Утром поговорить с Докой не удалось – Владимир крутился рядом и не отставал от нас ни на шаг. Из чего я сделал предположение, что за мое вечернее отсутствие он провел необходимую работу по привлечению нашего технаря к незаконным и опасным действиям на рудном отвале. Наверное, убедить Доку удалось, иначе сейчас тот не старался бы отводить от меня глаза, да и обычных утренних приколов от него не слышалось. Молча собрались, молча позавтракали в вагончике-столовой и разошлись: Дока – на площадку ремонта техники, Владимир в другую сторону – к карьеру, а меня Сергей попросил зайти в свой балок.
«Вчера по моим следам бегал», – с интересом на меня посмотрел, – «Все разглядел?»
«Что до снега карьер не дотянет – понял», – а как по другому, ежели третья его часть Сергеем же из дальнейшей работы выведена?
«Не дотянет», – вздохнул геолог, – «но винить некого. Нет второго экскаватора – нет и нормальной работы», – жестом предложил садиться за стол, – «Уверен, что друзьям своим ты все рассказал, но простых работяг в это дело посвящать не стоит. Пусть пока возможно спокойно работают», – и начал выкладывать на стол бумаги.
С полчаса посвящал меня в срочную работу – отбору проб в нескольких разобщенных местах. Показал эти места на плане, во многом мною и составленном. Я собрался уходить, уже оба поднялись из-за стола, и здесь Сергей высказал то, что я от него слышать не хотел, но давно ожидал:
«Владимира по вечерам на рудном отвале постоянно вижу. Постарайся его урезонить. Хотя…», – он помолчал, – «сегодня с обеда руду начнут к железке возить. Так что ковыряться будет не в чем».
«Вот и отлично», – я ухитрился изобразить улыбку, – «увезут руду – и урезонивать не придется!» – с этим домик и покинул. Можно сказать, в хорошем настроении – у ребят моих возможность золотом заниматься пропадает, по крайней мере на месячишко!
Владимиру насчет судьбы рудного отвала сообщил сразу и с удовольствием. Возмутил его окончательно, и не столько тем, что заниматься после трудового дня ему будет негде, не тем, что мечта поиметь деньги на институт дочери под сомнением, сколько моим отношением к вопросу его незаконного приработка. Стоически выслушал от него много «хорошего», в виде обвинений в мой адрес, но как и предполагал, в заключение убедился, что и коллега в делах добычных кое-что понимает:
«Ничего! Вон буровые», – кивнул в их сторону, – «скважины во всю шпарят по рудному телу! Значит, и взрывать его будут в первую очередь! Так что старую руду увезут, а через пару дней новую из карьера на ее место положат!»
«Положат», – согласился с его выводами, – «Только это будет руда рядовая, золота в ней – граммы на тонну. Тебе же, с твоими любимыми «клопами», руда нужна богатая, с сотней грамм! А до нее непонятно когда дело дойдет!»
Владимир мгновенно злость на лице сменил заинтересованностью, что-то в голове прикинул, и уже спокойно меня уверил:
«Скажешь, когда до богатой дело дойдет. Ты же все знаешь! Иначе я с тобой и разговаривать перестану!» – определенно показал, что намерений своих он не изменил ни на иоту.
Перед обедом экскаватор из карьера начал выбираться. Владимир с мрачным видом проследил за его действиями, убедился, что пополз тот к рудному отвалу, буркнул мне:
«Думал, на понт берешь!» – и замахал кувалдой как ненормальный. Даже жалко мужика стало – так распереживался. Я едва успевал отбирать в брезентовые мешки выколотые камни, уже собирался предложить перекур, и здесь забамкала в железяку повариха. Слава богу, очень вовремя – нужно идти в столовую! Владимир делал вид, будто сигнала не слышал, кувалдой продолжал лупить и лупить, но загудели клаксонами сразу несколько машин – звуки донеслись в карьер со стороны рудного отвала, – и мой помощник бегом кинулся посмотреть, что там на верху происходит. Я за ним, быстрым шагом.
Четыре не артельских камаза сигналами известили о прибытии в лагерь, уже подъехали к рудному отвалу, и один из них задом подползал под ковш экскаватора, готовясь к погрузке. Владимир с мрачным видом наблюдал за маневрами техники:
«Думал, наши машины будут руду к железке возить, дня три с этим делом провозятся», – вздохнул с сожалением, – «Надеялся подольше эти дни на отвале повкалывать», – повернулся в сторону техники, – «А выходит облом: Николай Игнатович машины на стороне нанял! Вот гад!» – так характеризовал «любимого» начальника артели! Обреченно махнул рукой, и пошел в направлении вагончика-столовой. Я за ним, непонято почему за товарища переживая. Хотя должен был радоваться: возможность незаконного и опасного деяния для него на некоторое время исчезает.
После обеда, в оставшиеся пол часа перерыва, в домике развалились на кроватях. Владимир, которого мрачное настроение не оставляло, непривычно молчал, я тоже. Дока, любитель поговорить о новостях прошедшей половины дня, и не слыша их от других квартирантов, на своей кровати покрутился, ничего этим от других не добился, и заговорил сам.
«За домиком «Милочки» собрались большую палатку поставить. Его прихлебаи уже столб вкопали, колья привезли растяжки крепить». Не дождался от остальных присутствующих комментарий, и на них нас спровоцировал: «Как думаете, для чего она?»
«Собрания будут проводить», – буркнул Владимир, – «а под занавес общую пьянку устроят, когда артель закроют».
«Может, на зиму спрячут в ней что-нибудь, что бы под снегом не лежало?» – предложил Дока свою версию. Я с ним почти согласился, но … что то в этой палатке было не то. Ценные запчасти как правило малогабаритные, спрятать их на зиму можно в более надежном месте. В домике например, или в балке. Поближе к сторожам, которых на зиму точно найдут. И зачем эта палатка?
Придумать умного ничего не мог, ребята другого тоже не предложили. Так и разошлись по рабочим местам.
Вечером Владимир побежал проверить рудный отвал – что там осталось. И долго не появлялся в домике, наверное отбирая в остатках понравившиеся камни. Это было мне на руку – когда появился Дока, мы с ним хорошо поговорили.
Для начала о рудном отвале – руду увозят, и Владимир остается на неопределенное время без дополнительного приработка. Дока даже вздохнул с облегчением:
«Вот и отлично! А то этот золотоискатель и меня почти уговорил паскудным делом заняться!» – и не замедлил с обидой, – «А ты тоже хорош! Видел, что он меня нагло агитирует на отвал бегать – и ушел, не помог временное наваждение преодолеть!» – непроизвольно я начал краснеть в смущении: это же надо, в верности и надежности Доки как партнера в разборках любимых нами дел криминальных усомнился! В желании побыстрее перейти на них, я не замедлил выложить все, что удалось узнать за короткое время нашей размолвки:
«Мужик, ставивший петли на зайцев, и есть жмур, которого мы пытались выкопать!»
«Не может быть!» – Дока даже рот распахнул от удивления, – «Он же из артели уволился и из лагеря уехал, это все видели!»
«Видели», – согласился с напарником, – «только полусапожки красные женские в лагере носил он один, а из лагеря повез его Милочкин – Варя рассказала!»
«А зачем «Милочке» его мочить?» – на пару секунд Дока усомнился, – «Хотя если подумать, повод был – догадался мужик, кто мог столкнуть в карьер бывшего механика. За что «Милочка» его и грохнул».
«Это нам так кажется», – поостерег напарника, – «но пока точно не ясно, как заяц, попавший в петлю в двухстах метров от карьера, оказались рядом с ним. Зато знаем, что у жмура был приятель Славик, с которым они вместе петли проверяли, что у этого Славика был приятелем Гена «Дылда», бандит из окружения «Милочки». А ты обещал со всем этим разобраться».
«Помню, обещал провернуть», – в смущении Дока почесал макушку, – «Да время не нашел, то работа, то выходные эти. Но теперь займусь!» – последнее произнес как клятву.
Разговор продолжить не дал Владимир. Ввалился в домик с двумя полными пробными мешками в настроении отвратном. Затолкал из под кровать, на нее же устроился, и оглядел наши заинтересованные физиономии:
«Радуйтесь!» – это он нам, – «временный перерыв у меня – хорошей руды на отвале не осталось, а завтра и остатки рядовой увезут!» – Дока с показной озабоченностью покачал головой, в душе все же за приятеля переживая; а я сделал постным лицо и быстренько опустил его вниз, чтобы улыбки, которую сдержать не мог, Владимир не заметил.