Трагедия. Любовный роман кончается убийством

Проснулся от громкого стука в дверь. «Кого черт несет в такую рань?» – успел подумать, пока жена, переворачиваясь на другой бок, не пробормотала сердито:

"Открывай, это точно не ко мне."

Стук продолжался, пришлось вставать и идти дверь открывать. На пороге стоял Паша, напряженный, с бледным лицом и широко раскрытыми глазами:

"Славу убили!" – только и смог вымолвить.

"Как убили?" – вырвалось непроизвольно.

"Дома, прямо в кровати. Мы с Колькой пошли его проведать, а он в кровати и не дышит!" – в явном состоянии стресса Паша говорил непривычно, с неким подзаикиваиием.

В голове мгновенно понеслись мысли: почему это Паша шел с Колькой, если тот должен ночью быть рядом со Славой, раз занимают они одну комнату; как давно Паша Кольку встретил и где, ну и так далее. Но сказал другое:

"Подожди минуту, я оденусь."

Залезал в брюки с такой скоростью, что показалось жене подозрительным. Из соседней комнаты донеслось:

"Ты куда?"

Не стал говорить страшную новость, еще успеет узнать; сейчас лучше для нее полежать спокойно:

"Спи, скоро вернусь," – и вышел из дома.

В темпе ноги понесли нас к месту трагедии, в другой конец поселка. Паша молчать не мог и посвящал меня в приключения со вчерашнего вечера, с того момента, когда народ начал расходиться после "мальчишника" возле керноразбсрочной. Вдвоем с Колей они отвели пьяненького Славу домой, уложили в кровать. Потом показалось, что пива маловато. Вер-нулись к Паше в его закуток, где за бутылочкой просидели сколь могли. После чего уже хорошенькие умостились на диван немного отдохнуть. Часа через три-четыре Паша проснулся, разбудил Коляна – похмелиться. Тот не против, но предложил пойти к нему – Слава-то вчера был очень "хороший", наверное и у него головка «болит». И пошли, по начавшему просыпаться поселку.

"Слава богу," – в мыслях попытался себя успокоить, – "ночь Коля и Паша вдвоем провели. Хоть какое алиби у них есть!"

Заходили они в комнату с уверенностью, что Славу обрадуют. А тот на кровати в крови, и явно не живой. Конечно, перепугались, но сообразили ничего не трогать, и побежали: Паша ко мне, Коля к начальнику Павлу Петровичу, его информировать и в милицию позвонить.

Возле дома, в котором лежал мертвый товарищ, пока никого. Само здание типично для поселка разделено на две половины, каждая с отдельным входом с противоположных сторон. Одну половину – большую изолированную комнату занимали Слава и Коля, вторую – две маленькие комнаты – молодые ребята, вчерашние школьники, пожелавшие побегать радиометристами в маршрутах.

Заходить в помещение не стали. По опыту совместной с милицией работы в прошлом году, когда искали украденную в партии золотосодержащую руду, прекрасно знал, что этого делать нельзя. Поэтому у крыльца остановились и смотрели сейчас по сторонам, с намерением не пускать никого до появления милиции или нашего начальника, Павла Петровича.

Через минуту его и увидели – вместе с Колей в темпе шагал сюда. Коля, не останавливаясь побежал дальше к проходящей рядом дороге в поселок Мирный, откуда должна появиться милицейская машина, а Павел Петрович подошел к нам, хмуро поздоровался и так же хмуро высказался:

"Доигрались в любовь, сукины дети! Себе жизнь поломали и другим нагадили выше некуда!"

Мы с Пашей потупили взоры и прискорбно вздохнули: сами хороши, не могли во-время развести парочку! Павел Петрович вместе с нами потолкался возле крыльца.

"И кто из них это сделал?" – не мог он больше держать в себе мысли по трагедии, – "сама дама или муж ее бывший?"

Паша промолчал, и отвечать пришлось мне:

"Так Вера с ним," – я кивнул в сторону дома, где лежал мертвый Слава, – "уже рассталась, наверное к мужу вернулась. Зачем им-то убивать?"

"Кто их поймет, зачем да почему!" – Павел Петрович не согласился, – "Только сделать это больше в партии некому!"

На дороге из Мирного появился Уазик. Мы смотрели куда он направится – свернет к нам, или проскочит дальше. Забрал Колю, свернул, подъехал, остановился. Кроме Коли вылезли мужчина в штатском с сумкой, которого я знал как фотографа при милиции, шофер, и капитан в форме Михаил Новиков, мой приятель, с которым я на "ты" после совместной и очень плодотворной работы по поискам все той же пропавшей руды.

Михаил подошел, поздоровался со всеми за руку, мне по приятельски улыбнулся и подмигнул.

"В дом не заходили?" – обратился к Павлу Петровичу.

"Нет, не заходили," – ответил тот, а я добавил, кивнув в сторону Паши:

"Он был, когда труп обнаружили."

"Знаю, ваш парень говорил," – Михаил посмотрел в сторону молча стоящего Коли. Потом всех попросил: "Вы здесь чуток побудьте, пока комнату не осмотрим. Поговорить нужно». И вместе с приехавшим в штатском направился к двери.

Минут десять оставшиеся топтались возле крыльца. Наверное каждый придумывал свою версию преступления. У меня пока ничего не получалось. Как убийцу Веру я отмел сразу – она хоть и шустрая, но никак не агрессивная, лишить жизни точно не сможет. Ну если что муху, и то хлопушкой на длинной ручке. И Валера – это муж Веры – вряд ли на убийство способен. Не тот он человек, нет у него ни жесткости, ни жестокости, да и особой любви к жене не замечалось. И если честно, его мужиком нормальным назвать трудно – рохля, размазня сентиментальная. В общем, на преступника не тянул. И кто тогда это сделал?

Если бы Славу убили не в кровати, а где-либо на улице, можно предположить случайность, разборку по пьяному делу. В этом отношении Слава тот еще тип, помахать кулаками любил. Но не с партийскими мужиками, а с приезжими из Мирного, к нашим девчатам. В данном случае разборка отпадала – Славу пьяненьким за полночь домой привели Паща и Костя, в постель положили, и ушли, когда тот заснул. Что-то с версией у меня явно не получалось. Тихонько поинтересовался у Паши:

"Как думаешь, кто убил?"

Тот замялся, затылок почесал и ответил очень неуверенно:

"Кто его знает, дело темное." И после паузы не то вопрос задал, не то мнение высказал: "Неужто Валерка?"

Павел Петрович разговор услышал и в него вклинился:

"А вы что, сомневаетесь? Да сделать такое другому и в голову придти не могло! Это же надо – в кровати зарезать!"И тоном поспокойней предупредил: "Смотрите, пока никому ни слова, и в дом никого не пускать. Вон уже любопытные появились!"

Действительно, к крыльцу, возле которого маячил милицейский Уазик и толкалось четыре человека во главе с начальником партии, подбирались первые зеваки. А еще через пять минут, когда сюда подъехал из Мирного Рафик скорой помощи и из него вылезли люди в белых халатах, любопытные потянулись косяками.

Вскоре оперативник Михаил Новиков вышел на крыльцо, обвел приличную толпу взглядом:

"Есть кто из этого дома?"

Два молоденьких паренька откликнулись: "Есть!"

"Давайте сюда," – вместе с ними Михаил пошагал во вторую половину, где обитали вчерашние десятикласники, а ныне радиометристы. Наверное узнать, что слышалось и виделось молодежью прошлой ночью.

Непонятно как и от кого, но присутствующие у дома человек пятнадцать и подходили все новые, узнали о совершенном убийстве и кто жертва. Заметив, что Паша, Коля и я держимся рядом с Павлом Петровичем и полагая, что уж начальник все знает точно, а стало быть и мы тоже, начали подходить не к нему, а к нам с вопросами что да как. Я отмахивался: "Ничего не знаю», пока не заметил Владимира и Леню, спешивших к месту трагедии. Пошел навстречу, чтобы поговорить спокойно, без любопытных лишних взглядов.

Ребята встревоженно и в один голос: "Что там?"

"Не знаете еще?" – ответил вопросом на вопрос.

"Говорят, Славу убили. Неужто правда?" – начал Владимир как более разговорчивый и заводной с полуслова. Леня, типичный меланхолик по жизни, молчал, но слушать приготовился.

"Убили. Не знаю как, не видел. Паша и Колька утром нашли мертвым в кровати. И в крови все кругом."

"Кто убил тоже не знаешь?" – продолжил Владимир.

"Даже не предполагаю," – успел я начать, как Леня перебил:

"Да Верка его замочила! Сука баба! Не видели, что она со Славкой вытворяла? Точно его кокнула!"

В душе я улыбнулся: ну не любит Леня женщин, особенно тех, кто мужиков меняет так вот, как Вера. Ну как перчатки: нравятся – носит,а надоели – сняла и забыла, нашла новые. И его можно понять: жена оказалась такой же, ушла к другому. А Леня однолюб, еще не отошел душой от такой, как он выражался, "подлости".

Я не стал его точку зрения опровергать, хотя был уверен, что Вера здесь не при чем, и повернулся к Владимиру:

"А по твоему кто это сделал?"

Лицо приятеля отразило явную неуверенность в мыслях, и ответ подтвердил это:

"Не знаю. Может Валерка так отомстил?"

"За что?" – возмутился Леня, – "За свою пигалицу? Да не стоит она того. Если б это Валерка сделал, то сразу, а не ждал десять дней, пока они натрахаются и разбегутся!"

Еще раньше к нашей троице направилось несколько человек из любопытных. Посчитали, что я кое-что знаю и со своими друзьями информацией делись. Сейчас они подошли совсем близко и я предложил:

"Давайте тему сменим, а то эти любопытные разнесут, что Вера и Валерка убийство и сотворили."

Наверное с час мы протолкались возле дома, потом из него вышел оперативник, позвал Павла Петровича, и вместе с ним забрался в Уазик. О чем говорили – слышно не было, но мог поручиться, что тема любовного треугольника – Слава – Вера – Валера – наверняка обсуждалась.Скоро в этом убедился: Уазик зарычал и рванул в поселок. Минут через двадцать вернулся, на минуту в сторонке остановился, пока из него вылезали Павел Петрович и Михаил. И сразу рванул дальше, увозя в Мирный, как все заметили, Валеру и Веру.

Увидев такое, народ у дома интенсивно задвигался, зашумел, зашушукался. Слышались реплики: "уже арестовали",'вдвоем убили","повесить мало", и тому подобное.

Михаил Новиков прошел в дом, на этот раз захватив с собой Пашу и Колю, кто мертвым первыми Славу и увидели. Наверное, сейчас будут по минутам вспоминать, что и как делали всю ночь и утро – убеждать оперативника, что убийство не их рук дело. А я подошел к Павлу Петровичу и шепотом поинтересовался:

"Зачем парочку в Мирный увезли? Эдесь не могли с ними поговорить?"

"Они – первые подозреваемые," – услышал в ответ, – "здесь просто разговором не обойдешься." По моему лицу понял, что в эту версию не верю и добавил: "Алиби на ночь ни он, ни она предъявить не могли. Хуже того, всю ночь где-то шарашились!"

Число любопытных возле дома незаметно стабилизировалось. Теперь постоянно толкалось человек двадцать– двадцать пять. Конечно, новые подходили постоянно, но столько же, любопытство удовлетворив и посчитав неприличным ротозейничать и дальше, уходили. Тем более и о празднике забывать нельзя, как никак, а день великой победы. Жены, моя и моих приятелей , тоже приходили. Послушали народ, повздыхали – "вот как дело обернулось" – и ушли.

Вскоре из Мирного вернулся милицейский Уазик, с одним шофером. И почти сразу же подъехал еще один – привез визуально знакомого мне следователя, который на два поселка – Пионерный и Мирный один.

Еще через час накрытое простыней тело Славы на носилках вынесли из дома и погрузили в Рафик скорой помощи. Народ зашумел, завздыхал, кое-кто из женщин заплакал.

Когда Рафик труп и медработников увез в Мирный, любопытные начали расходиться. Еще через десять минут Михаил с Пашей и Колей из комнаты вышли, залезли в Уазик и куда-то умчались. Вернулись через пол часа, ребят оперативник отпустил, а Павла Петровича и меня пригласил в комнату.

В ней все уже закончено: сфотографировано, изучено, наверное и отпечатки пальцев сняты. Кровать, конечно, выглядела ужасно, с кровью на простыне, одеяле и даже на полу.

Павла Петровича, как начальника партии, следователь знал отлично. Приходилось им периодически встречаться по поводу редких несчастных случаев, или чего-то криминального. Меня он тоже знал, по прошлогоднему делу о хищении руды, поэтому представлять никого не требовалось. Предложили нам присесть на вторую – Колину – кровать, пару минут поболтали на тему отвлеченную: что-то партии "везет" последнее время со "жмуриками". Потом следователь попросил Павла Петровича рассказать, что он об убийстве думает, кто мог сделать и почему.

Не буду повторяться – на эту тему Павел Петрович свое мнение мне высказывал не раз. Сейчас его повторил с выводами: месть со стороны брошенного мужа новому кандидату на его место. Или же месть любовнику за обман и невыполнение обещания стать новым мужем.

Слушали, согласно поддакивая и кивая головами. Все, кроме меня.

"Очень похоже, что кто-то из них и убил," – подвел итог следователь. "По крайней мере алиби ни у кого. Женщина», – он заглянул в бумаги, – "с пол первого ночи и до рассвета, часов до шести, в доме, где ночевала последние дни, отсутствовала. По ее словам, гуляла вокруг поселка и думала о жизни. Муж хоть и говорит, что сидел дома, но соседи его не ви-дели и не слышали. А спать легли далеко за полночь, праздник отмечали. И парню несколько раз стучали – пригласить к себе, от мыслей по поводу жены-обманщицы отвлечь. Так что парень тоже где-то шатался в одиночестве, в других кампаниях его не замечали. А может не один, вдвоем с женой и шастали, план мести обдумывали." И наверное больше для проформы обратился ко мне: "А вы как думаете?"

"Не верю," – ответил убежденно, и тут же выдвинул совсем слабенькую версию: "Может несчастный случай? Зашел кто-то по пьяни случайно, видит спит человек, ну и решил слямзить ценное. А Слава, то-есть потерпевший, проснулся, и убили, как свидетеля."

"Нет, не получается," – следователь еще раз глянул в бумаги, – "убит он круглой заточкой диаметром до полтора сантиметра и длиной не менее сорока сантиметров. Сами понимаете, что такую длинную вещь просто так с собой не носят, прятать очень сложно. И получается, что приходили именно убить, и ни для чего иного. И потом, удар нанесли сверху вниз в спину спящему. А на груди выходных отверстий два. То-есть после первого удара заточку немного из тела выдернули, но не полностью, потом еще раз на нее надавили. А может и несколько раз, чтобы убить наверняка."

Не согласиться было невозможно, и я смог сказать одно:

"Тогда такое сделать женщина не могла. Сил не хватило бы."

Следователь задумчиво помолчал, потом частично со мной согласился:

"Очень может быть. Но как соучастница она подходит идеально." И уже всем нам уверенно: "Видели, как женщины возле дома плакали? А она слезинки не проронила, и слов сочуствия от нее не услышали! Спросите Михаила Ивановича," – кивнул на оперативника, – "он с ней общался!"

Павел Петрович и я на Михаила глянули, и тот подтвердил:

"Да, стерва баба!"

"Вот так-то!" – еще раз следователь подчеркнул убежденность в причастности Веры к убийству. И в основном для меня продолжил: "Хотя другие версии мы не забываем. И с ребятами, что тело нашли, придется поработать, алиби-то у них пока никакого, и с окружением убитого разобраться повнимательней." Он перевел взгляд на Павла Петровича и его лично предупредил: "Так что завтра Михаила Ивановича ждите. Лучше, конечно сегодня с народом поработать, да толка не будет. Праздник, все уже выпили, или сейчас выпивают."

Следователь начал собирать бумаги в портфель, что присутствующие поняли как окончание беседы. И действительно, через пару минут все из помещения выходили. На прощанье пожав Павлу Петровичу и мне руки, следователь пошагал к Уазику, на котором приехал; работники милиции начали устраиваться в своей мащине. И через минуту обе запылили в сторону Мирного. Я, Павел Петрович и десяток остававшихся возле дома самых стойких зевак посмотрели им вслед. И начали расходиться.

 

Подозреваемые на виду, но они ли преступники?

Омраченный убийством, праздник победы отмечался в партии без обычного веселья. Если и собирались, то в компаниях небольших, по две-три семьи. У меня за столом кроме жены и сына сидела лишь ее подруга-соседка. Конечно, помянули Славу, еще несколько раз выпили. И все без воодушевления. Скоро я вообще из дома ушел, в огороде занялся делом, потому что женщины перешли в разговоре на темы, мне неинтересные и только прекрасного пола касающиеся.

Ковырялся в земле, но без обычного удовольствия. Убийство Славы из головы не уходило. На вопрос: кто это сделал – ответа я не находил. Но точно не Вера или Валера. На первый взгляд мотив у каждого из них был, и всем без исключения окружающим в глаза бросался. Что меня только больше в невиновности парочки убеждало: люди абсолютно не агрессивные, можно сказать излишне мягкие – и вдруг убийство, которое обязательно постараются на них и повесить. Что практически и происходит. Понимать такое бо-льшого ума не требовалось, если человек совсем уж не свихнулся. Чего точно ни у одного не замечалось.

Кто к Славе ближе всего? Ну Коля, понятно. Вместе жили, вместе к девочкам бегали, вместе выпивали. Можно сказать, и Паша с ним приятельствовал, компании составлял. И до последнего дня отношения наблюдались дружеские. Вон как Славу уговаривали глупостей не делать, о нем переживали и первыми нашли мертвым, когда с заботой о здоровье (полечить головку) пришли к нему домой. Так что Коля и Паша на преступников не тянули определенно.

Есть, правда, еще человек, но по моему, не приятель Славы, а компаньон по делу, интерес к которому взаимный, и проявлялся только во время работы. Это шофер горного цеха: отвезти рабочих в поле, привезти их в партию с работы, подвезти запчасти к технике, что-то перевезти в другое место. На все это из рабочего дня шофера уходило ну если три четверти времени. А одну четверть, когда представлялась возможность, Слава и шофер тратили на дело личное и очень прибыльное: проехать по степи и собрать рога падшей за зиму сайги.

Вокруг этих костных придатков уже давно жуткий ажиотаж. Прямо в партию приезжают люди восточной внешности, а точнее – китайской, часто при переводчиках, потому как русский не знают. И за товар платят большие деньги. Поэтому, хоть и неприятно, мы павших животных от рогов освобождаем, считая это дело легальным дополнительным приработком. И как я знал, у горного мастера и его личного шофера бизнес на рогах был приличным, доходней, чем у других полевиков, передвигавшихся на своих двоих, т.е. пехом. Но винить Славу в недоработке абсурдно, при необходимости он с лихвой возмещал затраченное время продлением ненормированного дня. Получается, что и с шофером отношения у Славы были отличными, и портить их резона ни у кого не было. Да и жил шофер в Мирном, в партию приезжал только в рабочие дни по утрам, и уезжал после работы не задерживаясь.

А как у Славы с другими подчиненными – канавщиками и экскаваторщиком? Насколько знаю, инструментом и спецодеждой всех обеспечивал вовремя, наряды на выполненную работу на каждого закрывал по божески, не скупился и лишку приписать. То-есть, на первый взгляд отношения были нормальными, хотя не исключено, что я просто не информирован в деталях.

Ну кому мог Слава так насолить, что решились на убийстве? Или не только Веру у мужа увел, а и еще кого-то соблазнил из замужних? И сделал это так осторожно, что со стороны никто не заметил очередного романа? А вот муж узнал, и шума не поднимая, обидчику отомстил!

В принципе возможно, но вспоминая обозримое прошлое, я не находил среди бывших Славиных симпатий женщин замужних. Хватало ему молодняка свободного, особенно с началом полевого сезона, когда на временную работу орава молодых пацанок принималась. И часто с очень свободными нравами

Возможно, Слава натворил что-то в Мирном. Все мы туда частенько наведываемся побегать по магазинам, попить пивка. И он от других не отличался. А женщин там – на каждом шагу, "полюбиться" с одной из них Слава мог запросто. За что и поплатился.

Больше ни умных, ни глупых мыслей, касающихся преступления, в голову не приходило. Еще раз в памяти перебрал всех, кто Славу окружал в последнее время и понял, что об этих товарищах знаю немного – кроме как о Коле и Паше. И совсем ничего о других, абсолютно реальных, но в поле моего зрения не попавших.

А желание разобраться во всем появилось. Ну не верю в виновность Веры и Валеры! Вспоминал, думал, предполагал и в итоге возможные ситуации, которые могли привести к убийству, разложил по порядку, с учетом вероятности их возникновения.

Первая: пока неизвестный конфликт с кем-то из подчиненных. Попадали сюда рабочин-канавщики, экскаваторщик, шофер машины горной службы.

Вторая: недавний (до Веры) и уже закончившийся роман с замужней женщиной у нас в партии, о котором узнал муж и со Славой расчитался.

Третья: Слава что-то натворил в Мирном, возможно тоже замешана женщина.

Четвертая: старые грехи Славы, еще до его появления в партии.

Пятая: случайный конфликт с кем-то посторонним, причем тет а тет.

В первых трех ситуациях я мог попытаться разобраться. Проходили они рядом, и если не на моих глазах, то на глазах знакомых точно. В четвертой и пятой делать было нечего из-за отсутствия хоть каких зацепок и невозможности (для меня) получить их по делам если и имевшим место, то непонятно где и непонятно когда. Здесь под силу поработать только оперу, то-есть Михаилу, и для себя я на них поставил крест: что не могу, то нечего и пытаться.

Легче всего мне разбираться в ситуации первой– с подчиненными Славы. Прямо в поле к каждому подойти, побеседовать на тему: кто того мог невзлюбить, были ли для этого основания и кого они касались. И, конечно, что каждый думает по поводу убийства своего начальника. Вот с этого и решил начать.

Ближе к вечеру почувствовал дефицит в общении. Жена давне ушла, а сидеть одному в праздник просто неприлично. Решил навестить Пашу, разузнать куда его и Колю оперативник возил и что хотел от них получить.

Неприлично трезвый приятель с серьезным видом смотрел в книгу. Жена Люда удивлена таким его поведением не меньше моего, и на вопрос что с мужем, ответила шепотом:

"В обед даже не выпил. Напугал его капитан этот, ну с кем сюда приезжал."

"А для чего приезжал?" – поинтересовался тоже шепотом.

"В сарае все осматривал, потом в доме шмотки Пашкины перебирал. И напугал, что алиби нет ни у него, ни у Николая." Это она сказала нормальным голосом, а уже командирским мужу наболевшее выдала: "Допился, черт ненормальный! Еще и в тюрьме насидится!"

Тот на диване сидел молча и вид имел жуткого страдальца. Пришлось успокоить:

"Да не слушай ее, никуда тебя не посадят!"

Паша прискорбно вздохнул. Чтобы мужика от мыслей нехороших отвлечь, самое лучшее из дома вытащить и чем-то занять. Я и предложил:

"Вставай, пойдем погуляем."

Паша послушно поднялся и как лунатик двинулся за мной на выход.

"Смотри, не напейся!" – успела дать ценное указание супруга.

Прогулялись мы недалеко – до Владимира, где застали его вместе с Леней во дворе дома, возле банки с пивом. Нас тут же усадили рядом, обеспечили стаканами. И пошел разговор, конечно все о тех же прискорбных событиях сегодняшнего дня. Подумать о происшедшем время у ребят было, и меня интересовало, кого они убийцей считают сейчас, когда первые бурные эмоции позади и не мешают голове реально оценивать событие.

Вначале узнал, что беспроволочный телеграф в партии работает отлично и ребята знают об отсутствии Веры и Валеры ночью там, где они должны были спать. То-есть, что они ночь непонятно где провели. Я уди-вился:

"Откуда знаете?"

Теперь моей наивности удивился Владимир:

"Да капитан твой (это он ввду имел Михаила, с которым я для них вроде приятеля) соседей Верки и Валерки пытал! А те их не видели и не слышали. Ну и растрепали по всей партии!"

Вот народ у нам общительный! Наверное все знают, что и у Паши дома что-то искали. Как я полагал, не только кровь на диване и шмотках, но и орудие убийства, что-то круглое, длиннее, с конусной заточкой. Но об этом промолчал и у Владимира же поинтересовался:

"И как теперь? Кто по твоему Славу убил?"

Утром на этот вопрос он вопросом и ответил очень неуверенно – "Неужто Валера?" Сейчас в голосе чувствовалось убеждение:

"Да Валерка, кто ж еще! Может и Верка ему помогала!"

Вот так! Отвезли парочку в милицию, народ увидел – и все, убежден, что они преступники и есть! Ответу я конечно удивился: Валера и Вера коллеги наши, всегда были на виду, всегда вели себя очень прилично и никак даже в мелочах на преступников не тянули. Но тему эту развивать не стал, поинтересовался у Лени:

"А ты как думаешь?"

Тот утренней убежденности не потерял:

"Верка замочила! Если и не сама, то дело организовала она точно!"

"А Валера?" – решил я уточнить.

"Валерка пентюх и тряпка! Что она ему скажет, то он и сделает!" – в этом Леня прав, но общая неприязнь к женщинам из него прямо рвалась на свободу.

Стало очевидным, что мою убежденность в непричастности к убийству Веры и Валеры никто из друзей не разделяет, как наверное и остальной партийский народ. Мнением Паши я и интересоваться не стал – мужик озабочен как бы самому в подозреваемые не попасть, потому трезво думать сейчас не в состоянии.

Домой вернулся в сумерках. И жена, на минуту раньше там же появившаяся, чуть-чуть обрадовала:

"Вера из Мирного вернулась, отпустили под подписку о невыезде."

"Слава богу, хоть ее!" – не мог скрыть удовлетворения, – "Надеюсь и Валера там долго не задержится!"

Жена глянула на меня с удивлением:

"Думаешь они к убийству отношения не имеют?"

"В этом убежден!" – и вопрос задал – "А женщины в партии что думают?"

Света ответила, но не сразу и как-то неуверенно:

"Некоторые молчат, но большинство считает, что к убийству они причастны."