После того как капитан Штаден выяснил, что я вовсе не леди Штрауб, его отношение почему-то резко изменилось. Он перестал говорить гадости и смотреть так, что я чувствовала себя на редкость ничтожной и отвратительной. Оказалось, он бывает и вежливым, и приятным. Его обещание помочь неимоверно обрадовало, я почувствовала, что теперь не одна. Но отрезвление пришло почти сразу. Почему он вдруг решил помочь? Не потому ли, что сам замешан?

– Вы знали мою сестру, капитан Штаден? – подозрительно спросила я.

– Откуда? Я здесь всего месяц.

Я немного успокоилась: к смерти Марты он не имеет отношения, поскольку его здесь не было. С Кристианом и местным целителем он тоже не в дружеских отношениях. А вот с Бруном и Кремером – да. Но считать ли это подозрительным?

– Полковнику Циммерману вы расскажете, что я не леди Штрауб?

Я была уверена в его ответе, но он ненадолго задумался и неожиданно сказал:

– С одной стороны, должен. Но с другой стороны, замена леди Штрауб на вас не угрожает безопасности гарнизона. Если я расскажу полковнику, он точно решит, что это непорядок. Тогда с большой вероятностью вас отсюда выставят, а вот настоящую – напротив, доставят. А это не в ваших интересах. И не в моих.

Я удивилась. Ульрику он явно не знал, иначе не принимал бы меня за нее. Казалось бы, какая разница, кого охранять? Вряд ли он принял столь близко к сердцу рассказанную мной историю и теперь стремление помочь затмевает служебный долг. Все это было ужасно подозрительно.

– И какой у вас интерес?

Он усмехнулся, и я поняла, что ответа не получу. Это меня никак не устраивало – если он собирается помогать, то причину нужно знать, иначе внезапно выяснится, что помощь окажется и не помощью вовсе, а попыткой окончательно все прикрыть. Правда, я не знала, было ли что прикрывать…

– Знаете, капитан Штаден, если вы не ответите, то я сама пойду к полковнику и все расскажу.

– Все?

– Все. И про Марту тоже, если вы об этом.

Он недовольно посмотрел, явно не желая расставаться со столь ценными сведениями, но я выразительно прищурилась и даже шаг к двери сделала.

– Видите ли, инорита, – неохотно процедил Штаден, – моя тетя уверена, что вопрос моего брака нельзя пускать на самотек, а лучшая кандидатура – леди Штрауб, с отцом которой она нашла полное взаимопонимание. От знакомства в Гаэрре удалось уклониться, правда, с некоторыми… гм… репутационными потерями и переводом сюда. Я был уверен, что лорду Штраубу моя кандидатура в зятья после случившегося покажется неподходящей. Но я ошибся, и теперь тетя забрасывает письмами с постоянным напоминанием, что леди Штрауб из Траттена должна уехать помолвленной.

Стало интересно, что за репутационные потери он себе устроил, только при воспоминании о которых его лицо приобретает необычайно страдальческий вид, но было понятно, что мое любопытство Штаден удовлетворять не станет. Наверняка, с его точки зрения, он и без того сообщил куда больше, чем собирался. Можно сказать, совершил над собой огромнейшее насилие.

– А просто пояснить тете, что это не ее дело, вы не можете? – удивилась я.

– Видите ли, инорита, – чуть поморщился он, – проблема не в ней, а в лорде Штраубе, которого поставили в известность о том, что я готов жениться. Но жениться на его дочери я не готов, а лорд Штрауб не та персона, которая спокойно примет отказ.

Пожалуй, ситуация немного прояснилась.

– Поэтому вы сразу начали хамить при встрече? Потому что посчитали, что я приехала выйти за вас замуж?

Я вспомнила, как он говорил, что я ему не нравлюсь. Получается, он имел в виду в качестве жены? Я невольно рассмеялась. Богиня, оказывается, нашим военным тоже знаком страх, а самое страшное для них – брак. Штаден чуть смутился.

– А что, по-вашему, я должен был подумать? Что мне ее навязывают силой.

– Почему силой? Возможно, влюбились бы с первого взгляда. Вы же не видели Ульрику?

Тут я ничуть не лукавила: Ульрика была как раз из тех хорошеньких блондинок, которые нравилась мужчинам. Возможно, Штаден и боялся, что не сможет устоять при личной встрече? А Ульрика наверняка не подозревала, что ее не просто отправляли в провинцию, а пытались свести со столь привлекательным капитаном, иначе она бы меня непременно предупредила. Но в ее напутственных словах не было упоминания о ждущем в Траттене «женихе».

– Достаточно, что я о ней слышал, – он нахмурился. – Инорита, вы серьезно полагаете, что я должен жениться на девушке, которая в настоящее время проживает у моего знакомого?

– Может, они только друзья?

Спросила я из вредности, и в ответ получила такой выразительный взгляд, что вопроса устыдилась почти тут же. В самом деле, зачем портить отношения с единственным союзником? И к чему нам вообще говорить про Ульрику, если есть тема куда важнее?

– Как вы думаете, кто здесь мог знать Марту? – спросила я после короткого молчания.

– Вайнер, Циммерман. Почти наверняка Брун – кажется, он в Траттене больше года. Интересно, почему при взгляде на вас он не вспомнил вашу сестру?

Это было как раз не странно.

– Мы с Мартой непохожи. Были.

– Совсем?

– Совсем. Знакомые всегда удивлялись, что мы сестры.

Штаден чуть дернул носом, как-то странно на меня посмотрел и неожиданно предложил:

– А не сходить ли нам на ужин, инорита? Заодно попытаемся что-нибудь выяснить.

– Ой, нет! – я невольно испугалась. – Там этот… Брун. Он опять начнет за мной ухаживать в своей странной манере.

С тяжеловесными комплиментами и проткнутым пальцем. С него станется повредить что-нибудь посущественнее, чтобы наверняка попасть под мое исцеление.

– Его можно спросить, ухаживает ли он за всеми местными целительницами, и таким образом подвести к вопросу о вашей сестре. Но осторожнее, если Вайнер в курсе и заодно с Фальком, то нужно расспрашивать так, чтобы не слышал целитель.

– Заодно в чем? – удивилась я.

– Мало ли. – Он чуть вильнул взглядом, самую малость, так что я даже подумала, не показалось ли. – Если вы подозреваете, что сестру могли убить, осторожность не помешает.

«Убить». Слово прозвучало жутковато, но точно. Сама я даже про себя думала лишь, что Марта никогда бы не пошла на самоубийство. Но если она шагнула из окна не сама… значит… значит, ей кто-то помог. И этот кто-то – убийца? Но за что могли убить целительницу заштатного гарнизона? Я взглянула на Штадена. Почему-то показалось, что он знает больше, чем говорит.

– Инорита, не стоит терять время, а то не успеем ни поужинать, ни поговорить с Бруном.

Он подошел к двери и распахнул ее, тем самым приглашая меня на выход.

– У нас теперь целая неделя в распоряжении, чтобы с ним поговорить.

Разговаривать с Бруном прямо сейчас не хотелось – еще поймет так, как посчитает нужным, и жди его ночью с дружеским визитом. Похоже, репутация Ульрики сыграла со мной злую шутку.

– Не волнуйтесь, я вас от него защищу, – правильно понял мои сомнения Штаден и подал руку. – Леди Штрауб, прошу.

– Леди Штрауб?

– Не будем путаться и путать окружающих, – усмехнулся он. – Хотя, признаюсь, мне имя Фридерика тоже нравится намного больше, чем Ульрика. И если ваш приятель продолжит вас так называть, то я невольно к нему присоединюсь.

Итак, причиной моего провала наверняка послужил слишком длинный язык Кристиана, которому недостаточно просто знать тайну, ему непременно надо на нее всем намекать и получать удовольствие из-за того, что намеков никто не понимает, слишком завуалированные. Впрочем, Штадену хватило…

На выходе из целительского пункта мы столкнулись с Вайнером. Он приподнял брови в деланном недоумении и окинул нас столь выразительным взглядом, что я покраснела. В самом деле, мы выходили из помещения, в котором кроме нас больше никого – даже пострадавшего солдата его товарищи уже оттащили в казарму, а учитывая, какие слухи ходят про Ульрику…

– Еле уговорил леди Штрауб пойти на ужин, – невозмутимо объяснил Штаден. – Капитан Брун произвел на вашу помощницу столь глубокое впечатление, что она боится выходить без охраны.

Я покраснела еще сильнее.

– И вы эту охрану осуществляете? – с невнятной улыбочкой спросил Вайнер.

– Приказ полковника Циммермана.

– Ночью вы тоже ее будете охранять?

– В этом есть необходимость? – показательно удивился капитан. – Я был уверен, что охранные заклинания на целительском отделении – достаточная защита. Или на комнату леди они не распространяются?

– Распространяются, – неохотно ответил Вайнер. – Более того, конкретно на комнате, в которой поселили леди Штрауб, стоит зачарованная решетка на случай, если вдруг откажут охранные заклинания.

– Тоже приказ Циммермана? – заинтересовался Штаден. – В связи с приездом вашей помощницы?

– Да уже года полтора как поставили, – Вайнер нахмурился. – Вы думали, ради леди Штрауб?

– Мое предположение логично. Но если полтора года назад, то явно не ради нее.

– Да, – целитель потерял интерес к разговору и отодвинулся в сторону, давая нам пройти. – Поторопитесь же, капитан, а то окажется, что вы напрасно уговаривали леди поужинать.

Штаден поблагодарил его коротким кивком и, придерживая под локоть, повел меня к офицерской столовой. Я же все никак не могла прийти в себя после намеков Вайнера.

– Богиня, что он обо мне подумал, – невольно высказала я мучившие мысли.

– А на что вы рассчитывали, подряжаясь играть роль леди Штрауб? С ее-то репутацией…

– Но я же не она, а подумают плохо обо мне, – несколько путанно пояснила я.

– Мы с вами столь мало были наедине, что если и подумают плохо о ком-то, то только обо мне, – несколько непонятно возразил Штаден, но не успела я спросить, о чем это он, как продолжил: – Не о том мы говорим. Решетка на окно была поставлена явно ради вашей сестры, и тема эта Вайнеру почему-то неприятна. На вопрос он не ответил и сразу отправил нас на ужин.

– Думаете? Там же четыре комнаты для целителей. Почему вы так уверены, что меня поселили именно в ту, где жила Марта?

– Потому что полтора года назад на ее окно поставили решетку. Зачем это делать, если в комнате никто не жил? И Вайнер не говорил, что поставили решетки на все комнаты для целителей. Заметьте, он сказал, конкретно на этой.

Он замолчал на самом интересном месте, я требовательно затеребила его за рукав и спросила:

– И?

– Что «и»?

– Какие выводы можно из этого сделать?

– Решетки ставят в двух случаях: когда боятся, что войдет кто-то посторонний, или когда боятся, что выйдет кто-то непосторонний.

– Марта через окна не лазила.

– При вас.

– Подозреваю, она и без меня не лазила. Она была слишком серьезной для этого.

– Не всегда младшие братья-сестры знают все о старших.

– Нет, теоретически она могла вылезти в окно, – согласилась я. – Но только при острой необходимости. И уж точно не проделывала это постоянно.

– Это вы про кого? – бесцеремонно вклинился в разговор Брун. – Кто вылезает через окна?

Надо же, а я и не заметила, что мы уже дошли.

– Леди Штрауб рассказывает про свою кошку, – нашелся Штаден. – Утверждает, что она на редкость благовоспитанная.

– Кошка? О, конечно, – расцвел Брун. – Наверняка вся в хозяйку. Золотистая и грациозная. И очень, очень хорошо воспитанная.

– Герцогиня Траттенская припомнила, что леди Штрауб – блондинка, – ехидно заметил Штаден. – Но поскольку любовь к переменам цвета волос у хозяйки, а не у кошки…

Брун посмотрел так, словно Штаден его оскорбил жесточайшим образом. Я уж подумала, что сейчас он начнет восхвалять уже белых кошечек, в надежде поразить меня в самое сердце, но нет капитан лишь кисло спросил:

– И как только Штаден уговорил вас пойти на ужин? Со мной идти вы не соглашались.

– Я был более убедителен. К тому же я не ухаживаю за всеми подвернувшимися целительницами.

– Я тоже не ухаживаю за всеми подряд, – возмутился Брун. – Только за леди Штрауб.

И только потому, что других целительниц нет в зоне видимости. И не только целительниц – в гарнизоне вряд ли много дам, достаточно молодых для бруновского интереса. А он заперт здесь на целую неделю. Да… Знала бы, что все так обернется – ни за что бы не согласилась на предложение Ульрики. При таком раскладе весь доход от этой авантюры уйдет только на успокаивающие зелья. Хотя отпугивающие были бы надежнее.

– Фред, тогда почему на окно комнаты целительницы поставили решетку? Наверняка от тебя. Ты же не столь хорошо воспитан, как кошечка леди Штрауб. Лазишь в окна и без необходимости.

– Без необходимости я в окна не лажу. Тебе бы только опорочить мой светлый облик в чужих глазах, – укоризненно сказал Брун. – Эту решетку уже года два как поставили. При чем тут я?

– Так там тоже жила целительница. Хочешь сказать, не пытался нанести ей визит через окно?

– Я? Я визиты наношу исключительно через дверь, – он возмущенно посмотрел на Штадена, но возмущение было столь ненастоящим, что даже я не поверила. – И вообще, там плетистые розы на стене, с огромнейшими колючками, а это, знаешь ли, не способствует лазанью по стенам…

– А с левитацией у тебя все те же проблемы?

– Какие проблемы? Нет у меня никаких проблем.

Брун возмущенно засопел, поклонился и ушел, одарив меня на прощанье разочарованным взглядом.