Это невольно утром подтвердил Сергей. После завтрака меня отловил, затащил к себе в балок.

«Давай посмотрим, что у тебя намечено опробовать. Оставим места самые необходимые, и все, будешь закругляться», – и как не догадаться, что артель начинает закрываться? Я напрямую и спросил;

«Что, конец? Собираться пора?»

«Не прямо же сейчас!» – Сергей усмехнулся, – «Пару дней еще поработаем, пока Николай Игнатович не объявится. Тогда все и закрутится: кому то предложат сторожами на зиму остаться, кому то технику гнать на ремонт не знаю куда, ее же ремонтировать. Ну а с остальными рассчитаются и распрощаются».

«Распрощаются до весны, или навсегда?» – это я для ребят, вдруг кто-то и на следующий год в артели поработать собирается.

«По разному», – Сергей догадался, что у меня на уме, – «Лично я сваливаю, по собственному желанию. И вам не советую оставаться. В следующем сезоне начинать придется с расширения карьера, а до этого предварительно нужно целую сопку убрать. Так что на хорошие заработки надежды мало. И в стране сейчас черт те что творится, за зиму вряд ли изменится в лучшую сторону».

Печально. Владимиру работа в артели нравилась. Особенно та часть, которая касалась незаконного приработка. Даже если и наберет денег устроить дочь в институт, то и дальше придется ее кормить и одевать, а может и квартиру снимать, если с общежитием не получится. А где он сможет хорошие деньги зарабатывать, как не в артели?

Дока, по моему глубокому убеждению, то же из артели не рвался. И даже больше: как то мне проговорился, что хорошо бы здесь на зиму остаться. И денежка будет идти, как сторожу, и охотиться можно спокойно, не только обеспечивать себя и семью мясом, а и волками и лисами заняться, шкуры то их стоят ого-го.

Но оба моих товарища не знают, что, как Сергей только что мне сказал, в следующем году на большие заработки рассчитывать не стоит, из-за все той же чертовой сопки. И как на такое сообщение – а я точно не отмолчусь – отреагируют, пока не понятно. У самого же в голове напомнила о себе мысль о давней моей заначки в виде неучтенного и никому неизвестного рудопроявления, с хорошо развитой зоной вторичного обогащения золотом. Не лучше ли нашей троицы на нем поработать? Дело конечно незаконное… Но…назовите хоть одно место в стране, где сейчас что то делается по закону?

Посмотрели с геологом план отрабатываемого горизонта, оставили как обязательной работу на два дня. С этим я и пошел в карьер к Владимиру. Он конечно в первую очередь поинтересовался, где я пропадал. Пришлось объяснить, что не бил баклуши:

«С Сергеем для тебя работу определял. На два дня, а дальше – свободен!»

Владимир в тему врубился сходу, но в варианте для меня неожиданном:

«Вот блин! Мы же с Докой собрались в палатке пошерстить! А за два дня много не унесешь!» – показал, что незаконный, криминальный приработок для него в данный момент важнее.

«Это сейчас, когда со всеми вот-вот начнут рассчитываться за сезон работы, вам и нужно в той палатке засветиться? Умней ничего не придумали!»

Владимир тут же рот закрыл, и долго молчал. Потом все же не выдержал:

«А с артелью что будет после расчета? Нам в следующем году работа найдется?»

«Об этом позже поговорим, втроем», – не объяснять же ему, что работа если и найдется, то совсем за другие деньги. А мы пока не знаем, сколько в этом сезоне получим. Может, овчинка выделки не стоит?

Дока из своих наблюдений тоже сделал вывод, что артель работу завершает – получил указание готовить самосвалы для вывоза руды к железной дороге. Руды в отвале кот наплакал, и срочно увозить ее надобности вроде не было.

Перед ужином и Варя подтвердила, что артель дышит на ладан: на просьбу поварих привезти кое-какие продукты, Милочкин грубо их оборвал:

«Обойдетесь тем, что есть! Никуда я не поеду!»

Вечером втроем поговорили. Ход событий изменить мы не могли, оставалось только следить за развитием ситуации и ждать логического ее завершения. И не рыпаться – это касалось Владимира и Доки, собиравшихся навестить палатку с богатой рудой.

Через два дня в лагере появился Николай Игнатович, с тощим хмырем, гением финансов. И без дефицитных продуктов – мяса, масла, сахара. Которые раньше привозил всегда, потому что в магазинах ближайших поселков купить их было невозможно. Следующий день прошел как обычно в работе, я и Владимир закончили дела в карьере, вечером притащили инструмент в домик.

«И что теперь?» – поинтересовался коллега, – «Завтра на что настраиваться?»

«Не переживай, сидеть не придется», – знал по опыту, что закрытие любого полевого лагеря дело не быстрое и хлопотное, у всех руки и ноги отваливаются, столько приходится перетаскивать тяжестей.

«Конечно не придется», – Владимиру ближайшее будущее не понравилось, – «только тебе с Сергеем бумажки перебирать, а мне – физически вкалывать!» – в этом он был прав на сто процентов. К счастью для меня, очень вовремя появился Дока, с еще одним сообщением:

«Все самосвалы завтра везут руду к железке, буровые и другая техника работу кончают, агрегаты консервируют на зиму», – теперь отпали последние сомнения: артель точно закрывается!

Утром об этом же напомнило объявление на вагончике-столовой:

«В семнадцать часов состоится общее собрание коллектива, по случаю завершения сезона полевых работ».

С серьезным видом работяги его читали, кто-то молча вздыхал, кто то тихо для себя матерился – было ясно, что все рассчитывали поработать подольше. Наша троица тоже прочитала, без выражения эмоций – без этого объявления обо всем уже знали; зашли в вагончик-столовую. Когда подошел к окошку раздачи за своей порцией, невиданно серьезная Варя прошептала:

«Закрывают нас, предложили домой собираться!» – и чуть ли не пустив слезу, шмыгнула носом.

«Не расстраивайся, все что дает бог – к лучшему», – а что другое я мог сказать, когда на нас в упор смотрели работяги? Подмигнул подруге, и прошел к свободному столику.

День кое-как проваландались, я – у Сергея выносил на план последние отобранные пробы, Владимир эти пробы готовил к отправке в город в лабораторию, а Дока пропадал непонятно где.

В обед за столом он нам шепнул:

«Руду из палатки увозить не собираются. Это я узнал точно. Останется в ней на зиму, ну а мы», – Владимиру подмигнул, – попозже там поработаем!»

«Нас же из артели вот-вот турнут», – отреагировал тот с надеждой, что такого не случится.

«Да и хрен с ними», – успокоил технарь, – «сторожа останутся, а мы их навещать будем, с подарками. Так что не переживай!»

Такое, как я думал, вряд ли получится: богатую руду в палатке без охраны не оставят, а потому сторожами зимой окажутся «бандюки», прихлебатели Милочкина. Но об этом ребятам не сказал, что бы раньше времени не портить настроение.

К пяти вечера работяги собрались в вагончике-столовой, из которого столы были вынесены, зато расставлены собранные по всему лагерю стулья, табуретки, скамейки. Несколько человек, из-за отсутствия свободного места, устроились вместе с поварихами на их территории.

Наконец появилось начальство – Николай Игнатович, тощий хмырь, Сергей и почему-то с ними Милочкин. Заняли места за столом. Не поднимаясь из-за него, начальник начал говорить, по домашнему, так сказать.

Говорил просто, понятно и убедительно. Что артель сворачивается раньше намеченного срока по причинам непреодолимым: невозможно достать горючку, дефицитные запчасти, и даже продукты. Кроме того, с деньгами, точнее с баксами, которыми должен производиться расчет, тоже не все просто, их с большим трудом удалось снять со счета, и теперь нужно срочно раздать работникам, потому что держать на руках такую сумму никто не возьмется.

После расчета – а он запланирован через два дня, когда увезут к железке остатки руды, на площадку соберут технику и определят, какие из агрегатов нуждаются в ремонте и кто им будут заниматься (из желающию), определят по желанию трех сторожей – остальные могут быть свободными. Но желающие работать в следующем сезоне должны написать заявления, с указанием адресов, куда им будет послано приглашение.

Народ начал перешептываться, Владимир согнулся к нам поближе:

«Я в сторожа заявление напишу!»

«Какой из тебя сторож!» – хихикнул Дока, – «Зайца убить не можешь, крови боишься – а если по бандитам стрелять придется?»

«Стрелять ты будешь», – нашелся Владимир, – «а я буду с палаткой разбираться!»

«А ты как?» – пригласил меня Дока к потенциальным сторожам в компанию. Я пожал плечами, сделал вид, что с этим делом еще не определился, хотя уверен был, что приятели мои в сторожах вряд ли окажутся. И все обратились в слух: из-за стола поднялся тощий хмырь, пошлепал губами и заговорил по бумажке.

Присутствующие выслушали толковый отчет: сколько за сезон подняли руды, сколько в ней оказалось золота, и сколько за него было перечислено на счет артели рублей – фантастическая оказалась сумма. Для дилетантов, потому что из нее тощий хмырь тут же изъял текущие расходы на горючку, запчасти, амортизационные отчисления на технику, налог государству, … еще совсем непонятные отчисления, и ранее выданные всем авансы.

Оставшаяся сумма, которую должны были между работниками распределить, на фантастическую уже не тянула. Но и маленькой назвать было трудно. Тощий хмырь перевел ее в доллары, предварительно изъяв десять процентов на оплату этого перевода, и теперь искал бумажку, что бы зачитать, сколько баксов приходится на долю каждого работника персонально. Публика затихла, затаила дыхание. Наконец гений финансов откашлялся, поднес нужную бумагу поближе к очкам.

О заработках начальства он умолчал (и о своих тоже), и начал с первых их помощников – в их числе оказался Дока, как механик, и к удивлению, я сам, как заместитель Сергея. Зачитанная сумма впечатлила, хотя оказалась поменьше, чем для других (в том числе и для Милочкина) – мы то с Докой попали в артель попозже.

Владимир, не оказавшийся в первом списке, все равно впечатлился, толкнул каждого под бок, с улыбкой подмигнул, показал большой палец. А тогда услышал в числе других и свою фамилию, вначале замер, а потом с облегчением выдохнул как паровоз и состроил довольную рожу. Наверное прикинул, что с учетом незаконного приработка друзьям своим утер нос по размеру общего дохода.

В целом, гений финансов еще раз показал себя мужиком толковым – никого из работяг размером заработка не обидел, лишнего тоже никому не приписал. Потому публика в настроение пришла веселое, кто-то поинтересовался насчет «отвальной». Которую Николай Игнатович тут же пообещал, тоже очень довольный, что собрание прошло без эксцессов – возмущений, обид, ругани и т. п. Веселыми группками разошлись, так и не поинтересовавшись о заработках наших отцов-благодетелей.

В домике веселый Владимир растопил печурку, из общих запасов извлек кусман мяса.

«Отметим это дело», – предложил квартирантам, – « поговорим, что дальше делать», – и заработал ножом, разрезая мясо на мелкие кусочки.

«Я завтра к начальнику пойду, в сторожа проситься буду!» – лежа на кровати, Дока с задумчивым видом уставился в потолок, – «Наконец мечту осуществлю: всю зиму только охотой буду заниматься!»

«Про меня не забудь!» – тут же откликнулся Владимир, – «Я тоже в сторожа не прочь. Ты снабжать мясом будешь, а я тебя – камнями с хорошим золотишком!»

«Из палатки, что-ли?» – вопросил я с ехидством.

«А хотя бы и из нее!» – Владимир ответил с вызовом, – «Тебе какое дело, ты же сторожем здесь не останешься!»

«И я не останусь, и вы тоже», – начал я и тут же был остановлен Докой:

«Это почему же? Чем мы для сторожей не подходим?»

«А тем, что «бандюки» на вас руду в палатке не оставят. Сами и будут ее сторожить, потому что руда та припрятана и для начальника, вами любимого!»

«Только не мной!» – фыркнул Дока, – «А насчет сторожей – может и прав, только попытаться и нам стоит».

«Вот-вот», – поддержал того Владимир, – «К начальнику сходи обязательно, а этого…умника», – бросил на меня уничтожающий взгляд, – «поменьше слушай!»