Не везет в жизни – повезет в любви. Так в песне поется, и очень правильно подмечено, даже если под жизнью и любовью подразумевать другие события. То-есть, в широком смысле, неудача в одном деле обязательно приведет к удаче в другом. И мы в этом убедились, как только подъехали к месту вчерашней рыбалки – снимать перемет. Сейчас здесь стоял Иж, а около него два парня в плавках возле люльки повышали тонус посредством общения с бутылкой. Подошли к нам, зажевывая очередную порцию напитка, поздоровались, на что Чапа добродушно гавкнул – у него на озере все друзья-приятели, потому что рыбаки или охотники – и один, на вид постарше, поинтересовался:

«Это не ваш перемет стоит?» – указал рукой на купак, к которому перемет действительно был привязан.

«Наш,» – подтвердил Дока, – «А что?»

«Тогда, мужики, побыстрее лодку накачивайте! На него сел черт те кто – камышь под воду утянул! И дергает так, что может леску порвать, или купак с корнем вырвать!»

Вот тут Дока закрутился! В момент вытащил из люльки лодку, за пять минут ее накачал, дергая лягушку ногой в ритме стрельбы из автомата. Собачуха не пропустил этого его состояния и забегал вокруг лодки в не меньшем возбуждении. Когда стащили ее на воду, тот же парень подбежал к нам с топором в руках:

«Возьмите с собой,» – протянул оружие Доке, считая того старшим, – «по башке огреете, в случае чего!» – наверное в случае, если «черт те кто» бросится на лодку в атаку.

Лихорадочно работая веслами, а Чапа остатком хвоста, к купаку подплыли за минуту – куст камыша, к которому был привязан перемет, отсутствовал.

«Вот гад, с корнем вырвал!» – негромко, но с обидой и горечью возмутился Дока, сидящий за мной в корме лодки. Я осторожно гребанул веслом, подправляя посудину так, что бы разглядеть получше, куда мог исчезнуть без следа куст камыша, который не только порвать, но и вырвать с корнем человеку не под силу. И даже не одному.

На дне что-то проглядывало непонятное. Я наклонил лицо к самой воде, максимально напряг зрение – с десяток стеблей камыша, удерживаемые невидимой леской в едином плотном пучке, лежали на песке.

«Весло дай свое,» – попросил Доку – только на нем был специально небольшой крючек, что бы поднимать с глубины когда перемет, а когда и просто мешающую ловле затонувшую ветку. Напарник мигом протянул мне весло, еще быстрее нагнулся вперед и уставился в то место, где я что-то в воде разглядывал. Промолчать, конечно не мог:

«Что видишь?» – с открытым ртом и остался.

«Пока ничего», – добавил ему сомнений, опуская весло, а затем и руку до плеча в воду, и пытаясь на глубине зацепить крючком возле утопленного камыша, как я надеялся, леску нашего перемета.

Первая попытка результатов не принесла, вторая, когда сместились на метр в сторону, тоже. На третьей, сместившись еще раз, что-то за крючек зацепилось. Потянул весло вверх, и оно пошло, но с небольшим сопротивлением. Уже вышла из воды рука, и я смог в лодке выпрямиться, уже пол весла было над поверхностью, и я успел подумать, что все, никакой гигант у нас на перемете не сидит, и об этом можно сказать напарнику. Но тут он проявился – неожиданная мощь потянула весло в сторону, и я с трудом ухитрился удержать его в руках только благодаря лодке, мотанувшейся вслед за веслом в амортизирующем рывке.Тоже не слабом – Доку откинуло назад, он схватился руками за борта лодки, и от радости, поняв, что перемет кто то тянет, проорал:

«Есть!» – сполз с сиденья , в позе на коленях задышал над Чапой у меня под ухом, – «Осторожней тащи!»

Первый рывок прошел, и леска с крючка на весле не соскочила. Медленно потянул весло вверх, уже на поверхности схватил леску рукой, снял с крючка.Повернулся к напарнику – тот с открытым ртом и распахнутыми глазами бросал взгляды то на меня , то на леску за бортом.

«Я буду держать», – на его глазах намотал пару оборотов на ладонь, – «а ты осторожно хватай конец, который к камышу идет, поднимай из воды и от камыша отцепляй, потом привязывай к лодке, к кольцу на корме», – напарнику улыбнулся – «Что бы крокодил лодку таскал, а перевернуть не мог!»

«Понял!» – Дока осторожно попятился назад, подцепил рукой леску. И тут рвануло еще раз! Мою руку потянуло вниз с неодолимой силой, лодку резко развернуло. Я бросился на дно, с единственным желанием не вылететь за борт – этот зверюга мог и утопить запросто. Доке, что бы удержать равновесие, леску пришлось бросить.

Славо богу, и второй рывок кончился благополучно. Дока еще раз захватил леску, начал поднимать ее из воды. Верхушки камыша, к которому она была привязана, появились на поверхности, но от лодки метрах в трех. Если сейчас к нему подтягиваться, то мне придется леску натягивать и невидимого монстра тревожить. Провоцировать его на третий рывок совсем не улыбалось. Напарник был того же мнения, и за моей спиной закрутился, не зная что сейчас предпринять.

«Режь леску», – подсказал единственное приемлемое решение, – «и побыстрей, у меня рука немеет, этот гад так затянул, что кровь к пальцам не поступает!»

Дока схватил топор – ни у кого из нас ножа не оказалось, придурков законченных, и отпилил им леску как можно дальше от лодки. Бросил топор на дно (слава богу, не пробив дыры), и перегнувшись с кормы к воде, лихорадочно привязал конец лески к кольцу, за которое лодку обычно тащят на буксире.

«Готово!» – и я с облегчением освободил онемевшую ладонь. Помахал рукой, восстанавливая в пальцах кровообращение.

Лодку развернуло на сто восемьдесят градусов – кто то невидимый не рывком, а медленно и уверенно, как осознающий свою силу, тащил нас за корму.

«Что теперь?» – Дока заворожено следил за леской, уходящей натянутой струной на глубину по касательной к поверхности.

«Пусть покатает», – теперь можно и не спешить, утопить нас не получится во всех случаях –глубина не больше полутора метров.

«А потом что?» – не мог успокоиться напарник.

«Потом начнешь перемет выбирать, до первого крючка. Если на нем никто не сидит – крючек отрежешь. И остальные будешь отрезать, пока к крокодилу не подберемся поближе – между ним и тобой ни одного крючка не должно быть, иначе лодку обязательно распорет!»

«Понял», – не откладывая дело, потянул за леску.

За час, между переодическими рывками, Дока изловчился отпилить пять крючков, предварительно сняв с них двух небольших сомиков. До монстра, которого мы уже иногда замечали как громадную тень возле поверхности – и тогда Чапа на нее рычал – оставалось пара крючков, но добраться до них не получалось.

Зверюга успел оттащить нас от берега метров на сто, хотя на конце перемета был привязан приличный камень вместо якоря. И как добраться до берега – пора было подумать, камень и крокодила тащить на буксире не получалось.

«Придется тебе поплавать», – предложил Дока, – «В мотоцикле нож найдешь, и с ним вернешься. А потом решим, как этот камень отрезать».

«Здесь сиди!» – приказал собачухе, и соскользнул за борт. Встал на ноги – глубина ровно до носа. Без лишнего шума поплыл к берегу, метров через пятьдесят стал на ноги и к нему пошел.

Парни, одолжившие нам топор, поинтересовались, каким непонятным делом мы с Докой на воде занимались. Объяснил, что сидит на перемете гигант, что конец перемета мы к лодке привязали, но на его другом прицеплен камень, из-за которого вытащить рыбину на берег не можем. Вот и приплыл за ножем – с ним понырять, и если повезет, то камень отрезать.

«Горячку не порите!» – посоветовал тот, что постарше, – «Попадешься на крючек – мало не покажется!»

Я пожал плечами – а что делать, другого выхода нет.

«У нас кошка есть, перемет со дна поднимать», – вспомнил тот, что помоложе, – «Могу тебе помочь – сплаваем вместе. А кошкой перемет на дне зацепить – плевое дело!»

Через пять минут с молодым парнем и на его лодке плыли к Доке. Я сидел на веслах, а Иван – так его звали – на корме разбирался с кошкой. Определив, куда натянута леска перемета с лодки напарника, я потихоньку и осторожно подплыл так, чтобы не знаю кто там на крючке, оказался между двумя лодками на одной линии. Мой неожиданный помощник еще раньне опустил кошку за борт, и точно по расчету, в предполагаемом месте леску перемета этим приспособлением зацепил. Медленно подтащил ее вверх.

«Режь не думая», – освободил Ивана от всяких сомнений, – «постарайся не упустить конец к камню».

Парень все исполнил в точности, после чего потащил из воды отрезанную часть перемета, снял с крючков несколько рыбин, и наконец выбросил в воду камень-якорь. Теперь можно заняться крокодилом вплотную.

«Дергает?» – поинтересовался Иван у Доки, когда подплыли к его лодке.

«Дергает, но приморился малость,» – ответил тот, держа рукой леску и демонстрируя невиданную озабоченность.

Я переполз в другую посудину, и оттеснив Чапу в середину лодки, начал устраиваться в носу, с намерением грести к берегу – на воде нашего крокодила в лодку мы не вытянем ни в жизть.

«Держитесь за мной», предложил Иван, поняв мое намерение, – «я вас к заливчику приведу, что бы рыбину на мель вытащить!»

До берега и плыть то ерунда, но с час мы проваландались. Крокодил позволял пробуксировать метров тридцать, а потом рывком утаскивал нас назад, и с этим ничего невозможно было сделать. Но силы он все же потихоньку терял, и наконец я мог спрыгнуть в воду, где было по колено глубины. Теперь направлял лодку руками в маленький заливчик, к которому привел нас Иван. Сейчас со своим напарником они стояли у входа на мель, держа в руках по приличной дубине.

Крокодил ослаб, и уже не мог таскать лодку куда захочется. Дока тоже соскочил в воду, и выбрав метра четыре лески, медленно вошел в заливчик, направляя в него рыбину. Лодку я подтащил к берегу, и Чапа тут же выскочил из нее. Вытащил посудину из воды – выбранная Докой леска позволяла это сделать – и ждал, чем эпопея завершится.

До крокодила оставалось метров пятнадцать, он поднялся к поверхности, и наконец мы увидели его во всей красе: сом, длиной метра два, не меньше! Чапа завизжал, и собрался кинуться в воду Доке на подмогу – пришлось его останавливать не только приказом, а и руками, до того собачуху эмоции переполняли.

Дока медленно подтаскивал сома все ближе и ближе. Рыбина уже не рвалась, а тащилась на буксире, изредка шевеля хвостом. Наконец она в заливчике. Дока поэнергичней потянул леску, и с хода сом выскочил на мель, так что спина и верх лобастой головы оказались на поверхности. Парень прыгнул к нему и с размаху ударил дубиной по голове. Сом дернулся и затих. К нему кинулись остальные, в том числе Чапа, и через мгновение гигант был на берегу, а собака держал в зубах конец его хвоста.

Теперь, когда страхи, что сом уйдет, порвав леску или сломав крючек уже позади, всех участников поединка переполняли эмоции. Дока, как внесший основной вклад в победу , не только сиял лицом, а и напускал на него оттенок некого перед остальными превосходства, и в словах не допускал даже мысли, что сом от него мог уйти.

«Я каждое его движение по леске чувствовал!» – уверял остальных, – «Ни разу слабину не дал! И рывки все амортизировал! Вон, смотрите», – демонстрировал ладонь, – «чуть кожу с пальцев не содрал!»

«Ну и повезло вам, мужики!» – с завидным упорством повторял парень, тот, что помоложе, – «Что бы такой крокодил на перемет – никогда не видел!»

«Ничего, и нам пруха будет!» – успокаивал его тот, что постарше. Но весело, с явной надеждой, что и им когда-нибудь повезет.

«А ты что молчишь?» – удивило веселого Доку отсутствие с моей стороны проявлений телячьих радостей.

«Причин для веселья не нахожу», – ответил ему с улыбкой, – «А боли головной – куда половину этого зверя дома засовывать – сколько угодно! Холодильники то у нас обоих полные!»

«Ништяк!» – не получилось его озаботить, – «Зато друзей полно, с кем поделиться можно!»

Дома, кстати, в основном этой дележкой и занимались. Конечно, что-то оставили себе, но большей частью оделили знакомы. И только гигантскую голову, от которой все с испугом открещивались, пришлось порубить и передать Паше на временное хранение, как необходимый компонент для коллективной ухи, в подходящее для нее время.