«В салоне прокатись», – попросил Владимир в камералке, где мы ждали машину отвалить в поле, – «Расскажешь, о чем в пятницу с дублерами болтали. Наверное, о приятном, раз Паша цветет как майская роза!»

Паша действительно смотрелся в настроении приподнятом – после общения с гостями из науки, которых наглядно убедил образцами, что на пятачке рудопроявление есть, полиметаллов, а золото не противопоказано, только бы найти хоть одну блесточку. И по повышенной бодрости, свидетельствовавшей о желании размолотить на участке последние нетронутые камни, я был уверен, что именно ее он и будет искать сегодня изо всех сил. Паша мою уверенность только укрепил, в ответе своему с недавних пор оппоненту:

«Умными людьми оказались», – это о представителях науки, – «сразу определили, что у меня есть рудопроявление. Так что подсказывал тебе», – поторкал пальцем в небо, – «кто-то не шибко грамотный!»

К счастью, мы уже направлялись к машине, и очередной виток словесной перепалки само собой отложился на потом. Я усадил Наташу в кабину, сам залез в салон, где Владимир уже держал место рядом. Тронулись, и он толкнул меня локтем – давай, рассказывай, о чем в пятницу в камералке трепались.

Я и доложил, как и на основании чего сложилось общееединое мнение о совмещении на пятачке признаков двух формаций – полиметаллов и золота, причем в первом случае дело уже дошло до рудопроявления, а во втором – до проявления точно, но все предпосылки есть, что до рудопроявления тоже может дойти.

«Насчет полиметаллов – и я так думаю», – согласился Владимир, – « а насчет золота – не дойдет до рудопроявления!» – обернулся к зашевелившемуся за спиной Паше, с уже готовым советом, – «С полиметаллами разбирайся, а не золото ищи! Больше толку будет!»

Насчет полиметаллов Владимир прав, разбираться придется. Что бы не пропустить ценный объект даже не по нашему профилю, то-есть,не несущий золото. Геологи народ ревнивый, каждый хочет хоть что-то выявить, доказать свою состоятельность как специалиста. Поэтому правило железное: любой находке рады, всегда ее изучаем и доводим по крайней мере до рудопроявления. После чего передаем его геологам нужного профиля, по акту и с множеством всяких карт и бумажек, подтверждающих наше право первооткрывателей. Каждый славы хочет! И мы тоже.

Паша на пятачке из машины вылез, вместе с Наташей и ее радиометристом, я перелез в кабину, и шоферу скомандовал:

«К чабану вези. Хочу посмотреть, где стоит. Заодно и про дочку спросим – скоро ли из больницы выпустят», – для ее братьев я и подарок прихватил, коробку приличных конфет, случайно попавших в руки.

Николаю я слегка приврал – место стоянки чабана знал. Как и то, что никакого родника там нет, но пробурена скважина диаметром сантиметров двадцать пять, и на глубине метров пять не меньше, в ней плескается водичка. Хорошая и вкусная – я ее попробовал, опустив в скважину на леске маленькую банку с камнем внутри – что бы ее утопить. И сейчас хотел посмотреть, как чабан ухитряется из скважины поить целую отару овец. Как он воду достает?

Владимир вылез на пол пути. Понял, куда я еду:

«Привет чабану, от меня!» – и рукой показал шоферу, где будет его ждать в конце дня. Поехали дальше.

В центре небольшого такыра стояли рядом две юрты, от них метрах в пятидесяти торчала небольшая бетонная коробка, на земле лежали два длинных лотка или корыта. А еще дальше, метрах в ста пятидесяти, темнели остатки пожарища.

Возле бетонной будки Константин машину остановил, двигатель заглушил, и глядя на ораву высыпавших из юрты пацанят мал мала меньше, объяснил:

«Насос в ней стоит», – кивнул на будку, – «воду из скважины поднимает и в поилки выливает», – то-есть,в то, что я назвал лотками или корытами. «А там», – кивнул на пятно пожарища, – «второй чабан стоял. Когда сгорел – к казаху сунулся, помоги мол, дай во второй юрте пожить. Только кто же после подляны – больную девченку отказался в больницу отвезти – с ним разговаривать будет! Так что пришлось отсюда мотать», – ну и правильно, с подонком дел лучше не иметь.

Мы вылезли из кабины, потянулись, разминаясь под солнышком, пошагали к юрте. Пацанва толкалась у входа, из него же вышла женщина, наверное жена чабана, и расплылась в улыбке – узнала Николая.

«Угощайтесь, мальцы!» – протянул конфеты старшему по виду, и поздоровался с хозяйкой, – «Доброго здоровья!»

Женщина ответила с улыбкой и кивая головой:

«Здрасте, здрасте! Спасибо за дочку, что в больницу свезли, не дали умереть! Люди вы хорошие!»

Пацанята убежали в юрту разбираться с конфетами, и я чувствовал, что хозяйка вот-вот и нас пригласит туда же. Что сейчас не ко времени – работать нужно по прохладе,а не чаи гонять , без которого в гостях не обойдешься. Потому инициативу взял в свои руки:

«Когда дочку выпишут из больницы? Вы Николая предупредите, что бы знал – сюда ее привезет».

«Скоро уже!» – все так же улыбаясь ответила мамаша, – «Хозяин Колю найдет (не забывала моего шофера!), и скажет, когда ехать надо!» – огляделась вокруг по линии горизонта, – «Жалка хозяина нету, овец пасет, а то хотел вам сказать что-то!»

«Я к нему подъеду», – Николай женщину успокоил, – «Договоримся, когда дочку привезти!» – и женщина еще раз покивала головой: «Хорошие люди!»

Мы еще пару минут поболтали, так, о мелочах, и провожаемые словами благодарности от женщины и улыбками еще раз высыпавшей пацанвы с конфетами в руках, пошли к машине.

«Знаешь, для чего чабан хотел нас увидеть?» – спросил шофер, когда устраивались в кабине. И сам же ответил: «На бешбармак пригласить!. Отблагодарить, что по человечески к ним отнеслись, дочку в беде не бросили!» – да, последнее предвидение Владимира насчет скорого сабантуя начинает претворяться в жизнь. Правда, с некоторой задержкой – потусторонние силы почему то проморгали с болезнью девчушки, из-за чего задержка и случилась.

За день в поле никто ничего интересного не нашел, а потому быстро из камералки разбежались по домам. Чапа на крыльце меня встретил, как обычно потерлись друг о друга, потом собачуха своими действиями показала, что я должен пройти за ней в огород – бегал туда и сразу возвращался к крыльцу, смотрел мне в глаза, а когда я взялся за ручку открыть дверь, обиженно гавкнул. Куда деваться? Пошел и понял, что мне хотели показать: между грядками кошак лежал рядом с живой мышью и караулил каждое ее движение, сразу переворачивая лапой на спину при попытке бегства. Чапа, глядя мне в глаза, завилял обрубком: понял, какой у нас охотник появился?

«Молодец, Барсик!» – я нагнулся к кошаку и взял его на руки, нечего мышь мучить, в доме и без нее еды хватает. Кот задергал лапами, желая вырваться на волю и мышь не упустить, потому что та моментом воспользовалась и уже убегала в огурцы. Не тут то было: в один прыжек Чапа настиг ее и придавил к земле лапой.

«Нельзя!» – отдал команду, – «Отпусти сейчас же!»

Чапа удивился, но мышь отпустил, и та тут же юркнула в огуручные листья. Кот за всем этим проследил у меня на руках, дергаться перестал и обиженно мяукнул. А когда опустил его на землю, подошел к Чапе, и еще раз ему пожаловался. Такую добычу у него отобрали!

Ровно в пять появился Дока. И потянул меня в гараж звонить Михаилу – так его начальник вчера приказал.

«Быстро ты в субординации среди ментов разобрался!» – попытался я тянуть резину, потому что если опер и его руководитель, как вчера предупредили, утром уехали с разборками в Солнечный, то вряд ли они оттуда успели вернуться, – «А чтобы на городского начальника не нарваться, позвоним попозже, и Михаилу на дом».

Дока незамедлил грустно вздохнуть – для него любые ожидания подобны муке. Но с предложением согласился, недолго помолчал, и разговор повел на другую тему:

«Думаю в Солнечный прошвырнуться», – сообщил как об окончательно решенном, – «На автобазе механик знакомый, вот и поговорю, кто у них ездил за барахлом босса профсоюзного», – и оценив мою удивленную физиономию, уточнил, – «Которого ребятки тормознули, когда он контейнер вез со шмотками».

Это Дока предложил авантюру, почище любой из придуманных нами ранее.

«А ты подумам, что Михаил скажет, если до него дойдет? Приказали же никуда не лезть самостоятельно!» – напомнил, о чем нам говорил даже не опер, а его начальник из города.

«Мы ж не по делу с аварией лезем», – Дока изобразил святую невинность, – «мы ж по делу другому, о нем ни Михаил, ни его начальники не знают! Я тихонько пораспрашиваю у шофера, если получится, какие ребятки их остановили. И все, больше ни-ни!» И наверное, что бы окончательно меня убедить в необходимости предложенного, привел железный довод: «Я ж не сам туда рвусь (т.е. в Солнечный) , а главный инженер посылает, за запчастями. Заодно и поговорю с шофером!»

И что мне оставалось? Махнул рукой – все равно по своему сделает, но попросил:

«Только поосторожней, не дай бог до опера дойдет!»

До шести он крутился у меня во дворе, пытался говорить на разные темы,в основном дурацкие. Спасибо Свете – она мои мучения заметила, и к разговору с Докой поключилась самостоятельно, провоцируя его на анекдоты. Их приятель знал множество, рассказывать любил, и на какое то время оставил меня в покое. В шесть часов пошли с ним к телефону.

«Давай ты», – кивнул на дверь диспетчерской, – «звони, а я здесь подожду!»

«А если окажемся оба нужны?» – Дока не хотел оставаться без поддержки в случае сложностей.

«Рукой махнешь, в окно», – я опустил задницу на ступеньку крыльца. Дока же вздохнул, словно я его обидел, и пошел открывать дверь в помещение.

Сколько раз он набирал номер опера – я не знаю. Но в конце концов соединился, и разговор был очень коротким: я видел, как Дока несколько раз кивнул головой, с чем то соглашаясь, и положил трубку. Вышел на свежий воздух:

«Михаил ругал», – принял вид невинно оскорбленного, – «сказал, что могли бы и раньше позвонить», – продемонстрировал взглядом, что здесь я главный виновник, – «приказал завтра ровно к пяти у него быть, есть для нас поручение».

Я пожал плечами – надо же как то оправдаться, насчет виновности за звонок к оперу. Потому что слегка тот темнил – если нужны мы были срочно, то еще не вечер, можно и сегодня успеть поговорить. То-есть, поругал нас с Докой не по делу, так, для профилактики, показать кто главный. Осталось снять с приятеля тяжесть ответственности, как говорят, не в масть попали, и я попытался приятелю это объяснить:

«Помнишь, как Михаил возмутился, когда я предложил при его начальнике с летунами получше разобраться?» – об этом я действительно говорил оперу уже в милиции, где мы вместе с его интеллигентными знакомыми оказались после пивбара.

«Помню», – Дока головой кивнул, – «не хотелось ему поверить, что могли они с бандюками в сговоре оказаться»,

«Потому сейчас и ругался, что бы мы место свое знали», – покачал у приятеля перед носом пальцем, и улыбнулся, – «Так что не переживай, начальник подчиненных для профилактики ругать должен, даже не за дело!»

По домам разошлись, довольные оба.