Бывшая невеста вызывала тупое ноющее раздражение. Вежливо отделаться от нее и продолжить расспросы милой иноры, оказавшейся кладезем ценных сведений, не получилось. Матильда намеков не понимала, не понимала и прямо высказанного желания остаться вдвоем с женой. Она жалобно поджимала губы и строила глазки, намекая, что прекрасно видит, как мне приходится притворяться, лишь бы вызвать ее ревность. Вдове траттенского целителя надоело смотреть на цирк, устраиваемый герцогиней, – уж слишком тот был однообразным, и она ушла, напоследок напомнив, что готова сдать жилье за умеренную плату. Жилье нам было не очень-то и нужно. На мой взгляд, его был даже избыток: не считая двух комнат в гарнизоне, была еще квартира в городе. Очень уютная квартира с не слишком навязчивой хозяйкой, вполне достаточная для начала семейной жизни. Еще одна съемная жилплощадь была бы лишней, если бы к ней не прилагалась хозяйка.

– Вы действительно хотите поселиться у этой хамки? – с ярко выраженным презрением спросила Матильда, впрочем, дождавшись, пока «хамка» отойдет достаточно далеко, чтобы не услышать оскорбления в свой адрес.

– Ты что-то имеешь против? Милый домик с прекрасным садом, а главное – удаленный от гарнизона. Сама понимаешь, медовый месяц…

Звук, донесшийся от Матильды, не вязался с обликом светской красавицы и больше всего напоминал скрежет зубов. Наверное, не пришелся по сердцу наш медовый месяц. И неудивительно – использовать чужого мужа сложно, даже если постоянно ему твердить, что он влюблен вовсе не в жену. Но если она будет все принимать столь близко к сердцу, скоро останется без зубов.

– Медовый месяц – это замечательно, – кисло сказала Матильда. – Но к чему проводить его в полуразвалившемся доме? У нас есть замечательные гостевые комнаты, мы с моим дорогим Валентином будем рады предоставить вам любую.

– Не думаю, что «дорогой Валентин» обрадуется подобному предложению.

– Конечно, обрадуется, – Матильда подозрительно оживилась и заулыбалась, в том числе – Фридерике. – Валентин ужасно любит гостей. Он будет счастлив, если вы у нас проведете медовый месяц.

Что-то подсказывало, что в случае согласия одним счастьем дело не обойдется, герцог непременно захочет поучаствовать в проведении медового месяца и отнюдь не только ценными советами. Но озвучивать мысли не стал, сказал лишь, что подумаем. Холодно так сказал, но этого хватило, чтобы Матильда окончательно пришла в себя.

– Я распоряжусь подготовить комнату. Или лучше две? Правильно, когда у мужа и жены отдельные спальни.

Улыбка стала совсем естественной, похоже, Матильде пришел в голову вариант, который можно обратить на пользу. Но то, что идет на пользу Матильде, не идет на пользу мне.

– Нам одной хватит, лишь бы там была кровать.

Фридерика опять забавно покраснела, Матильда же перестала улыбаться и зло выдохнула, сдержав в себе какую-то гадость. Зря это она. Сдерживаться вредно. Лицо перекашивается, внутренние органы страдают, зубы, опять же, крошатся…

– Кровать будет, я обещаю.

Она опять улыбнулась, но столь криво, что я заподозрил: ножки у этой кровати подпилит лично Ее Светлость. Разве можно кому-нибудь доверить столь ответственное поручение? И не сделает как надо, и разболтает. И вообще, этот переход от обвинений к дружескому расположению был странен и необъясним. Матильда расточала улыбки и яд, которым, казалось, уже пропиталось все вокруг.

Я посмотрел на дом ушедшей иноры. Занятный дом. И инора занятная. Но показывать свою заинтересованность Матильде нельзя. Да и таскаться с таким балластом по городу – тоже.

– Дорогая, а твой муж по тебе не соскучился?

– Так мило, что ты обо мне заботишься. Не волнуйся, Валентин в это время обычно отдыхает. – Матильда сделала вид, что намека не поняла, и лишь крепче вцепилась в мою руку. – Он, знаешь ли, работает по ночам. Говорит, самое продуктивное время.

Я вспомнил храпящего герцога на парковой скамейке. Если он везде работает так же продуктивно, то искренне надеюсь, нашему королю не придет в голову назначить его на какой-нибудь пост, важный для Гарма. Хотя, может, герцог отсыпается днем, а вот ночью… ночью проявляет чудеса работоспособности после очередной дозы орочьих травок.

– А твой сын тоже в это время спит? Иначе такая заботливая мать была бы рядом.

И не мешала бы устраивать личную жизнь посторонним инорам. Впрочем, в ее заботливости я сильно сомневался: создавалось впечатление, что стоит мне лишь только выйти за проходную, как Матильда бросала все дела и устремлялась меня обрабатывать. Пожалуй, теперь я не знаю, чего ей больше хотелось: чтобы я убил ее мужа или чтобы ее муж убил меня. Но как выяснилось, мы с ним совершенно неревнивы. Во всяком случае по отношению к Матильде.

– И все же, я хотела с тобой поговорить, – уже с ноткой обреченности сказала она. – Наедине.

– В другой раз.

И даже улыбнулся, чтобы она не подумала, что другой раз можно откладывать бесконечно и лучше все разрешить сейчас. Но сомнения у нее появились: на Фридерику она посмотрела хмуро, на меня – недоверчиво. Висеть на моей руке бывшая невеста могла бесконечно, что меня никак не устраивало.

– Дорогая, мы проводим тебя до экипажа, – радостно предложил я. – Я полагаю, он где-то рядом?

– Да, за углом, – неохотно подтвердила Матильда.

И столь же неохотно пошла со мной. Точнее, не пошла, пришлось ее чуть приподнять и незаметно для окружающих левитировать. Она возмущенно на меня таращилась, пыталась хотя бы носочками зацепиться за мостовую и усложнить перемещение, но я ей не дал такой возможности. К герцогской карете она была доставлена в целости и сохранности, и даже, для полной надежности, туда всунута. В моей жизни бывшая невеста была совсем лишней, пусть она этого никак не хотела признавать.

– Вы очень любезны, – сладко улыбнулась она, расправляя на сиденье юбки и бросая гневные взгляды попеременно то на меня, то на Фридерику. – Так я распоряжусь, чтобы вам приготовили комнату?

– Разве что вы ожидаете гостей. Ради нас не стоит беспокоиться.

Дверцу я захлопнул и даже дал сигнал тронуться. Карета покатилась, увозя Матильду все дальше и дальше. Рядом облегченно выдохнула Фридерика.

– Какая счастье. Я думала, она от нас никогда не отстанет. Возвращаемся к той иноре?

– Пожалуй, нет. За нами явно наблюдают. И если закрыть наш разговор я могу, то передвижения – нет. То есть тоже могу, но это уже будет слишком подозрительно. А нам сейчас главное – не вызывать никаких подозрений.

И в подтверждение своих слов притянул к себе Фридерику, увидел, как у нее испуганно расширяются глаза, и нежно поцеловал в щеку. Для других поцелуев и время, и место были неподходящими.

– Мы гуляем по городу. Гуляем и рассматриваем дома. Возможно, чтобы снять. Можно подобрать несколько вариантов и завтра пройтись по всем, обсудить условия.

Фридерику я не отпускал и шептал все это ей на ушко. Так, что со стороны создавалось впечатление, что я говорю нечто очень интимное. Ушко розовело, словно это на самом деле было так. И розовело столь заманчиво, что мне самому уже казалось, что говорю я совсем не то, что говорю.

– Чтобы гулять, необязательно обниматься, – прошептала она, не делая, впрочем, попыток вырваться.

– Чтобы гулять – необязательно, – согласился я, не делая, впрочем, попыток ее отпустить. Этак отпустишь – и нескоро поймаешь, а держать ее было необыкновенно уютно. Я чуть дразняще провел рукой по ее спине, и Фридерика испуганно отшатнулась. Эх, поторопился, а так бы стояли и стояли… – Но создавать видимость для наблюдателей надо.

– Не пора ли пообедать? – чуть подрагивающим голосом спросила жена. – Меня уже ноги не держат.

– Меня тоже, – подхватил я идею. – Думаю, нам необходимо срочно прилечь. У меня здесь поблизости квартира, там замечательная кровать.

– Пока достаточно срочно присесть, – возразила она.

– Пока? Это радует.

– Гюнтер, у нас серьезное дело. Возможно, опасное.

– Не возможно, а точно, – поправил я.

– Тем более, нужно относиться со всей серьезностью.

– Я и отношусь со всей серьезностью.

– Разве? А что тогда сейчас было? – ехидно спросила она.

От смущения жена оправилась. Глаза блестели, а губы складывались в улыбку. Лучше бы приоткрывались для поцелуя, но улыбка – тоже неплохо. Я, недолго думая, опять привлек ее к себе.

– А я ко всему отношусь серьезно. Правильная расстановка приоритетов.

Она задумчиво посмотрела, но не стала уточнять, что сейчас у меня в приоритете. Наверняка догадывалась, что отвечу. Да, в приоритете – Фридерика, поэтому нужно как можно скорее закрыть историю с розами, чтобы ей больше ничего не угрожало. Не думаю, что Фальк белел просто так, из желания соответствовать стене дома, у которого стоял.

– И все же надо пообедать. На голодный желудок приоритеты правильно не расставишь, – заметила Фридерика. – Потом, энергии вы сегодня потратили много, нужно как-то восполнять.

– Да там сколько там этой энергии на легкие сканирующие…

– А герцогиню унесло ветром? – ехидно уточнила Фридерика.

– Ветром, – согласился я. – Сегодня необычайно сильный ветер.

– Тогда нам тем более нужно скорее поесть, а то и нас унесет.

Она уперлась мне в грудь ладошками, явно желая, чтобы ее отпустили. Честно говоря, я и сам хотел есть, но намного меньше, чем не хотел отпускать Фридерику. Но она усилила нажим, и я сдался. Действительно, обниматься на улице – дурной тон. Тетя бы не одобрила. Не то чтобы я нуждался в ее одобрении, но лишний раз родственницу расстраивать не стоит. Ей и без того сегодня достанется. Пришлось взять жену под руку и чинно проследовать в ближайший ресторан, в котором, к счастью, не было ни Матильды, ни Фалька. И даже Бруна поблизости не наблюдалось. Просто небывалое везение! Обстановка почти романтичная, сейчас принесут шампанское, и тогда она совсем романтичной станет. Главное, рассчитать правильное количество спиртного. Я начал прикидывать, сколько нужно для Фридерики…

– Гюнтер, эти розы… они же не просто так? Они настроены на целителей?

– Я бы не стал так категорично утверждать. Да, пока все найденные розы у домов целителей, но их только три. И питаются они от защитной сети, поэтому сегодняшняя такая дохлая, а роза в гарнизоне – цветет пышным цветом и прекрасно себя чувствует.

– Но они же на что-то влияют?

– Влияют, – согласился я. – Но, Фридерика, ни ты, ни я не понимаем, что они делают. Возможно, профессия мага или немага не имеет никакого значения. У нас слишком мало данных.

И брать их неоткуда. Прижать Фалька? Он точно в курсе происходящего. Но что-то мне подсказывает, что этот прохвост теперь будет всячески нас избегать. Разве что наведаться к нему под покровом ночи? Сразу после того как разберемся с розами, если не найдется занятие поинтереснее. Я вопросительно взглянул на Фридерику, она сурово нахмурилась. Понятно, не найдется. Значит, будем развлекаться с Фальком. Так себе развлечение, конечно, но при отсутствии альтернативы…

– Где живет Фальк?

– В Траттене? – уточнила она. – Я знаю только гаэррский адрес, но он вряд ли вам нужен.

Я испытал укол ревности оттого, что Фридерика знает адрес Фалька в Гаэрре, но лишь терпеливо поправил:

– Тебе.

– Мы не настолько хорошо знакомы.

Она насмешливо приподняла бровь, таким вызывающе-дразнящим жестом, что он был больше похож на заигрывание, чем на желание уязвить, поэтому я тоже приподнял бровь и заметил:

– С Фальком ты достаточно хорошо знакома, чтобы быть на «ты», но недостаточно, чтобы знать его адрес.

– В Траттене не его, родительский. Но адрес наверняка знает инор Вайнер, они давно и плодотворно сотрудничают. Правда, в этом месяце я немного подпортила Кристиану коммерцию и сэкономила гарнизону приличную сумму за зелья.

В ее голосе звучала законная гордость, вполне оправданная: Вайнер нахваливал нечаянную помощницу и говорил, что талант есть, целительская интуиция – тоже, а еще есть желание учиться и помогать.

– Думаю, инор Вайнер не откажется подсказать адрес Кристиана. Мне, разумеется.

Почему-то эта идея мне не понравилась. Мало ли что подумает Вайнер, когда Фридерика обратится с подобной просьбой.

– Моей жене адреса посторонних иноров не нужны, – запротестовал я.

– Тебе инор Вайнер может не сказать. А мы же собираемся к Кристиану в гости?

– Мы?

– Мы, – твердо ответила она. – Во-первых, все это касается непосредственно меня. А во-вторых, я не уверена, что после общения наедине с тобой Кристиану не понадобится помощь целителя.

Допускать, чтобы Фридерика влезла в расследование, нельзя. Если Фальк решит, что ее деятельность представляет опасность для его жизни, он может не ограничиться трусливым бегством, а доказать свою лояльность преступнику, сдав беззащитную девушку. Ее нужно было срочно отговаривать, поэтому я проникновенно спросил:

– Фридерика, ты мне доверяешь?

– Ни капельки, – честно ответила она.