Воскресенье стало знаменательным днем – именно с него наше производство можно считать налаженным, утрясенным в нюансах. Нечего больше придумывать, менять, переделывать. Окончательно определили, что до снега, когда следы мотоцикла никак не скроешь, истертый материал будем возить к луже, по возможности работать по две смены, с ночевкой возле молотилки по крайней мере через ночь на другую – это я с Докой. Владимир же работает на общее дело полные субботы и воскресенья, без каприз и жалостей на усталость. И дело пошло.
Через пару дней освободившиеся пробные мешки Дока привез к себе в сарай – не выбрасывать же добро в поле. И как оказалось впоследствии – правильно, что это сделал. Я же у него забрал железную коробку с отмытым золотом, которого было уже прилично, и надежно спрятал у себя в огороде. На всякий случай, все же Дока чуток засветился: и с гражданином Шарпаном, когда-то покачавшем нагруженный под завязку Урал, и как я думаю, с Камазом, когда мы привезли и разгружали у него во дворе дробленку. Вроде нас тогда никто не заметил, но…это мы так считаем, а кто-то к технарю уже и приглядывается, тем более он несколько раз отказывался ремонтировать пригоняемую и приволакиваемую к его дому технику, хотя в партии считалось, что на данное время это его единственная работа. Да и Владимир… чуть ли не каждый день приходил по вечерам в эту коробку заглянуть. В общем, береженого бог бережет, пусть не только нас, а и отмытое золотишко, теперь собираемое в другую банку.
Через неделю непрерывной в две смены работы, мы с Докой решили отдохнуть. Утром в субботу по легкому морозцу (к обеду было уже тепло) Дока отвез Владимира к молотилке и вернулся домой, куда Ниночка пригласила меня и Марину, с радостью согласившуюся, на обед. Я к нему начал готовиться – приводить себя после недели в поле в божеский вид. И тут на крыльце Чапа разочек радостно гавкнул, потом в дверь постучались, и появилась Марина, как обычно не кинувшаяся ко мне с поцелуем, а демонстрируя на лице одновременно замешательство и удивление.
«Что случилось?» – улыбнулся я гостье, и шагнул к ней, в надежде все же вдохнуть аромат ухоженного женского тела.
«Обожди!» – остановила меня жестом руки, – «Я сейчас к Нине хотела заглянуть, а потом уже к тебе. Так Дока меня не пустил! Да еще и обругал!»
«Как так обругал?» – удивился я не меньше женщины, – «Он же сам захотел с нами встретиться, сам обед организовывал!»
«А так!» – Марина изобразила на лице высшую стадию презрения, – «Вали, говорит, к своему хахалю, у нас с Нинкой дела нашлись, ехать нужно срочно. Так и Юрке своему скажи!»
«И куда он собрался?» – выдал я на автомате, потому что мысли в голове сейчас толкались в куче, как комары в теплый и тихий летний вечер, и не поймешь, кто из них главный.
«Не знаю», – качнула Марина головкой, – «У него во дворе машина стояла, и два мужика мордатых, на бандитов похожих! Наверное с ними поедет», – и пока я соображал, кому бы Дока мог понадобиться, возмущенно добавила, – «И Нинка хороша! Даже из дома не вышла, хотя точно муженька слышала, во все горло орал!»
Что-то здесь не то. И Дока орать не мог, и Нина не выйти из дома к подруге не могла. Да и подозрительные мужики с машиной. Мысли в голове начали упорядочиваться, на первый план выходить не самые для меня приятные. Первая насчет транспортного средства Докиных гостей:
«Что за машина стояла, личная легковушка, или грузовик?»
«Уазик стоял», – определила Марина, – «у вас (как я понял, в партии) начальники в Мирный на таких ездят, только номера не помню, но точно не наши, не местные».
Совсем нехорошо: кто же мог к Доке приехать не местный, похожий на бандита? Да еще с собой собирается непонятно куда везти?
«Опиши мужиков, как они выглядели», – попросил девушку уже на полном серьезе, с появившемся предчувствием опасности.
«Ну…», – Марина огляделась в комнате, прошла к дивану и на него опустилась, – «один длинный, как жердь, и тощий», – подняла вверх руку, показать насколько выше ее, – «морда как у лошади, на руках наколки какие-то», – распахнула на максимум глаза и почмокала вытянутыми губками (лошадь у нее получалась красивая!) – «а другой подальше от меня стоял, плохо его запомнила. Неприметный такой, среднего роста. А больше ничего и не заметила!»
«Сиди здесь и жди меня!» – сказал твердо, что бы и мысли бежать за мной у Марины не появилось. Потому что, если верить ее описанию, первый из мужиков на сто процентов был «Дылдой», с которым не так и давно работали в одной артели, и который, если верить ментам, после убийства там начальника Николая Игнатовича, вместе с «Милочкой», главным бандитом, еще одним подельником, и заработанными артелью баксами из лагеря уехал на машине начальника. После чего подельников убил, и скрылся с деньгами на территории России. Не хило, не правда? И пока девушка хлопала глазами, схватил бинокль и пустился к Доке, надеясь гостей его рассмотреть издали, на глаза не попадая.
Машины возле дома уже не было, замка на двери тоже – это я разглядел в бинокль. Не спросив разрешения, Чапа пустился к крыльцу бегом, зная, что его обязательно встретят вкусненьким, я же пошагал к дому не торопясь. Собачуха заскочил на крыльцо, и как обычно, начал царапать дверь лапой – что бы его в помещение пустили. Дверь изнутри начала открываться – Чапа от нее отпрыгнул и зарычал. Увидел или почувствовал, что открывает не хозяйка. На всякий случай я мгновенно присел за забором – что бы меня видно не было. А на крыльце появился мужик, мне не знакомый.
«Брысь отсюда!» – это он Чапе, на что тот сердито на него гавкнул, – «Убью суку!», – продолжил амбал и нагнулся, собираясь что-то поднять и в собачуху запустить. Чапа обиженно заворчал и на всякий случай отошел от крыльца подальше.
И кто этот мужик? И что здесь делает? Если один из приехавших действительно «Дылда», то и другие точно бандиты. И что теперь делать мне? Так. Марина видела здесь двух гостей. С одним из них, предположительно с «Дылдой», Дока куда то поехал. Этот же, зачем то оставшийся в доме, на неприметного середнячка, как Марина описала, определенно не тянет. Приметный тип, броский! Значит, гостей было трое. Двое сейчас едут с Докой, а этот, третий… да он же Нину караулит! А «Дылда» приехал за дробленкой, больше незачем! Узнал в Пионерном, кто ее увез, и за ней приехал! Нину взял в заложники, а Дока сейчас везет его к землянке, в которой остатки дробленки лежат. И где сейчас Владимир. Вот так дела!
Временя терять нельзя. Дождался, когда мужик скрылся за дверью и ее прикрыл. Пошарил глазами, найти что-нибудь потяжелее и для руки поудобней – ничего подходящего рядом не наблюдалось. Осторожно, что бы не увидели из окна, зашел во двор, из кучи наломанного для шашлыка саксаула выбрал палку поувесистей. Тихонько поднялся на крыльцо, и так же тихонько пошкрябал дверь рукой. Как это чуть раньше сделал Чапа лапой – сейчас он стоял со мной рядом.
«Ну гад, держись!» – раздалось за дверью, и она резко распахнулась. Мужик, увидев меня, на мгновение замер, и тут же получил саксаулиной по черепушке. Рухнул на спину, голова откинулась в сторону, рот открылся. Не теряя ни секунды – лупанул я не так, что бы со всей дури, и мужик мог очнуться в любой момент, – я у него выдернул ремень – на пол из под него выпал ТТ. Стянул ремнем руки, проверил карманы – мужик уже начал шевелиться, надо бы спеленать его понадежней.
«Карауль!» – это я Чапе, и тот скакнул к недавнему обидчику, тихонько зарычав. Я же из коридора проскочил в комнату – привязанная к стулу и с залепленным ртом, Ниночка смотрела на меня и что то пыталась промычать.
«Потерпи секунду, я сейчас!» – и схватил первое, что попалось под руку – утюг. Шнур его отлично подходил стянуть бандиту ноги – он уже открыл глаза и начал шевелиться. Стянув шнуром ноги, я втащил бандита в комнату – что бы был на глазах, и занялся Ниночкой.
Через минуту со слезами на глазах она рассказывала, как утром в дом ворвались вооруженные отморозки, взяли ее в заложницы, а Доку предупредили, что жену пристрелят, если он начнет темнить и «ихнюю руду не вернет». А что сейчас она у него, им известно точно – узнали у геологов в Пионерном, куда ее привез из артели их друган (не сказали только, что этого «другана» один из незваных гостей успел отправить на тот свет), да и в сарае у хозяина куча пустых пробных мешков лежит, из под этой руды.
За свою женушку Дока не то что чистое золото, а и себя к нему в придачу отдал бы бандитам, а потому согласился показать, где дробленка лежит. В этот момент неожиданно во дворе дома появилась Марина, и Доке на нее пришлось накричать, что бы побыстрее ушла. После этого он же бандитов предупредил, что руда далеко, ехать нужно часа три не меньше. Двое из них с ним и уехали, а третий, что сейчас лежит на полу, остался ее сторожить.
Все я просек в момент: общий наш с Докой знакомый– «Дылда» – с двумя подельниками вернулся за рудой, похищенных в артели денег ему показалось маловато. И рисковал то как! Его же менты и сейчас наверняка ищут, считают убийцей нескольких человек, включая и Николая Игнатовича, бывшего начальника артели!
А Дока молодец! Понял, что Марина, после нанесенного оскорбления – так на нее накричал – побежит ко мне обязательно поплакаться. А я соображу, что у него в доме не все в порядке, что ему нужна помощь. И что он обязан кого-то везти в поле – а кроме как к нашей землянке, больше и везти некуда. И догадался же: повезет не знаю как, но дорогой дальней. Три часа будет ехать – так Марине сказал! И за это время я должен успеть до землянки добраться, турнуть от нее куда подальше Владимира, этого хренового гринписовца, боящегося по животине стрельнуть, не говоря о человеке, даже если тот и бандит. И «Дылду» с компанией встретить во всеоружии – у бандитов оно есть точно, а сейчас и у меня – тетешник, экспроприированный у Ниночкиного сторожа.
Время, кстати, уже не шло, а бежало, у меня в запасе оставалось часа два с половиной. Я полез в закуток, где у Доки хранилось неучтенное ружьишко, достал его, вложил в стволы патроны, взвел курки. И вручил Ниночке:
«Садись сюда», – показал на стул с противоположной от лежащего бандита стороны стола, – «и этого гада карауль. Что бы даже не шевелился!» – гада, для лучшего уяснения ситуации пнул ногой, – «Начнет дергаться – стреляй! Грех я возьму на душу!»
Гад зло хмыкнул и прогнусавил:
«Кранты вам всем! Братва из вас лапшу сделает!»
«Поняла?» – кивнул я для Ниночки головой в сторону отморозка, – «Так что стреляй не думая! А я побежал твоего муженька выручать, только снаружи на дверь замок повешу, что бы гости не рвались, думали, что никого нет», – и не теряя ни минуты, убедившись, что Ниночка пост наблюдения заняла и ружье правильно направила в нужное место, побежал к себе. Не забыв напомнить собачухе, что он должен Ниночке помогать.
Марина встретила естественным вопросом:
«Как там?»
На что я ответил не менее лаконично:
«Нормально», – и добавил, – «Сейчас едешь домой, и сидишь там как мышка. Никому ни слова!» – и не ожидая ответа, побежал выводить из гаража Минский. Марина зарысила за мной, с претензиями:
«Ну Юра, ну хоть что-нибудь скажи! Ну хотя бы что с Ниночкой!»
Не говорить же, что она с ружьем караулит бандита! Пришлось соврать:
«Нину я отправил в безопасное место, так что можешь к ней не идти, дом на замке. И вообще сегодня здесь больше не появляйся!»
«А завтра можно?» – никак от меня не отставала!
«Завтра можно», – пришлось ей улыбнуться, потом состроил рожу серьезную, – «а сейчас – домой и без разговоров!» Так девушку оскорбил!
До землянки я долетел меньше чем за час – газовал как никогда. Владимир встретил с улыбкой:
«Проверять приехал, или скучно дома стало?»
«Ага, проверять», – сообщил ему без демонстрации капли радости, – «жив ты или уже грохнули!»
«Грохать некому», – Владимир слова мои посчитал приколом, – «кругом ни души, одна сайга бегает!»
«Через полчаса найдется, кто это сделает с удовольствием!» – физиономия у гринписовца начала вытягиваться, – «Дылда» с подельником сюда едут. Так что», – я показал рукой направление к густым зарослям кустарника не рядом, а подальше, – «бежишь туда, прячешься, и носа не высовываешь! Пока я за тобой не приеду!»
«А…ты что делать собираешься?» – с ужасом начал посматривать на мою одностволку, которую я на его глазах приводил в рабочее состояние.
«Беги, куда показал, пока не поздно!» – и тот, не дожидаясь ответа, побежал прятаться, забыв выключить молотилку! Пришлось это сделать мне, потом отъехал от землянки подальше и спрятал в кустах мотоцикл. К ней вернулся, прикинул, как подъедут бандиты – Дока точно покажет им проезд от будки на такыре, в которой мы собирались золото отмывать. Это что бы Владимир с бугра, на котором во время работы молотилки должен сидеть и обозревать окрестности, смог гостей заметить, движок заглушить, а самому скрыться. Причем во всех случаях, кто бы к землянке не подъезжал – так ему было неоднократно сказано.
С учетом возможного подъезда гостей я и выбрал для себя место наблюдения – в густых кустах, метрах в пятидесяти от землянки и в десяти от проезда. Рядом с засадой привязал к высокому кусту оказавшуюся в кармане перчатку, на проезд накатил тройку приличных камней, которые для Уазика были непреодолимой преградой и он должен остановиться напротив меня, а пассажиры из кабины вылезти и преграду убрать. После чего машина, как я надеялся, поедет дальше, демонстрируя мне свой зад. Но на камни сверху я бросил свою хорошо знакомую Доке курточку, и он должен понять, что я уже здесь. Зато остался в одной рубашке, при температуре воздуха градусов десять, не больше. После этого заглянул в землянку, и взобрался на бугор к пункту наблюдения. Как я знал, там лежала непонятно чья старая телогрейка, на которой обычно в свободные минуты с комфортом мы по очереди устраивались в свои рабочие смены – сейчас я телогрейку с удовольствием на себя напялил. И стал ждать гостей.
Побездельничать удалось недолго. Уже через двадцать минут заметил полоску пыли в противоположной от партии стороне – это ж какой крюк Дока заставил гостей делать! Проселок там был всего один, и миновать будку на такыре машина не могла. Когда до нее осталось с километр, я глубоко вздохнул, в мыслях попросил у господа поддержки, и побежал занимать место в засаде.