Страсти накаляться продолжают

Как ведешь себя, зная что дня через два-три надежды и ожидания, исполнение которых ни в коей мере не зависит от твоей воли, начнут либо претворяться в жизнь, либо на них можно ставить крест? Да как не совсем нормальный! Возбужденный, дерганный, ничего вокруг не замечающий, со взглядом куда-то в пустоту – вот таким я сам себе и представ-лялся в среду. Ребята это состояние заметили и несколько раз спрашивали что со мной, уж не случилось ли чего дома. А Света так прямо и спросила, не заболел ли я ненароком. Видок-то у меня и вправду был тот еще.

Ладно, среда – все же полевой день, и его я провел по большей части в одиночестве, бегая с планшетом по горкам. Но голова была настолько заполнена мыслями – возмет ли завтра Алексей Коваленко машину для личных дел или не возмет – что для других, касающихся геологии, места уже не оставалось. То-есть, честно говоря, ничего нового и толкового на планшете я за день не изобразил. И как раньше делал в подобных случаях, решил сюда еще раз наведаться, с головой свежей, не забитой заморочками не по делу.

Наконец вернулись с поля в партию. В комнате я бросил рабочие причиндалы и рванул а гараж, встретиться с Докой. Ребят этим сильно удивил – не поговорил с ними, ни о чем новеньком не поинтересовался, что обычно было естественным и обязательным ритуалом завершения полевого дня.

Доку пришлось поискать. Это как всегда: нужен человек срочно – а его нет, и не знаешь, куда торнуться, чтобы найти. Ну просто уму непостижимо, куда он смог подеваться!

Весь гараж я облазил, но Доку так и не увидел. Не знал, где можно еще смотреть, и решил вернуться в камералку, сделать перерыв в поисках. А на пол пути из гаража услышал, как кто-то меня окликнул, причем издали. Я остановился, осмотрелся по сторонам – искал человека, которому я понадобился. И тут же его увидел: Дока! Он бежал от заправки, расположенной метрах в двухстах в стороне от крайних строений, и призывно махал руками. Слава богу, наконец-то объявился!

С улыбкой до ушей Дока подбежал, разглядел перед собой явно нелицеприятную физиономию, в секунду все понял и не замедлил успокоить:

"А, не, спокойно все пока. К Мефодичу этот гад не приходил – я узнавал. Да и рано еще, он (т.е. Коваленко) недавно на участок за работягами поехал!"

Видимо, на лице у меня что то сдвинулось в лучшую сторону; Дока и это заметил, и почти без перерыва продолжил, уже с серьезным видом:

«Да не переживай так! Все образуется, уж завтра-то точно! Я и мотик заправил, и у кого надо на пятницу с обеда отпросился!"

"Ну хорошо", – смог я выдавить – все же от его слов на душе стало поспокойней, – "день как нибудь дотерпим. А на завтра у меня камералка намечена, тоже смогу за Коваленко присматривать."

Дока счел нужным предупредить:

"Только не усердствуй, без дела в гараже не крутись, не дай бог тебя засветит!"

Здесь он, конечно, прав, и мне оставалось только согласиться:

"Бегать зря не буду, но в случае чего ты в камералку заскакивай. Должен я в курсе быть, что там у Коваленко с машиной – берет на все выходные, или только на субботу. Сам понимаешь, это важно."

"Не боись", – в очередной раз приятель попытался меня успокоить, – "все сделаю, как надо!"

Мы еще о чем то незначительном поболтали и разошлись – Дока в гараж, я в камералку.

 

Откровения «женоненавистника»

В комнате ребята готовились разбежаться по домам. Моему появлению обрадовались, и Владимир высказал почему, а заодно и претензии к «нетоварищескому поведению начальника» присовокупил:

"Ну ты даешь, шеф! Смылся втихую, а мы с Пашей дело наметили коллективное"!

"Шеф у нас один – Игорь Георгиевич," –таковым я считал главного геолога, – "а о деле могли и раньше сказать, день вместе по участку мотались!"

"Да где вместе!" – возмутился Владимир, – "Мы тебя и видели, когда утром в машину залезал, да возле камералки из нее выскочил! И рванул куда-то, слова сказать не дал!"

"Сейчас говорите, если есть что!" – предложил приятелям. Паша предпочел промолчать, но на меня посматривал с интересом. А Владимир изобразил на лице обиду на собеседника, то-бишь на меня, покрутил головой, рассматривая что там лежит на столе и около него на полу, что-то взял в руки – вроде нашел давно разыскиваемое, и не гляди в мою сторону, донес суть "общего дела":

"Ленька домой побежал, через пол часа к нему баба притяпает, мужика кормить. Вот мы с Пашей и решили им подляну подстроить: завалимся втроем, с тобой то-есть, и с парой бутылок, вина и водки. Хочет не хочет, а придется Лене нас со своей кралей знакомить!"

Высказав предложение коллективного нашествия, Владимир прекратил упражнения с руками и головой, и уставился на меня с явным интересом: как отношусь к этому мероприятию.

"А вы что, с Ларисой Ивановной до сих пор не знакомы?" – не веря в это, я улыбнулся. Сам то давно с женщиной познакомился и относился к ней как к любой из наших камеральских работниц. То-есть приветливо здоровался, комплименты при случае отпускал, по работе о делах разговаривал. Так же, как и мои коллеги, о чем я отлично знал.

«Знакомы-то мы знакомы», – согласился Владимир, – "но Леня наш друг, потому и с его женщиной нужно поближе пообщаться. Ленька сам не догадается в гости пригласить, а мы завалимся – и все тут! Может, Лариса этого от нас и ждет!"

Владимир идею выдал и ждал ответа. Я не против Леню с его подругой навестить, хотя в тактичности такого поступка без предварительного с ними согласования все же сомневался. Но недолго: молчун Паша тоже открыл рот:

"Мы для дамы специально вина купили!" – причем сказал, как пожаловался, если судить по интонации голоса. Вином сомнения мои развеял: "Тогда идем точно!" – согласился и я.

Друзья сразу зашевелились, ожидая пока я наведу на столе порядок. После чего можно отправиться по домам и по пути договориться о дальнейших совместных действиях.

Через пол часа, приняв душ и облачившись в одежду если и не праздничную, то все же выходную, т.е. не для дома, я прикнопивал на входную дверь листок бумаги с ориентировкой: "Дока, я в доме напротив через улицу, у Лени." Вдруг Коваленко с участка работяг привезет и уже сегодня машину на выходные выпросит? А Дока с этим прибежит ко мне, – вот и узнает, где нахожусь.

Ребята маячили на подходе, разодетые как пижены. Вышел навстречу, и уже втроем пошагали через улицу – Леня жил напротив моего дома. Правильно расчитал Владимир: хозяин с подругой, и наверное готовятся к походу в партийскую столовую, на обед. Владимир то-пал впереди всех, ему и говорить пришлось первому.

"Привет голубкам!" – обрадовал парочку, и со счастливой улыбкой, как у выигравшего в лотерею как минимум легковую машину, с распростертыми объятиями двинулся в их сторону к самодельной лежанке, одновременно игравшей роль скамейки. Вроде собирался от радости задушить обоих в объятиях.

Женщина, т.е. Лариска, от этих действий впала в ступор, с полной потерей голоса и оцепенением конечностей, а Леня с испугом вскочил на ноги и кинулся к висящим на стене брюкам, посчитав что находиться перед друзьями в плавках неприлично. При женщине он такого чувства, как мы поняли, не испытывал. Сорвав брюки с гвоздя, начал лихорадочно их натягивать, и одновременно из себя выдавил:

"Вы чего привалили?"

"Как чего?" – удивился Владимир, – "Ты и друзьям уже не рад?" С возмущением на лице глянул на меня и Пашу, что бы мы получше прониклись безответственностью ЛениногО высказывания; обернулся в сторону сладкой парочки и улыбнулся Ларисе:

"Видишь, какой у тебя друг негостеприимный?" – и заметив, что женщина из ступора выходит – т.е. уже шевелит руками, крутит головой и хлопает глазами, попытался "обрадовать" и ее, – "А мы не к Лене, мы к Ларисочке пришли, в гости. Ты же нас не выгонишь?"

Лариса наконец обрела дар речи:

"Мы в столовую собрались, еще не обедали."

Леня успел в брюки облачиться, и тут же показал, что нам совсем не рад:

"Гостей встречать нечем, пусто в доме!"

"А ништяк! У нас всего навалом!" – успокоил его всегдашний тамада; обернулся к Паше с приказом, – "Давай шевелись, нечего скромничать!"

Паша тут же шагнул к столу и начал выгружать из сумки закуску в пакетах и баночках, бутылки со спиртным. А я подскочил к ящику от геофизической аппаратуры, в котором Леня хранил посуду – достать пару тарелок под огурцы и помидоры, нами же принесенные.

Женщина пришла в себя окончательно, и заговорила осмысленно:

"Ой, мне так неудобно, я к Лене на минутку заскочила. Может пойду и мешать вам не буду?"

"Ничего, ничего," – Владимир распоряжался как хозяин; вручил Ларисе нож и определил дело, – "хлебушек давай порежь!" Повернулся к Лене: "А ты чего как неживой? Иди овощи помой, нечего сачковать!"

Через десять минут кампания сидела за столом. Правда, гости больше походили на хозяев, а хозяева – на бедных родственников, по необходимости присутствующих на семейном обеде. Но через пол часа, когда спиртного в бутылках прилично убавилось, повеселели все, излишнюю скромность хозяева потеряли и стесняться нас стали поменьше. Ну как всегда на выпивках в компании. Леня к нашему удовлетворению перестал ехидничать по делу и без дела, а Лариса с удовольствием с нами общалась, что можно о своей жизни рассказывала.

Спиртное продолжало расширять и расширять границы дозволеного. И наступил момент, когда Владимир посчитал возможным поинтересоваться о самом важном, для чего, собственно, эта встреча и была организована.

"Лариска," – обратился он к единственной среди нас даме, – "в нашей кампании ты прописалась, как это положено. Теперь тебе можно и задание дать."

"Какое еще задание!" – встрепенулся Леня, зная что от тамады можно ожидать чего угодно. А Лариса промолчала, но на Владимира посмотрела с повышенным вниманием. Тот махнул в сторону Лени рукой – помолчи мол – и продолжил:

"За Леней надо присматривать. По головке иногда погладить, Ленечкой лишний раз назвать. От нас, мужиков, в этом плане толка нет. Сама как к этому относишься?"

Леня порывался что-то сказать, возможно возмутиться, но Владимир не дал: погрозил ему пальнем:

"Сейчас тебя не спрашивают, сейчас я Лариску слушаю!"

Женщина на глазах прямо расцвела:

"Ой, да Ленечка такой хороший – добрый, ласковый, слова плохого не скажет!"

У меня и Паши глаза, как говорят, на лоб полезли. Это Леня к женщинам ласковый! И слова плохого о них не скажет! Будто не знаем, что он о них думает и при случае такое выдает, что хоть стой, хоть падай – но явно не для женских ушей! Владимир же, которому Лариса вроде как отвечала, в отличии от меня и Паши изобразил на лице полное удовлетворение, будто ничего иного о Лене от женщины и услышать не мог – такой он у нас хороший.

"И на работе мне помогает" – продолжила дама, переведя взгляд в сторону своего друга, – "пробы отбирать, из машины их выгружать. Даже просить не надо!»

Непроизвольно я глянул на Леню и от удивления чуть не поперхнулся: блаженстве – по другому и не скажешь – открыто проступало на лице приятеля. Рад Леня послушать лестную характеристику в свой адрес. И от кого? От женщины, которых терпеть не может!

Владимир не пропустил удивительную метаморфозу в поведении приятеля; улыбнулся, и на него глядя, Ларисе подтвердил:

"Да, Леня у нас самый отзывчивый. Помочь любому – медом не корми. Особенно если женщинам. Ты это имей ввиду, что бы какая другая его не охомутала."

Теперь Леня не выдержал и удивил нас очередным откровением:

"Ты чего ахинею несешь," – сменил на лице благодушие показной суровостью, – "я с другими женщинами и не разговариваю, не хочу. Они Ларисе в подметки не годятся!"

"Кто бы спорил," – не дал ему развернуться тамада, – "мы и сами видим, что Лариска не чета другим. Очень она всем нам понравилась. Правильно, мужики?" – бросил взгляд в нашу сторону. Мы тут же закивали головами в знак согласия, а женшина вначале скромно опустила глазки, потом перевела их на Леню с нескрываемым обожанием. Все для присутствующих стало ясным как божжий день, и разговор незаметно перешел на темы посторонние, в основном веселого содержания. Типа анекдотов и смешных историй.

А через час, когда спиртное выпили, закуску съели и даже попили чайку, Лариса нас попросила:

"Мальчики, можно я к себе пойду? Мне до вечера нужно сделать кое-что, а у вас разговоры только начинаются!"

На что Владимир, наш обязательный тамада, посчитав задачу близкого знакомства с подругой Лени выполненной, ответил согласием:

"Теперь можно, слушать мужиков пьяных любой женщине противно. Но Леню не отпустим, мы ему еще не все высказали."

Лариса сразу со своего места поднялась, всех поблагодарила. И протиснувшись из-за стола, выскочила из комнаты, успев сделать Лене рукой какие-то знаки, которые он понял и кивнул головой.

С минуту молча сидели в исключительно мужской компании, и я собрался сделать предложение разойтись по домам, спиртного-то нет. Но Владимир посчитал нашу миссию незавершенной окончательно. Внимательно посмотрев на хозяина, от чего тот за столом задергался и начал отводить глаза от него в сторону, настырный тамада недолгую тишину в комнате нарушил:

"Смотри, Дон-Жуан хренов, Ларисочку не обижай! Хорошая женщина! Удивляюсь только, как это ее охмурить сподобился, при твоем то таланте баб от себя отпугивать!"

Продолжая разглядывать что-то на стене, Леня показал, что слова приятеля до него все же дошли:

"С бабами я и сейчас никаких дел иметь не хочу. Насмотрелся их и наслушался, одной бывшей жены до могилы хватит. А Лариса не баба, Лариса женщина, каких я еще не видел!" Здесь он от стены повернулся в нашу сторону, и уже с улыбкой закончил: "Слава богу, что мы с ней встретились!"

Я и Паша непроизвольно заулыбались – радовались за приятеля, что наконец-то встретил ту единственную, изначально ему боженькой предназначенную. Владимир тоже покивал головой, показал полное согласие с только что от Лени услышенном, но сразу закончить тему не смог, из-за своей настырности:

"Вот, вот," – поддержал он приятеля словом, – "только объясни нам, неумехам, чем по твоему женщина от бабы отличается. Очень хочется от тебя это послушать!" Обернулся ко мне и Паше с просьбой поддержки: "Правда, мужики?"

Я перевел взгляд на потолок и почесал затылок, что можно расценить как согласие, так и несогласие с предложением. А Паша Владимира поддержал четко:

"Да, Ленька, расскажи. Может и нам пригодится, если жены сбегут на сторону."

"Что, боитесь?" – тут же с усмешкой поинтересовался знаток отличий баб от женщин; и не замедлил успокоить: "Можете не волноваться, от вас жены не сбегут никогда, я то вижу!"

"Это почему же?" – захотел уточнить Владимир.

"Долго говорить," – Леня вздохнул и как говорят в подобных случаях – хмыкнул.

"Ну так давай, торопиться нам некуда! Может, и полезное что услышим," – Владимир не позволял приятелю остановиться. И молчун Паша его под-держал: "Да, Лень, расскажи!"

Тот словно подобное предложение ждал – заулыбался, а если точнее – залыбился, потому что последнее в данный момент более точно передавало состояние его души – тщательно скрываемое желание поделиться с близкими новыми для него ощущениями, после встречи с богом предназначенной для него женщиной.

"И расскажу, чего скрывать-то!" – так он начал, а мы, его приятели, замерли в удивлении – не очень Леня был разговорчивым, особенно по теме общений с представителями женского пола.

"Вы что, думаете я жену свою не любил?" – продолжил приятель, – "Да я с нее пылинки сдувал! А ей все всегда не так! И это не так, и то не так! И чем дальше, тем хуже!"

Здесь Леня заметно напрягся и выдал наверное самое наболевшее: "А в кровати что делала? Вначале то голова, то живот болели – нельзя ее трогать. Потом на диван ушла, со мной ей видите ли тесно. А я мужик, мне женщина нужна! Сами знаете, как себя чувствуешь, когда она рядом, а тебя не хочет, и дотронуться до себя не дает!"

Леня замолчал, и все мы молча ему посочувствовали.

"Я к ней и подходил-то, когда совсем невмоготу. А она матом встречать начала!" – облегчил он душу и вздохнул. После чего Владимир нерешительно протянул:

"Да, не повезло тебе, фригидная женщина попалась, а мы и не знали. С ними лучше дела не иметь, лучше бежать сразу, сломя голову и подальше!"

«Она сама убежала,» – Леня улыбнулся, – "и слава богу. Не то я бы в импотента законченного превратился, от такой с ней жизни!"

Гости повздыхали, осмысливая сказанное приятелем. Наверное и бога благодарили, что им в жены фригидок не определил. Потом и я решился спросить:

"А сейчас у тебя с Ларисой как?"

Леня в улыбке просто расцвел:

"Отлично! Моя это женщина, и все тут! О бывшей жене я и думать забыл!"

«И слава богу!» – поддержал его Владимир, – "Хорошая Лариска баба!"

"Женщина!" – не согласился Леня; остальные согласно с ним закивали головами.

Скоро мы Леню покинули, оставили готовиться к какому-то мероприятию – не зря он и Лариса обменялись только им понятными знаками, когда женщина уходила. И разошлись по домам, очень довольные переменой в жизни нашего приятеля, друга, товарища.

На двери дома бумажка с ориентировкой висеть продолжала. Что означало: Дока ко мне не прибегал, а Коваленко машину на выходные сегодня не выпрашивал. Значит, все решится завтра. Или не решится никогда.