«Здесь меня заберете», – Владимир показал на фотоплане приметное место – изгиб сухого русла, – «В случае чего – на этой горке постойте, я сам подойду». Сегодня мы оставили Пашу с канавщиками на пятачке, и прокатили пять километров до хорошо знакомого мелкосопочника, что бы продолжить давно начатую, но на время отложенную геологическую съемку. Владимир определился, куда подойдет к концу дня, я кивнул головой, и коллега в сопровождении молодого радиометриста пошагал к ближайшим выходам коренных пород. Посмотрел из кабины ГАЗ-66 им вслед, и тронул шофера:
«Поехали дальше», – рукой указал направление. До места приложения собственных сил еще пять километров.
И новое место, и совсем другая работа меня радовали. Не нужно ползать улиткой на маленькой площадке, с возвращением на одно и то же место по три-четыре раза, с постоянным ощущением неопределенности из-за дефицита искусственных и естественных обнажений коренных пород. Что заставляло намечать и проходить все новые и новые канавы, дудки БКМ, но отнюдь не увеличивало размеров площади в квадратных километрах, которую я должен в конце месяца предъявить для обязательного актирования. Получалось, с точки зрения плановиков и бухгалтеров, мы ничего не делали, били баклуши, и я главный виновник.
Теперь, слава богу, эти неприятности позади, с канавами и БКМом с удовольствием разбирается по собственной инициативе Паша, надеясь выколотить образец с видимым золотом. Ну а в свободном полете вдвоем с Владимиром к концу месяца мы столько выдадим квадратных километров этих съемок, что с лихвой перекроем утвержденные планы, даже если Паша – а это случится точно – только разведет руки, демонстрируя, что у него ничего нет.
С удовольствием бегал по сопкам, с удовольствием колотил камни, которых здесь навалом, с удовольствием рисовал на фотоплане геологию. Красота кругом! Ни людей, ни дорог, ни жутких отвалов канав, этих ран земли, конечно необходимых, но лично у меня вызывающих чувство искреннего сожаления.
Геология была настолько простой и понятной, что между делом начали навещать мысли о вчерашних с Докой приключениях. Связанных не с гигантом , севшем на перемет, а с тем, что касалось поисков непонятно чего в сопках. Что-то мне все больше и больше эти поиски не нравились, особенно идея Доки, что преступники мешок с деньгами спрятали около турбазы. Это что же, они и лопату десять километров с собой тащили? А как иначе? Чем яму то копать?
Посторонние мысли в голове появлялись, отрывали от дела и уходили. Через время возвращались и заставляли на себя реагировать – задумываться, что же нам делать дальше.
К концу работы решил, что прочесывать сопки, как делали вчера, больше не будем. Если деньги и спрятаны, то рядом с шоссе – незачем тащить их десять километров к турбазе. Значит, еще раз возле него можно и поискать, хотя вчера мы уже делали это, с мотоцикла. Теперь пройдемся пешком и проверим все подетальней, как делали в долине. Уверен, что Дока не заартачится, ему важно искать, а где – дело второе.
Когда ничего не найдем – а интуиция подсказывала, что так и будет – придется еще раз вернуться в долину. И поползать вокруг синей тряпки, оставшейся висеть на верхушке куста. Нашли рядом спрятанную одежду – может и еще что найдем. Тогда мы слишком обрадовались мешку со шмотками, и не догадались полазить по кустам рядом. Что, как мне сейчас казалось, было явным упущением. С такими наметками на вечер, с поля мы вернулись в партию.
Довольный Паша приготовился продемонстрировать новые образцы, как я успел заметить, все тех же «березитов». Но пока молчал, чем не ограничивался бы, найди он в них хоть одну желтенькую «блестку». Владимир на его приготовления поморщился, тоже поняв, что ничего нового у приятеля нет, а я без приглашения к энтузиасту подошел, камни посмотрел, кивнул головой:
«Все нормально, работай дальше,» – так вот похвалил. Паша собрался ответить, но в комнату заглянул Игорь Георгиевич.
«Привет ребята», – поздоровался со всеми, и уже мне одному, – «зайди на минутку».
«Тут вот что», – сразу перешел к делу, как только оказались в его кабинете, – «у вас рудопроявление вырисовывается, только непонятно чего – минеральный состав «березитов» не ясен. А из института женщина приехала, минеролог. Занимается зональным строением месторождений, и хочет познакомиться с нашими последними объектами. Тема у нее – глубина эрозионного среза. То-есть, в какой части рудные тела выходят на поверхность».
Здесь нужно пояснение. По теории, в процессе формирования рудных тел, золото в составе сложных соединений выносится гидротермальными растворами со значительных глубин, и в подходящей обстановке, где в соответствии с законами гидро и термодинамики эти соединения распадаются, оно освобождается и в чистом виде остается в породе. Процесс очень длительный и сложный, попутно выносятся другие элементы, и многие из них вместе и рядом с золотом остаются в составе хорошо известных геологам минералов. И образуют вокруг золоторудных тел ореолы, изучив которые на современной поверхности, то-есть определив минеральный состав и характер распределения минералов, можно сказать, в какой части рудное тело обнажается: в своей верхней, в средней, или мы видем его корешки, на глубину продолжение не имеющие.
Знания просто необходимы. Возмем для примера Пашин пятачек – есть «березиты», есть что-то похожее на «железную шляпу». Но масштаб развития этих образований уже сейчас позволяет сказать, что на поверхности большой руды нет и быть не должно. Ну а если мы ковыряемся непонятно где и золота пока нет, а есть только сопутствующие минералы?
Понятно, что изучив эти минералы, характер их взаимоотношений и количественный состав в «березитах», можно задачу решить с меньшими затратами на поверхностное вскрытие и бурение скважин. Потому что окажись пятачек согласно ореолам корневой частью возможного рудного тела – и можно спокойно отсюда уходить, А если это вершки – то Паше флаг в руки, у него все впереди, а до настоящей руды добраться можно только скважинами.
«С дамой нужно срочно познакомиться», – с ходу я врубился в тему, – «Сами мы с ореолами быстро не разберемся, а она специалист, вот и пусть помогает».
«Молодец, что не заартачился», – Игорь Георгиевич удовлетворенно кивнул головой, – «Знаю, что недолюбливаешь наших «дублеров. Но на этот раз приехал специалист нужный».
«Нужным всегда рады», – продемонстрировал на лице это состояние, – «И Пашу заставлю с ней пообщаться, и сам с удовольствием поговорю!»
«Вот и не откладывай, она у петрографа сидит», – тактично подтвердил неотложность дела.
Я побежал к себе в комнату, что бы не дать Паше смыться домой, и уже с ним прошли к петрографу, где застали и его, и нужного специалиста по всяким ореолам. До четырех часов просидели, с нашей стороны не без удовлетворения – не только договорились о совместной работе, но и услышали много интересного, что знать хотели всегда, да не всегда получалось.
Возле дома, как и предчувствовал, маячил Докин мотоцикл, вместе с Чапой и хозяином, что-то в нем подкручивающем.
«Пораньше не мог придти?» – это вместо приветствия, – «Я с работы на час раньше смылся, а тебя все нет и нет, Чем занимался?»
«Делами, чем же еще», – посвящать технаря в проблемы геологические не стоит и пытаться. И побежал в дом, для начала хотя бы умыться.
«Тебе Михаил звонил, два раза!» – крикнул он вслед, заставив остановиться.
«Откуда знаешь?»
«А тебя не было, и он меня к телефону позвал. Прямо в гараж!» – с гордостью на лице продемонстрировал несомненно возросший в глазах опера собственный статус, после последнего с ним разговора. Как же, теперь и его в милиции не против послушать!
«Что от нас хочет?»
«Просил подъехать, когда с работы освободимся», – сообщил с не меньшей гордостью, – «Поговорить с нами хочет!»
Это совсем интересно. В темпе заскочил в дом, бросил термос и сумку для тормозка, наскоро под краном сполоснулся. Дока на улице мотоцикл уже завел, и нервно газовал, надеясь выманить меня побыстрее.
Через десять минут в милиции мы остановились перед дверью в кабинет Михаила.
«Тебе звонил – ты и стучи», – указал на нее напарнику.
Тот, не к месту излишне напряженный, несколько раз махнул возле двери кулаком, словно разгоняясь врезать по ней со всей силы, и … тихо-тихо поскребся мышкой. Я вздохнул, поняв что после такого скреба никто дверь открывать не будет, и с силой распахнул ее рукой. Михаил за столом улыбнулся, и широким жестом пригласил нас войти.
После обычных приветствий и усадив за стол, по праву главного предложил нам рассказать, что делали в выходные дни. Желая поднять в глазах Михаила статус напарника еще выще, я кивнул на Доку – пусть он говорит. Не я же, когда не верю в идею, что преступники спрятали деньги где-то далеко от областного шоссе. Зато Дока верит, вот пусть и говорит, как мы там петляли, с шоссе в направлении на турбазу.
Дока все и рассказал, с воодушевлением, хотя ничего мы не нашли. Что напарника не смутило, потому что где искать – место еще было. О чем он конечно промолчать не мог.
Михаил его выслушал, о чем-то подумал, побарабанил пальцами по столу, и обратил взгляд на меня:
«А ты чего молчишь? Или добавить нечего?»
Если честно, то умного добавить действительно нечего. Но не будешь же отмалчиваться, когда приглашают к разговору?
«Не знаю, как вы на это смотрите», – начал не совсем уверенно, – «но к турбазе деньги они не тащили. Смысла нет. И потом – после того, как шмотки закопали, они перекуривали, что мужики делают после завершенного дела. То-есть, деньги уже были спрятаны, да и вообще – их и должны прятать в первую очередь!» – я гянул на Михаила – как отреагирует. Тот почесал затылок:
«Вообще то, логика есть. Тогда и деньги рядом со шмотками лежат, в долине», – посмотрел на меня, – «Вот это нужно проверить обязательно!»
«А…как же турбаза?» – Дока попытался отстоять свою версию.
«А никак!» – улыбнулся ему опер, – «Рядом с шоссе вы уже посмотрели, А на турбазе они были налегке – с маленькой сумкой, в которой бутылки звякали, а не деньги лежали», – Дока вздохнул со столь явным сожалением, что Михаил не смог не отреагировать, – «это направление второстепенное, главнее сейчас – долина! И в сопках за железкой вы обещали поискать!» – напомнил о недавнем для нас можно сказать приказе, – «а раз вы об этом молчите, то искать там не собираетесь! Так я понимаю?»
«Там пока не смотрели», принял я удар на себя, – «но если в долине не получится, туда вернемся обязательно. И не только сопки те посмотрим».
«А еще что?» – поинтересовался опер.
«Вариант есть», – вспомнил я наш старый разведочный участок, – «в том районе велись детальные работы – канав накопано море, пройдена шахта. Спрятать можно что угодно, но что бы добежать, преступникам нужно сделать крюк. Минимум четыре километра, лишние сорок минут времени, и если деньги там спрятать, возвращаться за ними неудобно», – я замолчал, что бы дать оперу возможность мое предположение прокомментировать.
«Не знаю», – Михаил вздохнул, – как то не смотрится, что бы они к вашей шахте отворачивали», – посмотрел на меня, – «Времени у них в обрез было, а раз уже установлено, что к шоссе вернулись, то зачем им этот крюк лишний?»
«Тоже так думаю», – согласился с опером, – «а теперь мне нужно знать», – посмотрел на него, – «через какое время ты приехал на место аварии, желательно в минутах».
«В минутах», – опер недолго подсчитывал в уме, – «ровно через один час двадцать минут», – и показал, что понял ход моих мыслей, – «а еще через минут двадцать пять не больше, там проскочил Восход. Ты об этом хочешь услышать?»
«Об этом», – кивнул я головой и улыбнулся, наблюдая как Дока демонстрирует смесь любопытства и недоумения, – «Я на работе карту посмотрел, высчитал, что на областное шоссе преступники выскочили через час тридцать четыре минуты. А Восход с одним седоком проскочил в Мирный через час сорок пять. И получается по времени, что мотоциклист, выбравшись на шоссе, ни на какую турбазу не заезжал, никого до нее не подвозил, потому что для этого у него не было даже минимума времени. Значит, двое других к ней добирались пешком, и деньги с собой не тащили точно», – по очереди посмотрел на слушателей, к удивлению ни разу моим придумкам не возмутившимся.
«А если на шахту забегали?» – прорезался Дока.
«Тогда Восход к ганстерам отношения не имеет», – ответил опер, – «к тому времени наши ребята уже стояли на перекрестке шоссе с ведомственным асфальтом. Все контролировалось.»
Немного помолчали, Михаил прикурил вторую сигарету. Несколько раз затянулся, прищурил глаз от попавшего в него дыма, посмотрел на меня:
«Умеешь ты голову морочить», – оценил с улыбкой мое выступление, – «Но все у тебя убедительно, тут не отнимешь.» Насладился еще двумя затяжками сигаретной отравы: «И что теперь предлагаешь? Может мотоцикл, который я тогда видел, к нашему делу и отношения не имеет? Тогда что?»
И такой расклад возможен – лично я на месте этого гребаного мотоциклиста ни секунды лишней на шоссе не светился бы, и уехал куда нужно по бездорожью между сопками. Хотел об этом Михаилу доложить, раз и он насчет Восхода сомневался, но напарник меня опередил:
«Еще раз возле шоссе поискать, где мы вчера были, а не найдем ничего – в долину вернуться, там полазить!» – предложил Дока, наконец то получивший возможность донести до остальных свое мнение, правда, трансформированное в нужную сторону – на турбазу его уже не тянуло. Я незамедлил кивнуть головой в поддержку, после чего и Михаил с ним согласился:
«Попробуйте поискать, только», – погрозил нам с Докой пальцем, – «не найдете – за железкой все же побегайте! Мало ли что у них в голове могло появиться?» – это он имел в виду беглецов с деньгами.
«А если они все же доскочили до нашей старой шахты?» – еще раз обратил внимание опера к такой версии.
«Шахту я помню!» – Михаил улыбнулся, – «Хорошо мы с тобой тогда поработали!» – вспомнил старое дело, когда искали похищенную с этой самой шахты руду, – «Значит, проверить и ее должны обязательно! А как – не мне вам советовать!»
Можно считать, что о проделанной работе мы с Докой оперу выложили, и планы на будушее согласовали. Теперь хотелось узнать о его делах, связанных с парнем, просившем летчикам в нужный день газануть над Придорожным, и мотоциклом Восход, оставившем следы в нескольких местах несомненного там присутствия похитителей денег. Опер конечно читал эти желания на наших лицах, и пока молчал, с ухмылочкой много знающего человека.
«Парня, который к летчикам обратился в Солнечном, я вычислил – пораспрашивал нужных людей и узнал, кто кралю в Придорожном имеет. Ну для которой самолет газовал. Он у нас (то-есть в Мирном) живет, только Восхода у него нет, и никогда не было», – опер внимательно нас оглядел, оценивая эффект сообщения. Дока тут же продемонстрировал, что он есть:
«У друзей брал, на время!» – не смог удержаться, на что Михаил с ехидством улыбнулся:
«Правильно понял, и друга такого я нашел, только», – он помолчал, усиливая эффект, – «сегодня ночью его мотоцикл от дома угнали и сожгли на свалке! И теперь не докажешь, что это был наш мотоцикл, следы протектора которого я в кашаре нашел, а вы возле ямы в долине – резина сгорела полностью!»
«И что теперь делать?» – Дока поразился настолько, что не придумал собственного решения.
«Хозяин мотоцикла не отказывается, что давал парню технику, и пользовался тот ею часто. И в день аварии с инкассаторами тоже брал – этого он не отрицает, но по времени события не совпадают!».
«Парень-то сам где сейчас?» – вклинился в разговор и я, удивленный, что тот еще не под замком в милиции.
«А в Придорожном кайфует, у бабы, для которой летчики гудели», – опер усмехнулся, теперь мне, – «Самого не застал, куда-то он уехал, но с бабой поговорил. И она подтвердила, что действительно он , как сейчас не скрывают, ее любовник, частенько навещает, а в день аварии с инкассаторами у нее не был. Только», – продемонстрировал нам с Докой улыбку превосходства, – «уверяет, что никакой самолет для нее не газовал! Но никто из местных парня у нее не видел – мог и в Солнечном в это время быть!»
Я смог вздохнуть с облегчением – общая наша версия не рассыпалась! Даже больше, в некоторой мере подтверждается, раз и баба врет, и мотоцикл в нужный момент оперативно сожгли – есть над чем оперу поработать. Он свое намерение не скрывал:
«Я этих любовника и любовницу раскручу, можете не сомневаться. А парня и в Солнечное свожу, очную ставку сделаю с летчиками. Мое дело, а ваше – деньги искать. И возле шоссе, и в сопках за железкой. На том давайте и порешим!»