– 1 -
После визита телевизионщика и речи Пономаря, Рубленый стал относиться к Игорю Сергеевичу с таким почтением и предупредительностью, словно опекал самого Президента или Смотрящего России. Дарофеева это несколько раздражало, но приказам отстать мафиози не подчинялся и Пономарь смирился с его постоянным присутствием около себя.
Ехать, ехать, ехать в Хумск! Но Игорь Сергеевич не мог заставить себя отдать этот приказ. Казалось, все давно готово, но, проанализировав свои ощущения, Дарофеев вдруг понял, что его гнетет непонятная неудовлетворенность. Словно не сделана какая-то мелочь. Пустяк, без которого все это мероприятие не будет иметь ни малейшего смысла.
Пономарь заново стал анализировать расклад будущих событий. Вот они приезжают. Вот, положим, захватывают НИИЭБ, находят ГУЛа. Находят... А что делать с ним потом? Сказать: “Не делай больше бяку!”? Заковать в кандалы? Так ведь это не поможет... Его сила останется при нем. И лишить ее можно лишь погрузив этого деятеля в сон, парализовав его мозг. Но это все равно, что убить... А от убийств Игоря Сергеевича физически воротило. Он не мог сделать такое, да и позволить убить ГУЛа, хотя тот и преступник, целитель не мог.
Оставалось одно: найти способ парализовать только способность ГУЛа проецировать свою волю на других, лишить его этого оружия, которым он пользуется столь гениально безрассудно. Сам Пономарь такого способа не знал. Но, возможно, его мог подсказать Информаториум...
Выйдя в высшие информационные сферы, Игорь Сергеевич без труда нашел гигантский синий шар. По нему, как обычно во всех направлениях двигались, переплетаясь красные полосы. И внезапно в их игре целитель уловил какой-то смысл. Но анализировать свое открытие времени не было, и Дарофеев влетел внутрь Информаториума.
Здесь все было знакомо. Стул, экран.
– Здравствуй. – Мысленно сказал Пономарь. – Могу ли я задавать вопросы и получить на них доступные моему пониманию ответы.
– Да. – Высветилось на экране.
Но после первого же вопроса целителя, Игорю Сергеевичу показалось, что информационный центр сошел с ума. На экране, сменяя друг друга с лихорадочной быстротой, пронеслись пейзажи, страницы текстов, неизвестные Дарофееву символы. От их мелькания зарябило в глазах и Пономарь попросил прекратить эту свистопляску. Экран очистился.
– Могу я узнать, как можно максимально ослабить способность человека, называющего себя ГУЛ, проецировать в тонкие тела людей структуры собственного изготовления?
– Нет. – Ответил Информаториум.
Игорю Сергеевичу стало ясно, что сила желания хумского гения остаться неизвестным, ненайденным, и страх потерять свою способность столь велики, что они смогли воздействовать на саму структуру информационного центра, заставив тот заблокировать любые сведения по ГУЛу.
В первый раз целитель встретился с таким прямым отказом. Раньше, если Пономарь и получал отрицательный ответ, он был как-то мотивирован...
– Какие основания для отказа? – Вежливо спросил Дарофеев.
Экран ненадолго померк, а потом на нем высветилось: “Объективных причин нет.”
– Тогда прошу дать мне запрашиваемые данные...
Хотя Информаториум не был материальным образованием, Игорю Сергеевичу показалось, что в его недрах заскрежетали невидимые шестерни. Банк данных явно решал дилемму: подчиниться желанию отдельной личности или честно выполнять возложенную на него создателями задачу. И чувство долга победило.
Гудение и лязг металла прекратился и в следующее мгновение перед Дарофеевым возник текст. В нем перечислялись способы убийства начиная декапитацией, лишением головы, и кончая отравлением. Но такой вариант Пономарь уже отбросил.
– Другие способы, пожалуйста, не связанные с какими либо повреждениями энергоинформационной структуры субъекта. – Попросил Игорь Сергеевич.
Список способов умерщвления погас и на его месте возник чертеж. Сопроводительный текст пояснял, что данное материальное изделие, по форме напоминающее горнолыжный шлем, служит для блокировки всех пяти головных энергетических центров, наглухо застегивается на подбородке, таким образом, что его носитель не имеет возможности его самостоятельно снять и работает это изделие только в паре с подобной же, но уже чисто энергетической конструкцией. На самом чертеже оказались размеры. Дарофеев попросил подержать его на экране, пока не запомнил все во всех деталях. В этот раз целитель не подготовил все необходимое для автоматического письма, а выходить, искать ручку с бумагой, и снова возвращаться в медитационное состояние было, на его взгляд, излишней тратой сил.
Поблагодарив Информаториум, Игорь Сергеевич покинул его несуществующие стены. Слившись со своим телом, Пономарь, сразу вскочил и понесся по квартире в поисках письменных принадлежностей. Найдя их он там же, не сходя с места, под вопросительными взглядами Розы-Светы и Рубленого набросал увиденный в Информаториуме чертеж. Получилось криво, коряво, но целитель не обращал на это внимания, перенося на бумагу запомненные им линии и цифры. Взглянув на часы, висящие на стене, целитель ужаснулся. Было уже без четверти шесть. Через пять минут должна была выйти его передача.
– Света! – Позвал Пономарь, – включи, пожалуйста телевизор. И вставь в видак какую-нибудь пустую кассету... Мне еще надо несколько минут...
– А я уже все сделала... – С невинной улыбкой ответила девушка.
Дарофееву не удалось уложиться в пять минут, и он появился в комнате с видеотехникой вскоре после начала. Игорь Сергеевич не раз видел себя в телевизоре, но сейчас вид собственного лица привел целителя в тихий ужас. Оказалось, что за последние дни он сильно исхудал, щеки впали, правда, глаза остались теми же, проницательными и спокойными. Вслед за ужасом пришло изумление. Целитель и раньше знал, что телеэкран может передавать энергетический посыл, но ведь сегодня Игорь Сергеевич сознательно с энергетикой перед камерой не работал! Но вот, из динамиков телевизора лилась его речь и это сопровождалось такой мощной поддерживающей волной, что Пономарь почувствовал неловкость. Так нельзя было делать. При такой подаче любой зритель, хотел он того, или нет, начинал верить Дарофееву. Верить бездумно, а это было ничем не лучше того, чем занимался ГУЛ и в этот момент Игорь Сергеевич запоздало понял, как много он невольно уже перенял у хумского гения. А это значило, что Пономарь уже близок к повороту на черный путь. Этого следовало избегать всеми доступными средствами. Иначе, целитель лишился бы большей части своих возможностей. Перекраска всегда была весьма болезненным процессом, особенно в биоэнергетике.
Подавленный результатом взгляда на себя со стороны, Дарофеев с трудом досидел до конца передачи.
– Как здорово! – Воскликнула Роза-Света, после того, как лицо целителя исчезло с экрана. – Они, конечно, сократили, но все основное оставили.
Рубленый, хотя и гораздо сдержаннее, присоединился к восторгам девушки. Но Игорю Сергеевичу было не до дифирамбов.
– Уважаемый, – Обратился Пономарь к телохранителю, сам не понимая почему, избегая называть того по кличке, – Свяжись, пожалуйста, со своим начальником и передай, что надо немедленно изготовить одну вещь... И пусть пришлет кого-нибудь за чертежом.
Пока бритоголовый парень исполнял просьбу Дарофеева, сам он, вооружившись линейкой и циркулем, пытался нарисовать шлем в нескольких проекциях. Пришел уже человек от Корня, а Игорь Сергеевич все не мог закончить чертеж. Наконец, последняя цифра оказалась на своем месте. Пономарь окинул взглядом свою работу, остался ею доволен, и отдал связнику. Тот взял стопку из пяти бумажных листков и сказал:
– Шеф просил передать, что в квартире есть компьютер с доступом в Интернет и сканер...
– Передай шефу. – С непроницаемым лицом промолвил Дарофеев, – Что в моем присутствии компьютеры выходят из строя, а сканеры просто взрываются.
Связник не понял шутки, согласно кивнул и тут же ушел.
А помрачневший Игорь Сергеевич уединился в одной из комнат и предался воспоминаниям. Что и когда он сделал не так, что позволило ему приблизиться к переходу на черную сторону.
– 2 -
Вот уже несколько дней от Дарофеева не было никаких вестей, никаких следов, кроме самых незначительных, типа снятия штуковин с нескольких человек. Но это был не тот масштаб, что несколькими днями раньше. ГУЛ нервничал все сильнее и сильнее. Такое молчание могло значить только одно – москвич копит силы, готовится к какому-то серьезному действию. И что это действие будет против него, ГУЛа, сомнений не было.
Вчера Дарофеева таки выследили. Какие-то парни, сожгли дом в пригороде, где скрывался этот подлый москвич, но ему самому удалось удрать. Уже который раз Дарофеев бесследно исчезал и ГУЛ корил себя за поспешность. Надо было бы по другому, тщательнее. Ясно же было, что нахрапом Дарофеева не убить.
Убить.
К этой мысли ГУЛ пришел только сегодня. Если раньше у него была призрачная надежда, что москвич поймет его, станет ему другом, соратником по установлению нового мироустройства, то сейчас все надежды испарились как спирт с ватки, которой протирают место укола.
Впрочем, ГУЛ вдруг осознал, что хотел уничтожить Дарофеева с самого начала. Это были лишь отговорки для самого себя, что надо устроить испытания, сломить волю. Нет, такие не переламываются. А если и ломаются, то вместе с жизнью.
Кумир. Тоже выдумал себе кумира! ГУЛ в раздражении кинул в угол палаты металлическую кружку. Та ударилась о стену, закрутилась на полу, расплескав кислый компот, оставшийся с ужина.
К кумирам не испытывают такой ненависти. ГУЛу внове было это чувство и он не сразу нашел в чужих сознаниях название для него. Но теперь все стало ясно. Он ненавидит Дарофеева. Хочет стереть его в порошок, пропустить через мясорубку, размазать, раздавить так, чтобы от москвича осталась только лужа. Такая же, как растекается сейчас по линолеуму палаты.
Убить. А потом найти способ избавиться от тех штуковин, которые он понавешал, или подождать, пока не сменится депутатский корпус и начать все заново. Заново... Сколько времени будет потеряно, ценнейшего времени... Будет? Да уже Дарофеев отбросил его на несколько лет назад! Пусть не лет, месяцев, но все равно, он должен понести за это страшное наказание.
У ГУЛа был один, последний способ, чтобы исполнить задуманное. И он, не испытывая больше сомнений, пожелал привести его в действие.
– 3 -
Итогом размышлений Игоря Сергеевича стало открытие, которое и открытием назвать было нельзя. Он и так догадывался о недопустимости такого способа действий. Дело было в программах.
Дарофеев, узнав способ их изготовления, стал немедленно применять эти энергетические конструкции, не задумываясь о том, какой вред они могут принести. В этом он невольно уподобился ГУЛу и, тем самым, по собственной воле, или недомыслию, свернул с избранного пути развития.
Теперь стало ясным почему пришло давешнее изнеможение, почему резко ослаб контроль над собственной энергосистемой, почему, наконец, он столько ждал, оттягивал момент, чтобы выступить против ГУЛа.
Осознание этого было вещью неприятной, но необходимой. Но, странное дело, как только Пономарь понял, в чем он был не прав, ему стало легко, словно спали невидимые вериги со всех его тел. Дальнейший путь опять стал ясен и прост, как и вообще все, так называемое, эзотерическое знание. Следовало опять потратить уйму времени, теперь разыскивая собственных программантов и удалить с них эти структуры. И никогда больше не возвращаться к такой практике.
Но начать это делать сейчас? Или подождать пока не будет нейтрализован ГУЛ?
Желание следовать Пути, говорило, что следует заняться снятием программ немедленно. Здравый же смысл советовал подождать. Не к чему возвращать ГУЛу его орудия... Целитель надеялся, что он не слишком далеко углубился в черную сторону, да и Кундалини все еще была на своем законном месте. Здравый смысл победил.
Радостный, Игорь Сергеевич вылетел из комнаты, чуть не запрыгав по квартире как теннисный мячик. Попавшаяся на пути Дарофеева Роза-Света тут же была заключена в объятия, расцелована, поднята на руки.
Девушка отвечала на ласки целителя, но тот, в радостном запале, не заметил странного изменения, произошедшего с ней. Роза-Света действовала как будто автоматически, с грацией мастерски сделанной куклы, которая в точности повторяет все движения человека, но, несмотря на высокой искусство создателя, в ней чувствуется немалая толика механистичности. Словно само собой закрутилось энергетическое кольцо, соединяющие свадхистаны Пономаря и Розы-Светы. Игорь Сергеевич, потакая прекрасному расположению духа, не стал задерживать его вращение, напротив, он его усилил.
Девушка слабо застонала, расслабилась в руках целителя. Рубленый был где-то далеко, в другом конце квартиры и Дарофеев, упиваясь нежностью, понес Розу-Свету в спальню.
Он медленно, сопровождая поцелуями каждое свое движение, раздел девушку. Ее томные вздохи, казалось были взяты с фонограммы немецкой порнухи, но Пономарю было не до таких тонких наблюдений. Стянув с себя спортивные брюки, футболку, Игорь Сергеевич обнаженный лег рядом с Розой-Светой. Его рука тут же погрузилась в ее межножье, чуть отросшие волосы лобка зацарапали подушечки пальцев. И один из них нащупал влажный вход в пещерку наслаждений.
Тело девушки выгнулось навстречу ладони Дарофеева, палец сам собой проскользнул глубже, в мокрую темноту лона. Следующей серии вздохов целитель уже не выдержал. Он, поднявшись над ней на вытянутых руках, погладил эрегированным пенисом женский животик. Направил его ниже и медленно ввел в жаркую вагину Розы-Светы.
Но не успел Пономарь сделать нескольких движений, как стенки влагалища вдруг резко сократились. Этот спазм был настолько силен, что член Игоря Сергеевича оказался намертво зажат внутри девушки. И, не успел Дарофеев охнуть, как началось страшное.
Впечатление было такое, словно внутри Розы-Светы вдруг включился мощный насос, который стал с огромной скоростью высасывать из целителя энергию.
Через человека постоянно проходит множество внешних энергетических потоков. Без них была бы невозможна сама жизнь, но этот “насос” впитывал не их, а лишь энергию личную, или даже личностную.
Пономарь опешил. Он не знал, что предпринять в такой ситуации. Отгородиться, войти в “Жалюзи” или другой защитный блок он не мог, слишком тесным был контакт между ним и Розой-Светой, внезапно превратившейся в энергетического вампира.
С каждой секундой через член Игоря Сергеевича уходила его жизнь.
Выход был единственный – высвободиться во что бы то ни стало. Дарофеев рванулся, но ничего кроме резкой боли эта попытка не вызвала. Пенис был зажат словно в тисках. Не зная, получится или нет, целитель попытался нащупать нервные волокна, отвечающие за сокращение стенок влагалища. Волевым усилием он заблокировал их. Рывок! И член на свободе.
Но, хотя контакт и был прерван, энергия все еще продолжала утекать. Хотя и не с такой мощностью, как прежде. Пономарь не стал тратить времени и немедленно вошел в “Жалюзи”. Этот блок отсек энергоинформационные линии, идущие от Игоря Сергеевича к Розе-Свете. Сила перестала уходить.
Теперь можно было разобраться в чем, собственно, дело. Почему девушка претерпела столь странную перемену. Роза-Света теперь лежала недвижимая и бледная.
Посмотрев не нее энергетическим зрением, Дарофеев понял, что мешкать нельзя. Силовой луч, толстенный канатище, уходил от девушки в сторону Хумска. По нему забиралась жизненная сила уже самой Розы-Светы.
Это значило только одно. Игорь Сергеевич, удовлетворившись снятием одной программы, бездарно проглядел другую, спрятанную. А ее излучение принимал за хумские воспоминания девушки.
Но где могла быть эта программа?
Мгновенно настроившись на восприятие энергетических каналов Розы-Светы, Пономарь увидел тело программы. Ее большая часть находилась в мозгу, замаскированная под хитроумное переплетение нади'. “Хвост” проходил в непосредственной близости от Сушунмы, центрального спинномозгового канала. Едва увидев это безобразие, Дарофеев перерубил “хвост” и, потянув за него, вытащил из головы девушки клубок переплетенных нитей. Моментально Роза-Света глубоко вздохнула и открыла глаза. Но кожа ее продолжала оставаться бледной.
– Что случилось?.. – Едва слышно спросила она. – Я... Я не могу даже подняться...
– Последний подарок ГУЛа. – Ответил целитель.
Только теперь, когда все кончилось, до него дошла вся изощренная подлость этой, незамеченной им вовремя программы. Когда, в смысле, если бы, Дарофеев умер, лишенный большей части своих сил, программа высосала бы жизнь и из девушки, передав всю их силу хумскому вершителю судеб человечества.
– Но теперь все. Как только мой заказ будет готов – мы едем в Хумск. На последнее рандеву...