Глава 1

Отчего-то упорно возвращалось худшее воспоминание из прежней жизни: разгневанный дед сверлит взглядом и в который раз вопрошает:

— Ты и впрямь учинил это свинство?

И в который раз Мстислав вынужден подтвердить: да, учинил; да, это; да, именно он…

— Позорище, — бурчит дед. Кружит по кабинету, как патрульный катер в поисках диверсантов. И опять с надеждой возвращается к вопросу: — Нет, все-таки скажи: там в самом деле ты бесчинствовал?

— Я.

Дед никак не может поверить. Любимый внук, гордость семьи — и вдруг эдакое коленце. Употребление наркотиков, сексуальное домогательство, драка, оскорбление офицера. И во всем этом повинен он, Мстислав Крашич.

Безобразная история состарила деда на десяток лет. Адмиральский китель и тот сидит на нем неловко — дед сутулится, руки висят плетьми. Смотреть жалко. А ведь был мужчина хоть куда, пусть и за семьдесят.

— Слав, убей бог, не верю. Кого из приятелей ты покрываешь? Эти обормоты твоего плевка не стоят. А уж Верка — тем более! — адмирал Анджей Крашич пронзает внука взглядом.

Северин, Север, Вер — другой любимый внук, вторая гордость семьи. Внешне близнецы похожи, как две капли воды, но Северину все удается лучше, чем Мстиславу. Дед относится к нему строже.

— Подумай головой: что ты творишь? — наседает адмирал. — Брошенная учеба, погубленная карьера. Тебе даже мои связи ни к чему — без чужой помощи взлетел бы на самый верх. А так… Тьфу!

Мстислав молчит, смотрит в пол. Дед кружит по кабинету, сердится, только что мебель не пинает. Мебель у него деревянная, резная, сделанная на заказ. И на стенах — не видеоэкраны, а настоящие, писанные маслом картины. Над рабочим столом висит холодный зимний пейзаж, напротив, чтобы адмиралу всегда видеть, — сверкающий росой летний луг, а в углу, над столиком с креслами для гостей, — две босоногие девчушки, бегущие прочь от реки с котятами в корзинке. Так убегают, что без подписи ясно: взрослые затеяли топить котят, а девчушки спасли малышей. Художник был, несомненно, талантлив, и картины эти дорого стоят…

— Я не верю! — заявляет дед. — Все врут, свидетели хреновы. И дружки твои, и эта «пострадавшая», гм, цаца. Не было тебя там! Ну? Согласись.

— Был, — упорствует Мстислав.

Так уж вышло: он сгоряча взялся помочь брату, и теперь обратного хода нет. Северин примчался к нему перепуганный, виноватый, сказал, что накуролесил — ничего страшного, честное слово, но это уже второй раз, да и травкой сдуру затянулся, а иначе бы в драку ни в жизнь не полез, и коли выплывет, что опять Северин безобразничал, его из академии вышвырнут с волчьим билетом, а Мстислав легко отделается, он ведь на хорошем счету, ну, вкатят выговор — и дело с концом, да и дед поспособствует, попросит за него начальника академии, к тому же за Мстиславом ни одной серьезной выходки не числится, дед его пожалеет на первый-то раз, а Северина не пощадит, у них уже был недавно разговор… Выручай, Слав, братишка, ведь без флота не жить!

Да уж, не жить. Разумеется, во время разбирательства близнецов не различила ни девушка, к которой пристал Северин, ни вступившийся за нее офицер, которому распоясавшийся курсант дал в челюсть и оскорбил словесно. Фамилия у офицера, преподавателя той же академии, Кирсан, и шутники называют его Крысаном. Северин пошел дальше и обозвал крысой. А друзья заявили, что это Мстислав чудил. Изумлялись: вот уж на диво Слав отличился, кто бы мог подумать…

Дело замяли, как Северин и предсказывал: ведь что ни говори, а девушку офицер выручил, и челюсть ему брат не сломал, только вывихнул, и за «крысу» Мстислав извинился, как положено. Все правильно Северин предсказал. Только теперь жить не хочется.

Дед устал препираться. Сел за свой тяжелый резной стол, сцепил руки, принял адмиральский вид.

— Ладно. Поступай как знаешь. Надумал уходить из академии — скатертью дорожка. Я хлопотать не стану, чтобы взяли обратно. Катись.

Мстислав молча двинулся к двери.

— Постой, — велел дед. — Стоять, я сказал!

Мстислав остановился.

— Повернись.

Он обернулся. Черт, ну, что еще?

Адмирал Крашич вышел из-за стола. Холодный, надменный, глубоко уязвленный. И вдруг вся холодность и надменность разом с него слетели, он стал просто дедом и неожиданно тихо попросил:

— Только объясни мне, дураку: почему они тебя не выгораживают? Ни дружки твои, горе-свидетели, ни барышня, к которой ты на свиданки бегал. Они должны бы за тебя горой стоять, под присягой лжесвидетельствовать. Или я чего-то не понимаю?

— Я тоже не понимаю.

Сорвалось. Сам себя выдал. Ах, как дед подловил! Но и впрямь невозможно постичь, как лучшие на свете друзья в один голос заявили: да, это Мстислав обкурился, привязался к девушке, подрался с офицером. А ведь Мстислав их не просил, у него только с братом был уговор. И, хуже того, лучшая в мире девчонка — на курс старше, без пяти минут пилот-навигатор — не моргнув глазом соврала, будто в тот вечер у нее было свидание с Северином. А они как раз тогда целовались до сумасшествия и впервые были близки. Мстислав от счастья голову потерял, все провинности брата, что за двадцать лет накопились, готов был на себя взять. Однако он и любимую не просил защищать Северина; он просто не успел ни с кем словом перемолвиться. А они дружно врали, и никто у Мстислава не спрашивал: надо ли? Топили его, не дрогнув, не пытаясь хоть как-то оправдать. Не понять ему такого. Не простить.

Дед всегда на лету схватывал суть вещей.

— Н-да… — Он вздохнул, покряхтел по-стариковски, а затем проговорил, адресуясь к картине с девчушками: — Ну, хоть теперь ясно. Предательство близких… да, можно и взбрыкнуть. Я не одобряю, но коли ты живешь своим умом, то и живи.

Мстислав молчал, тоже смотрел на картину, на бегущих со всех ног девчат. Спасенные котята в корзине таращили испуганные глазенки. Если топят, то новорожденных, слепых, а эти уже подросли, глядят осмысленно. Как у хозяина рука-то поднялась?…

— Н-да, — повторил дед. — Лжесвидетели. Не за его же красивые глаза расстарались. Чем он их купил?

Мстислав не знал и знать не хотел, где брат достал деньги, чтобы заплатить свидетелям и будущему пилоту-навигатору, которая обеспечила ему алиби.

Взгляд деда сделался задумчив. Адмирал по очереди рассмотрел три дорогие, писанные маслом картины. Резко выпрямился.

— Ладно, иди. В конце концов, на твоей академии свет клином не сошелся.

Не надо было глубоко разбираться в живописи, чтобы, вглядевшись, понять: девчушки с котятами — не подлинный холст, а вставленный в раму экран. Картина похищена и продана; оттуда и деньги.

Уму непостижимо, как Северин посмел.

Полотно вскоре вернулось на место. Брат ли возвратил холст, дед ли заказал хорошую копию? Или сам Северин подыскал художника-копииста и затем вставил картину в раму, полагая, будто его обман до сих пор не раскрыли? Мстиславу было все равно. Только деда жаль; он через несколько дней умер. Во сне сердце остановилось. Мстислав сразу после похорон уехал так далеко, насколько хватило денег. Добрался до Беатриче, да и осел в этом захолустье…

* * *

Тьфу, пропасть! О будущем думать надо, а не прошлое ворошить.

Думать было тяжело. Голова будто ватой набита. Сюрприз от института Донахью? Чтобы подобраться к клиенту, надо прежде всего обезвредить телохранителя. Мстислав гадливо коснулся напичканного электроникой обруча на лбу. Похоже, и впрямь какая-то дрянь работает, глушит мозги. Ни единой дельной мысли не приходит. Вот и сиди, дожидайся: то ли найдут и прикончат СерИвы, то ли капитан Тереза Крашич что-нибудь придумает… за тебя, бестолкового.

С ночного неба смотрела луна — маленькая, безнадежно одинокая среди россыпи ярких звезд. Лунный свет окутывал снежные шапки близких гор, серебрил туман на другом берегу реки; там, над низким лугом, плыли густые белые слои, а здесь, у подножия скалы, стояла лишь легкая дымка. Под скалой, на каменном крошеве, лежал глайдер, стекла отблескивали в лунном свете. На реке колыхались серебристые блики — вода обтекала мертвые ветки упавшего дерева и взъерошенные листья водных растений, которые давали приют мелкой речной живности.

В сложенном на скорую руку очаге шелестел и потрескивал костерок; Дэсс его развел не столько для тепла, сколько ради уюта. Пламя подсвечивало осунувшееся лицо княжича, отражалось в глазах, подкрашивало белокурую шевелюру. С виду — человек как человек, нипочем не догадаешься, что в нем живет СерИв.

Уже двое суток Мстислав опекает СерИва. Сказал бы кто раньше, что такое может случиться, — в лицо бы расхохотался тому шутнику…

Вчера, после выступления Дэсса по видео, они ринулись в клинику за Светланой. Мстислав ожидал, что придется прорываться с боем, однако силовая защита вокруг клиники оказалась отключена, и они не встретили ни души. Скорее всего, персонал — вселившиеся в людей СерИвы — разбежался после обращения Ханимуна. Мстислав забрал из палаты чуть живую, еще не поверившую в свое исцеление Светлану, а после за ними долго гналась полиция. Грозились расстрелять, если не подчинятся. Три больших глайдера против их маленькой машины. Мстислав взял курс на горы, включил автопилот и вместо сигнала бедствия послал Кеннивуата-ра, песню убийства, которую напел Дэсс. Полицейские мигом отстали, а вот на телохранителя с женой Кеннивуата-ра в этот раз не подействовала. Мстислав долго задался вопросом, почему, прикидывал так и эдак. Наиболее разумное объяснение состояло в том, что они находились в глайдере высоко над землей, а в таких условиях магия СерИвов не работает. Впрочем, тогда она и на полицейских не должна была действовать, а они отвязались. Наверное, повернули назад с перепугу. В самом деле: какие из переселенных СерИвов полицейские?

Оставшееся до рассвета время провели в горном ущелье. Спали. Мстислав полагал, что в горах безопасно: едва ли СерИвы быстро сообразят сунуться в самое, по их представлениям, гиблое место. Когда развиднелось, он поискал в ущелье воду, не нашел и был вынужден переместиться к реке. Позавтракали и снова улеглись спать. Затем телохранитель велел Дэссу усиленно думать, что делать дальше. Они оба старались как могли, но ничего стоящего на ум не шло. Так до темноты и проваландались без толку.

Недалеко от костра лежали большие камни — светлые, с вкраплениями блестящей породы; под луной они походили на ледяные глыбы. На этих камнях устроилась Светлана. Ее седые волосы в лунном свете были снежно-белые, очень красивые, особенно со вплетенными в них цветами. Светлана тихонько пела.

Нет, не Светлана — СерИвка. Кажется, она пыталась петь магическую песню любви, но получалось из рук вон плохо. Слабенький голос измученной болезнью женщины не был способен передать СерИвскую магию, и песня не забирала власть ни над Мстиславом, ни над Дэссом.

К счастью, мрачно думал телохранитель. Черт знает, что могли бы учудить два завороженных СерИвкой самца.

Вообще-то у СерИвов не положено петь для двоих мужчин сразу. Вон бедняга Дэсс ежится. Разве она не видит, как ему тошно?

Да как вообще посмела рот открыть? Воображает, будто Мстислав не распознает СерИвские песни? Или ей уж так не терпится подчинить себе человека, что всякий ум отшибло?

Над черной, с лунными переливами, рекой звучал нетвердый голос — то ровный, то жалко дрожащий, готовый сорваться. И вдруг донеслось что-то еще. Тут же с плеском шлепнулся в воду какой-то зверек, тревожно заклекотала ночная птица.

Мстислав поднялся на ноги, вслушиваясь в ночь. Дэсс тоже встал.

— Света, пожалуйста, замолчи, — попросил телохранитель. Он упорно звал жену Светой — и в первую половину дня, когда она в самом деле была Светланой, и к ночи, когда неудержимо прорвалось сознание СерИвки-захватчицы.

Она смолкла, отбросила за плечо волосы со вплетенными цветами. Спросила с обидой:

— Тебе не нравится?

— Я прошу: помолчи.

Из темноты вновь прилетел настороживший Мстислава звук: низкий рев, который через пару мгновений оборвался. И сразу же повторился опять.

Вдалеке застучали копытца пустившихся наутек местных косуль.

— Пещерная разрывала, — вполголоса промолвил Дэсс и передернулся. — Она приходит со склонов дальних гор… То есть, прямо с этих.

Остроконечные снежные шапки будто парили в ночном небе, облитые светом холодной луны.

— Их две, — добавил княжич, когда снова раздался краткий взрык и, словно эхо, второй. — Гонят дичь.

Светлана соскользнула с камня:

— Скорей! В глайдере они нас не тронут.

— Они нас и так не тронут, — Мстислав надел очки для ночного видения и снял с плеча лучемет.

Светлана оцепенела. Нет: это СерИвка замерла, не дыша. Она приходила в ужас всякий раз, стоило Мстиславу коснуться лучемета или парализатора. Боялась, как бы ее не убили за то, что поселилась в человеческом теле. Дура: ее можно прикончить, только убив Светлану.

Новый взрык. И сразу за ним — второй.

Ближе.

Еще ближе.

Светлана — СерИвка — охнула. Ей ли не знать, как опасны пещерные разрывалы.

— Иди в глайдер, — велел Мстислав, и она подчинилась.

Как есть СерИвка. Светлана бы не ушла так сразу; да она бы и не боялась.

— По-моему, мчат по берегу, — заметил телохранитель. — Прямиком сюда.

— Не понимаю, кого они гонят, — признался княжич. — Слишком долго бегут. Разрывала любую добычу настигает гораздо быстрей.

Мстислав вспрыгнул на камень, чтобы дальше видеть, поднял свой лучемет.

Над рекой пронесся вопль — отчаянный крик высокого чистого тона. Какая местная дичь так кричит перед смертью? Он мысленно перебрал здешних быстроногих зверей. Непонятно.

Из темноты снова пришел рокочущий рев — и за ним второй, как отголосок, пожиже.

— Гонят, — изумленно выдохнул Дэсс.

Новый крик жертвы, в котором смешались ужас и боль. Одного удара лапой разрывале довольно, чтобы переломить хребет зверю, СерИву или человеку. А если лапа промахнется по хребту, то страшные когти располосуют шкуру до костей, и дичь мгновенно ослабеет от потери крови.

— Все еще гонят! — поразился Дэсс, опять услышав рев разъяренного хищника. — Так не бывает.

— А ну в глайдер, — приказал Мстислав. Любая странность может обернуться опасностью.

Спрыгнув с камня, он схватил княжича за руку и увлек к машине под скалой. Открыл дверцу:

— Забирайся.

Долетел третий рыдающий крик — словно мольба о помощи.

Взревела атакующая разрывала.

Княжич с силой толкнул телохранителя, опрокинул его на сидение глайдера и захлопнул дверцу. Мстислав в душе не возражал; иначе бы не опрокинулся.

Светлана — нет, чужачка — прильнула к нему. Снаружи донеслась приглушенная корпусом глайдера, ослабленная, безвредная Кеннивуата-ра. Низкое ровное гудение, способное убить зверя, человека или вселившегося в человеческое тело СерИва. Счастье, что корпус машины экранирует эту смерть.

Кеннивуата-ра взмыла в небо, обрушилась на землю, затопила собою ночь. Остановила все, что было способно двигаться, кроме текучей воды.

Наученный опытом, Дэсс пел недолго. Затем открыл дверцу глайдера:

— Слав?

Телохранитель отстранил перепуганную СерИвку и выскользнул наружу, вручил Дэссу ночные очки:

— Сколько раз говорил: носить с собой.

— Да не люблю я их. Мир становится мертвый.

Мстислав зашагал по берегу. Дэссу надлежало держаться в пятнадцати шагах позади; только при этом условии ему дозволялось ходить в разведку. Покладистый Дэсс выждал, когда Мстислав пройдет эти самые пятнадцать шагов, и двинулся следом.

А ведь он прав, СерИвская душа. Река с торчащими из воды ветками топляка, прибрежные кусты, заросли цветов под ногами, громада скалы по левую руку — все это, хоть и виделось сквозь очки очень ясно, казалось совершенно безжизненным.

Впереди, на краю каменистой проплешины, завиднелись три светлых сгустка. Две разрывалы и быстроногая дичь. Один хищник лежал, растянувшись во всю длину, прижав лапой настигнутую добычу. Видно, достал в прыжке свою жертву — и рухнул, сраженный магической песней. Вторая разрывала собралась в ком, подобрав под себя лапы: готовилась к последнему прыжку, но не успела, завалилась на бок. Тот, за кем они гнались, был непонятный. Мстислав хорошо различал переплетенные четыре ноги. И больше ничего — ни головы, ни тела. Зато ноги были длинные-предлинные; неспроста их обладатель мог померяться в беге с разрывалами.

Телохранитель замедлил шаги, бросил Дэссу:

— Стой. — Проверил: княжич послушно замер на месте. — Как тебе зверушки?

— Огромные…

— Для СерИва — огромные. А для человека — так себе. — Мстислав осторожно приблизился к светлым сгусткам. — Они ростом с нас с тобой, не больше. Но когтищи знатные, — добавил он уважительно, рассматривая поверженных хищников. — Черт! — он отпрыгнул: у разрывалы дернулась лапа.

— Убей! — вскрикнул Дэсс. — Они сейчас очнутся.

Мстислав резанул лучом по двум мощным телам. Вздох ночного ветерка понес окрест вонь паленой шерсти и горелого мяса.

— Я подойду? — спросил княжич.

— Погоди. — Мстислав отвалил в сторону тушу разрывалы, освободил из-под когтистой лапы непонятное существо. — Ну и ноги! Как реки.

Длиннющие ноги — вернее, лапы — существа были покрыты короткой шерстью, и оно обладало внушительными когтями. Кроме того, обнаружилось туловище — нелепое, короткое и узенькое. Перемычка между лапами, да и только. А вот головы решительно не было.

Мстислав подозвал Дэсса.

— Ты такое когда-нибудь видел? И я нет. Смотри, — он указал на странные полосы на шкуре существа. — По идее, это следы удара.

Четыре глубокие раны, из которых должна была бы хлестать кровь. Однако раны не кровоточили, а были затянуты кожицей, словно им исполнилось уже несколько дней.

— Что это за зверь? — в недоумении, спросил княжич.

Мстислав лишь плечами пожал.

Дэсс потрогал длинную лапу.

— Горячая.

На перемычке между лапами открылись глаза — большие и круглые. Княжич с телохранителем разом отпрянули. Существо не шевелилось, только глядело на них, изредка моргая; гладкая кожица на месте ран от когтей покрывалась шерсткой.

— Это миллауш, — наконец сообразил Мстислав.

— Кто? — не понял Дэсс.

— Существо с планеты Миллауш. Полиморф.

— Как?

— Полиморф, — повторил телохранитель. — Он может принимать разную форму. Когда ему надо было бежать, он весь состоял из одних ног. Но смотри: сейчас ноги укорачиваются, а тело растет.

И впрямь: перемычка между лапами стала толще и длиннее. Вокруг глаз наметилась округлость — будущая голова.

— Миллауш, — повторил княжич, запоминая. — Он опасен?

— Как я или ты. Мы тоже умеем убивать. — Мстислав невольным движением потер лоб, схваченный обручем. — Хотел бы я знать, что этот парень тут делает и как здесь очутился.

— Почему ты решил, что парень? — поинтересовался Дэсс. — Может, наоборот, девочка?

Мстислав усмехнулся:

— Это уж как миллауш захочет. Он способен перестраивать организм так и сяк; полжизни может быть девочкой, а когда надоест, станет парнем.

— Чудеса… Слав, а миллауш может превратиться в кого-нибудь другого? В человека, в СерИва?

— Он меняет форму, но в целом остается миллаушем.

Княжич заглянул в круглые глаза зверя.

— Что ты тут делаешь, бедолага?

Тот заморгал, словно растерявшись от вопроса. Внезапно по его короткому тельцу прошла судорога, лапы задергались, и миллауш издал долгий мучительный стон. Застонал где-то внутри себя, не раскрывая рта — или пасти, поскольку у хищника должна быть пасть. Смолк, тяжело дыша, тельце заходило ходуном.

— Слав, где твой диагностер?

— Не глупи. Диагностер рассчитан на человека, а не миллауша.

— Но ему плохо.

— Мы ничем не поможем. — Мстислав отступил и потянул за собой Дэсса. — Неизвестно, что с ним. Не дай бог, какая-нибудь заразная болезнь.

Глаза на вырастающей из тела мордочке сделались умоляющими. Миллауш как будто просил не бросать его одного.

Княжич отмахнулся от телохранителя и присел на корточки, рассматривая найденыша.

— Он разумен?

— Все относительно. Меня учили, что миллауш очень умен для зверя, но уровень интеллекта недостаточен, чтобы считать его разумным, как человека или СерИва.

— Тебя учили? — переспросил удивленный Дэсс. — Ты был телохранителем Домино, а прежде — охранником. Когда же ты учился разбираться в миллаушах?

— Было дело.

Мстислав не стал объяснять, что в былые времена готовился стать пилотом-исследователем. Порылся в памяти. Миллаушские болезни людям не передаются; это уже хорошо. Однако черт знает, откуда зверь взялся. А все непонятное может быть опасным…

— Я возьму его с собой, — неожиданно решил княжич.

— Ты рехнулся?! — опешил Мстислав.

— Это будет мой собственный очень умный зверь.

— Я не позволю.

— Ладно, — холодно объявил Дэсс и сделался похож на Домино, когда в дурную голову взбредало выкинуть очередную штуку. Очень неприятное сходство. — Я останусь с ним, пока он не поправится.

— Или не помрет от голода и хвори, — добавил телохранитель. Спорить с Домино было бессмысленно, однако княжич куда разумней, и его можно переубедить.

— Я буду для него охотиться.

— А на тебя будут охотиться все СерИвы планеты.

Дэсс понурил голову.

— Слав, но его нельзя бросить. Он совершенно один, и он болен. Ханимун… то есть, самый древний наш бог — он не зря называется Милосердным. Я тебя прошу: давай возьмем зверя.

Взгляд миллауша молил о том же.

— Скажи: что ест твой Очень Умный Зверь?

— Мясо, — уверенно ответил Дэсс. — Ты же видишь когти; это хищник.

— А где ты возьмешь мясо, годное ему в пищу? На планете Миллауш? Это не ближний свет.

Дэсс указал на мертвых разрывал:

— Вот мясо. Кстати, вкусное. Только его надо пожарить или отварить.

— Я говорил тебе, что СерИвская еда смертельна для человека? Говорил. А для миллауша она что — полезна?

Очень Умный Зверь завозился, пытаясь разобрать свои переплетенные в бешеной гонке лапы. Это не сразу, но удалось, и он подтянул их под брюхо. Со стоном приподнялся, но тут же снова распластался на земле.

Обхватив ладонями маленькое нелепое тельце, Дэсс помог зверю встать на лапы и придержал его. Ростом миллауш оказался княжичу по грудь; он стоял и покачивался.

— Слав, подумай: это существо может перестраивать свой организм и из девочки становиться мальчиком, может удирать от пещерной разрывалы и мгновенно заращивать раны. Неужели оно не сумеет переварить кусок жареного мяса?

— Ладно, черт с тобой, — уступил телохранитель. Внутри все кричало: нельзя рисковать, гони прочь опасного пришельца! — Но если зверюга начнет вредить, убью без предупреждения. Ты меня понял, Очень Умный Зверь?

Миллауш покачивался на своих длинных-предлинных лапах и молчал.

Мстислав подхватил его под брюхо, распорядился:

— Я понесу этого, а ты волоки мясо. Идем.

Зверь оказался горячий, как печка. Ясное дело: он перестраивается, идет бешеный расход энергии. Надо его накормить, а там посмотрим.

Лапы миллауша болтались, будто скатанные в трубочки тряпки, и укорачивались. Телохранитель на ходу оглянулся. Пошатываясь под тяжестью разрывалы, Дэсс тащил корм для своего питомца.

На площадке под скалой было темно и тихо. Костерок погас и лишь мерцал углями, глайдер стоял на месте, весь в лунных бликах. Скверно, что отсвечивает; не предназначен он для того, чтобы скрываться…

— Света! — позвал Мстислав, опустив миллауша наземь.

Она не отозвалась, не зашелестела открывающаяся дверца глайдера.

— Света! — телохранитель кинулся к машине, сунулся внутрь. — Спит, — сказал он, возвращаясь к бредущему по берегу Дэссу. — Слава богу.

Спит — значит, есть надежда, что завтра утром Светлана проснется Светланой, а СерИвка в ней пробудится лишь к вечеру, как было вчера.

Помрачневший княжич свалил тушу разрывалы возле мерцающих углей, снял ночные очки и сунул в карман. Что-то не так с ним и с этой СерИвкой. Дэсс твердит, что она — из прислуги, и Мстислав даже имени ее не узнал, но чужачка поет Дэссу песни любви, а он смотрит такими тоскливыми глазами… когда думает, будто телохранитель не видит.

Да черт с ней, в конце-то концов. Незачем Мстиславу знать имя захватчицы, которая вселилась в тело его жены. Узнаешь — еще и жалеть начнешь. Убийцу! Ведь если СерИвка найдет себе иное подходящее тело и скакнет в него, Светлана погибнет.

Он обернулся к миллаушу. Очень Умный Зверь лежал, как его положили, и был похож на кучу старого тряпья.

— Вот не было заботы, — с досадой пробормотал Мстислав. — Разводи снова костер, — велел он Дэссу и подхватил тушу разрывалы, вскинул на плечо. — Надо кровь спустить.

Он прошел немного вниз по течению реки, в душе ругая себя на чем свет стоит. Как можно оставлять клиента наедине с чужим зверем? С Очень Умным вдобавок. В бытность свою в академии Мстислав о миллаушах слышал; жаль, толком не вспомнить. Голова отказывается работать, хоть убей. Вроде бы миллауши охотно служат… Кому — хозяину? Господину? Другу?

Когда Мстислав вернулся, в костре снова плясал огонь, отражался в круглых глазах миллауша. Зверь не шевелился, занятый выращиванием головы.

Телохранитель подал княжичу нарезанное ломтями, завернутое в кусок шкуры мясо.

— Можно жарить. — Он присел у костра. — Скажи мне, охотник: почему местные хищники погнались за инопланетным зверем?

— Чтобы поужинать. — Дэсс подумал как следует. — Нет, есть его они не должны. Тогда… ну… чтобы прогнать чужака. Нечего шляться по их территории.

— Не убеждает. — Телохранитель с минуту глядел в неподвижные, точно остекленевшие глаза миллауша. — Боишься, Умный Зверь? Правильно. Бойся.

Он поднялся и прошел к глайдеру, беззвучно скользнул в салон. Посидел, наблюдая.

Дэсс у костра нанизал ломти мяса на заостренную палочку и пристроил ее над огнем. Представить невозможно, чтобы Домино так о ком-то заботился. Хоть тут переселение СерИвов обернулось светлой стороной. Невесело усмехнувшись, Мстислав вызвал на связь Терезу Крашич. Лучшая надежда — на космофлот. Впрочем, то, что он услышал от тетки, порядком его огорчило. Дэссу-то как сказать?

С тяжелым сердцем, Мстислав вернулся на берег, уселся к огню.

— Разговаривал с Терезой, — сообщил он, начиная издалека. — Новости не ах: Йенса с подселившейся к нему СерИвкой уберегли, а за Варваром не досмотрели.

— Погиб?

— Чуть только мы с тобой свалили. СерИвка в кого-то скакнула… В кого, понять не могут. Полиция тормошит капитана и экипаж. Делают вид, будто ни о каких СерИвках и переселениях слыхом не слыхали; дескать, у вас два убийства на борту. — Мстислав примолк, потер обруч на лбу.

— Что еще? — Дэсс поворачивал мясо над огнем.

— Спросил Терезу насчет миллауша.

— И?

— Приказ капитана: немедля избавиться.

— Прогнать?

— Убить.

— Нет!

— Я тоже ответил «нет». Она сказала, что я идиот.

Мстислав бросил взгляд на зверя; тот лежал ни жив ни мертв. Вокруг его перепуганных глаз уже ясно наметилась симпатичная морда, напоминающая корабельного кота Адмирала.

— Миллауши — не бойцы в прямом смысле слова. Скорей, они диверсанты… или разведчики.

Княжич выпрямился. В расширенных глазах читалось: «Убить моего зверя? Очень Умного, несчастного, одинокого Зверя?!»

— Слав, не вздумай, — проговорил он севшим голосом. — Я тебе не прощу.

— Верю, — отозвался телохранитель. Не рассориться бы из-за чужака. — Меня учили, что миллауши служат тому, кто их любит. А Тереза говорит: наоборот, миллаушам служат те, кто к ним привязался. Княжич Мат-Вэй, ты готов быть в услужении у этих ног с глазами?

В смятении, Дэсс промолчал.

— Я не верю, что миллауш объявился тут случайно, — продолжал Мстислав. — Разведчик, диверсант, тайный убийца шел к нам с какой-то целью. Как бы мы не узнали ее слишком поздно.

Миллауша снова скрутила судорога; он завалился на бок, лапы задергались, из пасти вырвался знакомый рыдающий крик. Дэсс бросился к зверю:

— Ты что?!

Судорога отпустила. Очень Умный Зверь тяжело дышал и постанывал.

— Слав, я тебя прошу, — у княжича дрогнул голос. — Слышишь? Я прошу: не убивай его.

 

Глава 2

Миллауш не стал есть. Отлично прожаренное, подсоленное, остывшее мясо лежало у него перед носом, а зверь глядел мимо и лишь редко моргал. В круглых блестящих глазах чудились слезы.

Княжич принес охапку травы, перетащил на нее миллауша, устроил его, как сумел. Очень Умный Зверь оказался неповоротлив и неподатлив, Дэсс едва справился.

Мстислав наблюдал, сидя у затухающего костра. Закончив обихаживать зверя, Дэсс подошел к телохранителю.

— Слав, — начал он неловко, — я тебя просил. А ты ничего не ответил.

Ох уж эти СерИвские просьбы. Кто бы подсказал, как на них правильно реагировать? Мстислав устало махнул рукой:

— Ладно; сил нет с тобой спорить. Зверюга останется с нами… до первой провинности. Я тебя предупредил, — проговорил он, повысив голос и обращаясь к миллаушу. — А сейчас пойдем спать.

В глайдере, когда улеглись на разложенных сидениях — княжич сбоку, Мстислав между ним и спящей женой — телохранитель прошептал:

— Попомни мои слова: чертовски неприятно быть рабом. Спокойной ночи.

Сна, разумеется, не предвиделось. Дэсс и не думал спать, хотя лежал тихо-тихо. Не мог заснуть и Мстислав, понимая, что княжичу покоя не будет, а с ним — и телохранителю. Домино обожал откалывать штуки по ночам; Дэсс не таков, но теперь у него есть миллауш.

Прошло с полчаса.

Ну вот, кто был прав? Стараясь не шебаршить, княжич прихватил свою одежду, ботинки и даже одеяло, которым укрывался, и выбрался из глайдера. Мстислав сел, плотнее укутал спящую Светлану, надел ночные очки и обулся. В отличие от Дэсса, он улегся в одежде — мягкой, удобной, годной и для сна, и для внезапной погони.

Снаружи Дэсс в темноте кое-как оделся, обулся и двинулся с одеялом к миллаушу. Свернувшийся клубком зверь лежал на границе лунного света и тени от скалы, отчего казался разрезанным пополам.

— Как ты? — спросил княжич на языке СерИвов.

Очень Умному Зверю наверняка без разницы, на каком языке с ним разговаривают, а вот Мстислав знает на СерИвском всего несколько фраз. И лучше бы понимать, о чем княжич толкует.

Дэсс погладил зверя, укутал одеялом; одна морда осталась снаружи. Блестящие в лунном свете глаза смотрели печально.

— Зачем ты пришел?

Зверь тяжко вздохнул и отвернулся.

Дэсс присел рядом на плоский камень. Запахнул куртку, с немалым трудом застегнулся: человеческие застежки ему по-прежнему не давались. Температура за бортом — всего девять градусов. Не застыл бы на камне-то.

Миллауш — разведчик и тайный убийца — то ли спал, то ли притворялся. Мстислав сидел, приоткрыв дверцу, и держал наготове парализатор. Мало ли что… Знобкая прохлада сочилась в салон, а с ней — ночные запахи и звуки. Шорох угольков в прогоревшем костре, бормотание текущей воды, тихая суета в отдалении, возле туши убитой разрывалы, где кормится какая-то мелочь. Все спокойно. Вот только необъяснимое появление миллауша тревожит. По словам Терезы, эти существа способны подчинять себе людей. То ли они мощные телепаты, то ли…

Что с Дэссом?

Телохранитель метнулся из глайдера, тряхнул за плечо оцепеневшего княжича:

— Дэсс, проснись. Проснись, говорю!

Тот с трудом разлепил веки:

— Что? Я задремал? Холодно… продрог до костей…

Растяпа. Задумался, расслабился. Эдак недолго прозевать и нападение на клиента. Мстислав повернулся к миллаушу. Укутанный одеялом тайный убийца смотрел на него, не мигая. Под этим взглядом Мстислав похолодел и вскинул парализатор. Зверь уже проделал то, зачем явился? Успел?!

— Ты что всполошился? — пробормотал сонный Дэсс. — Идем спать, а? Ты больше всех устал.

Эти слова спасли миллаушу жизнь. Телохранитель опустил оружие, не всадив во врага пять или шесть зарядов подряд, так, чтобы дух вон. Миллауш обессиленно прикрыл глаза.

— Слав, почему все считали Домино дураком? — ошарашил неожиданным вопросом княжич.

— Э-э… — изумленный Мстислав не сразу нашелся с ответом. — Домино и впрямь умом не отличался.

— Он был несчастный человек. Очень одинокий.

— От этого не легче. Он измывался, как хотел.

— Он проверял… как сказать? Проверял тебя на излом. Испытывал, насколько прочна хваленая преданность телохранителя экстра-класса.

— Дэсс! — Мстислав взял его за подбородок, заставил поднять голову, всмотрелся в лицо. — Тебе миллауш всякий вздор нашептал?

— Нет, я… я просто вспомнил немного… из того, что происходило с Домино.

— Еще не хватало. На кой ляд тебе память этого негодяя? И что именно вспомнил?

— Разное… Я видел три сна.

— Рассказывай.

Княжич почесал ухо, как СерИв, затем с видом обескураженного человека пожал плечами.

— Слушай, если хочешь.

Телохранитель уселся на камень, не сводя глаз с миллауша. Судьба Очень Умного Зверя зависела от того, что видел во сне Дэсс.

* * *

— Что будет, что будет?! — восклицал пожилой господин с темной, как древесная кора, кожей и шапкой седых волос. — Как будто сам не знаешь, что бывает, когда падают рейтинги.

— Знаю, — угрюмо отвечал Дэсс, шагая рядом с господином по бесконечному коридору с множеством дверей. — В таких случаях закрывают программу.

— А твою не закроют. Будешь петь серивские песни.

Господин торопился и широко отмахивал рукой. Княжич знал, что его спутника зовут Натан Кинч. Навстречу попадались люди, многие здоровались, приветливо улыбались. Дэсс тоже улыбался, кивал. Губы растягивались в улыбке, но внутри клокотало раздражение.

— Что хорошего в серивском вое?

Господин промолчал, недовольно скривившись, и Дэсс добавил:

— Их песни опасны — это все знают.

— Зато не все еще поняли, что шикарный красавец Домино настолько же глуп, насколько неотразим, — с издевкой отозвался Кинч. Остановился посреди коридора, развернул Дэсса к себе лицом. — Ты не можешь петь, как серив. — Он говорил «серив», не подчеркивая заглавные буквы, и Дэсс принимал это как должное. — Но ты можешь исполнять вариации на тему, и провалиться мне в подвал с десятого этажа, если публика не будет в восторге. Тебя ждет бешеный успех… коли сдуру не выйдешь из игры.

— Я не хочу, — пробормотал Дэсс. — Ну их к чертям, эти песни! Они убивают — а мне слушать и петь?

Коричневое лицо Кинча исказилось сердитой гримасой.

— Да, слушать! Запоминать, а после — петь! Поверь старому тертому Кинчу: это — золотая жила. Счастье, что до нас ее никто не нащупал. Ты будешь первый…

— Первый, кто сдохнет, — перебил Дэсс.

— Так. — Кинч сунул руки в карманы и принялся перекатываться с пятки на носок. Ростом он был пониже Дэсса, ему приходилось смотреть на собеседника снизу вверх, однако княжич смутился — такая уверенность и насмешка читались в темном лице. — Стало быть, отказываешься?

— Я не желаю иметь дела с серивами, — уклонился от прямого ответа Дэсс.

— Тогда я приглашу на твое место Алана Монро. Желаешь?

Дэсс потупился. Ему были важны деньги, которые приходили заботами Кинча.

— Не дрейфь, — проговорил тот. — Ты еще в глаза не видел живого серива, а трусишь. Не стыдно?

Дэссу не было стыдно: он боялся СерИвов. Особенно их охотничьих песен; о магических песнях любви он просто не знал. Или забыл о них в то мгновение.

— Идем, — мотнул седой головой Кинч, и Дэсс подчинился, вновь зашагал по бесконечному коридору.

Наконец пришли. За дверью с табличкой «СТУДИЯ НАТА» оказалось малюсенькое помещеньице, а за ним — еще одна дверь с предупреждением «НЕ ВХОДИТЬ — ИДЕТ ЗАПИСЬ», которую Кинч решительно распахнул и ввел Дэсса в комнату без окон, с белой полупрозрачной перегородкой. По эту сторону перегородки находились трое людей с кучей аппаратуры. По ту сторону смутно виднелись два СерИва, и с ними — еще один человек.

— Как работается? — бодро осведомился Кинч. — Сколько охотничьих песен записали?

— Четыре, — ответил один из звукооператоров — совсем юный парнишка. Вид у него был бледный, лоб — взмокший, короткая челка прилипла к коже.

— Что так мало? — Кинч нахмурился.

— Коты не желают петь, — пояснил другой оператор, оправдываясь. — Ни по-хорошему, ни по-плохому.

— Да что вы говорите! — с издевкой вскричал Кинч и приоткрыл дверцу в загородке, заглянул к СерИвам.

Дэсс тоже заглянул — с опаской, готовый мгновенно прянуть назад.

СерИвы сидели на полу, с ног до головы опутанные сетью. Тут же в кресле помещался поджарый человек, который держал в руке парализатор. Держал небрежно, стволом вниз. Однако похоже было, что выстрелить он успеет быстрее, чем Дэсс — моргнуть. У стенки стояли два металлических ящика — очевидно, именно в них СерИвов доставили в студию.

— А ну вас к дьяволу! — княжич попятился. — Что за дурость?

— Эта «дурость» принесет тебе миллион, — огрызнулся Кинч. — Или два.

— Ни хрена она не принесет, — процедил человек с парализатором. — Во-первых, надо снять сеть. Во-вторых, одна из них — СерИвка, она охотничьи песни не поет. — Он говорил как должно: СерИвка.

Заинтересовавшись, Дэсс опять глянул за перегородку. Два опутанных сетью мохнатых тельца показались одинаковыми, отличить СерИва от СерИвки он не смог. Грязно-желтые клубки с коричневыми разводами.

— Ну так снимайте чертову сеть! — раздраженно фыркнул Кинч. — Орсон! Для чего вы тут сидите? Деньги получать или смотреть за серивами?

— Ваши парни отказываются работать без сети, — возразил «смотритель» по имени Орсон.

— Вздор! Снимайте.

— Нет уж, Натан, позвольте, — вмешался самый старший из операторов. — Так дело не пойдет.

Они начали препираться, а Дэсс разглядывал СерИва и СерИвку. С виду — безобидная шерстистая мелюзга. Может, зря болтают, что их песни опасны для людей? «Смотритель» сидел с безучастным видом, ожидая, чем закончится спор. Любопытство взяло верх над страхом, и Дэсс шагнул за перегородку.

— Зачем притащили серивку, если она не поет?

Орсон перевел на него взгляд холодных голубых глаз:

— СерИвки поют куда лучше СерИвов. Но — другое.

— Какое?

— Любовные песни. Они заменяют им постельные ласки.

— А ты их слышал?

— Слыхал. За такие песни умереть не жалко. Хотя думаю, уже ничто не заставит эту СерИвку запеть, — закончил «смотритель» мрачно.

Когда наконец распутали и сняли сеть, СерИвка повалилась на пол и застыла; ее жизнь угасала, и даже Орсон не знал, как ей помочь.

* * *

— Я одного не пойму: отчего СерИв в студии не спел Кеннивуата-ра? — заметил княжич, пересказав сон. — Убил бы всех и сбежал со своей подругой.

— Боялся, — пояснил Мстислав, обращаясь скорее к миллаушу, чем к Дэссу. — Парализатор в умелых руках быстрее любой магии. А Орсон — профи.

Княжич зашипел сквозь зубы.

— Охотник на СерИвов? Это он достал тебе мальчишку со снежным лишаем и девушку с лунной лихорадкой?

— Он самый. Не злись. Я слушаю твой следующий сон.

* * *

Дэсс постучал в дверь и, не дожидаясь ответа, вошел к отцу. Рабочий кабинет господина Донахью был обставлен, как роскошная гостиная. Рабочего тут — богато украшенный стол да универсальный компьютер. А кругом — мягкие кресла, диван, ковры, скульптуры, дорогие безделушки, мозаика на потолке, витражи, зеркала. Господин Донахью оторвался от работы, поглядел на княжича и нехотя свернул изображение на экране.

— Ну, что на сей раз? Снова денег?

— Нет, — Дэсс плюхнулся в кресло, по привычке развалился было, но спохватился и подобрал ноги. — Говорят, у меня скоро день рождения.

— Наверно, брешут, — холодно усмехнулся господин Донахью.

— Скорей всего, — поддакнул Дэсс. — Но болтают, будто мне исполняется двадцать четыре.

— Вруны.

— И то правда, — снова согласился княжич, желая подольститься к отцу.

— И что ж? Ты приволок список подарков, которые намерен стребовать?

— В общем, да. — Княжич на одном дыхании выпалил: — Мне нужна серивка, чтоб пела любовные песни, и телохранитель из твоего института.

Господин Донахью откинулся на спинку кресла, побарабанил пальцами по столу. Осведомился:

— Луну с неба не хочешь?

— Серивка — не луна, — возразил Дэсс. — Вон их сколько — кишмя кишат. А телохранитель — вообще смешно говорить…

— Обхохочешься, — подтвердил раздраженный господин Донахью. — Про серивок забудь. Чтоб я слова такого не слыхал! Не хватало нам осложнений с князьями да с полицией.

— У Рики есть, — возразил обиженный княжич. — И к его отцу тоже одна ходит. Поют так… Рики от восторга заикается. И денег они берут гроши. Дешевле портовых путан.

— Норман, по дешевке сбывают товар краденый либо с дефектом. Это первое. Второе: объясни, на кой ляд тебе сдался телохранитель.

— Нужен. Вдруг меня похитят? И потребуют выкуп?

— Я за тебя и горсти серивских медяшек не дам, — господин Донахью усмехнулся углами губ, давая понять, что он шутит. Может быть, шутит. — Попадешься — мне расходов меньше.

Княжич стоял на своем:

— Я хочу иметь телохранителя. Твоей выделки. Чтоб от меня — ни на шаг, глаз не спускал…

— Холил бы и лелеял? Пылинки сдувал?

— Допустим, сдувал бы.

— Дожили, — с театральным изумлением выдохнул отец. — Великовозрастный обалдуй возжелал материнской любви и заботы! Женись — дешевле выйдет.

— Тебе что — денег жалко?

— У меня лишних нет. А у тебя завелись?

— Чертовы песни, что мне Кинч навязал, уже дали пятнадцать тысяч. А в будущем…

— Да-а, — с важным видом качая головой, перебил отец. — Пятнадцать тысяч — серьезные деньги. Покроют расходы на роту телохранителей.

— Что насмехаешься?! — вспыхнул Дэсс. — Жадишься — так и скажи. Я возьму кредит…

— Эк приперло-то. Норман, в чем дело?

Дэсс опасался откровенничать с отцом. Однако иметь телохранителя экстра-класса настолько хотелось, что он, пересилив себя, пробормотал:

— Жениться проку нет. Мать от тебя ведь ушла. А я хочу, чтоб был человек, который не предаст. Чтобы в огонь и в воду… по первому слову… по взгляду…

— Ты дурак, — спокойно отозвался господин Донахью, — но к этому я уже привык. А вот что ты дурак с сантиментами — для меня новость.

* * *

Третий сон был совсем короткий и грустный.

* * *

— Не уходи, — безнадежно бубнил Дэсс, подпирая стену в материнской спальне. — Мама, не уходи. Пожалуйста. Я больше не буду так шутить.

— Не будешь, конечно, — соглашалась мать, укладывая коробочки с украшениями. Ее черные волосы переливались в солнечном свете всеми цветами радуги; эти переливы Дэсса всегда завораживали. — Отец не позволит шалить и шутить, — продолжала она. — Вот вы с ним вдвоем заживете… Не жизнь — сказка!

Дэсс был уже большой мальчик и знал, что канючить и плакать стыдно. Он все равно канючил: «Мама, не уходи!» И вытирал скатывающиеся по щекам слезы, стараясь, чтобы она не заметила. Она не замечала, потому что не смотрела на него. И тоже стирала что-то со щек.

— Я больше не буду. Мама! Ну прости.

Дэсс очень скверно пошутил. И ведь понимал, что выйдет некрасиво. Когда при гостях мамино платье вдруг начало расползаться, как кисель, оставляя на коже серые потеки. Гости зашумели, засуетились, а отец хохотал. Но это было вчера! Почему же сегодня он отвесил Дэссу подзатыльник, а мать уходит из дома? Говорит: насовсем…

— Не уходи! — упрашивал он, как никогда не просил; прежде желаемое доставалось, стоило лишь сказать. — Я для тебя все-все сделаю. Новое платье куплю. Мама!

— Я буду к тебе приходить, — проговорила она виновато.

Дэссу надоело просить, и он разозлился.

— Если уйдешь, то не приходи. Слышишь?

— Значит, не приходить? — переспросила она тонким, как будто стеклянным голосом.

— Нет! Никогда! Дура ты! Злая дура!

Дэсс убежал к себе в комнаты и там заплакал в голос.

* * *

— Вот и все, — продрогший княжич обхватил себя руками за плечи. — Совершенно безобидные сны.

— Безобидные, — подтвердил Мстислав севшим от бессильной ярости голосом. — Пока проснувшаяся личность старого хозяина не вытеснила тебя ко всем чертям.

Княжич растерялся.

— Почему?…

— Потому что миллауш явился тебя убить, — припечатал Мстислав, в упор глядя на Очень Умного Зверя, ловя в его перепуганных глазах подтверждение своей правоты. — Он возродит личность Домино и погасит твое собственное сознание.

Ствол парализатора смотрел на зверя, готовый выплюнуть три, четыре, пять разрядов — сколько нужно, чтобы миллауш никогда не очнулся. Как проклятый зверь работает? Раз не погасил сознание Дэсса сразу, значит, ему нужно время. Или не нужно? Может, он попросту запустил некий механизм, который сам воссоздаст прежнюю память, а личность Дэсса при этом исчезнет?

Ошибка телохранителя ценою в жизнь клиента.

Княжич тоже что-то сообразил. Свалился с камня, на котором сидел, и загородил собой зверя:

— Не убивай его! Вдруг ты ошибся? Слав, не убивай! Ведь я еще жив!

Мстислав не торопился. Убьешь — назад не отыграешь, да и Дэсс до конца жизни не простит… Сколько ему этой жизни осталось?

Миллауш не мигая глядел прямо перед собой. Диву даешься, до чего эти круглые плошки выразительны. Сейчас в них читается полнейшая безнадежность… А вот Очень Умный Зверь что-то придумал.

— Слав, — сказал княжич, — он может заплатить выкуп.

Хотя Мстислав не стал пилотом-исследователем, учеба в академии не прошла даром. Он был готов выслушать любые предложения, пусть даже совершенно бредовые.

— Чем зверь готов откупиться?

— Жизнь за жизнь, — выговорил Дэсс, явственно повторяя если не слова, то мысль миллауша.

Телохранитель усмехнулся:

— Отлично придума… — и осекся.

У обоих мелькнула одна и та же догадка. Дэсс помертвел, у Мстислава захолонуло сердце. Миллауш предлагает погасить сознание СерИвки и освободить Светлану? Он сможет? Да ради жены Мстислав готов сотню Умных Зверей помиловать!

Княжич приготовился петь. Он свою СерИвку в обиду не даст.

— Тише, брат, — сказал ему телохранитель. — Послушай, зверище. Я обменяю твою жизнь на жизнь Дэсса. Мне нужно, чтобы он остался собой, а не превратился в негодяя Домино. Если ты ему навредил, сделай снова, как было. Ясно?

Княжич медленно выдохнул. Он не ожидал такого выбора.

Миллауш тоже не ожидал. На обаятельной морде диверсанта, разведчика и убийцы проступило почти человеческое отчаяние. Мстислав подался к нему.

— Ты не можешь?

Зверь моргнул.

— Тогда сделай.

Пристальный немигающий взгляд.

— Черт тебя побери! Почему?!

Миллауша опять свела судорога. Он не закричал — лишь застонал мучительно, завалившись на бок. Лапы дергались, сбивая одеяло, которым он был укрыт.

Третий раз одно и то же. Мстислав посмотрел на часы, прикинул время. Третья судорога с промежутками около семьдесяти минут.

— Не трожь! — остановил он княжича, рванувшегося к несчастному зверю.

Миллауша отпустило, он остался лежать, тяжело дыша. Лапы подрагивали, резали когтями воздух; глаза влажно блестели. В них стояла смертная тоска.

— Что с ним? — спросил напуганный, умирающий от жалости Дэсс.

— Очевидно, вживленное в тело устройство, которое дает себя знать через равные промежутки времени. Скорей всего, это хлыст, которым его погоняют. Требуют выполнить порученную работу. В смысле, покончить с тобой.

Дэсс зашипел, как три диких кота.

— Его пытают?!

— Именно.

— Что можно для него сделать? Ну, кроме как мне умереть?

Мстислав потер лоб с ненавистным обручем. Вдобавок к вате в голове появилась и боль. Его тоже пытают на расстоянии? Телохранитель отогнал эту мысль.

— Дэсс, шел бы ты спать, ей-богу. Мне надо подумать.

Княжич безропотно двинулся к глайдеру, но через несколько шагов остановился.

— Слав, а почему…

— Потому! — Мстислав неожиданно вспылил. — Я бы с восторгом выбрал в качестве выкупа Светкину жизнь, а не твою. Но без тебя здесь погибнут и СерИвы, и люди. Можешь поверить: нас уничтожат. Всех!

Княжич смутился и неловко солгал:

— Я хотел спросить о другом. Почему миллаушей не считают разумными?

Телохранитель совсем рассердился.

— Они разумны, когда общаются с людьми вроде нас с тобой. А когда — с обезьянами, у которых университетский диплом и ни капли мозгов, быть разумным не получается!

Дэсс ушел в глайдер. Мстислав вновь укрыл миллауша одеялом, предложил ему мясо, воду, попытался поговорить. Очень Умный Зверь не желал ни есть, ни пить, ни общаться. Лежал, печально уставившись в темноту, как самый обычный больной зверь.

Что ж, насильно мил не будешь. Мстислав тоже вернулся в глайдер. Здесь было тепло, особенно по сравнению со стылой ночью снаружи, но княжич мерз, жался к спящей Светлане. Мстислав прислушался к легкому, ровному дыханию жены, и, успокоенный, улегся с краю, по-братски поделившись одеялом с Дэссом.

— Спи, — велел он. — Только, будь добр, без фокусов… и без дурацких снов.

— Я постараюсь, — обещал княжич.

Он и впрямь быстро уснул. Спал беспокойно, вздрагивал, тихонько стонал. Мстислав лежал, мучаясь головной болью и вопросом, что снится его подопечному. Опять истории из жизни Домино? Подавленная личность прежнего хозяина возрождается? Вот же беда какая… И голова раскалывается все сильней. Если милллауша пытают, чтобы он уничтожил сознание Дэсса, то чего хотят от телохранителя?

Когда подошло время, Мстислав выскользнул из салона и с парализатором в руке направился к миллаушу. Луна уплыла за скалу, и лежку зверя скрывала глубокая тень. Без ночных очков и не разглядишь, тут ли он.

Миллауш тревожно поднял голову.

— Не бойся, — вполголоса сказал Мстислав. — Больно не будет. Для тебя же стараюсь.

Круглые глаза остекленели.

Телохранитель нажал на спуск. Голова зверя безжизненно упала.

Спиной ощутив внезапную опасность, Мстислав не шевелился, лишь медленно опустил руку с оружием. Выждал, невольно считая удары собственного сердца, и позвал:

— Подойди сюда.

Ни единый камешек не хрустнул, лист не зашелестел — так тихо приблизился Дэсс. Оказалось — босиком, в одних носках. Он опустился на колени возле миллауша, погладил зверю лоб, уши, горло.

Мстислав глянул на часы. Время «хлыста».

Ну?

Ничего не случилось. Очередная судорога не скрутила зверя; новая пытка не удалась. Отличная штука — парализатор.

— Когда он очнется? — спросил княжич.

— Через пару минут.

Дэсс снова погладил зверя и признался:

— Вздумай ты выстрелить еще, я бы спел.

Мстислав хотел поворчать на него — дескать, надо больше верить телохранителю экстра-класса, чем сомнительным пришельцам — но не нашел в себе сил. В голову как будто вгрызлась пила.

— Дэсс, — говорить и то было мучительно, — у СерИвов есть песня для утоления боли?

Княжич обернулся; без ботинок, зато в очках для ночного видения.

— Тебе плохо? — Он вскочил на ноги. — Слав! Да ты… Я разбужу Со… Светлану. Исцеление — женское дело, она должна знать эти песни.

— Она петь не может. — Мстислав пошатнулся, сел на землю, сжал пальцами виски. — Дэсс, послушай. Это… из института Донахью. Они хотят… от меня избавиться. Чтоб ты… остался без защиты. — Говорить становилось все труднее. Язык заплетался, дыхания не хватало. — Если совсем худо обернется… станет невозможно терпеть… ты сумеешь выстрелить… из парализатора? Человеку хватает… четырех разрядов. Мне… наверное, нужно больше. Пять, шесть. Сумеешь?

— Я спою Кеннивуата-ра, — обещал княжич.

Мстислав его едва слышал. Свился в клубок, обхватил голову руками. Только бы не закричать. Не разбудить Светлану. Она должна проснуться утром не СерИвкой, а собой… Как они тут без него? Пропадут — и Светка, и Дэсс, и миллауш… Не закричать. Что угодно, только не кричать. Больно. До чего больно… Дэсс, где ты? Помоги!

Нестерпимая боль вспыхивала, как от беззвучных взрывов, и алыми сполохами прокатывалась по окружающему черному миру, от горизонта до горизонта. Каждая вспышка приближала смерть; каждый сполох был отголоском уходящей жизни. Как долго все это тянется… Дэсс, я же просил: убей!

Боль внезапно пропала. Вместо нее остался мягкий пух — или шелк, или мех, не поймешь. Этот пух был повсюду: в голове, в руках, в глазах. По сравнению с болью он казался сладким, и его хотелось еще и еще. Смерть такой не бывает. А для жизни слишком хорошо.

— Слав, — настойчиво звал княжич, — Слав, очнись.

Он очнулся, однако пух никуда не пропал. Мягкий, теплый, родной. Роднее Светкиных волос… Да это миллауш, будь он неладен! Обхватил лапами, прижался к лицу. Мстислав хотел отстраниться и обнаружил, что сам крепко обнимает зверя. С усилием расцепил руки, откатился в сторону, приложился затылком о камень. Сверху было ночное небо, рядом — Дэсс и миллауш. Очень Умный Зверь собрался в ком, спрятал выразительную морду.

— Я его просил что-нибудь сделать, — принялся объяснять княжич, — а он сказал, что ты можешь остаться безоружным, а я: это лучше, чем если умрешь. И тогда он… как это? Вырубил твою электронику к чертям собачьим.

Мстислав сел, пощупал голову. Пуста. Ни боли, ни мыслей. Обруч, еще недавно будто вросший в кожу, легко расстегнулся и отвалился, как мертвая змея. Подавив гадливость, телохранитель не отшвырнул его, а сунул в карман.

— Как ты? — княжич с тревогой заглянул в лицо, посветил фонариком. Бережно посветил, мимо глаз. — Дать воды?

— Не надо.

Телохранитель прислушивался к своим ощущениям. Как оно — без проклятого обруча? Не ослеп, не оглох. Он осторожно поднялся. Ноги держат. Бегать и прыгать поостерегся; это потом, при свете дня. Состояние не ахти: точность и быстрота реакции явно не те, что раньше. Да и сил никаких нет. Поспать бы хоть полчаса.

— Слав, миллауш заплатил: жизнь за жизнь, — сказал Дэсс. — Ты не будешь?…

— Не буду его убивать, отвяжись. Я наконец разобрал, отчего ты с ним носишься, — Мстислав нагнулся, провел ладонью по восхитительной шерсти зверя. — Будь у меня СерИвская душа, за такую шерсть я б ее продал.

Он поглядел на часы. До следующего удара «хлыста» — пятьдесят одна минута. Не проспать бы. Мстислав выставил время будильника и передал часы Дэссу.

— Оденься потеплее и карауль. Можешь снова костер развести. Когда прозвучит сигнал, разбуди меня, чтобы зверя опять глушить. Все ясно?

Дэсс поглядел на сложный циферблат с подсветкой. Показалось: хитроумная цифирь, в которой не то что СерИв — не каждый человек разберется, ему понятна. Домино в ней, конечно, соображал.

— Может, я сам справлюсь? — предложил Дэсс. — Ты бы спал до утра…

— И не думай. Оружие в руки не дам. — Мстислав невольно усмехнулся. Ну и глупость — сам же недавно княжичу парализатор доверил.

Дэсс молча вынул малютку из кармана. Подал как должно, рукоятью вперед, держа за ствол. Телохранитель хлопнул его по плечу:

— С тобой не пропадешь. — Затем глянул на таймер и счетчик разрядов. — Так, что я вижу? Вот я стрелял в миллауша. А еще один выстрел в кого?

Дэсс виновато потупился.

— Ты кричал, и проснулась Светлана. Пришлось ее успокоить.

Мстислав кинулся к глайдеру, ввалился в салон. Светлана лежала, закутавшись в одеяло с головой. Он вытянулся на разложенном сидении рядом с женой, обнял ее. Одни косточки! Светлану била дрожь.

— Ну, будет, малыш, успокойся. Все хорошо.

Она всхлипнула:

— Он хотел нас убить. И тебя, и меня.

— Кто хотел?

— Дэ… Домино.

По-прежнему СерИвка. Он сделал над собой усилие, чтобы не отстраниться. Может, попросить миллауша, чтобы погасил сознание чужачки? Дэссу придется это пережить. Ему и самому недолго осталось… Мстислав одернул себя. Ум за разум заходит.

— Слав, давай улетим? — шептала СерИвка. — Вдвоем. Пусть он остается. — Она повернулась под одеялом и ткнулась лбом Мстиславу в грудь. — Слав, я тебя прошу. Иначе он убьет нас обоих.

Вот как. Улетим, значит, без княжича.

— Я подумаю, — отозвался телохранитель, стараясь, чтобы голос его не выдал. — Спи. И не выходи из машины… хотя бы до рассвета.

Он погладил Светлану — СерИвку! — по худому плечу, взял свое одеяло и куртку и вернулся к Дэссу с миллаушем.

Эти двое понуро сидели в темноте, как наказанные.

— Посплю-ка я с вами, ребята. — Мстислав прибрал раскиданную траву, которую Дэсс приносил для миллауша, набросил сверху одеяло княжича, устроился на нем, укрылся собственным одеялом и пригласил: — Умный Зверь, иди сюда. Дэсс, будь другом, разведи костер. И не проворонь сигнал. Да гляди, чтобы Светлана к нам не подходила.

 

Глава 3

Через мгновение он уже спал, и ему снились миллауши.

Пленники.

Их переловили так умело, что никто и пискнуть не успел. Пока везли из родного леса незнамо куда, отец с матерью убили большую машину, которая называется глайдером: она села на землю, а подняться уже не смогла. Однако родители не знали, что в первую очередь надо убивать людей, причем тайно, мыслью. Они думали, что это бесчестно, а дети мыслью убивать еще не умели. За то и поплатились — все вместе.

Улучив подходящий момент, одного человека загрызла средняя сестра. Двоих задушила самая младшая, но ее тут же полоснули смертельным лучом. Ее свитые в кольца лапы так и держали двух похитителей за горло, когда и они, и она уже были мертвы. В живых остались четверо людей. Они были очень напуганы и жестоки. Они всех заставили уснуть, а потом забили среднюю сестру до смерти, хотя она уже ничего не могла им сделать. И убили отца, когда им что-то померещилось. Затем прилетела другая большая машина, и пленников, кто остался жив, опять куда-то повезли.

Очень Умный Зверь был старший из детей, и теперь он отвечал за двух сестренок и угасающую в неволе мать. Он упорно теребил ее, и она нехотя, через силу, учила его, как убивать мыслью. Однако люди тоже кое-чему научились, и приобретенное искусство не спасло ни в пути, ни там, куда они в конце концов прибыли. Очень Умному Зверю не удалось умертвить ни одного врага, он погубил лишь несколько машин и устройств. Но этого добра у людей хватало, взамен убитых устройств появлялись новые, и ничего не менялось.

Место, где они оказались, называлось институтом. Очень Умного Зверя, сестренок и мать держали по отдельности, в особых камерах, и они едва-едва могли дозваться друг дружку, да и то лишь ночами, когда люди расходились по домам. Было очень тоскливо. Новым хозяевам миллауши быстро стали не интересны и не нужны. Как выяснилось, их верная служба и преданность — миф, созданный учеными недоумками. Служить миллауши не желали; изучать их — зачем? И не ясно, что делать дальше. Убить жалко, использовать невозможно. Тем более, что внимание людей привлекли СерИвы.

СерИвы зачастили в институт. Не толпой, а всего несколько важных персон. Очень Умный Зверь отлично их слышал, когда они объявлялись поблизости. Он даже с ними разговаривал немножко, хотя они его боялись. И страшились прогневать людей, которые предложили им что-то такое, от чего СерИвы не смогли отказаться. Зверь, хоть и Очень Умный, долго не мог взять в толк, чего люди хотят от СерИвов и чем готовы за это платить. Наконец дошло: люди хотят подселить сознание СерИвов в других людей. В двух-трех, не больше — но зато в самых крупных шишек, от которых зависят важнейшие решения. СерИвы получат необыкновенный жизненный опыт и невероятные возможности, а люди смогут через них управлять планетой. Очень Умный Зверь дивился на глупость тех и других.

Сестренкам не было дела до забот своих тюремщиков, а вот мать неожиданно обрела силы жить: у нее появилась цель. «Умей найти союзников там, где никто не додумался искать», — повторяла она по ночам, когда кругом было тихо. Днем же она исподволь наставляла приходящих СерИвов, по-своему направляя их желания и раздувая непомерные устремления. Прошло немного времени, и СерИвы придумали захватить весь мир.

И пошло-поехало. Хитроумные СерИвы были чрезвычайно довольны успехом.

Одна беда: вмешался Дэсс Мат-Вэй с телохранителем. Вздумал изобразить бога и загнать освобожденных СерИвов назад в их темные, холодные жилища. Грозит погубить все, ради чего так долго старались самые разумные из его сородичей. И, главное, в руки не дается. Телохранитель — болотные кэты его забери! — никого и близко не подпускает. Лучшая стража СерИвов, лучшие из полицейских, которые тоже стали СерИвами, оказались бессильны против этих двоих. Но если хорошенько подумать: кто может сладить с таким врагом — и кого здесь не жалко? Вот именно. Вы правы, уважаемые господа.

Мать-вдохновительницу не тронули. Кто знает, вдруг когда-нибудь пригодится? Да и вообще от глупых женщин на войне проку нет. Поэтому из заточения достали Очень Умного Зверя. Ему объяснили, что жизнь сестренок и матери зависит от быстроты его мысли, для надежности снабдили «хлыстом» — устройством, которое сам Зверь убить не может, и высадили из глайдера неподалеку от места, где затерялась машина с врагами СерИвов.

* * *

— Слав, проснись. Время, — княжич тронул его за плечо.

Мстислав потер виски, из шкуры миллауша возвращаясь в реальность. Бросил взгляд по сторонам. Все спокойно, глайдер на месте, Очень Умный Зверь глядит с надеждой.

— Ты не соврал мне, умник? — спросил его Мстислав. — Все так и было?

Миллауш заморгал: именно так, да, да.

Трудно поверить, что эту страшную кашу заварила одна-единственная миллаушка. Видать, ее «наставления» пали на благодарную почву, СерИвы — в первую очередь, их князья — сами втайне мечтали сравняться с людьми. Или стать выше их. Вот и стали.

Телохранитель забрал у Дэсса часы. Полторы минуты до срока.

— Ну что, Зверь, будем стреляться?

Миллауш оцепенел, глаза мгновенно остекленели; Дэсс невольно подобрался.

И тут зашелестела открывающаяся дверца глайдера, салон осветился.

— Слав, — окликнула сонная Светлана, — Тереза вызывает.

— Пусть подождет.

— Ей срочно. — Светлана выбралась наружу, двинулась к костру, осторожно ступая по камням. Длинные волосы были сколоты, на макушке мотался смешной белый хвостик. — Что за посиделки? Можно к вам? — Пробуждаясь на ходу, она улыбалась — прежней, Светкиной озорной улыбкой, которую Мстислав так любил. — Ой, какая большая киса! Слав, а почему… — она запнулась. Выражение лица изменилось, вдруг сделавшись незнакомо упрямым и хищным. — Этот зверь… он… Ты с оружием? Убей его! — пронзительно выкрикнула Светлана и кинулась к телохранителю. — Убе-ей!

СерИвка! Он отшатнулся, вскинув парализатор. В диком прыжке она летела прямо на Мстислава. Выстрелишь — свалится и расшибется о камни… Он отпрыгнул, желая увести ее на ровное место, где можно упасть, не поломавшись. Под ноги угодил шаткий обломок. Мстислав едва удержал равновесие, взмахнув руками, потерял цель. Светлана — СерИвка! — настигала. В безумных глазах мелькнул отблеск костра.

Миллауш взмыл в воздух; нелепыми крыльями мелькнуло свалившееся одеяло. Удар сильных лап пришелся СерИвке в грудь. Она вскрикнула, запрокидываясь назад. Зверь молнией скользнул ей под спину, распластался на острых камнях; она рухнула на него, как на подушку. Взвыла, замолотила ногами, пытаясь вскочить. Миллауш обхватил ее передними лапами, прижался головой к голове. СерИвка барахталась и подвывала — все тише и тише. Наконец совсем умолкла, обмякнув, как тряпичная кукла.

Сбросив с себя безвольное тело, зверь вскочил. Увидел нацеленный ствол парализатора. Метнулся во тьму.

Мстислав нажал на спуск. Промазал. Миллауш удирал вдоль реки; телохранитель выстрелил вслед. Опять не достал. Спустя миг долетел рыдающий крик настигнутого «хлыстом» зверя. Мстислав бросился к жене, схватил за плечи, приподнял; рядом был перепуганный Дэсс.

— Света? Жива?!

На ее застывшем лице дрожал бледный отсвет пламени, глаза были закрыты.

— Света! — Мстислав пощупал пульс. Слабый, но есть. — Жива. Уф-ф…

Дэсс пустился бежать к миллаушу.

Глаза Светланы открылись. В лице проступило удивление, затем она улыбнулась:

— Я порушила ваше мужское братство? Куда это он стреканул?

Настоящая Светлана. Не СерИвка. Вот оно — счастье… которое чуть не погибло. Мстислав полностью осознал, что именно едва не случилось, и его замутило.

— Слав, тебе нехорошо? — Она встревожилась. — Присядь. Нет, лучше пойдем в глайдер.

Он позволил ей увести себя, а в салоне повалился на разложенные сидения и заставил Светлану улечься рядом.

— Света… девочка моя… — Ни к чему объяснять, незачем пугать ее; хватит того, что он сам запоздало чертовски напуган. Поэтому Мстислав только обнимал жену и шептал: — Света… Светка… живая!

Она сняла с него ночные очки и гладила по щекам, по губам, лбу. Обнаружила, что на нем нет обруча от господина Донахью, обрадовалась… А могла бы сейчас лежать мертвая на камнях. Если бы СерИвка перепрыгнула в другое тело.

Мстислав погасил в салоне свет, а когда княжич постучал в стекло, с благодарностью отдал ему часы и парализатор. Если кто-то должен сейчас нести вахту, пусть это будет не Мстислав.

* * *

Недавно вставшее солнце оглаживало теплыми лапами луг на противоположном берегу, золотило тихую реку, целовало глайдер со спящей внутри Светланой.

Мстиславу стоило огромного труда выгнать самого себя из машины. В сущности, мог бы и не торопиться, здесь и без него все было тихо.

Дэсс умывался, сидя на корточках у воды. Рукава уже мокрые по локоть, волосы тоже мокрые, а он все плещет и плещет воду в лицо, словно пытается смыть какую-то особенно скверную грязь.

Очень Умный Зверь при свете дня оказался медово-желтого цвета, с кремовым брюхом. Тайный убийца отрастил себе треугольные уши с кисточками и умеренно пушистый хвост — и с виду стал еще обаятельнее, чем раньше.

Убедившись, что все спокойно, телохранитель вернулся в глайдер и попытался выйти на связь с Терезой. Капитан не отзывалась, пришлось вызвать борт корабля. Ответил Эрни Крейцар, сообщил, что Терезу полиция задержала на двое суток до выяснения обстоятельств, «Адмирал Крашич» арестован в порту, экипажу запрещено покидать корабль, а второй помощник Йенс с подселившейся к нему СерИвкой сидит под арестом в своей каюте, поэтому СерИвка ни в кого не перекочевала и Йенс жив. Вот и ладно. Судьба влюбленного в Терезу красавчика, который занимается контрабандой, волновала Мстислава меньше прочих, но коли он дорог тетке, пусть живет.

Светлана за время разговора так и не проснулась, лишь перевернулась с боку на бок, пробормотала: «С добрым утром, мой Славный», — и натянула на голову одеяло. Мстислав погладил ее тихонько, чтобы не разбудить. Хорошо, что спит. Сон лечит.

Он пошел проведать миллауша. За ночь зверь все-таки съел жареное мясо и теперь возлежал на одеяле, благодушно взирая на мир прозрачными желтыми глазищами.

— Признал нас за своих? — спросил его Мстислав. — А то не ел, будто в доме врага.

Миллауш наградил его выразительным пристальным взглядом.

— Я помню наш уговор: жизнь за жизнь. Неправильно посчитал? Ну, пусть две спасенные жизни за твою жизнь. Опять неверно? Тогда так: ты дважды спас мою жизнь, и один раз — Светкину. Многовато за твою одну, согласен. На что ты хочешь обменять два лишних спасения?

Очень Умный Зверь моргнул, словно обещал как следует подумать.

Подошел мокрый до ботинок Дэсс, вернул Мстиславу часы и оружие.

— Пять выстрелов за ночь. А перед тем я пел Кеннивуата-ра, и новый срок «хлыста» подходит. Мы не уморим Зверя?

— Уморим, — признал телохранитель. — Считается, что выстрел парализатора безвреден, но если этих выстрелов десять, двадцать… Я не уверен, что миллауш способен их переварить. При всех его хваленых умениях — сомневаюсь. К тому же, хоть мы и глушим зверя, чтобы он не ощущал боли, «хлыст» все равно включается и как-то воздействует.

Княжич постоял, глядя на реку, в которой купались золотистые утренние лучи, а на торчащих из воды листьях суетилась мелкая речная живность.

— Слав, миллауши способны вывести из строя глайдер, компьютер и я не знаю, что еще. Наш Зверь не может справиться со своим «хлыстом», но у него есть мать, которая умеет гораздо больше. Если ее привезти…

— Как ты ее выковырнешь из института Донахью?

— Я туда приду. Мой «отец» погиб, а я — наследник. Пусть попробуют меня не пустить.

— Ты — Дэсс Мат-Вэй, и об этом еще никто не забыл.

— Я — Домино.

— Не похож.

Карие глаза, только что усталые и тревожные, злобно сузились, губы искривила гадкая ухмылка.

— Мсти-ислав, — протянул княжич таким мерзким тоном, какого телохранитель и от настоящего Домино не слыхал, — а не сыграть ли нам сегодня в коробочку? Что-о? Опять охоты нет? Да что это за хрень такая?! — завопил он и даже ногами затопал. Затем вновь превратился в симпатягу-Дэсса. — Ну, чем я не Норман — папенькин сынок? Столько всякой гадости навспоминал за эту ночь — утром не отмыться было. Двигаем в институт?

Миллауш протянул лапу и уцепил когтем телохранителя за ботинок: дескать, соглашайся.

Соглашаться было нельзя.

— Дэсс, пойми: чуть только явимся в город, мы — покойники. Я уверен: против нас уже не полицию, а военных поставили. Они сожгут наш глайдер на подлете.

— А мы по земле просочимся. Замаскируемся как следует и пройдем. Тебя ведь учили искусству маскировки, верно?

Телохранитель мельком удивился: откуда княжичу это знать? Неважно. Главное, что сунуться в город, имея всего-навсего парализатор, лучемет и умеющего петь СерИва, — чистой воды безумие. Даже если их поддержит убивающий мыслью миллауш. Это сколько же людей придется положить, прорываясь в институт… ну, пусть не людей, а СерИвов. Мстислав не раз бывал в институте Донахью, видел тамошнюю систему охраны. Ее только обученный спецназ одолеет. Нельзя туда соваться; и разговору быть не может.

Очень Умный Зверь с оскорбленным видом поднялся и понесся прочь, вверх по течению реки.

— Зачем ты его прогнал? — Княжич рассерженно сдвинул брови.

— Он сам сбежал. Дэсс, время уходит. Если не придумаем что-нибудь стоящее, я уже говорил: погибнем все. Какие мысли тебе пришли за ночь?

— Ни одной, что тебе бы понравилась, — отрезал княжич. — Ты говорил с Терезой? Что она хотела?

— Ночью не поговорил, — с досадой на себя ответил Мстислав, — а теперь она под арестом и на связь не выходит.

— Итак? Твои предложения?

Как наседает, а? В Домино пока еще не превратился, однако это и не прежний милый СерИв.

— И ты объяснишь наконец, — княжич повысил голос, — что произошло ночью? Сперва Светлана требовала убить миллауша, потом он ее трепал, как дохлого иглика, а после того ты забыл обо всем на свете. И развлекался с женой, вместо разговора с капитаном!

Что-то в нем есть от деда, покойного адмирала Крашича, когда тот песочил внуков. Это миллауш так смоделировал его новую личность?

— Слав! — рявкнул княжич. — Я задал вопрос!

— Отвечаю. СерИвка, которая жила в теле Светланы, узрела миллауша и перепугалась до одури. Она закричала, чтоб я его убил, и кинулась, желая в меня перескочить. Я был вооружен, и она бы моими руками покончила со зверем. А потом, вероятней всего, — и с тобой. Однако миллауш не подпустил ее ко мне и погасил сознание. Осталась одна Светлана, без подселенки. Я понятно объяснил?

Дэсс побелел.

— Хотела перескочить? В тебя? Я думал, она не рискнет… она так боялась оружия… Это же Сона! — вскрикнул он. — Моя… Сона…

Миллауш убил невесту княжича? Мстислав сжал кулаки. Черт, черт, черт! И Дэсс все это время лгал. Дескать, она ему никто, девушка из прислуги. А была — невеста. Слов нет…

Княжич беспомощно огляделся.

— Где он? Где Зверь? Его спасли, а он… Слав, как же так? Почему?

Он еще что-то спрашивал по-СерИвски; ответов у телохранителя не было ни на одном языке. Дэсс умолк, постоял с потерянным видом, затем побрел вдоль кромки воды, запинаясь на каменных обломках. Мстислав двинулся следом, чтобы подхватить, если на ногах не удержится. Ко всем прочим бедам, не хватало поломанных костей.

Княжич далеко не ушел. Наткнулся на крупную глыбу, ощупал ее, как слепой. Неловко упал на колени, прильнул к камню, обнял его, уткнулся лицом. Мстислав готов был услышать и вой СерИва, и человеческий плач, но Дэсс молчал. Только спина изредка вздрагивала, да пальцы подергивались, словно пытались смять неподатливый камень.

Вот же несчастье. Мстислав коснулся его плеча, пробормотал по-СерИвски:

— Тише, тише, брат. Успокойся.

Княжич замер. Лучше бы закричал, забился, попытался ударить. А он молчит, не шелохнется. И даже как будто не дышит.

У Мстислава перехватило горло.

В аптечке было успокоительное… Уже нет. Мстислав его сам выпил, когда метался в поисках пропавшего Домино, а новое не положил. Не успел. Забыл. Черт!

Что делать? Не парализатором же глушить. Где проклятый миллауш? Как нужен — так ноги унес. Тут с Дэссом беда, а зверь может боль пригасить, сны навеять… хоть чем-нибудь бы помог.

— Зверь, — позвал Мстислав вполголоса. — Умный Зверь!

Миллауш не появился. Кричать телохранитель не стал. Если телепат на мысль не откликнулся, если его чужое горе не тронуло, так и голосом не дозовешься.

Ухватив Дэсса подмышки, Мстислав поволок его к воде. Раньше не размышляя вскинул бы на плечо и попер; на край света унес бы, если б понадобилось. Он прислушался к себе. Еще вчера страх за клиента заставлял горы сворачивать, а сегодня хочется себя поберечь. Рабство закончилось: не иначе как миллауш освободил. Вот уж не вовремя. Был телохранитель экстра-класса — и что осталось?

Мстислав усадил княжича на берегу, плеснул ему в лицо холодной воды, растер виски, лоб, запястья. Дэсс позволял делать с собой что угодно и, кажется, ничего не ощущал. Безвольный, точно куль с тряпьем. Сознание СерИва угасает? Мстислав похолодел. Он же и впрямь умирает, этот симпатяга-СерИв. Искренний, справедливый, доверчивый. Взявшийся помогать людям против своих сородичей. Убивший собственного брата в попытке защитить телохранителя. Мстислав сам его братом назвал… Да без него тут мир рухнет! СерИвы опомнятся и опять на людей двинут.

Что делать? «Адмирал Крашич» стоит в порту под арестом, капитан корабля в полицейском участке. Вызвать спасателей? Прибудут переселенные СерИвы, прикончат и Дэсса, и Мстислава. Светлану тоже не пощадят, как свидетеля. Он обдумал оставшуюся возможность. Что ж; раз другого выхода нет…

— Умный Зверь! Я вызволю из института твою мать и сестер, если ты спасешь Дэсса.

Миллауш не отозвался. Над рекой звенели стайки мошек, и бормотала текучая вода. А больше — ни звука вокруг, ни движения.

Телохранитель попробовал еще раз:

— Умный Зверь, твоя мать вдохновила СерИвов на переселение в людей. Это скоро откроется, и ее убьют, как бешеную собаку. Помоги Дэссу. Я в долгу не останусь.

Тишина и покой.

Телохранитель сел на корточки перед Дэссом, приподнял его падающую на грудь голову, заглянул в лицо.

— Дэсс, дружище. Как ты?

Без толку спрашивать. Взгляд княжича помутнел, вокруг губ проступил синюшный «треугольник смерти». Совсем плохо дело.

Кого звать на помощь? Чем заплатить? Некого звать. И платить нечем.

Хотя… Мстислава осенило. Тэнканиока-ла — не единственный город в округе. Есть еще небольшой Рассвет-Диа-ла, где размещены всяческие научные центры. Смешанное название, лишь наполовину СерИвское, не помешало городку выстоять против местных ливней и ураганов, и живут там в основном ученые и исследователи. Быть может, СерИвы не успели в них переселиться? Порядки в академгородке строже, чем в большом городе скучающих бездельников; СерИвкам с их любовной магией его трудней наводнить. Придется рискнуть и лететь туда.

Откуда-то донесся протяжный крик. Телохранитель замер, весь обратившись в слух. Несомненно: миллауша настиг очередной удар «хлыста». Выходит, не так уж далеко он удрал.

Глаз вдруг поймал какое-то движение на земле. Мстислав выхватил парализатор, обшарил взглядом прибрежные камни, редкую траву между ними, золотистую гладь воды. Ничего. Но ведь не показалось. Крупный был объект, не жук какой-нибудь. Телохранитель напряженно всматривался.

Конечно, острота зрения не та, что раньше, но вот тот обломок скалы выглядит подозрительным. С виду — камень и камень. Скучнейший серый каменюка, каких здесь сотни. И все-таки… Ага! Сбоку приоткрылись щелки испуганных глаз. Мать-миллаушка? Или сестрица Очень Умного Зверя? Зачем она здесь?

Мстислав убрал оружие.

— Ты можешь помочь?

«Камень» широко раскрыл темно-желтые, как потускневшее золото, глазищи.

— Помоги Дэссу, — попросил Мстислав. — После сочтемся.

«Камень» пару раз моргнул и заскользил к телохранителю. Поверху неподвижный, а снизу колышется, ползет через настоящие камни, как громадная стремительная улитка. Мстислав шагнул навстречу; не сдержав любопытства, потрогал миллаушку. Она была горячая и невероятно мягкая, особенно по контрасту со своей каменной внешностью.

— Как тебя называть? — Ответа он не получил и решил сам: — Будешь Умная Звера. На Очень Умную еще не заработала.

Темно-желтые плошки глаз уставились ему в лицо. Спать охота — сил нет… Мстислав опомнился, хотел отпрыгнуть, но лишь трепыхнулся. Обмяк. И когда осел на землю, он уже спал и видел сон.

— …Не уверен в правильности вашей затеи. Господин Крашич, почему вы считаете, что он сходу не порвет нам глотку?

Говорил какой-то важный человек, расположившийся на пассажирском сидении глайдера. Мстислав был пилотом и отчего-то сильно нервничал. Снижая высоту, ответил на вопрос:

— Во-первых, он вообще не любитель рвать глотки. Во-вторых, с ним беременная жена, он остережется ее пугать.

— Ваши бы слова — да богу в уши, — проворчал важный господин и машинально погладил кобуру на поясе. Добавил, подумав: — Так и нам не след пугать беременных. А то выскочим, как черти из коробки.

— Из табакерки, — поправил Мстислав, стараясь подавить дрожь в руках. Не то чтобы руки сильно тряслись, но если не следить за собой, пассажир заметит неладное…

Вздрогнув, он очнулся от краткого сна. Вскинулся. Как Дэсс? Где миллаушка?

Умная Звера добралась до княжича и сидела, прильнув сбоку, все так же похожая на камень. Дэсс явно ожил — спина выпрямлена, плечи развернуты. Очень хорошо.

Дальше: что ему снилось? У кого беременная жена, которую не стоит пугать? Мстислав предположил бы, что речь шла о нем самом и Светлане, но Светлана никоим образом не беременна. Не ясно. Пункт второй: во сне Мстислав знал своего пассажира. Он и сейчас, наяву, был уверен, что когда-то встречал его, но сколько ни рылся в памяти, вспомнить не смог. Третье: пилот Крашич был взвинчен и с трудом это скрывал. Крашич, да… Мстиславу сделалось не по себе.

Еще бы миллауши подсказали, где находится этот приснившийся глайдер с психованным пилотом и важным пассажиром.

И последнее. Те двое — люди или переселившиеся СерИвы? Он спросил у миллаушки, но Умная Звера не ответила, занятая Дэссом. Княжич с ней разговаривал на своем языке, а миллаушка терлась о его плечо и приобретала очертания грубо высеченной из камня кошки.

Телохранитель разбудил жену, убрал постели и подготовил глайдер к взлету, поглядывая на часы. Хорошо бы найти Очень Умного Зверя до нового удара «хлыста». Теперь у них есть миллаушка, которая, возможно, сладит с проклятым устройством. Нужно выяснить, кто она — мать зверя или сестра — и что ее сюда привело… в смысле, кто ее подослал.

Собрались: отдохнувшая, веселая Светлана, успокоенный Дэсс и все еще похожая на камень Умная Звера. Миллаушка была горячая, мягкая и дружелюбная. Светлана пришла от нее в восторг и, едва Мстислав устроил их обеих на заднем сидении, принялась тискать Умную Зверу, как самую обычную кошку. При всем дружелюбии, миллаушка не стала отвечать на вопросы, которые попытался мысленно задать ей телохранитель.

Мстислав поднял глайдер в воздух и направил вверх по течению реки, куда убежал Очень Умный Зверь. Слева тянулся луг, справа высилась скальная стена, под брюхом машины поблескивала водная гладь. Мстислав не торопился, присматриваясь к Дэссу. Казалось, тот напрочь позабыл, как недавно умирал от горя, и сосредоточенно выискивал взглядом миллауша. Хорошо-то оно хорошо, что не умер. Да только задумаешься, правильно ли в один миг напрочь памяти лишиться. Опасаясь навредить, телохранитель не стал спрашивать, помнит ли княжич свою невесту.

Очень Умного Зверя увидели издалека. Он гордо сидел на уступе скалы, шкура желтела на ее сером фоне. Высоко устроился. До удара «хлыста» еще есть время, но лучше бы поберегся. Свалится с уступа — костей не соберешь…

— Слав, — подал голос Дэсс, — Зверь говорит: там ловушка.

— Почему миллауши беседуют только с тобой? — Мстислав сбросил скорость, набрал дополнительную высоту и включил сканирование пространства.

— С СерИвами легче общаться, чем с людьми. А когда все-таки с людьми, то с женщинами проще, чем с мужчинами.

— Вот оно что. Света, спроси у Зверы: те, кто отправлял ее сюда, были СерИвами?

Светлана склонилась к лежащей на сиденье миллаушке, коснулась щекой ее каменной с виду спины.

Мстислав вглядывался в поблескивающую под солнцем воду, в ближний каменистый берег, в тянущуюся вдоль реки скальную стену, в ее неровную, с трещинами и провалами, поверхность — то голую, то поросшую лишайником или редкой травой. Никакой опасности не видать. И приборы ничего не фиксируют… Ага, вот оно: возле Очень Умного Зверя обнаруживаются сильные помехи. Там-то засада и устроена. Чаще всего так маскируют военные катера, но могут прятать и исследовательский борт.

— Света, Звера, что у вас?

— Ее посылали люди, — откликнулась Светлана, поглаживая миллаушку.

Первая хорошая новость.

— Зачем посылали?

— Найти старшего… Не совсем понимаю… второго такого же. И нас вместе с ним.

— Она — сестра или мать?

— Сестра. И она боится за тех, кто остался в плену.

Еще бы ей не бояться, подумал Мстислав и велел:

— Дэсс, спроси Зверя, кто нас поджидает и сколько их.

— Кто они, я не понял, — отозвался княжич с заминкой, — но там двое.

Либо военный спецназ, либо мирные исследователи. И Мстислав бы поставил на вторых.

— Еще спроси: они его там удерживают, или Зверь свободен?

Дэсс молчал несколько долгих секунд, в течение которых глайдер подходил все ближе к Очень Умному Зверю и к предполагаемой засаде.

— Они подкрались, когда он уже сидел, и пристроились рядом. Воображают, будто он их не видит.

Мстислав просчитал ближайшие действия.

— Дэсс, не забудь, что ты — Домино. Постарайся вести себя безобразно.

Княжич развалился на сиденье и с нахальной усмешкой осведомился:

— К твоей жене можно приставать?

— Не советую.

Исхудавшая, седая Светлана не привлекла бы внимания взбалмошного красавца, даже вздумай он нарочно досадить своему телохранителю, но ведь не скажешь это при ней.

— Ах, господин Домино, как можно?! — с кукольной жеманностью вскричала Светлана. — Я замужем… хи-хи-хи… пока.

— Отставить балаган! — в один голос рявкнули Мстислав и Дэсс.

Поглядели друг на дружку, усмехнулись. Телохранитель решил, что прорывающиеся у Дэсса ноты покойного деда ему нравятся.

Мстислав подвел глайдер к уступу скалы, где желтым изваянием застыл Очень Умный Зверь. Гордая поза впечатляла, однако в круглых глазах читался испуг. Помехи, за которыми скрывался чужой борт, были чуть в стороне; чужак висел на высоте семнадцати метров.

— Внимание, Зверь и Звера: я открою правую заднюю дверь, Звера выйдет наружу. Света, подтолкнешь, как будто она — камень. Далее: через десять секунд… спустя четыре вздоха Звери выводят из строя их электронику… то есть, убивают чужой борт. Задача ясна?

— Люди разобьются, — испуганно вымолвила Светлана. — Это убийство, Слав!

— Зверь и Звера! Я спросил: задача понятна?

— Им ясно, — ответил за миллаушей Дэсс.

Больше никто не возразил.

 

Глава 4

Только бы чужаки не спохватились, не отодвинулись от скалы. Бог весть, на какое расстояние способны бить миллауши; лишний десяток метров может оказаться решающим.

Дверь открылась, Светлана с невольным стоном толкнула Умную Зверу, и миллаушка выкатилась на уступ. С виду — совершеннейший камень.

Мстислав повел машину прочь, кормой вперед, вдоль скалы, считая секунды. Три, четыре, пять. Не вспугнуть бы противника. Шесть, семь… Черт! Они что-то сообразили, рванулись вверх. Миллауши — к бою! Мстислав заложил вираж, направляя машину прочь от скалы, уходя от удара Зверей.

Ну?!

Сработало. Помехи исчезли, бортовые приборы обнаружили чужой глайдер. Собственными глазами Мстислав успел увидеть, как небольшая машина с зеркальными стеклами словно возникла из небытия, провалилась на несколько метров — и плавно опустилась наземь.

Придушенно ахнула Светлана.

— Я уже говорил: глайдеры не падают, они садятся, — пробормотал телохранитель, наплывая на чужаков сверху, придавливая их психологически.

Миллауши ринулись с уступа. Очень Умный Зверь скользил по скале вниз головой, растопырив лапы, похожий на ящерицу; миллаушка стекала мягким сгустком. Звери мигом спустились и кинулись к «убитому» глайдеру.

— Людей не трогать! — рыкнул Мстислав.

Они подчинились. Во всяком случае, сели поодаль. Огромная желтая кошка и ее грубое подобие, словно высеченное из камня.

Ожил коммуникатор:

— Господин Крашич, шутки у вас, прошу прощения, идиотские. И если не возражаете, я бы попросил вас убрать свое корыто с моей головы.

Светлана истерически захохотала, Дэсса тоже разобрал нервный смех. Мстислав прикусил губу, чтобы не поддаться общему неуместному веселью. Он опустил глайдер метрах в десяти от чужой машины и положил на колени лучемет.

— Выходите. По одному.

Аварийная связь чужаков не «убита». Что еще у них сохранилось, хотелось бы знать?

С пассажирского места выбрался представительный мужчина в штатском, но с отличной выправкой, поджарый, с обильной сединой в волосах. Под курткой угадывалась небольшая кобура. В такой помещается парализатор-«малютка» либо карманный лучемет. Тот и другой надежны до безобразия; удалось ли миллаушам «убить» оружие? Холеное лицо казалось смутно знакомым: когда-то Мстислав встречал этого человека. В любом случае, он был пассажиром глайдера из недавнего сна.

— Зверь говорит: второй человек обезоружен, но опасен, — сообщил Дэсс.

Нервный пилот не торопился из машины наружу.

Пассажир с отличной выправкой прошагал мимо Очень Умного Зверя, небрежно потрепал его сестрицу по каменной с виду, но мягкой голове и остановился в нескольких шагах от машины Мстислава.

— Господин Крашич, я рад возможности опять с вами встретиться. — Тон был изысканно вежлив, однако темно-серые глаза смотрели насмешливо. — Надеюсь, вы объясните непредсказуемый зигзаг вашей мысли и непостижимое поведение.

— Слав, он издевается? — спросила Светлана. — Можно, я сама отвечу?

— Нельзя. Сидите оба здесь. — Телохранитель повесил лучемет на плечо и вылез из глайдера. — Добро пожаловать в наш сумасшедший дом. Мы с вами знакомы, но, извините, я не могу вспомнить имя.

Насмешливые глаза посерьезнели и сделались цепкими, как лапы хищной птицы. Мстислава как будто вывернули наизнанку, взвесили, измерили и назначили цену. Не слишком высокую.

Затем вежливый пассажир чуть слышно произнес несколько слов по-СерИвски. Мстислав ничего не разобрал и терпеливо ждал, что ему скажут дальше. Важный господин стоял, впившись в телохранителя взглядом. Понятно: проверяет реакцию на сказанное. Если бы в Мстиславе жил подселенный СерИв, он бы как-то себя проявил.

Не обнаружив подселенца, господин представился:

— Анатолий Кирсан.

Приехали. Анатолий Кирсан — тот самый офицер, который когда-то спас девушку от привязавшегося Северина и которому обкурившийся братец двинул в челюсть. И вдобавок обозвал крысой, потому что фамилия у офицера, преподавателя кафедры ксенологии, такая — созвучная. Мстислав потом за эту «крысу» и за мордобой извинялся вместо брата, взяв его вину на себя. Проще было застрелиться.

Странно было видеть Кирсана здесь, за тридевять земель от родной академии.

— Итак, господин Крашич? — тот снова принял добродушно-насмешливый вид. — Я жду ваших объяснений.

Знать бы, в каком он сейчас звании. И на какой должности. И что, черт его дери, Мстислав должен объяснять.

И еще понять бы, чем занят нервный пилот «убитого» глайдера. Парень не спешит явиться миру, а за зеркальными стеклами ничего не разглядишь. Миллауш назвал его опасным; почему?

Ксенолог одновременно наблюдал за телохранителем и рассматривал Дэсса со Светланой, оставшихся в салоне. Княжич сидел со скучающим видом бездельника-Домино, Светлана спешно подводила глаза. Поскольку Мстислав молчал, Кирсан заговорил сам:

— Надо отдать вам должное: вы великолепно разыграли карту Ханимуна, устроив представление на борту «Адмирала Крашича». Отличный ход; СерИвы крепко задумались. Но позвольте: если этой их затее уже не один месяц, где вы были раньше? Я лично перечитал ваши доклады и не нашел ни намека, что готовятся какие-то сюрпризы. Более того, в решительный момент вы сбежали, бросив все, рискуя собственной жизнью и миссией. Вы даже не подсказали своей тетке, чтобы она со мной связалась, госпожа Тереза сама додумалась. Почему? Господин Крашич, я вас спрашиваю! — в голосе прорвалось раздражение. — Тут люди гибнут, а вы… — Кирсан махнул рукой, словно одним росчерком подписал приговор трибунала.

Телохранитель пытался прогнать холод в груди. О какой миссии толкует Кирсан? Может, Мстислав что-то забыл? Миллауши подчистили память? Он потер лоб, где прежде был напичканный электроникой обруч, «убитый» Очень Умным Зверем.

— Господин Кирсан… честное слово, я вас не понимаю.

Тот помолчал, цепким взглядом как будто снимая с телохранителя кожу, затем обернулся к миллаушам. Очень Умный Зверь не мигая глядел на «убитый» глайдер, Умная Звера менялась, превращаясь в пушистую кошку, и вид у нее был отрешенный.

— Они с вами ничего не сделали? — осведомился Кирсан, нахмурившись.

— Они мне жизнь спасли.

— А еще спасли от понимания, что вы — мой лучший полевой агент?

— Я? Агент?

— Значит, спасли, — Кирсан совсем помрачнел. — Мстислав, сведения о СерИвах, которые вы предоставили, очень ценны. Ни одному агенту, миссионеру, врачу, торговцу не удавалось ничего подобного. Однако вы проворонили подготовку СерИвов к переселению в людей и…

— Погодите. Анатолий, — он позволил себе назвать Кирсана по имени, хотя тот был лет на двадцать старше и, несомненно, занимал высокую должность, — я никогда не занимался СерИвами. Я работал охранником, а потом — телохранителем Нормана Донахью…

— Ваша легенда мне отлично известна, — вставил Кирсан.

— …и другой работы у меня не было, — докончил Мстислав.

У Кирсана сердито блеснули глаза.

— Иными словами, вы отрицаете, что исправно получали свое жалованье? И обращались за посредничеством к Фреду Орсону? И неоднократно оплачивали его услуги через наш Центр?

Центр? Ах да: Центр ксенологических исследований, находящийся в академгородке Рассвет-Диа-ла. Насчет Орсона, охотника на СерИвов, он сообразил сразу.

— К Орсону я обратился только раз и платил ему сам. И я… господин Кир… Анатолий… — Мстислав сбился, огорошенный неприятной догадкой. Деньги! Жалованье полевой агент получает немалое, да при этом имеет возможность оплачивать услуги третьих лиц, отцеживая изрядный грошик себе в карман. Неужели опять деньги? — Анатолий, я полагаю, вы работаете с Северином Крашичем?

— Разумеется. А вы… — Кирсан умолк, потому что из глайдера появился Дэсс.

Княжич — великолепно развинченный, наглый и нетрезвый Домино — вывалился из салона и вразвалку направился к чужой машине.

— Б-было велено выходить п-по одному, — он пьяно заикался. — Слав! Они не вып-полнили расп-поряжение.

Кирсан стоял у него на пути, но Дэсс и не подумал обойти стороной, пер напролом. Ксенологу пришлось отступить.

Было сказано: пилот опасен. Мстислав приготовился к неожиданностям.

— А вот п-поглядим, сколько их там, вражин, затаилось, — провозгласил княжич, подходя к глайдеру с зеркальными стеклами. Сдвинул дверцу, запустил руку в салон, сцапал пилота и выволок на свет божий. — Оп-па! Глянь, какой улов!

Кирсан покривился, приняв комедию за чистую монету. Миллауши разом привстали. Мстислав повел плечом, на котором висел лучемет, и звери сели на место.

Пилот был в форме Центра ксенологических исследований, на поясе висел разрядник Шенгле новейшего образца. Штука грозная, но «убитая» Очень Умным Зверем. Чем же, по мнению миллаушей, пилот опасен?

— Ты п-погляди, кого я п-пойма-ал! — актерствовал княжич.

Парень, которого Дэсс держал за воротник, не сопротивлялся и не пытался вырваться. Белокурый, кареглазый; копия Мстислава — не отличить. Даже длинная челка такая же, хотя ему не нужно прикрывать лоб с обручем от института Донахью. И замученный не меньше телохранителя, явно не спавший пару суток. Угол рта чуть заметно подрагивал, выдавая волнение.

Пленник княжича улыбнулся:

— Здравствуй, Слав. Я тоже рад тебя видеть.

— Отпусти, — сказал телохранитель Дэссу. — Вот так. А ты подойди ближе. — Он не стал приближаться сам, опасаясь оставлять за спиной Кирсана и миллаушей. Мало ли, кому из них что на ум взбредет. — Допрыгался, полевой агент?

— Я аналитик, — поправил Северин. — В первую очередь. А во вторую — да, агент. — Он снова подкупающе улыбнулся: — Господин Кирсан, извините. Я без вашего ведома выполнял двойную работу и получал за нее два оклада. За себя и за брата. Слав ничего не знал. Каюсь.

Ксенолог ошарашенно помотал головой, затем прикусил губу, скрывая усмешку.

— Черт знает что. За эти номера, господин Крашич, ответите по всей строгости. Позже. Если доживем. — Ясно было, что Кирсан готов простить сотруднику любую выходку, лишь бы работа не стояла. Он обратился к телохранителю: — Мстислав, госпожа Тереза вкратце изложила мне свое видение событий, но я хотел бы услышать вашу подробную версию. — Кирсан оглянулся, желая пригласить его в «убитый» миллаушами глайдер. — Ох…

В зеркальных стеклах проступали изображения СерИва: княжич Дэсс Мат-Вэй во всем великолепии своей серебристой шкуры с зелеными и алыми переливами. У Кирсана рука невольно дернулась к кобуре, Мстислав сорвал с плеча лучемет, миллаушка мгновенным броском оказалась между княжичем и людьми, распахнула желтые глазищи. Под ее взглядом попятились все — и ксенолог, и Северин, и даже Мстислав, хотя он-то как раз готовился Дэсса защищать. Один Очень Умный Зверь остался невозмутим, да сам Дэсс глянул на разбуженные Зеркала с равнодушием. Заметил:

— Анатолий, вы проиграли пари.

Кирсан шепотом выругался.

Миллаушка отвернулась и снова занялась превращением в кошку, а Северин с нервной усмешкой пояснил брату:

— Когда по видео начался ваш концерт с борта корабля, мы заспорили. Господин Кирсан считал: это — хитрый трюк с изображениями Ханимуна и песнями Домино. А я стоял за то, что там настоящие Зеркала, и они отражают настоящего СерИва, который поет настоящие магические песни. Дальше все стало ясно, однако пари никто не отменял.

— Ты выиграл, — сухо подтвердил Мстислав.

— Но откуда СерИву знать о нашем споре?

— От миллаушей. Они заставляют его вспоминать жизнь Домино и заодно всаживают в башку что ни попадя: чужие мысли, воспоминания…

Телохранитель поймал себя на том, что начинает раздражаться. Разговаривать с братом было тяжело. Казалось бы, прошлое давно выгорело и отболело, а вот поди ж ты. Горькая память вернулась.

— Мстислав, — позвал Кирсан, открывая дверцу глайдера. Изображения Дэсса на стеклах поблекли и готовились исчезнуть. — Я могу рассчитывать на минуту вашего внимания?

Северин протянул руку, желая забрать лучемет, но Мстислав не отдал и забрался в машину прямо так, пристроил оружие на коленях. Ксенолог поморщился, однако не возразил и сразу приступил к делу:

— Рассказывайте. О переселении СерИвов, о клиенте, о представлении на борту «Адмирала Крашича» — словом, все.

— Господин Кирсан…

— Анатолий.

— Хорошо. Анатолий, кто вы?

— Я не представился? Директор Центра ксенологических исследований. А ваш брат — мой лучший, — подчеркнул он, — аналитик. И, как мы теперь знаем, он же — мой лучший полевой агент. — Кирсан усмехнулся: — Циркач. Един в двух лицах! Это он пригласил меня здесь работать, переманил из академии… Итак, я вас слушаю.

Мстислав изложил всю историю, не забывая наблюдать за тем, что происходит снаружи. Светлана увлеклась наведением красоты и не выходила из глайдера; Очень Умный Зверь с сестрицей, Дэсс и Северин собрались в кружок и мирно общались. Неприятно было видеть княжича и Северина рядом, но не разгонять же их, в самом деле.

Ксенолог задал десяток уточняющих вопросов и с минуту сидел, о чем-то размышляя.

— Значит, с нами Дэсс Мат-Вэй, — проговорил он наконец.

— Наш лучший союзник, — напомнил Мстислав. — Поверьте: он не причастен к переселению своих сородичей.

— Очень плохо. Все переселившиеся — и переселенные — СерИвы будут уничтожены. В смысле, погашено их сознание. Сюда уже везут триста миллаушей, которые вычистят всех без разбора.

— Анатолий, это невозможно. Дэсс помогал мне, как мог. И он готов помогать дальше.

— Мстислав, вы слышали? Уничтожат всех.

— Ан…

— В случае агрессии аборигенов решение о зачистке принимается вне планеты, — отчеканил Кирсан. — На самом высоком уровне. А мы выполняем приказ.

— Я — гражданское лицо. И не обязан подчиняться бесчеловечным приказам.

— Вам припишут сопротивление властям, подрыв мирного существования и прочий вздор. И уничтожат вместе с вашим СерИвом.

— Я не позволю убить Дэсса.

— Мстислав, послушайте. Его не удастся вывезти с Беатриче, ни один корабль отсюда не стартует без проверки, которую проведут миллауши. Они — превосходные полицейские, и никакой СерИв от них не укроется. Здесь его тоже не спрятать. Физически он человек, и он не выживет в горах один, без человеческой еды.

— Я позабочусь… — начал телохранитель.

— И как только вы лишь подумаете о переселенном в человека СерИве, о нем узнают миллауши. Неподкупные и непреклонные служаки, абсолютно лояльные властям, которые их наняли. Ваш СерИв обречен.

Мстислав помолчал, обдумывая слова ксенолога.

— Анатолий, дайте совет.

— Вы телохранитель. Ваша задача — хранить тело своего клиента, Нормана Донахью.

— А если я — полевой агент?

— Вы шутите?

— И не думаю. По документам, я сотрудник вашего Центра и несу ответственность за аборигена, с которым работаю.

— Мстислав, вы шутите? — повторил ксенолог с нажимом. — Мне довольно цирка от вашего брата!

— Это не цирк, а вопрос жизни и смерти ни в чем не повинного человека.

— СерИва.

— Все равно. Анатолий, дайте совет полевому агенту.

— Для агента у меня есть конкретное задание, — отрезал раздраженный Кирсан. — И не знаю, как Северин разорвется, делая два дела сразу. А сейчас я хотел бы побеседовать с вашей женой. — Он решительно вылез из глайдера.

Светлана как раз закончила прихорашиваться, и ксенолог перехватил ее по пути к теплой компании миллаушей, Северина и Дэсса.

— Госпожа Крашич, позвольте, — он подхватил ее под руку и повел к реке. На ходу оглянулся через плечо: — Господа пилоты, проверьте, можно ли восстановить глайдер.

Мстислав выбрался из машины. Он не был пилотом Кирсана и не собирался выполнять распоряжение. Однако подошедший Северин махнул рукой: «Лезь обратно, поработаем», — и телохранитель послушался. Сел на место пассажира — или, если угодно, второго пилота.

Глайдер был неплохой; лучший из недорогих — «фелиция» последней модели.

— Это моя ласточка, — сообщил Северин, запуская проверку систем. — Ну, поглядим.

Проверка началась; оба уставились на табло. Система энергоснабжения, балансировки, навигации, климат-контроль… Миллауши постарались на совесть: глайдер был полностью выведен из строя и требовал замены всех электронных блоков.

— Вызовем помощь из Рассвета, — заключил Северин и без перехода заговорил о другом: — Слав, я примчался на Беатриче вслед за тобой. Ты бросил академию, а я доучился за нас обоих. И работал здесь за двоих. Потому что ты дурью маялся в охранном агентстве, а я делал нужное дело. Которому мы с тобой учились, которое ты тоже мог бы делать, если б тогда не послал все к черту. И я ждал дня, когда тебе понадобится моя помощь. А ты… Что за дикость? Я вчера был в институте Донахью; я читал твой контракт. Психологическое рабство! Ты спятил? Если тебе нужны деньги, почему не попросил? У тебя семьи нет? Ни отца с матерью, ни брата, ни тетки? Слав, я получаю две хорошие зарплаты. И твою — за полевого агента — держу на отдельном счету. На твоем…

— Погоди. Это ты спятил, а не я. Две работы, две зарплаты. Зачем?

— Я уже объяснил. Я выполняю за тебя твою работу.

— Рехнулся, — убежденно сказал Мстислав.

Северин опустил голову, сцепил пальцы в замок. Видно было, как у него подрагивает угол рта.

— Я рассчитывал, что ты опомнишься, — проговорил он тихо. — Черт… Ну, объясни: чего ты мне тогда не простил?

Мстислав невольно потер лоб. Обруча от Донахью уже нет, а мысли разбегаются, не собрать.

— Чего не простил… Не в тебе одном было дело. — Говорить не хотелось, но он через силу признался: — Меня лучшие друзья убили, и любимая девушка. Никто не спросил, какого рожна я взялся тебя защищать, не посоветовал плюнуть и не мараться. И показания давали — будто нарочно меня топили, не пытаясь хоть как-то оправдать. А Лора — та вообще…

Это было особенно горько. Лучшая в мире девчонка в тот вечер стонала от наслаждения в объятиях Мстислава, а после врала, что у нее был Северин.

— Я им предательства не простил, — закончил он.

Северин повернулся на сидении, задумчиво посмотрел в лицо.

— Слав, ты меня удивляешь. Это же были мои лучшие друзья. И моя девушка; я тогда понятия не имел, что она заодно и тебе голову морочит. И они совершенно правильно меня выгораживали. То есть, неправильно, но объяснимо. Так значит, ты из-за этого?… — Он тряхнул головой, не в силах поверить. — Из-за этого себе жизнь поломал? Нет. Все равно не понимаю. Ты сгоряча бросил академию из-за двух олухов и ветреной дуры. А потом? Ты семь лет меня знать не желал. Не разговаривал, не встречался, к родителям не приезжал, когда у них был я. Уж я изворачивался, исхитрялся, лишь бы с тобой повидаться, объясниться! А ты — ни в какую. Слав, я еще раз спрашиваю: чего ты мне не простил?

— Деда, — глуховато вымолвил Мстислав. — Он из-за тебя на тот свет ушел раньше времени.

— Ну да, — согласился Северин. — Я был идиотом и заварил идиотскую кашу. Но если б ты остался в академии, дед бы спокойно все это пережил. Ты не считаешь, что его подкосил твой собственный финт?

Мстислав разозлился. Стоило труда этого не показать.

— По-твоему, кража картины никак не сказалась?

— Какой картины? Ах, с котятами… А что она? Мы и узнали-то спустя долгое время, когда она всплыла на черном рынке. Дедов старинный приятель, коллекционер, сообщил. А сам дед вообще ничего не знал, копия висела себе и висела.

— Он при мне обнаружил пропажу.

— Час от часу не легче. — Северин искренне удивился. — Так почему он в полицию не заявил? Вора бы нашли по горячим следам, а не через два года спохватились.

— Вот именно. Кто был вор?

— Адъютант контр-адмирала Баженова. Вообразил себя ловким дельцом — и попался на… — Северин осекся, примолк. Затем осторожно проговорил: — Слав? Вы что же — вы с дедом думали на меня?

Внутри что-то оборвалось. Умнейший дед ошибся? И он, Мстислав, вслед за ним — тоже? Дед умер от стыда и горя, а Мстислав отрекся от брата — и все по ошибке?!

— Ты что — совсем убогий? — выдохнул Северин. — Я понимаю: дед. Адмирал. Большой начальник. Ему черт-те что могло примерещиться. Но ты… Как тебе в голову такое пришло? Надо же: я — вор… Почему ты хотя бы меня не спросил?! — вдруг заорал он, взорвавшись. — Оправдаться не дал! И дед тоже: ни полслова! Это ж он меня до самой смерти подонком считал?!

Северин так же внезапно утих, посидел, сцепив зубы, отдышался.

— Ладно. Наконец-то разобрались. — Он отер ползущую по щеке слезу. — Не обращай внимания, это нервное. — Смахнул вторую. — Извини. Сейчас соберусь.

Мстислав пошарил в бардачке, нашел небольшую фляжку. Свинтив крышку, попробовал — очень крепкий, сладковатый ром — и подал брату:

— Глотни.

Тот выпил рому, как простой воды.

Вот и все. Можно забыть о прошлом. Можно не объяснять, как получилось, что Мстислав, в сущности, сам предал брата.

Принимая обратно фляжку, он попросил:

— Север, прости.

Северин помолчал, глядя вдаль, на луг за рекой. Наконец ответил:

— Хороший ром. Пей. Здесь такого не найдешь: издалека привезен.

Прощено и забыто.

— Слав, к делу. Когда твоя жена легла в клинику, я навел справки. Мне дали понять, что у нее тяжелое течение беременности. Ладно; они из каких-то соображений соврали, я поверил. Но сейчас я вижу у нее СерИвскую лунную лихорадку, которая людям не передается. Как ты это объясняешь?

Мстислав снова поведал свою историю, не упустив ответы на вопросы, которые ему уже задавал Кирсан. Северин задал еще десятка два. Потом он несколько минут размышлял, хмурясь и покусывая согнутый палец.

Кирсан со Светланой возвратились с прогулки вдоль реки, и теперь ксенолог беседовал с Дэссом. Княжич улыбался и что-то охотно рассказывал, а Светлана устроилась между миллаушами и с наслаждением гладила обоих одновременно, ворковала, как над любимыми кошками. Звери блаженно щурились.

— Послушай меня, — заговорил Северин, как будто приняв некое решение. — Твой СерИв был приговорен в ту минуту, когда палачами к нам назначили миллаушей. Погасить сознание захватчиков — способ простой и эффективный. Поскольку именно люди явились жертвами агрессии, их интересы приоритетны. Каким бы мерзавцем ни был Домино, его жизнь ценится выше, чем жизнь любого СерИва.

— Я понял. Что делать?

— Кирсан может подать протест от имени нашего Центра в Объединенный Совет Безопасности планет, — ответил брат с сарказмом. — Бюрократическая бодяга будет тянуться еще долго после смерти твоего княжича.

— Другие варианты?

— Забрать его в Центр, поставить по периметру лучеметы и держать оборону, пока хватит сил. У нас есть группа спецназначения, в ней семь ребят. И мы с тобой. Посчитай, сколько жизней будет заплачено за одного СерИва.

— Север, не валяй дурака. Есть реальные возможности?

— Нет, — припечатал брат. И с отвращением добавил: — Грядут миллауши. Тотальный контроль сознания. Повальная проверка и стопроцентная чистка. Слав, ей-богу, пора думать, как самим ноги унести.

— Давай унесем. «Адмирал Крашич» — замечательный корабль, который нас превосходным образом куда-нибудь доставит. Надо лишь угнать его из-под ареста.

— Отлично придумано, — Северин энергично кивнул. — До миллаушской проверки старт любого корабля запрещен. «Адмирал» сожгут вместе с экипажем, котом и контрабандным ромом, который возит тетушкин второй помощник.

Мстислав сжал пальцами виски. Чтобы отвлечься, сказал:

— Значит, ты у Йенса ром покупаешь. Почему Тереза ни словом не обмолвилась, что ты живешь здесь, на Беатриче?

— Тетка не знает. И мать с отцом не в курсе, для пущей секретности. Чтоб тебе никто не сболтнул.

— Совсем рехнулся, — подтвердил Мстислав свой приговор.

— С тобой рехнешься, — согласился брат.

Помолчали. Мстислав снова достал из бардачка фляжку, поболтал, слушая, сколько осталось в ней драгоценного рома, глотнул. Хотелось напиться вдрызг.

Снаружи Дэсс развлекал общество. Слушая его, Кирсан усмехался, Светлана хохотала, обнимая миллаушку. Умные Звери пристально глядели на глайдер, в салоне которого сидели Мстислав и Северин. Четыре круглых желтых глаза явно видели сквозь зеркальные стекла и корпус машины.

— Миллауши объявили тебя опасным, — сообщил телохранитель.

— Правильно объявили. Я готов убивать.

— Кого? — удивился Мстислав.

— Уродов из Совета Безопасности. Они приняли решение об отправке сюда миллаушей, не выслушав ни одного стоящего эксперта. Наплевали на мнение нашего Центра. На мнение Кирсана! Хотя он смыслит в чужих цивилизациях больше всех этих советников, вместе взятых. Убил бы, — с ожесточением закончил Северин.

— А Кирсан что хотел предложить? — спросил телохранитель, наблюдая за миллаушами, которые не сводили с них глаз.

Внимание Умных Зверей тревожило. Корпус глайдера обезвреживает магические песни СерИвов, но позволяет миллаушам слышать мысли людей. Похоже, Зверям не нравился разговор Мстислава с братом.

Северин же как будто их не замечал.

— С миллаушами надо уметь правильно обращаться, — сказал он. Затем вдруг подался к Мстиславу, обхватил за плечи, крепко прижал к себе: — Дай-ка, брат, я тебя обниму, пока никто не видит.

Раньше между ними особых нежностей не водилось, но сейчас Мстислав был рад этим объятиям. Северин внушительно проговорил:

— А теперь ты будешь делать, как я скажу.

При этих его словах огромные кошки, желтая и серая, взмыли в воздух — мелькнули два светлых брюха — и пали вниз, опрокинув и подмяв под себя Светлану, Дэсса и Кирсана.

 

Глава 5

Светлана трепыхалась под телом Умной Зверы, руки беспомощно хватали мягкую шкуру. Очень Умный Зверь одной лапой обвил горло Дэссу, другой наступил Кирсану на лицо. Страшные когти оказались у самых глаз ксенолога. Задние лапы миллауша утвердились у него на животе; вспороть когтищами живот человеку — секундное дело… Княжич бился на земле, пытался оторвать от горла свитую в кольцо лапу зверя. Ксенолог не шевелился, словно был в обмороке.

Две свирепые морды были обращены к глайдеру, горящие желтым пламенем взгляды не обещали легкой смерти никому.

Мстислав бешено сражался с братом. Северин держал его, не позволяя вырваться из машины, полоснуть лучом — или хотя бы отоварить зверюг по башке, оглушить, расшвырять в стороны, спасти жену и Дэсса, и этого… забыл!..

— Не стреляй! Не стреляй, слышишь?! — твердил Северин. — Это миллауши! Не стреляй.

Телохранитель смирился. Вдруг брат не спятил?

Оба тяжело дышали.

Северин последним усилием заставил Мстислава уткнуть ствол лучемета в пол.

— Слав, не дергайся. Они ничего не сделают. Я ж говорю: миллауши.

Умная Звера скользнула наземь, освободив Светлану. Очень Умный Зверь убрал лапу с лица ксенолога, затем, аккуратно переступив, сошел с его живота и распрямил лапу, свитую в кольцо у княжича на горле. После чего миллауши сели в сторонке и уставились, не мигая, на людей. Гордые позы, уши торчком, на ушах — воинственные кисточки.

Светлана приподнялась, поправила одежду на груди.

— Что это было? — Ее синие глаза искрились веселым любопытством.

— Забавно, — откликнулся Дэсс, тоже поднимаясь и потирая горло. — Веселые у нас звери, господа.

Не иначе как миллауши не дали им перепугаться.

Кирсан встал на ноги бледный, обессиленный. Холеное лицо постарело, на коже виднелись следы когтей, и выступили капельки крови.

— Пошли, — велел Северин.

Братья ринулись из глайдера. Мстислав подхватил жену, Северин бросился к ксенологу:

— Анатолий, как?

Кирсан улыбнулся посеревшими губами:

— Отличная работа. — Он осторожно пощупал лицо. — Север, у тебя была заначка.

— Есть бадеечка. Несу.

«Бадеечкой» оказалась та самая фляжка с ромом, где на донце оставалось несколько глотков.

Обнимая жену и не выпуская из рук лучемет, Мстислав смотрел и слушал. Отметил и обращение по имени, и переход на «ты». Северин с Кирсаном сделали какое-то важное дело и вместе радовались.

— Вы хотите сказать, что вот такие драконы, — телохранитель подбородком указал на миллаушей, — наводнят планету? И будут с нами шутки шутить?

— Они милые, — вставила Светлана, прижимаясь к мужу.

— Видите ли, — ответил ему Кирсан, выцедив из «бадеечки» остатки рома, — миллауши набираются интеллекта от тех, с кем имеют дело. Причем в первую очередь усваивают моральные нормы. А потом имеет место столкновение того, что они усвоили, с поступками людей. В миллаушских головах начинается хаос, бедняги совершенно теряются. Наша парочка повидала массу разного народа, в том числе до того, как их вывезли с родной планеты. Судя по их реакциям, первое знакомство было с людьми достойными. А дальше — похитители, сотрудники института, СерИвы, и наконец мы с вами. Есть, от чего запутаться. В таких случаях миллауши склонны устраивать проверки. Они выкидывают некий фортель и смотрят, как люди на него реагируют.

— И сколько ни предупреждай: «Не трогайте их, если не умеете обращаться», — вступил Северин, опускаясь на колени перед миллаушкой и обеими руками поглаживая ей морду, — все равно найдутся желающие с ними поиграть либо использовать.

— Господа ксенологи, вы умом не тронулись? — спросил Мстислав, новыми глазами глядя на двух миллаушей. — Нам привезут три сотни этих ребят, и они устроят свои проверки. Вы представляете, что здесь начнется?

Северин передвинулся к Очень Умному Зверю и принялся поглаживать его и чесать за ушами.

— Совет Безопасности посчитал, что все обойдется, — сообщил Кирсан, завинчивая пустую фляжку. — У миллаушей, которых нам везут, дома остались семьи.

— Заложники, — добавил Северин беспощадно. — Сборище идиотов воображает: таким образом можно снять проблему и обеспечить безопасное проведение операции.

— Что вы собираетесь с этим делать?

— Работать, — ответил брат. — Сейчас мы с Анатолием спровоцировали миллаушскую проверку — и благополучно ее прошли.

— Откуда это видно?

Телохранителю снова ответил Кирсан:

— Несмотря на явную опасность, ни Север, ни я не пожелали их убить. Им очень важно, как люди восприняли ситуацию.

— Отныне, — Северин пропустил сквозь пальцы украшенные кисточками медово-желтые уши миллауша, — у нас есть два отличных союзника.

Мстислав не сказал бы, что Умные Звери этому рады. Казалось, они еще чего-то ждут от людей.

— А если б я их убил? Не смог бы ты меня удержать — что тогда?

Брат встал на ноги и повернулся к нему.

— Работа с миллаушами — дело тонкое и требующее осторожности. Не будь мы с Анатолием уверены в успехе, рисковать бы не стали. Ты не хотел убивать, согласись.

— Слав, — промолвила Светлана, обнимая мужа за пояс, — почему ты никогда не говорил, что у тебя есть брат? Такой… — она замялась, подыскивая слово, — уверенный и опасный?

Кирсан усмехнулся:

— Север, у госпожи Крашич ты проверку не прошел. Так, ребята. Времени у нас в обрез…

Взгляд ксенолога остановился на «убитом» глайдере. В зеркальных стеклах опять расплывались круги с отражениями СерИва. Блеск серебряной шерсти, алые, на сей раз без зелени, переливы, распушенные пучки черных волосков над глазами, растянутые в свирепом оскале губы. Телохранитель недавно видел похожее отражение — когда старший княжич, Касс Мат-Вэй, явился убить его, Мстислава.

Дэсс неподвижно стоял, скрестив руки на груди, красивое лицо застыло бесстрастной маской. Он совсем не походил на свое взбешенное отражение в Зеркале.

Отстранив жену, Мстислав шагнул к княжичу:

— Дэсс, что не так?

Кирсан что-то произнес по-СерИвски. Княжич пропустил его слова мимо ушей и обратился к телохранителю:

— Слав, зачем сюда привезут новых зверей?

Мстислав замешкался с ответом. Миллауши насторожились, вытянули шеи. Княжич сам ответил на свой вопрос:

— Убивать переселившихся СерИвов?

Кирсан еще что-то сказал; Дэсс опять не обратил внимания.

— Слав, это так?

Лгать не имело смысла.

— Да.

Глаза миллаушей остекленели. Мстислав мог бы поклясться, что Умные Звери ловят каждую мысль людей, каждое чувство и его отголосок. Вторая часть миллаушской проверки, будь они все неладны!

Отражения княжича выросли, насколько позволял размер стекол, и сделались ярче. Казалось, от них исходит собственный свет.

— Это война, Дэсс, — негромко произнес Северин. — И в этой войне мы не можем взять пленных и затем отослать по домам. К сожалению.

Что-то мягко добавил Кирсан, и на сей раз Дэсс его услышал. Удостоил взглядом. Отражения начали тускнеть. Не Зеркала засыпали — меркла серебристая шкура, утихали алые переливы. Пучки волосков над глазами поникли, яростный оскал исчез.

Сам княжич не шелохнулся, бесстрастная маска не дрогнула, лишь губы шевельнулись:

— Надо убить всех? В том числе детей. И тех, кого переселили против воли. Так?

— Да, — ответил Северин. — Это не наше решение.

В Зеркалах сверкнуло серебро с алым пламенем: княжич снова взъярился. Опять заговорил Кирсан — на языке СерИвов, быстро и горячо. Дэсс несколько секунд его слушал. Затем холодно обрезал:

— Нет.

Ксенолог умолк.

Дэсс перевел взгляд на телохранителя.

— Слав, я больше тебе не помощник. Остановить переселение — да. А убивать своих… — Он качнул головой и сделал шаг к глайдеру Мстислава.

— Тебя никто не заставит убивать.

— Это же мой народ, — выговорил княжич. — Там моя мать! — крикнул он. И, едва ли не шепотом: — И отец. Я не позволю.

Еще один шаг к исправной машине. Домино умел пилотировать глайдер; значит, и княжич теперь сладит. Мстислав двинулся следом.

— Дэсс, послушай…

Что сказать? Что тут скажешь, если даже Кирсан с Северином молчат?

Он поймал взгляд брата. Тот глазами указал на Дэсса, потом — на миллауша. Ясней ясного: погасить сознание СерИва — и дело с концом.

— Нет! — Мстислав загородил собой княжича, подняв лучемет. — Не дам.

Миллауши тревожно привстали, прижали уши. Как они должны понимать, когда с оружием — против своих, когда целишься в брата? Плевать на миллаушей.

— Да вы все с ума посходили? — беспомощно спросила Светлана. Затем пробежала по камням и встала рядом с Мстиславом. — Мальчики, перестаньте.

— Слав, не связывайся, — холодно сказал Дэсс. Отражения в Зеркалах горели серебром и алым пламенем, в глазах сверкало зеленое солнце. — Побереги жену… раз уж ее сохранил. Моему народу ты ничего не должен.

Северин и Кирсан молчали. Без слов ясно: вот он — СерИв, за которого ты хлопотал. Он не будет нашим союзником. А еще шаг — и станет врагом.

— Уходи, — попросил Дэсс, отступая к глайдеру. — Ты не можешь предать своих.

Очень Умный Зверь снялся с места и пошел на Мстислава. Мягко переступали большие лапы, когти поскрипывали по камням. Что он — своим умом живет или подчиняется Северину?

— Уйди, — телохранитель повел стволом лучемета.

Зверь наклонил голову и поглядел как-то особенно снизу вверх, словно был виноват.

— Уйди! — рявкнул Мстислав. Некогда разбираться, что ему надо. И без того не знаешь, кому верить и кто предаст.

Кирсан переменился в лице. Северин — тоже, и оба глядели телохранителю за спину. Уловка, чтобы отвлечь внимание?

Светлана тихонько ахнула.

Мстислав шагнул в сторону, повернулся, не выпуская из поля зрения брата с ксенологом и миллаушей. Ну и дела. Не только стекла — обычные, не зеркальные — но даже корпус его глайдера расцветал отражениями Дэсса. Больше того: повсюду на камнях и на скальной стене, где поверхность была относительно ровной, проступали смутные изображения СерИва. Отражения были везде, насколько хватало глаз.

— Миаридуонта-зи-шу, — звучно проговорил Дэсс.

«Дети Милосердного Бога» — древнее самоназвание СерИвов. Княжич снова обращался к своему народу, как недавно — с борта корабля. Видеоэкранами служили проснувшиеся Зеркала, а звук рождался в головах слушателей. Мстислав отчетливо услышал внутреннее эхо: «Миаридуонта-зи-шу».

Сейчас слова Дэсса разнесутся по планете, СерИвы увидят и услышат своего Бога. Он их предупредит, и начнется паника. Напуганные СерИвки поскачут, как блохи, пытаясь спастись, и каждый перепрыг будет означать смерть человека. Дэсс предупредит — и грянет остановленная было война. Власть немедля возьмут военные — СерИвы, корабль с миллаушами будет сожжен на орбите, на планете начнется истребление всех и вся. Объединенный Совет Безопасности двинет сюда боевую эскадру и… Думать дальше Мстислав не стал.

Поворот. Шаг к Дэссу. Короткий, без замаха, удар — ребром ладони под ухом. Простые средства надежней разрядников и лучеметов. Главное — шею не сломать…

Он подхватил оседающего Дэсса, положил на камни.

Отражения погасли. Казалось, мир потускнел, хотя по-прежнему светило солнце, а река сверкала бликами.

Мстислав велел жене:

— Света, иди в глайдер, — но Светлана не послушалась, кинулась проверять, жив ли княжич.

Миллауш тоже сунулся было к Дэссу, однако телохранитель качнул в руке лучемет:

— Не подходи!

Очень Умный Зверь понуро сел в стороне, уши печально опустились.

— Мстислав, я вам выпишу премиальные, — охрипшим голосом сказал Анатолий Кирсан. — Сами получите, а не Север.

Издевается? Нет. Кирсан улыбался; у него явно гора с плеч свалилась.

Северин вдруг подскочил к миллаушке, подхватил ее, поставил на задние лапы и с разбойничьим посвистом пустился в пляс вместе с ней. Безумное танго на шатких камнях и обломках. Не поломались бы. Остановись, идиот… Куда там! Эти двое раздухарились — удержу нет. Мстислав, как завороженный, следил за братом, за его летающими с камня на камень ногами в высоких ботинках, за серыми лапами Зверы, которые — ей-богу! — прыгали в лад с сумасшедшими коленцами Северина. Наверно, и впрямь есть повод для радости.

Стремительно проплясав и ни разу не поскользнувшись, Северин опустил миллаушку на все четыре лапы и с шальной усмешкой направился к Мстиславу, который так и стоял над княжичем и Светланой. Дэсс еще не очнулся.

— Не подходи, — сказал телохранитель, но лучеметом грозить не стал.

Северин все равно подошел и сел на корточки рядом с Дэссом, пощупал пульс, затем достал из-за пазухи диагностер и приложил щуп к виску.

— Жить будет, — сообщил он напуганной Светлане и добавил, обращаясь к Мстиславу: — Но разбудить все Зеркала планеты еще раз сил не хватит. Пока не хватит. Слав, — он поднялся на ноги и оказался с братом глаза в глаза, — ты сам понимаешь: тут все висит на волоске. И когда один человек ставит под угрозу благополучный исход… когда СерИв-перебежчик желает вернуться обратно к своим… СерИв, который умудрился стать богом этого мира… Слав, я тоже все понимаю: убрать его с дороги можно только через твой труп. Ты это доказал и нам, и миллаушам. Но я надеюсь, ты представляешь, чего мы сейчас избежали?

— Большой войны.

— Именно. А если такое повторится? Нельзя рисковать еще раз.

Мстислав внезапно почувствовал, что страшно устал. Устал сам балансировать на грани жизни и смерти, устал удерживать на этой грани Светлану, Дэсса, миллауша. И еще — всю планету в придачу.

— Чего ты от меня хочешь?

Северин оглянулся на Умных Зверей. Миллаушка внимательно слушала, ее брат о чем-то горевал.

— Мне нужно, чтоб ты позволил миллаушу слегка пригасить сознание твоего СерИва. Настолько, чтобы Дэсс не мог вмешиваться.

— Слав, — подала голос Светлана, — это лучше, чем если нас убьют. — Может, она и не поняла до конца, о чем речь, но суть уловила.

Мстислав отчетливо осознал, что если бы не миллауши, которых приходится принимать в расчет, никто бы с ним тут не вошкался, не убеждал. Прибыла бы группа спецназначения и расстреляла княжича с воздуха. И хорошо, если только его одного. Война есть война.

Он посмотрел в лицо брату. Измучен, но готов сражаться. Несет ответственность за всех обитателей Беатриче — и людей, и СерИвов. Стремится, как хороший полководец, свести к минимуму потери.

Телохранитель перевел взгляд на Кирсана. Тот с мрачным видом рассматривал камни, где недавно цвели отражения Дэсса. Помимо прочего, он исследователь. Именитый ученый. Потеря СерИва, который сумел разбудить Зеркала всей планеты, — утрата серьезная.

Мстислав поглядел на княжича, словно прощаясь. Сильное тело человека, в котором живет непокорный СерИв, безвольно лежащее на камнях. Спутанные белокурые волосы, руки в ссадинах. Чужак, неожиданно ставший другом и братом.

И все же война есть война.

— Как будто мое позволение кого-то интересует, — проговорил Мстислав в сердцах и повесил лучемет на плечо. — Делайте, что считаете нужным. — Он повернулся к жене. — Света, я сказал: иди в глайдер.

Она опять не послушалась и объявила:

— Я с тобой.

Северин обернулся к Очень Умному Зверю:

— Пожалуйста, сделай, как я прошу.

Ответом был знакомый пристальный взгляд желтых плошек.

— Почему нет? — Северин сдвинул брови.

— У меня с миллаушами договор, — напомнил телохранитель. — Я обещал вызволить из института их мать и сестру в обмен на жизнь княжича.

— Один не сумеешь, там нужен спецназ. Мы вчера с боем прорывались… Хорошо. — Повысив голос, Северин пообещал: — Умный Зверь, я освобожу из плена твою семью, если ты мне поможешь.

Зверь медлил. Что-то шло вразрез с его пониманием того, как должно быть.

«Это война, — сжав зубы, мысленно сказал ему Мстислав. — У нее своя арифметика. Когда из-за одного могут погибнуть сотни, одного не щадят». А внутри ворохнулось упрямое, неподвластное разуму: «Пощади».

Дэсс очнулся. Кое-как собрал свои косточки, неуверенно сел. Дождались. Если уж топить котят, то новорожденных; если гасить сознание СерИва, то когда он лежит без чувств.

— Сделай, как я прошу, — повторил Северин. Он не просил — приказывал.

Миллауш сел на хвост и что-то по-своему ответил. Негромкое, нежное «а-ахау-у» заставило Умную Зверу подскочить и вздыбить шерсть на спине. Взгляд негодующе впился в старшего брата.

— Сделай, как я сказал, — отчеканил Северин. — Иначе придется убить. Избавь нас от этого.

В зеркальных стеклах его «фелиции» проступили отражения СерИва. Дэсс по-прежнему сидел на земле, не в силах подняться, а его сверкающие серебром, зеленью и алыми сполохами отражения стояли с гордо поднятой головой.

Кирсан закричал. Низкий, протяжный, повелительный крик вожака стаи — или главы прайда, или как там у миллаушей заведено. Умная Звера съежилась и припала к земле, испуганно прижав уши. Ее брат откликнулся новым «ахау» — более коротким и жестким. Звера завалилась на бок, а Кирсан рявкнул по-миллаушски и выхватил оружие из спрятанной под курткой кобуры. Не парализатор и не карманный лучемет, как полагал Мстислав, а нечто, знакомое по историческим видео. Пистолет. В нем не было электроники, и его невозможно было «убить». Ксенолог прицелился в Дэсса.

Нет! Мстислав прыжком оказался на линии огня, не дав выстрелить. Метнулся к Кирсану, выкрутил из руки оружие, снова отпрыгнул. Кирсан — не стрелок, а ученый. Промажет как пить дать. Кость раздробит, или еще что похуже случится… Мстислав выцелил бицепс княжича. Одна пуля в мягкие ткани, навылет, — и больше никаких разбуженных Зеркал. Надолго.

И тут до него дошло, что княжич поет. Напряженный, вибрирующий звук с краткими переливами подчинял волю, отнимал силы сопротивляться. Надо ждать его приказаний… Дэсс знает, как поступить… Мстислав хотел стряхнуть наваждение, но не смог. Пока он прыгал и бегал, СерИвская магия успела забрать над ним власть.

— Делай, что тебе говорит человек! — приказал Дэсс.

Миллауша точно подбросило. Распрямились гибкие лапы, он подлетел в воздух метра на два и приземлился возле княжича. Скрежетнул когтями по камню, утвердился на задних лапах, передними обвив Дэсса за шею, прильнул головой к голове. Мстислав невольно считал: раз, два, три… На счет «четыре» миллауш отпрянул и задом отполз, побежденный. Княжич остался сидеть, как сидел, а отражения в стеклах погасли.

Стало очень тихо; с берега шлепались в воду какие-то мелкие твари.

Телохранитель опустил пистолет. Наверное, он уже не понадобится.

Ксенолог молча забрал у него оружие и хлопнул по плечу. То ли благодарил, то ли хотел ободрить.

Светлана, не слишком твердо держась на ногах, добралась до глайдера и нырнула в салон. Магия запоздало заставила ее подчиниться мужу.

Миллаушка подползла к Северину, ткнулась мордой ему в колени. Он машинально потрепал ее по ушам, наблюдая за Дэссом.

Княжич поднялся на ноги. Собранный, решительный, недовольный чужим разгильдяйством.

— Господа пилоты, так и будем стоять столбом? — Точь-в-точь адмирал Крашич, который души не чаял в своих внуках, однако держал их в строгости. — У вас дел других нет, кроме как на баб глаза таращить? А ну по местам!

Он был до невозможности похож на покойного адмирала, только что молодой. И усмешка дедовская — притаилась в углах губ, почти незаметна.

— Есть, сэр! Слушаюсь, господин адмирал! — не совсем в лад отозвались Мстислав с Северином. Зато каблуками щелкнули одинаково и честь разом отдали, вскинув руки к головам без фуражек.

Дед в таких случаях гремел: «Отставить балаган!» Дэсс же сменил тон и ядовито напомнил, что руку к пустой голове не прикладывают.

— Извольте освежить в памяти устав. Свободны, — закончил он выволочку.

Посмеяться бы, но Мстиславу было не до смеха. Внутри растекался тревожный холодок.

Кирсан негромко произнес слова, призванные выявить подселенца-СерИва. Дэсс глянул непонимающе и переспросил:

— Простите, что вы сказали?

Больше не княжич. Не Дэсс. Не СерИв.

Мстислав обернулся к брату:

— Ты этого хотел от миллауша?

Северин потряс головой.

— Я просил частично притушить сознание. Только, чтобы Зеркала не смог разбудить. Зверь! Ты что натворил, гад?

Миллауш отвернулся, сделался плоским, как будто растекся по земле, и прикрыл морду лапой.

Мстислав опустился на камень и тоже от всех отвернулся, сжал ладонями виски. Как глупо — вот так потерять человека… то есть, СерИва… все одно — друга. Довериться инопланетному зверю, с которым не умеешь обращаться, которого не понимаешь… когда и родного брата не всегда можешь понять! Зверь погасил сознание СерИвки-захватчицы, и ты был ему благодарен безмерно, а бедолага княжич едва не умер от горя, и ты просил о помощи того же Зверя, а теперь он погасил сознание Дэсса, и ты не знаешь, как с этим быть. Нелепо. И больно. Кто мог знать, что будет так больно…

За спиной чужим, севшим голосом спросил Северин:

— Анатолий, в чем мы ошиблись?

— Затрудняюсь сказать. Очевидно, в миллауше. — Ясно было, что Кирсан безумно устал. — Север, на сегодня все. Я вызываю техпомощь, и возвращаемся.

Он прошел к глайдеру; оступившись, со стоном ругнулся. Зашелестела, открываясь, дверца. Закрылась.

Под ногами Северина скрипнули каменные обломки — брат подошел и устроился рядом. Мстислав не повернул головы.

Северин заговорил первым; растерянный, виноватый.

— Слав, я не понимаю, почему так вышло.

— Какая теперь разница?

— Сейчас — никакой. А когда прибудет карательный отряд миллаушей, что будем делать? Мы рассчитывали договориться, чтобы переселенцев не убивали полностью, а сохраняли часть их сознания. В виде каких-то воспоминаний, знания людей о СерИвах.

— На черта?

— Что ценнее памяти и знаний?

Мстислав не ответил, и Северин тоже примолк. Посидели. На душе было скверно.

— Напрасно ты у Кирсана пушку отнял, — снова заговорил брат. — Он на соревнованиях по стрельбе первые призы берет.

— Я не знал.

Неподалеку Дэсс — или кто он теперь? — что-то обсуждал со Светланой. Оба смеялись.

— Слав, — опять начал Северин, — он — чудный парень. Похожий на тебя, на меня, на деда.

— Похожий, — горько согласился телохранитель. — Только сам он — никто. Личность Домино уничтожена, СерИв убит, новую личность миллауш наскоро сляпал из чужих обрывков. Ты сам сказал: ничего нет дороже памяти. А у него своей памяти нет.

— Что приуныли, господа пилоты? — «Чудный парень» появился из-за спины, заставил братьев подвинуться и поместился между ними, дружески хлопнул обоих по загривку. — Светлана обещает завтрак через пару минут. Слав, я думаю, ее лучше оставить с Севером, так безопаснее. А моего Зверя возьмем с собой.

— Куда ты намылился? — настороженно осведомился Северин.

— В замок. Ну, в отцовский, князей Мат-Вэев. Если отец с матерью не успели переселиться в людей, они вернулись туда. И Дэсса, моя сестра, тоже. Я должен узнать, что с ними.

Мстислав застонал, Северин театрально схватился за голову.

— Вы чего? — удивился княжич. — Слав, я что-то не так сказал?

— Ты мило пошутил, притворяясь, будто ты — больше не СерИв?

— Я не притворялся. — Дэсс был искренне озадачен. — О чем ты?

Северин чуть слышно произнес фразу, выявляющую присутствие в человеке СерИва.

Княжич взвился на ноги.

— Как ты смеешь?! Это слова из священной легенды. Их не произносят — их молчат!

Мстислав бросил взгляд на зеркальные стекла глайдера. Не дай бог, опять СерИвские Зеркала проснулись; тогда начинай все сначала. Зеркала, к счастью, спали.

Северин смотрел на Дэсса выжидательно, оставаясь сидеть. Видимо, не предполагалось, что рассерженный княжич может двинуть ему ногой в зубы. Дэсс и впрямь быстро остыл и полюбопытствовал:

— Откуда тебе это знать?

В самом деле: откуда полевому агенту, шпиону, ведомы священные тайны СерИвов? Выкрал? Купил? Обменял? Что ответит изворотливый брат?

— Мне многое известно о СерИвах, — сказал тот сдержанно.

— Откуда? — настаивал княжич.

— Я смотрел в Изначальное Зеркало.

— Что-о? — Дэсс невольно отпрянул. — Ты не мог! В Изначальное Зеркало никто никогда не смотрел.

— Но я же знаю слова священных легенд.

— Я полагаю, ты лжешь, — с величием разгневанного князя, обвинил Дэсс.

Вот теперь Северин встал, выпрямился во весь рост.

— Курсант Крашич! Старшим не возражать! Глупостей не болтать! Следуйте завтракать!

— Слушаюсь, сэр, — пробормотал сбитый с толку княжич.

Мстислав закусил губу, чтобы не покатиться со смеху.

Вид у Дэсса был, совершенно как у смущенного молоденького курсанта.

— Разрешите задать вопрос, сэр.

— Задавайте, — снизошел Северин-офицер.

— Почему «Крашич», когда я — Мат-Вэй?

— Почему, почему… Бестолковая молодежь, — забрюзжал «офицер», подыскивая ответ поудачнее. — Мстислав признал тебя своим братом, значит, ты — Крашич. Старшим не возражать! — гаркнул он, так что от скальной стены отдалось эхо. — Завтракать — шаго-ом… марш!

Княжич убрался вместе со своими еще не заданными вопросами. Светлана хохотала, расставляя на камнях принесенные из глайдера упаковки с едой, и он принялся ей помогать.

Северин обеими руками взъерошил себе волосы, затем снова пригладил.

— Рехнешься с вами, ей-богу. То — не СерИв, то — обратно СерИв. Зачем миллауш это сделал? Надо бы на него Кирсана натравить, он со зверьем лучше меня управляется.

— Что такое Изначальное Зеркало? — поинтересовался Мстислав.

— Понятия не имею, — огорошил брат.

— А зачем врал? Дэсс поймал бы тебя…

— Он сам не знает. Никто не знает. Хотя считается, что некое таинственное Зеркало есть в одном из замков. По крайней мере, так полагают СерИвские князья.

— Ты с князьями дружбу водишь?

— Упаси меня Милосердный Бог, — усмехнулся брат и пояснил: — От нашей миллаушки слышал. Она в институте Донахью немало времени провела, а князья, как известно, туда часто наведывались. Она от скуки черпала информацию из их мыслей и памяти.

— Посмотреть бы на это Из… — начал Мстислав.

— Молчи! — вскинулся Северин. — Никаких замков и Зеркал. Тебя прикончат и не поморщатся. — Он огляделся. — Послушай-ка, а где миллауш?

Очень Умного Зверя не было видно. Больше того: когда Мстислав включил сканирование пространства, зверя не обнаружили и приборы.

Умная Звера тоже не помогла. Она ластилась к Северину, тыкалась мордой ему в ладони, но про старшего брата ничего не смогла рассказать.

Удрал.

Княжич сильно расстроился, и не меньше огорчился Кирсан, когда ему доложили о бегстве миллауша.

Ксенолог сидел в глайдере и потирал левое плечо, как при сердечном приступе. Вид у него был разбитый и больной, и Мстиславу было неловко, что они с братом принесли новые скверные вести.

— Боюсь, ребята, что мы у него проверку все-таки не прошли, — поделился ксенолог.

— Что из этого? — спросил телохранитель. — Одним союзником меньше?

— Не нажить бы врага, — Кирсан растирал плечо. — Если мать-миллаушка в плену сумела распалить СерИвов и направить их на захват всего мира, то чего может добиться миллауш на свободе?

— Ума не приложу, чем мы ему не угодили, — признался Северин и сам пояснил: — Вариантов хоть отбавляй. Сначала требовали пригасить сознание СерИва, потом его же за это корили, а в промежутке вмешался княжич со своей магией подчинения…

— А потом ты бессовестно врал Дэссу, — подхватил Мстислав с усмешкой, — обзывал его курсантом и Крашичем, командовал и вообще вел себя безобразно. Разумеется, миллауш счел, что с такими уродами ему не по пути. Анатолий, что будем делать?

— Север, будь другом, дай аптечку, — попросил ксенолог.

Северин нырнул в багажное отделение глайдера и извлек объемистую сумку, белую с красным крестом и с изображением СерИва. В сумке оказалось два отделения, с препаратами для людей и с местными снадобьями.

Кирсан выудил нужные ему таблетки, положил две штуки в рот.

— Мстислав, мы с Севером вернемся в Рассвет и отправим группу выручать миллаушек из института. Твой договор со зверем будет выполнен. А ты его отыщи, возьми на борт и увези вместе с княжичем к черту на рога, подальше от людей и СерИвов. Думаю… надеюсь, что он лоялен вам обоим и не станет вредить. Светлану оставишь с нами, ни к чему лишний риск. И приглядывай за Дэссом… ну, ты понимаешь.

— Понимаю. — Мстислав был тронут тем, что Кирсан и к нему обратился на «ты». И вместе с тем огорчен: опять у него забирают жену и брата. Почему-то он ожидал, что брат отныне будет рядом всегда.

— Будь осторожен, — проговорил Северин с непривычной серьезностью. — Миллауши не признаны разумными и не считаются психотронным оружием. Но они являются тем и другим.

— Не учите меня жить, сэр, — скрывая огорчение, откликнулся Мстислав.

Брат не принял его тон.

— Когда затеешь геройствовать, вспомни, как сам трясся над Домино. Я тоже хочу увидеть тебя живым.

— Есть, сэр! — Мстислав вытянулся в струнку. — Не подведу, сэр!

Глаза у Северина остались грустные, однако он собрался и рявкнул, как положено:

— Выполнять!

Мстислав отсалютовал и направился к Светлане, прощаться. Что же он, недоумок, еще семь лет назад с братом не помирился?

— Пилот Крашич! — нагнал телохранителя голос Анатолия Кирсана. — Когда увидите, что пьяный курсант пристает к девочкам, дайте ему в морду покрепче.

— Слушаюсь, господин директор. Проучу гада.

Идиот, право слово. Ведь мог бы с Кирсаном работать, делом заниматься…

 

Глава 6

Он мчался за глайдером со всех ног. Бежал, как никогда в жизни не бегал, сжигая в бешеной гонке последние силы, всю оставшуюся в теле жизнь. Улетает! Не догнать по земле, не взлететь следом в воздух. Лучший на свете друг — куда ты?! Друг, похожий на теплый солнечный луч, на стайку веселых птиц, на облако нежности и любви. Славный веселый детеныш, который потерялся, и которого пришлось оберегать, согревать и вести к людям. Добрая и храбрая девочка — куда ты? Вернись! Она не нужна была старшим, которые ее потеряли, не очень-то они за нее испугались, поэтому он долго не мог их отыскать, чтобы вернуть пропажу. А сейчас он чувствовал, как она плачет, как зовет его, а бездушная машина уносила ее все дальше, и он безнадежно отставал, отставал. И все равно бежал следом, пока мог ее слышать. И потом еще долго бежал…

— Слав, ты спишь? — ворвался в горький сон голос Дэсса.

Мстислав очнулся. Глянул кругом, затем — на показания приборов. Глайдер скользил вдоль синеватого, теневого склона снежной шапки, на безопасном расстоянии от горы. Всюду на фоне ясного неба — остроконечные белые вершины, словно ратники в серебряных шлемах. Дикие горы, где не живут СерИвы, куда не забрался еще человек в поисках какой-нибудь поживы.

На лобовое стекло было выведено изображение со сканера. Красные точки — сгустки живой материи у подножия горы, в глубоких ущельях. Конечно, здесь обитает всяческое зверье, однако нет ничего, похожего на миллауша. Под землю ушел, затаился в пещере? Очень Умному Зверю ничего не стоит сплющиться и просочиться в такую щель, что самый бывалый пилот-исследователь не заподозрит.

— Он где-то рядом. — Мстислав вглядывался в заснеженный склон, больше полагаясь на интуицию, чем на приборы. — Одного не пойму: как сюда добрался? По горам, по ущельям. Он бегает и лазает, как дьявол, но крыльев-то у него нет.

Телохранитель давно уже летал расходящимися кругами над местом, где простился с женой, братом и Анатолием Кирсаном. Давно уже за ними прилетел глайдер технической помощи, забрал всех троих и миллаушку, а погубленную «фелицию» унес в грузовом отсеке. Мстислав исследовал сотни квадратных километров, однако миллауша до сих пор не обнаружил. Странно. Зверь не мог удрать так далеко, чтобы сейчас таиться в какой-нибудь норе прямо под брюхом машины, а на большом расстоянии ему сны не навеять.

Внезапно их с Дэссом разом осенило. Телохранитель ругнулся, княжич заозирался.

— Не дергайся — лодку опрокинешь, — осадил его Мстислав — чисто по инерции, как будто Северин все еще был рядом и вернулась прежняя жизнь.

Где ушлый Зверь: по брюху растекся или на крыше устроился, прикидывается защитным покрытием? Нет, он внутри: климат-контроль надрывается, живую «печку» остужает. Отчего не поискали в глайдере с самого начала? Миллауш правильную мысль в ум не пустил, не иначе. Верно брат сказал: психотронное оружие.

Телохранитель выбрал подходящее место и посадил машину на снежник, выскочил на твердый, углаженный ветрами снег. Дэсс выпрыгнул следом. Холодный, пронзительно свежий воздух охватил влажными крыльями, влетел в салон машины сквозь открытые дверцы.

— Выходи, безбилетник, — велел Мстислав.

— Вылезай, не обидим, — добавил Дэсс.

Серая обивка салона потекла наружу — с потолка, стенок, стояков. «Обивка» укладывалась у ног телохранителя, и снег под ней таял и оседал. Зверь собрался в бесформенный ком, просев до близкой земли и оказавшись в луже талой водицы.

— Объяснись, — потребовал Мстислав. — Что за фокусы?

Княжич попытался вынуть миллауша из лужи, но не достало сил. Да и как его ухватишь — такой здоровенный мягкий ком?

— Слав, помоги.

Вдвоем они подняли Очень Умного Зверя, подержали на весу, давая стечь воде, и поместили обратно в глайдер, на заднее сидение. Дэсс погладил «обивку», и у него из-под руки выглянули два довольных желтых глаза.

— Ну? — поторопил Мстислав. — Что он объясняет?

— Ничего, — ответил княжич с недоумением. — Он просто очень рад.

Больше от миллауша ничего не добились; забрались обратно в выстуженный салон.

— Сейчас Очень Умный Зверь нагреет, — пообещал Дэсс. — Слав, куда мы теперь?

Кирсан велел: к черту на рога, подальше от людей и СерИвов.

— К морю. Ты ведь его никогда не видел? — Телохранитель поднял машину в воздух.

— Погоди. Не надо к морю. Слав, я прошу!

Мстислав снова опустил глайдер на снежник. Когда просит СерИв, трижды подумаешь, как отказать.

— Дэсс, в твой замок не полетим.

— Но мне…

— Исключено.

— Слав…

— Нет.

— Ты не даешь мне сказать.

— Я не хочу, чтоб ты просил.

— Я тебя магией заставлю слушать.

— СерИвская твоя душа! Ну, говори. Куда?

— В замок, — тихо вымолвил Дэсс.

Мстислав откинулся на спинку кресла, бездумно оглядывая ровный, будто вылизанный огромным языком, снежник, виднеющиеся кое-где камни, бесконечное синее небо, укрытые снегами вершины, белые полоски горных речек, что неслись вниз по склонам. Реку, на которой недавно стояли лагерем, гораздо более тихую и мирную, чем эти, отсюда было не видать.

Княжич заговорил, стараясь быть убедительным:

— Слав, СерИвы не лгут… ну, почти никогда. Я не стану предупреждать своих, обещаю. Люди сильнее нас и все равно одержат верх. Только жертв будет больше. — Он с тревогой посмотрел на Мстислава: — Ты мне веришь?

— Верю. Но в замок не пущу.

Эти слова неожиданно придали Дэссу уверенности.

— Слав, ты видел: я разбудил Зеркала в камнях. И теперь может проснуться Изначальное Зеркало. Легенды гласят, что когда придет страшная беда, с которой даже сам Милосердный Бог не в силах справиться, он разбудит камни, и те заговорят с Зеркалом. С Изначальным. А оно накажет и правых, и виноватых. — Княжича передернуло. — Я представить боюсь, что может случиться.

Мстислав задумался. В СерИвских легендах, несомненно, есть здравое зерно. Дэсс, невольно ставший воплощением Милосердного Бога, разбудил камни, против этого не попрешь. Допустим, еще какое-то Зеркало пробудится. Черт знает, какой от него может быть вред.

— Северин сказал: в Изначальном Зеркале даже ваши князья не разбираются. А ты что о нем слышал?

Дэсс улыбнулся.

— Я однажды подслушал, что отец рассказывал Кассу. Они тайно покинули замок и пошли вдоль скалы — ты ее видел, она защищает наш замок с одной стороны — а я прокрался следом.

— Зачем?

— По малолетству, вообразил, что они двинулись в пещеру, где хранятся пирожные. Мою сестренку в очередной раз наказали, лишив сладкого, и пирожные были вот так нужны! А на кухне надзор строгий, оттуда много не унесешь. Короче говоря, увязался за старшими, а они не заметили.

— Как не заметили? СерИвы-охотники проморгали погоню?

Княжич смутился и пояснил:

— Дело было после какого-то праздника. Все выпили много вина из красники.

Мстислав хмыкнул. Подгулявший князь с сыном не услыхали, что за ними крадется мелкий проныра. Ну, допустим.

Дэсс продолжал:

— Отец гнал перед собой белые шары, они плыли по воздуху и освещали путь. А я — позади, в темноте, ощупью. Крутыми тропами, лестницами, мостками. Но дорогу находить было легко. Как будто меня что-то звало к себе, помогало идти. Я-то доволен: пирожные ждут не дождутся, когда я их Дэссе отнесу. Ну вот, пришли. Оказалось, в скале озерцо. Отец с Кассом на берегу встали, а я поодаль притаился. Над черной водой белые шары плавают, в воде — их отражения, а со дна идет серебристый отсвет. И никаких пирожных! Я с досады хотел сразу уйти.

— Что ж не ушел?

— Так озерцо — оно мне обрадовалось. Неудобно было сразу уходить. Я сидел и ждал, когда будет можно убраться, озеро не обидев. Отец Кассу что-то объяснял, очень путано, я половины не понял. Но про Изначальное Зеркало запомнил. Отец говорил, что в это Зеркало нельзя смотреть просто так, не то беды начнутся. Дескать, оно всех покарает — и виновных, и безвинных. А надо смотреть, когда настоящая беда сама придет.

— И ты поглядел, неугомонный?

— Конечно. Беда ведь — пирожных не добыл. Когда отец с братом ушли, я к воде сунулся. А темно, белые шары отец обратно угнал, одни звезды на небе. Ничего не увидел, хвала Ханимуну… то есть… ну, к счастью. Домой еле добрался. От озерца уходить — совсем не то, что к нему приближаться. Никакой помощи не было. Я, помню, сильно обиделся.

— И что потом?

— Особых бед не случилось. А после я множество легенд прочитал, искал упоминания об Изначальном Зеркале. Легенды говорят разное, но в целом сходятся на том, с чего я начал. Милосердный Бог разбудит камни, те поднимут Зеркало, и дальше начнется что-то ужасное.

Конец света наступит, подумал телохранитель. Он и без Зеркала грядет, с СерИвским нашествием и миллаушами.

— Когда подрос, ты у отца про это спрашивал?

— У брата. Отец меня к тайному знанию не допускал, ты же помнишь. И Касс не мог внятно объяснить. Не хотел, да и сам толком не понимал, я думаю.

— А к озеру еще ходил?

Княжич замялся.

— Да или нет?

— Я остерегся, — со стыдом, признался Дэсс. — Не хотел беду накликать. А сейчас, сам посуди: страшная беда пришла, камни разбужены…

Мстислав поймал себя на том, что машинально потирает лоб, и опустил руку. Поглядел на ладонь, словно мог прочитать на ней тайные знаки, которые укажут, как поступить. Знаков не было. Он спросил у Дэсса:

— Полагаешь, что-нибудь помешает Изначальному Зеркалу покарать всех направо и налево?

— Нужно попробовать. Как-никак, я нынче за Милосердного Бога. Мне кажется… то есть, я надеюсь, что Зеркало меня признает. Я говорил: оно помогало идти в темноте и радовалось, когда я дошел. Попытаюсь с ним договориться.

Телохранитель включил «секретку», которая не позволит Дэссу поднять глайдер в воздух. Домино о «секретке» не знал, и княжич не догадается… если Очень Умный Зверь не подскажет. Мстислав оглянулся. Миллауш на заднем сидении превращался из серой обивки салона в желтого кота и вроде бы ничуть не заботился чужими сложностями. Что ему на сей раз нужно, хотелось бы знать. Кто ему сейчас лучший на свете друг?

— Дэсс, послушай меня. — Телохранитель положил руку княжичу на запястье. — Ты помнишь, как магией подчинил зверя и велел выполнить просьбу моего брата?

Судя по выражению лица, Дэсс не без труда это припомнил.

— Северин просил сделать так, чтоб ты больше не мог пробуждать Зеркала. Вряд ли ты сумеешь договориться с Изначальным.

Дэсс не взъярился и не зашипел. Только побледнел, да напряглась рука, которую сжимал Мстислав.

— Прости, — неловко сказал телохранитель.

И вдруг окружающий мир исчез. Не стало княжича, глайдера, снежника, небесной синевы — совсем ничего. Мутная пустота, в которую Мстислав рухнул — и выбраться из которой не смог.

* * *

Он лежал на земле, а над ним раскинулось ночное небо. Иссиня-черное, переливающееся алмазной пылью, со множеством ярких звезд. Луны не видать, часть неба отрезана чем-то непроницаемо черным. Холодно.

Что произошло? Где он?

Свободен? Веревок на теле нет; добрый знак. И лежит Мстислав не на голой земле, а на одеяле.

Он повернул голову. Неподалеку у костерка сидел Дэсс, поставив локти на колени и опустив подбородок на сплетенные пальцы. Красноватые лепестки огня освещали ободранные, в свежих ссадинах, руки и несчастное лицо. На скуле виднелся порез; кровь еще не запеклась.

Мстислав поискал взглядом миллауша. Не нашел. Впрочем, Очень Умный Зверь может быть любым из камней, что щедро насыпаны вокруг… А вот стоит глайдер — черное на черной земле, чуть приметно отблескивает в звездном свете.

Телохранитель сел.

Дэсс поднял голову. Не кинулся к Мстиславу, ничего не сказал. Только молча смотрел; брови страдальчески изогнулись, и болезненно дрогнули губы.

— Что ты натворил? — спросил Мстислав, оглядываясь. — Где наш зверь?

Дэсс молчал.

— Что случилось? — Телохранитель еще раз глянул кругом, убеждаясь, что земля и небо на своих местах. — Ты весь мир угробил, Милосердный Бог?

Молчание. Рявкнуть бы: «Курсант Крашич, отвечайте!» — вмиг бы заговорил толком. Отчего-то не повернулся язык.

Мстислав поднялся на ноги, прислушался к себе — нигде не болит, голова не плывет — снова осмотрелся. Достал фонарик, повел лучом. То черное, которое отрезает часть неба, — это скала. Ровная, обтесанная руками СерИвов; даже вырезанные знаки можно рассмотреть. Под скалой — то ли долина, то ли плато, поросшее жесткой травой, а из нее тут и там выглядывают камни с белыми прожилками. Кстати, тоже обработанные, с СерИвскими знаками. Телохранитель сообразил: эта скала образует часть стены вокруг замка князей Мат-Вэев. Значит, Дэсс все-таки пригнал глайдер к дому, несмотря на «секретку». Миллауш помог. Вот кто ему лучший на свете друг — княжич.

Ни самого миллауша, ни чьих-либо трупов Мстислав не обнаружил. Почему же Дэсс убивается? И руки у него изранены, лицо порезал. До телохранителя дошло:

— Ты ходил к Изначальному Зеркалу?

— Я не добрался, — глухо проговорил княжич. Сглотнул. — Кэт с ним, с Зеркалом. Зверь… он… — Дэсс опустил голову и прошептал: — Он тебя уничтожил.

Мстислав подошел, положил ладонь на его белокурый затылок.

— Дружище, ты умом тронулся?

Княжич вздрагивал у него под рукой. Рявкнуть бы, привести в чувство — но не рявкается. Мстислав ждал. Дэсс наконец принялся объяснять:

— Он заставил тебя привести глайдер к замку. И сказал: отныне ты все будешь делать, как я скажу. Ты — мой раб… А потом он удрал, кэт поганый! А мне теперь… как можно? Ты — раб!

— Я сейчас закачу отменную плюху — тут же разберешься, кто раб и зачем. — Мстислав хотел обругать его, но не смог. И рука не поднялась дать по загривку, даже символически. Крепко озадаченный, он отступил. — Ладно, будет тебе. Благородному СерИву раб не нужен, это мы слышали. Ну, а мне не впервой побыть в рабстве, управлюсь.

— Да как ты не поймешь?! — вскричал Дэсс в отчаянии. — Меня не станет — чьим будешь рабом?! Домино? Курсанта Крашича? Переселенных СерИвов уничтожат. Никто не будет разбираться: виновен, не виновен… Всех убьют! Как ты останешься без меня?

Телохранитель хотел съязвить, что без княжича будет отлично — некому трепать ему, Мстиславу, нервы. И опять не сумел: рот будто запечатала горячая лапа миллауша.

Тогда он принес из глайдера банку с тоником. Выхлебали вдвоем. После этого Мстислав обработал княжичу руки и лицо.

— Слав, я по-всякому пробовал, — заговорил Дэсс, когда телохранитель закончил. — Есть магия подчинения, а есть, наоборот, песня освобождения. Например, когда нужно быстроногих тао выпустить, если их долго держали в неволе. На тебя не подействовала.

— Так ведь я валялся без сознания.

— Ты приходил в себя. И я пытался… Не получилось. Зверь не позволил.

— Вот горе-то, — усмехнулся Мстислав, скрывая досаду. — Скажи: ты с Северином разговаривал?

— Связь не работает. Ни спутниковая, никакая.

— Радиоволны Ханимун отменил?

Мстислав направился в глайдер, княжич — за ним. Уселись, не зажигая в салоне свет, лишь подсветка на консоли управления разжижала тьму. Телохранитель включил коммуникатор. «Ошибка соединения». Либо локальный сбой связи, либо вообще все ретрансляторы отключены. Печально. Так хотелось узнать, как дела у Светланы и брата.

Мстислав просканировал окружающее пространство, заодно проверил климат-контроль. Миллауша не было ни в салоне, ни возле глайдера.

— В замке что? — осведомился телохранитель.

— Не знаю. Не стал соваться.

Если родные княжича переселились в людей, они обречены. А он с виду спокоен, выходка Очень Умного Зверя его куда больше расстроила. Впрочем, понятно: без миллаушского участия и тут не обошлось.

На кой черт зверь штуку с «рабством» отколол? «Поймаю — придушу», — подумал Мстислав и спросил:

— Куда подался твой лучший друг?

— Полез на скалу. Наши лестницы — с той стороны, где замок, но ему лестницы ни к чему. Взмыл, как на крыльях. Потом мне показалось: он зовет за собой, и я сдуру тоже полез. Оборвался, ребрами камни пересчитал. Вернулся. Слав, — княжич коснулся руки телохранителя, — можно, я попрошу?

— Проси, — разрешил Мстислав великодушно. — Хотя ты можешь приказывать, а я буду кланяться и обращаться с почтением. Как там тебя — Ваше Княжество? Или Ваше Князительство?

Дэсс даже не улыбнулся. Жаль.

— Расскажи про курсанта Крашича.

— Зачем? — удивился телохранитель.

— Я про Домино уже много вспомнил — гадость всякую. А про курсанта совсем мало знаю. Но я не хочу, чтоб с тобой Домино остался. С курсантом ты сумеешь поладить, и Светлане он по душе.

— О, Ханимун, и Милосердный Бог, и тысяча чертей в придачу… Дэсс, ну что ты за человек, а? С чего тебе вздумалось, будто мы не сумеем тебя уберечь?

— Я СерИв, — поправил княжич и повторил: — Расскажи.

Они просидели в глайдере с час. Мстислав выбирал лучшие воспоминания — о себе и о брате, о замечательных совместных проделках, путешествиях, учебе. Про деда рассказал, об отце с матерью. Про то, как бросил академию, говорить не хотелось, но Дэсс настаивал, и оказалось, что не отвертеться — рабство! Поведал в двух словах.

— Я постараюсь не забыть, — пообещал княжич.

Телохранитель не стал указывать, что если сознание СерИва будет погашено, рассказы этой ночи из его памяти исчезнут.

В небе над горизонтом завиднелось свечение. В той стороне — Тэнканиока-ла, и свет ночного города отражается от наползающих туч. Мстислав присмотрелся. Обычное свечение, как всегда. Больших пожаров нет, и отсветы взрывов не видны. Кому молиться, чтобы и дальше все было спокойно? Милосердному Богу СерИвов? Изначальному Зеркалу?

— Слав, давай сходим к Изначальному Зеркалу. Я попробую с ним договориться.

Отказать было невозможно, согласиться — немыслимо. Мстислав нашел компромисс:

— Двинемся, когда рассветет. Ты и так уже едва не угробился. Хочешь, чтобы вдвоем со скалы загремели?

— Потом будет поздно. Слав, я тебя больше никогда ни о чем просить не буду.

Вот разница между СерИвом и человеком. К примеру, Северин, лучший на свете брат, не стал бы тратить время на пустые реверансы. Распорядился — и дело с концом.

— Пожалуйста. — Княжич весь сжался от стыда.

Деваться было некуда.

— Хорошо. Соберем снаряжение — и… — Телохранителю пришла новая мысль. — Где, говоришь, твое Зеркало? На скале или где-то внутри?

— Наверху.

— Отлично. У нас на то и глайдер, чтоб летать, а не ползать по скалам во тьме.

Взлетели, не зажигая сигнальных огней. Свечение неба над городом стало заметнее, а когда поднялись над скалой, увидели замок на склоне лесистой горушки. В основном он был скрыт под землей, кроме террас с висячими садами и бассейнами. Большая внешняя стена замка, частью которой являлась скала с Изначальным Зеркалом, была покинута стражей, и на ней не горел ни один светильник. Только у ворот висело несколько шаров, из белых ставших тускло-красными. Значит ли это, что князя в замке нет? Когда он в отбытии, шары должны кучей висеть за воротами и освещать владетелю обратный путь. Однако сейчас не поймешь — то ли порядок соблюден, то ли, наоборот, всем наплевать и шары не у дел. В любом случае, судя по их цвету, обитатели замка пребывают в глубоком унынии. Возвратилась ли домой мать княжича и его сестренка-близняшка?

Мстислав повернул к замку. Можно пролететь на бреющем, осмотреться, затем сесть на подходящей площадке и поглядеть, кто выйдет встречать. Корпус машины защитит от убийственной магии, а с сородичами Дэсс изнутри потолкует.

— Слав, давай к Зеркалу. Некогда.

Ага, вот и мы приказываем без реверансов. Разворачивая машину, телохранитель испытующе глянул на княжича. Слабый свет от консоли ложился на отчаянное лицо человека, как будто бросающегося в огонь.

Пожалуй, миллауш затеялся с «рабством» просто для того, чтобы Мстислав не прекословил и помогал Дэссу без лишних размышлений. Словно без «рабства» было нельзя обойтись! «Придушу гада», — снова подумал он.

Ближе к замку скала была довольно узкой, а потом расширялась и уходила в сторону. Сверху на ней росли низенькие корявые деревца, мелкий кустарник и жидкая травка, и большие пространства были заняты мхами. Никакой живности, кроме немногочисленных спящих птиц. Из-за горушки с замком показалась луна. У Мстислава была включена система ночного видения, и лунный свет, лежащий на земле, она не воспринимала.

Летели медленно, едва-едва. Мало ли, кто еще подался к Изначальному Зеркалу. Посвист быстро летящего глайдера СерИвы непременно услышат, а подкрадешься втихую — есть надежда, что ты их увидишь прежде, чем они обнаружат тебя.

Дэсс напряженно выпрямился, вглядываясь в деревца и кустарничек, тихо плывущие под брюхо машине.

— Слав, сейчас нужно влево, к самому краю. Там будет впадина, и перед ней сядем.

— Узнаёшь местность по кусточкам? — не удержался Мстислав от подковырки. — Они выросли уже после того, как ты сюда за пирожными бегал.

— Миллауш подсказывает, — неохотно сообщил княжич. И добавил, продолжая всматриваться: — Мы тогда снизу поднялись, от замка. А поверху только Милосердному Богу ходить положено.

Телохранитель сбросил скорость почти до нуля, выключил ночное видение и посмотрел собственными глазами. Лунный свет выбелил траву и мхи, настелил черные тени от кустов и худосочных деревьев. Тени были заметно длинней, чем сами деревца в высоту. Слева по курсу откуда-то поднималось слабое розоватое свечение.

— Изначальное Зеркало светит? — на всякий случай осведомился Мстислав, хотя уже и сам все понял.

— Это белые шары. Они от горя хозяев тускнеют до красного.

Потихоньку, не спеша — вперед и влево, еще немного, вот так… Подобрались ко впадине с Зеркалом. Сначала увидели противоположную скальную стену, как кружевом, испещренную резьбой. Мерклый свет плавающих понизу светильников не затекал в углубления, и древние СерИвские знаки густо чернели на относительно светлом, с белыми жилами, камне. Затем показался край озера — черная неподвижная вода с потеками бликов. Потом взглядам явились светильники: четыре тускло-розовых шара парили над водой, сбившись в стайку. Под шарами плавали их отражения, и неясный, глухой свет шел из глубины.

Наконец показались СерИвы. Семеро. В свете слабосильных шаров, на изрядном расстоянии да еще сверху Мстислав был не в состоянии не то что узнать княжну Дэссу, которая пела ему песни любви, — он вообще не мог отличить женщин от мужчин. Все закутаны в темную ткань, все без оружия и украшений. Шерстистые котоиды, вздумавшие завоевать мир, кучкой собрались на берегу, который лежал узким полумесяцем, охватывая меньшую половину озерца. СерИвы стояли неподвижно, все как один глядя на воду.

Луна светила в левый борт, и Мстислав хотел посадить глайдер так, чтобы он как можно меньше отсвечивал в глаза собравшимся. Вроде бы получилось: он положил машину на мох, примостившись у края впадины, и не заметил внизу оживления.

Телохранитель снова включил ночное видение и вывел на лобовое стекло увеличенное изображение СерИвов. Теперь их можно было хорошо рассмотреть: узкие, слегка вытянутые вперед мордочки, тонкие губы, треугольные носы с глубоко вырезанными ноздрями, кошачьи глаза, уши в густом пуху похожи на шарики; тонкие руки, завернутые в шелк хрупкие тельца, босые ноги.

— Кого узнаешь? — спросил Мстислав у подавшегося к стеклу Дэсса.

Княжич с присвистом выдохнул сквозь зубы и откинулся на спинку кресла.

— Слава Ханимуну, все здесь. Отец с матерью и Дэсса с Лиссой. И двое советников — наши дальние родичи.

Лисса? Ах да: кроме любимой близняшки, у княжича есть еще и старшая сестра. Отчего семейство не поспешило переселиться вслед за сыновьями? Быть может, неудача с Дэссом, чье сознание не удалось пересадить правильно, их отрезвила и заставила подзадержаться? Мстислав порадовался за княжича и спросил:

— А седьмой кто?

— Не знаю. — Озадаченный Дэсс почесал ухо, как СерИв, затем, как человек, пожал плечами. — Он держится по-княжески, но у него шерсть совсем простая, серая и без переливов.

— Чужой начальник стражи, которого переманил твой отец? — предположил телохранитель.

— Похож, — согласился княжич. — Хотя на месте отца, я бы лучше обзавелся новым мудрым советником.

— Ткни-ка в этого мудреца пальцем, — попросил телохранитель. И, когда Дэсс показал чужака на экране, всмотрелся в изображение.

СерИв как СерИв, разве что повыше и крепче других. Он стоял позади всех и точно так же глядел на воду, пронизанную глухим потусторонним светом. На поросших мехом круглых ушах виднелись знакомые кисточки.

Мстислав затрясся от беззвучного смеха.

— Дэсс! Ты не признал своего лучшего на свете друга?

— Признал, — отозвался княжич с заминкой, тоже посмотрев на седьмого СерИва как следует. И печально добавил: — Я думал: мой лучший друг — ты.

Телохранитель оборвал смех. Достойного ответа на ум не пришло, поэтому он просто осведомился:

— Что они там делают всей толпой?

— Их Очень Умный Зверь построил, — сообщил Дэсс, адресовав мысленный вопрос миллаушу. — Он просит подождать.

— Чего — конца света?

— Он хочет сам говорить с Изначальным Зеркалом, вместо меня. И ему нужно извлечь знания из памяти моего отца.

— Ну, тогда я за этот мир спокоен, — протянул Мстислав, скрывая за насмешкой тревогу.

Миллауш способен черт знает что учудить. Конечно, можно надеяться, что Анатолий Кирсан прав и Очень Умный Зверь не станет вредить княжичу с телохранителем, а заодно остальным СерИвам и людям. Глядя на группку низкорослых существ у воды, трудно вообразить, что может разразиться катастрофа, и все же…

— Дэсс, спроси нашего умника, что он намеревается сказать Зеркалу.

Княжич сосредоточился на общении с миллаушем, затем обескураженно повернулся к телохранителю:

— Он просит прощения за то, что будет.

Мстислав выхватился из глайдера. Далеко — парализатором не достанешь; он вскинул лучемет. Остановить. Задержать. Едва коснуться лучом, чтобы зверь с легкостью зарастил рану. Лишь бы отвлекся и не натворил дел.

Выпрыгнувший следом Дэсс не успел даже вскрикнуть. А телохранитель не сумел нажать на спуск — накатила сокрушительная слабость, лучемет выпал из рук. Глуховатый звук удара о камень разорвал тишину, СерИвы внизу встрепенулись — и опять замерли, подавленные волей миллауша.

«Пощади! — мысленно закричал Мстислав. Ничего другого не сделать, ничем не помочь. — Пощади, — просил он, едва держась на ногах, почти теряя сознание, — пощади СерИвов и людей. Не разожги войну!»

В глазах было темно; миллауш не откликался. На миг охватил ужас. А вдруг Кирсан ошибается? Что, если Очень Умный Зверь затеял поквитаться с теми, кто убил его родителей и двух сестер, держал его в плену, а потом снабдил «хлыстом» и отправил убивать, командовал им и заставлял подчиняться? Что ему человеческие мольбы и страхи? Вот ужо он расплатится со всеми обидчиками сполна.

«Пощади!» — снова взмолился Мстислав. Должен же миллауш понимать… чувствовать… сострадать.

Кажется, полегчало. Цепляясь за дверцу глайдера, телохранитель наклонился, нашарил ремень, потянул ставший неподъемным лучемет на себя. Неловко ввалился в салон, кое-как втащил оружие и оставил его на полу. Затем повалился на пассажирское сидение, вытянул руки и нащупал княжича, который скорчился на земле с другой стороны машины.

— Вставай. Я не могу тебя поднять. Лезь в салон.

С большим трудом, Дэсс пополз внутрь. Мстислав помогал, что было сил, тянул княжича к себе. Справились. Отдышались. Осмотрелись.

Белые шары сияли над водой, как четыре маленьких солнца; снизу бил ответный свет. Семейство княжича и двое советников гуськом брели по берегу в сторону Мстислава с Дэссом, их легкие тени семенили и путались под ногами. Миллауш шагал от них прочь. Невысокая фигурка росла и расширялась в плечах, и он уже больше походил на человека, чем на СерИва.

Телохранитель глядел на консоль управления и не мог сообразить, как поднять глайдер в воздух. Ну вот совсем ничего не придумать! Что за напасть? Ах да, это снова миллауш чудит, развлекается. Или работает? Что ему надо — разведчику, диверсанту, убийце? Лучшему другу Дэсса… Мысли рождались в голове тягучие, тяжеловесные, как будто чужие.

— Слав, — подал голос княжич, — зверь говорит: ему интересно взглянуть. Обещает не сделать дурного. И он приглашает нас к озеру.

Мстислав вспомнил, как управлять. Машина рванулась вперед, едва не чиркая брюхом по обомшелым камням, потом скользнула вниз, прямиком на княжье семейство с советниками. Под стрекот тревожного сигнала зависла над испуганно присевшими СерИвами. После чего телохранитель окончательно пришел в себя, догнал шагающего по берегу миллауша и посадил глайдер, как положено.

Очень Умный Зверь не обернулся, когда Мстислав с княжичем выскочили из салона у него за спиной. Однако кинуться следом не позволил: оба так и остались у машины, не в состоянии сделать ни шагу, хватаясь за крышу, чтобы не упасть. Унизительно.

Миллауш уходил к дальней оконечности выгнутого полумесяцем берега. Высокий, пушистый, нелепый в своей имитации намотанных на тело шелков. Длинные задние лапы, больше не похожие на босые ноги СерИва, уверенно ступали по каменной россыпи. Четыре светлые тени зверя скользили рядом, ломаясь посередине и взбегая по украшенной резьбой скальной стене. Наполненное светом озерцо празднично серебрилось.

Телохранитель сунул руку в салон и включил видеозапись. Господа ксенологи наверняка душу продали бы за возможность увидеть Изначальное Зеркало. Вот будет Северину радость. В крайнем случае, запись пригодится, когда будут расследовать причину гибели Мстислава с Дэссом.

Миллауш остановился у кромки воды; сухой берег закончился. Очень Умный Зверь вытянул руки над головой и прижал ладони к каменной стене, где древние знаки СерИвов сплетались особенно густо. Руки его походили на человеческие, только покрытые шерстью, и когтей не видать. Он стоял неподвижно и с усилием давил на камни.

Княжич застонал; видно было, что он в полном отчаянии. Чужак покусился на святыню его народа!

— Что он делает? — спросил Мстислав, надеясь отвлечь Дэсса от переживаний.

— Хочет освободить Зеркало, — выдохнул княжич, весь подавшись вперед. Мог бы — помчался к миллаушу, оттолкнул от стены. Швырнул бы в воду, а то и утопил. Но он не мог.

— Высоко жмет, — указал телохранитель. — СерИву туда не дотянуться.

— Милосердный Бог достал бы, — откликнулся Дэсс. Подумал и добавил с нервной усмешкой: — Или князь встал бы на плечи начальнику стражи.

Пришел в себя. Вот и славно.

Камни с резными узорами вдруг подались, руки миллауша провалились вглубь, и он ткнулся головой в стену. Повернулся к озерцу.

Водная гладь дрогнула, затанцевали яркие блики. Послышалось шипение, затем — гул рушащейся вниз воды. Мстиславу не было видно, куда она уходит, но судя по звуку, слив открылся где-то близко, и вода хлынула по скале со стороны замка.

— Твоих не смоет? — осведомился телохранитель. — Пока они там пробираются.

— Не должно. Лестницы далеко отсюда.

Вода колыхалась, опускаясь. На берегу обнажилась мокрая полоска шириной в две ладони, и оказалось, что берег — это карниз, обрывающийся вертикально. Серебряный свет бил снизу все ярче.

В озерце показался край чего-то круглого и серебристого, лежащего с наклоном. Немаленькая штука — почти в диаметр бывшего озера, которое превращалось в широченный колодец. Или в шахту.

Княжич тронулся с места и сделал шаг вдоль корпуса глайдера. Миллауш ослабил ментальную хватку, или Изначальное Зеркало тянет Дэсса к себе?

— Стой, — велел телохранитель. — Дэсс, никуда не ходи.

Уровень воды понижался, в ночи гудел водопад. Княжич еще немного продвинулся — с усилием, будто сквозь жидкое стекло, одной рукой опираясь о глайдер. Оторвался от машины, покачнулся, утвердился на ногах. Шагнул. Не свалился бы с карниза, стремясь к Зеркалу; ухнется незнамо куда.

— Дэсс! — крикнул Мстислав. — Стой! — С места было не сойти, ноги не подчинялись.

Вода уходила, обнажая громадную, как будто сделанную из чистейшего серебра, тарелку. Угол ее наклона был невелик, однако поверхность казалась абсолютно чистой, без малейшего следа мусора, который должен был бы скопиться за многие годы. Тарелка сияла в свете белых шаров, высветляла каменные стены.

Новый шаг Дэсса к краю карниза. Снова это отчаянное лицо, как у бросающегося в огонь. Кинется в колодец — не спасешь. Вода затянет под Зеркало, утащит в слив, разобьет о скалу…

— Стоя-ать! — заорал телохранитель.

Дэсс будто оглох. Слишком сильно притяжение великой святыни, которая — Мстислав не сомневался — осталась от какой-то чужой цивилизации, вроде электромагнитной пушки возле Долины Черной Смерти, и поначалу не имела к СерИвам никакого касательства. Еще один шаг. И княжич весь — там, у Изначального Зеркала, и это безумие не одолеть.

— Умный Зверь, останови его! Я прошу!

Миллауш стоял в отдалении, наблюдая за происходящим, неподвижный и непричастный.

Оттолкнувшись от глайдера, Мстислав бросил себя в сторону Дэсса; упав наземь, поймал ноги княжича, опрокинул его на себя. Вышло не слишком удачно: Дэсс перекатился через телохранителя и приложился головой о камни.

— Не пущу. Лежи тут, понял? — Мстислав подтянулся на локтях и навалился на него сверху, придавив своим весом. Ноги по-прежнему были как неживые.

Оглушенный, княжич слабо сопротивлялся, пытаясь вывернуться и вскочить. Сладить с телохранителем ему не удавалось, но стоит Дэссу очухаться, его будет не удержать. А уж если он вспомнит про магию подчинения… Мстислав ударил ребром ладони под ухом. Дэсс затих.

Проверив пульс — бьется — телохранитель приподнялся, кое-как подобрал ватные, непослушные, но понемногу оживающие ноги. Сел на пятки. Вытащил парализатор, уткнул ствол Дэссу в бок. Заговорил, взвешивая слова:

— Послушай, Очень Умный Зверь. Мне плевать, что тебе тут любопытно. Знать не хочу, что еще ты желаешь увидеть. И я не позволю Дэссу рисковать жизнью из-за поганого куска металла. Если он снова начнет рваться к Зеркалу, я буду его глушить и глушить, сколько понадобится. Вспомни: ты спас жизнь мне и Светлане; дай нам сейчас уйти.

Миллауш отступил к стене, прижался спиной. Почти слился с камнями, так что едва отличишь, где скала, а где — живое тело. Быть может, он увидел все, что хотел?

Мстислав оценил положение. До края карниза не больше метра; княжичу достанет одного броска, чтобы оказаться у колодца. Парализатор из рук не выпустишь, и утащить Дэсса волоком сил не хватает. Сам бы еще дополз к глайдеру, а с княжичем просто никак. Придется ждать, пока ноги окончательно вспомнят, чьи они, и пройдет насланная миллаушем слабость.

Изначальное Зеркало сияло в свете белых шаров. Собственно говоря, зеркалом оно не было — в нем ничего не отражалось. Знать бы, для чего чужаки его здесь поставили и как оно взаимодействует с цивилизацией СерИвов… Дна колодца Мстислав не видел, однако водопад еще шумел. Застонал очнувшийся Дэсс.

— Лежать! — Телохранитель ткнул его стволом под ребра и наступил на живот коленом. — Дернешься — выстрелю.

Дэсс не испугался. Однако и того безумия, что Мстислав недавно наблюдал, в лице уже не было.

— Отпусти, — попросил княжич, лежа на камнях, и пощупал свою изрядно побитую голову.

— Не пущу.

— Я сказал: отпусти.

Надо было не препираться, а стрелять не раздумывая. Слишком поздно телохранитель вспомнил, что он по-прежнему «раб» и сопротивляться не может. Вопреки собственной воле, он убрал оружие и отодвинулся.

Морщась от боли, княжич сел, затем осторожно встал на ноги. Мстислав тоже кое-как поднялся. Дэсс поддержал его; оба стояли не слишком уверенно. Между краем Зеркала и стеной колодца было достаточно места, чтобы провалиться вдвоем.

До колодца — два шага. Княжич сделал первый из них. Мстислав качнулся вперед и развернулся, оказавшись лицом к Дэссу, преграждая путь. За спиной — полшага до смерти.

Неожиданно стало тихо. Вода ушла, гул водопада смолк.

— Отойди, — прошептал Дэсс. Серебряное сияние ложилось на лицо, отражалось в перепуганных глазах. — Слав, ты убьешься. Отойди от обрыва.

Телохранитель двинулся на княжича, и тому пришлось отступить, подавшись прочь от колодца. Второй шаг — глаза в глаза, след в след. Третий шаг. Четвертый. Дэсс наткнулся на стену, зашипел от боли в голове. Потом вдруг схватил Мстислава за локти, рванул — и впечатал рядом с собой в камень, прижал к стене.

— Кэт тебя задери! Куда суешься?! На ногах не стоишь! Оступился — и все! — Он помолчал, тяжело дыша, отпустил телохранителя. — Я тебя прошу: будь осторожнее.

Мстислав постоял, привалившись к стене. Слава богу. Миллауш наконец отвязался, и Дэсс опомнился. Сейчас в глайдер, и только нас тут и видели. Жаль, что нельзя сразу податься в Рассвет-Диа-ла, к Северу и Светлане…

Княжич встрепенулся:

— Слав, Зеркало пробудилось.

Из центра серебряной тарелки разбегалось изображение. Сначала Мстислав различил только алые и зеленые искры да огненную каплю, и еще какое-то тусклое пятнышко. Затем в ало-зеленом он признал фигуру СерИва. Великолепный Дэсс Мат-Вэй в сполохах алого и зеленого пламени, которое гуляло по шкуре из плавленого серебра. Рядом жарко цвел желто-красный цветок, раскидывал лепестки, пожирая пространство. Тусклое пятнышко вытягивалось по вертикали, приобретало бронзовый оттенок.

У телохранителя мелькнула мысль, что надо не разглядывать картинки, а убираться подобру-поздорову, но в душе воспротивился пилот-исследователь. Он — первый из людей, кому выпало увидеть пробуждение Изначального Зеркала. Если камеры глайдера исправно зафиксируют эти чудеса, будет Северину подарок.

Впервые за долгое время Мстислав ощутил себя победителем. Жену сохранил, с братом помирился, друга сберег. Это ли не победа? Он ли не молодец?

— Слав, — тревожно заговорил княжич, — такого никогда не бывало. Наши Зеркала являют только СерИвов.

— Так это не ваше, а инопланетное.

Изображение росло. В Зеркале были двое: Дэсс Мат-Вэй и телохранитель экстра-класса Мстислав Крашич. Счастливый и гордый собой. В превосходном качестве изображения и совершенно голый. Вот же черт…

Оставалось только посмеяться. Готовый простить миру любую новую каверзу, Мстислав усмехнулся.

Значит, пылающий цветок — это миллауш. Вспомнив про него, телохранитель огляделся. Отсветы жаркого огня в Изначальном Зеркале ложились на каменные стены, и от Зеркала как будто даже исходило тепло. Едва уловимое, но настоящее. Реальнее некуда.

От миллауша теплом наносит. Зверь совсем рядом. Ползет по стене, неотличимый от камня. Что ему надо?

Гордое отражение Мстислава смазалось, но не померкло. Огненный цветок распустил лепестки на пол-Зеркала, затмевая СерИва, сверкая золотом и затекая кровью.

Почуяв неладное, телохранитель сгреб Дэсса и рванулся к глайдеру. Княжич без звука позволил себя протащить и вбросить в салон. Упав на сидение, он откинулся на спинку кресла и остался сидеть, неподвижный, как кукла.

Мстислав оглянулся на Зеркало.

Изображение СерИва погасло. Между фигурой Мстислава и сгустком кровавого пламени зияла пустота — серая, мутная.

Где Дэсс?!

В Изначальном Зеркале пусто. В этом мире княжича нет.

Снова — ошибка телохранителя. Положился на мнение Кирсана, поверил миллаушу. Ошибка ценою в чужую жизнь.

Если княжича нет, кто сидит в глайдере? Мстислав заглянул в салон.

— Ну, и кто ты такой? — услышал он свой, внезапно охрипший, голос.

Молчание. Растерянный взгляд, изменившееся лицо, которое как будто стало моложе. Домино было двадцать четыре года; этому — новому — человеку на вид едва ли дашь двадцать.

— Как тебя зовут? — снова спросил Мстислав. Невольно опять глянул в Зеркало. Два отражения меркли, и вместо княжича по-прежнему была пустота. Как будто человека вовсе нет. Как будто он — никто.

— Имя! — потребовал телохранитель.

— Не знаю, — потерянно вымолвил человек-никто. Сосредоточился. — Может быть, Краш?

Даже не «курсант Крашич». Хотелось в бешенстве заорать… нет, хотелось убить Очень Умного Зверя.

Мстислав обошел глайдер и сел на свое место. Не дав себе труд поискать миллауша, не глядя больше на Изначальное Зеркало, поднял машину, вывел ее наверх и направил в Рассвет-Диа-ла.

Ошибка ценою в жизнь друга…

 

Глава 7

За высоким, во всю стену, окном цвел парк. Кипень белых, лиловых, красных цветов, роскошь изумрудной травы, нежно-зеленой листвы и серебристой хвои, хмель изысканных запахов. Повсюду — ненастная осень, а тут — стоящая сумасшедших денег весна.

Мстислав прижался лбом к стеклу, бездумно рассматривая ухоженный газон, усыпанные цветами кусты, а чуть дальше — высокие, под стать трехэтажному дому, деревья. Все это накрыто защитным куполом и цветет, забот не зная, под искусственным солнцем. Покойный господин Донахью был богат, и его деньгами теперь распоряжается Краш… то есть, Мстислав.

Уже не столько телохранитель, сколько управляющий в поместье, советчик во всех делах, нянька при взрослом младенце, черт бы его побрал. Никаких сил уже нет. Мог бы — махнул со Светланой куда подальше, хоть к родителям, хоть к черту на рога. Краш не отпускает. Как он без Мстислава? Ничего не знает, не умеет, не помнит. При этом всего боится и не покидает поместье. А чуть что, глядит умоляюще и просит с таким виноватым видом, как будто и впрямь кругом виноват. Сознает ли он, что Мстислав целиком в его власти и ни в чем отказать не может? Рано или поздно разберется.

Проклятое рабство. И трижды клятый миллауш.

Мстислав отвернулся от окна, скользнул взглядом по комнате, которую Светлана нарекла малой гостиной. Белый камень стен, расписной плафон на потолке, шелк золотистых портьер, деревянные резные панели, дорогущий ковер на полу, позолоченное серебро светильников и безделушек. Большое зеркало в перламутровой раме с рисунком в виде птиц и зверей. В нем не просыпается Зеркало СерИвов, не появляется отражение Дэсса. И самого Дэсса нет. Совсем нет. Нигде. Мир как будто осиротел…

Над камином, в котором можно разводить настоящий огонь, висит картина; Северин удружил. Откопал ее в какой-то частной коллекции, бешеных денег не пожалел. Те самые девчушки, которые когда-то убегали от реки со спасенными котятами в корзинке. Они повзрослели, вышли замуж, хозяйство справное: виднеются крыши добротных построек, на лугу пасутся коровы и овцы, мужья верхом едут с охоты, везут добытых косуль. Молодухи нарядно одеты, в волосах ленты и цветы. У одной за юбку цепляется ребятенок, другая — с животиком, ей скоро рожать. А кругом, куда ни глянь, кошки. Серые, белые, полосатые, рыжие, разноцветные. Играют, валяются на земле, спят, умываются, гоняют цыплят, караулят мышей, лезут в кувшин с молоком. Молодая черная кошечка гордо ведет на двор новый выводок — шесть черно-белых котят. Глядя на них, молодухи смеются, но как-то не очень весело. Куда им столько живности?

Мораль ясна: взяв на себя ответственность, несешь ее, чего бы это ни стоило. А можно понимать иначе: однажды приняв неправильное решение, сам себя загоняешь в угол, и выхода нет.

Выхода нет. Мстислав опять повернулся к окну. Цветущий парк радует глаз, но душу не греет. Красивая клетка. Дорогая тюрьма. Несколько раз ему удавалось улизнуть из поместья вдвоем со Светланой, но потом Краш обнаружил отсутствие телохранителя, перепугался и упросил не оставлять его одного. Он-то попросил, а Мстиславу теперь не выехать за ворота. Рабство!

Вдалеке показались две женские фигурки. Телохранитель улыбнулся, любуясь. Светлана чувствовала себя превосходно, седые волосы были выкрашены в природный, огненно-рыжий цвет, выпавшие ресницы снова отросли, и она сама себе очень нравилась. А уж Мстиславу — и подавно. Главное — жива. За такое счастье можно и пленом заплатить.

Вторая отрада звалась Кариной. Танцовщица из ресторана, куда Мстислав возил Дэсса на встречу с приятелями Домино и где впервые увидел настоящее отражение княжича. Маленькая и хрупкая, с огромными серыми глазищами, чем-то похожая на СерИвку; славная девушка, которая еще тогда княжичу приглянулась. Она и Крашу по нраву. Он рядом с ней расцветает и становится похожим на человека. Впрочем, Краш не умеет правильно подступиться к женщине, а Карина не торопится уложить его с собой в постель. Хотя он ей нравится. Молодой, здоровый, красивый. А что с головой беда, так Карина его за это жалеет. Она всех жалеет, добрая душа, — Мстислава, Северина, Анатолия Кирсана и всех остальных.

Еще бы не пожалеть. Центр ксенологических исследований в академгородке закрыли, сотрудников разогнали, директора — Кирсана — хотели отдать под суд. Проворонил такую опасность, не упредил, нейтрализовать не сумел… Некомпетентность, халатность, да не было ли заодно и преступного умысла?

Переселенных СерИвов уничтожили. Подчистую. Северин надеялся, что людям оставят хотя бы каплю памяти от подселенцев. Куда там! В угаре, его самого объявили пособником захватчиков и передали миллаушам на «казнь». Вышел скандал: умные звери всем отрядом отказались работать, пока Северина не признают невиновным и не оставят в покое. Пришлось уступить.

По делу сотрудников института Донахью ведется следствие. Кто заронил идею о переселении СерИвов в людей, да почему, да отчего… Сотрудники, конечно, ссылаются на мать-миллаушку — дескать, она вдохновила СерИвов на переселение, она же заставила людей Донахью СерИвам в этом помочь. Саму мать до сих пор не нашли, и Очень Умного Зверя не отыскали, и обе его сестрицы куда-то запропастились. При этом никто не задавал неудобных вопросов Кирсану и ребятам из группы спецназначения, которые освобождали миллаушек из института. Понятно, что сами же миллауши заставили следователей не допрашивать людей и даже об этом не думать.

Вскоре миллаушский карательный отряд отбудет на родину. На Беатриче останутся лишь несколько десятков наблюдателей-полицейских, которые будут приглядывать за порядком вообще и СерИвами в частности. На сегодняшний день уровень преступности упал до нуля, и власти рады-радехоньки.

Светлана с Кариной брели по аллее, занятые своей женской беседой. Подружки не разлей вода. И чудесные няньки для Краша, Мстиславу в помощь.

За спиной отворилась дверь.

— Слав, к тебе можно?

«Нельзя», — подумал телохранитель, но вслух этого не сказал.

Краш мялся на пороге — пришибленный, виноватый, растерянный. Недоразумение, а не человек.

— Можно?

— Заходи, — разрешил Мстислав, стараясь подавить раздражение.

— Не сердись. — Краш неуверенно тронулся с места.

«Не сердись». Мстислава ноги сами понесли ему навстречу, а сердце растаяло. Рабство!

— Ну, что? — спросил телохранитель суше, чем хотелось. Краша следовало держать в строгости.

— Слав, я… — виновато начал тот. — Я хотел попросить…

О, черт, опять!

— Не проси, — велел телохранитель. Очень жестко приказал. Даже сам удивился, как хорошо получилось. — Никогда ни о чем меня не проси.

— Почему? — Краш сжался, словно его ударили.

У Мстислава от жалости душа перевернулась, однако он постарался это скрыть и напомнил:

— Я сто раз говорил: хочешь чего-нибудь — предложи, обсудим. Но не проси. Тебе ясно?

По растерянным глазам было видно: ничего ему не ясно, только зря обидели без вины виноватого. Невозможно с ним. Мстислав махнул рукой на воспитание.

— Я слушаю. Что ты хотел?

— Убрать зеркала, — извиняющимся тоном сказал Краш. — Хотя бы часть.

— Они тебя кусают?

— Нет, — ответил Краш на полном серьезе. Ни малейшего чувства юмора. — Но они везде.

— И что же?

— В них просыпаются Зеркала СерИвов.

— СерИвов у нас нет, — терпеливо сообщил телохранитель. — Зеркала их показать не могут. Поэтому они и не проснутся.

Краш совсем растерялся. На лице появилось умоляющее выражение, которое Мстислав ненавидел, поскольку в такие минуты совершенно не мог противостоять своему подопечному.

— Хорошо, уберем, — обещал он.

Краша это не успокоило.

— Я видел, — произнес он с несчастным видом. — В зеркале… как будто вспышка.

— Ну, так это не то. Когда настоящее Зеркало отражает СерИва, изображение сначала крохотное, затем оно растет, некоторое время держится, и только потом исчезает.

— Тут было не так. Похоже на… — Краш подыскивал, с чем сравнить. — Как будто огонь в камине. Полыхнул и погас. Слав! — он отшатнулся. — Ты что?!

— Ничего, — процедил телохранитель.

Глянул на свои руки. Даже кулаки не сжались — а Краш перепугался. Соображать не соображает, но все чувствует. Значит, зеркало показало вспышку пламени. Уж не патрульный ли миллауш пожаловал?

— Антонио, — Мстислав вызвал по интеркому охранника, — ты следишь за периметром? У нас что — гости?

— Да, кто-то подъезжает. Сейчас скажу… Ага. Северин с дамой.

— Этих пропусти. А миллаушей нет?

— Э-э… Вдалеке вижу патрульный глайдер. Возможно, к нам.

— Не пускай. Нас проверяли и по плану, и внепланово, и как угодно. Покажи запись о проверках, и пусть убираются.

— Понял, — обрадованно сказал охранник. Как любой нормальный человек, он крепко недолюбливал миллаушей.

Краш попятился к двери.

— Слав, я пойду?

— Иди. Но тогда не увидишь, с какой дамой прибыл мой брат.

— Потом расскажешь. — Краш удрал. Северина он откровенно боялся.

Обрадованный, Мстислав поспешил гостям навстречу. С братом он давно не виделся, а про «даму» вообще ничего не слыхал. Видать, дело серьезное, коли Северин сподобился привезти ее в поместье.

Пройдя анфиладой роскошных залов, телохранитель вышел на парадное крыльцо. Мобиль Северина стоял у ступеней, но ни самого брата, ни его спутницы было не видать. Колоннада белого камня мягко светилась под искусственным солнцем, окна в доме отсвечивали золотисто-коричневым, не пропуская взгляд внутрь.

И никого. За колоннами укрылись, что ли?

— Север?

— Здесь, — откликнулся брат, вынырнув из-за угла.

Он шел один. Что-то не так?

— Антонио сказал: ты с дамой. — Мстислав присматривался.

— Я… да. Правильно.

Угол рта у него подрагивал. Что-то стряслось.

— Заходи.

Телохранитель открыл перед братом дверь — из медового дерева, с тонкой резьбой, которую Северин считал шедевром и не уставал восхищаться работой мастеров. Сегодня он прошел в дверь, ее не заметив. Мстислав повел брата в бывшие покои Домино — в комнату, где прежде обитал сам и которая не прослушивалась с пульта охраны. Спальни тоже не прослушивались, но разговаривать в спальне показалось нелепо.

За двустворчатой дверью, отделанной шелком, был коридор с зеркалами и недавно навешанными глухими панелями по стенам и потолку. Панели скрывали фривольные росписи, любимые прежним владельцем покоев. Краш сюда носа не казал, поселившись на втором этаже, в комнате для гостей, и здесь вообще никто не бывал. Однако Светлана, едва увидев изображения голых красоток, объявила, что это необходимо закрыть, и Мстислав заказал панели. Северин прошел мимо, не отпустив ироничного замечания, хотя росписи он прежде видел и высказывался в том духе, что оно, конечно, слегка чересчур, но вообще-то — живописный шедевр и на любом аукционе будет стоить кучу денег.

В бывшей комнате Мстислава все осталось, как было: стены затянуты коричневым шелком, коричневое же покрывало на постели, кресло, два стула, придвинутый к стене стол, рядом — видеоэкран.

— Присаживайся, — телохранитель указал на кресло. — Пить что-нибудь будешь?

Северин потряс головой, отказываясь, и подошел к окну, раздвинул шторы. В комнату хлынул искусственный солнечный свет. За окном был такой же газон, как Мстислав недавно рассматривал, и цветущие кусты. Северин застыл, словно завороженный видом.

Телохранитель набрал на вделанной в столешницу панели заказ: два бокала с ромом — контрабандным, от Йенса, — шоколад и фрукты на закуску. Заказ прибыл через пару минут, и все это время Северин стоял молча, напряженно выпрямившись и глядя в окно.

Мстислав подал брату бокал:

— Пей. И шоколад не забудь. Что стряслось?

Северин пригубил темный, крепкий, роскошный ром и глуховато ответил:

— Миллауши улетают домой. Через два дня.

Ну и новость. Вся планета ждет не дождется, когда карательный отряд отбудет.

— Улетают, — согласился телохранитель, недоумевая. — Нам-то что за горе?

Северин отвернулся наконец от окна, одним махом допил ром и со стуком поставил бокал на поднос.

— Они не хотят, чтоб я летел с ними.

Мстислав помолчал, перебирая в уме варианты. Брат желает работать на Миллауше, а умные звери против? Они подчинили его, привязали к себе, использовали, а теперь он им больше не нужен? Или они справедливо полагают, что Север нужнее здесь, чем на их родине?

— Зачем тебе на Миллауш?

Брат неожиданно замялся.

— Я… Слав, ты не подумай… А! — он безнадежно махнул рукой. — Сейчас сам поймешь.

Он оглянулся на окно, словно чего-то ожидая. Ничего там не было нового — все тот же ухоженный газон да цветущие кусты. Северин перевел на Мстислава тоскливый взгляд.

— Слав, ну хоть ты мне скажи: почему они не хотят?

Жалея брата, телохранитель проглотил все разумные, жесткие, годные для вправления мозгов слова и мягко проговорил:

— Потому что ты очень нужен здесь. Сам подумай: как мы без тебя?

Северин понурился. Мстислав сунул ему второй бокал с ромом:

— Пей.

Брат послушно глотнул и опять тревожно глянул в окно. Угол рта неудержимо подергивался. Не спуская глаз с видимой ему части парка, Мстислав притянул брата к себе, обнял, укрывая от всех мыслимых бед. Миллауши там или что, никому не позволено доводить человека. Северин благодарно уткнулся лбом ему в плечо и затих.

Краем глаза телохранитель уловил движение на стене. В центре погашенного, давным-давно спящего видеоэкрана разбегался ясный кружок СерИвского Зеркала с пламенеющей искрой внутри. Раздался голос охранника:

— Слав, к нам полиция. Я вынужден пропустить.

Черт, что там еще? Полиция, усиленная взводом миллаушей, явилась с ордером на арест Северина? Или окаянные звери прибыли с новой проверкой и внедрили Антонио мысль, что он должен выключить силовую защиту ворот? Мстислав хотел было это выяснить — но замер, глядя в окно. Дух занялся.

Он в жизни своей не видал ничего прекрасней, чем та молодая дама, которая шла по траве к дому. Каждый ее шаг, каждое движение были легки и невероятно изящны, длинные ноги — изумительны, грудь под обтягивающей блузкой — бесподобна, точеные руки и плечи казались произведением искусства, а лицо… лица было не разглядеть за сиянием золотистых глаз и еще более золотых волос. Дама была ослепительна и соблазнительна до помутнения рассудка. И очень печальна. Мстислав это увидел, когда она подошла ближе.

— Это Мила, — сказал Северин, отстраняясь. — Ну? Теперь понимаешь?

Она замедлила шаг, глядя Мстиславу прямо в лицо. Зеркальное стекло не пропускало взгляд снаружи вовнутрь, и все же Мила несомненно смотрела телохранителю в глаза. Он ощутил, что не просто теряет голову — теряет всякую власть над собой. За одно лишь счастье видеть эту женщину Мстислав готов был душу продать, готов был преданно служить ей, быть рабом до той минуты, когда сойдет с ума от желания ею обладать… Затем что-то вдруг изменилось. Наваждение ушло: Мила была прекрасна и пленительна, однако рассудок телохранителя остался при нем.

— Ты понимаешь? — повторил Северин свой вопрос.

— Да, — тяжело уронил Мстислав, разглядывая гостью.

Несказанная красота. Мила слегка напоминала Светлану и одновременно была похожа на без пяти минут пилот-навигатора — бывшую лучшую на свете девчонку из академии, где братья учились, — и походила на кого-то еще из прошлых девушек Северина. Однако это была именно Мила — средоточие всего, что Северину нравилось в женщинах, воплощение его мечты.

Она остановилась в нескольких шагах от окна. Золотистые глаза мерцали и смотрели уже не на Мстислава — на Северина. Грустные, все понимающие, нездешние глаза.

Ну и вляпался же братишка. Вот уж учудил так учудил. До чего все это невовремя…

Северин прижал ладони к стеклу. Миллаушка порывисто шагнула вперед и вскинула тонкие, удивительно красивые ладошки, прильнула к стеклу со своей стороны. Ладонь в ладонь, лицо к лицу. И все же — по разные стороны прозрачной преграды.

В академии Мстислава учили, что подобные межрасовые отношения долго не длятся. Однако сердце рвется, когда смотришь на этих двоих, которые умирают от горя в преддверии разлуки…

— Север, если миллауши не желают, чтоб ты летел с ними, ты можешь вылететь раньше и ожидать их на месте.

Миллаушка встрепенулась, глаза впились в телохранителя, их золотистое мерцание стало глуше. Северин отнял руки от стекла; Мила тоже отвела ладони.

— Видишь? — горько произнес Северин. — Она не хочет.

Мстислав открыл окно. В комнату ворвались запахи травы и цветов, а с ними — свежий, волнующий, кружащий голову аромат. Аромат сбывшейся мечты.

— Мила, почему? — спросил телохранитель.

— Ей трудно говорить вслух, — сообщил брат.

— Объясни, — потребовал Мстислав. — Не можешь словами — тогда мыслью, сном, танцем… как сумеешь. Я жду!

— Как ты разговариваешь?! — возмутился Северин. — Она…

— Уймись. Ты не справился с ней разобраться — вот и молчи.

Телохранитель выпрыгнул в окно, к отпрянувшей миллаушке, надвинулся на нее. Северин выскочил следом, встал за спиной. Дальше пришлось общаться мысленно.

«Мила, что за ерунда? Почему Север не может быть с тобой? Ты его любишь?»

«Да! — От нее так и полыхнуло внутренним жаром. — Я не могу без него».

У Мстислава помутилось в глазах. Огромным усилием он задавил бешеное желание обладать этой женщиной… Умной Зверой… этим чудом. Кое-как справившись с собой, чувствуя за спиной молчаливое присутствие брата, продолжил допрос:

«Отчего ему нельзя с тобой на Миллауш?»

Мила глядела на него, не мигая, — знакомым взглядом умных зверей.

«Почему ты не хочешь сама остаться здесь? Хотя бы на время? Возможно, потом вам будет не так больно расстаться».

Пристальный немигающий взгляд. Черт бы ее побрал! И еще полиция привалила — они вот-вот объявятся и помешают… Мстислав попытался убедить:

«Мила, мы оба знаем: Север помчится вслед за тобой. Лучше объясни сейчас, почему этого нельзя делать».

Она опустила взгляд. И как будто погасла. Словно умерло то красно-желтое пламя, которое отражали Зеркала СерИвов.

Разумные доводы были исчерпаны, оставалось давить на психику.

«Мила! — мысленно рявкнул телохранитель. — Твой брат убил моего друга. Я не позволю, чтоб теперь ты убила моего брата. Отвечай!»

Она сжалась. Подняла было руки, желая коснуться Мстислава, но не посмела. Или же вовремя спохватилась и не стала сводить его с ума лишний раз.

— Слав, — предостерегающе сказал Северин, — отвяжись от нее.

«Ему нельзя знать, — ответила наконец Умная Звера. — Это его убьет».

От неожиданности Мстислав позабыл все правильные слова. Поэтому он только беспомощно выдохнул:

— Ты спятила, девочка, — и, плюнув на осторожность, на неодолимую притягательность золотого миллаушского чуда, привлек Милу к себе, обнял ее, укрывая от бед и напастей, как недавно укрывал брата. Она доверчиво прильнула к нему — горячая, как печка, напуганная, потерянная.

Горячая, да. Бешеный расход энергии… Мстислав сообразил:

«Тебе трудно быть человеком?»

«У меня больше нет сил, — призналась она. — На два дня еще хватит, до отлета, а потом… Северин не должен знать, что будет. Не говори ему. Я прошу».

Взяв за плечи, телохранитель отстранил ее и посмотрел в лицо. Несчастное лицо безумно красивой женщины. И жить ей осталось чуть больше двух дней. Он велел:

«Превращайся обратно в миллаушку. Сейчас же».

«Я останусь для него человеком, — возразила она. — В эти два дня он проживет целую жизнь. Такой никогда ни у кого не будет. А моя жизнь без него ничего не стоит».

— Рехнулась! — припечатал он вслух. — Идиотского видео насмотрелась, не иначе. Ты что, не понимаешь?… — Мстислав осекся и докончил мысленно: — «Север будет любить тебя в любом виде — и человеком, и миллаушкой. Ты это знаешь не хуже меня. У нас полно людей, которые обыкновенных кошек любят больше, чем…»

«Я буду сама решать, — перебила Мила. — Я хочу, чтобы эти два дня он прожил со мной — человеком».

— И потом считал себя убийцей, — рассерженно подхватил Мстислав, более не заботясь о приватности беседы. Обернулся к побледневшему брату, передал ему затрепыхавшуюся Милу. — Север! Пусть она возвращается в облик миллаушки. Сию минуту. Иначе она умрет, не успев вернуться домой.

Кажется, получилось. Дальше брат сам в два счета разъяснит глупой самоотверженной Звере, что ему дороже — два дня удовольствий или жизнь потрясающего миллаушского чуда.

А вот и полиция. Ну, что им надо? Оставив Северина с Милой, телохранитель зашагал навстречу вывернувшим из-за угла полицейским.

Их было двое — симпатичная светловолосая девушка в форме и медово-желтый миллауш. На звере было надето нечто вроде жилета полицейской расцветки — синий с белым и красным. «Дожили, — неприязненно подумал телохранитель. — Миллауши щеголяют в жилетах!» Дело было не в одежке, а в том, что Мстислав вообще на дух не переносил миллаушей — карателей и убийц. Разве что для Умной Зверы сделал исключение.

— Здравствуйте, господа, — звонко проговорила девушка, в приветствии коснувшись козырька форменного кепи. — Офицер полиции Иванна Таш. Прошу извинить за вторжение. — Она замешкалась, переводя взгляд с Мстислава на Северина, заодно оценила по достоинству бесподобную Милу. Улыбнулась мужчинам: — Кто из вас — Мстислав Крашич?

— К вашим услугам, — отозвался телохранитель холодно. Девушка ему нравилась, но вот клятый миллауш… медово-желтый, с кремовым брюхом, видным из-под жилета… Да еще кисточки на ушах, которых нет ни у кого, кроме старых знакомцев Мстислава. — Здравствуй, умник. С чем пожаловал?

— Вы их различаете? — удивилась симпатичная Иванна. — А я — нет. И в нашем отряде никто не различает. Они сами как-то разбираются по дежурствам… — Спохватившись, она принялась объяснять: — Господин Крашич, мой… э-э… коллега настоял, чтоб мы посетили ваше поместье. В смысле, поместье господина Донахью. Он дал понять, что у него к вам дело.

Мстислав уставился в желтые глаза Очень Умного Зверя. Обратился мысленно:

«За сестрицей явился — спасать и воспитывать? Опоздал — мы это уже уладили».

Миллауш издал протяжное «мрр-аа-ха-у», обращенное к Миле. Она откликнулась низким повелительным рыком, который настолько не вязался с обликом прекрасной женщины, что Иванна испуганно присела и схватилась за кобуру на поясе. Впрочем, оружие она не достала, быстро сообразив, что к чему. Черты лица Милы начали меняться, оплывать, однако она по-прежнему выглядела с ума сводящей женщиной и крепко обнимала Северина.

— Ах-ха! — заявил Очень Умный Зверь.

Новый повелительный крик, больше похожий на рев разгневанного вожака стаи, чем на оправдания сглупившей младшей сестры.

— Рха! — буркнул Зверь, точно плюнул в сердцах. Уши опустились, воинственные кисточки на них поникли.

Яростно взвыл Северин, закрепляя победу Милы. Симпатичная Иванна от неожиданности подпрыгнула и опять схватилась за кобуру. Ошарашенно потрясла головой, обратилась к Мстиславу:

— Простите. Я не ожидала, что выйдет так шумно.

Она не казалась идиоткой. Очевидно, миллауш держал ее сознание под контролем.

«Убирайся, — мысленно велел ему телохранитель. — Северин позаботится о твоей сестре».

Очень Умный Зверь сел на хвост и уставился Мстиславу в лицо. Пристальный немигающий взгляд, буравящий душу.

«Что тебе? — спросил Мстислав, стараясь подавить раздражение. И внезапно сорвался, обрушился с упреками: — Ты убил Дэсса, хотя я просил пощадить. Ты создал этого слизняка, недочеловека, Краша — и меня сделал его рабом. Что тебе еще? Пошел вон отсюда!»

«Я сберег твою жизнь, — пришел от миллауша — впервые! — неожиданно ясный ответ. — Ты мог быть давно мертв, телохранитель. Вдвоем с другом. Спроси у жены и у брата: чему они больше рады?»

«Кроме жизни, есть долг и честь». Мстислав нарочно выразился как можно яснее. Коли миллауш способен воспринять от людей еще что-нибудь, пусть воспримет и это. «Ты все понял, Зверь? А теперь уходи».

Очень Умный Зверь не ответил, но и не тронулся с места. Взгляд круглых желтых плошек сделался задумчив.

Держа Северина за руку, Мила двинулась было к брату. Тот шевельнул медовыми ушами, и она замерла. Северин стоял рядом, неподвижный и сосредоточенный. Очевидно, мысленно общался с Очень Умным Зверем.

Симпатичная Иванна разглядывала Милу, которая менялась, превращаясь в миллаушку. Черты лица смазывались, золотые волосы тускнели, липли к голове и плечам, одежда обращалась шерстью.

Мстислав забеспокоился: отчего-то Светланы с Кариной не видно. Тут стоял шум до небес — а девчонки не примчались. Надо полагать, Очень Умный Зверь намеренно их держит поодаль. Проклятая тварь. Вот уж прав был брат, когда говорил про тотальный контроль сознания…

У Северина брови сошлись к переносью — миллауш сообщил нечто неприятное. Затем начал подрагивать угол рта; похоже, дела совсем плохи. Умная Звера прекратила меняться и положила руку ему на плечо. Ноги у нее уже стали серыми лапами, а руки еще оставались руками, с тонкими изящными пальцами вместо длинных когтей. По-прежнему хмурясь, Северин обнял ее за талию… за мускулистый бок стоящей на задних лапах кошки.

— Что можно сделать? — резко спросил он вслух. Выслушал мысленный ответ миллауша. — Если даже ты не знаешь, тогда кто?

По всей стене дома, по трем его этажам, в окнах вдруг проснулись Зеркала: в каждом золотисто-коричневом прямоугольнике загорелись, разбегаясь вширь, желто-красные огоньки. Мстислав невольно огляделся в поисках новоприбывшего отряда миллаушей, но их не было.

— Ах-ах-ахххх! — выкрикнула Умная Звера, и от ее крика миллауш привскочил и вздыбил шерсть, даже его полицейский жилет раздулся. Звера зашлась в новом крике: — А-а-ах-ха-ррахх! — Дальше она забормотала тихо и очень быстро, так что Северин явно не понимал ничего, а Очень Умный Зверь вслушивался с большим вниманием.

Миллаушка говорила минуты две. Когда она смолкла, пламенные цветки в Зеркалах погасли.

— Теперь у тебя есть ответ? — осведомился Северин.

— Нам надо подумать, — неожиданно ответила за Очень Умного Зверя девушка-полицейский. — Всего доброго, господа.

Коснувшись козырька форменного кепи, Иванна зашагала вдоль дома, а миллауш деловито направился следом. На стоящих торчком ушах воинственно топорщились кисточки.

Умная Звера обхватила Северина за шею, на миг прижалась щекой к его щеке и кинулась вслед за братом. Бежала на задних лапах, а тем временем руки стремительно изменялись, и вот уже миллаушка опустилась на все четыре конечности — и скрылась за углом почти кошкой. Северин проводил ее тоскующим взглядом и обернулся к брату.

— Слав, ситуация такова. По официальной версии, население активно протестует против деятельности миллаушей и требует свободы воли. Через два дня, как запланировано, отбудет их основной отряд. А вскоре отзовут и остальных. Когда продавят это решение через Объединенный Совет безопасности. Причина — многочисленные случаи подавления воли человека. Поэтому миллаушей здесь не останется. Ни одного. Ни единого наблюдателя! — Северин повысил голос и в гневе хватил кулаком по раскрытой ладони. — Ты понимаешь, что тут начнется?

— Чего не понять? СерИвы по проторенной дорожке двинутся обратно к людям… Нет, не так: люди первыми пойдут на СерИвов, желая себя обезопасить. Начнется война, которую мы как будто предотвратили. В лучшем случае, СерИвов загонят в резервации, откуда им будет носа не высунуть. — Мстислав помолчал, размышляя. — По-хорошему, людям надо бы отсюда убраться. СерИвы остались бы сами по себе, не в кого перескакивать — и нет проблем. В конце концов, именно мы заявились на их планету, а не наоборот. Нам и уходить.

— Ты это объясни высокому руководству, — язвительно откликнулся брат. — Так и вижу: завтра же начинается спешная эвакуация городов.

— А я не вижу, кому выгодно убирать миллаушей — гарантов спокойствия и безопасности.

— Тому, кто их боится больше, чем СерИвов. Кому они мешают блюсти собственную выгоду. Свобода воли! — воскликнул Северин. — Послушай, Слав: я сам, лично, работал с миллаушами. В обход всех чиновничьих указов — работал. И Кирсан тоже, и остальные наши сотрудники. Мы все учили умных зверей: не навреди. Пусть даже они вмешиваются, манипулируют сознанием, подавляют волю — ну и черт с ней, с дурной волей, если таким образом предотвращаются убийства. Свобода, — повторил он с отвращением. — Кто ее, когда и где видел? Стоит только наше видео посмотреть — сразу поймешь, что твоим сознанием вертят, как хотят. А тут — миллауши, которым не нужно ни денег, ни власти. Только, чтоб их семьям на родине дали спокойно жить. — Северин клацнул зубами и тряхнул головой. — Да что я тебе-то объясняю?

— Полиция убралась, — с шипением доложил охранник Антонио; вне дома связь работала не ахти. — Мстислав, обрати внимание: прибыл один миллауш, а убыли два.

— Понял, спасибо, — отозвался в пространство телохранитель.

Антонио не унялся:

— Они что — у нас размножаются? Будем торговать зверьем?

Неужто он пропустил все представление с миллаушкой? Быть такого не может. Скорее, забыл — не без помощи Очень Умного Зверя либо его сестрицы.

— Миллауши самозарождаются из воздуха и пустой болтовни, — сообщил охраннику Северин. — Антонио, скажи-ка: где господин Донахью?

— Его нет, — подковырнул охранник в свою очередь. — Есть то, что отзывается на имя Краш, и оно сейчас толчется у парадного входа.

— Будешь много выступать — уволю, — беззлобно пригрозил Мстислав.

Антонио самодовольно хмыкнул. Дескать, еще найди сотрудника получше, который был бы тебе верен и при покойном Донахью-старшем, и при СерИвах, и при слабоумном Краше.

Через пару мгновений охранник снова появился в эфире:

— Мстислав, твой Крашахью пишет неприличные слова на мобиле Северина.

— Чем пишет?

— Пальцем, — прошипела связь.

Северин кинулся к открытому окну бывшей комнаты Мстислава, махнул в проем. Телохранитель ринулся следом, запрыгнул в комнату и угодил прямо в руки брату, который толкнул его к видеоэкрану:

— Включай! Надо глянуть.

Мстислав включил экран, запросил сигнал с камеры над парадным входом.

Краш сидел на корточках возле машины, водил пальцем по стеклам. Стекла были чистые, следов не оставалось, и понять, что он пишет, можно было только по движению пальца. Северин подался ближе к экрану, всматриваясь. Мстислав ждал, затаив дыхание. Что скажет брат?

— Нет, — разочарованно вздохнул Северин. — Это не СерИвские знаки. Черт, я уж понадеялся…

— Может, миллаушские письмена? — предположил телохранитель — вроде бы в шутку, но с надеждой, что хоть какой-то разум вернулся в больную голову его подопечного.

— У миллаушей нет письменности. — Северин выключил видео и с горечью признался: — Я не знаю, что делать. Как уберечь СерИвов от людей и как не позволить им снова захватить чужие тела. Они же теперь отлично умеют вселяться, и помощь института Донахью им не требуется. Вот увидишь: вскоре СерИвки поскачут по свету, оставляя за собой вереницы трупов, и Совет опять призовет на помощь миллаушей… Все повторится точь-в-точь, плюс лишние смерти.

Мстислав промолчал. Утешить нечем: Объединенный Совет безопасности планет не склонен прислушиваться к доводам экспертов, здравый смысл побежден. Телохранитель посмотрел на два пустых бокала, нетронутый шоколад и фрукты на подносе. Предложил:

— Хочешь еще рому?

— Я хочу сдохнуть, — ответил брат с подкупающей искренностью. — Пойдем, что ли, с Крашем потолкуем.

— Он тебя боится как огня, — напомнил Мстислав.

— А мы его вкуснятинкой прельстим, — Северин забрал плошку с кусочками шоколада, доложил в нее горсть красных ягод. — Идем.

 

Глава 8

Прошли коридором с зеркалами и скрывающими настенную роспись панелями. Северин панели опять не заметил, а в зеркалах отразились только братья — похожие как две капли воды, белокурые, кареглазые, одинаково озабоченные и хмурые. Краш просил убрать часть зеркал в доме, вспомнил Мстислав. Вот отсюда и уберем. Да еще снимем парочку на втором этаже, где он сам обитает, и бог даст, наше недоразумение этим удовлетворится.

Северин быстро шагал через роскошные залы, нес угощение.

— Зачем тебе Краш? — поинтересовался телохранитель.

— Хочу парой слов перемолвиться.

— Сбавь ход и тон, — посоветовал Мстислав. — А то напугаешь, и он попросит, чтоб я отказал тебе от дома.

— Откажешь?

— Придется.

Северин потряс головой.

— Так и не могу взять в толк, на кой ляд миллауш навязал тебе это рабство.

— Ты бы у Милы спросил, — указал Мстислав с досадой.

— Спрашивал. А она молчит. — Северин удрученно заглянул в плошку с шоколадом и ягодами. — Ладно. Будем работать.

Мстислав вышел из дома вслед за братом. Многовато одновременных задач: уберечь СерИвов от людей, спасти людей от СерИвов, да еще управиться с Крашем, который не отпускает из поместья.

Его подопечный так и сидел на корточках возле мобиля и сосредоточенно водил пальцем по стеклам и корпусу. Северин вплотную подходить не стал, остановился на широких ступенях.

— Здравствуй, дружище.

Краш испуганно вскочил и шарахнулся от машины.

— Север хочет с тобой побеседовать, — произнес Мстислав, приближаясь. — Не бойся, он на тебя не сердится. Смотри: гостинец принес.

— Слав, не надо. — Краш попятился. На лице появилось умоляющее выражение, против которого телохранитель был безоружен. — Слав! Пусть он…

— Попробуй; это вкусно, — мягко перебил Северин, предъявляя содержимое плошки и не трогаясь с места. — Дружище, подойди и поговори со мной. Пожалуйста. Мне очень нужно.

Краш отступил еще дальше. Даже то, что Мстислав встал между ним и братом, его не успокоило.

— Слав, я тебя прошу… — начал он, и опять Северин не позволил накинуть очередную удавку на шею телохранителю.

— Краш, друг, нужна твоя помощь. Ну, подойди, угостись. Я же с добром пришел. Почему отказываешься? Зачем меня обижаешь?

Мстислав внезапно уверился, что брат добивается вовсе не разговора с несчастным недоразумением, а чего-то совершенно другого. И черт знает, чем это «другое» обернется.

Кажется, Краш тоже чуял неладное. Он переминался с ноги на ногу, желая удрать, но не решался, чувствуя себя виноватым. Северин подался к нему, протягивая плошку.

— Нет! — Краш отпрыгнул. — Слав, я не… Я… — В отчаянии, он придумал выход: — Можно, я с Севером по видео поговорю?

Мстиславу стоило труда возразить:

— Он тебя просит: здесь и сейчас.

— Тогда я не буду разговаривать, — объявил Краш.

Дальше произошло невероятное. Северин пошатнулся, как от удара. Затем неверным движением опустил плошку на каменную ступень и сам неловко рухнул рядом. Согнулся, пряча лицо, обеими руками вцепился в свою светлую шевелюру, застонал — и вдруг заплакал в голос, сильно вздрагивая и восклицая: «За что?! Ну, за что?!»

Мстислав на мгновение опешил. Затем повернулся к Крашу:

— Видишь, что ты натворил? Вон как человека расстроил.

Северин плакал, словно у него сердце разрывалось. Будто не комедию ломал, а по-настоящему сорвался. Мстиславу хотелось увести Краша и оставить брата одного, пока не успокоится. А еще лучше надавать по ушам за то, что безобразно расклеился, и заставить собраться. Впрочем, брат сказал: «Будем работать». Значит, мы так работаем.

Краш настороженно следил за телохранителем, как будто опасался сам огрести оплеуху. Зато Северина — сокрушенного, уничтоженного — он больше не боялся. Он даже придвинулся, думая как-то утешить и поддержать.

Ну, и что дальше делать? Не стоять же столбом, как последний идиот…

— Что ты стоишь? — зашипел неожиданно Краш. — Сделай что-нибудь.

Уже не перепуганный и виноватый, а обозленный и напористый.

— Я не знаю, чем помочь, — сказал Мстислав, едва веря собственным глазам.

— Так придумай! — рявкнул Краш. Слаще этого гневного рыка телохранитель давно ничего не слыхал. Его подопечный уселся рядом с Северином, хлопнул по вздрагивающей спине: — Будет тебе. Север, ну, что ты, ей-богу? Все хорошо. — Перевел взгляд на Мстислава. Злость ушла, однако он по-прежнему казался совершенно разумным. — Слав, я прошу: сделай что-нибудь… чтоб ему не было так больно.

Несколько мгновений телохранитель боролся с собой, чтобы не кинуться выполнять просьбу — увести брата в дом, напоить, успокоить… Северин встрепенулся, рассчитывая дать совет, и это было ошибкой: Краш тут же отпрянул и съежился. Проклятье! Брат уткнулся лицом в колени, его опять затрясло от рыданий, и к Крашу вернулось стремление оберегать слабого.

— В машину, — велел Мстислав. — Быстро!

Пока удача с ними, ее нельзя упустить.

Краш заставил Северина подняться и подойти к мобилю. Брат упирался и пошатывался — настолько, чтобы Краш был занят и не вздумал снова пугаться. Мстислав затолкал их обоих на заднее сидение и погнал мобиль к ангару с глайдером. Со Светланой бы попрощаться; однако он побоялся спугнуть удачу. Не дай бог, Краш опомнится и заявит, что не может покинуть поместье.

В глайдер перебрались без помех. Северин с Крашем поместились на заднем сидении, а Мстислав вывел машину из ангара и потихоньку, едва приподнявшись над землей, двинул ее к воротам.

По сторонам плыли деревья и цветущие кусты, облитые солнечным светом. Еще две сотни метров благодати — и здравствуй, ненастная осень. Добраться бы. Северин глухо стонал, Краш обнимал его за плечи и уговаривал, что все будет хорошо. Мстислав от души пожалел брата. Пустыми криками и показными судорогами Краша не обмануть, он поразительно чуток к эмоциям, и Северин вынужден переживать всерьез.

Впереди показалась ограда поместья, похожая на вздыбившуюся волну — мутно-голубая, с намеком на прозрачность, как настоящая вода, с дымчато-белыми «барашками» поверху. «Барашки» сливались с уходящим вверх защитным куполом, и в месте слияния можно было рассмотреть туманную полосу, выше которой начиналось искусственное голубое небо поместья. В этом ясном, теплом, жизнерадостном небе висел полицейский глайдер. Точнее, его изображение на внутренней поверхности купола.

Мстислав ткнул клавишу связи:

— Антонио, кто над нами?

— Полицейский патруль, — отозвался охранник. В глайдере связь не шипела, голос из коммуникатора звучал чисто. — Все тот же. Они как вылетели от нас, так тут и остались. — Антонио помялся и осторожно спросил: — У вас все в порядке?

— Да, — кратко откликнулся Мстислав, молясь о том, чтобы лишние разговоры не сорвали Северину игру.

— У тебя в салоне новая аптечка, с хорошим успокоительным, — сообщил Антонио.

Будь он неладен, такую скверную мысль Крашу подкинул!

— Слав, где аптечка? Северу совсем худо.

— Не надо! — взмолился Северин. — Мне нельзя никаких… Я от них сдохну.

Краш поверил.

Глайдер подплывал к выезду из поместья. Мутно-голубая преграда ворот истончалась, сквозь нее виднелся обширный пустырь, а за ним — почти съеденный густым туманом, слабо светящийся путепровод, ведущий в Тэнканиока-ла. Самого города было не видать. Только бы Краш не осознал, что пересекает границу. Что-то Северин некстати притих.

— Краш, как он там?

— Плохо. Не довезем.

«Смотря куда везти», — подумал телохранитель. Глайдер выплыл в туман и морось и начал набирать высоту. Полицейский глайдер висел в стороне — смутное пятно в облаке красно-синего света сигнальных огней.

Надо было посоветоваться с братом, куда лететь, и при этом не испортить дело.

— Север, Рассвет-Диа-ла далеко. Продержишься?

— Нет, — отозвался брат глухо.

— В замок Мат-Вэев?

— Давай.

Зародилось ощущение, что он в самом деле едва жив.

Полицейский глайдер тронулся с места, пристроился Мстиславу в кильватер. Телохранитель увеличил изображение на экране заднего обзора. Машину ведет симпатичная Иванна, миллауши смирно сидят пассажирами. Однако офицер полиции должен связаться с пилотом сопровождаемого глайдера, а Иванна молчит. Итак, кто сегодня дирижирует событиями? Опять миллауши, черт бы их побрал?

Глайдер летел высоко над городом. Тэнканиока-ла был окутан туманом и простым глазом не различим, лишь серая пелена под брюхом машины была слегка подсвечена дневной иллюминацией.

Телохранитель с тревогой присмотрелся к брату. Северин нехорошо замер, привалившись к Крашу, а тот растирал ему то руки, то виски. Достав из внутреннего кармана диагностер, Мстислав включил его и передал назад:

— Краш, приложи ему к голове, затем — к сердцу.

— Я не понимаю показаний.

— Я сам посмотрю.

— И я не Краш.

— А кто?

Тот промолчал, неумело, но старательно обследуя Северина. Затем вернул диагностер со словами:

— Я говорил, что ему очень плохо.

Глянув на табло с пульсирующим красным сердечком в верхнем углу, Мстислав внутренне охнул. В больницу, в реанимацию, срочно! Или все-таки в замок? Мало ли различных техник, которыми пользуются полевые агенты. Скажем, диагностер понимает состояние как прекому, а на самом деле человек работает.

— Север! — позвал телохранитель. — Как ты?

Брат не отозвался, а Краш — или кто он теперь — жестко заметил:

— Если он умрет, виноваты будем мы.

Меняется на глазах. Черт знает, как Северин это делает, — но ему удается.

Мстислав прибавил скорость. Полицейский глайдер с миллаушами приотстал было, однако быстро подтянулся. Может, Умные Звери вместе с братом работают? Телохранитель сцепил зубы. Не прощу, сказал он себе. Если с братом случится худое, никому не прощу.

До замка князя Мат-Вэя оставалась тысяча триста метров. За плотным, как серая вата, туманом ничего не разглядеть, но умной машине туман не помеха. Мстислав загодя вывел изображение на лобовое стекло и на подлете сбросил скорость. Подобраться нужно без шума.

Ближе, еще ближе. Не спешить. Вот так… До замка уже рукой подать. Отчетливо виден поросший лесом склон пологой горушки, в которой находится замок, его большая внешняя стена, внутренние террасы с бассейнами. Висячие сады облетели, осталось переплетение голых прутьев. Обитателей не видать, с приходом осеннего ненастья СерИвы укрылись под землей. Однако на стене и у ворот бдят стражники. Возможно, с ними сам начальник стражи Торр, который в бытность свою попытался завладеть телом Мстислава. А может быть, князь прогнал его к чертям, и Торра здесь нет. Эта мысль согрела душу.

В самом замке, разумеется, делать нечего. Телохранитель изменил курс, направляясь к Изначальному Зеркалу, и его маневр в точности повторила Иванна.

Мстислав поглядел, что происходит на заднем сидении. Сползший вниз Северин лежал головой на коленях у Краша… у чужака, а тот растирал ему левое плечо, поддерживая сердце.

— Север жив? — спросил Мстислав на всякий случай.

— Почти нет, — отозвался чужак с тихим бешенством. — Ты убьешь его, если будешь… — Он сбился, не придумав, в чем, собственно, телохранитель повинен.

— Как тебя зовут? — Не дождавшись ответа, Мстислав повысил голос: — Я спрашиваю: как твое имя? Отвечай!

Казалось очень важным узнать, кто сейчас сидит в глайдере… кто убивает Северина. Этот новый человек явно забирал себе его жизнь, сам наполняясь силой, уверенностью и упрямством.

Брат назвал это работой. Только поэтому Мстислав не приземлился и не вышвырнул безымянного чужака из машины.

Глайдер тихо скользил над скалой, в которой находилась шахта с Изначальным Зеркалом. Телохранитель помнил: возле княжьего замка скала довольно узкая, а затем расширяется, уходя вдаль. Сверху она ровная, как стол, лишь кое-где стоят чахлые деревца и топорщится мелкий кустарник. С той поры ничто не изменилось, разве что деревца и кусточки облетели.

Вот и шахта. Как и в прошлый раз, сначала Мстислав увидел противоположную стену, серую, в белых прожилках, испещренную резным кружевом СерИвских знаков. Затем показался полумесяц карниза, который раньше был берегом озера. Воды в шахте не было; во всяком случае, она не стояла вровень с карнизом, как раньше. Это понятно: при всех осенних дождях, вода не успела наполнить широченный колодец. Подобрались еще ближе. Телохранитель ожидал увидеть громадную, серебристую, чуть наклоненную тарелку Изначального Зеркала. Но не увидел. Огромный колодец был пуст и являл миру одни только гладкие стены. Куда могла подеваться здоровенная инопланетная штуковина, простоявшая невесть сколько лет?

Неужто примчались зря? Экая подлость.

— Как Север? — спросил Мстислав, подавая глайдер назад, прочь от края шахты.

— Умирает.

Телохранитель положил машину на мокрые мхи, выскочил в густой холодный туман и бесцеремонно вытащил чужака из салона. Приказал:

— Стой здесь, — а сам нырнул внутрь, к брату.

Обследовал его диагностером и перепугался до темноты в глазах. Задавив ужас, вкатил дозу адреналина и пару мощных стимуляторов, наложил кислородную маску и принялся растирать левое плечо, как делал бывший Краш. Северин — крепкий парень, он оклемается. Север, братишка, не умирай. Держись; ты же можешь, ты сильный. Не умирай!

Спустя несколько долгих минут Северин очнулся, открыл глаза. Взгляд был на удивление ясный. Телохранитель проглотил внезапный ком в горле, убрал кислородную маску и доложил:

— Изначального Зеркала нет на месте. Мы на скале, возле шахты. Краш больше не Краш, а черт знает кто. Миллауши с нами.

Северин слабо улыбнулся, нашел руку Мстислава и благодарно сжал ему пальцы.

— Зеркало поищем. Я полежу пять минут.

— Лучше бы пять часов. С Крашем ты один работал или вместе с миллаушами?

— С ними.

— Они тебя чуть не угробили.

Северин опять улыбнулся:

— Не злись. Иди, присмотри за парнем.

Мстислав выбрался из салона.

Бывший Краш жался к машине, дрожал в своей легкой одежде из СерИвского шелка. В поместье Донахью была теплая весна, не в пример здешней осени, и чужак оказался одет не по сезону. Неподалеку стоял окутанный туманом полицейский глайдер с погашенными огнями; Иванна сидела на месте пилота, а миллаушей телохранитель не увидел.

Он достал из багажника две охотничьи куртки и подал одну чужаку:

— Утепляйся.

— Зачем мы здесь? — спросил тот, застегиваясь. Ни Дэсс, ни Краш не справлялись с застежками так ловко.

— Меня зовут Мстислав, — сообщил телохранитель. — И я не буду с тобой разговаривать, пока не представишься.

Чужак откровенно смешался. Отчего бы это? Помнится, бестолковый Краш и тот сразу нашел себе имя.

— Говори: кто ты? Иначе дам кличку, и будешь ходить с ней, как кот. Например, кот Матвей. Или кот Василий.

— Мат-Вэй и Вас-Лий — СерИвские князья, — возразил чужак.

Телохранитель поглядел с интересом. Краш вообще ничего подобного не знал, а этот даже слово «СерИвские» произнес с упором на заглавные буквы, как положено.

— Ребята из экипажа Сергея Иванченкова многим аборигенам дали кошачьи имена, — сказал Мстислав. — Матвей, Василий, Пушок, Барсик… Оттуда и пошли гордые Мат-Вэи да Бар-Сии.

— Мне ни к чему княжье имя. — Чужак смущенно покусал губу и решился: — Я бы хотел… если можно… Север. Север Крашич.

— Нет! — отрезал телохранитель. Парень забрал себе жизнь Северина, а теперь и на имя нацелился? — Нет, — повторил он мягче, — Север у нас один.

— Тогда мне все равно. Называй как угодно. — Чужак отвернулся, расстроенный.

Рассусоливать с ним Мстислав не собирался.

— Тут рядом обрыв. Никуда не ходи, — велел он и зашагал к полицейскому глайдеру.

Симпатичная Иванна с улыбкой приоткрыла дверцу.

— Вот хорошо, что вы подошли, — встретила она телохранителя. — Мой коллега просил подождать и куда-то исчез, и я уже просто не знаю, что делать.

— А в чем трудность?

Иванна взмахнула пушистыми ресницами и беспомощно развела руками.

— Ну… Что значит — подождать? Что делать-то? Мы же не просто так, мы патрулируем.

— Вздремните, — посоветовал Мстислав.

— Спасибо, — обрадовалась девушка. — Я и впрямь посплю. — Она опустила спинку сидения, поерзала, устраиваясь, и закрыла глаза.

Все-таки вряд ли она идиотка. Скорее, Очень Умный Зверь по-прежнему держит ее сознание железной лапой. Разозленный, телохранитель обернулся к своей машине. Лично он, Мстислав, — за свободу воли… А где бывший Краш?

Исчез. Проклятье! Не навернулся бы в тумане с обрыва.

— Эй, безымянный! Куда пропал?

— Я здесь, — откликнулся тот со стороны шахты. Судя по расстоянию, он находился на ее краю.

— Замри! — Мстислав кинулся на голос.

— Осторожней; не беги, — предупредил чужак. — Тише, тише. Стой.

Мстислав наконец его разглядел. Чужак почему-то сидел на корточках, а до края шахты оставалось всего ничего. Опрокинулся, перекатился — и с обрыва вниз, и насмерть.

— Что тут?

— Следы. — Чужак оставался сидеть. — Посмотри; они совсем свежие.

На мокром буро-зеленом мху отпечатались следы круглых когтистых лап. Эти лапы, несомненно, пробежали от полицейского глайдера к шахте с Изначальным Зеркалом и полезли вниз.

— У пещерной разрывалы когти длиннее, — сообщил чужак, — и лапа овальная. Я не понимаю, что это за зверь… два зверя.

Парень слишком хорошо разбирается в деле. У Мстислава захолонуло в груди.

— Дэсс? Это ты, брат? — спросил он по-СерИвски.

Чужак вскинул удивленные глаза и отрицательно покачал головой:

— Нет, я не Дэсс. — Он поднялся на ноги. — Пойдем? Север остался один, а тут хищники бродят.

Телохранитель двинулся сквозь туман обратно. Можно было уверенно идти, ориентируясь по следам миллаушей.

Проклятые звери. Сначала Дэсса убили, теперь — Краша. Зачем? Почему было не остановиться на полдороги, отчасти изменить личность, но оставить все-таки Крашем?

— Слав, — окликнул чужак, шагая у него за спиной, — не сердись.

Мстислава передернуло. Снова убили его подопечного. Телохранитель экстра-класса! Тело уберег, а человека — нет…

Впереди смутно проступили два глайдера — его собственный и полицейский.

— Не сердись, — повторил чужак, нагнал Мстислава и приобнял за плечи. — Никто не виноват, что так получилось.

Все виноваты — Мстислав, Северин, миллауши.

«Хочешь, я уберу этого человека и верну Краша?» — долетел вдруг отчетливый вопрос Очень Умного Зверя.

«Отвяжись! — Телохранитель рассвирепел, однако сдержался и не заорал во весь голос. — Убийца!»

«Я хотел сделать, как лучше. — Чувствовалось, что миллауш раздражен. — Тебе возвратить предыдущего?»

Очевидно, чужак тоже что-то услышал. Он остановился — озадаченный, сбитый с толку, еще не сообразивший, что его жизнь внезапно повисла на волоске. Мстиславу пришлось остановиться с ним вместе.

Очень Умный Зверь продолжал:

«Я уже превращал курсанта Крашича обратно в Дэсса. Помнишь? Ты горевал. И я оставил тебе Дэсса еще на один день. Решай. Тебе нужен Краш или этот?»

Чужак изменился в лице. Человек, который хотел взять себе имя Север Крашич и быть Мстиславу братом. И которого хладнокровно предлагали убить.

«Послушай, Зверь, — проговорил в мыслях телохранитель. — Почему ты стал таким гадом? Северин тебя этому не учил!»

«Прости, — вмешался мягкий голос Милы. — Мой брат много времени провел с другими людьми. От них всякого наберешься».

Мстислав ругнулся сквозь зубы и потянул чужака за собой:

— Идем. Нечего с ними разговаривать.

Когда подошли к глайдеру, с миллаушами общался Северин. Лицо было белым от бешенства, а карие глаза казались черными. Мстислав благоразумно не стал соваться в машину и спросил притихшего, пришибленного чужака:

— Ты знаешь, как звали нашего деда?

— Адмирал Анджей Крашич, — ответил тот.

Он путал звание с именем, но для человека, чье сознание было смоделировано в течение последнего часа, справлялся неплохо.

— Будешь зваться Джей, — предложил телохранитель. — Согласен?

— Джей, — повторил чужак, прислушиваясь. Затем как будто попробовал имя на вкус: — Джей. Принято. — Он нерешительно улыбнулся. — Можно спросить?

— Нельзя.

— Пожалуйста.

— Я сказал: нет! — Мстислав поймал ощущение свободы и коротко им насладился. Рабство отменено.

Зато и Джей был не пугливый Краш, и он таки задал вопрос:

— Если Север тебе брат, Адмирал Анджей Крашич — дед, то я кто?

— Не знаю, — честно сказал телохранитель. — Станешь кем-нибудь. — И невольно подумал: «Если успеешь».

Из глайдера выскочил Северин, ахнул ладонью по дверце, срывая злость. Уставился на чужака и потребовал:

— Имя!

— Что?

— У тебя есть имя?

— Джей.

— Ладно. Сойдет. По машинам!

Мстислав восхитился. Брат чуть не отдал богу душу всего лишь полчаса назад — а теперь вон как скачет.

Он уселся на место пилота. Джей хотел было устроиться рядом, но Северин подтолкнул его к задней дверце:

— Там садись. — Он сам поместился на переднем сидении. — Поехали. Поглядим, куда наше Зеркало делось.

Мстислав проверил, не затаились ли рядом Умные Звери, украдкой вернувшиеся из путешествия вниз. Сканер миллаушей не обнаружил. Тогда телохранитель поднял машину и направил ее вперед, к колодцу Изначального Зеркала. По бокам стоял непроницаемый туман, а на лобовом стекле была отлично видна поверхность скалы с голыми деревцами и жалкими прутьями облетевших кусточков. И плавно приближался круглый, ровный вырез шахты.

— Север, — подал голос Джей, — почему ты нами распоряжаешься? Это не протест, а вопрос, — уточнил он.

— Кстати, хороший вопрос, — поддержал Мстислав с усмешкой. — Я тоже не прочь узнать, с какой стати ты раскомандовался.

Брат поморщился и не ответил, вглядываясь в изображение на стекле. Ему было не до шуток с подковырками.

Глайдер скользнул через край шахты и тихо пошел вниз. Мстислав окинул взглядом СерИвскую резьбу на стенах, полумесяц карниза, обнаружил крутую каменную лестницу, по которой в шахту мог бы спуститься Милосердный Бог СерИвов. Когда были здесь в прошлый раз с Дэссом, эту лестницу он просто-напросто не заметил. Каждую ее ступеньку испещряли вырезанные знаки.

Джей оживился.

— Ну-ка, что у них там написано? Слав, можно ближе к лестнице?

Мстислав подал глайдер вбок, разворачиваясь, и увеличил изображение.

— Понял. Описаны деяния Милосердного Бога. — Джей еще поглядел и добавил задумчиво: — Деяний бога хватило только на узкую лестницу. А подвигами князей из рода Мат-Вэев расписаны все стены сверху донизу. Как такое могло получиться?

— Станешь князем — поймешь, — откликнулся Северин. — Слав, покажи, что в колодце.

Мстислав переключил изображение, успев подумать, что Джей не только язык СерИвов разумеет, но и в их письменности разбирается. От кого эти знания? От Севера или от Дэсса?

Колодец глубиной девять метров был пуст. Ни Изначального Зеркала, ни его опор, ни миллаушей. Только дно засыпано землей и камнями.

— Покажи крупнее. Еще… Вот так.

С минуту они втроем рассматривали зауряднейшие каменюки. Никак не обработанные, без резьбы, накиданные безо всякого порядка. Наконец Северин осведомился:

— Ваше мнение, господа?

— Зеркало улетело в космос, — изрек Джей с серьезным видом. — Это был древний звездолет, который получил сигнал к старту.

— Еще версии?

— Миллауши морочат нам голову, — предложил объяснение Мстислав. — Зеркало на месте, но звери заставляют видеть искаженную картинку.

— А если без дураков? — В голосе брата скрежетнула досада.

— Камни не здешние, — определил Джей. — Скала — серая, с белыми жилами. Но камни лежат самые разные, от белых до черных, и таких жильчатых почти нет.

— Иными словами, — продолжил телохранитель, — их сюда притащили СерИвы. Кстати, не так уж давно. С дождями должно было нанести осенних листьев, всякого мусора, а там довольно чисто.

— Вывод?

— С этим торопиться не станем. Садимся на дно?

— Попробуй. — Северин хмурился, вглядываясь. Накиданные внизу камни были ему не по душе.

Мстиславу они тоже не нравились. Черт знает, зачем СерИвы их приперли и что ими присыпали.

 

Глава 9

Глайдер опускался тихо-тихо, поворачиваясь вокруг своей оси. Телохранитель осматривал стены колодца. Они были гладкие, чуть ли не полированные — и без единого следа креплений Изначального Зеркала. Видимо, оно раньше стояло прямо на дне колодца, на каких-то опорах. За боковыми стеклами глайдера по-прежнему белел густейший туман.

— Север, — заговорил Джей, — можно вопрос?

— Всего один и самый короткий, — отозвался брат.

— Почему ты в одиночку решаешь, кому жить, а кому умирать?

Брат ответил не сразу, хорошенько подумав:

— Это сейчас решаю не я.

— А кто?

— Миллауши, — не удержался Мстислав. — Те звери, чьи следы ты видел.

— Миллауш. Один зверь, — поправил Северин.

— Почему он? — спросил Джей.

— Он вообразил себя богом этого мира.

— Скорей, дьяволом, — с сердцем добавил телохранитель.

— Во всяком случае, — Северин невесело усмехнулся, — мой собственный план из-за него полетел вверх тормашками. Поэтому теперь я не знаю, кто из нас останется жить.

Мстислав бросил на него быстрый взгляд. Брат сидел побледневший, напряженный. Полководец, чья армия храбро сражалась, но уничтожена более сильным противником. Уцелел лишь маленький отряд верной ему личной гвардии. Гвардейцы полягут все, и командир — с ними вместе, и вопрос только в том, как продать свою жизнь подороже.

— Север?

— Слав, — попросил брат, — давай потом, а?

Примолкли. Даже неуемный Джей оставил при себе остальные вопросы.

Выбрав место, телохранитель положил глайдер на россыпь камней. Под брюхом противно заскрежетало, однако машина легла устойчиво. Поиск живой материи ничего не дал — колодец был по-прежнему пуст.

Выбрались из салона, вдохнули холодный туман. Мстислав достал из багажника еще одну куртку, оставшуюся от Домино — из богатого меха, с золотыми застежками — накинул Северину на плечи. Тот благодарно кивнул, вслушиваясь в тишину колодца. Под глайдером чуть слышно похрустывало, а больше не доносилось ни звука.

Телохранитель огляделся в поисках слива, сквозь который Очень Умный Зверь в свое время спустил воду, обнажив Изначальное Зеркало. Не нашел.

Джей ковырнул землю между камнями.

— Рыхлая. — Еще ковырнул и на что-то наткнулся. — И неглубокая. — Он вопросительно глянул на Северина и Мстислава: — Копать?

— Давай, — разрешил Северин, по-прежнему чутко прислушиваясь.

Джей руками разгреб мокрую землю. Под ней оказалась плотная темная ткань. Ни подцепить ее, ни надорвать не удалось.

— Это заморский шелк, — сообщил Джей. — Здешние СерИвы такой крепкий не ткут. — Он расчистил второй пятачок чуть поодаль. — Опять шелк. Если кто-нибудь из вас, господа, даст мне хороший…

— Держи, — Северин подал ему складной нож. — Да не отрежь себе пальцы.

Поздно: Джей успел порезаться и зашипел, как дикий кот. У Мстислава болезненно кольнуло в груди. Парень отчаянно похож на убитого Дэсса. Ну почему он не Дэсс, а другой? Что помешало клятым миллаушам вернуть сознание княжича?

«Я хочу, чтоб ты остался жив», — пришел вдруг непрошеный ответ Очень Умного Зверя. Ах, чтоб ему!.. Одумавшись, телохранитель мысленно извинился.

Тем временем Джей вырезал в шелке неровный квадрат:

— Внимание, господа. — Жестом фокусника он сдернул мокрый лоскут и торжественно объявил: — Изначальное Зеркало!

В прорези серебрилась идеально ровная поверхность СерИвской святыни. Как и прежде, в спящем Зеркале ничего не отражалось.

Значит, СерИвы подорвали опоры, на которых оно стояло. И когда Зеркало легло на дно, укутали его тканью, засыпали землей и для верности завалили камнями, чтобы никто в него не поглядел и не накликал новые беды. Вероятно, под Зеркалом и слив погребен.

Мстислав забрал у Джея нож, примерился, отыскивая центр колодца, и принялся резать плотный скользкий шелк, желая освободить хотя бы квадратный метр поверхности. Мало ли, кто и что может там показаться. Например, хотелось бы взглянуть на изображение Джея. Как воспринимает его Изначальное Зеркало? Никем, как бедолагу-Краша, или полноценным человеком?

Северин уселся на камень, зябко кутаясь в меха от Домино, и молча наблюдал, как Мстислав сражается с неподатливой тканью. Джей нашел у себя в кармане упаковку обеззараживающих салфеток и занялся пораненной рукой.

— Север, почему ты считаешь, что ничего не получится? — спросил он неожиданно.

Мстислав обернулся к брату. Нет: Джей не телепат вроде миллауша, он просто наблюдательный и умный. Северин запоздало согнал с лица выражение безнадежности и поднялся на ноги.

— Понимаешь, друг Джей, я хотел, чтобы миллауш передал мне от тебя сознание Дэсса Мат-Вэя. Тогда я попытался бы сам изобразить Милосердного Бога. Разбудил бы СерИвские Зеркала, обратился к СерИвам всей планеты, как делал Дэсс. Вбил бы в их головы запрет на переселение в людей…

— Если б успел, — заметил Джей, нахмурившись.

— Прикончили б тебя, и очень скоро, — добавил Мстислав. — Значит, наш умник сделал точно наоборот — от тебя передал часть сознания Джею?

— Выходит, так.

— Ну и отлично. Лучше живой ты, чем убитый Милосердный Бог.

Северин не стал спорить, отвернулся, подавленный.

— Север, ты не хуже меня понимаешь: двух-трех пламенных призывов самого милосердного из богов недостаточно, чтобы образумить СерИвов надолго. И ты никак не повлиял бы на людей, а они в нашем случае гораздо опаснее.

Брат промолчал, не шелохнулся. Полководец, чья армия уничтожена, а отряд личной гвардии стал ненадежен.

— Север, — телохранитель шагнул к нему, провел ладонью по спине, — война еще не началась. У нас есть время что-нибудь придумать.

Северин молчал, глядя в сторону; угол рта едва заметно подрагивал.

Мстислав посмотрел на вырезанную кособокую дыру, сквозь которую безмятежно серебрилось Изначальное Зеркало. Никаких отражений.

Затем он поймал взгляд Джея. У парня было отчаянное лицо человека, как будто бросающегося в огонь, — Мстислав не раз это видел. Внутри что-то оборвалось: Дэсс!

Почуяв неладное, Северин обернулся:

— Что такое?!

— Я… попробую… обратиться к СерИвам, — проговорил Джей, чуть задыхаясь.

— Нет! — в один голос вскрикнули братья.

Джей развернул плечи, глубоко вдохнул.

— Миаридуонта-зи-шу! — Звучный голос наполнил колодец, отдался эхом от стен. — Райано лан-гидо СерИв-ми-лоа-у…

«Дети Милосердного Бога», — единственное, что разобрал Мстислав: так в свое время княжич начинал свои обращения к сородичам.

Джей говорил — быстро, отрывисто, хрипло; в колодце гудело и билось мощное эхо.

Ни Изначальное Зеркало, ни камни вокруг не просыпались, отражения не проступали. Зато у Северина краска сходила с лица, и расширялись зрачки. Внезапно он кинулся к Джею, закатил тяжелую оплеуху и вне себя заорал:

— Ты спятил?! Что ты несешь?!

Мстислав вклинился между ними, оттолкнул брата, пока Джей не опомнился и не двинул ему в ответ:

— Тихо! Север, отойди.

У Северина кривились губы, руки сжимались в кулаки. Ошарашенный Джей потер голову и спросил:

— Ты что разошелся? Я тебя чем-то обидел?

В бешенстве, Северин вновь подался к нему, но натолкнулся на раскрытую ладонь Мстислава.

— Стоять, — велел телохранитель. — Тоже спятил? Сейчас вправлю мозги.

Брат опомнился, отступил.

И вот тут Изначальное Зеркало пробудилось. На серебристой поверхности появилось тусклое пятнышко, которое быстро вытягивалось и обретало бронзовый оттенок. Мстислав невольно поискал взглядом алые и зеленые искры и огненную каплю — как было в прошлый раз, когда Зеркало явило изображения Дэсса и миллауша — но не нашел. Зеркало отражало только одного человека.

— Джей, извини, — сказал Северин покаянно. — Я погорячился.

Тусклые зародыши отражений проступили на стеклах глайдера.

— Извини, — повторил Северин, сильно расстроенный тем, что распустил руки.

Отражения вдруг разом исчезли, как будто их выключили. Что за дела? До сих пор они сходили на нет постепенно. Телохранитель встревожился: все необычное может быть опасным.

Джей потрогал скулу и неуверенно улыбнулся:

— За одного битого двух небитых дают?

— Что он такого наговорил? — спросил Мстислав у брата.

Северин покривился.

— Чушь всякую.

— Оскорбительную для СерИвов?

— Нет. Просто вздор городил.

— Тогда зачем ты в драку полез?

— Понятия не имею. — Северин глянул телохранителю в глаза. — Правда, братишка: как будто затмение нашло.

— Слав, разве я… — начал было Джей.

— В глайдер, — распорядился Мстислав. — Мигом; оба.

Они послушались без разговоров. Джей нырнул на заднее сидение, Северин скользнул на место пилота, приподнял машину над землей, развернул открытой дверцей к Мстиславу.

Прислушиваясь к наступившей тишине, телохранитель прикрыл вырезанным куском шелка уснувшее Зеркало, быстро присыпал землей, привалил парой камней потяжелее. Дэсс говорил: нельзя смотреть в Изначальное Зеркало, страшные беды начнутся. Вот посмотрели — и Северин мало шею парню не сломал. Хотя тут-то, конечно, не в Зеркале дело.

Отряхнув ладони, Мстислав забрался в глайдер, кивнул в ответ на вопросительный взгляд брата: «Все в порядке», — и велел:

— Давай потихоньку наверх.

Машина поплыла сквозь туман; на лобовом стекле двинулось вниз изображение каменной стены.

— Слав, — опять начал неугомонный Джей, — теперь можно спросить?

Мстислав обернулся. Знатно брат младшенького приласкал: скула припухла, и глаз начал заплывать.

— Ну, спроси.

— Когда я городил вздор?

— Когда Север тебе в морду дал. Ты что, не помнишь?

— Нет, — растерянно признал Джей. — Как это может быть?

— Спроси у миллаушей, — посоветовал Мстислав, раздражаясь. — Они нами вертят как хотят. Заставляют чушь нести, кулаками махать, отражения… видеть… — Он сбился с мысли, потому что необычно погасшие отражения не вписывались в разумную схему.

Северин поставил глайдер на карнизе, неподалеку от лестницы Милосердного Бога, и накинулся на Мстислава с вопросами об отражениях, которые сам он упустил. Затем, немало озадаченный, обратился за разъяснением к миллаушам — сначала мысленно, потом вслух.

— Мила! — звал он. — Мила, ты меня слышишь?

Умные звери отмалчивались. Внезапно налетевший ветер уносил туман, шахта Изначального Зеркала виднелась все ясней, становилась различима простым глазом каменная резьба на стенах.

— Мила! — в последний раз позвал Северин. — Да что ж такое, а? — Видно было, что он глубоко уязвлен.

«Мила, у тебя есть серьезные причины молчать?» — мысленно спросил телохранитель.

«Мы работаем», — с заминкой, отозвался ее мягкий голос.

— Миллауши изволят работать, — сообщил Мстислав брату, не скрывая сарказма. — До нас ли им?

Лучше бы придержал язык. Северин совсем погрустнел, понурился.

Наверху неслись серые облака, остатки туманной дымки вокруг глайдера быстро таяли. На гладких стенках колодца тут и там вдруг зажглись красно-желтые искры, начали расцветать, разбегаться вширь яркими огоньками. Вот они уже загорелись повсюду — на карнизе, на лестнице, на испещренных резьбой стенах шахты.

— Что за черт? — вскинулся Джей. — Слав, это нас не угробит?

— Это миллауши устыдились, — съязвил Мстислав.

Затем переглянулся с братом.

— Север, а может, и впрямь так? Вспомни: отражения в Изначальном Зеркале и стеклах глайдера появились, когда ты начал извиняться за мордобой.

— Допустим, — согласился брат, размышляя.

— Отлично. Когда люди и СерИвы вдоволь поубивают друг дружку, Зеркала покажут тех, кто остался в живых и раскаялся.

— Замечательный ход, — подхватил Джей, вмиг уловивший суть дела. — Камеры наблюдения зафиксируют изображения виновных… признавших свою вину, и полиция с легкостью переловит преступников.

— Яркость и четкость изображения не будет соответствовать тяжести содеянного, — добавил Северин, обдумывая возможные последствия. — Отражение всего лишь покажет, насколько человека — или СерИва — мучает совесть.

— А если совесть заранее отменить, Зеркало не покажет ни-че-го, — выразительно закончил Джей.

Обозлившись, телохранитель выскочил из глайдера и крикнул в пространство:

— Звери, хорош чудить! Если это ваши штуки — уймитесь!

Золотисто-алые огни погасли. Мир поскучнел, снова сделался серым и холодным. Мстислав задавил злость. Значит, миллауши работают. Методом проб и ошибок настраивают Изначальное Зеркало и Зеркала СерИвов, которые, вероятно, напрямую связаны с Изначальным. Ну ладно, поглядим, что получится.

Джей с Северином тоже выбрались из машины. Втроем они постояли, оглядывая шахту, прислушиваясь. Наверху свистел ветер, но на карнизе под стеной было тихо.

— Не понимаю, как сюда приходят СерИвы, — произнес Джей. — По лестнице Милосердного Бога они не спускаются, а иного хода я не вижу.

— Рядом с лестницей есть потайная дверь, — откликнулся Северин. — Отсюда не разглядеть: стык в камнях еле заметен.

— Пойдем, посмотрим? Я схожу. — Джей тронулся с места. — Слав, ты со мной?

— Стой! — телохранитель вдруг всей кожей ощутил опасность.

Братья разом шагнули вперед, встали плечом к плечу: Мстислав — с парализатором, Северин — с разрядником Шенгле, который в ближнем бою не уступит и лучемету. Безоружный Джей оказался под их прикрытием.

Телохранитель был готов к тому, что нагрянут СерИвы — разобраться, кто расковырял упаковку Изначального Зеркала и надругался над святыней. Однако сейчас мелькнуло чувство, что в опасности кто-то маленький и беззащитный. Ребенок? СерИв? Кажется, он слышал чей-то крик…

Потайная дверь в скале отворилась. Из темноты метнулась золотистая фигурка, на миг замерла, оглядываясь, и затем кинулась к людям, таща за собой длинный шлейф желтого цвета. Дверь захлопнулась, прищемив конец этого шлейфа, и фигурка задергалась, пытаясь его оторвать. СерИвка, чья одежда развернулась на бегу.

— Дэсса? — признал телохранитель.

Юная княжна закричала, безнадежно сражаясь с отрезом желтого шелка, расшитого золотыми узорами. СерИвский шелк и ножом едва возьмешь, а голыми руками с ним тем более не справиться. Мстислав рванулся на помощь; Северин с Джеем ринулись следом.

— Прочь, прочь! — отчаянно кричала Дэсса. — Они вас убьют!

Телохранителю хватило его скромных познаний в языке СерИвов, чтобы это понять.

Подбежав, он сгреб маленькую княжну в охапку.

— Уходи! — умоляла Дэсса, барахтаясь, силясь вырваться, но не выпуская из рук упрямую ткань. — Тебя убьют! Там стража, стража!

Северин держал под прицелом вновь слившуюся со скалой дверь, а Джей забрал у Мстислава нож, натянул шелк, полоснул — и с легкостью разрезал. Здешний шелк оказался куда хлипче заморского. Княжна торопливо прикрылась оставшимся у нее куском ткани, не переставая кричать.

С СерИвкой на руках, Мстислав отступал к глайдеру.

— Север, Джей! Давайте в машину.

Связываться со стражей не хотелось. СерИвы сейчас будут в своем праве, а с песнями убийства шутки плохи. И пусть даже, обороняясь, пустить в ход не разрядник, а безобидный парализатор, неприятностей потом не оберешься. Святотатство, нападение на аборигенов, похищение княжны и черт знает, что еще им припишут.

— Север! Джей! Я кому сказал?

Парни отступили от двери на десяток шагов, но в глайдер не торопились.

— Уходите! Скорее! — молила Дэсса. Хрупкая, тоненькая, почти невесомая; пушистая и мягкая, как кошка.

Некстати — или наоборот, очень вовремя? — вспомнилось, как она пела Мстиславу песни любви, отвлекая телохранителя, когда ее сородичи похищали Домино. Воспоминание было постыдным, и Мстислав поспешно его прогнал. Отчего-то брат с Джеем с места не стронутся… Уж не СерИвская ли это ловушка?

— А ну в глайдер! Оба! — рявкнул телохранитель, опуская Дэссу наземь. Замешкался, не понимая, что с ней делать: в глайдер одну не засунешь, а возвращаться вместе с княжной к тем двоим глупо. — Север, черт тебя дери! Назад!

Брат и ухом не повел, сторожа дверь с защемленным обрезком желтого шелка. И Джей там же — караулит, глаз не сводит со старшего. Случись что, чем он поможет?

«Мы работаем, — снова прозвучал в голове мягкий голос миллаушки. — Я прошу: не мешай».

— Уходите, спасайтесь! — плакала Дэсса, тянула Мстислава за рукав, пытаясь направить к глайдеру.

— Тише, тише, — сказал он ей по-СерИвски. — Все будет хо…

Потайная дверь снова открылась; изнутри как будто плеснула густая тьма. СерИвская стража. Пятеро. Они вышли один за другим — закутанные в черный шелк, увешанные оберегами из позолоченного серебра и крошечными зеркальцами. Оружия в руках не было, однако в складках одежды могло таиться что угодно. Да и грозная Кеннивуата-ра всегда при СерИвах.

Дэсса подавилась криком и стихла, испуганно прильнув к Мстиславу. Ее золотистая макушка едва доставала телохранителю до пояса.

Первым шагал почтенный Торр — так и не изгнанный князем начальник стражи. Позванивали серебряные обереги, поблескивали качающиеся на шнурках зеркальца. Начальственные уши не походили на пуховые шарики — шерсть на них зловеще прилегла, серые холодные глаза щурились по-змеиному. Следом шагали четверо стражников; вид у них был не столь воинственный, как у Торра.

Дорогу преграждали Северин с разрядником и Джей с ножом. Подчеркнуто их не замечая, начальник стражи остановился и высокомерно — насколько позволял его невеликий рост — обратился к Мстиславу на языке людей:

— Ты опять здесь, враг всех достойных СерИвов? Ты снова посмел явиться к нашей святыне и, — змеиный взгляд скользнул по прильнувшей к телохранителю Дэссе, — вновь позволил себе прикоснуться к ясноокой княжне, да принесут ей весенние ливни многое счастье и многих детей?

При этих словах Дэсса вскрикнула, как подранок, и крепче прижалась к Мстиславу, обхватила обеими руками. На краю сознания промелькнуло: перепуганная княжна обнимает его за бедра, все приличия попраны.

— Ты ответишь за свое кощунство, человек, — посулил начальник стражи. Он шевельнул плечами, и позолоченные обереги звякнули, как бы подтверждая его слова, и остро блеснули зеркальца на черном шелке.

Четверо стражников повторили его движение, точно так же звякнули оберегами и блеснули зеркальцами. Дэсса мяукнула; ее золотистая шерсть взъерошилась и потускнела, сделавшись грязно-желтой.

«Мила, что ему надо?» — мысленно спросил телохранитель.

«Он желает взять Дэссу в жены, — откликнулась миллаушка. — Хочет спасти ее и затем получить как награду».

«Спасти от нас?» — уточнил Мстислав.

«От тебя».

Северин с Джеем оглянулись — они тоже слышали Умную Зверу.

— Я не хочу! — выкрикнула маленькая княжна, прячась за телохранителя. — Слав, нет, нет!

Почтенный Торр гневно вздернул голову и вздыбил шерсть, отчего она сделалась почти черной, в тон мрачному шелку его одежд. Начальник стражи что-то прорычал, чего Мстислав не понял, зато разобрали Северин, Джей и Дэсса. Люди одинаково прикусили губу, пряча усмешку, а СерИвка пронзительно завизжала:

— Нет, нет, нет!

— Почтенный Торр! — рявкнул телохранитель, перекрывая ввинчивающийся в уши визг. — Ясноокая княжна пела мне песни любви… — Княжна умолкла, и он договорил в неожиданной тишине: — А ее брат был также и мне другом и братом. У меня есть право решать, и я не отдам тебе в жены прекрасную Дэссу, когда она так противится.

Северин одобрительно кивнул и что-то добавил по-СерИвски. От его слов начальник стражи взбеленился и с воем ринулся вперед, думая прорваться к Мстиславу с Дэссой, и даже глядящий в грудь разрядник его не испугал. Хитрый СерИв отлично знал, что люди не станут убивать; однако четверо стражников оробели и не последовали за начальником. Разъяренный Торр попытался оттолкнуть с дороги Северина, не сумел, что-то яростно выкрикнул — и вдруг нелепо задергался в воздухе, когда его поймал Джей и приподнял над землей.

— Не смей оскорблять мою названую сестру и братьев, — проговорил Джей внушительно, — не то я сброшу тебя в колодец, прямо на Изначальное Зеркало.

Почтенный Торр извивался в его руках, завывал, рычал и шипел; юная княжна рыдала у Мстислава за спиной, скорчившись на камнях. Беда. Вот теперь точно получится нападение на СерИвов и похищение девицы. А если вдобавок стража затеет петь убийственную Кеннивуата-ра… Мстислав не успел представить, что будет.

Повсюду на камнях зажглись серебристые искры, и как-то особенно колко сверкнули зеркальца СерИвов. Отражения стремительно разрастались, в них гуляли сполохи серебряного света, и просверкивали белые молнии. Дэсса подавилась плачем и затихла, крепко сжимая Мстиславу колени. Начальник стражи тоже смолк, тряпкой повис в руках Джея; вытаращенные глаза подрагивали, взгляд бегал по стенам шахты. Стражники попятились, озираясь и втягивая головы в плечи, прижимая шерсть, которая казалась уже не шерстью, а плотной блестящей тканью. Их позолоченные обереги молчали.

Мстислав бросил взгляд на глайдер — посмотреть, что отражается в стеклах. В них отражался СерИв. Вероятно, почтенный Торр, потому что именно он сейчас выглядел самым потрясенным.

Джей поставил начальника стражи наземь. Торр съежился, глухо мяукнул. Пуховые шарики ушей превратились в жалкие растрепанные комочки, темно-серая шерсть на голове сделалась тусклой и как будто больной. Отражения в стеклах и на корпусе глайдера корчились еще выразительней — сгорбленные, виноватые, несчастные. Серебряный свет и белые молнии потухли, изображения Торра померкли, но не погасли совсем, и видно было, что замысливший недоброе начальник стражи раздавлен сознанием собственной вины. Отражения на камнях исчезли, о них напоминал лишь едва заметный шелковистый блеск, однако в каждом зеркальце, украшающем наряд почтенного Торра, виднелась крошечная фигурка.

Четверо стражников пятились к потайному ходу — друг за дружкой, след в след, как и вышли. Один вынул из складок одежды кинжал и бросил на землю, другой потихоньку избавился от удавки, третий стыдливо выбросил то, что Мстиславу показалось струной с поперечной намоткой, вроде древней хирургической пилы. Умелый боец эдакой штукой оттяпает голову — моргнуть не успеешь. У последнего стражника оружия не оказалось; однако он брел, хватаясь за горло, как будто наказывал себя за едва не спетую песню убийства.

— Уходи, — властно сказал Северин начальнику стражи. — И забудь о княжне; она возьмет в мужья того, кто ей люб.

Брат не снизошел до языка СерИвов, поэтому Мстислав все понял.

Почтенный Торр отвесил неловкий поклон в сторону телохранителя и Дэссы, что-то бормотнул по-СерИвски и двинулся вслед за подчиненными. Те так и пятились гуськом. Вот первый уткнулся спиной в потайную дверь, отворил ее, шагнул внутрь; за ним спиной вперед в темноту вошли остальные. Последним во тьму ступил начальник стражи. Оглянулся с порога — и пропал, как будто и не было. Дверь закрылась, слилась со скалой. Шелковистый блеск на камнях продержался еще немного и потух.

Джей обвел взглядом Мстислава с Северином, словно спрашивая: «Нужно оставаться серьезным или можно всласть посмеяться?» Северин шевельнул бровью, и сообразительный Джей сохранил невозмутимый вид.

«Мы закончили, — сообщила Умная Звера. — Возвращаемся».

Телохранитель поставил на ноги измученную переживаниями княжну. Шерсть Дэссы опять золотилась, хотя зеленые глаза все еще были круглые, перепуганные. Тонкие руки прижимали к телу грозящий соскользнуть узорчатый шелк.

— Тебя отвезти в замок?

— Да, — ответила княжна по-Серивски, и добавила тихо, застенчиво, и тоже на своем языке, однако Мстислав понял ее превосходно: — Ты с братьями спас меня. Я хочу отблагодарить. Я когда-то пела тебе песни любви. Хочешь еще?

Помнится, Дэсс объяснял что-то про женскую магию — дескать, СерИвки заставляют понимать их без слов. СерИвской магией телохранитель был сыт по горло.

— Благодарю тебя, ясноокая. Нет.

Он оскорбил ее отказом. Княжна вскинулась, вздыбила шерсть, сверкнула глазами — словно полыхнула зеленая молния. Мстислав невольно отпрянул, сжимая парализатор. Разгневанная СерИвка открыла рот, чтобы спеть песнь наказания.

— Дэсса! — вскрикнул метнувшийся к ним Северин. — Не смей!

Юная княжна ничего не успела. Камни под ее босыми ногами расцвели золотом с зелеными переливами, отражения побежали вверх по стене, разлились по стеклам и корпусу глайдера. Дэсса мгновенно сникла, шерсть опустилась, глаза сделались светлые и прозрачные.

— Прости, — пробормотала она виновато. — Я… пойду в замок сама. Прощай… мой названый брат.

Она повернулась и побрела к потайной двери. Прошла мимо Северина, не поднимая головы, но рядом с Джеем приостановилась, снизу вверх заглянула ему в лицо.

— Дэсса, ступай! — прикрикнул Северин, и она двинулась дальше. Легко отворила дверь — и исчезла во тьме. Дверь стала на место.

Джей тряхнул головой, потер лоб. Северин сдвинул брови:

— Что она тебе сделала?

— Ничего, — ответил Джей без особой уверенности. — Почему мы не отвезли ее в глайдере?

— Это неприлично — юная девица с чужими мужчинами в одном экипаже. Домашние бы ее осудили. Мила! Что княжна сделала с Джеем?

То ли миллаушка не отозвалась, то ли ответила нечто невнятное — Северин досадливо передернул плечами и забрался в глайдер.

— Все, господа. Вы — домой, а меня оставьте с полицией.

— С миллаушами, — поправил Джей без улыбки, тоже устраиваясь.

— С одной прекрасной миллаушкой, — уточнил Мстислав, усевшись на место пилота.

— А вы не завидуйте.

— А что нам завидовать? — телохранитель повел глайдер вверх. — Нас дома ждут Светлана с Кариной. — Тут он примолк, подумав о том же, о чем и Джей, который прямо спросил:

— Кого ждет Карина? Недотепу-Краша?

— Пожалуй, — согласился Северин.

— И что мне делать? Изображать убогого?

— Да делай, что хочешь! — неожиданно вспылил брат. — Не сумеешь подъехать к отличной девчонке — пеняй на себя.

— Север! — так же взвился Джей. — Какого черта…

— Тихо! — вмешался Мстислав. — Не то обоих выкину за борт.

Глайдер как раз поднялся над верхним краем шахты, и телохранитель задержал машину, чтобы все смогли оценить высоту, на которой он грозился их выбросить. На скале ветер трепал голые деревца и кусточки, над головой неслись темные лохматые облака, издалека приближались зловещие тучи. Их черная масса то и дело окрашивалась в темно-лиловый цвет — шла гроза. Полицейский глайдер стоял на месте, огни были погашены, в салоне сладко спала Иванна. Миллауши пока еще не объявились.

Телохранитель подвел глайдер к полицейской машине, положил на мхи. Северин не торопился покидать салон, сидел грустный. Мстислав пожалел, что нет ни капли знаменитого контрабандного рома; пришелся бы кстати.

— Джей, я устал как собака, — проговорил брат. — Поэтому срываюсь. А вот ты — почему ты заводишься?

Джей выпрямился на сидении и прижал руки к бокам.

— Виноват, сэр. Больше не повторится, сэр.

Северин усмехнулся, принимая шутку, однако не отстал от младшего:

— Ты не ответил на мой вопрос.

Джей пожал плечами:

— Я не знаю. Ну, завелся. Ничего особенного не сказал, между прочим.

Северин посмотрел на него очень внимательно, затем обратился к Мстиславу:

— Насколько я понимаю, миллауши намеревались отрегулировать взаимодействие Зеркал с людьми и СерИвами, чтобы дурные помыслы тех и других пресекались в зародыше. А успевшие вырваться злые слова вызывали бы желание извиниться и загладить конфликт. Как по-твоему, это удалось?

— С СерИвами — да, — ответил телохранитель. — А насчет людей не уверен. Поживем — увидим. Но если вы с Джеем станете собачиться, я сам буду пресекать ваши дурные помыслы, не дожидаясь реакции Зеркал. Это всем ясно?

— Грозный ты стал — спасу нет, — вздохнул брат. — Ладно, увидимся. Джей, на два слова.

Они оба вылезли из салона, отошли от машины.

Мстислав откинулся на спинку сиденья, прикрыл глаза, расслабился. Как славно умные звери придумали. Молодцы, право слово. Может, дальше будем жить без потрясений? Вот бы хорошо…

Схватить бы их всех в охапку — Светлану с Кариной и Севера с Джеем — да и податься домой, к родителям. Мать с отцом будут счастливы. Девчонок примут как родных, и Джея тоже. Он им третьим сыном станет… А что? Запросто. У парня все равно никого нет. Отец — господин Донахью — погиб, родная мать и настоящим-то Домино мало интересовалась, только на видео помогла устроиться с его программой, а после СерИвского нашествия и вовсе куда-то сгинула. Кто ей Джей? Никто. Вот и пускай он будет не Донахью, а Крашичем, как с самого начала хотел.

А к Северину в придачу Мстислав прихватил бы миллаушку. И Очень Умного Зверя пригласил. Вдобавок надо капитана Терезу высвистать — и выйдет отменный семейный праздник…

— Замечтался? — спросил Джей, усаживаясь рядом, и Мстислав открыл глаза.

Вид у парня был хмурый.

— Что тебе братец наговорил?

— Предостерегал от глупостей.

Северин забрался в полицейский глайдер, махнул рукой, прощаясь.

Телохранитель поднял машину в воздух, двинул потихоньку над скалой. Черные тучи над горизонтом неотвратимо наползали, ширились, перемигивались пятнами лилового цвета, грозили страшенным ливнем с громом и молниями. Успеть бы в поместье, пока небеса не рухнули на голову.

— Слав, — заговорил Джей, тоже присматриваясь к тучам, — у меня к тебе есть разговор. Только не в воздухе, а на земле. Давай сядем за скалой — там, где вы с Дэссом были в последнюю ночь, — и потолкуем спокойно.

Мстиславу это не понравилось, однако он не стал спорить и привел глайдер на место, о котором просил Джей; пристроил возле скалы, испещренной резными СерИвскими знаками. Жесткая трава среди россыпи камней торчала желтоватыми пучками и не сдавалась осенним холодам и ливням. Налетавший порывами ветер трепал ее, стелил по земле, но трава выпрямлялась вновь и вновь.

Выходить из глайдера не стали.

— Слушаю тебя, — сказал Мстислав, наблюдая за упрямой травой. — Или нет, погоди. А то скажешь какую-нибудь гадость, от которой жить не захочется. Лучше я сначала с женой побеседую.

Он вызвал охранника Антонио, попросил дать связь со Светланой.

— Все живы? — осведомился Антонио ворчливо. Его изображение в углу лобового стекла шло рябью — связь была никудышной из-за близившейся непогоды. — Я уж не знал, что говорить и как объяснять. Сорвались, помчались невесть куда… Полиция к тому же, миллауши… Черт-те что.

— Я жену увижу наконец — или одно твое бурчанье буду слушать?

— Да бегут они, со всех ног несутся.

— Они? — переспросил Джей с невинным видом. — Сколько у Слава жен?

Изображение вдруг перестало рябить, Антонио вопросительно уставился на Джея. Оценил следы побоев и новое выражение лица, однако выводы оставил при себе.

— Всё, — сообщил он Мстиславу, — прибежали; даю связь.

На стекле появились лица Светланы и Карины — щека к щеке, по-разному красивые, но одинаково встревоженные.

— Куда вы подевались? Мы чуть с ума не сошли, — упрекнула Светлана. Синеглазая, с копной огненных волос, по-прежнему худенькая, почти прозрачная, любимая до невозможности.

Телохранитель позабыл ответить, любуясь женой.

— Слав? — подала голос Карина. Серые глазищи ласково лучились, темные волосы льнули к нежным щекам. — Что с Крашем?

Мстислав очнулся, однако ответить не успел.

— Все хорошо, — отозвался Джей. — Мы скоро будем дома.

Он улыбнулся, и Карина улыбнулась в ответ, расцвела, и своей неброской красотой на миг затмила яркую Светлану.

Джей глядел на нее, очарованный. Он не был похож на самоуверенного, наглого Домино и совсем не походил на пугливого и вечно растерянного Краша. Карина тоже всматривалась ему в лицо, и улыбка ее таяла, а взгляд тревожно темнел.

Мстислав не стал дожидаться новых вопросов о том, что случилось.

— Света, мы скоро вернемся. Ты распорядись насчет обеда. Праздничного.

— Есть повод веселиться? — спросила она недоверчиво, тоже приглядываясь к Джею.

— Конечно, есть, — энергично кивнул тот. — Наше возвращение — всем поводам повод. Правда, Слав?

— Разумеется. — Мстислав протянул руку и жестом любящего старшего брата взъерошил Джею волосы — нарочно для Карины, чтобы ее успокоить. — Девчата, до встречи. — Он выключил связь.

Джей с присвистом выдохнул сквозь зубы, пригладил взлохмаченную шевелюру.

— Как думаешь, Карина привыкнет?

— Надеюсь. Краша она скорей жалела, чем любила. И, насколько я знаю, она с ним не спала. Привыкнет, — подвел итог Мстислав. — Ладно, давай твой разговор разговаривать, пока грозой не накрыло. В грозу не полетим, и девчонки нас проклянут за опоздание.

Джей повернулся на сидении, прямо и очень серьезно глядя на телохранителя.

— Слав, я не Норман Донахью, но права наследства никто не отменял. У меня есть деньги моего… э-э… покойного отца и его институт. То есть, что от института осталось, — помещения, оборудование; часть прежних сотрудников можно вернуть. И собрать ребят, с которыми работал Север. Директором поставим Анатолия Кирсана, дадим заведению безобидное имя. Вместо центра ксенологических исследований будет аналитический центр «Адмирал».

— Зачем?

— Чтобы заниматься вопросами взаимодействия людей с СерИвами. Хоть миллауши и колдовали над Зеркалами, если пустим дело на самотек — легко до новой войны допрыгаемся. Ты согласен с моим решением?

— Я-то что? Твой институт — ты и решай, как им распорядиться. Но сама по себе идея хорошая. Что у тебя еще?

— Мне нужен начальник стражи.

— Нет, дружище, уволь. — Мстислав счел, что Джей оговорился. — Начальником охраны в свой «Адмирал» возьми профи. Я не хочу и не буду этим заниматься.

— Мне нужен начальник стражи, — отчетливо повторил Джей. — Моей собственной.

— На что тебе стража? Ты кто — СерИвский князь? Или король миллаушей?

Мстислав еще договаривал насмешливые слова, а сердце тревожно стукнуло. Дэсс? Неужели все-таки Дэсс? Сестрица убитого княжича неспроста задержалась возле парня? Кто знает, на что способна пресловутая СерИвская магия; быть может, княжна ухитрилась вернуть Дэсса — без песен, без единого слова или прикосновения?

Если это княжич, его убьют. Мстислав, пока жив, этого не позволит, поэтому прежде убьют его самого. А потом — княжича.

Что будет со Светкой?!

Дальше он думать не стал. Глайдер взмыл в воздух.

— Слав, ты чего? — удивился Джей. — Мне нужно поговорить с тобой на земле. Поставь машину туда, где взял.

Поколебавшись, Мстислав подчинился и снова примостил глайдер среди камней. Ветер хотел швырнуть в лицо горсть мокрых коричневых листьев, но помешало стекло, и листья прилипли к нему, заглядывая в салон, словно жадные до зрелищ мальчишки.

— Ну, говори.

Джей свел брови и от этого сделался как будто старше.

— Слав, я понимаю, что ты мечтаешь забрать жену и свалить отсюда ко всем чертям. Но Север останется здесь, и я с ним. И я очень хочу, чтоб ты тоже остался.

— Куда я денусь? — ответил телохранитель, не скрывая досады. — Только счастье это будет недолгим. Знаешь, как нас убьют? С воздуха. На большую высоту СерИвским Зеркалам не дотянуться и дурные помыслы там не пресечь.

— Дурные помыслы зарождаются на земле.

— Они зародятся и воплотятся где угодно. Под водой, на орбите, в соседней галактике… Никто не считал, сколько СерИвов покинули планету в людском обличье. И никто не знает, о чем они сейчас думают. Вполне вероятно, что беглецы все поголовно грезят о том, как бы свести с тобой счеты.

Джей улыбнулся.

— Вот поэтому мне и нужен толковый начальник стражи.

— Ты понимаешь, что я не смогу тебя уберечь? Со всеми деньжищами господина Донахью. Даже с Зеркалами, которые способны отвести беду, — не сумею. Пока вокруг космос, оттуда может прилететь любая дрянь. И она прилетит.

Джей посидел молча, наблюдая, как под порывами ветра дергаются на стекле прилипшие любопытные листья. Черные тучи пожирали небо, исходили уже не лиловыми, а сиреневыми сполохами.

— Зачем меня убивать? — спросил он наконец. — Ты сам сказал: я — никто. Не СерИвский князь, не король миллаушей. И не Милосердный Бог, который СерИвам совершенно ни к чему живой и во плоти. — В карих глазах, один из которых изрядно заплыл, блеснули искорки смеха. — А если, допустим, это не так, мы с тобой никому не скажем, верно?

— Кто ты? — не выдержал Мстислав.

— Я не знаю. И ни одна душа не ведает. Поэтому никто не станет на меня охотиться…

— До поры, пока не проснется какое-нибудь Зеркало и не явит миру твою суть. Чертовы Зеркала здесь повсюду, и любое из них тебя предаст.

Знакомым жестом озадаченного СерИва Джей почесал ухо, потом дотронулся до больной скулы, поморщился. Затем вдруг улыбнулся и спросил неожиданное:

— Я правильно понял, что княжна предлагала тебе песни любви, а ты отказался?

— Ну да.

— Она в гневе размазала бы тебя по камням, если б Зеркала ее вовремя не остановили. А ты говоришь: предадут.

Мстислав промолчал. Что толку спорить? Единственное разумное решение — Джею убраться с этой планеты, чтобы остаться в живых.

— Слав, я не могу пуститься наутек, — проговорил тот, как будто читая мысли. — Пока от меня здесь что-то зависит — не могу. — Он подождал ответа, но телохранитель опять смолчал. — Ладно; давай, что ли, я тебе сам спою.

— Любовные песни? Или песни убийства?

Джей засмеялся и открыл дверь глайдера, однако наружу не полез. В салон влетел мокрый холодный ветер, принес запах осенней травы, бросил горстку влажного мусора — веточки, листья.

— Слав, будь внимателен. Если что-то пойдет не так, сразу меня остановишь.

Знать бы еще, что значит «так» и «не так»…

Джей запел. Чистый сильный голос оказался лучше, чем телохранитель ожидал. Во всяком случае, много лучше, чем он помнил со времен настоящего Домино. Тот вечно пыжился, кривлялся, врал каждой нотой, и только его СерИвский цикл был приличный, да и то благодаря компьютерной обработке и усилиям режиссера. А Джей пел честно, искренне, вкладывая душу; пел без слов — странную, никогда не слышанную Мстиславом мелодию, не похожую на магические песни СерИвов или на созданные человеком мотивы. Пожалуй, это напоминало свист и плач ветра в изъеденных до кружева скалах, когда потоки воздуха несутся сквозь щели в камнях, и каждый поет и стонет на свой лад, только в пении Джея сошлись не ветер и камень, а человеческая воля к жизни и страсть. Его хотелось слушать и слушать. И жить. Непременно жить.

Все будет хорошо, сказал себе Мстислав. Я придумаю, как его уберечь. Я смогу.

Джей пел.

На камнях, глядящих из блеклой, истрепанной ветром травы, проступил шелковистый блеск — чуть приметная зелень и размытые, едва уловимые розоватые пятна. Неверные, тусклые отражения разбегались все шире и дальше от глайдера. Вот они плеснулись на скалу, взобрались до верха. Впрочем, Мстислав не был уверен, что в самом деле различает их вдалеке, — такие они были робкие, бледные. Что отражают Зеркала — призрак Дэсса? Память о княжиче?

Джей пел, и красивый голос рвался из глайдера, летел вдаль вместе с ветром. Почти бесцветные, бескровные отражения наполняли мир.

Но это изображения на камнях, а ведь есть и другие. Мстислав решительно открыл дверь со своей стороны и выскочил из салона. Уставился на стекла, ожидая увидеть в них знакомые переливы зеленого с алым.

В стеклах и на корпусе глайдера виднелись с трудом различимые цветные потеки. Мстислав сжал зубы. Понадеялся. Разбежался…

Джей в салоне умолк, перевел дух, потер горло. Отражения, и без того еле видные, начали таять.

Телохранитель снова уселся на место пилота, закрыл двери, глянул, как там гроза. Тучи с беснующимися в них сполохами уже захватили треть неба.

— Ну как? — осведомился Джей.

— Отлично. Поёшь хорошо, и Зеркала не показали СерИва. Просто замечательно. — Мстислав подумал, что все это так, однако он лжет парню в глаза.

Джей усмехнулся, довольный. Затем поглядел на телохранителя — и посерьезнел.

— Я чем-то не угодил?

Мстислав поднял глайдер и направил к Тэнканиока-ла. Под брюхом машины понеслось каменистое плато, а прикрывающая княжеский замок скала осталась за кормой. Тучи наступали сбоку.

— Слав? — настаивал Джей. — Что тебе не понравилось?

— Отвяжись.

Джей примолк ненадолго, затем положил ладонь телохранителю на запястье и легонько сжал. Так делал сам Мстислав, когда разыскал своего похищенного клиента и радовался, полагая, будто с ним все в порядке. Помнится, Дэсс тогда удивлялся и спрашивал, зачем это. Мстислав не рассказывал таких подробностей Северину, и Джею неоткуда было узнать.

— Слав, — проговорил он веско, — ты же сам все сказал: я спел этому миру, о чем хотел, и мир услышал, но Зеркала не показали СерИва.

— А они могли?

Джей улыбнулся:

— Кто их разберет? Мало ли, что покажут спросонья… Так ты пойдешь ко мне начальником стражи?

— Пойду, — глуховато, не справившись с голосом, ответил Мстислав. Взял себя в руки и внушительно добавил: — Да запомни, СерИвская твоя душа: у тебя не стража, а охрана. Уяснил?

— Так точно, сэр! — отрапортовал Джей… Дэсс. Новый, получивший память Северина, иной — но все-таки Дэсс. — Лишнего не сболтну, сэр! — Карие глаза смеялись. — Разрешите приступать?

— Приступай, — в тон ему сказал телохранитель.

Надвигающиеся черные тучи вспыхнули сиреневым светом от края до края, лопнули, и первые свирепые молнии вонзились в землю — пока еще вдалеке, в стороне от города. Мстислав прикинул: есть надежда успеть в поместье до грозы. Ну, значит, успеем. Иначе Светлана с Кариной будут сильно тревожиться, а это нехорошо.