Последние события, начиная с общего собрания старателей и кончая нежданным двух дневным отдыхом, все эти разговоры о рублях и баксах, о развале в стране производства и геологии в том числе, на время вытеснили из моего сознания заморочки по поводу известных нам с Докой двух смертей, и их предполагаемых исполнителей. Наверное, как и у напарника – тоже отмалчивался, и вопросов насчет закопанного жмура, носившего красный женский полусапог, не задавал. До вечера, пока мы не прикатили в лагерь, чем могли вкусненьким угостили Варюху, рассказали ей об убожестве в Мирненских магазинах, и уже готовились в кровать, удивляясь почему машина с работягами, и Владимиром тоже, где-то задерживается.
«Может сломались?» – высказал я Доке худший вариант.
«Никуда не денутся», – успокоил напарник, – «в Мирном я нашу бортовую видел, Милочкин рулил. Ну а раз здесь его нет, значит тоже в Мирном задержался. Вместе и приедут». Дока покрутился на кровати, и задал провокационный вопрос:
«Насчет жмура что решил? Дальше что делать будем?»
«Придет время – и определимся», – успел я сказать, пока дверь открывалась. В домик начал ввинчиваться пропавший Владимир, с громадным рюкзаком за спиной. Первый раз за два дня отдыха попал мне и Доке на глаза!
Коллега в настроении пребывал отличным. Затолкав рюкзак под кровать, с размаху на нее уселся, и с улыбкой, будто два последних дня были лучшими в его жизни, не промолчал о полученных впечатлениях:
«Отлично отдохнул! Почаще бы такие выходные устраивали!» – и обвел нас лучезарным взглядом.
Я только усмехнулся: а как иначе, весельчак то наш из кровати два дня не вылезал, и ни с кем, кроме жены, не разговаривал, делами партийскими не интересовался. У Доки мысли пошли по другому направлению: для начала молча похлопав глазами, он непроизвольно выдал и кое-что из собственных скрытых желаний:
«Чего не радоваться! Сорок грамм золота огреб! То-то два дня скрывался – камни молотил, «клопиков» отмывал! Времени выпить с друзьями не нашлось!»
К удивлению, Владимир не выразил возмущения, как делал всегда, ежели его понапрасну обвиняли, а принял вид страдальца.
«И вам никто не мешал образцы отбирать», – негромко и с видом серьезным бросил в сторону Доки, недолго помолчал и добавил уже и для меня тоже, – «Это вас еще не прижало, честных из себя строите. А другим уже и деваться некуда, потому что честно не заработаешь. Все вокруг друг друга облапошить стараются!»
Я не знал, как и ответить, хотя понял, что Дока попал в яблочко: два дня приятель наш с камнями возился, если еще и не успел, то для извлечения из них золотишка много чего сделал. То-то таким веселым из партии объявился. И больше не для дела, а для продолжения разговора, вопросик Владимиру все же задал:
«В партию все твои камни привезли, или еще остались, в сопках лежат?»
«Все», – старатель наш недолго посопел, – «мешков пробных мало, не во что затаривать».
«Из партии их привез?» – кивнул я на громадный рюкзак под кроватью золотоковырятеля. На что Владимир качнул головой, а я понял, что процесс незаконного обогащения за счет благородного металла поставлен у него на поток. Но и это не все: необычное молчание Доки свидетельствовало, что и у того мыслишки насчет такого же незаконного деяния в голове витают, пока в неопределившемся варианте.