Как-то неправильно папа Рихарда начал знакомство с моей семьей. Мой отец очень щепетильно относится к подобным намекам и даже способен подать в суд, в надежде получить компенсацию за «урон деловой репутации». Собственно, он так уже неоднократно поступал и всегда отсуживал немаленькие суммы, которые сразу же уходили, по туманному папиному определению, «на развитие дела». Какое дело он развивал и в какую сторону, так и оставалось загадкой. И сейчас папа сразу настроился на серьезный лад, выпятил грудь и возмущенно сказал:

– Это кого это вы назвали жуликом? Меня, честного делового человека?

– То, что вам до сих пор удавалось избежать наказания, не делает вас честным человеком, – сухо сказал инор Брайнер. – И я все же хотел выяснить, что здесь случилось.

– Это не твое дело, – отрывисто сказал Рихард. – Тебя никто не приглашал.

– Вот как? – прищурился тот. – Не приглашал, говоришь? А если мне не нравится, когда моего сына пытаются втянуть в сомнительные дела всякие проходимцы? Это может отразиться и на мне.

– Кто проходимцы? Мы? – взъярился папа. – Да ваш сын, вот кто проходимец! Мне он сразу не понравился. Он и женился на Иви только с целью захапать ее приданое. Весьма немаленькое, надо сказать. Но не думайте, ничего у него не выйдет. За мою дочь есть кому постоять. Я немедленно иду в Стражу и делаю заявление на вашу семейку!

– Заодно на себя не забудьте, – усмехнулся инор Брайнер. – Использованием запрещенных орочьих средств по подчинению там наверняка заинтересуются.

Но папу так просто не запугать.

– Я ничего такого не использовал, – сразу встал он в позу. – Только глушилку. Несколько нестандартную, но это не нарушение закона. А вот вы сейчас пытаетесь бездоказательно повесить на меня преступление, дабы ваш сын избежал ответственности за свое злодеяние. Сами подумайте, с чего вдруг моя дочь, имеющая жениха, после оглашения завещания, по которому она получает кругленькую сумму, неожиданно выходит замуж за голодранца. Уж он-то точно что-то такое использовал, – и папа с деланой небрежностью покрутил кистью руки в воздухе, чтобы показать «что-то такое».

То, что он пытался обвинить моего мужа в поступках, на которые тот совершенно не способен, возмутило меня до глубины души и не позволило остаться в стороне от обсуждения, хотя и чувствовала я себя не очень хорошо.

– Не было у меня жениха, не выдумывай, – попыталась я влезть в разговор. – Не смей обвинять Рихарда в том, чего он не делал.

– Как это не было? – возмутился папа. – Да мы почти все с Хайнрихами обсудили, кроме, разве что, списка гостей. И после этого ты говоришь, что не было?

– То есть ваши действия направлены на то, чтобы ваша дочь вернулась к своему жениху? – с некоторым удивлением в голосе сказал инор Брайнер.

– Я пытаюсь ее убедить, что она сделала глупость, – согласился папа. – Правда, уйти от вашего сына раньше, чем через год она не может. Иначе мы все останемся нищими, – на этих словах он трагически всхлипнул и утер несуществующую слезу. – Ибо мой отец оказался так жесток к своим потомкам.

– К вам должны были прийти из монастыря Святой Инессы, – недоуменно посмотрел на сына инор Брайнер. – Если дело обстоит, как намекает этот инор, вы можете безболезненно расстаться.

– Дело обстоит не так, как ты думаешь, – зло сказал Рихард. – И я попросил бы тебя не лезть в мою жизнь. Будет только лучше, если ты и этот… инор, оба уйдете и никогда здесь больше не появитесь. Можешь даже продолжить обсуждение неблагодарных детей с инором Бринкерхофом, но за дверью.

Я ничего не могла сказать об отце мужа, так как я его совершенно не знала, но, что касается моего собственного отца, то не могла не согласиться, что будет только лучше, если он прекратит свои попытки изменить мое отношение к Клаусу. Я понадеялась, что наши гости прислушаются к просьбе мужа, но тут папа внезапно понял, что в лице инора Брайнера обрел единомышленника, и воодушевился:

– Я вижу, что вы тоже не в восторге от брака вашего сына, – радостно сказал он. – Значит, мы можем объединиться. Только я не понял, что вы там про монастырь говорили…

– Не горю я желанием объединяться, – сухо ответил отец Рихарда. – Я уже сказал, что о вас думаю. Общение с жуликами меня не прельщает.

– А вы уверены, что не измените свое мнение в суде? – вкрадчиво поинтересовался папа. – Меня, знаете ли, безнаказанно не оскорбляют. Как вы говорите, ваша фамилия?

– Неужели вы даже не интересовались, за кого вышла дочь? – удивленно спросил инор Брайнер.

– Зачем? Брак-то все равно у них временный, – небрежно ответил папа. – А что это вы так боитесь назваться? Стыдитесь чего, не иначе…

Отец Рихарда внезапно расхохотался.

– Да уж, мне есть, чего стыдиться, – утирая выступившие от смеха слезы, сказал он. – Густав Брайнер, не буду говорить, что к вашим услугам, а то еще поймете буквально и потребуете у меня эти самые услуги.

Папа резко спал с лица и даже шаг назад сделал, чтобы держаться подальше от собеседника. Таким напуганным я его давно не видела.

– Г-густав Брайнер? – голос его сорвался на писк. – Тот самый Густав Брайнер?

– Если вы под тем самым подразумеваете начальника Сыска по преступлениям, совершенным с помощью магии, – ехидно сказал мой свекор, – то да, тот самый.

Папа повертел головой в поисках поддержки, таковой не узрел, зато обнаружил виновного в своих бедах. Меня.

– Ну, Иви, ты и дура, – заявил он. – Это же надо так вляпаться. Хорошо будет, если ты только своим приданым отделаешься. Связавшись с этой семейкой, можно и жизнь потерять. Жуткие люди.

Я удивленно посмотрела на Рихарда. Чтобы мой папа, да вдруг настолько испугался? Для этого должны быть очень веские причины. Что такого сделал инор Брайнер?

– Не вижу оснований для подобных заявлений, – хмуро сказал отец Рихарда.

– Да вы мать своего сына не пожалели, – ответил мой отец. – Что вам чужая девочка?

– Вы так говорите, как будто я ее собственноручно убил, – процедил сквозь зубы инор Брайнер.

– Так отравили-то ее из-за вас, – возразил отец. – И чтобы спасти несчастную женщину, вам всего-то надо было выпустить одного человека.

– Из-за этого одного человека погибло бы много людей, – резко ответил инор Брайнер. – Но вам, видимо, этого не понять.

– Мне тоже, – глухо сказал Рихард. – Мне не понять, как можно смотреть на то, как умирает близкий человек, и ничего при этом не делать.

– Неправда, я делал все, чтобы ее спасти. У нас нет эффективных противоядий против орочьих зелий, но целители прилагали все силы, чтобы ее поддержать. И мне было очень больно, когда она умерла. Но пойдя на поводу у шантажиста, я бы обрек на смерть других ни в чем неповинных людей и позволил преступникам считать, что они могут мной манипулировать. И твоя мать это понимала, в отличие от тебя.

– Я ушел из дома не за тем, чтобы выслушивать это вновь и вновь, – зло сказал Рихард. – Наверное, твое поведение хорошо, правильно и достойно уважения, но только не вернет маму. Да и тебе неудобно было иметь в женах лорийку, не так ли?

– Что ты такое говоришь? – возмутился инор Брайнер.

– То, что думаю. Ты, наверное, уже отвык от того, что люди говорят то, что думают.

Папа посчитал, видимо, что уже достаточно долго изображает предмет мебели, и решил внести свою лепту в разговор:

– Инор Брайнер, пожалуй, я погорячился с обращением в суд по поводу оскорбления. Я готов отнестись к вашему заявлению снисходительно. Нехорошо для молодых начинать семейную жизнь с судебного разбирательства между родителями.

– Насколько я понял, вас не устраивает мой сын в качестве зятя.

– С чего вы это взяли? – отец так естественно удивился, что на мгновение даже я в это поверила. – Мне сразу понравился ваш мальчик. С первого же взгляда. И мое неудовольствие связано исключительно с тем, что моя дочь ради вашего сына нарушила слово, данное другому, весьма достойному молодому человеку.

– Я не давала слово Хайнриху, – возмутилась я. – Вообще-то, это сделал ты.

– Ой, к чему инору Брайнеру разбираться в таких тонкостях? – благодушно махнул рукой папа. – Ты, я – какая, в сущности, разница. Главное, что это касается исключительно нашей семьи.

– Возможно, это и касалось бы исключительно вас, – вмешался Рихард, – если бы вы не пытались уже второй раз приворожить собственную дочь, которая является моей женой, к этому достойному молодому человеку, ведущему себя, надо сказать, весьма недостойно.

– Я? Пытался приворожить? – папа нервно рассмеялся и покосился на инора Брайнера. – Да Иви это показалось.

– Мне тоже показалось? – спросил его отец Рихарда.

– День сегодня такой тяжелый, – вздохнул папа и сделал несколько мелких шажков к двери. – Вот всем и кажутся всякие странные вещи. Ивонна чуть в обморок не упала, да и мне прогуляться надо – что-то душно у вас в квартире. Вы окно, поди, не открывали с тех пор, как заселились? – он укоризненно посмотрел на меня и шмыгнул за дверь. До нас донесся все удаляющийся голос: – Мне срочно нужен глоток свежего воздуха.

Богиня, как же за него стыдно! Я не знала, куда глаза девать. Он просто сбежал, уверенный, что я улажу каким-либо образом все, что он натворил. Радовало только, что в ближайшее время не следовало ожидать очередной пакости, так как появится папа теперь у нас нескоро.

– Да уж, повезло вам с отцом, Ивонна, – не преминул заметить инор Брайнер. – Я думал, придется спасать сына из загребущих лап вашей семейки, а спасать надо вас.

– Мы разберемся без твоего участия, – сухо сказал Рихард.

– Без моего участия вы уже умудрились влезть в весьма неприятную историю.

– Я и раньше влезал в неприятные истории и всегда разбирался сам. Собираюсь это делать и дальше. Убедился, что спасать не нужно? Можешь уходить.

Голос мужа был так холоден, что я даже поежилась. Не хотелось бы, чтобы он когда-нибудь так говорил со мной.

– Рик, я действительно не мог поступить иначе. Я очень любил твою мать, что бы ты ни думал и ни говорил по этому поводу. А ты – единственное, что у меня от нее осталось, – устало сказал инор Брайнер. – Не выгоняй меня.

Рихард отвернулся, всем свои видом показывая, что ничего прощать и забывать он не собирается, а мне вдруг стало так жалко обоих. И никак не могла я согласиться с позицией мужа, тем более что…

Я встала со стула и даже покачнулась от нахлынувшей слабости. Видно, хоть папин артефакт больше не работал, воздействие дыма еще продолжалось. Пожалуй, глоток свежего воздуха мне тоже не повредит. Я пошла к окну, выглядела при этом я, наверное, жалко, так как Рихард сразу бросился на помощь. Я благодарно на него посмотрела, и взгляд его, до этого момента очень злой и настороженный, оттаял. Пожалуй, инор Брайнер плохо влияет на настроение моего мужа, и нужно что-то с этим делать.

– Рихард, вот смотри, – сказала я тихо, так, чтобы слышал только он, – ты осуждаешь своего отца за то, что он не поддался шантажу, а попытался справиться своими силами, но не преуспел. И ты считаешь, что он неправ. Так?

– Да.

– А вот мой отец стал делать именно то, что нужно шантажисту. И как, получается, по-твоему, он прав?

– Нет, но…

– Никаких «но». Правильно либо одно, либо другое. Либо поддаваться шантажу, либо нет. И твой отец прав. Если бы поняли, что таким образом на него можно давить, в опасности оказались бы все близкие ему люди.

– Я подумаю над этим, – неуверенно сказал Рихард. – Но не сейчас. Слишком много произошло за сегодня.

– Инор Брайнер, – повернулась я к его отцу, – мне кажется, не случится ничего страшного, если вы иногда будете нас навещать.

– Спасибо, Ивонна, – мой свекор церемонно наклонил голову, – не ожидал от вас поддержки.

– А кто и чем шантажирует твоего отца? – внезапно спросил Рихард.

– А его шантажируют? – насторожился инор Брайнер.

И тут я поняла, в присутствии кого выдала папин секрет, и прикусила бы болтливый язычок, но было уже поздно. Я посмотрела на Рихарда, но помощи от него ждать не приходилось, ему нужен был мой ответ, ведь про шантаж разговор раньше не заходил.

– Знаете, папа мог и преувеличить, – попыталась я сгладить положение. – Не думаю, что вам стоит обращать на это внимание.

– Я понимаю, что он ваш отец, но неужели вы собираетесь оставить сегодняшнее происшествие без последствий?

– Вы сами сказали, что он мой отец, – грустно ответила я. – Думаю, скандал с ним вам тоже не пойдет на пользу. Похоже, Рихард вам действительно очень навредил своим браком.

– Не скрою, я бы предпочел на вашем месте девушку из семьи, не связанной ни с какими скандалами, – усмехнулся инор Брайнер. – Но Рихард выбрал вас, и, честно говоря, вы мне нравитесь, Ивонна, несмотря на вашего отца. Впрочем, и сам я в юности не слишком задумывался о том, принесет ли брак с Аньеллой пользу мне и моей семье, а попросту женился на той, в кого влюбился. Так что хотя бы в этом сын пошел в меня.

– А знаете, инор Брайнер… – улыбнулась я.

– Густав, – поправил он меня. – Для вас – Густав.

– Знаете, Густав, – легко согласилась на такое именование я, – за всеми этими утренними безобразиями мы с Рихардом так и не позавтракали. Не хотите ли к нам присоединиться?

– С удовольствием, – ответил он.