Первая удача: давнее событие в «фантастическую версию» вписывается

В четверг у полевиков часто камералка. Три дня работы в поле позади, и просто необходимо отдохнуть физически после прыжков по камням, беспрерывных приседаний и интенсивной работы молотком. А в голове уже столько мыслей, которые нельзя позабыть, но невозможно ни записать в пикетажке, ни как-то по другому изображать на фотопланах, что другим места не остаётся. То-есть, пора посидеть, подумать, сделать из собственных наворочек полезные выводы, согласовать их с подобными у коллег и все это использовать при составлении геологической карты. А заодно, в перерывах между делами, можно решить и личное: сбегать в мехцех и что – то там просверлить, или приварить для нужд домашнего хозяйства; в стройцехе выбрать подходящую заготовку для молотка или лопаты. Ну и т. д.

Сегодня с утра делами личными я и занялся. Ну не мог дальше быть в неведении, разузнал ли что мой приятель Дока по поводу возможного использования весной кем-то из партийских шоферов машины для личных нужд. Потому и побежал в гараж, в закуток механика, еще до начала рабочего дня.

Дока уже там, дает указания подчиненным – слесарям, токарю, сварщику, еще кому-то. Что-то вроде планерки. Увидев меня, кивнул в знак при-ветствия и предложил:

"Пять минут погуляй, потом поговорим."

Понял, конечно, за чем я явился, и похоже есть у него что сказать. Я покорно вышел на свежий воздух – в закутке и без меня не протолкнешься – прошел в рядом оборудованный уголок для курения, на скамеечку.

Отдыхал недолго – из закутка о чем-то говоря разом вывалились работяги, следом за ними Дока. Дав последнее укаэание вдогонку расходящимся, он подошел ко мне, плюхнулся рядом.

"Все, работой своих обеспечил, можно и перекурить," – посмотрел на меня и усмехнулся, – "Уверен был, что ты не вытерпишь, прибежишь сегодня-завтра! "

"И как, не зря торопился?" – поддержал я разговор.

"Есть кое-что," – Дока изобразил серьезность, – "мне и напрягаться не пришлось. Поговорил с Мефодичем – он все нужное и выложил".

Мефодич – для Доки, для меня – завгар.Понял я, что приятель с завгаром разговаривал, и побоялся, не сказал ли чего лишнего:

"А Мефодич понял, с чего бы ты у него интересуешься?"

"А чего понимать?" – Дока заулыбался, – "Я же с ним о деле советовался: передачку нужно в Солнечный при случае отправить, не знает ли он, кто туда из наших шоферов мотался по своим дела. Может, еще раз поедет, я с ним и отправлю!" – молодец Дока, очень толково к завгару подкатился, лучше не придумаешь!

"И что Мефодич сказал?"

"А Коваленко ездил! Он, правда, не вспомнил числа, но весной точно. И еще двое шоферов, по личным делам. Я потом побежал в диспетчерскую, путевки этих троих просмотрел. Получается, в Солнечный только Коваленко мотал, двое других – в областной центр. Для тебя, стало быть, они неинтересны".

"Не знаю, может ты и прав," – не мог я так вот сразу с приятелем согласиться, – "но и этих двоих проверить стоит. Вдруг что-то и появится!"

"Да не появится ничего! Я уже проверил! Они около города живут, в домах частных. Вот и везли отсюда заготовки. Хаты свои хотят расширить, материал у нас здесь выписали осенью, зиму пилили-рубили, по размерам подгоняли, что там им хотелось. А весной отвезли на бортовых наших, и в кабинах места не было, кроме как для них, да шоферов."

"То-есть, и не шофера машины брали, а эти двое, так что ли?" – начал я врубаться.

"Ну да! А на бортовых наших шофера – сам знаешь, за места держатся и ничего такого не возьмут. Да и не в ту сторону мотали, откуда "травку" можно везти!"

Возразить Доке было нечем, но и разговор пришлось срочно прервать: в направлении к нам в темпе шагал нелюбимый мною, да и Докой тоже, главный инженер товарищ Николаев. Мне-то сейчас он до лампочки, но для механика – первый начальник. Поэтому, заметив его, Дока моментально вскочил со скамейки курилки, бросил мне – "Все, разбежались, после поговорим", – и пошел Николаеву навстречу. Потом, о чем-то разговаривая, они пошагали в помещение мехслужбы. А я с минуту посидел, поднялся и направился в камералку – рабочий день разменивал уже десятую минуту.

Классно помог Дока, слов нет. В фантастической моей версии наконец-то появился надежный фактик: Алексей Коваленко весной посетил Солнечный, мог прокатиться дальше до поселка, где дикой "травки" немерено и ее собирают про запас; и привезти отраву в Мирный.

Только ездил он вряд ли один, и привез товар не к себе. Иначе с ним успел бы засветиться, а этого до сих пор не произошло. Значит, был в машине еще человек, хозяин "травки". Но кто? Может барыга-мафиозник, о котором говорили ребята, когда отмечали выписку Степана Приходько из больницы? Вот только этого барыгу и Коваленко никто вместе не замечал.

В комнате коллеги поехидничали по случаю моего опоздания, и тут же втянули в обсуждение геологических проблем и неясностей. До обеда плотно посидели – поговорили, поспорили, просмотрели отобранные образцы, подрисовали геологическую карту.

В обед я не только перекусил – успел еще раз подумать об утреннем разговоре с механиком. По теме: что дальше делать с теперь для меня подозреваемом Коваленко, который своими действиями в «фантастическую версию» вписывается, но ничего криминального – причем доказуемого – кроме установленной поездки в места произрастания дикой конопли, на него нет ни у меня, ни у опера Михаила. И даже хищение ВВ теперь под вопросом, потому как оно уже использовано, т. е., исчезло в огне и пламени без остатка, при подпольной добыче красивых камушек."Травка", конечно, рядом с Коваленко пока не забыта, т.е., вроде и присутствует. Но и о ней большего узнать невозможно, потому что если все же была, то хранилась и реализовывалась не им. Так получается – и от опера, и от ребят я это много раз слышал. Остается одно: если в машине кроме шофера был человек, как мне представляется, хозяин "травки", то его и нужно искать. Но как? Самого Коваленко о нем не спросишь, никто другой из моих знакомых о таком не знает. И что делать? Придется еще раз обращаться к моему новому приятелю – Степану Приходько. Обещал он при случае барыгу-мафиозника показать – пусть и показывает. После чего можно и о нем попытаться что-то разузнать через знакомых из Мирного. Шофер наш Константин может о многих расска-зать, и опер Михаил о барыжно– мафиозных наклонностях любого мужика из "городка" должен знать все по долгу службы.

 

Наконец то дождались: природа берет свое!

С такими мыслями я вернулся в камералку с обеденного перерыва. Теперь, когда общие проблемы решены, каждый из нас, геологов, занялся индивидуальными. Молча сидели, перечитывали пикетажки, поднимали карандашиком на фотопланах, потом на них уже определившееся закрепляли тушью. Обычная текучка, которую на пятнадцать минут нарушил Леня, подкативший к камералке на обслуживаемом им буростолбоставе. Заскочил в комнату, бросил сумку с образцами и молоток у своего стола, что-то буркнул вместо приветствия. И выскочил за дверь – только мы его и видели. Умотал домой, с нами ни поговорив, ни о чем не спросив. Очень для Лени такое необычное поведение мы, конечно, заметили и удивились.

"Куда это он рванул, как угорелый?" – не мог не полюбопытствовать Владимир, и посмотрел в окно вслед убегавшему приятелю, – "Ему что, задницу скипидаром намазали?"

"В Мирный торопится, за пивом", – высказал приятное предположение Паша, – «жара на улице вон какая, без пива не охладишься." Но в интонации, с какой Паша говорил, четко угадывалось желание и самому пивка попить, и даже надежда, что Леня пригласит нас в компанию, после работы.

Владимир, как и я, отлично понял скрытое желание коллеги, и ожидания его немного охладил:

"Не обольщайся, другое у Лени на уме. Если за пивом – поинтересовался бы, надо ли на нашу долю покупать."

Паша обреченно вздохнул, показав что в слова Владимира поверил. И все замолчали, вновь уткнулись в бумаги. А через полчаса, когда мы стояли на крыльце камералки и кто курил, а кто дышал свежим воздухом, произошло событие удивительное: мимо здания по дороге в Мирный проскочил на мотоцикле празднично одетый – т.е. в брючках и белой рубашке – друг Леня. А сзади него, прижавшись к водителю и обхватив его руками за талию, сидела женщина в шлеме. Который у Лени был в числе единственном, и естественно, в данный момент на его голове отсутствовал.

От увиденного мы опешили – Леня и женщина, да еще вместе, да на одном мотоцикле! Не было такого уже сто лет! Владимир вначале с открытым ртом позыркал то на меня, то на Пашу, прежде чем сформулировать впечатление от увиденного:

"Глазам не верю! Неуш-то Ленька с бабой покатил?" – и продолжил смотреть на нас с жутким удивлением.

"Точно Ленька, наверное в больницу кого-то повез," – в другое Паша и поверить не мог, зная неприязнь приятеля ко всему женскому полу. Но я уже знал, что у Лени, на подопечном буростолбоставе, помощника парня-радиометриста заменили техником-геофизиком, молодой женщиной, только что переведенной в нашу партию из другой по "семейным обстоятельствам". Которые обычно возникают после развода. Поэтому ребят просвятил:

"Женщину Леня повез – свою новую помощницу, радиометриста. И слава, богу, глядишь подружатся. Вон как прижималась, а он и не против!"

"Ну дела!" – Владимир к ясно выраженному удивлению на лице теперь добавил неестественную, как у дурочка, улыбку, – "В жизнь не поверю, что Леня на бабу клюнул, пока своими глазами их вместе за столом не увижу!"

"А ты сегодня к нему и загляни вечерком, потом с нами наблюдениями поделишься!" – посчитал я возможным предложить. На что молчун Паша не удержал-ся и внес пожелание:

"Только не слишком поздно навещай, что бы не помешать, если у них что-то там такое, не для чужих глаз!"

"Точно, сегодня и проведаю," – отреагировал на предложения Владимир, и все мы пошли в комнату заниматься делом.

Через час я побежал в керноразборсчную. Там в отдельной комнате сидели две женщины-петрографа, и смотрели под микроскопом шлифы, которые геологи отбирали в необходимых случаях. Женщины давно просили меня их навестить, кое-какие шлифы еще раз уже со мною посмотреть. Сейчас я к ним наведался, и с час мы посидели, микроскоп покрутили и несколько вопросов решили. А когда возвращался к себе, в комнате, где работают с керном, меня тормознула Татьяна – тут же схватила за руку:

"Юрий Васильевич, я вас сто лет не видела! Так и любовь моя может угаснуть, последнюю надежду на взаимность потеряв!" – она загородила мне выход и потянула в сторонку, к столу, – «Радость моя, поговорим! Ну недолго, минут пять-десять!" Усадила на стул, села за столом напротив. И глядя мне в лицо, вроде как что-то там рассматривая, заставила слегка покраснеть: "Все хорошеете, Юрий Васильевич! "

Я ее в момент перебил: "Не туда смотришь! Не хорошею, а старею!"

"Ну да," – Татьяна это подтвердила, – "из гадкого утенка, нескладного и угластого, в лебедя превращаешься! Седина появляется романтическая, благородная! И уважают все, даже начальство!" – обернулась к присутствующей в комнате еще одной женщине, – "Правда ведь, Катюшь?"

"Правда, правда," – с радостью подтвердила та.

"Слышишь?" – Татьяна жестом руки показала, что я должен эти слова не пропустить. Собираясь что-то еще сказать, скользнула мимолетним взглядом на окно и … неожиданно удивленно уставилась в него. Что-то на улице интересное происходило, и я начал поворачиваться, потому что сидел к окну спиной, уже слушая ее слова:

"Боже, что я вижу! Ленечка с женщиной на мотоцикле катаются!"

Теперь и я увидел Леню с пассажиркой, похоже возвращающихся из Мирного. Тут же к окну подскочила Катюша:

"Правда, Леня поехал! С этой новенькой! Вот везет людям – столько живет здесь, и ни с кем из своих романчика не заводил! А с новенькой – на те вам, пожалуйста!" – Катюша говорила это с некой обидой, наверное на Леню имела определенные виды. Хотя была замужем.

На любовную тему говорить – Танечке только повод дай. Сейчас он был, в виде прокатившего перед нами на мотоцикле Лени в компании с женщиной, чего никто из присутствующих раньше не наблюдал. Таня и заговорила:

"Ленечку таким бедненьким считала! Сколько времени у него женщин не было – с ума сойти можно! Я уж, прости меня господи, решила разочек с ним побаловаться, что бы вспомнил, на что мы нужны!"

Вот Танька! Говорит такое, и ни меня, ни Катюшу не боится, что можем проболтаться, до мужа дойдет! Я, конечно, заулыбался, а Катюша живенько поинтересовалась:

"И как, получилось что?"

"Нет, к сожалению готова не была в нужный момент!" – Татьяна глубоко вздохнула, продемонстрировал нам свое сожаление. А я не мог промолчать:

"Как это не готова? Болела, что ли?"

"С чего бы болеть?" – Татьяна посмотрела на меня с выражением откровенного удивления от ущербности моих знаний по любовным играм, – "Я одета должным образом не была!" Теперь я совсем соображать перестал:

"Как это не так одета? Раздеваться трудно было, что ли?"

Катюша прыснула, а Таня с серьезнейшим видом начала меня просвятить:

"Раздеться женшине всегда легко, если мужчина помогает! А у меня тогда нижнее белье было наше!"

Катюша засмеялась во-всю, а я еще больше одурел:

"Что значит наше? Женское, что ли? Так оно и должно быть женским!"

Татьяна с удивлением осмотрела меня как ненормального, глянула на смеющуюся Катюшу и сообщила уже ей:

"Видишь, какой Юрий Васильевич у нас ребенок? Хотя и волосы седые уже есть!»

Катюша засмеялась еще громче, а Татьяна обернулась ко мне:

"Юрий Васильевич, женщина даже на свидание должна идти в нижнем белье французском или итальянском! И духи должны быть соответствующие. А в нашем белье, российском ширпотребе, можно только керн документировать! Потому что при его виде у мужика все что положено нормально не сработает! А у Лени – так и вообще никак! Теперь понял?"

Катюша уже просто заливалась, Татьяна улыбалась и смотрела, как я на ее поучение отреагирую.Наконец до меня дошел смысл сказанного. Я, конечно, засмеялся, но выслушивать еще тонкости женских любовных приготовлений желания не было. Потому махнул рукой, и со словами – "Голову мне заморочили окончательно!" – поспешил керноразборочную покинуть. Под смех двух красавиц.

В комнате Владимир встретил сообщением:

"Ленька с бабой домой покатили." А я вспомнил только что прошедший в керноразборочной разговор и усмехнулся: что там Ленина подруга надела, наше или французское?

"Чего смеешься?" – заметил Владимир улыбку, – "Вдруг баба дура, и Ленька совсем с катушек сойдет, будет их не просто неуважать, а прямо так ненавидеть!"

"Ничего,» – успокоил озабоченного коллегу, – "если и не дойдет у них до серьезного, то Леня хоть вспомнит, что такое женщина в кровати."

"Ну, если только это," – согласился коллега. Паша тут же нас поддержал:

"Давно Леньке пора бабу найти, вместо жены сбежавшей."