Три месяца пролетели практически незаметно. Хадижа, как и обещала, занялась изучением языка. Саид даже предлагал нанять репетитора, но девушка отказалась, сказав, что сначала хочет попробовать сама. И действительно, слова всплывали в памяти и сами складывались в предложения. Так что через полмесяца Хадижа довольно спокойно могла объясниться по простым бытовым вопросам. Еще через месяц — сносно читать и писать, но, все же, разговорный навык вернуть оказалось проще всего. С этим ей помогали и поездки к семье дяди Мохаммеда, и разговоры с Самирой, что заходила в гости если не каждый день, то через день. Вскоре они общались, как лучшие подруги, обо всем на свете.

Хадижа готовилась к собеседованию и экзамену в школе, где училась до своей пропажи, решила понять уровень своих знаний, и узнать, возможно ли ее аттестовать для выпуска. В очередной раз, девушка просматривала учебники, выписывая ответы.

Старшая кузина сидела неподалеку рассматривая альбом с рисунками. У девушки определенно был талант, и выработался уже свой собственный стиль.

— Ты волнуешься на счет экзамена? — спросила Самира, наблюдая, как Хадижа рассеянно перелистывает страницы очередного учебника.

— Немного, — пожала та плечами, — Но португальский уже хорошо уложился в моей голове, а по остальным предметам учителя на меня никогда не жаловались.

— Особенно по рисунку, — улыбнулась Самира, — Ты хотела поступать в художественный?

— Да, — с тяжелом вздохом кивнула она, — Академия изобразительных искусств, одна из самых престижных в мире.

— А дяде Саиду ты об этом говорила?

— Нет, — хмыкнула сестра, — Сомневаюсь, что он согласится. Франция. Париж…

— Ты не узнаешь, пока не попробуешь, — настаивала Самира, — В конце концов, есть художественные школы и в Бразилии. Знала бы ты, сколько я наслушалась от своего отца, когда поступала на дизайнера, — округлила глаза девушка, — Поверь, в какой-то момент я думала, что меня сошлют в Фес к дяде Абдулу. Если бы не Зе-Роберту. Он сказал, что так как мой муж он, то он и должен решать, учиться мне или нет. И, конечно, любимый ни в чем не может мне отказать.

— То есть мне нужно выйти замуж, чтобы пойти учиться? — шутя спросила Хадижа.

— Возможно, — хитро улыбнулась Самира, — Но по мне, это все-таки крайний случай. Сначала попробуй просто поговорить с отцом.

— Ты говоришь прям как Жак, — рассмеялась Хадижа.

— Жак?! — с удивленными глазами подскочила Самира к сестре, сидящей на кровати, — Это твой парень?

— Это мой друг, — покачала головой девушка, понимая, что Самира со свойственной ей фантазией уже придумала историю любви сестры и Жака в стиле трагедий Шекспира, — Просто друг.

— Ну, да, — с хитрой улыбкой произнесла та.

— Прекрати! — Хадиджа шутливо бросила в сестру подушку, лежащую на постели, — Как тебе не стыдно, замужняя дама!

— Да, замужняя, но это не я с детства кричала, что хочу богатого мужа, который будет дарить мне много золота, а вышла по любви. Знаешь, не каждой мусульманской девушке это удается.

— Я не люблю Жака, точнее, люблю, но как друга, — почему-то засмущалась Хадижа.

Вспоминая об улочках Бордо, где вместе с другом она гуляла до глубокой ночи, вспоминая их побег в Париж на все выходные, за что оба получили нагоняй после возвращения, а, на самом деле, они просто хотели взглянуть своими глазами на Академию, девушка почувствовала, что отчаянно скучает по Жаку и по той поддержке: безоговорочной и искренней, что получала от него. Насколько бы сумасбродной ни казалась ее идея, Жак был готов кинуться вслед за ней.

Девушка почувствовала, что задыхается в четырех стенах, и, откинув учебник в сторону, посмотрела на Самиру:

— Пойдем прогуляемся? — встала она с кровати, разминая затекшие ноги, — Мне надоело сидеть дома.

— Хорошо, — кивнула кузина, — И куда на этот раз? Мне кажется, что мы посетили уже все музеи Рио-де-Жанейро.

Хадижа улыбнулась. За последние три месяца ей действительно удалось уговорить отца допустить её на экскурсии в музей или галерею. Конечно, всегда в сопровождении кого-либо, чаще всего это была Самира, но иногда и сам Саид присоединялся к дочери, и она с энтузиазмом изучала экспонаты или делала эскизы. Девушка видела, что мужчина любит ее и старается исполнить любое ее желание, если оно, конечно, не выходило за рамки мусульманских правил. Но сейчас девушке не хотелось в музей.

— Нет, — покачала она головой, — Давай прогуляемся по пляжу.

* * *

Пляж, шум прибоя, ласковое солнце. Люди вокруг загорали, купались, отдыхали. Смех, весёлые разговоры — всё это слышалось вокркг, превращаясь в единый гул.

— И как тебе здесь? — спросила Самира, когда они уже прошли вдоль берега, наблюдая за людьми в воде, — Нравится?

Хадижа пожала плечами:

— Пожалуй, да. Когда я начала понимать, что говорят люди вокруг, то стало намного легче.

— А память? Ты ничего не вспомнила?

Девушка улыбнулась, но как-то грустно, и отвела взгляд, наблюдая за волнами, набегающими на берег и старающимися лизнуть край юбки девушки.

— Нет, но, пожалуй, я уже привыкла, что не помню ничего о своем детстве, о семье. Но теперь вы хотя бы рядом, а значит, мои шансы вспомнить выше, — Хадижа посмотрела на сестру, — так говорят врачи.

— Да, пусть так и будет, — приобняла ее Самира.

Она смотрела на свою кузину и удивлялась, как та изменилась. Дело было даже не в том, что Хадижа выросла, а в том, что это была не та девлчка, мечтающая о муже и золоте. Не та девочка, что так мечтала поскорей надеть платок. В ней загорелся какой-то мистический огонь.

— Самира? — голос Хадижи стал чуть громче шепота.

— Да.

— Расскажи мне про мою маму.

Самира вздрогнула, словно услышала резкий звук, посмотрев на вдруг притихшую Хадижу. Было видно, что задать этот вопрос было нелегко.

— Понимаешь, — выдохнула она, — Я хотела спросить у отца, но побоялась. Дядя Али, Зорайде, твоя мама…я не хочу бередить их раны. Вот и решила, что ты сможешь мне рассказать.

Старшая сестра понимающе кивнула.

— Боюсь, я мало что могу тебе рассказать. Тетя Жади была очень красивой. Она любила танцевать. Мне кажется, что она знала все танцы: с мечом, подсвечником, змеей. Мы с тобой часто просили научить нас, — Самира глубоко вздохнула, — Ваша семья долго жила в Фесе — мы не так часто виделись, а когда вы переехали в Бразилию…

Она замолчала, посмотрев на Хадижу, решая, говорить ли дальше, но Хадижа ее опередила:

— Почему она сбежала вместе со мной? — спросила она.

— Честно, тогда я не слишком понимала, что происходит, но говорили, что она влюбилась в бразильца, которого встретила еще в Фесе, и когда дядя Саид перевез вас сюда, все закрутилось по новой.

— Значит, влюбилась, — медленно повторила Хадижа, — А где был этот бразилец, когда мы с мамой сбежали?

— Не знаю, — покачала головой Самира. — Твой отец расходился с твоей мамой, потом они снова сходились. Последний раз тете Жади даже пришлось выйти замуж за другого, чтобы вернуться к твоему отцу.

— Это как? — нахмурилась младшая сестра.

Самира напомнила себе, что кузина почти ничего не знает про их обычаи и традиции.

— Муж имеет права развестись с женой три раза, просто три раза повторив фразу: «Я развожусь с тобой» — при свидетелях, но только два раза принять жену обратно. Так вот, для того, чтобы снова принять тетю Жади обратно, она сначала вышла замуж за другого, не по-настоящему. Друг дяди, по-моему, его звали Зейн, женился, но потом не захотел возвращать тетю Жади. Был большой скандал, а потом она похитила тебя и сбежала.

— Да уж! Сюжет, достойный сериала, — проговорила Хадижа, чувствуя, как голова пухнет от обилия информации, которая никак не хотела укладываться в разуме.

Ее мать любила другого мужчину, вышла замуж за третьего и в результате сбежала одна в чужую страну и там погибла.

«От любви одни неприятности!» — Хадижа прочно усвоила эту истину.

— Классный рисунок, — услышала она голос над собой, подняла голову и тут же поняла, что краснеет.

— Спасибо, — выдавила из себя Зое.

— А я и вазу нормально не нарисую, — хмыкнул парень.

— На самом деле это просто, — набравшись храбрости, ответила девушка.

Она сделала еще несколько штрихов и отдалила эскиз от себя на расстояние вытянутой руки. Ваза с цветами действительно выглядела неплохо.

— Видимо, мне просто не дано, — пожал плечами он.

— Зато ты очень красиво играешь на гитаре, — еще больше зардевшись, почти прошептала девушка.

— Спасибо, — улыбнулся он.

— Эй, Мартин! — окликнули парня со стороны двери.

Там стояла Николь: девушка Мартина, признанная красавица. Парень обернулся:

— О, Николь, а я тебя уже заждался.

Он направился к девушке.

— Видно, — фыркнула она, обдав Зое таким взглядом, что той захотелось провалиться сквозь землю, но она, вопреки этому неприятному чувству, гордо подняла голову, встретив взгляд девушки.

— Да ладно тебе, — хмыкнул парень, обнимая Николь, — Я просто скучал, пока ждал тебя.

— Хорошо, поверю, — обняв парня за шею, она и поцеловала, убедившись, что Зое будет видно.

Потом они вдвоем вышли из класса, а Зое, растерянная и смущенная, осталась в классе, рассматривая тонкий штрих, пересекающий изображение цветов.

С того момента девушка не могла отогнать от себя образ Мартина, и глупое смущение, учащенное сердцебиение, когда парень появлялся на горизонте. Стараясь справиться с навязчивой идеей, Зое начала рисовать парня в альбоме: тайно, украдкой, — но разве можно, что-то утаить в комнате еще с двумя соседками.

Когда в очередной, совершенно обычный день, после учебы, Зое нашла записку от Мартина и сама себе не поверила. Он просил встретиться с ним в классе после обеда. Зое не знала, что и думать. Они еще несколько раз пересекались на уроках, парень здоровался и улыбался ей. Зое почувствовала мурашки на коже. и как похолодели пальцы от волнения. Она решила пойти, чтобы просто выяснить, и попала в ловушку.

Стоило Зое открыть дверь класса, как на нее пролилось что-то холодное, склизское и очень зеленое. Не успела она прийти в себя, как кто-то схватил ее руки с двух сторон и резко потянул вниз.

Только Зое хотела закричать, как услышала знакомый сладенький голосок, звучавший сейчас угрожающе:

— Явилась, маленькая шлюшка!

Девушка подняла голову и встретилась взглядом серо-голубых глаз Николь, в котором горел холодный огонек ревности.

— Какая ты самоуверенная, Зое, — рассмеялась она. — Думаешь, мой парень посмотрит на такую невинную плоскодонку?! Не мечтай!

— Он сам позвал меня, — попыталась объяснить напуганная девушка.

— А, ты о записке? — покачала головой Николь. — Это я ее написала, — склонившись над соперницей, медленно произнесла она. — Бедненькая, наивная дурочка, купилась.

Зое вздрогнула. От взгляда и тона Николь Зое стало страшно:

— Что за глупые шутки, Николь? — стараясь скрыть страх, спросила она, — Я ничего такого не хотела.

— Конечно, не хотела, Зое, — мило произнесла девушка. — Это так, предупреждение: хватит рисовать в своем альбомчике Мартина. Он и не посмотрит в твою сторону, запомни! А это, чтобы ты точно не забыла.

Николь вытащила из-за спины большие ножницы и быстрым движением отрезала несколько прядей. Зое нервно дернулась, но подпевалы Николь, что держали девушку за руки и поставили на колени, не дали ей это сделать.

— Не дергайся, шлюшка, — зло зашипела Николь, а то вместе с волосами порежу твое прекрасное личико.

Зое замерла, закусив губу и стараясь не заплакать, но увидев, как длинные русые пряди ее волос ковром легли вокруг, не сдержалась. Слезы сами потекли по щекам. Злые горькие слезы, смешивались с соленным вкусом крови прокушенной губы. Когда Николь отбросила ножницы, и руки Зое снова стали свободны, на ее голове «красовалась» рваная прическа под мальчика, ярко-зеленого цвета.

Волосы отмылись и отрасли, но иметь с кем-то отношения в приюте, да и вообще, не хотелось от слова «совсем». Поэтому, девушка поставила для себя любовь на второе, если не на третье место. В ее жизни и так все очень непросто.

Хадижа почувствовала, что-то толкнуло ее в ногу: белый волейбольный мяч подкатился откуда-то слева. Едва девушка успела его поднять, как к ней подбежал красивый загорелый парень.

— Прости, это наш, — улыбнулся он, протягивая руку.

— Да, — Хадижа, отдала мяч.

— Не хочешь присоединится? — подмигнул ей парень, указывая на группу молодых людей, стоящих возле волейбольной сетки.

— Нет, спасибо, — Хадижа взяла под руку Самиру и зашагала дальше.

Посмотрев на сестру, она спросила:

— И что, не будет никаких проповедей на тему: «Ай-яй-яй, это харам»?

— Он же не целоваться к тебе лез, — фыркнула Самира. — Знала бы ты, со сколькими мужчинами мне приходится общаться по учебе. И что, от каждого отскакивать? Ну, бред же?

— Бред, — согласилась Хадижа. — При том, мне совершенно не хочется ходить с зелеными волосами опять.

— С зелеными? — удивилась кузина, видимо пытаясь представить девушку с таким цветом.

— Долгая история, — пожала плечами Хадижа. — Поехали к вам домой. Поучишь меня танцам? Может, это подтолкнёт мою память.

— С удовольствием, — приобняла сестру Самира. — При том, каждая уважающая себя мусульманская девушка должна уметь танцевать.

* * *

Хадижа сидела в своей комнате. Сегодня за долгие три месяца она впервые решилась взяться за краски и кисти, учитывая, что набросков, из которых хотелось написать полноценную картину, собралось предостаточно.

Натянув, теперь уже единственные в ее гардеробе, любимые джинсы и поставив мольберт так, чтобы свет падал на холст, она начала вырисовывать эскиз. Когда дело дошло до красок, в дверь не то чтобы постучались, а словно поскреблись.

— Да, войдите, — обернувшись, произнесла девушка.

Дверь медленно приоткрылась, и в комнату заглянул Мунир.

— Привет, сестренка, — улыбнулся мальчик. — Чем ты занимаешься?

— Привет, малыш, рисую, — улыбнулась в ответ Хадижа.

Младший брат, в отличие от его матери, девушке нравился. Добрый и совершенно светлый ребенок. Хадиже казалось, что мальчик совершенно не умеет ни обижаться, ни злиться. Она даже не помнила, чтобы он капризничал. Девушке нравилось играть с ним или что-то рассказывать ему. Он искренне был рад, что у него нашлась старшая сестра, и при любых удобных случаях звал ее играть.

Вот и сейчас, увидев, что Хадижа занята, он несколько сник.

— Можешь посмотреть, как я рисую, если тебе интересно, — повернулась она к брату.

— Хорошо, — согласился Мунир, присаживаясь на кровать. — А что ты рисуешь? — спросил он.

— Девушку, которая танцует.

— Моя мама очень красиво танцует.

Через пятнадцать минут Мунир несколько заскучал, наблюдая, как мазки медленно ложатся на холст. Хадижа улыбнулась и, подойдя к полке, вытащила одну из красочных книг, посвящённых различным художникам и направлениям живописи.

— Вот, посмотри, тут очень много красивых картинок, — положила она книжку перед Муниром.

Мальчик листал гладкие страницы, на которых были репродукции известных на весь мир полотен. Хадижа, тем временем, вернулась к холсту. Прошло минут пятнадцать, как в дверь снова постучали, и не дожидаясь разрешения, в комнату вошла Ранья.

— Мунир, дорогой, вот ты где, — улыбнулась женщина и тут же, когда ее взгляд упал на книгу, на лице отразился ужас. — Мунир, кто дал тебе эту гадость?!

Она схватила мальчика на руки, словно он сидел возле ядовитой змеи. Хадижа обернулась, не понимая, что произошло.

— Ты дала эту гадость Муниру?! — тут же накинулась на девушку Ранья.

— Прости, что? — Все еще не понимая причину такой реакции, хозяйка комнаты нахмурилась.

— Вот это, — женщина ткнула пальцем в книгу. — Ты хочешь, чтобы мой сын отправился в ад?! И почему у тебя самой такие книги! Харам! Распутница! Я все расскажу Саиду!

Книга была раскрыта на страницах о ренессансе. Изображение картин Тициана и Боттичелли.

— Это просто картины. Признанные во всем мире шедевры. В них нет ничего плохого, — пыталась хоть как-то оправдаться совершенно растерянная и напуганная такой реакцией женщины Хадижа.

— Лара Ранья, что-то случилось? — послышался голос служанки, видимо, прибежавшей на крики.

— Возьми его, — отдав Мунира, напуганного руганью не меньше Хадижи, в руки прислуги, Ранья резко повернулась к постели и схватила книгу. — А это надо выкинуть, а еще лучше сжечь.

Первые секунды Хадижа даже не поняла, что произошло, и насколько Ранья серьезна. Сжечь ее книгу? Подарок Жака на день рождения? Подарок, на который он копил целых полгода?! Злость стала закипать в крови, мешая нормально вздохнуть. Девушка выбежала вслед за женщиной.

— Стой!

Ранья обернулась, чуть замешкавшись, что позволило Хадиже нагнать ее и вцепиться в книгу.

— Отпусти, — зло прошипела она. — Это моя книга, и не тебе решать, что с ней делать.

— Нет! Я не могу допустить, чтобы ты распространяла харам под этой крышей. Это Саид не хочет видеть, какая ты. Никогда не видел, — в том же тоне ответила ей женщина, — Ты такая же одалиска, как твоя мать. И закончишь так же, как и она.

Хадижа вздрогнула от этих жестоких слов. Перед глазами возникла красная пелена. Быстрей, чем успела подумать, девушка залепила первой жене своего отца звонкую пощечину. Ранья схватилась за щеку, смотря на девушку расширенными от удивления глазами. Воспользовавшись моментом, та вырвала книгу из рук Раньи и скрылась за дверью своей комнаты.

— Ах ты, одалиска! Да сократит Аллах твои дни! — крики и громкий стук в дверь, с попытками открыть ее, словно вернули Хадижу во времена приюта.

Она навалилась всем телом на дверь, не давая открыть, и закрыла глаза. Ладонь горела, и девушка с ужасом думала, что скажет ее отец, когда Ранья донесет на нее.

— Саид отправит тебя в Фес, к дяде Абдулу! Вот он научит тебя уму-разуму! — словно прочитав мысли девушки, прокричала Ранья из-за двери.

Хадижа почувствовала, как по телу прошлись мурашки. Ранья расскажет, она в этом не сомневалась. Но как поступит отец? Глаза наполнили слезы обиды и злости: только все стало налаживаться. Она стала привыкать.

Шаги за дверью затихли. Девушка глубоко вздохнула. Ей не хотелось просто ждать своей участи. Может, если она поедет к дяде Али и поговорит с ним, то тот заступится за нее? Из всех родственников дядя Али всегда казался ей самым адекватным.

Месяца два назад Хадижа осмотрела дом и территорию особняка на возможность побега. Возможность была.

Девушка переоделась в юбку, собрала в рюкзак деньги, мобильный и злополучную книжку и, открыв окно, уцепилась за декоративную решетку возле него.

* * *

Когда Хадижа добралась до центра города, уже стемнело. Сумерки здесь наступали резко, словно солнце не медленно закатывалось за горизонт, а просто выключалось, как лампочка. Девушка шла по улице города среди толпы таких же отдыхающих. Рио, готовившийся к бурному ночному веселью — таким она его еще не видела. Зажигались фонари и неоновые вывески кафе и ресторанов. Вокруг звучала музыка и смех

Она с любопытством смотрела вокруг, уже не так сильно ругая себя за то, что села не на тот автобус и оказалась в другой части города. Атмосфера начинающегося праздника будоражила. Обилие прохожих не давало напугаться, пока кто-то не окликнул ее:

— Эй, красотка!

Хадижа обернулась. Ей навстречу шли трое ребят.

— Хочешь повеселится? Я могу купить тебе коктейль, — улыбаясь, все ближе подходил к ней один из парней, и от этой улыбки внутри что-то тревожно задрожало.

Хадижа знала такие улыбки и не совсем трезвый огонек в глазах. Сколько историй о вечеринках и их последствиях ходило по приюту! Был бы парень один, Хадижа бы попыталась отбиться, но их было трое. Что им стоило схватить и утащить ее в сторону темного пляжа?

— Нет, спасибо, — отступая назад, проговорила она, осматриваясь вокруг в поисках убежища.

Возле одного из клубов, заманивающих посетителей неоновой вывеской египетского профиля и надписью: «Нефертити», — стояла толпа. Хадижа, чуть ли не бегом ринулась туда, в надежде, что сможет затеряться в ней.

Охранник впустил ее вместе с еще тремя девушками, особо не приглядываясь, и теперь Хадижа стояла у входа, рассматривая интерьер клуба, исполненного в мотивах древнего Египта, и людей, что либо сидели за столиками, либо танцевали на танцполе. В какой-то миг ей показалось, что среди вновь пришедших она увидела тех парней. Сердце застучало как сумасшедшее, страх адреналином ударил в кровь, и она стала пробирается сквозь толпу в надежде снова затеряться. Все время оборачиваясь, в поиске погони она с кем-то столкнулась.

— Простите, — глубокий баритон мурашками пробежал по коже.

— Это я должна просить прощения, — промямлила она, отрывая взгляд от ткани черного свитера и поднимая голову.

Перед ней стоял мужчина: весь в черном, высокий, смуглый, с аккуратно подстриженной бородкой, что подчеркивала благородные черты лица и самыми выразительными карими глазами, какие девушка только могла видеть.

— А, вот ты где, подружка, — нетрезвый голос парня со спины и его ладонь, схватившая ее за руку, заставили Хадижу дернуться в сторону мужчины.

Девушка посмотрела на него со смесью страха и мольбы. Он обхватил прижавшуюся к нему незнакомку рукой, взглянув на парня:

— Что тут происходит?

Пьяный наглец, видимо, сообразив, что сделал что-то не то, тут же отпустил руку девушки:

— А, это твоя… Прости, не понял, — поднял он руки в примирительном жесте и поспешил удалиться.

— Спасибо, — поблагодарила она, медленно убирая руку со своей талии.

— Не за что, — улыбнулся он. — Это моя обязанность. Я не могу позволить, чтобы в моем клубе обижали девушек.

— Так это ваш клуб? — посмотрела она на него с интересом.

— Да, — кивнул он. — Позвольте представится, Зейн.

— Хадижа.

— Очень приятно. Ты здесь с кем-то? — оглянулся он по сторонам.

— Нет, я потерялась, — пожала девушка плечами.

— Потерялась? — нахмурился мужчина. — Может, ты не откажешься, если я угощу тебя соком, а ты расскажешь, куда направляешься. Бродить по улицам Рио в темное время суток — не самое безопасное занятие.

— Хорошо, — согласилась Хадижа, позволяя подвести себя к одному из свободных столиков.

Страшно не было, наоборот, стало как-то спокойно и любопытно. Этого мужчину словно окружал ореол какой-то таинственности и уверенности. Ей тут же захотелось нарисовать его портрет.