Первый раз железяка, приглашающая на завтрак, меня и Владимира не разбудила. Так за сутки ухайдакались, со всеми приключениями на рыбалке, и после нее из-за поломки машины! Хорошо, ребята из соседнего домика заметили, что мы не выползли на свежий воздух умыться и почистить зубы. И на всякий случай решили заглянуть, посмотреть что с нами случилось.
А в столовой абалденно пахло жареной рыбой. Работяги с аппетитом и при хорошем настроении поглощали громадные ее порции, расточая похвалы в адрес поварих, а иногда и членов рыболовной бригады. С удовольствием с Владимиром позавтракали, и пошагали заниматься рутинным делом – отбирать пробы.
В карьере, сразу за въездом, часть рудного тела на новом горизонте была уже выбрана, и сейчас обуривались пустые породы до определенных Сергеем границ первого уступа. По нему, кстати, началось движение техники и работяг – по другому на дно котлована спуститься уже невозможно.
«Лучше б рудишку сейчас бурили!», – с сожалением заметил коллега. И с неудовольствием: на любимом отвале руда бедная и нет образцов с видимым золотом. А потому с нетерпением ждал, когда туда привезут руду побогаче. Зная, что в ближайшем будущем ему рассчитывать не на что – такой богатой, как в палатке за домиком «Милочки», долго не предвидится – я не подумав и ляпнул:
«Приработок твой накрывается! До следующего гнезда с «клопами» через месяц доберемся, не раньше!» – и даже улыбнулся, придурок! Владимир сверкнул очами, в желании испепелить меня взглядом, и … промолчал, что с его стороны соответствовало кровной обиде. Теперь перекуривать от меня уходил к работягам, о чем-то их расспрашивал. Так день и прошел, в редком обмене репликами только по работе. После нее в домике он перебирал свои вещи, зачем то освободил рюкзак, затолкал в него несколько пробных мешков. Наверное, готовился к походу на отвал, когда привезут туда богатую руду – так я подумал, и конечно, ошибся, потому что и представить не мог, зачем этому ненормальному в течении дня несколько раз бегать к работягам.
Узнав от них, что «Милочка» уехал по делам и вернется только завтра, Владимир втихаря от меня и отсутствующего по случаю ремонта в Мирном машины Доки, провел операцию «экспроприация». Как к ней готовился – я уже говорил, но не угадал для чего, а как ночью смылся из домика – этого я не почувствовал. Но утром в свободном его углу лежало четыре пробных брезентовых мешка, полных камней, и столько же их было в рюкзаке рядом. По десять килограмм в каждом! Не стал его ни ругать, ни читать нравоучения – сделал вид, что ничего не случилось. Но игнорировал вниманием. Такое неуважение, когда работали рядом и в стороне от других, а в домике лежала куча ценных камней, Владимира раздражало, а потому уже через час услышал:
«Ладно тебе, все нормально прошло, никто меня не заметил».
«А если б попался?» – прочистил и я горло, – «Просили же обязательно нас предупредить!» Только зачем? Если этот тип окончательно решил заработать деньги на институт дочери по любому, и теперь наши убеждения и уговоры ему до лампочки? Не стал провоцировать вопросами, как он ночную операцию провернул, но этого уже и не требовалось. Эмоции его переполняли!
«Два раза в палатку ходил!» – сгребая выколотые камни в мешок, мельком на меня глянул, – «Вначале от нашего домика отошел подальше, прошел вдоль лагеря, пока палатка напротив не оказалась, подкрался к ней, под полог нырнул», – и замолчал. Я молчал тоже, ожидая продолжения. Хватило диверсанта на пять минут:
«Фонарик на секунду включил, а там с одной стороны куча пробных мешков, уже затаренных. А рядом пустое место, откуда они камни брали!» – и уставился на меня с видом довольного дальше некуда идиота, наверное ожидая, что и я сейчас непонятно чему обрадуюсь. Я же наоборот, скорчил кислую рожу, и этот прохиндей уточнил, отчего у него такое хорошее настроение:
«Они камни из кучи не выбирали. Брали все подряд и в мешки затаривали! Значит, руда лежит классная!»
«И ты не выбирал, а тоже подряд в мешки затаривал?» – не смог я удержаться от очень важного вопроса.
«А чего выбирать! Сульфиды сплошные, как в богатой руде! Да и времени не было, и фонарем светить опасно», – хуже для меня ответить Владимир не мог. Почему? Да потому, что и ему теперь не нужно камни рассматривать, сортировать, какие-то оставлять, другие выбрасывать. Потому что во всех золото хорошее! Остается только палатку навещать почаще, по ночам, да мешков пробных побольше брать. Но везение не бесконечно! Один раз получилось, ну получится еще пару раз. А потом все, обязательно попадется, со всеми вытекающими для него, да и для нас с Докой, последствиями. И что нам делать, с этим авантюристом, когда к нашим словам перестал прислушиваться?
«Спалишься стопроцентно», – еще раз предупредил о последствиях, – «потому что этим вот походом», – кивнул на затаренные пробные мешки, – «ты не ограничишься. Сгубит тебя золотишко!»
«Это еще посмотрим», – хмыкнул с сарказмом, – «бандитам можно, а мне нельзя? Да я их всех за собой потяну!»
«В милицию побежишь?» – удивил меня наивностью, – «так тебя первого в каталажку и посадят!»
Владимир засопел, как это у него бывает при плохом настроении, и не желая разговор продолжать, заработал кувалдой. Я замолчал тоже, но про себя решил, что как только из Мирного вернется Дока, с этим чокнутым на золоте поговорим не только серьезно, а и жестко. Он же, кроме себя, и нас подставляет, этими вот походами в палатку.
Теперь работали молча, я смог еще раз обо всем услышанном подумать, и выплыл еще один фактик: раз «бандюганы» руду не перебирая в мешки затаривают, то дело у них идет быстро, и скоро очередную партию они из лагеря повезут. А вот куда – Дока должен не проглядеть, и внимание прямо сейчас удвоить и утроить. Кстати, сегодня он обещал в артели появиться, на отремонтированной машине.
Появился он по темному, когда я и Владимир укладывались спать. Веселым, а стало быть и шебутным. И с подозрительным пакетом в руках. С размаху, но осторожно шмякнул его на стол – послышалось звяканье стекляшек – и упал на табуретку:
«Подъем, ребята!» – громко и с воодушевлением, как в армии, – «Я вам привез кое-чего!»
«Вот же паразит!» – возмутился Владимир, – «Два дня у бабы под боком лодырничал, теперь ему порезвиться захотелось!» – но вздохнув, на кровати все же уселся. Я такую операцию провел молча. А Дока продолжал радоваться:
«Вам бы так полодырничать! Два дня с двигателем возились! Вначале снять и разобрать, потом собрать и на машину поставить! Никакой бабы не захочешь!» – и уже выкладывал на стол из пакета приготовленные явно Ниночкой вкусности, следом появилась бутылка бормотухи, – «Она, кстати, вам привет передает!»
«От нас взаимно,» – Владимир уже примеривался к кусочку повкуснее, – «Мы здесь тоже баклуши не били». Я же моментом воспользовался:
«Только из-за твоих небитых «баклуш» всех нас запросто из артели попереть могут!» – глазами показал нашему технарю, из-за чьих конкретно.
Дока за столом на мгновение замер, прервав важный процесс наполнения вином третьего стакана, потом операцию завершил с репликой:
«Счас выпьем, за наших дам, а потом расскажешь», – это уже мне, – «чем наш старатель», – посмотрел на Владимира, – «отличился».
Молча чокнулись (Владимир не глядя на собутыльников), молча выпили, молча закусили.
«Теперь давайте, что у вас за мое отсутствие случилось», – повернулся ко мне Дока.
«А чего мы боялись», – я как удав уставился на Владимира, и тот дернулся, с усмешкой отвернулся в сторону, – «он ночью палатку проверил, камней кучу приволок», – кивнул в угол домика, на эти камни, – «Теперь будет каждую ночь туда наведываться, и быстро спалится. Самого из артели выгонят, и нас с тобой за кампанию!»
Дока уставился на любителя ночных приключений, молча гипнотизировал его взглядом. Никакой реакции – Владимир как смотрел в сторону, вроде никого не видит и видеть не хочет, так и продолжал это делать.
«С друзьями говорить не желает», – бросил Дока в мою сторону, – «и подождать с палаткой не хочет, ему же ради золота можно все и сразу, плевать на товарищей!»
«Насчет палатки – вас не касается, не вы ее навещали!» – Владимир наконец удостоил нас вниманием, – «Так что из артели меня одного и выгонят!»
«Не только выгонят, а и посадят в каталажку!» – встрял я в содержательный разговор.
«Вместе с «Милочкой» и его компанией», – добавил Дока.
«С чего бы вдруг с ними?» – возмутился ковырятель золота, – «Я с ними дел не имею!»
Дока завертел головой, то на меня, то на Владимира, не находя нужного ответа. А у меня он приготовлен был давно, еще до появления этой долбанной палатки:
«Ты видел, что «бандюками» руда в пробные мешки перекладывается, и мешков уже много. Значит, скоро повезут не знаю куда дробить, на бортовой, вероятнее всего, на хозяйке. И если Дока», – я кивнул на моего напарника, – «узнает, где они собираются это делать, нам придется обращаться в милицию. Два жмура на бандитах, ты же знаешь! И если к ним украденную руду прилепить, то милиции деваться будет некуда, придется с рудой разбираться обязательно, а вместе с ней и с убийствами!»
«Пусть разбираются», – Владимир так и не врубился в тему, – «убийцам в тюрьме место!»
«Ты что, совсем тю-тю?» – Дока повертел у головы ладонью, – «Они же тебя за собой потянут, ты же вместе с ними золото на рудном отвале воровал, а скоро и в палатке тебя застукают!»
Владимир на мгновение замер с открытым ртом, уставился на Доку, потом взгляд перевел на меня – так его последние слова технаря напрягли – и неестественно тихо и с заиканием прошепелявил:
«Вы что, из-за бандитов и меня в тюрьму отправите? Вам что, об этих камнях обязательно ментам стучать?» – с шумом выдохнул и как-то поник, можно сказать уменьшился в объеме.
«Ты туда сам себя отправляешь», – Дока начал ему втолковывать, с жалостью, – «Если про руду и промолчать – все равно менты сюда приедут, с убийствами разбираться. И палатку с рудой посетят, мешки пробные в ней найдут. Они что, совсем дураки, что бы не догадаться?» – с сочувствием посмотрел на испуганного любителя золота.
«И не только это», – добавил я для острастки, – «они потянут за собой не только тебя, а и Николая Игнатовича, и геолога Сергея, потому что дураку понятно, что без их участия в деле палатка с самой богатой рудой никогда бы не появилась. Артель разгонят!»
Владимир с видом теперь нашкодившего пацана бросал взгляды то на меня, то на Доку, ожидая от нас еще какой-нибудь пакости. Дока с ней не задержался:
«Соображаешь, что они двух человек убили? Ради денег! Так что не надейся, что мы», – глянул на меня для поддержки, – «замнем это дело!»
Владимир выслушал его внимательно, хотя глазки и бегали, и смотреть начал на меня.
«Точно не замнем», – покивал я головой, показал, что напарника поддерживаю. Но ситуацию уточнил, в худшую для этого прохиндея сторону: «Руду из лагеря они повезут можно сказать – на днях. Дока узнает куда – едем к ментам в Мирный. И ты эти дни, пока еще не попался, палатку должен стороной обходить!»
«Смотреть на нее не должен», – добил его Дока окончательно.
Все замолчали, посматривая друг на друга. Я и Дока – на Владимира с сочувствием, потому что было видно, что в палатку в ближайшие дни вряд ли полезет. Владимир на нас – с видом обреченного, у которого отобрали любимую игрушку, вроде копилки, в которой непонятно откуда появлялись приличные деньги.
«И мешки свои из домика уноси. Не хватает, что бы менты, когда сюда приедут, их у нас нашли», – я и говорить не закончил, а Владимир уже вскакивал с кровати. Схватил рюкзак со своими ценностями и из домика выскочил.
«Прятать побежал!» – улыбнулся Дока, и покачал головой, подчеркнуть невероятность этого события, – «Придется нам какой-то приработок для него выискивать, иначе он и взаправду в психушку попадет, если не сможет дочь в институт пристроить!»
«Найдем», – поддержал я единоверца, – «есть у меня местечко, с золотишком. Правда, его мало, но все в зоне вторичного обогащения, в породах рыхлых, и легко извлекается. И если артель накроется, мы там свою организуем, для дела машина нужна, да экскаватор Беларусь. Обогатиться не обогатимся, но с голоду не помрем, и дочку наш ненормальный в институт пристроит!»
Дока синхронно распахнул рот и глаза, с полминуты помолчал, и выдал с сожалением:
«Сразу нужно было свою артель организовывать, а не на доброго дядю вкалывать!» – махнул рукой, и начал выносить из домика оставшиеся мешки с камнями: Владимир должен был вот-вот за ними явиться.