Через день работа в погребе закипела в две смены. Днем при мельнице крутился я, Дока во дворе чинил первый притащенный на ремонт мотоцикл. Чапа сидел с ним рядом и следил за непрошенными гостями, при появлении которых Дока вырубал электричество поставленным рядом дополнительным выключателем – что бы малейшего шума из погреба, в котором я тут же затихал как мышка, никто не услышал. Поздно вечером, в темноте, пост занимал Владимир, который мельницу загружал, запускал и разгружал, но на время работы погреб покидал и сидел за его дверью, что бы движок сразу выключить в случае появления непрошенных гостей.

Работа была так себе, не бей лежачего. Засыпать в барабан два мешка дробленки, раскрутить его вручную и включить движок. После чего сорок минут безделья, затем содержимое барабана высыпать через загрузочное отверстие в мешок, прикрепляемый под ним на специальной подставке. Смена пять часов – получалось сто кило размолотого материала. Две смены в сутки – двести кило материала, за пять дней – тонна. Нам нужно размолотить тонн десять – пятьдесят дней работы, плюс столько же на непредвиденные моменты.

Они, кстати, не заставили долго ждать. Первый раз забил тревогу Дока: у него в доме счетчик электричества крутился как ненормальный, наматывая фантастическую сумму оплаты. Что делать? Ну, как сами понимаете, одно преступное деяние тащит за собой другое – пришлось маскировать незаконное подключение в обход счетчика. А как по другому? Дока, однако, ничуть не расстроился:

«Не переживай!» – это он меня успокоил, – «Один ты такой, правильный. А простой народ давно у себя обогреватели поставил, киловатта по два мощностью. И уж точно в обход счетчиков!»

Второй раз дневную работу пришлось останавливать из-за очередного клиента Доки, на этот раз владельца старого Москвича. Который долго объяснял, в чем у него с мащиной проблема, а потом долго наблюдал, как технарь эту проблему исправлял у него на глазах.

Потом через день неожиданно прикатили двое Мирненских ментов по совсем невероятному поводу: в связи с отсутствием мясных продуктов в магазинах, местные жители в полном составе занялись заготовкой мяса сайги, которая в данный момент пришла с севера и в массовом количестве обитала рядом с Мирным и поселком партии. И менты получили указание проверить местные гаражи и холодильники на предмет нахождения в них незаконно добытого. Продвинутые в смысле знания законов, работяги к холодильникам ментов не подпустили, гаражи в данный момент без убиенных животных радостно перед проверяющими распахнули, ну а те, где что-то лежало, оказались под замками, а их хозяева вместе с ключами непонятно куда отлучились.

В общем, затея с проверкой ничего не дала, а к Доке, у которого раньше ментовские шофера постоянно выпрашивали как у механика партии запчасти к машинам, они заглянули поздороваться и пожать руку. Двор конечно осмотрели, но ничего подозрительного не нашли, а потому посмеялись над парой Докиных анекдотов и благополучно уехали, делать видимость дальнейшей проверки. Сами то от других не отличались, стреляли сайгу не только из ружей, а кое из чего более серьезного, из ментовского арсенала.

Однажды и Владимиру пришлось попереживать: какой-то тип ночью заглянул во двор. Что-то в нем выискивал, пока наш коллега, вовремя успевший выключить измельчающее устройство, прятался в углублении перед дверью в погреб. Обошлось без ненужных эксцессов: тип как пришел, так и ушел, Владимира не заметив. Но заставил нас на следующий день на входе в погреб сделать из разного хлама пристройку типа тамбура с дверью. Что бы Владимир мог в нем прятаться, и даже более комфортно устроиться на табуретке.

Мельница крутилась, истертый материал, затариваемый в освобождавшиеся пробные мешки, складывался в единственный свободный угол погреба и должен был вскоре начать мешать работе. Я ждал, когда же Дока напомнит, что пора его куда то везти, отмывать золотишко – подходящая для этого техника была только у него, безотказный Урал. Но коллега напомнил о другом:

«Завтра поедем за патокой для самогонки. Тянуть дальше некуда – зима на носу, и перерабатывать сахарную свеклу скоро закончат»

«Пашу с собой возьмешь?» – напомнил об общем друге, большом любители посидеть в кампании. И самогонку раньше делавшем. Владимиру то патока до лампочки, при его жене с самогонкой не разгонишься.

«Зачем?» – не согласился Дока, – «Лучше в люльку лишний бидон поставим. А Паше его порцию выделим».

Не знаю, где Дока доставал дефицитный бензин – у меня его давно не было – но утром, одевшись потеплее, мы катили за триста километров в совхоз, где выращивали и перерабатывали сахарную свеклу. Хорошо, что по асфальту – в конечный пункт прибыли в приличном виде.

В стороне от жилых строений, белел комплекс технических помещений, недалеко от него несколько громадных буртов свеклы, большая куча непонятно чего белого, и витал необъяснимый словами запах. Подъехали к зданию. Дока оставил меня возле мотоцикла, сам пошел к ближайшим от нас рабочим возле белой кучи. О чем с ними разговаривал – дело темное, но вернулся с одним аборигеном, к дому которого в поселке мы тут же покатили.

Дальше было просто: патока у этого «работника» хранилась в сарае в бочках, оставалось перелить ее в наши три бидона и заплатить деньги. Довольный хозяин их пересчитал, засунул в карман:

«Надо будет – приезжайте! Мы патокой только и живем, больше деньги заработать не на чем. Такие вот дела», – вздохнул и пожаловался, – «воровать приходится. Жить то на что-то надо!»

«Скоро морозы начнутся, продукт замерзнет!» – напомнил Дока о зиме на носу.

«А и пусть», – хозяин улыбнулся, – «сахар из нее никуда не денется!»

Загрузив бидоны в люльку и попрощавшись с хозяином, совхоз (или то, что от него осталось) мы покинул. До дома триста км, и дай бог доехать засветло. Потому сделали всего одну остановку – перекусить.

«Так вот и живем», – Доку потянуло пофилософствовать, – «мы золото бандитское отмываем, в совхозе каждый тащит домой все возможное. И все это перестройкой называется!»

На следующий день патока была разбавлена до нужной кондиции, приправлена дрожжами, и поставлена в трех домах – моем, Доки и Паши – в самое теплое место. Теперь пару недель, и проблема дефицита спиртного решится надолго. А другая проблема накатывала все очевидней: где отмывать перемолотую руду. Не во дворе же у Доки – такую грязь разведем, такими красочными отходами завалил все вокруг, что не догадаться о причине их появления сможет только полный придурок. А таких в партии можно сказать и нет.

«Давай к ближайшему роднику отвезем», – предложил Дока после настойчивых с моей стороны напоминаний о необходимости начать отмывку, – «в котором вода пресная и ее побольше. Ты будешь отмывать, я водой это дело обеспечивать. Ведрами носить буду».

«Не пойдет», – ответил с удовольствием, потому что понял главное: возить материал для отмывки технарь согласен на своем Урале, – «нужно другое место, что бы вода в избытке была, в виде ручейка. Что бы и ты мог отмывать, а не таскаться с ведрами!»

«Тогда на нашу лужу!» – сообразил Дока после моей подсказки, – «Шланги растянем – и работай до потери пульса! Воды с лихвой, а то, что вытечет – за ночь снова наберется!»

«Завтра с утра и поедем», – поддержал я вариант, – «ты на Урале, я на своем Минском, что бы мешков в люльку загрузить побольше».

«Договорились!» – довольный, что предложение с лужей прошло, технарь с удовольствием пожал мне руку. В предвкушении увидеть сразу столько золота, сколько ему никогда не доводилось. И мне тоже.

Утром подкатили к луже, когда солнце только начало прогревать воздух. Замерзшими как собаки – Чапа, кстати, блаженствовал в тепле дома, потому что места на мотоцикле ему не нашлось. Хозяйственный технарь сразу занялся костерком, вскипятить чай для сугрева, я же начал разматывать шланги от дымящейся паром лужи – вода в ней все еще остывала, несмотря на поднимающееся солнце – по сухой промоине в сторону понижения рельефа. Заткнув затычкой нижний конец, поднялся к верхнему, начал заливать в шланг воду. Знакомая операция, на этот раз я провел ее в одиночку. Прошел проверить результат – из нижнего конца шланга вытащил затычку: вода из него побежала приличной струей.

Через десяток минут, согревшись и чаем, и поднявшимся солнцем, приступили к работе. Мешок истертого материала высыпается в таз, туда же направляется вода из шланга. Теперь этот бульон размешивай, в меру конечно, и давай верхней его части, самой легкой фракции, вытекать через край посуды. Бульон на глазах светлеет, и через пятнадцать минут это уже светлая водичка, с небольшим сероватым осадком на дне. Водичку сливаем, осадок тщательно переносим в железную (не дай бог разобьется) коробку. Идет дело!

С перерывом на обед – чай с жареным мясом Ниночкиного приготовления – не разгибались до четырех полудня. Наконец все – последний десяти килограммовый мешок из общих трехсот килограмм пошел в отмывку. Пятнадцать минут – и работа кончена. Дока тщательно рассмотрел содержимое драгоценной железной коробки:

«Вон сколько намыли, родненького!» – поднял на меня глаза, – «Не зря день повкалывали!»

«Надо следы преступления убрать», – кивнул я на грязь под ногами. Дока глянул туда же:

«Солнце водичку высушит, останется мелкий песочек. В следующий раз мы его лопатой и разбросаем», – глянул теперь в сторону лужи, – «В этом году сюда вряд ли кто наведуется, сейчас сайги рядом с поселком навалом. Но бдительность терять не будем, нам здесь считай до снега работать!»

«До морозов», – уточнил я, – «пока лужа льдом не покроется!»

Шланги домой не повезли – спрятал в сторонке в густых кустах. Убрали вокруг костра оставшиеся от обеда бумажки, договорились в следующий раз на мотоциклах к луже не подъезжать, останавливаться в сторонке на обнажающихся коренных породах, где следы техники не остаются, и покатили в партию. Обрадовать нашего третьего компаньона, с нетерпением ждавшего результата первой промышленной отмывки.

Поздно вечером, когда Владимир явился на смену, мы раскрыли перед ним железную коробку с отмытым материалом, и объяснили, что золота в ней грамм тридцать не меньше. Рот у коллеги раскрылся, глаза полезли из орбит, дыхание перехватило. Схватил коробку в руки, прижал к груди, уставился на ее содержимое и замер в ступоре.

«Ты, это, поосторожней», – Дока потянул коробку на себя, – «не дай бог кондрашка хватит, Уронишь и золото рассыплешь!»

Владимир вцепился в коробку намертво, расставаться с ней не желал. Вдвоем с Докой они тягали ее друг к другу, и если так пойдет дальше, содержимое коробки они рассыпят точно. Пришлось мне в разборку встревать:

«Стоять!» – гаркнул я как можно громче, и два типа замерли с перепугу. Коробку отобрал, закрыл крышкой, а этим ненормальным дал персональные советы:

«Ты у нас только черновую работу делать будешь! Тебя же к золоту близко подпускать нельзя, у тебя при его виде крыша съезжает! Уже сейчас! А что дальше будет?» – это я Владимиру, и тот начал наконец приобретать осмысленный вид. Но почему то, как это у него в крови, в полемику со мной не пустился.

«И ты хорош!» – это я Доке, – «тоже от золота нужно держать подальше!» – против чего технарь наш возразить не решился.

Позже, когда все успокоились и я получил уверения, что больше такого не случится, содержимое коробки мы еще раз внимательно рассмотрели, полюбовались его желтоватыми переливами, после чего пересыпали в стеклянную банку и Дока налил в нее кислоту. Утром у нас будет драгоценный металл, всеми любимый и многими проклинаемый, уже в чистом виде.