Продолжаю расследование, и есть подвижки
Легко планировать, довести вот намеченное до конца не просто, иногда до полной безнадеги. Сейчас безнадега вырисовывалась реальной как никогда: что я могу узнать нового о единственном у меня подозреваемом непонятно в чем Алексее Коваленко, если все возможное уже узнал от окружающих его по работе? Еще раз им же надоедать? И что они скажут нового?
Такие мысли в голове мелькали. Между другими – по делам геологическим, потому как понедельник все на участке геологи проводили в совместном маршруте. Знакомились с новым, что каждый нарисовал на фотопланах за мое недельное отсутствие – я входил в курс появившихся проблем, связывал их с уже известными. То-есть, имело место привычное и необходимое коллективное мероприятие.
И что делать? Это опять не по работе. Выходить на других, от Алексея Коваленко несколько дистанцированных? Тех, кого не возит в поле как ра-ботников горного цеха, но с кем все же встречается? Тогда прежде всего это другие шофера, специалисты гаража при плановых осмотрах и ремонте машин. Можно приплюсовать ребят из мехслужбы – приварить, просверлить, выточить на токарном тоже нужно любому шоферу.
Большинство трудяг я конечно знал, с многими был в приятельских отношениях – как с компаньонами по делам охотничье-рыболовным. С этими мне говорить легко – начать с баек и перейти на нужную тему, не вызывая подозрения у собеседника. Наверное…
Паша прервал ход мыслей – выколотил образец и всучивал его мне с Владимиром. Пытался уверить, что принадлежит он новому горизонту, которого у нас нет. Пришлось побегать, камни поколотить, пока не убедились, что не горизонт это, а пятно измененных до потери привычного облика всем хорошо известных гранитоидов. Разобрались, слава богу. Паша почесал затылок, с нашими доводами согласился. Пошли дальше…
Опять мысли не по работе – наверное, начать нужно с приятеля механика со звучным чисто русским именем Евдоким, почему то в уже забытые времена трансформированном в более короткое – Дока. Это он устроил соревнование по стрельбе среди женщин и детей на майском пикнике. Парень как в народе говорят шебутной, пронырливый, с юмором. Послушать его всегда интересно, в чем убеждался неоднократно. А по состоянию души – я имею ввиду наши общие страсти – мы очень близки. Считаем, что рыбу можно ловить только для собственного потребления, если кому отдавать – безвозмездно в виде презента. А диких животных добывать исключительно пешком, только одну особь за охоту, и должна она быть, если лето, обязательно рогачем, желательно не вожаком стада. Я ему не успел похвалиться о своей последней поездке в охотничьи угодья, все не было времени. Тепель оно кажется пришло, и…
«Ты хоть слушаешь, о чем говорю?» – Владимир ткнул меня в бок кулаком, – «Пять минут талдычу, а ты в облаках витаешь!»
«Спит он на ходу, не видишь! Жена замучила, неделю дома не был!» – подал голос неразговорчивый Паша, и с ехидством подхехекнул.
Я мотнул головой, показав коллегам, что избавляюсь от некого сонного наваждения. На самом деле прогонял из головы мысли не по работе. И не замедлил Владимира попросить:
"Извини, задумался. Давай еще раз, я не совсем врубился," – на самом деле и понятия не имел, о чем коллега мне только что говорил.
"Ну-ну"," – Владимир в сомнении покачал головой, – «Это на тебя отряд подействовал. Наверное красавицу, которую там видел, забыть не можешь!" – здесь он улыбнулся, потом озабоченно вздохнул, – "Ладно, давай еще раз пройдемся по теме." И с пол часа мы обсуждали, как и где должны прямо вот с этого момента потратить основные объемы канав, дудок, собственные усилия, потому что уже определились места, где если какая и есть руда на участке, то она может быть только там и нигде иначе.
Больше до конца работы в мыслях от нее не отвлекался. И только по дороге в партию, сидя в кабине машины, вспомнил про нашего шофера, то-есть того, кто сейчас сидел рядом: может об Алексее Коваленко кое-что и знать как коллега по работе. Попытался на эту тему заговорить. Правда не сразу, а начав с недавнего события в поселке – пожара и смерти буровика Мацурина.
Здесь нужно кое-что о шоферах в геологии уточнить. Очень они разные, и работать могут не все на наших объектах. Проще обеспечивать вахтами буровые агрегаты, которые как правило подолгу стоят на одном месте, дорога от поселка одна и заблудиться невозможно. Обычно новичков шоферов садят на вахтовые машины бурового цеха. Они привыкают к нашему безлюдью, начинают более-менее ориентироваться на местности. После этого некоторые могут работать и с геологами – те, у которых проявляются дополнительные качества: хорошая зрительная память на детали рельефа местности, способность в разговоре с геологом понять о каком конкретно месте идет речь, потом самостоятельно туда подъехать, что бы кого-то забрать или дождаться; обязательно отсутствие боязньи одиночества, и конечно собственное желание, потому что работать приходится в жару, ездить по бездорожью, машину ремонтировать почаще.
Шофер наш, Константин, полностью соответствовал необходимым критериям. Даже больше – обладал определенной интеллигентностью, что для пред-ставителей его професии явление не очень частое. По крайней мере привычного мата от него никто не слышал, а в разговорах чувствовалась начитанность и язык литературных классиков. Поэтому мы не удивлялись, что жена его – докторша в Мирненской больнице. И конечно, очень его ценили и уважали.
Сейчас мы повспоминали последние события в поселке, и я в нужный момент поинтересовался, не знает ли он, кто снабжал Мацурина отравой, то – бишь «травкой» , которая и явилась причиной его смерти. Как – то же она у него не переводилась? Интеллигентный шофер пожал плечами, помолчал , и дал интересный ответ:
«У вас здесь (т.е. в партии, сам – то Константин жил в Мирном при жене докторше) один Мацурин травку и курил, других я по крайней мере не знаю. Может кто разок – другой пробовал, и все. А у нас (т.е. в Мрном) эпидемия весной случилась – пацанва смолила по черному, потом, правда, притихло».
Я хотел продолжения разговора: «Откуда знаешь такое?»
Константин усмехнулся: «У меня жена доктор, а у нее подруга – психиатр, и по совместительству нарколог. К ней всех этих куряк из милиции таскали».
Оба мы замолчали – проскакивали жутко расхлябанный участок дороги, потом шофер высказал свое убеждение:
"Эту заразу, то-есть "травку", в Мирный привозили. Не в партию точно. А буровик сгоревший должен был того человека знать. Теоретически."
«А из наших, партийских, по твоему никто не мог привезти?» – решился я уточнить.
"Почему не мог? Мог конечно. Только как таксист – вез клиента с грузом, и все», – Константин глянул на меня и опять уставился на дорогу, потому что сплошные ямы и колдобины не давали возможности расслабиться.
«И кто из наших этим таксистом мог быть?» – не дал я отвлечься от темы.
Константин пожал плечами: "Да любой», – глянул на меня с улыбкой, – "хочешь узнать – поинтересуйся в гараже, кто машину брал в этом году весной, дня на два, для своих дел. "Травку" – то весной привезли, значит она из прошлогоднего урожая, и если за ней ездили – значит готовую забpaть, а раз весной – то машина должна быть вездеходной. Ну газончик, или ГАЗ-66. На другой в распутицу по степи не проедешь».
Очень интересную мысль Константин высказал, сразу видно, что шофер наш детективчики почитывает. Я ее, конечно, на заметку в памяти отложил, как обязательную для проверки, и еще вопрос задал:
"А как в Мирном? У них такие машины вездеходы есть?»
«Есть конечно, две – три. И на них могли за «травкой» смотаться, только», – еще раз мне улыбнулся, – "тебя же больше не Мирнинские, а партииские интересуют»?
Это он угадал, действительно, интересовали меня машины партийские, а точнее – всего одна из них, закрепленная за Алексеем Коваленко. Но упоминать его фамилию сейчас поостерегся, что-то больно хорошо Константин мои мысли угадывал. И интересный разговор перевел на тему житейскую: кто чем занимался прошедшие выходные. Вскоре с наметившимся в моей голове планом последующих действий машина подрулила к камералке.
На следующий день план свой начал реализовывать. Вернувшись с участка, побежал в гараж искать приятеля механика. Но Дока на глаза не попадал; решил уже возвращаться в камералку, разговор отложить на другой раз. И здесь рядом тормознул персональный уазик начальника партии, задняя дверца распахнулась, высунулась улыбающяяся физиономия пропавшего приятеля,и он замахал мне рукой, приглашая в кабину.
Я без лишних слов в нее заскочил, и машина тронулась, направляясь, как я понял, к закутку механика в дальнем углу гаража, где он должен был выгрузить лежащие сейчас у нас под ногами запчасти для техники.
Жизнерадостного Евдокима – Доку желание поговорить со мной переполняло:
«Знаю, знаю – рогача завалил!» – кто-то из геологов успел ему проболтаться о моей последней поездке на охоту, – "Но и мы не лыком шиты!" – успел сн сказать, и разговор мы прервали – подкатили к закутку и нужно было запчасти из машины в него перенести. Минут пятнадцать этим занимались. Потом машина с шофером уехала, а я и Дока остались вдвоем, с желанием кое-что рассказать друг другу.
"Что у тебя там не лыком шито?" – хотел я услышать новенькое об охотничьих успехах приятеля.
"Есть кое-что", – механик залез рукой в щель между двумя стелажами для хранения железяк и что-то там нащупывал. Наконец нашел, вытащил на свет начатую бутылку типа "огнетушитель" с темным вином, разболтал ее, и посмотрел на свет, – "не одному тебе пруха идет, иногда и мне перепадает. Помнишь волчьей следы?" – это он о лужах солоноватой воды и волчьем выводке, выбравшем их своим водопоем. Да, я ему не очень давно объяснял, как найти место, где все это находится. Оставалось подтвердить:
"Помню конечно."
"В субботу туда мотался," – Дока расплылся в улыбке, предвкушая мою реакцию на его следующие слова, – "Редко так везет, как в этот раз! Только втихаря к воде подошел, только оглядываться начал – а серые вот они – уже рядом, попить спешат!"
"Ну и как?" – не мог сдержаться.
"Дуплетом двух уложил!" – выдал с торжеством, – "Матерого, и одногодку!" И не мог не отметить, что в делах охотничьих мы по крайней мере на равных: "Так что не один ты пустым из степи не возвращаешься!»
"Ну молодец!" – похвалил с завистью, наблюдая как он булькает в непонятно откуда появившиеся стаканы красную субстанцию из огнетушителя, – «Два волка за лето столько животины сожрут – не пересчитаешь! Сайги стадо спас от зубов, и зайцев кучу. Теперь у тебя полное право их малую толику изъять и для собственных нужд!"
"Это точно, браконьером себя считать не буду!" – механик протянул мне стакан и выдал отличный тост», – "За удачу в охоте! Что бы она живность у нас в степи только умножала!" Как я понял, в мой огород камушек – волков надо иногда стрелять, а не только за сайгой гоняться. В чем был он, конечно, абсолютно прав.
Стакан "бормотухи" пришлось выпить, завершив этим приятные охотничьи воспоминания. Теперь я пытался разговорить приятеля на тему другую: не знает ли он, где погибший буровик Мацурин мог постоянно отовариваться "травкой", если курил ее постоянно, как все теперь в партии знали. А личного транспорта, что бы самому смотаться за ней за сто с лишнем километров, не имел.
Истребитель волков удивился моим желаниям, но ничего конкретного сказать не мог. Мацурин-то буровиком был, в другом цеху вкалывал, и с механиком часто не сталкивался. Его же подчиненные, то-есть рабочие мехслужбы, "травкой" точно не баловались, даже разговоров о ней не было никогда. В общем, для меня получался облом. Тогда я упомянул о шоферах: может, кто из них "травку" привозил? Приятель еще раз пожал плечами:
"Ничего никогда не слышал."
Оставалось обратиться с просьбой: Дока в гараже человек свой, и не может ли он без лишнего шума разузнать, брал ли кто из шоферов машину для личных дел дня на два. И особое внимание обратить на Алексея Коваленко. Приятель сразу понял ход моих мыслей:
"Думаешь, он "травку" привез?"
Я вздохнул, и зная компаньона по охоте как человека надежного, лишнего – если попрошу – не сболтающего, счел возможным информировать:
"Славу, горного мастера нашего, не забыл еще?"
"Что значит забыл?" – Дока даже обиделся, – «Мы же постоянно по работе общались! Да и после работы, слава богу, частенько!" – он щелкнул но шее пальцем.
"А Коваленко, который его возил и был за приятеля, почему-то про него гадость начал говорить, причем "травка" упоминалась!" – это я выдал, и тут же попросил, – "Только ты никому ничего! А разобраться я в этом деле хочу до конца!"
Приятель заулыбался, взял в руки "огнетушитель", взглядом показал – может еще по одной? И после моего отрицающего мотания головой ответил:
"Коваленко тип еще тот. На охоту я бы с ним не пошел точно", – для Доки это аналогично, как не пошел бы в разведку, – "А путевки я просмотрю, тебе в них ковыряться не с руки. И если что – этого гада на чистую воду выведем."
"Только на одном Коваленко не зацикливайся, может и другой кто ездил," – счел полезным напомнить. И закуток приятеля покинул, удовлетворенный больше некуда: нашелся все же человек, меня поддержавший и не отказавшийся помочь.
Пока шагал из гаража домой, не мог не отметить: всего два дня прошло, а я уже кое-что полезное разузнал. Вначале от моего шофера Константина – как могла попасть "травка" в Мирный или партию, а потом и к Мацурину; теперь вот мой приятель проверит, Алексей ли Коваленко или кто-то другой из партийских шоферов мог ее привезти. Очень неплохо началась неделя.
Теперь самое время поговорить с буровиками – знали же они, что их коллега покуривал "травку", возможно кто-то знает и откуда она к нему попадала. Но среди буровиков у меня приятелей нет, только знакомые. И с кем говорить – придумать никак не получалось, вряд ли станут на тему "травки" откровенничать люди не очень близкие. Но бог есть, он все видит. Наверное и то, что мысли у меня идут в правильном направлении. Потому что уже из следующий день, в среду, когда мы из машины возле камералки выгружали свои геологические причиндалы, с палочкой в руках и улыбкой до ушей подхромал Степан Приходько, в спасении жизни – пардон, ноги – которого после аварии на шоссе я принимал деятельное участие всего десять дней назад, когда подвозил жену и сына к остановке рейсового автобуса в областной центр.
С одного взгляда понял, чго Приходько повезло: на ноге нет гипса, значит не было и перелома, а разорванные кожа и мышцы успели срастись, раз человека из больницы выписали.
"Привет, мужики!" – поздоровался со всеми, и уже персонально мне:
"Братан, поговорить надо!"
Зная с моих слов подробности недавнего транспортного происшествия и кто оказался пострадавшим, ребята по очереди начали жать Приходько руку, поздравлять с выпиской из больницы и отпускать обычные в таких случаях шуточки: не оторвало ли ему еще кое-что, чуть повыше, и т. д. И я тоже пожал руку, последним. Б душе обрадовавшись: на ловца и зверь бежит. То-есть, с буровиком Степаном Приходько я легко могу много о чем поговорить, касающемся Мацурина с его "травкой".
Степан подтвердил реальность моих желаний:
"Юра, я твой должник! Утром из больницы выписали, это дело сейчас отмечаем. Сюда за тобой пришел, жду уже с полчаса, знал, что подъехать ты должен. Ко мне пойдем? Хоть на часок!"
Я глянул на своих ребят, потому что собирались в камералке поговорить по работе, но встретил с их стороны полное понимание и поддержку намерений Приходько.
"Давай иди!" – распорядился Владимир, – "У человека радость, отказывать ему права у тебя нет. Завтра камералка, вот и наговоримся!"
И даже Паша не промолчал: "Не пойдешь – он другую ногу сломает, или еще что. Есть такая примета."
Через пять минут я со Степаном шагали к его дому. Вернее я шагал, он то ковылял, хромал с палочкой. И красочно рассказывал, как ему ногу ремонтировали, как он в больнице страдал, потому что до последних дней жена не могла ему туда передать не то что водочки, а и пива бутылку. Вот такие там строгости. Даже для тех, у кого всего-то ногу нужно лечить, а не желудок.
В квартире у Приходько нас ожидала теплая компания – его жена и три парня. Как я понял, собралась бригада, обслуживающяя буровой агрегат пневмсударного бурения, т. е., две смены по два человека. Хозяин усадил меня за стол, представил как "спасителя". Ну и пошло: выпивка, закуска, разговоры. Потом повтор в такой же последовательности.
Разговоры получались в основном по теме работы: какими по сложности оказались последние скважины, сколько успели пробурить за смену, что и где за это время сломалось.Ну как у геологов, только мы больше о камнях, а они о железяках. Но когда все хорошо повеселели, я в разговор о Мацурине и курении «травки» в подходящий момент вклиниться сумел. И очень удивился, услышав от Степана:
"Да, курил Женька "травку", это точно. Но Славу (т.е. горного мастера) замочил не он. Головой ручаюсь!" Остальные мужики дружно его поддержали.
"А как же милиция?" – показал я, что в этом вопросе имею сомнения, – "Не просто же они на Мацурина убийство повесили!"
"Потому и повесили, что у Женьки ни жены, ни родственников! Да еще наркоманом считался!" – Степан говорил, остальные мужики с явной поддержкой на меня смотрели, – "И как этим не воспользоваться, не поставить галочку за раскрытие убийства?"
Нравилось или не нравилось мне только что услышанное, с учетом, что в обоих случаях расследование вел мой приятель опер Михаил, с мнением Степана и его друзей я не мог не согласиться. Не полностью, конечно, все же не считал, что опер убийство на Мацурина повесил сознательно – факты привели. Но желание понять истину только прибавилось. Тем более, сейчас легко пораспрашивать ребят, где же их бывший коллега мог постоянно затариваться "травкой".
Для начала с ребятами согласился:
"Да, не похоже, что Мацурин убийца. Но «травку» то курил, где-то же ее доставал? Из вас ненароком никто не в курсе?"
Вопрос ребят насторожил – кто плечами начал пожимать, кто головой мотать и губы морщить. Но мнение – я надеюсь общее – высказал Степан:
"Мы с Женькой столько раз про нее говорили! И ругали, и просили кончать эту заразу смолить. Ноги переломать обещали, если узнаем, кто его снабжает. Ну и что? Бестолку! Вообще перестал нас на эту тему слушать."
"В Мирном он отоваривался," – предположил один из гостей, – "я чего так говорю – ездил он туда, а покупать – точно ничего не покупал. И вообще по магазинам никогда не шастал!"
"А с кем ездил? Транспорта личного у него же не было?" Все задумались, наверное вспоминая, кто с кем Мацурина видел. Потом тот же парень ответил:
"Вообще-то с нами он в Мирный не ездил. Может остерегался, или еще что. А вот в машине горняков я его видел, раза два. Посде работы шофер в городок мотался, он же там живет, ну и Женька к нему пристраивался."
"Точно, было такое!" – теперь вспомнил и Степан, – "Только это ни о чем не говорит – шофер-то Лешка (как я понял, Алексей Коваленко) к "травке" отношения не имеет. Если что – мы в момент бы узнали!"
Вот, вот. Что Коваленко к "травке" отношения не имеет, опер мне уже говорил. Теперь Степан его слова подтвердил еще раз. Но я не успокоился:
"А кто мог Евгения в Мирном отравой снабжать, если он туда за ней мотался?"
Этого точно никто не знал. Да и откуда они могли знать, если в городок попадали ну пивка попить, или по магазинам пробежаться – на другое и времени не оставалось. И я посчитал что все, больше ничего не узнаю, потому как ребята и сами не в курсе. Но наверное, разговорами заставил и их подумать лишний раз, где бы бывший коллега, несчастный Женька, мог отовариваться ядовитой заразой. Потому что еще един, в основном ранее молчавший, вдруг почесал затылок и высказался:
"Тут дело такое. Есть в городке ханыга один. Деньгу сшибает не на работе, а так: привезти, отвезти, рыбу браконьерскую толкнуть, пару баранов у чабанов затырить. Мафиозник, если на то пошло. Может он и "травкой" клиентов снабжал?"
"Он вымогатель, что ли?" – что-то мафиозник у меня не котировался. Ребята дружно засмеялись.
"У нас здорово не разгонишься," – просвятил тот же парень, – "если что – салазки мигом загнут. Мужики в Мирном сам знаешь, серьезные, не напугаешь. По мелочам мафиозник работает, без вымогательства."
Но про такую фигуру, оказывается, знали не все. Даже Степан, потому что тут же поинтересовался:
"А кто у них там такой крутой?"
"Да видал ты его! На озере! Помнишь, весной рыбаков на берегу поил? А мы подъехали, его расстроили. Это он рыбу хотел ни за что поиметь, ну и в Мирном загнать с наваром."
Степан задумался, вспоминая весеннюю встречу:
"Точно, было такое. И мужика того помню," – потом мне уже персонально, – "Как нибудь покажу, при случае. Но что бы Женька с ним якшался – этого не знаю, не видел," – и уже ребятам, – "А вы как?"
Те пожали плечами, показав, что в этом плане, т. е. о знакомстве Женьки с местным делягой ничего не знают. А я о существовании такого и не подозревал, и от своего приятеля в милиции Михаила никогда не слышал.
Здесь в комнате появилась жена Степана, а при ней говорить на тему, не очень то при женщине подходящую, мне не хотелось. Мало ли что подумает, ей-то рот точно не закроешь. И как бы завтра вся партия не сказалась в курсе моих никому не нужных проблем с "травкой", Алексеем Коваленко, теперь вот невесть откуда появившимся мафиозником. О котором, кстати, толком никто ничего не знает. И аккуратно перевел разговор на тему, всем интересную – отдых на озере с шашлычком и рыбалкой: кто отличился в поимке самой крупной рыбины и что с ней сделал, и т. д.
Скоро я ребят поблагодарил, и не смотря на предложение посидеть еще – тем более и пиво не кончилось – пошагал домой. Дела по хозяйству найдутся, и я должен их сегодня – завтра переделать, что бы не остались на очередные выходные дни, на которые у меня уже имелись определенные планы.