Десять дней я повкалывал рабом – помогал господину Доке собирать мельницу. Вначали на свалке подбирали подходящие железки, откручивали со списанного компрессора расширительный бак, разбирали его на возможные составляюшие, меняли некоторые прокладки и собирали снова. Без опыта работы ключами я сбил все пальцы, на ладонях натер волдыри, которые пришлось заклеивать пластырем и заматывать бинтом, что бы не внести инфекцию.

Долго искали важную для устройства ось, достаточно прочную и длинную, потом уже в партийском гараже Дока откопал два подшипника, в которых она будет вращаться. Оказалось, что электродвигатель у нашего Кулибина есть дома, но найти подходящие по размеру шкивы – для него и на ось молотилки, что бы вращался барабан с определенной скоростью, долго не получалось.

Наконец нужные железки привезли к дому технаря, он еще день где-то побегал, и на следующее утро подтащил машиной передвижную электросварку. День по его указаниям держал железки в определенном положении, а Дока слепил меня сгорающими электродами. От ультрафиолета я старался как мог отворачиваться, но к вечеру глаза были красными как у алкоголика.

Сложней всего оказалось пропустить через расширительный бак ось устройства, но технарь справился и с этим. После чего подозрительную штуковину, любого из увидевших наводящую на размышления, мы быстро отволокли в погреб, как говорится с глаз долой. Ну а по остальным железкам у Доки была приготовлена отговорка: рабочий стол делаю, думаю деньги ремонтом личных машин и мотоциклов зарабатывать. Ближе к вечеру, после завершения в партии рабочего дня, на эту удочку клюнул Паша, вздумавший нас навестить, и еще два знакомых из ближайших соседей. Никто из них не усомнился в искренности Докиных объяснений, чем тот был откровенно доволен. Владимир пока бездельничал – в ночную смену для него работа не находилась, а что он делал на поприще завхоза, нас мало интересовало.

Еще два дня возились с железками в погребе: молотилку собирали, делали в полу цементные заливки и под нее, и под электродвигатель, к которым они должны были крепиться намертво, что бы при работе не пойти в разнос. Оставалось дождаться, когда цемент отвердеет, и тогда сделать первый пробный пуск агрегата. Если к этому моменту токарь выполнит обещание и изготовит необходимые для истирания железные чушки.

С ними никак не получалось – у токаря не находилось время для исполнения подпольного заказа. Дока нервничал, с каждым днем все больше раздражался, но без дела не сидел: собрал где было возможно со старых буровых насосов металлическик шары, диаметром сантиметров пять-семь, служившие перепускными для бурового раствора клапанами. Пол ведра таких шариков привез, рассчитывая заменить ими металлические чушки. Но и их было маловато, и вес каждого не совсем нас устраивал. Решили все же дождаться чушек, а эти шарики к ним добавлять, если двигатель будет выдерживать нагрузку.

Чапа давно освоился во дворе у Доки как у себя дома, и посчитал необходимым исполнять обязанности сторожа. О появлении любопытных извещал нас лаем, не злобным, а предупреждающим. Причем глядя не на гостя, а в нашу с Докой сторону.

От избытка свободного времени, загрузив в люльку Урала поливочные шланги, смотались на объект запланированной с весны незаконной деятельности. Лужа оказалась на месте. Достали из люльки шланги, соединили их в единое целое, размотали от лужи в сторону понижения рельефа. Дока пошел затыкать нижний конец, а я банкой начал заливать в шланг воду вверху. Заливал долго – воздушные пробки внутри часто не пускали в него воду. Тогда Доке приходилось нижний конец открывать, при этом часть воды выливалась зря. Наконец все – вода в шланг больше не шла. Приподняв его над землей и перебирая руками, Дока пошел в мою сторону – два раза в шланге булькнула, вода по нему ушла внутрь. Добавил еще пару банок – и все, напарник был рядом, а вода уровень не меняла. Я закрыл ладонью отверстие, и конец шланга опустил в воду – весь он до берега спокойно погрузился на дно.

Когда Дока вынул из нижнего конца затычку, вода из шланга потекла бодрой струей. Я тут же засек уровень лужи на выступающем из нее камне, и крикнул Доке:

«Засеки время!»

Ровно час мы патрулировали от одного конца шланга до другого, потом я глянул на новый уровень воды в луже: на знакомом камне он упал на четыре сантиметра. Что бы лужу осушить полностью, нужно – делим 50 см. на 4 см получаем … двенадцать часов с гаком.

«Когда начнем здесь вкалывать, придется вечером шланг запускать. Что бы к утру вся водичка вытекла», – Дока нашел правильное решение, и я его только уточнил:

«Но утром ехать нужно пораньше. Что бы один раз вода вся из лужи утекла, а второй раз собраться не успела. Шланг то пустой работать не будет». Домой вернулись довольными.

Наконец похожие на страусиные яйца по форме и размеру железные чушки Дока привез, их тут же в мельницу загрузили в специальное возле оси боковое отверстие, повернули барабан так, чтобы второе отверстие – загрузочное – оказалось вверху, засыпали через него один мешок дробленого материала, и закрыли отверстие заглушкой на болтах.

«Ну, господи, помоги!» – Дока не перекрестился, а погрозил мельнице кулаком. И включил рубильник. Электродвигатель загудел как ненормальный, медленно но с ускорением загрохотавший барабан начал раскручивать. Через пять секунд он набрал нужные обороты, движок заработал в штатном режиме.

«Пошла работа!» – расплылся Дока в улыбке, и из погреба вылетел. Через минуту вернулся с той же улыбкой: «Наверху не слышно! Только возле двери, если прислушаться!»

Десять минут за работавшим устройством наблюдали, потом Дока движок выключил, рукой залез в отверстие для чушек и достал из барабана горсть истираемого материала. Все нормально, процесс идет, и через полчаса можно будет первую истертую порцию из барабана высыпать. Для чего нужно устройство остановить, что бы снять заглушку на загрузочном отверстии, а под барабаном расстелить брезент, и вновь его запустить. В это отверстие при вращении истертый материал начнет высыпаться, и через минуту окажется на брезенте.

Но у нас пробный пуск, а если уж пробовать, то все варианты. Поэтому, не доведя с первой порцией дело до конца, мы тут же засыпали в барабан еще один мешок материала. Дока еще раз погрозил устройству кулаком, осторожно включил рубильник и задержал на нем руку, что бы в случае неприятности сразу выключить. Движек завопил истошно, но барабан с места стронул и начал раскручиваться. Пошло дело! Технарь вздохнул с облегчением, но запуск ему явно не понравился.

«Следующий раз вначале вручную раскрутим, а уж потом будем движок врубать!» – тут же нашел правильное решение.

Ровно час барабан гремел железными чушками внутри, потом Дока молотилку остановил, слазил внутрь за горстью истертого материала. Все о-кей, песок превратился почти в пыль, и следующую порцию можно покрутить минут сорок, возможно и этого будет достаточно. А сейчас Дока снял заглушку с загрузочного отверстия, я за приводной от движка ремень барабан с усилием крутанул, технарь тут же движок включил. Он в нормальном ритме загудел, и через загрузочное отверстие, когда оно оказывалось внизу, на брезент потек водопадом конечный продукт. С побочным неприятным эффектом в виде пыли.

«Не пойдет это дело», – Доке эффект не понравился, – «придется внизу ящик поставить. Что бы в него эта муть сыпалась».

«И не просто в него, а в мешок, который во внутрь всовывать», – дополнил я технаря, – «Чтобы лишнюю операцию не делать – муть из ящика в мешки затаривать», – на что Дока согласился, молча пожав мне руку.

Теперь обоих распирало любопытство: сколько же золотинок в двадцати килограммах истертого материала? Не сговариваясь, из погреба мы выбрались на свет божий, начали осматривать Докино – вернее, Ниночкино – хозяйство. Нужны были как минимум два таза, и вода из водопровода. Тазы Дока нашел, но…как бы от своей женушки не получил на орехи, были они явно не для работы с грязью. В погребе с брезента набрали в них материал, до половины, поднесли все к летнему водопроводу во дворе. И дело пошло. Вокруг развели грязь, но через пятнадцать минут на дне тазов осталась по маленькой пленочке темного с желтыми блестками материала. Темное – это тяжелые минералы, нам не нужные, блестинки – это золото. Высыпали (или вылили) все на картонку, поставили под солнце высохнуть.

«Теперь что с ними делать?» – поинтересовался технарь, до сих пор с утра только командовавший.

«Когда высохнет – что притянется, уберем магнитом. Остальное кислотой зальем. Золото, сам понимаешь, в осадок выпадет, а остальное растворится», – заинтригованный Дока сходу рванул в гараж, за этой самой кислотой.

Вернулся быстро, осторожно держа в руках литровую банку. Но спешил зря – ценный материал на картонке не успел высохнуть, да и магнита пока я не видел. Дока кинулся перебирать свои железки, быстро магнит нашел и протянул его мне. Осторожно – делал это первый раз в жизни – поднес магнит к картонке. Мельчайшие темные частички потекли к нему, приклеиваясь намертво, остававшееся на картонке быстро желтело. Наконец, магнит притянул к себе все возможное, на картонке осталась тонкий слоем желтовато-серая масса. Дока заворожено смотрел на манипуляции с магнитом, и когда я их окончил, поднял на меня глаза:

«Это ж одно золото осталось. Кислота зачем?»

«Тебе так кажется. Золота там (на картонке) процентов пятьдесят. Вот мы остальное кислотой и удалим!»

«Может не надо?» – усомнился технарь, – «Кто разбираться будет, с этими примесями! Вместе с ними и толканем!» – наверное надеялся «толкануть» дилетанту, которых в махинациях с золотом близко не бывает!

«Не считай себя самым умным», – посоветовал напарнику по криминальному делу», – «кислоту в стакан наливай, на четверть – для начала и столько хватит!» Дока молча вздохнул, но указание принял к исполнению.

Желтоватую субстанцию с картонки тщательно смели в стакан с кислотой – со дна пошли мелкие пузырики. Посидели минут десять, наблюдая за процессом. Потом Дока закрутился – сидеть без дела у него не получалось.

«Стакан пусть стоит, а мы на крыльцо перебираемся. Дело такое провернули, что обмыть нужно!» – правильное решение нашел и на этот раз!

На крыльце по паре стопок мы выпили – а большего у хозяина и не было, – наскоро перекусили.

«Пошли смотреть, что у нас в стакане осталось!» – Дока потер пальцы показать, что надеется на приличный первый у нас заработок. В душе я и сам на него рассчитывал, но …всяко ведь бывает!

Кислота в стакане приобрела бурый цвет, пузырьки со дна уже не шли. В пустую банку по возможности ее слили, не затронув осадка, потом его несколько раз промыли водой, остатки вместе с осадком вылили на чистый лист бумаги.

«Красота то какая!» – желтый осадок на Доку произвел впечатление, – «Я золота никогда и не видел, кроме как в камнях, а здесь оно чистенькое лежит, и много как!»

«Непонятно только, чем наша затея закончится. Рано радоваться, есть шанс и в тюрягу загреметь!»

«Есть!» – согласился напарник, – «Только в нашем положении выхода нет. Так что рискнем. А жизнь наладится – мы про золото и думать перестанем. Жили без него – и снова жить будем!»

Солнце и ветерок быстро испарили воду, и теперь на бумаге лежал тонкий порошок. Собрали его в кучку, высыпали в небольшой пузырек из-под каких-то таблеток. Дока притащил аптекарские весы, которыми каждый охотник отмеряет порох при снаряжении патронов, с осторожностью высыпали содержимое пузырька в пластмассовую чашечку, в другую пинцетом положили гирьку в один грамм, добавили к ней несколько алюминиевых пластинок весом в разные доли грамма каждая. Чаши весов уравновесились – получилось чуть меньше двух грамм золота. Это из двух мешков, из примерно двадцати килограмм руды.

Теперь все сходилось: отобранная бандюками руда из богатого гнезда, как я и предполагал, содержала не меньше ста грамм золота на тонну. Можно было с ней поработать!

Довольный Дока собрался пробежать по знакомым, достать в долг бутылку, для продолжения праздника. Но время подошло к концу рабочего дня в партии, и к нам пожаловал первый гость, о чем предупредил лаем Чапа. Пришел поговорить с Докой: прошел слух, что он личный транспорт ремонтирует. Вот и хочет, что бы технарь его мотоцикл посмотрел, замучил гад окончательно, заводиться не хочет.

Дока, у которого сейчас голову переполняли мысли совсем о другом – золота уже добыли чуть ли не два грамма! – состроил зверскую рожу и собирался первого клиента отфутболить, отправить куда подальше. И тот уже начал вытягивать в удивлении лицо – он же не просто так пришел, он же дает технарю возможность подзаработать, о чем тот сам же в партии и растрепал. Пришлось мне в разговор срочно встревать:

«Тачку свою сюда кати!» – вроде как случайно встал между клиентом и Докой, – «Сегодня у нас дело есть, а завтра мотик твой подшаманим!» – это я дал Доке понять, что бы не выпендривался. Посмотрит он мотик, может и еще кто пригонит к нему технику отремонтировать. Что бы в партии считался при деле, типа частного предпринимателя или кооператора. Ну а я буду при нем помощником.

Конфликт удалось предотвратить – Дока понял, что от него требовалось. Быстро с клиентом договорился, когда мотик доставит, и сколько за ремонт заплатит. И тот быстро ушел довольным, хотя и несколько озадаченным видом технаря в начале встречи. После чего я напарнику посоветовал:

«С гостями поприличней себя веди. И от заказов не открещивайся. Все будут видеть, что ты при нормальном деле, а не занимаешься чем-то незаконным, раз к дому никого не подпускаешь!»

«Да понял уже, что банку дал!» – Дока посмотрел на меня и решил оправдаться, – «Это меня золото в ступор ввело, я ж его первый раз столько видел!» – всего то меньше двух грамм, а что дальше от него ждать, когда дело на килограмм потянет?

Что бы скрыть следы преступления и не дать заметить их следующим гостям и клиентам, вдвоем вначале лопатой, потом веником собрали оставшуюся возле водопровода грязь, раскидали ее на сколько можно махнуть лопатой. Потом Дока все же побежал достать в долг бутылку. Принес самогонку, которую до работы в артели и мы делали, а сейчас не могли по причине невозможности достать сахар или его заменитель в виде конфет. А вместе с ней и важную новость.

«Сейчас сезон сахарную свеклу перерабатывать, вот местные мужики и нашли, из чего самогонку делать: из патоки. Специально за ней ездят в совхоз за триста километров, выменивают патоку на рыбу, или покупают. И нам нужно туда смотаться, пока не поздно. Побыстрее это сделать, пока мозги без подпитки окончательно не усохли!» – в этом Доку я поддержал во всем полностью.

А бутылку осушали уже втроем. Появился Паша, которому кроме нас и идти было не к кому. Сияющий, как звезда.

«Деньги нашел, что ли?» – предположил Дока, оценив взглядом физиономию гостя.

«Новую работу партии нашли», – высказал я свое предположение, и как оказалось, не ошибся.

«Деньги япошки нам дают!» – засиял Паша еще интенсивней, – «Что бы мы золото поискали за пределами нашего рудного поля!»

«Вот уж повезло так повезло!» – Дока покачал головой с выражением на лице скорби по тому поводу, что лично его это везение не касается, – «Вам, наверное, и зарплату в иенах отвалят! Или в долларах!»

Паша молча с безработным приятелем согласился, то есть, возможность оплаты его предстоящего труда валютой не отверг. Зато в этом вопросе появилась непонятка у меня, как у человека настырного и дотошного, стремящегося вникнуть во все детали любого дела:

«А с кем япошки договор на работу заключали: с партией напрямую, или с нашим объединением в городе?»

«С объединением в городе конечно», – Паша удивился моей наивности, – «а нам сюда радиограмма пришла!»

«Тогда нечему радоваться!» – перестройка в стране меня много чему научила, – «Денежки японские объединение и получит! А вам в партии достанутся копейки!»

«Вот-вот!» – поддержал меня и Дока, – «Кто деньги получает, тот их и распределяет! Уж себя то в городе начальство не обделит точно!»

«Нам бы оклад получить, и то хорошо», – дошло до приятеля, что на большее ему и рассчитывать нечего, – « без денег сидим почти два месяца!»

«И выпить не на что?» – Дока перешел на более приятную тему, тем более имея на руках бутылку.

«Продукты в магазине под запись в долг покупаем, какие выпивки! И Павла Петровича (начальник партии) благодарим, что долги всех партийцев он вернуть продавцам гарантирует».

«Несчастные вы люди!» – посмотрел на него Дока как на только что посеявшего бумажник с зарплатой, – «Придется мне этот пробел устранять!» – потащил нас за собой на крыльцо. На котором втроем мы бутылку с удовольствием уговорили. Правда, не сообщив Паше повод, по которому это было сделано.