

— Фьорда Берлисенсис, не волнуйтесь, вы не упадете, — выдохнул Кудзимоси мне почти в ухо. — Мы уже прилетели.

Под нами действительно уже была академия. Как это я не заметила, что мы добрались? Я грустно вздохнула, но отодвигаться не стала. На мой взгляд, опасность падения только увеличилась. Как бы мне еще своего спутника за шею обнять, чтоб уж наверняка не свалиться? А поцелуй бы меня точно удержал…

Но Ферри уже плавно спускался вниз, не давая мне никаких шансов. А хозяин его не делал ни малейших попыток меня удержать. Но сидеть рядом с ним было так уютно…

— Фьорда Берлисенсис, можете открывать глаза, мы уже приземлились, — невозмутимо сказал Кудзимоси. — Просто удивительно, куда пропадает ваш страх высоты во время игры.

— Так там азарт, — ответила я, неохотно спускаясь на землю. — Ни о чем больше и не думаешь.

И там нет спутника, от одного прикосновения к которому кружится голова и думается совсем не о том, о чем следует. Но самое обидное, что на него все мои методы, так старательно отрепетированные и проверенные, не действуют совершенно. Нет, у меня и раньше бывало, что они давали сбой, но не все же. Можно было выбрать другой, действующий.

В холле общежития в этот раз дежурила комендантша, фьордина Гримз собственной персоной, и появление декана пропустить она никак не могла. Глаза ее удивленно расширились, и, как мне показалось, она задействовала артефакт для выявления личин. А то, мало ли, запустишь вечером декана собственного факультета, а утром уйдет какой-нибудь воздушник со старших курсов. Или аспирант-водник. Или вообще давно закончивший учебное заведение маг, решивший немного сэкономить на гостинице. Вариантов было много, но все они отсекались бдительными дежурными.

— Добрый вечер, фьорд Кудзимоси, — фьордина аж привстала со своего кресла, когда убедилась, что глаза ей показывают именно то, что есть на самом деле. — У фьорды Берлисенсис опять неприятности?

И она выразительно стрельнула глазами в сторону моей верхней одежды. Пожалуй, пальто декана было мне несколько великовато, но я сейчас его не променяла бы на любое другое, пусть даже из последней коллекции какого-нибудь известного дизайнера.

— Ничего такого, что нельзя было бы решить, фьордина Гримз.

— Вы бы, фьорд Кудзимоси, своей жизнью занимались. А то студенческие проблемы, они такие, никогда не заканчиваются. А некоторые так и норовят привлечь к их решению как можно больше фьордов…

Но Тарниэль ничего не стал отвечать на столь явный выпад в мою сторону. И спрашивается, с чего эта фьордина так на меня взъелась? Ведь лично ей я никаких проблем не доставляю. Разве что когда ко мне прошел безо всякой задержки бывший жених и я на нее пожаловалась? Так она тогда сама халатно отнеслась к своим обязанностям…

Поднялись мы в мою комнату довольно, быстро. Там я с огромной неохотой сняла пальто и отдала владельцу, больше у меня не было причины оставлять его вещь себе, хотя и очень хотелось. Фиффи вяло махнул мне веточками, но приближаться не стал. Видно, помнит еще, кто его без горшка оставил.

— Что-то ваш питомец грустный сегодня, — отметил Кудзимоси.

— Он со своей девушкой поссорился, — пояснила я.

— Девушкой?

— Той мандрагорочкой, с которой у него любовь приключилась. Она тоже переживает.

— Забавно, — сказал Кудзимоси.

— Что в этом забавного? — возмущенно сказала я. — Они страдают, а вам весело?

— Просто я первый раз слышу о том, чтобы такое вот магическое создание умудрилось влюбиться, — пояснил Кудзимоси. — А получается, еще и взаимно? Думаю, они помирятся.

— Как? — почти с отчаяньем сказала я. — Он теперь отказывается со мной выходить, да и на улице уже холодно — до оранжереи трудно дойти.

— В вашей комнате тоже не жарко, — заметил Кудзимоси.

Да, обогревать студенческие комнаты не торопились. Возможно, боялись, что от жары испортимся? Или это был намек на обещанный чай и рассказ к нему? Я стала накрывать на стол. Хотя накрывать — это слишком громко сказано. Заварила чай, насыпала печенье, купленное для Фиффи, в глубокую тарелочку, поставила две кружки и остро пожалела, что у меня не только скатерти, но даже салфеток нет. Мне вдруг пришло в голову, что это первый раз, когда я что-то делаю для Кудзимоси, и мне хотелось, чтобы все получилось как можно лучше. Кудзимоси взял в руки кружку, прочитал написанное там имя, хмыкнул, но говорить ничего не стал.

— Фьорд Хайдеггер отказался забирать свои вещи, — пришлось пояснить мне. — Он сказал, что принес их мне как сестре Бруно…

— Вы вовсе не должны передо мной оправдываться, — ответил Кудзимоси. — Мы здесь не для этого. Так что у вас сегодня случилось?

Он сделал глоток и внимательно на меня посмотрел. Печенье он брать не стал. Пожалуй, под пристальным вниманием Фиффи действительно ничего в рот не полезет. Тот уж слишком настороженно выглядел на своей кучке, а уж каждое печенье, думаю, будет провожать всеми своими веточками. Но Тарниэля душевное здоровье моего питомца волновало очень мало, он все так же глядел на меня и ждал ответа. И я начала рассказывать. С самого начала, когда Чиллаги пригласили нас на обед и предложили помочь с освобождением семьи в обмен на мой брак с Фабианом. И как сегодня выяснилось, что мою семью собираются выпустить в ближайшее время, а Чиллаг-старший готов мне даже подлить что-то, лишь бы не упустить выгодный брак для сына.

— Фьорда Берлисенсис, как вы умудряетесь найти такие экземпляры для своего эксперимента? — спросил Кудзимоси. — Что Нильте, что Чиллаг…

— Нильте выбрали мои родители, — возразила я. — А Чиллаг… он сам ко мне привязался, я его не поощряла.

Тут я немного лукавила. Но не говорить же, что я мечтала засыпать на плече Антера, тому, о чьих плечах мечтаешь сейчас, пусть они и не такие широкие?

— Но и не отталкивали…

Строго говоря, когда Чиллаг меня тогда целовал, я особо не сопротивлялась. Но в этом случае всегда можно отговориться научным интересом…

— Он нашел мне адвоката, да и деньги на залог для Бруно предлагал одолжить. На определенных условиях, конечно, но предлагал, — возразила я. — С моей стороны было бы черной неблагодарностью отвечать грубостью на помощь.

— Но на замужество ваша благодарность не распространяется, — усмехнулся он.

— Нет, мне это кажется чрезмерным, фьорд Кудзимоси.

Хотела я еще добавить, что я уже выбрала того, кто станет моим мужем, но, поразмыслив, говорить это не стала. Вдруг он неправильно меня поймет и насторожится? Нет, все должно идти так, как этого требуют приличия.

— Не думаю, что ваше бегство, фьорда Берлисенсис, решит проблему со старшим Чиллагом. Этот фьорд весьма цепкий, так просто добычу не бросит, а на вас он уже нацелился. Да и сыну его вы нравитесь не только как девушка из богатой семьи со связями.

С этим утверждением нельзя было не согласиться. Фабиан сам сказал, что если бы был ко мне равнодушен, то ему было бы много легче действовать по плану отца. Я еще отметила, что он своего согласия не дал, что все это казалось ему не совсем достойным. Но отец его был настроен решительно, а то, что Фабиан целиком и полностью от него зависит, не подлежало никакому сомнению. Но мое бегство действительно не решало возникшую проблему, тут Кудзимоси совершенно прав.

— До выхода моих родных осталось не так много времени, — неуверенно сказала я.

— А брату вы не хотите все это рассказать?

— Бруно? — я удивилась и задумалась. — А что он может сделать? Разве что подраться с фьордом Чиллагом.

— Работу, как я понимаю, он так и не нашел? — уточнил Кудзимоси.

— Так ему после драки с Нильте запретили покидать территорию академии под угрозой ареста. А здесь разве что-нибудь приличное найдешь?

— Ну да, конечно, — согласился Кудзимоси, — на территории академии нельзя найти ничего, что подошло бы Берлисенсисам.

И хотя, по существу, было все верно, прозвучало это безо всякого уважения к нашей семье. Наверное, Бруно в отношениях с Фелан показал себя не с самой лучшей стороны, что и нашло свое отражение в чувствах, которые Тарниэль испытывал к моему брату.

— Но он все время искал работу, как вышел из заключения, — попыталась я хоть немного обелить Бруно.

— Неважно, — Тарниэль сделал еще один небольшой глоток, и я с огорчением подумала, что чай ему совсем не нравится. — Речь сейчас идет не о вашем брате, фьорда Берлисенсис, а о вас. Нужно как-то обезопасить вас от посягательств со стороны Чиллагов до того момента, как ваши родные выйдут на свободу и смогут обеспечить вам надежную защиту.

Я уставилась на него с огромной надеждой. Тарниэль, он такой замечательный, он непременно что-нибудь придумает…

— Не надо на меня так смотреть, — недовольно сказал Кудзимоси.

— Как так? — удивилась я.

— Вы прекрасно понимаете, о чем я, — сухо ответил он мне.

Осталось только недоумевающе похлопать глазами. Никаких особых взглядов я на него не бросала, просто смотрела и думала, какой он замечательный…

— Фьорда Берлисенсис! — предупреждающе прогремел он так, что я аж вздрогнула. — Я помогу вам в любом случае, не надо на мне испытывать методы по вовлечению юных фьордов в ваш сомнительный эксперимент, результаты которого вам совсем не нравятся.

Я опустила глаза на стол в полном недоумении, что его так разозлило. Конечно, я могу совсем на него не смотреть, если уж это так мешает ему думать… Ага, вот оно! Если мой самый обычный взгляд воспринимается им как что-то специально заготовленное, то это значит… это значит, что я ему тоже нравлюсь? Радостная улыбка попыталась слететь с моих губ, но я ее удержала. Я поулыбаюсь потом, себе перед зеркалом, и даже победный танец исполню. Лед треснул, сквозь него начал проглядывать фьорд уже не столь невозмутимый, и это было просто замечательно.

— Думаю, вам пока хватит защитного артефакта. Вам кольцо или кулон лучше?

Кольцо! Он собирается подарить мне кольцо!

— Кольцо, — вскинула я на него счастливые глаза, — с изумрудом. Можно и без бриллиантов по краям. Они даже лишними будут.

— С изумрудом, — фыркнул он. — Можно подумать, я вам предложение делаю, фьорда Берлисенсис.

Я разочарованно вздохнула. Похоже, изумрудов мне не дождаться…

— Думаю, простое медное с рунами послужит для защиты не хуже, чем вычурное ювелирное украшение, — подтвердил он мои подозрения. — Тем более, фьорда Берлисенсис, появившееся непонятно откуда дорогое кольцо вызовет массу ненужных вопросов. От нас и так не столь давно проверяющий уехал.

Вариант с помолвкой отмел бы все вопросы, но мне почему-то показалось, что Кудзимоси он не понравится. А так было бы хорошо! И Чиллаги бы ко мне свои лапы тянуть перестали…

— И постарайтесь никуда не ходить, — сказал он мне. — Я прекрасно понимаю, что вам мою просьбу выполнить достаточно сложно, но все же. Сходили на занятия — вернулись в общежитие. Здесь вы в безопасности.

— Но я никак не могу, — запротестовала я. — Я с понедельника на работу в оранжерею выхожу.

— Вы? На работу в оранжерею? — он недоверчиво на меня посмотрел. — Да зачем вам это? Родных выпустят, нужды в подработке не будет. Если уж ваш брат не стал заниматься грязной работой, то вам к чему?

— Потому что мне там интересно, — объяснила я. — Мне нравится работать с растениями, да и фьордину Вейль я подвести не могу, она мне литературу обещала подобрать.

— Когда выйдет ваша семья, вам никакая литература уже не понадобится, — заявил он мне. — Думаю, вас сразу же заберут отсюда.

Раньше мне это и в голову не приходило. Заберут? Но как же? У меня же гриффич, и оранжерея, и печенье, которое Фелан обещала меня научить готовить. Да и группа по порталам, где я старшая, останется без присмотра. Они же два и два сложить не могут, чтобы не ошибиться, а впереди экзамен по построению, и они на меня рассчитывают. И Фиффи… У него же личная драма, а если мы отсюда уедем, то он никогда не помирится со своей мандрагорочкой и так и будет жить с разбитым сердцем. Я еще молчу о другой причине, которая сидит сейчас напротив меня и пристально наблюдает.

— Не заберут, — наконец ответила я. — Если уж я сюда поступила, то закончу, чего бы мне это ни стоило.

Он прикрыл глаза и потер лоб. А я вспомнила, какие у него замечательные рожки спрятаны под волосами, но ведь не даст же потрогать, чисто из вредности.

— Артефакт я вам сделаю, фьорда Берлисенсис, — наконец сказал он. — Но если вы сами не озаботитесь собственной безопасностью и продолжите по ночам бегать с фьордом Чиллагом, то я не могу гарантировать, что однажды утром вы не проснетесь с ним в одной постели. Нет, я непременно поговорю с этим… представителем не очень порядочного семейства, но надо учитывать, что Чиллаги будут все отрицать, а ваше слово в такой ситуации стоит не больше, чем их.

Как-то не о том он говорит. Если он так обо мне беспокоится, предложил бы личную охрану. Я бы не возражала даже здесь сидеть в таком случае. Только чай нужно будет купить получше, а то у этого только одно достоинство — горячий. Хотя в компании Тарниэля я готова пить любой чай. Мои мечтания прервал требовательный стук. Когда я открыла дверь, то увидела Бруно в компании Фабиана. Брат был зол необычайно и сразу же уставился на Кудзимоси за моей спиной.

— Значит, правда! — почти прокричал он. — Я тебе говорил, чтобы ты держалась от него подальше. И что я вижу? Ты о своей репутации подумала? Как тебе после подобных выкрутасов будет сложно найти мужа?

— Фьорд Кудзимоси, — радостно повернулась я к своему гостю, — мой брат считает, что вы меня скомпрометировали и теперь просто обязаны жениться.

Выражение обычно невозмутимого лица Тарниэля просто невозможно было описать словами. Да я и не пыталась, я просто искренне надеялась, что он ответит согласием.

— Э-э-э, Лисси, не выдумывай, — наконец выдавил из себя брат, по-видимому, испугавшийся, что Кудзимоси действительно решит, что теперь это его прямая обязанность, и выразит желание жениться. — Что такого, что ты выпила чашку чая с собственным деканом, который тебя подвез со свадьбы. Но, — тут он опять повысил голос, — возникает вопрос, почему ты ушла со свадьбы ректора с каким-то посторонним фьордом, а не с собственным женихом?

— Видишь ли, Бруно, — задумчиво сказала я, — наверное, потому, что в настоящий момент у меня жениха нет. И я, честно говоря, никак не могу понять, почему ты выносишь внутрисемейные вопросы на суд совершенно посторонних. Фьорду Чиллагу, к примеру, здесь делать совершенно нечего. После того, как я услышала его разговор с фьордом Чиллагом-старшим, я видеть его не хочу ни сейчас, ни потом.

Фабиан дернулся, как в тот раз, когда я дала ему пощечину, но все же сказал:

— Если ты слышала наш разговор, то знаешь, что я не согласился.

— Вы не отказались, фьорд Чиллаг, для меня этого достаточно.

— Вы о чем? — недоуменно спросил Бруно.

— Спроси об этом своего нового друга, — холодно сказала я.

Брат повернулся к Фабиану за объяснениями, но тот опять дернулся и пошел к лестнице. Объяснять что-либо он явно не собирался. И выяснять отношения в присутствии посторонних — тоже. Но не думаю, что он не попробует поговорить со мной без свидетелей.

— И чтобы завтра же вернул ему все, что занимал, — напустилась я на брата. — Все, до последнего эврика! Чтобы у него и мысли не было, что Берлисенсисов купить можно.

— С вашего разрешения, фьорда Берлисенсис, я пойду, — Кудзимоси подошел совсем близко и стоял прямо за моей спиной. — Мы с вами все вопросы обговорили, а выяснять с братом, кто кому и что должен вернуть, вы можете и без меня.

На уносимое им пальто я могла посмотреть только с глубокой тоской. Лишь одна мысль продолжала меня согревать — это не последний раз, когда я надеваю его вещи.

— Так что там с Чиллагами? — нетерпеливо спросил Бруно, даже не дожидаясь, пока Тарниэль дойдет до лестницы.

— Чиллаги в курсе, что наших родных в ближайшее время должны оправдать и выпустить, — зло сказала я. — Но они хотели воспользоваться ситуацией и заключить брак, очень выгодный их семье.

— Точно оправдать? — просиял брат. — Но Чиллагам-то откуда это знать?

— Ты забываешь, за кого вышла Элена, — ответила я и добавила: — Это пока считается секретной информацией, так что постарайся молчать.

Теперь я уже жалела, что посвятила в это Бруно. Он расцветал просто на глазах, плечи расправлялись, в глазах разгорался огонек привычной семейной гордости, которая в последние дни несколько поутихла. И все это непременно вызовет ненужные вопросы. А если поведение Бруно помешает Фринштадскому Бюро Расследований, то оправдание может и затянуться. Это я постаралась донести до брата, он важно кивал головой в такт моим словам, но мыслями был очень далеко от того, что я ему говорила. Его больше уже не интересовало, почему я ушла в такой сомнительной, на его взгляд, компании, как фьорд Кудзимоси. Поэтому я и не стала рассказывать о том, что планировал Чиллаг-старший, чтобы гарантированно женить своего сына. Все равно, сделать Бруно ничего не мог, так что и знать ему незачем. Бруно еще некоторое время восторженно порассуждал о величии нашей семьи, о том, что монархи нам всегда благоволили, а мы им отвечали верностью. На эту тему он мог говорить часами, так что я послушала немного, ничего нового не услышала, зевнула и сказала, что хочу спать. И даже Фиффи хочет — вон как он распластался на своей кучке. Было бы горло, уже непременно бы храпел. Брат возмутился, что я так равнодушно отношусь к проблемам семьи. А я ему напомнила, что наших родных еще не выпустили, а если он так будет себя вести, то и не выпустят. Бруно задумался, потом неохотно признал мою правоту, попрощался и ушел. А я легла на кровать, обняла подушку и попыталась восстановить в памяти тепло и запах пальто Тарниэля. Сам он, конечно, был бы еще лучше, но только пусть сначала женится. Способ Элены мне совершенно не нравился, был он и не очень надежным, и отнюдь не достойным. Да и пока непонятно, какие сапоги нравятся Тарниэлю…

Утром я специально встала пораньше, чтобы успеть подготовиться к его приходу. Выбрать платье из своего, такого скромного гардероба, подкраситься, уложить волосы… Волновалась я почти как перед первым своим балом и, когда наконец раздался стук в дверь, почти побежала открывать. Потом мне вдруг подумалось, что это вполне мог прийти с утра пораньше и Фабиан. Не выглядел он вчера человеком, который смирился, скорее человеком, который ушел от неприятного разговора. Я даже помедлила немного перед тем, как открыть дверь. А потом подумала, а что он мне сделает, у меня же Фиффи есть. Но питомец не проявлял никакого желания проверить, кто же там за дверью, из чего я заключила, что это все-таки Тарниэль. Так и оказалось. Он мне принес не кольцо, а целый браслет. И не простой, а был он серебряный, да еще и украшен парой кристаллов-накопителей, похожих на изумруды, но все же ими не являющихся. Я влюбленно разглядывала принесенное и размышляла, может ли это считаться подарком, или непременно надо будет браслет вернуть после того, как семья выйдет из заключения. Конечно, кольцо было бы лучше. Но браслет тоже хорош.

— Я вечером подумал, что артефакты из серебра более эффективны, чем медные. Размер тоже имеет значение. Кольца может и не хватить. А я все же отвечаю за вашу безопасность.

— Спасибо, фьорд Кудзимоси, — почти пропела я.

Браслет я защелкнула на руке, и теперь разрывалась между желанием глядеть на новое украшение или на Кудзимоси. Но потом я логично рассудила, что украшение теперь от меня никуда не денется, а декан может вскоре и уйти.

— Здесь есть различитель посторонних магических примесей в еде, — начал он объяснять. — Действует постоянно, активация не нужна. И защитное заклинание по отбрасыванию нападающего ударной волной воздуха с оглушением. Думаю, в случае чего убежать успеете. Активируется мысленным усилием.

Я опять счастливо ему улыбнулась и стала многословно благодарить. Как бы намекнуть, что в благодарность я могу с ним пообедать. Или, напротив, напирать, что это нужно для моей же защиты? Но Кудзимоси неожиданно нахмурился и сказал:

— Фьорда Берлисенсис, я ни в коем случае не оправдываю поведение фьорда Чиллага, но на вас тоже есть доля вины. Вы, фьорда Берлисенсис, своими улыбками и непрестанным кокетством даете надежду фьордам, которых ваша семья ни в коем случае не одобрит на роль вашего супруга. И тому, кто поддастся вашим чарам и позволит себе помечтать о чем-то большем, чем улыбка красивой фьорды, будет потом очень больно узнать, что он был всего лишь проходным этапом эксперимента и для дальнейшего тестирования вам не нужен. Хорошего вам дня, фьорда Берлисенсис.

Он ушел. А я так растерялась, что даже сказать ничего не смогла, только и смотрела вслед неверящими глазами. Я же совсем-совсем с ним не кокетничала. Так, самую малость, только чтобы дать понять, что он мне интересен не только как декан моего факультета, но и как молодой симпатичный фьорд. Я же никогда не переходила в кокетстве ту грань, за которой поведение фьорды можно было рассматривать как заигрывание. Или его слова подразумевают, что фьорд, который не может рассчитывать на благосклонность моей семьи, — он сам? Да это же почти признание в любви! Значит, нужно дать ему понять, что он не только может надеяться, но уже почти помолвлен. Я повертела рукой в браслете — кольцо, конечно, было бы для убеждения в помолвке понадежнее, но приходится работать с тем, что есть. Только вот боюсь, если ему просто сказать, что он для меня очень даже подходящий, что если уж придется кого-то всю жизнь тестировать, то на месте подопытного может быть только он… Так вот, боюсь, что если это просто сказать, то он мне не поверит, решит, что я над ним смеюсь, все равно скоро семью выпускают, а значит, необходимости в академии у меня не будет и можно напоследок над деканом поиздеваться. Но бросать я ее не собираюсь. Здесь оказалось так интересно. Почему Бруно утверждал, что учиться скучно? Я еще немного повертела перед глазами рукой и начала собираться на завтрак.

— Фиффи, в столовую пойдешь?

Спросила я больше для проформы. Уж кто-кто, а мой питомец поесть никогда не отказывался. Мужчинам вообще сложно отказаться от вкусного. Нет, мне просто жизненно необходимо научиться готовить любимое печенье Тарниэля, только тогда он поверит в серьезность моих намерений. А значит, я непременно научусь. Ведь нет ничего такого, чему не смогли бы выучиться Берлисенсисы…

— Фиффи, — повторила я.

Но питомец лишь вяло махнул ветками, не выказывая ни малейшего желания меня сопровождать. Распластанные ветви, поникшие листья — все выражало полнейшее уныние. Похоже, что ничто его не интересовало, а ведь он всегда любил перекусить, особенно по утрам. На улице, конечно, уже холодно, но не настолько, чтобы он дойти не мог. Как-то уж слишком сильно он переживает свой разрыв с дамой сердца…

Я решила, что если с утра будет что-то мясное, то я есть не стану, а отнесу Фиффи. А то он в последнее время совсем приуныл, надо же поддержать его хоть как-то? Я немного поколебалась, не набросить ли мне на мантию пальто, но потом решила, что в нем все же жарковато будет, а идти здесь недолго, замерзнуть не успею. Я напоследок погладила Фиффи по слабо шевельнувшейся веточке и пошла на завтрак.

Фабиан караулил меня на выходе.

— Твой Кудзимоси запретил пускать меня в общежитие.

— Доброе утро, фьорд Чиллаг, — намекнула я ему на издержки воспитания. — Вам не кажется, что у фьорда Кудзимоси были на то серьезные основания?

— Да не в этом дело! — в сердцах бросил он. — Просто я здесь уже столько тебя жду, чтобы поговорить.

А чего бы ему не ждать? В бежевом кашемировом пальто, теплом даже на взгляд? Правда, сам он выглядел не ахти — скулы заострились, под глазами залегли круги, а легкая небритость выдавала, что утренним туалетом он явно пренебрег. Судя по всему, и костюм на нем был тот же, в котором я его видела на свадьбе. Да, если бы не пальто, я могла бы подумать, что он и домой не заходил после того, как вчера пришел ко мне с Бруно.

— Фьорд Чиллаг, нам с вами совершенно не о чем говорить. И вы это прекрасно понимаете.

Я попробовала его обойти, но он попытался ухватить меня за руку.

— Не вздумайте, фьорд Чиллаг, — предупредила я. — Если вы ко мне прикоснетесь, я активирую амулет защиты и вы отлетите прямо на те кусты. А они довольно колючие.

— Лисси, если вдвоем, то я и на кусты согласен, — чуть насмешливо сказал он, но наткнулся на мой возмущенный взгляд и посерьезнел. — Давай попробуем по-другому.

— По-другому? — невольно заинтересовалась я.

— Я предлагаю тебе сделку. Если ты выходишь за меня замуж, право на распоряжение приданым остается у тебя. К нему наша семья добавляет столько же. Кроме того, ежемесячные выплаты, размер которых мы обговорим. Отдельной статьей идут драгоценности. Ты же ищешь мужа получше? Так лучше меня ты просто не найдешь.

Я так удивилась, что и сказать ему на это ничего не могла. Фактически он просто хотел меня купить. Так же, как какую-нибудь девицу легкого поведения. Единственное отличие — покупка была пожизненной. Нет, в нашей среде тоже заключались договорные браки, но это не подавалось так явно, так вульгарно. Впрочем, что на это можно сказать? Торгаш — он и есть торгаш. Он даже не понимает, насколько оскорбительно для меня прозвучало его предложение.

— Фьорд Чиллаг, вы вообще понимаете, что вы мне сейчас сказали? — наконец выдавила из себя я.

Мантия уже совсем не защищала меня от пронизывающего холода. Мне вдруг подумалось, что Кудзимоси непременно бы уже спросил, не замерзла ли я, и предложил свое пальто. Но Фабиан этого просто не замечал.

— А что такого? Можно подумать, у вас в семье не искали выгоды в браке? — высокомерно сказал он. — Состояние, доставшееся твоей матери, ничуть не меньше того, что на тот момент было у семьи Берлисенсис. Ты будешь утверждать, что женились они исключительно по любви? Наверное. Только любовь искали там, где деньги есть.

— Всего хорошего, фьорд Чиллаг.

Выслушивать его я была больше не намерена.

— Лисси, стой. Я скажу тебе главную причину, по которой хочу жениться именно на тебе. Я люблю тебя, — выдавил он сквозь зубы и уставился на меня в ожидании ответа.

Говорят, слово «люблю» магическое, но на меня оно не произвело никакого впечатления.

— Если бы вы меня любили, фьорд Чиллаг, то непременно подумали бы о том, что мне в одной мантии очень холодно стоять на улице.

Он удивленно на меня посмотрел, а потом начал расстегивать пуговицы на пальто, явно намереваясь предложить его мне.

— Спасибо, не надо, — сухо сказала я. — Ни вашего пальто, ни вас. Да и вы сами, фьорд Чиллаг, не любите меня. Просто впервые в жизни вы не получили ту игрушку, которую хотели.

— Было бы предложено, — почти пошипел он мне в лицо. — Тоже мне, королева нашлась! Да что ты сама представляешь без денег и связей семьи? Кукла! Только и умеешь, что глазами хлопать!

Развернулся и ушел. А я даже глазами хлопать ему вслед не стала. Пусть ищет кого-нибудь другого для своей любви, мне она не нужна. Я, пока разговаривала с этим влюбленным, замерзла так, что долго не могла отойти в столовой. И от холода, и от разговора. Любит он меня, как же! Если бы любил, сразу бы твердо отказал отцу. На мое решение о браке это не повлияло бы, но я хоть уважать могла бы неудачливого поклонника. А так… Только и думает, где ему что прикупить подешевле. Я вспомнила, как его отец при мне довольно рассказывал на свадьбе своему знакомому, что Ясперс при попытке поторговаться просто отказался от приданого со словами, что это для него не самое главное. Знакомый посмеялся вместе с Чиллагом-старшим и согласился с ним, что с аристократами дело иметь приятно, выгода всегда оказывается более значительной, чем ожидалась. Только вот кажется мне, что с фьордом Ясперсом они сильно просчитались, не будет он плясать под их дудку, скорее закроет двери своего дома для новых родственников. А влюбленная Элена во всем его поддержит.

Я отнесла Фиффи кусочек сыра, который утром был предложен в качестве добавки к молочной каше. Но, видно, сыр был не очень качественный, потому что питомец им совсем не заинтересовался.

— Хочешь, я попробую с ней поговорить? — предложила я. — Должна же она понять, что ты — самое лучшее, что было в ее жизни. Кто ей еще будет столько печенья носить?

Фиффи немного приподнял одну из веток и отрицательно помотал. Мириться он не хотел, и значит, в оранжерею со мной не пойдет. А если поговорить с фьординой Вейль и принести мандрагорочку сюда? Девочка не выглядела здесь несчастной, ей здесь дарили цветы и всячески лелеяли. И потом, я же не навсегда хочу ее взять, а только на то время, что потребуется им для примирения. Мне просто очень тяжело смотреть на то, что творится с Фиффи, и я хочу помочь ему хоть чем-то. Но с фьординой Вейль я смогу поговорить только завтра, а пока единственное, что мне остается, — изучать диссертацию Кудзимоси. Вдруг там есть что-то про влюбленность магических питомцев. До сих пор я даже малейшего упоминания об этом не нашла, но я и прочитала еще относительно немного. И список литературы в конце тоже можно будет посмотреть. Вдруг там как раз есть «Справочник по типам влюбленностей у магических питомцев»? Но когда я пошла в читальный зал и взяла отложенную ранее диссертацию, то в списке литературы ничего похожего не обнаружила. Там были такие зубодробительные, трудно читаемые названия, что просто оторопь брала. «Теоретическое исследование магической предетерминированности мутационных процессов у магических питомцев первого и второго порядка» — это как на нормальный язык перевести можно? И это еще было одно из самых простых. Некоторые слова, включенные в названия статьи или книги, даже в словаре не находились. Поэтому я пришла к закономерному неутешительному выводу — список из диссертации мне не поможет, хорошо хоть она сама была достаточно понятна. Но не особо познавательна. Оказалось, что научное исследование — это совсем не справочник для владельца магического питомца. Некоторые вопросы там вообще не освещались, поскольку не имели к теме диссертации никакого отношения. Прерывалась я только на обед, на который Фиффи идти опять не захотел и даже отказался от кусочка мяса, выделенного из моей порции. Так что после перерыва я уже ни на что не отвлекалась, надеясь найти в диссертации хоть что-то, что помогло бы мне справиться с возникшей проблемой. Очнулась я от настойчивого постукивания по плечу.

— Смотрю, не боишься уже умной выглядеть, — насмешливо сказал Рональдс, кивнув на то, что я читала.

И тут я с ужасом увидела, что такая замечательная маскирующая обложка от Элениного журнальчика валяется на полу, явив миру неприкрытую правду — я читаю диссертацию, и это мне настолько интересно, что даже внимания не обращаю на то, что происходит рядом. Я торопливо подняла маскировку, вернула ее на законное место и обворожительно улыбнулась капитану нашей команды. Не то чтобы я хотела привлечь его мужское внимание, просто понадеялась на то, что он забудет про этот досадный случай. Но Рональдс только фыркнул и присел на соседний стул.

— Что у тебя с Чиллагом случилось? Он говорит, ты лучшего игрока его команды из строя вывела.

Если у меня и было до этих слов какое-то чувство вины, то теперь оно благополучно пропало. Не стоило Фабиану обвинять меня в собственных проблемах.

— Да я к нему пальцем не прикоснулась! — возмутилась я. — Видела я Чиллага только утром, и все с ним было в полном порядке, — подумала и добавила: — Во всяком случае, физически. А так, да, он сильно разозлился.

— Да он не про себя, а про Кихано говорил, — ответил Рональдс.

— Кихано я просто сказала, что сестра Чиллага выходит замуж за Ясперса. Не думаю, что Фабиану удалось бы это долго скрывать.

— Видимо, он надеялся протянуть до конца игр этого семестра, — задумчиво сказал Рональдс. — Но ты права, скрыть женитьбу ректора не удалось бы. Не от тебя, так от кого другого Кихано узнал бы. А Кудзимоси этим не пробьешь. Не ты первая пытаешься.

Он кивнул на диссертацию, так некстати показавшую свою истинную обложку.

— Понимаешь, Кристиан, — сказала я и сама удивилась, чего это я вдруг перешла с ним на «ты», но так как возмущения не последовало, он лишь смотрел на меня с нетерпеливым ожиданием, то я продолжила: — Понимаешь, Кристиан, у меня есть магический питомец, и сейчас я не могу разобраться, что с ним случилось. А Фелан говорила, что ее брат не только хорошо разбирается в этом вопросе, но и защитил диссертацию. Вот я и подумала, вдруг что для себя найду. Не идти же опять к Кудзимоси с просьбой.

— И как, нашла?

— По интересующей меня сейчас проблеме нет, — честно сказала я. — Но интересного там много. Я поняла, где ошибок наделала с самого начала, когда Фиффи у меня появился. Но это все исправляемо.

— А я уж подумал… — усмехнулся Рональдс. — Просто уже несколько лет наши девушки развлекаются тем, что внимательно, или не очень, изучают этот труд, а потом пристают к Кудзимоси с глупыми вопросами. Даже когда он деканом не был, а уж после того, как назначили, даже с других факультетов приходить стали. И всем чрезвычайно интересны магические питомцы.

— Кристиан, я похожа на ту, которая липнет к понравившемуся ей фьорду? — оскорбленно сказала я.

То, что я собиралась идти по проторенной многими дорожке, ведущей в тупик, мне совсем не понравилось. Получается, мне необходимо что-то совсем другое. Интересно, а нельзя ли у кого-нибудь узнать, какими еще методами пытались привлечь внимание декана незадачливые студентки? Совершенно незачем повторять чужие ошибки.

— Ты похожа на ту, кто на тренировку опоздать собирается, — ответил он мне. — Времени осталось всего ничего. Или ты будешь в юбке летать? Так ты мне всю игру сорвешь.

С этим я не могла не согласиться и быстро пошла собираться. Диссертацию я сдавала не без сожаления, настолько она была увлекательна. Но сдавала насовсем — все равно она мне пока не очень-то и нужна, времени, чтобы читать развлекательную литературу, у меня нет, а как подход к Тарниэлю она себя уже не оправдала. Можно будет на каникулах перечитать.

Тренировка прошла очень даже неплохо. Ребят настолько воодушевила прошлая победа, что они почти летали по полю и безо всяких грифонов. Их даже не пугала грядущая встреча с воздушниками, которым мы однажды проиграли. Ведь теперь у нас не было Тони, которому этот факт покоя не давал. Он уже успел пожалеть, что столь опрометчиво покинул команду, в которую назад звать его никто не торопился. Но с предателем, чья вина хоть и не была доказана, дела больше никто иметь не хотел. Тем более что вместо него был Топфер — уж этому приобретению Рональдс был очень рад. Пока мой одногруппник летал на фелановской Джине, но в следующем году ему был обещан уже факультетский грифон. Нет, в нашей команде все складывалось как нельзя лучше, а значит, к концу сезона я смогу с полным правом требовать у декана новую мантию. Или хотя бы поцелуй в качестве поощрения. Второе даже предпочтительней — ведь если мою семью выпустят, то я смогу мантию и сама заказать, а вот целоваться с собой не очень интересно.

Вечером я готовилась к занятиям, изредка посматривая на Фиффи. Тот все так же уныло лежал на своей кучке и даже от любимого печенья отказывался. Я на всякий случай потрогала почву под ним, она была умеренно влажная, то есть недостатка в воде мой питомец не испытывал. Его поведение начинало меня тревожить все больше. Нужно будет завтра поговорить с фьординой Вейль. Пусть она и не специалист по магическим питомцам, но у нее тоже есть свой опыт работы с довольно своеобразными растениями. Лучше было бы, конечно, пойти к Кудзимоси, но я хотела сначала научиться делать печенье, а уж потом подойти к нему с подарком.

Но утром все мои планы были перечеркнуты. Фиффи не реагировал уже ни на что. Но самое ужасное — рядом с ним валялось несколько листьев, отброшенных как что-то ненужное. Все мои попытки добиться от него хоть слабого подергивания оказались бесполезны. Я почувствовала, как меня охватывает паника. Ведь что мне стоило поговорить о его состоянии с кем-нибудь раньше? Не тогда, когда ему требуется срочная помощь. Я торопливо оделась и побежала.

Как назло, в кабинете Кудзимоси не было. Я подумала было, что он на занятиях, но они же еще не начались? А вдруг он сразу пойдет на свою лекцию? Взглянув на расписание, я стала бегать между аудиторией и кабинетом, с каждой минутой накручивая себя все больше и больше. А вдруг Фиффи уже нельзя помочь? Картина того, как он лежит, весь такой несчастный и одинокий, так и стояла у меня перед глазами. Я твердила про себя, что Берлисенсисы не плачут на людях, но придерживаться этого правила стало уже почти невозможно, когда я наконец увидела Кудзимоси.

— Фьорд Кудзимоси, пойдемте со мной. Фиффи умирает.

Я ухватила его за рукав пальто, того самого, что мне так понравилось, и потянула к выходу из башни.

— Фьорда Берлисенсис, объясните толком, что случилось.

— Фиффи… Он лежит. Не двигается совсем. И у него листья отваливаются.

Тут я не выдержала и всхлипнула. Может, моему питомцу уже и помочь никак нельзя? Какая же я невнимательная!

— Все растения время от времени теряют листья, — заметил Кудзимоси, но все же пошел со мной.

— Так он не просто их теряет, — попыталась я объяснить. — Он уже несколько дней был такой скучный, ничего не ел, ничем не интересовался. Я думала, он из-за своей мандрагорочки переживает. И что пройдет это скоро.

Говорила я, не переставая тянуть его вперед. Мне все казалось, что он двигается очень медленно, что от того, насколько быстро мы придем ко мне в комнату, зависит жизнь Фиффи. Мысли, что уже может быть поздно, я старательно от себя отгоняла. Я цеплялась за Кудзимоси как за единственную надежду.

— Фьорда Берлисенсис, успокойтесь, — неожиданно мягко сказал он. — Не надо плакать. Мы сейчас придем и посмотрим. Уверяю вас, растительные питомцы — очень живучие, они так легко не сдаются.

И тут я поняла, что уже давно не только всхлипываю, но и плачу вовсю, и мне совершенно все равно, что подумают окружающие и как я выгляжу. Но я же Берлисенсис, я должна держать себя в руках. Я поискала платок, не нашла и горестно шмыгнула носом — поведение, совершенно недостойное моей семьи. Хорошо, что бабушка этого не видит и что мы наконец пришли. Тарниэль сразу устремился к Фиффи и начал его осматривать. Я стояла, затаив дыхание, и боялась ему помешать хоть немного. Вдруг все не столь страшно? Вдруг моему питомцу еще помочь можно?

— Все с ним нормально, — успокаивающе сказал Кудзимоси и, наткнувшись на мой неверящий взгляд, продолжил: — Фиффи же у вас в первую очередь растение, а им свойственен зимой период покоя. В комнате у вас довольно прохладно, освещения здесь еще меньше, чем на улице. Вот у него метаболизм и замедлился. То есть он просто заснул до более подходящего времени.

— Просто заснул? — недоверчиво уточнила я. — А почему тогда в вашей диссертации, фьорд Кудзимоси, об этом ни слова нет?

— А потому, фьорда Берлисенсис, что она посвящена вовсе не растительным питомцам, — он неожиданно улыбнулся. — И чего это вдруг вы стали изучать мою диссертацию?

— А потому, фьорд Кудзимоси, что вы тогда в Зоологическом саду прервали свою лекцию на самом интересном месте, — несколько недовольно ответила я. И зачем я вообще про то, что я читала, сказала? — У меня давно было желание почитать вашу диссертацию, а когда с Фиффи проблемы начались, решила, что там могу хоть что-то найти. А скажите, фьорд Кудзимоси, его как-то можно вывести из этого состояния?

— Разумеется, фьорда Берлисенсис, — вежливо отвечал он мне. — Изменить световой режим и поднять температуру — и все с вашим питомцем будет хорошо. Здесь, в общежитии, это сделать затруднительно, но в вашем родном доме таких проблем не будет.

В моем родном доме? В самом деле, ведь моих родных скоро выпустят, и я не только смогу обнять свою бабушку, но и лечь спать в собственную уютную постель. И в шкафу выбор одежды будет намного больше. Впрочем, к чему он, этот выбор, если все равно приходится носить эту ужасную мантию? Претендентка на чужой хвост постаралась показать свои достоинства в наиболее выгодном ракурсе, а мне приходится мучиться в таких вот нечеловеческих условиях. Интересно, чем у них вечер закончился? Но вместо этого я спросила:

— Фьорд Кудзимоси, а Фиффи требует какого-то специального ухода в таком состоянии?

Он немного задумался и ответил:

— Пожалуй, нет, фьорда Берлисенсис, следите просто, чтобы у него земля не пересыхала, и все. А сейчас, если мы с вами не поторопимся, можем опоздать на занятия.

Действительно, времени уже было много. Я ловко ухватила его под руку и всю дорогу до башни расспрашивала о том, что мне так хотелось узнать после его рассказа в Зоологическом саду. И только когда мы расстались и он пошел вести свою лекцию, меня буквально прошиб холодный пот. Случилось непоправимое. В беспокойстве за жизнь Фиффи я не только позволила себе расплакаться, но еще и накраситься забыла. Уверена, вид у меня сейчас не самый привлекательный. Что он только подумал? И как мне теперь исправлять эту ситуацию? Может, не все так страшно?

— Что-то ты бледная сегодня, — приветствовал меня Топфер, сразу же разбив мои надежды, что выгляжу я просто отлично, — и глаза красные. Не заболела?

Красные глаза? Это совсем ужасно…

— У меня проблема с питомцем, — ответила я, пресекая все возможные разговоры о собственном здоровье.

Хорошо было бы, чтобы больше никто внимания не обратил. Хотя, как говорит моя бабушка, это достоинства могут не заметить и не оценить, а недостатки не только заметят, но и поделятся с остальными столь ценными наблюдениями. Да, здесь в Ильму превратишься и оглянуться не успеешь. Лекцию я записывала машинально, думая только о том, сколько смог разглядеть и запомнить Кудзимоси. Если только то, что бледненькая, — это еще ничего, томная аристократическая бледность всегда высоко ценится. Но вот красные глаза и шмыгающий нос могли перевесить. Но на лабораторном занятии пришлось взять себя в руки. Фелан же говорила, что здесь самое главное — концентрироваться на том, что ты делаешь, и ни на что не отвлекаться. А если я отвлекусь и у меня опять что-то взорвется, то тут же появится Кудзимоси и опять увидит меня в таком ужасном состоянии. А освещение здесь намного лучше, чем у меня в комнате, недостатки никак не скроешь. А мерзкая розовая пена их еще и подчеркнет. Так что делала я все очень тщательно, по нескольку раз проверяя себя и перевешивая все, что надо было всыпать или вливать. Закончила я ближе к концу занятия, зато — о чудо! — у меня наконец получилось то, что должно. Фьордина Арноро удивлена этим была ничуть не меньше меня. Она долго всматривалась и тестировала и наконец вынуждена была признать, что в этот раз я с заданием справилась просто на «отлично». Но не успела я порадоваться, как внезапно зашел Кудзимоси:

— У вас все в порядке, фьордина Арноро? — сразу спросил он. — Обычно это занятие заставляет меня поволноваться…

Поволноваться? Я так расчувствовалась, что даже забыла, что отворачиваться надо, чтобы он моих красных глаз не заметил.

— Что запасы защитной пены закончатся, — продолжил он. — В таком количестве она нам раньше нужна не была.

— Все в порядке, не волнуйтесь, — ответила фьордина. — Если так пойдет дальше, то фьорда Берлисенсис ваши запасы тратить больше не будет. Похоже, она наконец поняла, в чем была причина.

Кудзимоси недоверчиво хмыкнул и ушел. А я ужасно обиделась. Он мог бы хоть немного меня похвалить. Я же так старалась, неужели не заслужила хотя бы одного доброго слова? С другой стороны, он же заглянул сюда, значит, волновался не только о запасах защитной пены, но и обо мне. Запасы-то он и потом проверить мог…

Перед обедом я забежала посмотреть на Фиффи. Изменений никаких не было, только еще один лист отвалился. Боги, как жалко-то, что я раньше магией совсем не занималась. Так и подогреть воздух здесь можно было бы, и дополнительное освещение устроить. Сил-то у меня на это хватит, а умений нет. Может, Бруно попросить? Ну конечно, ему же это очень легко сделать будет. Я быстро привела лицо в порядок и побежала к брату, но его в общежитии не было, а где еще его можно было искать, я не знала, да и времени на поиски не было — скоро уже нужно идти в оранжерею, а потом — к Фелан. Не могу же я караулить под дверью?

Фьордина Вейль очень расстроилась, когда я ей рассказала про Фиффи, предположила, что тут еще повлияло угнетенное состояние моего питомца, и предложила его на время перевести к ней в оранжерею. Здесь и световой режим соблюдается, и тепловой. Фиффи, конечно, здесь было бы совсем хорошо, если бы не ссора с мандрагорочкой и невозможность отсюда уйти. Да и ко мне он был слишком привязан, чтобы вот так безболезненно переехать. Нет, нужно сделать так, чтобы ему было комфортно там, где он находится. Но общежитие могли бы и получше обогревать, тогда мне пришлось бы решать вопрос только с дополнительным освещением.

А пока фьордина Вейль выдала мне местную униформу, научила заклинанию, защищающему руки, и вручила лоток с рассадой, которая была настолько мелкой и нежной, что я провозилась с ее пересаживанием на новое место жительства все отведенное мне время. Я думала, что заведующая будет недовольна моей медлительностью, но она одобрительно посмотрела на ровные зеленые ряды и сказала:

— Очень хороший результат, Лисандра. Похоже, все они приживутся. Я в вас не ошиблась.

Ее похвала была столь неожиданной, что я даже смутилась, но все же напомнила, что она мне книги обещала. Которые мне жизненно необходимы для того, чтобы понять, о чем же будет моя статья. Фьордина усмехнулась и потянула мне… одну, сказав при этом, что пока она лично не убедится, что я усвоила все, что в этом томике есть, ничего другого мне брать не стоит. Пришлось благодарить и бежать к Фелан. По дороге мне пришло в голову, что сегодня я слишком много для девушки из семьи Берлисенсис делала руками. Наверное, это не очень хорошо. Но ведь может у меня быть такое увлечение? Правилами хорошего тона увлечения не запрещаются, если, конечно, к ним не относятся занятия черной магией. Один из наших знакомых даже книгу кулинарную выпустил, что являлось предметом его гордости. Родные кулинара с большим снисхождением относились к его занятиям. И потом, я же печенье не все время делать собираюсь! Только чтобы поблагодарить Кудзимоси. Я, конечно, думала еще Фиффи им кормить, но теперь придется все это есть Тарниэлю.

На кафедре рядом с Фелан оказался Бруно. Похоже, смиряться с отставкой он не намерен. При моем появлении брат замолчал, вид у него был недовольный. Девушка тоже счастливой не выглядела, но, увидев меня, оживилась.

— Все, Бруно, у нас с Лисандрой сегодня дела, — сказала она и захлопнула пестрящий закладками томик, который пыталась читать. — Я тебе уже все сказала и менять свое мнение не собираюсь.

— Лисси, иди погуляй с полчасика, — небрежно бросил Бруно.

— Никуда гулять она не пойдет, — отрезала Фелан. — У нас с ней договоренность, а с тобой нам больше не о чем разговаривать.

Брат посмотрел на меня раздраженно. Я не хотела им мешать, но мне казалось, что сейчас он делает только хуже. При всем своем легкомыслии, как я успела заметить, аспирантка не так уж легко меняла точку зрения. Нужен был серьезный повод для этого. Он должен был показать себя с какой-то хорошей стороны, а не только как ухажер, который никак не смирится с отставкой.

— Бруно, — вспомнила я, — у меня с Фиффи проблема. Он в сонное состояние впал. А чтобы его оттуда вывести, требуется в комнате поднять температуру и освещение усилить.

И умоляюще на него посмотрела.

— Это слишком много расчетов надо делать, — недовольно сказал брат. — Пусть себе впадает, разве плохо? Весной проснется.

— А если не проснется?

— Тоже ничего страшного. От этого твоего Фиффи одни проблемы. Печенье жрет в огромных количествах, кусаться пытается, одежду рвет. И вообще…

— Бруно просто этого сделать не сможет, — невозмутимо сказала Фелан. — Вот если бы шаровую молнию в кого-нибудь залепить нужно было, тут он первый. На полигоне у него соперников нет. А тонкие расчеты пусть кто-то другой делает, да?

Видно, этот спор у них возникал не в первый раз, так как брат явно разозлился.

— Да, каждому — свое, — ответил он. — Пусть ювелирными расчетами занимаются те, у кого проблема с магией. У меня такого нет.

— И температуру в комнате ты поднять не можешь? — уточнила я.

— Для этого существуют артефакты, — отрезал он. — Буду я еще голову такой ерундой забивать. Мне есть о чем думать и без этого.

— Тогда иди и думай, — легко согласилась Фелан. — А мы с Лисандрой пока займемся своими делами. До свидания, Бруно. Мне нужно закрыть кабинет.

У брата от возмущения даже ноздри раздуваться стали, но он проглотил все, что хотел сказать, буркнул что-то невнятное и пулей вылетел из комнаты.

— Плохо, когда человек привыкает решать все только с позиции денег, — сказала Фелан, задумчиво глядя вслед Бруно.

И смотрела она так, что было понятно, сколько бы она себя ни убеждала, что к старому возврата нет, забыть Бруно ей удастся очень и очень нескоро. Бывает и так, что прекрасно видишь все недостатки человека, понимаешь, что ничего хорошего тебя с ним не ждет, и все равно продолжаешь любить. Но ведь Бруно не сделал ничего такого гадкого, как Антер? Просто все вот эти мелкие разногласия копились, копились и встали между ними стеной. Брату они кажутся малозначимыми, а вот Фелан…

— Пойдем? — прервала мои размышления аспирантка.

— Знаешь, Бруно на самом деле не такой уж и плохой, — неуверенно сказала я.

Мне вдруг ужасно захотелось помочь им обоим найти общий язык. Ведь Бруно ее действительно любит. Он даже готов был пойти ради нее против устоев семьи. И встречались они довольно долго, значит, это не мимолетное увлечение или каприз.

— Знаешь, ему ваша фамильная гордость застилает все остальное, — в тон мне ответила Фелан и улыбнулась. — На сегодня разговор о Бруно закончен.

— Но он так хочет помириться, почему бы тебе не дать ему второго шанса? — попыталась было я ее поуговаривать.

— А ты, почему ты не хочешь дать Фабиану второго шанса? — неожиданно резко ответила она.

— При чем тут Фабиан? — я ужасно удивилась. — Я ему и первого-то не давала.

— Да ну? — недоверчиво ответила Фелан.

— Я сразу говорила, что между нами ничего не может быть.

— Потому что ты — Берлисенсис, а он — Чиллаг, да? — довольно зло сказала она мне. — Но это не помешало тебе пойти с ним на ужин перед свадьбой его сестры. То есть использовать человека можно, ничего не давая ему взамен?

Ее резкий напор был для меня совершенно неожиданным. В нем звучали отголоски каких-то давних споров с Бруно, мне неизвестных. Да, Берлисенсисы — семья с давней историей и глубокими семейными традициями, которые невозможно откинуть как что-то ненужное. Фелан этого не понимала или делала вид, что не понимает. Но в случае с Фабианом дело было совсем не в этом.

— Он мне все свидание с Тедди испортил, — продолжала она выказывать мне свое отношение. — Не знаю, какая нелегкая занесла его в то кафе, где мы довольно весело ужинали до прихода этого пьяного недоразумения. Видно, Фабиан решил пройтись по всем барам, что попадались ему на пути. Набрался он уже прилично, поэтому прямо сказал все, что о тебе думает. Что ты еще два дня назад была с ним сама любезность и авансы в виде поцелуев раздаривала. А как узнала, что семью выпускают, так все — прощай, Фаб! Происхождением не вышел!

— Мне совсем неважно, какое у него происхождение, — резко ответила я. — Он мне сам по себе не нравится. С самого начала нашего знакомства он вел себя так, как будто собирался покупать и прикидывал, не слишком ли много с него запрашивают. Жениться на мне он собирался обманом, представив все таким образом, что освобождения моей семьи добились Чиллаги. И… не хотела я об этом рассказывать, но, видимо, придется. Всякие отношения я порвала с ним после того, как случайно услышала разговор между Фабианом и его отцом. Фьорд Чиллаг предлагал меня опоить и скомпрометировать, чтобы я уже никуда от этого брака не делась, а Фабиан не особо и отказывался.

— В самом деле? — удивленно сказала Фелан.

— Думаешь, мне фьорд Кудзимоси просто так защитный артефакт дал? — продолжала я напирать. — От большой любви и душевной щедрости?

Против положительного ответа на этот вопрос я бы совсем не возражала, но, увы, правда была пока не на моей стороне. Да и кто сказал, что такие чувства не присутствовали в душе Тарниэля, когда он принес мне этот браслет.

— Да откуда мне знать? — растерянно сказала Фелан.

— Твой брат меня и со свадьбы Элениной отвозил. Разве он ничего тебе не рассказывал?

— Ой, нет, он такими вещами со мной редко делится. Он мне рассказывал только о своих неприятностях с фьордой, с которой он в пятницу вечером встречался.

Тут уж она коснулась темы, которая была необычайно интересна мне. Выходит, не пошел он в номер к потенциальной невесте проверяться по жизненно необходимым ей сторонам личной жизни.

— Я их видела в ресторане. Мне казалось, они так мирно ужинали, — с деланым равнодушием сказала я. — Но я особенно и не присматривалась. Я там была как раз с Фабианом, и мы разговаривали о грядущей Элениной свадьбе.

Фелан ненадолго задумалась. Видно было, что ей и не хочется посвящать в семейные дела посторонних, и ужасно хочется поделиться. Слишком неоднозначной была ситуация. Наконец по ее лицу стало понятно, что она решила не рассказывать. А этого я допустить никак не могла.

— Я никому ни полслова, — торопливо сказала я. — Просто мне ужасно интересно, что же там случилось. Фьорда была такая красивая и казалась столь воспитанной, что я представить не могу, чтобы она могла устроить скандал.

С красивой я немного покривила душой, конечно, но как я еще могла показать свою незаинтересованность. Не повторять же, что у той был облезлый, плохо расчесанный хвост? Не то что у Тарниэля.

— Ну хорошо, — решилась Фелан. — Только если проболтаешься, Тарни на меня очень обидится, а я обижусь на тебя.

— Да кому я проболтаться могу?

— Так вот, ужинали они действительно мирно, — начала рассказ Фелан. — Но брату ужасно не понравилось, что она почти допрос ему устроила по финансам и недвижимости, вплоть до того, акции каких фирм у него есть и сколько по рыночным ценам стоит его квартира в центре нашей столицы.

— И сколько? — невольно заинтересовалась я.

Мне-то эта информация намного важнее, чем той несостоявшейся невесте. Мне там жить предстоит, а я даже размеров не знаю, а по цене можно и предположить.

— Не знаю, — небрежно сказала Фелан, — комнат там, конечно, немного, всего пять, но зато дом очень хороший и в центре.

Да, пять комнат — это мало совсем. Кабинет, спальня, не меньше двух детских, гостиная, столовая — и это только необходимый минимум. Придется покупать что-то побольше…

— А тебя что так этот вопрос заинтересовал? — внезапно спросила она.

— Да непонятно пока, что эту фьорду разозлило, — пояснила я. — Может, она рассчитывала на что-нибудь побольше и посчитала, что ее зря заставили потратить время.

— Как раз финансовое положение ее устроило, — хихикнула Фелан. — Но она фьорда обстоятельная, поэтому решила проверить все возможные стороны будущей семейной жизни, чтобы потом внезапно не разочароваться.

— Это ты сейчас о чем? — я сделала вид, что не понимаю, хотя уши у меня просто-таки заострились, пытаясь выдать ту самую каплю эльфийской крови, что была признана негодной бабушкой Кудзимоси.

— Вот ты тестируешь заинтересовавших тебя фьордов на поцелуй, — начала издалека Фелан. — А она пошла дальше и решила, что если уж тестировать, то по полной, в гостиничном номере и на всю ночь.

— А Тарниэль? — я тут же спохватилась. — То есть фьорд Кудзимоси?

Она задумчиво на меня посмотрела, но продолжила:

— А он сказал, что фьорда, согласная вот так сразу лечь в постель с малознакомым фьордом не вызывает у него никакого энтузиазма ни в плане совместной ночи, ни в плане совместной жизни.

— И правильно сказал, — радостно заявила я. — Такие фьордины, не успев обзавестись супругом, сразу начинают тестировать чужих мужей только так. Совершенно неразборчивая особа.

Внутри меня все пело от радости. Тарниэль отказался от этой наглой хвостатой особы. Видно, ему тоже пришло в голову, что на двоих вполне достаточно одного хвоста.

— Фьорде это не понравилось, она решила, что ее назвали женщиной вполне определенной профессии, и устроила безобразный скандал, — продолжила Фелан. — В результате костюм Тарни, точнее его верхняя часть, полностью разодран. Еще он заплатил за разбитую ею посуду. Теперь она преследует моего брата и пытается перед ним извиниться. Говорит, что он ей настолько понравился, что она от волнения выпила лишнего, отчего и позволила себе сделать подобное предложение.

— Да она его как следователь допрашивала, с такими же интонациями, — не согласилась я. — Тоже мне, специалист по связям с общественностью! Знаем мы таких специалистов. Выяснила, что у него деньги есть, и вцепилась как клещ.

Нет, гнать таких надо от себя, и чем быстрее, тем лучше. Нельзя им позволять запускать свои цепкие наманикюренные пальчики в собственный кошелек. В нем потом только дырки остаются, и никаких денег.

— Что-то ты слишком много знаешь для фьорды, которая ужинала совсем с другим, — усмехнулась Фелан.

— Мы просто сидели за соседним столиком, а она говорила довольно громко, — пояснила я и глазами невинно похлопала на всякий случай. А то мало ли чего Фелан в голову придет? — Наверное, у нее пробелы в воспитании.

Фелан молчала и смотрела на меня как-то по-новому, изучающе, потом вдруг улыбнулась и сказала:

— А теперь будем говорить только о печенье, конфетах и других интересных вещах.

— А конфеты ты тоже сама делаешь? — невольно удивилась я.

— Нет, зачем? — рассмеялась Фелан. — Я же предлагаю о них поговорить, а не делать.

До ее квартиры мы добрались довольно быстро. Жила она в общежитии для сотрудников, что по условиям было приближено к апартаментам платников. Только мебель у нее была своя, на такие траты академия была не готова. Впрочем, если бы у меня был выбор, я бы тоже не хотела пользоваться казенными вещами, были они какие-то безликие и неудобные. А вот обстановка в квартирке Фелан явно несла отпечаток характера и вкуса владелицы. Мне вдруг ужасно жалко стало, что я так и не попала тогда домой к Кудзимоси. Интересно, какую цветовую гамму он предпочитает в быту? У его сестры преобладали пастельные оттенки. Вещей было очень мало, но не потому, что она не могла себе позволить чего-то побольше. Квартира имела законченный и уютный вид.

— Как у тебя с Воздухом? — спросила Фелан. — Я сейчас совсем не про Фабиана.

Это я поняла и без уточнения. Но вот отношения у меня с этой Стихией были примерно такие же, как и с Чиллагом. Ничего хорошего с ней у меня никогда не получалось, хотя большинство бытовых вопросов как раз на ней и завязаны. Это я и сказала Фелан.

— Ну да, Воздух требует хорошей концентрации, с которой у тебя проблема, — понимающе сказала она. — Но духовки у меня нет, так что придется тебе поднапрячься. Зато сможешь готовить в любых условиях. Да и как упражнение для мага это очень полезно. Как-никак контроль сразу над двумя Стихиями — Огнем и Воздухом.

Профессиональным поваром становиться я не собиралась, но меня внезапно заинтересовало, а смогу ли я это сделать, ведь уровень моей магии в области Воздуха был очень невелик. Тесто Фелан предложила пока сделать самое простое, только для тренировки, из муки и воды. А потом начался настоящий кошмар. У аспирантки все получалось легко и непринужденно. Кругляши теста висели в воздухе и подрумянивались на глазах. Казалось, усилий Фелан к этому не прилагает никаких — она даже разговаривала со мной и почти не смотрела на то, что делает. А вот у меня… Печенья падали, пачкая безупречную кухню, если были совсем сырыми, или раскатывались в разные стороны, если успевали хоть немного затвердеть. А то, что мне удавалось удержать в воздухе, почему-то очень быстро превращалось в угольки. Рытье котлованов внезапно показалось мне очень простым и приятным занятием. Фелан искренне веселилась, указывая мне на ошибки, а я упорно подбадривала себя мыслью, что я же Берлисенсис, а значит, непременно смогу сделать все, как нужно. Но только у меня начало что-то получаться, как пришел Плевако.

— Привет, Тедди, — радостно приветствовала его Фелан. — Ты же говорил, что сегодня будешь занят?

— Так если появилась возможность освободиться пораньше, почему бы ею не воспользоваться? — ответил адвокат.

Видеть я их не видела, я как раз отчаянно пыталась удержать кругляшок печенья в воздухе, но прислушиваться мне это совсем не мешало. Если судить по звукам, парочка поцеловалась, а я подумала, что урок мой на сегодня закончен — аспирантка теперь явно не захочет видеть меня у себя. Если я останусь, Бруно ничем не помогу, только испорчу свидание и настроение Фелан. Я высыпала в тарелку свои последние пробные экземпляры. Получились они, кстати, вполне на вид симпатичные, так что можно будет и попробовать из нормального теста сделать. То тесто, что осталось после издевательств над кухней Фелан, я прикрыла тарелкой и уже собралась уходить, как к аспирантке пришел еще один посетитель. И я твердо решила, что теперь я никуда не уйду. Во всяком случае, не раньше, чем это сделает Тарниэль. А вот он, похоже, пришел к выводу, что может сестру и в другой раз навестить, и попытался с ней попрощаться. Уйти без меня позволить ему никак нельзя было, так что пришлось выйти в прихожую, поздороваться и сказать, что мне тоже пора.

— Ну уж нет, так просто я вас не отпущу, — решительно сказала Фелан. — Лисандра, ты за свои труды чашку чая заслужила точно! И ты, Тарни, пришел — и уходить сразу?

— А чем это вы занимались? — поинтересовался Тарниэль.

— Помнишь то упражнение на концентрацию с тестом? Вот Лисандра его и отрабатывала. Думаю, в следующий раз можно и нормальное печенье сделать.

— Я бы не рискнул его пробовать, помня об успехах фьорды Берлисенсис в приготовлении зелий, — заметил он.

— Последний раз у меня все получилось как надо, — оскорбленно сказала я. — Даже фьордина Арноро признала, что я заслуживаю отличной оценки.

— Один раз у вас и случайно могло получиться, фьорда Берлисенсис, — насмешливо сказал он.

— Фьорд Кудзимоси, если я ставлю перед собой цель, то всегда добиваюсь самых лучших результатов, — гордо ответила я.

— Судя по всему, Фабиан из ваших целей выбыл, — насмешливо сказал Плевако и укоризненно языком поцокал. — Он вчера несколько не в себе был после вашего отказа. Такого платежеспособного кандидата отмели! А ведь это именно он нас свел.

— Я, несомненно, очень признательна фьорду Чиллагу за то, что он помог мне найти вас, — ответила я. — О чем я ему неоднократно говорила. Но выходить замуж в благодарность мне все же кажется чрезмерным. Вот фьорд Кудзимоси, к примеру, сделал для меня намного больше, но не требует за это моей руки.

Плевако и Фелан дружно посмотрели на Тарниэля. Мне показалось, что тот даже смутился от такого внимания, так как неожиданно сказал, криво усмехнувшись:

— Ну я же прекрасно понимаю, что из себя представляет ваша семья и что такое мое желание не нашло бы понимания.

— А если бы знали, что найдет понимание? — заинтересовалась я. — То уже сделали бы мне предложение?

Фелан звонко расхохоталась, похоронив мои надежды уйти от нее помолвленной.

— Тарни, — сквозь смех выговорила она, — вот мне ты всегда говоришь, что я фразы нечетко формулирую. А сам-то? Исходя из того, что ты только что сказал, можно подумать, что предложение Лисси ты не делаешь только из боязни отказа.

— Я думаю, ты прекрасно понимаешь, что это не так, — сухо ответил он сестре.

— Я-то понимаю, — согласилась она. — Но остальные не знают тебя столь хорошо, как я.

— Пожалуй, я все же пойду, — сказал Тарниэль. — Фелан, так получилось, что у меня два билета на «Арию». Идти один не хочу. Может, вы с Теодором сходите?

На кого он рассчитывал, беря второй билет, у меня даже сомнений не было. Но Лилиана не очень хорошо себя зарекомендовала — видно, Тарниэль решил, что у него никаких денег не хватит, если обновлять гардероб каждый раз после встречи с ней. Вот и освободился один билетик. Фелан бросила косой взгляд на своего нового приятеля, но тот особого энтузиазма не выказал. Оперу, наверное, не очень любит.

— Ой, нет, Тарни, — покачала она головой. — У нас уже другие планы на этот вечер. Вон Лисси возьми…

Поначалу я немного растерялась. У меня же нет подходящей для театра одежды, я уже не говорю о драгоценностях — дырочки в ушках уже почти заросли, не посчитали служащие ФБР золотые сережки жизненно необходимыми. А зря. И теперь в таком виде показаться перед знакомыми? Это же ужас какой! Но тут я поняла, что так я опять могу упустить этот вечно ускользающий хвост. А поймать его намного важнее, чем мнение бывших друзей семьи о моей неподобающей одежде. Нужно делать все необходимое, чтобы помочь закрепиться чувству Тарниэля. То, что оно зародилось, я даже не сомневалась — иначе в голову ему не могла прийти мысль, что я ему откажу. Совершенно неправильная, вредная мысль, и удалить ее оттуда будет очень сложно.

— У фьорды Берлисенсис, скорее всего, тоже другие планы на этот вечер, — ответил Кудзимоси. — Думаю, ей это и неинтересно будет.

— Почему это неинтересно? — запротестовала я. — Фьорд Кудзимоси, между прочим, вы меня обещали сводить в цирк и так этого и не сделали. Можно вместо цирка вашу арию послушать.

Не то чтобы я очень любила классическую музыку, но можно на законных основаниях взять кавалера под руку, пройтись с ним по фойе. Пусть привыкает, что я все время с ним рядом.

— Вы уверены, фьорда Берлисенсис? — несколько удивленно сказал он.

— Да, конечно, — твердо ответила я. — Только у меня, к сожалению, нет подходящей одежды, — и добавила, чтобы он уже наверняка не отвертелся: — Вы, наверное, меня стесняться будете? Поэтому и не хотите брать?

— Стесняться? — недоумевающе переспросил Тарниэль. — Нормально вы одеты, фьорда Берлисенсис.

— Вот и замечательно, — расцвела Фелан. — Билеты не пропадут. Вы чай еще успеете попить?

— Пожалуй, нет, — ответил Тарниэль.

Мы попрощались и пошли к телепорту. Я переживала, что моему пальто ужасно не хватает лисьего палантина, без которого оно выглядит намного хуже. Это не мешало мне крепко держаться за своего спутника, чтобы он, не дай боги, не потерялся по дороге. Мне вдруг пришло в голову, что он тоже одет не совсем соответствующим опере образом. Но, насколько мне помнится, та специалистка по связям уничтожила его выходной костюм. Возможно, он просто не купил новый? В самом деле, к чему ему несколько смокингов, если он никуда не ходит. Вот когда мы поженимся, у него сразу найдется и куда, и с кем, и в чем…

Все то время, что мы перемещались телепортами, я мечтательно улыбалась своему спутнику, представляя, как ослепительно мы с ним будем смотреться на собственной свадьбе. Уж я-то пояс вместо подвенечного наряда, как Элена, не надену и позабочусь, чтобы жених выглядел достойно меня. Нужно будет — лично расчешу кисточку на его хвосте. Я покосилась на вожделенную часть тарниэлевского тела. Она была для меня все так же недоступна, как и месяц назад. Наверное, нельзя доверять свой хвост тому, кого знаешь мало. Но мы-то уже с ним знакомы столько времени, что…

— У вас такой счастливый вид, фьорда Берлисенсис, — внезапно сказал Кудзимоси, — что можно подумать, вам этот концерт в удовольствие. Или просто вы не можете не улыбаться?

— Я так давно нигде не была, — улыбнулась я ему особенно ослепительно.

Как правило, эта улыбка лишала моих поклонников остатков мозгов. Впрочем, как я поняла по Антеру, особо много там и не было. Но попробовать на Тарниэле все же стоило. А вдруг? Сейчас рядом с нами нет никого постороннего, способного отвлечь его от того, чтобы наконец признаться в своих чувствах.

— Свадьбу Элены вы не считаете, фьорда Берлисенсис? — насмешливо приподнял он бровь. — Или это входит для вас в понятие давно?

— Фьорд Кудзимоси, у меня об этой свадьбе остались самые печальные воспоминания, — ответила я, совершенно недовольная тем, что он почему-то не стремится упасть передо мной на колени и предложить руку и хвост… Ой, сердце, конечно!

Тут мы вышли из телепорта уже где-то на окраине, и я с удивлением огляделась. Я так и не уточнила у своего спутника, куда мы идем слушать эти самые арии. Но ведь оперный театр в центре находится. И оба концертных зала тоже. Возможно, конечно, что мы идем в какой-то маленький частный театр, но что приличного может быть в таком месте, куда люди из хорошего общества не ходят? Сюда не пойдут даже Чиллаги…

Но, как оказалось, шли мы совсем не в театр, а на стадион, накрытый лишь магическим куполом от дождя. Как мог оперный певец согласиться выступать в таких условиях, я не представляла. Видно, бедолага уже совсем отчаялся показаться в приличном месте перед приличными людьми. Да, публика здесь была явно не из нашего общества. Наверное, это благотворительный концерт в рамках акции «Несем культуру в массы». Действительно, людей надо развивать и приучать их слушать хорошую музыку. Так что, видно, этот певец — очень достойная личность, если на такое решился.

Садиться по своим местам зрители не торопились. И я их понимала — у меня тоже не вызвал доверия оркестр, который должен был сопровождать выступление. Самой значительной его частью была барабанная установка. Наверное, устроители решили сэкономить на музыке. Но сделали это они зря. Разве может синтезатор, который тоже стоял на сцене, заменить живое звучание? Впрочем, скрипачи или флейтисты могли и не оставлять на сцене свои инструменты. Район все же не самый хороший, побоялись, поди.

Но тут на сцену выскочил патлатый фьорд, показавшийся мне смутно знакомым, и зрители радостно завопили, поднимая вверх руки в приветствии. Пока я пыталась сообразить, где я видела лицо певца, подтянулся оркестр, и мои самые худшие опасения подтвердились. Скрипок не было. Не было даже самых завалящих флейт. Кроме упомянутой уже барабанной установки и синтезатора, были только две гитары, и те электрические. Наверное, все деньги с концерта ушли вот этому исполнителю арий, на музыкантов уже не осталось. Однако жадный он какой, а по нему и не скажешь.

Толпа вокруг продолжала орать что-то непонятное, и я на всякий случай придвинулась к Кудзимоси. Уж защитную сферу продержать какое-то время он точно сможет. Неуютное какое-то место, неправильное. Как сюда вообще можно было девушку приглашать?

Фьорд на сцене орал что-то приветственное. Голос у него был какой-то надтреснутый, с хрипотцой. Совсем не оперный. Может, он только название арий объявлять будет? Но и для этого могли бы найти кого-нибудь с дикцией получше и одеждой поприличнее…

Куцый оркестр наконец начал наигрывать какую-то непривычную мелодию, патлатый фьорд поднес ко рту артефакт, передающий звук, и начал предлагать окружающим свое сердце и душу. И хотя пение его оказалось совсем не таким, как этого требуют академические нормы, было в нем что-то такое, завораживающее, заставляющее людей вокруг не только покачиваться в такт песне, но и подпевать. И возникало странное, никогда ранее мной не испытанное, чувство причастности к чему-то большому. Я наконец вспомнила, где видела фьорда, что сейчас пел, — на футболке Тарниэля, и это почему-то меня ужасно обрадовало. Хотелось подпевать так же, как это делали люди по соседству со мной, и останавливало меня совсем не то, что вести себя так недостойно фьорды из семьи Берлисенсис, а то, что я слов не знала.

Начинало понемногу темнеть. Непонятно откуда в руках у многих зрителей появились свечи, и это придавало зрелищу еще большую выразительность. Что это было? Магия голоса? Мне казалось, что никакого постороннего вмешательства в чувства не было. Парочки вокруг вовсю целовались, вызывая у меня острое чувство зависти и понимания, что моему организму этого не хватает очень сильно. Еще немного — и начнется авитаминоз сродни тому, что был у Ясперса. Я с надеждой посмотрела на Кудзимоси, но он не торопился ликвидировать развивавшееся по его вине заболевание. Патлатый мужик привлекал его намного сильнее, даже деканский хвост постукивал по ноге в ритме очередной композиции. Тогда я сделала вещь совершенно недопустимую с точки зрения своего воспитания — если я раньше просто стояла рядом, то теперь тесно к нему прижалась, взяла его руку и обвила вокруг своей талии. Искоса посмотрела на своего спутника, наткнулась на его удивленный взгляд и пояснила:

— Я боюсь потеряться в этой толпе, фьорд Кудзимоси. А так как-то надежнее.

— Не потеряетесь, фьорда Берлисенсис, — усмехнулся он, немного помедлил и обнял меня второй рукой.

Со сцены доносилось: «Я свободен…» Как глупо, кому нужна такая свобода, которая только несчастье приносит? Только не мне. Я не хочу быть свободной от Кудзимоси, наоборот…

Руки у него были такие надежные, уверенные и теплые, что я невольно разнежилась и даже голову ему на плечо положила. А что? Так многие стояли, вот я и подумала, что не следует сильно отличаться от окружающих. Неправильно это…

Я бы так согласилась стоять, наверное, и всю ночь, но у исполнителя на нее были другие планы, так что концерт закончился, как его ни упрашивали. Люди рядом с нами стали потихоньку расходиться, а руки Тарниэля разжались, и сам он немного отодвинулся назад, заставив меня покачнуться. Взглянула я на него довольно обиженно.

— А как вы посмотрите на то, фьорда Берлисенсис, если мы прогуляемся до ближайшего кафе и поужинаем? — невозмутимо спросил он.

И тут я поняла, что ужасно, просто до неприличия хочу есть. После обеда у меня ни крошки во рту не было — у Фелан дело до нормального печенья и чая так и не дошло. Да что печенье! Я бы не отказалась сейчас и от обычного хлеба. Впрочем, если бы мне предложили выбор между хлебом и поцелуем, пожалуй, я бы пришла к выводу, что не так уж и голодна. Но Кудзимоси такого выбора мне не предлагал.

— Хорошо смотрю, фьорд Кудзимоси, — ответила я.

Тем более что, по моим наблюдениям, сытый мужчина намного более склонен к поцелуям. А может, и к предложению. Второе мной было пока не проверено, но первое я точно знала по Антеру. Надеюсь, Алисия подарила ему свою картину с котиком или даже изобразила его самого…

Кудзимоси явно собрался поужинать в этом же районе — он не пошел к телепортам, а свернул на боковую улочку, довольно чистую и освещенную. В этой части города мне раньше не доводилось бывать. Я почему-то думала, что здесь уже начинаются трущобы, о которых так презрительно отзывались бывшие друзья семьи. Но нет — чистые аккуратные домики радовали глаз и совсем не казались прибежищем воров и разбойников. А вдруг все это только чтобы усыпить бдительность, и вот сейчас из-за этого угла как выпрыгнет кто-то с ножом и антимагическим артефактом? Я невольно вздрогнула и сильнее прижалась к Тарниэлю.

— Что с вами, фьорда Берлисенсис? — удивленно спросил он.

— Мне показалось, что там шевелятся какие-то тени, — шепотом пояснила я.

И выразительно взглядом указала. Там действительно виднелись какие-то шевелящиеся силуэты.

— Фьорда Берлисенсис, это очень спокойный спальный район, — ответил мне Кудзимоси. — И скорее всего там просто какая-нибудь целующаяся парочка.

Направление его мыслей мне очень понравилось. В самом деле, думает он именно о том, на что я надеюсь. Хотя бы как заключительный аккорд этого замечательного вечера. Так что отодвинуться я и не подумала — во-первых, мне так намного спокойнее, а во-вторых… во-вторых, мне просто было хорошо рядом с ним и хотелось, чтобы это «хорошо» длилось как можно дольше и никогда не заканчивалось.

Кафе оказалось под стать району — маленькое, но очень уютное. Только присев за столик, я поняла, как гудят усталые ноги. Сколько же мне пришлось простоять? Даже трудно сказать. Но оно того стоило — этот вечер я буду вспоминать очень долго. Заказ принесли почти мгновенно, и еда была какой-то особенно вкусной, я даже не заметила, как тарелка опустела. Вилку с ножом я отложила даже с легким недоумением — казалось, я ими и попользоваться как следует не успела.

— Может быть, еще одну порцию, фьорда Берлисенсис? — любезно предложил Тарниэль.

— Спасибо, фьорд Кудзимоси, но я наелась, — я постаралась улыбнуться ему как можно более обворожительно.

А то решит, что я слишком прожорливая и прокормить меня будет очень сложно. Нет, воспитанная фьорда ест очень мало. Во всяком случае, при посторонних. Кроме того, ждет меня еще замечательное пирожное в качестве десерта. Правда, не очень большое, но его можно есть маленькими кусочками, растягивая удовольствие, смотреть на Тарниэля и расспрашивать его про то, как часто он ходит на такие концерты.

— Вам понравилось, фьорда Берлисенсис? — удивился он. — Мне казалось, на такие мероприятия вы не ходите.

— Раньше не ходила, фьорд Кудзимоси, — согласилась я. — Но это было столь замечательно, что я с удовольствием сходила бы еще раз.

И с надеждой посмотрела на своего спутника. Вдруг он купил сразу абонемент в надежде на то, что эта Лилиана с ним ходить будет?

— Рад, что у вас остались такие впечатления, фьорда Берлисенсис, — ответил он мне. — Я опасался, что это мероприятие вызовет у вас лишь скуку.

Я начала горячо его убеждать, что это не так, хотя и поняла, что абонемента у него нет и приглашать он меня больше никуда не собирается. Ведь ему ничего не стоило сказать, что он с неменьшим удовольствием пригласит меня опять. Эх, зря я пообещала, что ему зачту это за обещанный поход в цирк. Вот выйдет моя семья, и я туда уже не попаду. Но ведь мои родные наверняка были бы против и этого концерта? Да и Тарниэль им по вкусу не придется. Но тут уж я не намерена отступать. Жених, которого они мне нашли, на поверку оказался гнилым, как дефектное яблоко — снаружи прекрасное и румяное, а внутри сплошь испорченное. Таким только отравиться можно. Значит, что? Значит, помолвка должна состояться как можно скорее, до того как мои родные окажутся на свободе. Как раз к свадьбе. А для этого надо как-то ускорить признание Тарниэля. Он ведь уверен, что с моей стороны непременно будет отказ. Получается, инициатива должна исходить с моей стороны. Я задумалась.

— Десерт вам не понравился, фьорда Берлисенсис?

— Почему вы так решили, фьорд Кудзимоси? — удивилась я.

Он кивнул на мою тарелку, по которой пирожное было размазано ровным слоем, и теперь я в полной задумчивости по нему ложкой вырисовывала различные цветочки. Чай мой тоже уже остыл.

— Фьорд Кудзимоси, а вы не могли бы сегодня еще раз осмотреть Фиффи? — осенило меня.

— Я ведь вам уже сказал, что ему ничего не грозит.

— Но мне будет спокойнее, если вы его еще раз осмотрите, — возразила я.

Меня на самом деле очень беспокоило состояние Фиффи, но Тарниэлю я доверяла — если сказал, что с ним все нормально, то так оно и есть. Причина приглашения его к себе была совсем другая — если он не торопится меня целовать, это придется сделать мне. На краю сознания промелькнула мысль, что способ Элены оказался не таким уж плохим, а комплектик на мне как раз однотонный, красивого кораллового цвета, так выгодно подчеркивающий свежесть моей кожи. Нет, приличные фьорды о таком до свадьбы не думают. Им бы хотя бы ответный поцелуй получить. В моем взгляде, устремленном на Тарниэля, было столько надежды, что он поперхнулся чаем, который как раз пил.

— Хорошо, фьорда Берлисенсис, я его посмотрю, — сказал он после того, как ему удалось откашляться. — Но с вашим Фиффи все в порядке, уверяю вас.

Я его радостно поблагодарила и начала собирать свой размазанный по тарелке десерт. Был он очень вкусный, с вишневой пропиткой и большим количеством шоколада. Почти такой же вкусный, как поцелуй Тарниэля, который я сегодня получу. Я невольно облизнулась и тут же смутилась этого. Приличные фьорды так себя не ведут. Взгляд я при этом отвела от Кудзимоси и с удивлением услышала, как он резко выдохнул.

— Может быть, фьорда Берлисенсис, я в другой раз посмотрю вашего питомца? — сказал он, и голос у него был какой-то странный, так непохожий на обычный.

— Вам в другой раз придется специально идти, — не согласилась я. — А сегодня вы меня проводите и посмотрите сразу. Вам же так удобнее даже, лишний раз заходить не надо.

И улыбнулась ему нежно-нежно. Я же сейчас только о нем забочусь. Мужчины заботу очень ценят, если она направлена на то, чтобы им поменьше ненужных движений совершать. Зачем ему заходить в другой раз, если он и сегодня поцеловать меня сможет? Я уже начала мечтать о том, что на моем пальчике наконец-то появится колечко, символизирующее помолвку. Мою и Тарни.

— Фьорда Берлисенсис, десерт у вас тоже закончился, — заметил он. — Боюсь, ложка не столь вкусна, да и твердая слишком. Может, вам заказать еще одно пирожное?

Но я мужественно отказалась — любой десерт сейчас вставал между мной и им, отодвигая получение поцелуя, а значит, и мою помолвку на неопределенный срок. Нет, сначала поцелуй и все к нему прилагающееся, а десерты можно и потом.

Путь до телепорта я провела весьма плодотворно, выспрашивая у своего спутника все, что я хотела узнать про Фиффи, но так и не нашла в его диссертации. Отвечал он очень подробно и интересно, но вот в вопросе влюбленностей магических питомцев у него наблюдался значительный пробел.

— Как же так, фьорд Кудзимоси, — раздосадованно сказала я. — Я же так надеялась на то, что вы мне советом поможете.

— Видите ли, фьорда Берлисенсис, — ответил он мне. — До вашего Фиффи такие случаи не были зарегистрированы.

— Но ведь мандрагорочка ему тоже взаимностью отвечала, — возразила я.

— Может быть, ее просто привлекала возможность получить печенье? — предположил он.

В его словах было некое рациональное зерно. Ссора их произошла после того, как Фиффи пришел без печенья, и фьордина Вейль поделилась своим. Но ведь она потом выглядывала постоянно, когда я приходила, все надеялась его увидеть. А мой питомец был непреклонен. И девочка так явно переживает…

— Да нет же! — горячо возразила я. — Она явно любит моего Фиффи тоже.

— Возможно, ей это просто кажется, — невозмутимо сказал Кудзимоси. — Он дал ей чувство защиты и подарил пару печений, вот она и решила, что это судьба. А ее судьба — какой-нибудь мужской мандрагоровый куст.

В его словах мне почудился явный намек, я подозрительно на него посмотрела, но он лишь вежливо мне улыбнулся.

— Фьорд Кудзимоси, судьбу не выбирают, — твердо ответила я. — Она, когда приходит, накрывает с головой, и тогда уже все равно, кто твой избранник — высокопородный мандрагор или вот такой странный непонятный магический куст. В конце концов, мой Фиффи ничуть не хуже любого растительного экземпляра, представленного в оранжерее фьордины Вейль. А намного, намного лучше. Во всяком случае, для нее.

— Любовных романов вы перечитали, фьорда Берлисенсис, — насмешливо сказал Кудзимоси.

— Я любовные романы не читаю, — недовольно ответила я. — Есть намного более интересная литература — ваша диссертация, к примеру.

Он недоверчиво хмыкнул, но мы уже подошли к телепорту, очереди там в такое время не наблюдалось, так что нигде стоять нам не пришлось, и у академии мы оказались совсем быстро, так и не успев закончить наш разговор о высокой литературе. Продолжить его мы тоже не смогли — около общежития ходил Фабиан с решительным выражением лица. Нас он заметил сразу, смерил презрительным взглядом обоих с ног до головы и сказал:

— Я так и думал. Было бы чему удивляться.

— Так и не удивляйтесь, фьорд Чиллаг, — ответила я, вспомнив, в чем он меня обвинил перед Фелан и фьордом Плевако. — Или удивляйтесь, но подальше от меня, пожалуйста.

— Нужна ты мне, — презрительно процедил он.

Судя по его покрасневшему носу, ждал он меня перед общежитием довольно долго, и все ради того, чтобы сказать, что я ему не нужна, так как после этой фразы сразу развернулся и ушел. Признаться, Фабиана мне было несколько жалко, но помочь ему я все равно не могла. Замужество с Чиллагом-младшим не прельщало меня ни с какой стороны, несмотря на высокую платежеспособность кандидата. А вот про Тарниэля я так и не узнала — возможно, у него и квартира в кредит куплена? Впрочем, какая разница. Все равно потом узнаю. Я улыбнулась своему спутнику, чтобы сгладить впечатление от неприятной ситуации, и покрепче за него ухватилась, отрезая все пути к отступлению. Сегодня я наконец получу с него поцелуй, я в этом уверена.

Дежурная по общежитию проводила нас задумчивым взглядом, но говорить ничего не стала. Сделала она это напрасно, так как я оказалась не готова к тому, чтобы увидеть около своей комнаты старшего брата. Бруно нервно расхаживал по коридору и постукивал по двери, когда проходил мимо нее. Видно, боялся, что я пройду незамеченной. Впрочем, судя по тому, что он меня не видел, пока я не подошла совсем близко, это вполне могло случиться.

— Лисси, ну наконец-то! Сколько тебя ждать можно? — бросился он ко мне и тут наткнулся взглядом на Тарниэля. — Опять? Фьорд Кудзимоси, почему я вас постоянно вижу с моей сестрой?

— Ваша сестра просила посмотреть ее питомца, — парировал тот. — К тому же ваш вопрос мне кажется довольно странным. Я какое-то время назад тоже постоянно видел вас рядом с моей сестрой, однако такого вопроса вам не задавал.

В его словах был не вызов, а простая констатация факта, и это меня несколько расстроило. Не готов он бороться за наше общее счастье, о котором, правда, пока и не подозревает. Еще больше меня расстроило то, что поцелуй, на который я уже настроилась, мне сегодня не получить. Кудзимоси зашел в мою комнату, под пристальным взглядом Бруно внимательно осмотрел Фиффи и заверил меня, что с ним ничего непоправимого не случилось. Хотя я и приглашала Тарниэля к себе совсем не для этого, при заверении, что с питомцем моим все хорошо, мне стало намного спокойнее, и благодарила я его вполне искренне. Не виноват же он в том, что пришел мой брат и все испортил?

— Так что вы напрасно переживаете, фьорда Берлисенсис, — заметил он перед уходом.

— И напрасно тревожишь столь занятого фьорда, Лисси, — добавил Бруно. — Сколько раз мне нужно тебе это повторить, чтобы ты поняла?

Но выражение его лица и сам тон говорили совсем не о том, что он беспокоится о свободном времени декана факультета Земли. Мне даже показалось, что он что-то начинает подозревать. И первые же его слова после того, как мы остались вдвоем, подтвердили мои опасения:

— И о чем вы говорили столько времени? Давай рассказывай!

Это меня ужасно возмутило. Почему это я должна ему докладывать о своих разговорах с Кудзимоси? Похоже, тесное общение с ФБР не пошло ему на пользу.

— Бруно, мои разговоры с кем-либо тебя никоим образом не касаются!

— Как это не касаются? — опешил он. — Ты просидела столько времени у Фелан, а теперь пытаешься меня убедить, что вы обо мне ничего не говорили? Да я в жизни в это не поверю.

А я уже и забыла, что у Фелан была, и чуть не проговорилась. Представляю, что мне устроил бы брат. Впрочем, очень похоже, что его занимает сейчас совсем другое, так что мог и мимо ушей пропустить, как он обычно делает с тем, что его не очень интересует.

— Бруно, Фелан говорить о тебе не хочет, — немного виновато сказала я.

— Но ты же моя сестра, — заявил он. — Могла бы и поупорствовать. Завести разговор в нужное тебе направление. Ты это прекрасно умеешь, уж я-то знаю.

— Как-то странно заводить разговор о старом поклоннике в присутствии нового, — заметила я.

Бруно помрачнел. Упоминание о Плевако ему очень не понравилось.

— Ты поэтому так долго и засиделась, что не хотела их оставлять вместе? — «догадался» он. — Ты у меня самая замечательная сестра!

Я даже смутилась от похвалы. Но не объяснять же, что от такого поведения желаемого братом результата все равно не получишь. При препятствовании Фелан будет из чистого упрямства встречаться с этим поклонником, даже не испытывая к нему особых чувств. Впрочем, сейчас было очень похоже, что новый роман ее полностью устраивает. Выглядела она рядом с Плевако счастливой. Но этого я тоже говорить не стала.

— Но каков этот адвокатишка! — распалял себя Бруно. — Наглый, пройдошистый, как все их племя! Узнал, что у красивой фьорды еще и деньги есть, и сразу вцепился как клещ. Это была самая большая твоя ошибка, Лисси, — нанять этого жулика.

— Можно подумать, у меня выбор был, — не согласилась я. — Да и справляется он со своей работой. Вон, Чиллаг сказал, что если бы не фьорд Плевако, неизвестно, когда выпустили бы наших родных, а так это должно уже скоро случиться.

— Хорошо, что ты Фабу ничего не пообещала, — важно сказал Бруно. — Теперь-то у тебя выбор будет получше. А эти… — он презрительно скривился. — Чиллаг-старший даже с Ясперсом торговался по приданому дочери, представляешь?

И что так Бруно удивило? У Чиллагов жизненный принцип такой — отдать как можно меньше, получить как можно больше. Уверена, если бы план их удался, получили бы они с моей семьи все, что только удалось бы выжать. А выжать удалось бы много. Скандалы плохо сказываются на репутации семьи, особенно после подобных обвинений. Пусть их снимут, но историю эту забудут не так уж и скоро, если вообще забудут.

Бруно поругался еще немного на фьорда Плевако, увидел печенье для Фиффи и совершенно нагло его слопал, заявив при этом, что к тому времени, как моему питомцу понадобится подкрепиться, оно все равно успеет испортиться. Потом он опять поругал адвоката, но уже не с таким пылом — съеденное подняло ему настроение и сделало более терпимым к чужим недостаткам.

— Вот оправдают нас полностью и вернут все, тогда посмотрим, что она скажет, — заявил он, имея в виду Фелан. — Разве можно сравнить меня и этого самого Плевако?

«Плевако» он презрительно покатал на языке, подчеркивая неблагозвучность фамилии и свое отношение к ее носителю.

— Можно, — неожиданно для себя сказала я. — Он и сам по себе что-то представляет, без поддержки семьи. Да и не требует от своей девушки, чтобы она что-то там меняла в угоду его вкусам.

На удивление, брат не рассердился, лишь посмотрел на меня как на неразумного ребенка и усмехнулся.

— Ну-ну, посмотрим, — сказал он. — Думаю, она прекрасно понимает, что Феланиэль Берлисенсис звучит намного лучше, чем Феланиэль Плевако.

Я вспомнила, как увлеченно она изучала книги на кафедре, и подумала, что аспирантку, кажется, устраивает и собственная фамилия — Фелан Керрингтон звучит тоже очень неплохо, особенно если написано на корешке такого вот толстенного фолианта. А уж как здорово будет смотреться Лисандра Берлисенсис. Я мечтательно прикрыла глаза. Лисандра Берлисенсис, «Особенности влюбленности у магических питомцев растительного типа первого года жизни». Или Лисандра Кудзимоси? Наверное, второй вариант даже лучше, выглядит солиднее и больше подходит для научной публикации, не касающейся вопросов искусства.

— Лисси, ты же поговоришь с Фелан, чтобы она меня выслушала? — тоном, не допускающим возражений, сказал Бруно. — Смотрю, вы с ней сдружились за время моего отсутствия. А ведь если бы ей я был безразличен, она бы и тебе не помогала.

— Мне кажется, ты не прав, — ответила я. — Фелан будет помогать вне зависимости от того, чьими родственниками являются те, кто в помощи нуждается.

Бруно снисходительно на меня посмотрел, скептически хмыкнул и ушел, не забыв на прощанье повторить мне, чтобы я непременно убедила Фелан с ним поговорить, и опять пройтись по фамилии и поведению Плевако. Похоже, больше всего его угнетала необходимость иметь с ним дело, да еще быть благодарным за помощь. При виде нашего адвоката брата просто трясти начинало от злости. А вот фьорд Плевако был неизменно вежлив и невозмутим. Но что думают адвокаты о своих клиентах, знают только они. Хороший адвокат подобные размышления не делает достоянием общественности.

Перед сном я немного посидела рядом с Фиффи, погладила его по веточкам. Пусть он пока спит, но должен же он понять, что здесь его любят и ждут, когда он наконец проснется. И пусть ему снится что-то хорошее. Как они помирились с мандрагорочкой, к примеру. Я тоже обняла подушку и представила, как было бы хорошо, если бы Бруно не стал меня дожидаться этим вечером. А такой удобный случай был. Когда мне еще удастся оказаться с деканом наедине в помещении, дверь из которого могу открыть только я?

Мечтать можно было очень долго, но меня ждали недоделанные задания, которых, к счастью, было не так уж и много, и кровать, в которой перед сном так хорошо думалось и планы строились просто отлично. Настроила я их столько, что заснула счастливая, с мыслью, что у меня все непременно должно получиться. Прямо завтра. Главное — не упустить следующий шанс.

Но следующего шанса оказалось не так-то и легко дождаться. Кудзимоси был все время занят, застать его в одиночестве было невозможно, и проходил он мимо меня с такой скоростью, что я едва успевала проговорить: «Добрый день, фьорд Кудзимоси», обратиться к нему с просьбой не было никакой возможности. До соревнования по гриффичу.

Все время до него Рональдс гонял нас на тренировках так, что даже Майзи, которая полет обожала, была рада вернуться в грифятню, получить от меня законно причитающееся ей лакомство и обессиленно свернуться клубочком в своем деннике. Все-таки просто летать намного легче, чем постоянно метаться внутри небольшого пространства, да еще и следить за своим хвостом, который так и норовит попасть по другому игроку или его грифону. Да, пожалуй, у хвостов есть определенные недостатки, если их не контролировать.

Об этом я и размышляла, стоя напротив команды Воздуха. Фабиан демонстративно смотрел сквозь меня. Алонсо вообще не проявлял интереса к предстоящему мероприятию. Чуть одутловатое лицо и синяки под глазами явно указывали на то, что он пытался свое разбитое сердце залечить бутылкой с чем-то очень крепким. Причем не одной бутылкой и не один день. Зря Фабиан решил его сегодня в основной состав ввести. Толку от Алонсо как от игрока не будет. Лучше взять менее опытного, но более азартного, который хотел бы непременно выиграть и приложил бы для этого все свои силы. Или капитан воздушников уверен, что опытность Росинанта более важна, чем заинтересованность его хозяина? Или ему вообще результат этой игры неинтересен?

Но воздушники сегодня действовали жестко, без шуточек, как это было прошлый раз. Алонсо механически отыгрывал свою роль, но я поняла, почему Фабиан не стал его менять. Опыт совместных игр был ему на руку. Они и с безучастным Алонсо представляли нешуточную угрозу. Но мы были сильнее, и мы очень хотели победить. Более того, мы были уверены, что сделаем это, что пришел конец бесконечных проигрышей факультета Земли.

Нет, воздушники сдаваться не собирались, они отыгрывали всевозможные комбинации в стремлении добраться до наших ворот, им даже удалось забить один мяч. Но мы-то забили три и на этом не остановились бы, только время как-то незаметно закончилось, и просвистел финальный сигнал.

— Спасибо за прекрасную игру, — с явным намеком процедил мне в лицо Фабиан, имея в виду совсем не гриффич.

— Боюсь, что моя игра, фьорд Чиллаг, и в подметки не годится вашей, — едко ответила я. — Где уж мне тягаться с таким опытным монстром. Это обычное везение, не больше.

На удивление, Фабиан не разозлился, лишь усмехнулся и спросил:

— Может быть, реванш?

— Нет, результат игры изменению не подлежит, — твердо ответила я.

— Жаль, — заметил он и отошел.

Я проводила его взглядом и подумала, что как-то не очень его поведение согласуется с тем, что я ему совсем не нужна. Но эта страница в книге моей жизни теперь навсегда перевернута, наши пути с Чиллагом-младшим разошлись, чтобы он там ни думал, и теперь пересечься мы с ним можем разве что на аллее парка академии. Тут к нам подошел декан, и мне стало совсем не до Фабиана и его непонятного поведения. В этот раз Тарниэля никакие проверяющие не отвлекали, и на игре он был с самого начала. Пока мы боролись с воздушниками, мне, конечно, было совсем не до того, чтобы замечать его перемещения, но если он здесь сейчас — значит, мужественно следил все это время за нашими усилиями.

— Мы молодцы, фьорд Кудзимоси? — гордо спросил Рональдс.

— Конечно, — усмехнулся Тарниэль.

— Мне помнится, что вы что-то там говорили о благодарности факультета? — с явным намеком в голосе сказал капитан нашей команды.

— Повышенная стипендия со следующего месяца и зачет по физической культуре.

Повышенная стипендия! От радости я улыбалась ровно до тех пор, пока не вспомнила, что моих родных скоро выпустят, а стипендия, даже повышенная, — не такие уж и большие деньги. Приличной девушке их даже на неотложные нужды не хватит. Похоже, Рональдс так тоже думал.

— Фьорд Кудзимоси, но этого же мало, — убежденно сказал он. — Впервые за столько лет мы вышли в финал, а в благодарность — всего лишь повышенная стипендия? Этого явно недостаточно.

Команда согласно загомонила. Меня несколько насторожило хитрое выражение их лиц, сразу было понятно, что эту тему они обсуждали давно, но почему-то без меня. Я даже возмутилась — мы же команда? Или мальчики — отдельно, а девочки — сами по себе?

— На мой взгляд, вполне достаточно, — ответил Тарниэль. — Ни один другой факультет не предоставляет игрокам своей команды что-то кроме этого.

— А если мы очень попросим, фьорд Кудзимоси? — спросил Рональдс. — Еще одно поощрение, на всю команду?

Парни окружили декана с таким азартом, как будто он был мячом для гриффича и сейчас начнется его розыгрыш. Мне даже захотелось к ним присоединиться в этой борьбе. Но тут уж мне удалось удержать себя в руках. Соперничать с мужчинами за внимание другого мужчины — это как-то совсем не спортивно. Тем более что все равно он будет моим.

— А чего вы хотите, Кристиан? — несколько удивленно спросил Тарниэль.

— Я к вам уже обращался по этому вопросу, — ответил Рональдс. — Дело касается эксперимента нашей Лисандры, разрешения на который вы так и не дали.

Команда укоризненно смотрела на декана, а тот, не менее укоризненно, — на меня.

— Мне казалось, что мы с фьордой Берлисенсис уже решили этот вопрос, — довольно сухо ответил Тарниэль.

— Я их не просила, фьорд Кудзимоси, — попыталась оправдаться я.

А то еще подумает, что я только и занимаюсь поиском подопытных для такого рода экспериментов. Да я кроме того раза, когда у меня голова ужасно болела, и не упоминала про разрешение. И почему у нашего капитана такая хорошая память?

— Не просила, — подтвердил Рональдс, — но ты ходишь такая расстроенная. Вот мы с ребятами и подумали, что разрешение тебя хоть немного подбодрит.

— Выиграете финал — выполню одну просьбу фьорды Берлисенсис, — неожиданно предложил Тарниэль. — Такой вариант вас устроит?

— О-о, — восхищенно протянула я.

Меня такой вариант устроит точно. Колечко с изумрудом прямо-таки стояло у меня перед глазами. Сверкало и переливалось. Как знак моей помолвки, разумеется. Не знаю, что он предполагал услышать, но теперь, после того, как слово было сказано в присутствии стольких свидетелей, отвертеться ему так просто не удастся.

— Хотел бы я знать, фьорда Берлисенсис, о чем вы сейчас подумали, — настороженно сказал Тарниэль.

— Узнаете, фьорд Кудзимоси, — радостно ответила я. — Сразу после того, как мы финал выиграем.

Это уже совсем скоро будет. Через две игры — сначала Огонь со Смертью, потом те, кто проиграет, встретятся с Воздухом, а потом мы — с победителями. К выходу моих родных я уже буду помолвлена, и это просто замечательно. Свершившийся факт им придется принять.

Команда дружно благодарила Тарниэля за его обещание, но он посматривал на меня и хмурился. Неужели боится, что я попрошу проведение того самого эксперимента ограничить рамками факультета Земли? Собственно, это я и предполагала, только сузить рамки до декана этого факультета, который так упорно тестироваться отказывается.

Тарниэль ушел так быстро, что я даже не успела попросить его опять заглянуть посмотреть на Фиффи. Нет, помолвки я уже практически добилась — мы же непременно выиграем, но ведь ускорить ее наступление совсем нелишним будет. Как говорила моя бабушка, комбинирование различных методов — самый надежный способ достичь желаемого. А так придется ждать целую неделю. Ждать и мучиться…

Но времени на бесплодные ожидания у меня совсем не оказалось — работа в оранжерее и подготовка к занятиям его просто не оставляли. А беседы с фьординой по тем книгам, что она давала, становились все интереснее и интереснее. Оказалось, в теме магических питомцев еще столько неизученного, что просто дух захватывало от мысли, что ответы на некоторые вопросы еще никто не находил, а значит, у меня вполне есть шанс это сделать. Упражнение с тестом, которое показала мне Фелан, неожиданно привело к тому, что у меня стали получаться именно те зелья, которые предполагала фьордина Арноро, раздавая нам методички. Она все еще временами подозрительно поглядывала в мою сторону и ни разу не покидала лабораторию во время занятий нашей группы, но уже не стояла подолгу рядом со мной, контролируя каждое движение. Идеального результата добиться удавалось очень редко — обычно почему-то запах оставлял желать лучшего, но с этим я ничего поделать не могла.

А тут еще подошло время промежуточного зачета по порталостроению. Тот самый фьорд, что стыдил меня тогда за невнимание к группе, с довольным видом объявил:

— Поскольку вы провели в этих стенах уже значительное время и научились безошибочно определять лучшую точку для построения портала в заданном секторе, мы решили дать вам возможность расширить эти навыки и построить уже настоящий временный портал. Самостоятельно построить. А пока вы будете этим заниматься, я подожду вас около Башни Земли, точку выхода к которой я вам также указал.

Его предложение мне совсем не понравилось. Не была я уверена в том, что у нас хватит знаний на то, чтобы сделать все правильно. А при неправильном выполнении нужных действий смертность магов достигает ста процентов. Здесь не поможет даже близость целительского отделения. Ведь чтобы исцелить что-то, нужно это что-то сначала получить, что в случае портального сбоя весьма проблематично.

— Я не вижу радости на ваших лицах, — заметил фьорд. — Задание, конечно, сложное, но отнюдь не невыполнимое. Порталы под наблюдением старших магов вы уже строили и прекрасно с этим справлялись. Так что — вперед! Та группа, которая первой закончит портал и пройдет в заданную точку, получит «отлично» за экзамен.

А тем, кто не пройдет, будет совсем не до оценок — мертвым все равно, что «отлично», что «неудовлетворительно». Нет, порталы мы действительно строили на одном занятии, но с нами всегда был кто-то, контролирующий этот процесс. И, между прочим, этот кто-то был весь увешан артефактами. Я хмуро посмотрела на этого счастливого фьорда. У меня помолвка на носу, а мне предлагают такие странные вещи делать. Наверное, администрация решила, что слишком много денег уходит на наш факультет, вот и придумала, как снизить траты. Но почему бы в таком случае просто не отчислить?

— Старшие групп подходят и получают задания, — невозмутимо продолжал фьорд преподаватель.

Я подошла с остальными, которые беспрекословно забирали бумаги, артефакт для определения магических полей и отходили к своим группам. Наконец дошла очередь до меня, фьорд протянул листок бумаги с условиями, но я брать его не торопилась.

— Моя группа в этом отказывается участвовать, — твердо ответила я. — Мы никак не можем быть уверенными, что все сделаем правильно, и я, как старшая, не могу позволить своим рисковать жизнями.

— Правильное замечание! — довольно сказал этот тип. — Я рад, что на это хоть кто-то обратил внимание. Ведь на самом деле даже опытный маг может ошибиться, что уж говорить о студентах, которые будут строить первый в своей жизни портал. А значит, что?

— А значит, вы должны обеспечить нашу безопасность, — заметила я. — Прежде чем давать подобные задания.

— Именно, — посмотрел он на меня при этом одобрительно. — Академия заинтересована в том, чтобы дипломированных магов, способных показать все преимущество нашего образования, было как можно больше. А не чтобы они умирали во время отработки простейших вещей.

Положим, порталы простейшими вещами назвать никак нельзя. Но то, что нас не собирались бросать на произвол судьбы, а просто устроили проверку на сообразительность, приятно порадовало. Появилась надежда, что с заданием мы справимся.

— Так вот, теперь старшие групп должны опять подойти ко мне, получить еще один артефакт и подумать о том, что сказала фьорда Берлисенсис. А именно, что вы несете ответственность за магов из своей группы. И так будет всегда. Чем выше дар — тем выше ответственность. Если вас это не устраивает — не стоит у нас учиться. Знания, которые мы даем, не терпят небрежности и невнимательности. Любое нечеткое, неверное исполнение может привести не только к вашей смерти, но и к гибели большого количества людей.

Теперь он говорил серьезно, четко проговаривая каждое слово, чтобы оно дошло и уложилось в головах у всех присутствующих. Мне даже страшно стало. Как-то раньше я не задумывалась, что мое неосторожное действие может привести к таким последствиям. Те заклинания, что я знала, относились к разделу бытовых, с их помощью разве что мелкие пакости можно было делать. А что-то серьезное учить до недавнего времени я не собиралась.

— И я очень рад, что хоть один человек из вас над этим задумался до того, как мне пришлось на это обратить ваше внимание, — продолжал этот фьорд. — Думаю, этот урок вы запомните надолго.

Артефакт, который нам вручили уже работающим, давал возможность пройти в созданный телепорт только в том случае, если на другой стороне его было безопасно. На мой взгляд, очень разумная предосторожность. Особенно если надеешься на скорую свадьбу и увечить себя никак нельзя. Фьорд преподаватель еще раз повторил про безопасность, затем сказал, что до построения портала группе не разрешается покидать заданный сектор, иначе задание засчитано не будет, и отошел к Башне факультета, напоследок бросив уж очень хитрый взгляд на нас. Что-то с этим заданием нечисто. Я начала пристально изучать листок с заданием.

— Да что здесь думать, строить надо, — попытался вырвать у меня листок один из одногруппников. — Мне минус один экзамен к сессии очень даже нравится.

— Чтобы получить этот минус, нужно сделать все безукоризненно, — ответила я. — И прежде чем строить, все равно нужно замеры сделать.

Я всунула в руки парню необходимый для этого артефакт и опять уставилась в листочек. На первый взгляд, никакого подвоха там не было. Указаны координаты нашего сектора, указаны координаты точки выхода, и все. Что здесь может быть не так? Может, с сектором проблемы какие-то? Но мы уже столько этих порталов рассчитывали, что для любого участка построим и не заметим трудностей. А еще он сказал, чтобы до построения портала не выходили за пределы сектора, а то зачет не засчитают. Значит, что? Значит, проблемы с координатами выхода. Я недовольно разглядывала цифры. И как их пересчитывать?

— Что ты в этот листок смотришь с таким вниманием? — отвлекли меня от разрешения.

— Думаю, координаты выхода неправильные, — ответила я. — Смотри, выход получается слишком высоко над землей.

Парень тут же уставился в листок.

— Ага, — сказал он, — что-то факультет розыгрышами увлекся. При падения с такой высоты можно и сломать что-нибудь.

— Если будет опасно, артефакт нас не пропустит, — заметила я. — Но я уверена, что пропустит, а на выходе нас ждет неприятный сюрприз.

— Думаешь?

— У этого фьорда такая хитрая физиономия была, когда он уходил. Он считает, что никто из нас не справится, иначе ни за что бы в середине семестра не пообещали экзамен зачесть.

— И что предлагаешь?

— Наметить точку выхода самим и пересчитать все для нее. У нас же на карте указаны Башня факультета и нужное расстояние.

С моим предложением согласились. Пока мы пересчитывали, группа Топфера построила портал и ушла в него. Проводили их завистливыми взглядами. Да, если я ошиблась, это будет стоить оценки всем нам. Но я ошибиться не могу. Я должна доказать хотя бы Кудзимоси…

Пока мы проверяли расчеты, ушла вторая группа. Мои подопечные совсем приуныли. Но меня результат вычислений порадовал — координаты очень сильно отличались от тех, что нам преподаватель вручил. А значит, первые две группы оценок не получат.

Вышли мы почти перед носом этого фьорда, у которого от удивления даже рот приоткрылся. Две ушедшие ранее порталом группы стояли возле него под пологом теплого воздуха и вид имели очень мокрый. Вот казалось мне, что точка, координаты которой нам дали, выходит в фонтан на втором этаже, но делать вычисления для проверки я не стала.

— Где ваш листок с заданием? — вместо похвалы выпалил фьорд, а когда я ему выдала просимое, тут же впился взглядом в бумажку, недовольно скривился и спросил: — И почему?

— Что? — я недоуменно похлопала глазками. — Мы выполнили ваше задание, фьорд, и мне непонятен этот ваш вопрос.

— У вас были другие координаты для выхода! — сказал он возмущенно и даже показал пальцем в нужное место на задании.

— Они показались нам подозрительными, — доверительно сказала я ему. — Все-таки выход на такой высоте не способствует целости ног.

Из входа в Башню Земли появилась еще одна группа, прибывшая точно по указанным координатам. Студенты были мокрые и злые. Фьорд преподаватель посмотрел на них уже с довольной улыбкой, сказал становиться под полог теплого воздуха и активировал переговорный артефакт.

— Все прибыли, — бодро доложил он. — Нет, четвертая группа тоже здесь, фьорд Кудзимоси. Они пересчитали точку выхода. Необыкновенно благоразумные студенты. Берлисенсис даже задание отказалась принимать без соответствующего артефакта, — и после паузы: — Так она же старшая группы. Кстати, очень удачно получилось. В последнее время редко бывает, чтобы сильный Дар сочетался с наличием мозгов.

Больше всего на свете мне хотелось провалиться сквозь землю. Куда-нибудь поглубже. Меня прилюдно обозвали умной. Какой кошмар! Я украдкой осмотрелась, но почему-то никто не хихикал, глядя на меня. Напротив, в некоторых взглядах явно проскакивала зависть. Это меня немного подбодрило. С другой стороны, Тарниэль как раз и хочет умную жену? Во всяком случае, он так говорил. Тут я вспомнила недавний брак ректора и затосковала. Говорят-то они одно, а женятся вот на таких вот Эленах.

— Что ж, — важно сказал преподаватель, глядя на моих подмоченных сокурсников, — думаю, сегодняшний день вы запомните. Внимание, точность, аккуратность — вот необходимые черты для практикующего мага. Нужно десять раз проверить, прежде чем что-то сделать, и лишь тогда вы можете быть уверенными в результате. Такое задание, как сегодня, получают все студенты первого курса для того, чтобы у них появилось четкое представление о профессии. Чтобы они не надеялись, что всего можно достичь легко и сразу. Вот вы и показали сегодня, что думать пока не умеете. Разве что группа Берлисенсис меня порадовала.

Но смотрел он на нас безо всякого воодушевления. Видно было, что мы ему весь воспитательный момент портили своим отвратительно сухим видом. Стояли бы такие же мокрые и несчастные, как другие, — и все было бы просто прекрасно. А мне вдруг пришло в голову, что если там принимал подмокших студентов сам декан нашего факультета, то получается, я упустила просто замечательный шанс свалиться к нему в руки. С другой стороны, выглядела бы я при этом не особо эстетично. Конечно, мокрая одежда выгодно обрисовывает все, что под ней, но вот остальное… Да и получается, что не только Тарниэль смог бы оценить прелести моей фигуры, но и все одногруппники. А это не очень хорошо. Радовать бесплатным зрелищем я никого из них не собиралась. Так что придется засчитать за плюс, что Кудзимоси узнал о моих выдающихся способностях, если это, конечно, плюс. Но других утешений у меня все равно нет.

— Лисандра, а что ты делаешь вечером? — отвлек меня от грустных размышлений голос моего одногруппника.

Когда это мы с ним успели перейти на «ты»? Я вопросительно посмотрела на этого фьорда, в надежде, что он проникнется своим поведением и тут же начнет исправляться.

— Я просто подумал, не сходить ли нам куда-нибудь сегодня, — продолжал этот нахал.

— Этим вечером я занята, — в моем голосе сквозил просто могильный холод.

Делать мне больше нечего, как ходить по подозрительным местам в обществе подозрительного фьорда.

— Жаль, — расстроился он. — С умной девушкой и сходить куда-нибудь интереснее. Кстати, когда ты у нас появилась, мы решили, что ты такая же дура, как Элена. А оно вон как оказалось…

Я с грустью поняла, что от этого ярлыка мне уже никак не отмыться. Зря мы через фонтан не прошли. Купание в фонтане очень хорошо способствует возникновению правильного имиджа…

— А завтра как у тебя со временем? — этот нахал и не думал отставать.

— У меня работа в оранжерее, тренировки по гриффичу и подготовка к занятиям, — ответила я. — Больше времени ни на что не остается.

— Ну тогда в воскресенье? — предложил он. — После тренировки твоей?

Я только головой отрицательно покачала и ушла. Вот ведь каков! Значит, пока думал, что я такая же, как Элена, и подходить не собирался, а как только выяснилось, что в голове у меня есть что-то помимо модных журналов, так ему, видите ли, срочно приспичило со мной познакомиться поближе! Я аж фыркнула от возмущения. А потом до меня дошло, что следовало из моих размышлений. Получается, Кристиан сказал правду? И ограниченно умные особы нужны только тем, кто сам не очень умен, чтобы на их фоне выглядеть хорошо. А тем, кто сам из себя что-то представляет, такие фоны и не нужны совсем? Даже Фабиан и тот сказал, что я нравлюсь ему много больше, когда перестаю выдавать себя за дуру. Но ведь Ясперс все равно женился на Элене. Ему-то точно оттенять себя глупой женой не нужно. О боги, какие сложные создания эти мужчины, никогда не поймешь, что же им в конце концов нужно! Особенно этому, с хвостом!

Тут я вспомнила, что так и не взяла у Фелан рецепт печенья, с которым собиралась подойти к Кудзимоси. Вдруг ему именно этого не хватает, чтобы окончательно увериться в том, что ему нужна только я? Таким печеньем дорогу к сердцу любого мужчины вымостить можно. Это не какие-нибудь там дурацкие вопросы по диссертации, которые ему еще на защите надоели. Это проявление внимания и заботы…

Но на кафедре аспирантки не оказалось. Я подумала немного и направилась к ней домой. Меня, конечно, не приглашали, но я же совсем ненадолго, только рецепт спрошу и сразу уйду. Успела я вовремя, перехватила Фелан у самых дверей. Платье на ней было более скромное, чем когда Бруно выпускали, но все же достаточно подчеркивающее нужные места для привлечения мужского внимания. И привлекать она собиралась Плевако, к моему огромному огорчению.

— Тедди говорит, что твоих на этой неделе могут выпустить, — довольно сказала она мне. — Он сегодня все утро по вашим делам бегал. А сейчас решил немного себя наградить за отлично проделанную работу.

— Их же еще не выпустили, — напомнила я.

— Тедди упорный, — ответила Фелан. — Если уж вцепится во что, то, пока своего не добьется, не отстанет.

Она выдвинула верхний ящик тумбы, которая стояла в прихожей, и теперь перебирала лежащие там перчатки, размышляя, что лучше подойдет к ее наряду. По лицу ее пробегала мечтательная улыбка. И думала она совсем не о Бруно, хоть и говорила сейчас с его сестрой.

— Так что скоро, совсем скоро выпустят их из-под стражи, — почти пропела она. — Тедди в этом уверен. Ты рада?

— Конечно, — ответила я.

Но чувства у меня были довольно смешанные. Мне совсем не нравилось, что своим освобождением семья будет обязана тому, кого предпочла моему брату его любимая девушка. Тедди — что за имя такое у взрослого мужчины? Вот Бруно — это да, в этом имени есть и твердость, и уверенность. Да и сам он намного красивее, чем этот адвокат, что сейчас за Фелан ухаживает. Правда, воспитан тот хорошо и одевается элегантно, но все равно до Бруно ему ой как далеко.

— Что-то не чувствую радости в твоем голосе, — заметила Фелан.

Перчатки она наконец выбрала, ящик задвинула и смотрела на меня, чуть приподняв в удивлении левую бровь.

— Я рада, что их отпускают, — пояснила я. — Но я не рада, что ты и Бруно… Понимаешь? Что фьорд Плевако занял место моего брата. Мне кажется, ты совершаешь ошибку.

И уставилась на нее в надежде, что она раскается и со вздохом со мной согласится.

— Ошибку я совершила, когда начала встречаться с твоим братом, — холодно ответила Фелан. — Но я тогда не знала обо всех его закидонах на почве расовой чистоты. Зато теперь я уверена, что ничего хорошего из этого не получилось бы. Нет, Лисси, расстались — и хорошо. Тебе рецепт был нужен? — она торопливо написала несколько строк на листочке бумаги и протянула мне. — Держи. Смешиваешь все быстро, а потом делаешь так же, как и в тренировочном упражнении. Заходи еще как-нибудь, а сейчас, извини, мне пора.

Теперь мои чувства по отношению к адвокату были очень близки к тем, что испытывал Бруно. Я даже на мгновение засомневалась, не лучше ли было согласиться на предложение Фабиана дать мне взаймы денег на залог, все равно он ничего такого взамен не требовал. Тогда бы Плевако никогда не познакомился с Фелан. Но, с другой стороны, она приняла решение навсегда расстаться с Бруно до встречи с этим типом, да и быть в долгу перед Чиллагами мне не хотелось. С такими размышлениями я и занималась печеньем, почти не задумываясь над тем, что делаю. Опомнилась, только когда у меня тесто закончилось, а на тарелке возвышалась довольно приличная горка. Я взяла одно свое изделие и задумчиво повертела в руках, выглядело оно очень даже неплохо, аппетитно. Но вот когда я попробовала откусить, выяснилось, что печенье получилось просто ужасно твердое. Фиффи, может, его и разгрыз бы, но он спит, а я рисковать своими зубами, пожалуй, не буду — траты на стоматолога в мои планы никак не входят. Идти с этим к Кудзимоси нельзя, таким печеньем путь к сердцу не выстелить, еще примет за покушение. Нужно будет спросить у Фелан, что я не так делала, и учесть в следующий раз. Но целая тарелка! И такая куча продуктов испорчена. Что мне стоило сначала сделать несколько штук, попробовать и отложить тесто? Так нет. От окончательного расстройства меня спас приход Бруно.

— Как меня раздражает этот адвокат, аж зубы сводит! — сразу стал возмущаться он. — Вежливый такой, гад. Улыбается, а сам Фелан под ручку и — фьють…

Он раздраженно отодвинул меня с порога и прошел внутрь комнаты. Печенье он заметил сразу и тут же к нему потянулся. Но вот откусить ему удалось с трудом.

— Какая гадость! — эмоционально сказал он, вертя в руках результат моего магического эксперимента. — За такое штрафовать торговцев надо! Это не печенье, это оружие для уничтожения зубов!

— Я тебе и не предлагала, — обиженно сказала я. — Ты сам взял, а теперь еще и возмущаешься. Если не нравится, есть никто не заставляет.

И хотела убрать со стола тарелку с печеньем, но неожиданно Бруно в нее вцепился двумя руками.

— А вообще ничего так, — задумчиво сказал он. — На вкус вполне. Думаю, с чаем его просто надо есть.

И с явным намеком посмотрел на меня. Чая мне было для него не жалко, кружки с надписью «Мартин» тоже. Так что буквально через несколько минут брат уже запивал трудно угрызаемые плоды моего кулинарного искусства. И нельзя сказать, чтобы это его очень беспокоило. Я же решила, что есть совсем не хочу, особенно такие подозрительные вещи, и рисковать зубами не стала.

— Надо будет Хайдеггеру тоже что-то подобное подарить, — внезапно сказал Бруно, крутя в руках чашку и рассматривая надпись, — когда семью выпустят. Все-таки он столько для нас с тобой сделал.

— Мне кажется, таких кружек у него и без тебя множество, — заметила я.

— Я и не предлагаю кружку, — невнятно ответил брат, похрустывая тем, что не размокло. — Нужно что-то такое, памятное, с красивой надписью: «От Бруно Берлисенсиса».

Печенье у него неожиданно закончилось, и он теперь недоуменно рассматривал пустую тарелку. Может, я зря решила, что Кудзимоси не оценит? Зубы у него на вид крепкие и здоровые. Глядишь, попробовал бы и предложил чай с ним попить, чтобы не мучиться в одиночку. Брат, правда, несчастным не выглядит, у него даже настроение поднялось, но вряд ли декан так изголодался, он же имеет возможность нормально питаться.

Бруно ушел, а я начала размышлять над тем, что же мне делать дальше. Все-таки Воздух — это не моя стихия, как бы ни хотелось Фабиану, чтобы у меня с ней что-то сложилось хотя бы в его лице, и, скорее всего, с магией у меня нормального печенья не получится. А время-то идет! Скоро мои родные выйдут на свободу, и Тарни им наверняка не понравится. И как в таких условиях заключать помолвку? Значит, оглашение должно быть как можно раньше, и надо вытянуть признание побыстрее. Счет-то идет уже на дни! Я даже вздохнула с огорчением. Конечно, у меня были еще свечи в подарок, но они не дадут такой прекрасной возможности получить приглашение на чай от любимого мужчины. Этот вариант развития событий уже стоял перед глазами и манил неимоверно. В самом деле, не станет же он жадничать и в одиночку поедать печенье, которое намного вкуснее в хорошей компании. А вот представить, что он приглашает меня домой на торжественное зажигание подаренных свечей, я совсем не могла. Скорее, он задвинет их в кабинете подальше в шкаф и забудет. Нет, все должно идти правильно. Сначала — печенье, потом, для закрепления эффекта, — свечи. Печенье с помощью магии у меня выходит не то чтобы совсем гадкое, но и не подарочное, а значит, надо попробовать по-другому. Вон, готовят же здесь на общей кухне в духовке, и у некоторых даже не все сгорает. Но девушки из нашей группы и так были ко мне не слишком расположены, а после того, как они мокрыми курицами сегодня выслушивали нудные наставления о безопасности, настроены были совсем уж недружелюбно. Консультироваться у них не хотелось. Да и чему меня могут научить особы, не умеющие правильно портал построить? Нет уж, как говорит моя бабушка, учиться нужно только у того, кто сам это хорошо умеет делать. Жаль, Фелан ушла, а то бы ее порасспрашивала. Но ведь они с Ильмой подругами были, неужели аспирантка не поделилась ценными сведениями со столь близким человеком? А огневичка, похоже, с Воздухом тоже не в ладах, а на нем почти все бытовые заклинания завязаны, значит, должна и обычными кухонными устройствами уметь пользоваться. И я направилась в общежитие факультета Огня, не могла же Ильма пренебречь столь ценным подходом к горячо любимому Серену? Наверняка ведь ел так, что хвост от удовольствия в спираль сворачивался. Новый набор продуктов для приготовления столь необходимого мне печенья я купила по дороге. Мысль, а не лучше ли взять сразу готовое, была отброшена сразу, как негодная. Ведь при личном приготовлении вкладываешь любовь и все остальные чувства.

Ильма оказалась у себя. На удивление, выглядела она довольно прилично. Волосы, правда, собраны всего лишь в хвост, но зато чистые и аккуратно расчесанные. Да и платье, пусть невзрачное, хорошо сидело по фигуре. Все время, пока я объясняла, зачем пришла, она хмуро смотрела, покусывая конец уже давно измочаленного карандаша.

— Я — будущий боевой маг, а не кухарка, — наконец гордо заявила она.

Значит, Серену печенья не досталось, с грустью констатировала я. Может, именно поэтому у них ничего не получилось? Ведь всякому нормальному человеку понятно, что печенье — намного лучше всяких там научных диспутов. С другой стороны, может как раз вот этого конкретного фьорда диспуты испортили уже до такой степени, что никаким печеньем не загладить?

— То есть готовить ты тоже не умеешь? — уточнила я. — Совсем?

— Как духовку включить, знаю, — неохотно призналась Ильма. — И как выставить все, что нужно, тоже. Но кому это нужно? Маг прекрасно может обходиться без всякой этой ерунды.

— Мне это нужно, — горячо сказала я. — А обратиться не к кому. Магией у меня получается не очень, только как тренировочное сойдет. Хочу попробовать по-другому.

Я уже думала, что она откажется, поэтому торопливо сказала:

— Тебе тоже не мешало бы научиться, вдруг кого угостить захочешь.

— Я никого приманивать не собираюсь, — гордо ответила девушка, но уже с явным сомнением в голосе.

— Ну и зря, — ответила я. — Но мне-то ты поможешь? Я одна с духовкой не справлюсь, а спросить некого.

И жалобно на нее посмотрела. Нет, все же нужно налаживать отношения с девушками в своей группе. Не дело это — бегать при необходимости по другим факультетам. Как-то непатриотично совсем. Тем временем Ильма покрутила в руках недогрызенный карандаш и пришла к выводу, что, наверное, стоит все же хоть попробовать сделать что-то съедобное, прежде чем окончательно ставить крест на этой стороне жизни. Одними карандашами даже самый талантливый маг Огня не наестся.

— Пойдем, — сказала она. — Буду вспоминать, что же мы с Фелан делали.

Одна из моих ошибок выявилась сразу. Тесто это ни в коем случае нельзя было долго месить — от этого оно становилось слишком твердым после выпечки. Возможно, дело было совсем не в том, что я не способна к магии Воздуха, надо будет попробовать еще раз, тем более что магией печенье делалось быстрее и интереснее, да и нужные навыки при этом отрабатывались. А тут — выложил на противень, выставил на духовке все, что нужно, и сиди жди. А то оставишь без присмотра столь вкусные съедобные вещи, их могут продегустировать и без тебя, причем до полной чистоты противня. Духовка мигала красным огоньком, а я завороженно смотрела на дело рук своих, думая о том, как приятно мне будет пойти к Кудзимоси с таким подарком.

— А кого ты хочешь этим накормить? — внезапно спросила Ильма.

— Я? — я похлопала глазами в деланом недоумении. — Разве что Бруно. Кого мне еще кормить?

— Для брата так не стараются, — заметила она.

— Мне просто интересно, почему у меня не получается то, что надо, — ответила я. — Я теперь опять с магией хочу попробовать. Если Берлисенсисы за что-то берутся, это что-то должно выходить идеально.

Ильма скептически хмыкнула, видно, вспомнив про моего брата. Да у него просто желания не было, возмущенно подумала я. Было бы, так лучшим на курсе стал бы, оставив далеко позади всяких там Ильм. Хотя странно, что он не думает, что такое отношение к делу роняет честь семьи.

— Думаю, можно вытаскивать, — внезапно сказала Ильма. — Как раз то состояние, что нужно.

Печенья вышло неожиданно много. На вкус оно оказалось как раз таким, как надо, — рассыпчатым и ароматным, так что мысль найти Бруно и скормить ему излишек я сразу отбросила. Тем более что излишками он не ограничится, а постарается заполучить всю удачную партию печенья в свои руки. Так что теперь главное — уйти от огневиков так, чтобы с братом по дороге не столкнуться, а то третью порцию печенья за сегодня я делать не согласна, да и Кудзимоси может уйти. Пришлось взять вторую тарелку у моей учительницы, чтобы все уместилось. Но как же неудобно нести две тарелки, обе руки заняты…

— Добрый вечер, Лисандра. Добрый вечер, Ильма, — на пороге кухни возник Хайдеггер, увидеть которого я никак не ожидала. — Несколько неожиданно видеть вас вместе.

Мы с Ильмой поздоровались и слегка смущенно переглянулись. Ильма стояла почти рядом со своим куратором, и неожиданно я подумала, что они очень даже неплохо смотрятся вместе. Да и подходят друг другу идеально. А уж как разозлится Серен, когда его кумир придет на диспут с девушкой, бывшей ему столь близкой!

— Ильма такая замечательная, — восторженно сказала я, не обращая внимания на удивленный взгляд девушки. — Она всегда готова на помощь прийти. Вот сегодня, к примеру, учила меня делать печенье. Попробуйте, вам непременно понравится.

Я всунула в руки опешившему Мартину тарелку Ильмы и радостно сказала:

— Спасибо огромное, но я уже опаздываю. Вы же попьете без меня чай, правда?

Я быстро накрыла салфеткой свою тарелку и почти убежала, оставив этих двоих разбираться самостоятельно. Ильме теперь неудобно будет не пригласить Мартина к себе, а совместное чаепитие так сближает, глядишь, и получится у них что-нибудь. Будут ходить вместе по диспутам и радоваться жизни.

Как я ни торопилась, это не заставило меня забыть об осторожности. Задача была одна. Бруно я должна была заметить раньше, чем он меня. Это печенье получит Тарниэль, и никто другой. Вдруг у меня больше не получится? Нет, рисковать нельзя. До Башни Земли я добежала почти рысью и перевела дух, только когда очутилась в холле родного факультета. Немного отдышалась, поправила перед зеркалом прическу, покусала губы, чтобы они выглядели ярче и привлекательнее, и неторопливо направилась к лестнице, отстукивая каблучками ритм, который всегда приводил меня в хорошее настроение. Перед дверью декана я немного задержалась, проверила в последний раз, все ли в порядке, попыталась утихомирить заколотившееся сердце, потом поняла, что это мне не удастся, и храбро открыла дверь.

— Добрый день, фьорд Кудзимоси!

Да-да, я счастлива его видеть и совсем не хочу этого скрывать! В его сердце должна прочно поселиться не только надежда, но и уверенность в моем ответном чувстве, иначе ждать мне от него признания придется очень и очень долго. Но вот взгляд его мне не понравился. Было в нем что-то обреченное. А это совсем неправильно. К нему же я пришла, а не какая-нибудь посторонняя фьорда, он радоваться должен.

— Добрый день, фьорда Берлисенсис, — ответил он с тяжелым вздохом. — Что у вас опять случилось?

— У меня случилось печенье! — гордо ответила я с самой завлекательной улыбкой, которая только получалась. — Я его испекла для вас в благодарность за все, что вы для меня сделали.

Мне показалось, что он даже растерялся от неожиданности, но как-то сразу взял себя в руки и настороженно уточнил с явным сомнением в голосе:

— Вы сами испекли, фьорда Берлисенсис?

— Именно так, фьорд Кудзимоси. Ваша сестра любезно поделилась со мной рецептом.

Я поняла, что нужно брать инициативу в свои руки, а то так долго можно простоять перед его столом и уйти потом ни с чем. В планы мои это не входило, поэтому я подвинула к его столу поближе стул для посетителей, поставила на стол тарелочку с печеньем и сняла с нее салфетку. Открывшийся вид понравился даже мне самой. Все такие ровненькие, аппетитненькие, румяные. А аромат… На Кудзимоси я посмотрела с надеждой — не оставит же он меня без чая? А то половину печенья я пожертвовала на устройство личной жизни Ильмы, и если Тарни не предложит мне составить ему компанию, то это просто нечестно будет с его стороны. По всей видимости, он тоже так решил, потому что достал из стола две чашки с так запомнившимися мне зелеными лягушками. Наверное, Фелан купила новые взамен пострадавших тогда. Или у него запас в столе есть, на такие вот непредвиденные случаи, когда очень хочется что-то разбить. Нужно мне тоже здесь завести свою чашку, а еще лучше купить подарочный набор для двоих. «Тарниэль» — на одной чашке, «Лисандра» — на другой. Вот это будет самым правильным. Но пока приходилось пить чай из чужой чашки. Мне кажется, он без понимания отнесется, если до нашей помолвки я попытаюсь пристроить сюда свою посуду. Даже если она будет безо всякой надписи. Тем временем мой любимый мужчина взял один из идеально ровных, аппетитных кружочков и начал подозрительно вертеть его в руке. Но придраться там было совершенно не к чему, так что он осторожно откусил немного и начал жевать.

— Надо же, — удивленно сказал он через некоторое время, — как раз такое, как я люблю.

В моей груди разлилось легкое, покалывающее тепло. Оказывается, делать кому-то подарки так же приятно, как и получать их. Похвала Тарни принесла мне такое же чувство счастья, как и выданный мне защитный артефакт. Или можно считать его подарком? Я украдкой покосилась на браслет. Несомненно, он был хорош, да и на руке лежал так, как будто для нее и делался.

— А скажите мне, фьорда Берлисенсис, кто в вашей группе догадался перепроверить данные? — неожиданно спросил он.

— Я догадалась, — обиженно ответила я.

Вот мы сейчас здесь сидим вдвоем, такой замечательный момент для признания и заключения помолвки, а он его так бездарно тратит и говорит о какой-то ерунде. Кому нужны эти вот координаты?

— Но что-то должно было навести вас на мысль их проверить? — продолжал он настаивать.

И тут я подумала, может, он, как тогда с Лилианой, просто пытается выяснить, насколько я ему подхожу, чтобы не оказаться в такой же ситуации, как тогда на ужине. Так значит, нужно сейчас просто до него донести, что я осторожная и предусмотрительная, а значит, со мной наша Марибэль, да и остальные дети будут в полной безопасности.

— Я же старшая группы, — начала я объяснять, — поэтому несу за них ответственность. Я не могу позволить, чтобы кто-то из них пострадал. Координаты выхода показались мне подозрительными. Да и фьорд преподаватель странно себя вел, запретил покидать выделенный сектор до построения портала. А перед этим попытался дать нам задание без необходимого артефакта.

— Да, он говорил, что вы наотрез отказались брать задание, — улыбнулся он мне. — Какая вы внимательная фьорда, однако. Не ожидал.

Я смущенно улыбнулась ему в ответ. Казалось, ему действительно интересны мои успехи в учебе. Даже странно как-то, моя улыбка для него не столь важна, как удачное занятие по порталостроению. Наверное, к нему не подойдут методики, так хорошо оправдавшие себя на других представителях противоположного пола. Интересно, что нужно сделать, чтобы он голову потерял и признался мне в своих чувствах прямо сейчас? Не сообщать же, что я еще и задачи хорошо решаю? Для девушки это совсем не главное. Вот скажешь что-то не то и испортишь нужное впечатление. Как жалко, что Фабиан тогда меня все время отвлекал и я так и не узнала, о чем они с Лилианой говорили. Ведь не обсуждали же только его финансовое положение. Кстати, а какое оно у него? Я же так и не выяснила. Эта мысль меня настолько поразила, что я на своего собеседника уставилась с нескрываемым удивлением.

— Просто вы так старательно подчеркиваете всегда, что учеба вам неинтересна, — неправильно понял мой взгляд Кудзимоси, — что узнать вас с этой стороны было, несомненно, очень приятным сюрпризом.

Я немного поколебалась, но все же решила сказать:

— На самом деле, фьорд Кудзимоси, мне очень здесь интересно.

— Что, замуж уже не собираетесь? — ехидно спросил он.

— А какая здесь связь? — изумленно спросила я. — Между интересом к учебе и замужеством?

— Так вы же мне в самом начале нашего знакомства сказали, что как только выйдете замуж, сразу бросите академию, — напомнил он мне.

— А вы против того, чтобы замужняя женщина училась или работала?

Мне вдруг так важно стало узнать, что же он на самом деле думает по этому вопросу. А то я уже настроилась на исследование, а вдруг он захочет, чтобы я дома сидела? Придется уговаривать…

— Наверное, более важно, что будет думать по этому поводу ваш муж, — невозмутимо ответил он.

Я постаралась вложить в свой взгляд как можно больше намеков на текущее положение наших с ним дел и, как мне показалось, несколько преуспела. Потому что во взгляде его появилась некоторая неуверенность, как будто он хотел мне что-то сказать, но не решался. Я улыбнулась ему поощрительно, почти на грани приличий, и потупила глаза, хотя внутри меня все пело от радости. Сейчас, сейчас он мне признается, и я смогу потребовать поцелуй на законных основаниях. Внезапно на столе завибрировал переговорный артефакт, Тарни его активировал и бросил пару отрывистых фраз.

— Мне очень жаль, фьорда Берлисенсис, но я сейчас должен уйти, — невозмутимо сказал Тарниэль. — Фьорд Ясперс устраивает незапланированное совещание. Сами понимаете, деканы факультетов опаздывать на него не должны.

— Мне тоже очень жаль, — разочарованно сказала я, вставая с такого удобного стула.

Утешить я могла себя только тем, что на совещании ректор будет делиться опытом по проведению спиритических сеансов для собственных студенток, и именно поэтому туда рвется Тарниэль. Это правильно, что старшие коллеги обучают младших, но могли бы это делать и в другое время. Когда я на занятиях, к примеру. Не надо молодым подчиненным мешать устраивать личную жизнь. С другой стороны, у молодого подчиненного появится желание использовать полученные знания на практике.

— Фьорд Кудзимоси, — просительно сказала я, стоя почти уже перед дверью, — а вы не могли бы опять зайти, посмотреть Фиффи?

— Я могу только повторить, фьорда Берлисенсис, что с вашим питомцем все хорошо, — ответил он. — В моем посещении необходимости нет. Да и брата вашего нервирует мое присутствие.

— Бруно много чего нервирует, фьорд Кудзимоси, — с ласковой улыбкой сказала я. — Не надо придавать этому такое уж большое значение.

Но выбить из него обещание зайти ко мне после разговора с Ясперсом так и не удалось. Тарниэль отговаривался тем, что совещание неизвестно когда закончится, а наносить столь поздние визиты фьорде из такого семейства, как наше, просто неприлично. И мои намеки на то, что для общежития действуют упрощенные правила вежливости, остались попросту не замеченными.

Возможно, это было и к лучшему, так как у своей двери в общежитии я опять обнаружила собственного брата, в не очень хорошем расположении духа. Думаю, появление Кудзимоси ему совсем не понравилось бы, да и признание из поклонника под неприязненным взглядом родственника не удалось бы получить никакими ухищрениями. Нет, это никуда не годится. Бруно в последнее время постоянно мешает моей личной жизни, да еще и съедает все печенье. Старшие братья должны поддерживать сестер, быть для них опорой, а не лишать последнего.

— И где ты ходишь? — пробурчал он недовольно. — Даже матч пропустила!

Боги, сегодня же была встреча некромантов и огневиков, и я так хотела ее посмотреть! Ведь с победителем мы послезавтра играем, а я особенности ни одной из команд не знаю. Придется ориентироваться на то, что расскажут наши, а они могли что-то важное и не заметить.

— И кто выиграл? — поинтересовалась я с живым интересом.

— А, — зло фыркнул Бруно. — Некроманты. Принесло же этого Ясперса не вовремя, сразу подсуживать им стали. У нас двоих удалили. Ну и результат, сама понимаешь…

Теперь я на брата смотрела даже с некоторым сочувствием. Явление ректора было лишним прямо во всех смыслах этого слова. Не мог он прийти чуть позже, или вообще — завтра.

— И что ему рядом с Эленой не сидится! — в сердцах сказала я. — Нет, тянет его в академию! Только портит все своим студентам. Мало ему приказа, по которому на территории академии нужно в этих линялых тряпках ходить, так и думает, чтобы еще такого нехорошего сделать.

— Да, с мантиями это вообще полное безобразие, — Бруно с неприязнью покосился на свою розовую тряпочку, которая ни в какое сравнение не шла с его шикарной, сшитой по заказу мантией, которая сейчас пылилась где-то в шкафу нашего фамильного особняка.

Я еще раз порадовалась, что у нашего факультета цвет спецодежды — зеленый, моя, даже вылинявшая, выглядела намного приличнее, хотя фасон, конечно, оставлял желать лучшего. Кудзимоси намного легче было бы решиться на признание, если бы на мне было что-нибудь более приятное мужскому взору. Могли бы на женском варианте хоть оборочки какие-нибудь сделать, а то по силуэту издалека и не поймешь, кто перед тобой, а это совершенно неправильно. Бруно, видимо, тоже так считал, поскольку разразился возмущенной тирадой по поводу правил, ущемлявших студенческую личную жизнь.

— Фелан ты давно видела? — немного успокоившись, спросил он.

— Сегодня.

— Не знаешь, она с этим Плевако встречается?

— Кажется, да.

Я попыталась немного смягчить свой ответ, хотя прекрасно знала, что они не только встречаются, но и целуются, не испытывая никакого стеснения от присутствия сестры бывшего поклонника. Даже если Фелан испытывала к моему брату какие-то чувства, это совсем не мешало ей строить новые отношения, в которых не требовали привести себя к какому-то стандарту для поддержания имиджа семейства. Я невольно задумалась, а были ли раньше в нашей семье такие случаи, когда от избранника требовали удалить расовые признаки. Нет, наверное, ведь даже бабушка Кудзимоси, хоть и нашла у меня примесь эльфийской крови, была совершенно уверена в ее незначительности.

— Я с ней никак нормально поговорить не могу, — пожаловался Бруно. — То она занята, то уже убегает, то ее вообще нет ни дома, ни на кафедре. Лисси, поговори с ней, а? Пусть она меня хотя бы выслушать согласится. Уверен, я смогу ее убедить.

У меня такой уверенности не было, аспирантка явно не желала больше ничего о нем слышать, но я все же пообещала замолвить пару слов. Бруно пострадал еще немного, убедился, что у меня не осталось ни кусочка печенья, даже такого невкусного, и ушел. А я наконец смогла сесть за задание на завтра. То, что готовиться нужно, я поняла уже давно. Меня не грела даже мысль, что в противном случае с Кудзимоси я буду встречаться намного чаще. Ведь тогда он увидит меня не только в этой уродской мантии, но и в розовой защитной пене, которая мне совсем не идет. Перед сном я увлажнила землю для Фиффи и немного с ним поговорила. Вдруг ему от этого что-то хорошее приснится? Кудзимоси, чьего появления я все-таки в глубине души ждала, так и не пришел.

Два дня до матча с некромантами пробежали незаметно. И все — без единой встречи с любимым мужчиной. Ситуация с помолвкой осложнялась все больше. Идти к Тарниэлю со свечками было глупо — нельзя же рассчитывать, что он сразу предложит провести спиритический сеанс специально для меня, используя замечательную ректорскую методику. Скорее, поблагодарит и отправит из кабинета, чтобы не мешала. Столкнуться с ним случайно у меня и раньше не очень получалось, и надеяться, что что-то изменится, было попросту глупо. С печеньем тоже каждый день не подойдешь. Я грустила, Плевако ничего определенного не говорил о сроках, когда же мои близкие окажутся на свободе, хотя я видела его ежедневно в компании счастливой Фелан. Но он уверял, что скоро, совсем скоро. Поговорить с его спутницей о брате я так и не смогла — одну я ее не видела, а вести беседы на столь щекотливые темы в присутствии посторонних было как-то неправильно. Впрочем, времени на размышления о таких вещах у меня все равно особо и не было — работа в оранжерее, подготовка к занятиям и тренировки занимали все время, да еще и норовили оторвать кусочек от того, что на сон причитается. Но высыпаться я старалась — недосып не только на точности во время практических занятий отражается, но еще и на скорости реакции в игре. Не говоря уж об ухудшении внешнего вида, чего я позволить себе никак не могла, будь даже наша помолвка с Кудзимоси уже оглашенной. Женщина всегда должна выглядеть идеально. Конечно, если это зависит только от нее.

Майзи я готовила особенно тщательно — уж она-то за собой не могла так проследить, как это делаю я, а моя девочка не должна выглядеть плохо. Да и память о найденном артефакте меня беспокоила. На всякий случай я раздавила подползшего слишком близко жука. Ибо подозрительно это — в такой холод никакие насекомые уже давно не подают признаков активности, да и этот был тусклый и как-то механически переставлял лапки. И оказалась совершенно права — внутри он был заполнен какой-то непонятной трухой. Кристиан, которого я тут же позвала, нахмурился и сказал:

— Некроманты всегда играют грязно, но на их стороне — ректор. Он глаза на такое закрывает и говорит, что это просто мелкие студенческие шалости. Бесполезно жаловаться, лучше всех грифонов тщательней проверить.

— А что там было? — не могла не спросить я.

— Смотреть надо, да времени на это нет. Скорее всего, опять что-то управляющее — вон как старательно начиняли. Ну ничего, план мы их расстроили — половина победы есть, — подмигнул он мне.

— А Ясперс сегодня будет? А то брат мне говорил, что некроманты у огневиков не выиграли бы, если бы им не подсуживали, — вспомнила я.

— Хоть бы не было! — экспрессивно сказал Кристиан. — Нужно было тебе Элену попросить, чтобы дома удержала. Вы ведь с ней подруги.

Неожиданно его слова меня страшно удивили. Мы с ней подруги? Да нет же, с подругами весело и интересно, как с Фелан, к примеру, а Элена ни о чем, кроме тряпок и Ясперса, и говорить не могла. А для этого у нее Алисия есть со своими котиками. Надеюсь, Антеру уже одного подарили, и он смотрит на это замечательное произведение искусства перед сном.

— Я ее со дня свадьбы не видела, — ответила я.

— Ах да, вы же еще с Фабианом поругались, — вспомнил Кристиан.

— Не совсем поругались, но отношения между нашими семьями испорчены.

— Жаль, жаль, — страдальчески сказал наш капитан. — Так хорошо было бы тебя заслать в семью Ясперс, чтобы ты Элену подбила помочь родному факультету.

— Не думаю, что для Элены факультет Земли — родной, — заметила я. — Учиться ей не нравилось, а сейчас она так в рот Ясперсу заглядывает, что наверняка теперь главный для нее факультет — магии Смерти. Таким разговором только хуже сделать можно.

К нам невозмутимо подполз еще один жук — брат-близнец раздавленного мной незадолго до этого. Судьба его ждала столь же печальная. Жизнь после смерти у него явно не удалась, и использовать повторно то, что от него осталось, было нельзя. Кристиан выругался и куда-то убежал. Вернулся он очень быстро и надел на шею Майзи артефакт, отпугивающий порождения магии Смерти. Остальные наши грифоны получили такие же украшения. Даже если судьи запретят выходить с ними на игру, до поля мы должны дойти без приключений. Интересно, как Фабиану удавалось обходить эти ухищрения со стороны противников? Все же они три раза некромантов побеждали. Не о том мы с ним разговаривали, а сейчас и не расспросишь — общаться с Чиллагами больше я не собиралась. И вполне возможно, что решались все эти вопросы с помощью отцовских денег, а это способ для нас не подходит.

На поле для гриффича артефакты с грифонов все же заставили снять, аргументируя тем, что никакая враждебная магия под куполом не действует, да и показывать недоверие команде противников некрасиво. Кристиан пробурчал вполголоса, что противникам применять запрещенные методы — красиво, а нам от них защищаться — нет, и раздавил очередного жука, целеустремленно ползшего теперь уже к его грифону. Судья задумчиво посмотрел на останки, вздохнул, но ничего не сказал, а дал сигнал к началу матча.

Грифоны некромантов были увешаны амулетами на удачу, выполненными, главным образом, из черепов и костей мелких грызунов. На первый взгляд, магии в них не было, но я очень сомневалась, что труп того, кто безвременно ушел из этой жизни, может принести кому-нибудь удачу без соответствующей магической подпитки. Все эти висюльки стукались друг о друга и гремели, заставляя Майзи каждый раз нервно вздрагивать и коситься. Запах от команды противника тоже шел такой… деморализующий, говорящий о тщете всего сущего и скоротечности бытия. Формалин и слабый душок разложения витал над каждым игроком, я сглатывала, пытаясь избавиться от подступающей тошноты. Сколько раз я сталкивалась с представителями этого факультета в библиотеке или столовой и никогда не замечала ничего подобного. Наверное, они чем-то специально побрызгались перед вылетом. Сами привычные, а у неподготовленного такие ароматы вызывают желание сразу упасть в обморок. Нет, все же в Башне Смерти учиться я бы не смогла, даже если бы мне их мантия подошла. А они, мантии эти, еще так зловеще развеваются…

Майзи шарахнулась от слишком близко подлетевшего чужого грифона и предупреждающе заклекотала. Ей тоже очень не нравился этот запах, и подпускать к себе поближе столь подозрительных особей она не желала. Очень сказывалось то, что мы с некромантами раньше не играли и не имели возможности на себе испытать их наглый, на грани фола, стиль. Свою грифоницу от ответных действий, на которые у противников и был расчет, я удерживала с огромным трудом, она то и дело норовила кого-нибудь то клюнуть, то хвостом ударить. Нет, одни проблемы от этих хвостов! Сегодня я намерена была выиграть и получить статус законной невесты со всеми вытекающими из этого правами. Я так ласково улыбнулась подлетевшему слишком близко некроманту, что он совсем забыл, что собирался отобрать у меня мячик, и начал глупо улыбаться в ответ. Пас Рональдсу — и в ворота некромантов влетел первый гол.

— Оспариваем! — заорал капитан некромантов. — Берлисенсис использовала запрещенную магию!

У меня от возмущения даже слов не нашлось, но судьи дали знак прекратить игру, и мы спустились на землю, давая отдых взвинченным грифонам.

— Что ты сделала? — спросил Кристиан.

— Ничего такого, просто улыбнулась, — недовольно сказала я. — Кто же знал, что этот тип застынет как истукан.

— Да, отвыкли некроманты от таких улыбок, — хохотнул наш капитан. — Им все больше черепа скалятся.

— Никакой магии зафиксировано не было, — наконец объявили судьи.

— Тогда — запрещенный прием? — с надеждой уточнил вражеский капитан. — Да и вообще, Берлисенсис в команде — сама по себе запрещенный прием. Вывести ее, а то игра нечестной получается.

— Никаких запрещенных приемов отмечено не было, — хмыкнул судья. — Попрошу в следующий раз хорошо обдумывать свои слова, прежде чем кидаться подобными обвинениями.

Капитан некромантов что-то злобно пробурчал себе под нос и заменил проштрафившегося игрока, который все так же смотрел на меня, радостно улыбаясь. Мне почему-то вспомнились слова Тарниэля о том, что некромант может найтись вне зависимости от моего желания. А здесь их вообще целая команда, как начнут скелетов с букетами присылать… Я поежилась. Нет, не нужны мне такие кавалеры.

— Улыбайся почаще, — перед взлетом прошептал Кристиан. — Может, еще кого-нибудь из строя выведешь.

— А что я с ними потом, после игры, делать буду? — недовольно спросила я.

— Будут приставать — стукнем пару раз, отстанут, — фыркнул Кристиан. — Некроманты очень ценят свои хрупкие кости и зря ими не рискуют.

Но больше во вражеской команде лиц, падких на улыбки красивых девушек, не оказалось. Напротив, меня постоянно пытались зажать и подставить, а Майзи только успевала предупреждающе щелкать клювом на слишком близкий треск от костяных амулетов. Наши игроки все время старались прийти мне на помощь, из-за чего игра складывалась для нас все менее удачно. Мы пропустили целых два гола и ушли на перерыв со счетом один-два не в нашу пользу.

— Не надо меня опекать! — начала я возмущаться, как только спустились на землю. — Что они мне сделают? Максимум — вынудят Майзи совершить касание, и меня удалят. А так мы теряем темп игры, вы же видите. Надо пользоваться тем, что меня блокируют сразу несколько игроков.

— В самом деле, — согласился Кристиан. — У нас же не спасательная команда. Ерундой занимаетесь, парни. В игре нет разделения на мальчиков-девочек.

— А если вы так продолжать будете, то мы проиграем, — закончила я за него. — А мы непременно выиграть должны! И никак иначе.

Слова Тарниэля о том, что он выполнит одну мою просьбу в случае выигрыша, стали для меня лучшим мотиватором. Вторую половину игры некроманты хотели провести таким же образом, но теперь наши лишь зло косились в сторону обижаемой, бедной меня, я ласково улыбалась противникам, которые не торопились улыбаться мне в ответ, а лишь недоумевали, почему настолько успешная ранее тактика не приносит им теперь запланированного результата. Но опомнились они быстро и опять вернулись к старым методам грубого давления. Когда нас в очередной раз прижали, Майзи не выдержала и прицельно стукнула хвостом по клюву ближайшего грифона.

— Берлисенсис — удаление с поля на минуту.

Обидно было ужасно. Второй раз за этот сезон грубое нарушение. И если первое было случайным, то относительно второго никаких сомнений не было — моя девочка сделала это нарочно. Все время, что мы были вне игры, я ей выговаривала, она смущенно отворачивала голову и недовольно клекотала. Перья на ее шее стояли дыбом. По мнению моей любимицы, там не хвостом стучать надо, а клювом прямо по черепу и грифону, и всаднику, тогда до них может и дойти неспортивность поведения. За время нашего отсутствия в игре некроманты забили еще один гол, и разрыв увеличился на два очка. Но сдаваться мы не собирались. Топфер с Рональдсом красивыми перетасовками довели-таки мяч до вражеских ворот и забили. Один мяч! Всего один мяч отделял нас от равного счета, а там и до победы недалеко. Игра, казалось, начала складываться в нашу пользу. Грифоны, испытывающие не меньший азарт, чем их всадники, перестали нервничать от непривычного запаха и сухого постукивания костей. Когда я в очередной раз приняла мяч на клюшку, до вражеских ворот был один хороший бросок, его я и сделала. Но, увы, прежде чем мяч подлетел к линии, раздался громкий сигнал окончания матча. Мне казалось, что одновременно я услышала звук всех разбивающихся надежд. Не хватило всего нескольких мгновений, чтобы счет сравнялся. А дальше, на дополнительном времени, мы бы их непременно обыграли.

Если бы меня не удаляли, игра сложилась бы совсем по-другому. Я была так расстроена, что с трудом выдержала положенную процедуру поздравления команды победителей. Некроманты надувались от гордости так, словно лопнуть собирались в ближайшее время. Все силы у меня уходили на то, чтобы улыбаться. Пусть не думают, что Берлисенсисы не умеют держать удар. Но когда все закончилось, я тут же вскочила на Майзи и направила ее в грифятню. Видеть кого-то и разговаривать мне сейчас было необыкновенно трудно. В деннике я почистила мою девочку со всей тщательностью, с которой могла, отгоняя подступающие слезы. Рональдс говорил мне что-то успокаивающее, но я его совсем не слушала. Наш проигрыш уже ничем нельзя исправить. Рональдс похлопал меня по плечу и отошел, ему тоже нужно было приводить в порядок своего грифона. Какое-то время в грифятне стоял шум. Игроки переговаривались, не сказать чтобы очень весело, но до моего траурного настроения им было очень далеко. Но они и не потеряли столько, сколько я. Я так надеялась на победу, я ведь уже решила, что именно надо попросить у Кудзимоси. Но тут мне пришло в голову, что его вежливое отношение я могла принять за что-то большее, что он не испытывает ко мне ровным счетом никаких чувств. Майзи виновато тыкала головой в мою руку, выпрашивая прощения. Я обняла ее за шею и прижалась к теплой грифоньей груди. В помещении было уже тихо, видно, все закончили свои дела и разошлись, наверное поэтому я и дала волю своим чувствам. Держать лицо ведь все равно было не перед кем.

— Фьорда Берлисенсис, ну что вы плачете? — неожиданно раздался голос Кудзимоси. — Ничего же непоправимого не случилось.

— Это вам так кажется, фьорд Кудзимоси, — вместе со слезами я глотала и окончания слов, но ничего не могла с этим поделать.

— Фьорда Берлисенсис, для нашего факультета второе место — просто замечательный результат, — продолжил он меня успокаивать. — Мы раньше из отборочного тура не выходили.

Я не выдержала и зарыдала в голос. Он меня не любит! Ему достижения факультета намного важнее, чем такая несчастная я. Майзи наклонилась ко мне и провела клювом по волосам.

— Ну что вы, Лисандра, — мягко сказал Тарниэль, — не надо принимать все настолько близко к сердцу.

Он положил мне руку на плечо, а я развернулась и вцепилась теперь уже в него. Был он без мантии, в так запомнившемся мне уютном пальто. И от того, что он был совсем рядом, но от этого ничуть не ближе, мне стало еще горше, я всхлипнула и уткнулась в его плечо. Он нежно поглаживал меня по спине и говорил что-то успокаивающее. Но разве словами меня сейчас утешить можно?

Легкое, едва уловимое касание к волосам не могло быть не чем иным, как поцелуем. Я чуть приподняла лицо, и следующий пришелся уже в щеку. Я обвила руками его шею, и он наконец поцеловал меня по-настоящему, очень нежно и осторожно. В ответ я вложила все свои чувства, все сомнения просто перестали существовать. Он обнял меня так крепко, что, казалось, я не смогу втянуть в себя ни глотка воздуха, но это мне было и не нужно — я жила и дышала сейчас только Тарниэлем. Его хвост обвился вокруг моей талии нежным, ласкающим движением, но поцелуи становились все более страстными и глубокими, такими, что, не прижимай он меня столь тесно к себе, я давно бы уже упала — ноги отказывались держать, да и в голове не осталось ничего, кроме мысли о том, что он меня все-таки любит. Вопль Бруно для меня был как холодный душ для человека, не желающего поутру просыпаться. А я не желала, я хотела быть тут вечно.

— Лисандра! — голос брата был полон праведного высокомерного негодования. — Можно тебя отвлечь от столь увлекательного занятия? А вы, фьорд Кудзимоси, видно, тоже узнали, что наших родных выпустили на свободу и обвинения с них сняты?

Почему я раньше не замечала, какой у него противный голос? И вообще, воспитанные фьорды не вопят под ухом сестре в такой ответственный момент. Смысл слов брата доходил до меня с огромным опозданием. Что мои родные на свободе, я осознала, только когда мы покинули грифятню. Стыдно сказать, но первой мыслью было, что выпустили бы их минут на тридцать позже, так я уже и помолвлена была бы к этому времени. Но тут я вдруг поняла, что именно сказал брат Тарниэлю, от которого я позволила себя беспрекословно увести. Поняла и остановилась.

— Бруно, ты что, с ума сошел? — в ужасе сказала я. — Что ты наговорил Кудзимоси?

— Ты меня просто поражаешь, — недовольно фыркнул брат. — Всего два месяца без опеки семьи, и ты уже растеряла все свое аристократическое воспитание. Мало того, что целуешься в таком месте, так еще и с кем! Ты же прекрасно понимаешь, что этот фьорд тебе не подходит и не может быть одобрен семьей.

Это я прекрасно понимала и без напоминания Бруно, недаром же я хотела заключить помолвку до освобождения своих близких. Тогда им принять было бы намного проще. Но и теперь, я уверена, одобрение я получу, потому что это — единственный выбор, который я могу сделать. Но Бруно я говорить об этом не стала. Сам-то он не слишком задумывался о таких вещах, когда с Фелан встречался, до тех пор, пока не собрался на ней жениться. И тогда решил подойти к проблеме совсем с неправильной стороны. Нет уж, я таких ошибок допускать не намерена. Кудзимоси мне нужен полностью, с целым и невредимым хвостом. И уши его меня тоже полностью устраивают. Я покосилась на грифятню, от которой мы ушли уже довольно далеко. Поговорить с Тарниэлем удастся только завтра. Вряд ли он стоит около Майзи и дожидается моего прихода.

— Добираться домой придется телепортами, — сказал Бруно. — Даже моего грифона выцепить не удалось, а уж твоего с баланса факультета снимать придется, — он чуть поморщился, видно, вспомнил, к кому обращаться нужно будет. — Завтра займусь этим.

— Я в состоянии сделать это сама, — холодно ответила я брату. — Не думаю, что возникнут какие-то проблемы с этим вопросом.

— Посмотрим, — неопределенно сказал Бруно и посмотрел на меня так, что я сразу заподозрила — что-то замыслил.

Говорить на эту тему он больше не стал, да и на другую тоже. Несмотря на принесенное им радостное известие, Бруно был так мрачен, что я заподозрила, что ему удалось-таки поговорить с Фелан, и та ему окончательно отказала. От ближайшего телепорта до нашего дома идти было довольно далеко — все же жители нашего района нечасто пользовались общественным транспортом, даже таким относительно дорогим, как телепорты.

Первой в нашем доме я встретила бабушку. Я прижалась к ней и опять почувствовала себя маленькой девочкой, такой, за которую все проблемы решают взрослые, да и какие у нее могут быть проблемы? Сломанная кукла или оторвавшаяся оборочка на праздничном платье? Бабушка выглядела усталой, в ее собственном запахе присутствовали нотки чужеродного, еще не до конца выветрившегося духа «Крестов», от чего не смогла избавить даже ароматическая ванна, которую уже успела принять моя дорогая родственница. Как же я по ней соскучилась!

— Ну будет тебе. Все уже хорошо, — мягко сказала она и отстранилась, разглядывая меня. — Ты похудела и осунулась. Но, в целом, выглядишь вполне достойно. Рассказывай, как ты здесь без нас.

Я не была уверена, что получу одобрение всего, что сделано, но разве можно близкого человека обманывать? Так что рассказала я обо всем, умолчав лишь о тех эпизодах, что касались Кудзимоси. Ни к чему расстраивать бабушку сразу в день, когда она на свободе оказалась. Она и так выглядит неважно — глубокие тени под глазами даже корректором замазать не удалось. В том, что такой поворот в моей жизни ее расстроит, я была уверена. Ведь в нашей семье раньше не наблюдалось такой тяги к хвостам. А быть в чем-то первой всегда тяжело.

Родители вели себя так, будто ничего и не случилось, и разговаривать о своем заключении не желали. Позорная страница была перевернута, и о ней ничего теперь не должно было напоминать, поэтому мое заявление о том, что после ужина я возвращаюсь в студенческое общежитие, было воспринято отрицательно.

— Лисандра, даже Бруно собирается ночевать здесь, — недовольно сказал отец.

— У меня там Фиффи, — напомнила я.

— Можно попросить Бруно завтра после занятий его забрать. Тебе делать там нечего. Думаю, даже твое заявление не потребует личного присутствия.

— Мое заявление? — удивленно переспросила я.

— На отчисление, — пояснил отец. — Ты же не собираешься там и дальше учиться?

— Собираюсь, — твердо ответила я. — У меня там Фиффи, команда по гриффичу и группа, в которой я старшая и за которую отвечаю. Кроме того, у меня еще и работа в оранжерее.

— В оранжерее? — мама была в ужасе. — Лисси, это совершенно неприлично.

— В самом деле, Лисандра, — недовольно сказал отец, — брось ты эти глупости. Подумай, в какое положение ты ставишь семью.

— Я подумала, — родителям я улыбнулась совсем по-детски. — У каждой приличной фьорды должно быть увлечение. Так вот, академия — это мое увлечение.

Родители удивленно переглянулись. На такое увлечение родной дочери они совсем не рассчитывали. По их мнению, видно, увлекаться я должна исключительно красивыми мужскими плечами, такими, как у Антера. Вспомнила я бывшего жениха совершенно случайно и сразу подумала, что его наверняка должны были арестовать за подброшенную переписку. А то, что она была подброшенной, сомнения не возникало — иначе я не сидела бы тут с родителями.

— Неправильное какое-то увлечение, — наконец неуверенно сказала мама. — Оно совершенно не подходит для фьорды из нашей семьи.

И посмотрела на папу, в надежде, что тот ее поддержит.

— Очень даже правильное, — поторопилась я их уверить. — Вы просто не представляете, сколько там ходит прекрасных фьордов, совершенно свободных, не связанных никакими обязательствами.

Родители облегченно вздохнули и понимающе переглянулись. Поняли они мои слова именно так, как я рассчитывала. Поэтому папа ничего говорить не стал.

— И все же такое увлечение мне не нравится, — теперь мама с надеждой на поддержку смотрела на бабушку.

— В нашей семье фьорды могут увлекаться тем, чем считают нужным, — отрезала та. — Это традиция Берлисенсисов.

Уж за столько лет совместного проживания мама могла бы получше изучить свекровь. Сейчас, чтобы добиться желаемого, ей просто нужно было выразить горячую поддержку моему увлечению, тогда бабушка точно выступила бы против. Война между ними длилась сколько я помнила, и в счете вела старшая моя родственница. Настолько вела, что маме пока при мне и одного очка заработать не удалось. Вот и сейчас она недовольно поджала губы и с неприязнью посмотрела на свекровь. Та победно ей улыбнулась.

— Но оранжерея — это все же неприлично, — попыталась добиться хоть чего-то мама. — Это грязная работа, совершенно неподходящая юной фьорде.

— Там я в любом случае должна доработать то время, которое обещала, — я невинно похлопала глазами. — Вы же не хотите, чтобы Берлисенсис нарушила свое слово?

— Недопустимо нарушение слова, данного представителем нашей семьи, — твердо сказала бабушка. — Но ни о каком общежитии и речи идти не может. Нельзя, чтобы Лисандра жила в таких условиях.

— Да я полдня на дорогу тратить буду! — невольно возмутилась я. — Я тогда вообще ничего не успею, и получится не увлечение, а каторга какая-то. Можно же платное взять — там условия не в пример лучше.

— Да, — поддержал меня Бруно, — в платных комнатах вполне жить можно, даже представителям нашей семьи.

Бабушка задумчиво на нас посмотрела, отпила глоток вина из бокала и сказала:

— Хорошо, пока не вернут грифонов, поживешь там. Но выходные ты должна проводить дома. И это не обсуждается.

Тон ее не допускал никаких возражений, но я все же попробовала:

— У меня в субботу занятия и тренировка. Да и Фиффи там один.

— После тренировки и приедешь. А твоему питомцу ничего не сделается, если сутки побудет один. Он же все равно пока спит.

Так мы и договорились. Бруно тоже решил пожить в общежитии, пока грифона не вернет, — Фринштадское Бюро Расследований держало грифонов семьи в спецгрифятне и сейчас требовало огромные деньги за содержание, угрожая в случае неоплаты выставить их на торги. Сумма была столь велика, что отец, который обычно оплачивает счета, не особо в них вникая, возмутился и устроил скандал. Плевако обещал этим заняться и был уверен, что добьется успеха, но пока семья была без привычного транспорта.

Весь следующий день я провела, пытаясь встретиться с Тарниэлем, но он в академии так и не появился. Нет, я понимаю, что в субботу у него занятий нет, но день-то приемный, мог бы хоть ненадолго появиться, внести определенность в наши отношения. Поцелуй, конечно, был очень выразительным, но это было вчера, и совсем мало. На тренировке я была такой невнимательной, что Рональдс меня с нее отправил, сказав, что толку сейчас от меня все равно никакого нет, а нервничать и его, и тренера заставляю. Я еще раз забежала в деканат, хотя и понимала, что это бессмысленно, потом проверила Фиффи и отправилась домой. Успела я как раз к ужину.

На первый взгляд, все было как обычно. Тишину за столом прерывали лишь негромкие позвякивания столовых приборов. Но мне это совсем не мешало наслаждаться каждым кусочком — прелесть некоторых вещей понимаешь, только когда приходится обходиться без них. Все же есть некое преимущество в проживании в собственном доме с поваром. Да, нам с Тарни хороший повар тоже необходим, нужно будет после ужина узнать у бабушки, где их ищут и как нанимают…

Дворецкий важно вплыл в столовую, как будто и не было этих месяцев, когда семья сидела в «Крестах», а дом находился под арестом. Был он все так же важен и осанист, но на его лице читалось явное смущение.

— Фьордина Берлисенсис, к вам демон пришел, фьорд Аидзава Сэйсисай. Утверждает, что вы его приглашали. С ним еще один фьорд, по виду — тоже из демонов.

Губы бабушки сжались в презрительную ниточку, и она процедила:

— Я его не приглашала, а отправила просьбу о помощи. Но, смотрю, он совсем не торопился.

— Ему долго письмо передать не могли, — вспомнила я.

По лицу бабушки пробежала тень сомнения. Было видно, что принимать этого визитера ей совсем не хочется, но правила хорошего тона не позволяли отказать от дома тому, кого сама же и позвала. Наконец она, чуть заметно сдвинув брови, сказала:

— Проводите его в кабинет, Бриггс. И распорядитесь, чтобы нам подали чай.

— Подождите, Бриггс, — внезапно сказал отец. — Конечно, близкая дружба с демонами нам не нужна, но все же как-то некрасиво не пригласить их с нами отужинать. У нас же нынче курс на улучшение отношений с Корбинианским королевством, верно? Вот, а Сэйсисай этот не последнее там лицо, очень значимая фигура, можно и потерпеть за общим столом. Зато никто не скажет про Берлисенсисов, что мы нетолерантны и имеем предубеждение против других рас, несмотря на тщательно хранимую в семье чистоту крови.

Папа говорил очень убедительно и с достоинством, но бабушка с каждым его словом бледнела все больше, что было заметно даже под слоем косметики.

— Нет, Бриггс, проводите их в кабинет, — чуть хрипло сказала она.

— Сюда, Бриггс, — твердо ответил отец. — И распорядитесь о дополнительных приборах.

Дворецкий перевел взгляд на бабушку, но у нее слова внезапно закончились, поэтому он важно кивнул и направился за нежеланными гостями. В сторону двери я смотрела с огромным нетерпением. Мне было ужасно интересно, что же представляет собой этот загадочный друг отца Тарниэля. И мое любопытство было сполна вознаграждено, когда Бриггс провозгласил: «Фьорд Сэйсисай и его спутник», и два незнакомых демона переступили порог нашей гостиной. Между прочим, впервые — до этого у нас в гостях даже эльфов не было.

— Ой, — только и смогла я из себя выдавить.

Брат был немного более многословен, но повторять то, что он озвучил, ни одна приличная фьорда не стала бы. За такие выражения, совершенно неподходящие представителю нашей семьи, брата осудить я никак не могла. Скорее сама пожалела о скудости словарного запаса. Потому что фьорд Сэйсисай оказался почти точной копией нашего с Бруно отца, разве что у последнего не было хвоста и этих удивительно загнутых назад небольших рогов. Очень похоже, что тяга к хвостам — это у нас семейное…

— В чем дело, Соледад? — вместо приветствия недовольно сказал демон, неприязненно глядя на бабушку. — Я так понимаю, это твои внуки? Не очень-то хорошо они воспитаны.

— Бруно, ты же говорил, что вы его проходили. Значит, должен был магографию видеть, — прошептала я брату. — И как только ты не заметил?

— В учебниках вообще магографии неудачные, — смущенно сказал брат. — Да и кто их там рассматривает?

Я поняла, что политологию эту он и не открывал ни разу. Что на лекции, где только фамилии назывались, в голову вложилось, с тем к пятому курсу и пришел. Гость смотрел на нас в некотором недоумении, которое совсем не мешало проявляться высокомерной презрительности на лице — выражению, внезапно напомнившему мне обычную мину собственного брата.

— Да-а, — протянула бабушка в легкой задумчивости, — совсем забыла я за эти годы, как ты выглядишь. Сын-то в детстве на меня походил…

— При чем тут твой сын? — высокомерно сказал Сэйсисай. — Честно говоря, я был весьма удивлен, получив твое сообщение. Я тебе обещал, конечно, что выполню одну твою просьбу, но столько лет прошло, что с твоей стороны даже некрасиво напоминать мне об этом. Но мы, представители Корбинианского королевства, обещания не нарушаем.

— Не слишком ты торопился, — не менее высокомерно ответила ему бабушка. Больше всего она сейчас походила на королеву в изгнании — манеры у нее были воистину царственные. — Я была уверена, что на свободе мы уже не окажемся, вполне в духе нашего монарха было бы устроить показательную расправу над такой известной семьей, как наша. Я была готова к такому исходу. Единственное, что я могла сделать, — попросить тебя помочь Лисандре, которая осталась на свободе, но без какой-либо поддержки, — она кивнула в мою сторону и продолжила: — Но она сама великолепно справилась. Да, Берлисенсисы не нуждаются в помощи каких-то там Сэйсисаев!

Ноздри гостя затрепетали от гнева, который при всем желании скрыть уже не удалось бы — хвост демона хлестал по стоящему рядом стулу, показывая, что настроение его далеко от идеального. На меня он даже не посмотрел, развернулся к входной двери, но был удержан пришедшим с ним другом.

— Постой-ка, Айд, — сказал он с превеликим удивлением в голосе. — Если бы у фьорда Берлисенсиса был хвост, я бы мог поклясться, что вы родственники. Сходство просто поразительное!

Сэйсисай обернулся и пристально уставился на моего папу, который ответил ему взглядом, далеким от дружелюбия. Похоже, он уже успел пожалеть о своем решении поужинать вместе с демонами.

— Соледад? — чуть дрогнувшим голосом спросил гость.

Бабушка задумчиво разглядывала салфетку на своих коленях и совсем не торопилась с ответом. Зато высказалась мама.

— А хвостик Бруно мы еще в младенчестве купировали, — радостно сказала она, глядя на свекровь. — Я всегда думала, откуда у малыша такое могло быть. А оно вон что. В этой семье фьорды могут увлекаться тем, чем считают нужным. Хвостами, к примеру…

Хвост новоявленного дедушки обвис как ленточка, а сам он тяжело плюхнулся на стул, который недовольно заскрипел, но устоял. Он недоверчиво посмотрел на нас с Бруно.

— Получается, они — мои внуки?

— Этого не может быть, — твердо сказал Бруно и с надеждой добавил: — Мама, как всегда, что-то перепутала. Откуда у меня мог быть хвост, ведь у папы же его не было?

— Нам пришлось его купировать, чтобы никто не догадался, — без тени раскаяния ответила бабушка.

— Что? — почти прорычал Сэйсисай. — Ты изуродовала моих потомков?

— Видишь ли, дорогой, в семье Берлисенсис никак не мог родиться ребенок с хвостом.

— У меня все-таки был хвост, — с ужасом сказал Бруно.

— Не переживай, малыш, — заявил дедушка, — сейчас утраченные части тела можно отрастить. Уж на это я денег не пожалею.

— Спасибо. Жил без хвоста, проживу и дальше, — потерянно пробормотал брат.

— А у меня хвост тоже был? — с надеждой посмотрела я на бабушку.

Я уже даже представить успела, как здорово будет, когда мой хвост сплетется с хвостом Тарниэля, а его губы…

— Нет, боги миловали, — прервала мои мечты бабушка.

— Тогда тебе ничем уже не помочь, — с сожалением сказал Сэйсисай.

— Да нам помогать и не нужно, — высокомерно сказала бабушка. — Можете быть свободны, фьорд. Больше мы вас не побеспокоим.

— Соледад, неужели ты думаешь, что я оставлю своего сына и внуков? — почти прорычал новоявленный дедушка. — Ты обязана была мне сообщить, если уж решила оставить моего ребенка.

— Для аборта в то время требовалось согласие либо родителей, либо отца ребенка, если ты помнишь, — неприязненно процедила бабушка. — К родителям я обратиться не могла, попросила кузена. А он предложил выйти за него и узаконить рождение ребенка. Золотой души был человек, настоящий Берлисенсис. Так что это было не мое решение, фьорд. Вас же моя судьба не интересовала, так к чему теперь какие-то претензии?

— Вспомни, меня выставили из вашей страны! — возмутился Сэйсисай. — А когда мне удалось вернуться, оказалось, ты уже замужем. И что я должен был думать?

Бабушка равнодушно пожала плечами. История эта была столь давняя, что, очень похоже, к бывшему любовнику чувств у нее никаких не осталось. За прошедшие пятьдесят с лишним лет она и себя, и других убедила, что настоящим отцом ее сына был муж, а не какой-то там демон, преступивший законы нашей страны. Она еще раз предложила гостям покинуть наш дом и не приходить более. Но фьорд уходить не пожелал. Он по-хозяйски расселся и начал говорить, что они с бабушкой должны пожениться, тогда он усыновит их общего сына. Его совсем не смущало, что папа совсем не нуждается в усыновлении. Также он настаивал на возвращении потомкам главного семейного признака — хвоста. Бруно слушал все это с ужасом. Он так привык гордиться собственной внешностью и фамилией, и узнать, что и то и другое досталось ему не совсем правильным путем, для него оказалось большим ударом. Но я уверена, что нарастить ему хвост бабушка не позволит.

Об ужине уже все забыли, настолько тяжелым оказалось это потрясение для нашей семьи. Произошедшим наслаждалась только мама — впервые за много лет ей удалось забить гол в ворота соперника. Да еще какой гол — триумфальный. С интересом слушал наши семейные разборки и фьорд, который пришел с дедушкой. Видно было, что все это его ужасно забавляло. Я подумала, что ему никто не предложил даже сесть, что очень некрасиво с нашей стороны.

— Я устала, — внезапно сказала бабушка. — И прошу посторонних покинуть наш дом.

— Какой же я посторонний? — поцокал языком фьорд Сэйсисай. — Здесь живет мой единственный сын и внуки, о судьбе которых я просто обязан позаботиться. Ведь это мои наследники.

— Заботься о них, но на расстоянии, — холодно сказала бабушка. — Лучше всего так, как раньше. Бриггс, проводите наших гостей.

Она встала, подавая всем нам знак покинуть столовую, и вышла с гордо поднятой головой, ни на кого не глядя. Очень похоже, что мама хотела остаться и поузнавать пикантные подробности из жизни свекрови, тем более что демоны оба были хоть и в возрасте, но очень хороши, но папа такого позволять был не намерен. Мама успела сказать лишь: «Очень, очень приятно было познакомиться», как папа почти силой вытащил ее из комнаты.

— Но хоть вы понимаете, что в случившемся нет моей вины? — обратился к нам фьорд Сэйсисай.

Бруно торопливо пробормотал слова прощания и выскочил из комнаты, как будто за ним гналась толпа голодных зомби, а артефакт, их отпугивающий, разрядился. Мне даже неудобно за него стало.

— Мне очень жаль, что все так получилось, — сказала я. — Но, наверное, вам действительно лучше сейчас уйти. Должно пройти время, чтобы папа и Бруно это приняли.

Мне хотелось порасспрашивать дедушку про отца Тарни — недаром же они были друзьями, но в присутствии постороннего фьорда это было несколько неуместно, так что я лишь вежливо улыбалась.

— Я вернусь завтра, — мрачно сказал фьорд Сэйсисай. — И пусть Соледад не думает, что ей так легко удастся меня выбросить из своей жизни. И из вашей тоже.

Его слова звучали больше как угроза, чем как желание помочь нежданно обретенным родственникам, и я подумала, что не зря, видимо, ему так и не удалось обзавестись правильным наследником. Когда я уже поднималась в свою комнату, то встретила Бруно, который спускался с выражением решимости на лице.

— Они уже ушли, — заметила я. — Можешь не торопиться.

— Да нужны мне эти демоны, — презрительно фыркнул Бруно. — Я к Фелан. Скажу, что и с такими ушами я на ней женюсь. И пусть в этой семье мне попробует кто-нибудь сказать что-то против, после того как хвост отрезали!

Из его слов было даже непонятно, что разозлило его больше — отрезанный хвост или обман. Скорее всего — обман, и мне показалось, что сейчас ему как раз хвоста и не хватает для того, чтобы выразить бурлившие внутри эмоции. Как это я раньше не замечала, что у него очень сильные проявления демонской натуры? Наверное, потому, что хвоста не было…

Перед сном я хотела зайти к бабушке, но она мне не открыла, глухо сказала из-за двери, что сегодня никого видеть не хочет и просит все вопросы отложить на завтра. Да, нелегко, наверное, вот так встретиться через пятьдесят с лишним лет с человеком, которого ты любила. Он, правда, намерен был жениться на матери своего сына, но не думаю, что из этого получится что-то хорошее — сразу видно, что оба они привыкли управлять, а не подчиняться.

Утром, за завтраком, бабушка выглядела так неприступно, что ни у кого из присутствующих язык не повернулся обсуждать вчерашнее происшествие. До тех пор, пока в столовую не ворвался Бруно. Был он небрит и выглядел так, как будто спал прямо в одежде или вовсе не спал. Похоже, Фелан совсем не обрадовало решение Бруно оставить ее уши в неприкосновенности.

— Почему ты нам не рассказала? — сразу начал он нападать.

— Необходимости не было, — невозмутимо ответила бабушка. — Чем меньше людей знают такую информацию, тем меньше вероятность, что кто-то из них проболтается.

— Но это же напрямую нас касается! — почти крикнул он.

— Бруно, успокойся, — бабушка холодно призвала его к порядку. — Это было столь давно, что я уже и сама забыла, что отцом моего сына был не мой муж. Так к чему ворошить сейчас ошибки моей молодости?

— Я так гордился, что я Берлисенсис, — с отчаяньем в голосе сказал брат. — Так гордился!

— Ты — Берлисенсис, — твердо ответила бабушка. — Единственное, что я могла сделать для покойного мужа, это воспитать в вас гордость за нашу семью.

— Гордость за нашу семью, — чуть не всхлипнул брат, — основанную на том, что мы — чистокровные люди.

— При чем тут это? — несколько высокомерно сказала бабушка. — Гордость за нашу историю, за предков, которые всегда были опорой трона существующей и поныне монархии. А про чистоту крови — это уж твоя мама старалась. Видно, никак не могла забыть удаленную у тебя часть тела.

— Я из-за вас потерял девушку, — с надрывом сказал брат, переводя взгляд с мамы на бабушку, он был не в состоянии решить, кого же за это осудить. — Я хотел на ней жениться, но ее уши выдавали родство с эльфами, вот я и боялся ввести ее в нашу семью. А сейчас она выходит замуж за другого! Моя жизнь разбита! И все из-за вас!

Фелан выходит замуж? Надо же, как быстро. Видно, получивший гонорар и премию Плевако решил, что теперь у него есть достаточная материальная база для создания семьи — на аренду квартиры и помещения под офис ему хватит. А дальше уж недостатка в клиентах не будет. Да, репутацию выигранным даже без суда делом он себе создал, теперь занимается упрочением личной жизни. Какой правильный фьорд этот адвокат. Но брат моего мнения не разделял. Он наконец определился с преступником и вперил свой взгляд в бабушку. Та была невозмутима, как кусок скалы.

— Мне непонятны твои претензии, — сказала она. — Ты даже не пытался нам ее представить, решил что-то самостоятельно, а теперь пытаешься еще и обвинить нас в своей ошибке.

— А что бы вы сказали, приведи я девушку с эльфийскими ушами сюда? — мрачно спросил Бруно.

— Нужно было привести, тогда и узнал бы, — парировала бабушка. — Сам посуди, даже если бы ты привел сюда эту фьорду, что бы мы сделали? Наследства бы не лишили и из дома бы не выгнали.

Лицо Бруно, когда до него дошли слова бабушки, надо было видеть. Он понял, что целых три года боялся выдуманного им самим страха, а теперь у него даже возможности не будет проверить, оправданы ли были его опасения. А я поняла, что не согласна ждать целых три года, чтобы представить своего избранника семье. Учитывая, сколько ему магографий с вульгарными девицами отец присылает, это попросту опасно.

— Я, наверное, на обед не останусь, — бросила я пробный шар.

— Да уж, с этими новыми родственниками и у меня нет никакого желания общаться, — тут же поддержала меня мама.

Я с интересом посмотрела на бабушку, но та задавила в себе сразу зародившееся желание противоречить, хмуро посмотрела на невестку и сказала:

— Никаких новых родственников у нас нет.

— Это вы будете тому фьорду объяснять, который собирался сегодня к нам в гости прийти, — ядовито сказала мама. — С фамильным хвостом который…

Тут я вспомнила про нащупанные мной рожки Тарниэля и не смогла не спросить:

— А других родовых признаков, кроме хвоста, у папы не было? Просто у фьорда такие рога интересные…

Папа поперхнулся и начал кашлять, возмущенно на меня глядя. Бабушка тоже выразила неодобрение:

— Лисандра, что за странные вопросы?

— Да, — поддержала ее моя мама, — уж рогов у твоего папы точно нет, такое скрыть нельзя.

— Потому что мы их тоже удалили в детстве, — зло сказала бабушка, чувство противоречия в которой взяло верх над осторожностью. — И найти косметические швы невозможно, они были просто идеально заглажены целителем.

— А у меня? — с ужасом сказал Бруно и даже начал ощупывать голову.

— Да нет, дорогой, только хвост, — сочувственно сказала ему мама. — Столько потрясений у моих бедных детей, и все из-за того, что кто-то много лет назад повел себя совершенно недостойно собственной фамилии.

Казалось, ее даже радовала возникшая ситуация. Она победно смотрела на бабушку и довольно улыбалась.

— Дорогая, — процедила та, — ты хоть понимаешь, какой урон репутации собственных детей может нанести твой болтливый язык?

— Даже если я зашью рот, фьорд как-его-там демон молчать не будет. Он же собирается усыновлять моего мужа.

Да, сегодня явно был мамин день. Из-за стола я улизнула, никем не замеченная, быстро собрала вещи, которые собиралась с собой взять, и отправилась в академию. Надеюсь, в это время Фелан окажется дома, несмотря на выходной день и собственную помолвку. Тарниэль нужен был мне срочно. Дом я его, конечно, знаю, но тыкаться в каждую квартиру с вопросом, не здесь ли живет фьорд Кудзимоси, мне казалось все же неприличным. Оставим это на крайний случай…

Фелан открыла дверь с радостной улыбкой, которая при виде меня сразу исчезла.

— Вчера — брат, сегодня — сестра, — сухо сказала она. — Я Бруно вчера уже все сказала и повторять одно и то же несколько раз не собираюсь. Это моя жизнь, и решение я приняла, менять его не собираюсь. На мой взгляд, фьордина Феланиэль Плевако звучит очень даже красиво, намного лучше, чем фьордина Берлисенсис.

И она с вызовом посмотрела на меня. Согласиться с ней я никак не могла, все же Бруно, при всех его недостатках, был моим братом, а значит, во много раз лучше этого адвоката, который, кстати, если бы не наше дело, так и прозябал бы в неизвестности. Но пришла я к ней не уговаривать — я прекрасно понимала, что это бесполезно, слишком хорошо я ее изучила за это время. При всей легкости характера, принятое решение Фелан не меняла.

— Я к тебе по другому вопросу, — попыталась внести я ясность. — Мне нужен домашний адрес твоего брата. Даже не адрес, а номер квартиры. Где его дом, я знаю.

Неожиданно Фелан нахмурилась еще больше.

— Помнишь, что я тебе тогда сказала в кафе? Тестировать — тестируй, но сердце разбивать ему не надо. Мне кажется, вам, Берлисенсисам, лучше держаться подальше от нас с братом. Думаю, он тоже не согласится отрезать себе что-нибудь, что не по нраву вашей семье придется.

— Я не собираюсь разбивать ему сердце. И просить что-нибудь отрезать тоже. Правда-правда, — улыбнулась я ей. — Но он мне действительно очень нужен.

— Он сегодня дежурит по академии, — довольно неохотно сказала Фелан. — Скорее всего, сейчас он в собственном кабинете, если ничего не случилось.

— Спасибо, — радостно сказала я ей и торопливо застучала каблуками по лестнице.

Туфли на мне были мои любимые, из тех, что лежали дома под арестом. Свободе они сейчас радовались не меньше, чем я. Все-таки жестоко наказывать обувь непонятно за что…

Дорога от аспирантского общежития к Башне факультета Земли лежала через парк академии, и я еле успела свернуть на соседнюю аллею, увидев впереди оживленно болтающую парочку. Впрочем, Ильма и Мартин были настолько увлечены беседой, что, вполне вероятно, они не заметили бы меня, будь я совсем близко. По сравнению с тем, какой я ее увидела в первый день, девушка выглядела просто отлично, она даже смогла сделать над собой усилие и соорудить на голове вполне приличную прическу. Однако не так уж она и безнадежна. Неуверенная улыбка, изредка появлявшаяся на ее лице, неимоверно ее красила, что явно отмечал и Хайдеггер. Похоже, эти двое нашли друг в друге то, чего им так не хватало, и на диспуты будут теперь ходить вместе. Главное — теперь им не мешать.

Тарниэль действительно оказался в своем кабинете. При моем появлении он захлопнул книгу, которую читал, и как раз успел поймать меня в объятья — от двери до его кресла не такое уж большое расстояние.

— Что у вас случилось, Лисандра? — с участием спросил он.

И тут я поняла, что совершенно не знаю, что же ему говорить. Нельзя же прямо сказать: «Вы должны на мне жениться, все равно никого лучше не найдете!» Это как-то неприлично и недостойно фьорды из благородного семейства. Поэтому я решила зайти издалека, поудобнее устроилась у него на коленях и, водя пальцем по плечу, проворковала:

— Это так ужасно! Я теперь никогда не смогу выйти замуж!

Мелодраматичности в голос я добавила, но в меру.

— Почему вдруг? — несколько ошарашенно спросил Тарниэль.

Хвост его, уже двигавшийся к моей талии, отдернулся, как от удара. Посмотрела я на это с сожалением, но продолжила:

— Я вчера такое узнала! Это ужас просто! — и прижавшись еще теснее, прошептала ему в самое ухо: — Я не могу гарантировать, что мой ребенок не родится с хвостом, представляете? Жизнь моя разбита.

Тарниэль хмыкнул и внес предложение:

— Возможно, вам просто нужно выйти замуж за кого-то, у кого этот хвост уже есть, а значит, ненужных вопросов просто не возникнет.

Я поощрительно ему улыбнулась, хотела даже по привычке сказать: «О, вы такой умный», но вовремя вспомнила, что он этого совсем не любит, поэтому ограничилась тем, что смущенно потупилась и почти прошептала:

— Да где же мне такого найти? Сами понимаете, круг общения нашей семьи не предполагает подобных знакомств.

— О, не переживайте, Лисандра, — ответил он мне. — Ваш новоявленный дедушка уже начал активные поиски жениха для вас и даже нашел одного бедолагу с хвостом, который готов взять вас в жены даже такую, бесхвостую.

В планах моих вовсе не значилось осчастливливать всяких незнакомых хвостатых мужских особей. Очень надеюсь, что и Тарниэль думает так же. Главное, направить его мысли в нужную сторону…

— И что вы мне посоветуете, Тарниэль?

— Соглашаться, конечно, Лисандра, — невозмутимо ответил он.

У меня на время даже дар речи пропал. Я-то надеялась, что он сразу предложит себя, а он не только не предлагает, но и усиленно сватает какого-то совсем постороннего фьорда. И это после того, что было в грифятне?

— И вы так спокойно об этом говорите? — выдавила я наконец из себя.

— Так очень хорошая партия для вас, — тут он так хитро улыбнулся, что я сразу заподозрила неладное, — приличная зарплата, есть перспективы карьерного роста. Возможно, он не так широкоплеч, как некоторые ваши испытуемые, зато плечи эти надежные.

— То есть, по вашему мнению, я могу спокойно выйти замуж за совершенно незнакомого фьорда, к которому и чувств никаких не испытываю? — возмущенно спросила я.

— Не такому уж незнакомому, — довольно ответил мне Тарни, хвост его наконец добрался до моей талии и обвился вокруг. — А судя по тому, что вы у него сидите на коленях, вполне может быть, что он вам даже немного симпатичен.

И тут до меня дошло, что я ему про появление родственника ничего не говорила, про дедушку он сам знал. Но откуда?

— Отец этого фьорда также лично вас видел и полностью одобряет, — насмешливо продолжил Тарниэль. — Он, знаете ли, давно жаждет устроить личную жизнь сына и прикладывает к этому массу усилий…

Так этот фьорд, пришедший с моим демоническим дедушкой, — отец моего любимого? Как нехорошо получилось — будущий свекор был у нас дома, а я ему даже стул не предложила, не то чтобы чаю. Но чувство стыда тут же улетучилось, когда я вспомнила, что у Тарни целая коллекция присланных отцом магографий потенциальных невест, просто огромный выбор. Наверное, сидит, перебирает одинокими вечерами, пасьянсы раскладывает по мастям комплектиков и самих демониц. Ничего, теперь у него будет чем заняться. У меня же есть замечательные свечи, лично изготовленные, вполне подходящие для спиритического сеанса.

— Думаю, лучше последней кандидатуры сыну этого достойного фьорда просто невозможно найти, — заметила я.

— Вы хотите сказать, Лисандра, что с этого момента я могу считать себя помолвленным? — он смотрел на меня и довольно улыбался.

— Конечно, Тарниэль, так и скажете своему отцу. Пусть прекратит заваливать вас некачественными магографиями. Нам они совершенно не нужны. И бабушке тоже скажите. Пусть своих косых эльфиек в другом месте пристраивает.

Эльфийская бабушка беспокоила меня очень сильно. Меня не покидало чувство, что встреча с ней не будет радостной. Но мы, Берлисенсисы, трудностей не боимся! Или теперь Кудзимоси? Я даже не успела как следует обдумать этот вопрос, как меня накрыл поцелуй. Был он ничуть не хуже, чем в грифятне, даже лучше, потому что у меня не было ни малейшей возможности упасть.

— Семь лет я ждать не буду! — тяжело дыша, сказал Тарниэль сразу после поцелуя. — Ты что-то говорила про отчисление сразу после замужества?

Жестоко девушку в таком состоянии заставлять решать важнейшие жизненные вопросы. Мне хотелось и дальше продолжать заниматься тем, чем мы были столь увлечены только что. Сейчас я даже от спиритического сеанса бы не отказалась, в том варианте, в котором он был у Элены. Я даже не сразу смогла понять, о чем он. А когда поняла, решила внести ясность.

— Думаю, брак нужно заключить как можно скорее, пока мои родители не опомнились после столь потрясающего известия о семейных хвостах. А отчисляться я не собираюсь, — подумала и добавила: — И из оранжереи уходить — тоже. Должно же быть у фьордины Кудзимоси приличное увлечение!

 

ЭПИЛОГ

Согласие моей семьи на брак удалось получить не столь легко. Родители пришли в ужас. Не помог даже аргумент, что надо все случившееся оставить в узком семейном кругу путем расширения оного — все равно отец Тарниэля уже был в курсе нашей маленькой семейной тайны. Что он тогда подумал о нашем воспитании, страшно представить. Правда, у нас было смягчающее обстоятельство — шок от неожиданно обнаруженного родства. Мама проворчала, что количество хвостов на квадратный метр Берлисенсисов начинает превышать все мыслимые пределы, и недовольно посмотрела на бабушку. Та ответила высокомерным взглядом и словами, что нынче наша империя настроена на решительное потепление отношений с Корбинианским королевством, а значит, мы, как верноподданная семья, должны только радоваться укреплению связей. Когда Бруно намекнул, что потенциальный жених — подданный нашей же империи, бабушка невозмутимо сказала, что это еще лучше — не придется переживать, что внучку увезут куда-то в глушь и провинцию. Папа был оглушен свалившимся известием о собственной хвостатости, полностью противоречащей прежней политике семьи, поэтому в спорах почти не участвовал, высказав однажды свое отрицательное отношение. Так что разбирались по этому поводу мама и бабушка, вторая — без особого пыла, так, лишь бы лицо не потерять. Мой выбор ей тоже не нравился, но согласиться с невесткой сразу не позволяла гордость. Возможно, разрешения на помолвку мы не получили бы, если не Делла Нильте. После того как ее драгоценнейшего сыночка арестовали по обвинению в попытке дискредитации нашей семьи, она имела наглость заявиться к нам с просьбой подписать заявление о том, что семья Берлисенсис не имеет никаких претензий к Антеру Нильте. Но претензии-то были, и довольно много, что и не преминула донести до визитерши моя мамочка. Она перечисляла их пункт за пунктом, а в конце гордо заявила, что из-за распространявшихся Антером слухов Лисандра теперь просто вынуждена выйти замуж за собственного декана. Для пресечения оных, так сказать. И вот эти вырвавшиеся сгоряча слова и заставили дать мою семью согласие на помолвку. Но согласие было какое-то подозрительное. Такое, какое в любой момент отозвать могут. Свадьба была назначена на зимние каникулы, но я ловила иной раз взгляд бабушки на Тарниэля, хвост которого вызывал у нее исключительно плохие ассоциации, и понимала, что нужно что-то сделать, чтобы желания разорвать помолвку у моей семьи не возникало. Только вот в голову не приходило ровным счетом ничего.

Вот и сейчас, когда мы шли в мою комнату в общежитии, мысли мои были только о том, как плавно довести нашу помолвку до свадьбы, не прерывая ее надуманными предлогами со стороны моих родственников, которые уже начинали намекать, что срок до свадьбы слишком короткий, что нам необходимо проверить свои чувства еще хотя бы годик и что лучше будет, если я все же уйду из академии. Бабушку особенно злило, что жених был найден дедушкой, о чем он старался напоминать ей при каждой встрече. Винить его за это я не могла — от его заботы дружно отказывались и папа, и Бруно, а ему так хотелось быть полезным тем, в ком текла его кровь. Кроме того, мой обретенный родственник до такой степени досаждал бабушке требованием немедленной свадьбы и усыновления их общего сына, что она внезапно вспомнила про свой почтенный возраст и начала ходить с тростью, не столько для опоры, сколько для того, чтобы иметь возможность стукнуть навязчивого ухажера…

Мы с Тарни собирались проверить Фиффи — несмотря на все уверения жениха, мне было очень тревожно за состояние питомца. Было решено его не трогать, чтобы не повредить ненароком что-нибудь жизненно важное, и дать доспать до весны. Бедная мандрагорочка уже не просто подходила, а даже подергивала за край моего халата и жалобно попискивала. Но утешить ее мне было нечем.

— Состояние без изменений, — сказал мне Тарниэль после диагностики. — Стабильное.

Устанавливать в моей комнате артефакты для создания подходящего режима, чтобы Фиффи вышел из состояния анабиоза, мой жених отказался. Сказал, что для питомца будет лучше, если все пройдет естественно, без вмешательства извне.

— И никаких признаков того, что он может проснуться хоть немного раньше? — с надеждой спросила я. — Его подружка из оранжереи очень переживает.

— До весны их чувства как раз пройдут испытание временем, — невозмутимо сказал он мне, притягивая к себе и нежно целуя в щеку. — Если после пробуждения Фиффи окажется, что для этих зеленых влюбленных ничего не изменилось, то у тебя будет просто чудесная возможность провести исследование на тему «Постоянство чувств у магических питомцев и их избранников».

Ответить я на это ничего не успела, поскольку нежный поцелуй в щеку как-то плавно перетек в страстный поцелуй в губы. И был он такой выразительный, что мне почему-то сразу подумалось, что на мне сегодня самый любимый комплектик белья, в котором показаться Тарни будет совсем не стыдно. И даже очень хочется. От с трудом сдерживаемого желания на меня нахлынула ужасная тоска. Я же умереть успею до этой свадьбы несколько раз! Иной раз воспитание так некстати ограничивает. Вон у Фелан свадьба через неделю, а она уже в новокупленной квартире Плевако поселилась под видом неотложной дизайнерской помощи. Но у меня есть серьезные подозрения, что консультации днем не ограничиваются, а идут также и ночью. Может, и мне не мучиться, да и Тарни не мучить? А потом как волной окатило — так это как раз то, что нужно, чтобы у семьи и малейшего желания не возникло расторгнуть нашу помолвку! Но как об этом сказать? Приличным фьордам даже думать о таком не подобает до свадьбы.

— Ты сегодня останешься здесь или поедешь ночевать к родителям? — спросил Тарни, по которому тоже было видно, что лишь огромная сила воли позволила ему от меня оторваться.

Я сразу ему ответить не смогла. Глаза мои бесцельно бродили по собственной комнате, пока не зацепились за пакет со свечками. Теми самыми, ароматическими, что я делала для Тарни и которые хотела зажечь вместе с ним, в романтической обстановке его спальни.

— У меня для тебя есть подарок, — радостно сказала я, снимая его со шкафа и украдкой стряхивая пыль. Ведь я же здесь не живу, забегаю лишь питомца проведать, а Фиффи уже долго спит. — Мне кажется, они просто идеально подойдут для спиритического сеанса, который сегодня ты для меня устроишь.

— Я? — удивленно спросил Тарниэль, взял пакет и с интересом в него заглянул, после чего растерянно добавил: — Но у меня Дара Смерти нет вообще…

Наверное, я как-то неправильно сказала, недостаточно понятно. Но не могу же я заявить о таком своем желании прямо? Это совершенно неприлично для девушки из семьи Берлисенсис. Бабушка бы не одобрила. Тут я вспомнила, что у бабушки во времена ее молодости было намного меньше моральных терзаний, чем у меня сейчас. Они же с дедушкой даже помолвлены не были. Размышления на эту тему меня так смутили, что я неудержимо начала краснеть.

— Ты уверена?

Взволнованный тон вопроса Тарни указывал на то, что он все же догадался о подоплеке моего вопроса, и была в нем такая надежда, что сразу стало понятно — если я сейчас отвечу «нет», он ужасно расстроится. Он притянул меня к себе и обнял так крепко, что у меня даже опасения появились, не начнется ли вожделенный спиритический сеанс прямо в этой комнате. А тут Фиффи! И не убрано совсем…

— У тебя, — на всякий случай уточнила я.

Столько дней уже помолвлены, а я так до сих пор и не осмотрела его квартиру. А вдруг там шторы менять срочно нужно? Или обои? Или картину над кроватью? Это же непременно до свадьбы сделать нужно. Но когда мы добрались до его скромного холостяцкого жилья, мне стало совсем не до обоев. Боюсь, я не сказала бы даже, какого они цвета. Целоваться мы начали еще у входной двери, даже свет не зажигая. И про свечи совсем забыли — так они и потерялись где-то по дороге, я не уверена даже, что мы их к Тарниэлю донесли. Видно, судьба у них такая — пылиться где-то. Как мы добрались до спальни, я тоже не запомнила. Одно могу сказать точно — спиритический сеанс даже без соответствующих свечей удался на славу, и когда утром я проснулась в обнимку с любимым мужчиной, не пожалела о случившемся даже на миг.

Хорошо, что был выходной и не надо никуда торопиться. Плохо, что Берлисенсисы совсем для готовки не приспособлены — во всяком случае, дальше печенья до сих пор мне продвинуться так и не удалось. Но печенье на завтрак, возможно, и романтично, только неправильно. Энергию, ночью потраченную, этим не восполнишь.

— Тарни, а кто тебе готовит? — задала я животрепещущий вопрос.

— Я обычно в академии ем, — ответил он, нежно щекоча кисточкой хвоста мой живот.

Понятно, значит, нужен будет повар — я не столь жестока, чтобы заставлять любимого есть плоды моих экспериментов…

— Но иногда и сам этим занимаюсь, — добавил он, — когда идти никуда не хочется. Мясо будешь?

Я сглотнула подступившую слюну и радостно согласилась. Когда это Берлисенсисы от мяса отказывались? Мы согласны его есть в любых количествах и столько раз на дню, сколько дают. Причину этого я поняла только сейчас, когда познакомилась с демоническим дедушкой, — это был зов крови. Так что я теперь сидела на кухне в рубашке Тарниэля, которая мне просто идеально подошла в качестве утреннего халатика, и с восторгом смотрела, как он замечательно управляется со всеми этими жуткими кухонными приспособлениями. А может, и не такими жуткими? Ведь нет ничего такого, с чем бы Берлисенсисы не справились. Я крутилась вокруг моего любимого, пытаясь запомнить, что и как он делает, но все же отвлекаясь больше на него, чем на его занятие.

— Тарни, дорогой, какое интересное смешение рас… — неожиданно раздался незнакомый мелодичный голос, изрядно меня напугавший.

На пороге кухни стояла очень красивая эльфийка, пристально меня изучающая. Да еще и улыбающаяся при этом! Какая наглость! Кто дал ей право так на меня смотреть? И откуда у нее ключи от этой квартиры? Выяснить, забрать, а особу эту выставить отсюда так, чтобы и дорогу забыла к чужим мужчинам. Папа унялся, так бабушка продолжает своим сватовством заниматься? И не просто сватает, а доставляет заинтересованных особ прямо к порогу кухни, на которой мне жарят мясо! И чего бы ей не быть заинтересованной — по возрасту она Тарни уже в матери годится, а личную жизнь так и не устроила. Нет, какие наглые фьорды пошли — где хваленые эльфийские скромность и нежность?

— Мама, ты же собиралась только через неделю приехать, — с легкой долей недовольства в голосе сказал Тарниэль. — Как-то ты не очень вовремя. Могла бы хоть артефактом связи воспользоваться.

Так это его мама? Я с огромным облегчением заулыбалась будущей свекрови, одновременно пытаясь растянуть рубашку любимого хотя бы до коленок, но вид у меня все равно был не слишком подходящий для первого знакомства. Хорошо хоть, что я не успела сказать ничего из тех слов, что вертелись у меня на языке, но так и не слетели. Думаю, ей польстило бы, что я приняла ее за соперницу, но все же совсем не лишним было бы входить в кухню с плакатиком: «Я — мама Тарниэля», во избежание недопонимания.

— Да не смущайтесь, — почти пропела эльфийская мама, водружая на стол коробку с тортом. — Мы же здесь все свои. Кому, как не мне, знать, что, когда любовь приходит, совсем не до этих глупых человеческих условностей.

Она несколько снисходительно мне улыбнулась, и я поняла, что отношения с будущей свекровью у меня сложатся превосходные, особенное если она будет жить столь же далеко от нас, как и раньше. Я улыбнулась ей в ответ. Оказывается, у моего жениха даже мама является одним из достоинств. Я вспомнила Деллу и ее дорогого сыночка, который так и не успел жениться, что не мешало безутешной невесте носить ему передачи. Надеюсь, все они ее собственного изготовления. Делла везде сокрушалась, что разбили жизнь двум любящим сердечкам. И все почему? Потому что Антер встретил настоящую любовь и отказался от брака со мной, несмотря на то, что его умоляли этого не делать. Но она этого так не оставит. Она отомстит, страшно отомстит, так что наша семья надолго запомнит. Да кого этим испугаешь — Нильте только и умеют, что болтать.

Я положила в рот кусочек великолепно прожаренного мяса и прикрыла глаза от удовольствия. Нет, жизнь прекрасна! И поворачивается к тебе всегда именно тем местом, которое от нее ждешь…