Пугать Фридерику не хотелось. Но и без моего на то желания она почему-то боялась меня куда больше, чем роз. Утренний поцелуй по приказу Циммермана так и оставался единственным на сегодняшний день. При попытке увеличить их количество, Фридерика запаниковала настолько, что непременно упала бы с лестницы, если бы я ее не удержал. Пришлось срочно переключаться с мысли, как до нее добраться немедленно, на мысль, как это сделать вообще. В таком деле торопиться нельзя. Конечно, у нас еще вся жизнь впереди и подходов найдется множество. Но не ждать же всю жизнь? Так и состариться можно. На один вариант жена навела сама, обрисовав весьма интересную задачу: уничтожить розовый куст так, чтобы цветы не пострадали. В идеале, конечно, было бы их оборвать до полного уничтожения противника, но вряд ли куст без сопротивления расстанется со своим украшением. Заклинание должно быть точным, практически ювелирным, и одноразовым: второго шанса эта пакость не даст.

У двери в свою комнату Фридерика приостановилась и с тоской на нее посмотрела. Но у меня был железный аргумент: ночевать там без защиты опасно, а защитного артефакта нет. Не говорить же, что я его таки сделал? Прекрасный артефакт, экранирующий от всех видов магии. В первый день он у меня действительно не получался как надо, слишком сильным было влияние защитной сети, а через нее – роз. Потом я учел все что нужно и даже воплотил это в артефакте в правильном порядке. Возможно, он был не столь элегантен, как сделанный бы мамой или даже младшим братом, и слишком энергозатратен, но он работал, и это все, что сейчас от него требовалось. Но к тому времени я уже не хотел, чтобы Фридерика перебралась назад в свою комнату, даже если после этого я опять буду спать в нормальной кровати. Поэтому артефакт повис рядом с моими остальными, а я продолжал изображать усиленную мозговую деятельность.

– Может, мне все-таки лучше к себе?

– Смысл? – удивился я. – Куст никуда не делся, а мы женаты.

– Фиктивно.

– Это пока, – обнадежил я.

Она посмотрела так, словно я ее оскорбил.

– Что значит «пока»? Мы договаривались на фиктивный брак.

– А как же воля Богини?

– Слушаетесь старших, инор капитан? – ехидно спросила она. – Похвально. Правда, в вашем возрасте обычно выбирают спутницу жизни самостоятельно…

– Я и выбрал. Богиня просто подтвердила правильность выбора.

Фридерика недоверчиво улыбнулась.

– Вам папа навязал.

– Мне что-то навязать невозможно.

– Вы же не будете утверждать, что планировали на мне жениться?

– Так скоропалительно – нет. В результате мы пропустили один из интересных этапов ухаживания. Зато можем приступить сразу к не менее интересному.

– И не надейтесь, – она возмущенно ткнула пальцем в мою грудь очень точным и ловким движением. – Никаких этапов, кроме развода.

Ее руку я поймал и поцеловал, нежно, но с намеком.

– Фридерика, а как же брачное ложе с лепестками? Или твое слово ничего не стоит?

Она мгновенно вспыхнула, как маленький, но очень яркий пульсар, но все же нашлась:

– Вот когда это ложе будет, тогда и поговорим.

– Что значит «когда будет»? – теперь уже возмутился я. – Я буду рисковать жизнью, чтобы в конце выяснилось, что вторая сторона не собирается держать слово?

– Я всегда держу слово. – Она высокомерно вздернула носик и попыталась отнять у меня свою руку. – Но неужели вы в самом деле собираетесь срывать цветы с этого монстра?

– Мне кажется это достаточным доказательством серьезности моих намерений, – пояснил я, и не думая ее отпускать.

– Серьезность намерений – это затащить меня в свою постель?

– В свою постель я тебя уже затащил, – напомнил я. – Осталось только вернуться туда самому.

– Без меня.

– Без тебя она не кажется мне столь привлекательной, понимаешь? – проникновенно сказал я. – Кровать и кровать. А ты… ты делаешь ее уникальной, единственной в мире.

Фридерика смущенно кашлянула, отвела взгляд и опять попыталась освободиться. Безуспешно попыталась.

– Гюнтер, верните мою руку, – потребовала она.

– Ни за что. Я с трофеями не расстаюсь.

– Когда это моя рука стала вашим трофеем? – с явным раздражением спросила она. – После визита в храм?

– После нападения на меня. – В ответ на ее недоумевающий взгляд показал место на груди, куда она тыкала пальцем. – Ты меня почти проткнула, и не проткнула только потому, что я успел пресечь. Так что да, твоя рука – теперь мой боевой трофей, а с боевыми трофеями я так легко не расстаюсь. Особенно, с такими красивыми.

Она улыбнулась, посмотрела чуть задумчиво.

– И что нужно, чтобы облегчить расставание? – почти сдалась Фридерика. – Учтите, на полную капитуляцию прямо здесь и сейчас не согласна.

– Условия капитуляции мы уже обговорили, – напомнил я. – А как насчет репараций? Возмещения моих повреждений?

– Да какие там повреждения? – фыркнула она. – У вас грудь словно из гранита! Я чуть палец не сломала.

– Ты очень упорно ковыряла, так что синяк наверняка есть, – не согласился я. – Возможно, даже глубокая вмятина, если не дырка. Могу показать.

И поднес свободную руку к пуговицам и даже успел одну расстегнуть. Глаза Фридерики ожидаемо испуганно распахнулись.

– Не надо! – почти выкрикнула она. – Я вам верю.

– Думаю, поцелуй меня примирит с дыркой в груди.

– Дырка в груди от поцелуев не проходит.

– Это будет целительский поцелуй. Ранозаживляющий.

– Таких поцелуев не бывает.

– А мы проверим.

Ее напавшую руку я положил на пострадавшее место, а саму Фридерику притянул к себе. Теперь она была совсем близко. Со своими золотыми волосами и пыльцой корицы на белоснежной коже она наводила на мысль о необыкновенно притягательном экзотическом десерте. Не сказать чтобы я так уж любил сладкое, но…

– Давайте я лучше так, традиционным методом, заживлю вашу рану, – охрипшим голосом предложила Фридерика. – У меня это получается очень хорошо.

– А возможность поэкспериментировать? – не согласился я. – Целительница, считай, что ты заполучила в свое полное распоряжение подопытного, готового испытать на себе новые прогрессивные способы лечения.

Фридерика была напряжена, она боялась и не верила ни в мои намерения, ни в мои чувства. И как с этим бороться, я понятия не имел. Возможно, к другой даме я уже нашел бы подход, но эта рыжая туманила голову, заставляя забывать обо всем. Но не о том, что торопиться нельзя. Я легко прикоснулся своими губами к ее, даже не поцеловав, а обозначив поцелуй. И отстранился. Убрал руки и чуть отошел назад. Фридерика, уже приоткрывшая рот для поцелуя, настоящего поцелуя, выглядела озадаченной и немного возмущенной.

– Теперь я чувствую себя гораздо лучше. Целительская энергия такая животворящая.

Я распахнул перед ней дверь, и она не задумываясь шагнула внутрь. Опомнилась уже в комнате. Опасливый посмотрела, но говорить ничего не стала.

– Спокойной ночи, дорогая.

– А вы не собираетесь?..

– Мы же договорились на ложе с лепестками определенной розы. Но если ты передумала, то с лепестками потом мы тоже повторим…

Я бросил настолько выразительный взгляд, что Фридерика сделала шаг назад и испуганно сказала:

– Я не передумала.

– А жаль…

Я вздохнул и начал раскатывать матрас, на котором спал в последнее время. Словно ничего и не изменилось. Словно не нам с утра улыбнулась Богиня. Что ж, если жену надо завоевывать, значит, так тому и быть.

– Я отвернулась, – предупредила Фридерика.

Это она непредусмотрительно. Я только успел подумать, не начать ли раздеваться при свидетелях. Говорят, у меня есть на что посмотреть.

– Свет гасить?

– Да…

Увы, в ее голосе обещание не было, только настороженность. Да, не так я себе представлял первую семейную ночь…

Первое семейное утро оказалось ужасным. Но не из-за Фридерики, а из-за Циммермана, который ни свет ни заря меня вызвал. Не спится же некоторым в такую рань. Пришлось тащиться к начальству, даже не запечатлев утреннего поцелуя на щеке жены, сонно обнимавшей подушку. По дороге обдумывал, что бы такого сделать, чтобы вместо подушки она обнимала меня. Успел наметить пару вариантов и к Циммерману вошел если не в прекрасном расположении духа, то и не очень расстроенным.

– Капитан Штаден, – мрачно пробурчал полковник в ответ на мое приветствие, – зачем вы устроили ночью это дешевое представление? Чтобы произвести впечатление на жену? Так она и без того уже ваша жена. Такой магический всплеск способен поднять на ноги весь гарнизон. И поднял.

Смотрел он грозно, но не выглядел невыспавшимся, значит, ему кто-то доложил не ночью, а сейчас. И этот кто-то – не Брун: тот на такой подвиг, как рано встать, неспособен. Вставал вопрос, как подать начальству вчерашнее. Всего я, конечно, рассказать не мог – обещание, данное Лангебергу, связывало почище заклинания пут, но о случившемся доложить обязан, пусть без подробностей. Все равно об этом уже рассказали, да еще и в извращенном виде.

– На нас вчера напал розовый куст. Всплеск был от него. Я лишь ставил щит.

– Да что вы говорите? На вас напал розовый куст? А клумба с петуниями была у него на подхвате? – Ноздри мясистого циммермановского носа раздулись, сам же полковник побагровел. – Это самая идиотская отмазка, которую я слышал в своей жизни! Даже Брун до такого не опускался, его россказни и то выглядят правдоподобнее. Я бы вам не поверил даже в том случае, если бы мне уже не рассказали правду. Да-с. Наших офицеров иллюзиями не впечатлишь, они не юные барышни. Чтобы в гарнизоне такого больше не было!

Поскольку командиру я доложил, совесть моя была чиста. Почти.

– Но, инор полковник…

– Никаких «но». Дожили, гармские офицеры сражаются с цветами, вместо того чтобы дарить их дамам. Фу. Если розовый куст опять на вас нападет, извольте, чтобы никаких всплесков за пределы вашего щита не вырывалось. – Полковник стукнул кулаком по столу и мрачно сказал: – Свободны.

Задерживаться я не стал – Циммермана не переубедить, если он что-то вбил в голову, а жену хотелось застать еще сонной: не до конца проснувшиеся люди склонны к более явному проявлению чувств. Но увы, Фридерика уже не только встала и оделась, но и спустилась в приемную к Вайнеру, наверняка собираясь использовать его в качестве щита против меня. Целитель же выглядел столь довольным, что закралось подозрение, не он ли доложил Циммерману о наших ночных развлечениях. Но спросил он совсем не про ночной магический всплеск.

– Капитан Штаден, вы не видели ведра, которое здесь стояло? Ума не приложу, куда делось. То ли куда засунул, то ли сперли.

Фридерика смущенно потупилась, бросив на меня короткий сообщнический взгляд. Однако… У нас уже есть общая тайна, это вдохновляет.

– Не видел со вчерашнего дня, – честно ответил я.

Да и вряд ли кто теперь увидит. Даже если провести раскопки, обездвижив куст, то в той лепешке пропавшее ведро не всякий опознает. Хоть бы эта пакость подавилась добычей и издохла самостоятельно: тогда задача по добыванию цветов упростится. Впрочем, это не слишком интересно. Лучше попробовать точечную обрезку и левитацию добычи. Из окна. И сразу на постель. Идея мне понравилась.

– Да, конечно, вам вчера не ведра было, – кивнул целитель. – Хорошо хоть день провели?

– Траттен – красивый город. Здесь есть на что посмотреть. Кстати, мы подумываем снять жилье, а то в гарнизоне слишком много раздражающих факторов.

– Это да, – грустно протянул Вайнер, наверняка подумавший, что с нашим отъездом драгоценные зелья останутся без дополнительной защиты. – Что-то уже присмотрели?

– Пока просто присматриваемся. Вчера симпатичный вариант предложили. Вдова целителя. Кстати, она очень нелестно отзывалась о Фогеле. Он действительно настолько плох?

– Не самый сильный, – уклонился от прямого ответа Вайнер.

– И герцогское семейство этим удовлетворяется?

Я удивился не на шутку. Чтобы Матильда согласилась на что-то второсортное? На нее непохоже. Или Фогель умеет пускать пыль в глаза, или держат его не как целителя. Но если держат его не как целителя, то как с этим мирится уже герцог?

– Его Светлости более важна лояльность, – заметил Вайнер. – Сам он если что и ошибку заметит, и исцелит. Он ведь тоже получил целительское образование. Практикует, конечно, мало, но статейки пописывает.

В его голосе сквозила снисходительность к подобным герцогским развлечениям.

– Мне он не показался человеком, способным на научную деятельность, – удивилась теперь уже Фридерика. – И он ни о чем таком не упоминал…

– И тем не менее он ею занимается, – усмехнулся Вайнер. – К нему даже консультироваться ездят по лечению поражений орочьим шаманством. Говорят, один из лучших в Гарме, если не лучший.

Информация было неожиданной, и до самого обеда я пытался увязать ее с тем, что было уже известно. Выстраивающаяся картина мне не нравилась, и очень.

А в обед принесли приглашение от герцога на очередное вечернее представление.