В машину ребята прихватили охапку колышек – выставлять на местности намеченные экскаваторные канавы. Вели себя мирно, без словесной перепалки, чем крайне удивили Наташу, не оправдав ее надежд лишний раз посмеяться над мужиками.

День летел незаметно и скучно. Экскаваторные канавы я тоже выставил – а больше нечего и делать, все возможное уже просмотрено, оставалось ждать результатов вскрытия. Решил пробежаться за пределами изучаемой площади, за те дайки, что слагают гребни черных пород – посмотреть геологическую ситуацию и там, заодно и подумать, что всем нам делать дальше.

Поднимаясь на ближайший гребень, по укоренившийся привычке старался не шуметь, не грюкать молотком и не высовываться с излишней поспешностью. Потому что с его другой, не просматриваемой из лощинки стороны, можно увидеть что угодно, в том числе и сайгу, которая о моем присутствии рядом не предполагает, потому что не видит. И очень приятно захватить ее так вот, врасплох, заодно лишний раз подтвердив навыки хорошего охотника. Вот и сейчас я медленно-медленно поднял голову над последнем на вершине камнем – пять сайгаков спокойно паслись метрах в двадцати пяти. Как всегда, когда ты без ружья! А будь оно – этой сайги вообще бы не встретил, или гуляла бы в километре, не меньше!

Думаете, что я сделал дальше? А осторожно спустился вниз, сайгу не потревожив, и пошел через лощину к ограничивающей ее другой дайке. И для себя отметил, что при необходимости добыть пропитание, вдоль этих вот даек-гребней можно прогуляться с ружьем – очень они к месту для охоты с подхода.

За второй дайкой сайги не оказалось, я начал колотить камни, где это было возможно, а заодно подумывать о нашем будущем. Потому что цели и задачи, стоящие перед моей группой, существенно изменились. Прежде всего, приезжавшее из города начальство делами группы не заинтересовалось, хотя к их приезду мы пару дней поавралили,и как мне кажется не зря. Но толкаться дальше втроем, когда все уже исхожено и нужно лишь последовательно наращивать объемы вскрытия на перспективном пятачке, совсем необязательно. А пятачек у Паши,с «березитами» и «железной шляпой». К тому же он уверен, что золото есть, и горит желанием до него добраться. Вот и пускай добирается, под контролем моим, а не Владимира, не разделяющего некоторых Пашиных убеждений.

Ну а этого «вестника космоса», поверившего в собственное предсказание, пора убрать подальше. Ему кстати, как и мне, тоже смотреть нечего. Кроме канав, которые сегодня только выставит на местности.

Пока бегал по покрытой мелкой сухой травкой ровнятине, с непонятно откуда принесенной щебенкой, пока выискивал среди нее представительные обломки и их скопления, которые можно с натяжкой считать разрушенными коренными, в голове план дальнейшей работы определился окончательно. По нему Паша не только остается на пятачке, но в его ведение передаются площадки моя и Владимира. А оставшиеся не у дел возвращаются на старые планшеты, с которых пришлось срочно сорваться, и заняться внеплановой оценкой этого вот объекта. Который, кстати, с учетом «березитов» и подозрительно похожих на «железную шляпу» пород, мы уже довели до «проявления золота» – повышенные его количества в нескольких пробах есть. А если Паша найдет хотя бы в одном образце видимое, или в последних пробах содержание окажется приличным – появится шанс довести дело до «рудопроявления».

О своем решении ребятам рассказал в камералке, вернувшись с поля. И встретил полную поддержку – так один хотел держаться от пятачка подальше, а другой – ковыряться на нем, и не слышать постоянных нотаций, чего там нет и быть не может. Оставалось и главного геолога поставить в известность о намеченной передислокации сил.

«Правильно решил», – поддержал и Игорь Георгиевич, – «действительно, нечего втроем толкаться. Но за Пашей присматривай, что бы не переусердствовал – в меру и дудок БКМовских проходил, и канав – у вас сейчас не разведка, а всего лишь оценочные работы.»

«Буду контролировать,» – согласился с замечанием, после чего главный геолог улыбнулся:

«А проект по эксперименту как лежал в городе, так до сих пор и лежит. И никаких разъяснений!» – махнул рукой, – «По времени – пора площадку под выщелачивание строить, и Павел Петрович (начальник партии) на свой страх и риск к старому шурфу бульдозер отправил, дорогу торить.»

Я покачал головой, возмущенный безответственностью некоторых товарищей, но в душе появилась и надежда, что не зря время тянут, вдруг повезет, и в партии появится возможность самой заработать денежки, в добавление к государственному финансированию

Возле дома нашелся Урал, конечно Докин, с устроившимся в люльке Чапой. Сам приятель топтался в огороде – определял на вкус качество экспроприированного овоща.

«К Михаилу едем, в милицию,» – сообщил с удовольствием, – «Я ему позвонить не успел, а он уже предложил встретиться!»

«Даже о мешке с тряпками не пришлось упоминать?» – улыбнулся я напарнику, проявившему неожиданную храбрость. Хотя она легко объяснялась – для опера у Доки есть серьезнейшие улики по расследуемому делу.

«Мамой клянусь!» – перекрестился убежденный атеист, – «Сам поговорить предложил!»

Что-то Михаил от нас хочет, это очевидно. Только вот что? Не мог придумать, пока катили на Урале в Мирненскую милицию.

«Охраняй давай!» – приказал собачухе, и она осталась сидеть в люльке. Мы же с Докой прошли в здание.

Опер встретил приветливо, и без лишнего трепа тут же потребовал полного отчета за последние дни – так был уверен, что мы не сидели сложа руки. Для начала я, как говорится, их умыл, то-есть дал возможность Доке продемонстрировать найденные в долине мешок с одеждой, оставленные следы встречи трех человек (три окурка), а затем и рассказать по порядку, как все это попало в наши руки.

Михаил внимательно выслушал, похвалил обоих: «Молодцы, ребятки,» – поинтересовался и моим мнением: «Что обо всем думаешь?»

Что думаю? А правильно угадал, что преступники вернутся к областному шоссе. И если возле него переоделись, то с намерением затеряться, среди отдыхающих на озере. На турбазе, точнее, потому что в Придорожном Михаил их не нашел, в направлении на Пионерный или Солнечный в нужное время их никто не заметил, и место аварии, когда опер там разбирался, они не проскакивали. Насчет мотоциклиста подходящих мыслей не было. Мог куда угодно смотаться. И на турбазе побывать, и место аварии проскочить, на Мирный – тогда Михаил должен был его видеть. Теоретически и похищенные деньги мог с собой прихватить, только вряд ли ему их доверили – на всех дорогах милиция и армейские патрули проверяли любой транспорт. Больше за то, что они рядом с областным шоссе спрятаны, и их поискать стоит.

Оперу я все рассказал, после чего он в очередной раз задумался. Мы же, выложив представителю правоохранительных органов результатами своей незаконной деятельности, теперь сидели тихо, как мышки, с надеждой, что и с нами чем то поделятся.

«Я в Солнечном (это районный центр) побывал, в аэропорту с летчиками поговорил. Теми, что над Придорожном двигателем ревели,» – наконец начал оправдывать наши надежды, – «В тот день, когда собрались в Мирный лететь и уже рассаживали в самолете людей, к ним подошел молодой парень, не из пассажиров. И попросил над Придорожном пару раз газануть, за бутылку коньяка. Купил мол, знакомой бабе из поселка подарок, и она за ним в Мирный подъедет – у него пассажир знакомый, с ним и передаст. Если конечно они газанут – так он с бабой договорился. Ну а летчики тоже люди– почему за коньяк и не помочь человеку? И, кстати, они уже третий раз гудели, в разное время» Он помолчал, посмотрел на нас – как его слова воспринимаем – и продолжил:

«Я приметы парня у летчиков выпытал, в кассе узнал фамилии пассажиров того рейса, и с тремя нашими, Мирненскими, поговорил. Парней возле самолета они видели, но кото – не имеют понятия, и даже не знают кто из них гудеть просил и с кем посылку передавал. И в Мирном никого из них вроде не встречали, хотя уверенности полной нет. А мотоциклист в кашаре был не из Придорожного – я туда еще раз мотался, все Восходы проверил – сравнивал протектор колес с отпечатками в кашаре.» Помолчал недолго, закурил не знаю какую по счету сигарету: «И на турбазу наведался, посмотрел по документам, кто у них домики снимал в нужные дни. Там как везде: в субботу и воскресенье постояльцев регистрируют, а в остальные дни стараются обойтись без лишних бумажек – я тебе домик и постель, ты мне деньги сразу и в руки. Вот и поди теперь разберись. Я кое с кем из обслуги поговорил, тет а тет, и одна женщина вспомнила, что два человека с пятницы на субботу ночевали, без регистрации конечно. И по описанию,» – кивнул Доке, – «подходят под одежду и обувь в найденной тобой яме – один мужик большой, а другой действительно замухрышка, и видела их в плавках. Точно наши клиенты, даже на опознание в морг женщину тащить незачем. Но с турбазы утром они исчезли, возможно по одному, естественно с концами. И где прятались до воскресенья – непонятно. Про «мотоциклиста» я тоже пораспрашивал – рядом с ними ни мотоцикла, ни кого-то третьего она не заметила.» Михаил сделал паузу, несколько раз глубоко затянулся, придавил остаток сигареты в пепельнице, и зафиксировал взгляд на мне: «А на асфальте, когда с аварией разбирался, на Мирный Восход проскочил, это я помню. С одним седоком,» – у меня даже уши покраснели от его слов – неужели мотоциклист-преступник из Мирного? Опер в некотором роде подобное предположение подтвердил: «Теперь мне придется все Восходы в Мирном проверить».

«А у тех двоих, что на турбазе ночевали, сумки с собой были, что бы деньги таскать?» – Дока не сдержался, – «Или они их еще до турбазы заныкали, если мотоциклист с собой не увез?»

«Тото и оно, что пришли на турбазу с небольшой сумкой, причем в ней, как тетка услышала, бутылки позвякивали, для денег места не оставалось», – объяснил опер, – «Но после нее еще ночь где-то провели, не знаю с деньгами или без них,» – и снова задумался, и мы молча ждали, когда он из этого состояния выйдет. В тишине просидели минуты две.

А у меня мыслишка мелькнула: не ради ли этой сумки с бутылками и состоялась встреча мотоциклиста с бегунами в долине? Им же стресс не мешало снять, на турбазе, а потом и за приют следующей ночью с кем то расплатиться.

«Вот что, ребята,» – начал он твердо, отдавая как командир на поле боя приказ, – «те двое, что ночевали на турбазе, уже жмуры, далеко отсюда», – показал пальцем в небо, – «деньги с собой вряд ли таскали, и «мотоциклист», который при мне место аварии проскочил, тоже не вез точно – я бы заметил, да и на всех дорогах кордоны стояли, подозрительных мужиков обязательно бы обшмонали. Значит, деньги спрятаны, и где-то здесь рядом. Отсюда вам задание: искать и искать. Сопки навестить, куда бандиты с места преступления побежали, еще раз в долине все посмотрите, возле шоссе полазайте – работы много, а время в обрез». Нам ничего не осталось, как покивать головами. Михаил оценил «сговорчивость», кивнув головой тоже, – «Ну а он», – показал на Доку, – «завтра со мной прокатится, до ямы, где вы шмотки откопали, и со следа мотоцикла там нужно слепок сделать, подтвердить, что он и в кашаре засветился. А потом буду в Мирном Восходы проверять, до победного конца – «мотоциклист» и парень, что в Солнечном к самолету приходил, у меня предпоследняя зацепка. А последняя» – посмотрел на меня и Доку поочередно, – «придется и в Пионерный ехать. Машина с инкассаторами оттуда, и преступники хорошо ее знали, значит видели не раз», – помолчал недолго, – «Хотя насчет парня, что к самолету подходил», – он в сомнении покачал головой, – «не знаю что и думать. Я старые дела за год просмотрел – он же три раза к летчикам приходил и три раза они гудели над Придорожным. И ничего, больше никаких в это время грабежей, краж или хищений», – посмотрел на меня внимательно, – «Может и правда бабе знак давал, что бы в Мирный приезжала?»

Я не знал, что ответить, слишком хорошо парень вписывался в общую картину хищения денег, в роле информатора аж в Солнечном. Вот бы следы его присутствия в кашаре и возле ямы с закопанной одеждой найти – что бы парень этот и «мотоциклист» одним лицом оказались!

«Мотоциклист был,» – наконец я решился, – «как вариант, может и не он к летчикам приходил, но бабу, для которой гудели, поискать в Придорожном нужно обязательно. Она должна на того парня вывести, раз летчики не могут», – и хотел предложить оперу организовать засаду возле ямы со шмотками – должен кто-то за ними вернуться, раз аккуратно сложил все в мешочек, прежде чем закопать. Но почему то постеснялся, прикинув сколько человек нужно для круглосуточного дежурства. Точно всей милиции не хватит.

«С бабой я разберусь», – пообещал опер, но без особого энтузиазма.

Кабинет Михаила мы покинули, озабоченные поставленной перед нами задачей. Но отнеслись к ней творчески, потому что искать деньги в сопках за железной дорогой, как опером предложено и куда с места аварии преступники побежали для отвода глаз, пустое дело. Правда, в том же направлении через два-три километра была наша старая шахта, возле которой можно спрятать что угодно, но бежать до нее преступникам незачем, в любом случае деньги удобнее спрятать там, куда за ними легче вернуться. То-есть, рядом с шоссе Я в этом уверил себя с самого начала, а потому начинать поиски в сопках за железкой не собирался – не подходили они что то там прятать: ни развалов камней, ни приличных кустов, и вообще мест, которые можно использовать для этого дела. Ну разве вместе с мешком денег тащить с собой лопату, и даже не ее, а кайло – без него приличную яму в щебенке не выкопаешь. В долине то шмотки закопал мотоциклист в суглинках, ему лопаты хватило для этого, а с собой ее прихватить – плевое дело. Кстати, Михаилу не мешает намекнуть, что бы вместе с мотоциклом искал лопату – потому что если хозяин не дурак, то резину на технике поменяет в момент, как только по Мирному пойдет слух, что милиция Восходы проверяет.А про лопату, что могут проверить и ее, у него и мысли не возникнет.

Дока, учитывая его и сейчас еще возбужденное состояние, несколько раз порывался высказать свое мнение, но уже ослепив меня взглядом и открыв рот, почему то впадал в ступор – глаза тускнели, лицо каменело, рот закрывался. Какие-то мысли у него в голове мешали друг другу, никак не могли связаться в логическую цепочку, и Дока ярко демонстрировал это всеми своими действиями. Наконец навел в голове порядок:

«Будем искать деньги, но не там, где Михаил предложил. Нет их в тех сопках и быть не должно, сам понимаешь,» – я незамедлил с ним согласиться – кивнул головой, – «Спрятать их должны недалеко от областного шоссе, ну а если в долине нет, что мы уже установили, то лежат где-то на подходе к турбазе, где главные бандюки побывали и ночь провели».

В такой вариант я тоже не верил, и для того были причины. Во первых – по моему убеждению, забравшие деньги из инкассаторской машины могли не доверить их третьему, то-есть «мотоциклисту», и добираться до турбазы вдвоем, без него. А это десять километров, и тащить мешок с собой совсем необязательно, его легче спрятать сразу, рядом с шоссе, где позже можно спокойно забрать. Во вторых, выбравшись на шоссе, им незачем доезжать до отворота на наш родной ведомственный асфальт, который за шоссе с другой его стороны продолжался не меньше тех же десятка километров рядовым проселком, по которому только и можно проехать мотоциклу до озера и до турбазы. То есть, двум бандюкам в обоих случаях пройти пехом нужно было одинаковое расстояние, и лишний подъезд по асфальту, да еще втроем и с мешком денег на легком мотоцикле – это лишний раз капитально засветиться. И что еще хуже – в этом варианте деньги не клад, о них знает оставшийся в живых мотоциклист, и должен был уже перепрятать.

По всему выходило, что спрятать добычу бандиты должны рядом с шоссе, а не тащить к черту на куличики больше десяти километров. Но вариант мой Дока полностью не разделял:

«Деньги оставались у тех, кто к озеру пошел пехом – к этому времени менты все дороги перекрыли, и мотоциклом вести было опасно,» – здравая мысль! – «Вот и посмотрим, где эти гады шли, что бы поменьше маячить на виду, и все подозрительные места проверим».

Не стал Доку убеждать, что дело пустое и ничего мы не найдем. Промолчал, вроде как согласился – все же вариант предложил не худший. Но завтра суббота, и я был уверен, что жена обязательно придумает мероприятие, требующее обязательного присутствия мужа. Не зря уже неделю смотрит на меня с подозрением, и отнюдь не приветствует постоянные отлучки после работы непонятно куда. И что бы у нас не начался открытый конфликт, настало время хотя бы день посвятить семье. Пришлось об этом и Доку предупредить:

«Но завтра отдыхаем, никаких поисков!» – и не мог не улыбнуться, наблюдая, как лицо у него трансформирутся в то, что мы называем «постной рожей».

Возле Урала крутилась пара пацанов, делавших вид, что сейчас дотронутся до мотоцикла – Чапа на каждую попытку скалил зубы и грозно рычал. Охранник отлично знал свое дело!