На удивление до конца семестра больше ничего не случилось. Единственным серьезным потрясением для меня оказался суд над нашим бывшим управляющим. В этот раз инору Тидеману не удалось переложить свои дела на других – запись на кристалле столь явно свидетельствовала против него, что ни у кого даже малейшего сомнения не возникло в его виновности. Главу преступной шайки казнили, а все найденное имущество частично вернули бывшим владельцам, таким же бедолагам, как мой отец, а частично отправили в казну. Больше всего факт конфискации расстроил родителей Эвамарии, они даже попытались признать брак дочери недействительным, утверждая, что к ней были применены ментальные методы убеждения. Но бывшая подруга огорошила семью известием, что ждет ребенка, и пришлось им от этой идеи отступиться. Сама же Эвамария находила даже некоторую романтику в том, что оказалась женой раскаявшегося преступника. То, что Гюнтер не принимал ни малейшего участия в делах отца и вообще о них не знал, разве что иногда выполнял мелкие поручения, о сути которых и не подозревал, его жену не смущало, и она постоянно твердила во всеуслышание, что только ее благотворное влияние не позволило мужу скатиться в пучину порока. Тидеман-младший с этим покорно соглашался. А что еще ему оставалось делать? Ни к чему не приспособленный, глуповатый, самовлюбленный, мой бывший жених теперь больше всего боялся очутиться без средств к существованию.

Наша фабрика пережила серьезные потрясения. Под управлением инора Тидемана нарушилось производство, были утеряны многие поставщики и покупатели, ушли мастера. Бедный Юрген не знал, за что хвататься. Я помогала ему, как могла, приезжая каждые выходные в Корнин, но брать на себя ответственность и принимать под свое руководство не хотела – для этого пришлось бы забросить учебу полностью. Впрочем, зять справлялся неплохо, не зря инор Тидеман его хвалил. Удалось вернуть часть специалистов, которые работали еще при деде, и наладить новые деловые связи. В этом очень помогла семья мужа Барбары. Наконец фабрика нормально заработала, и я вздохнула с облегчением.

Семестр пролетел незаметно. Подошло время практики, а я поняла, что так и не добралась до книг по орочьим зельям. Да что там книги! За всеми этими треволнениями даже до бабушкиных записей руки не дошли, а ведь не зря же она хотела, чтобы они достались именно мне. Конечно, инор Вайс утверждал, что там нет ничего необычного, но ведь основывалась на чем-то уверенность инора Тидемана, что бабушка занималась противоядием и достигла существенных успехов. Он же предлагал купить у нее рецепт, значит, этот рецепт должен где-то быть.

Менталист поработал с моей памятью и снял блок с воспоминаний, которые касались орочьей частички. Воспоминания обрушились лавиной, но в поиске рецепта это никак не помогло. Про это ничего узнать не удалось. Я вспомнила бабушку, наши разговоры о разных вещах, касавшихся алхимии и не только, ее немного снисходительное отношение к моему отцу, ее увлеченность своим делом. Я вспомнила даже, как приходили образы от прадеда-шамана. И только сейчас осознала, чего лишилась. Зелье, которое втайне подливал отец, напрочь отрезало эту способность, и теперь неизвестно, сколько времени потребуется, чтобы все восстановилось. Один из подчиненных инора Брайнера даже засомневался, что восстановится вообще: слишком долго давали блокирующее средство, что могло повредить какие-то тонкие структуры, необходимые для связи. И прояснить этот вопрос у своего прадеда я не могла – не в Степь же ехать? Отношение орков к женщинам хорошо известно, именно поэтому прабабка и сбежала с новорожденной дочерью – такой жизни ей она не хотела. Налицо была проблема, решить которую я не могла. Я еще несколько раз побывала в лаборатории на фабрике, в надежде еще раз услышать голос и понять, что же делать с находкой. Но наверное, бабушка посчитала свою миссию выполненной, и дух ее больше общаться не желал. Или я просто не слышала – ведь и тогда голос был очень слабый, буквально на грани восприятия. Тогда я обратилась с просьбой к инору Брайнеру, чтобы у него в конторе еще раз просмотрели эти записки, вдруг найдется что-нибудь неожиданное, ведь нам с Рихардом так и не удалось решить эту задачу.

Подчиненные инора Брайнера просмотрели все листы на наличие скрытых заметок как магическими, так и алхимическими методами, и пришли к единодушному заключению – книга содержит только то, что в ней может видеть любой, даже не владеющий магией. Значит, дело именно в тексте, который мы пока не перевели.

Свекор обратился за помощью к инору Вайсу, как к последней надежде. Инор просьбе не обрадовался и хотя не отказал, но предупредил, что может не знать отдельных алхимических терминов.

– Возможно, все переводить не придется, – примирительно предположила я. – Скорее всего, то, что нас интересует, – это заключительная запись.

Инор Вайс пролистал до последней законченной странички, вчитался, хмыкнул и сказал:

– Вы уверены, что вас интересует рецепт зелья, позволяющего зачать ребенка определенного пола?

– В таком случае я бы хотел внука, – бодро сказал инор Брайнер. – Недавно проходил мимо лавки с игрушками, там такой замечательный набор солдатиков…

– Мы еще и не думали о детях, – растерялась я.

Нет, это, конечно, хорошо, что будущий дед так ответственно относится к своим обязанностям, но слишком неожиданно.

– Бабушка плохого не посоветует, – веско заметил свекор. – Ей оттуда видно лучше, о чем вам сейчас думать. И я с ней совершенно согласен.

– Ивонне еще год учиться, – заметил Рихард. – У нее и без заботы о твоих внуках проблем хватает.

– Няню наймем, – предложил его папа. – И в наш дом переселитесь. Детскую обновим…

Похоже, инору Брайнеру мысль о будущих внуках пришлась по душе. Планы уже строит, даже жалко рассеивать мечты.

– Вам рецепт переводить? – поинтересовался инор Вайс. – Действительно, если бабушка хочет, грех разочаровывать старушку, к тому же, давно покойную.

– Мы сами переведем, – ответил Рихард и мечтательно улыбнулся. – Да и не уверен я, что хочу именно сына.

– Вы еще голосование устройте, – возмутилась я. – Никаких зелий больше пить не буду, ничего хорошего из этого не получается. Но мы же здесь собрались не для того, чтобы решать, когда появляться нашим с Рихардом детям. Давайте вернемся к бабушкиным записям. Возможно, то, что нам надо, находится немного выше?

Выше оказался рецепт зелья, повышающего качество грудного молока. Инор Брайнер хмыкнул и бросил на нас выразительный взгляд.

– Я же говорил, обычные алхимические записи, – заметил инор Вайс.

– Давайте посмотрим еще выше, – не сдавалась я.

Надеюсь, там не будет средства от утренней тошноты при беременности.

– Надо же, – удивился инор Вайс и зачитал. – Противоядие к орочьим зельям невозможно создать, используя только человеческую или орочью магию. Лишь на стыке этих двух магий возможно решение проблемы, и алхимик должен владеть ими обеими.

Он замолчал и удивленно на нас посмотрел.

– А рецепт? – так и не дождавшись продолжения, спросила я.

– А нету рецепта, – ответил он. – Это все, что здесь указано. Скорее всего, ваша бабушка, после попытки ее запугать, запись рецепта уничтожила – видите, следы вырванного листа, но посчитала нужным оставить эту заметку. Так что тайну противоядия она унесла с собой.

Я разочарованно молчала – я так рассчитывала на эти записи, а там оказались столь малоинтересные заметки.

– А восстановить, что там было, по нижнему листу нельзя? – спросил Рихард, а я в надежде встрепенулась.

– Нет, бумага очень плотная, – покачал головой инор Брайнер. – И прошло слишком много времени. Даже пробовать не стоит.

Услышать это оказалось неожиданно горько. Я чуть не расплакалась, не столько от того, что мы не нашли, сколько от того, что работа близкого мне человека была проделана напрасно и следов от нее не осталось.

– Иви, не расстраивайся, – мягко сказал Рихард. – То, что сделал один, всегда повторит другой. Тем более что у тебя обе магии как раз есть.

– Одна – слабая, вторая – заблокирована, – грустно ответила я. – И неизвестно, восстановится ли.

– Восстановится, конечно, – с энтузиазмом заявил Рихард. – Мы еще с нашим главным алхимиком посоветуемся. Инор Герхардт как раз хотел, чтобы ты этими самыми орочьими зельями занималась на практике. Возможно, он предложит что-нибудь, что поможет восстановить оба Дара.

– Думаешь? – утраченная было надежда опять встрепенулась и ожила.

– Конечно, – твердо сказал муж. – Более грамотного алхимика я не знаю. Мы прямо сейчас пойдем к нему и спросим. Заодно с началом практики определишься.

Мы попрощались с инором Брайнером и инором Вайсом и пошли в Центральную лечебницу рассказывать о бабушкиных записях инору Герхардту. Оказалось, что тот владеет орочьим не хуже специалиста из Сыска. Заметки он просматривал, восторженно охая.

– Ваша бабушка была необычайно талантливой, – заявил он. – Если вы в нее, нашей лечебнице повезло. Так значит, вам доступны обе магии?

– Если бы, – расстроенно ответила я. – Оказывается, папа, без моего на то ведома, давал мне зелье, блокирующее способности. И если от человеческой магии хоть что-то осталось, то орочья мне совсем недоступна.

– Вы же говорили, что слышали бабушку в лаборатории? – вспомнил инор Герхардт. – Это значит, что этот Дар потихоньку восстанавливается.

– Вы думаете? – обрадовалась я. – Но прадедушку я не слышу.

– С духами близких родственников на месте их смерти общаться легче всего, – объяснил он. – Тем более ее там удерживала необходимость передать вам записи. Жалко, что она не написала более подробно.

– Да, мы тоже рассчитывали найти там рецепт, – заметил Рихард.

– Возможно, его там и не было, – задумчиво сказал алхимик. – Дело в том, что шаманство в полной мере могут использовать только мужчины, женщинам мало что достается. Так что ваша бабушка, Ивонна, могла только нащупать путь, по которому следует идти. Не зря же последние рецепты у нее довольно специфические.

– Вы хотите сказать?.. – я настолько удивилась, что даже сформулировать свою мысль точно не смогла.

– Скорее всего, она возлагала надежды на вашего сына, – подтвердил мою догадку инор Герхардт.

– Мои дети могут не унаследовать орочьи способности, – заметила я. – У меня есть сестра, в которой голос крови не чувствуется.

– Если судить по ее записям, она как раз работала в этом направлении, – сказал алхимик. – Я, кстати, тоже могу предложить свои наработки.

– Я против того, чтобы на моей жене проводили опыты, – неожиданно жестко вмешался Рихард.

– Мне кажется, инор Герхардт, что я за свою жизнь уже выпила достаточно зелий, – поддержала я мужа. – Пусть с нашими детьми будет так, как решит Богиня. Да ведь и вы точно не уверены, что я не справлюсь, когда мой Дар восстановится, не так ли?

– Я просто предположил, – согласился он. – Могу дать вам книги почитать по шаманству. Хотите?

– Конечно. – Удивилась я вопросу. – Думаю все же, что бабушка добилась успеха, иначе она не стала бы об этом говорить, не было в ее привычках обманывать. А если смогла она, значит, смогу и я.

– Мне нравится ваш настрой, – улыбнулся инор Герхард и пошел за книгами.

– Думаю, все у тебя получится, – Рихард обнял меня и поцеловал в висок.

– Знаешь, – улыбнулась ему я, – а я в этом даже не сомневаюсь. Ведь у меня есть самое главное в этой жизни.

– Что?

– Ты.

Я смотрела в его глаза и не могла насмотреться. И не только потому, что не будь его, я прожила бы, скорее всего, под постоянным воздействием зелий, подливаемых либо инором Тидеманом, либо Клаусом, либо собственным отцом. А потому, что Рихард – мужчина, которого люблю я и который любит меня, и пока мы вместе, у нас все получится.

А инора Брайнера мы непременно осчастливим. Не зря же он уже присматривает себе солдатиков в лавке игрушек. Хотя лично мне и отдел кукол очень даже нравится…