Страсти накаляются

Во вторник Игорь Георгиевич попросил в поле не ехать – есть разговор в камералке: представители науки, завернувшие в партию, интересуются моим участком, и просят рассказать что там новенького. Случай рядовой, не редкий, и я конечно кивнул головой: надо – так надо, дело и здесь найдется.

А утром, пока народ раскачивался, устраивался на рабочих местах, я побежал в гараж, где обычно в это время в диспетчерской находился начальник партии Павел Петрович, на обязательных планерках. Давно хотел поиметь его подпись на документе по списанию израсходованных, но висящих на мне материальных ценностей – всякой мелочи вроде брезента, пробных мешков, еще чего-то.

В диспетчерской Павла Петровича застал одного – очень удачно – и очень веселого. Он с маху бумажку подписал, и улыбаясь показал рукой в окно:

"Видишь, завгар домой побежал? Бензин из машины сливать!"

Я глянул из диспетчерской – действительно, Мефодичь шустро рысил в направлении своего жилища.

"Зачем ему сливать из собственной машины?" – поинтересовался у начальника. Тот еще раз усмехнулся, и рассказал подоплеку этого марафона. Оказалось, что в гараже уже с месяц кто-то постоянно вОрует из машин бензин. И ладно бы из тех, что крутятся здесь, в партии, но уже два раза утром буровые смены топали с работы в партию пешечком. То-есть, в вахтовой машине, обязательно вечером заправляемой, горючего хватало только доехать до буровых. А шофера клялись-божились, что с бензином все было в порядке. Павлу Петровичу пришлось обратиться в Мирненскую милицию, и вчера вечером оттуда приехал мой приятель опер Михаил в гражданской одежде, и не-заметно отметил горловины бензобаков машин специальным несмываемым порошком. А сегодня утром всех работников гаража собрали под предлогом срочной информации, и приехавший опер отобрал среди присутствующих пять человек со следами несмываемого порошка на руках. Четверо оказались шоферами и тут же были реабилитированы. Пятый – сторож – пойман как говорят за руку, тут же сознался в сливе бензина из машин во время ночных дежурств. Сейчас Михаил с ним где-то в гараже ведет беседу, уточняет детали хищений. Но Павел Петрович решил максимально извлечь пользу из происшедшего:

"Я на собрании всех напугал. Сказал, что в бензин в цистерну, из которой заправляют, тоже этого порошка насыпали. А через пол часа пойду с милиционером по домам личный транспорт проверять – есть в нем меченый бензин, или нет," – дальше он не мог говорить без смеха, – "Тут то все по домам как тараканы побежали, из машин и мотоциклов горючку сливать! Видел, как Мефюдич вприпрыжку летел?"

Я, конечно, не мог не засмеяться, но все же мужикам посочуствовал:

"Жалко, если не в канистры посливают, а с испугу в помойку выльют."

"Ничего," – Павел Петрович с удовлетворением произнес серьезно, – "пора народ немного приструнить, все же шофера поменьше для себя сливать будут, а не шофера – так вообще к бензобакам подходить побоятся. А то кому не лень норовят туда шланг затолкать, замки впору вешать!"

Мы посмеялись над мероприятием по пресечению преступных хищений, и я вышел на територию гаража, надеясь встретить там Мирненского опера. Давно не видел Михаила, и раз он у нас появился – не мешало поздороваться, перекинуться парой слов – продемонстрировать наши приятельские отношения.

Сразу его и увидел, шагающим навстречу. Причем одного, без пойманного воришки. Поздоровались, пожали руки и я, прежде чем спросить о серьезном, вопрос задал нейтральный:

"А где этот, что бензин сливал?" „

"Уже отпустил," – ответил Михаил с усмешкой, – «в милицию его тащить бесполезно – за канистру бензина не посадишь, а так – nooбeщал возместить похишеное деньгами, и с работы можно считать уволен». И поинтересовался: "У тебя то как дела?"

"Средненько," – так мне казалось, потому что ничего примечательного за последнее время не замечал. Ну кроме попытки небезызвестного Коваленке взять машину за свой счет на прошедшие выходные, что, как мне кажется, заинтересовать Михаила не могло. И вопрос его повторил: "А у тебя как? Ничего нового по старым делам не появилось?

"По старым делам – нет и не появится, неоткуда," – это он имел ввиду две смерти в партии, считая их раскрытыми, – "а вот "травка" в выходные в поселке засветилась. Кто привез – не знаю, может и ваши, партийские. Ты там по знакомым пошустри, вдруг что-то и всплывет."

"Пораспрашиваю конечно," –пообещал оперу, – "только вряд ли наши." Вспомнил, что Коваленко точно никуда в эти дни не мотался: "По крайней мере тот, кто мог это сделать, поселок наш не покидал».

"Это Коваленко, что ли?" – догадался Михаил о ком я, и задачу для меня уточнил, – "Других пораспрашивай. Надо снабженца на чистую воду вывеети, сколько можно людей травить!"

На этом мы тему сменили, поболтали о скором открытии охотничьего сезона, и разошлись. И как всегда у меня бывает, уже в одиночестве начал еще раз разговор с Михаилом вспоминать, обдумывать. Один момент показался интересным: "травка" в Мирном появилась в то время, когда Коваленко намыливался взять машину за свой счет. Может, он и должен был за ней ехать? Но Павел Петрович машину дать не разрешил – понадобилась подмена одного из заболевших шоферов, и "травку" привез кто-то другой. Не сам ли ее хозяин решил с отравой прокатиться до Мирного? Тогда интересно, на чем он это сделал. Если с попутной машиной – то много зелья с собой не возмешь, по дороге от Солнечного до Мирного три поста милиции, где наличие "травки" у проезжающих проверяют, а машины осматривают. Причем делают это люди, в поисках поднаторевшие, опытные. Можно, конечно, два-три маленьких пакетика на себе спрятать – людей до гола все же не раздевают. Но не больше, риск погореть очень велик.

Объемную партию зелья можно провезти только по проселкам в степи и в горках, в объезд милицейских постов. Для этого нужна машина вездеходная, потому что в горках для других – легковых, а кое-где и мотоциклов – проезда нет.

Может привезли на лошади, верхом? Лошадь то везде пролезет, никакие горки и бездорожье не остановят. Только не встречал я желающих ради больших денег трястись верхом сто с лишним километров в один конец, и столько же возращаясь назад. Эти деятели передвигаться предпочитают в лег-ковых, желательно на заднем сиденьи с бутылкой в руках. И никак иначе.

Время на размышления о личных заморочках прошло – рабочий день давно начался. Побежал в камералку, где меня ожидал Игорь Георгиевич и несколько особей разных полов столичного облика. Как я понял, представляющих науку. До обеда они по очереди и все сразу терзали меня вопросами о геологии участка, о новом, что там выявлено, об общих чертах с уже известными рудными объектами, и т.д. и т.п. Наговорились, наспорились до одури, и с удовольствием разбежались перекусить; гости в столовую, я и Игорь Георгиевич – по домам.

Через двадцать минут я вылез из-за обеденного стола, прошел в огород посмотреть дозревающий урожай. И снова вспомнился утренний разговор с опером, сделанные мною из него предположения. Сейчас по ним еще раз в мыслях прошелся и все предположения конкретизировал, свел к двум вариантам.

Первый вариант: "травку" в Мирный привез ее хозяин попутной машиной, привез немного, можно сказать на пробу, потому что три поста милиции, для борьбы с перевозкой зелья и созданные, не позволяли большего.

Но на эти же дни Коваленко рвался получить машину для поездки по личным делам в Солнечный. А может и куда подальше, где произрастает "травка". Машину ему не дали, и может этим имевшуюся договоренность между Коваленко и сборщиком зелья непроизвольно наш начальник Павел Петрович нарушил. И приехал оптовый поставщик в Мирный попуткой для выяснения обстоятельств нарушения договоренности. А заодно немного «травки» с собой прихватил – оправдать поездку. Если в таком варианте событий я прав, то не все потеряно: Коваленко пообещали машину на следующую субботу и воскресенье, и он может за отравой еще поехать – за всей партией, что давно приготовлена.

Второй вариант: «травку» в Мирный привезли машиной, причем всю партию сразу и по бездорожью в объезд милицейских постов. В этом случае для меня и Доки финиш, конец наших надежд и возможностей окончательно разобраться с Коваленко, понять что же его связывает с "травкой", к чему были его оговоры незабвенной памяти горного мастера Славы, и причастен ли он к жутким преступлениям , случившимся не так и давно.

Вернувшись после обеда в камералку, я просидел с представителями науки почти до конца рабочего дня. С разговорами и спорами. Наконец все возможное они у меня выведали, вежливо поблагодарили, попрощались и отбыли машиной на базу, организованную на берегу озера недалеко от места нашей постоянной рыбалки. А я виртуально перекрестился – слава богу отмучился – и побежал в гараж к Доке, поделиться возникшими у меня мыслями.

Дока выслушал оба моих варианта появления "травки" в Мирном, с возможностью каждого из них согласился. Но как человек, радующийся всем проявлениям жизни, даже негативным, больше был склонен верить в вариант первый:

"Точно, на пробу кто-то "травку" привозил! И наверняка попуткой – в поселке, где ее собирают, из машин развалюхи одни. Рядом с ним скребутся еще, но что бы за сто пятьдесят километров – ни в жизнь!"

"Хотелось бы такое," – поддакнул Доке, – «лучший для нас вариант. Теперь главное – что бы Коваленко в машине не отказали!

"Дадут! Вот увидишь, в пятницу этот гад в Солнечный рванет! Тут – то его и сцапаем!»

"Сцапывать не надо," – охладил его пыл, – "но смотри в оба, момент нужный не пропусти! Сегодня вторник, и если он машину будет просить, то в четверг, что бы в пятницу после работы сразу и смотается."

"Никуда не денется," – уверил меня Дока, – "я с Мефсдичем поговорю еще раз, о посылке напомню. Так что все под контролем!"

Тут же мы наметили план действий на пятницу. Если, конечно, события пойдут в ожидаемом направлении. Деятельному Доке отводилась важная роль: если Коваленко машину возмет, то с обеда Дока на своем мотоцикле выедет из партии, и за Мирным, в удобном месте – на бугре, где дорога до городка хорошо просматривается, устроит имитацию прокола ко-леса. На обочине возле мотоцикла будет возиться, и посматривать, ждать нужную нам машину. И попытается рассмотреть, кто с шофером сидит в кабине. Если будет пассажир из тех, кто у опера на подозрении с "травкой," – я к Михаилу смогу пойти и попытаться убедить его в реальности моей «фантастической версии» недавних убийств. В саму версию может и не поверить, но как поставщик "травки" Коваленко у него больших сомнений не вызовет. Что даст реальный шанс убедить опера этого делягу-шофера, возвращающегося уже с грузом, остановить и провести в машине шмон. Но сделать это не на щоссе или ведомственном асфальте – по ним он груз не повезет – а на проселочной дороге в горках, где нет милицейских постов, а проезд в единственном месте и по другому ни пройти, ни объехать возможности нет.

Если в машине шофер окажется один – тогда плохо, идти к оперу и рассказывать о наших фантазиях бесполезно. Не поверит, потому что никаких конкретных фактов. Придется с Докой рано утром в воскресенье – назад возвращаться Коваленко должен где-то в обед, не раньше – ехать и не знаю что там сделать, но его машину остановить. Возможно, соорудив на дороге завал из камней. В нее любым способом попасть и осмотреть на предмет наличия "травки".

С таким вариантом приходилось считаться, но ГАЗ-66 – это не Докин мотоцикл, не сможем машину остановить сразу – не угонимся за ней по бездорожью никогда. Уйдет Коваленко, вместе с товаром. А если окажется с пассажиром – нас будет два на два, то-есть по физической силе окажемся на равных, но в транспортных средствах у них будет явное преимущество. Здесь даже Дока вздохнул озабоченно, но оптимизма не потерял:

"Ружья с собой захватим", – сообщил мне как о деле, решенном окончательно, – "если что – я им баллон прострелю.

А Мефодич меня за это простит" .

Простить-то простит, но неприятностей у нас в таком случае ожидается выше макушки. Как ни крути, а для дела лучше, что бы Коваленко уже из Мирного выехал с пассажиром, и дальше с ним разбиралась бы милиция.