– 1 -

Первый раз, за прошедшие пять или шесть дней, Корню удалось нормально выспаться. Правда, условия в подвале Драйвера не были похожи на привычную обстановку квартиры Николая Андреевича. Широкую трехспальную кровать «Ленин с нами», здесь заменяла узенькая раскладная лежанка, но белье оказалось чистым, а абсолютные темнота и тишина способствовали полному расслаблению.

После того, как компьютерщик рассказал хозяину о своих последних открытиях, Репнев долго переваривал эту информацию, пытаясь найти ей хотя бы какое-то применение. Но все оказалось тщетным.

Наличие людей, которые в силу каких-то причин не могут стать адептами Космэтики, являлось сведениями важными, но безнадежно устаревшими. Не было сомнений в том, что именно на них сейчас идет крупномасштабная охота космэтистов. Секта не считается ни с какими материальными потерями, лишь бы поскорее уничтожить этих... Кого? Очевидно, потенциально опасных для нее людей. Но чем они могут быть опасны Космэтике, и как это могло бы выразиться в жизни, Николаю Андреевичу, как он сам подозревал, было уже не узнать. По прикидкам Драйвера за последние три-четыре дня по Москве и области убито уже 97% неподдающихся. А уничтожение остальных, хотя и может затянуться, и стать вариантом очередной «охоты на ведьм», уже дело самого ближайшего будущего.

Перебирая самые невероятные варианты дальнейшего развития событий, Репнев все никак не мог найти в них места для себя. Получалось, что при абсолютно любом раскладе он или будет уничтожен, или станет членом секты. На Дарофеева надежды было мало. Ну, что один человек сможет сделать с такой гигантской организацией? А по сведениям того же Драйвера, количество космэтистов перевалило за пять миллионов. Половина их обитала в Москве, но и в других городах существовали десятки первичных ячеек.

И получалось, что единственным выходом оставалось самому стать сектантом. И продать им всю свою братву. Уже осознав это и, почти приняв такое решение, Корень вдруг засомневался. Ведь держится же еще Рыбак. Значит, он на что-то надеется. Но наркоделец не такой человек, чтобы со всеми, даже временными союзниками, делиться своими планами. Помощи, или намека от Владимира Ивановича ждать не приходилось.

Но, Репнев вдруг махнул рукой на гордость и амбиции.

– Драйвер! – позвал Корень.

Компьютерщик тут же появился. Не раз мафиози задавал себе вопрос, покидает ли он вообще когда-нибудь этот подвал? На что тратит свою, немалую, надо сказать, зарплату? Но спросить самому как-то не было удобно...

– Свяжи меня с Рыбаком. – Стараясь говорить так, чтобы это звучало не приказом, а просьбой, сказал Николай Андреевич.

Драйвер вышел, чтобы через несколько секунд вернуться с телефонной трубкой:

– Рыбак на связи.

– Приветствую. – Преувеличенно бодро прокричал Репнев в микрофон.

– Здравствуй, здравствуй. – Чувствовалось, что на другом конце линии Кикоз ухмыляется. – Должен сказать тебе спасибо.

– За что? – Искренне удивился Корень.

– За генетических уродов. – Совершенно серьезно произнес Зарайский и, слыша, что Николай Андреевич лишь недоуменно сопит в трубку, пояснил, – Ну, тех, что не поддаются Космэтике.

– И что ты с ними собираешься делать?

– Войско. – И опять в голосе Рыбака не было и грана ехидства.

– Вот как... Знаешь... Наверное... – У Корня внезапно разыгрался приступ мигрени и он тщился сформулировать свой уход из альянса, но никак не мог подобрать необходимые слова.

– Короче, ты уходишь в секту. – Даже не предположил, а констатировал Кикоз.

– Да. – Облегченно вздохнул Репнев.

– Тогда у меня к тебе единственная просьба. Всех тех уродов, которые есть у тебя передай мне. Они все равно не жильцы. Ты сам это знаешь.

– Хорошо. – Приступ головной боли прошел, и Николай Андреевич вдруг понял, что отдал в руки Рыбака, минуту назад ставшего врагом, свой козырь, своего жертвенного агнца, которого он с гораздо большей пользой мог преподнести Космэтике, как дар доброй воли. – Только я уже иду в секту. Если успеешь их взять – они твои. Нет – не обессудь.

– Ничего, мои люди оперативны. – Пообещал Кикоз и отключился. Репнев отдал трубку Драйверу:

– Пошли ему список всех неподдающихся. Немедленно. Как пошлешь, возвращайся. Бери всех, кто здесь есть. Идем в ближайшую секту...

– Видите ли... – Компьютерщик неуверенно затоптался около двери. – Так получилось, что здесь идти некому.

– 2 -

Казалось, Рыбак нисколько не удивился, узнав о том, что Пономарю известно местонахождение святая святых Корня, его компьютерного аналитического центра. Владимир Иванович сам предложил для встречи это место, буквально несколько минут назад перешедшее в его владение.

Произошло это, надо сказать далеко не случайно. Наркоаналитики уже успели обратить внимание, что в этом подвале произошла всего одна диверсия Космэтики. После нее один человек, сектант, исчез, и после этой «чистки» более никаких неприятных «случайностей» не происходило. А стоило появиться информации о «неподдающихся», как все встало на свои места.

И гуманная, по сути, акция спасения обреченных, превратилась в небольшую, но победу Кикоза над Космэтикой. Репнев отбыл в неизвестном направлении, оставив Зарайскому то, чем в любом случае не смог бы больше воспользоваться. Такая потеря значила крайне много для организации Николая Андреевича. Для той, старой криминальной структуры. Но ныне, когда все воротилы нелегального бизнеса примкнули к Космической Этике, когда из десятков крупных и сотен мелких образовалась единое мощное преступное сообщество, утрата какого-то аналитического центра казалась просто мелочью.

Драйвер, с легкостью принявший переход к новому хозяину, сперва обговорил права, обязанности, оплату свою и сотрудников, и, удостоверившись в полном взаимопонимании, приступил к выполнению новых заданий. Кикоз не стал подключать его к своему основному аналитическому центру, решив, что Драйвер будет исполнять, в основном, дублирующие функции и, таким образом, возможные ошибки в прогнозировании ситуаций, сведутся к минимуму.

Осмотрев все помещения и оценив профессионализм новых подчиненных, Владимир Иванович остался всем весьма доволен. Вскоре после инспекции прибыл Дарофеев. Вездесущий Драйвер уже успел вложить в память пропускающего устройства невесть откуда взявшуюся картину глазного дна целителя и тот беспрепятственно вошел в компьютерную.

– Извините, что принимаю в таких неподобающих условиях... – С куртуазным полупоклоном Кикоз встретил Игоря Сергеевича в коридоре и, взяв под руку, повел дальше. – Но, право, это место самое спокойное из тех, что мне известно.

– Благодарю за заботу. – Чуть холоднее, чем следовало бы, ответил Дарофеев.

– Что вы, что вы... – Рыбак развел руками. – Теперь, после того, как наш общий друг нас покинул, и сдался на волю временного победителя, мы остались вдвоем.

У Пономаря в голове закрутилось сразу несколько вопросов, но он выбрал один, по его мнению, самый важный:

– Почему же «временного»?

– А у вас есть сомнения в нашей победе?

– Честно говоря, есть. И немалые. – Игорь Сергеевич понуро махнул ладонью.

– Где же вас извечный оптимизм?.. – Бравурно начал Зарайский, но, посмотрев на целителя, понял, что взял неверный тон и поспешил поправиться, – У меня тоже есть. Но я рук не опускаю.

– А вы думаете, я без дела сижу? – Вспылил Дарофеев.

– Нет. Не думаю. – Твердо сказал Рыбак. – И именно поэтому мы сейчас здесь. К делу. Я подумал над вашими предложениями и полностью на них согласен. Безо всяких оговорок с моей стороны.

– Хорошо. – Кивнул Пономарь.

– Ну, что же вы? – Наркобарон вновь развел руки.

– Что? – Не понял целитель.

– Приказывайте! Или роль командующего мафией вам пока непривычна?

– Да, пожалуй... – Игорь Сергеевич впервые за время этого разговора позволил себе улыбнуться. – Что ж... Для начала доложите, что нового произошло на ваших фронтах.

Расположившись в комнате отдыха для персонала аналитического центра, Рыбак кратко пересказал Дарофееву все заслуживающие внимания события двух последних суток. Целитель лишь раз или два перебивал наркобарона, задавал уточняющие вопросы. Особенно его заинтересовала возможность уничтожать космэтистов в «благодати» с помощью отравляющих веществ.

– Увы. – Рыбак покачал головой. – С очень недавнего времени этот способ уже не действует.

– Да... – Протянул Игорь Сергеевич, – эгрегор учится как-то слишком быстро...

– Эгрегор?

Теперь пришла пора целителя рассказать наркобарону многое из того, что ему удалось узнать за прошедшие дни. Владимир Иванович сперва слушал недоверчиво, но потом привык к терминологии Пономаря и внимал не прерывая.

– Значит, единственный способ покончить с Космэтикой – убить их эгрегор? – Резюмировал Зарайский.

– Именно так.

– Вам известно, как это можно сделать?

– Нет. – Был ответ.

– Ну, хотя бы в принципе это достижимо?

– В принципе достижимо все.

– Это отговорка.

– Да, отговорка. – Согласился целитель. – Вы сейчас требуете от меня ответа, над которым я сам безрезультатно бьюсь уже бог весть сколько времени.

– Я начинаю разочаровываться в вас...

– А я в вас! – Резко парировал Дарофеев. – Неужели вы не понимаете, что тут не может быть готовых решений? Смотрите, положим, перед вами больной...

– Нет. – Теперь уже Рыбак оборвал Дарофеева. – Все понятно. Каждый случай уникален. Но есть ли у вас хотя бы какие-то зацепки, чтобы прекратить это сползание в хаос?

– Зацепки есть.

– Это именно то, что я хотел услышать. Итак, что вам надо для успешной работы именно сейчас?

– Защита. – Просто сказал целитель.

– Энергетическая, конечно.

– Да.

– Это возможно. Ваш старый знакомый по фамилии Разин, оставил кое-какие методики для изготовления биоэнергетических солдат...

– Такое не подойдет. – Поспешно выпалил Дарофеев.

– Ну, уж, извините, не угодил. – Кикоз приторно осклабился. – А другого у меня нет. И взяться ему не откуда. Вы, наверное, забыли...

– Теперь вспомнил. – Игорь Сергеевич надолго задумался. Зарайский терпеливо ждал. За это время целитель успел посовещаться с Витей и решение было принято.

– Я согласен. Мне нужны силовики, на которых я мог бы опереться. Ясновидящие, энергетические каратэки и, если это возможно, пара телепатов.

– С последним вынужден разочаровать. Таких методик Гнус не оставил.

– Тогда Вите придется работать с тройной нагрузкой.

– Очень сожалею. – Проговорил Рыбак и Дарофеев, почувствовав эманации, исходящие от наркодельца, увидел, что тот нимало не покривил душой.

– Когда они будут?

– Методики рассчитаны на несколько месяцев. Но есть пометки и об экспресс-подготовке. Двое-трое суток.

– Боюсь, этого времени у нас нет.

– Двое суток – минимум.

– Хорошо. А теперь позвольте мне получше рассмотреть здешних «неподдающихся»...

– 3 -

Уже давно Грибоконь начал собирать все, что ему казалось может потребоваться при проведении этого ритуала. Во-первых, одежды. Каждый из адептов дал Шаману по простыни, из которых тот соорудил просторные балахоны с ниспадающими на лица капюшонами. Но руки оставались полностью открытыми. Зеленых ветвей можно было наломать непосредственно перед проведением таинства. Мешочек с землей Михаил Львович накопал на промзоне. Там, в одном месте ему попался замечательный чернозем. Но зек даже не подозревал, что это не просто земля, которая, по его замыслу должна была олицетворять стихию камня, а земля с оскверненного кладбища, на котором в последствии построили заводские корпуса. Пантакль он просто процарапал на круглой латунной пластине. Стихия жидкости была представлена бутылкой водки, на которую, пришлось скинуться всем новообращенным.

Самую большую сложность вызвали жертвенные кинжалы. Грибоконь помнил, что они должны быть серебряные, с какими-то вычурными рукоятками со сложной инкрустацией. Ничего подобного в условиях зоны найти казалось невозможным. Но, как оказалось, один из сектантов, некий Кадыров, успел заготовить два десятка лезвий для финок. Лезвия эти были уже заточены и отполированы, единственное, что в них не хватало, так это наборных рукояток. Однако сами ручки уже были обработаны так, что удобно ложились в руку.

Все атрибуты Шаман уже переправил в круглую комнату. Там же он из валявшихся камней соорудил алтарь, на котором зеки должны были зарезать несчастного кота.

После вечерней проверки в воскресенье Михаил Львович еще раз предупредил всех о том, что после ухода третьей смены их ждет настоящее посвящение в тайны Космической Этики. Рак довольно ухмылялся, а на вопрос Шамана, поймал ли он жертву, удовлетворенно кивнул:

– Клиент готов.

Тогда Грибоконь, нервничая перед предстоящим походом и действом, не обратил внимания на многозначность такой формулировки. И пожалеть ему о своей невнимательности пришлось очень скоро.

Банзай поручил Ямщику спровадить бригады на промку, поставил Пирата на шухер, а сам подошел к Михаилу Львовичу:

– Все готово.

– Отлично. – Шаман вскочил со шконки. – Рак, давай.

Данила Сергеевич, пробормотав: «Я щас. Минута – и обратно!» – тут же выскользнул из секции.

Вскоре все двенадцать собрались в коридорчике около кабинета начальника отряда. Не хватало лишь Рыкова. Михаил Львович нервничал. Он расхаживал около стенгазеты и бормотал под нос:

– Черт, ну где его носит?

– Идет, идет! – Шепнул кто-то.

Грибоконь сразу запустил обе руки под фанерный лист и нажал на концы креста. Потайная дверь распахнулась, и тут Шаман увидел, что Данила принес с собой не кота, а привел какого-то зека. Михаил Львович побледнел. Теперь ему стали понятны все намеки Рака. Но пути назад уже не было. Если он, Шаман, желает сохранить свое лицо перед этими зеками, хочет, чтобы он являлся для них авторитетом, он должен убить. Они все должны убить. Впрочем, так оно и было запланировано.

Мысль Грибоконя лихорадочно заработала. Он сообразил, что ритуал с настоящей человеческой жертвой приведет к мощнейшему единению сектантов. Но зека этого непременно будут искать. Да и кто это?

Всмотревшись в глупо лыбящееся лицо жертвы, Шаман узнал в нем того самого опущенного, которого вынужден был отвергнуть в качестве будущего члена Космической Этики. Рак, наверняка, каким-то образом подсмотрел записи потенциальных сектантов и, обнаружив в них «петуха», понял, что лучшей жертвы быть не может.

– Его травкой накурили. – Шепнул Михаилу Львовичу Рыков. – Он не будет даже сопротивляться. Думает, его пользовать ведут.

– Прекрасно. – Кивнул Грибоконь, всеми силами стараясь не выдать своего, близкого к паническому, состояния. Он пропустил вперед себя Рыкова и, пройдя последним, затворил за собой каменную дверь.

В полном молчании все поднялись по крутым ступеням. Даже самого Шамана вдруг пробрала непонятная, потусторонняя жуть, обитающая в этих стенах. Во всю трещали самодельные свечки. И эти постоянные маленькие взрывы заставляли посекундно вздрагивать всех идущих внутри стены зеков. Вскоре караван дошел до конца лестницы. Дальше пути не было. Михаил Львович протиснулся вверх и открыл вторую потайную дверь.

– Теперь все раздеваемся, надеваем эти, – Грибоконь указал в сторону стопки белеющих в темноте балахонов, – одежды. Что потом – скажу.

– Слышь, Шаман, а с этим-то что? – Рак покосился в сторону опущенного.

– Этого связать. Рот заткнуть. – Уже внутренне смирившись со своей судьбой, Михаил Львович теперь просто плыл по течению, отвечая так, как от него ждали.

– Слушаюсь! – Внезапно отозвался Данила и исчез во тьме.

Шаман сам споро переоделся и, запалив самую большую свечу, пошел в направлении толпящихся неподалеку белых фигур.

– Пойдемте же, Апостолы бессмертного учения Космической Этики. – Подражая церковному речитативу низко пропел Грибоконь. – Идите за мной и я приведу вас к первому на этой планете алтарю непреходящей истины.

Не оборачиваясь Михаил Львович медленно пошел к круглой комнате. Он чувствовал, что все адепты, как по цепочке, идут за ним след в след. Он ощущал, как постепенно нарастает напряжение, как в поверивших ему людях начинают просыпаться древние, дремлющие до времени силы.

Уже пройдя большую часть пути Грибоконь внезапно вспомнил, что забыл в робе бумажку с текстом, который он тщательнейшим образом составил, намешав по памяти цитат из Библии, Талмуда, Вед и попадавшейся ему эзотерической литературы. Решив не возвращаться, Шаман, не ускоряя шага, пошел дальше.

В круглой комнате он три раза провел цепочку адептов вокруг сооруженного им жертвенника и приказал:

– Прилепите свечи свои к подножию священного алтаря.

Зеки повиновались. Михаил Львович воздел руки и начал кощунственную службу:

– Во имя Земли и Неба, во имя Вод и Ветров, во имя Огня и Металла, во имя Правды и Кривды, во имя Яра и Ери, снизойди на нас откровение бескрайнего Космоса. Одели рабов твоих силой предвечного знания истин Космической Этики...

Грибоконь действовал на полном автопилоте. Он впал в странный транс и совершенно не осознавал, что делал, что говорил. Его руки сами собой совершали какие-то пассы, глотка издавала звуки, и все присутствующие попали под магию его действий, его энергии и беспрекословно подчинялись требованиям Михаила Львовича.

– Так введите же нашего посланца в горние выси. Того, кому кармой предназначено быть связующей нитью между слабыми человеками и властителями Вселенной, диктующими Закон Космической Этики!

Рак привел обнаженного опущенного и раздал всем по ножу. Рот несчастного был заткнут кляпом, но действие гашиша все еще продолжалось и он смотрел на присутствующих осоловелыми глазами.

– Возложите нашего космопроходца на алтарь. – Последовал очередной приказ.

«Петуха» положили на спину. Он не шевелился. Лишь грудь его, пожалуй, слишком редко вздымалась и опадала.

– Приобщаю тебя к семени Земли! – Воскликнул Грибоконь и, сделав небольшой надрез на груди жертвы, втер туда горсть земли.

– Возлюбленные мои Апостолы! Приобщите и вы посланца нашего к семени Матери нашей Сырой Земли.

Зеки повторили манипуляции Михаила Львовича. Несчастный даже не застонал. Из нескольких самых глубоких разрезов потекли быстрые струйки крови.

– Приобщаю тебя к семени Неба!

И тринадцать новых ран появилось на теле опущенного.

– Приобщаю тебя к семени Воздуха!

– Приобщаю тебя к семени Воды!

– Приобщаю тебя к семени Огня! ...Металла! ...Яра! ...Ери!..

– А теперь Апостолы смешайте кровь свою с кровью нашего проводника!

Зеки, по примеру Грибоконя, укололи свои пальцы и сбрызнули выступившими каплями сплошное кровавое месиво, возникшее на груди бедолаги.

– А теперь причаститесь этой крови! – приказал Шаман. Он провел лезвием ножа поперек груди «петуха» и облизал лезвие с обеих сторон. Зеки, которым никогда и в голову не могла прийти мысль пить кровь опущенного, на сей раз подчинились не раздумывая.

– Апостолы! – Вскричал Грибоконь. – Обнимитесь как братья! Все со всеми!

Сектанты образовали круг. Рука каждого легла на затылок соседа.

– Отправим же, братья во Космической Этике нашего космопроходца к Властителям Бесконечности!! – И Михаил Львович с размаху вонзил лезвие в грудь жертвы. Он думал, что промахнется, попадет в ребро, но острый нож мягко скользнул в плоть бедняги и остановил его продвижение внутрь лишь кулак самого Шамана.

Примеру Основателя последовали все Апостолы. Тринадцать ножей вспороло грудь жертвы. Парень всхлипнул в последний раз и замолчал навсегда.

И тут началось это...

Потом Михаил Львович никак не мог понять, что же произошло на самом деле. Апостолы, да и он сам, внезапно словно сошли с ума. Все начали скакать, вопить, как оглашенные, рвать на себе балахоны. Прошедшие ритуал начали вдруг действовать, словно какие-то шестеренки единого механизма. Вот все вместе пляшут варварское подобие сиртаки. Вот все вместе воют, словно бешеные волки. Вот все вместе пьют кровь убитого...

Первым пришел в себя Грибоконь. Вдруг среди воплей послышался чей-то чужой голос. Его хриплый стон заставил Шамана вздрогнуть всем телом. Ощущение от этого звука было такое, словно у кого-то разом вырывают все кости из суставов... Зек с ужасом осмотрел себя, с ног до головы заляпанного кровью и его затрясло еще сильнее.

– Апостолы... – Прошептал он. И, несмотря на дикий вой, бившийся под этими сводами, его услышали все. И немедленно замолчали.

– Апостолы. – Повторил Михаил Львович. – Вы все прошли через великое таинство. Но не забывайте, что за этими стенами жестокий мир, с которым мы вступаем в непримиримую войну. И там, в этом мире, очень скоро начнется проверка.