15 июля, пятница.

 

Геолог

Беда к беде – деньги к деньгам. Прикольный афоризмик, не правда ли? И работающий, только не для всех в полном объеме. Лично на меня его вторая половина не распространяется. Конечно, зарплату я получаю, плюс иногда и премиальные. А что бы к официальным заработкам еще какие-то деньги – никогда. Я же геолог, и для приработков на стороне профессия не годится – нечего предложить кроме камней и дружеских советов!

Ну а насчет бед у меня все нормально, повторяются с завидным постоянством. Идти далеко не нужно! Взять для примера последнюю неделю! Уже в понедельник в конце рабочего дня меня выдернули из камералки для «контроля за правильностью установки бурового агрегата». Только в Уазике, покатившем на «ответственное мероприятие» за двадцать пять километров, кроме меня и старшего бурового мастера, лиц заинтересованных, сидел главный инженер партии т.Николаев. Именно т.Николаев и никак иначе для всех ИТР (инженерно-технических работников) геологической службы, в разной мере не питающих уважения к этому человеку. В молодости он показал себя посредственным геологом, так сказать на побегушках, и толковых мыслей не высказывал. Но вовремя огляделся и при первой возможности перешел в стан администрации. Начав с начальника маленького отряда, потихоньку-полегоньку дошел до главного инженера, показав при полном отсутствии геологического мышления некий талант в отдаче хозяйственных распоряжений. Но о своей несостоятельности как геолога помнил, и при случае всем нам делал мелкие пакости. И сейчас я не сомневался: что-то для меня есть.

Двадцать пять километров проехали молча. Наконец в низинке появилась буровая, рядом с ней бортовая машина и бульдозер. Здесь же копошилось несколько человек в робах. Так же молча вылезли из Уазика, и только тогда т.Николаев поинтересовался «правильно ли поставлен агрегат». Я подошел к буровой и убедился, что на точку ее затащили, но стоит как то не так. Пришлось осмотреться, и поискать колышек, на который буровую ориентируют, если скважина наклонная. Колышек с надписью «направление» оказался на месте, а буровая развернута от него почти на девяносто градусов.

Молча махнул рукой, и старший буровой мастер рысью побежал ко мне, т.Николаев естественно остался на месте, ему не подобало реагировать на жесты. Подбежавшему старбуру, указав на колышек, тихонько прошипел:

«Ты что, совсем без головы? Кол не мог найти? Я же при тебе его забивал!»

Правда, забивал неделю назад, старбур мог и подзабыть детали, но я всегда в партии, искать не надо! Забыл – спроси, и не только спроси, а и отвези на точку, всего-то делов!

Старбур что-то замекал в оправдание, мне неинтересное. Прервал этот лепет, посоветовал повторить его т.Николаеву, который с окружавшими его рабочими ждал нашего возвращения. Старбур замолчал и с убитым видом направился к ним. А я, зная какой сейчас начнется базар, двинул в противоположную сторону, делая вид, что внимательно рассматриваю породы под ногами. Время тянул, пока весь шум-гам не уляжется, а он уже начался и тянулся минут десять, не меньше.

Затем все пришло в движение. Бульдозер подполз к передней части буровой и начал юзом разворачивать ее в нужном направлении, толкая ножем конец несущей балки. Теперь можно и мне покомандовать – подняться в буровую и проследить, что бы ее развернута ровно настолько, сколь необходимо.

Еще минут пять агрегат потихоньку толкали бульдозером, пока я не скрестил над головой руки: стоп, довольно. Затем сделал запись в журнале, что можно начать бурение. Работа моя на этом закончилась и я забрался в Уазик, не желая мозолить кое-кому глаза. Т.Николаев задержался не надолго, плюхнулся на переднее сиденье со словами шоферу: «Поехали», – а мне даже не обернувшись, – «Из-за тебя буровая простояла смену, придется отвечать!»

Ага, разогнался! Что за привычка дурачков искать!

«Это вы мне? Тогда не по адресу!»

«А кто отвечает за установку буровой?» – т.Николаев не задержался с ответом, – «Вот и отвечайте!»

Я не выдержал и рассмеялся:

«Что-то вы путаете! Отвечает за установку буровой мастер, сами знаете. А я отвечаю только за контроль и ни за что более. Что сейчас при вас и исполнил. И разбирайтесь между собой, кто там виноват. Из-за меня простоя не было ни минуты, никогда и не будет. В любой момент готов выехать, ваше дело буровую перетащить, а мне найти транспорт. И хватит на эту тему повторяться!»

Т.Николаев начал уверять себя, что все мы, то-есть геологи, не думаем о выполнении плана, мало работаем в поле, лодыри, и т.д. и т.п. Я и слушать этот бред перестал, но последняя фраза: «Пять лет месторождения найти не могут!» – меня достала, настроение подпортила капитально.

Ну чья бы корова мычала! Геологом человек начинал, но что-то не припомню о его находках, не было таких! Сказал гадость не думая, вернее не соображая. Потому как месторождения давно не находят. Это раньше, когда руда на поверхности валялась – да, находили. Шел человек в свободном поиске, наткнулся на гору магнитного железняка – и нашел месторождение, не пропустил, честь ему и хвала. Но таких гигантов не найденных уже нет, Остались месторождения – я имею ввиду наши места – слабо проявленные с поверхности. Вот и приходится изучать большие площади, что мы и делаем, а стоит это больших денег и растягивается на годы. И хорошо, если за десять лет одно месторождение будет не найдено, а выявлено!

Действительно, уже пять лет ничего интересного, т.е. объекта, который может превратиться в месторождение, нет. Но небольшие проявления золота выявляем постоянно, и это говорит, что мы на верном пути. Остальное – дело времени и удачи.

До вечера ходил как неприкаянный, чем даже жену удивил. Вот так понедельник и завершился, можно считать – бедой настоящей!

Во вторник в пять утра смылся в поле. Знал прекрасно, что главный инженер на вчерашнем не остановится, так что с глаз домой. Как мелкий начальник, сидел в кабине ГАЗ-66 и показывал шоферу дорогу. В салоне машины восемь подчиненных, их я должен высадить в четырех заранее обговоренных местах парами – по одному в маршруты никого не пускал, хотя сам это правило нарушал всегда..

В первой паре геолог женщина, Никонова Н., явная стервочка. Не по женской части, а в отношении к обязанностям по работе. Года два толку от нее никакого, в поле не бывала под всевозможными предлогами, хотя план по съемкам на нее спускался, а зарплату инженерскую получала с удовольствием. Ее долго пасовали из одной группы в другую, пока не отфутболили ко мне с просьбой Игоря Георгиевича, нашего главного геолога (сказанной с глазу на глаз), воспитать сколь возможно, что бы жизнь не казалась совсем уж раем.

В плане «воспитания» я отправил Никонову Н. в маршрут, дав для страховки в напарники радиометристом хорошего парня из местных. И маршрут ей наметил совсем простой, точно с юга на север вдоль старой, давно заброшенной дороги. Высадил первую пару, показал Никоновой Н. на ее фотоплане где она находится и куда должна идти (от дороги ни на шаг!), и где мы ее заберем (прямо у этой дороги).Затем развез остальных и пошел в маршрут сам.

День пролетел быстро, в двенадцать начал всех собирать, дальше что-то делать бесполезно, голова отказывается соображать из-за жары. Три пары нашел быстро, а вот Никонова Н. и ее напарник, которых высадил первыми, а забрать должен последними, на месте не оказались. Высказав в их адрес все возможное, сделали на машине круг радиусом с пол километра, останавливаясь на каждой возвышенности и внимательно все рассматривая. Нет, никого не видно. Проехали по всему их маршруту, вернулись назад, сделали круг радиусом с километр. Опять ничего. Время к трем, все злые, уставшие, мокрые – в кабине и салоне духота. Посовещались, что же делать дальше. Решили: еще круг, и за подмогой в партию, бензина на большее не остается.

Все оказалось бесполезным, и слава богу в партии начальство застали на рабочих местах.Всех, кроме шофера, отпустил по домам, и побежал доложить о ЧП вначале своему начальнику, главному геологу, а затем вместе с ним – к т.Николаеву.

Ну тут и началось! Естественно, мне припомнили и вчерашнюю буровую, и сегоднешнее ЧП, и вообще всю нашу всеохватывающюю никчемность. Хорошо, Игорь Георгиевич что то смягчал как амортизатор, не давал перейти на маг и персональность.

Но ругня ругней, а через час двумя машинами, заправленными под завязку и снабженными поисковыми фарами, отправились к месту пропажи. До темноты бестолку крутились по бездорожью, постепенно расширяя площадь поисков, и только в десятом часу заметили вдали огонек в таком месте, куда в здравом уме геолог и заходить не должен. Конечно, это оказались они, слава богу, парень имел спички и догадался разжечь костер. Вроде живы и здоровы, даже улыбаются, паразиты.

Домой вернулись за полночь, ну а в настроении сами понимаете каком. Понятно, что вторник закончился похлеще понедельника – то-есть, к одной беде пришла вторая.

В среду пришлось остаться в камералке. Во-первых, поспать времени не осталось (в поле надо вставать в четыре часа), а во-вторых – разобраться с ЧП и с Никоновой Н.

Разговаривать с ней я не стал, бесполезно. Наплетет чего поподя, так что виноватыми окажутся другие. Вдвоем с Игорем Георгиевичем мы пораспрашивали ее напарника, парня соображающего и местность знающего отлично.По рассказу, дорогу, вдоль которой намечался маршрут, они пересекли минут через десять после нашего отъезда, и далее пошли ровнехонько на запад вместо севера по заданию. И за день уперли туда, где мы их в жизнь искать не догадались бы. И это с компасом, после пяти лет подготовки в институте! Причем на фотоплане этой дуры маршрут нарисован как пройденный правильно, места отбора образцов и проб проставлены, а в пикетажке все описано.

По окончанию разборки, уже оставшись вдвоем, мы молча сели и уставились друг на друга с немым вопросом: уж не специально ли она это устроила, что бы ее и впредь в поле не отправляли? Очень похоже, но, как говорят, не все потеряно. Понятно, что маршруты ей доверять нельзя, не проконтролируешь. Но есть документация канав. Здесь где тебя высадили, там и забрали, идти никуда не нужно, а проверить правильность зарисовок и описаний легко. Правда, документация дело всего лишь техника, но с паршивой овцы хоть шерсти клок!

Игорь Георгиевич со мной согласился, и я собрался пойти, обрадовать эту чертову куклу, что от поля она не отвертится, как в кабинет зашел начальник партии, заметно взволнованный. Не стал мешать разговору двух командиров и быстренько смылся, тем более, начался обеденный перерыв.

А после него «ласково» поговорил с Никоновой Н., и «доказал», что она просто необходима в поле, как документатор канав. После чего наконец-то занялся планами, картами, разрезами, другими материалами.

В конце работы в комнату заглянул Игорь Георгтевич:

«Зайди ко мне, дело есть срочное!» – и исчез. Понято, кто-то у него сидит, и я в темпе начал убирать со стола бумаги. Через пять минут пошел получать новое задание.

В кабинете шефа оказался второй старший геолог, Матвеев Николай. Если я отвечал за поисковые работы, то Николай за разведку всего, что найдем. Этакое разделение труда. Игорь Георгиевич махнул мне рукой – садись. И с хитрой улыбкой заинтриговал обоих:

«Знаете где я был?» Мы сделали вид, что не знаем.

«На шахте! Так вот, нас обокрали!» – и эдак загадочно на нас посмотрел.

«Копер сперли, что ли?» – это Николай, – «То-то Павел Петрович мрачнее тучи пробежал!»

А мне даже полегчало. Жалко, конечно, начальника партии, очень мужик хороший, но т. Николаеву достанется в первую очередь, это определенно. Игорь Георгиевич не дал развиться приятной мысли:

«Хуже, руду сперли с площадки!»

Тут я и Николай просто опешили: как ее спереть? Это ж надо как минимум машина и экскаватор, это ж шум, а шахта и руда, как мы знали, охранялись! Оказалось, охранялись хреново.

Дальше главный геолог рассказал, что, как Николай Матвеев раньше и наметил, с утра послали экскаватор и машину с геологом – вывезти несколько рудных отпалок. Из них должны были сформировать пробу в несколько тонн для промышленных испытаний на перерабатывающем комбинате. Но нескольких намеченных отпалок на месте не оказалось. Пришлось вернуться в партию, информировать начальника. Тот срочно побежал к Игорю Георгиевичу, я его и видел там перед обедом. Вдвоем они рванули на шахту убедиться своими глазами. Убедились: точно, несколько отпалок по порядку отсутствовали. Павел Петрович расстроился еще больше, вернулись назад. А сейчас мы должны срочно подсчитать: сколько же руды отсутствует, какое содержание в ней золота и сколько его всего. Окажется золота немного, то и ладно, дело замнем. Ну а если все серьезно, то Павел Петрович с утра едет в областной центр, в милицию.

Не теряя времени, в первом отделе (спецчасти) отобрали нужные материалы и приступили к работе. Я и Игорь Георгиевич были на подхвате, а руководил Николай, как самый из нас информированный – под его контролем прошла документация и опробование всех выработок на шахте.

Часа два усиленно считали, наконец главный геолог подвел итог. В исчезнувших с рудной площадки отпалках самые богатые по содержанию золота руды. Не просто богатые, а как говорят, ураганные – от 500 до 1500 грамм золота в тонне руды. Такие содержания даже не учитываются при подсчете общих запасов, что бы их не завышать искусственно.

Всего в вывезенной руде может быть до тридцати килограмм крупновкрапленного легко извлекаемого золота. Причем в третьей по счету исчезнувшей отпалке содержание было относительно небольшим, до 200 грамм на тонну, а в двух оставленных на площадке рядом намного выше, до 800 грамм на тонну. В чем-то похитители ошиблись, увезли не самое лучшее.

Еще минут десять порассуждали, кто и как мог организовать хищение, пока в кабинет не зашел Павел Петрович, весьма озабоченный. Ему показали результаты расчетов. Начальник партии, долго не думая, – видно, варианты действий определил заранее, попросил нас особо не распространяться, то-есть лишнее никому не говорить. Сам он завтра выезжает в город в милицию, так как местной ни на грамм не доверяет. Посоветовал навести порядок в документах, в первую очередь секретных, возможно кто-то приедет разбираться.

Шел восьмой час, когда начали расходиться по домам. Так закончилась среда, для меня хотя и с меньшей потерей нервных клеток, чем в предыдушие два дня, но все же без очередной беды для всей партии дело не обошлось.

С четверга очередную напасть начал ожидать уже по привычке,с пяти утра, когда вместе с ребятами выехал на участок. Посмотрел там пройденные канавы, подсказал небезызвестной Никоновой что и как зарисовывать, где отобрать пробы, наметил новые канавы и показал их канавщикам. Далее как и планировал посетил буровую, просмотрел керн на предмет целесообразности дальнейшего бурения. А в завершение – совместный короткий маршрут с Пашей, геологом моей группы. Что-то в одном месте он не все правильно зарисовал. И все, работа кончилась, фляжки у всех пусты, головы от жары не соображают. Быстро собираю людей, и домой.

В камералке разобрались с образцами и пробами, сдали в спецчасть карты и фотопланы. Ребята – Паша и Александр – о пропаже с шахты руды все знали непонятно от кого, и подзуживали меня сходить к главному геологу за новостями. Я приготовился это сделать, но не успел: в комнату робко зашла и застыла у двери Светлана, девченка, наш самый молодой техник-геофизик, работавшая в паре с Никоновой Н.

Опять эта кукла, то-есть Никонова, что-то отмочила – первая мысль при виде опухшего носа и заплаканных глаз девченки. А я уже обрадовался, что неприятности вроде бы кончились. Но – тьфу, тьфу – ничего страшного, зря Светлана расстроилась, как оказалось,из-за молодого парня, Володи. Он устроился на работу после зоны, где просидел восемь лет от звонка до звонка, к труду физическому был там приучен, и у нас копал канавы. Ну а молодого парня куда тянет? Естественно к женщинам, желательно тоже молодым. Вот и зачастил к Никоновой и Светлане то водички попить, то перекусить вместе, а вернее просто поболтать.

Парня осудили за изнасилование семнадцатилетней, хотя на самом деле насилием даже не пахло, была глупость по молодости. Девка оказалась не промах. Все знали, что Володя у нее не первый, но родителей убедила, что невинности лишил он. Те к Володе: или свадьба, или суд. А он по глупости выбрал суд, девка то не нравилась, подумаешь, переспал раз. И восемь лет впаяли.

Володя как был добряком и весельчаком, так им и остался после зоны. Но при случае прихвастнуть, особенно перед женщинами, любил: «Я на зоне чалился, восемь лет, я такой-этакий, за бабу сидел!»

На Никонову этот треп мало подействовал, та давно замужем и цену мужикам знала. А Светлана напугалась до полусмерти, и вот стоит, шмыгает носом.

Ребята посмеялись, девченку успокоили. Я пообещал послать ее завтра в другое место, подальше от донжуана,а сейчас идти домой и глупости всякие не вспоминать. Володе, конечно, и говорить ничего не собирался. Подсуну ему «бой бабу», Катерину, та за словом в карман не лезет, и в чувство приведет быстро.

Скоро дела в камералке мы закончили и разошлись, так ничего нового об исчезнувшей руде не узнав – Игорь Георгиевич в камералке отсутствовал.

А сегодня уже пятница, и мы снова едем в поле в обычном составе. Светлану отправил в маршрут с геологом, на ее место в помощь Никоновой определил Катерину. Как и вчера просмотрел канавы, затем керн на буровых. Все вроде в порядке.Иду в подозрительное место с очень сложным геологическим строением, до конца работы пытаюсь там разобраться.

Домой возвращаемся уставшие, но в настроении отличном – впереди два дня выходных, и никаких бед у меня сегодня. Проехали пол дороги, и из салона посигналили, попросили остановиться. Я подумал, что кому-то приспичило, по малой нужде, но в ближайшие кусты никто не побежал, зато меня попросили в салон. На мое место в кабину шустро заскочил Володя, наш секс-канавщик, заставив вспомнить заплаканную вчера техника-геофизика Свету. И когда тронулись, я к Катерине, нашей бой-бабе, с улыбочкой повернулся:

«Как дела на новом месте? Наш гигант сексуальный не изнасиловал разговорами?»

Все засмеялись, поняли о чем это, и только у Катерины ни один мускул на лице не дрогнул. Эдак презрительно процедила:

«Тоже мне, нашел чем пугать!»

«Расскажи, как пугал!»

«Да как», – Катерина снисходительно улыбнулась, одним уголком рта, – «пришел и давай – я на зоне был, за бабу! Могу и сейчас любую!»

«Ну а дальше? Ты то ему что?»

«А что, посмотрела на него и спросила: что, и меня прямо сейчас трахнешь? Так одним больше, одним меньше – какая разница? Он и заткнулся, к канаве своей отвалил!»

Понятно, как я и предполагал, Володю отбрили без мыла. То-то он в кабину на мое место не пошел, а прямо полетел. И здесь Катерина посмотрела на Свету, покачала головой: «А ты этого импотента боялась, глупенькая!»

Все в салоне грохнули от смеха, и я тоже, хотя точно знаю, что с женщинами у Володи все в порядке, наслышан о его похождениях.

Отсмеялись, и два мужика – Паша и Александр – подсели ко мне поближе, начали соблазнять рыбалкой – давно мол не были, есть нечего, жены ругаются. Меня, положим, агитировать нечего, дома с пятницы на субботу ночую реже, чем на озере или еще где на охоте. Предупредил только, что Игоря Георгиевича прихватим, как раз будет четверо, комплект для моих Жигулей. Да обговорили, кто и что возмет из еды и снастей. А посуду для ухи и специи я из багажника машины не вынимаю.

В камералке закончили дела по работе, потом ребята рванули по домам, а я зашел к Игорю Георгиевичу с геологической картой, на которой были вынесены детали геологии, установленные нашей группой за неделю. Карту посмотрели, прикинули перспективы, исходя из имеющихся кроме нее материалов.Определенно перспективы хорошие, и работу желательно форсировать – задействовать экскаватор. То-есть, пройти несколько магистральных канав, по двести-триста метров длиной каждая. Решили в понедельник плотно засесть, посмотреть еще раз все по участку, и канавы экскаваторные наметить на вскрытие уже определившейся структуры.

Теперь можно и о личном: приглашаю Игоря Георгиевича на рыбалку. Главный геолог грустно вздохнул:

«Рад бы, да не могу»,

Я с удивлением поднял брови, знал, что Игорь Георгиевич рыбак заядлый.

«Павел Петрович приезжает из города, радиограмма есть. И меня Николаев, делать ему нечего, попросил никуда ни шагу. Похоже, что Павел Петрович приедет не один»,

Все понятно, и тут ничего не поделаешь. Пожелал он счастливой рыбалки, и я побежал в соседнюю комнату, где в кампании с двумя чертежниками трудилась жена. Порадовал ее: еду с ребятами на ночь, и услышал в ответ, что другого от меня не ожидала. Но не забыла предупредить:

«В воскресенье машина моя! Тоже прокатимся, с девчатами!»

И на здоровье, езжайте, у нас же равенство полов, то-есть и прав, и обязанностей.

До озера добираться час с небольшим – сорок километров по ведомственной дороге до областного шоссе, потом переехать его и еще пятнадцать километров по проселку среди мелкосопочника. Так на отдых и рыбалку добирается весь Мирный, поэтому проселок постоянно подправляют грейдером.

На берегу заняли законное место, разбили лагерь и ребята разошлись с удочками. Я накачал резинку и подплыл к ближайшему кусту камыша. Главное сейчас – поймать с десяток подлещиков и вобл, которые я порежу на кусочки как приманку, и с лодки растяну перемет на пятьдесят крючков. Снасть конечно, браконьерская, но … нас же трое, и есть очень хочется.

В сумерках священнодействуем у приличного по размеру казана, по очереди и строго по времени в кипящюю воду опускаем порезанную картошку, головку лука, затем рыбу, и в завершение мелко порезанную зелень и специи. Еще пять минут, и будет готово. Брезент расстелен, овощи и хлеб нарезаны, бутылка открыта.

В предвкушении ухи облизываемся – аромат от казана идет бесподобный, даже жалко, что улетает он в привычную окружающую тишину. И вдруг шаги – кто-то идет по берегу, невидимый в темноте. Не удивлюсь, если ориентируется не на костер, а на доносящиеся от него запахи.

Наконец появляется мужик, типичный местный абориген, существующий на дары природы. А если проще, то стопроцентный браконьер. Мы тоже не святые, но пойманную рыбу съедаем сами, а он ее продает из под полы, и на это живет неплохо.

Мужик поздоровался, присел у костра. Достал коробку с самосадом, организовал самокрутку. Прикурил от головешки, и решил с нами пообщаться:

«А какая рыба у вас в ухе?» – принял нас за дилетантов и вдобавок не местных. Решил его в этом не разуверять, и ответил по дилетантски:

«Да разная варится, какую купили»,

Глаза у аборигена загорелись:

«И маринка есть?»

Маринка рыба вкусная, но опасная – нужно выбрасывать голову и снимать черную пленку из полости, вмещающей внутренности. Иначе сто процентное отравление со смертельным исходом. Все это мы отлично знали, да и маринки у нас не было. Но Паша решил подыграть:

«Ага, и маринка варится!»

«А вы у нее башку и пленку черную выкинули?» – мужик обратился весь во внимание. А Паша продолжал свое:

«Да нет, так с головой и варим!»

И здесь произошло то, что никто из нас и в мыслях не мог представить. Со словами: «Ну так ее и жрать нельзя!» непрошенный гость красивым жестом у всех на глазах швырнул почти докуренную самокрутку в казан с готовой ухой!

На мгновение мы окаменели, а этот всезнайка смотрел на нас, как папа римский на падшую женщину. Паша пришел в себя первым:

«Ах ты гад!» – бросился на мужика, повалил его на спину, и подбирался к горлу. Александр упал на спину и зашелся в гомерическом хохоте, а я схватил поварешку и ловко – господи, хоть здесь ты помог! – выхватил расползающийся окурок вместе с поллитрой жидкости.

Позже, когда малость успокоились и уже с юмором вспоминали фокус нашего гостя, при первой возможности смывшегося в темноту, пришли к убеждению, что сами и виноваты. Правильно мужик сделал, как ни крути. А потому простили его заочно, и убедились, что уха аромат окурка впитать не успела.

Вскоре бутылка пуста, юшки в казане чуть-чуть на донышке. Пресыщенные окончательно, отвалились на брезент в удобную для каждого позу.. Начались байки, анекдоты о рыбалке, интересные истории. Ночь, тишина, яркие звезды, тихо плещет вода – удивительная благодать кругом!

Постепенно все начинают клевать носами. Усталость дает знать – с четырех утра на ногах, да еще и в поле побывали. С брезента лишнее убираем в машину, на нем разворачиваем спальники.

Все, отбой до утра.

 

Опер

Звук отличался от обычных проявлений ночной жизни маленьких, богом забытых степных поселков, в каких по воле обстоятельств последние десять суток я обустраивал свой ночлег. Не шум мотоцикла или машины, лай собаки или крик домашнего животного. – к ним я привык, и не замечал в объятиях Морфея. Что-то иное, очень неприятное и агрессивное, нагло ворвалось в сознание, мгновенно отреагировшего кошмарным сновидением: огромный и фантастической формы лайнер падал на землю, ревя двигателями.

В ужасе я пытался убедить себя, что такого не может быть, что это не то и не наяву, однако звук все усиливался и становился настолько ощутимым, что сомнений в его реальности не возникало. Внезапно он перешел в скрежет, потом в визг на таких нотах, что проснулся бы и мертвый. Я открыл глаза, и обнаружил себя в уютной кровати городской квартиры, мокрым от только что пережитого кошмара.

Фу ты черт! Надо же такому присниться! А я-то, я-то вчера вернулся из командировки!

Комнату заливало раннее утреннее солнце, и как ни странно, стояла почти идеальная тишина. Лишь воробьи чирикали за окном на деревьях, да монотонно шаркал метлой дворник, подметая тротуар под моим балконом. Такая реальность воспринималась с удовольствием, однако картины сновидения из памяти не уходили. Мысли по «ужастику» с удивительной быстротой мелькали в голове еще одну-две секунды, до непонятного грюканье, донесшегося с улицы. И сразу ему вслед раздалось хорошо знакомое шипение выпускаемого из накаченной камеры воздуха. Оно и поставило все на места: «тройка», знаменитый трамвай-рыдван выпуска давних лет давней пятилетки. Он то и вышел в первый рейс!

В этой телеге, трижды или четырежды выработавшей возможные ресурсы, каждая деталь давно живет самостоятельной старческой жизнью, скрипя, дребезжа, стукая и грюкая внутри себя, и на сочленении с товарками. К тому же полностью отсутствуют шумопоглощающие устройства там, где стальные рельсы соприкасаются со стальными колесами без обязательных для современных машин резиновых накладок. Отсюда непрерывные скрежет и визг, а заодно и кошмары у гостей города и тех его жителей, кто уезжал на время и вернулся с утраченным антитрамвайным иммунитетом. Его я потерял за десять дней своих путешествий.

Третий номер еще раз прошипел пневмосистемой и покатим по маршруту дальше, продолжая веселить граждан шумовыми эффектами, мне же оставалось подумать, чем теперь, когда в небытие вернуться невозможно, заняться. Понятно, что для дел рановато, но если встать сам бог велел, то будет не против, если я немного уберусь в квартире.

К восьми часам она сияет чистотой и порядком, сам облачен во все чистое и глаженное, лишенное ароматов надоевшего пота и грязи. Теперь можно двигать в управление, где у меня два важных дела.

Первое – не опоздать, и вопросы по работе решить до обеда. Ну может еще чуток дня захватить, если отчитаться за командировку легко и быстро начальство помешает.

Второе дело очень личное. Десять дней среди мужиков интерес к представителям прекрасного пола подогрели настолько, что кровь чуть ли не закипала при виде любой приятной мордашки. Но всегда тут же возникал образ Танечки, секретарши моего шефа. Из чего я сделал вывод, что к этой голубоглазой блондинке неравнодушен, часто о ней вспоминаю и чувствую при этом непонятное волнение. Приятельские отношения между нами начались давно, но сейчас этого казалось недостаточным. А посему твердо решил сегодня о своих ощущениях с девушкой поговорить, с надеждой на взаимность и посвящением вечера исключительно радостям жизни. С этим настроем вышел на улицу.

К черту трамвай и троллейбус! Сегодня в самый раз пешечком – подышать свежим воздухом влажным и прохладным, посмотреть на зелень деревьев. Этого не хватало последние дни! С удовольствием шагаю по засаженной кустами и деревьями разделительной полосе проспекта. Дорожка заасфальтирована, идти легко, а деревья и кусты добавляют в воздух кислорода и свежести.

Однако работать ногам, а глазам радоваться не получается. Не хочу, стараюсь не напрягаться, но мысли в голове на тему одну: как докладывать начальству об «успехах» на ниве борьбы с криминальным элементом. Хотя если честно, десять дней командировки были заведомой пустышкой изначально для меня, Алексея Васильевича Валуева, и моего тезки, Алексея Александровича Ковалева. Нас отправили за четыреста километров в поселок Солнечный, где пришлые или местные ловкачи за две недели умыкнули три машины от магазинов, куда за покупками приезжали их хозяева.

Владельцы двух первых, простые работяги, с милицией дел раньше не имели. В местном отделении им много чего наобещали, не оформив документов для заведения уголовных дел. Очень не хотели ухудшать показатели работы, надеялись, что все как-то рассосется. А владельцем третьей оказался начальник, хоть и мелкий, но сообразивший, что местные товарищи машину ему не вернут никогда. Он не поленился приехать в областной центр, обратиться в нашу контору, вдобавок с коллективной жалобой оскорбленных пострадавших на отсутствие должного рвения на месте. В итоге дело по угонам начальство взяло на контроль, а я и Алексей Александрович показались достаточно свободными, что бы отправиться на место преступления с полномочиями организовать широкомасштабные поиски угнанных транспортных средств. Для оперативности выделили служебный Уазик, почему то без шофера. Ну и лады, спасибо и за это. Все же не пешком, и не забивать голову транспортными проблемами.

К нашему приезду на место преступления время сбора фактов «по горячим следам» безнадежно ушло, и разбирательства мало что дали. Как выяснилось, одну машину, вторую из угнанных, взяли покататься пацаны и бросили ее в зарослях кустарника рядом с поселком. Там она и была найдена самим хозяином, правда, без колес и аккумулятора, умыкнутых непонятно какими злодеями.

Две другие машины благополучно исчезли. Угонщиков, славянина и казаха, вместе с машиной видели местные чабаны на проселочной дороге, но с приличного расстояния. Никто из местных жителей по описанию опознать их не смог.

Эти же дети степи позднее видели так же издали предположительно вторую угнанную машину. Получается, что в обоих случаях преступники действовали по одной схеме, предполагая, что поиски вести вряд ли будут. Если наблюдения чабанов можно считать следами преступления, то они обрывались в семидесяти километрах от места угонов, недалеко от поселка Придорожный, расположенного на шоссе от Солнечного в сторону областного центра.

Вот такими оказались наши «успехи». С ними мы вернулись в город доложить начальству и определить дальнейшие действия по проверке рынков автозапчастей, автостоянок, гаражей, автосервизов и так далее и тому подобное.

Возвращались порознь. Алексей Александрович, как старший, работал с местными детективами в Солнечном и на его окраинах. Отсюда было прямое автобусное сообщение с родным домом, чем он, не теряя времени и воспользовался. Мне же, получившему в распоряжение Уазик, досталось дальнее окружение, то-есть несколько поселков в степи, разбросанных в радиусе до ста пятидесяти километров. Связь между ними осуществлялась по вдрызг разбитым и пыльным проселкам, что и задержало меня почти на сутки. Но о возможной задержке Алексей Александрович знал – мы заранее обговорили возможные варианты. Так что все нормально.

Не торопясь, дыша свежим воздухом и перебирая в памяти события прошедших дней, я дошагал до управления. На входе дежурный в своей клетушке разговаривал по телефону. Кивнул, показав что меня заметил. Не отвлекая его, поднялся на второй этаж. Коридор пустовал – до начала работы двадцать минут. Собрался покурить у окна и подождать Танечку, которая как любая секретарша приходила пораньше. Прикурил сигарету, затянулся, в душе осуждая пагубную привычку и … почувствовал, что здесь не один. Из приемной начальника в конце коридора доносилось приятное постукивание женских шпилек. Уборщицей это быть не могло, что-то не встречал женщин на шпильках с метлой или шваброй, а вот секретарша шефа – вероятность почти сто процентов. Стараясь не шуметь, подкрался к приоткрытой двери, два раза тихонько стукнул и распахнул ее пошире – симпатичная голубоглазая блондинка в ярком летнем платье, очень удачно подчеркивающем все прелести, перебирала бумаги на столе. Увидев меня, грациозно как всегда и везде выпрямилась и собралась улыбнуться.

А я улыбку сотворил еще в коридоре, и со словами «здраствуй Танечка» шагнул к ней с намерением поцеловать ручку, что мне дозволялось в отсутствии посторонних. Танечка с улыбкой ответила: «Здраствуй дорогой», – и мгновенно погасив ее, строго добавил, – «У нас не курят!» Пришлось вместо поцелуя подойти к урне и сигарету потушить. Красавица с удовлетворением проследила за моими действиями и по окончании их улыбнулась поощрительно, разрешая продолжить общение.

Минут пять мы мило беседовали. Я делился тяготами холостой жизни, Танечка – местными новостями за мое отсутствие. В подходящий момент, что бы разговор с тем общих перевести на личное и чуть-чуть интимное, поинтересовался:

«А у тебя-то как дела? Шнурочек не пришлось перевязывать?»

Эти слова улыбку ее погасили:

«Какой шнурочек? О чем ты?»

Как о чем, все о том же. Танечка трепетно относится к своей внешности, за фигурой следит можно сказать ежечасно. О ее ограничениях в еде, диетах, отвращении ко всему вкусному и калорийному ходят легенды. А для контроля есть шнурочек, постоянно плотненько затянутый вокруг талии прямо по голому телу.

Его разглядела одна из подруг, добилась правды о назначении, а попутно и о душевных переживаниях, ежели приходилось перевязывать для увеличения длины окружности – ограничения в еде и диета ужесточались до тех пор, пока шнурочек не восстанавливал первоначальный размер.

Такие новости подруга в силу особенностей женского характера держать в себе не могла и кое с кем поделилась. Процесс пошел, и постепенно охватил всех знакомых. Не знаю как женщины, но представители мужской половины с вопросами о шнурочке к Тане не приставали – на работе она терпеть не могла фамильярности и быстро ставила на место любого. Всех, кроме меня – мы давно симпатизировали друг другу, и отношения подошли к стадии плавного перехода от чисто дружеских в чуть-чуть интимные. Только подошли, не более – у Танечки был законный супруг. Но разговаривали мы обо всем, и сейчас я этим воспользовался:

«Ты же знаешь какой! Тот, что на животике, чуть повыше трусиков!»

«Ну нахал!» – и с улыбкой, – «Откуда знаешь?»

«Да все знают. У мужиков слюньки бегут, проверить хочется!»

«Много хотят!» – уже серьезно, – «Только почему то все, кроме тебя!»

«Ну…я тоже с удовольствием!»

«Да?» – опять улыбка, – «И когда тебе показать?»

Я собрался предложить, что можно и сегодня – десять дней воздержания явно сказывались, но приятный разговор пришлось срочно прервать. В двери появился начальник управления Игорь Константинович Старцев. Принятый нами деловой вид его ничуть не обманул – видно по смешинкам в глазах. С секретаршей он поздоровался как всегда:

«Привет, Танюша!»

А в мою сторону обронил:

«Сиди здесь и жди, Скоро вызову,» – и прошел в свой кабинет.

Вот те да! Хорошее меня не ожидает, ежели Игорь Константинович не здоровается. Таня это тоже знала отлично, и на меня посмотрела с сочувствием.

«Всегда так с тобой, обязательно помешают в нужный момент», – попыталась разрядить обстановку, – «Ладно, садись, у меня работа началась!» С гримасой легкой обиды, уже секретаршей, а не подругой, она упорхнула в коридор с графином в руках. Как я полагаю, за водой для первого кофе. На часах без минуты девять. Что ж, сажусь, хорошего ничего не ожидаю. А вот что ждет плохое – очень даже интересно!

В приемную Таня вернулась не одна. Пропустив вперед солидного вида мужчину, предложила тому присесть, сделала мне глазки, и с полным графином прошла в уголок, где как я знал, за ширмой стоял столик с принадлежностями кофе-чайной церемонии.

Мужчина, ясно начальник, поздоровался со мной ровным голосом. Обычное приветствие двух незнакомцев по необходимости. И присел в сторонке, выразив отсутствие намерения пообщаться. Да на него и времени не осталось – из кабинета выглянуь Игорь Константиновия, обвел нас взглядом:

«Уже здесь? Прошу обоих!»

В кабинете поздоровался за руку с только что пришедшим, мне опять ни слова. Подвел того к столу:

«Садитесь!» И показал жестом куда именно садиться мне, так что бы оказался не рядом, а напротив посетителя. Затем обогнул стол, занял свое кресло, и меня представил:

«Павел Петрович, это Алексей Александрович Валуев, наш сотрудник, с которым вы будете работать. Познакомьтесь пожалуйста».

Я и Павел Петрович встали, кивнули друг другу, пожали руки. По завершению процедуры, шеф обратился к моему новому знакомому:

«Павел Петрович, повторите пожалуйста все, о чем мы с вами говорили вчера. Пожалуйста поподробнее, с деталями» Затем нагнулся к пульту вызова секретарши: «Таня, ко мне никого, я занят»,

Мой новый знакомый глубоко вздохнул, и глядя в пространство между мной и начальником начал:

«У нас украли тридцать килограмм золота».

Ну и ну! В голове закрутился рой мыслей, трансформировать которые можно в двух выводах:

– ну и охрана в наших банках (а где еще хранят золото?), и

– а причем здесь я, со своим угонным машинным отделом и только четырьмя маленькими звездочками на погонах?

Мой рот непроизвольно открылся поведать об этом собеседникам, но Игорь Константинович коротко пресек:

«Помолчи!» – а Павлу Петровичу, – «Пожалуйста с самого начала!»

«Хорошо», – тот на секунду задумался, и продолжил, – «Я начальник геологической партии. Ищем все, что может быть, но специализируемся по золоту. Работаем давно, нашли и изучили несколько объектов. Там начали добычу, но это уже не мы, наше дело только найти и изучить. Так вот, четыре года назад появился объект, очень хороший. Вскрыли его с поверхности – канав столько накопали, черт ногу сломает, потом разбурили все. Короче, рудное тело – это порода, в которой есть золото, оконтурили, а на глубине пересекли скважинами.

Последние два года вели самые ответственные работы. Прошли шахту, знаете наверное, что это такое. Из шахты прошли горизонтальные выработки прямо по руде. Мы их называем рудными штреками»,

Здесь геологический босс остановился, пожевал губам:

«Я, конечно, объясняю примитивно, без деталей. Хотя все сложнее некуда», – ну конечно, у других всегда проще, – «Как проходят рудный штрек? Вначале на забое, это на его окончании, берут много проб, десятки. И по стенам штрека, и грубо говоря, по полу и потолку тоже отбирают пробы. Это обязательно. Затем вперед забоя бурят шпуры – дырки в породе, горизонтальные дырки длиной чуть больше метра. В них закладывается взрывчатка и все взрывается. То-есть, порода дробится, обрушается и штрек как бы продвигается вперед на метр. Вот так. А теперь самое главное. После каждого взрыва разрушенная порода поднимается на поверхногсть и складируется на специальной площадке, каждая отпалка отдельно, по порядку, и каждой куче породы дается свой номер. Сейчас объясню для чего.

Помните, что вначале отбираются пробы? А что бы их обработать, сделать анализы, уходит в лучшем случае месяц, а то и больше. А анализы еще нужно просчитать, обобщить.Ну много чего еще нужно. В итоге только через два-три месяца узнаем, сколько чистого золота содержится в каждой тонне породы в каждой отдельной куче. То-есть, в каждой отпалке».

Павел Петрович опять пожевал губами.

«Шахту мы весной прикрыли, что можно демонтировали, а за остатками приглядывает сторож. За площадкой с рудой тоже.

Послали туда экскаватор и самосвал – часть руды собирались отправить на изучение дальше. А геолог не нашел несколько отпалок. На плане есть, а в натуре нет. Так что вернулись ни с чем.».

Он сделал паузу и продолжил:

«Дело такое, что … я с главным геологом рванули туда сразу же. Точно, нет четырех отпалок. Сторож на месте, место безлюдное, а руды нет. Потом подсчитали: тридцать килограмм золота, в самых богатых отпалках. Для нас конечно не смертельно, замену найдем, но золото все же умыкнул кто-то. Вот с этим я к вам приехал».

Павел Петрович замолчал, тяжело вздохнул и по очереди посмотрел – на меня отвлеченно, а на Игоря Константиновича с надеждой.

«Все понял?» – это шеф мне.

«Понял, только», – ну да, что никаких выходных мне не видать и даже приятный вечер сегодня не светит – это я понял, а вот что дело не угонного отдела – об этом хотел напомнить.

«Никаких только», – Игорь Константинович посмотрел на меня в упор и очень серьезно, – «дело угонное, и тебе разобраться, откуда угнали машины, куда их вернули и кто это сделал. Золото здесь вторично, так что тебе и карты в руки. И не тяни. Выезд сегодня, как только соберетесь», – здесь он глянул на геологического начальника и тот согласно кивнул, – «Временной фактор важнейший, сам знаешь. А аванс тебе дадут»,

Ну как мысли читает! Я только собрался вопрос задать, а уже ответ слышу! Все же несколько вопросов задать изловчился, и с полчаса мы уточняли пути движения информации о содержании золота в пробах, начиная с лаборатории в городе, где делают необходимые анализы, и до рудной площадки непосредственно в геологической партии.Определили круг работников, с этой информацией связанных, и предварительно посчитали, что никого подозрительного в областном центре не вырисовывается.В завершении разговора Игорь Константинович чуть-чуть меня обрадовал:

«Машиной тебя Павел Петрович обеспечит, можешь не спрашивать.Детали обговоришь с ним по дороге, ехать вам долго. Так что оформляй документы, получай деньги, и досвидание». Хорошо хоть о бабках не забыл!

Здесь хозяин кабинета встал, нам ничего не оставалось, как повторить то же самое, а мне вдобавок повернуть в пол оборота и сделать шагом марш из кабинета.

В приемной Танечка вопросительно на меня посмотрела, но сидел посетитель. Оставалось прискорбно махнуть рукой и выйти в коридор успокоиться сигаретой. Минут пять я вводил в себя никотин, дождался геологического начальника и быстро договорился что и как нужно делать перед отъездом, время которого по обоюдному согласию наметили на «сразу после обеда», прямо от управления.

А потом я закрутился-завертелся как белка в колесе. В комнате угонного отдела Алексей Александрович ждал с утра, уже зная, что мне поручено новое дело. Пару часов обсуждали совместно проделанную работу. Затем я заделался писакой и столько же времени сочинял мыслимые и не мыслимые бумаги непонятно для кого и для чего. Это только по прошлой командировке. Потом оформлял бумаги по предстоящей работе. В итоге обеденный перерыв закончился, а я только-только завершал писанину.

В окно увидел, что к управлению подъехал Уазик, из него вышел Павел Петрович и начал прохаживаться у проходной, поглядывая на часы. Заставлять ждать – последнее дело. Я ускорил темп и через пятнадцать минут все завершил, включая процесс прощания с сочувствующими сослуживцами. Выскочил в коридор с намерением бежать на улицу, но ноги понесли почему-то совсем в другую сторону – к приемной.

Танечка сидела за столом, что-то печатала. На меня подняла голову:

«Ну как?»

«Кранты», – я махнул рукой, – «прямо сейчас уезжаем, опять наверное дней на десять!»

«Тогда счастливо! Вспоминай меня иногда!»

«Это само собой. И шнурочек то я еще увидеть должен!»

«Смотри, не задерживайся! – Танечка улыбнулась, – «Надоест ждать – другому покажу!»

«Я по ночам работать буду, А сейчас извини, бежать нужно, ждут уже».

«Ну беги, беги! Пока! – и послала мне воздушный поцелуй.

Через минуту я был на улице у машины, через десять минут подъехали к моему дому, а еще через пятнадцать я вышел из него переодетый и с «командировочной» сумкой через плечо. Павел Петрович и шофер сидели на скамейке у подъезда – в кабине при стоянке жуткая духота. Увидев меня поднялись, все вместе подошли к машине и начали занимать места. На часах было четыре тридцать.

Дорога к геологам оказалась знакомой. С пол часа петляли по улицам города, наконец позади остались последние частные дома окраин в зелени садов и огородов. Дальше по серой выжженной солнцем степи в направлении хорошо знакомого по командировке поселка Солнечный шоссе тянулось по левому краю широкой долины, зажатой между грядами мелкосопочника. Правее от нас в полутора километрах постоянно проглядывала насыпь железной дороги и редкие домики возле нее.

Километров двести проехали, разминувшись лишь с десятком встречных машин. Местность очень слабо обжита, из следов деятельности человека видели в сторонке пару маленьких поселков, да иногда проглядывала насыпь железки.

Еще через час Костя притормозил у дорожного указателя: «Прямо – п. Придорожный – 50 км, п.Солнечный – 120 км. Направо – п.Мирный – 40 км», Знакомый указатель, до него дорогу припоминал. За ним повернули направо, из сопок выехали к долине, немного проехали по краю, и покатили поперек ее к видневшейся железнодорожной насыпи. Теперь асфальт был узким настолько, что две машины в ширину еле вмещались. Павел Петрович объяснил: это ведомственная дорога, проложена золотодобытчиками для собственных нужд и за собственные деньги, связывает поселок горняков Мирный с железной дорогой, куда руда подвозится Камазами, и с областным шоссе..

Железная дорога оказалась однопутной, переезд через нее неохраняемый. В сторонке слева стояло несколько одноэтажных домиков, а уже за ними, на огороженной колючей проволокой площадке с подведенными туда рельсами, виднелись какие-то кучи и торчала вышка с прожектором. Кучи и были рудой. Сюда, на площадку, ее привозят машинами, и здесь перегружают в вагоны.

За железкой дорога из долины нырнула в мелкосопочник, и дальше километров тридцать поражала пустотой: ни машин, ни людей, ни поселков, ни приличных кустов. Скалы, бугры с развалами камней, вызженная солнцем трава.

Быстро темнело. Костя включил фары и поехали со светом. После привычных коротких ныряний вниз-вверх, начался долгий пологий подъем. На самой вершине еще издали заметил непонятное сооружение высотой метров пять из бревен или балок, в виде абстрактной фигуры. Мы быстро приближались к ней, и почти поравнявшись, я успел прочитать: «п.Мирный». Громадные буквы из железобетона стояли на железобетонной наклонной балке в обрамлении причудливым орнаментом, тоже железобетонным.

Оторвал взгляд от этого придорожного чуда в последний момент – машина поравнялась с ним и выскочила на вершину подъема. Впереди простиралось ровное плато, а совсем рядом сиял электрическими огнями беленький аккуратный поселок, весь в еще различимой зелени деревьев.

Павел Петрович обернулся ко мне:

«Поселок горняков, собственное государство. Бичи, пьяницы, лодыри не держатся. Живут работяги, кто за деньгами приехал, кто по другому просто не может. А вон там», – показал рукой, – «мы живем», – в четырех-пяти кмлометрах от Мирного поблескивало несколько огоньков.

Через минуту ехали по поселку. Чистые аккуратные одноэтажные домики на две семьи, в зелени деревьев и маленьких огородов. Улицы и тротуары заасфальтированы, везде освещение. Чистота бросалась в глаза, я такой в родном городе не видел, а уж здесь, в глуши, никак не ожидал.

«У них все есть – магазины, школа, больница», – пояснил Павел Петрович, – «Живут как боги, никакой текучки, наоборот, никого не выгонишь, даже пенсионеров. У нас лучших специалистов переманивают». Очень на правду похоже, по крайней мере, первые впечатления от увиденного наилучшие.

Сразу за домами пошли хозяйственные постройки, гараж с десятками стоящих машин, преимущественно Камазов, и вновь темнота пустой степи.

Поселок геологов светил огоньками левее. Минут через пять Костя начал притормаживать,и с асфальта свернул к нему на разбитый проселок.

«Теперь уже дома, а эта», – Павел Петрович показал рукой на асфальт, с которого съехали, – «пошла на участки, где золото добывают. Дальше все, степь пустая»,

Еще пару минут, и обогнув поселок геологов, проезжали вдоль его обратной стороны. После Мирного смотреть не на что. Несколько рядов небольших домиков, в основном деревянных, реже саманных. Все скучено, улицы пыльные, без покрытия. Деревьев не видно, кое-где маленькие огородики. «Дыра», как говорят в таких случаях.

Впереди показалось длинное здание с флагом на крыше.

«Наша контора», – с облегчением вздохнул Павел Петрович, – «Сейчас вас быстро устрою».

Машина остановилась у крыльца, где нас уже ждали. Двое мужчин спускались по ступенькам, и пока мы выгружались с сумками, подошли к машине. Поздоровались, меня представили т.Николаеву, главному инженеру, и т.Малькову, инженеру по технике безопасности. Костя быстро уехал, а наша четверка направилась в здание, и миновав длинный коридор, прошла в дверь с табличкой «Нач. партии т. Добрынин П.П». Я начал осматриваться, но первые слова т.Николаева заставили насторожиться:

«У нас ЧП, сегодня на шахте нашли сторожа мертвым».

Павел Петрович на глазах помрачнел, бросил всем: «Садитесь», а т. Николаеву: «Давай по порядку».

Говорил он долго. Я молча слушал, вникал в суть, иногда задавал вопросы. В итоге выяснил, что сторожа на злополучной шахте дежурят сутками. Новая смена отвозится машиной в пять часов вечера ежедневно, а в девять утра сторож обязательно звонит по радиотелефону, обычно главному инженеру, и докладывает об обстановке. При необходимости связывается и днем.

Сегодня утром связи не было, но на это внимания не обратили. Мало ли что бывает. Попытались несколько раз связаться до обеда –не получилось. Поняли, что-то не то, отправили машину с т.Мальковым разобраться на месте.

Сторожа нашли в комнате, где он обычно отдыхал после обходов территории, лежащим на полу на спине, мертвым. Рядом с головой – блевотная масса. На столе пустая бутылка из под водки, остатки еды, в углу комнаты штатное оружие – одноствольный дробовик.

Ничего трогать не стали, обо всем сообщили в партию т.Николаеву, а уже он позвонил в отделение милиции и скорую помощь п.Мирного.

Главный инженер приехал на шахту с работниками милиции, позже подъехали на своей машине медики.

Пока расспрашивали т.Малькова и шофера партийского Уазика, главный инженер обошел все объекты – вроде ничего не украдено, руды на площадке меньше не стало, каких– либо следов взломов тоже нет.

Приехавший медработник константировал смерть, после чего тело увезли в морг на вскрытие. Уже к вечеру сообщили, что смерть наступила от удушения рвотной массой в состоянии сильного опьянения. Работниками милиции фактов насильственной смерти не найдено. Обе инстанции склонны считать смерть несчастным случаем.

На этом все полностью выговорились и уставились на меня с ожидающим выражением на лицах. После короткой паузы Павел Петрович поинтересовался:

«Что делать будем дальше?»

Что делать … Да ничего! Не знаю как у других, а у меня с утра голова забита под завязку, да и дорога …не отдых. Так что в самый раз по домам, мыслей полезных сегодня не ожидается. И время – в постель пора.

Примерно это я высказал в культурной форме, с чем все согласились. Договорились завтра в восемь утра здесь же встретиться, и разошлись. Правда, меня предварительно устроили в гостинице (и такая оказалась), потом и на ужин затащили, все к тому же Павлу Петровичу.

 

16-17 июля, суббота-воскресенье.

 

Геолог

Еще в темноте ребята потихоньку, что бы меня не разбудить, вылезли из спальников и разошлись с удочками. С надеждой поймать рыбу серьезную, вроде сазана или судака весом не менее килограмма. Я конечно проснулся, но пролодырничал еще минут сорок, пока солнце не поднялось и не прогрело воздух. Теперь и из спальника можно вылезти – разжег костер, поставил на него воду для чая, достал остатки еды. Зову всех на завтрак, возле костра рассаживаемся. Ребята по чуть-чуть выпивают, мне нельзя – за рулем. Никто приличный им на удочки не попал, вся надежда на меня, точнее на перемет.

Ребята снова расходятся, а я выплываю на резинке снимать снасть. Как всегда, она не подводит: сомы, судаки, пара жерехов. Всего килограмм тридцать, по десять на брата – на неделю больше и не нужно. Ребята на берегу меня встречают, рассматриваем улов с обычным для рыбаков трепом. Потом моем посуду, укладываем вещи в машину.

Время – начало двенадцатого. Жарко. Когда все собрано и уложено, лезем в воду. Благодать такая, что вылезать нет никакого желания. Но хорошего понемногу, и в двенадцать отъезжаем домой.

В партии появились к обеду. Развез ребят, высадив каждого у дома с долей улова, потом подъехал к себе. Машину загнал в гараж, сам с рыбой прошел во двор. Жена уже ждала на крыльце:

«Ты знаешь, что у нас сторож погиб?»

«Какой сторож?» – не понял я с налета.

«На шахте. Не то убили, не то сам умер. Точно не знаю»,

«А когда?»

«Да вы на рыбалку уехать не успели! А сегодня начальство в камералке сидит, и мужчину какого-то Павел Петрович из города привез!»

«И что они делают?»

«Откуда я знаю? Я же с начальниками как ты не общаюсь»,

«Схожу к Игорю Георгиевичу, он то точно все знает»,

«Можешь не торопиться, он тоже там сидит!»

Интересно получается! Вначале руду с шахты «умыкнули», теперь сторожа «того». Ладно, подожду до вечера, не будет же начальство совещаться вечно.

Света посмотрела улов, выбрала самую большую рыбину и понесла ее подруге. А я занялся остальной: чистить, потрошить, разрубать на кусочки, все мыть и складывать в холодильник. Радость моя этим не занимается по принципу: кто ловит (то-есть отдыхает), тот и грязную работу делает. Ну и бог с ней, не велик труд. Зато я в уборке дома не участвую, не доверяется мне такое дело.

Идти к Игорю Георгиевичу не пришлось. Ближе к вечеру он появился у меня в огороде. Рассказал новости: сторож на шахте вовсе не убит, а умер с перепоя, оперативника Павел Петрович привез из города не из-за его смерти, а из-за пропажи руды; что целый день они сидели и гадали, кто бы мог показать преступникам самые богатые отпалки возле шахты, но подозревать некого; и что он должен меня познакомить с оперативником, потому что тому нужен помощник, знающий местность и разбирающийся в геологии. Потом пригласил меня с женой на обед, на завтра, где будет этот оперативник. Мне ничего не оставалось, как согласиться, но жена отказалась сразу – у нее запланирована поездка, не зря машину на воскресенье «забила» заранее.

Утром Света умотала, предупредив, что бы не ждал до вечера, а я до обеда занимался огородом – после охоты и рыбалки мое любиное занятие, если есть свободное время.

В гостях у Игоря Георгиевича познакомился с оперативником, ментом то-есть. Симпатичный парень, чистенький, аккуратненький, стильненький. Не полевик точно. Покушали, потом долго во дворе разговаривали, уже с пивом. Парень сразу видно умный, умеет и слушать, и говорить. Правда, больше слушать и задавать вопросы. Отношение к услышенному старается не показывать, копит в себе информацию. Понял я, что общаться с ним трудности не представит и настроения не испортит. Договорились встретиться завтра утром, и ближе к вечеру разошлись.

 

Опер

Утром организм подсказал, что не мешает перекусить – и я обреченно вздохнул. Вспомнил командировку, когда в похожих поселках питался всухомятку и в таких забегаловках, что не удивился бы, ощутив симптомы прогрессирующего гастрита или не дай бог язвы желудка. Но делать нечего, и столовую я нашел, рядом с гостиницей. А в ней –приятный сюрприз – поразил уют, чистота и сплошная вкуснятина. Отлично позавтракал!

Наверное, вкусная еда подействовала: когда вышел из здания общепита и прошелся по поселку, выглядел он лучше вчерашнего. Грязь и мусор в глаза не бросались, заметил и цветы, и травку в огородиках, вместе с овощными растениями. Жизнь, оказываеися, и здесь торжествует.

К восьми часам подошел к конторе, и на входе встретил вчерашних собеседников. Поздоровались, обменялись дежурными фразами о погоде и через маленькую проходную комнату, в каких обычно сидят машинистки, прошли в кабинет начальника. Выглядел он шикарно: большой полированный стол хозяина и его кресло в коже, второй длинный стол для совещаний под красной материей, ряды дорогих стульев; стены оббиты красивой вагонкой, на одной из них стеклянные стеллажи с образцами столь же красивых камней. Не забыть попросить парочку – подумал про себя и вздохнул: пора приступать к делу.

Вопросов уже больше, чем я расчитывал, и в первую очередь не мешает разобраться с последним ЧП на шахте. Вдруг есть связь с пропажей там же золотосодержащей породы? На первый взгляд вроде нет, но оба события связаны одним местом, что не может не насторожить.

Поговорили, и выяснились интересные подробности. Погибший – гражданин Овечкин Иван Иванович – долго работал в партии подсобным рабочим на складе, и с этой неприметной должности ушел на пенсию. Жил тихо, до безобразия не напивался, и замечался только «навеселе». Пенсию получал небольшую, вот и напросился на шахту сторожем, подзаработать. Приняли с удовольствием – человеком считался надежным, да и молодые на такую должность, тем более временную, не рвались.

Всех удивляло, что смог он выпить бутылку водки один – в любой компании больше двухсот грамм не принимал, после чего мирно шел спать. В этой нестыковочке – человек не злоупотреблял и вдруг до безпамятства – что-то подозрительное проглядывало. Следов насилия вроде нет, но мог выпить лишнее под угрозой. Или в спящего влили с пол бутылки.

Очевидно, что патологоанатом, проводивший вскрытие, не посвятил начальство из партии в детали, для меня же могли оказаться важными даже предположения, на данный момент не подтвержденные.. Поэтому встречу с патологоанатомом считал обязательной, и на понедельник ее наметил.

Товарищ Мальков, инженер по технике безопасности, вдруг вспомнил, что пару недель назад ему пожаловался шофер, отвозивший на шахту очередную смену. По его рассказу, отдежурившего – все того же гражданина Овечкина – еле довез домой, не то сонным, не то «черт знает каким». Тогда на это т. Мальков внимания не обратил, посчитал что сутки человек не спал, вот и отключился в машине.

Молодец, что вспомнил, фактик не последней важности. Поговорить с шофером и сторожем-сменьщиком сразу же намечаю. Хотя мысль, что в ту ночь руду с шахты умыкнули, в голову постучалась. Больше по Овечкину ничего заслуживающего внимания не оказалось, и тему оставили в покое (пока). Перешли к другому.

Сегодня суббота, лишних людей в конторе нет, и самое время спокойно ознакомиться с лицами, имеющими доступ к документам, без знания которых самую богатую руду увезти невозможно. Информацию кто-то из партийских преступникам передал, вот этого человека нужно вычислить.

Однако пришлось прерваться. Оказалось, что «информатором» может быть инженерно-технический работник геологической службы, а передо мною сидели администраторы, в нужных людях разбирающиеся не очень.

Павел Петрович предложил т. т. Николаева и Малькова отпустить, как лиц в данном вопросе некомпетентных, а вызвать старшего геолога Николая Матвеева, руководившего геологическими делами на шахте, и главного геолога Торина Игоря Георгиевича. А заодно и начальника отдела кадров, у которого хранились личные дела на всех работников. На этом порешили и разошлись на обед.

Через час собрались в другом составе, меня новым лицам представили. Теперь на вопросы отвечал главный геолог Игорь Георгиевич Торин, интеллигент явно не в первом поколении. Иногда подключался Николай Матвеев, старший геолог на злополучной шахте. По виду чуть моложе своего начальника, порезче в движениях и интеллигентности поменьше, явно проглядывает этакий рубака-парень. Сразу выяснилось, что изначально ограничить круг подозреваемых невозможно, потому что с первичными документами – журналами документации, планом рудной площадки – мог ознакомиться любой ИТР геолгической службы. Как и с результатами анализов проб, которые делались в областном центре и исходящие документы не считались секретными. Так, для служебного пользования. Что бы точно из внимания ни одного человека не упустить, задаю вопрос:

«Кто привез результаты анализов в партию?»

Об этом не помнят или не знают. Павел Петрович молча вышел в комнату секретаря-машинистки и вернулся с приличной, как в народе говорят, «амбарной» книгой. В ней даты выдачи и приемки не секретной почты в партии, фамилии курьеров и их росписи в получении или доставке.

Минут пять разбирались с датой, когда нужные документы появились. По книге – привезла их женщина, бухгалтер. В городе оказалась по делам денежным, а при возвращении, как обычно бывает, попросили захватить пакет. Женщина в геологии ничего не понимает, да и не знала, что везет. Ее муж – знакомый шофер Костя – вез меня в партию. По мнению присутствующих, женщина и ее муж вне всяких подозрений. Пошли дальше. Говорили долго, раза три выходили на улицу покурить. И все больше убеждался, что сидим зря. Нет никаких зацепок! Инженера и техники давно проверены, имеют допуск к секретным материалам, никого за делами плохими не замечали, золото никто не собирал. А образцы – вон какие красивые на стеллажах, за час на кольцо наковырять можно!

Время к четырем, все устали и мало что соображали. На сегодня достаточно, а вот завтра, в воскресенье, отрывать от домашних дел никого не хотелось. Решил ограничиться беседой с завгаром, и попросил начальника партии пригласить того с путевыми листами за прошлый месяц – нужно убедиться, что руду с шахты увезли не геологическим транспортом. Когда уже поднимались расходиться, Павел Петрович поинтересовался моими планами на понедельник. Я их уже наметил: посетить милицию и больницу Мирного, затем добраться до злополучной шахты и ознакомиться с ее окрестностями.Естественно, на обещенном мне Уазике. Без шофера обойдусь, но не откажусь от человека, хорошо знающего местность, и кое-что понимающего в геологии.

Начальник и главный геолог посовещались, и такой человек был обещан: Валенов Юрий Васильевич, старший геолог, и к тому же заядлый охотник, знающий в округе все и вся. Познакомить меня с ним Игорь Георгиевич предложил завтра, когда этот товарищ появится в поселке с очередной рыбалки. И тут же пригласил на обед – возражать не дали, напомнили, что в воскресенье столовая «отдыхает».

На следующий день в том же кабинете начальника и при его участии поговорил с завгаром. Убедился, что машины в партии специализированные: водовозки, вахтовки с салонами для перевозки людей, спецмашины с геофизическим оборудованием.. Никакую руду на них перевозить невозможно. Бортовых всего четыре и задействованы под завязку. Посмотрели путевые листы за последний месяц и убедились, что участвовать в неучтенных поездках они не могли. Так же и единственный в партии экскаватор: находился довольно далеко от шахты, каждый день к нему подвозили экскаваторщика и там же забирали его после работы. Перегнать же агрегат тайно с места работы на шахту и обратно минуя поселок было просто невозможно. Стало ясно, что искать машины и экскаватор , задействованные похитителями, нужно в других местах. На этом и разошлись.Я пошагал в гостиницу, в холодок – на улице настоящее пекло, и надеялся немного полежать и подумать. Но планы нарушил Игорь Георгиевич – зашел в мою обитель, подождал пять минут, пока я собирался, и повел к себе.

Как и у начальника партии, где успел побывать, чистота и приличный интерьер. В моем сознании это не вязалось с геологическим бытом. Что показывают в фильмах? Бородатые мужики в робах, ящики вместо столов и стульев, железные кружки…Здесь же все как в лучших домах «Филадельфии». Не мог об этом промолчать

«Мы живем здесь», – объяснил Игорь Георгиевич, – «хотя у всех квартиры в городе. В год два-три раза там появляемся, на пять-шесть дней. Поэтому устраиваемся капитально, нельзя же всю жизнь прожить среди убожества!»

«Да в городе жить невозможно!» – Юра Валенов добавил, – «Не представляю, чем там можно заняться после работы. Посмотришь, как «козла» каждый вечер во дворе забивают – тоска берет!»

У меня тоски не случалось. А вот восторга от увиденного в поселке пока не испытывал. Игорь Георгиевич понял это по моему виду:

«Вначале все как-то неприглядно, а со временем привыкаешь. Вот в Мирном побываете, походите – и поймете, почему даже женщины в город не рвутс»,

«И почему?»

«Здесь в магазинах такое есть, чего в городе по блату не достанешь. Про больницу я не говорю: врачей переманивают – академиков почти! А что для женщины главное? Врач да учитель нормальные!» – в этом я с ним согласен, знаю, что в городских школах и больницах творится!

Обед был выше всяких слов. Несколько приправ, закусок, свежие овощи, еще что-то вкусное. Всего понемногу, разное под каждую рюмку водки. Час пролетел быстро, все насытились.Я собрался поблагодарить и откланяться, да не тут то было. Вывели во двор к низенькому столику и таким же низеньким скамеечкам в тени дома. Появились стаканы и трех литровая банка с пивом.Усадили, уверив что до конца обеденной программы еще далеко.

Пиво без разговоров и представить невозможно. О чем-то начали и незаметно перешли на тему о пропавшей руде. Это мне интересно: если местные деятели руду увезли, то они могли где-то здесь же ее перерабатывать. В подходящий момент прошу рассказать, как из руды извлечь чистое золото и где это можно сделать.

У геологов только предположения. Но что нужно обязательно – так это руду измельчить, превратить в тонкий песок. Поэтому нужно искать места, где осуществляется дробление породы. В специализированных лабораториях, связанных с геологией, дробилки есть, но рассчитанные на обработку небольших проб, весом в несколько килограмм. А похитителям руды переработать нужно тонны, и здесь подходят горно-перерабатывающие предприятия, рассчитанные на переработку больших объемов. Но на тех, что связаны с ценными металлами (и с золотом конечно), подпольно переработать сложно, контроль и охрана на высшем уровне.

А вот в карьерах, где строительный камень добывают и дробят, можно и с рудой поработать. На таких карьерах никакой особой документации, а из охраны все тот же пенсионер с дробовиком. Ну а по знакомству и за деньги что сейчас не делается?

И еще вариант есть. Умельцы наши могут и сами выброшенную в утиль дробилку отремонтировать и оборудовать в укромном месте. И работай на здоровье, никому не мешая. А еще лучше бомжа к делу приставить, за еду, бутылку и кровать прямо у агрегата. Правда, в отличии от предыдущего варианта, в который придется вникать и что-то проверять, в этом случае даже где искать подобного подпольщика непонятно.

И совсем фантастику предложил Юра Валенов. Что такое тонна камней? Да ерунда, кучка маленькая. А в ней золото, иногда до сотен грамм. Сделай ступу железную помассивней, биту тяжелую по силе – и давай, молоти вручную. За день прилично перелопатишь. А можно к делу того же бомжа приспособить. Признаки, что подобное пытались осуществить, есть. В укромных местах в горках возле дороги, по которой руда вывозится к железной дороге, встречались подозрительные кучи спекшегося шлака непонятного происхождения. И кое-кто из местных в состоянии «навеселе» поведал, что это «золотишко» выплавляли. Может и врет, а может и правда. Тогда здесь же руду и дробили, больше негде. Поначалу в такое даже Игорь Георгиевич не поверил, но обсудив с Юрой Валеновым, согласился: да, запросто может быть.

Где и как можно руду измельчить, я понял. Теперь мне объяснили следующую операцию: как руду обогатить, то-есть, отделить большую часть песчинок, золота не содержащих. И здесь, по словам геологов, проблем нет: Золото в похищенной руде крупновкрапленное, при измельчении легко отделяется от пустой породы, а затем легко обогащается при простейшей отмывке, как это делают старатели в лотке. А обязательные возле куч шлака родники косвенно подтверждают, что водичкой пользовались, и плавили обогащенную шихту, где золота по объему может быть уже проценты.

Было приятно разговаривать с геологами, интересно и много нужного узнал. Но незаметно пиво кончилось, а хозяйка ушла, попросив без меры не «набираться».Ближе к вечеру меня отпустили. В гостинице разделся до трусов, плюхнулся на кровать. Легче не стало, и здесь донимала духота. Что-то делать, двигаться – сил не находил. Но немного поразмышлять можно и лежа.

Понятно, что суббота и воскресенье продвижения по расследованию не дали и дать не могли. Времени у меня было мало. Но полезное все же услышал. По крайней мере знаю, что преступники с похищенной рудой должны делать и на какие объекты ее везти для переработки и извлечения золота. Ну а если везли, то несколько машин с оригинальным грузом обязательно кто-то должен заметить. Да и сами машины организовать не просто, без следа такое не остается. А смерть сторожа на шахте? Пока причина не ясна, но сдается мне, что к хищению руды отношение имеет. В общем, поработать над чем есть.

А завтра я должен звонить в город, докладывать обстановку на месте и первые впечатления. Уверен, что шеф будет контролировать каждый мой шаг, если попрошу, то и помощь окажет. Она уже не помешает: проверять в городе дробильные установки на предмет их незаконного использования я возможности не имею и непонятно когда она появится. Вот в этом помощь будет кстати. Здесь же, на месте, важнее заняться проверкой грузового транспорта, начиная с Мирного, и далее по длижайшим населенным пунктам. Завтра с утра и определюсь, в какой последовательности и с кем в этом направлении работать. Что касается смерти сторожа, Игорю Константиновичу конечно доложу и свои подозрения приведу. Есть чем заинтересовать любого. А вот по «информатору» в партии – ничего. В первой попытке его вычислить полный прокол, вторую не знаю как и начать.

 

18 июля, понедельник.

 

Геолог

Сегодня я при работнике милиции консультант по местным дорогам. Поэтому в поле не еду, но к пяти утра в камералку пришел, дать последние наставления подчиненным. Вообще то они прекрасно знают что делать, и волноваться нечего. Но посмотреть канавы и керн на буровых кто-то за меня должен – не дай бог перекопают или перебурят, скандала не оберешься. Особенно касается буцровых. Враг,то-есть т. Николаев, не дремлет. Назначаю ответственным в машине Александра, поручаю ему посмотреть все необходимое.

Машина ребят увезла, и я вернулся в кровать на два часа, что бы потом поступить в распоряжение Алексея Васильевича Валуева, моего руководителя в необычном деле.

В восемь часов в камералке узнал, что фортуна улыбнулась: потребность во мне у работника милиции только с обеда. Отлично! Побежал собирать бумаги, которые намечено сегодня посмотреть с Игорем Георгиевичем, он же начал освобождать у себя в кабинете столы от лишнего, потом пригласил на говорильню главного геофизика Владимира Андриянова и старшего геолога Николая Матвеева. Разобрались за столом, и я, разложив геологическую карту, начал рассказывать особенности строения участка работ. Ввожу, так сказать, в курс дела. То, что нарисовано, все усваивают. Теперь самое сложное: по данным геофизики проинтерпретировать детали строения на глубину метров триста-пятьсот. То-есть, представить участок не только в плоскости поверхности, а и в объеме. Без чего перспективные места – мы их называем структурами – где должны продолжиться самые дорогостоящие буровые работы, выделить и максимально ограничить по площади невозможно.

И началось. На геологическую карту по очереди ложатся кальки вначале с данными гравиметрической съемки – а их штук пять, не менее, затем магнитной съемки, геохимии, радиометрии, и т.д., и т.п. И каждый высказывает собственную точку зрения, старается ее отстоять иногда с повышением голоса. Так проходим по кругу два раза.

К обеду одурели до предела. Но перспективную структуру, которую я как геолог давно выделил и сейчас представил для обсуждения, при общем согласии подтвердили, и наметили где вскрыть ее канавами экскаваторной проходки. Всего пять канав по двести-триста метров длиной.

С удовольствием бумаги собираю и уношу к себе в комнату. А потом успеваю поговорить с техником-геологом Наташей Луканиной, которая будет канавы документировать. Все, слава богу успел, и душа на месте.

 

Опер

Как всегда на новом месте, проснулся рано. Позавтракал в столовой, прогулялся до здания управления. На работу пока никто не спешил, а на крыльце здания стояла женщина со связкой ключей в руке. Со мной поздоровалась, показала где сейчас проводится планерка – совсем рядом, в гараже. Хотел прогуляться и до него, но начальник партии и инженер по технике безопасности уже шагали в нашу сторону.

В управлении прошли не к Павлу Петровичу, а в комнату рядом. «Кабинет техники безопасности» – извещала табличка. Т. Мальков открыл дверь и вручил мне ключ с просьбой не потерять. После чего объяснил, что кабинет предоставляется мне для работы, мешать здесь никто не будет. И добавил, что машина готовится, ее заправят и подгонят к крыльцу. Отлично! Оперативно и без напоминаний разрешены первые проблемы. Других просьб и пожеланий у меня не нашлось, и все разошлись. Я вернулся на крыльцо, надеясь перехватить главного геолога и Юрия Валенова еще на улице.

До начала работы оставалось пять минут, и к зданию спешили молодые и моложавые мужчины и женщины. Стройные, загоревшие, в стильной легкой одежде, а женщины и с приятным для глаз макияжем. Прямо театр, а не геологическая организация. Все со мной здоровались и проходили в помещение, причем большинство поворачивало не в коридор, мне знакомый, а в противоположную сторону, в дверь с табличкой «Посторонним вход воспрещен», на которой красовался кодовый замок, и каждый входящий набирал на нем номер.

Ожидал я напрасно: Игорь Георгиевич появился из этой двери, позвал меня и провел внутрь. Дверь за нами сразу захлопнулась. Дальше шел коридор, как и перед кабинетом начальника партии, по обеим сторонам несколько комнат. Табличка «Главный геолог» оказалась в самом конце справа, напротив – железная дверь «Спецчасть».Внутри кабинета отсутствие излишеств и шика: два больших стола буквой Т, простые стулья. Рядом со столом хозяина с одной стороны металлический сейф, с другой книжный шпаф. На стене без окон ряды деревянных полок, заваленных папками, стопами ватмана. На столах тоже кучи планов и карт.

Не успел оглядеться, как зашел Юрий Валенов. Поздоровались, присели. После увиденного на крыльце не мог отмолчаться:

«Откуда у вас женщигны такие? Прямо топ-модели!»

Геологи заулыбались, нисколько не удивившись. Наверное такие вопросы слышали не один раз.

«Некрасивых не держим», – улыбнулся хозяин кабинета, – «А если честно – у женщин возможность есть красоту наводить. Делать после работы нечего, вот и шастают по парикмахерским, в бассейн, или на аэробику».

«А где все это?»

«Да в Мирном! Там спорткомплекс шикарный. Деньги за услуги конечно берут, так платит за все партия».

Юра Валенов считал по другому:

«Поле облагораживает, не дает лишним жирком обрастать. Главное – во– время туда отправить, на излечение трудом,» – повезло геологам с Мирным, без него в такую дыру желающих вряд ли найдешь. Договорился с Юрой Валеновым, что на шахту едем после обеда, а пока каждый занимается своими делами. Что и подтвердил, сразу же геологов покинув.

В Уазике возле крыльца сидел мужчина. Вручил мне техпаспорт, путевку, попросил подбросить до Мирного. Объяснил, как проехать к милиции, и от нее ушел по свом делам.

Милиция – одноэтажная пристройка к зданию администрации, с его тыльной стороны. На входе дежурного или вахтера не оказалось, свободно пошел по коридору, пытаясь по пути открыть двери комнат с табличками «ГАИ, «Паспортный стол», и другие. Почему-то закрыто и никого не видно, но впереди голоса прослушивались. Пошел на них и очутился перед открытой дверью. За ней, в полумраке приличной по размерам комнаты, весь личный состав смотрел телевизор. Показывали любовную драму в очередном сериале, столь захватывающую, что единственный, кому не хватило стула – стоящий в дверях сержант с красной повязкой дежурного на рукаве – промокал платочком обильные слезы. Попытался привлечь внимание и дотронулся до сержанта рукой – бесполезно, тихонько его потряс – опять ничего. Пришлось вместе с физическим воздействием довольно громко себя проявить:

«Послушайте!»

Любитель сериалов, не отрываясь от телевизора мою руку отвел в сторону и прошептал:

«Еще чуть-чуть, через пять минут кончится».

Пришлось концовку драмы досматривать. Потом все с шумом и комментариями по сюжету поднялись и начали расходиться по кабинетам. Хорошо живут! Мне бы их проблемы! Внимания на меня никто не обращал, я дождался, пока дверь с табличкой «Начальник милиции» не открыл хозяин кабинета, и чуть помедлив, прошел туда же.

Представился, показал документы. Майор Симонов Иван Семенович с обидой сообщил, что знает о моем приезде, еще в субботу получил распоряжение об оказании мне возможной помощи и предоставлении в полное распоряжение сотрудника. И от себя добавил (вот где обида зарыта!), что не понимает, почему к ним геологи не обратились сразу. Ну, это не мои проблемы.

В кабинет вызвали оперативника, теперь моего помощника, молодого капитана Новикова Михаила Ивановича, и втроем начали деловой разговор. Прежде всего, меня интересовали все автохозяйства в округе. Приличных нашлось четыре. Это в Мирном, в подобном ему шахтерском поселке Пионерном с ста километрах по прямой, в уже знакомом мне по прошлой командировке поселке Придорожном, и в артели старателей, добывающей руду в глухой и безлюдной степи у черта на куличиках. В них же было и несколько экскаваторов различных марок. Еще в округе , по данным ГАИ, зарегистрировано с десяток бортовых развалюх и экскаватор, оборудованный под сенопогрузчик, в мелких поселках пастухов и рыбаков вблизи шоссе и озера.

Определившись с автохозяйствами, распределили обязанности. Местный оперативник начнет разбираться с транспортом в Мирном. Машины задействованы на перевозке руды из мест добычи до железной дороги в одну смену, каждая с одним шофером, с девяти утра до пяти вечера. Затем возвращаются в гараж на стоянку, время отмечается диспетчером в специальном журнале. Так что выявить подозрительно задержавшиеся или отсутствовавшие сложности не составит. Если, конечно, вся документация соответствует истине, в чем тоже следует убедиться. Хуже с хозяйственным транспортом, часть которого работает круглосуточно и в гараже не появляется. Но таких машин немного, вот на них главное внимание и должно обращаться: что, где и как, четко по часам, особенно в ночное время.

Поселки Мирный и Пионерный – братья близнецы. Принадлежат одному ведомству, построены по схожим проектам для одного: добычи золотосодержащей руды. Организация работ также практически одинаковая, и разобравшись в одном месте, будет легко разобраться и во втором. Так что Пионерный за моим помощником Новиковым Михаилом второй очередью.

Мне достается Придорожный, артель старателей и мелкие поселки в округе. И не только проверить автотранспорт, а и пораспрашивать местных жителей, работающих в степи и часто много чего интересного замечающих.

Встал вопрос, с какого числа начинать проверки. На этот счет маленькая зацепка была: день, когда умершего позднее сторожа привезли со смены в непонятном состоянии «отключки». Но он пока неизвестен, придется Михаилу Новикову начинать с конца, то-есть с прошедшей среды 13 июля, когда факт пропажи руды был установлен, и идти назад. Ну а до какого дня – я надеюсь завтра-послезавтра уточнить.

На этом с транспортом закончили и перешли к ЧП со сторожем. По словам т. Симонова, результат осмотра места происшествия в день смерти ничего не дал. Хищений нет, следов борьбы тоже, как нет и следов присутствия посторонних. Пустая бутылка из под водки, стакан и посуда находятся в милиции, но отпечатков пальцев на них не обнаружено. Что меня только насторожило – не были ли они стерты. На этом дела в милиции посчитал законченными. Еще раз уточнив с Михаилом Новиковым детали его работы, здание милиции покинул, пешечком, расспрашивая прохожих, дошагал до поликлиники. Минут через десять в кабинете главврача, вместе с его хозяином и патологоанатомом, сидели за одним столом.

Разговор пошел о том же ЧП на шахте. Медицинские работники повторили все, что я слышал в партии в день приезда, но кое-что удалось уточнить. Во-первых, смерть сторожа наступила не позднее девяти часов вечера 14 июля, то-есть, через четыре часа после заступления на дежурство. С учетом пересменки и первого обязательного обхода объектов, занимающего примерно час времени, у гр. Овечкина оставалось три часа напиться и умереть. Во-вторых, признаков отравления не обнаружено, но по моей просьбе обещено материал для более тщательного изучения приготовить и отправить в областной центр в криминалистическую лабораторию. В-третьих, на лице и в полости рта явных следов принуждения не замечено, хотя некоторые покраснения нельзя трактовать однозначно.

Ну что-же, что есть, то есть. На этом больницу покинул, успев слегка подивиться прямо не больничной чистоте, отличному оборудованию и относительной малолюдности. Пешечком дошел до Уазика, разглядывая все вокруг и удивляясь общей привлекательности. И никого не потревожив, отъехал в направлении на столовую в поселке геологов – время подходило к обеду.

Как и намечал, после обеда едем с геологом на шахту. Не торопясь, внимательно рассматривая дорогу и окрестности. Вначале был ведомственный асфальт, через семь километров свернули налево на проселок, прилично в свое время разъезженный – сближенные колеи причудливо переплетались среди мелкосопочника, говоря что каждый водитель в свое время выбирал наименее разбитую. Но интенсивного движения давно нет, все успело подернуться травкой.

Наконец шахтные постройки: длинное одноэтажное здание с копром, рядом еще такое же, небольшой домик; в стороне кучи породы, выложенные правильными рядами за оградой из колючки. Геолог объяснил, что в здании с копром установлена лебедка для подъема из шахты клети с людьми или вагонеток с породой, в другом длинном здании раздевалка, душевая, комнаты геологов, начальника шахты, комната отдыха, и т.д.

Подъезжать к постройкам не стали – геолог предложил объехать их по бездорожью, вначале резко повернув налево и постепенно забирая все правее. Довольно долго следы машин, имею ввиду тяжелые бортовые, не встречались. И появилось что-то на них похожее, когда мы оказались с противоположной от шахтных построек стороны. Это «что-то подозрительное» проглядывало в старом проезде от шахты к железной дороге, до которой, как выяснилось, всего три километра. Только вот определенно сказать, что здесь проехали машины похитителей, геолог не решался – в колее сплошная щебенка, на которой я вообще ничего не замечал.

По подозрительным следам от шахты выбравшись из мелкосопочника в долину, на проселок вдоль железной дороги. Это она постоянно попадала на глаза, когда меня везли из города в партию. Здесь остановились, договорились перейти на ты и больше не выкать.

Теперь Юра объяснил, что вдоль железки возят оборудование и инструмент ремонтные бригады этого ведомства, и для других целей проселок почти не используется. Он надеялся, что здесь, в песочке долины, следы тяжелых машин проявятся получше, поярче чем в сопках. Но не повезло: к ведомственному асфальту тяжелые машины точно не проезжали, а в противоположную, на областной центр, проселок прижимался к сопкам, с щебенкой и камнями под колесами.

В глазах моего помощника появился азарт и желание не только объяснять, а и предлагать какие-то варианты. Я внимательно слушал, понимая что местность и дороги он знает отлично. Пусть пока командует.

Проехали вдоль железки с километр до железнодорожного моста над небольшим сухом руслом. Следы подозрительные видели, но непонятно от чего. Они же уходили под железнодорожный мост. Здесь остановились, вылезли из машины и прошли под мост пешком. Оценили ширину между бетонными кладками в опорах, высоту пролета. Возможно, машины проходят не все, большегрузные Кразы и Камазы могут не вписаться. На всякий случай замерили габариты проезжей части геологическим молотком, с отметками через десять сантиметров на рукоятке.

С другой стороны железнодорожной насыпи тянулся второй проселок. Дошли до него, посмотрели, и ничего подозрительного не заметили. А вот дальше по сухому руслу что-то подозрительное проглядывало в направлении к шоссе, которое, как я вспоминал, должно быть в одном-двух километрах. Было желание к нему проехать, но сегодня на это времени не оставалось: нужно заехать на шахту, а потом попасть в отделение милиции Мирного в рабочее время. Так что все за мостом оставили на завтра.

Теперь можно познакомиться с шахтой. Для начала завершили вокруг нее круг, подъехав к уже знакомому месту. Сторожа видели давно – стоял возле маленького домика с дробовиком в руках и посматривал в нашу сторону. Помнил про ЧП с коллегой, на всякий случай приготовился к обороне.

Подъехали. Что бы человека не пугать, я представился, показал красные корочки. Но больше успокоил его Юра – узнал и сразу заулыбался. Умершего коллегу он , к моему сожалению, не сменял и о ЧП с ним ничего прояснить не мог. Рассказал, что место здесь тихое, машины проезжают редко. Кроме своих, партийских, это обычно железнодорожники. Пришлых людей он не видел. По пути к шахте иногда подбрасывают кое-кого, да только они не доезжают до конца, выходят из машины раньше. На мой вопрос кто же это, сторож поежился и не очень естественно пожав плечами ответил, что не помнит, да и не знает. Собрался задать наводящие вопросы, что бы память освежить, но здесь Юра, до сих пор молча слушавший, сторожу улыбнулся:

«Ладно, колись! Знаешь ты все. А мы не инспекция, дело у нас другое!»

«Дык, закладывать не хотел парня», – откашлял тот, – «Колька Тимохин это, с ружьем был, браконьерствовал»,

Поговорили про Кольку. Сторож вспомнил, что вылез тот на пол пути к шахте. И больше на глаза не попал, наверное вернулся в партию пешком. Осталось посетить площадку с рудой, прошли туда. Я осмотрел запоры и замок на воротах, поинтересовался, не был ли он когда– нибудь сорван или сломан. Оказалось что не был, такой здесь все время. Значит, при хищении руды ключ к замку у сторожа брали, а потом аккуратно вернули на место. И конечно, отпечатки пальцев стерли либо сами, либо те, кто обнаружил пропажу руды, когда за ней приезжали из партии.

Сторож открыл замок, прошли внутрь забора из колючки к длинным рядам из куч камней. Это и были рудные отпалки, каждая в отдельности. Между рядами машина проезжает свободно. В одном из них, ближе к дальнему концу, пустой проем – на месте похищенных отпалок. Видно, что грузили руду маленьким ковшем, следы от него остались, вернее их остатки, индефицировать которые невозможно.

Экскаватор на резиновом ходу, на базе трактора Белорусского производства. Кое-какие следы машин тоже остались, но ничего не поймешь. В день, когда пропажа обнаружилась, бортовая из партии проехала несколько раз между рядами, и естественно, все затерли.

Больше на площадке смотреть нечего, на шахте тоже, да и время поджимает. Юра предложил возвращаться по другой дороге – вдоль железки. Так, не теряя времени покатили, и ничего интересного, кроме трех домиков на очередном разъезде, не встретили до уже родного ведомственного асфальта, на который выехали у переезда того с железной дорогой. Впереди знакомая перегрузочная площадка с рудой, и поворачиваем в сторону Мирного. Теперь смотреть не на что, и можно поделиться впечатлениями от увиденного и услышанного.. Прежде всего, я вспомнил Колю-браконьера, о котором так не хотел говорить сторож. Юра разъяснил, что на шахте изредка посторонние ночуют. Приезжают поохотиться, вместе со сменой, ночь поспали, со сторожем бутылочку или чайку выпили, а утром – по своим делам, и до пяти вечера. А там со следующей сменой уже домой.

Беру на заметку: шоферов и сторожей пораспрашивать – не подвозили ли к шахте кого-то лишнего. Объявится такой человек из местных – Юра и скажет, на охоту тот ездил или еще для чего, потому как всех охотников знает отлично. А если предположить, что гражданину Овечкину уйти на тот свет все же помогли, то этот помощник был ему хорошо знаком, то-есть из местных.

Перешли к дорогам. Наше мнение в одном совпадало полностью: наиболее вероятно, что руду от шахты вывезли к железной дороге. А дальше возможны несколько направлений. Первое – вдоль железки в сторону перегрузочной площадки, как мы только что ехали, но следов тяжелых машин не заметили. Второе – вдоль железки в противоположную сторону, на город. Тогда до областного центра проселок и ни одного населенного пункта, кроме редких разъездов. Если, конечно, где-либо не найдется нормального проезда под железкой, с выездом на шоссе. Возможность этого варианта нужно помнить, и при случае проверить. Третье направление – под железнодорожный мост и дальше один-два километра до областного шоссе. Только при условии, что машины похитителей под мост проходят. Ну а выскочив на шоссе, можно двигаться в любую сторону. Этот вариант представлялся наиболее вероятным, максимально безопасным для похитителей: до шоссе машины ночью видеть некому, а на нем кто же обратит внимание. Для того и построено, что-то возить.

Разбираться с направлением под железнодорожный мост продолжим завтра, но что бы не глотать пыль, решили сделать крюк: доехать по ведомственному асфальту до областного шоссе, и уже по нему добраться к месту, где выходит проселок от железнодорожного моста. И по этому проселку пройти пешком.

В Мирном заскочил в милицию и попытался дозвониться до шефа в городе. К удивлению, удалось быстро, и минут семь я докладывал обстановку на месте и планы на ближайшие дни. Меня не хвалили и не ругали, в кое-какой помощи не отказали: Алексей Александрович, мой коллега и старший по «угонному» отделу, посетит автозаправки и КПП на въезде в город с нашего направления и попытается разузнать о любых машинах с каменным материалом в последние две-три недели. Помочь же с проверкой организаций, занимающихся дроблением пород, шеф отказал, резонно заметив, что это еще рано, и что нужен человек, способный визуально определить то, что мы ищем. Естественно, Игорь Константинович предложил не забывать о возможном «информаторе» в партии, а по поводу смерти гр. Овечкина мои предположения посчитал возможными. На этом разговор закончился.

На сегодня оставалось решить последний вопрос, и подъезжаем к дому Павла Петровича. Юра уходит, а я договариваюсь с геологическим начальником, что завтра к концу работы он обеспечит явку в кабинет «Техники безопасности» всех шоферов, отвозивших на шахту смены в последний месяц, а также всех сторожей, кроме находящегося на работе.

 

Геолог

Показать Алексею Валуеву дороги к шахте, выделить ту, по которой с точки зрения преступников вывезти руду максимально удобно, быстро, скрытно, безопасно – казалось мне легче легкого. Прекрасно представлял, что делает с проселочной, то-есть без искусственного покрытия даже одна полностью груженая машина типа Краза или Камаза. А их, по нашим прикидкам веса похищенной руды, было не меньше трех. И я не сомневался, что следы такой колонны мы не пропустим даже в сопках, среди камней и щебенки. Про долину у железной дороги, где песочек, я и говорить не хочу.

Надеялся зря.Катались целый день, но четких, надежных следов от тяжелых машин так и не увидели. Что-то подозрительное замечалось в проезде от шахты к железной дороге и дальше вдоль нее до небольшого моста, но там, где под колесами не песочек, а галька, щебенка и камни, на которых различить нужное не просто.

Уже дома после ужина попробовал заняться огородом – не получилось. Вспоминалось дело, не так давно провернутое ребятами из партии. Когда в после военные годы строили железку, для обслуживающего персонала через десять-пятнадцать километров сложили по два-три домика из кирпича. Но не на цементном растворе, а на глинистом, учитывая его дешевизну и сухость местного климата. Дома прослужили пол века, а после автоматизации движения надобность в них отпала, люди разъехались, строения пришли в запустение. И один из моих знакомых, буровой мастер, парень жох и проныра понял, что домики легко разобрать, поставить как дачи уже около города. Начал действовать, создав кооператив из трех человек.

Недалеко от железнодорожного моста купили два домика за символическую цену, и принялись за разборку. А вот как они материалы вывозили в город – я очень хотел узнать. Потому пошел к организатору кооператива и все у него выпытал.

Набрали они материала на машину, наняли камаз-самосвал за пол цены, так называемым попутным рейсом, когда машина должна пустой идти в город. Тут то и выяснились неприятные детали. Домики оказались у железной дороги не на той стороне, прямо к шоссе не проедешь. Ребята торнулись под мост – предохранительный козырек над кабиной самосвала в габариты не вписывается. Попробовали ехать вдоль железки в направлении города, надеясь встретить мост побольше, с нормальным под ним проездом. И это не получилось: через пять километров встретили неодолимый для тяжелых машин пухляк. Пришлось возвращаться назад и делать крюк: вдоль железки до ведомственного асфальта, по нему до шоссе, ну а дальше уже в город. И из всего этого я понял: есть чем завтра Алексея заинтересовать.

 

19 июля, вторник.

 

Опер

Утром побежал в гараж на планерку. Нужен завгар – уточнить, какие машины не проходят в измеренные мною и Юрой габариты под железнодорожным мостом. Через минуту узнал, что под «тем мостом из больших грузовых проходит только камаз бортовой, либо он же самосвал, но без защитного козырька над кабиной», который служит для предохранения ее от камней при загрузке экскаватором. С проблемой моста в партии столкнулись два года назад, когда шахту только начинали.Вначале к ней добирались так: по ведомственному асфальту до железной дороги, дальше вдоль нее по проселку. Позже, что бы не трястись в пыли вдоль железки, попробовали от шахты ездить под мост и на шоссе. Получался крюк, но почти везде был асфальт, и время поездок уменьшалось.

Так довольно долго возили смены и материалы, но появились другие сложности. Отрезок от моста до шоссе отличался слабым грунтом, глубокие колеи выбивались моментально. А весной в паводок проезда не было вообще. Пришлось пробивать дорогу свою, в сопках. По ней мы вчера с Юрой на шахту и ехали.

Поблагодарил завгара за важные сведения, на машине съездил к заправке, и от нее подъехал к управлению, или как Юра называл – камералке. Он ждал у крыльца, с рюкзаком и приличной по размеру канистрой в матерчатой обшивке. Поехали.

Пока добирались до места, Юра рассказал, как его приятели на полустанке разбирали домики, как материалы везли в город. И очень обоим понравилось, что вдоль железки на город проскочить они не смогли. Значит, и наши клиенты так не проезжали, и остается у них направление под железнодорожный мост, что мы сегодня и проверим.

Съезд к нему с шоссе увидели издали. Возле него на обочине остановились, вылезли из машины, осмотрелись. Даже я понял, что съездом недавно пользовались, причем машина или машины были хорошо нагружены. Юра поковырялся в песке, выкопал в нем ямку до твердой основы и определил, что проезжали машины минимум неделю назад – отпечатки протектора уже сглажены «ветром и временем». Особо внимательно он осмотрел колеи на откосе насыпи шоссе. Подозвал, показал на что-то пока мне непонятное:

«Видишь, как перегиб сглажен? Так бывает, когда тяжелая машина поднимается на асфальт, может быть и с пробуксовкой».

«Юра, как ты такие мелочи замечаешь? Я не вижу ничего!»

Он еще что-то пощупал рукой, потом ответил:

«Я же геолог. Если детали не различать – грош мне цена». Помолчал и добавил: «Я всю сознательную жизнь только и делаю, что в мелочах ковыряюсь. Не видел ты камни, которые мы обязаны не путать – для тебя все будут одинаковыми, да и для многих геологов тоже. Ну а я и старшим стал, потому что получше других мелочи подмечаю», – прибедняется геоло,.кроме как в камнях разбираться, нужно и знать больше других.

Дальше к железной дороге у нас намечено идти пешком, но оставлять машину без присмотра не хотелось. Мало ли что. Поэтому с шоссе съехали, по целине – что бы ничего не затереть – проехали вдоль проселка метров двести до густых кустов. В них машина не просматривалась, отсюда и пошли.

Тянулась все та же колея. Теперь и я не сомневался, что машины действительно проезжали, и тяжелые машины. Почти до самого моста ничего не менялось и никаких отворотов в сторону не встретили. Метрах в ста от него она нырнула в знакомое русло, с камнями и щебенкой – в нем следы замечались с трудом и лишь на отдельных отрезках, где побольше песочка.

Наконец мост. Прошлись по проселку с нашей стороны железки – по нему тяжелые машины не проезжали точно – разбит слабо. Под мостом перебрались на другую сторону железки, еще раз осмотрели направление от него к шахте – как и вчера, четких следов не нашли, что теперь легко объяснялось: не долина с песочком, а мелкосопочник со щебенкой и развалами камней.

Теперь можно назад, к Уазику и без остановок. Жара донимала – в долине среди кустов ни малейшего движения воздуха. Попить, освежить горло хотелось как никогда. А на геолога ничего не действовало. Шел, поглядывал на меня, улыбался. Наконец машина, Юра обошел ее, открыл все двери на максимум. Когда духота вышла, заняли передние сидения. Чуть полегчало, теперь от солнца защищала крыша Уазика. Юра достал канистру, потряс ею в воздухе – послышался приятный плеск. Передал ее мне, занялся рюкзаком и выудил из него кружку:

«Пей, но не больше одной, и маленькими глотками».

Я не заставил ждать, и прохладная жидкость тут же попадала наверное в каждую клеточку тела, вызывая ощущение невероятно блаженства. Кружка опустела за секунду, а в следующую лицо, грудь, спина, живот покрылись крупными каплями пота. Я стал абсолютно мокрым! И в то же время ощущение подавленности и изнеможения от жары исчезли.

Юра молча смотрел на меня, качал головой и улыбался, доставая из рюкзака пакеты с хлебом, огурцами и помидорами, поджаренным мясом. На канистру внимания не обращал. Глядя на разложенные деликатесы, появилось желание и покушать., да такое, что я без уговора потянулся к вкуснятине.

Пока пополняли дефицит калорий, геолог рассказал, как еще студентом работал на практике в этой долине, исходил ее вдоль и поперек. Ничего тогда не нашли, но поохотились отлично. Здесь, по его словам, была заячья ферма, столько их водилось раньше, да и сейчас не меньше. Рассказал про озеро, куда местные ездят на рыбалку и отдых, объяснил где находится – всего-то километров пятнадцать, прямо за шоссе.

После обеда вернулись к делу. Пока наблюдения за два дня в памяти, нужно решить к чему мы пришли и что делать дальше.

Прежде всего, к чему пришли: вывезли руду от шахты к железке, проехали под мостом на ее другую сторону, и по проселку в долине выехали на областное шоссе. Это однозначно, и дальнейшие поиски следует вести исходя из этой версии как подтвержденной.

По шоссе можно ехать либо в сторону областного центра, либо на поселок Придорожный. И это определяет, что делать дальше. На въезде в город мой начальник и коллега по «угонам» Алексей Александрович Ковалев уже работает на КПП, автозаправках, как обещал шеф. Но до города далековато, сейчас от нас больше трехсот километров. И как я помнил, пара населенных пунктов и одна заправка на этом отрезке есть. Их нужно посетить, транспорт проверить, местных жителей пораспрашивать. И дай бог за день управиться, выехав завтра пораньше. Юра здесь мне не нужен, я и так два дня у него отобрал – он остается заниматься своими делами. Коллега-геолог абсолютно не против, соглашается.

С направлением на Придорожный сложнее, без геолога не обойтись. И он объяснил почему: недалеко от поселка стоят дорожники, тянут очередную ведомственную дорогу к поселку Пионерному, который моложе брата-близнеца Мирного на десять лет и обустроен еще не полностью. У дорожников есть дробильные установки – превращают камень в щебенку, без которой асфальтовое покрытие невозможно. В дробильных установках я, понятное дело, ничего не понимаю и без консультации не обойдусь. Ну а заодно поможет мне проверить местное автохозяйство (тех же дорожников), которое, как уже определено, лежит на мне. Конечно, и местных жителей постараемся расспросить, вдруг что-то для нас полезное видели.

И еще важный вывод: при проверке техники сразу можно исключить машины и экскаваторы, под железнодорожным мостом не проходящие. А таких машин много, по крайней мере мне в глаза в Мирном только и бросались Кразы и Камазы с защитными козырьками над кабинами.

Поездку в Придорожный я запланировал на четверг, то-есть на послезавтра. Юра пообещал к этому времени дела свои подогнать и быть готовым к очередной совместной работе. Я ему намекнул насчет артели старателей – не могли ли похитители быть оттуда. Геолог в сомнении покачал головой: зачем? Им своей руды хватает, да и стоят в такой тмутаракани, что…но четкого ответа не дал.

Потом он затронул тему, которая у меня тоже появилась, но до конца продумана не была. И вдвоем по ней мы сформулировали несколько вопросов и ответов. Прежде всего, сколько же было машин, когда руду вывозили? По подсчетам геологов три полных Камаза. Но могли быть машины других марок, как вариант. И второе: а почему следов экскаватора нигде не заметили? По идее, как самый тихоходный, он должен ехать от шахты к шоссе последним, а следов его мы не нашли.

Напрашивалась версия, что экскаватор привезли на бортовой машине, и на ней же увезли. Тогда машин должно быть четыре. Многовато, сложно столько задействовать подпольно, так скажем. И вряд ли кто на лишний риск пойдет. Более вероятно, что машин было две, и сделали два рейса. Тогда все сходится, но возникает другая проблема: два рейса даже до ближайших поселков за ночь не сделаешь. Остается предположить, что часть руды вывезли просто в сопки, где на нее наткнуться можно лишь случайно. Ну а дальше , до конечного пункта, могли перевезти и попозже, когда все утихомирилось.

В общем, с машинами особой ясности не получалось, как и с экскаватором. Но и машины, вернее всего две, но возможно и четыре, и экскаватор на резиновом ходу искать нужно в одном месте, в связке.

Пока обсуждали дела, время пошло на третий час. А в четыре меня ждут в партии люди для беседы. Надо ехать.

Трогаемся, выезжаем из кустов на шоссе и по хорошо знакомой дороге катим в партию. О работе все обговорено, и Юра поинтересовался моими планами на субботу и воскресенье. Я подумал, что в эти дни он не хочет быть ко мне привязанным, но ошибся. Как выяснилось, заядлый рыбак заранее начал готовить меня к рыбалке, о чем все же проболтался.

Тратить в командировке два дня на развлечения – преступление, о чем я не промолчал. Но Юра не согласился: поедем в пятницу после работы, вернемся в субботу в двенадцать дня. И дело найдется: на берегу есть бывший поселок рыбаков, теперь там кроме как для себя рыбу не ловят, но скот по округе пасут. И пастухов неплохо пораспрашивать.

Заманчиво, только мне сейчас лучше не рыбу, а женщину поймать, на ночь. Можно и не очень красивую, но без предрассудков. Вредно для мужика в моем возрасте почти трех недельное отсутствие женских ласк. Юру мои откровения рассмешили, но подумав, он предложил:

«А что, и с женщиной тебя познакомлю. И симпатичная, и поговорит, и все остальное. Наши мужики на нее посматривают, но у всех жены, в партии все на виду, ничего не скроешь. А дама свободная, разведенная, и с ней никто мужа не оставит без присмотра.» На меня посмотрел и добавил: «А ты в командировке, человек свободный, и она это поймет. Мужик ей нужен, в соку женщина».

Предложение заманчивое, пообещал на досуге подумать – и тут же попросили думать побыстрее, в четверг к вечеру определиться.

В партию приехали в пол четвертого. Пока ставил машину в гараж, пока с завгаром поговорил – все ли в порядке с машиной – без пятнадцати четыре. Пора в кабинет «Техники безопасности».

На крыльце камералки четыре мужика курили и посматривали в мою сторону. Пошли следом по коридору, в отдалении. Пока открывал дверь в кабинет, подошли и поздоровались, доложили, что направлены ко мне. Предложил заходить по одному, вначале шоферам, потом сторожам. И тех и других было по паре, на каждого потратил минут по пятнадцать-двадцать.

Первый молодой парень оказался шофером, который вез с шахты сторожа в состоянии подозрительной «отключки». Расспросил его основательно и с учетом графика работы определился этот самый день – воскресенье третьего июля, ровно за десять суток до выявления факта пропажи руды, и за двенадцать суток до смерти этого же сторожа. В то воскресенье от него спиртным не пахло, в комнате никаких стаканов и бутылок, а бедолага спал на топчане. Вдвоем со сменщиком его долго будили, но до конца так и не проснулся; полусонного довели до машины и в таком состоянии шофер его довез, а потом и провел домой, вернее до кровати, где тот сразу отключился.

Напрашивалась мысль: сторож или сам что-то выпил, или же кто-то угостил. Тогда вопрос: кто это мог сделать. Но посторонних ни в тот день, ни перед ним никто из шоферов и сторожей не заметил. Начал по очереди расспрашивать о более ранних сроках: появлялись ли на шахте люди до злополучного воскресенья. Оказалось, что появлялись. Это уже знакомый мне браконьер Колька – на этот раз на шахте переночевал, ушел и не вернулся.

И еще один человек приходил, со стороны железной дороги. Поболтал, попросил напиться, потом (об этом я спросил специально) подходил к площадке с рудой, посмотрел, спросил у сторожа что это такое. Но за ограду не заходил. И ушел в сторону железной дороги. Сторож посчитал его железнодорожником: измучился человек от жажды и приходил попить.

Словесный портрет «железнодорожника» составился без труда: молодой парень, среднего роста, стройный, с правильными чертами слегка вытянутого лица, черные прямые волосы, карие большие глаза, маленькие черные усики. Похож на кавказца, но не армянин – по словам сторожа, нос не тот.

Больше ничего полезного из мужиков я выудить не мог. Вопрос почему пропажу руды с площадки не заметили сразу, и еще несколько дней не замечали, задавал всем. Сторожа с виноватым видом пожимали плечами. По их словам, даже мыслей в голове не было, что там можно было что-то красть, а потому никто кучи не считал, да и внимания на них не обращал. Замок висит на воротах, и ладно, кому камни нужны. Присматривали за зданиями и железками, считали это главным.

В запасе один сторож оставался, тот, что сейчас дежурит на шахте. Узнал где он живет и решил подойти к нему домой попозже, когда кончится смена..

Затем позвонил в Мирный Новикову Михаилу, и выслушал отчет о проделанной работе. Все мой помощник делает правильно, и я облегчаю ему задачу, ограничивая время проверок пятницей той недели, последний день которой – воскресенье третьего июля – закончился для сторожа на шахте непонятной «отключкой». Естественно, предлагаю исключить из проверок все Кразы и Камазы самосвалы с защитными козырьками над кабинами. То-есть не проходящие под железнодорожном мостом. Попросил особое внимание обращать на первые три дня – с пятницы по воскресенье включительно. Михаил обещал все учесть и посчитал, что работы у него еще на два дня, и один из них он потратит на посещение поселка, куда согласно путевки по личным делам и оплатив машину за свой счет ездил один из шоферов на сутки. Пожелал Михаилу успеха.

Чуть позже побеседовал с последним сторожем, которого на моих глазах привезли со смены. Но ничего нового не узнал.

 

Геолог

К пяти утра пришлось бежать в камералку – узнать у ребят о делах на участке. Все в порядке:– буровые работают, перетаскивать на другую точку кого-либо рано, намеченные для экскаватора канавы вынесены на местности, сегодня начнется их проходка. Остальное тоже в норме, работа идет, и я спокойно могу день отсутствовать.

Ребята уехали в поле, а я вернулся домой и пока есть время, прошел поковыряться в огород. Увлекся, и слава богу, жена во-время привела в чувство:

«Ты на работу собираешься?»

Иду завтракать, потом собираю тормозок на двух человек, наливаю воду в канистрочку.

В камералку зайти не успел – машина уже подъезжала. Без лишних слов погрузился, поехали. Эпопея с разборкой ребятами домиков у железки Алексею понравилась – то, что вывезти материалы в город вдоль железки они не смогли. Понял, что у преступников остается единственный путь: под мост и на шоссе.

Потом поболтали о жизни. Я рассказал о местных достопримечательностях, Алексей о недавней командировке, в которой недалеко отсюда искал угнанные машины. И незаметно добрались до нужного места.

А дальше все пошло как по маслу. Не ожидал, что так легко и быстро закончим дела – проезд от шоссе до моста был как учебное пособие, в котором все детали сознательно подчеркиваются, выделяются. И все же для страховки побегав где только можно, убедились однозначно: руду от шахты везли под мост и на шоссе. Уже и Алексей в следах немного разбирался, и тоже в этом уверился.

К полудню все намеченное посмотрели, и после обеда Алексей наметил план действий дальше. Завтра я свободен, а послезавтра едем в поселок Придорожный. Там я должен осмотреть дробильные установки у дорожников, убедиться, что золотосодержащую породу – а она никак не могла в них попасть – не дробили.

Пока добирались домой, я попытался прозондировать отношение Алексея к рыбалке вообще, и к возможной поездке на нее с пятницы на субботу. Он деликатно отказывался, мотивируя тем, что не имеет права на такие вольности. Пришлось к рыбалке и что-то вроде работы придумать. Но Алексей и здесь увернулся, с усмешкой сказав, что его сейчас больше женщины интересуют. Поначалу я решил, что это просто отговорка, и только потом дошло, что про женщину сказано не ради красного словца. Вспомнил его рассказ о недавней командировке, и как в городе не дали дня отдохнуть, направили сюда, к нам. Так что про женщинц – крик души изголодавшегося мужика. Надо бы помочь.. И кандидатка есть – Наташа Луканина. Молодая, симпатичная, с мужем у нее не заладилось, и разошлись без лишнего шума. Рекламирую Алексею Наташу с лучших сторон и предлагаю с ней познакомить, на отдыхе на озере. А как это сделать – дело мое. Человека заинтересовал – обещал подумать.

В партии появились в половине четвертого, и я побежал в камералку, надеясь застать там ребят. Но все уже разошлись, и оставалось зайти к Игорю Георгиевичу. После обычных приветствий – мы сегодня не виделись – главный геолог подошел ко мне, крепко пожал руку:

«Поздравляю!» – увидев мое недоумение добавил, – «Еще не знаешь?» – и поняв, что я действительно ничего не знаю, взял со стеллажа приличный кусок породы, протянул мне, – «Павел привез с участка. В первой экскаваторной канаве взял, ее уже заканчивают»,

Порода была впечатляющей: бурого и красного цветов от гидроокислов железа, с пустотами выщелачивания, ноздреватым кварцем. Типичная, как мы говорим. «железная шляпа». Обычно она образуется в местах выхода руды на поверхность, где под воздействием воды, ветра, кислорода первичные минеральные образования разрушаются и образуются новые, бурого цвета и рыхлой структуры.

Я крутил образец в руках, внимательно рассматривая и мысленно сравнивая с тем, что появилось у меня в последние годы. И получалось, что таких красивых камней – в смысле очень похожих на золотосодержащую породу – не видел давно. Честно говоря, с тех пор, как изучали последний из найденных партией серьезных объектов. Ну того, где сейчас руду сперли. И это в первой канаве, вскрывшей изучаемую нами перспективную структуру! Можно и порадоваться, хотя есть ли золото – пока не очевидно, и определится по результам анализа проб, которые еще даже не отобраны. Но начало есть, и дай бог не спугнуть удачу.

Тут же сбегал за картой участка, где пройдена канава, и вдвоем подумали, что можно и нужно дополнительно сделать – этим я завтра и займусь в первую очередь. А Игоря Георгиевича образец так вдохновил, что и ему захотелось попасть на участок. Отлично! Поедем вдвоем – одна голова хорошо, а две лучше, если вторая – главного геолога.

 

20 июля, среда.

 

Геолог

До участка с Игорем Георгиевичем добираемся на его Уазике, персональном. Правда, не на сто процентов – если главный геолог в камералке, машина рядом не стоит, как это делает личный шофер начальника партии, Павла Петровича. Транспорт всегда в дефиците, и геологический Уазик ежедневно задействуется на полную катушку. Но приоритет у Игоря Георгиевича, этого не отнимешь.

Сегодня с пяти утра мы в пути – впереди двадцать пять километров, сорок минут езды, а головы уже полны мыслей на тему: что вскрыто в канаве, действительно ли «железная шляпа», и если да, то каковы ее хотя бы приблизительная мощность и протяженность. Надеемся, что это не мелкое гнездо, в котором вся красивая порода в один кусок и вмещается, а что-то помасштабнее. Мелкое гнездо даже с золотом будет всего лишь «проявление», их находим каждый год.

Если окажется что-то покрупнее, с мощностью один-два метра и протяженностью до десятка метров – можно ожидать «рудопроявления». То-есть такого объекта, где содержание золота промышленное, но общего его количества маловато для организации добычи, невыгодно экономически. Для объекта под разработку, то-есть для месторождения, «железная шляпа» должна мощность иметь до десятка метров, а протяженность сотни. О таком мы мечтаем, надеемся найти.

Что бы от ненужных наваждений отвлечься, затеваем разговор о порядке совместной работы. Начнем ее с посещения буровых и просмотра керна – это по пути, не доезжая до канавы с «железной шляпой». Потом займемся ею, ну а после будет видно, что делать. Уазик с нами, решили двинуться – сели в машину и без проблем поехали.

С порядком работы определились, а до участка еще далеко. Помолчали, потом Игорь Георгиевич с ехидной улыбочкой ко мне с переднего сиденья обернулся

«Забыл сказать. Едет к нам твой дублер».

«Дублерами» мы называем геологов из многочисленных научных организаций, с завидным постоянством посещающих поисковые и разведочные партии для сбора материалов. Обычно «сбор» выражается в копировании самых интересных, только что выявленных деталей геологического строения, и их анализе без нашего участия. В итоге по нашим материалам и раньше нас составляются отчеты, каждой группой с дублером на определенную тему, часто абсолютно неактуальную. Но считается, что их выводы помогают находить месторождения. Наверное так и есть, процентов на пять, не больше. Но об этом молчим, никого придирками не обижаем, хотя втихаря кое над чем и посмеиваемся. «Дублеров» каждое лето предостаточно, и я поинтересовался:

«А какой из них едет-то? Что на этот раз готовить?»

Честно говоря, копировать новые карты я мог и не разрешить, не дать в чужие руки, и все. Напишу отчет – тогда можете меня дополнять, поправлять. Это по правилам, а если без них – жалко «дублеров», людей среди них хороших много, да и от пяти процентов продукции польза есть. И сейчас было интересно, попадет ли очередной в эти вот пять процентов. Игорь Георгиевич с ответом не задержался:»

«А тот, что в юбке! Помнишь, как ласточкой с тобой по горкам летала?»

Как же, еще как помню! Очередной «дублер» будет женщиной, да еще и кандидатом наук. И лет ей побольше сорока, а бегает по горкам не хуже меня, молодого и здорового. Вот и сказал после совместного маршрута: не шла, а как ласточка летала.

Занималась в прошлый раз этот кандидат наук стратиграфией моего участка. Я показывал в поле породы, возраст которых хотел знать, а товарищ «дублер» отбирала по специальной методике пробы, с надеждой найти в них остатки древней флоры и фауны. На моем участке вся надежда на зубы древних акул. Не подумайте, что это гигантские жуткие челюсти. Основная масса древних акул размеры имела сантиметры, ну может до первых десятков сантиметров. И зубы у них были соответствующие, рассмотреть их обломки нормально можно только под бинокуляром, при увеличении. Зубы совершенствовались (усложнялись) по времени от древних к более молодым, и по остаткам определенного размера и формы возраст пород определялся надежно.

В нужных местах кандидат наук отобрала пробы и увезла в город специалисту, разбирающемуся в акульих зубах как в своих пальцах. Через месяц появилась с предварительными результатами. Очень они обрадовали, все так, как я и предполагал. На радостях и в благодарность позволил копировать все. Хорошо, что переписал чьи зубы и в каких пробах оказались – названия страшные и по произношению, и по написанию на латыни.

А еще через месяц, в окончательных результатах, одной самой нужной пробы не оказалось. Ну нет, и все, потеряна с концами. Я долго не понимал, зачем понадобилось пробу терять, пока Игорь Георгиевич не просвятил: доктор наук, руководитель группы, которую и представлял этот самый «дублер», имел представление о геологии на подотчетной мне территории иное. Злополучная проба оказалась не к месту – правоту подтверждала мою. И оказалась благополучно потерянной. Нельзя же подводить руководителя!

Теперь дама в очередной раз намеревается посетить партию. Я на нее давно нарисовал огромный зуб, поэтому и соответствующе ответил:

«Пусть едет, не вредно. Только от меня ничего не получит».

Игорь Георгиевич человек лояльный, мягкий. И ответ его был таким же:

«Ну ты не очень ее обижай. Ну слабая женщина, что с нее возьмешь. Да и много хорошего сделала, это отрицать не будешь»,

Конечно не буду, действительно очень помогла, если учесть, что результаты по потерянной пробе у меня в пикетажку переписаны. Но на содействие, как это было раньше, пусть не рассчитывает.

От партии и до участка дорога отвратительна: глубокие колеи, в которых ямы и ухабы скрыты толстым слоем пыли. В такое состояние дорога приводится моментально с появлением буровых. Где буровые – там и постоянное движение тяжелых машин с оборудованием, горючим, буровым раствором, тремя вахтами в сутки. Эффект мы сейчас и ощущали, трясясь в сплошной пыли. Наконец подъезжаем к ближней буровой, с облегчением из Уазика вываливаемся.

Буровых у меня две, стоят друг от друга в пределах видимости. В прошлом году здесь выделена перспективная структура. Ее вскрыли канавами, отобрали пробы на золото. Последнего почти не оказалось, какие-то как у нас говорят «следы». Но ложились четко в узкую полосу измененных пород. Эти породы сейчас оцениваются скважинами на глубину метров двести. Надежда на то, что там содержание золота увеличится.

Рядом с буровой стопа керновых ящиков. Это грубо говоря носилки длиной ровно метр, сбитые из досок, и по всей длине разделенные перегородками на ячейки шириной десять сантиметров. В них укладывается керн, строго по порядку, с записями глубин бурения от и до на этикетках. Вдвоем ящики раскладываем на земле по порядку, и начинаем керн обнюхивать, облизывать (макать в воду), обстукивать. Пока идет пустая порода, мы говорим «вмещающая». Наконец дошли до породы из перспективной структуры. Это с глубины сто пятьдесят метров. Нас она не впечатляет – мало чем отличается от вскрытой в канавах, значит и золота будет столько же, то-есть всего-навсего «следы». С разочарованием принимаем это как должное, ящики составляем в стопу и залезаем в Уазик наблюдения еще раз обсудить. В итоге решаем , что еще два-три дня скважина должна побуриться, пока перспективная структура не будет надежно пересечена. Для себя принимаем, что увы – положительного результата здесь не будет.

Едем ко второй буровой и повторяем с керном обычные действия. Убеждаемся, что до нужных пород скважина не дошла, бурение следует продолжить. На этом первый пункт совместной программы выполнен – буровые посещены, керн просмотре.

Почти через километр подъезжаем к канаве экскаваторной проходки, которая вчера так порадовала образцами «железной шляпы». Канава на участке работ уже этого года, перспективную структуру только зацепили. Метрах в двухстах дальше экскаватор копает вторую канаву, по прикидке, к концу дня должен закончить. Надеемся и ее сегодня посмотреть.

А пока спускаемся в первую и начинаем внимательно осматривать. Тут же подходит техник-геолог Наташа Луканина, которая канаву должна задокументировать; техник-геофизик в это время прослушивает стены и дно радиометром, показания записывает в журнал. Наташа от нас не отходит, и попутно объясняем ей что и как нужно зарисовать, как назвать породу. И так потихоньку двигаемся от одного конца канавы к другому.

Наконец нужное место – здесь Паша выколотил знаменитый образец. Очень красиво, типичная «железная шляпа», четко выделяется бурым цветом на фоне зеленых пород. И по канаве прослеживается прилично, на добрый десяток метров. Задерживаемся надолго – интенсивно работаем молотками в надежде выбить кусок породы с блестками видимого золота. Но это не удается; набираем мешок камней наиболее похожих на золотосодержащую руду, что бы посмотреть их в партии с использованием бинокуляра, показать другим геологам.

В канаве провозились долго, довольными вылезли из нее в другом конце. Перекусили, обменялись впечатлением от увиденного.Потом отошли на двести метров от просмотренной канавы в сторону буровых, и вынесли на местность еще одну – надеемся, что «железная шляпа» протянется и до нее. Затем возвращаемся, и идем дальше к работающему экскаватору. Он заканчивает очередную канаву, и по цвету породы на отвале видно, что «железная шляпа» вскрыта и в ней. Лезем почти под ковш, и как в предыдущей начинаем бурую породу лупить молотками, рассматривать, искать видимое золото. Наконец все возможное отбито, отобрано, просмотрено – второй пункт намеченной на день программы выполнен.

Время летит быстро. Успел сводить Игоря Георгиевича в подозрительное место, где в геологическом строении не все понимал , и надеялся получить совет от специалиста более опытного.. Совет я получил, и все, рабочий день кончился – ГАЗ-66 собрал на участке людей и запылил в партию. Вслед за ним, подождав пока ветерок развеет поднятую в воздух субстанцию, двинулись и мы.

В партии, захватив мешочки с отобранными пробами, я побежал в здание дробилки – эти нужно подготовить к анализам вне очереди. А Игорь Георгиевич с образцами пошел в камералку к петрографу, у которого хранились микроскопы и бинокуляры.

В дробилке пришлось долго и нудно объяснять старшему что нужно сделать срочно и на основании чьего распоряжения. Наконец вопросы утрясли, и я побежал в камералку, с желанием и самому поискать золото в образцах.

В комнате петрографа несколько человек рассматривали камни кто под бинокуляром, кто с лупой, а кто и просто без всего. Игорь Георгиевич взял один со стола и протянул мне, показал на нем обведенное цветным карандашем место. Я подошел к окну, где побольше света, внимательно обведенное место осмотрел. Есть! Точно есть тонкая коротенькая желтая ниточка! Игорь Георгиевич, убедившись что золото я увидел, вопросом подтвердил уже реальность:

«Ну как? Понял, что у тебя рудопроявление?»

«Дай бог», – вырвалось непроизвольно, и добавил, уже озаботившись появившимися проблемами, – «Надо сразу бороздовые пробы отбирать!»

Дело в том, что в канавах вначале отбираются пробы точечные. По дну через тридцать-пятьдесят сантиметров откалывается кусочек породы, и с пяти=шести метров получается проба. Если золото в ней есть – анализы это покажут. Но не точное содержание, а приблизительное. И только определив где золото есть точно, с этих мест отбираются пробы бороздовые – по дну канавы делается сплошная борозда шириной пять-десять сантиметров и такой же глубиной, вся выколотая порода забирается. Сейчас я предлагал в пределах «железной шляпы» первый этап – отбор точечных проб – пропустить, и сразу отбирать бороздовые.Работы с ними побольше, и лишний рабочий нужен, но на пару месяцев раньше мы получим достоверные содержания золота, что даст возможность начать буровые работы раньше.Ребята прекрасно поняли смысл моего предложения, и его поддержали, ну а точку поставил главный геолог:

«Конечно бороздовые будем отбирать! Да и не дадут нам делать по другому, как только в управлении узнают, что есть видимое золото», – и с улыбкой мне одному, – «И буровые заставят поставить раньше времени, так что готовься!» – это как всегда: окажется золото стоящим – аврал нам обеспечен, так что не привыкать.

Еще недолго поговорили, нашли еще в одном образце видимое золото, и начали расходиться.Я же с Игорем Георгиевичем прошел в его кабинет решить несколько вопросов.

Первый. Коль разговор зашел о буровых, нужно подумать о проходке канав с применением ВВ, то-есть взрывчатых веществ. Цель их – максимально углубиться в изучаемую структуру и точно определить в какую сторону она падает и под каким углом , что в обычной экскаваторной канаве можно не понять. Канавы предварительно намечаем, но торопиться с ними, пока даже пробы не отобраны, не будем. Подождут.

Второе. Кто займется бороздовым опробованием? Дело ответственное и человек нужен надежный. Такой в партии есть – Дмитрий Д., жуткий копуха и педант, но человек незаменимый. Может вымотать душу расспросами, замечаниями, но если за что берется – : дело будет сделано как надо и в срок. Игорь Георгиевич, как я и надеялся, предлагает Дмитрия Д., чему я очень рад.

Третье самое неприятное. Завтра меня просил помочь Алексей, наш общий знакомый-оперативник. И я ставлю об этом главного геолога в известность, ожидая с его стороны возражений. Но все нормально, меня отпускают хоть до понедельника. Игорь Георгиевич в курсе дел на участке, не зря мы провели там весь день, так что проследит и за канавами, и за буровыми. И поинтересовался, чем же я буду заниматься, в чем помогать Алексею. Тайны в этом никакой, честно признаюсь, что моя задача найти похищенную руду, которую могли спрятать где-то недалеко от железнодорожного моста, либо вблизи поселка Придорожного. И посмотреть дробилки дорожников – пропускали через них руду, или нет.

 

Опер

День за рулем– занятие не из приятных, если ты не фанат машины или профессиональный водила. Я ими точно не был, и со второй его половины начала отваливаться спина, потом к ней постепенно присоединились руки, ноги, а ближе к вечеру и голова. Выехал из партии в пять утра, с собой ничего не взял, надеясь перекусить в одном из поселков в столовой – могла же придти такая глупость в голову! Там, где пришлось побывать, жило по пятнадцать-двадцать семей, какие столовые! В магазинчиках, больше похожих на лавки, продукты были, но срок годности заканчивался на запредельных датах, и подвергать опасному испытанию желудок я не рискнул.

При местной малолюдности проверять и расспрашивать особо нечего и некого. Начал с дальнего поселка, с заправки у шоссе на въезде. Познакомился с заправщицей, показал ей удостоверение, разговорились. Женщина бойко рассказывала что надо и не надо, довольная возможностью пообщаться: смена двенадцать часов, а в час если две машины остановятся, то и хорошо. Но из обрушившейся на меня информации нужные факты не проглядывали – в ее смены в последние две недели ничего подозрительного – ни машин по моему описанию, ни экскаватора, который уж точно должен броситься в глаза, возле заправки она не видела. Взял координаты сменщиц, их имена-отчества и проехал в поселок.

Десятка два неухоженных развалюх производили удручающее впечатление. Везде мусор, железки от списанной техники, почти нет зелени. Без присмотра бродят бараны, лошади, масса ободранных собак, поленившихся хотя бы облаять мою машину. Поговорил по очереди с работниками заправки, потом около лавки – с большей частью мужского населения, находящегося в состоянии разной степени подпития. Ничего никто из заправщиц не видел, а уж мужики в поселке и подавно. С одним относительно трезвым аборигеном прокатились к пастуху, приглядывающему за коровами. Пастух, единственный трезвый из местных, показался человеком наблюдательным, хотя возможно других занятий, как приглядывать за коровами и смотреть на шоссе у него не было. За машины он не ручался, но убежденно уверял, что за последние две недели в светлое время никакой экскаватор ни самостоятельно, ни в кузове машины по шоссе не перемещался. Отвез проводника домой, зарулил ко второму населенному пункту. Это уже в сторону партии, ближе к дому.

Второй поселок – близкая копия первого, почти один к одному. Расположен в километре от шоссе, так же удручающе выглядит. Заправки около нее не построено, но рядом крутились два стада баранов, и с каждым было по пастуху, с которыми я тоже пообщался.Ничего нового – в поселок нужные мне машины не заезжали, а свои дальше окраин и отъезжать не отваживаются, полные развалюхи. Сенопогрузчик месяц стоит, нет запасных частей, надеются отремонтировать только к осени.На шоссе экскаватор никто не видел, про машины толком сказать ничего не могли. То-есть, описанные мной в глаза не бросились. И с крепнущей уверенностью, что руду здесь не провозили, влив в себя с литр воды, зарулил домой. Голова ничего не соображала от жары, и единственное желание – покушать и завалиться в прохладе на кровать – крепло по мере приближения к партии.

В пять часов въехал в гараж поставить машину, заранее предвкушая что и сколько возьму в столовой. Но не успел захлопнуть дверцу, как подошел рабочий и «обрадовал»: меня давно ждут и нужно срочно ехать в Мирный, прямо в милицию.

Стало грустно. Идея отделаться телефонным разговором показалась неплохой. Пошел в диспетчерскую, позвонил и понял, что лучше бы этого не делать, все же минут десять голова могла отдыхать.

Убийство, жуткое убийство с отягчающими обстоятельствами, и разговор не телефонный – так примерно сообщил начальник милиции майор Симонов И.С. Пришлось возвращаться к машине, ехать в Мирный.

В кабинете начальника сидели хозяин и мой помощник Михаил Новиков, с серьезными лицами. И дело оказалось столь серьезным, что я в момент забыл и об усталости, и о голоде, и обо всем остальном, как только услышал его суть.

На одном из полустанков проводился текущий осмотр колесных пар грузового состава. На тормозной площадке вагона рабочий заметил мешок. Хозяина не было, и мешок он снял, развязал и вытряхнул на землю – выпали человеческие руки и части тела. Рабочий в ужасе кинулся на вокзал в отделение милиции – немедленно было отправлено сообщение о находке по всем близлежащим станциям и полустанкам. Начали проверять и другие составы, и в еще одном, двигавшемся в противоположном направлении, нашелся второй мешок, теперь с частями ног и тела. Мешок, как и в первом случае, лежал на тормозной площадке вагона.

Простейшие расчеты по времени показали, что страшный груз отправлен с полустанка у поселка Придорожный – только там оба состава останавливались прошлой ночью и близко по времени. Части тела сейчас везут в областной центр в криминалистическую лабораторию, но без головы, найти ее не удалось. Вот такая жуть и в таком тихом месте, где каждый человек на виду. Кроме того, мне из города звонили с требованием завтра выйти на связь. Это с моим планом совпадало, только теперь нужно его скорректировать с учетом новых обстоятельств. Посещение шахты «железнодорожником», хищение руды, смерть сторожа я считал звеньями одной цепи с малой степенью сомнения. Новое жуткое убийство рядом с поселком, в направлении на который, как я сегодня убедился, руду и увезли, могло свидетельсьвовать о важном. О том, что возможно похитители с этим поселком связаны, там живут и работают. А причиной нового убийства, как и в случае со сторожем, могло стать желание избавиться от опасного свидетеля при первых признаках тревоги – привлечения милиции к делам по шахте. Объективно получалось, что на поселок следует обратить повышенное внимание, в первую очередь на автохозяйства и людей с ними связанных.

Понятно, что в последнем случае была попытка скрыть место преступления, а опознание тела сделать невозможным. И только ошибка исполнителя, подбросившего мешки с частями расчлененного тела в составы по разным направлениям позволила выйти на Придорожный. Кстати, попавший в поле моих расследований второй раз. Первый – это когда я искал угнанные машины, в предыдущей командировке.

Начальник Мирненской милиции считал Придорожный прибежищем лиц, в силу не совсем приятных наклонностей выжитых из партии, Мирного, Пионерного. Это лодыри, пьющие, хулиганистые, балующиеся травкой, часто с криминальным прошлым. На одном месте как правило не держатся, на действующих объектах в поселке следует ожидать «проходной двор». А объектов два, и оба с техникой: дорожники тянут очередной ведомственный асфальт к Пионерному, и у железной дороги строится перегрузочная площадка, куда скоро начнут возить золотосодержащую руду по этой новой дороге.

Начальник милиции полагал, что расследовать убийство поручат оперативникам из Пионерного, отделение милиции там есть. Конечно, в таком случае с ними придется тесно сотрудничать.

С учетом всего услышенного определяюсь с завтрешним днем. Прежде всего, с утра звоню в город в управление, докладываю о ходе расследования. Очень надеюсь в ответ получить что-либо дополнительное по факту смерти сторожа. Затем едем в поселок Придорожный втроем: я, Михаил Новиков, Юра. На месте каждый занимается определенным делом. Михаил Иванович работает со строителями перегрузочной площадки и железнодорожниками: кто что видел в промежутке времени от хищения руды и до смерти сторожа, опознание «железнодорожника» по составленному словесному портрету, поиск места, где можно спрятать человеческую голову между самим поселком и полустанком на железной дороге. Я и Юра едем на площадку к дорожникам, где у них стоит оборудование и техника. Юра осматривает дробилки, пытается определить что же на них измельчалось в последнее время по остаткам дробленого материала. Возможно отберет пробы на золото, если посчитает это нужным. Затем прогуляется вокруг площадки по окрестностям, посмотрит следы машин, а если покажутся подозрительными, то проследит их хотя бы до шоссе. Это на тот случай, если поселок похитители руды попытались объехать, что бы лишний раз не засвечиваться. А объезд рядом с площадкой дорожников наиболее реален, отсюда можно повернуть и на Пионерный, куда сейчас прокладывается очередная ведомственная дорога. Сам я надеюсь с помощью начальника дорожников разобраться с автотранспортом, экскаваторами, проверить путевые листы, наряды за прошедшие две недели. И поговорить с рабочими: не пропал ли кто из знакомых в ближайшие два-три дня, не было ли крупных ссор и драк, ну и описать все того же «железнодорожника» по составленному словесному портрету.

Вопросов, которые сегодня еще можно было обсуждать, предостаточно. Но устал я неимоверно. Эта усталость светилась на лице так, что собеседники начали поглядывать на меня с сочувствием, а скоро Симонов Иван Семенович вообще предложил разговор закончить. Я абсолютно не против. Пообещав утром подъехать, попрощался и побежал искать столовую – никаких калорий в организме не оставалось. Успел почти к закрытию и съел столько, что с трудом поднялся из-за стола, мелкими шажками медленно доковылял до машины. И после, когда приехал в партию и поставил ее в гараж, заснул мгновенно, как только принял в кровати горизонтальное положение.

 

21 июля, четверг.

 

Опер

Просыпался тяжело, что после вчерашних приключений не удивительно, плюс ежедневно накапливающаяся усталость третьей неделя без единого выходного дня. Но пока собирался и завтракал, немного ожил, а в Мирный ехал вместе с Юрой уже в рабочем состоянии. По дороге рассказал ему об убийстве с расчленением трупа, попросив об этом никому ни слова. Здесь на геолога можно положиться, это я понял. Повторил задачи на сегодня, прямо как штатному сотруднику – Юра молча покивал головой: понял и согласен. В здание милиции он заходить не стал, посчитал, что будет лишним. И исчез, как выразился, «на время».

В кабинете начальника с полчаса пришлось потратить на разговоры не совсем нужные, и только без десяти девять я позвонил в город в управление.. Доложил шефу о первых результатах:

– руда вывезена от шахты тяжелыми машинами, но не самосвалами типа Краза или Камаза, грузилась экскаватором на резиновом ходу вероятно Белорусского производства, Экскаватор привезен и увезен в кузове бортовой машины;

– прослежен путь руды до областного шоссе и определено дальнейшее направление – в сторону поселка Придорожный;

– весьма вероятно, что перед хищением площадка с рудой была осмотрена одним из преступников в облике «железнодорожника», словесный портрет которого составлен;

– предварительно перед хищением сторож на шахте был приведен в безсознательное состояние каким-то препаратом, сделать это мог посетивший его знакомый человек; когда стало известно, что пропажей руды заинтересовалась милиция, сторожа как возможного свидетеля сознательно напоили и довели дело до смертельного случая;

– убийство с последующим расчленением трупа вблизи Придорожного возможно также связано с хищением руды, хотя подтверждающие факты пока не найдены.

Доложил и о практически законченной проверке автотранспорта в Мирном и геологической партии, отметив, что подозрительной (по словам Михаила Ивановича) остается одна машина и окончательно вопрос по ней будет решен за два-три дня.

Игорь Константинович связь последнего убийства с пропажей руды пока не усматривал, поэтому расследование будет вестись отдельным делом и, как мы предполагали, передается в ведение милиции пос. Пионерный. Напомнил о необходимости быть с ним в постоянном контакте.

Сообщил и важные для меня моменты. Алексей Александрович, мой тезка и начальник по «угонному» отделу, в порядке помощи посетил все КПП, заправки, забегаловки, точки торговли на въезде в город с нашего направления и установил, что в последние две недели никто из опрошенных не видел машин с каким-либо каменным материалом. С нашей стороны его в город не завозят – нет ни карьеров, ни строительных организаций, потому машины с необычным грузом в глаза бросились бы сразу. Никто не видел и перевозившегося экскаватора на резиновом ходу. То-есть, подтверждается, что руду в город не везли, и с этим направлением вопрос можно считать решенным.

По результатам лабораторных исследований по делу гибели сторожа, в желудочной массе умершего выявлены следы сильнодействующего рвотного препарата. Этот факт версию о связи смерти сторожа с пропажей руды подтверждал, причем в худшую сторону: человека «умерли» после того, как начальник геологической партии выехал в город с визитом в УВД. Значит, кто-то из преступников о поездке узнал и боялся, что сторож при первом же разговоре с оперативником кое-кого вспомнит. И этот человек несомненно из партии, слишком оперативно сработали со сторожем. Отсюда следует, что еще раз придется вернуться к вопросу об «информаторе», обязательно расширив круг подозреваемых.

Получив еще кучу советов, , мы наконец-то попрощались до следующего разговора, через два-три дня. Все, можно ехать в Придорожный, начинать работу.

Начальник милиции, молча слушавший мой разговор с шефом, теперь встрепенулся и предложил в помощь человека из местных жителей, хорошо знающего многих там, куда мы собирались отправиться. С удовольствием помощь принимаю, и к машине, в которой Юра давно сидит, подходим втроем. Третий – знакомый мне сержант, страстный любитель телевизионных сериалов. По дороге определяю ему место работы – частный сектор, с упором на установление личности «железнодорожника» по словесному портрету, и возможно пропавшего в последние дни человека, найденного в расчлененном виде. Но про убийство пока все молчим, преждевременно пугать преступников нежелательно.

Первым высадил сержанта, прямо в поселке. Затем подвезл Михаила Ивановича к строящейся перегрузочной площадке у железнодорожного полустанка. Оттуда повернул назад и проехав поселок, через пол километра подъехал к дорожникам.

Кучи гравия, битума, какое-то оборудование, строения, несколько человек в грязных робах. Все не бритые, не удивлюсь если и не мытые, с помятыми лицами. Почти как в поселках, которые я посетил вчера.Правда, здесь что-то делалось, там же при деле я никого не заметил. По подсказке первого встречного прошли к небольшему не то домику, не то сарайчику, где как нам объяснили, находился начальник.

В помещении с замызганным полом за единственным обшарпанным столом сидел мужчина среднего роста, с маленькими бегающими глазами и мгновенно возникшем при моем появлении напряжением во взгляде. Мужчине я представился, показал документы. Он вскочил, с испугом спросил что мне нужно. Ответил: во-первых, мой напарник – показал на Юру – посмотрит оборудование, а во-вторых, я должен проверить документы, приказы, распоряжения и т.д. Естественно, вместе с руководителем предприятия, то-есть с его помощью.

Мужчина начал суетливо перебирать бумаги на столе и ссылаться на занятость, но я это пресек: разговариваем либо здесь и сейчас, либо его забираю в милицию и разговариваем там. Подействовало. С обреченным видом начальник опустился на свой стул, мне удалось устроиться напротив на дышащей на ладан табуретке. Юра вышел выполнять свою программу, я раскрыл на столе свою папку и начал задавать вопросы.

Потрудиться пришлось капитально. Рогожин Борис Семенович предпринимал все возможное, что бы дело затянуть и отложить. Но все это я проходил не раз, и в душе усмехался наивным попыткам. Потихоньку детали прояснялись. По документам у дорожников числились три машины, два экскаватора и один бульдозер. Машины – бортовые Камазы, но с саморазгружающимися кузовами. То-есть, материал из машины можно с помощью гидравлики высыпать в любую сторону или назад. Подходят для перевозки руды, и под железнодорожный мост проходят. Экскаваторы оба на резиновом ходу, один на базе трактора Беларусь, второй – большей производительности – предназначен для стационарных работ и имеет небольшую скорость перемещения. Большой экскаватор значительно шире машины и под мост по габаритам не проходит. Ну а маленький – то, что надо. Сейчас он работал прямо на площадке, а большой – в карьере, где добывают материал для отсыпки полотна строящейся дороги.

Перешли к шоферам, с которыми предстоит лично познакомиться. Согласно документам, работают не первый месяц, путевые листы в порядке, по почерку заметно, что часть их заполнялась в один день, оптом. Но это только предположение, все оформлено правильно. Экскаваторщики – то-же самое, по документам все в порядке, никто с работы никуда не отлучался, экскаваторы никуда не перегонялись.

Поинтересовался, где техника находится в ночное время – оказалось здесь же на площадке под навесом, под охраной. Вся, кроме бульдозера и большего экскаватора; их оставляют на месте работы – каждый раз пригонять сюда долго и накладно. Ночью площадка присматривается охранником, приходит из поселка к девяти вечера. Внес и его в список с шоферами, разговор предстоит. Поинтересовался, где берут горючее – на площадке есть емкость с соляркой, техника заправляется утром, на день работы.

Попросил список работников за последний месяц, но кавказской фамилии, подходящей для «железнодорожника», среди них не нашел. Прямо же спросить о таком человеке и дать его словесный портрет поостерегся, впечатление складывалось, что правды гр.. Рогожин Б.С. не скажет. Больше говорить не о чем, и я вышел на воздух прогуляться и пообщаться с рабочими.

Подошел к маленькому экскаватору, здесь же на площадке сгребавшему подвешенным к нему ножем щебенку в длинную полосу. Позже ее зальют битумом и все перемешают, превратив в смесь для асфальтового покрытия. Поговорил с экскаваторщиком, пожилым ухоженным мужчиной – ничего интересного не услышал, кроме того, что в случае его отсутствия на экскаватор временно садят другого человека, документами это дело не оформляя. В последние две недели его никто не подменял, но возможно экскаватор после работы брали, вернее заправляли. Так он посчитал потому, что в одно утро не успел залить в бак и половину обычной нормы солярки, как она хлынула через горловину. Бак был переполнен. Точно этот день мужик вспомнить не мог, несмотря на наводящие вопросы. Пришлось переключиться на другие темы: пропал ли кто из местных за последние два-три дня, и видел ли человека с приметами «железнодорожника».

Из местных никто не пропал, по крайней мере разговоров об этом не было. Ну а пришлые каждый день и пропадают, и новые появляются, в основном лица в пред бомжевом состоянии, а то и полные бомжи. О них он сказать ничего не может, дел с ними старается не иметь, как человек работящий и семейный. А вот «железнодорожника» в поселке раза два-три встречал, в разное время. Но явно человек приезжий и постоянно не проживает.

Больше ничего из ценного информатора не выбил, и отпустив его, начал искать следующего. Но другие, с кем пришлось говорить, оказались работниками временными, никто ничего кроме лопаты толком не знал и ничем не интересовался. Сплошной ноль, одна надежда на шоферов, которые где-то отсыпали полотно будущей дороги.

Разузнав где находится, заглянул в «цех дробления». Две установки стояли под навесом, над ними бункера, куда загружают камень, а рядом эстакада, что бы подъехать и из машины высыпать камень прямо в бункер. Но сегодня установки не работали, и процесс дробления я не увидел.

Собрался проехать по отсыпанной насыпи в ее конец, где сейчас работали машины, но увидел Юру и довольно далеко от площадки – спускался с сопки в мою сторону. Подождал его, вместе сели в Уазик и отъехали в сторону, где ветерок был немного посильней. Как и прошлый раз, Юра распахнул все двери, начал разбирать тормозок.Я молча наблюдал, как ловко у него получается, будто этим занимается каждый день. И немного завидовал умению в любой ситуации создать вокруг относительный комфорт для себя и других. Наконец все готово, выбираем кусочки еды покрасивее, и я в нетерпении задаю вопрос:

«Как у тебя дела?»

Юра с серьезным видом несколько секунд пожевал, посмотрел на меня с чуть заметной улыбкой:

«Как тебе говорить? Как геолог, или как твой коллега?»

«Да как удобнее, главное, что бы понятно было»,

«Тогда как геолог: Что-то у нас появилось, надо изучать дальше».

«А если коллега?»

«Тогда будет так: положительные подвижки есть».

«Не будь занудой», – меня уже переполнило любопытство, – «говори по человечески!»

По «человечески» получилось интересно. На дробилках измельчалось что-то подозрительно похожее на руду, но не похищенную с шахты, а другую, пока не совсем понятно откуда. Пробы на золото отобраны. Объездная дорога тоже существует, начинается в километре от площадки дорожников, и от строящейся насыпи идет до областного шоссе, на которое выходит в двух километрах от Придорожного. По словам Юры, ее назвать дорогой язык не поворачивается. Что-то вроде расчистки: бульдозер прошел, засыпал или выровнял непроезжие части.

Я тут же загорелся по этому отвороту проехать, но Юра отсоветовал. Начальник дорожников и по его мнению человек подозрительный, не стоит лишний раз настораживать. А отворот проверим по пути домой, со стороны шоссе. Тоже верно.

Оставалось проехать по насыпи до ее конца и побеседовать с работающими там шоферами, пока их не проинструктировали что говорить можно, а чего нельзя. Так и сделали, предупредив гр. Рогожина, что едем смотреть работу техники, то-есть машин, бульдозера.

Насыпь, на первых сотнях метров с асфальтовым покрытием, тянулась километров двадцать. А дальше шла работа: груженые породой Камазы по очереди сваливали камни на обозначенной полосе будущей дороги и отъезжали в сторону, где в небольшем карьере работал второй из имеющихся у дорожников экскаватор. Бульдозер вываленный материал разравнивал и формировал в компактную насыпь.Подъехали поближе, остановились на пол пути между экскаватором и бульдозером – рядом с ними спокойно разговаривать сложно, из-за шума работающих дизелей. Остановил первый подъехавший с грузом Камаз, показал шоферу документы и попросил задержаться.

Разговор пошел стандартный: где работал последние две недели, по часам – в злополучные пятницу-воскресенье; брал ли кто машину с его ведома или по распоряжению; замечал ли, что машину использовали в его отсутствие. Ну а затем – видел ли «железнодорожника», и пропадал ли кто из поселка в последние дни. Пока я разговаривал с шофером, Юра подходил к другим машинам, останавливающимся возле нас, и заставлял отъезжать – я хотел беседовать с каждым шофером отдельно. Закончив с ними, поговорил с бульдозеристом и экскаваторщиком.

Механизаторы оказались работниками постоянными, из местных жителей, и здесь с начала строительства дороги. Зарабатывают хорошо, менять работу не собираются – лучшего вблизи ничего нет. С начальством стараются не ссориться, поэтому если машину у них и берут, что иногда бывает в выходные, то особо не возмущаются, так как и сами иногда пользуются ими для личных нужд. Ну как везде, нет в этом ничего криминального. Точно сказать про прошедшие две недели – брали или не брали – никто не мог. Может и брали, но все на месте, ничего не поломано и не пропало. Также никто не слышал о пропаже человека, а вот «железнодорожника» или похожего на него видели в поселке все. И на площадке дорожников появлялся раза два, последний раз с пол месяца назад.

Когда вернулись на площадку, я подъехал к знакомому домику-сарайчику, с желанием поговорить с гражданином Рогожиным еще раз – поинтересоваться, зачем «железнодорожник» к нему приходил и кто это был. Но рабочее место пусто, никто не знает, куда начальник уехал. А я догадываюсь, и не теряя времени, выжимая из машины возможное, лечу в поселок. Расспрашивая встречных, находим жилище охранника. Дом на отшибе, у самых сопок. Как и большинство здесь, саманный и вместе с хозяйственными пристройками обнесен сплошной саманной стеной высотой в рост человека. Со стороны подъезда – добротные ворота, калитка с дверью из толстых досок. Прямо крепость, а не частное владение простого рабочего.

Открываем калитку, и не обращая внимания на привязанную собаку, заливающуюся лаем, без церемоний проходим в дом. Сразу за дверью встречает хозяин – мужик средних лет, на руке мелькнула татуировка, взгляд напряженный, но не испуганный. Не давая ему опомниться, прохожу в комнату – больше никого. Возможно я ошибся и начальник дорожников в другом месте, но за столом два стула, на нем блюдце с окурками.Только что кто-то был, для себя хозяин блюдце вместо пепельницы не поставит. Юра остается у двери, а я показываю мужику документы и предлагаю на кое-какие вопросы ответить. Присаживаемся к столу, и хозяин блюдце с окурками убирает. Прошу документы и из них узнаю, что напротив сидит Бочко Яков Михайлович.

О нашем визите предупрежден: отвечает быстро там, где нужно подумать, как будто готовился к разговору заранее. Как и ожидал, в его дежурства на площадке все в порядке, никто посторонний не приходил, техника стоит на месте. «Железнодорожника» он конечно не видел, в поселке никто не пропадал. И сегодня к нему на дом гостей не было ( это уж дудки, кто то приходил и еще как подготовил к нашему визиту!).

Что-то охранник мне не нравится, не мешает его проверить по нашим каналам, возможно и проходил по делу. Татуировки то вон какие, не зря их от меня прикрывает.

Расспрашивать хозяина дальше бесполезно, Выходим с Юрой во двор, Бочко следом за нами. И здесь геолог тихонько шепчет:

«Сараи давай посмотрим!»

Прошу сараи показать. Хозяин нехотя идет за ключами, и так же нехотя открывает ворота одного, потом второго. В первом старенький Иж с коляской, железки от старых мотоциклов, пара канистр, другое мелкое барахло. Второй сарай, больше похожий на гараж под легковую, пустой. В одном углу бензиновая печь от какой-то техники, в другом куча пустых банок из-под автоэмали в основном белого цвета. В общем, ерунда, смотреть не на что.

С хозяином прощаемся и от дома отъезжаем. У меня в голове один вопрос: а куда делся начальник дорожников? Юра пожимает плечами и молчит, что-то обдумывает свое. Расспрашивая встречных, нахожу дом гражданина Рогожина Б.С. Хозяина нет, на двери замок. Все, искать бесполезно, человек встречи не желает.

Пора собирать сотрудников, и поворачиваем к полустанку у железной дороги. Рабочий день на разгрузочной площадке уже закончился и никого не видно. Михаила Ивановича и сержанта находим в комнате дежурного оператора железной дороги, куда посторонним вход воспрещен. Забираем их и заруливаем домой. Сержант, как Юра и предвидел, веселее чем следует, а Михаил Иванович имеет вид очень усталого человека.

Помолчали, пока не выехали на шоссе. Потом начали делиться личными «успехами». Первым послушали сержанта: из его знакомых: никто машин с рудой, породой или камнями в поселке не видел, как не видели их на заправке, миновать которую невозможно, если что-то везти в сторону поселка Солнечный – это по шоссе дальше в противоположную от города сторону. Пустые машины дорожников бывают часто, или из Пионерного привозят материалы на строящуюся перегрузочную площадку. В последнее время из поселка никто не пропадал. Ну кроме бомжей, за которыми уследить невозможно. «Железнодорожник» появлялся несколько раз точно, но не надолго; ночевал непонятно где, но один раз его видели выходящим из дома (кого бы вы думаете?) охранника.

Ого, стало теплей – охранник то нам соврал, что его не видел.

Сержант собирался и еще много чего нам сообщить – настроение у него было прекрасное и на разговоры тянуло. Но слушать дальше уже неинтересно, я предложил немного помолчать, дать высказаться другим.

Михаил Иванович практически повторил сержанта. С одной поправкой: «железнодорожника» видел всего один человек, единственный рабочий из местных – остальных утром привозили из Пионерного, и вечером туда же увозили. И видел его с месяц назад.

Следующим мог бы говорить Юра. Но он молчал, как мне казалось, что то напряженно обдумывал. К этому времени мы свернули с шоссе на ведомственный асфальт, и только здесь я вспомнил, что собирались посмотреть отворот с шоссе в объезд Придорожного. Придется сделать это в другой раз. А возвращаться придется определенно.

Время для разговора еще было, но все примолкли, ушли как говорят в таких случаях «в себя». И это состояние я нарушать не хотел Молчат – значит надо. Так до Мирного и промолчали.

Первым встрепенулся Михаил Иванович. В поселке попросил меня повернуть «сюда», потом «туда», и остановил возле одного из домов. Без лишних слов вылез сержант, с нами попрощался. Когда тронулись дальше, Михаил Иванович повернулся ко мне:

«Знаешь, не хотел при этой балабалке говорить, но еще кое-что есть. Я пол дня возле железки крутился, с другой стороны. Ну с какой мешки на тормозные площадки забрасывали. Все думал, где он голову мог спрятать»,

Я на него глянул с интересом:

«Нашел?»

«Да толком не знаю. Но в сторонке, с полкилометра, есть скотомогильник. Я и к нему пробежался. Видели наверное скотомогильник?»

«Представляем», – Юра подал голос.

«Так вот, по следам видно, что был недавно пеший, и за колючку ограды заходил. Местные зря не сунутся, заразы боятся. А я все же внутрь глянул».

И замолчал, пришлось мне машину остановить:

«И что там?»

«Пока не знаю, но лежит что-то в мешке в углу. Видно, что брошено недавно»,

«Достать можно?»

«Можно, но только как? Ведь зараза сплошная. А бункер глубокий, и воняет жутко».

Мы попробовали тему обсудить, насчет вариантов безопасного подъема мешка, но время шло к восьми часам, и лучше все начать завтра, на свежую голову. Михаил Иванович здесь же вылез из машины, попрощался, мы тронулись к родным очагам.

А завтра не знаю что и делать. Завгар машину забирает – для планового профилактического ремонта. Так что остаюсь без транспорта.

Юра завтра тоже будет в камералке. Пообещал к нему заскочить – вопрос с «информатором» стоял на месте и нужно попробовать подойти к нему как-то по другому.

 

Геолог

Сегодня я у Алексея консультантом по технике. И в Придорожный еду в составе бригады как полноправный член. Нас четверо, задачи для каждого определены – мне, как лицу гражданскому и узкому специалисту, надлежит осмотреть у дорожников дробильные установки, и побегать по окрестностям, попытаться найти дорогу в объезд поселка.

Я начинаю с дробилок. Разузнал на площадке дорожников у рабочих откуда возят камень для приготовления щебенки. Конечно знал, что на щебень идет порода с определенными качествами: достаточно твердая и не раскалывающаяся на пластинки в одной плоскости. То-есть, должна принадлежать желательно к интрузивным образованиям, которых вблизи поселка – я посмотрел на геологической карте – не очень много.

Рабочие показали карьер, где такой камень добывают, я не поленился туда пробежаться и взять образцы как самой интрузивной породы, так и вмещающих ее явно не пригодных для щебня песчаников. С образцами вернулся к дробилкам и начал внимательно изучать кусочки, которые по каким-то причинам из дробилки в кузов машины не попали и валялись прямо под ногами на цементном основании. Большинство соответствовало образцам, которые я принес из карьера, но некоторые были из другого места. Такие я начал собирать и внимательно рассматривать, пытаясь понять где же я мог их видеть. В них находил что-то знакомое, хотя точно не похищенная руда. Кусочков непонятной породы я набрал пробный мешочек, предполагая отвезти их в партию и показать другим геологам, попытаться вместе решить, что же это такое и откуда взято.

Уже собрался от дробилок уходить, кажется все сделал, но останавливало неосознанное убеждение в присутствии некого криминала. Ну не зря же я здесь лазаю! И все увереннее убеждал себя: а не руду ли здесь дробили? Точно не нашу, ну а если с другого объекта? И когда это предположение постепенно окрепло, я вспомнил, где мог видеть такую породу, что сейчас у меня в мешочке. Да на шахте в Пионерном! Там руда похожа на эти камушки! Полной уверенности конечно не было, но анализы на золото нужно сделать непременно, и только результат даст ответ. Не знаю, как отнесется к моим предположениям Алексей, но без внимания не оставит точно. Теперь можно считать, что дробилки проверены, пора приступить ко второму пункту программы – поискам дороги от дорожников до шоссе , в объезд поселка.

Поднимаюсь на сопку, и стараясь не терять из вида и площадку дорожников, и поселок, направляюсь к шоссе. До него объездной дороги не встретил. По шоссе отошел от поселка с пол километра, и свернул с него, с намерением выйти на строящуюся дорожниками насыпь. Вышел в полкилометре от площадки дорожников, не встретил и следа машины. Но уверен, что если объезд есть, то он впереди. Меняю тактику – иду по насыпи и посматриваю на следы от нее в сторону шоссе. Они есть, но далеко в сопки не прослеживаются, в чем я каждый раз убеждаюсь.

Так я постепенно от площадки дорожников отошел уже с километр. Здесь и нашел съезд с насыпи, а дальше в сопках четкие следы машин на щебенке. Даже не следы, а неглубокую колею. Конечно, побежал по ней, в азарте не чувствуя усталости, и километра через три вышел из мелкосопочника в долину. Дальше бежать не стал, а поднялся на крайнюю сопку и с нее увидел и шоссе впереди, и за ним насыпь железной дороги, и самое главное – как моя колея утыкается в асфальт. Все, дело сделано, можно возвращаться назад.

Поначалу решил идти к поселку – до него километра три, но что-то остановило, и прикинув, где площадка дорожников, направился напрямую к ней по сопкам. Из желания получше познакомиться с местностью, а попутно посмотреть, не лежит ли где похищенная руда. И хорошо что так сделал, потому что застал на площадке Алексея, с ним вторую половину дня выступал статистом при разговорах с шоферами, экскаваторщиком, бульдозеристом, а позже и с охранником дорожного предприятия.

Ближе к вечеру, когда бригада в полном составе отправилась домой, коллеги Алексея начали докладывать результаты работы. Для меня они повторялись, все уже слышал из разговоров Алексея с рабочими. Потому слушал в пол уха, и больше занимал тот факт, что руду с нашей шахты на площадке и в сопках не нашел, хотя по логике ее должны были везти по найденной мною объездной дороге и где-то около нее спрятать. Если, конечно, похитители из Придорожного. Пришел к выводу, что придется туда, то-есть в сопки, еще раз возвращаться, поискать повнимательней. Прикидывал, как это удобно сделать с учетом, что некоторые места я проверил основательно.

А потом совсем глупая мысль появилась и из головы уходить никак не хотела: ну на кой ляд у охранника в сарае столько банок с автоэмалью? Точно помню, что в доме у него ничего не крашено, и машины нет, и никаких запчастей или старого барахла от машины тоже нет. Придумать ничего не мог, кроме как в сарае машину и красили. А перед покраской температуру нагоняли, как это положено, недаром там и печка бензиновая валялась. А красили белой автоэмалью вернее всего легковую. И явно не одну, если учитывать количество пустых банок. Краска другого цвета – так это под капотом подкрасить, или пол в кабине.

В общем, всякая ерунда в голове вертелась, и тут вспомнил, что Алексей рассказывал о машинах, которые искал где-то здесь рядом, но не нашел. И из всего винигрета неожиданно глупость очередная начала напрашиваться: а может здесь угнанные машины перекрашивали? Ну совсем ерунда, так можно до чего угодно допредставляться. Но глупость не отпускала до Мирного, пока один из милиционеров, сержант, из машины не вылез. Потому что после этого второй милиционер, капитан, еще больше меня, да и Алексея ошарашил, сообщив что нашел в скотомогильнике голову от расчлененного трупа. Ну не точно ее, а что-то в мешке, лежащем в бункере. Тут уж ни о чем другом, как о голове, никто и думать не мог. Я лично – так с мыслями о ней и спать лег. Правда, все же Алексея догадался предупредить, что завтра буду весь день в камералке, там меня можно найти при необходимости.

 

22 июля, пятница.

 

Опер

В Мирный из поселка геологов автобус не ходит – пришлось идти к начальнику партии с просьбой подбросить до милиции. Через пять минут – так успокоил. Николай, знакомый мне шофер, подъедет и отвезет. А пока его нет, поговорили. Павел Петрович обещание выполнил и о «железнодорожнике» у руководителей служб поинтересовался – нет, человек такой на работу не устраивался, в партии не замечался. А когда я сказал, что думаю сегодня вернуться к вопросу об «информаторе» – раз уж я без машины – тут же предложил свое участие:

«Считаете нужным – пригласите и меня».

Здесь в кабинет зашел шофер Николай, и через десять минут я уже был в Мирном.

Работа в милиции кипела. Симонов Иван Семенович и Михаил Иванович уточняли детали предстоящей операции – подъема мешка с непонятным предметом из бункера скотомогильника. Мешок попытаются захватить сачком с длинной ручкой. Такой уже есть – весной конфискован у местных браконьеров, ловивших сазанов на мелководье во время нереста. Сейчас меняют ручку на более длинную.

Орудовать сачком будет Михаил Иванович – сам на это напросился. Но дело опасное – предполагается в бункер скотомогильника его опустить на веревке, что бы была там свобода маневра. А для предохранения от заразы облачат в комплект химзащиты с оборудованием горноспасателя, за которым отправлен человек на склад гражданской обороны. По завершению операции Михаила Ивановича и поднятый предмет обработают раствором хлорки, и только после этого сотрудника разоблачат.

Пожелал Михаилу Ивановичу удачи, и попросил т. Симонова И.С. обеспечить операцию транспортом, так как сегодня я без машины. Майор кивнул головой – найдет технику – и я посоветовал добираться к скотомогильнику не по асфальту через Придорожный, а напрямую от Мирного, не переезжая железку и не появляясь в самом поселке. Лишнюю суету никто из местных видеть не должен. С этим все согласились, и на карте начали искать подходящий проселок. В «операции» мне роли не отводилось, а быть наблюдателем не привык. Пожелал успеха, попросил сразу доложить о результатах, и из милиции ушел. С надеждой подъехать в партию на попутке.

Через пол часа подошел к зданию управления-камералки второй раз. Нажал кнопку у двери с кодовым замком и дождался, пока ее изнутри не открыла симпатичная женщина. Прошел в кабинет к Игорю Георгиевичу и застал с ним двух знакомых – Юру и Николая Матвеева. Геологи занимались делом, мешать не хотелось, но пришлось. Договорились, что к трем часам подойду – еще раз пройдемся по списку, еще раз попытаемся вычислить возможного «информатора». И ушел в гостиницу обдумать в тишине и одиночестве свои дела, определить из них первоочередные.

Начал с «железнодорожника». Установлено, что человек не местный, в Мирном и партии не замечался. Интересовался шахтой – появлялся возле нее с определенной и важной целью, по пустякам в такую даль и безлюдье никто не пойдет и не поедет. Возможно, к хищению руды имеет отношение – тогда своим посещением «усадьбы» охранника и начальника дорожников, о чем вчера мне рассказали рабочие, бросает подозрение и на них.

Очень нужный человек «железнодорожник». Как бы не пришлось привлекать видевших его на шахте и в поселке к составлению портрета. И уже с ним разговаривать с водителями рейсовых автобусов и проводниками единственного пассажирского поезда, останавливающегося рядом с Придорожным. Как-то же этот человек до поселка добирался? Это если операция в скотомогильнике закончится неудачей. Шальная мыслишка стучала в голову, казалась абсурдной, но прогнать ее не мог: а что если «железнодорожника» и нашли в расчлененном виде? Убили же сторожа на шахте, могли и еще одного человека грохнуть. Но подождем, до вечера.

Теперь по начальнику дорожников и охраннику: явно в сговоре, чем то насторожены, если не сказать – испуганы. Особенно руководитель дорожников Рогожин Б.С. Техника на площадке руду от шахты увезти и в какой-то мере переработать есть, при желании охранник и начальник, возможно и еще с кем то (сразу напрашивается «железнодорожник»), это могли осуществить в ночное время, в выходные. И никто в поселке не заметит – Юра нужную объездную дорогу нашел.

В чем моя задача? Доказать связь «железнодорожника» с Рогожиным Б.С. и Бочко Я.М., подтвердить их общий интерес к шахте, и не пропустить малейших признаков использования техники дорожников в хищении руды. А дальше многое зависит от Юры. Пробы на золото возле дробилок он отобрал, теперь должен поискать похищенную руду. И искать в двух местах: рядом с шоссе недалеко от железнодорожного моста, и вблизи площадки дорожников, на подъезде к поселку Придорожному.

По расчлененному трупу – дело ведется отделением милиции Пионерного, но уверен, что пока. Отдадут его мне, вернее объединят с хищением руды и смертью сторожа. Даже если и мысль моя шальная, что это и есть «железнодорожник», не подтвердится. Труп не опознан, связать его не с кем, и точно не местный. А кто – надежда на сегодняшнюю операцию Михаила Ивановича, и на то, что человек уже попадал в поле зрения милиции и есть отпечатки пальцев.

В завершении этакой «творческой» работы, еще раз сопоставив все по каждому из попавших в расследование, пришел к выводу: все же главное – найти похищенную руду. Без нее остальное – только предположения, без прямых фактов.

Напрашивались коррективы в работе: Михаилу Ивановичу можно отложить проверку автотранспорта в поселках шахтеров – поможет мне разбираться с дорожниками. Да, и в артель старателей пора наведаться. Золотишко там ковыряют – значит многое о нем знают, может и анализы проб в одной лаборатории в городе делают. Не удивлюсь, если и «информатор» из партии в свое время в этой артили поработал. В общем, все может быть, и откладывать поездку в артель на потом нельзя.

В столовой в половине третьего оказался последним, к остаткам, но вкусным и калорийным как всегда. Ровно в три появился в кабинете главного геолога, где кроме его присутствовали Юра, Николай Матвеев и Павел Петрович.

Я объяснил, что хотел бы от них услышать: если выявить «информатора» среди работников геолого-геофизической службы не удалось, следует расширить круг подозреваемых за счет других лиц, имевших возможность заглядывать в геологическую документацию.

Таких было достаточно: горные мастера, общающиеся с геологами по необходимости, рабочие, помогавших им же в разметке стен штрека при документации, опробовании и в некоторых других случаях. Но с закрытием шахты почти все уволились , либо переведены в другие места, где есть горные работы. Это потому, что прерывать подземный стаж невыгодно, он дает большие привилегии при выходе на пенсию.

Павел Петрович из кабинета вышел, и вернулся с фамилиями пяти человек: машиниста погрузочной машины, двух рабочих и двух горных мастеров. Остальных в партии уже нет.

С этими людьми больше других общался Николай Матвеев, руководивший, как я уже знал, документацией и опробованием подземных горных выработок. Он и говорил, остальные его лишь кое в чем дополняли.

Машиниста погрузочной машины отмели сразу. При работе этого агрегата, то-есть погрузке руды или породы в вагонетки, геологов в шахте нет, делать им в это время там нечего. Другие в журналы документации заглядывали – посмотреть что рисует геолог интересно всем. Так что подозревать вроде как и не в чем.

Пришлось просить Павла Петровича, и через пять минут он принес дополнительные сведения: в общем подземном стаже работы машиниста и рабочих уже хватало лет для получения права на льготные пенсии. Но они работать продолжают, потому что, по словам начальника партии, «настоящие работяги», с семьями. Сидеть без дела не могут, а силы еще есть.А вот у бывших горных мастеров подземного стажа не хватает, у одного трех лет, у другого четырех. И в том, что они отказались переводиться в другое место необходимое добрать, есть нечто необычное, если не сказать – слегка подозрительное. Тем более, что ребята не имели ни жен, ни детей (имеется ввиду в партии). Но ни в чем предосудительном их не замечали, даже, по словам Юры, в браконьерской охоте или рыбалке, причем Иж-Планета у одного был, как и у многих местных не зарегистрированный в ГАИ.

О личной жизни бывших горных мастеров никто из присутствующих толком не знал, об их знакомых и друзьях тоже. Пришлось мне две фамилии в книжечку записать и на время обсуждение их отложить.

Попросил всех подойти к проблеме с другой стороны. Положим, что места рудных отпалок на площадке кто-то узнал, и номера проб, характеризующих эти отпалки подсмотрел в журнале у геолога. Но алализы то сделаны через месяц! Как могли посторонние люди результаты узнать, если бумаги лежали в сейфе у Игоря Георгиевича, либо вообще в спецчасти?

На это никто ответить не мог. Я уже не знал, что делать дальше, пока Юра не вспомнил об одной несуразице: отпалки увезли не все лучшие. Одна вообще была почти рядовая, зато две богатых почему-то не тронули. И Юра предположил, что похитители не совсем точно все знали, и правильно использовать результаты анализов не смогли.

Все начали переглядываться, Павел Петрович скептически пожал плечами. Николай Матвеев побежал, как я начал понимать, в спецчасть за нужными документами. Принес, всем показал – да, было такое дело, где-то похитители дали маху. Но где и как – пока не ясно, нет никаких версий. Я же их и строить не мог, в делах геологических разбираюсь слабо, вернее никак.

Так вот сидели, что-то по очереди несерьезное говорили, самим понятно, что ерунду. Потом встал Юра, начал вдоль стола прохаживаться:

«Послушайте меня. Наверное ерунда, но хоть что-то. Никто из геологов и геофизиков к делу непричастен. Это точно, иначе ошибки с отпалками не было бы.Организовал дело кто-то другой, но в геологии поработавший…» – и здесь постучавшись, в кабинет зашла молодая женщина, которую я раньше определил как секретаря-машинистку. Извинившись, обратилась ко мне:

«Вас второй раз срочно просят позвонить в милицию».

Сердце екнуло в предчувствии чего-то важного. И не ошиблось. Первой фразой Михаила Ивановича было:

«Мы подняли ее. Голова нашего знакомого»,

«Железнодорожника?»

«Да!»

Волна тепла прокатилась по телу от головы до ног, я непроизвольно сел на стул и повидимому побледнел, потому что секретарь-машинистка, с интересом на меня смотревшая, стала серьезной:

«Может вам воды принести?»

«Не нужно», – это я ей, а Михаилу Ивановичу, – «Завтра утром меня жди. Молодец!» – и повесил трубку.

Вернулся в кабинет главного геолога. Там еще о чем-то говорили, повидимому о деталях предложения Юры, которого я так и не услышал. Но согласие с ним было у всех на лицах. Сам он посмотрел на меня и еле заметно вопросительно кивнул. Я также кивнул утвердительно и увидел, что он все понял.

После звонка Михаила Ивановича обсуждать что-то еще я был не в состоянии. Поблагодарил всех, попросил перед бывшими горными мастерами, определившимися как «возможные информаторы», с вопросами и расспросами не засвечиваться, разберусь с ними сам и осторожно. И все начали расходиться – рабочий день давно закончился.

На улице Юра пошел со мной, и у гостиницы пригласил в гости. Поужинаем, посмотрим новости по телеку, посидим в холодке под кондиционером. И вообще, я у него еще не был. Отказаться невозможно, с такой надеждой он на меня посматривал. На вопрос: «А когда приходить?» – услышал: «Да сейчас и пойдем, что тебе в гостинице делать?»

Физически делать нечего, но обдумать еще раз последние новости стоит. По-позже, на сон грядущий.

Идти пришлось на окраину поселка, к противоположной от камералки стороне. Знакомый дом, единственный в партии, где во дворе растут плодовые деревья. Как и большинство, дом на две семьи, но не саманный, а деревянный, сборный. Деревья за штакетником только с одной его стороны, с другой пыльная трава и больше ничего.

Юра открыл калитку, пропустил меня вперед, в тень яблонь, груш, винограда. Среди выжженной степи, где редкие и чахлые деревья смотрелись как нечто экзотическое, сад производил впечатление: деревья сочно-зеленые, с почти вызревшим урожаем. Я с любопытством начал эту прелесть рассматривать, а Юра прошел в уголок и начал разжигать небольшую шашлычницу, стоящую на земле на двух кирпичах. Рассматривая все, подошел к нему поближе и не мог не поинтересоваться:

«Откуда у тебя это?»

«Сам посадил, из принципа. Все уверяли, что расти ничего не будет, и земля не та, и все не то».

«И растет?»

«Как видишь. Ухаживай да поливай! Я не только деревья, я и овощи первым начал выращивать. Тоже никто не верил, что толк будет. А сейчас огороды почти у всех, поселок вон как позеленел».

Пока кроме деревьев я никакого огорода не видел – прямо за садом шел сплошной забор из подсобного материала: листов шифера, покрашенной фанеры, жести. Я еще раз огляделся, ничего нового не увидел:

«А огород твой где?»

Юра махнул рукой на сплошной забор:

«За ним, вон проход», – и показал его у самого крыльца дома. Я прошел туда, вышел в огород и обалдел, не могу подобрать другого слова, от увиденного: ухоженные грядки с перцем, помидорами, луком, морковкой и … всего не перечислишь! А в углу бассейн, какие показывают в зарубежных фильмах, только размером всего метра два с половиной на четыре, да вместо сверкающего кафеля простая цементная заливка в опалубку.

«Юра, и это тоже ты?»

«Яму экскаваторщик по знакомству выкопал, а все остальное – вот этими», – и показал мне свои руки.

Прошел к бассейну и был шокирован еще раз: в прозрачной воде на глубине чуть больше метра плавали две большие рыбины. Юра не стал дожидаться вопроса:

«Два сома живут. Привез с рыбалки живыми месяц назад, ну и запустил. Кормлю ливеркой, и лягушек ловят, тех здесь навалом».

Стоять и любоваться зеленым уголком можно бесконечно, но хозяин позвал, прошли в дом. Здесь он познакомил меня со своей женой, Светой, очень красивой блондинкой

Я и сам к блондинкам неравнодушен, вспомнил Таню, секретаршу шефа, и конечно сделал сравнение по возможным показателям. Таня очень хороша, а Света прелестна стройностью и миниатюрностью. Но любоваться собой не дала, сказала что все для нас приготовила и уходит, не желая мешать нашим разговорам. Попросила не жадничать, оставить ей «пару шампурчиков». И исчезла. Юра включил телевизор, что бы меня занять, и начал готовить ужин: из холодильника достал банку пива, салат и кучу шампуров с уже нанизанным мясом, столь большую, что я не мог не удивиться:

«А куда столько? Мы же не съедим все!»

Юра махнул рукой:

«А вдруг зайдет кто? И вообще лучше переспать, чем недоесть!»

И пока я пытался понять смысл этогй абракадабры, вышел с шампурами во двор.

Минут десять я смотрел в телек, больше не выдержал, выключил и вышел на крыльцо. Воздух был насыщен ароматом жарящегося мяса, от шашлычницы доносилось приятное шипение. Юра священнодействовал: что-то на шашлычнице поправлял, переворачивал, менял местами. Наконец собрал шампуры на поднос, прошли в дом.

Не знаю, как характеризовать наши последующие действия – божественно все было. И пиво выпили не одну банку, и шашлык почти весь съели, во что я вначале не мог поверить. Поговорили «о жизни», перешли к теме моего, вернее нашего, расследования. И выводы у каждого оказались одинаковыми. Оба считали начальника дорожников и охранника лицами, на которых следует обратить внимание, а «железнодорожник» очень подходил для связующего звена с кем-то вероятнее всего в областном центре. Юра и мысль подал, что результаты анализов проб в партию попали через него. Кому попали – еще предстоит вычислить, но две кандидатуры – бывших горных мастеров – уже есть. Про то, что в скотомогильнике оказалась голова, Юра уже знал, но что она «железнодорожника» – я промолчал. Прежде хотелось посмотреть и убедиться в этом лично.

О завтрешнем дне думал отмолчаться, но геолог поинтересовался моими планами. Пришлось сказать, что наметил посетить артель старателей, вместе с Михаилом Ивановичем. Обойдемся без геолога – Юра может заниматься своими делами.

 

Геолог

В камералку побежал в пол восьмого, к буровикам, у которых сейчас начнется планерка. На ней обычно присутствуют руководитель цеха, старшие буровые мастера, а иногда и т. Николаев, мой «любимый» главный инженер партии. Надеюсь узнать последние данные о глубине скважин, определиться, подходит ли какая из них к закрытию.

В комнате т. Николаева слава богу нет, а остальные встречают чуть ли не с радостью: «Молодец, что пришел», – и тут же интересуются: «Двойку закрывать будем?» Двойке – это буровой агрегат номер два, скважина подходит к глубине двести метров. Это много, и меня волнует не перебуриваем ли лишнее. Буровиков тоже волнует, но причина другая: никому не хочется перетаскивать агрегат на новую точку в субботу или воскресенье, когда нормальные люди отдыхают. Предлагаю к закрытию готовиться «морально», а я должен съездить в поле, посмотреть последние метры керна. И после этого приму окончательное решение.

Тут же находят вариант: через два часа к буровым повезут глинистый раствор, меня и старшего бурового мастера захватят. Последнему я должен еще раз показать точку, на которую агрегат должны перетаскивать, и естественно, направление бурения. Не дай бог старбур что-то перепутает, т. Николаев уже не простит. Имеется ввиду не меня, а старбура. Вариант с водовозкой устраивает, быстро договариваюсь где и когда меня найдут. Все, одно дело сделано.

Теперь к себе в камералку. У Паши и Александра сегодня день анализа и обработки в последнии дни увиденного, описанного и зарисованного в поле. Отвлекаю ребят от дела, и Паша рассказывает, что сделано на участке за мое отсутствие, показывает образцы из очередной, уже третьей по счету экскаваторной канавы. Пока все отлично, измененная порода есть и в ней, хотя до настоящей «железной шляпы» не дотягивает. Уже сегодня на первую канаву отправился Дмитрий Б. с рабочим отбирать бороздовые пробы. Короче, все в порядке.

Теперь нужно определиться с задачами на будущее, общими для всех, и персональными для каждого. С моего большего стола убираем лишние бумаги и раскладываем геологические карты двух участков: по работам прошлого года, где сейчас ведется бурение, и этого, где вскрыта «железная шляпа» с видимым золотом. Участки смежные, геология одного является продолжением геологии другого. И возникает резонный вопрос: а почему в прошлом году даже что-то отдаленно похожее на «железную шляпу» не нашли? А структура, ее вмещающая, протягивается по канавам в направлении работающих буровых. И здесь два варианта. Первый – «железную шляпу» в прошлом году пропустили, не заметили. Тогда всем нам, здесь собравшимся, грош цена и прощения никакого. А подарок какой т. Николаеву! Ну не придумаешь лучше! Второй вариант: структура, сейчас оцениваемая бурением, и несущая «железную шляпу» – одна, и мы просто постепенно по ней подобрались к тому месту, где локально прошел процесс формирования золотосодержащей породы. Тогда все хорошо, еще раз подтверждается правильность организации поисковых работ, и нам можно готовить на пиджаках дырочки для значка «Ударник геологии».

А пока смотрим карты, обсуждаем отдельные детали строения, в чем-то убеждаемся, что-то предполагаем. Но уверенно принять второй вариант не получается. Мешает мощный разлом почти по границе участков. Смещение пород по нему, и перспективной структуры тоже, несколько сот метров. Но точно сколько – не ясно. Маркирующий горизонт четко определяемых пород уверенно прослежен до разлома, а с другой стороны только «зацеплен», и величина смещения по нему пока не определена точно. Сейчас решаем как и где нужно срочно разобраться, и поручаю это дело Паше, как первоочередное.

Затем обсуждаем ряд чисто геологических деталей, которые всеми должны пониматься одинаково, и решение по ним коллегиальное принимаем как основу дальнейшей работы. И все, каждый идет на свое место и окунается теперь в собственные проблемы.

С двумя геологическими картами, над которыми только что сидели, я пошел к главному геологу – уточнить, куда тащить буровую в случае закрытия скважины. А заодно ввести его в курс наших только что определившихся проблем.

Игорь Георгиевич и Николай Матвеев сидели над бумагами, но дело отложили и совместно вопрос с буровой быстро утрясли. И во-время – в кабинет зашел Алексе, и предложил еще раз вернуться к «информатору». Договорились собраться в конце рабочего дня, в три часа.

Я побежал ловить водовозку, ехать на участок. Пришлось немного подождать, пока цистерну наполняли глинистым раствором, а потом все пошло как по маслу. И керн посмотрел на буровой, и сделал запись в буровом журнале, что завтра с утра скважина закрывается, и новую точку старбуру показал (уже второй раз), ткнув его прямо носом в колышек «направление».

В партию вернулся к трем часам, так что и здесь успел, хотя остался без обеда. Но его надеялся попозже компенсировать – еще с вечера замариновал мясо для шашлыка и выжидал момент, когда на него пригласить Алексея, разумеется после работы.

В три часа собрались в кабинете главного геолога. Пришел и начальник партии, Павел Петрович. И начался нудный разговор о том, кто же может быть паскудой. То, что он не из геологов и геофизиков, никто не сомневался, и когда Алексей предложил расширить круг подозреваемых, все с этим согласились.

В итоге появилось два бывших горных мастера, достаточно сведущих, что бы стать «информаторами». Во-первых, кое-что понимали в геологии, и заглянув в журнал документации, могли привязать пробы к отпалкам, А во-вторых, могли это и сделать, так как с геологами общались по работе.

А дальше застопорилось. Ну появились два человека, всего навсего информированных побольше других, но ни в чем предосудительном не замеченных. Так что и говорить больше не о чем, все ждали предложения разойтись по домам. И здесь я вспомнил, что среди похищенных одна отпалка относительно плохонькая, золота в ней поменьше. Значит, если один из горных мастеров и был «информатором», то эта отпалка проведена не в его смену.

К тому времени, когда я поверил в свои такие предположения, присутствующие и разговаривать перестали. Пришлось встать и домыслы высказать как мог. И увидел, что суть поняли все, кроме Алексея, которого заглянувшая секретарша увела к телефону. А оставшиеся начали разбираться, пока не поняли, что не все нужные бумаги сейчас есть и придется на время прерваться. Но как поступать дальше – было понятно: просмотреть журналы геологической документации выработок и точно привязать в них отпалки к сменам, то-есть горным мастерам, и геологам, зарисовывавшим выработки; поднять графики выхода их же на работу. Сопоставив затем данные, можно сразу исключить из числа подозреваемых тех горных мастеров, в чьи смены попали самая бедная из увезенных отпалок, и две очень богатые, но оставленные на площадке.

Разобраться во всем вызвался Николай, как самый информированный в шахтных делах. К тому же он у нас главный математик с оригинальным хобби – разрабатывать теории беспроигрышной игры во всевозможные лотереи. Много лет участвует в каждой и делает анализ результатов с применением методов высшей матиматики. Уверенно прогнозирует выигрышные комбинации в очередном розыгрыше, покупает билеты и убеждает покупать других. Но, если не брать во внимание мелочей, в итоге проигрывает постоянно, вместе с теми, кто пользовался его расчетами.Зная эти качества Николая, мы не сомневались, что с четырьмя отпалками и двумя горными мастерами он разберется, потому и дело это на него с удовольствием повесили.

Алексей от телефона вернулся другим человеком, озабоченным новыми проблемами. Звонил ему, конечно, Михаил Новиков, докладывал, что же поднял в мешке из скотомогильника. И если судить по виду оперативника, поднял что-то значимое. На мой вопросительный взгляд он почти незаметно утвердительно кивнул. Все понятно, в мешке голова, недостающая часть тела расчлененного мужчины.

Алексей еще немного посидел в кабинете, нас послушал. Потом всех поблагодарил, попросил лишнего никому не говорить, особенно насчет горных мастеров. И начали расходиться. Я пошел с ним, в нужном месте и в нужный момент пригласил на ужин.Сразу ко мне и пошагали.

С шашлыком время прошло незаметно. Обо всем поговорили. И хотя завтра суббота, то-есть день не рабочий, Алексей планировал вместе с Михаилом Ивановичем посетить артель старателей. Я не стал набиваться в помощники – так был уверен, что старателям своей руды хватает, но и для себя нашел дело: попробую поискать похищенную руду рядом с Придорожным. Наметил план поисков, а поеду на своем внедорожнике – мотоцикле Минск.

Дело для себя нашел, да только завтра скважину на участке закрывают, буровую на новую точку перетаскивают. Как проконтролировать, что бы ее правильно поставили? Пришлось бежать к Паше, просить его съездить на участок. А потом и к старбуру заскочить, тоже предупредить, что бы геолога не только взяли с собой, но и домой не забыли привезти.

 

23 июля, суббота.

 

Опер

В гараж я шел по пустому поселку – нерабочий день, и народ из кроватей вылезать не спешил. Машина нашел на обычном месте, сторож появился на виду, но подойти почему то постеснялся. Я залез в кабину, включил зажигание – прибор показал, что бензина в баке под «завязку». Уже хорошо, на заправку заезжать незачем. По пустой дороге покатил в Мирный.

В милиции тихо, нет обычной суеты, а Михаила Ивановича и его начальника майора Симонова И.С. нашел в кабинете последнего. Разговор сразу пошел серьезный.

Начальник предлагал кардинальное решение: задержать и главного дорожника, и охранника, считая что в милиции они расколятся. Я такого допустить не мог, прямых улик их участия в преступлении нет, сообщники не установлены. Так что с этим делом подождем, торопиться вредно. Сейчас важнее установить личность «железнодорожника», и здесь Михаил Иванович меня порадовал. Пока я и Юра баловались шашлычком с пивом, по просьбе оперативника голову «железнодорожника» привели в божеский вид, то-есть продизенфицировали, отмыли от крови, причесали, кое-что подправили. После чего была сфотографирована, и через час должны принести готовые фото, не менее десяти штук.

Молодец Михаил Иванович, деловой мужик, слов нет. Я о фотках только собрался говорить, а все нужное уже сделано.

В городе в моей конторе сегодня тоже нерабочий день, но начальник управления будет к девяти утра у себя непременно. Не знаю случая, что бы он нарушил им же установленный субботний распорядок – в девять звоню и быстро на Игоря Константиновича выхожу. Доложил о вчерашних «успехах», и по ответам понял, что шефа первый раз обрадовал. Да так, что меня чуть-чуть похвалил, попросил данные на начальника дорожников, охранника, горных мастеров – и я их тут же продиктовал, все приготовлено заранее. А затем Игоря Константиновича и опередил, сообщив не ожидая вопроса, что фото головы «железнодорожника» и описание примет по ней уже есть, сама в город отправится первой оказией.. А отпечатки пальцев ее хозяина, как я думаю, уже проверяются – расчлененное тело там давно.

С дорожниками шеф советовал разбираться осмотрительно и не торопясь, чем подтвердил правильность и моих намерений. Сообщил, что теперь считает целесообразным дела о хищении руды и убийстве с расчленением трупа объединить, соответствующие шаги в этом направлении сделает.

Оторвался от телефона, когда коллеги уже рассматривали фотографии, принесенные мужчиной в штатском. Сделаны хорошо, размером в четверть листа писчей бумаги. Если не знать, что голова отделена от тела, то впечатление, что человек спит, может не совсем здоровый. По моему предложению, фотки отрезали чуть выше линии отсечения головы – их придется показать, а люди разные, бывают и со слабыми нервами. Да и незачем посвящать в характер убийства. Для Игоря Константиновича оставил фото неотрезанное. Теперь можно и о делах предстоящих.

По лицам коллег видно, что настроение у обоих приподнятое. В расследовании мы вперед сделали шажек, не больше, и надо бы в Придорожном разбирательство продолжить – а у меня намечена поездка в артель старателей. И когда я об этом сообщил, лица у обоих вытягиваются:

«Как? Зачем? Почему?»

Оъясняю: в Придорожном наметился успех, но основанный только на предположениях. Никаких фактов! А в артели с золотом работают, все о нем знают, проводят опробование, и анализы делают в городе. Может, в той же лаборатории, из которой уже была утечка результатов. Плюс к этому: артель имеет нужную для погрузки и перевозки руды технику, стоит в безлюдном месте далеко от поселков, и проверять ее работу если кто и приезжает, то раз в год по заказу. Так что самое время наведаться, вдруг откроется такое, о чем мы и не предполагаем? Коллеги вздохнули – так им не хотелось отвлекаться от дел в Придорожном, – но со мной согласились.

До артели с Михаилом Ивановичем добирались долго и без удовольствия. Разбитый проселок, по которому из нее возят руду через Мирный на знакомую перегрузочную площадку, пыль, колдобины, жара. Даже разговаривать не хотелось. Наконец отмучились, и слава богу, артельское начальство оказалось на месте. Но нашему появлению не обрадовалось. Пришлось проявить твердость, и вскоре Михаила Ивановича начальник артели повел в свой балок, показывать неоходимые нам документы. Я же в одиночестве пошагал к недалекому карьеру, откуда доносился шум работающей техники, с намерением поговорить тет-а-тет с шоферами, экскаваторщиками, бульдозеристами.

Как и ожидалось, техники оказалось достаточно, и разговоры с рабочими растянулись надолго, без какой-либо для расследования пользы. В нужное для нас время все подходящие для перевозки руды машины работали в карьере и дальше километра от него не отъезжали, как и подходящий по габаритам экскаватор.

То же самое подтвердил и Михаил Иванович, просмотрев с начальником путевые листы и другие бумаги. Получалось, что приехали мы зря, но оба не очень и огорчились – теперь можно посерьезней заняться делами в Придорожном, не оглядываясь как говорят «назад». И здесь, сам не зная почему, я обратил внимание на огороженную досками и с воротами на замке площадку, недалеко от балка начальника. Что они там хранят? Не поленился пробежаться – за замком искрилась под солнцем куча камней, по объму не меньше трех самосвалов.

Неужели руда? И зачем спрятана от лишних глаз? Уж не похищенная ли с шахты? Тогда зачем ее в такую даль везти и здесь прятать? Мы же установили, что от шахты ее вывезли к областному шоссе – это же до артели получается такой крюк, что… в общем, в голове торжествовал полный хаос.

В сторонку отвел Михаила Ивановича, все ему рассказал. Коллега покачал головой:

«Не верю, что с шахты руда. Техникой своей они конечно могли ее вывезти, но сюда зачем?»

«Сам ничего не понимаю, но руда то лежит? Причем под замком, и это в таком месте , где ее горы рядом без всякой охраны!»

«С начальником нужно поговорить, пусть объяснит,» – а ничего другого не оставалось.

Начальник занервничал. Не сразу, но начал морочить голову: руда эта – так сказать, издержки погоды. На трех самосвалах повезли ее к железке на перегрузочную площадку, но на пол пути впереди прошел ливень с грозой, дорога стала временно не проезжей, и пришлось вернуться. Вот сюда и высыпали – не держать же ее в машинах неделю, пока дорога подсохнет.

«И когда это было?» – я незамедлил поинтересоваться.

«Месяца два назад, никак руки до нее не доходят,» – объяснил начальник, и видя на наших лицах сомнение, добавил, – «Любого спросите, все подтвердят».

Пару человек мы пораспрашивали, и они слова начальника подтвердили. Получается, что руда артельская, к хищению на шахте отношения не имеет. Но на всякий случай я еще раз к загородке прошел, теперь вместе с начальником, он открыл замок на воротах, и я набрал в здесь же подаренный мешочек пяток камней. Теперь можно со спокойной душой и домой. В Мирном высадил Михаила Ивановича.

«Завтра отдыхай!» – обрадовал коллегу, – «А в понедельк едем в Придорожный!» – и зарулил в партию.

Вечером, когда собирался в кровать после тяжелого дня, зашел Юра

«Садись!» – показал я на стул после приветствий, и сразу услышал вопрос:

«Как прокатились? С пользой или зря время потратили?»

«С пользой,» – улыбнулся я любопытному, и кивнул на стол, на который заранее для ожидаемого гостя – не сомневался, что Юра обязательно зайдет – выложил привезенные из артели камни, – «посмотри, что у них за забором спрятано!»

Юра тут же камнями занялся, и после осмотра просвятил:

«Руда, но не с нашей шахты, и не та, кусочки которой нашлись возле дробилок дорожников. Артельская это руда, у них она в измененных порфиритах. А у нас в песчаниках, совсем других породах».

«А зачам лежит под замком?» – это была последняя для меня непонятка.

«Заначка из богатой руды сделана!» – геолог заулыбался, – « При добычи иногда и забаланс к рядовой руде подмешивается, вот они и добавляю из заначки богатой, что бы среднее содержание золота держать на определенном уровне.»

Теперь понятно, зачем нам в артели морочили голову грозой и не проезжими дорогами – руда у них приготовлена заранее, собственные огрехи ликвидировать! Но это расследования нашего не касается, и я перешел к другой теме:

«А ты чем день занимался?»

«Рудишку с шахты искать ездил!» – удивил меня геолог.

«Нашел?»

«Нашел, и не только нашу», – удивил еще больше, и начал рассказывать где и что нашел.Я, как говорят в таких случаях, слушал с открытым ртом. Очень интересно геолог говорил, а если все правда, то подошли мы близко-близко к хорошо организованной преступной группе, давно занимающейся хищением золотосодержащей породы с разных объектов. Потому что нашел Юра не только машину руды, похищенной с шахты, но рядом с ней остатки ранее увезенной руды с другого объекта. Конечно, все это требует подтверждения анализами на золото. Пробы геолог отобрал, хотя и без них уверен, что не ошибается в выводах. А пряталась руда рядом с поселком, на свалке, но из него не просматриваемой. Здесь в находчивости похитителям не откажешь.

И это не все. Юра предположил, что ранее похищенную с другого объекта руду увезли на переработку, и если это место рядом, то его можно поискать. Отходы будут обязательно в виде песка и мути после отмывки пустых, без золота песчинок, как более легких.

Вдвоем начали предполагать, где это можно сделать здесь, в конкретном месте. Дробилки, положим, у дорожников есть, и на них руду уже измельчали, хотя и не нашу. Но до размера частиц крупного песка. А этого недостаточно, размер песчинок должен быть минимальным. Достигается это на других, специальных установках, каких у дорожников нет. Значит, такую технику и укромное место, где ее можно поставить, не мешает поискать. И прежде всего через шоферов: подготовленную на площадке дробленку кто-то же должен был отвезти к месту ее окончательной доработки? Вот и нужна беседа с шоферами на тему: отвозил ли кто приготовленный на площадке песок ( или правильнее «сечку») куда-то кроме строящейся дороги. Беру на заметку.

Где место окончательной доработки может быть – мы не знаем, но ясно, что нужно помещение поставить агрегат, желательно вокруг высокий забор, что бы скрыть все от посторонних глаз, и обязательно либо водопровод, либо большая цистерна для воды. И все, конечно, не в центре поселка, а на окраине, на отшибе.

Сразу напрашивался дом охранника: очень удобно расположен на отшибе, и высокий забор есть. Но на одном зацикливаться не стоит, возможно и другое место. Площадка дорожников тоже подходит, хотя никакого лишнего агрегата мы там не заметили. Минус один – народу многовато.

В итоге решили, что и площадку дорожников, и дом охранника еще раз нужно посетить, но предварительно посмотреть в поселке и другие строения, где можно делать что угодно, не привлекая лишнего внимания. Юра попросил это поручить ему: в поселке его почти никто не видел, и он все сделает незаметно, возможно сразу по каким-то своим признакам определит место, где с рудой могли возиться. Отказываться неразумно, и я соглашаюсь. В Придорожный придется ездить еще не раз, вот и Юру с собой захватим.

Время шло, и у меня начали слипаться глаза. Юра это заметил, и приготовился уходить, но планами моими на воскресенье не забыл поинтересоваться. Их не было, зато имелось желание обойтись без таковых. Провести день, не занимаясь ничем. Я ему так и сказал, напер зная, что мне сейчас будет предложена рыбалка.

Так и оказалось, только предложили не рыбалку, а отдых на озере. Но с удочками, на «всякий случай». Я не стал сопротивляться, попросил только выезжать не слишком рано. И не против, если с нами поедет еще кто-то. А повезет Юра на своих Жигулях – мне, по его мнению, «пора отдохнуть от руля».

 

Геолог

Осторожно слез с кровати, прошел в другую комнату, и стараясь не шуметь и не разбудить жену, начал готовиться к предстоящей поездке. Позавтракал, собрал тормозок, в канистру налил воду.. Собрался все сгрузить в рюкзак, и в этот момент в комнату заглянула Света. Посмотрела на мои приготовления, поинтересовалась, куда я «намыливаюсь», если не на рыбалку. А что не на нее, поняла по отсутствию в приготовленных продуктах спиртного. Как же, рыбалка и без выпивки! Такого не бывает, по крайней мере раньше не было. Пришлось успокоить: собираюсь на работу, на весь день – дело есть срочное. И угрызений совести, что соврал, не было, потому что все предстоящее уверенно работой и считал. Вывел из гаража Минск, покатил в Придорожный.

Вечером долго думал, куда, будь на месте похитителей , спрятал бы руду. Что бы и кучи в глаза не бросались, и машина если надо подъехать, внимания не привлекала. Думал, думал, и ничего лучшего для этой цели, как свалка мусора, придумать не мог. Конечно, свалка в местном варианте: безлюдная и скрытая рельефом от неприглядной картины площадка, на которую вываливается все ненужное как бог на душу положит, то-есть, кто как может. Машины на свалке появляются постоянно, и в глаза не бросятся, а на лишние несколько куч камней никто внимания не обратит.

С такими мыслями я не доезжая поселка мотоцикл спрятал, и в направлении местной свалки побежал по сопкам, стараясь посетить и просмотреть те места, куда не попал в прошлый раз, когда искал объездную дорогу. И незаметно, ничего не найдя, добежал до свалки. Впечатляющее зрелище она производила. Просто удивительно, сколько отходов давал маленький поселок, по своим размерам примерно свалке и равный. Чего там только не было! Кроме мусора и отходов, кучи почти нового шифера, кирпича в половинках, каких-то труб, списанной техники. Среди этого добра не только несколько машин руды – целый вагон ее можно спрятать.

Здесь задержался надолго, осматривал все старательно, ничего не пропуская. В итоге кучу камней нашел. На руду с шахты очень похожи, но стопроцентной уверенности не было. Отобрал пробу, анализ на золото даст окончатедьный ответ. А потом рядом нашел остатки еще одной, уже увезенной породы. Явно не похищенная руда, но чем черт не шутит – и из нее отобрал пробу на золото. Представлялось мне, что это тоже руда, но с другого объекта – очень похожа на те камушки, что я собрал возле дробилок дорожников.

И пока я с камнями разбирался, вокруг осматривался, еще несколько деталей в глаза бросились. Прежде всего, камни в куче сгружены недавно, никакая трава по краю через них не пробилась. А вокруг валялось барахло старое, травой заросшее. То-есть, камни привезли сюда не только недавно, но и сознательно – могли бы вывалить на краю свалки, да и в любом месте у дороги, это же не мусор. Во-вторых, место с поселка не просматривалось, и подъезжать можно незаметно. А в третьих, куча в той части свалки, что ближе к площадке дорожников, и побегав еще немного, я и следы машин туда нашел.Ну а в четвертых, здесь и должна быть одна машина камней. Если, как мы предполагаем, в первом рейсе руду отвезли и недалеко от шахты спрятали, то во втором машины должны были везти к дорожникам: одна руду, другая экскаватор.

Жутко довольный собой, но настолько и голодный, я от свалки потопал по шоссе к мотоциклу, прикидывая, где могли спрятать две машины руды первого рейса. Местность вокруг железнодорожного моста я знал досконально, в свое время там работал и облазил все не один раз. И когда подошел к Минску, план поисков определился.

Вечером порадовал Михаила своими «успехами», на завтра соблазнил его рыбалкой. А дома замариновал мясо для шашлыка, проверил Жигули – все в порядке. Вечером и жену уговорил с нами поехать , с Наташей Луканиной за компанию.

Хотел зайти к Паше, разузнать как дела с закрытием скважины, но он пришел сам. Предупредить, что т.Николаев приезжал на участок и выразил неудовольствие моим отсутствием. От этих слов мне стало так хорошо, что я коллегу быстренько провел в гараж и там, в «антисанитарии» и подальше от женских глаз, мы тяпнули по стаканчику «за удачу».

 

24 июля, воскресенье.

 

Геолог

Без пяти семь открыл глаза. Будильник молчал, и я их закрыл снова, надеясь минут пять подремать. Кажется, подремал подольше, но тишину в комнате ничто не нарушало. Еще раз глянул на часы – десять минут восьмого. И теперь дошло, что звонка не будет: сегодня же воскресенье. Можно поваляться в кровати, вставать рано необязательно. Полежал, попереворачивался с боку на бок, пока жена не проворчала:

«Не мучься, уходи и мне полежать не мешай!»

Вот и хорошо, подсказала что делать. Встал и ушел в соседнюю комнату, а из нее в прихожую, переделанную в летнюю кухню. Здесь точно мешать некому. Приготовил пару бутербродов, заварил кофе и позавтракал в одиночестве.

Теперь можно заняться делом –с час поливаю грядки в огороде, полю, рыхлю землю. Затем набираю ведерко огурцов, не совсем красных помидор, перца, нарываю лук, укроп, петрушку. Овощи и зелень нужны для приготовления особого блюда, без которого ни один отдых на природе не проходит. В нем мое участие, кроме сбора овощей и зелени – с замороженной рыбины снять шкуру с чешуей, срезать с костей полосками мясо, а затем его порезать на кусочки. Желательно кубики с гранью в пол сантиметра. Жена рыбу замаринует, добавив в нее уксусную эссенцию в известном ей количестве (я обычно перебарщиваю), потом перемешает с мелко нарезанными овощами и зеленью. И обязательно положит много молотого перца, черного и красного. Получается острая закуска настолько вкусная, что всегда съедается полностью. Это блюдо с корейским названием «Хе» нужно приготовить до поездки на озеро.

Достаю из морозильника сазана, специально заранее приготовленного, и начинаю с ним работать. К девяти часам основа блюда готова – мясо без костей порезано на кусочки.

Пора будить жену, но она уже встала, и выходит в летнюю кухню. Показал приготовленный из рыбы полуфабрикат, и мелко режу зелень и овощи. Вообще-то это дело женское, но не будешь же сидеть сложа руки, пока та завтракает. Теперь для «Хе» все компоненты приготовлены, можно начать сборы на озеро.

Выгоняю из гаража машину и укладываю в багажник брезент, тент из белой материи, надувной матрац, канистру воды, шашлычницу и прочую мелочь. Выпивку и продукты возмем в последнюю очередь, они пока в холодильнике.

В половине десятого в машину загружаю сумку с продуктами, где основной объем занимает маринованное вечером мясо, и сажусь за руль. Жена выходит с кастрюлей «Хе» – по пути к озеру оно должно созреть до стадии годности к потреблению.

Подъезжаем к дому Наташи, которую жена вчера предупредила о поездке, забираем ее с небольшой сумкой, и я подруливаю к гостинице. На часах без пятнадцати десять, не очень рано, как Алексей и просил. Жена пытается пересесть на заднее сидение к Наташе, но я удерживаю, показываю из под тишка кулак. Все поняла, улыбается, остается впереди рядом со мной.

Алексею собирать нечего. Я зашел в гостиницу, и сразу с ним вышел. В машине свободное место только рядом с Наташей. Света, моя жена, их познакомила, как только тронулись.

До озера езды чуть больше часа. В машине легкий треп о пустяках. Главное, что бы всем было комфортно и весело. Посматриваю в зеркало заднего вида – как там, на заднем сидении. Нормально, оба улыбаются. Наташа держит в руках ладонь Алексея, что-то объясняет о линиях жизни и любви, друг на друга посматривают заинтересованно. Про работу никто дурацких вопросов не задает, эта тема сегодня никого не трогает. Отдыхаем, набираемся сил даже в пути.

На берегу подъехал не к обычному «рыболовному» месту, а на площадку невдалеке, давно определившуюся как место коллективного отдыха. Берег здесь ровный, пологий и без камней, с хорошим песочком. Я не сомневался, что кого-либо из партийских встречу, машина не только у меня. И не ошибся – Пашу и геофизика Владимира с женами заметил издали. Подъехал к ним и остановился рядом – в кампании веселее. А у них и брезент на песочке расстелен, и тент натянут. Так что нам этого делать не нужно, хватит и того, что уже есть.

Когда поприветствовали друг друга и Алексея с новичками познакомили, всей оравой полезли в воду. Двенадцатый час, жара как и положено дает знать. Я долго плескаться не умею и вылез из воды первым. Дровишек для шашлыка вблизи нет, давно все подчищено, поэтому от берега отхожу подальше, где видны кусты, и пытаюсь в них что-то найти. Минут через десять подходит Паша, потом геофизик Владимир. Сухих палок мало, но по охапочки все же набираем, должно хватить.

У машин под тентом на брезенте лежат Алексей и Наташа, веселые и довольные. Три другие дамы в воде, но увидев нас , начали из нее вылезать. Мы же сложили дрова в сторонке, где я наметил поставить шашлычницу. Попозже – по моему мнению, время обеда не наступило.

В этом я крупно ошибался. Когда три мужика, освободившись от дров собрались прилечь под тентом, подошедшие женщины в один голос заявили, что хотят кушать. Купание не прошло даром, аппетит они нагуляли.

Обед так обед, кто бы спорил. Распределили обязанности и начали к нему готовиться: женщины – нанизывать мясо на шампуры, я – разжигать шашлычницу, кто-то – резать помидоры и огурцы, ломать сучья, ну и всякое разное. Все в подобной ситуации оказывались чуть ли не в каждый выходной, и подсказывать кому что делать надобности нет. Один Алексей, человек новый в такой обстановке, вначале пытался помочь то одному, то другому, пока Наташа не позвала его и надежно не пристроила около себя. Через двадцать минут к обеду все готово, кроме шашлыка. Его еще нужно зажарить на углях, почти готовых для этого.

Кто-то предложил «сполоснуться», и вся орава вновь полезла в воду. Кроме меня. Так наверное на роду написано, что я должен жарить шашлык всегда. По крайней мере, в этой моей обязанности никто не сомневался.

Шампуры на угли я выложил и посматривал, что бы мясо не пригорело. На озеро посматривал тоже, ждал, пока кто-то из мужиков вылезет из воды. Его поставить на свое место, а самому тоже окунуться. Совесть заговорила у Паши, он сменил меня на посту главного шашлычника.

Вылез из воды, когда кампания устраивалась под тентом на брезенте как кому удобнее, а Паша нес первую порцию готового продукта. Я умостился у жены под боком, и посмотрел на нее жалобным и тоскливым взглядом. Сейчас решается главное: дозволят мне в кампании выпить – тогда Света повезет нас домой, то-есть сядет за руль; или для меня сегодня сухой закон.

Света посмотрела на мою грустную физиономию и улыбнулась:

«Ладно, пей, что с тобой сделаешь! Но учти: ты мой должник!»

Наташа не преминула заметить: «Юрий Васильевич, где вы только такую жену нашли! Это как надо мужа любить, что бы от вина под шашлык отказаться!»

Владимир, хозяин втором машины, тут же попытался моментом воспользоваться, и половине своей не замедлил предложить:

«И ты могла бы мне праздник устроить! Что я, один среди мужиков пить не буду?»

Наверное недавно он вел себя не совсем правильно, потому что жена его охладила:

«Твой праздник вчера был, и тоже с мужиками! Так что перебьешься, сегодня моя очередь!»

Все засмеялись, и ярче других Алексей. Наверное, такие разговоры о женском равноправии ему слышать не приходилось

Как обычно, спиртное разливал Паша, каждому по желанию – водку или вино. Все положили в тарелки или миски «Хе», взяли по шампуру и ждали тост. Я и сказал самый простой:

«За знакомство и приятную кампанию!»

Ну а дальше проще. Выпивали без лишних словоизлияний, закусывали «Хе», заедали шашлычком. И так много раз. В кампании Алексей уже свой, с Наташей они друзья. Спокойно и с удовольствием ел корейское блюдо, хотя многие от него в первый раз отказываются, рыба, видите ли в нем сырая. И пытался у меня выведать, где я такое хорошее мясо на шашлык достал. Остальная публика знает, где достаю, но молчит, что мясо дикое, бегало по горкам без пастуха, пока на меня случайно не набежало. Я долго отнекивался, потом Наташе подмигнул и разрешил рассказать, где мясо берут здешние геологи. Но после обеда, когда все разойдутся кто прогуляться, кто покупаться. Алексей подозрительно на меня посмотрел, но возражать не стал.

Насыщенные до предела, все впали в состояние полной нирваны. Лежали под тентом в тени, кто подремывал, кто листал журналы, а самые крепкие ухитрялись и пиво потреблять. Вскоре женщины, пошептавшись, отправились подальше от берега в кусты, а Паша и трезвый как стеклышко геофизик с удочками пошагали в сторонку, где купающихся поменьше, а рыбы не пуганной побольше.

Я и Алексей остались под тентом. Обменялись впечатлениями от пикника. Для меня это рядовое воскресенье, а Алексею понравилось все и даже очень. По его словам, в такой свободной и дружеской кампании он давно не бывал, очень доволен, и уже не считает партию жуткой дырой. Понял, что главное не где живешь, а кто тебя окружает. И Наташа ему понравилась, с ней легко и просто. На это я с улыбкой заметил, что все еще впереди. И решил Наташе при случае напомнить, что ее новому другу ужинать негде, столовая то не работает.

Женщины вернулись из кустиков и не останавливаясь полезли в воду, мы за ними. Потом еще много раз купались, под тентом дремали. Алексей и Наташа и прогуляться уходили вдоль берега, наверное посмотреть, что там ловят Паша и Владимир.

Домой потянуло часов в пять. Владимир, хозяин второй машины, жуткий копуха. И хотя собираться начали одновременно, наш экипаж с этим делом справился оперативней. Отъехали первыми, за рулем сидела Света. Поначалу Алексей на нее посматривал с некой опаской, но вскоре убедился, что рулит не хуже меня, и успокоился. В машине я и Света сидели молча, говорить было лень. И только на заднем сиденьи обменивались фразами. Состояние у всех было «типичной усталости от хорошего отдыха». В середине пути Алексей наклонился ко мне:

«Юра, серьезно мы дичину в шашлыке ели?»

Понятно, Наташа его информировала, как я и разрешил.

«А что, невкусно было?» – ответил вопросом на вопрос.

«Вкусно конечно, но охота на нее запрещена, тем более сейчас», – он помолчал и добавил, – «И в тот раз, когда у тебя был, такое же мясо было».

Ответ на его вопрос у меня всегда готов, но немного резковат. А грубить Алексею, с которым сложились дружеские отношения, мне не хотелось. Поэтому начал издалека:

«Для кого охота закрыта? Для меня, тебя, моих ребят?»

«Для всех», – услышал ожидаемое.

«Ошибаешься, отнюдь не для всех. Уж я то знаю, кто и когда из города приезжают сюда на охоту».

«Ну и кто же?»

«Да все большие начальники, и прямо с егерями и инспекцией, которым поручено зверей охранять», – Алексей промолчал, и я продолжил, – «А нам, кто всю жизнь в степи и горах, где нет многого из городских, скажу так, удобств и возможностей культурно провести время, охотиться видите ли нельзя, шишкам зверей не хватит», – я сделал паузу, и теперь можно было закончить, – «Так что перебьются. И не осуждай ни меня, ни других – я имею ввиду местных. Мы здесь живем, и сами решаем что и когда можно добыть».

Дамы с интересом прислушивались к разговору, ждали ответа типичного городского жителя: кем мы будем в нем – злостными браконьерами, или не очень. Но Алексей ответил на удивление мирно и спокойно:

«Наверное, в чем-то ты прав. Но если все будут охотиться, зверя не хватит, перебьют всех. Поэтому охоту и запрещают».

Его довод был ожидаемым, именно в таком духе средства информации и дурачат население. Ну не будут же говорить, что есть страны, в которых можно любому человеку поохотиться. Конечно, за это придется заплатить и соблюдать определенные правила – отстреливать животных определенного пола, возраста и вида. И ничего, живности меньше не становится. В Швеции уже не знают, что делать с лосями, столько их развелось: в стране с площадью хорошо если с одну нашу область их уже больше, чем во всей России.

В таком примерно духе я все высказал, после чего Алексей погрустнел, призадумался, а потом поинтересовался:

«А тебя когда-нибудь ловила инспекция? Или из ваших ребят кого?»

Пришлось объяснить:

«Местная инспекция – никогда. Во-первых, все друг друга знают, а многие еще и друзья, хотя и живут в разных поселках, а во-вторых, и инспекторам всегда что-то надо. Бензин, запчасти, да те же доски или бревна дом отремонтировать. А где все это найдешь? Да у нас, и вдобавок бесплатно. Так что местная инспекция своих не ловит, план выполняет на залетных, которые всегда городскими оказываются».

К этому времени мы подъехали к Мирному. Наташа сзади зашевелилась и попросила на минуту подъехать к магазину. А Света и без просьбы туда настроилась, я то видел.

Подъехали, из машины начали вылезать, и я как бы невзначай вспомнил, что сегодня столовая не работает, кое-кому поужинать негде. Света заулыбалась, Алексей промолчал, а Наташа ответила, что об этом знает, потому и попросила сюда заехать, купить вкусненького. Молодец девушка, ну а Алексей конечно знает, что вкусненькое положено запивать чем-то не очень крепким.

В магазин я не пошел, мне там делать нечего. Погулял вокруг машины, пока все не вернулись с покупками. В партии Света подъехала вначале к гостинице, где парочка вылезла со своими сумками, отсюда повезла меня к дому.

Потом я ставил машину в гараж, разбирал вещи, смывал с себя в душе пресной водой озерную соль. Когда чистенький и свеженький зашел в дом, жена с закрытыми глазами лежала на кровати так широко раскинувшись, что места для меня не оставалось. Для нее отдых продолжался, теперь в состоянии легкой дремоты. Что бы не мешать, вышел на крыльцо, недолго на нем посидел и прошел в огород. Посмотреть и что нужно полезное сделать.

В огороде работа есть всегда. Одни сорняки можно выдергивать ежедневно, и все равно они никогда не кончатся, потому что так же ежедневно подрастают. Устраиваюсь в нужном месте на маленькой скамеечке – работать сидя приятней – и начинаю лишнее выдергивать.А заодно и о завтрешнем дне думать.

Алексей про понедельник ничего не говорил, наверное я ему не нужен. Значит, занимаюсь своими делами. С утра иду в дробилку, отдаю на обработку пробы, которые отобрал из куч предполагаемой руды на свалке в Придорожном. И не ухожу, пока их не подготовят к отправке в лабораторию в город. Ну а те, что отобрал возле дробилок дорожников, к отправке уже готовы.

Затем нужно посмотреть материалы по закрытой в субботу скважине. Обязательно придет техник-документатор, что бы я утвердил геологическую колонку по ней.

Ну а дальше – построить геологический разрез по этой закрытой скважине и сравнить его с нашим проектным, предполагаемым на начало бурения.

Больше планировать нечего, дай бог успеть и с этим.

 

Опер

Дурная голова ногам покоя не дает, и убедите меня, что это не правда, если сегодня воскресенье и только семь утра, а она открыла глаза. Ну можно спать и спать, наверстывать упущенное за неделю, так нет же, хочет работать.

С этим мириться нельзя и даю зарок: до девяти часов я и пальцем не пошевелю, буду лежать в кровати. Голова отдыхать не хочет – ее дело, а остальную часть тела пусть не трогает. И чтобы не провоцировать на мысли пустые и легкие, положим про женщин, надо загрузить ее чем-то серьезным. О деле заставить думать, о том, как преступников поймать побыстрее, и домой в город, пока Танечка, секретарша шефа и моя любовь, шнурочек свой кому другому не продемонстрировала. Хотя если честно, то жизнь среди геологов начинает нравиться, даже больше – затягивает. Люди хорошие, не знаю все ли, но с кем общался – это точно. Да и к поселку привык, «дырой» как вначале, и не кажется.

Сегодня впереди поездка на озеро. Интересно посмотреть, как местный народ отдыхает. Но это впереди, а сейчас самое время подвести итоги за неделю и подумать еще раз о деле, ради которого я здесь нахожусь. Может статься, вечером времени для этого не окажется.

Встать с кровати все же на минуту пришлось – достать бумагу и ручку кое-что записать. Но сразу вернулся назад, и уже лежа начал перебирать в памяти все, что удалось установить по каждому предполагаемому участнику хищения на шахте.

Первый из них – «информатор» в партии. Пока не установлен, но подходящая кандидатура есть – из горных мастеров. Геологи обещали по документам точно установить, в чьи смены попадали самые богатые из похищенных отпалок. Если такое получится, один из горных мастеров как «информатор» определится, и с ним придется поработать серьезно: определить круг друзей, знакомых и самое главное – канал связи с поселком Придорожным. А связь есть, и очень оперативная. Вспомним, что Павел Петрович утром в город в милицию уехал, а в девять вечера сторож на шахте был уже мертв. Возможно и не сам «информатор» его до смерти довел, но поговорить с сообщниками, посоветоваться что делать – должен был непременно. Стало быть, как-то связаться с Придорожным. У одного из горных мастеров, как Юра говорил, мотоцикл есть, мог оперативно в поселок съездить. Следовательно, мотоцикл и его хозяина там должны видеть, и не только самого, но и к кому он приезжал в гости. Это как первый вариант связи.

Второй вариант – мог позвонить по телефону. Их в поселке, я интересовался, два: в домике медицинской части, и на железной дороге у дежурного по вокзалу. Люди у телефонов сидят постоянные и их следует расспросить о возможном звонке в среду-четверг полторы недели назад: не просил ли кто передать что-то известным нам лицам, либо позвать их к телефону.

Есть и третий вариант связи – через знакомого. Но передаваемая информация была настолько серьезной, что доверить ее можно только сообщнику. А такой в партии, где народа не так и много, может быть человек близкий, друг. Следовательно, и с друзьями горных мастеров нужно познакомиться поближе.

Получается, что по связям информатора с сообщниками Придорожный нужно еще раз посетить. И хорошо для работы получить в помощь сержанта. Как я понял, у него там не только знакомые, но и друзья, с которыми он «принимает». А это дело большое, за столом скажут такое, о чем и мечтать не могу. Решаю сержанта на день просить.

Второй участник дела – «железнодорожник». Уже найден, правда в расчлененном виде. Кто он и откуда приезжал – предстоит узнать, но это дело времени. Известно точно, что в поселке появлялся в последний месяц несколько раз, посетил щахту перед хищением руды и как полагаю, интересовался на месте ли нужные отпалки. Встречался с Рогожиным Б.С., начальником дорожников, и с Бочко Я.М., охранником. Последние от этого категорически отказываются, что является очевидной ложью.

Мотивы его убийства пока не совсем ясны. Первое, что напрашивалось – организаторы хищения узнали о нашей заинтересованности «железнодорожником». Возможно от того же «информатора», который от сторожа на шахте услышал о ее посещении нежданным гостем. Но человека не местного, в поселке редко появлявшегося, убивать по такому поводу необязательно, легче отправить куда подальше на время. Это и безопасней, и надежней. Нельзя не считаться и с возможной очень важной ролью «железнодорожника» как незаменимого курьера между кем-то в городе, где делают анализы проб на золото, и исполнителями хищения руды. А с «информатором» в партии обязательно – только у него есть привязка нужных проб.

Человек в городе реален, как мне представляется, он и есть главный во всей преступной группе. От него могли идти исходные данные – результаты анализов проб, и к нему по идее должен отправляться для реализации конечный продукт – золото.

Получается, что с «железнодорожником» неясностей много, особенно важных для нас по связям в городе. Я могу реально сделать одно: отправить Михаила Ивановича в поселки Пионерный и Солнечный, убедиться что «железнодорожник» там не появлялся, то-есть направление на город единственное заслуживающее внимания. По крайней мере так мне представлялось.А дальше нужно терпение. Есть отпечатки пальцев, фотография, возможно кто-то заявит о пропаже человека. И еще много чего может быть, но опознают тело несомненно. Что даст возможность заняться его близкими, знакомыми, связями … и прочим.

Погибший на шахте сторож – третий человек, связанный с хищением. О нем известно практически все, за исключением небольшой детали: с кем из знакомых он выпивал на работе вечером перед хищением, и позднее – в день смерти. Назвать его сообщником преступников нельзя, явно человека использовали «втемную», выключив каким-то препаратом сознание. Очень боялись, что при случае вспомнит лишнее, и только этим можно объяснить его смерть. Убийцей напрашивался «информатор» из партии, как хорошо знакомый сторожу человек, которого он мог не опасаться. Хотя возможен и кто-то другой, не попавший в поле нашего внимания. Пока не попавший, но тоже член преступной группы. А потому рано или поздно на него выйдем, либо как только прижмет, сообщники его и заложат, убийство на себя никто не возмет.

Все лица, по которым я сейчас прошелся, сознательно или невольно подготовили хищение: определили какие отпалки увезти, уточнили их положение на площадке, наметили пути вывоза руды и т.д. А вот подготовить дорогу от дорожников до шоссе в объезд поселка, организовать нужные машины и экскаватор, определить места хранения похищенной руды, рассчитать количество необходимых машин и рейсов мог начальник дорожников Рогожин Б.С., либо он и охранник Бочко Я.М. совместно.

Эти подозреваемые, четвертый и пятый, для меня сейчас самые важные, и в связке их следует разрабатывать. Что известно точно? Прежде всего, налицо сговор во всем, меня интересующем, в том числе и по «железнодорожнику». Единственные из местных жителей никак не соглашаются его заметить, хотя одного и другого тот навещал. Во-вторых, нужная для хищения техника только у них, а если и самим сесть за руль, никого лишнего из шоферов к делу привлекать не нужно. И стоит техника в таком месте, что можно использовать незаметно для жителей поселка, если сделать это ночью по специально проложенной объездной дороге. В третьих, и руду могли на своих дробилках в какой-то мере измельчить. Похищенную с шахты еще не успели, но другую, как Юра предполагает, ранее украденную, дробили и остатки ее он на свалке нашел, рядом с той, что похищена на шахте. Правда, пока все предположительно, до анализов на золото. Если оно в пробах окажется – все, Юра действительно нашел то что нужно, а Рогожин Б.С. и Бочко Я.М. из подозреваемых переходят в преступных похитителей. Уверен, что Юра найдет и остальные две машины руды, спрятанной – теперь почти точно – где-то недалеко от железнодорожного моста.

Что остается проверить по этим двум типам и подотчетной им технике? Прежде всего, еще раз поговорить с шоферами и экскаваторщиками: возможно что-то возили на свалку или в поселок, либо со свалки что-то забирали или грузили экскаватором. В мой прошлый приезд экскаваторщик говорил, что технику однажды заправляли в его отсутствии, но вспомнить когда точно – не мог. Нужно в этом ему помочь, ясно, что экскаватор готовили, но работал он недолго и солярки сжег немного. Этот день может оказаться очень важным.

На часах пол девятого и лежать в кровати расхотелось. Встал, начал приводить себя в порядок, но мысли о деле из головы не уходили. Представил еще раз все, что сделано, и оказалось не так и мало. Прошла всего неделя, а шансы раскрытия хищения, мне кажется, уже железные. Если анализы проб , отобранных Юрой покажут золото, то кое-кого можно и задержать, оснований будет достаточно.

Планирую задачи на понедельник: едем в Придорожный, если получится и мне на день дадут сержанта, то втроем. Я работаю с шоферами и экскаваторщиками дорожников, Михаил Иванович – по телефонным разговорам наших подопечных, сержант – по возможному появлению в поселке бывших горных мастеров. Надеюсь, что наши общие усилия какой-то результат дадут.

Дальше тоже ясно, что делать. Мне – обязательно попасть в город на доклад шефу. Если получится выехать во вторник, то встречусь с ним в среду, а в четверг, как Юра обещал, будут готовы результаты анализов проб, и можно будет принимать решение о задержании всех или отдельных подозреваемых.

В мое отсутствие Михаил Иванович посетит Пионерный и Солнечный, узнает там все возможное о «железнодорожнике», Рогожине, Бочко. А Юра постарается найти спрятанную где-то около железнодорожного моста руду – попрошу Павла Петровича обеспечить его транспортом. И в Придорожном, как сам он напросился, поищет следы работы с ранее украденной и измельченной рудой.

И еще мне остается, если в городе не дадут помощника, разобраться с анализами проб: кто их делает и как, через кого результаты отправляются в партию, на каком этапе попадают в посторонние руки.

С удовольствием потягиваюсь – дела то идут совсем неплохо! А впереди и с Танечкой встреча намечается!. Не забыть только завтра у шефа получить разрешение на поездку в город.

С хорошим настроением позавтракам бутербродом с холодным чаем, начал собираться на озеро – достал купальник и в него облачился. Юра заехал без пятнадцати десять, в машине кроме его жены сидела на заднем сиденьи молодая симпатичная женщина, как я понял, «золотая рыбка», с которой обещено меня познакомить. Свободное место только около нее, с удовольствием устраиваюсь рядом.

А дальше был большой пикник на природе, то бишь на озере, где наша кампания сразу увеличилась на четырех человек. Посмотрел, как геологи отдыхают, и многому позавидовал. Взаимные симпатии, непринужденность в общении, участие каждого по возможности в приготовлении обеда – никто не сидел без дела – бросалось в глаза. И что еще больше удивило – умеренность в питье как у женщин, так и мужчин. А те, кто должен был везти всю кампанию домой, вообще не притронулись к стаканам. И соседка по машине оказалась женщиной спокойной и приятной. Болтала и смеялась вместе со всеми, втягивала и меня в разговоры, но глупостей не говорила и лишних вопросов не задавала. А когда у нее поинтересовался, почему не спросит, женат ли, ответила очень хорошо:

«Ты же в командировке, а в ней все мужчины холостые, и спрашивать не нужно. А если спросить, то и о себе должна сказать что-то. Лучше давай на эту тему помолчим, чтобы и видимости обязательств не возникало».

За день наговорились, насмеялись, накупались, ближе к вечеру и подустали. Начали потихоньку собираться домой. Отличный выдался день, я подумал, что у всех из кампании и недостатков нет никаких, но не тут то было. Шашлык был приготовлен из дикого мяса, а готовил его Юра, как выяснилось, заядлый браконьер. Этого я не ожидал и поначалу удивился, не мог поверить. Про себя решил с ним поговорить, наставить на путь истинный. Этот факт был единственным черным пятнышком за весь день.

В партии сразу разошлись и разъехались по домам. А я, переодевшись в гостиничной комнате, пошел к Наташе, куда был приглашен на ужин. С сухим вином он растянулся надолго, и в свою комнату я попал в три часа ночи. И наверное вообще бы не попал до утра, но Наташа попросила все же уйти. Чтобы совсем злые языки в поселке завтра не склоняли ее имя, а если и склоняли, то чуть-чуть.

 

25 июля, понедельник.

 

Геолог

В понедельник в поле я стараюсь попасть непременно. И не потому, что очень по нему соскучился: буровые то крутятся без выходных, да и экскаваторщик, и канавщики лишний денек прихватывают, оплата у них сдельная, а приехали подзаработать. И за два дня могут столько лишнего набурить или накопать, если их не остановить во-время, что общение с т. Николаевым на повышенных тонах вполне реально.

Так что сегоднешней камералке не рад, но другого выхода нет. Нужно срочно подготовить пробы, в субботу отобранные на свалке, для отправки в город. А без моего присутствия, стояния над душой, это дело затянется надолго.

Отбираю нужные мешочки с камнями, что бы отнести их в соседнее здание. От дела отвлекает Игорь Георгиевич – заходит в комнату. Поздоровались, парой слов о вчерашнем отдыхе на озере перекинулись, и он поинтересовался:

«Ты очень занят?»

«Сейчас – да, но не надолго. Пробы оформлю, и все», – я понял, что главному геологу нужен. И он сказал для чего:

«Может на участок смотаемся? Посмотрим что набурили и накопали», – и с улыбкой, – «Душа горит, вдруг там самородки везде валяются?»

Шутка, конечно, но как геолог состояние его понимал отлично и «смотаться» не только не против, а и с удовольствием. Попросил лишь одно:

«Давай часа через полтора, как с пробами закончу».

Игорь Георгиевич не против: «Как скажешь, так и поедем».

Я тут же побежал в соседнее здание и больше часа наблюдал за обработкой и оформлением проб. Здесь меня и Алексей нашел, но отвлекать от дела не стал. Поздоровался, предложил вечером встретиться, на что я конечно согласился. И убежал, жестом показав, что дел у него по горло.

Почти точно по времени – через полтора часа после разговора с главным геологом – мы ехали в Уазике на участок. Знакомая до каждой колдобины пыльная дорога. Ехать быстро – головой крышу пробьешь, так подбрасывает, медленно – задыхаешься от пыли, которая лезет во все щели при попутном ветерке как сейчас. Открывать рот не хочется, противно глотать всякую гадость.Молча посматриваем по сторонам, что-то про себя обдумываем

Мои мысли крутятся вокруг да около канав, две из которых посмотрели в прошлую совместную поездку, а три новых предстоит посмотреть сегодня. В двух просмотренных «железная шляпа» вскрыта, стало быть на двести метров прослежена – на расстояние между канавами.. Да еще и с видимым золотом. Так что, как Игорь Георгиевич говорил, на рудопроявление тянет. Уже хорошо, но хочется большего, что бы «железная шляпа» оказалась и в очереднвх канавах, еще не смотренных. В лучшем случае во всех, но в двух – обязательно, как минимум. Тогда она протянется метров на пятьсот, даже больше. А если и с видимым золотом, то вырисовывается не рудопроявление, а что-то посерьезней, возможно объект промышленного масштаба.Конечно, при условии многих «если»: если руда и на глубину пойдет, а не кончится на первых метрах, если содержание золота окажется достаточным для рентабельного извлечения, если золото более-менее распределено по всему объему , а не носит гнездовый характер, если …и т.д. и т.п. Короче говоря, даже при лучшем варианте , то-есть возможном промышленном объекте, нужно работать и работать, прежде чем он превратится в стоящее месторождение.

Вот такие мысли голову и занимали. Думал, что только мою, пока Игорь Георгиевич , как начальник сидевший рядом с шофером, хорошо так не вздохнул, повернулся назад с улыбкой:

«Ну и как считаешь, до нормального объекта дело дойдет, или на рудопроявлении остановимся?»

Вот так, оказывается и у него мысли о том же. Не желая спугнуть фарт, я ответил осторожно:

«Думаю, вернее надеюсь на что-то побольше рудопроявления».

«Тоже так думаю», – Игорь Георгиевич от меня отвернулся и посмотрел вперед на дорогу, – «Да и пора нам что-то серьезное найти, сам знаешь, как давят сверху».

Конечно знаю, и прекрасно «давителей» понимаю, потому что они хотят идеального – ритмичной работы и постоянного объекта ее приложения. То-есть в партии должны непрерывно проводиться и поиски, и оценка выявляемых объектов, и их разведка подземными горными выработками.

У нас же разведки нет – шахта закрыта, новый объект не появился.. И как следствие, многих работников пришлось либо перевести в другое место, либо сократить; шахтную технику и транспорт тоже требуется куда то пристроить. Так что ритмичность работы нарушена, сразу возникли лишние заботы. Вот и давят сверху постоянно: когда же найдете объект для разведки? Мне ничего не оставалось, как с главным геологом согласиться:

«Да, серьезный объект найти мы просто обязаны», – вспомнил к случаю презрительное изречение т. Николаева (пять лет впустую бегают!), и мысль докончил, – «Другого варианта просто нет!»

Оба замолчали, чтобы этими вот высказанными желаниями ненароком не спугнуть нашу исключительно хрупкую «геологическую удачу». Все мы чуть-чуть суеверны.

Наконец подъехали к буровой. В прошлый раз скважина здесь только подбиралась к перспективным породам. Как обычно, раскладываем керновые ящики, просматриваем керн. Ничего хорошего. Нужные породы пересечены, но золота в них явно нет. Решаем скважину завтра закрыть, и едем дальше, ко второй буровой, в субботу только поставленную на точку. От нее уже видны канавы, в которых вскрыта «железная шляпа» с видимым золотом.

На буровой смотреть нечего, скважина только начата и керна немного. Показываем шоферу куда подъехать – к ближайшей канаве, а сами направляемся к ней пешечком, рассматривая обломки пород под ногами, откалывая от них кусочки и сравнивая. Надеемся заметить, если ли среди них похожие на породу, вскрытую в канавах как «железная шляпа». Пока это не получается, зато видим Пашу. Как я полагаю, пытается проследить маркирующий горизонт и разобраться, что же с ним сотворил поперечный разлом. Он к нам подходит, интересуется чем заняты. А когда узнает, машет рукой: бесполезно, он все детально облазил и убедился, что от буровой до разлома, к которому мы сейчас подходили, порода одна и та же, неизмененная. Дальше пошли втроем, Паша по ходу объясняет детали. Наконец разлом. В рельефе это небольшое понижение с густой и зеленой растительностью – водичка подходит поближе к поверхности и ее побольше.

Прошлись вдоль полосы зеленой травы и кустов со стороны буровой, посовещались, и решили здесь одну скважину все же пробурить, практически по границе участков прошлого и нынешнего года. Надеяться особенно не на что, но иногда и отрицательный результат важен, чтобы отбросить последние неопределенности. Выкладываем две пирамидки из камней, Паша завтра на их местах забьет колышки – место скважины и направление бурения.

Разлом пересекли и идем дальше, к концу канавы, в прошлый приезд нами же и заданной в двухстах метрах от первой, вскрывшей «железную шляпу». Спустились в нее, начали изучать дно и стенки. Потихоньку продвигаемся от одного конца к другому, колотя образцы и слушая Пашу, который все уже посмотрел и нам рассказывает об увиденном. Подошли к месту, где должна быть перспективная структура – бурая ноздреватая порода вскрыта. Колотим камни, пытаемся найти видимое золото, но увы, не везет, да и времени лишнего нет. Интересные образцы забираем с собой, в партии досмотрим, и другим покажем.

Из канавы вылезаем в другом ее конце и по верху возвращаемся туда, где вскрыта бурая порода. Отсюда идем назад в сторону разлома, около которого недавно были. Под ногами коренные породы скрыты почвенным строем, и на поверхности лишь мелкая щебенка. Пытаемся найти среди нее бурые кусочки, изредка их находим, и по ним как по дорожке тихонько шагаем. Но не к тому месту, где выложили из камней пирамидки, а метров двести от них в сторону.

До разлома бурые кусочки попадаются, за ним их не находим. Прикидываем, что же получается. Пока очень неплохо: бурые породы «железной шляпы» прослеживаются от разлома, где мы сейчас стоим, до канавы, в которой только что были, и дальше в следующих двух канавах тоже вскрыты. Причем есть видимое золото. Как дальше – пока не знаем, Паша говорит, что хуже. Но если и хуже, на шестьсот метров «железная шляпа» прослеживается, для объекта посерьезнее рудопроявления хватает.

Игорь Георгиевич потирает руки, доволен и эмоций не скрывает. Я и Паша не отличаемся. У разлома, поперек полосы бурых обломков в щебенке на поверхности, намечаем еще одну канаву. И здесь же решаем, что перспективная структура на участке работ прошлого года, где стоят буровые, и нынешнего, где она вскрывается канавами, одна. Только разорванная разломом и смещенная по нему почти на две сотни метров = расстояние от пирамидок, которые мы выставили, и до того места, где сейчас стоим.

Паша уходит продолжать разбираться с маркирующим горизонтом, а мы идем к Уазику. Проехав две, на третьей канаве, где еще не были, останавливаемся. В ней два человека – Дмитрий Б. и его помощник рабочий, отбирают бороздовые пробы. Увидив нас подходят и Дмитрий заявляет, что пробы здесь можно и не брать, золота в них не будет. В тех – он махнул рукой в сторону, откуда мы подъехали – золото есть, он везде нашел, а в этой уже нет. Паша говорил тоже самое, наверное оба правы, но посмотреть самим все же не мешает.

Убеждаемся, что увы «железной шляпы» точно нет, но менее измененные породы находим. Похоже, что лучшее уже кончилось, а дальше будет еще хуже. Подъезжаем к следующей канаве, которую экскаватор заканчивает, и убеждаемся, что в ней уже ничего интересного. Так, слабо измененные породы, похожие на те, что встречены в скважинах. И золота, как и в них, здесь не будет.

Программу мы выполнили и больше на участке делать нечего – возвращаемся в партию. Теперь ветерок встречный, пыль отгоняет получше и в салоне ее поменьше.Конечно, обмениваемся впечатлениями. Понятно и очень приятно, что хороший объект у нас реален: есть руда с видимым золотом, а значит и с его промышленным содержанием, и прослеживается она на приличное расстояние. Теперь главная задача – детально изучить шестьсот метровую полосу содержащих золото пород канавами, последовательно сгущая их сеть. Рудное тело нужно оконтурить, мощность установить, содержание золота в каждом пересечении определить. И дай бог удачи и везенья, что бы всего хватило на хорошее месторождение.

Собирались смотаться на участок ненадолго – не получилось, в партию вернулись после обеденного перерыва. Но в настроении отличном. Разбежались по домам перекусить, потом в камералке в комнате петрографа снова рассматривали образцы со всеми желающими. На этот раз видимого золота никто не нашел. Что-то подозрительное было, как говорят, «может и оно».

Затем я и главный геолог сели за геологические карты. В промежутках между пройденными, наметили очередные канавы в добавлении к тем, что ранее посчитали нужным пройти с ВВ. В итоге «железная шляпа» будет вскрыта через пятьдесят метров – этого пока достаточно.

Время летело, и до конца рабочего дня я так и не смог не только разрез по закрытой скважине построить, как намечал вчера, но и приступитьь к этому делу. Хорошо, начальника бурового цеха не забыл предупредить: завтра скважина закрывается.

 

Опер

Понедельник – день тяжелый. Для многих это не просто слова, а – увы – объективная реальность. За два нерабочих дня можно столько «наотдыхаться», что потом и за неделю толком не отойдешь. Видал я таких бедолаг, а если честно, то и сам в жизни раза два побывал в их числе.

Но сегодня у меня все отлично, хотя поспал четыре часа. Отдых на озере пошел на благо, укрепил силы физические и духовные. А общение с хорошей женщиной, когда начал и забывать для чего они созданы господом богом, в какой-то мере умиротворило бунтующее мужское начало. Так что в семь утра бодро открыл глаза и ощущая полную гармонию души и тела, сразу подумал о предстоящей работе.

Начал ее со звонка в отделение милиции Мирного, из кабинета Павла Петровича. Дождался к телефону помощника, Михаила Ивановича, и попросил его никуда не исчезать: едем в Придорожный. И если есть возможность, пусть попытается привлечь к поездке общего знакомого – сержанта.

Хозяина кабинета я так и не увидел – где-то Павел Петрович задерживался. Прошел в другую половину здания, к геологам. Там меня все уже знали, наверное про вчерашнюю поездку на озеро тоже. Здоровались с улыбками, а женщины и с любопытством на лицах оцениваюше посматривали.

Зашел в кабинет к Игорю Георгиевичу. Поздоровались, пару минут поболтали о пустяках, потом хозяин попросил минутку посидеть – он сходит за Николаем Матвеевым, и есть о чем интересном поговорить. Я понял, о чем пойдет разговор, и не ошибся. Через пару минут Николай показывал листы бумаги с графиками, таблицами с цифрами и фамилиями, и объяснял суть расчетов. Понятно говорил, толково и убедительно.

Прежде всего, показал на графиках, что в нужное время каждый горный мастер работал в контакте с одним и тем же геологом документатором. Это важно, так как у каждого геолога собственной серии номера, которые он дает отбираемым пробам. Практически получается, что каждая отпалка характеризуется пробами с номерами одной серии. И зная результаты всех анализов, каждый горный мастер мог сделать расчеты только по своим отпалкам – номера проб их соседних он не знал.

Дальше Николай перешел к отпалкам. Из похищенных, в смены первого подозреваемого были проведены первая и четвертая, обе с очень большим содержанием золота. Вторая отпалка из увезенных, и оставленная на площадке пятая по счету, тоже очень богатые, проведены в смены второго мастера. Теоретически, если бы он был в числе похитителей, свои богатые отпалки должен был показать, то-есть вторую из увезенных и пятую оставленную на площадке обязательно, ну и еще две между ними, с надеждой, что и в них золота не меньше. Но сделано по другому, и второго горного мастера из числа подозреваемых с общего согласия выводим.

Третья из увезенных и оставленная на площадке по счету шестая проведены в смены еще одного мастера. Его мы тоже из числа подозреваемых выводим: в отпалках ничего хорошего, а о других он ничего знать не мог.

Подозреваемым остается уже знакомый нам первый горный мастер, иного варианта нет. В его смены проведены первая и четвертая , самые богатые из увезенных отпалок, о них он знал точно. О второй и третьей из увезенных не знал ничего, но посчитал, что и в них золота должно быть не меньше.

Это кое-что, продвижение вперед с «информатором» есть, появился конкретный подозреваемый: Ковригин Валерий. Геологов хвалю, благодарю за помощь. Потом поинтересовался, где же мой геолог-помощник. Показали – в здании напротив. Прошел туда. Юра занимался подготовкой отобранных на свалке проб для отправки в лабораторию в город. Не стал отвлекать его от дела, Сказал что поговорим вечером, сейчас же хотел его просто увидеть и поздороваться. Отсюда пошел в гараж, сел в Уазик и двинулся в Мирный.

Начальник милиции поздоровался подчеркнуто уважительно, из чего я понял, что Михаил Иванович его обо всем информировал. Сразу же предложил в помощь сержанта, хоть на день, хоть на два – по усмотрению.Очень приятно, когда к тебе относятся с подчеркнутой предупредительностью, но еще приятней, если Игорь Константинович, мой шеф, окажется столь же любезным. Звоню в город, в душе моля бога, что бы он оказался на рабочем месте. Разговор откладывать нельзя, в другое время выйти на него намного сложнее. Но бог есть, быстро соединяют с шефом, и я обращаюсь с просьбой разрешить поездку в город для подробного доклада по расследованию. Приготовился приводить аргументы в необходимости встречи, но этого делать не пришлось. Игорь Константиновия как всегда лаконичен:

«Понятно, созрел для разговора. Жду в среду с утра с докладом».

И здесь повезло! Что-то в последние дни оно, то-есть везение, становится слишком частым, не вышло бы позднее как говорят «боком». Так что расслабляться не стоит.

Через двадцать минут, заставив Михаила Ивановича и сержанта переодеться в штатское, едем в очень знакомый поселок. По пути объясняю, что будем делать. Сержант, как и в прошлой его поездке, работает в частном секторе среди знакомых и друзей. Выясняет, видел ли кто в поселке мотоцикл Иж планета одиночку, серого цвета, без номеров, одного или с хозяином с приметами горного мастера Валерия Ковригина. Если видели, то где, когда и с кем. Для ориентировки даю самые нужные нам дни: суббота второго июля – день перед хищением руды, четверг четырнадцатое июля – день смерти сторожа, и восемнадцатое-девятнадцатое июля – предполагаемые дни смерти «железнодорожника». Сержант задачу уяснил, и с некоторой долей бахвальства пообещал «запросто» разузнать о мотоцикле и его хозяине все возможное.

Михаилу Ивановичу предстоит поработать по телефонным разговорам. То-есть посетить здание медицинской части, железнодорожный вокзал и побеседовать с работниками, сидевшими там возле телефонов. Возможно, кто-то звонил с просьбой позвать к аппарату начальника дорожников, его жену, охранника, либо передавал для них информацию. Особое внимание обращать на все те же нужные дни, и постараться интерес к определенным лицам замаскировать среди просьб о вещах, нам не нужных. Убедился, что Михаил это понял. Договорился подъехать за обоими в конце дня к вокзалу.

В поселок заезжать не стал. На въезде в него высадил сотрудников и повернул назад. Через два-три километра съехал с шоссе на объездную дорогу, найденную Юрой, и проехал по ней до строящейся насыпи. Познакомился с объездом в натуре. Затем повернул в противоположную от площадки дорожников сторону и по насыпи подъехал к месту, где работала знакомая мне техника. Насыпь после прошлого посещения заметно продвинулась вперед, а остальное вроде как и не изменилось. Остановился на обочине, и как прошлый раз, начал по очереди тормозить Камазы. Шофера меня узнавали, здоровались как с хорошим знакомым, и разговоры были попроще, подушевней. Вопросы задавал стандартные: что возили на свалку, либо там забирали какие-то камни, или с площадки щебенку или «сечку» куда-то кроме насыпи, а если возили в поселок – то кому. Нет, ничего такого никто не припоминал, кроме разве что поселка. Туда возили, но не камни, а дрова, строительные материалы, один шофер даже цемента мешков десять подвозил – охранник что-то цементировал возле дома. Я этим цементом заинтересовался и как бы невзначай спросил про песок, с чем цемент-то смешивать. Песок шофер не подвозил, но кучу его у дома видел. Как он посчитал, привезли со стороны, у них то песка нет, только «сечка», а она покрупнее.Событие это , по его словам, было давно, ранней весной, и точно дату он не вспомнил. Больше к охраннику этот шофер ничего не подвозил.

Пришлось тормозить Камазы по второму разу и шоферов еще раз расспрашивать, возил ли кто к охраннику домой что-нибудь в последние два-три месяца. Нет, ничего для меня подозрительного не возили, а если просто мелочь – то охранник сам часто на площадку приезжал на собственном мотоцикле. Не забывал я интересоваться и о сером Иже-одиночке и его хозяине с приметами горного мастера.. Не поленился подъехать к бульдозеристу и экскаваторщику, их спросить об этом же. Мужики чесали затылок и отвечали примерно одно: мотоцикл такой видели, но серых одиночек без номеров в поселке хватает своих, не говоря о приезжих. Да и описание хозяина мотоцикла расплывчатое, нет бросающихся в глаза примет. Так что сказать что-либо конкретное никто не решился. Оставалось поговорить еще с одним человеком, тем, кто в прошлый мой приезд работал на втором, маленьком экскаваторе на площадке дорожников. Залезаю в машину и подъезжаю туда.

На площадке привычная картина – несколько человек с лопатами в руках заняты непонятным для меня делом. Но экскаватор на приколе, на стоянке техники. Поинтересовался у одного из рабочих, где экскаваторщик, и нашел того около дробилок. Человек занимался ремонтом и смазкой. Поздоровались, поговорили, и миут через пятнадцать я наконец-то вытряс дату, когда экскаваторщик заметил, что его технику кто-то заправлял. Это был понедельник червертого июля – первый рабочий день после того, как в ночь с субботы на воскресенье увезли руду с шахты. Теперь все сходилось: экскаватор заранее подготовили, то-есть заправили, но работы при хищении руды оказалось не очень много, и лишнее горючее осталось в баке. Молодец экскаваторщик, дату вспомнил! Хоть здесь мне сегодня повезло! И с хорошим настроем поинтересовался, приходилось ли ему что-то грузить в машины на свалке, либо работать у домов начальника и охранника. Нет, не приходилось – так он ответил, а потос сообщил совсем для меня вещь новую: у охранника и без экскаватора было кому вкалывать, там с месяц мужик приезжий работал, возился возле дома, цементировал двор. Пораспрашивал об этом мужике. Как и предполагал, обычный бомж, кто он – экскаваторщик не знал, документы у бомжей не спрашивают, у многих их вообще нет. Приехал, поработал, уехал, и с концами. На вопрос о сером молоцикле и его хозяине экскаваторщик махнул рукой: таких в поселке столько, что не разберешься. Но все равно он молодец, главное для меня – нужную дату вспомнил. Попрощался, попросил передать привет начальнику – уверен, что тот откуда то на меня посматривал – и поехал на вокзал у железной дороги, забирать своих сотрудников.

Как и в прошлый раз, Михаил и сержант находились в комнате дежурного. Дела они закончили, так что задерживаться к счастью не пришлось – день прошел без обеда. А вот сержант опять «навеселе».

Отъехали от поселка, и помощники начали рассказывать о результатах работы. Первым не вытерпел сержант, натура излишне эмоциональная и невыдерженная. Не могу без улыбки вспоминать его слезы, когда коллективом милиции смотрелся сериал по телевизору. Сейчас сержант рассказывал красочно, много чего лишнего приплетая, но в итоге нужное вырисовалось ясно.

Горный мастер вместе со своим мотоциклом в поселке замечался давно, но не часто. Похоже, что ночевал у начальника дорожников, по крайней мере раза два их видели вместе вечером в состоянии хорошего подпития. С местными мужиками тоже несколько раз выпивал у магазина, причем бутылки покупал сам, остальных угощал, а в гости ни к кому не напрашивался. Точно привятать посещения поселка к определенным, нужным нам дням, никто не мог, уже не помнят.

Рассказ Михаила намного короче. С телефоном в здании медицинской части было просто. Две сотрудницы, сидят с восьми утра до пяти вечера, кроме них к телефону никто не подходит. Звонков нужным нам лицам, или просьб позвать их к телефону они не помнили, хотя пару раз, но давно, начальник дорожников к ним позвонить приходил. По их словам разговор был, как им показалось, с поселком Пионерным, откуда должны были привезти дорожникам горючее, но с этим делом задерживались. На другие темы разговора не было. С этим Михаил ушел от медиков на вокзал к дежурному. Там оказалось сложнее. У телефона сидело посменно четыре человека, пришлось всех искать и с каждым разговаривать. И в итоге появился очень нужный факт: утром четырнадцатого июля – день смерти сторожа на шахте – начальник дорожников Рогожин Б.С. приходил к дежурному по вокзалу и ждал звонка. Как объяснил, по работе. После звонка разговор был очень коротким, несколько фраз типа «да», «понятно», «хорошо». И все, никакой конкретики. После разговора Рогожин сразу ушел.

Молодцы коллеги! Можно считать, что сегодня день сплошных конкретных фактов, с чем у нас была напряженка. И что получается теперь? Прежде всего, подтверждается связь горного мастера с начальником дорожников, а следовательно, и его возможное участие в хищении руды. И я полагаю, что звонок на вокзал был от него. Вероятнее всего в среду тринадцатого июля, когда факт пропажи руды был установлен, горный мастер об этом узнал. С информацией съездил на мотоцикле в Придорожный и договорился с Рогожиным Б.С. о звонке на следующее утро. Для похитителей было важно, даст ли начальник партии ход делу, или нет. Своим отъездом в город в милицию Павел Петрович подтвердил, что ход делу дан. Об этом и был звонок, и как первый результат – уже вечером смерть сторожа. Точно исполнитель не ясен, но несомненно он среди подозреваемых.

Теперь преступная группа с подтвержденными контактами между ее членами известна почти вся. Я считаю «почти», потому что нет выхода на город, откуда вероятнее всего приезжал «железнодорожник», возможно с результатами анализа проб. Здесь нет даже предположений, и проблему эту еще предстоит решать.

Пока добирались до Мирного, поставил Михаила в известность о моей поездке завтра в город, на доклад в управлении. Прошу до моего возвращения поработать в Пионерном и Солнечном, куда мы еще не заглядывали, и постараться разузнать, замечали ли там «железнодорожника», Рогожина, Бочко. Если «да», то когда и с кем. И больше ничего не предпринимать, переключиться на другие дела, которых у оперативников всегда предостаточно. Ну а вернуться надеюсь в следующий понедельник, дел в городе тоже хватит.

К приезду в партию рабочий день закончился, народ разошелся по домам. До ужина оставался еще час, и столовая была закрыта. Решил зайти к Юре, как обещал утром. Прошел к знакомому дому, и застал его копающимся в огороде. Увидев меня, геолог занятие бросил, вымыл руки. Сели в тени на крыльце. Он глянул на меня и без раздумья определил:

«Да ты целый день не ел ничего!»

Ну не ел, что теперь делать. Скоро в столовой наверстаю. Я закурил и отвлеченно махнул рукой – перебьюсь, не смертельно. Юра зашевелился, поднялся, предложил:

«Давай, расскажи что можешь! Только не вставай, я сейчас еду организую!» – и прошел на летнюю кухню, оставив дверь открытой.

Разговаривать не видя собеседника, я не привый, поэтому сигарету затушил, прошел за ним. За пятнадцать минут он продемонстрировал свои кулинарные способности, приготовив вкуснейшее и главное –мясное блюдо. На моих глазах зажег на максимум комфорку на газовой плите и, поставив на нее сковороду, налил в нее растительное масло. Затем достал из холодильника кусок мясной вырезки (наверное, как и шашлык на озере, из дикого мяса) и нарезал из нее поперек волокон несколько пластин толщиной в один-полтора сантиметра. Отбил пластины деревянным молотком, посолил, поперчил и выложил на сковороду, уже полностью разогретую, накрыл сковороду крышкой. Прошло пять минут. Достал три луковицы, почистил, порезал кружечками. Еще пять минут. Открыл сковороду, перевернул мясо, сверху равномерно посыпал порезанным луком, все закрыл крышкой. Сбегал в огород, вернулся с помидорами и огурцами, помыл их и порезал на четыре-шесть частей. Достал хлеб и тоже порезал. Еще пять мину. Выключил газовую плиту, сковороду поставил на стол, снял крышку. По комнате поплыл невероятный аромат. Достал маленькие тарелки, два стаканчика, бутылку вина.

Принялись за еду. Вернее я принялся, о он больше вилкой ковырял в тарелке, да стакан поднимал за кампанию. И слушал, что я говорил ему о наших сегодняшних достижениях. Не забыл и о куче песка во дворе дома охранника. Зачем и как она туда попала – пока для нас непонятно, но интересно. Возможно, Бочко Я.М. действительно что-то во дворе цементировал, но есть вероятность, что это была измельченная и приготовленная к отмывке руда, остатки которой Юра нашел на свалке.

Глаза у геолога загорелись, видно что в память факт этот отложил. Обязательно проверит, когда будет в Придорожном искать место, где руду могли переработать. Я погрозил ему пальцем: смотри, осторожней! Юра кивнул головой – «постараюсь».

Узнал я, что с пробами на золото, отобранными возле дробилок дорожников и на свалке, все нормально. Уже увезены в город одной из техников-геологов, поехала по своим делам и попутно сделала Юре одолжение. А дальше он начал меня удивлять:

«Я вот все думаю и никак не пойму: зачем у охранника дорожников в сарае куча пустых банок из под краски, в основном белой. Машины у него нет, а в сарае что-то красили.». – сделал паузу, – «И в доме не видно, что бы эмалью покрашено», – еще помолчал, – «Вот и получается, что все же машину красили, не зря в сарае и печь бензиновая валялась».

Я призадумалсяь, для чего это белая краска понадобилась, только в голову ничего толкового не приходило. Ну красили и красили, мало ли что. А Юра помолчал, и выдал совсем невероятное:

«Не твои ли машины угнанные перекрашивали? Помнишь говорил, что где-то здесь их в последний раз видели?»

Он с интересом на меня смотрел, а я лихорадочно перебирал в памяти детали дела по угону, кончившемуся без каких-либо результатов, по крайней мере на данное время. Перебирать перебирал, но в словах Юры сильно сомневался, фактов не было, так, предположения неподтвержденные. Да и возвращаться к старому угонному делу сейчас не время, дай бог разобраться со всеми наворотами вокруг хищения руды. А потому и ответил неопределенно:

«Разобраться с краской конечно не мешает, но вряд ли сюда и угон машин надо пристегивать. Но и забывать этот фактик не будем, может и пригодиться».

И сменил тему: рассказал про намеченную поездку в город и поинтересовался как и чем удобнее добраться. Можно и по железной дороге, а можно и автобусом по шоссе. Посоветовались, и отдал предпочтение рейсовому автобусу, который идет в город из хорошо мне знакомого поселка Солнечный и останавливается на выходе на шоссе ведомственного асфальта из Мирного. Надеюсь, на остановку к двенадцати дня Павел Петрович меня подбросит.

Вино выпили – что там бутылка на двоих. А я вошел во вкус и приготовился сбегать в магазин за второй. Но Юра, угадав мое желание, остановил:

«Подожди, тебе еще кое с кем выпить придется. Не торопись, успеешь».

И потихоньку начали ужин завершать. А перед тем, как расстаться, я получил в руки пакет с презентом – огромным сушеным сазаном «под пиво».

По дороге в гостиницу зашел в магазин, купил бутылку сухого вина. В комнате завалился на кровать – весь день на ногах или за рулем, не мешает немного отдохнуть. До восьми вечера еще с час времени, можно спокойно полежать, покурить и даже ни о чем не думать. А в восемь собирался зайти к Наташе – завтра уезжаю, непонятно когда вернусь и вообще сможем ли еще раз увидеться. Обязан был с женщиной попрощаться, даже Юра об этом напомнил – отказался от второй бутылки.

Ближе к восьми, когда надоело и курить, и валяться , и смотреть старые журналы, в дверь постучали. Я едва успел соскочить с кровати, как в комнату со словами «сюда можно?» вошла Наташа. Сразу сморщив нос и губы, замахала ладонью у лица, отгоняя невидимый для меня сигаретный дым:

«Ну и накурено! Как только выдерживаешь!»

В смущении я предложил ей присесть, а сам полез открывать форточку. Днем она обычно закрыта, что бы не пускать уличную жару в прохладу комнаты. Наташа присела у стола, и глядя на мои действия с форточкой, не желавшей открываться, попробовала от этого дела отвлечь:

«Да не суетись ты, я на минутку».

Стоя у окна, я повернулся к ней:

«А почему на минутку? Я собрался к тебе пойти, поболтать. И вино вон приготовил».

Наташа улыбнулась, перевела взгляд на бутылку на столе:

«Вино – это отлично. Тогда я пойду, только не задерживайся».

Она поднялась и направилась к двери. Я наконец-то дурацкую форточку открыл и успел спросить:

«А когда придти?»

Уже в открытых дверях она еще раз обернулась:

«Да хоть сейчас. У меня все готово», – улыбнулась и вышла.

Остаток дня и большую часть ночи наслаждался общением с хорошей женщиной, умной и спокойной. Было и вино, и кофе, и долгие приятные разговоры, и … еще много чего, о чем нормальные люди стараются умалчивать. И расстались также хорошо – спокойно и без излишних обещаний, которые часто оставляют в душе неприятный осадок, а позднее заставляют и раскаиваться.

 

26 июля, вторник.

 

Опер

Утром меня без проблем подбросили на Уазике к шоссе, на остановку рейсового автобуса. В партии почти все знакомые геологи отсутствовали, уехали в поле, и Юру я не увидел. Попрощался только с Павлом Петровичем и Игорем Георгиевичем. На вопрос как дела, бодро ответил, что идут отлично, скоро вернусь их завершать.

Рейсовый автобус не опоздал. В двенадцать часов я сидел в Икарусе и пытался легким подремыванием наверстать упущенное прошедшей ночью.

И уже в семь вечера в своей холостятской квартире осматривался и решал вопрос о необходимости в ней освежающей уборки.

 

Геолог

Пораньше побежал к буровикам на планерку –договориться со старбуром где и когда мы встретимся на участке. Я должен показать точку, на которую потянут буровую после закрытия, и проконтролировать правильность ее установки на новом месте. Не мешало позаботиться и о транспорте, с котором могу на участок попасть. Машина с геологами в поле с пяти утра, ехать с буровиками в восемь мне тоже не с руки – рановато. По опыту знаю, что скважину закроют часам к двум дня, и мне самый раз попасть на участок к обеду. А до этого есть с чем поработать в камералке.

Поговорил с начальником бурцеха, и транспорт для меня нашли. Но подвезет только до буровой, возвращаться я должен с машиной своей, геологической. Вариант полностью устраивает, иду к себе в комнату и наконец то приступаю к непосредственной работе.

Техник-документатор давно положил на стол колонку по закрытой скважине, теперь я ее просматриваю, сравниваю с записями в пикетажке и утверждаю окончательные границы перебуренных пород, их название и другие нужные нам детали геологии. После этого строю разрез по скважине и сравниваю его с проектным, предполагаемым на начало бурения. Все хорошо, разрезы очень похожи, различия несущественные, в деталях. Но золота по скважине нет, как нет его по ранее закрытым и по той, что закрывается сегодня. Так что радоваться нечему, весь участок, подготовленный для бурения в прошлом году, наших надежд явно не оправдал.

Бумаги по работам прошлого года и бурению убираю, разворачиваю геологическую карту этого года, еще недоделанную, но на которой уже вынесены канавы с «железной шляпой», а сама она карандашиком пунктирчиком нарисована в виде червячка длинной – замеряю линейкой – ого, шесть с лишнем сантиметров. На местности это шестьсот метров с гаком.

Канавы пройдены через двести метров, в промежутках между ними вчера наметили еще более десятка, чтобы «железную шляпу» вскрыть через пятьдесят метров. Еще раз карту внимательно просматриваю, положение на ней некоторых канав подправляю. Затем иду в стройцех и набираю охапку колышек. Ими на местности буду отмечать начало каждой канавы и ее конец. Теперь все, к поездке готов, и можно минут десять о работе не думать.

Захожу к Игорю Георгиевичу. По бумагам на столе и выражению лица понял, что главный геолог занят неприятным делом. Увидев меня, он от писанины оторвался, откинулся на стуле назад:

«Заходи!» – понял мою заинтересованность, кивнул на бумаги на столе, – «Тут такую бодягу заставляют делать – душу наизнанку выворачивает!»

«А что такое?» – не замедлил я поинтересоваться.

«Да хотят новый метод», – он нагнулся к столу и прочитал, – «микросейсморазведка – у нас провести, как опыт. И на твоем участке, между прочим».

«А ты то что делаешь?»

«Обоснование о необходимости сочиняю, у нас же без этого никак нельзя!»

И посвятил меня в суть метода: по профилю через двадцать-сорок метров ставят датчики-сейсмоприемники, затем специальная машина поднимает тяжелую чугунную болванку и роняет ее на землю. Ударная волна от падения распространяется и улавливается датчиками. Потом результаты обработают и передадут нам для использования. Но будет ли в этом деле что-то полезное – никто не знает. Понятно только, что раз все планируется у меня, два дня я потеряю точно: участок надо сейсмикам показать и все объяснить, а потом и результаты их работы с геологической позиции как-то проинтерпретировать. Перспектива не вдохновляет, и я кисло улыбаюсь:

«Может этих гавриков отправить не ко мне?. Это же работать некогда, хорошо «дублер» мой пропал, а то еще и с ним возись!»

Игорь Георгиевич со стула поднялся, поискал что-то в бумагах на столе, обернулся ко мне:

«Насчет работы ты конечно прав, не дадут толком лишний раз посидеть над картами, подумать. Но здесь я бессилен: сейсмиков обязали на твой участок отправить».

Вот так всегда: чуть что – ко мне. То температуру в скважинах замерять, и я с ними сиди, эти скважины показывай, то какие-то аномалии биополя – это когда рамка в руках экстрасенса крутится – приволакивают, а я их природу объясняй, то еще что нибудь придумают, как эту вот микросейсморазведку. И не считайте, что я против прогресса, против новых методов исследования. Но если дали деньги, пусть наука и доводит дело до конца, другим не надоедая – на нее времени нет. Я понял, что от сейсмиков не отвертеться, и оставалось лишь грустно вздохнуть. Игорь Георгиевич мое настроение уловил, и не замедлил «обрадовать»:

«Скажи спасибо, в городе не знают, что у тебя на участке видимое золото. Я молчу, пока можно. А как только до начальства в объединении дойдет, будешь дневать и ночевать на участке, в канавах. И не один ты, как понимаешь».

Вот это я понимал прекрасно, потому и колышек набрал охапку, канавы намеченные выставлять. Десять минут, отведенные на общение, истекли, и я кабинет главного геолога покинул, хватит от дела человека отвлекать.

На участок меня отвезла водовозка, и все дела там я быстро завершил. И буровую на новой точке посетил, и намеченные канавы на местности выставил. Хорошо, что Паша здесь же крутился, помог в этих делах.

В партию вернулся с ребятами, в машине геологической. Они быстро разошлись по домам – в поле с пяти утра, а я собрался поработать с картой: что-то поднять тушью, что-то исправить, что-то подрисовать. Но любимым делом заняться не удалось – главный геолог пригласил к себе. У него в кабинете сидели Павел Петрович и т. Николаев. Игорь Георгиевич меня даже и не удивил:

«Я говорил, что отдыхать тебе не дадут. Все, праздник окончен, в городе о нашем золоте уже знают. Павлу Петровичу звонили, предложили работы форсировать».

Ну и что мне оставалось? Только прискорбно вздохнуть – и недели не получилось спокойно поработать. Но делать нечего, начнем работать в авральном режиме.

Все устроились за столом, начали обсуждать предстоящие действия. Если предложено максимально быстро приступить к оценке нового объекта бурением, то первым делом нужно пройти канавы с ВВ, без них скважины не задашь. Канавы я на местности вынес, но пройти их быстро нельзя. Предварительно по всей длине нужно пробурить через два метра короткие трехметровые скважины специальным агрегатом пневмоударного бурения, потом в эти скважины заложить взрывчатку, взорвать ее с соблюдением мер безопасности, и после этого взорванную породу убрать из канав экскаватором. Подсчитываем, сколько времени потребуется затратить на бурение скважин по всем намеченным канавам, сколько нужно взрывчатки и приблизительно определяем день проведения взрывных работ. Их нужно закончить за один день, и тогда же устроить для работающих на участке камеральный день. Взрывные работы дело ответственное, лишних людей в поле быть не должно.Т. Николаев наши расчеты записывает в книжечку, бурение и взрывное дело в его компетенции, я только показываю на местности канавы.

Следующий важный вопрос – бороздовые пробы. Их уже много из пройденных канав, теперь пойдут сплошным потоком. И наша лаборатория, где их дробят и готовят к отправке в город, с этим потоком не справится. Вопрос берет на заметку Павел Петрович – постарается принять людей и организовать работу дробилки в две смены.

Остается самый важный, вернее самый денежный вопрос – бурение. В проекте работ на этот год лишнего бурения у меня нет, следовательно нужно писать какое-то дополнение с обоснованием: почему у меня нужно бурить именно сейчас, и с какого участка нужные объемы можно снять без ущерба. Этот вопрос как всегда берет на себя Игорь Георгиевич.

Начальник партии и главный инженер вскоре ушли, а я и главный геолог еще долго обсуждали что и как нужно сделать в первую очередь. Согласно проекта, геологическую карту на участке мы делаем в масштабе один сантиметр карты соответствует ста метрам поверхности. То-есть, шестьсот метровая полоса, из-за которой и разгорелся весь сыр-бор, выглядит тонкой линией длиной всего шесть сантиметров. И на этих несчастных сантиметрах сейчас будет столько накопано и набурено, что не все на карту и вынесешь, места не хватит. Следовательно, нужно срочно делать геологический план в другом масштабе, что бы в одном сантиметре умещалось не сто, а десять метров поверхности. На нем нужная нам шестьсот метровая полоса с «железной шляпой» займет уже шестьдесят сантиметров. На такой «портянке» можно вынести и канавы, и все интересные для нас места легко и свободно, а положение будущих буровых рассчитать точнее.

Планом придется заниматься мне, больше некому. Ребята в группе загружены работой до конца сезона. И она у них прибавится, потому что помогать я больше вряд ли смогу. Теперь, с учетом новых обстоятельств, не иешало бы помочь мне. Игорь Георгиевич все понимает и обещает по возможности участвовать в работе – и на буровые при случае съездить, и результаты анализов разнести на нужные документы, и еще много чего необходимого сделать.

До конца рабочего дня вдвоем просидели в кабинете, решая все новые и новые вопросы. Потом зашла секретарша и повела меня к Павлу Петровичу. И здесь еще одно срочное дело свалилось: Алексей, ведущий расследование по хищению руды, уехал в город, но предварительно договорился с начяальником, что мне на день дадут машину – поискать похищенную руду. И вот завтра эта машина представляется, другая возможность может скоро не появиться.

Алексею я обещал не только поискать, но и руду найти. Так что выбора не оставалось, соглашаюсь завтра свободную машину использовать. Это геологический Уазик, Игорю Георгиевичу не нужен, и представляется на день в мое распоряжение. Из кабинета начальника пришлось идти в гараж к шоферу и предупредить, что выезд завтра в поле в пять утра, с заправкой «под завязку». И тормозок побольше, возможно придется задержаться.

 

27 июля, среда.

 

Опер

В городской квартире проснулся очень рано, в состоянии непонятной тревоги. Долго лежал с закрытыми глазами, пытаясь еще немного если и не поспать, то подремать. Не получалось, предчувствие неприятности только крепло.

Наконец такая неопределенность надоела, я открыл глаза и глянул на будильник. Без четверти шесть – успел заметить, и тут же с улицы донесся нарастающий лязг и грохот.

Вот черт, опять трамвай номер три! Слава богу, уже проснулся, а ведь мог и разбудить, в страхе и ужасе, как в прошлый раз. Теперь понятно, откуда предчувствие: клеточки в голове не забыли кошмара, разбудили заранее. Мысленно говорю им «спасибо» и встаю. Неторопливо в устоявшейся последовательности выполняю обычные утренние процедуры: заправляю кровать, бреюсь, чищу зубы, умываюсь, облагораживаю утюгом рабочее-выходной костюм и рубашку, надраиваю до блеска туфли.Потом легкий завтрак с кофе, и … и времени еще навалом. На службу рановато, а долгая операция по уборке квартиры не нужна – проведена мною вчера вечером, сразу после возвращения из партии.

Открываю окно, достаю сигареты, закуриваю. И начинаю на листке бумаги набрасывать план предстоящего доклада. Вообще-то он уже составлен, но сидит, и очень крепко, у меня в голове. Теперь почти не думая переношу его на бумагу, переодически посматривая на часы. Время стараюсь точно рассчитать, что бы и до управления пешком прогуляться, и там появиться за пол часа до работы. Образ голубоглазой Танечки возникал все чаще и чаще, и очень хотелось застать ее одну, поговорить тет-а-тет.

Ровно в восемь вышел из подъезда и пошагал в управление привычным маршрутом, по середине проспекта Победы. За мое отсутствие здесь ничего не изменилось, и встречные почти все старые знакомые, тоже спешащие на работу.

Дежурил по управлению мой старый приятель, в кампании с которым , ну и еще кое с кем, мы частенько проводили свободное время. Минут пять поговорили, потом В. внимательно на меня осмотрел и выдал:

«Слушай, что это тебя шеф на днях в пример ставил? Что сотворил такое?»

Я, конечно, удивился, но вида не подал и махнул рукой:

«Сейчас он мне такой «пример» покажет, что мало не будет. Ошибся он, или ты что-то напутал!» И поднялся на второй этаж.

Здесь стояла тишина, впрочем как и внизу, на первом. На работу сотрудники предпочитают немного задерживаться, если говорить мягко. А если грубо – то примитивно опаздывать, раньше времени точно не рвутся. Получается, что я превратился в ненормального. Не торопясь подошел к приемной шефа, подергал ручку двери. Закрыто и Тани нет. Прошел по коридору до конца, непонятно для чего разглядывая двери и читая на них таблички.В конце его развернулся и пошагал назад.

Где-то в середине услышал, что по лестнице кто-то поднимается на второй этаж, а по частоте шагов и постукиванию каблуков понял, что женщина. И не просто женщина, а Танечка. Она тоже «ненормальная», всегда на работу приходит раньше положенного.

Еще никого не видя, непонятно отчего заволновался, а когда в коридоре действительно показалась она, так немного и застеснялся. Улыбаясь, пошел навстречу, наблюдая как строгость и серьезность на лице женщины сменяются привлекательной улыбкой.

Приблизившись, как всегда поздоровался:

«Здравствуй Танечка!» – и потянулся взять ручку и поцеловать. Но Таня, быстро оглянувшись и убедившись, что мы одни, свободной от сумочки рукой обняла за шею и сладко чмокнула в щеку. Мне не оставалось другого, как сделать то же самое. Секунду мы постояли, чувствуя друг друга, потом Таня с легким вздохом от меня отстранилась со словами:

«Я знала, что ты приехал, даже на работу прибежала пораньше. Тебя хотела увидеть».

Такие слова надежду на приятный вечер вдвоем подкрепили, и начал сразу же планы свои реализовывать:

«Только увидеть? А поговорить, поужинать вместе не хочешь? Где-нибудь в ресторане или кафе?»

Таня подняла лицо и загадочно посмотрела мне в глаза:

«Конечно хочу. Только не в ресторане и не в кафе. Совсем необязательно, стобы нас видели вместе».

«Тогда где?» – вырвалось у меня с надеждой.

«Я к тебе приду, в гости. Только прошу позже десяти не удерживать», – это она сказала все так же глядя мне в глаза. И почувствовав мое намерение возразить в вопросе о времени, тихо добавила, – «Ну прошу, я по другому пока не могу».

Конечно, я тут же уверил ее, что буду паинькой, и разговор перевел на другие темы: о новостях на работе, в городе, в личной жизни. Разговаривая, мы подошли к приемной. Таня открыла дверь и уже в комнате продолжала рассказывать, одновременно занимаясь секретарскими делами. Я разговор лишь поддерживал, стараясь сделать его легким и необременительным. В какой-то момент она вдруг что-то вспомнила, выпрямилась у стола, на котором перебирала бумаги, посмотрела на меня серьезно и «обрадовала»:

«Слушай, а Игорь Константинович тебя хвалил, прямо мне».

«Как хвалил?»

«А так. Вышел и сказал: приятель твой – во мужик!» – и вытянула вперед кулачек с поднятым вверх маленьким «большим» пальчиком.

Вот это да! Второй человек сегодня такую вещь мне высказывает! Чем я так Игорю Константиновичу пофартил? Приготовился оправдываться, что ни при чем и мне эта похвала как-то до лампочки, но в приемной появился сам шеф. Мое присутствие его ничуть не удивило. Хитренько улыбнулся, поздоровался вначале с секретаршей, потом со мной за руку. И тут же распорядился:

«С часок погуляй, но из управления ни шагу. Должны подойти два товарища, тогда и поговорим». Повернулся к Тане и добавил: «Гони его отсюда, он же сам уйти не может!»

Шеф зашел в свой кабинет, а Таня посмотрела на меня:

«Понял?» – и сделала рукой жест, означающий расставание на короткое время.

Пришлось идти на рабочее место в комнату угонного отдела. Народ в управление интенсивно подходил, а Алексей Александрович, мой начальник по «угонам», уже сидел за столом. Минут десять мы потратили на разговоры пустые, не по работе, потом перешли к делам служебным.

По нашей последней совместной командировке, как сказал Алексей Александрович, ничего нового. Две машины из поселка Солнечный исчезли с концами, никаких зацепок нет и видимо не будет. Для него с самого начала было ясно, что дело висяк, причем вечный, если только случайно что-нибудь не всплывет. И как обычно в таком месте, где этого не ожидаешь. Вот такую случайную зацепочку Юра однажды мне и указал, увидев пустые банки от эмали и бензиновую печь в сарае гражданина Бочко Я.М., охранника из поселка Придорожного. Предположение, что там угнанные машины перекрашивали, казалось абсурдным, но из головы выбросить не мог. Хотел, а не получалось. И что бы показать сослуживцу, что о последнем совсестном с ним деле по угонам машин помню, я про этот сарай и пустые банки рассказал.

Тезку рассказ заинтересовал, и остальное время, пока меня не попросили к шефу, выматывал душу уточнением подробностей: какая краска, какие банки по весу, сколько их пустых и сколько неиспользованных, попадался ли на глаза распылитель, затвердитель и … о чем только он не спрашивал. Потом вцепился в охранника: кто он, с кем живет, с кем имеет связь, на чем эта связь, и т.д. Я и не рад, что в это дело впутался. А потом подумал: чем черт не шутит – достал фотографию головы «железнодорожника» и вручил собеседнику. Неплохо, если Алексей Александрович им займется, пораспрашивает автолюбителей и лиц, их обслуживающих. Тезка посмотрел фото, поинтересовался не пьяным ли человека сфотали. Пришлось объяснить, что к сожалению хуже – мертвым. Но если охранник Бочко Я.М. и имел связь с городом, то через этого жмурика.

Изучив фотографию, начальник по угонам начал ковыряться в своих бумагах, явно человек какие-то действия для себя намечал. Не отвлекая его, незаметно вышел в коридор еще раз покурить и переключить мысли с дел по угону машин на дела по хищению золота. Настраивался на нужную тему перед докладом.

В кабинете шефа, куда меня вскоре пригласили, присутствовало еще два человека. Одного из них я знал как сотрудника нашего управления – это руководитель отдела по борьбе с организованной преступностью майор Томин Сергей Николаевич. Второй, как оказалось, был из организации рангом повыше – представитель органа, в чьи функции входил и контроль за оборотом драгоценных металлов.

После представления и нескольких слов о порядке совместной работы, Игорь Константинович предложил первым высказаться мне, и поподробней. С некоторым внутренним трепетом я положил перед собой план доклада. Похвалил себя, что догадался утром перенести его из головы на бумагу, потому что порядок мыслей моих нарушился. И придерживаясь намеченного плана, начал подробно, с фактами и предположениями, вырисовывать картину развития событий, как она мне представлялась:

«Преступная группа организовалась давно, не все ее члены на данный момент известны. Из местных жителей это горный мастер гр. Ковригин В.П. из геологической партии, гр. Рогожин Б.С., начальник дорожного предприятия в поселке Придорожный, и гр. Бочко Я.М., охранник этого предприятия. Связь их между собой установлена, некоторые прямые и косьвенные факты участия в хищении имеются. Информатором, наводчиком является горный мастер. Как человек, знакомый с геологией, он заранее, с начала проходки на шахте рудных штреков подсматривал у геологов номера отпалок, характеризующих их проб, места складирования поднятой породы на рудной площадке. То-есть, начал сбор необходимой информации год назад.

Начальник дорожников и охранник готовили техническое обеспечение хищения. Имея возможность использовать технику – грузовые машины и экскаватор – предварительно расчистили бульдозером проезд к шоссе в объезд поселка, разведали подъезды к шахте и выбрали лучший вариант – под железнодорожный мост. Повидимому, они же определили число машин, задействованных в хищении, выбрали места временного хранения похищенной руды.

Однако все названные лица рядовые исполнители. По моему мнению, руководитель и организатор преступной группы находится здесь, в городе. Несомненно связан с геологией и имеет канал получения информации о содержании золота в пробах, повидимому получает информацию прямо из лаборатории, где проводятся анализы.

Связь организатора с исполнителями на месте осуществлялась постоянно, но не часто, через «железнодорожника». Повидимому, и результаты анализов проб из города могли переправляться через этого человека. Горный мастер как мог, но не совсем правильно определил самиые богатые отпалки, а «железнодорожник» посетил шахту и убедился, что на рудной площадке они лежат на своих местах. После этого в ближайшее подходящее время – в ночь на воскресенье – осуществлено непосредственно хищение.

Предварительно вечером в субботу, под видом охотника либо работника железной дороги к сторожу, охранявшему шахту и площадку с рудой, пришел один из членов преступной группы, ему знакомый. При последующем совместном распитии спиртного, сторожу был подмешан препарат, установить который невозможно. В дальнейшем всю ночь и большую часть дня сторож находился в состоянии сна. Ночью руда преступниками была вывезена двумя машинами, экскаватор на базе трактора Беларусь подвезен до железнодорожного моста на одной из них.

Две машины руды первого рейса вероятнее всего спрятаны недалеко от шахты в укромном месте, поиск их сейчас ведет знающий местность надежный товарищ из геологической организации. Машина руды второго рейса ( на другой везли назад экскаватор) спрятана на свалке у поселка Придорожный. Эта руда найдена, из нее взяты пробы на золото.

После проведения преступной операции ее участники бдительность не потеряли и дожидались реакции администрации геологической партии на факт хищения, как только он обнаружится. Бывшему горному мастеру, работавшему в гараже слесарем и постоянно общающемуся с шоферами, быть в курсе дел в партии не составляло труда. И как только пропажа руды обнаружилась, он немедленно съездил в поселок Придорожный и договорился с начальником дорожников, что в определенное время на следующее утро последнему позвонит на номер телефона железнодорожного вокзала и расскажет о ситуации в геологической партии.

Утром по телефону он сообщил ожидавшему звонок гр. Рогожину Б.С., что руководитель геологической партии уехал в город в управление МВД. И этим вынес смертный приговор сторожу на шахте как возможному опасному свидетелю. В этот же день пока неизвестно кем из преступников сторож был умервшлен – принужден к употреблению излишне большой дозы спиртного с растворенным в нем рвотным препаратом.

Пока логически необъяснима смерть одного из преступников – «железнодорожника», но мотивы последующего расчленения тела ясны: исключить возможность опознания.. Расследование еще не закончено, возможно появятся факты, объясняющие и это убийство»

До сих пор я бодро шпарил по шпаргалке. Первые несколько минут слегка тушевался, но потом все пришло в норму. Голова четко заработала, мысли плавно и по порядку текли, а голосовой аппарат облекал их в приемлемую для слуха форму. Так что и в планчик мой не пришлось много заглядывать.. Теперь мне хотелось показать, что мы смотрим и пошире, не только на то, что с пропавшей рудой связано:

«Возле дробилок дорожников собраны подозрительные обломки породы, такие же найдены рядом с рудой, спрятанной на свалке. Геологи считают, что это тоже золотосодержащяя руда, но с другого объекта – поселка Пионерного. Пробы на золото отобраны везде, завтра я должен позвонить по известному мне номеру и узнать результаты анализов. Если золото присутствует во всех пробах – то хищение идет давно и с разных объектов.А руда из поселка Пионерного скорее всего переработана, золото извлечено и возможно уже в обороте».

После последних слов двое присутствующих – руководитель группы по борьбе с организованной преступностью и представитель организации по контролю за оборотом драгоценных металлов – посмотрели друг на друга, и последний утвердительно кивнул первому, а Игорь Константинович обвел взглядом обоих молча. Кажется, что-то сказал я очень важное.

На этом я решил доклад закончить, вернее на некоторое время прервать. Говорить еще можно было долго – и о поиске возможного места переработки ранее похищенной руды, и о выявлении канала утечки информации из лаборатории в родном городе, где проводятся анализы проб на золото, и о выявлении лиц в окружении «железнодорожника», личность которого, кстати, еще не установлена. Это только малая часть того, что еще делать нужно. Но о планах на будущее решил пока помолчать, оставил для предметного разговора, если он потребуется. По очереди посмотрел на присутствующих и сообщил, что у меня все, готов отвечать на вопросы.

Все немного встрепенулись, заворочались на стульях. Игорь Константинович взял инициативу в свои руки и предложил, если никто не против, пять минут покурить. И выпить по чашечке кофе. Без лишних слов начали подниматься, но в коридор направились лишь я и наш сотрудник, борящийся с организованной преступностью.

..В приемной Таня, сидя за столом, сделала ручкой жест, означающий просьбу задержаться. Когда попутчик в коридор вышел, с неподдельной заинтересованностью спросила:

«Ну как, не ругают?»

Я улыбнулся: «Нормально! До ругни дело не дошло, после перекура наверное начнется!»

Таня приготовилась спросить еще о чем-то, но дверь из кабинета приоткрылась, выглянул хозяин и попросил секретаршу приготовить четыре кофе.Таня засуетилась, и мне пришлось выйти в коридор выкурить сигарету

После того, как кофе выпили и посуду секретарша унесла, уселись по своим местам, разложили бумаги еще раз. Игорь Константинович обратился ко всем:

«Так, продолжим. Александр Васильевич (это я) доложил о первых результатах по делу. Но кое-что уточнить», – он перевел взгляд на руководителя отдела по борьбе с организованной преступностью, – «дополнить со стороны других служб, не мешает. Для начала давайте еще раз пройдемся по подозреваемым».

Теперь я приводил прямые и косвенные факты участия каждого в хищении. По горному мастеру – подробно как его вычислили и на него вышли, как установили связь с другими преступниками, выходящую за рамки обычного знакомства.. Дополнял меня наш сотрудник, борец с организованной преступностью: где человек родился, учился, жил и работал, в каких кампаниях ранее замечался и нет ли криминального прошлого. По горному мастеру ничего предосудительного он не сказал.

По начальнику дорожников и охраннику мне почти ничего дополнять или уточнять не пришлось. Наоборот, я получил важную информацию. Оказалось, что гр. Рогожин Б.С. пять лет назад работал в должности завхоза в одной из геологических партий и был уволен после того, как побывал под следствием за хищение списанных, то-есть выработавших ресурс буровых труб. Последние вполне годились для водопровода, были из партии незаметно вывезены и проданы на ура дачникам возле города. По делу осудили шофера, эти трубы вывозившего, но связь с завхозом он отрицал до конца, и на суде последнего оправдали из-за отсутствия улик. Но суд судом, улики уликами, а всем понятно, что без завхоза дело не обошлось.

По охраннику я получил информацию еще чище. Этот тип в свое время был осужден за грабеж с последующим угоном транспортного средства потерпевшего. Не зря он мне сразу не понравился, жестким взглядом и татуировкой на руках.

По «железнодорожнику» вопросы мне не задавали. Понятно, что человека я живым не видел, а следовательно и работать с ним не мог.Ждал, что же сейчас скажет наш сотрудник, тело то хоть и расчлененное, в город увезли, вместе с пальчиками рук и кое-какими приметами интимного характера. И не напрасно ждал, убедился, что и в городе сложа руки не сидели: Амир Джафаров, год рождения 1970, национальность азербайджанец, холост, работает в маленьком частном автосервизном пункте по мелкому ремонту легковых машин. В поле зрения милиции попал случайно три года назад, когда в состоянии сильного подпития забрался в чужую машину и пытался ее завести. Но был вовремя хозяином машины замечен, и с помощью его друзей задержан. Отпечатки пальцев милиция поимела, но до суда дело не дошло, с чьей то помощью было благополучно замято. Пока хозяина автосервизного предприятия , где Джафаров трудился, не тревожили, ждали моего приезда в город обговорить возможные последующие действия.

Услышав про место работы «железнодорожника», то-есть Джафарова, а так же мотивы его прошлого задержания милицией, я наверное заметно изменился в лице, потому что Игорь Константинович подозрительно на меня глянул. И в подходящий момент подробно рассказал и о сарае с банками автоэмали в поселке Придорожном, и о бензиновой печи там же, и о подозрении использования сарая для перекраски машин, возможно и угнанных. На меня посматривали, слушали внимательно, раза два попросили детали уточнить.

Наконец все возможное я высказал и замолчал. Присутствующие тоже молчали, каждый по своему анализируя услышенное. Наконец Игорь Константинович решил, что подумали достаточно, и меня можно сказать похвалил:

«Молодец, Юрий Васильевич, что старые дела не забываешь, правда вами же и профуканные. Исправляешься, может еще и наверстаешь упущенное».

А потом из-за стола поднялся и предложил сделать обеденный перерыв, почти половину времени которого мы уже проговорили.

После обеда, когда вновь устроились за столом в кабинете шефа и последний предложил работу продолжить, заговорил представитель ведомства, контролирующего оборот драгоценных металлов. И начал с вещей, поначалу показавшихся для дела вроде как и лишними. В несколько упрощенном виде сказал он следующее:

«Уже давно в городе появились женские украшения из золота, кустарного производства. Продавались они в местах скопления людей – в парке, на вокзале, толкучке как говорят из рук в руки и по пониженной стоимости. Изделия, по характерным признакам, выполнялись в одном месте и не отличались разнообразием.

Попытки задержать продавцев и выйти на производителя проводились неоднократно и продолжают проводиться. Но пока результатов не получено: задерженные всегда имели при себе не более одного изделия, уверяли что это их давняя собственность и продается по причине острой нужды в деньгах. Лишь в одном довольно курьезном случае в руки коллег попало внушительное количество изделий весом почти один килограмм: на вокзале был схвачен за руку воришка, когда только-только стянул у дремавшего мужчины одну из сумок. Но пока сбегали за милиционером, среди шума-гама хозяин сумки ухитрился смыться и она оказалась как бы бесхозной. В отделении милиции, куда ее доставили, содержимое сумки осмотрели, надеясь найти что-либо по личности хозяина, но обнаружили изделия из золота кустарного производства. Последующий розыск владельца сумки ничего не дал, ну а воришку пришлось отпустить, так как пострадавшего вроде как и не было.

На основании этого случая сделан вывод, что партии золотых изделий переправляются в другие регионы, а их производство поставлено на поток. Специальные исследования подтвердили, что золото в изделиях – из месторождений, в настоящее время разрабатываемых горнодобывающими предприятиями поселков Мирный и Пионерный. Но добытая там руда сразу же увозится за пределы области. Маловероятно, что золото в город поступало из мест ее переработки в другом регионе страны. Следовательно, золотосодержащая порода похищается на месте добычи, где-то там же из нее извлекают и золото».

До этого коллега, если его можно так назвать, говорил отвлеченно глядя в пространство и остальных не замечая. Теперь же четко зафиксировал взгляд на мне, так что захотелось поежиться. И продолжил, обращаясь ко мне конкретно:

«Предварительные результаты расследования, проведенного вами, подтвердили предположение о возможном хищении золотосодержащей руды на объектах в пределах области. А находка остатков руды из Пионерного на свалке у поселка Придорожного и около дробилок дорожников говорят о том, что хищение идет давно, систематически и хорошо организовано.

Отдавая должное вашей работе и считая ее успешной в рамках конкретного дела, не следует забывать, что разбирались только в основании преступной пирамиды, в ее первом звене – хищении руды. В дальнейшем предстоит выявить остальные звенья: переработки, извлечения золота, изготовления ювелирных изделий, их реализации.

Несомненно всем руководит умный и опытный преступник, повидимому и жестокий. Не случайно по делу уже два трупа, в числе которых очень важный для всех Амир Джафаров, фигурировавший как «железнодорожник». Поэтому все дальнейшие действия должны тщательно выверяться, никаких скоропалительных решений. И обязательно постоянный контакт между представителями обоих организаций.».

Чем дольше представитель родственного ведомства говорил, тем увереннее настроение у меня падало. Ну и вляпался! Дело, как я и предчувствовал, расширяется, усложняется и что еще хуже – приобретает такую значимость, что без постоянного контроля за каждым шагом всех задействованных, в том числе и моими, не обойтись. И что самое отвратительное – это будет контроль не только со стороны родного ведомства в лице Игоря Константиновича, но и того, чей представитель сейчас высказывался. Не удивлюсь, если какое-нибудь еще найдется, третье.

До конца рабочего дня оставалось чуть больше часа, когда наконец выступавший высказался и ведение совещания вновь взял в свои руки Игорь Константинович. Начали обсуждать свои действия в свете изложенного.

Прежде всего, у нас в конторе дело переходит в ведение отдела по борьбе с организованной преступностью, и я временно перехожу в подчинение этого отдела. Первоочередная задача для меня – разобраться с возможностью переработки руды в непосредственной близости от места хищения. Либо, если это предположение не подтвердится, попытаться определить, куда руда для переработки вывозилась. Это, как говорится, для начала и самое для меня легкое. Тем более, и помощник есть – Юра, с рудой и ее переработкой разбирающийся досконально. Параллельно я работаю по «железнодорожнику», то-есть Амиру Джафарову: попытаться понять мотивы убийства, логически необъяснимого, и его исполнителей. Это на месте преступления. Далее я работаю по «железнодорожнику» в городе: выявить и проверить друзей и знакомых по работе и личной жизни, круг занятий, увлечений и вообще всего возможного для уточнения его истинной роли как в хищении руды, так и положение в преступной пирамиде. В помощь мне для работы в городе выделяется сотрудник отдела. Его задача – разобраться с движением проб на золото начиная от машины, в которой их привозят в лабораторию, и кончая документами с результатами анализов, из этой лаборатории отправляемых в партию. Особое внимание естественно на лиц, занимающихся заполнением бланков с конечными результатами анализов, и через кого они в дальнейшем проходят. Конечно, и проверка родственников, близких, знакомых. Конечная цель – установить связь «информатора» из лаборатории с «железнодорожником», либо с кем-то из его окружения.

За родственным ведомством остается поиск места, где подпольно изготавливаются ювелирные изделия. Работы у них тоже много, и начнется она с проверки организаций, где с золотом работают на законных основаниях. Главное здесь не сама проверка, вряд ли там могли делать что-то подпольно – изделия штамповались вероятнее всего в домашних условиях. Но делать их мог только ювелир, днем на работе официальной, а вечером – подпольной. Среди этих людей и пенсионеров этой же профессии можно будет работать дальше.

В конце рабочего дня, когда все начали посматривать на часы, а я и немного заволновался, что не смогу вовремя поговорить с Таней, если мы слишком задержимся, Игорь Еонстантинович напомнил о необходимости работать в тесном контакте, незамедлительной проверки подозреваемых со стороны одного и другого ведомства на возможность их связи в любых вариантах. И на этом все, совещание к моей радости закончилось, а до конца работы оставалось пятнадцать минут.

Игорь Константинович заметил мое нетерпение, и когда поднялись из за стола, хитро улыбнулся и бросил в мою сторону:

«Желаю удачи!» – понял, почему я так тороплюсь, и удачи пожелал в делах ничем с работой не связанных.

С Таней минут пять поговорить изловчился, хотя непрерывно мешали сотрудники, в приемную входящие и уходящие, как это обычно бывает в конце работы. Узнал ее любимое вино и побежал за ним и закусками в гастроном. А потом и домой, организовать ужин в уютном полумраке, конечно не на кухне.Таня пришла ровно к семи прямо с работы, где ей пришлось немного задержаться. И ушла ровно в десять, не разрешив проводить даже до трамвая. Последний раз поцеловала в коридоре и все, закрыла дверь в квартиру с другой стороны.

Потом я долгл сидел в одиночестве, курил, пил вино. И по безнадежно выработанной на работе привычке вспоминал и анализировал только что закончившееся свидание. Таня разрешила все, но это все отдала не сразу, а маленькими порциями, растягивая их по времени как только можно. Знаменитого шнурочка на талии не оказалось – по ее словам, он только для женщин, а невесомое и почти невидимое белье убедили меня, что на работу она пришла, заранее приготовившись ко всему между нами происшедшему.

Давно Таня мне нравилась, и чем дальше – тем сильнее и сильнее. И я ей нравился, и знал об этом. И даже сейчас, проведя с ней вечер и получив все возможное, после чего мужчина быстро успокаивается и с легким сердцем ложится спать, я этого сделать не мог. Таня заполняла все мысли, заставляла вновь и вновь с наслаждением переживать только что закончившийся вечер.

И уже поздно ночью, когда в постель все таки пришлось залезать, я не мог не придти к убеждению, что между нами что-то больше дружбы и простого влечения друг к другу. Женщины в таких случаях употребляют слово «любовь», которым пользуются часто и легко. Я же раньше не мог произнести его даже мысленно. Повода для этого не было, до сегоднешнего вечера.

 

Геолог

Утром облачно, сумрачно, ветрено. Но на обложное, надолго – не похоже, вероятнее рядом грозовой фронт, а мы на его периферии. Непонятно только: спереди, сзади или где-то в стороне.

Погода сегодня не главное, будет дождь или не будет – неважно. Сижу в геологическом Уазике, если и придется его покидать, то не надолго. Вообще из машины вылезать необязательно, смотреть следы можно и из кабины.

А смотреть предстоит много и долго, пока две машины похищенной руды не найду. Если сегодня результата не будет, дело не брошу, приеду в субботу или воскресенье на собственном транспорте и поиски продолжу. Уверен, что наши с Алексеем предположения верны и руда где-то вблизи шоссе в сопках лежит. Сомневаться в этом пока причин нет – на пятьдесят процентов версия наша уже подтвердилась: третью машину похищенной руды вблизи поселка Придорожный мы нашли, на свалке.

А пока добираемся по шоссе до отворота с него к железнодорожному мосту. Сам разбитый проезд к нему меня не интересовал, вдоль него с Алексеем проходили и никаких следов в стороны не видели. Да и не спрячешь ничего на ровном и открытом месте в долине, просматриваемой и с шоссе, и с железки.Поиски собираюсь начать в сопках, и двигаться на Придорожный, откуда похитители приезжали.

Километров за пять до нужного места попросил шофера сбавить скорость, дальше ползли километров тридцать в час, не более. Внимательно смотрел на правую обочину, отмечая в памяти съезды в сопки и сразу же выделяя из них достаточно разбитые. Только выделял, пока никуда мы не сворачивали.

Так вот медленно подъехали к свороту под мост, встретив три подходящих для проверки проселка. Вообще-то я их знал отлично по причине простой: все ведут от шоссе к местам шикарной утиной охоты, где озеро из горок выплескивается на обширную ровную низменность и образует множество мелких заливов, заросших тростником еще за километр до первой воды. Местные жители со всей округи ежегодно заготавливают тростник на зиму на корм скоту, а вывозят его к шоссе по этим проселкам, которые мы сегодня должны осмотреть.

Напротив железнодорожного моста останавливаемся, с убеждением что нужные отвороты незамеченными не остались. Разворачиваемся и возвращаемся к ближайшему из них. Сворачиваем на него, и дальше ползем как черепахи, стараясь не пропустить возможные следы тяжелых машин, куда бы они ни вели.

На въезде в сопки остановились в первый раз – в сторонке среди невысоких кустов что-то темнело. Оказалась куча мусора, вокруг следы прошлогодней стоянки небольшого отряда. Поехали дальше. Теперь проселок петлял между сопок, мест, где с него можно отъехать в сторону, мало, кругом сплошные развалы камней. Так тянулось километров пять, дальше начиналась приозерная низменность, заросшая тростником. Не думаю, что руду спрятали в этих зарослях – тяжелая машина сядет сразу, да и слишком далеко от шоссе. Но в сопках осмотрел все подозрительные места и убедился, что объекта поисков в них нет.

Шофер много лет возил геологов и видел всякое, но понять что же делаю, не мог. Посматривал подозрительно в мою сторону и как я думаю, терзался неведением, что же я ищу. Пришлось сделать вид: отбираю образцы. Выходил из машины с молотком и тюкал по камням, а потом с умным видом черкал фотоплан, который конечно с собой взял и по которому ориентировался.

Когда повернули назад и выбрались в долину, утренняя облачность и ветреность наконец достигли апогея и разрядились приличным дождем, сопровождавшимся редкими, но очень близкими вспышками молний и раскатами грома. Под их аккомпанемент выехали на шоссе и остановились переждать катаклизм природы.

Стоять пришлось недолго. Мрачную тучу быстро пронесло и выглянуло солнце, которого сегодня еще не видели. Все засверкало, заискрилось в каплях воды, от мокрого асфальта вверх потянулся туман испарений. Вокруг посветлело, повеселело. Мы не остались обделенными, ощутили заряд бодрости от одного вида окружающего нас сверкающего великолепия.

Не ожидая указаний, шофер завел двигатель и врубил, как мне показалось, сразу вторую скорость. Пришлось его на этом придержать – быстро ехать сейчас незачем, до второго отворота в сопки всего ничего, пара минут.

Ни на втором отвороте, ни потом и на третьем ничего не нашли. Объехали и облазили все возможное: и сами сопки, и на въезде в них укромные уголки, заросли кустарника и травы. Короче говоря, на отрезке в пять километров вдоль шоссе ни около него, ни в сопках никаких куч камней не было. А здесь, как я полагал, самое привлекательное для похитителей место: и выезд от моста на шоссе рядом, и облазили все в направлении для похитителей попутном – на поселок Придорожный, и сопки очень удобные что-то спрятать.

Остановились на обед, и пока жевали, решал куда теперь податься. Дальше в сторону Придорожного вроде бы логично, одну машину руды в том направлении точно везли и на свалке спрятали. Но и сомнения возникали. Возможно что-то недоучел и искать нужно в другом месте, где кучу камней можно и увидеть, но внимания на нее не обратить. Такое место может быть и рядом с шоссе, даже на его обочине. Вроде как привезли камни насыпь подправлять, вот и лежат. Или чуть в сторонке, возле карьера, из которого материал для насыпи и брали. Либо прямо в нем, в уголке. Но когда утром ехали, я на обочинах шоссе ничего подозрительного не видел, хотя по сторонам смотрел внимательно.Решил проехать в сторону города, километра два-три, не больше. Если вблизи обочины ничего не увидим, придется там и отвороты в сопки проверить.

Кончили жевать, попили водички и покатили, вначале побыстрей, где сегодня уже проезжали, а после отворота к мосту потише, на второй скорости. Впереди должен вот-вот начаться «пухляк», по научному – участок, сложенный современными рыхлыми отложениями. Это примитивный сыпучий песок, капризами ветра собранный в одном месте в виде мягкой подушки мощностью до десятка метров, лежащей на твердом основании.

Пухляк – головная боль дорожников. Откосы насыпи постоянно размываются, разрушаются постройками полевых крыс, почему то обитающих в них целыми колониями, а асфальтовое покрытие деформируется, что-то ухитряется вымываться и под ним.

Этот отрезок шоссе ремонтируется постоянно, кучи камней , гравия, битумной массы обычно по обочинам лежат, и мы их всегда замечаем при поездках в город. Сейчас впереди что-то подозрительное появилось, и не в одном месте. Попросил остановиться, из машины вылез и дальше пошагал пешком.

Видно, что насыпь подправлялась – внизу подгребался бульдозером песок, сверху на обочину насыпали камень, очень похожий на грубоокатанную и не отсортированную по размеру гальку. Прошел метров пятьсот и встретил несколько куч таких камней, еще не разровненных. Но это точно не руда.

Пухляк пересек, а дальше можно не идти. Сложный участок шоссе кончился, вместе с необходимостью постоянно иметь материал для ремонта. Гальку, что я видел в кучах, брать должны недалеко отсюда, решил это место найти. Повернул назад и пошагал к машине, разглядывая не обочины шоссе, а ближайшие окрестности. И смотрел больше в сторону долины, знал что галька может быть взята только там. И почти напротив стоящего Уазика метрах в двухстах от шоссе это место увидел. И съезд к нему хорошо разбит, на что я поначалу внимания не обратил, хотя и заметил – он был в противоположную от сопок сторону.

Прошел напрямую по кустам к небольшому карьеру, и еще не спустившись в него, понял: есть руда! На дне, впритык к одной из стен, лежали две кучи камней, по цвету и угловатой форме обломков не имеющих к карьеру никакого отношения. Подошел к ним и убедился: наша руда, другого быть не может.

Набрал мешочек мелких обломков, отколол пару образцов на всякий случай, и вдохновленный результатами поисков пошагал к машине.

В партии появились в четвертом часу. Начальник наш, Павел Петрович, знал, что одну машину похищенной руды уже нашли раньше. Ту, что на свалке. Теперь можно обрадовать его еще раз. Догадывался, что меня ожидают, а потому прямо из Уазика направился к нему в кабинет. Разрешение от Алексея поделиться информацией в случае как успеха, так и неудачи, я имел.

Хозяина кабинета застал не одного. А говорить не по работе в присутствии т. Николаева не собирался. Поэтому, не закрывая двери поздоровался, и сразу же:

«Извините, я попозже зайду!» – и шагнул назад в комнату секретарши, почему то отсутствующей.

Павел Петрович отлично знал о нашей с т. Николаевым «любви» друг к другу, все понял и поднимаясь из-за стола попросил:

«Обожди, я сейчас выйду».

Я подождал пол минуты, потом рассказал, где две машины похищенной руды лежат. Начальник повеселел на глазах, пожал мне руку:

«Молодец! Честно говоря, не надеялся!»

Я поулыбался, немного пошантажировал: «С вас причитается!»

И в ответ получил: «Обязательно, в свое время!»

Начальника порадовал, теперь можно кое-что попросить. Телефон в кабинете Павла Петровича единственный в партии, имеющий выход на междугороднюю связь. В остальных восьмерка блокирована, если нужно – едут в Мирный на телеграф, разговаривают за собственные денежки. Сегодня я должен в город позвонить товарищу и сказать всего несколько слов: «два объекта поисков найдены». А завтра моему товарищу будет звонить Алексей и ему эти слова передадут, в добавлении к информации о содерхании золота в пробах из дробилок дорожников и из куч камней на свалке. Так мы договорились.

Прошу у Павла Петровича разрешение телефоном воспользоваться, вечером после рабочего дня. Конечно он понимает, куда будет звонок, естественно позвонить разрешает и обещает сторожа предупредить, что бы дверь в его кабинет для меня открыли. Разошлись очень довольные друг другом.

Из административной половины здания прошел в свою, геологическую. В нашей комнате никого, все разошлись по домам. Прошел в соседнюю показаться жене: жив, здоров. Встретили – как в женском монастыре, где все – подруги жены. Когда первый раунд обоюдных приветствий и сентиментальных фраз о взаимных симпатиях закончился, жена меня обрадовала:

«Друг твой, Петр Пантелеевич, здесь, тебя искал».

Я сразу же: «А где он?»

«Наверное у начальства. Но тебя искал».

Это хорошо, что искал, нужно его увидеть и договориться что будем делать, если он заехал не на час.

«У Павла Петровича его нет», – это я знал точно.

«Они у Игоря Георгиевича сидят», – подсказала Надежда, – «Туда иди!»

Совета послушался, и в кабинете главного геолога нашел и хозяина, и Петра Пантелеевича, и Николая М\атвеева. Мужики говорили не о работе, слишком были веселыми. Меня увидели – и еще шире рты пооткрывали.

Тут же договорились, что я и Петр идем ко мне, ловим в бассейне одного из обитающих в нем сомов и готовим уху. Не суп рыбный на газовой плите, а именно уху, в казане и на костре во дворе. А остальные подходят попозже, когда рабочий день закончится.

Пока шагали к моему дому, узнал главное: Петр остается ночевать у меня. Приехал он в Мирный по делам очень важным. Петр – начальник аэропартии.АН-2, начиненный геофизическим оборудованием, проводит воздушную аэромагнитную и аэрорадиометрическую съемки. Отрабатывает партия последовательно намеченные площади. Сейчас пришло время менять точку базирования – к очередному квадрату подлеты уже очень велики.

Перебазировать полевую партию дело хлопотное, но удобное новое место найти не сложно. А вот новую взлетную полосу – проблема. Мало найти подходящую, должно одобрить начальство авиационное. В Мирном маленький аэропорт есть, к начальнику авиационному Петр и приехал – должен показать место новой взлетной полосы, а специалист дать заключение о пригодности. С нужными людьми он договорился, завтра с утра выезжают этим делом заниматься.

Во дворе дома прошли к бассейну. Петр давно у меня не был, увидев подросший сад, не удержался:

«Ну ты даешь! Это когда у тебя время для геологии остается? Выгонять пора из старших геологов!»

Я в долгу не остался: «День и ночь об этом мечтаю! Торговать овощами начну, все ж легче, чем в поле жариться!»

Петр побурчал что-то вроде «ну паразит», «ну кулак», и наверное в запасе было еще много подобных характеристик, но я привлек его к делу: должен прутиком гнать сома вдоль стен бассейна, а я его схвачу, когда подплывет.

Улегся животом на цементную заливку и опустил в бассейн руки – приготовился. Петр прутиком начал в воде болтать. Сом, килограмма на четыре, лениво заскользил в мою сторону, и когда подплыл казалось лучше и не надо, я попытался его схватить. Не тут то было! Мгновенно скользнув в сторонй, он быстро и изящно руки мои обогнул, вернулся к борту и лениво заскользил вдоль него дальше.

«Вот черт, не успел», – сообщил Петру, – «давай еще раз»,

Начали маневры повторять. Петр снова погнал сома прутиком, и тот лениво заскользил вдоль края по второму кругу, подплыл к моим рукам, Я еще раз попытался его схватить – он мгновенно увернулся, но на этот раз не успел я что-то и подумать, резко метнулся к руке и хватанул ее пастью.

Ощущение, будто двумя терками защемили ладонь , а потом их резко рванули в сторону. Я инстинктивно выхватил руки из воды – левая на глазах начала покрываться кровью.

«Вот гад, хватанул!» – я потряс трамвированной рукой и поднес ее к лицу оценить степень ущерба. Петр с удивлением уставился на меня:

«Ты что, порезался?»

«Какое порезался»! Сом укусил!»

Петр удивился еще больше, рассмотрел трамвированную руку, и когда выяснил, что рана не смертельно, рассмеялся. Но мазать ладонь йодом пришлось, после чего меня успокоили:

«Заживет. Теперь ты у нас единственный, сомом укушенный».

Больше опускать руки в бассейн не хотелось. Пришлось сходить в гараж, где хранился кусок рыболовной сети, используемой для защины урожая клубники от птиц. С сетью дело пошло, и через пять минут кусучий сом оказался в тазике.

К приходу Игоря Георгиевича и Николая все было готово. И уха, и овощи, и закуска, и выпивка. Света пришла на пять минут раньше гостей, успела в оформлении стола кое-что подправить, сделать его попривлекательней.

Света рассаживала мужиков за столом, а я заканчивал необходимые действия с ухой. Очень хотелось ткнуть в казан тлеющую головешку, что бы уха приобрела аромат дымка, но присутствие в кампании женщины не позволяло этого завершающего действия, не принимается женщинами такое. Наконец с казаном в руках прошел в комнату, по дороге наслаждаясь исходящим ароматом, и водрузил его на подставку в центре стола. Принюхиваясь, мужики зашевелили носами, в умилении прикрывая глаза и испуская охи и ахи. Кто-то заметил мою коричневую руку – пришлось повторить эпопею с ловлей сома и еще раз посмеяться.

До вечера все выпили, все съели, обо всем поговорили. Главной темой, как всегда у геологов, конечно стал вырисовывающийся у меня на участке объект. Уже сейчас понятно, что дело дойдет до месторождения. Строили планы дальнейшей работы, с облегчением вздыхали: наконец-то появился объект под разведку и сверху «давить» перестанут. А потом глядишь – и как-нибудь похвалят «материально».

Постепенно перешли к темам охоты и рыбалки, для большинства геологов необходимых не меньше, чем для городских жителей парки, театры, другие заведения, где можно отдохнуть и провести вечер в приятной кампании. Здесь Петр всех нас порадовал, даже Николая, охоты и рыбалки с друзьями посещавшего, но участие принимавшего только в завершающих фазах мероприятий: приготовлении ухи и кондера, и уничтожении запасов спиртного.

Аэропартией, где Петр начальник, самолет арендуется на определенное количество летных часов, рассчитанных совместным проектом геологов и авиаторов с учетом объмов работ. Но человеку свойственно экономить, летчикам тоже. И сорок минут экономии летного времени есть. Деньги за эти минуты все равно заплатят, и Петр договорился с летчиками в одном из технических рейсов сделать маленький отворот и облететь наши утиные угодья. Посмотреть с высоты, куда мы в тростнике забираемся и есть ли рядом места получше. Мне и Игорю Георгиевичу Петр предложил места в самолете на этот полет, что мы конечно приняли на «ура». Давно угодья хотелось разведать получше, но пробиваться через заросли тростника не зная что впереди, абсурдно. Через пятьдесят метров упадешь без сил, а по темноте после вечерней зорьки можешь и дороги назад не найти. Договорились, как и когда Петр сообщит нам о дате полета, А новое место базирования аэропартии будет совсем рядом, не больше пятидесяти километров. Так что подъехать туда к нужному времени проблем нет.

Уже поздно вечером сбегал в кабинет начальника партии и позвонил в город товарищу. А завтра к нему, как договорились, позвонит Алексей и узнает, что «два объекта найдены». Имею ввиду две машины похищенной руды.

 

28 июля, четверг.

 

Опер

Первым делом в кабинете «угонного» отдела под предлогом необходимости забрал у Алексея Александровича фотографию. И попросил об этом человеке забыть. Если он и угонщик машин, то это детские забавы по сравнению с преступлениями, по которым сейчас проходит. Тезка, зная о вчерашнем совещании у шефа и вдобавок в присутствии представителя более серьезной организации, возражать не решился.

Затем зашел к Томину С.Н., обязанному как начальник отдела обеспечить меня рабочим местом. Оно было выделено в соседней комнате за одним столом с сидящим напротив Рыбаковым Виктором Ивановичем, с сегоднешнего дня моим временным (надеюсь) помощником.

Виктора я знал давно, и отношение его к сотрудникам мне нравилось. Парень веселый, с юмором. Теперь предстоит узнать его в работе. Вначале ввожу коллегу в курс дела. Рассказал о хищении руды в геологической партии, об организаторах хищения, его подготовке и проведении, а также о факте подобного хищения в прошлом с другого объекта. Познакомил как отбираются пробы, прежде чем простой камень можно будет назвать рудой при положительных результатах анализов.

Затем перешли к его конкретной задаче. Еще в партии геологи дали адрес специализированной лаборатории в городе, где делают анализы. И подробно объяснили особенности этого процесса. Не все просто, как кажется вначале. Пробы, вес которых четыре-шесть килограмм , в партии измельчали до нужного размера частиц, затем материал каждой тщательно перемешивали и после этого отбирали два пакетика материала весом по сто– двести грамм каждый. Один пакетик и отправлялся в город, второй оставался в партии как дубликат, остальной материал тоже хранился и в дальнейшем использовался еще для чего-то.

В лаборатории из каждого пакетика несколько грамм сжигалось на специальной установке и на основании спектрограммы определялось есть ли там золото и сколько его по содержанию приблизительно. В пробах, где золота нет или его очень мало, сжиганием и ограничивалось. Те же, где его достаточно, разделялись на бедные, рядовые и богатые. И в каждой группе метод дальнейшего изучения был свой, по специальной методике и на специальных установках. Только это обеспечивало необходимую точность анализов, а нам несло лишние хлопоты, так как разбираться придется не с одним-двумя человеками и не в одной цепочке.

Объяснил Виктору, что нужно: проследить за движением определенных проб и выявить работников, через руки которых они проходили начиная от получения заказа и кончая бланками с результатами анализов.. В дальнейшем с этими людьми поработать и попытаться выяснить, через кого результаты анализов попали в руки преступников.

Убедился, что коллега все понял, дал ему адрес лаборатории и выписанные мною номера нужных проб. Виктор записал все в книжечку и приступил к этапу индивидуальной подготовки. То-есть еще раз действия свои продумать, а с делами текущими и бывшими как то завершить.

После обеда и мне можно заняться «железнодорожником» Амиром Джафаровым и его окружением в городе. На вчерашнем докладе у шефа начальник отдела про этого человека кое-что рассказал, возможно знает о нем и побольше. Так что не мешает еще раз поговорить. Иду в кабинет Томина С.Н. с надеждой, что время для меня он найдет.

Все прошло нормально. Хозяин кабинета будто меня ждал и долго не отпускал, сообщая по «железнодорожнику» все возможное. Когда выложился, поинтересовался звонил ли я как вчера обещал, по результатам анализа проб, отобранных в ходе расследования. Ответил, что пока времени для этого не было, но сейчас можно и позвонить. Начальник отдела кивнул головой на телефон: «Давай!»

В геологической организации долго искали нужного человека. А когда нашли и я представился, сообщение было для меня ожидаемым: во всех пробах золото в промышленных содержаниях, и «два объекта найдены в предполагаемом месте», Если перевести на нормальный язык, то подтвердилось, что на дробилках дорожников золотосодержащая порода перерабатывалась, она же в куче на свалке и в остатках второй кучи там же. И Юра нашел две машины похищенной руды где и предполагали – вблизи железнодорожного моста.

Выслушав полученное сообщение в моем переводе, начальник отдела тут же позвонил шефу и пересказал все в своей интерпретации: факты неоднократного хищения и переработки золотосодержащей руды подтверждаются результатами проведенных лабораторных исследований. Вот здорово сказал! Умней не придумаешь! Ответ шефа стал мне понятен еще до того, как начальник отдела положил трубку: он заметно засуетился и готовился вставать из за стола. Все, сейчас пойдет к шефу. Непонятно только, прихватит ли меня. Прихватил, пришлось идти.

Игорь Константинович – вот уж деловой чкловек – без лишних слов предложил мне:

«Так, давай, что у тебя. И поподробней, с деталями».

Про анализы проб много говорить не дал, махнул рукой:

«Здесь все понятно».

Пришлось говорить про две машины найденной руды: где их должны были искать, почему именно там и кто этим делом занимался. Меня выслушали, потом Игорь Константинович попросил уточнить, «кто это там такой шустрый», можно ли ему доверять и не произойдет ли через него утечка информации. Пришлось про Юру подробно рассказать, характеризуя как человека во всех отношениях надежного и отлично информированного в делах, с любой рудой или особенностями местной жизни связанных Отметил, что без его знаний и помощи мне просто не обойтись, и что именно он обратил внимание на остатки руды, похищенной раньше. Игорь Константиновия внимательно выслушал и согласился, что мне «очень повезло с помощником на месте». Я вдохновился и добавил, что по нашей договоренности Юра должен проверить, конечно не привлекая внимания, строения в поселке Придорожном на возможность их использования для переработки похищенной руды. Привел и необходимые для такой переработки условия: закрытое помещение для доизмельчения руды, трехфазный ток для электродвигателя, обязательный водопровод или постоянно пополняемая емкость с водой, желательно глухой забор вокруг. Пока подходят два объекта. Это непосредственно площадка дорожников, и усадьба (не нашел другого слова) охранника, причем последняя предпочтительней. Но специально по данному вопросу ничего не проверялось, все еще впереди.

Игорь Константинович планы одобрил, участие в деле геолога тоже, и перешел к вопросу, решить который без его согласия невозможно. Теперь, когда факты хищения руды и ее переработки подтверждены результатами анализов проб, оснований для задержания известных членов преступной группы достаточно. Но стоит ли делать это немедленно – я сильно сомневался. Пока выход на город у похитителей слабенький, в виде человека мертвого. И если всех задержать сейчас – он таким и останется. Мне казалось, что горный мастер и анализы проб связаны между собой не только убитым «железнодорожником». Кто-то есть еще, возможно близкий к геологии и людям в ней. «Железнодорожник» получается человеком как бы в стороне, курьер и все. И знает не больше, чем ему положено – совсем ничего. Поэтому задерживать сейчас лично мне никого не хотелось. За всеми важнее понаблюдать и в связях доразобраться.

Шеф мнение выслушал, поинтересовался им же у начальника отдела. Тот со мной согласился. В итоге решено пока никого не трогать. С моим отъездом из партии все потихоньку успокоятся, возможно предпримут какие-то действия, не проморгать которые наша обязанность. С этим шеф нас отпустил, а рабочий день благополучно завершился.

Таню я видел несколько раз, но как говорят «на бегу», и поговорить с ней нормально не удалось, то она была занята, то меня куда-то тянули. Но самое важное все же узнал: увы, сегодня после работы занята, о чем очень сожалеет. И посоветовала мне устроить вечером «мальчишник» – не должна женщина мешать мужской дружбе. Правильно напомнила, я о друзьях забывать начал, после сплошных и без перерыва командировок.

В последний момент успел заскочить в комнату родного «угонного» отдела пригласить к себе на вечер Алексея Александровича и еще одного старого общего приятеля. И уже в коридоре почти случайно остановил Виктора, моего нового помощника из отдела по борьбе с организованной преступностью. Не мешало с ним познакомиться поближе в нерабочей обстановке.

По пути ко мне заскочили в магазин и я быстро отоварился спиртным: бутылку водки и много пива. По опыту знаю, что это лучшая комбинация в жару. Ну а закуски у меня достаточно, заготовил к вчерашнему вечеру с избытком.

Отлично вечер посидели, обо всем как в любой мужской кампании поговорили, водочку и пиво выпили. Сухой сазан, который Юра вручил мне при отъезде из партии, всех привел в полный восторг и был употреблен очень качественно: на столе в остатках лежала лишь кожа да очищенные кости.

 

Геолог

С гостем, Петром Пантелеевичем, попрощался вечером. Мне в пять утра в поле, а ему к восьми в камералку. Так что пусть положенное поспит спокойно. Тихонько встал, и никого не разбудив, из дома ускользнул. Еще издали увидел возле камералки старбура. Понятно, на буровой что-то случилось, сейчас меня начнут уговаривать скважину закрыть, даже если она нужные породы не пересекла.

Старбур останавливает и с убитым видом сообщает: обрыв бурового снаряда. Глубина скважины почти проектная – двести десять метров, обрыв на глубине сто восемьдесят. Ликвидировать аварию не удается – специальным приспособлением захватить оставшиеся на забое тридцать метров буровых труб не получается.. Просит скважину закрыть, даже не актируя последние тридцать метров.

Случий типичный, обнадежить старбура здесь вот не могу, предлагаю проехать на участок. Вместе посмотрим, что можно сделать. Старбур молча кивает и идет к нашей машине. Все, кто собрался в поле, в ней уже сидят. Опоздание даже на минуту большой грех – люди поднялись ни свет, ни заря, что само по себе сложно, и после этого ждать какого-то разгильдяя никто не хочет. Опоздать на работу простительно в день камералки, когда остаешься в партии. А сейчас ровно в пять трогаемся.

Первый раз останавливаемся возле аварийной буровой. Объяснил шоферу, где меня искать в конце рабочего дня, и из кабины вылез. Старбур уже поднимался по дощатому трапу в помещение буровой, где в дверях его ждали два человека. Иду за ним следом, удивляясь непривычной тишине. Дизель агрегата заглушен, что случается очень редко, буровой снаряд поднят – сто восемьдесят метров развинченных труб стоят на специальном месте под копром.

Еще раз мне объясняют, что авария неликвидируемая, легче рядом пробурить новую скважину. Но сто восемьдесят метров ствола промыто, приготовлено к геофизическим исследованиям. С надеждой смотрят, моля бога, что перебуривать я не заставлю.

Конечно, буровиков жаль, но и на меня возложены определенные обязательства. Поэтому зову всех на свежий воздух к стопе керновых ящиков и прошу их по порядку разложить. В другой ситуации сделать такое пришлось бы долго упрашивать, сейчас ящики расставляют моментально.

Просматриваю керн, поднятый после посещения буровой мною и Игорем Георгиевичем во вторник. Он из интервала, где сейчас в скважине оборванный буровой снаряд. Керн абсолютно не впечатляет: вначале слабо измененная порода, где золота точно не больше «следов», а последние метры вообще «дубовая», где и «следов» искать не стоит.

Считаю, сколько же керна поднято в процентах от максимально теоретиченски возможного. Получается шестьдесят процентов, сорок размолото, раздроблено и буровым раствором из скважины вымыто. Обычно в таком раскладе считаем, что керн надежно характеризует перебуриваемые породы, если в них золота нет. Если же есть – керна должно быть не менее восьмидесяти процентов. Сейчас скважина пустая, без золота, а потому можно закрыть. Придется только последний керн из интервала 180-210 метров, куда геофизическую аппаратурук не опустить, прослушать радиометром, показания прибора занести в журнал документации.

Принимаю решение о закрытии, и буровиков радую безмерно. Сразу начинают готовить агрегат к перемещению на новую точку, а я и старбур пешком отправляемся ее посмотреть, убедиться, что колышки «скважина» и «направление» стоят на месте. Как мне кажется, это будет последняя скважина на участке работ прошлого года. Следующую придется задавать для изучения «железной шляпы», которая на глубине выглядеть должна совсем по другому, но не менее впечатляюще.

Старбур новую точку посмотрел и ушел на буровую ждать вахтовку, а я наконец-то приступил к делу, ради которого и приехал. Еще весной на участке разбили сеть: в профилях через сто метров с юга на север в землю забили колышки через сорок метров друг от друга. На каждом колышке написан номер профиля и пикета. Теперь я подхожу к канаве, оглядываюсь и ищу ближайший колышек. Затем беру по компасу азимут и шагаю к нему, считая шаги.То-есть, привязываю вначале один, а потом и другой конец канавы к разбитой сети, которая у меня вынесена на планшете-картонке с наклеенной на нее миллиметровкой. Привязав одну, подхожу к следующей канаве и все действия повторяю. Работа нудная, канав и других очень важных для геологии обнажений много, а привязать нужно все. Так вот и бегаю часа два, пока не решаю чуть-чуть передохнуть..

В удобном месте присаживаюсь. Когда искал колышки, дальше ста метров смотреть нужды не было. Теперь оглядываюсь пошире, и сразу отмечаю, что вокруг за последние дни все сильно изменилось.Раньше стояла тишина, за день если видел пару человек, то уже много. Ну экскаватор еще работал. Сейчас же вокруг копошились люди. Пять канавщиков в разных местах что-то расчищали либо копали, здесь же работал экскаватор, делал какие-то расчистки бульдозер, на моих глазах с длинным прицепом к одной из намеченных канав с ВВ подполз агрегат пневмоударного бурения и на остаток дня нарушил тишину ревом компрессора. Я не говорю о коллегах-геологах, которые крутились здесь же, документируя канавы, отбирая пробы, разбираясь с геологией. И вся эта орава трудилась в узенькой шестисотметровой полосе, внося посильный вклад в общее дело превращения выявленного объекта в месторождение промышленного масштаба.

Сидеть долго не пришлось. От агрегата пневмоударного бурения кто-то ко мне приближался. Догадываюсь, что попросят показать еще канавы с ВВ, что бы у буровиков был задел для работы. Пришлось подняться, идти и канавы показывать. Хорошо, все они рядом.

Потом снова привязывал и выносил канавы на свою картонку, кое-что рисовал из геологии. Раза два подходили канавщики, просили посмотреть, хватит ли им углубляться. В общем, время летело, а я крутился как белка в колесе. Хорошо, что скважину вовремя закрыли, и к концу дня успел проконтролировать постановку буровой на новую точку.

После возвращения в партию пришлось часа на полтора в камералке задержаться – на канавы, которые привязал и вынес на планшет, разнести геологию. А взять ее из журналов документации, сейчас они свободны, но утром их увезут в поле.

Когда все закончил, с облегчением вздохнул и пошел к Игорю Георгиевичу, показаться и поздороваться. Встретил меня улыбкой:

«А, наконец-то явился!» – кивнул на стул рядом, – «Сейчас буду тебя вначале огорчать, потом радовать».

Я тоже заулыбался: «Давай наоборот, вначале радовать!»

«Как хочешь», – Игорь Георгиевич нашел на столе листок бумаги, – «Сегодня позвонили из города, из лаборатории. Сделали предварительные анализы первых наших бороздовых проб. Я их просмотрел, к канавам привязал. Получается отлично», – он глянул на меня и убедился, что я весь во внимании, – «По первой канаве есть золото на шесть метров. Из них два метра содержания среднии, граммы на тонну, четыре метра богатые, более десятка грамм».

Я непроизвольно открыл рот: «Для начала очень неплохо!»

Игорь Георгиевич поправил: «Не прибедняйся, отлично!»Еще минут десять о приятном поговорили – давно такой хорошей руды у нас не было, потом главный геолог меня и «огорчил»: в понедельник приезжает геологическое начальство из города. Будут смотреть материалы по новому объекту, проверять правильно ли мы ведем поиски и оценку. Ну и учить, как и что мы должны делать дальше. Возможно подкинут и денег на дополнительные объемы канав и бурения. Игорь Георгиевич меня заранее предупреждает: материалы еще раз просмотри. И поле на понедельник не планируй, будем начальству все показывать и обо всем рассказывать.

Рассказывать уже сейчас есть что, а вот показывать пока нечего. Не положишь же на стол карту, на которой наш объект тоненькая линия в шесть с половиной сантиметров длиной. А на картонках своих я еще и половины канав не вынес, и за оставшуюся пятницу многого не успею.

Ситуацию объяснил шефу. И хотя для себя решил субботу и воскресенье поработать, совсем не уверен, что хоть какой план в нужном масштабе сляпать до понедельника успею.

Судили-рядили, в итоге главный геолог высказал отличную мысль: в воскресенье отдыхаем, а в субботу устраиваем для себя и шофера геологического Уазика рабочий день. Как обычно, в пять утра едем в поле и вдвоем план в нужном масштабе доделываем. Главное – привязать все канавы, а геологию по ним разнесем в камералке из журналов документации. Они будут под рукой – в поле их в не рабочий день не увезут. Так вот решили.

 

29 июля, пятница.

 

Опер

Ехать к «железнодорожнику», то-бишь Амиру Джафарову пришлось через весь город. Улица Луговая, дом 5 – от остановки трамвая пешком минут десять хода. Трех этажный дом, как и все рядом старой послевоенной постройки. Непритязательная архитектура, убогий по нынешним меркам внешний вид. Ближе к центру подобные строения начали сносить, но здесь окраина города и ему стоять и стоять.. По узкой лестнице поднялся на третий этаж. На площадку выходят четыре двери. Три оббиты кожзаменителем, четвертая, нужная мне, без оббивки, покрашена давно. На всякий случай решил позвонить, не исключено, что в квартире кто-то живет. Но кнопки звонка именно у этой двери не оказалось, пришлось стучать кулаком.Постучал раз, потом другой – никакого движения. После третьей попытки из соседней двери выглянула моложавая бабуля и сердито глядя на меня выразила неудовольствие

«Что стучишь, людей тревожишь? Нет там никого, гуляет хозяин!»

Я моментально придал лицу озабоченное выражение и взволнованно обратился к женщине, уже не решаясь считать ее бабулей:

«Извините пожалуйста, но хозяин мне очень нужен, мы все за него волнуемся!»

Женщина-бабуля решила проявить бдительность:

«А вы то сами кто?» – и подозрительно меня оглядела с ног до головы. Повидимому, мой внешний вид ее устроил, потому что добавила: «Мужчина вы вроде интеллигентный, что от этого обалдуя надо?»

Можно считать, что контакт установлен, и выдаю заранее придуманную историю: Амир и я работаем вместе, недавно товарищ отпросился на три дня. Но время прошло, а на работе не появляется. Вот и решили, что человек заболел, нужно навестить. Женщина тут же подтвердила, что сосед действительно пропал и до сих пор ни он, ни кто другой здесь не появлялся. Я, можно сказать, первый. Сразу же поинтересовался: может знает кого из близких или знакомых, я и туда схожу, если адрес будет. Женщина несколько человек вспомнила, но молодых и женского пола, потому как при их визитах в квартире соседа было немного шумновато и приходилось иногда делать замечание. Но ни имен, ни описания внешности, девки и все, крашеные и почти голые.

О девках я непротив узнать и побольше, но не они были главными, меня больше интересовали посетители мужского пола. После настойчивых вопросов двух мужчин женщина вспомнила. Один – молодой парень такой же как и сосед внешности, то-есть кавказец. Второй – представительный мужчина средних лет, русский. Из примет– волосы короткие русые, глаза голубые, рост средний, чуть намечается животик. Ни имени и отчества, ни фамилии бабуля не слышала, но спасибо и за то, что заметила. Соседку Амира Джафарова поблагодарил, попрощался и спустился вниз на улицу покурить, в книжечку кое-что для памяти записать. А потом поднялся назад с намерением посетить остальные на площадке квартиры. Но увы, не повезло, хозяева вероятнее всего на работе. Так что следующий визит придется планировать на вечер, когда работа кончается, или на выходные дни.

Время подошло к обеду, до конца дня успеваю познакомиться с хозяином автосервиза, где Джафаров числился работником. Но вначале не мешает перекусить, и на пол пути к автосервизу на улице Парковой при очередной пересадке с трамвая на трамвай, заскочил в первую попавшую на глаза забегаловку. Это конечно не партийская столовая, но тройкой сосисок и стаканом кофе аппетит перебил, до вечера можно потерпеть.

Автосервизное предприятие нашел у самой железной дороги. В свое время в зоне отчуждения построены кооперативные гаражи в оригинальном исполнении – квадраты по четыре бокса под одной крышей, с выездом от каждой пары в противоположные стороны параллельно железной дороги. Один такой квадрат и был автосервизом, о чем сказать с первого взгляда можно с большой натяжкой. Обойдя кругом и заглянув в открытые двери, я увидел, что один бокс, оборудованный стеллажами, служит чем-то вроде склада запчастей, во втором стоят простейшие станки – токарный, сверлильный, наждак, еще что-то мне непонятное, а в двух оставшихся находились легковые. В одном машина стояла на яме, в другом была поднята подъемником на приличную высоту. Здесь же крутилось несколько человек, пока непонятно кто из них рабочие, а кто наблюдающие за ремонтом машин их владельцы. Начал расспрашивать и узнал, что хозяина нет, если появится – только к концу рабочего дня. А может и вообще не появиться. Но каждое утро на родное предприятие приезжает обязательно, обеспечить всех работой и необходимыми запчастями.

Отсутствие хозяина для меня очень кстати, можно поговорить с рабочими без контроля с его стороны, чем я и занялся. Рабочих было трое: два слесаря по ремонту и завхоз, завсклад и мастер в одном лице. Представился работником милиции, которому поручено разобраться с заявлением от молодой женщины о пропаже Амира Джафарова, вроде бы здесь у них работающего. Вот я и пришел, может парень вовсе и не пропал, а женщина просто надоела и решил ее поменять. Вроде как бы исчез, а сам где-то время в приятной кампании проводит. Все мужики заулыбались и подтвердили – да, парень бабник, частенько в конце работы к нему дамы приходили, разные и очень даже ничего по виду. Но парень действительно пропал – отпросился на три дня и исчез, очень может быть, что у очередной крали и затормозился. Один из рабочих поинтересовался, не Галька ли в розыск подала. Вот молодец, вопрос какой задал! Ответ вот он, прямо на блюдечке: нет, не Галя. А что, и такая есть? Тогда мне бы и ее навестить, может у нее мужик и ночует, «полный счастья». Адресок мне не дали, но где примерно живет сказали, так что найти Галю будет не сложно. Начал потихоньку подбираться к хозяину предприятия: хороший ли мужик, платит как, что делать заставляет, можно ли свою машину отремонтировать, теперь уже по знакомству. Здесь отвечали поаккуратней, где нужно и подумав. Чувствовалось, что нужная беседа проведена – ничего лишнего не болтать. Они и не болтали, зная что я мент. По работе не болтали, а вот об отношению хозяина к пропавшему Джафарову посчитали возможным и сказать: хорошо относится, потому как другого уже и выгнал бы, не первый раз такие пропажи больше чем на неделю. А его не выгоняет, не очень и сердится. Потому что мужик нужный, хорошо клиентов находит и часто сам машины для ремонта пригоняет.

Очень хотелось задать еще два вопроса: когда Джафаров пропадал раньше, и когда последнии машины для ремонта пригонял. Но соблазн поборол, об этом спрошу в другой раз и в другой обстановке, более подходящей.

Попросил у мужиков домашние телефоны и записал два в книжечку вместе с фамилиями владельцев под благовидным предлогом: вдруг пропавший на работе появится, а я не буду знать. Поэтому по вечерам буду звонить, по очереди, что бы не надоедать.И поинтересовался, есть ли клиенты постоянные, ремонт и техобслуживание только у них делают. Потому как если такие есть, то какчество работ хорошее, клиенты дружбой с ихним сервизом дорожат, и я при случае к ним подъеду, лайбу свою подшаманить. Мне тут же ответили и даже с гордостью: такие клиенты есть и много. Да весь дом, где ихний начальник – Панов Иван Николаевич – живет, только сюда и обращаются. Потому как все здесь делается хорошо и дешево.

Хорошие работяги у гр. Панова, прямо золотые. Если не знать, что их пропавший коллега, которому начальник так много прощает, не только член преступной организации, но и смерть в ней нашел жуткую. Этого я конечно вслух не сказал, а просто попрощался, пообещал при случае на ремонт к ним подъехать. И автосервизное предприятие покинул, решив что до конца рабочего дня еще успею подъехать на улицу Линейная, 32, где живет гр. Панов, с работниками которого я только что побеседовал. Но навестить намеревался не его, а жилуправление: взять список жильцов дома, что бы затем определить среди них владельцев машин и потенциальных клиентов автосервизного предприятия.

Список жильцов поимел, но попасть к себе в управление уже не получалось. Самые оптимистические расчеты говорили, что туда доберусь через пятнадцать минут после окончания рабочего дня. Пришлось с этим фактом смириться и срочно искать телефон-автомат пока не поздно. Здесь я успел: за пято минут до конца работы позвонил по нужному номеру и трубочку на другом конце взяла Таня. Наверное она была не одна, потому что говорила языком официальным. Но главное я понял: нужно добираться домой и сидеть там Приедет она обязательно, но возможно немного задержится.

Получив ценную информацию, я бодро пошагал к трамвайной остановке, через полчаса был у дома и придумывал что прикупить нечто необычное, способное женщину приятно удивить. Решил, что коробки хороших конфет и торта для этого недостаточно и побежал на Проспект Победы, где как я знал, в укромном месте постоянно сидели бабульки с цветами для столь же постоянных вечерних влюбленных. Теперь и я в их числе оказался.

Пока бегал, времени прошло больше, чем предполагал. Теперь с покупками и цветами я не шел к дому, а бежал. Но Таня опередила, сидела на скамейке у подъезда. Увидев меня встала и хотела что-то сказать, но я протянул ей цветы:

«Это тебе, такой же красивой, как и они».

Таня улыбнулась: «Спасибо, умеешь подлизываться!» – цветы взяла, понюхала, прижала к губам, – «Прелесть!» – потом серьезно поинтересовалась, – «Что делать будем? Может погуляем?»

Я удивленно на нее посмотрел: совсем недавно она не хотела, что бы нас видели вместе. Но сказать ничего не успел, Таня взяла меня под руку:

«Знаю, знаю, раньше боялась, а теперь можно!» И повела потихоньку на улицу. Я как автомат пошагал рядом, старательно приноравливаясь к ее походке, и только после слов – «Ну что молчишь?» – смог выдавить из себя похоже и некстати:

«Танечка, случилось что-нибудь? Ты такая серьезная».

Продолжая стучать каблучками и любоваться цветами – как это может делать только женщина – она немного помолчала, потом все так же серьезно и не глядя на меня ответила:

«Ничего не случилось. Просто теперь мне всеравно, где и с кем меня увидят», – обернулась ко мне уже с улыбкой, – «Лучше пусть твоей любовницей считают, чем мужней женой!»

Сейчас я не знал, что и ответить, ну ничего хорошего в голову не приходило! Понятно, у Тани что-то случилось, но лезть ей в душу, тем более сейчас, было просто недопустимо. Что бы как то отвлечь от мыслей неприятных и тему разговора переменить, вернее отложить до лучшего времени, я с излишней бодростью предложил:

«Любовниц полагается в рестораны водить. Может и нам в какой-либо завалиться?»

Таня повеселела, я это сразу заметил:

«А что, и до ресторана дело дойдет. Только не сегодня, у меня наряд ресторану не соответствует. А вот в кафешку – запросто!» – посмотрела мне в лицо, – «Вино и там есть, надеюсь»,

Вино в кафешке действительно было. Посидели, выпили по бокалу, съели по мороженному. Разговоры вели на темы легкие и веселые. Ну и серьезные конечно, но с Таниным замужеством не связанные. Потом вернулись ко мне домой, и уже там организовали полноценный ужин. Таня была веселой, но какая-то напряженность во всем – словах, поступках, даже внешнем виде, ощущалась.

Уже в конце встречи, перед тем, как встать с кровати и одеться, она повернулась ко мне, и легонько водя пальчиками по моим губам, лбу, подбородку, заставила покраснеть в смущении:

«И зачем только ты мне встретился, такой хороший, сладкий!»

«Это плохо? Без меня тебе было бы лучше?»

Таня вздохнула: «Да нет, не лучше. Ну может подольше с мужем прожила бы, и все».

«Ты его разлюбила?»

«Я и не любила никогда. Дура молодая была. Послушалась папу с мамой, теперь не знаю, что и делать!»

«Так не живи с ним, разведись».

Таня перевернулась на спину: Я с ним и так уже пол года не живу. Сидим по своим комнатам, ни тем общих, ни разговоров, и детей даже нет. И счастья никакого»

Конечно, я знал, что у нее не все ладно в семейной жизни. Но чтобы так… И тут же повторил:

«Так разведись! Тебя же ничего не держит!" Таня вздохнула: «Конечно придется», – повернулась ко мне, поцеловала в щеку, – «а ты это дело ускорил, теперь точно разведусь. Так что тебе спасибо, только вот куда мне потом деваться!»

Как куда! Я даже побледнел от внезапного решения:

«Сюда придешь, дорогу ведь знаешь!»

Таня села на кровати и глядя мне в лицо, произнесла серьезно, но с дрожью в голосе:

«Врешь ты все! Но знаешь, очень приятно от тебя слышать! И давай пока эту тему оставим!» Возражать я конечно не имел никакого права.

Уходить она собралась позже обычного и на этот раз позволила проводить себя до трамвайной остановки. Вместе подождали нужный маршрут, и на прощанье она без стеснения поцеловала меня, тихонько прошептала:

«Спасибо за все твои слова! И вообще за все!»

Дома я долго сидел, в одиночестве пил вино и смотрел телевизор, не вникая что там творится на экране. Мысли были о другом: что же мне делать после Таниных слов, необычного для нее поведения и поступков. Ну нравилась она мне ужасно! Честно говоря, был влюблен и уже давно. Но если бы не это ее, как оказалось, дурацкое замужество, все было бы просто.Предложил бы, как говорят, руку и сердце. А сейчас непонятно что и делать. Предлагать сейчас, при живом и законном муже, я не могу, пока она не примет окончательного решения на развод. О нем она уже говорила, но это только слова. Нужны не они, а шаги реальные в этом направлении. Получается, что мне следует еще немного подождать, продолжая наши отношения в том виде, как они сложились. И никакого с моей стороны давления, Таня сама все решит, и решит правильно. С этими выводами я и отправился в кровать, до утра.

 

Геолог

Давно такого не было: машины ГАЗ-66 для полевиков не хватает. В салоне сидячие места заняты, а возле три человека смотрят на меня, ждут решения – перевозить людей стоя не положено. Пришлось попросить из салона техника-документатора керна. На скважину попасть можно с вахтовкой в восемь часов. Днем конечно жарковато, но на буровой всегда есть и тенек, и водичка. На его место усаживаю канавщика, тому точно в партии делать нечего. Пашу, геолога, тоже вытаскиваю из салона и отправляю в кабину. На его место садится второй канавщик. Ну а третьему, секс-Володе, разрешаю ехать стоя, в проходе между сиденьями. Надеюсь, на ухабах он не убьется.

Людей рассадил, машину отправил в поле. А сам иду к агрегату, имеющему в обиходе название «буростолбостав». Этот скорпион – чем-то похож на него внешне – на базе ЗИЛа имеет устройство вроде совмещенной складной мачты и ротора, с помощью которых проходят дудки, круглые дыры в наносах, глубиной до трех с половиной метров. Агрегат в геологии просто незаменим. На любой стадии изучения нужно отобрать по определенной сети образцы и пробы. Но это не камни с поверхности, которые могут быть принесены бог знает откуда. Они обязательно должны отбираться из коренных пород, а что бы до последних добраться, дудки и проходят. Обломки коренных поднимаются буром на поверхность, часть их идет в пробу, а часть изучается визуально на месте: что за порода, как название, какие есть изменения, видны ли признаки рудообразующего процесса, и другое.

Еще весной дудки пройдены по сети двести на сорок метров. Теперь для детального изучения шестьсот метровой структуры с «железной шляпой» этого недостаточно. Сеть дудок нужно сгустить, до ста на двадцать метров, иначе геологическое строение в нужной точности не установить, не хватает естественных и искусственных обнажений. И проб недостаточно для уверенности, что рядом – а это часто бывает – нет параллельной структуры с золотом, возможно с поверхности менее проявленной.Сейчас вместе с техником в кабину буростолбостава залезаем, шофер и машинист в одном лице трогает агрегат вслед за геологической машиной. По дороге диктую технику номера профилей и пикетов, где дудки должны быть пройдены, объясняю в какой последовательности это делать. Как и канавы, я должен их привязать, на планшет вынести, обломки коренных в каждой посмотреть и все увиденное использовать в рисовке геологии.

На участке подъехали к месту, где вчера привязывал канавы. Отсюда буростолбостав начнет работу, а я смогу пройденные за день дудки просмотреть и привязать по ходу основной работы здесь же или рядом. Напомнил технику, что с ним я должен и домой вернуться, пусть этого не забывает. Шофер-машинист начинает готовить агрегат к работе – гидравликой поднимает в вертикальное положение мачту-ротор, техник проверяет прибор для замера радиоактивности на дне дудок, готовит мешочки для проб. А я направляюсь к очередной канаве, мною еще не привязанной и на планшет не вынесенной. Идти-то всего-ничего, двести метров.

Работа на участке уже в полном разгаре, и как всегда, покоя мне не дают. Не успел привязать один конец канавы – подходит техник-геолог, просит посмотреть и объяснить, что ему зарисовать, как породу назвать. Иду, смотрю, объясняю. Второй конец канавы привязал, с геологией в ней разобрался – подходит канавщик: работы мало, до конца дня не хватит.Иду с ним, работой обеспечиваю. Даже Дмитрий Д., уж на что мужик самостоятельный, тоже задержал, минут десять не то советовал, не то уверял, что тут – показывал рукой – бороздовые пробы отбирать не надо. Ну считаешь так – не отбирай, не смертельно. Если и ошибся – а я в это не верю, очень мужик дотошный – еще разок вернется, нужное доберет. Но в промежутках между консультациями, объяснениями я и свое потихоньку делал, на планшет канавы, дудки, обнажения привязывал и геологию карандашиком рисовал. Получалось, что к концу дня на половине планшета я все нужное сделаю и грубо, топорно геологию нарисую. Для начала разговора с начальством этого будет достаточно. На вторую половину планшета завтра с Игорем Георгиевичем тоже что-то вынесем, что-то нарисуем – тоже можно будет показать.

Экскаватор давно копал канавы между ранее пройденными. И все они радовали – «железная шляпа» вскрывалась везде, надежно прослеживалась, сохраняя мощность до десятка метров. Так от канавы до канавы я «железную шляпу» подрисовывал, выносил на планшет.

Впереди метрах в трехстах к стоящему компрессору подполз агрегат пневмоударного бурения и начал работу. Прикинув, что он сделал за вчерашний день, понял, что сегодня-завтра канавы с ВВ будут готовы к взрывным работам. Значит, в понедельник нужно организовывать общую камералку, даже для канавщиков. Взрывные работы – дело серьезное и лишним во время их проведения здесь делать нечего. Если в понедельник все взорвут, то во вторник можно одну-две канавы расчистить, а в среду уже точку под скважину наметить. К этому времени вторая буровая очередную скважину закончит, вот на новую точку ее и можно будет поставить. Если конечно, начальство примет соответствующее решение – по плану бурение здесь должно начаться только с нового года.

После обеда, ближе к концу рабочего дня, вернулся к буростолбоставу и прошелся по только что пройденным дудкам. Привязал, вынес на планшет, просмотрел поднятые из них обломки коренных пород и кое-что подправил на планшете. Вскоре геологический ГАЗ-66 собрал людей и запылил в партию. Мы еще с пол часа трудились, пока шофер-машинист не выполнил норму дневной проходки, после чего направились в партию и мы.

В камералке у двери в комнату услышал приглушенный смех. Что-то геологи мои развеселились – мелькнула мысль, когда открывал дверь. Улыбающиеся физиономии Паши и Александра, смотревших в сторону моего законного места, повернулись ко мне. Я с любопытством глянул туда-же: за моим столом с радостной улыбкой на лице сидела давно ожидаемый «дублер» в юбке! Нашлась наконец-то, и очень вовремя, когда и своих дел выше горла! Но поздороваться, кисленько улыбнувшись, пришлось. «Дублер», или кандидат наук, место мое освободила, присела на свободный стул в сторонке. И пока я выкладывал образцы, ложил на место сумку, молоток и планшет, в возвышенном стиле поздравляла с появлением нового хорошего объекта. Ну прямо как премию вручала, или похвальную грамоту! Присутствующие мужики ее с улыбками слушали, пока мне эти похвалы не надоели:

«Да бросьте вы, все мы делали возможное, чтобы месторождение найти. И вы тоже, так что считайте, сами себя хвалите!»

Кандидат наук стала серьезной: «Ну а я здесь причем? Это только ваша заслуга!»

Теперь улыбнулся я: «Да нет, ваши пробы тоже помогли площадь работ ограничить, и очень прилично. Особенно та, где вы зубы акульи, – название латинское еле-еле выговариваю, – «нашли. Правда, потом ее все же потеряли, ну да это уже неважно».

Ребята раскрыли рты, а кандидат наук тему сразу сменила. Поинтересовалась, чем она может нам помочь. Мне – так ничем, я кручусь среди пород, возраст которых уже установлен. Сообщаю об этом "дублеру" и вижу, что женщина погрустнела. Теперь добавляю: у Александра – а он бегает впереди всех, как бы в авангарде – возраст уточнить не мешает. С Александром на эту тему я уже говорил, и он тут же лезет за геологической картой. Повеселевшая кандидат наук подходит к нему, и они начинают намечать совместный маршрут, места отбора специальных палеонтологических проб. Все, больше я им не нужен. Паше подмигнул и молча из комнаты вышел.

Игорь Георгиевич у себя в кабинете встретил улыбкой:

«Ну как, виделся с «дублером»?»

«С Александром совместный маршрут обсуждают», – кивнул я головой.

«Ну и ладненько, при деле человек, может какая и польза выйдет», – главный геолог удовлетворен, и тему сразу меняет, – «Как там на участке?»

Теперь я улыбаюсь: «Как Чингиз-хан прошел! Столько техники и людей крутится! Представляешь, что там наворочено?»

«Представляю, главное чтобы не зря!»

«Ну с этим отлично!» – не даю повода для тревоги, – «Руда (это я так «железную шляпу» первый раз назвал) во всех новых канавах прослеживается, выглядит не хуже».

Игорь Георгиевич выслушал с удовольствием: «Отлично! Завтра, как договорились, едем».

А я это услышать и пришел: «Уже пол планшета зарисовал, а если завтра не все успеем, то руду для показа нарисуем точно».

О поездке в поле, где нам никто по случаю субботы мешать не будет, договорились, и вместе прошли к т. Николаеву. Он согласен с проведением на участке взрывных работ с утра в понедельник. Решаем, что в поле будет работать только экскаватор – сразу же начнет расчищать первую взорванную канаву. Геологи устроят камералку, а канавщиков задействуют на хозработах.

Ну и все, можно домой. По пути заскакиваю во все комнаты и прошу жен, друзей и знакомых предупредить работающих у меня: в понедельник общий камеральный день.

 

30 июля, суббота.

 

Опер

Суббота для нормальных людей – начало отдыха. Но я в число счастливцев не попадаю. Есть дело – кое с кем из «отдыхающих» встретиться и поговорить. Так что в девять часов заскакиваю в трамвай, приближающий меня к улице Логовой, дом 5. Надеюсь застать соседей Амира Джафарова, что вчера удалось лишь частично, в лице женщины-бабули. Долго и с пересадкой трясусь в самом дешевом транспортном средстве, занимая сидячее положение. Народ по случаю нерабочего дня не совсем проснулся, массово никуда не спешит и трамвай полупустой. Наконец нужная остановка, десять минут пехом – и вот она, знакомая унылая трехэтажка.

Поднимаюсь на площадку и звоню в крайнюю левую дверь. Квартира Джафарова А. следующая правее, еще правее квартира женщины-бабули. После первой попытки за дверью никакого движения. Нажимаю кнопку и держу ее подольше. На этот раз легкий шум улавливаю, потом на пару секунд все затихает. Понятно, меня изучают в глазок. Сотворяю на лице благостное выражение и поворачиваюсь к глазку под выгодным ракурсом. Что бы благость мою заметили, не приняли за бомжа или бандита. Щелкнул замок, дверь открылась и передо мною нарисовался здоровый парень, которому бояться такого замухрышку как я, явно не с руки.Из одежды на нем домашние штаны, а по лицу видно, что человека только разбудили.

Парень молча уставился на меня, ожидая объяснений кто я и зачем вламываюсь в такую рань. Сразу успокоил: по поводу соседа, Амира Джафарова. Человек пропал, занимаюсь розыском, нужно поговорить, желательно сидя.Наверное хозяин квартиры понял, что я из милиции, но никаких документов не потребовал. Молча провел на кухню и только там произнес первое слово: «Садитесь». И показал на табуретку у стола. Сам же подошел к окну, полуприсел на подоконник и не ожидая с моей стороны вопроса, задал его сам:

«Что, погорел Амирчик?»

«А было на чем гореть?» – ответил на вопрос вопросом.

Пароень пожал плечами:

«Да у всех что-то есть, только у одних ерунда, а у других – не приведи господи»,

«А у Амира какое было?»

«И то, и другое», – хозяин помедлил и продолжил, – «Хотя что конкретно – я не знаю. Только живет очень весело, не по заработку».

Увидев на подоконнике пепельницу, попросил разрешения закурить. «Давайте», – вместе со мной хозяин прикурил предложенную сигарету. Момент был подходящий, и я представился как Алексей. Хозяин квартиры – Валерий. О соседе Джафарове он отзывался неплохо, но кое-что ему в нем не нравилось. Прежде всего, жил не по средствам, даже если и прилично зарабатывал в автосервизе. Хорошо одевался, имел машину, белые жигули, в квартире обстановка и техника дорогие – импортные. Валерий видел это, когда иногда заходил к соседу по мелочам. Главное – почти каждый вечер проводил в увеселительных заведениях и возвращался домой в состоянии хорошего подпития качественными напитками, что легко определялось по исходящему от парня приятному аромату.И почти всегда в кампании с женщиной, видно, что не с простушкой. Женщин менял часто, и после замены Валерий их больше не видел. Всех, кроме одной. Эта одна по приметам очень походила на Галю, о которой мне вчера говорили рабочие на автосервизе. Замечал ее Валерий уже больше года, и всегда с Джафаровым, одна здесь никогда не появлялась. Галя получалась не просто очередной дамой, а кем-то вроде постоянной подружки.

Я давно понял, что в квартире есть еще кто-то: слышались шаги, шум воды в ванной, другие звуки. Сейчас дверь на кухню открылась, заглянула миловидная молодая женщина: «Здравствуйте». Валерий представил ее как жену Ирину, меня ей – как Алексея. И сразу спросил:

«Я так и не понял, зачем вам Амир то нужен?»

Пришлось врать, что человек пропал, нет ни дома, ни на работе, и ищу его по заявлению в милицию, от женщины. Эти откровения супружескую пару развеселили, потому что, по их наблюдениям как соседей, Джафаров часто пропадал на несколько дней, а то и больше.Так что и на этот раз с кем-то загулял, что не впервой. И зря женщина беспокоится, вернется Амир точно не к ней.

Я еще раз вернулся к подругам Джафарова, и Ирина подтвердила, что единственную, или лучше сказать – постоянную – действитьельно звали Галиной. Ира с ней даже познакомилась, когда однажды та зашла, попросила в долг пачку сигарет. До этого они несколько раз встречались как посторонние люди, потом уже друг другу улыбались, но знакомы не были.

Про мужчин, посещавших Джафарова, Валерий и Ирина ничего нового сказать не могли. Так же, как соседка по площадке женщина-бабуля, изредка видели молодого кавказца и все того же представительного мужчину средних лет с животиком. Ни имен, ни фамилий этих людей молодая пара не знала, но после наводящих вопросов Ирина вспомнила, что молодой кавказец обычно приходил к Джафарову один и пешком, а представительный мужчина подъезжал на синей иномарке и всегда вдвоем с их соседом. И только однажды подъехал на Уазике, на котором на борту была какая-то надпись и нарисовано что-то вроде герба. Но что точно – прочитать не могла, потому как все это видела издали из окна квартиры.

Очень меня интересовало с какого числа Джафаров пропал и когда пропадал раньше, Последнюю пропажу молодые вспомнили – тринадцатого июля он точно в доме не появлялся и с этого дня его не видели. То-есть, в день смерти сторожа, на шахте он мог и быть. Получается, уже две недели мужика дома нет. Многовато, но соседи не забеспокоились, потому что и раньше так же пропадал. На мой вопрос «А когда?» – точно вспомнить не могли, но в середине прошлого месяца его дома не было. «А в начале этого? Числа первого-второго не пропадал?» – не дал я уйти от темы: эти даты хищения руды для меня были очень важны. Молодые подумали, но сказать уверенно не решились. Вроде у соседа в эти дни вечером было тихо, что необычно, а может просто от женщин сделал себе выходной.

Оставалось за разговор поблагодарить и попращаться, перед тем как посетить последнюю на площадке квартиру, в которой еще не был. И выходя спросил у Валерия, кто там живет. Оказалось никто. Жили старики, потом мужчина умер, а старушку забрали к себе дети. Но квартиру не сдают, наверное берегут для внуков и кого-то из них в ней прописали. Так что дела мои закончились по времени даже раньше намеченного.

По дороге домой разговор с Валерой и Ириной еще раз в голове прокрутил и нового для себя почти ничего не увидел.Но уже известные моменты подтвердились и кое в чем уточнились.Не сомневался, что представительный мужчина с животиком – хозяин автосервизного предприятия, где Джафаров работал. Их «пламенная» дружба неестественна. Хозяин почему-то приезжает к рабочему домой, а не наоборот, прощает, или покрывает длительные отлучки последнего, что говорит об общей в этих отлучках заинтересованности, а само отсутствие Джафарова старается не замечать и никого из рабочих на розыски не отправляет.

О молодом кавказце, навещавшем Джафарова, неизвестно ничего. Здесь если и можно на что-то надеяться, то только на Галину. Как подружка последнего, она должна знать и его приятелей. Не мог же Джафаров проводить время только с женщиной. Была общая кампания, гулянки и все за ними следующее, по другому не бывает. Получается, что понедельник нужно начинать с розыска Галины, что как я полагаю, трудностей не составит: имя есть, кое-какие приметы тоже, и даже приблизительный район проживания.

А пока впереди полтора дня честно заслуженного отдыха, и по пути домой делаю заранее запланированную остановку у городского рынка. По случаю субботы здесь многолюдно, а на входе в двух-трех местах поднимаются вверх небольшие дымки.Направляюсь к одному из них, и после короткого разговора с хозяином шашлычницы покупаю у него полуфабрикат – двадцать шампуров с маринованным мясом барашка. Черноусый джигит затаривает их в полиэтиленовый пакет и вручает с напутствием: «Толька нэ пэрэжарь!»

Частенько мне вспоминался шашлык, которым угощали геологи. И у Юры дома он был замечательным, а на озере в кампании – просто восхитительным. В последний раз, на озере, я подглядывал, как его готовили на углях, и для себя решил, что сложного ничего нет, при случае могу справиться. Если, конечно, мясо кто-то приготовит, чего я точно не умею. Ну а сейчас я мясо у джигита «приготовил», и если ничто не помешает, завтра проверю свои способности на пляже городского водохранилища. Если Танечка согласится сопровождать меня для постановки «шашлычного» эксперимента.

Остаток дня провели с Таней вдвоем, в парке. Гуляли, катались на лодке, пили сухое вино, охлаждались мороженным. И говорили, говорили. Вечером, когда стемнело, посмотрели на открытой площадке фильм. После чего проводил Таню до самого ее дома. Когда она остановилась и сказала – «Все» – то-есть отсюда пойдет одна, не стал сопротивляться, а предложил с утра махнуть на водохранилище. Не сидеть же в жару дома. Таня была не против, но вначале отнеслась к предложению без особого восторга. И только когда я рассказал о приготовленном шашлыке, удивилась и откровенно обрадовалась. Договорились о встрече утром к входа в парк, откуда постоянно ходят автобусы с желающими позагорать и покупаться.

 

Геолог

В Уазике устроились, и я предложил проехать на участок другой дорогой. Старую за последние дни разбили окончательно, будем плыть в пыли со скоростью черепахи. По новой крюк километров двенадцать, но ее никто не знает, потому особой пыли и тряски не будет. И по времени не потеряем, а может и выиграем, учитьывая что у нас Уазик, к колеям от ГАЗ-66 на старой дороге приспособленный не очень.

Все на новую дорогу соглашаются. Шофер с радостью, ему лучше крюк, но поровнее, а Игорь Георгиевич – с хитроватой усмешкой: он то сразу понял, что не о комфорте пекусь – надеюсь по пути посмотреть место, очень удобное для изъятия из окружающего животного мира постоянной дани человеку. Это маленький родничек, о котором знают немногие. Рассчитываю вблизи его тормознуть и по следам на проселке определить, кто и сколько приходит утолить жажду. Если следов мало, то и ладненько, пусть живут, размножаются, будем искать другой вариант. А если много – одну особь изъять для собственных нужд не грех. Но все собирался сделать при возвращении с работы, уверен, что и домой шофер повезет нас по новой дороге.

С комфортом катим, быстро и без пыли. Под колесами не колея, а заросшие травкой следы на выровненной твердой щебенистой основе, видно, что дорогой никто не пользуется. Так что глядим по сторонам и убеждаемся, что приняли верное решение.

В середине пути проскочили почти незаметный отворот к роднику. Игорь Георгиевич повернул голову в его сторону, потом на меня вопросительно посмотрел. Я махнул рукой:

«Потом, когда домой будем ехать».

Он кивнул головой:

«Понял», – и продолжил уже на другую тему, – «После работы собираешься куда-нибудь?»

Конечно, только собираться не нужно, всегда готов:

«Жена из дома спроваживает, за рыбой. На озеро собираюсь».

Глаза у Игоря Георгиевича загорелись:

«Меня возмешь? Или уже места нет?»

«Есть место, с одним Пашей договаривался. Но с ночевкой едем».

«Еще лучше», – Игорь Георгиевич потер руки, – «а то с понедельника понаедут всякие, черт те что делать заставят. О рыбалке и думать будет некогда».

Это он заметил правильно, и мысли наши вернул к работе. Дальше о ней и говорили: что можно начальству показать, а что и придержать на всякий случай. Нельзя все идеи и то, что уже подтверждается, высказывать в один присест. Сразу поставят задачи новые и на полную катушку, считая что со старыми мы разобрались. Хотя там, как говорят, конь не валялся.

На участок выехали не у буровых, а у самой дальней канавы, с другой его стороны. Остановились, и в приятной тишине и одиночестве – вокруг ни людей, ни техники – принялись за работу. Вдвоем все намного проще. Я беру азимут на колышки и считаю шаги, Игорь Георгиевич выносит на планшет канавы, дудки, обнажения. Сразу от канавы к канаве протягиваем руду – это я так «железную шляпу» начал называть, возможные ее осложнения секущими трещинами и разломами, которые где-то уже подтверждены, а где-то нами только предполагаются. Сегодня колотить камни и искать золото времени нет, как нет в этом и необходимости. Дмитрий Д., больше всех работающий молотком на бороздовом опробовании, такими красивыми и с золотом образцами камералку завалил – во всех канавах с «железной шляпой» их нашел благодаря своей исключительной въедливости.

К двенадцати часам все возможное привязали, нужные линии на планшете провели: сплошные – в чем точно уверены, пунктирчиком – где кое что нужно уточнить. Теперь на планшете рудное тело протягивалось толстой – до сантиметра – полосой больше чем на шестьдесят сантиметров. Осталось вынести места, где мы, а больше Дмитрий, отобрали образцы с видимым золотом. Но это придется сделать в партии, журналы документации канав с привязкой образцов лежат в камералке.

Можно возвращаться домой, но на буровые заскочили, керн просмотрели и убедились, что золота в обоих скважинах нет и вряд ли будет, и что закрывать их пока рано. Шофер без напоминаний от буровых вернулся в дальний конец участка, куда мы подъехали утром, и выбрался на новую дорогу в партию.

Смотреть по сторонам неинтересно, все видели утром, и что бы совсем в машине не заснуть, продолжаем разговор по работе. Теперь, когда хороший объект есть и оценка его началась, нужно подумать, куда моей группе двигаться дальше. Разведку объекта передадут Николаю Матвееву, у него это дело получается отлично и сам его с удовольствием делает. Любит человек в мелочах и деталях копаться, что при разведке необходимо. Так что сейчас намеченные канавы пройду, пару заверочных скважин пробурю – и все, нужно с объекта уходить и не мешать Николаю разбираться в вещах, от которых меня как говорят «воротит». Так бог считает, что должен я дело, то-есть поиски на новых площадях начинать, поэтапно работы на все более локальных площадях сосредотачивать. И в итоге либо выйти на очередной объект лет эдак через пять-семь, либо убедиться, что его здесь нет в природе.

Вот на тему, где в перспективе мне придется начинать с нуля, мы и говорили. Пока не добрались до родничка, с дороги незаметного. Здесь попросил остановиться, пять минут подождать, и бегом припустился к нужному месту, внимательно глядя под ноги. Все отлично, еще на подходе к роднику земля истоптана аккуратными копытами разного размера. Значит, ходит сюда приличное стадо, одну особь можно изъять.

Разворачиваюсь, до родника не добежав, и точно через пять минут, как и обещал, залезаю в машину. Игорь Георгиевич посмотрел на меня, кивнул вопросительно. Я ответил кивком утвердительным. Без слов поняли друг друга, в очередной раз удивив шофера, раньше своими разговорами по работе, а сейчас такими вот жестами..

В камералке с часок посидели, доводя планшет до приемлемого для показа вида. Просмотрели журналы документации канав и вынесли места, где в образцах видимое золото. Когда подняли их ярко оранжевым карандашем, рудное тело заискрилось сплошной дорожкой оранжевых точек. Даже самим приятно смотреть на созданный шедевр, а уж начальство он должен прямо обворожить. В пол третьего работу закончили, разбежались по домам до четырех. Перекусить, переодеться, жен предупредить, что едем на рыбалку, и к ней подготовиться.

Ровно в четыре отъезжаем, а в половине шестого уже на своем законном рыболовном месте. Здесь кто-то есть: метрах в ста пятидесяти стоит мотоцикл Урал, а на воде между островками тростника крутится резинка с двумя мужиками. Озеро большое, мешать друг другу не будем, так что закуску на скорую руку организуем, по стаканчику наливаем – за удачу.

Когда лишнее в машину убрали и собрались приступить к делу – Паша удочкой ловить у берега, а я и Игорь Георгиевия накачивать резинки, хозяева Урала подплыли к берегу и подошли к нам. Конечно, общие знакомые: секс Володя и его друг, тоже рыбачат. Приехали пораньше нас, поставили сети и вот первый раз проверили. Предложили воблу и подлещиков для наживки на перемет, прекрасно знают, как мы ловим рыбу. Я, главный переметчик, не отказался – времени уже мало, сами можем до темноты не успеть наловить. Мужики здесь же пригласили на уху – рыба уже есть, а варить безразлично, для двоих или пятерых. Соглашаемся, нам легче – уха будет пораньше, поспать после нее можно подольше. Как никак с четырех утра на ногах.

Паша уходит на любимое место, Игорь Георгтевич накаченную лодку стаскивает на воду и на ней устраивается плыть. А я с мужиками иду к их резинке и отбираю несколько мелких рыбешек.. Теперь и мне можно выплывать, перемет растягивать.

В приличном полумраке наша команда собирается у машины, решаем подъехать к мотоциклу поближе. Раз уха около него варится, то и заночуем рядом. Я к мотоциклу подъезжаю, ребята подносят к нему резинки, мою и Игоря Георгиевича.

Встречают, приглашают устраиваться. Рядом с костром, над которым висит казан, расстелен брезент, в середине горит шахтерский фонарь, а вокруг него все для закуски и хлеб. Устраиваемся по краю брезента, добавляем к «столу» свои припасы.

Уха на озере невкусной не бывает. Сейчас в этом убеждаемся в очередной раз. Кажется и рыбы было много, и юшки приличный казан. Но вот от рыбы остались кости, в казане уже нечего черпать, а три бутылки из под водки валяются в сторонке. Как всегда, пришло время баек и анекдотов. Больше других говорит Володя, человек тертый и на зоне побывавший. Вначале смешит чем-то отвлеченным, нашей жизни не касающимся, а потом и выдал, обращаясь к нам, геологам:

«Слушайте, мужики, сейчас я вам быль расскажу, по своей жизни. Закачаетесь! Только божитесь, что ни слова никому!»

Мы как по команде осенили себя крестным знамением и уставились на Володю в ожидании очередной хохмы. А он помолчал, обвел по очереди взглядом и заговорил:

«Знаю, мужики вы надежные, трепать не будите. Ну так слушайте». И рассказал детективную историю, в которой он был главным действующим лицом.

В общем так. Приехал к нему в гости старший брат. Водочки два дня попили, а потом тот и говорит: отвези на озеро, отмокнуть и отдохнуть, похмеляться надоело. Просит брат, гость – Володя после работы и отвез его с Валерой Ковригиным, их с ночевкой, а сам до вечера. Но привез не сюда, где сейчас мы уху уничтожили, а как говорят, на «турбазу». Это десятка два щитовых домиков на двух-четырех человек на берегу мелкого залива. Здесь же что-то вроде столовой – стоят газовые плиты и желающие могут приготовить еду. Чуть в сторонке домик начальника и сторожа, а около него причал для моторки и нескольких прогулочных лодок. И все на берегу такого мелкого залива, что утонуть может только сильно пьяный – иди от берега хоть километр, воды будет по грудь, не больше.

Договорились, что завтра Володя их отсюда увезет, тоже после работы. А пока естественно «приняли», покупались, в карты поиграли. И все, больше делать нечего. Вспомнили, что начальник турбазы Володин одноклассник, по его словам, «по жизни гад последний».Кампанией пошли просить моторную лодку на пол часа, покататься по заливу. «Гада» уговорили, со скрипом но лодку дал.А когда возвращались к причалу, увидел в воде торчащую палку. Остальные в лодке рыбаками были так себе, на палку внимания не обратили. Но Володя то знал отлично, что просто так торчать ничего не должно. Газ сбросил, около палки помедленнее проплыл и заметил, как вода возле нее вдруг пошла бурунами. Понял, кто-то большой к палке привязан. Никому ничего не сказал, но место приметил, решил «гада последнего по жизни» хоть раз «наколоть».

Лодку у причала поставили, начальника турбазы поблагодарили и в домик к себе ушли ужинать. Уже в темноте Володя запасся куском шнура, кухонным ножем и полез в воду, к той палке, где в воде кто-то сидит. Место от берега в пол километре, но воды везде по грудь. Конечно, палку нашел не сразу, ну а когда нашел и увидел что к ней привязано, по началу не знал, что и делать. Три осетра, каждый килограмм по сорок, а у него примитивный нож и шнур. Измучился ужасно, руки и тело ему осетры ободрали, нож свой он в итоге сломал, но одну рыбину все же как-то оглушил, к шнуру привязал и к берегу приволок.

А дальше что делать? Этот «гад» утром заначку свою проверит и вот он, уже у них, кроме Володи никто рыбину умыкнуть не мог. В общем, осетра в мотоцикл погрузили, руками от турбазы в сторону откатили, что бы лишнего никто не видел и не слышал. И Володя уехал.

К рассвету все было шито-крыто. Брат и Валера Ковригин дремали в домике после бессонной ночи, а Володя с осетром подъезжал к Мирному. Когда оставшаяся на озере парочка принимала первые сто грамм на завтрак, разъяренный и с матом в домик ворвался «этот гад». Отдыхающие удивились его требованию рыбу вернуть и уверяли, что ничего знать не знают и ведать не ведают, а Володя еще вечером их покинул, утром ему на работу. Улик не было абсолютно никаких, и сделать «гад» ничего не мог. Хотя ушел уверенный, что провернуть такое только Володя и мог.

Мы хохотали как ненормальные, очень красочно все рассказывалось. Да и после, когда укладывались поспать, переодически вспоминали особо привлекательные места и не могли удержаться от смеха. Я нахохотался не меньше других, но одна серьезная мысль занимала: а когда все это произошло? В кампании с Володей был Валера Ковригин, бывший горный мастер, подозреваемый как «информатор». И в подходящий момент – Володя отошел в сторону привязать лодку понадежней – к нему подошел и как бы невзначай поинтересовался:

«Слушай, а когда эта эпопея с осетром была?»

Он без задней мысли ответил:

«Да недели две назад. Ну на следующий день эта твоя малолетка на меня бочку покатила, испугалась дура, что изнасилую!»

Устраиваясь в спальнике вспоминал, когда же этот день был. И так вот, перебирая в памяти дни последних двух недель, на него вышел. Света, самый молодой наш техник-геофизик, со слезами приходила в нашу комнату после поля в четверг четырнадцатого. А с пятницы я ее поменял с Катериной. Если так, то Валера Ковригин с утра в четверг был на озере, и в партию Володя привез его вместе с братом только в конце дня и в состоянии хорошего подпития. Так что звонить в Придорожный и сообщать, что Павел Петрович выехал в город в милицию, он точно не мог. Какая-то у Алексея, моего товарища-оперативника, получается нестыковочка.

Уже засыпая решил проверить, действительно ли Ковригин Валера брал на четырнадцатое отгул, либо с работы отпросился. Если это подтвердится, буду звонить в город Алексею. Пусть разбирается.

 

31 июля, воскресенье.

 

Опер

Из битком набитого автобуса вывались на конечной остановке и молча пошагали, по обоюдному согласию, вдоль берега подальше от многолюдного пляжа. Пока утренняя прохлада, шагалось легко и отошли мы прилично. Правда, хорошего песочка уже не было, в основном камни и камушки. Но вода та же, ласковая и освежающая. Особенно ближе к обеду, когда солнце начало припекать по настоящему. Помня отдых с геологами на озере, я натянул что-то вроде тента, использовав обычное кроватное покрывало, убрал под ним торчащие камни и все засыпал песком, не поленившись собрать его в узенькой полосе прибоя. Получилось отлично, правда тент пришлось несколько раз передвигать, что бы тень от него постоянно накрывала обустроенный пятачек.

И шашлык я зажарил, выложив вместо шашлычницы два ряда камней поровнее. Без опыта первые десять получились пригорелыми и с отдельных сторон прилично. Но с вином пошли за милую душу. Второй десяток получился почти нормально. Думаю, что если бы я это дело продолжил, третья партия вышла бы отличной, как это получалось у Юры. Но и двух порций по десятку для полного пресыщения оказалось многовато. Для полноты ощущений не хватило закуски под названием «Хе», но ее я приготовить точно не мог, даже если бы все необходимое оказалось под руками. Для меня это пока слишком сложно.

Купались много раз, смеялись и веселились как дети. Таня от всего в восторге. Перед сборами домой, когда лежали под тентом в избытке накупанные и прогретые солнцем, она, разглядывая тент над головой, спросила:

«Скажи пожалуйста, тебе очень нравится проводить время со мной?»

Я повернулся к ней: «Очень – не то слово. Бо-же-стве-нно! Жалко, его всегда не хватает».

Таня улыбнулась и вздохнула: «Вообще-то скоро у меня его будет много. Не знаю только, нужна ли я тебе с большим лишним временем».

Я начал догадываться, откуда время может появиться, но уверенности не было. Потому и спросил:

«Для меня его всегда будет мало. И потом, откуда оно появится?»

«Появится», – произнесла серьезно, помолчала и добавила, – «Я подала на развод».

Для ответа нужные слова почему-то не находились. Я видел, что Таня их ждет, и заменил их другим: молча повернул ее к себе лицом, посмотрел в глаза и поцеловал. Что в этой ситуации, по моим понятиям, равносильно объяснению в любви со стороны мужчины.

 

Геолог

Еще в темноте зашевелился Паша. Без лишнего шума вылез из спальника, разжег костер и поставил на него котелок с водой для чая. Понятно, душа горит, жажда мучит. С ухой он по молодости водочки тяпнул прилично, не сравнить со мной или Игорем Георгиевичем. Вот и страдает. Только чаем не поможешь, нужно совсем другое. А те, с кем он травился на равных – экипаж Урала – так и ничего, дрыхнут и не шевелятся.

Изредка открываю глаза, на Пашу поглядываю. Когда он котелок с огня снял, вылез из спальника, оделся и прошел к машине. Есть заначка, на всякий случай. С бутылкой вернулся к костру. Игорь Георгиевич уже поднимался, а Паша встретил с радостью.

Я пью чай, Паша с вожделением похмеляется, Игорь Георгиевич чуть-чуть пригубивает. Услышав бульканье, два соседа в стороне зашевелились, и чей-то голос с хрипинкой прорезался:

«Мужики, пьете, что ли?»

Паша откликается: «Давайте сюда, пока не поздно!»

Володя с другом ждать не заставляют, подходят, устраиваются поближе к бутылке. Выпивают, чем-то закусывают. Я чай проглотил, собрал удочки и иду к лодке.Почти рассвело, сейчас начнется самый клев. Игорь Георгиевич тоже идет к лодке, а троица остается у костра, будут сидеть, пока бутылку не прикончат.

Клев отличный, не успеваешь менять червяка. Но крупная рыба не попадает – подлещики и вобла грамм по двести. Один раз крупняк зацепился, леску потянул на глубину. И… сразу сошел, к величайшему моему огорчению.

Часов в восемь от берега отплывает резинка с Володей и его другом, рядом со мной начинают проверять сеть. Голова непроизвольно поворачивается в их сторону – что же попало? Вижу, что попало много, но больших экземпляров не отмечаю. Потом ребята плывут к очередной сети от меня подальше, и из вида исчезают – прячутся за островок тростника.

По времени и мне пора снимать перемет. Сворачиваю удочки и гребу к приметному пучку тростника, где у меня начало перемета. Как всегда, он не подводит: стандартные тридцать-тридцать пять килограмм рыбы, чуть больше обычного за счет десятикилограммового сома. Этот экземпляр зацепился крючком за губу, очень живой и пришлось поводить, прежде чем поднять в лодку. Тут же решаю просить ребят оставить рыбину мне, в мою долю улова. И думаю пустить его в бассейн, до возвращения в партию Алексея. Надо же чем-то человека удивить. А потому на берегу прокалываю сому нижнюю губу, пропускаю шнурок и надежно привязываю к кусту на берегу. Рыбину бросаю в воду, пусть подышет нормально до нашего отъезда.

Часам к двенадцать готовы ехать домой. Володя и его друг не торопятся, остаются до вечера. Принцип рыбалки у них от нашего отличается. По десять килограмм рыбы на брата для нас нормально, а им чем больше, тем лучше. В последний момент Володя одаривает каждого из нас сазаном, специально для «Хе» – этот вид рыбы на перемет не цепляется.

Берем, благодарим. Когда все готово к отъезду, вытаскиваю из воды сома, заворачиваю его в мокрую тряпку и укладываю в багажник. Теперь вперед.

В партии развез ребят по домам, сома бросил в бассейн и он на моих глазах быстро отдышался, нашел место в тени и замер. Все, рыбалка окончена, можно приступать к домашним делам.

 

1 августа, понедельник.

 

Опер

Не успел устроиться с Виктором Рыбаковым за столом кое-что обговорить, как в комнату зашла Таня: меня просят к телефону, звонят из Мирного. Побежал в приемную, надеясь услышать что-то важное, вряд ли будут звонить по пустякам.

Узнаю голос Симонова И.С., начальника отделения милиции. После обычных приветствий интригует:

«Есть новости», – важно помолчал, пока я не попросил:

«Давайте, времени нет».

Новости интересные. Михаил Иванович, мой Мирненский коллега и помощник, поработал в поселках Солнечном и Пионерном. И раскопал, что Джафаров Амир побывал в последнем весной. И не просто пошатался по улицам, а работал шофером Камаза на перевозке руды от Пионерного к поселку Солнечный и далее до железной дороги, где руда пока перегружается в железнодорожные вагоны. Пока – это до завершения строительства перегрузочной площадки на полустанке у Придорожного, и ведомственного асфальта от него до Пионерного. Но и это не все. Работал Джафаров шофером подозрительно недолго, четыре дня, после чего из вида пропал. Сейчас Михаил Иванович продолжает разбираться в Пионерном, так что к телефону подойти не может. Времени осмыслить сказанное Симонов И.С. не дал: телефон дорогой, междугородний. И без паузы сообщил, что передает трубку моему помощнику из партии.

Услышал Юру. Не успел поприветствовать, как он начал выкладывать свое, меня озадачившее. Получалось, что бывший горный мастер не мог звонить начальнику дорожников , когда тот в день смерти сторожа на шахте приходил на вокзал к телефону. Физически не мог, потому что был во время важного для меня звонка в кампании друзей и далеко от партии. Других подробностей Юра не сообщил, и вскоре разговор прервался, после моего обещания скоро в партию вернуться. Но в душе на мозможность этого в ближайшие дни я не надеялся.

Разговор мы закончили и материал для размышления появился объемный. Не зная с чего начать, решил все отложить до вечера. Тем более Виктор ждет обсудить общие вопросы, обменяться информацией, которую каждый получил в пятницу, а я частично и в субботу. Информации пока кот наплакал, но в курс дел коллеги каждый вошел и несколько имен и фамилий в книжечку записал. Что бы помнить и не пропустить, если они из разработки одного попадут в поле зрения другого. Договорились завтра в конце дня встретиться, и разошлись.

Я засел за телефон и связался с жилищно-бытовым отделом в квартале с домами пять, семь, девять, одиннадцать по улице Красноармейской. Просьба – дать даты рождения, адреса и фамилии женщин с именем Галина. В ЖБО посмеялись моему «чрезмерному сексуальному аппетиту» и пообещали через час нужные фамилии сообщить, «раз милиции они так нужны».

Следующий звонок сделал начальнику ГАИ т. Шалову Н.А. С ним чуть ли не в дружеских отношениях по недавней работе: у его клиентов машины угоняют, а я их усиленно искал. Так что встречались чаще, чем надо, и сейчас я слегка «обрадовал» человека, напомнил что жив и работаю, про него тоже не забываю. А потом продиктовал список из двадцати семи фамилий жильцов дома 32 по улице Линейной, с просьбой сообщить, у кого из них есть личный транспорт, какой и когда приобретен.

В ГАИ стоит компьютер, и долго ждать не пришлось. Через пятнадцать минут под диктовку написал одиннадцать фамилий владельцев машин, данные о марках и времени регистрации. Я полагал, что если у Панова или Джафарова есть друзья-сообщники, то ремонтировать личный транспорт в автосервизе у Панова и должны. То-есть, будут в числе постоянных клиентов, с ними мне и нужно разобраться. А начать легче со списка, только что мне продиктованного – как сказали рабочие на автосервизе, все они «постоянные».Вспомнив, что большинство домов по улице Линейной ведомственные, набрал номер телефона городского бюро инвентаризации. Хотел узнать, с каким примерно контингентом по профессиональной принадлежности придется разбираться, имея ввиду дом 32. Ответ заставил вмиг вспыхнуть жаром лицо. Я расстегнул ворот рубашки и начал обмахиваться бумажкой: дом 32 построен геологическим объединением, составной частью которого, как я прекрасно знал, была геологическая партия. Та, из которой я недавно вернулся продолжить работу в городе, и откуда вел единственный маленький след от целого букета серьезных преступлений.

Получается, что этот след снова рядом с геологической организацией. Зацепок основательных нет, но ведомственная принадлежность дома с квартирой Панова к геологии не могли не повысить мой интерес к этому гражданину. Так что не зря я звонил в бюро инвентаризации и в ГАИ, с автолюбителями, список которых у меня появился, придется разобраться поглубже. А для этого нужно подготовиться, собрать данные по каждому: где работает, где учился, с кем живет и все другое, что есть частично в паспортном столе, и частично – в отделе кадров на предприятиях.

Здесь очень к месту позвонили из жилищно-бытового отдела и продиктовали фамилии восьми Галин. Три из них по возрасту подходили для подруги Джафарова А., чем я удовлетворился – разберусь с ними быстро.

Сейчас был выбор: заняться тремя Галинами и выйти на нужную мне одну, либо посетить паспортный стол и познакомиться поближе с автолюбителями из моего списка. Решил женщин оставить на вечер – у всех возраст такой, что сейчас на работе и надежней посетить их после ее окончания. Не очень приятно, но что делать? Направляюсь в паспортный стол, с надеждой до обеда дела там завершить.

Надежда оказалась завышено оптимистичной. С нужными данными из здания вышел в четвертом часу. Много времени ушло на примитивный треп, дела не касающийся, но увернуть от которого не удалось, как не удалось и поработать в обеденный перерыв, на который из комнаты попросили. Я все вытерпел, нужные данные по автолюбителям собрал. Семеро из них работали в геологии, четверо – в организациях, с ней не связанных. Понятно, что семерка меня интересовала в первую очередь – завтра с утра наметил посетить отдел кадров организации, где они работали. А сейчас пошагал к остановке автобуса, что бы добраться до ближайшей от меня Галины С.

Женщина дома, временно не работает – воспитывает двух детей дошкольного возраста. Сразу видно, что на подругу Джафарова не тянет. В квартире идеальная чистота, такие же чистенькие и ухоженные дети, море игрушек и вообще всего, что говорит: здесь живет благополучная супружеская пара. Спросил для очистки совести, знает ли женщина некого Джафарова, и по виду и ответу понял, что с этим человеком она не сталкивалась. Да и Джафарову такая женщина точно не нужна. А когда узнал, что и муж ее с геологией никак не связан, извинился за вторжение и дом покинул. До следующей Галины всего-ничего, пять минут прогулки.

Когда меня пригласили в комнату, поначалу не понял повезло или нет. Сама Галина на работе, но ее мать, не побоявшаяся открыть дверь постороннему, рассказала о дочери такое, на что не всякая мать решится.

Вначале мне предложили чашку чая, и пока глотал ароматный напиток, узнал, что ее дочь очень хорошая девушка: незамужняя, отлично готовит, стирает, гладит. И вообще ее муж будет купаться в молоке. Почему-то посчитала меня новым ухажером дочери и я ей понравился. По крайней мере не чета другим парням, к ним в квартиру заглядывавшим. Мне долго не удавалось перевести разговор на нужную тему, но все же в подходящий момент вклинился. Дочку похвалил, раз она такая кудесница, и с некоторой грустью заметил, что к сожалению у Галины уже есть друг Амир, имея ввиду Джафарова. Женщина замахала руками и тут же уверила, что ее дочь с ним давно не встречается, потому что тот всегда выпивши, то-есть алкаголик, а потом и чужой веры, то-есть не русский.

После такого призвания здесь делать нечего. Посчитав, что эта Галина и есть подруга Джафарова А., решил временно смыться. Выслушивать дальше откровения матери уже не мог. Пообещал зайти через часок, когда девушка вернется с работы, извинился и сопровождающий до двери очередной порцией словоблудия, квартиру с облегчением покинул.

Во дворе дома посидел на скамеечке, покурил, и сомневаясь в нужности следующего поступка, пошагал к дому третьей Галины, убедиться наверняка, что это не интересующая меня женщина. И убедился, как только ее увидел. Эту Галину нашел в состоянии, когда один из родственников сидит рядом и ждет момента вызвать скорую, что бы не дай бог женщина не разродилась в квартире. Пришлось не столько разговаривать, сколько извиняться за «случайное вторжение».

Вышел из дома окончательно убежденный, что подруга Джафарова – Галина П. Из трех женщин она единственная подходит на эту роль. И с такой уверенностью пошагал назад, надеясь, что она уже вернулась с работы.

Действительно вернулась, и очень правильно ее обрисовали рабочие на автосервизном предприятии. Я рассчитывал на плодотворную беседу, но с удивлением понял: в квартире что-то произошло. Говорливая мать исчезла или спряталась, а меня дальше порога не пустили. Когда поинтересовался о Джафарове А., получил от Галины категорический ответ: такого она не знает и ранее знакомства не имела. Я заикнулся, что мать кое-что успела рассказать, и в ответ получил: мать – старая дура, болтает всякую глупость. Не подействовало и мое удостоверение сотрудника УВД.

Несколько озадаченный такой встречей, второй раз квартиру покинул. И пошагал к трамвайной остановке, выискивая доводы «за» и «против» двух вариантов последующих действий: немедленного вызова Галины повесткой для разговора в управление, или же незаметного изучения ее друзей, знакомых, связей, поведения и всего прочего.

Предпочтение в итоге отдал второму варианту.

Вечер наступил незаметно и радостей не обещал. У Тани накопились обычные женские дела, отложить их нельзя и потому скрасить мое одиночество она не может. Раз так, то мне в самый раз квартиру убрать, и кое-что в стиралке прокрутить. Что бы эти проблемы в нужный момент общению с любимой женщиной не помешали. Одновременно можно и о работе подумать. Утренние новости из партии без внимания не оставишь, решение какое-то принимать нужно.

Переодевшись в домашнюю форму – не повседневную, а для работы – вооружаюсь ведром и тряпкой. И одновременно с уборкой, мысли концентрирую на разговоре с Юрой по телефону. Если он прав – а в этом я не сомневаюсь – то звонок гр. Рогожину Б.С. утром в день смерти сторожа на шахте был не от бывшего горного мастера. С ним, как с информатором, мы не прокололись, связь с начальником дорожников установили. Значит, есть в партии еще кто-то, входящий в преступную группу, с горным мастером связанный возможно дружбой. И пока ничего страшного, в принципе ничего не меняется. Ну появился еще один неизвестный в преступной группе, так такие и в городе есть, пока тоже непонятно кто. На то и работаем, что бы разобраться. Считаю, что пока в партии попыток выйти на неизвестного предпринимать не стоит.. Подождет дело до моего туда возвращения. Как мне представляется, через недельку.

Теперь можно мысли переключить на Джафарова. Ну с ним яснее. В Пионерном шофером поработал, машину руды похитил – остатки которой Юра нашел на свалке. А может и не одну машину, а несколько, и спрятали в разных местах. Как это удалось осуществить – дело другое. В этом предстоит разобраться, что бы подобное повторить возможности не было.

Без тщательной продготовки дело конечно не обошлось. Любой рейс с рудой не только фиксируется в местах погрузки и разгрузки, но и машина в обоих случаях взвешивается. Заметят, если всего сто килограмм камней по дороге сбросишь. Значит, что-то было приготовлено другое. Только вот что?. Придумывать сейчас не стоит и пытаться, до разговора с Михаилом Ивановичем. Возможно, он знает побольше. С утра ему и позвоню.

 

Геолог

За завтраком жена приказала: «На работу переоденешься, все лежит на кровати».

Искренне возмущаюсь: «Чего ради? Я что, на бомжа смахиваю? Одет в чистое, без дыр!»

Света непреклонна: «Это для тебя нормально, а меня нечего позорить, тем более перед твоими начальниками!»

Понятно, откуда ветер дует! Сегодня же приезжают из города нас мучить, учить уму-разуму!

Молчу. Выпив кофе, прохожу к кровати, на которой лежат идеально белая и тщательно отутюженная рубашка, почти не ношенные стильные брюки (терпеть их не могу на работе!), и новые носки, о существовании которых как предмета с весны забыл, по причине перехода на босоножки на «голу ногу». Переодеваюсь, что бы сделать жене приятное, и ощущая жуткий дискомфорт в непривычной одежде, из дома ухожу.

С убеждением, что выгляжу как белая ворона, иду в гараж поговорить с механиком, одним из моих компаньонов по охоте. Еще издали он приветствует меня , подняв руку. Я отвечаю тем же и дополняю жестом, означающим просьбу остановиться.

Механик останавливается, поздравляет по случаю поимки десятикилограммового сома на последней рыбалке. Я разговор поддерживаю, и аккуратненько выведываю, что Валера Ковригин действительно четырнадцатого июля брал отгул и на работе отсутствовал. То-есть подтверждается, что он не мог звонить в Придорожный и предупредить гр. Рогожина, что начальник партии, Павел Петрович, выехал в город в управление внутренних дел. На озере он был, вместе с секс-Володей и его братом. Теперь мне звонить в город просто необходимо, и я тут же пристраиваюсь на попутку до Мирного.

Начальник милиции удивился моему появлению, но встретил приветливо. И после моих объяснений без лишних слов поднял трубку. Думаю, этим звонком Алексею я настроение подпортил. Но отвечал он бодро, разочарования или удивления я не почувствовал.

В камералку попал в половине десятого, удивив всех таким опозданием. И видом, для окружающих совсем непривычным. Когда пригляделся, заметил что и другие мужики смотрятся попразднечней, тоже жены подсуетились. А сами они выглядели, будто прямо сейчас и отсюда идут на день рождения или праздничный вечер. Но работать нормально в таком виде они точно не могли.

Начальство из города должно появиться в партии перед обеденным перерывом, так получается по времени. А потому два часа для работы остается, и я пошел к главному геологу еще раз до приезда проверяющих обсудить все ли готово для показа и разговоров.

В его кабинете работа шла во-всю. Столы завалены картами и накладками, а трое из присутствующих – Игорь Георгиевич, Николай Матвеев и геофизик Владимир – о чем-то вдохновенно спорили, склонившись над бумагами. Четвертый – Павел Петрович – сидел чуть в сторонке и с усмешкой посматривал на спорящих.

Услышав, что кто-то вошел, все ко мне обернулись, спор прервали. Игорь Георгиевич махнул рукой:

«Ты где пропадал? Давай сюда, пока мы не подрались!»

Шагая к свободному месту у стола, я поинтересовался: «Драться-то по какому поводу?»

«Сейчас поймешь!» – главный геолог ткнул рукой в карту, – «Посмотри, что мы нарисовали!»

В геологии очень нужные обзорные карты составляются долго и трудно. Приходится учитывать результаты работ всех геологических организаций, что-то когда-то делавших. И как правило, в очередном варианте они вычерчиваются ровненько к приезду комиссий и проверяющих.. Сегоднешний день не явился исключением из общего правила, в чем я убедился, проследив за движением руки хозяина кабинета. Он ткнул пальцем в бумагу на столе, оказавшейся как я понял, только что вычерченной обзорной геологической картой площади работ нашей партии. А рядом лежала гравиметрическая карта, исполненная на кальке. Чтобы можно было на геологическую наложить и нарисованное на ней сквозь кальку увидеть.

Эти два документа в законченном виде ни я, ни кто другой раньше не видели, чем в какой-то мере объяснялся шум в комнате, вызванный сразу же появившимися различиями в точках зрения присутствующих на изображенное на бумаге.

Игорь Георгиевич продолжил: «Видишь, мы рудные объекты вынесли?»

На геологической карте теснились красные кружечки, и посмотрев повнимательнее, я понял, что это рудные участки Мирного, где сейчас ведется добыча, наш разведанный объект, с которого лучшую руду сперли, и новый появившийся объект, к оценке которого только приступили. А вокруг и между ними маленькими красными точками смотрелись мелкие проявления золота, не имеющие промышленного значения. Бросалось в глаза, что вся краснота протягивалась довольно устойчивой полосой, которую легко можно было бы ограничить двумя виртуальными параллелями.

Я не мог не заметить компактной приуроченности красных точек к непонятно какой линии:

«Структуру, в целом рудный процесс контролирующую, вы нарисовали. Спорите о чем?»

Игорь Георгиевич успел только хмыкнуть с усмешкой, как вклинился Николай, который Матвеев:

«Ну да, здесь дураку видно, куда и откуда структура идет. А дальше? Дальше куда? Вон на графику посмотри!»

Владимир, наш геофизик, моментально кальку с изолиниями силы тяжести наложил на геологическую карту и отпрянул в сторону, давая место геологам. Николай резковато продолжал:

«Видишь, где все участки лежат?»

Я пригляделся повнимательней. Полоса красных точек протягивалась по южной границе большой отрицательной аномалии силы тяжести. То-есть по границе какого-то скрытого на глубине объекта, сложенного относительно легкими породами. Но, как показывала графика, этот объект имел определенные размеры, и полоса красных точек почему-то прерывалась как раз на его западном и восточном окончании.

На вопрос Николая я попробовал ответить: «Понятно, почему вы шум подняли. Не знаете, куда структуру тянуть: прямо дальше в обе стороны, или загибать на север вдоль границы гравиметровой аномалии».

«То-то и оно», – Игорь Георгиевич вернулся в разговор, – «сейчас начальники приедут нас пытать, а мы и не знаем, куда дальше идти. И не соврешь, у них тоже глаза есть, и понимают не меньше нашего. Вот и давайте без эмоций хоть о чем-то договоримся!»

До обеденного перерыва «договаривались». Бесконечные кальки с геофизикой по несколько раз накладывались на геологическую карту, слушались бесконечные доводы, почему-то убедительные у всех. Только Павел Петрович молча слушал каждого, желая, как я полагал, быть в курсе дел не только хозяйственных, но и геологических.

В итоге площади под поиски на продолжении контролирующей руду структуры наметили. Теперь вроде и все, к приезду проверяющих готовы.

На обед разошлись несколько успокоившись от только что пережитых баталий, и главное – вовремя. А когда вернулись, начальство и проверяющие уже были в камералке, и с ними несколько человек из научных организаций, поставляющих «дублеров». Все они сидели у Игоря Георгиевича, и пока меня не приглашают, сижу с ребятами в своей комнате. Те тоже заняты-на всякий случай подправляют записи в пикетажках, подбирают для демонстрации образцы, подрисовывают фотопланы. И это придется показывать.

Я приготовил нужные карты, положил все на картонку планшета с красиво нарисованным рудным телом, и жду вызова на «ковер». Наконец заглядывает Игорь Георгиевич:

«Ты чего сидишь? Давай с материалами!»

С увесистой стопой бумаг следом иду в его кабинет. За столом больше десяти человек, во главе с главным геологом объединения и нашим шефом Яковом Марковичем. Он машет мне рукой:

«Юра, давай сюда, поближе», – и показывает место за столом.

Присутствующие меня знают, как и я их – часто встречаемся по работе. Я говорю всем «Здравствуйте!», со мной тоже здороваются: ближние за руку, дальние – кто жестом руки, кто кивком головы. Ложу бумаги на стол, жду команды когда и что показывать. А пока разговор идет о других партиях. Начальники посвящают нас в положение дел на текущий момент: где все хорошо и объект под оценку намечается, а где и совсем плохо – ничего нового нет. Получается, что у нас, по сравнению с другими, отлично. Посмотрим, что скажут после просмотра материалов.

Наконец все новости по работе товарищей мы узнали, и главный геолог объединения командует:

«Юра, давай!»

До конца рабочего дня я только успевал показывать материалы по объекту, объяснять детали, приносить и уносить образцы, отвечать на немыслимое количество вопросов. Хорошо, Игорь Георгиевич сидел рядом, многие ответы на темы общие брал на себя.

Проверяющая публика демонстрировала исключительную въедливость. Просто на слово никто не верил, каждую фразу приходилось подтверждать где зарисовкой канавы, где образцом с золотом, а где и записями в пикетажке.

В конце работы кто-то из приехавших достал привезенные из города листки с последними результатами анализов бороздовых проб, и Николай Матвеев в сторонке начал их разносить в журналы документации, подсчитывать средние содержания золота по отдельным канавам, где это можно было сделать.

Мы, местные аборигены, настроились сидеть до вечера. Но к счастью гости вовремя устали – дорога из города в партию не мед – и около пяти разговоры закончили. Завтра с утра я повезу всех на участок, посмотреть в натуре все, о чем говорили. А по возвращению обсуждение продолжить.

 

2 августа, вторник.

 

Опер

Позвонил утром в Мирный, но поговорить с Михаилом Ивановичем не удалось по причине его отсутствия: уехал в Пионерный позавчера и до сих пор не вернулся. По словам Симонова И.С., взявшего трубку, он что-то еще раскопал дополнительно даже не по Джафарову, а по начальнику дорожников Рогожину. Что конкретно – пока и сам не знает и обрадовать меня не может.Прошу передать Михаилу Ивановичу, что бы со мной связался, как только появится. В девять утра завтра, а если не получится, то жду звонок послезавтра.

Теперь можно отправиться в геологическое объединение, адрес которого и как лучше проехать, объяснили еще в партии. Когда добрался, был удивлен внешним видом учреждения. Огромное пятиэтажное здание буквой Г модной передовой архитектуры, представительный вход под козырьком, высокое сплошное стекло в вестибюле. Внутрь меня не пропустили. Человек в форме ведомственной охраны проверил документы, куда-то позвонил. Через минут пять ко мне подошла женщина, вручила листок временного – на день – пропуска. И только после этого меня пропустили в вестибюль, из которого эта же женщина сопроводила меня на второй этаж до двери с табличкой «Начальник отдела кадров».

В шикарном кабинете Виктор Иванович – так мне сказала провожатая – предложил присесть, лично просмотрел удостоверение сотрудника УВД, и только после этого произнес:

«К вашим услугам».

Я протянул заранее приготовленный список из семи фамилий:

«Об этих работниках хотел бы знать как можно больше. Но без лишнего шума и лишних посредниках между нами».

«Понимаю», – Виктор Иванович листок с фамилиями положил перед собой, прочитал и поднял трубку телефона. Недолго разговаривал с кем-то из подчиненных, четко продиктовал фамилии и трубку положил, – «Минут десять подождите», – поднял на меня взгляд, – «Если не секрет, они в чем то подозреваются?»

«Да нет, все нормально. Но один может оказаться для нас важным свидетелем. Так что не волнуйтесь».

Виктор Николаевич моим словам конечно не поверил:

«Вообще-то из розыска просто так визиты не делают», – он опустил глаза, начал что-то перебирать на столе и уже другим тоном закончил, – «Сейчас принесут личные дела, и можете с ними поработать, вон там», – показал рукой в угол, где стоял небольшой стол и два стула.

Конечно, отделы кадров мои коллеги просто так не посещают, зря тратить время никто не будет. Но как правило, интересны не столько подозреваемые, сколько люди в из окружении, как-то с ними связанные. И хозяина кабинета уверять в этом не мое дело. Потому продолжать беседу не стал, а прошел к предложенному месту предстоящей работы.

Нужные документы принесли быстро, когда я за столом только устраивался. Двух часов хватило прочитать их, осмыслить, и сделать предварительные выводы. Из семи человек четверых посчитал неинтересными, как только узнал, что это геологи и работают в поле. И очень далеко как от города, так и от геологической партии, лишившейся самой богатой золотой руды. Вряд ли они могли участвовать в хищении или ее подготовке. Трое оставшихся в списке геологической специальности не имели и работали в других местах – объединение имело ремонтную базу, складские помещения, лабораторию. Все это отдельные строения в разных частях города, ближе к окраинам. Вот там тройка и трудилась. Причем один из них – в лаборатории, где сейчас разбирается мой помощник Виктор Рыбаков. Надеюсь, заодно и с ним разберется, с моей стороны не забыть коллегу кое в чем информировать. Для беседы с двумя оставшимися мне предстоит посетить ремонтную базу.

Виктора Ивановича поблагодарил за помощь, узнал как и на чем легче добраться по нужному адресу, и здание объединения покинул.

Поговорить с автовладельцами удалось только после обеда. Оба подтвердили, что постоянные клиенты гр. Панова, ремонт и профилактику машин делают в его автосервизе. А попали туда просто: его хозяин при любой возможности подходил к автовладельцам, когда те заезжали во двор, либо возились около машин, и предлагал услуги. Причем как соседам дешевле, чем в других местах. И здесь же выяснилось, что «соседей» не трое, не семеро, и даже не одиннадцать. Намного больше, потому что геологическое объединение построило не один дом номер 32 по ул. Линейной, а целых четыре, образующих с тыльной стороны первого как бы недостающие стороны квадрата, с большим внутренним двором. Получается, что работы с автолюбителями прибавится, во всех домах их не меньше полусотни.

Убедился, что первые два человека с моим делом никак не связаны. Начальством охарактеризованы как настоящие работяги, никаких пьянок, прогулов и посторонних дел. Семьи нормальные, дети тоже, а жены – работники торговли и к геологии отношения не имеют. О Панове ничего не знают, лишь здороваются при встрече, да пользуются один-два раза в год услугами его автосервиза. В общем, с первой попытки ничего не получилось, и день сегодняшний проходит бездарно.

Оказалось не совсем В управлении с Виктором Рыбаковым обменялись информацией и кое-что полезное нашли. По личным делам Виктор ознакомился с работниками лаборатории – с теми из них, кто причастен к движению проб и результатов анализов, побеседовал лично. Автовладелец из моего списка Виктора не заинтересовал. По его мнению, если и мог быть причастен к утечке информации, то только как посредник, причем о своей роли не догадывающийся. Интересными для нас определились три сотрудницы. Две из них – лаборантки, на специальном оборудовании проводящие анализы проб, предварительно разделенных по содержанию золота на богатые, рядовые и бедные. От них результаты анализов трех потоков проб попадают на стол третьей женщины, составляющей окончательные списки согласно поступающим из полевых партий заявкам.

Вероятнее всего информация могла исходить от этих трех человек, причем как при сознательном участии в этом, так и вследствии халатности. Решаем, что Виктор продолжит работу с женщинами по известным направлениям: знакомые, родственники, увлечения и т.д. Особое внимание, конечно, на малейшие признаки связи с автосервизом, его хозяином и работниками. Это как первоочередное. Если же одна из женщин просто растяпа и нужные бумаги кто-то подсмотрел – для нас все усложняется и круг подозреваемых расширяется намного.С возможностью подобного нужно считаться как со вторым вариантом, если с первым ничего не получится.

Со своей стороны рассказал, как вышел на подругу Джафарова и как она, то-есть Галина П. от знакомства с ним отказалась. И о том, что число автолюбителей в ведомственных домах геологического объединения возрасло намного, но попытаться через них выйти на связь автосервиза и лаборатории все же нужно.

Разговор закончили, и голова у меня переключается на другое. Конец рабочего дня, а Таню сегодня не видел, вчера целый день тоже. Собрались расходиться, и я наметил прогулку до приемной шефа, но Виктор что-то вспомнил, постучал себя пальцем по лбу:

«Совсем забыл. Ты говорил, что анализы в партию привезла женщина, а в книге получений ее фамилии нет. А есть другая», – он полистал книжечку, – «Николаев», – и окончил, – «Не знаешь такого?»

«Главный инженер партии», – ответил машинально, удивляясь что такого факта не знал – в партии в книге приемки стояла фамилия женщины, бухгалтера. Про себя решил разобраться, а коллеге предложил возможную версию:

«Может он только почту получил, а в партии привез другой человек».

«Возможно и такое», – согласился Виктор, – «но проверить нужно, вдруг и еще кто в бумаги заглядывал».

Пообещал это не забыть, и мы разошлись, в целом удовлетворенные. Но неприятный осадок после услышанного в завершении разговора у меня остался.

В приемной шефа Таня просматривала бумаги, которые подавал из папки сидящий рядом незнакомый мне мужчина. Оба подняли глаза, на мое приветствие – «здравствуйте» – мужчина прошептал вроде как «добрый день», а Таня кивнула головой и предложила:

«Подожди, пожалуйста, на улице, я скоро осводожусь».

Я молча кивнул, из приемной вышел и пошагал на выход из управления, считая, что в последние десять минут рабочего дня начинать что-то новое не стоит.

Вечер провели вдвоем, почти как семейная пара. Таня осваивалась в моей квартире, что-то пыталась убрать, что-то предлагала переставить, а кое-что на окнах и поменять. Я абсолютно не против. Договорились завтра пройтись по магазинам и сделать покупки. Выберет нужное конечно Таня.

После таких разговоров я подумал, что она у меня останется на ночь. Но зря надеялся: только после развода, когда станет женщиной свободной. Так она считала, и в десять часов проводил ее как и прошлый раз – почти до подъезда знакомого мне дома.

 

Геолог

Утром у камералки стоял новенький ГАЗ-66. Правильно решил Павел Петрович, на участок ехать лучше в машине с колесами побольше, не как у газона. Ну а в новом салоне дыр нет, резиновые прокладки на окнах не порваны. А потому пыли много быть не должно, если ехать побыстрее, чем это может позволить себе Уазик.

Я отобрал несколько карт по работам прошлого года и нынешнего, красивый с рудой планшет на картонке, несколько колонок по скважинам и журналов документации канав. Устраиваюсь в салоне на заднем сиденьи.

На участок добираемся по старой разбитой дороге. На ГАЗ-66, да еще и новом, это без проблем. Сзади, конечно, подбрасывает прилично, но я перетерплю. А остальные устроились впереди салона и почти не страдают.

В кабину рядом с шофером никто не сел. Приходится на пол пути машину останавливать, объяснять шоферу куда подъехать – к первой в этом году скважине, пробуренной еще зимой. Наконец подъезжаем к стопе керновых ящиков. Это все, что от скважины осталось, но и их скоро увезут в кернохранилище.

Из салона все вылезают, разминают руки и ноги. Игорь Георгиевич рассказывает, а я в нужный момент показываю колонку по скважине или геологическую карту. Пришлось и ящики с керном попереставлять, показать как выглядит порода, в которой надеялись найти золото. Как в свое время и нас, публику она не впечатляет.

Все залезают в салон, а я сажусь в кабину и шофером командую. По очереди подъезжаем к стопам керновых ящиков других скважин, затем к буровым агрегатам, где скважины еще в проходке. В итоге и проверяющие убедились, что хотя делали мы все правильно, ничего хорошего при бурении не встречено и на весь участок работ прошлого года можно поставить крест.

От последней буровой пошли пешком к ближайшей канаве, которую я и Игорь Георгиевич задали сразу за поперечным разломом, где на поверхности появились первые обломки пород бурого цвета. Еще издали по отвалу видно, где в канаве «железная шляпа» вскрыта и какая у нее мощность. Подходим к этому месту.

Гости оживились, рассматривают камни в отвале, потом спускаются в канаву, ковыряются там. Игорь Георгиевич объясняет, я показываю на планшете канаву – первая с его левого края. Видно, что настроение публики повышается.

Наконец каждый все что хотел увидел. Потянулись к следующей канаве, в пятидесяти метрах. Смотрят «железную шляпу» и в ней, пытаются найти в образцах видимое золото. Я стою с планшетом «на подхвате» – по очереди в него смотрят, задают вопросы на разные темы: одних интересует состав «железной шляпы», вмещающих ее пород, других – гидротермальные изменения, третьих – интрузивные образования и т.д. В общем, мне и Игорю Георгиевичу расслабляться не дают. Николая Матвеева уже занимают вопросы не оценки объекта, а будущей разведки. Показывает на моем планшете где и что нужно дополнительно вскрыть канавами, что заверить скважинами. С ним соглашаются и в словах Якова Марковича, главного геолога объединения, уже проскакивает мысль, что этим ему, то-есть Николаю, и придется заниматься, чуть позднее.

Еще через пятьдесят метров на поверхности валяются куски породы, торчат глыбы, и все это в приличном пятне сплошной пыли. Здесь канава с ВВ. Породу взорвали, но экскаватором еще не убрали. Смотреть пока рано, но заходим, кое-кто от выброшенных глыб откалывает образцы. Все нормально, «железная шляпа» есть и здесь.

Дальше пошли быстрее. Очередные канавы осматривали уже не столь тщательно – все повторялось. Задержались только у канавы с ВВ, из которой порода уже убрана. Канава глубиной больше двух с половиной метров, спускаться на дно без лестницы сложно. Но вниз полезли все. Все же первое место, где «железная шляпа» вскрыта на такой глубине, где поверхностной водички и кислорода воздуха поменьше, а следовательно и их воздействие менее агрессивно. Здесь термин «железная шляпа» не подходит, нужно говорить «руда», «рудное тело» – порода из бурой, ожелезненной, ноздреватой постепенно переходит в плотную светло зеленую, с многочисленными прожилками кварца и густой вкрапленностью сверкающего пирита, халькопирита, других сульфидов.

В канаве просидели долго, разбираясь с границами рудного тела, определяя его мощность и угол наклона к плоскости поверхности. Представители науки увлеклись так, что самому большому начальнику, главному геологу объединения, пришлось кое-кого просить вылезать побыстрее, если они не хотят отстать от машины.

В канаве с ВВ провозились по времени дольше всего, зато и вылезли из нее полностью удовлетворенные. Теперь никто не сомневался, что появился промышленный объект. Можно было возвращаться домой, дальше ничего нового не будет, а посмотреть еще одну канаву с ВВ не получится, потому что экскаватор только приступил к уборке из нее взорванной породы. Но все же до последней канавы с «железной шляпой» дошли, поверхностно интересные места посмотрели, на моем планшете прикинули на сколько же метров она прослеживается. И поступила команда занимать места в машине.

По дороге в партию обсуждение увиденного продолжилось. Замечаний по нашей работе пока никто не высказывал. Кроме мелочей, конечно, и больше со стороны науки – недостаточно изучаем процессы около рудных изменений и само рудное тело – его состав, сопутствующие минералы, их распределение по объему, и т.д. Наш шеф с замечаниями соглашается, но спокойно. Понимает, что руда только-только появилась и сразу броситься ее изучать не главное. Важнее руду проследить и определиться с ее объемом – хватит на промышленный объект или нет. Игорь Георгиевич тут же предлагает науке этим делом заняться, зная что все равно от «дублеров», ее представляющих, отбоя не будет.

В партии появились около трех часов и разошлись на обед по домам, а некоторых Павел Петрович повел в столовую. Наверняка повара предупреждены, и обед для гостей будет на высоте.

А в пол четвертого снова собрались, снова расселись за столами с материалами. Говорить мне было нечего, каждый увидел все собственными глазами. И было понятно, что увиденное впечатлило. Разговор пошел на тему будущей разведки: грубо прикидывали потребные для этого объемы бурения, глубину ствола будущей шахты, объем подземных горизонтальных выработок, и сколько все это будет стоить. Теперь отвечал Павел Петрович, быстро подсчитывая на калькуляторе и консультируясь с Николаем Матвеевым и Игорем Георгиевичем. Я оставался вроде как в стороне. Всем понятно, что скоро пойду на новые площади, изучать их как говорят с нуля, а объект передам Николаю. И в самом конце, еще раз посмотрев геологическую карту, главный начальник высказал пожелание пройти две магистральные канавы, по километру-полтора длиной. Чтобы надежно не пропустить возможные мелкие рудные тела рядом с главным, которое сейчас изучаем. Конечно, соглашаемся, и сами это сделали бы, попозже. И на этом второй день проверки закончился. Завтра будут смотреть не меня – определять направление дальнейших поисковых работ. А по завершению – общая оценка нашей работы, пожелания, напутствия. И все. После обеда проверяющие уезжают.

 

3 августа, среда.

 

Опер

В Мирном, откуда должен звонить Михаил Иванович, работа начинается с восьми утра. И там могли не вспомнить, что в городе народ ленивее, любит поспать и трудиться начинает с девяти. На всякий случай иду в управление пораньше. Телефон в приемной шефа, там и посижу, с Танечкой поболтаю.

Но подруга задерживается, чего я никак не ожидал. Начал беспокоиться – вдруг звонок, а я к телефону не попаду, дверь-то заперта. Наконец Таня появилась, со мной поздоровалась поцелуем в шечку, дверь в приемную открыла. И тут же раздался звонок.

Михаил Иванович мой голос узнал, поздоровался и рассказал, что же он накопал в Пионерном. Что Джафаров там четыре дня работал, я уже знал. Теперь добавилось не менее интересное: эти дни были оформлены Рогожиным как командировка по просьбе руководства горнодобывающего комбината. Там возникла напряженка с выполнением плана перевозки добытой руды к железной дороге у поселка Солнечный, вот и попросили машину со стороны.

А за неделю до этого дорожники двумя рейсами на двух Камазах вывезли четыре машины пустой, то-есть без золота, породы из отвалов этого же комбината. Якобы для засыпки промоин на только что намеченной трассе ведомственного асфальта.

Прямо из Пионерного Михаил Иванович посетил дорожников и заставил Рогожина показать путевые листы за март-апрель-май. Хотел увидеть те, по которым были рейсы за бутовым камнем и четыре дня командировки. Нужные дни он знал, но чтобы начальника дорожников не насторожить, проверил бумаги за три месяца. И никаких упоминаний ни о командировке, ни о рейсах за камнем не нашел. По документам все машины работали на отсыпке насыпи строящейся дороги. Михаил Иванович гражданину Рогожину ничего не сказал, вроде как у того все в порядке. А сейчас спрашивает, что же делать дальше.

Для начала оперативника хвалю как только умею. Много коллега раскопал и осталось сделать еще малость: советую уточнить, сколько рейсов с рудой сделано машиной дорожников за четыре дня, и самое важное – сравнить вес руды каждого рейса при ее погрузке в машину и разгрузке у железной дороги. Эти два веса должны быть одинаковы, теоретически. А практически так не бывает. Какая-то разница в весах может быть, в одну сторону: в одном месте всегда чуть больше, а в другом чуть меньше. Вот и надо выяснить, все ли с весами нормально. А для этого сравнить их с такими же данными для любой другой задействованной на перевозке руды машины.

Это для Михаила Ивановича задание первое. Второе намного важнее: нужно выяснить, не пытались ли взвесить груженые камнем машины дорожников, когда те приезжали за ним в поселок Пионерный. Идея подменить машину руды на машину пустой породы в голову преступников могла придти. Важно, что бы камни в обеих случаях были похожи визуально, что и было достигнуто-пустую породу взяли из отвала. А зная, что руда всегда взвешивается дважды, должны и машину с пустой породой взвесить, что бы при подмене был как говорят «баш на баш». Михаил Иванович моментально предположения мои понял, пообещал все нужное сделать в лучшем виде. И разговор на этом закончили.

Дальше до конца работы разбирался с автовладельцами – жильцами добавившихся трех ведомственных домов. Вначале посетил знакомое мне жилуправление и та же женщина, у которой я брал список жильцов дома № 32 по улице Линейной, представила мне списки жильцов еще трех домов. Отсюда пришлось ехать в ГАИ – не диктовать же по телефону почти триста фамилий потенциальных автовладельцев. И еле успел дела там закончить к обеду, положив в карман листок с тридцатью двумя фамилиями владельцев транспортных средств.

По знакомому маршруту добрался до представительного здания геологического объединения, и после знакомой процедуры выписки временного пропуска попал в кабинетк Виктору Ивановичу, начальнику отдела кадров. На этот раз из-за значительного объема предстоящей работы меня провели в другую комнату и нужные личные дела на работников приносили отдельными порциями. Сегодня я не посещал паспортный стол и не узнавал, где проверяемые мною лица работали. Сейчас это выяснилось – из тридцати двух человек на одиннадцать личных дел не оказалось. То-есть работали на предприятиях других, с геологией не связанных, и были для меня менее интересны. Из оставшихся двадцати одного человека – десять полевых работников, редко бывающих в городе. И только с последними одиннадцатью я посчитал необходимыи разобраться в первую очередь

Времени до конца рабочего дня оставалось немного, и после консультации с Виктором Ивановичем, здесь же в комнате побеседовал с двумя мужчинами, попавшими в список нужных мне лиц. Работали они в этом же здании, занимая довольно высокие должности. Выяснилось, что с интересующим меня автосервизом и его хозяином они дел не имели, так как свои дорогие машины доверяли более серьезным организациям. Прямых связей ни они сами, ни их близкие родственники с лабораторией тоже не имели, и я с удовольствием список проверяемых уменьшил на два человека. Осталось девять – число мистическое и для меня неудачное. И что бы себя душевно успокоить, плюсую к нему еще одну фамилию – Галины П. Она тоже проверяемая, так что получается десять. Это как-то успокаивает. С поднявшимся настроением направляюсь в родную контору, точно рассчитав попасть туда до конца работы. Таня обещала подождать, если я и опоздаю немного.

Совместная прогулка по магазинам расчтянулась надолго. Таня тщательно выбирала нужные вещи, постоянно интересовалась нравятся ли они мне, хотя по моему виду было очевидно полное отсутствие вкуса. Мне нравилось все. Таня это быстро поняла и обращалась не столько для консультаций, сколько желая чем-то привлечь, не дать заскучать.

Объемная сумка постепенно заполнялась приличными по размеру кусками материи. К моему удивлению, почему-то с разными рисунками и разного цвета, хотя все предназначалось для окон и вроде бы должно быть одинаковым. Но убеждение держал в себе, понимая что кое в чем женщин нужно просто слушать, не задавая глупых вопросов.

Сумку я притащил поздно вечером к Тане. А до этого успели у меня поужинать, после чего она замеряла на окнах все что можно, попутно объясняя какая здесь получится красота и уют. Это мне предстоит увидеть в субботу.

 

Геолог

С утра у Игоря Георгиевича в кабинете я почти как гость. Только смотрю и слушаю. На столе – обзорные геологическая и гравиметрическая карты площади наших работ, кальки с геохимией по очень редкой сети, магнитной съемки.

Говорит Игорь Георгиевич, на подхвате у него, то-есть в нужный момент подает кальки с геофизикой, Владимир. Объясняется предполагаемое продолжение рудоконтролирующей структуры. Все внимательно слушают. Как в свое время у нас, у проверяющих сразу же возникают разногласия. Правда, высказываются они в корректной форме.Наблюдая со стороны, я все больше и больше удивляюсь, как очень близки по содержанию и наша позавчерашние споры, и эти вот очень корректные возражения. И как плавно в обоих случаях они трансформируются в один и вероятно единственный правильный вывод.

То, что мы наметили для продолжения работ, сейчас проверяющими принимается как достаточно обоснованное. Но главный геолог объединения на этом не останавливается, считает только ближайшей перспективой. А вот дальняя – пора начать первые рекогносцировочные работы в другом районе – вдоль северной границы того скрытого, но выделенного по гравике крупного тела, на южном обрамлении которого найдены все золоторудные объекты.

На этом проверка нашей работы закончилась, и на пятнадцать минут все разошлись немного освежить голову перед подведением итогов. В своей комнате я сразу слышу вопрос:

«Ну как?»

Поднимаю вверх большой палец:

«Сейчас еще только скажут «как». Но можете не переживать, самое плохое – всех нас просто похвалят».

Ребята, конечно, хотели бы услышать обо всем поподробней, но я прошу их обождать. Скоро гости уедут, тогда и поговорим. И что бы не маячить у ребят перед глазами, пошел в соседнюю комнату, навестить жену. Но и там услышал все то же:

«Как дела?»

Здесь можно слегка и «приколоться», поэтому с умным видом отвечаю:

«Мужикам премию выделяют, а женщинам – по бесплатному билету, в Мирный на аэробику».

Женщины делают вид, что возмущены до глубины души, и я комнату с веселым настроением покидаю. Пора в кабинет главного геолога.

Когда все в какой уже раз устроились за столами, наш шеф предложил представителям науки дать оценку нашей работы. Начали по очереди говорить примерно одно и то же: все делается правильно, выявленный объект явно промышленного масштаба. Мелкие недочеты есть, но упоминать сейчас о них не стоит, все решаются в рабочем порядке.

Слушать это приятно, но говорили люди можно сказать посторонние, вернее представители других организаций геологического профиля. Шеф выступил последним, и речь можно вместить в одно слово: «молодцы». Все у нас делается грамотно, материалы хорошо смотрятся и придраться не к чему. Но – здесь главный геолог объединения сделал паузу и пальцем нам погрозил – собственной инициативы иногда не хватает. По его мнению, одну скважину мы уже должны были под руду бурить, не беря во внимание никакие проекты. Тем более, что с участком бурения дело плохо – руды нет и не будет. Ну а раз мы такие трусливые, сами решать ничего не можем, то шеф здесь же дает распоряжение все оставшиеся объемы разместить под руду. И напоминает, что победителей не судят, а вот слишком осторожных частенько не жалуют.

На этом все закончилось. Шеф и Павел Петрович пошли в кабинет начальника, остальные начали расходиться. Проверяющие – в столовую, аборигены – по домам, покушать.

Когда вернулся с обеденного перерыва, ребята уже сидели в комнате. И с час я рассказывал как проходила проверка работы, как в итоге ее оценили. А раз оценили на «молодцы», то и подчиненных я назвал этим словом, хотя считал, что заслуживают они чего-то более весомого.

Потом меня пригласил к себе Игорь Георгиевич, и когда туда же подошли Николай и Владимир, признался, что хотя у нас все хорошо, втык персональный от шефа и вдобавок своего друга получил. Как он выразился, за «продолжение бурения на заведомо бесперспективной площади, хотя рудный объект уже определился». Еще раз посмотрели мой планшет с нарисованным рудным телом, определили положение первой оценочной скважины, в профиле с канавой с ВВ. В ней рудное тело вскрыто на максимально возможную глубину, и угол его падения замерен надежно. Завтра закрывается очередная скважина – уже перебуривает лишнее. Вот и потащат агрегат на первую рудную точку.

Дальше разговор пошел легкий и почти не по работе. Вспоминали претензии к нам представителей науки, высказывали свое отношение к ним. Как обычно, говорили и плохое, и хорошее. Потом Игорь Георгиевич открыл сейф, достал из него четыре стакана и бутылку водки. Молча смотрели, как он разливал водку по стаканам, так же молча подняли их. «За удачу».

 

4 августа, четверг.

 

Опер

Девять автовладельцев, вернее все, что удалось за день узнать о них от прямых начальников, коллег по работе и в личных беседах, не продвинули вперед ни на миллиметр. Не получалось близких контактов ни с хозяином автосервиза, ни с кем либо из лаборатории. Пока не получалось – за день разобраться с девятью мужиками не просто. Но подумать появилось о чем: автовладельцы народ общительный, друг друга знают отлично, как люди с одинаковым увлечением. И два человека подсказали, поняв мой интерес к хозяину автосервиза, что во дворе тот больше общался с лицами, машин не имеющими. Назвали две фамилии, которые я хорошенько запомнил.

Вот что значит ведомственное жилье! В обычном доме соседи по площадке друг друга часто не знают, не говоря об этажах и подъездах. А в геологическом квартале все чуть ли не друзья, потому как сталкиваются не только во дворе, а и по работе очень специфичной, требующей общения с широким кругом лиц многих специальностей.

Эти два человека проживали в разных домах. Один оказался соседом Панова И.Н по площадке, и особого интереса у меня не вызвал: ну с кем еще общаться, если не с соседом. И подвезти его в собственной машине никто не откажется. Так что фамилию в памяти отложил, но на втором месте. Подождет. Второй человек, Язиков Дмитрий Сергеевич, привлек побольше. Во-первых тем, что жил не с Пановым, а в соседнем доме, построенном позднее. Следовательно и связи, если они были, отличные от первого случая. Явно не соседские. А во-вторых, человек работал – пока со слов опрошенных – в здании лаборатории. Организовал там небольшой цех по производству женских украшений, как подсобное хозяйственное подразделение.

Слова о женских украшениях моментально вернули в сознание картинки совсем недавней встречи с представителями организации, контролирующей оборот драгоценных металлов. И мысль , что с Язиковым Д.С. может быть связано подпольное производство изделий из похищенного золота, о чем на той встрече шла речь, казалась не лишенной смысла. Во всяком случае разобраться стоит осторожно, не привлекая внимания руководителя этого цеха. Пока не привлекая.

Подумав, решил навестить в ведомственном квартале и автовладельцев, в геологии не работающих. Дело хотелось сегодня закончить, а так как нужных людей мог застать дома только после работы, то потихоньку и двинулся в нужное место. Конец рабочего дня как раз и наступил.

За вечер одиннадцать человек навестил и коротко с каждым поговорил. В данном случае большего и не требовалось. Вопросов всего три: знаете ли Панова И.Н., а если да, то пользуетесь ли услугами его автосервиза; с кем чаще всего владелец автосервиза общается, видели ли с ним человека с приметами Джафарова А.

На первый вопрос, как и предполагал, все отвечали утвердительно. Похоже, рекламную кампанию Панов И.Н. провел отлично. Но главное оказалось не в ней: за обслуживание соседей по домам брал дешевле, чем с других. И мог это позволить для знакомых, так как никаких документов по оказанию услуг по обоюдному согласию не составлял. То-есть не платил государству налогов. Этот факт для себя отметил, при случае пригодится.

На второй вопрос большинство пожало плечами, но двое все же подтвердили: Панов и Язиков больше чем знакомые. По крайней мере то, что они вдвоем либо в общий двор приезжали, либо уезжали, они заметили.

На третий вопрос – о Джафарове – ответили по разному, как говорят, пятьдесят на пятьдесят. То-есть половина его видела на автосервизе, когда пригоняли туда машины для ремонта или осмотра, а второй половине он в глаза не бросился. Но во дворе геологического квартала он не появлялся, вернее там не замечался.

И с чувством полного удовлетворения от проделанной работы, очень поздно навострился домой, по пути обдумывая что и как должен говорить начальнику отдела Томину С.М. на запланированной завтра встрече. Намечена она на после обеда, с целью знакомства с положением дел по расследованию. Цех женских украшений, да еще в здании проверяемой лаборатории, кое о чем говорил. А «дружба» его руководителя Язикова с хозяином автосервиза интерес к этим лицам повысили. Так что говорить было о чем.

Дома пошатался из комнаты в комнату, из угла в угол. Что-то скучно без Танечки, и дел никаких не находил. Время шло к последнему выпуску теленовостей. Посмотрел, послушал и сразу же залез в кровать. Что бы не мучиться.

 

Геолог

Три дня общения с представителями науки и начальством познания наши в геологии расширили и направили их в нужную сторону. Но, конечно, без негатива не обошлось. Не знаю как для других, а для меня потратить пол недели на разговоры – слишком много. И без того в поле завал, еле успеваю задавать канавы и скважины, переодически их смотреть, документаторам увиденное объяснять. Представляю, сколько всего накопилось, и по дороге на участок прикидываю, с чего лучше начать завалы ликвидировать. Хотя с чего начать понятно – с буровой, которая уже лишнее перебуривает.

Возле нее из машины выскакиваю. Здесь же из салона вылезают два техника, просят посмотреть канавы и объяснить что и как зарисовывать. Обещаю, но попозже. Сейчас важно разобраться со скважиной.

Машина отъезжает, а я прохожу в буровую. Скважину готовят к закрытию – промывают, что бы в ней не осталось ничего лишнего. Если не дай бог что-то не вымоется – имею ввиду даже мелкие камушки – может случиться прихват геофизического оборудования, опускаемого на забой. Камушек попадает между стенкой скважины и опускаемым прибором – и все, заклинивает намертво, вплоть до обрыва троса при попытках выдернуть его лебедкой.

Здороваюсь с буровиками, старшего прошу со мной выйти – не могу разговаривать, над ухом ревет дизель. На свежем воздухе, где потише, предлагаю пройти со мной на новую точку. Дел сейчас на буровой немного – работает только насос, и за ним может приглядеть его помощник. Старший согласно кивает головой. Вообще-то новую точку я должен показывать не ему, а старбуру, но тот приедет на буровую с вахтовкой после восьми, и ждать его совсем не радость. Старшой это знает, но ссориться со мной не хочет. Мало ли что, вдруг авария и меня придется о чем-то просить.

Молча шагаем к канаве с ВВ, произведшей позавчера на проверяющих непередаваемое впечатление. Для буровика пешком далековато, но молчит, тащится следом. Я стараюсь больше «второй» скорости не включать, иду потихоньку. Наконец нужное место. Забиваю колышки «скважина» и «направление», предупреждаю старшего, что бы в канаву ничего не лили, не бросали, в туалет не ходили – она не задокументирована. Смеется, соглашается, обещает не забыть. И отправляется назад на буровую, к которой прямо сейчас подъезжает каротажка, скважину закрывать.

Самое важное я пока буровикам не сказал. Не хотел портить им раньше времени настроение. Проверю установку агрегата на эту новую точку, тогда и «обрадую», что керна из скважины, в том интервале, где должно быть рудное тело, придется поднимать много. Не шестьдесят процентов, к чему все привыкли, пока не было золота, а не меньше восьмидесяти. И пусть никто не надеется, что меня можно уговорить, если поднимут меньше. По руде не допускается, это закон – скважина бракуется и перебуривается.

В партии руды несколько лет не было (по скважинам, шахту я не беру в расчет). И буровики расслабились – к керну особых претензий от геологов не слышали. А меньше керна – больше скорость бурения, больше заработок. И к этому привыкли. Теперь положенный процент керна придется поднимать. Как правило, на первых рудных скважинах с первой попытки не получается. Вот и смотрел на уходящего старшего, зная что со всей бригадой и с ним в тои числе придется ругаться. Не верил, что положенные требования они выполнят с «налета».

Но неприятности впереди, а сейчас иду смотреть канавы и объяснять документаторам, что же в них вскрыто и как нужное описать. Для меня это по важности после скважин на втором месте. Во всех документах породы, детали строения и другие вещи должны быть одинаково названы. Названия я даю сам и внимательно слежу, что бы только ими мои подчиненные пользовались. Иначе нельзя, как лебедь, рак да щука в геологии ничего не сделаешь.

По высоким отвалам издали определяю, где из канав с ВВ экскаватором убрана взорванная порода. Иду к ближайшей из них. Техник-геолог в журнале уже все зарисовал, вдвоем кое-что подправляем, кое-чем дополняем.

Канавы с ВВ самые сложные. Коренные породы вскрыты на приличную глубину и, естественно, видны детали, которые в других канавах , просто экскаваторной проходки, не определяются. Так что сидим долго, с рудным телом и его строением разбираемся досконально.

Когда наконец все посмотрели, обговорили и из канавы вылезли, буровой агрегат к только что показанной мною точке подтаскивали. Посмотреть еще одну канаву и объяснить все второму технику-геологу придется попозже, когда буровую установят. Сейчас иду к ней. Скважина ответственная, будет рудный керн, поэтому весь процесс установки контролирую. А потом нокаутирую старбура требованием к керну – восемьдесят процентов по руде. Понимаю, что не готовы буровики к такому, а по другому не могу я. Что бы не было недомолвок, записываю все в буровой журнал, расписываюсь сам и заставляю расписаться старбура. Теперь можно уходить и своим видом буровиков лишний раз не раздражать.

Со вторым техником-геологом ковырялись в канаве, пока за нами не подъехал геологический ГАЗ-66, забрать последними перед возвращением домой.

В камералке рабочий день для меня не кончается. Сажусь за стол и составляю «буровой наряд» на заданную скважину: отмечаю на какой глубине и какие по крепости, трещиноватости предполагается встретить породы, где следует ожидать рудное тело. И конечно отмечаю, где и сколько должно быть поднято керна: в пустых породах шестьдесят процентов, по руде – восемьдесят.

С нарядом иду к начальнику бурцеха, и по двум причинам порчу ему настроение. Во-первых, так вот запросто они добиться нужного керна не могут – нужна специальная остнастка, инструмент. А его в партии сейчас нет. Во-вторых, «буровой наряд» я должен был принести вчера. На это замечание развожу руками: сам видел, сколько в партии крутилось начальников, я такая же жертва обстоятельств, как и он. И меня заставляют делать вещи внеплановые.

Начальник бурцеха трехдневную лихорадку видел, все понимает и со вздохом машет рукой:

«Ладно, проехали. Все равно ничего не изменишь».

Хоть здесь меня понимают, и с поднятым настроением иду на геологическую половину здания в кабинет главного геолога.

Игорь Георгиевич и Николай Матвеев заняты расчетами: формируют очередную пробу из отпалок пока не украденных и лежащих на площадке у шахты. С каждой кучи по одному ковшу экскаватора, что бы в целом проба получилась осредненной по составу и содержанию золота. Пойдет она на отработку технологии промышленного извлечения золота, поэтому содержание его не должно отличаться от среднего по объекту. Показывают расчеты – пока на нужное содержание выйти не могут, у них оно большее. И сейчас рассчитывают, сколько же надо добавить бедной руды, что бы привести все в норму. Подумывают, где эту бедную руду взять, ее не так и много в отпалках.

Конечно, интересуются как дела у меня. Показываю планшет, на котором уже вынесена заданная сегодня скважина и две просмотренные канавы с ВВ. И говорю, что в отношении руды все отлично, но в целом для меня – завал. Не успеваю. Сегодня просмотрел канавы, так и экскаварот еще две вычистил. А за три дня говорильни что он наворотил! А канавщики! А буростолбостав! Это же все крутится! Игорь Георгиевич успокаивает:

«Не переживай. Завтра-послезавтра экскаватор у тебя заберут, руду с площадки грузить в машины – уже три дня перерыв. А дудки и позже можно посмотреть, ничего с ними не случится».

Николай не такой сердобольный, за меня переживает поменьше:

«А ты что думал? Что на разведке или оценке баклуши бьют? Вот и крутись между канавами, когда они одна на одной! Ноги только не поломай!»

Я собрался ответить, что скоро не я, а он между ними будет носиться, но не успел. Дверь в кабинет распахнулась и ворвался пылающий гневом т. Николаев. А за ним робко прошмыгнул и дверь за собой прикрыл начальник бурцеха.

Т. Николаев не то, что бы заорал, но и не по нормальному начал высказывать Игорю Георгиевичу:

«Что это ваши старшие геологи выдумывают? Хоть какой контроль за ними есть?»

Все мы, несчастные выдумщики и бесконтрольщики из-за стола повскакали, а самый из нас главный с удивлением поинтересовался:

«А дело то в чем? Что натворили?»

Т. Николаев сунул Игорю Георгиевичу, как я разглядел, мой «буровой наряд» на скважину:

«Где они в проекте такое взяли? Я что-то не видел, что бы столько запланировано было восемьдесят процентов керна поднять!»

Главный геолог посмотрел бумажку:

«Все правильно, по руде меньше керна не положено».

Николай вытянул голову и тоже сбоку бумажку посмотрел:

«А что вы хотите, по руде вообще без керна бурить?»

«Я в проекте смотрел»! – т. Николаева слова геологов не убедили, – «Там по скважине всего пять метров положено по руде, а вы в первой тридцать требуете!»

«Надо будет, и пятьдесят метров потребуем!» – Николай не сдержался, – «Радоваться надо, что руду наконец то ожидаем, а не с претензиями к нам!»

Я молчал, пока Игорь Георгиевич не поинтересовался:

«Юра, что у тебя по проекту с керном?»

«А ничего, полный порядок», – начал отвечать с удовольствием, наблюдая как начальник бурцеха за спиной т. Николаева жестами показывает геологам, что он тут не причем и сюда пришел не по своей воле, – «Просто главный инженер забыл, что мы еще ни разу не требовали восемьдесят процентов керна. А его по проекту – двести метров на все скважины. Сегодня первые тридцать и задал».

Я говорил и удивлялся тому, что т. Николаев хоть и бывший, но геолог же, пришел к нам с дурацкими претензиями. Словами своими его все же озадачил, потому как ничего лишнего – не по проекту – не требовал.

Игорь Георгиевич моментально положением дел воспользовался:

«Ну вот, оказывается все в порядке, еще семь скважин можно задать, как раз двести метров и будет с восемьюдесятью процентами».

«Да хоть десять!» – Николай не мог промолчать, – «Руда пойдет – будете и керн доставать, какой положено! Даже если в проекте этого нет!»

Т. Николаев как зашел к нам в гневе, так в нем и вышел, бурча под нос. Начальник бурцеха без слов развел руками: что сделаешь, коль и его в дрязгу втягивают. И мышкой выскользнул в коридор, прикрыв за собой дверь.

Мы с пол минуты молча потоптались у стола, потом уселись на стулья, и Николай зло выдохнул:

«Вот гад!» – и для меня уже поспокойней, – «Представляешь, как с ним работать на разведке? Не дай бог!»

Я покивал головой, соглашаясь с его оценкой деяний главного инженера партии, и поинтересовался о давно интересующей меня тайне:

«А как Павел Петрович с ним ухитряется без шума?»

«Он и ему всю плешь переел, зануда несчастный!» – уж на что ко всем лояльный, но и Игорь Георгиевич не смог промолчать, – «Наверное богу молится, что бы перевели в другое место, лучше подальше».

Настроение т. Николаев всем испортил. Делать ничего не хотелось, и я кабинет главного геолога покинул. После поля домой можно и пораньше.

 

5 августа, пятница.

 

Опер

В управление пришел пораньше, надеясь увидеть Таню и успеть вместе подумать о выходных, решить что же будем делать два дня. До начала работы поговорить о субботе успели. Как и намечали, приведем в божеский вид квартиру – поменяем все на окнах, что-то переставим из мебели, что-то выкинем на мусорку, а что-то новое в магазине приобретем.

Но это завтра, а сегодня после работы подруга занята, будет из закупленной материи шить новые детали интерьера. Получается, что вечером я один, и Таня в утешение предлагает сделать в квартире уборку. Если есть желание и свободное время. Тогда завтра ею заниматься не придется, и оформление нового интерьера закончится быстрее.

Со вздохои соглашаюсь, и…Игорь Константинович наш разговор прерывает, появляясь в приемной:

«Приветствую, голубки!» – и уже одной Тане, – «Ты с ним поосторожней, что бы на шею не сел. Видишь, как старается!»

«Что вы выдумываете, Игорь Константинович!» – Таня засмущалась, – «Сами же его хвалили!»

Шеф перевел взгляд на меня:

«Только один раз. Сегодня и узнаем, прав ли был».

Вроде ничего и не сказал, но для меня понятно: послеобеденное совещание в отделе пройдет под его контролем, и к моему выступлению следует ожидать особого внимания. Не очень обрадованный, приемную покинул и пошагал на рабочее место, поговорить с Виктором Рыбаковым, моим помощником. Обмен информацией сейчас просто необходим.

В комнате Виктор встречает словами:

«Слава богу, уже боялся, что не придешь!»

Пожимаем руки, усаживаемся за столом напратив друг друга и без лишней болтовни приступаем к делу. Начинает Виктор – сообщает о существовании в лаборатории подсобного цеха по изготовлению женских украшений. Я замечаю, что уже знаю о нем, но ничего конкретного. Виктор открывает записную книжку и посвящает в детали.

Цех организовал Язиков Дмитрий Сергеевич, по образованию геолог, ранее занимавший должность начальника отряда в геологической партии. Считался неплохим хозяйственником, но работа в поле не устраивала. Несколько раз обращался с просьбой перевести в город, выступал с предложением организовать производство ювелирных изделий Приводил убедительные доводы в рентабельности такого предприятия: практически дармовой материал в виде полудрагоценных камней, постоянно попадающих геологам при работе, наличие кадров, хорошо владеющих инструментами для обработки каменного материала, а также распиловочных, шлифовальных, обрезных станков.

В итоге своего добился, цех организовал. Привлек к наиболее тонкой работе нескольких ювелиров со сторонних организаций. Однако если с полудрагоценным каменным материалом для вставок в кулоны, перстни, серьги, ожерелья проблем не было, его всегда достаточно, то с драгметаллами дело обстоит совсем плохо, вернее никак. Разрешения на использование золота, серебра, платины Язиков Д.С. не имеет, так как обеспечить должную охрану цеха, условия безопасного хранения драгоценного сырья и изделий из него пока не может. Поэтому для работы используется мельхиор, а изготовленные изделия большой ценности не имеют. Так, ширпотреб.

Изготовить в цеху что-то из золота незаконно конечно можно, но вряд ли в больших объемах. Ювелиры сидят в отдельной небольшой комнате, скрыть друг от друга ничего невозможно. Да и посторонние иногда заглядывают, то газовые горелки проверить, то электричество, то просто пол помыть.. А вот из каменного материала можно сделать все что угодно. Обрабатывающие станки стоят в другом месте – в подвальном помещении, и контроля там никакого. Огранщики и шлифовальщики очень самостоятельны в работе, оплата им идет за каждую изготовленную вставку, с учетом качества и сложности работы, по прейскуранту. А если они и сырье собирают у знакомых геологов , то получают доплату и за это.

Готовая продукция цеха реализуется через ювелирный магазин, как говорят, не залеживается из-за низкой цены: золото не всем по карману.

Виктор информацию по цеху выдал, и я поручаю ему следующее: как угодно, можно и под расписку, получить у Язикова Д.С на несколько дней образцы изготавливаемых украшений. Я полагал не лишним сравнить их с изделиями из золота, ранее попавшими в руки правоохранительных органов. Возможно, появятся совпадения в форме, рисунке, методах изготовления и т.д.. Виктор кивнул головой, сделал отметку в записной книжке. Обещает сегодня это дело провернуть.

Выдаю и я информацию: Язиков Д.С. во дворе геологического квартала считается близким к Панову И.Н. , владельцу автосервиза, человеком. Откровения мои коллегу взбодрили, и он тут же еще одну вещь интересную вспомнил: жена Язикова работает лаборанткой, проводит анализы проб на золото – разделяет их на бедные, рядовые, богатые. То-есть, первой узнает номера богатых проб.

Очень интересный разговор у нас получился. Без всяких натяжек вырисовывается цепочка: супруги Язиковы – Панов, по которой информация из лаборатории может попасть через Джафарова А. к начальнику дорожников Рогожину Б.С., а от него и в партию к Ковригину В., бывшему горному мастеру.

Обсудили еще две кандидатуры, через которые проходили пробы, и решили по ним разработку продолжить. И разошлись, договорившись перед совещанием еще раз последние новости обсудить, если это удастся.

Виктор, вдохновленный разговором, отправился в лабораторию, а я – в шикарный магазин «Надежда», где можно приобрести любые, от дешевых и до очень дорогих, изделия из кожи. Правда, обувь мне не нужна, но в магазине работала Галина П., и поговорить с ней перед вызовом на «ковер» просто необходимо.

В магазине прорвался к директору. Тот представил меня Ларисе Николаевне, начальнику отдела, где работала Галина. Провели в маленькую комнату, и я объяснил начальнику отдела, что мне нужно поговорить с ее подчиненными, по очереди. А последней должна быть Галина П. Слегка напуганная Лариса Николаевна просьбу выполнила правильно. По очереди подменяла продавщиц и отправляла их ко мне. Долго никого не задерживал, вопросов задавал немного. Интересовали мужчины, с которыми видели Галину П., и был ли среди них Джафаров А., внешний вид которого, как человека с Кавказа, запоминался легко. Как и предполагал, Джафарова видели все, но давно, с месяц назад. Обычно у магазина появлялся к концу работы, на машине. Галину встречал и куда-то увозил. На следующий день девушка часто демонстрировала подарки, обычно женскую одежду, реже украшения. Но с месяц назад мужчина появляться перестал, а Галина избегала любых о нем разговоров. В общем, все нужное я узнал.

Пригласили Галину. Увидев меня в комнате, она моментально из улыбающейся, стройной и красивой превратилась в понурую, хмурую и старше своих лет женщину. Перемена была поразительной. Предложив присесть и подождав, пока она устроивалась на стуле, я как можно душевнее начал:

«Галина, я понимаю, что об Амире Джафарове говорить не хочешь. Даже знакомство с ним тебя почему то пугает, не зря от него отказывалась в нашу последнюю встречу», – я сделал паузу, дать девушке время слова мои осмыслить, – «Сейчас я разговаривал с твоими подругами, все тебя с Амиром видели, отпираться бесполезно». Галина молча слушала, все больше и больше опуская голову и чуть заметно покусывая губы. Я продолжил: «Дело серьезное и говорить придется. Если не хочешь здесь – пожалуйста, будем разговаривать в милиции. Но мне кажется, тебе это не нужно». Я замолчал и ждал какой-то реакции от девушки. И когда она немного приподняла голову и посмотрела на меня, спросил: «Будем говорить?» – Галя кивнула головой и тихо произнесла: «Да».

Дальше началась исповедь женщины, обманутой в лучших своих надеждах.

Познакомилась Галина с Джафаровым в прошлом году весной. В городе только появились первые тюльпаны, и Галине очень понравилось, что симпатичный молодой человек предложил ей несколько цветков и пригласил погулять. А почему и не погулять? Воскресенье, и солнышко такое ласковое. Вначале погуляли, потом зашли в кафе, посидели. Так вот и началось. А через неделю они стали близкими друзьями, вечера частенько проводили в ресторанах, а ночи – в квартире Джафарова. И все бы хорошо, но месяца через три Галина насторожилась: очень много денег тратил ее кавалер, как говорят, не считая. Ну не мог нормальный работяга столько зарабатывать, будь он даже незаменимым специалистом. Но проводить время с денежным кавалером нравилось, а постоянно получать подарки было приятно.И так тянулось целый год, пока этой весной она кое что не поняла.

Джафаров А. часто приезжал к ней на машине, белых Жигулях. И за год Галина ее изучила очень хорошо, многие мелочи в салоне – царапины, пятна, трещинки на стекле воспринимались как родные. А весной в салоне вдруг все стало другим, ну не родным что ли.И в одной из поездок девушка парня спросила, зачем он поменял машину. Обычно всегда веселый Джафаров неожиданно стал серьезным и ответил, что ничего не менял, это и есть его машина и пусть она голову ерундой не забивает. Галя промолчала, а через неделю заметила, что машину снова подменили, теперь на старую и очень знакомую по приметам. Понять такие машинные метаморфозы девушка не могла, спросить Джафарова не решилась и начала его побаиваться. А когда он подарил кулон с золотой цепочкой и хорошим камнем, явно не приобретенными в магазине, Галя начала подумывать, как бы дружбу с как она поняла криминальным мужчиной прекратить. Провоцировала ссоры, отказывалась от посещения квартиры Джафарова и от свиданий с ним, выдумывая возможные причины. И здесь к ее радости Джафаров А. пропал.

Сейчас настал момент дальнейший разговор направить в нужное мне русло. Прошу Галину поточнее вспомнить, с какого дня Джафаров пропал в последний раз, и когда он пропадал раньше – для начала, в этом году. Девушка сморщила носик, подумала и сообщила то, что я ожидал: последний раз парня видела десятого июля, а перед этим он надолго пропал еще в июне и отсутствовал недели две. Получается, мог участвовать и в хищении руды с шахты, и смерти там же сторожа.

У меня на языке вертелось еще два вопроса к девушке: кто друг Джафарова, тоже по внешности кавказец, и что она знает о Панове. Но времени на это не оставалось, опоздать в управление я не мог. Поэтому с Галиной договорился, что в понедельник она управление посетит, на мои вопросы ответит под запись, кулончик, подаренный Джафаровым , мне на время отдаст. Как мог успокоил – на глазах начало появляться что-то вроде слез: к ней лично никаких претензий, но без официального протокола не обойдешься.

После обеденного перерыва, пока начальник отдела Томин Сергей Николаевич, очень хотевший с нами пообщаться, где-то задерживался, я и Виктор времени зря не теряли. Он достал из кармана и положил на стол пять женских бирюлек – изделий из белого металла с различными по форме и цвету камушками. Как я понял, не слишком ценными. И рассказал, как получил их во временное пользование под расписку. Успел он и побеседовать с одной из интересующих нас женщин, составляющей окончательные списки проб с результатами анализов перед отправкой их в полевые партии. Незаметно ознакомился с ее рабочим местом, порядком хранения документов и пришел к выводу, что утечка нужной преступникам информации произошла либо до ее кабинета, либо по дороге в партию.Я посоветовал обратить внимание на жену Язикова Д.С., которая провлодит предварительные анализы и разделяет пробы на бедные, рядовые и богатые. Если с ее стороны проявлялся интерес к результатам дальнейшего изучения богатых проб, были попытки узнать истинное содержание в них золота – это будет важным фактом. А еще важнее, если такие попытки были со стороны ее мужа, в лаборатории человека известного. Который по приятельски мог зайти в любую комнату. И интерес его к определенным бумагам посчитают простым любопытством, не более.

Со своей стороны рассказал о беседе с Галиной П., , и что в понедельник сможем сравнить с его пятью изделиями из мельхиора одно из золота, попавшего девушке из рук Джафарова. На этом пришлось закончить – в комнату заглянул Томин С.Н и предложил пройти к шефу.

Вот это мне не понравилось. Что намечалось? Я и Виктор должны рассказать о проделанной работе начальнику отдела, выслушать с его стороны оценку и рекомендации на дальнейшее. И все. С шефом после этого должен общаться Томин и наше присутствие при этом не обязательно. Теперь предстоит не просто беседа, а с моей стороны доклад, к чему я абсолютно не готов. Но приказы, пусть и облаченные в форму предложений, не обсуждаются. Так что поднимаемся и идем.

В приемной Тане успел только улыбнуться – в кабинет к шефу провели сразу, не спрашивая у секретарши можно ли это делать. Игорь Константинович оказался не один – со знакомым мне представителем ведомства, занимающегося и контролем за оборотом драгметаллов. Когда процедура приветствий закончилась и все заняли места за столом, шеф на всех посмотрел, добился полного внимания и заговорил:

«Времени после нашей последней беседы», – как я понял той, что случилась в первый день после моего появления в городе, – «прошло достаточно. Пора подвести итоги. Давайте по порядку и начнем, с дел в геологической партии. У нас присутствует коллега», – он посмотрел в сторону представителя родственного ведомства, – «так что можно рассказать и то, о чем я информирован. Алексей Васильевич», – это он мне, – «начинайте».

Второй раз, теперь только для нашего гостя, я рассказал, как недалеко от места хищения нашли две машины руды, как и где они были спрятаны. Что результаты анализа проб подтвердили золотосодержащую руду в куче на свалке, в остатках второй кучи рядом, и в материале, собранном возле дробилок дорожников.

Теперь можно перейти к последним новостям, о которых присутствующие ничего не знали. Во-первых, в партии появился некто, с преступлением связанный и нам не известный. По крайней мере заранее обговоренный звонок начальнику дорожников, которого тот ждал на вокзале утром в день смерти сторожа, был не от ранее подозревавшегося Ковригина В. Это сделал другой человек, установить которого еще предстоит. Во-вторых, появилась версия хищения золотосодержащей руды с объекта Пионерного. Установлено, что по просьбе руководства добывающего предприятия дорожниками был выделен один автомобиль на перевозку руды от Пионерного к Солнечному. Четыре дня на нем Джафаров А. по липовым документам , впоследствии уничтоженным, там работал. И есть подозрение, что несколько машин с рудой подменил на машины пустой породы с отвалов золотодобывающего объекта. Сейчас на месте проводится сбор конкретных фактов. На этом я по положению дел в геологической партии закончил и перешел к делам городским.

По Джафарову: установлены три человека, с которыми он поддерживал отношения. Первый – Панов Иван Николаевич, хозяин автосервиза, где Джафаров А. числился работником. Отношения особые, выходящие за рамки обычных для рабочего и работодателя. Постоянные отлучки не замечались, при необходимости покрывались хозяином автосервиза; создавался имидж работника незаменимого. Переодически гр. Панов посещал квартиру своего работника, пока непонятно с какой целью. Установлен факт временной подмены собственной машины Джафарова на другую, что возможно в автосервизе и связано с каким-то криминалом. В результате бесед с автовладельцами, клиентами гр. Панова, удалось установить его связь с гражданином Язиковым Дмитрием Сергеевичем, о котором я присутствующим пообещал рассказать немного попозже.

Вторым близким для Джафарова человеком была девушка – Галина П. Однако после знакомства поняла, что образ жизни ее друга – постоянные шикарные рестораны, дорогие подарки и прочее могут объясниться только доходами криминального характера. Девушка начала предпринимать шаги к окончанию дружбы, и здесь к ее радости кавалер пропал. В понедельник обстоятельная беседа с девушкой запланирована, она же для сравнительной экспертизы принесет подаренные Джафаровым А. кулон с цепочкой из золота.

Третьем близким Джафарову человеком замечался его товарищ или друг, повидимому тоже кавказец и примерно того же возраста. О нем неизвестно ничего, и вся надежда на Галину П. Возможно, в одной кампании они встречались.

Докладывая о результатах работы в городе конкретно по Джафарову, я одновременно и для себя анализировал все, что удалось установить по его связям. И уверенно подходил к выводу, что след от преступлений в геологической партии через Джафарова идет к гражданину Панову. Но говорить такое пока не решался, были лишь предположения и факты косвенные. Поэтому без выводов по связям Джафарова перешел к результатам расследования в лаборатории, где проводились анализы проб. Обращаю внимание: по утечке информации о содержании золота в богатых пробах определен круг лиц, от которых она могла бы исходить. Кроме того, определены несколько человек, которые могли бы воспользоваться своим положением и нужные документы под каким-то предлогом просмотреть.

Теперь самое время, и я рассказываю о маленьком дочернем предприятии там же в здании лаборатории, производящем женские украшения из мельхиора и полудрагоценных камней. Образцы изделий для сравнительной экспертизы получены. Руководит предприятием гражданин Язиков Дмитрий Сергеевич – и я обращаю внимание присутствующих: это тот человек, связь которого с гражданином Пановым установлена. Если учесть, что и жена Язикова, и он сам, работая в здании лаборатории, могли с некоторыми документами знакомиться, намечается цепочка, по которой информация о пробах могла попасть из лаборатории и в партию. Это супруги Язиковы – гр. Панов Д.С. – гр.Джафаров А. – начальник дорожников Рогожин – бывший горный мастер Ковригин В. Но все пока только предположения.

На этом я посчитал доклад законченным и скромно замолчал. Игорь Константинович глянул на меня и обернулся к Томину С.Н.:

«У вас есть что добавить?»

Начальник отдела пожал плечами: «Да нет».

«А у вас?» – шеф обернулся к Виктору. Тот отрицательно мотнул головой. «Тогда пожалуйста вы», – Игорь Константинович обратился к представителю родственного ведомства, – «потом подведем итоги».

«Основная наша работа велась с ювелирами города, как работающими, так и находящимися не у дел , либо на пенсии», – так начал представитель ведомства по контролю за оборотом драгоценных металлов. «Была определена цель – выйти на мастера, изготовившего попавшие к нам в руки ювелирные изделия из похищенного золота. Путем экспертной оценки», – здесь он посмотрел на меня, – «в том числе изделий, изготовленных на предприятии», – прочитал в записной книжке, – «гражданина Язикова, консультации с известными ювелирами и за пределами области, установлено следующее Непосредственно изделия из золота, оправы из него под серьги, кулоны, браслеты свидетельствуют об отсутствии достаточной квалификации у изготавливающих их мастеров или мастера, либо сознательно создается впечатление грубой работы. С этой стороны выйти на изготовителей украшений не удалось. По другому дело обстоит с камушками. По форме, характеру огранки и шлифовки они очень походят на изготавливаемые», – он опять глянул в книжечку, – «на предприятии гражданина Язикова. Но и это не все. Есть деталь более важная: часть вставок в кулоны и перстни изготовлена из материала, который в приемлемой для добычи скоплениях не образуется и мог попасть в руки ювелиров только от работников геологии. Как определили специалисты, это мелкие сферолитовые образования из ярко окрашенного халцедона с зональным строением. Так вот, подобный материал использовался только гражданином Язиковым, он же встречен в изделиях из золота, попавшим к нам в руки».

Представитель родственного ведомства замолчал, начал перебирать листки в лежащей перед ним папке. Наверное нужное не нашел, лицо от стола поднял и выступление завершил: «Пока у меня все».

Игорь Константинович снова взял ведение совещания в свои руки, и с пол часа по его просьбе отдельные высказанные докладчиком предположения и факты уточнялись. Потихоньку все отчетливее вырисовывалось направление нашей дальнейшей работы. Сомнений о существовании предположенной мною преступной цепочки от Язикова и до начальника дорожников Рогожина ни у кого не появилось. Сейчас требовалось определить мероприятия по доказательству виновности каждого. Начали с гр. Язикова Д.С. Камушки для украшений делались на его предприятии, и нужно поговорить с рабочими шлифовальщиками и огранщиками – установить общее количество изготавливаемых ими вставок в украшения. Если оно будет большим, чем в поставляемой в магазин конечной продукции – можно у гражданина Язикова поинтересоваться, куда он их девает. Выявить это поручается Виктору Рыбакову, как занимающемуся всеми делами в лаборатории. Сделать это рекомендовано в отсутствии Язикова, в душевной беседе с каждым По словам представителя родственного ведомства, с их стороны возможно решение установить за Язиковым наблюдение. С целью очевидной: найти место работы с золотом, которое подозреваемый должен был переодически посещать для обеспечения ювелира изготовленными на основной работе камушками для вставок.

Перешли к гражданину Панову И.Н., владельцу автосервиза. Признаюсь присутствующим, что этого человека еще не видел, хотя по приметам со слов многочисленных автовладельцев – его клиентов – представляю достаточно четко. И объяснил, почему встречу все время откладывал: боялся вопросами, связанными с золотом, его насторожить. Улик можно сказать никаких, одни предположения, и может получиться, что не я буду что-то уточнять или узнавать, а он от меня получит то, что знать ему совершенно не нужно.Это в отношении дела по хищению золота. А вот проверить автосервиз и его хозяина под другим предлогом – положим, платит ли налоги в положенном объеме – вполне допустимо. Либо организовать рейд с проверкой находящихся в ремонте машин, под предлогом поисков числящихся в угоне.

Предложение об организации рейда я начал присутствующим высказывать, а сознание подсказывало, что нужно подумать в этом плане поглубже. Вспомнился рассказ Галины П., как она заметила временную подмену машины Джафаровым, банки с автоэмалью в сарае гражданина Бочко, охранника дорожников, предположение Юры, что в том сарае машины перекрашивали, а потом и мою командировку в Солнечный на поиски угнанных машин. Как-то это все подозрительно сближалось по времени и шло параллельно с делом по хищению на шахте. И здесь я еще одну вещь вспомнил: в Солнечном угонщиками , по описанию чабанов, были казах и славянин. А может это издали так показалось? А на самом деле один азербайджанец, то-есть Джафаров, уже попадавший под подозрение в угоне, как это мне сказал начальник отдела ТоминС.Н. на первом нашем совещании почти в сегодняшнем составе. А славянин – Бочко Я.М., человек с татуировкой на руках и установленным криминальным прошлым: грабеж с угоном транспортного средства.

Эти мысли прокрутились в голове быстро, я только успел высказать идею организации рейда и проверки, но остановиться на этом не смог и выложил свои подозрения, только что у меня оформившиеся в некую единую систему.

Слушали внимательно, отдельные детали попросили уточнить. Когда я говорить закончил, недолго помолчали, переваривая информацию, и Игорь Константинович обратился ко мне:

«Помню, и прошлый раз подобное говорил. Сейчас, как я понял, создал цепочку: в Солнечном машины угнали, по твоему предположению Джафаров и Бочко, затем в Придорожном перекрасили, а потом Джафаров перегнал их в город, и даже одной какое-то время пользовался», – улыбнулся мне, – «Так?» Я кивнул головой и шеф добавил: «Вообще-то характеристики у предполагаемых угонщиков подходящие, люди в этом деле себя попробовали. И автосервиз к месту, в машине угнанной номера перебить, либо разобрать на запчасти».

По поведению сидящих я понял, что с шефом они согласны. В итоге решено проверкой автосервиза заняться серьезно по линии возможных махинаций с машинами. Организовать проверку поручили начальнику отдела Томину С. Н.

Виктору Рыбакову по его работе в лаборатории замечаний не было, предложено только разбирательство ускорить и завершить как крайний срок к пятнице следующей недели. Я же за это время должен выйти через Галину П. на друга Джвфарова и посетить с кратким визитом поселок Мирный и геологическую партию, разобраться с положением дел на месте. Возможно, потребуется корректировка в действиях моего помощника Михаила Новикова.

Когда начали расходиться, сотрудник родственного ведомства в коридоре подошел ко мне. Напомнил, что кулон, если его Галина П в понедельник принесет, ему обязательно нужен на один-два дня, для экспертизы. И так как я в конторе бываю редко, его следует передать начальнику отдела. А с ним он договорился.

 

Геолог

«Я там нашел кое-что», – Дмитрий Д. встретил возле камералки, – «надо бы посмотреть, пока посторонний кто не наткнулся», – говорит как всегда оригинально, растягивая паузы между словами.

«А на словах не объяснишь? Может и не надо мне смотреть?» – времени лишнего как всегда нет, а Дмитрий может подсунуть что-то и интересное, но для дела бесполезное.

«Не, там надо увидеть. Я выколотить эту штуку побоялся, что-бы не разбить ненароком.»

Здесь из камералки вывалилась куча народу, занимать места в салоне машины. Дмитрий опоздавшим на заднем сидении ехать не хотел, и встрепенувшись – «Потом поговорим» – побежал впереди всех, что бы в салон попасть первым.

Заинтриговал меня немного, и по дороге я несколько раз к разговору с ним возвращался. Интересно, что же такое он нашел? А когда подъехали к буровой, которую вчера поставили на точку, и я вылез из кабины, то пошел не к керновым ящикам, а к салону машины. С Дмитрием договориться, где я его найду.

Буровики в упор меня не видят. Такую подляну им подложил, с этими восемьюдесятью процентами керна! Приходится керновые ящики раскладывать по порядку одному – тяжело и неудобно. Керна немного, бурить только начали, но выход его в процентах приличный, хотя до руды еще далеко и столько сейчас не нужно.

Пока возился с керном, буровики гнев на милость не сменили, ко мне так и не подошли. Ну а пока все в порядке, они и не нужны. Так с мужиками не поздоровавшись, от буровой пошел к месту встречи с Дмитрием Д., по пути на планшете кое-что подрисовывая и поправляя. Дмитрий меня заметил, из канавы вылез и стал рядом как маяк, куда я обязан держать направление. Пришлось попутные дела кончать и шагать прямо на него, побыстрее освобождать человека от обязанностей живого ориентира.

«Я вчера здесь размечал, где пробы буду отбирать», – начал мне объяснять, как всегда растягивая паузы, – «И поколотил немного, сравнить хотел с другими канавами».

Ну это его желание понятно. Он, со своей въедливостью, не может не сравнить и не сказать точно, где золото есть, где его мало, а где побольше. За что и ценится как работник. И сейчас не просто повел меня показывать, что он нашел, а пустился в детальное объяснение как нашел:

«Прошелся с молотком, «блестку» выбил (т.е. видимое золото), хорошую. Дай думаю, еще кусок выколочу, на образец, для показа», – сейчас мы начали спускаться в канаву, в которой я вчера уже был, но никакой интересной штуки не нашел. А Дмитрий и слезая в канаву, и по дну шагая к известному ему месту, не замолкал: «Ну колол, колол, что-то все не нравилось. А потом кусок большой по трещине отскочил. Хорошо, что второй раз не успел туда ударить».

Наверное сейчас мы подошли к нужному месту, потому что он остановился, на уровне пояса со стены убрал несколько камней, похоже специально туда положенных, и сказал самое важное:

«Смотри.»

Я занял положение поудобней, нагнулся и увидел, что на плоскости обнажающегося камня что-то ярко блестит, размером с листок, для примера яблони. Что может так вот желтеть и в большом количестве? Пирит или халькопирит, не золото же. Его мы вон как ищем, с лупой и бинокуляром. «Блестку» одну найдешь – и то хорошо. Потому и сказал без всякой задней мысли:

«Ну золото «кошачье». И что?»

Дмитрий в своем замедленном темпе не согласился:

«Да нет, нормальное. Я и сам вначале не поверил».

Зная его въедливость и дотошность, в ответе сомневаться не приходилось, но поверить, что блестит золото и его так много – не просто. Теперь я опустился на колени, руками оперся о стену канавы и начал рассматривать желтый листок внимательно.Действительно, похож на тонкую золотую пластинку. Дмитрий сзади подтвердил:

«Видишь сбоку черточку? Это я, убедился что ковкое, не крошится».

Теперь и я понял, что вижу прекрасный образец, достойный музея. Вдвоем начали придумывать, что же с ним делать, не оставлять же и дальше в таком виде. Договорились, что камень Дмитрий с помощью помощника-рабочего аккуратно выбьет, хотя для этого нужно попотеть с зубилом и кувалдой.

Въедливый зануда еще раз все вокруг желтеющего листка осмотрел, попутно объясняя мне куда и как он будет зубило засовывать, с какой силой по нему колотить. Выслушивать эту обязательную довеску к его конкретным, всегда обдуманным действиям мне не хотелось. Но несколько минут пришлось постоять рядом, молча покивать головой в подтверждение согласия с его наметками. А потом потихоньку ценного, но нудного товарища покинул, и до конца рабочего дня носился по участку, вынося на планшет новые и новые канавы и дудки.

Геологическая машина забрала меня возле буровой, куда я еще раз зашел посмотреть, что там сделали за день. Керн добавился – метров пять. Ничего, пока все в порядке, до руды далеко. Сейчас на буровой присутствовал старбур, не в пример своих подчиненных со мной поздоровался, показал рукой на кучу труб и железяк:

«Вот, привез. Выбрал в партии все, что бы керн рудный поднять, с твоими процентами. Мне может и хватит, а на другую скважину ничего не осталось».

«Не переживай, привезут из города все, что нужно. Для руды найдут», – так его успокоил и пошел к подъехавшей машине. Вначале заглянул в салон, Дмитрию кивнул головой:

«Как?» Он попытался начать нудные объяснения своих действий и их результат, но я не дал: «Да или нет?»

И все равно коротко ответить он не мог:

«Вдвоем били полдня, по очереди. Еле выколотили».

Публика в салоне с интересом на Дмитрия уставилась: кого это они били по очереди. А я утвердительно кивнул головой и дверь салона захлопнул, давая возможность выговориться без меня.

Из машины в камералку потянулись компактной кучей: впереди Дмитрий, за ним остальные. Уверен, что по дороге он о своей находке рассказал, но не показал никому. Посчитал невозможным при езде что-то нормально рассмотреть, ну а как считал, так и делал, здесь его уговаривать бесполезно.

Я пошагал за всеми сзади, стараясь угадать куда же он поведет народ образец свой продемонстрировать. Повел в комнату петрографа. Остальные за ним – хорошо всех заинтриговал. Я прошел в свою комнату, освободился от сумки, молотка и планшета, потом – к главному геологу.

«А, привет, что новенького?» – Игорь Георгиевич встал из-за стола, потянулся вместо разминки, – «Тебе хорошо, в поле пораньше умотал, и без проблем. А я два часа с главным инженером ругался. Он и Павла Петровича с собой привел!»

Как мой шеф ругается – я понимаю с трудом: ни одного не то что матерного, а скажем так – грубого слова. И постоянное обращение к собеседнику на «вы». Но о чем была ругонь, понял:

«И что решили?»

«Да решать нечего, восемьдесят процентов керна по руде положено, и не нами это придумано».

Потерю нервных клеток у главного геолога желательно компенсировать сообщением приятным. И оно сейчас у меня есть:

«Ладно, бог с ним, с инженером нашим , с керном как нибудь образуется. У меня другое есть», – Игорь Георгиевич тут же весь внимания, – «пройдем к петрографу, Дмитрий первый самородок привез!»

Не пошли, а побежали, и застали у петрографа почти всех камеральских, одних восхищенных – кому образец удалось посмотреть, других, чья очередь еще не подошла – с любопытством на лицах. Дмитрий как гид, по привычке растягивая фразы, не знаю в какой уже раз рассказывал очередному как и где он камень нашел, как его выколотил, и где и что в нем увидел.

Посмотреть самородок Игоря Георгиевича пропустили вне очереди. Дмитрий в очередной раз начал ему рассказывать, а я, как камень видевший, правда еще в канаве, комнату покинул кое-что сделать до конца работы. Вторая буровая скважину уже заканчивала и очередную точку для агрегата пора определить. Вот этим и занялся.

Через пол часа смотрины самородка закончились, о чем я понял по появлению в комнате Паши и Александра. И я еще раз направился в кабинет главного геолога, показать намеченную точку под очередную скважину.

В кабинете теперь уже знаменитый образец смотрел Николай Матвеев, а Дмитрий и Игорь Георгиевич стояли рядом. Еще раз все повосторгались, Дмитрий еще раз рассказ свой повторил. Потом здесь же все вместе посмотрели намеченную мною точку под очередную скважину, одобрили, и озадаченно – кроме Дмитрия – почесали затылки, когда я показал приготовленный на нее «буровой наряд», где запланировал еще тридцать метров с восемьюдесятью процентами керна.

Чеши затылок, не чеши, но делать что-то надо, и Николай предлагает «ковать железо пока горячее». Всей кампанией идем к Павлу Петровичу, и Дмитрий, как первонаходец, показывает ему образец с самородком. Конечно человека заинтересовал, как геолога обрадовал. Пока эйфория от увиденного в разгаре, я в подходящий момент подсовываю начальнику «буровой наряд» с объяснением, что скважину задаем под самородок, опять керна нужно восемьдесят процентов. Павел Петрович наряд пробежал глазами, серьезно на всех нас посмотрел:

«Ну вы и прохиндеи! Специально приготовили, голову мне морочить?»

Я промолчал, а Игорь Георгиевич развел руками:

«А что делать? Убеждать наглядно приходится! Тут уж не скажешь, что лишнего с керном от буровиков требуем!» Павел Петрович покачал головой, вроде как нас осуждая, вздохнул с сожалением, но ответил мирно:

«Ладно, считайте что убедили. Мы уже и машину специально в город отправили за нужным инструментом, керн ваш поднимать».

В общем, все получилось на «отлично», и кабинет начальника мы покинули. Все, кроме Дмитрия – тот в очередной раз начал объяснять как и где он образец с самородком выколотил.

 

6 августа, суббота.

 

Геолог

Тишина, абсолютная тишина, непередаваемая. Почувствовать ее можно только в степи или пустыне, где человеком не пахнет. И очень недолго – когда солнце только-только выглянуло из-за горизонта и медленно растет в абсолютно чистом и еще темном небе, щедрее и щедрее одаряя все вокруг теплом и светом.

Я не зря говорю: тишину «почувствовать». Она действительно какая-то осязаемая, непонятно чем волнует и восхищает одновременно, непроизвольно заставляет и тебя замереть, не нарушать такой вот ненадолго застывший в рождении нового дня окружающий мир.

Я сижу в скрадке, сложенном мною из камней на довольно крутом склоне сопки. Место для него выбрал – чтобы и камней поменьше пришлось таскать, когда городил, и сидеть удобно. А главное – обзор побольше. Метрах в тридцати-сорока у подножья сопки родничек, выделяющийся пятном зелени. Дальше за ним что-то вроде выровненного прохода между сопками. По нему я на днях к роднику подбегал от машины, когда проверял есть ли здесь постоянные четвероногие клиенты.

Особого внимания от меня в данный момент не требуется – если к роднику кто и придет, то попозже, часов в восемь-девять. Но место в скрадке занимать нужно пораньше, желательно в темноте. Если кого и потревожил при подъезде – дать время успокоиться и об опасности, исходящей от человека, забыть.Так что сижу, наслаждаюсь тишиной и окружающей меня красотой, про себя удивляясь, что многих из моих знакомых она абсолютно не трогает. Ну ни как. Так же, как меня не заставишь смотреть по телеку футбол, либо поехать пошататься по магазинам. Кстати о магазинах. Вчера после поля я почему-то в комнате, где трудилась жена, никого не застал. А дома нашел записку: «Мы поехали в город, за покупками. В воскресенье вернемся, наверное к вечеру. Не скучай, надеюсь не пропадешь. Света». Коллективные поездки иногда женщины организуют. Выбивают машину, оплачивают проезд от города и до него, и накопившуюся энергию растрачивают по магазинам.

Я на два дня представлен самому себе, и сразу же решил съездить на охоту. Заранее все приготовил, и по темноте на верном мне «Минске» покатил по только мне известной тропинке, на которой меня точно никто не мог встретить. Мотоцикл спрятал за пол километра до родника, и до него дошел пешком. К этому времени небо только посерело, начали исчезать звезды. И весь процесс зарождения нового дня я наблюдал уже сидя в скрадке.

Если честно, здесь исключительно мое охотничье место. Раньше и родника не было, рос куст камыша и все. Я не поленился выкопать яму до воды, а когда убедился, что она в меру соленая и не очень глубоко, сделал капитальную расчистку, убрав куба два камней и земли. И потом несколько раз расчищал, пока откосы не заросли травой и не перестали оплывать. Родник местной живности понравился, теперь я постоянно беру с нее налог за свой труд.

Наконец солнце выглянуло из-за горизонта, чуть-чуть поднялось выше. И сразу прокатился легкий шорох. Трава и кусты не шевелились и ветра у земли не было, но выше, на вершинах сопок какие-то воздушные потоки пролетали. Постепенно они опускались все ниже и ниже, и наконец легкий теплый ветерок начпл ощущать и я. Зашумел камыш возле родника, откуда то далеко-далеко чуть слышно на мгновение донеслись звуки работающей техники. Все, благодатное утро кончилось, начинался жаркий августовский день.

Я устроился поудобнее, и осторожно, не звякая и резко не двигаясь, приготовил завтрак: открыл темос с кофе, достал бутерброды. И внимательно наблюдая подходы к роднику, начал совершать обычный утренний процесс введения в организм калорий.

Где-то на склоне сорвался камень. Я мгновенно замер и медленно повернул голову в направлении звука. Успел заметить что-то коричневое, метнувшееся в кустах. Осторожно поставил на камень стаканчик с кофе, положил рядом бутерброд, и так же медленно повернул ружье в нужную сторону. Пока больше ничего не замечал, потом ниже, почти у родника, появилась старая лиса. Меня не видела, но посторонний незнакомый запах почувствовала. Несколько раз поднимала голову, ловя потоки воздуха повыше от земли, старательно принюхивалась. Потом подошла к роднику, попила водички. После этого отошла подальше, уселась и внимательно начала смотреть в мою сторону, все также тщательно принюхиваясь.

Сейчас лиса мешала. Вдруг мои клиенты подойдут, а она у них на дороге. Может и напугать, и второй раз сюда они не вернутся. Пришлось вставать и махать руками – лису как ветром сдуло. Теперь можно и завтрак закончить.

Еще с час тихо и спокойно. Потом в самом конце прохода между сопками, наверное на дороге, по которой я недавно проезжал на Уазике, появилось небольшое стадо: рогач, две самки и три первогодка. Часто останавливаясь и осматриваясь, сайгаки медленно приближались к роднику с таким видом, будто о его существовании и не знают. Подошли метров на двадцать, остановились. Рогач застыл, остальные топтались сзади него, никуда не отходя. Убедившись, что опасности нет, рогач быстро пошел к воде, метров через десять за ним остальные. Начали пить. Через минуту как по команде быстро от родника отошли, впереди рогач. И метрах в ста остановились, начали щипать травку и медленно от родника удаляться. Наконец скрылись за сопками.

Все это я посмотрел, но в таких вот случаях стрелять рука не поднимается. На самок и малышей у меня вообще «табу» до снега, а рогач один, и без него стадо не стадо. Недьзя единственного рогача стрелять. И в душе осуждая себя за проявленную в очередной раз сентиментальность, привалился спиной к камню и закрыл глаза. Можно минут двадцать подремать, вряд ли еще кто за это время здесь появится.

Подремал не знаю как долго, потом с час посидел в ожидании. Солнце поднялось высоко и начало припекать прилично. До этого в скрадке была какая-никакая тень, теперь ее нет. Незаметно разморило, задремал второй раз. А когда открыл глаза, рогач-одиночка уже пил воду. Одинокий рогач – по человеческим понятиям почти старикан. Наверное был вожаком в стаде, теперь другой моложе и сильнее занял его место, а самого из стада изгнал. И жить ему осталось ровно до половины зимы, когда он конечно к какому то стаду примкнет и полностью потеряет свои силы во время гона. Такие старики-одиночки , погибшие зимой, потом белеют по степи, пока птицы и звери не растащат остатки.

Рука у меня тверда, и через час еду домой, на всякий случай внимательно посматривая по сторонам и вперед, Что бы не обрадовать какую либо инспекцию.

А у дома меня ждали. Паша сидел на ступеньках крыльца, рядом начатая трех литровая банка с пивом и подозрительная посудина поменьше, из которой он пиво потребляет. Видно, что Паша «веселенький», вряд ли от слабо алкогольного напитка. Меньшую емкость долил до верха, протянул мне:

«Глотни холодненького».

Я – так с удовольствием, влага в организме давно в дефиците. Емкость, правда, грязновата, наверное где-то у меня в огороде найдена и слегка ополоснута. Женщины из такой пить не станут, ну а мужикам сойдет, бывало и хуже. В перерыве между глотками интересуюсь:

«Давно сидишь?»

«С час уже. Дома скучно – жена в город уехала, вот и пришел к тебе, пивка попить», – посмотрел на мой рюкзак, – «Кого завалил?»

«Рогача тяжеленного», – я начал рюкзак развязывать, собираясь вывалить содержимое в ванну с водой и сразу же отложить печень, сердце и несколько косточек. Что бы Паше найти дело: пока я буду мясо мыть, потом самому принимать душ, он приготовит «свежатину» на обед. Под нее можно и водочки принять. Ну а косточки мне понадобятся завтра.

Через пол часа грязную работу я закончил, мясо убрал в холодильник, оставив кусок поприличнее Паше – заберет с собой домой. А сейчас он занимался у плиты, откуда доносился приятный аромат.

Мне осталось сполоснуться, и по привычке пошел к бассейну. Но увидев, как в нем медленно плавают два сома, причем один десятикилограмовый, желание лезть в воду пропало. Не дай бог громадине не понравлюсь и вздумает хватануть, как это сделал совсем недавно другой, размером поменьше. Пришлось мыться в душе, водой из водопровода.

Под «свежатину» хорошо выпили, я рассказал приятелю о сегоднешних приключениях, и Паша собрался уходить. Ему не мешало уже и отдохнуть, потому что из «веселого» он перешел в стадию «слегка заторможенного» с признаками частичной потери ориентации. Я проводил его до калитки, уверенный что он пойдет домой. Но в последний момент тот заявил, что идет искать недостающего игрока. Жены мужиков своих побросали, и у него вечером организуется проферанс. Три игрока есть – это кроме него, сам он не играет. Искать четвертого и идет, зная что я тоже не любитель карточной игры.

Игрок в проферанс с меня никакой, но и вечером сидеть одному удовольствия мало. Решил к Паше заглянуть, посмотреть на игру со стороны. Ну и выпить конечно, без этого дело не обойдется. Играть будут как всегда до утра, я же долго сидеть не буду. Завтра у меня дело намечено важное, и отдохнуть перед ним нужно обязательно.

К Паше я попал после десяти вечера, и застал там развеселую кампанию. В отсутствии хозяина четверо мужиков – три геолога и экономист – с азартом швыряли по очереди карты на стол, затем с не меньшим азартом что-то обсуждали. Кроме карт, на столе увидел стаканы, в данный момент с пивом, на втором столике рядом красовалась начатая бутылка водки и закуска в виде жареного мяса. Как я понял того, что Паша принес от меня.

Особым вниманием играющих я не удостоил, не до того тем было. Стакан предложенного пива налил, включил телевизор на очень «тихо». Сидел, смотрел и слушал то телевизор, то ребят, не торопясь глотая пиво.

Когда в очередной раз один из играков раздавал карты, поинтересовался у нашего экономиста:

«Слава, у тебя жена тоже в город умотала?»

Экономист кивнул головой: «Умотала», – и даже не оторвал от карт глаз.

Теперь подал голос мой геолог Александр:

«Не ври, в машине ее точно не было. Я свою провожал и всех там видел».

Слава взял карты в руки и сделал вид, что последней фразы не слышал. Теперь подал голос еще кто-то из присутствующих:

«Уехала она в город, уехала. Только Слава темнит, в среду она уехала, залетела девочка».

«Как это залетела?» – что-то я не понял в разговоре. Остальные прыснули смехом, даже экономист Слава, о чьей жене шел разговор. Александр начал меня просвящать:

«Ну и темный ты, Юра! Залетела – это значит немножко забеременела!»

Я удивился еще больше, потому как прекрасно помнил, что моя Света и жена экономиста вместе посетили женского врача. Что бы предотвратить возможность так вот «немножко забеременеть». А потому и спросил:

«Слава, как получилось-то? У нее ж спиралька, как у всех. И шанс забеременеть один на миллион».

Экономист от карт оторвался, очень серьезно на меня посмотрел:

«А ты что, жену мою не знаешь? Разве этот единственный шанс из миллиона она упустит?»

Все засмеялись: да уж, жена у него такая. И кто-то начал разливать по стаканам водочку, что бы по случаю еще раз за милых дам выпить.Но пришлось тост отложить. В комнате наконец-то появился хозяин и все уставились на него. В состоянии, определяемом словом «никакой», он медленно двигался вдоль стены, опираясь на нее или рядом стоящие предметы обихода, казалось никого не видя и не слыша. Все думали, что так вот он доберется до дивана и рухнет на него, до утра. Но не тут-то было, Паша у нас не из таких. Напротив стола остановился, вроде как что-то заметил, покачался и внятно произнес:

«Дайте закурить».

Его лучший друг Александр тут же вскочил, сунул Паше в одну руку сигарету, в другую спички. Привалившись спиной к стене, хозяин квартиры сигарету прикурил, вынул ее изо рта и поднес к нему горящую спичку – дунуть и потушить. Раздался слабый хлопок и огненный шар диаметром с пол метра полыхнул у лица мужика. Присутствующие обалдели, замерли в ожидании что же будет дальше. Паша икнул, с удивлением посмотрел на потушенную спичку, пробормотал:

«Вот черт!» – и сделав пару шагов, рухнул на диван, заняв на нем сидячее положение. И как ни в чем не бывало начал курить, правда пошатываясь из стороны в сторону.

«Вот Паша дает!» – первым в себя пришел Александр, – «Это ж сколько он выпил, если у него внутри одни испарения сивушные!»

Слава, наш экономист, заметил:

«Ну и бойцы у тебя, Юра! С такими куда хошь можно, не только в разведку!» – и обращаясь уже к Паше громко спросил, – «У вас что, закусь кончилась? А если б в животе взорвалось? Лопнул бы!»

Никто не думал, что эту тираду Паша услышит. Но к общему удивлению он довольно внятно отреагировал:

«Не лопнул бы. В животе кислорода нет!»

После этого пальцами сигарету потушил, и окурок у него Александр сразу забрал. А Паша рухнул на диван, заснул наверное еще в полете. Александр стащил с него босоножки, закинул на диван ноги и обернулся к столу с улыбкой:

«Умаялся вконец, бедолага!»

 

Опер

Только к обеду с удивлением заметил, что мысли у меня сегодня абсолютно не субботние. Обычно проснулся – и сразу на уме работа: кого-то посетить и застать дома в нерабочее время, с кем-то поговорить по телефону. Или подумать в тишине и одиночестве по очередному делу, как это уже вошло в привычку.

А сегодня такого не случилось, и причина вот она, рядом – Танечка. Как и договорились, приехала к девяти утра, я только успел позавтракать. И сразу же занялся делом под ее руководством. Подумать по работе я не успел – Танечка мыслями моими и силой физической начала распоряжаться по своему усмотрению. Она показывала, где нужно мое участие, и я что-то срывал, снимал, выдергивал. Одновременно слушая объяснения, как это место должно выглядеть.

Вначале полностью переставили мебель в большой комнате. Книжные полки перекочевали к другой стене и были составлены в причудливом беспорядке (или порядке – не знаю как правильно) так, что в центре между ними оказался телевизор. Здесь же в искусственной ниши между полками нашлось место для телефона. В другие места перекочевали и стол, и диван, и стулья. И непонятно почему в комнате стало как-то посветлее, порадостнее.

Я только успевал прилагать физическую силу – вещи и полки с книгами весили прилично, а Таня, вооружившись ведром и тряпкой исправляла то, что вчера я считал для себя идеальной уборкой. Только удивлялся оставшейся после меня грязи, а Таня смеялась и успокаивала: от мужиков лучшего и ждать нельзя.

После мебели принялись за окна. Таня сняла мои серенькие примитивные занавески и прежде всего протерла стекла, предварительно побрызгав на них принесенной с собой жидкостью. В комнате стало еще светлее. А когда повесила красивые, ею же сшитые шторы из очень приятной ткани, предварительно еще раз их прогладив, ощущение уюта и комфорта почувствовал и я, очень на эти вещи «толстокожий».

Я удобно развалился на диване, еще раз с интересом оглядел комнату, пытаясь определить что же так кардинально изменило ее облик в лучшую сторону, и не смог не заметить:

«Танечка, когда ты придумала такую красоту?»

Что-то поправляя у одного из окон, она мне разъяснила:

«Женщины красоту не придумывают, она всегда с ними, на генном уровне», – улыбнулась и и добавила, – «Когда спальню приведем в нормальный вид, ты на работу начнешь опаздывать, из кровати вылезать не захочешь!»

«Если и там будет такая красота, я один и спать не смогу! Придется тебе оставаться на ночь!» – в подходящий момент я о своем желании подруге напомнил. Но та оказалась тверда:

«Ничего, привыкнешь. Ждать тебе такого счастья осталось недолго», – и продолжила у окна что-то поправлять.

К задержавшемуся обеду с комнатой было покончено. А к позднему ужину и в спальне стало так же чисто, комфортно, уютно. На кухню сил уже не оставалось, и решили отложить ее на воскресенье, на утро.

После ужина с вином недолго повалялись на диване, оценивая созданную сегодня красоту, потом вышли подышать свежим воздухом, и потихоньку пошагали к дому Татьяны. И расстались еще засветло – подруга еле волочила ноги, начала засыпать на ходу.

Вернувшись к себе понял, что и мне пора принять горизонтальное положение. Иначе могу заснуть сидя перед телевизором. И когда в обновленной спальне залез в кровать, последней была мысль крамольная: завтра Таня обязательно поспит подольше, стало быть, и мне можно сделать то же самое.

 

7 августа, воскресенье.

 

Опер

Надежда, что Татьяна поспит подольше, не оправдалась. Я дрых без задних ног, когда услышал звонок. И похоже не первый. Глянул на часы – девять. Побежал открывать дверь. Потом перед Таней оправдывался как школьник. В общем, подругу смешил и долго – пока я первый раз, а она второй, не выпили кофе.

И продолжили вчерашнюю незавершенную работу. На кухне от меня толку мало. Танечка действовала в основном тряпками и чистящими средствами. И удивлялась, что я, по ее словам чистюля, плиту и мойку довел до последней стадии «безобразия».

Такое же «безобразие» оказалось и с посудой. В итоге была проведена ревизия и несколько ложек, вилок, емкостей для варки и жарки пошли в мешок, на выброс. Как полностью исчерпавшие полезные качества и потерявшие необходимый для поддержания аппетита привлекательный вид. И с окном она провозилась подольше, два раза протирала стекла чистящим раствором, пока они не заблестели так же, как и в других окнах.

Когда я возвращался с мусорки, куда отнес забракованные вещи и лишний хлам, Таня в последний раз освежала пол на кухне и в прихожей. При мне закончила, вымыла руки над блистающей чистотой ванной и присела на кухне на миниатюрной табуреточке.

«Уф», – глубоко вздохнула, – «кажется все», – и еще раз обвела помещение взглядом, наверное надеясь заметить огрехи в работе. Но ничего в глаза ей не бросилось, и взгляд свой перевела на меня, – «Надеюсь, за неделю свинарник не устроишь!»

Я подтвердил: «За неделю конечно не успею. А за больший срок не ручаюсь».

«А большего и не будет!» – Таня засмеялась, – «Если не передумаешь!»

Вот этими словами приведение квартиры в божеский вид закончилось, а я понял, что моей холостой жизни осталась одна неделя. И невольно подумал, что же меня ждет в будущем. Но мысли набегали радужные, и только одна казалась не совсем приятной: это то, что неделю мне предстоит прожить в одиночестве.

Не откладывая на «потом», достал запасной комплект ключей от квартиры и на глазах Тани положил их в ее сумочку. Она улыбнулась, и промолчала.

Потом был растянутый по времени обед. Потом еще раз смотрели и обсуждали все перестановки и изменения в интерьере. Таня уже намечала, где и что предстоит освежить побелкой и покраской. Правда, это дело намечала на «потом». И вечером, когда дышали свежим воздухом, тема устройства семейного гнезда нас не покидала. Даже меня и до последнего момента: когда перед тем как заснуть, я вдруг вспомнил, что за два дня про работу ни разу не вспомнил. Наверное, это не от горя.

 

Геолог

Заправил мотоцикл, проверил масло и подтянул цепь; в полиэтиленовый пакет сложил косточки с мясом. Появляться в поселке Придорожном на машине не хотелось. Лишнее внимание ни к чему, да и не бросишь ее просто так, без пригляда. А кое-где пройтись пешечком у меня намечено.

На машинах до Придорожного добираются через Мирный, по ведомственному асфальту и областному шоссе. Получается приличный крюк – едешь как по катетам прямоугольного треугольника, причем вначале по меньшему – ведомственный асфальт, а потом по большому – областное шоссе. Зато с ветерком и без пыли.

А на мотоцикле можно добраться по гипотенузе – напрямую от партии и до полустанка у Придорожного, проскочив под железной дорогой в приличной по размеру бетонной трубе.

Вот по этой дороге, не очень, кстати, и пыльной, я и еду, довольно быстро, потому что никаких выбитых колей, как это получается после машин, здесь нет. В трубу они не проходят. Так что добираюсь быстро и без проблем.

Мотоциклов в поселке у постоянных жителей наверное нет только у очень ленивых. Но все как правило старые и без номеров. Со своим тоже не новым транспортным средством я особого внимания не привлекаю. Проезжаю по одной улице, потом по второй. Ищу подходящее для подпольной переработки руды место. Отмечаю два дома, подходящих для этой цели. По очереди возвращаюсь к каждому, но не доезжая останавливаюсь и далее иду пешком. У этих домов норовлю заглянуть за забор, в ворота и калитки, затем дома обхожу и с тыльной стороны тоже все внимательно осматриваю. Нет, визуальных следов переработки руды не замечаю ни во дворах за заборами, ни где-то рядом за их пределами.

Потом осмотрел так называемый «Шанхай». Это место зарождения поселка. Небольшие саманные домики, построенные без всякого плана. Здесь ни деревьев, ни водопровода, ни заборов, а живут в основном бомжи. Заняли постройки после того, как первые хозяева перебрались в дома поприличней, построенные позднее и по плану. В «Шанхае», конечно, ничего переработать подпольно невозможно.

Осталось осмотреть дом на отшибе, почти у подножья сопок. И самый привлекательный для меня, потому что занимает его охранник дорожников. В нем я уже побывал, но ничего подозрительного не заметил, кроме пустых банок от автоэмали в гараже.

Здесь нужно действовать осмотрительно. Вначале спрятать мотоцикл – и я по целине проезжаю к сопкам, благо они рядом. В промоине припрятываю своего коня, на всякий случай специальным тросиком намертво примкнув замком заднее колесо к раме. Знаю местные порядки – безхозную вещь приберут к рукам, а мотоцикл или угонят, или разберут на запчасти. Теперь мой можно только унести на плечах, что нереально, ну а что-то снять вряд ли успеют, не собираюсь я долго отсутствовать.

Сегодня воскресенье, и хозяин дома должен быть на рабочем месте – присматривать за техникой на площадке дорожников. На всякий случай прохожу возле калитки – убеждаюсь, что на двери дома висит замок. Уже хорошо, мешать мне пока некому, кроме собаки, которую мое появление обрадовало – можно погавкать. Псина не привязана, подбегает ко мне как можно ближе, и я через щелку в калитке вступаю с ней в контакт: ласково говорю и бросаю через верх несколько косточек. Сторож заинтересованно принюхался, попусту брехать перестал и принялся косточки с хрустом уписывать. Похоже, мясом его не баловали.

Теперь можно заняться делом, и я прохожу перед саманной стеной, надеясь увидеть трубу летнего водопровода или место слива воды, если конечно они существуют. Но впереди дома из под саманной стены ничего не вытекало и никакой трубы к нему не шло. Начал ограду обходить по периметру, надеясь что слив где-то сбоку. В самом низком месте участка никакого слива я не нашел, но обнаружил небольшую дыру в заборе почти у самого его низа. Попытался в нее заглянуть, лежа на земле, но ничего интересного в поле зрения не попадало.

Прошелся дальше по периметру участка, и ничего интересного не увидел, кроме еще одной дыры в заборе, теперь с тыльной стороны дома и пробитой вровень с землей. Черт его знает, для чего эти дыры, но пробиты конечно с целью, не просто от нечего делать.

Теперь нужно заглянуть через забор. Он высокий и без подставки этого сделать нельзя. Но в пределах видимости ничего подходящего для нее нет. А далеко отходить я остерегался. Вокруг пока тихо, и меня из поселка заметить если и могли, то очень на короткое время, когда я гулял перед калиткой.А когда пошел по его периметру, из поля зрения должен был исчезнуть.

Что-то с подставкой надо было придумать, и в конце концов решил подъехать на мотоцикле к ограде со стороны сопок, мотоцикл к саманной стене-забору прислонить, и став на сиденье, внутрь двора заглянуть.

Все сделал как намечал, и когда заглянул во двор и внимательно его осмотрел, еще раз угостив собачуху костями, заметил там кое-что подозрительное. Во-первых, там лежала куча буровых труб, конечно не новых, но для летнего водопровода подходящих отлично. И сразу же понял, для чего дыры в саманном заборе. Только почему то они не в передней стене, куда водопровод из поселка по идее должен был подходить, а в боковой и задней. И сразу же решил по направлениям, в которые дырки в заборе пробиты, пройтись. Если трубы раньше лежали на земле – должен остаться след. А во-вторых, я увидел, что бетонные работы, как мне говорил Алексей, во дворе проводились, но только начаты. Причем не в самом нужном месте – хотя бы вокруг дома – а в самом нижнем углу участка. Бросилось в глаза, что почему то очень толстый слой цементного раствора залит прямо на землю, без подушки из камня или щебенки. Там же стояла бетономешалка, а раньше и еще что-то, сейчас убранное.

Я соскочил с мотоцикла на землю, и остерегаясь быть застуканным случайным человеком, быстро проехал к сопкам и еще раз транспорт свой замаскировал. Смутное предположение, что где-то здесь, у сопок, может быть родник, в голове уже появилось. Не зря я геолог, и где чаще всего бывают родники по профессии знаю. Потом и дырка в заборе со стороны сопок кое о чем говорила. Поэтому вдоль подножья сопки потихоньку пошел, предполагая увидеть пятно зелени. Если, конечно, родник есть.

Его я нашел, правда без зелени. Сюда водили скот на водопой, и вся травка постоянно выбивалась и выщипывалась животными. Родник обустроен: бетонное кольцо углублено в камни и зацементировано, вода в нем поднимается на пол метра и вытекает через короткую трубу, как в водопроводной колонке, прямо в лежащее в понижении на земле железное корыто. Из него скот и пил. Водички из трубы текло так себе, немного. Из наполненного корыта она в дальнем нижнем его конце вытекала через верх и сразу уходила в щебенку.Теперь мои смутные предположения, что от родника к дому охранника когда-то был проложен летний водопровод от родника, окрепли. Прикинул расстояние до дома – метров двести пятьдесят. Буровых труб, что лежат во дворе, хватит с лихвой. А свинтить их можно за два часа – всего-то двадцать соединений.

Наметив направление на дыру в задней стене ограды дома, я к нему от родника и пошагал. Не по прямой, а как спаниэль на охоте – челноком. Ну и конечно под ноги смотрел внимательно, пока на небольшом бугорке не увидел длинную канавку – трубу здесь пришлось немного утопить, что бы она над землей не провисала.

Дальше можно и не смотреть – эта канавка подтверждала существование водопровода от родника к дому, впоследствии почему то разобранного. Но если водопровод объяснял дыру в задней стене ограды, то о назначении второй я только начал догадываться. Казалось мне, что там тоже была труба, теперь для слива воды по ней, а не просто по земле, как я искал раньше. И что бы точно в своем предположении убедиться, подошел к этой второй дыре, прикинул примерно как здесь могла лежать труба, если ее в дыру пропустить. И пошел в показавшемся мне верном направлении. Прошел метров пятьдесят, и увидел впереди небольшой бугорок. Подошел к нему и понял, что это отвал из когда-то выкопанной ямы метра полтора глубиной, заполненной сейчас до верха плотной серой массой. Я ковырнул ее и понял, что это тонкий песок, уплотненный после того, как из него испарились остатки влаги. Сероватый шлейф из этого же материала тянулся от канавы в сторону, но не бросался в глаза среди щебенки, по которой прошлась какая-то гусеничная техника.

Для меня стало очевидным, что во дворе дома перерабатывали руду. Не знаю точно, здесь ли ее доизмельчали, но что отмывали – не сомневался. Воду брали из родника по летнему водопроводу, а сливали тоже по трубе, в специально выкопанную канаву. Но в нее попадала только как мы говорим «муть». Отмытый материал чуть покрупнее пошел в дело – для приготовления цементного раствора, которым начали заливать поверхность двора. А может просто от песка избавлялись таким способом. По крайней мере толщина заливаемого слоя, как я подглядел поверх ограды, не говорила об экономии материала.

По дороге домой обдумывал что говорить Алексею, когда и откуда ему звонить, что бы надежно застать на работе. Интересно услышать его реакцию на эти вот новые факты, возможно и посещение им партии ускорят. А увидиться очень хотел. И еще в каком либо разбирательстве по делу о хищении руды поучаствовать. Вон как у меня хорошо получается, для примера и идти далеко не нужно – сегоднешний день взять, и достаточно. С такими радужными мыслями я в партию и вкатил.

«Подвиги» в Придорожном не давали покоя остаток дня. Увиденное там неоднократно вспоминалось, в голове прокручивалось и в каких-то выводах готовилось для сообщения Алексею. Получалось, что я все время был при деле, от которого даже жена не могла отвлечь показом тряпок, привезенных из города, и рассказами как там провела время. Наверное и после ужина с вином я выглядел «заторможенным», потому что жена меня этим словом обозвала и с некоторой обидой раньше времени залезла в кровать. Такой я нехороший.

 

8 августа, понедельник.

 

Геолог

Долго не мог решить, откуда звонить в город: из кабинета Павла Петровича, или из отделения милиции Мирного. Начальник партии ближе, но нужно просить разрешения, значит говорить о сути сообщения. А этого делать нельзя, о хищении руды в Пионерном и ее переработке в усадьбе Бочко Я.М., охранника дорожников, Павел Петровия не знает и посвящать его в это я разрешения не имею.Так что кабинет начальника отпадает. Остается отделение милиции в Мирном, но туда не тянет. Не тянет и все, хотя старого убеждения, что с ментами лучше дел не иметь, уже не придерживаюсь. Даже друзья среди них появились – Алексей и Мирненский опер Михаил Иванович. Дело в другом: не хочется первым Симонова И.С. информировать обо мною увиденном. Очень оно важно для Алексея, пусть первым и узнает. И другого не остается, как позвонить в город с почты Мирного за собственные денежки. В восемь утра на попутке туда и отправился.

Полчаса по поселку пришлось погулять – для звонка было рановато. В девять начал звонить, но попасть на Алексея удалось только с третьей попытки. Рассказал ему воскрестные приключения, перечислил замеченные признаки (или следы) переработки руды во дворе дома охранника. В ответ услышал море благодарностей, по моим понятиям незаслуженных. Не сильно я в Придорожном уморился. Но слушать было приятно, особенно об обещании Алексея партию скоро посетить.

Закончив разговор, с облегчением вздохнул – главное дело сегодня я уже провернул. Теперь можно подумать, как попасть в поле, где буровые два дня без присмотра крутились и что там набурили – одному богу известно. И озабоченный теперь такой проблемой, довольно быстро добрался до гаража в удачный момент: бортовая «хозяйка» с прицепом загружалась буровыми трубами, коронками, еще какими то железками. Место в кабине нашлось, и заскочив в камералку за сумкой, планшетом и молотком, минут через десять уже трясся в пыли на участок. Поздновато, конечно, на часах почти десять. Но убедиться, что все в поле нормально, до основной жары я все же успею.

«Хозяйка» подъехала к буровой, где скважина подходит к закрытию. Пока буровики что-то из машины выгружали, что-то загружали, просмотрел керн, поднятый за выходные дни. Все, скважину надо закрывать. Нужные породы пересекла, и золота в них не будет. Предупреждаю буровиков о закрытии, старбура зову в кабину машины. Едем на второй агрегат, где скважина задана под «железную шляпу» и где по моим расчетам вот вот должна пойти золотосодержащая руда.

Когда у агрегата машина останавливается и все из кабины вываливаются, моя голова непроизвольно поворачивается в сторону керновых ящиков. Заглянуть в верхний, наполовину заполненный, так и подмывает. Но беру себя в руки – вначале старбуру показать новую точку, а потом уже все остальное. Подошедших буровиков прошу керновые ящики разложить по порядку, и убедившись, что мужики к этому делу приступили, вдвоем с старбуром пошагали к месту будущей скважины. До нее всего-ничего, ровно двести метров.

По дороге разъясняю требования к керну: по руде восемьдесят процентов. Приготовился в ответ услышать, что обо мне думают, но обошлось без лишних эмоций. Необходимую работу с подчиненными начальник бурцеха провел, с «буровым нарядом», мною составленном, уже всех ознакомил.

На глазах старбура забил колышки «скважина» и «направление». Он вокруг них потоптался, намечая как будут агрегат затаскивать в нужное место, где будут копать зумф, чтобы при установке он не мешал. И возвращаемся назад, где машина ждет старбура отвезти туда, откуда его забрали. А я заимствую ведро воды, прохожу к керновым ящикам и около них устраиваюсь на предмете непонятного назначения. Нахожу ящик, на котором остановился в свой прошлый приезд, еще раз керн в нем просматриваю, что бы было с чем сравнивать, и перехожу на новый, керн в котором еще не видел. Каждый кусок, прежде чем смотреть, опускаю в ведро с водой, смыть остатки глинистого раствора и грязь.

Керн, чем глубже скважина, тем больше и больше меняется в лучшую сторону – процессы гидротермального воздействия на породу все сильнее и сильнее. Появляются гнезда и прожилки кварца, блестки пирита, халькопирита, вкрапленность еще каких то сульфидов. Надеюсь, что вот-вот, еще один-два метра, и в керне окажется то, что мы относим к золотосодержащей руде. Возможно она уже началась, но как мы называем, «бедная» руда. То-есть, золото уже есть, но мало, до одного-двух грамм на тонну породы. Я и увиденным удовлетворен, а керн чем глубже, тем приятней для глаз – больше изменений, больше сульфидов, других минералов, обычно встречающихся вместе с золотом. А в последнем ящике – настоящая руда!

Маленький кусочек отколол показать в партии. Больше нельзя. Рудный керн распилят вдоль оси на две половинки, одно пойдет в пробу, вторая останется для изучения и как дубликат.

Считаю процент выхода керна: буровики молодцы, больше восьмидесяти. Конечно, кое-где они его растянули, то-есть постарались разложить кусочки породы посвободнее. Но я это сразу на их глазах пресекаю: кусочки сдвигаю, уплотняю, на этикетках написанную ими цифру зачеркиваю и пишу свою, мною замеренную. Буровики молчат, хотя моими действиями недовольны. Как же, теперь керна у них меньше. Успокаиваю: пока все нормально, а жульничать не советую, бесполезно.

Заметил, что Наташа Луканина идет к буровой. А вот что по мою душу – не предполагал. Мало ли что женщине нужно, может водички попить, или в тени посидеть. Буровая в центре участка, от самой дальней канавы до нее не более трехсот метров. Даже на обед можно подойти, руки и лицо водичкой сполоснуть.

Но Наташе нужен я, посмотреть канаву, где она что-то не понимает. Идем к этому непонятному месту. По дороге пытается мне рассказать, что там у нее такое заковыристое, но заметила, что я не очень то слушаю – зачем, раз идем смотреть, и тему переменила.Скромно поинтересовалась, не знаю ли я что-либо об Алексее, и может ли он еще раз в партию приехать. Видно, мужик женщине понравился. Не знаю, что там Алексей ей говорил, обещал или не обещал встретиться. Поэтому ответил по возможности нейтрально:

«А что с ним может быть? Жив, здоров», – и чтобы надежд особых женщина не питала, добавил, – «Вообще-то не знаю точно, но если приедет, то дня на два-три, не больше».

Наташа грустно вздохнула, понимая что на большее, кроме встречи, у нее шансов нет:

«Очень парень хороший, таких всегда женщины любят. И девушка у него есть, Танечка».

Я удивился: «Он что, тебе о ней рассказывал? Ну о Танечке?»

«Да нет, ничего не говорил. Знаете прекрасно – не болтун, А вот имя раза три произносил».

«Тебя так называл?»

Наташа улыбнулась: «Нет, меня с ней он не путал. Но Танечка есть, точно знаю».

Мне оставалось предположить, что Алексей имя называл во сне. Но говорить дальше на деликатную тему не хотел. И очень кстати подошли к канаве – можно и делом заняться.

Вдвоем с непонятным местом разобрались быстро. Я ничего нового не увидел, ну а у техника опыта поменьше, и веры в собственные силы тоже. Боится зарисовать неправильно, вот и страхуется. К такому давно привык, не возмущаюсь и лишний раз объясняю иногда элементарные вещи. Тем более, канаву я должен все равно посмотреть, геологию нарисовать и на планшет вынести.

Работа в поле на Наташиной канаве и закончилась. Подъехал геологический ГАЗ-66, я помог перенести в салон мешочки с пробами, отобранными женщиной, и последним залез в кабину сам. Машина недолго покрутила по участку, собирая остальных, и запылила в партию.

Еще по дороге у техников забрал журналы документации канав, собираясь с ними поработать. Это у остальных, кто с пяти утра в поле, рабочий день кончается, а я на работу пришел к восьми, и до четырех должен быть в камералке.

Когда от машины прошли к зданию и начали заходить в коридор, меня встретила секретарь-машинистка, для этого и выскочившая из своей комнаты: зовет Павел Петрович. Пошел в кабинет начальника, придумывая за чем понадобился. Вроде у буровиков с керном лады, восемьдесят процентов есть. Да и остальное все в порядке, отставания в выполнении объемов работ тоже нет.

Заметил, что Павел Петрович в настроении не радужном. Стоял у окна, ко мне обернулся и без приветствия хмуро задал вопрос:

«Новость знаешь?»

Я пожал плечами: «Только из машины вылез».

«Ковригина убили, вчера вечером», – начальник партии произнес все медленно, не отрывая от меня взгляда. После небольшой паузы уточнил: «Не убили, а утопили».

Я молча прошел к столу, опустился на стул. Вот это да! Третье убийство, связанное с хищением руды! Старательно кто-то избавляется от свидетелей – другие мысли в голову не приходили. Павел Петрович думал так же, и подтвердил это:

«Друг твой, оперативник, либеральный очень. Говорил мне, что все бандиты известны, так и брать надо было сразу», – и что бы себя уверить в правильности таких действий, привел довод, – «Руду ты нашел, что еще надо?»

Обсуждать действия Алексея я не мог. Мало чего знаю, а еще меньше в сыскных делах понимаю. Поэтому спросил о другом:

«А как утопили? Здоровый же парень!»

Павел Петрович тоже сел на стул:

«По голове ударили. В заливе на турбазе. Сам знаешь, воды там по колено. За ночь к берегу прибило ветром». Он помолчал, и начал говорить главное, для чего меня в кабинет и позвал: «Из Мирного звонили в город. Завтра сюда кто-то приедет, еще с одним трупом разбираться. Думается мне, что твой друг и приедет, больше некому. Будь готов, ты у него почти как в штате.»

Так про себя я не думал, и посчитал возможным не согласиться:

«Да я только руду искал. А всех исполнителей Алексей Валуев вычислял, я о них и не знаю, кто это.( врал, конечно, человеку в глаза). Ну может с Ковригиным помог разобраться, как с информатором».

Павел Петрович подозрительно, но с усмешкой на меня посмотрел:

«Да ладно, не ври, все равно у тебя это не получается. Не можешь сказать – и молчи, а то вон уже и покраснел как девица».

Я наверное явно засмущался, потому что начальник партии первый раз улыбнулся:

«Слишком ты честный. Это не я, это все о тебе так говорят. Потому и не будешь никогда начальником. До главного геолога дойдешь, и все. И не обижайся, по дружески говорю».

Теперь и я не мог не улыбнуться, потому что Павел Петрович точно ошибался. Не буду я не только начальником, но и главным геологом. И не потому, что не смогу исполнять их обязанностей – когда нужно, твердость проявляю еще ту, и без всякого с моей стороны смущения. Просто считаю, что у каждого есть внутренне осознанный предел не только своих возможностей, но и уверенности в реализации их на работе легко, спокойно, с желанием и удовлетворением. Для себя этот предел я установил – старший геолог. А потому «расти» дальше в мыслях не было. Любая следующая должность кардинально меняла характер работы, накрепко привязывала к столу, кабинету, геологическим материалам других исполнителей. Такое не по мне, я больше двух дней в камералке не выдерживаю. Душа рвется на простор, в поле. И по другому просто не могу. Поэтому с Павлом Петровичем спорить не стал и разговор перевел на другую тему, предварительно поблагодарив его за столь лестную для меня характеристику. Показал ему кусочек руды из скважины, успокоил, что с керном все нормально. И на этом кабинет начальника покинул.

В комнате моей группы шло жаркое обсуждение последнего события – смерти Ковригина. Ребята хотели и меня увлечь в это дело, но я махнул рукой – без меня. И положив на стол сумку и планшет, с образцом руды из скважины пошел порадовать Игоря Георгиевича.

Но и с ним пришлось о Ковригина говорить. Причем не сами детали смерти еще раз мусолить, а больше Игоря Георгиевича успокаивать, который считал всех, участвовавших в вычислении Ковригина как «информатора» к его смерти причастными. Я постарался разговор перевести на нашу работу, а потому достал кусочек руды и подробно начал объяснять что и как в керне заметил. Игорь Георгиевич оживился, начал уточнять отдельные детали. Потом сбегал куда-то, предложив мне присесть. Скоро вернулся с Николаем Матвеевым и представителем науки – знакомой мне женщиной, занимающейся изучением процессов гидротермального изменения пород.

Теперь и гости смотрели кусочек руды, с любопытством и восхищением. Да и что может быть приятней для геолога! Здесь же с женщиной обговорили направление ее работы, что бы и для нас была какая-то отдача. После того, как она кабинет покинула, Игорь Георгиевич меня и Николая усадил за стол и завел речь, суть которой проста и понятна: пора участок передавать Николаю. Руда в скважине началась, что-то вроде примитивного плана на картонке, мною составленного, уже есть. Так что можно приступать к настоящей оценке, а потом и к разведке объекта. Я и Николай к такому морально готовы, киваем головами в знак согласия. И здесь же по общему желанию намечаем на завтра совместную поездку в поле. Посмотрим вместе все новое, и я участок сдам, а Николай примет. На этом рабочий день и закончился.

 

Опер

Помня о намеченной встрече с Галиной П., первым делом побежал заказывать ей пропуск. Сделать это в пятницу выпало из головы, и сейчас пришлось кое-кому поулыбаться и хорошо попросить. Если не хотел девушке в первом ее контакте с представителями нашей конторы испортить настроение. А когда добрался до рабочего места, узнал, что уже два раза звонили, но не сюда, на телефон отдела, а в приемную шефа, секретарше. Такой звонок мог быть только из геологической партии, и я побежал в приемную, ругая себя за очередную банку: в прошлый разговор и с Юрой, и с начальником милиции Мирного Симоновым И.С. не сообщил им номер телефона своей комнаты. Что бы при необходимости разговора вот так не бежать сломя голову и лишних людей не тревожить.

Увидев мою слегка возбужденную физиономию, Таня глянула на часики и успокоила:

«Сейчас позвонят еще раз, не переживай».

В начале рабочего дня у секретарши всегда много дел, и отвлекать мою радость от них не хотелось. Поэтому попросил:

«Позови пожалуйста, я в коридоре покурю», – и дождавшись, когда Таня кивнула головой, продолжая одновременно перебирать бумаги, из приемной вышел.

А через пять минут разговаривал с Юрой. Как и обещал, он побывал в Придорожном, искал место, где могли перерабатывать похищенную руду. И это место нашел – дом-усадьбу охранника дорожников Бочко Я.М. Перечислил признаки работы с рудой: временный водопровод от родника, слив по трубе мути в отстойник в виде ямы, остатки тонкого высохшего материала, подозрительно нерациональное цементирование двора там, где это обычно делается в завершении работ.

В очередной раз Юра все сделал на «отлично», мне оставалось его похвалить и пообещать скоро увидеться. И подумал: вот с человеком случайно встретился, в одном деле поучаствовали и разошлись – можно и забыть обо всем. Ан нет, память не позволяет. Не только возвращаешься к встречам, разговорам по работе и жизни, но и чувство сожаления возникает, что все это закончилось или скоро закончится. Такая уж у нас работа, что за год встретиться возможность если один раз появится – то и хорошо.

Когда трубку положил и глянул на секретаршу, Таня пальчиком показала на дверь кабинета шефа:

«Сказал зайти, как кончишь говорить».

Я удивился: «А когда он проходил? Что-то я не видел».

Танечка объяснила: «Не проходил, а выглянул. Так что давай, иди».

Игорь Константинович без преамбулы задал вопрос:

«Что новенького на месте преступления?»

Понял, конечно, откуда звонили, и я посвящаю его в детали только что состоявшегося разговора с Юрой. Шеф на секунду задумался, внимательно на меня посмотрел:

«Хороший у тебя там помощник, умеешь людей подбирать», – и перешел к делу, – «Пора готовить материалы для задержания всех, кто участвовал в хищении руды. Фактов достаточно».

С этим напутствием я прошел в «ожидаловку» на первом этаже, считая что Галина П. уже там.

Действительно, ждет и волнуется. Провел девушку в комнату, где к счастью моего коллеги не было. И вытащил из нее все возможное, даже больше, чем надеялся.

По Джафарову А. девушка ничего нового не рассказала. Повторила наш разговор в пятницу, и я его в удобной форме записал. Перешли к другу Джафарова– кавказцу примерно одного с ним возраста. Галина знала его хорошо, как постоянного собутыльника бывшего кавалера. Муса Каримов, в обиходе «мусик», снимает комнату в частном доме в районе Парковых улиц. Точный адрес Галина не знает, но может туда привезти. Место его работы тоже не знает, но по разговорам мужчин считает, что как и Джафаров А. связан с ремонтом машин. Постоянной девушки у «мусика» не было, и в кампаниях появлялся с представительницами женского пола определенного поведения, Что Галине всегда не нравилось. Понимала, что в ее отсутствии своих подруг мог и к Джафарову привести. В конце их романа в этом уже не сомневалась.

Кроме Мусы Каримова, друзей и собутыльников у Джафарова она не знала. Были, конечно, какие-то встречи, но по ее словам, на уровне «здравствуй-прощай». И большего сказать об этих людях она не может.

Перешли к Панову И.Н. Как считала Галина, с Джафаровым он был в отношениях приятельских, но как товорищ старший, которого нужно слушаться. Несколько раз навещал Амира по вечерам, и девушка при этом присутствовала. Но при ней разговор всегда был «ни о чем», то-есть о пустяках. Обговорить серьезное они всегда уединялись или в коридор под предлогом покурить, или просто просили Галину посмотреть телевизор, а сами усаживались на кухне.

Если Панов и приезжал к Джафарову, то всегда или с ним, или один на собственной машине. И надолго никогда не задерживался. Галина знала, что Панов работодатель ее парня, и немного удивлялась дружбе между ними, людьми разными по возрасту.

Здесь я вспомнил, что соседка Джафарова по площадке дома однажды видела, как Панов приезжал на уазике с непонятной надписью на борту. И поинтересовался, видела ли Галина такую машину. Возле дома – нет, не видела, но однажды Амир с ней заезжал на автосервиз, и там такую машину с надписью «Геологическая» и знаком геологии она видела. И заметила, что номер у нее был не городской, начинающийся на А, а областной, с буквой Д. Но хозяина машины в кабине не было. Конечно, про геологический Уазик с номером на Д в книжечке отметил – при случае разберусь, не могли его и другие на автосервизе не видеть.

Больше ничего, что можно было бы использовать, от девушки я не узнал. Все было слишком далеко от моего разбирательства, хотя чем черт не шутит – возможно попозже некоторые детали и пригодятся. Галя прочитала мою писанину, покивала головой, что со всем согласна, и безропотно бумаги подписала. Я сложил листы в папку, девушке улыбнулся:

«Ну вот, ничего страшного. Осталось у тебя кулончик на время взять. Помнишь, обещала принести?»

Галина тоже улыбнулась, постучала пальцем по лбу:

«Забыла совсем, с испугу», – достала из сумочки – не в коробочке или мешочке, а вытянув за золотую цепочку – кулон, положила на стол и запротестовала, – «Не надо, я так верю», – когда я начал писать расписку, а потом и заставил ее взять.

До обеда время оставалось, и что бы Галину не тревожить лишний раз, сразу же от управления поехали к месту жительства Каримова М. Еще издали девушка показала дом, где он снимает квартиру – частное строение за забором из рабицы, ни большое, ни маленькое, среди плодовых деревьев. Галину поблагодарил, попрощался и мы разошлись. Она к остановке автобуса, я к показанному дому.

Дверь открыла пожилая женщина. На вопрос дома ли постоялец, получил ожидаемый ответ: нет, утром ушел, придет вечером. А может и не придет, тоже бывает. Женщина о Каримове М. знала немного. Живет и живет, за комнату платит и не скандалит. Да и приходит только ночевать – человек молодой, одному сидеть скучно, а приводить «девок» на ночь она сразу же запретила. Из друзей Каримова обрисовала Джафарова. Он несколько раз подвозил постояльца к дому на машине, но в разговоры с хозяйкой не встревал. Поздоровался, если ее увидел, попрощался – и уехал.

Из разговора полезным для себя посчитал только то, что Каримов снимал комнату без положенной регистрации. Так что правильно я не поленился проехать с Галиной и узнать, где этот подпольщик обитает. Через паспортный стол я этого точно бы не узнал.

Когда частный домик покинул и пошагал к остановке автобуса, рабочего времени оставалось ну если только доехать до управления и там еще раз отметиться. И если бы не Таня, с которой договорились кое-куда пойти после работы, я сразу же пошагал бы домой. И пришлось бы мне уже оттуда ехать в управление, потому что за время моего там отсутствия произошли события, требующие немедленной моей поездки в партию.

Когда я зашел в здание, собираясь пройти в приемную шефа к Тане, дежурный меня остановил: срочно должен зайти к начальнику отдела Томину С.Н. Нужно так нужно, я сразу и пошел, особых неприятностей не ожидая. А зря, Сообщение Томина С.Н. было хуже простой неприятности. Звонили из отделения милиции Мирного: на берегу озера найден мертвым Ковригин Валерий, предполагаемый нами «информатор» преступников в геологической партии.

До пол девятого вечера у меня не было ни минуты свободного времени. Пришлось на работе задерживать помощника, Виктора Рыбакова, собирать массу документов, потом с ними идти к шефу. И много еще чего делать, пока разрешения на задержание граждан Рогожина и Бочко было выдано. Их вина в хищении руды подтверждена такими фактами, что сложности с получением нужных документов не возникало. В итоге начальство решило завтра утром отправить меня в партию с полученными санкциями на арест, на Уазике, оборудованном для перевозки лиц, нарушающих законы. В завершении Игорь Константинович высказал свое убеждение:

«Больше с задержанием тянуть нельзя, если не хотим получить еще один, очередной труп. Похоже, что среди этих двух один настоящий маньяк, для которого жизнь человеческая – ничто».

Когда все обговорили, нужные документы я получил и спрятал в сейф вместе с табельным «Макаровым», наконец-то с Виктором в комнате сели, закурили и обменялись тем, что за сегоднешний день с утра накопали. Про мои успехи Виктор почти все уже слышал. Сообщенный Юрой факт переработки руды в Придорожном мне пришлось облекать в форму записи, и , естественно, мнением Виктора и начальника отдела Томина при этом интересовался. Рассказал и о появлении еще одного подозреваемого – Мусы Каримова.

Виктор меня послушал, потом развел руками – вроде как никакого продвижения у него за день не получилось. Только, как он выразился, одни «нелепости». Первая появилась, когда он попробовал разобраться с женой Язикова и начал потихоньку характеристики на нее собирать. Они оказались для него, а теперь и для меня неожиданными: святая женщина, ничего незаконного ждать не следует. А когда Виктор прозондировал отношения жены и мужа, еще раз получил косвенное подтверждение этой святости: терпеть мужика не может за жадность к деньгам и крохоборство. А потому никаких – это он узнал точно – дел по работе с ним не имела. И вообще в этом плане от мужа отстранялась.

Подобные отношения в супружеских парах не такая и редкость, и обычно возникают, когда понятия добра, честности, благородства мужем и женой понимаются по разному, причем кардинально по разному. В нашем случае жена – женщина благородная (исключительно в моем восприятии этого качества), а муж, если сказать помягче – менее щепетилен. И мое восприятие Язикова как подозреваемого, даже не сказав о нем ни слова, Виктор только укрепил.

И еще одну подозрительную несурадицу он заметил. Когда начал разбираться кто и как получил в лаборатории почту с результатами анализов, попавших в руки преступников, выявил подозрительный момент. Оказалось, что Николаев, главный инженер партии, не только почту получил, но и за несколько дней до этого в лабораторию звонил и спрашивал готова ли она к отправке. И все бы ничего, но звонок был междугородний – по длинне звуковых сигналов женщина, его услышавшая, ошибиться не могла. Получается, что главный инженер звонил из партии или из Мирного. Хотя для чего он это сделал – пока непонятно. Немного о его отношении к геологам Юра мне рассказал, и вряд ли тот выполнял просьбу с их стороны. Хотя не исключено и такое. К себе в книжечку записал: со звонком т. Николаева в город разобраться. Вскоре после этого попрощались на несколько дней и разошлись. Выезд в партию намечен в пять утра, по прохладе, и я побежал домой собраться, купить что-то в дороге перекусить и попить – Юра научил об этом не забывать.

 

9 августа, вторник.

 

Опер

С первым трамваем добрался до управления. К пяти часам как договаривались не получилось, опоздал не по своей вине. Но Слава Пяткин, сержант и мой шофер в предстоящей командировке, не обиделся – что-то делал, лежа под машиной. Вчера он предложил мне вообще из квартиры не выходить – утром заедет, и погоним дальше. К сожалению такой вариант не получался. Необходимые бумаги и штатное оружие лежали в сейфе в управлении, вот за ними я и приехал.

Слава, несмотря на возраст – еще далеко до тридцати – почему то не очень жизнерадостный. Но не скажешь, что и серьезный, больше подходит «мрачноватый». Сразу начал бурчать, что-то ворчать для себя и в разговоры вступать намерения не проявлял. По тому, как смотрел по сторонам, и без слов понятно, что степь, выженная солнцем и пустая, горки, такие же серые, у него положительных эмоций не вызывают. Не для городского жителя, после привычных благ цивилизации, эта вот окружающая пустота.

Так молча и катили, всего один раз остановившись попить водички и немного размяться. Я успел и подремать, пока не свернули с шоссе на ведомственный асфальт. Теперь места пошли знакомые до мелочей, столько здесь езжено-переезжено. Я приободрился, заерзал на сидении, устраиваясь после дремы поудобней, и Славу Пяткина решил обрадовать:

«Ну вот, почти и доехали».

Слава что-то пробурчал, для моего уха неразличимое, потом все же более-менее членораздельно выдавил:

«Представляю, где мы жить будем. Клопы или вши заедят».

Я не мог не рассмеяться. По дороге Слава видел два поселка, по внешнему виду которых не скажешь, что этих насекомых там нет, и наверное полагал, что в подобном убожестве и мы жить будем. Еще раз его успокоил:

«Шикарно поживем, домой уезжать не захочешь».

Он с мрачным видом подозрительно на меня посмотрел и промолчал, вернее что-то в очередной раз пробурчал.

На последнем затяжном перед Мирным подъеме я приготовился смотреть, как мой коллега отреагирует, когда поселок неожиданно откроется взору. Среагировал он заметно: закрутил головой, глаза заблестели, с лица исчезло мрачное выражение и появилась заинтересованность.

«Это мы здесь жить будем?» – без предварительного бурчания внятно произнес и глянул на меня.

«Почти», – обнадежил, – «только спать придется в другом месте.Что бы за гостиницу не платить», – на самом деле плата меня мало трогала – деньги вернут по отчету. Просто в партии друзья и знакомые, с кем приятно проводить время , конечно после работы. Но туда мы поедем по-позже, сейчас я направлял шофера к зданию милиции.Слава молча выполнял мои команды, по сторонам теперь смотрел внимательно и заинтересованно.

К зданию милиции подкатили во время обеденного перерыва и застали там дежурного мужчину в штатском. Его я видел и раньше, но по делу мы не сталкивались. Пообедать и нам не мешает – Слава закрыл машину, пешечком идем в знакомую столовую.

После еды повеселевший помощник удовлетворенно и членораздельно заметил:

«Хорошо кормят».

Когда вышли и закурили, я разрешил ему по поселку прогуляться, с часок, зная что это еще больше настроение у человека поднимет. Сам же не торопясь пошагал к милиции, поглядывая на часы – попасть туда нужно к концу перерыва.

В милиции Симонов Иван Семенович, начальник, и Новиков Михаил, мой помощник, оказались на месте. Знали, что я приеду, и ждали, никуда надолго не отлучаясь. После приветствий, обычных вопросов – как дела, как в городе, как доехал – устроились за столом в кабинете начальника и перешли к делу.

Начали с обстоятельств смерти Валерия Ковригина. Этим занимался Иван Семенович. В понедельник, когда обнаружили труп, сотрудников, кроме начальника, в здании милиции не оказалось. Пришлось на место преступления выезжать самому. На сегоднешний день удалось установить следующее. Ковригин добрался до озера из геологической партии на собственном мотоцикле. Иж-планету одиночку потом нашли на берегу. Свидетели из партии утверждают, что выехал он после обеда один, примерно в четыре часа дня. Никто не подумал, что едет купаться – для отдыха поздновато. Считали, что как и обычно, в Мирный за пивом. Но две кампании, возвращающиеся с озера, его на мотоцикле встретили на ведомственном асфальте, почти у выезда на областное шоссе. Непосредственно на берегу его никто не заметил, возможно по той причине, что остановился он не на людной турбазе, а в сторонке. Отдыхающие к этому времени либо разъехались, либо собирали вещи и к отъезду готовились. Поэтому вблизи турбазы гуляющие отсутствовали. Наткнулся на труп рано утром рыбак пенсионер. Шел на прикормленное место и увидел метрах в десяти от берега, лежащим в воде лицом вниз, из одежды – в одних плавках.

До приезда милиции из воды не стали поднимать – было очевидно, что человек давно мертв. Когда провели осмотр и вскрытие, установили, что парня ударили чем-то тяжелым по голове сзади, и уже после этого он утонул, набрав полные легкие воды. Случайно упасть и повредить голову в данном месте невозможно – вокруг мелкий песок, камней нет. Так что определенно убийство, и повидимому прямо на месте, где труп нашли, либо немного дальше от берега – ночью был небольшой ветерок с приливом, мог тело к берегу поднести. Но следов волочения под водой не обнаружили, как не было их с берега в воду – все вокруг осмотрели внимательно.

Одежда нашлась рядом с мотоциклом, по паспорту определили личность погибшего. Были и еще детали, связанные с убийством, но общей картины они не меняли. Я все выслушал, и поинтересовался у местных пинкертонов их личными соображениями по поводу происшедшего. Оказалось, оба пришли к общему мнению. Во-первых, убийство связано с хищением в партии золотосодержащей руды и имеет те же причины, что и убийство сторожа на шахте, возможно и Джафарова А. Во-вторых, убийца не из партии, а Ковригин ехал на заранее обговоренную встречу в такое время, когда отдыхающие с озера уже разъезжались. Ну и в третьих, приехать убийца мог из одного из четырех поселков: Мирного, Пионерного, Придорожного и Солнечного.Но Мирный отмели сразу – партия рядом, и для разговора ехать черт те куда совсем необязательно. Подумав, и Солнечный исключили, все же далековато. А из оставшихся Пионерного и Придорожного выбрали тот, с которым связи Ковригина установлены. И ничего другого Симонову И.С. и Михаилу Новикову не оставалось как принять, что убийца один из наших подозреваемых – Рогожин Б.С., Бочко Я.М., либо еще кто-то рядом с ними.

Убедившись в таком направлении мыслей коллег, я достал документы на задержание первых двух лиц и кратко информировал, на основании чего они выданы: подтвержден факт переработки руды на дробилках дорожников и во дворе дома БочкоЯ.М. Это как прямые улики. Ну а не прямых, которые еще предстоит подтвердить – предостаточно. Это и как руда оказалась на свалке у поселка, кто и как заправлял экскаватор дорожников перед хищением, кто и зачем звонил Рогожину Б.С. на вокзал в день смерти сторожа, и т.д. и т.п.

Ко всему этому Михаил Новиков еще кое-что добавил. Раскопал все же, что машины с пустой породой из отвалов у Пионерного не разгрузили где-то в степи в промоину, а аккуратно вывалили камни возле площадки дорожников в отдельные кучи, которые в те четыре дня, когда Джафаров А. работал в Пионерном по липовым документам, незаметно исчезли.

Высказал и я мнение моего шефа Игоря Константиновича о возможном среди подозреваемых психически ненормальном маньяке, все известные убийства, связанные с хищением руды, и совершившем.Тему маньяка обсудили и сошлись на том, что им мог быть Бочко Я.М.. По крайней мере его поступки, криминальное прошлое и манера поведения не исключали, что он подходит на эту роль.

Оставалось решить когда, где и как Рогожина и Бочко задерживать. Здесь я подумал, что и Славе Пяткину, моему шоферу, в детали задержания вникнуть стоит. Как-никак тоже сотрудник и с оружием. А пока я выходил из здания к машине, вытаскивал мирно дремавшего в кабине Славу и возвращался с ним назад, в кабинете появился еще один человек – знакомый мне начальник ГАИ. Теперь нас собралось пять человек, как я понял, вся группа захвата.

Начальник милиции предложил план действий: едем в Придорожный двумя машинами – моей и местного отделения. Одна с тремя сотрудниками направляется к дому Бочко Я.М., который в это время должен отдыхать после дежурства. Вторая машина посещает площадку дорожников и задерживает Рогожина. Пришлось внести коррективы: Рогожин на площадке бывает недолго, можно не застать. Поэтому вначале нужно проверить дом, и если его там нет – ехать на площадку. Решаем, что я с шофером Славой разбираемся с гр. Рогожиным, а тройка во главе с Симоновым задерживает гр. Бочко. Определяем время выезда на операцию – завтра в восемь утра, естественно все с оружием.

Теперь можно подумать о ночлеге. Я начал собирать бумаги, полагая их вместе со штатным оружием оставить в милиции в сейфе, до утра. Тащить их на ночь в партию не хотелось. Симонов, уже запиравший наше добро в сейф, неожиданно задумался и повернулся ко мне:

«А может сержанта сегодня в поселок послать? Почву прозондирует, с утра проследит за ситуацией?»

Я пожал плечами: «В общем-то можно, только чтобы слишком не маячил. И нас встречал на въезде в поселок с пол девятого, не позже».

«Сделаем, и в поселок к вечеру его отвезем, и объясним все подробно», – Симонов доволен, что я не против его предложения, – «В гражданке поедет, так что не засветится».

Посчитав все вопросы решенными, я и Слава отделение милиции покинули. В партии подъехали к зданию камералки-конторы. Шофер остался возле машины, а я пошел в кабинет Павла Петровича. В коридоре толкалось несколько человек из ИТР-овцев, мне знакомых. Улыбаемся, здороваемся.

Павла Петровича нет, но секретарша просит присесть и убегает. Через минуту возвращаются вдвоем. С начальником из комнаты секретарши прошли в его кабинет и только там поздоровались. Недолго поговорили, я о чем можно Павла Петровича информировал: приехал разбираться в гибели Ковригина В. И услышал пожелание разобраться побыстрей, пока не появился очередной труп.

Без моей просьбе Павел Петрович выглянул в комнату секретарши и попросил найти коменданта – приготовить мне комнату. Я подсказал: на двоих, со мной еще сотрудник. А заодно высказал просьбу – заправить мою машину. Павел Петрович тут же позвонил в гараж, и я на минуту из здания вышел объяснить Славе, куда ему следует подъехать.

Из кабинета начальника решил зайти в геологическую половину здания. Нажал кнопку у двери с кодовым замком, жду. Дверь открыла моя знакомая – Света, жена Юры. Оба расплываемся в улыбках и от женщины слышу:

«Боже мой, кого вижу! Вас здесь заждались, даже кое-кто из женщин! О муже не говорю – чаще меня вас вспоминает!»

По дурацки отвечаю: «Вот и прилетел, услышал внутренний зов!» – и поинтересовался, – «А Юра здесь?»

Я успел зайти в коридор и собирался по нему идти дальше, но слова Светы задержали:

«Они разошлись по домам, и Юра, и Игорь Георгиевич. Сегодня в поле ездили. Так что можете не торопиться».

Теперь мне в камералке делать нечего, останавливаюсь и напрашиваюсь в гости:

«Я к вам попозже зайду. Можно?»

Света улыбается: «Не можно, а нужно обязательно!»

Возвращаюсь к машине, и с час времени решаем со Славой дела: устраиваемся в гостинице, покупаем кое-что на завтрак попить и перекусить, НЗ, если завтра ненароком в Придорожном придется задержаться. В шесть часов наконец устраиваемся на кроватях в горизонтальном положении, по обоюдному согласию закуриваем. Слава можен отдыхать, а вот мне еще рано. Нужно поговорить с Юрой, поподробнее узнать о его наблюдениях в усадьбе гр.Бочко, кое-какие вопросы обсудить как со специалистом-геологом. В пол седьмого встаю, объясняю Славе где он может поужинать в столовой, и иду на другой край поселка.

Юра во дворе дома, в саду. Как и у меня, улыбка до ушей, крепко жмем руки, обмениваемся обычными при встрече фразами: как дела, как жизнь, надолго ли я приехал, и т.д. Не торопясь проходим к крыльцу, я разглядываю деревья и замечаю, что плоды заметно подросли. Не останавливаясь и продолжая говорить о приятных пустяках, проходим в огород. Здесь тоже все подросло, площадка под помидорами не зеленеет, а краснеет от созревших плодов. Еще раз удивляюсь настойчивости и умению хозяина вырастить такую красоту, очень полезную для здоровья. Подхожу к бассейну, и приглядевшись замечаю в воде двух ( теперь разбираюсь) сомов. Одного кажется видел, а второй новый – настоящий гигант. Юра поясняет:

«Десять килограмм с гаком, две недели живет. Для тебя приготовил».

Поговорив на огородные темы, проходим в дом. К моему визиту Юра подготовился капитально – стол заставлен посудой с салатом, порезанными на кусочки огурцами, помидорами, перцем, перьями зеленого лука. Что-то стоит в посуде закрытой. Юриной жены Светы не видно, и я интересуюсь:

«А где твоя подруга?»

Доставая из холодильника бутылку водки, геолог объясняет:

«Ушла», – и глянув на меня добавляет, – «Я и попросил, что бы разговор наш не слышала. Незачам ей это».

Вот молодец, все предусмотрел. только мне все же неудобно:

«А не обидится?»

Садясь за стол и показывая рукой, что я должен сделать то же самое, успокаивает:

«Нет, она у меня понимающая. Знает, что при ней лишнего не скажу. Сама ушла, что бы не мешать».

Выпили по стаканчику за встречу, по второму за успех моих дел, и разговор незаметно на них и перешел. Юра рассказал, как он проверял в Придорожном подозрительные места, где руду могли бы перерабатывать, как крутился вдоль саманной изгороди вокруг дома, и как нашел свидетельства отмывки уже измельченной руды. И считал, что там же ее довели до конечного размера частиц. В который раз удивил меня наблюдательностью. И здесь же еще одну идею подал: трубы-то для водопровода во дворе дома буровые, конечно не новые, но и не такие, что бы выкинуть на свалку. Где их приобрел Бочко – пока непонятно, но много шансов за то, что в геологической партии. И можно попытаться найти человека, с чьей помощью они из партии переместились к Бочко на дом. Напомнил мне, что важный звонок гр. Рогожину на вокзал был не от теперь уже мертвого Ковригина. Вот этот другой и мог быть посредником в сделке с трубами.

Очень дельная мысль, и я прошу подумать кто бы это мог быть, а если такой сразу не вырисовывается, то кто мог дать разрешение трубы из партии вывезти. Насчет разрешения Юра ответил: могли дать Павел Петрович, т. Николаев и начальник бурцеха.

Фамилия – Николаев – мне напомнила, что именно он получил в городе в лаборатории результаты анализов проб из похищенной в партии руды. Причем не только получил, а как узнал мой коллего Виктор Рыбаков, заранее интересовался по телефону, причем из партии, готовы ли они. Но почему-то не сам их привез, а попросил это сделать женщину бухгалтера. Я здесь же поинтересовался, часто ли т. Николаев звонит в город и интересуется анализами проб.

«Да никогда», – ответил Юра уверенно, – «не такой он человек, что-то сделать для геологов. Кроме гадости»

От этих слов я почувствовал некий дискомфорт в мыслях. Желая привести их в порядок, налил по стаканчику, заставил настырного друга геолога чекнуться и вместе со мной выпить. А после этого тему продолжил:

«Юра, только между нами. А через Николаевы результаты анализов не могли попасть к Ковригину?».

Такое предположение его удивило, заставило задуматься. Помолчав, почесав затылок ответил:

«Знаешь, вряд ли. Не той величины Ковригин, что бы с ним он мог такое дело проворачивать».

Теперь замолчали оба, обдумывая каждый свое. Я прикидывал возможность поизящней разобраться с Николаевым по поводу его несомненного интереса к определенным пробам. У Юры наверное мысли крутились где-то рядом, потому что после затянувшейся паузы высказал оригинальное предположение:

«Вот если окажется, что Николаев к трубам отношение имеет, ну к тем, что у Бочко, тогда я еще могу предположить, что пробами он не зря интересовался. Но если их и передал, то только главному бандиту, как бы себе равному по статусу. Может даже в городе, ты же не зря ездил туда разбираться».

Но фамилия Николаева в городе в связи с известными мне лицами не упоминалась. И больше от любопытства, чем с конкретной целью я спросил:

«Юра, а Язикова Дмитрия Сергеевича знаешь?»

«Это бизнесмена нашего?» – он удивленно на меня посмотрел, – «Конечно знаю, та еще личность, под стать нашему Николаеву. Они кстати, и в институте учились вместе».

Очень интересный факт, и я геолога посвятил еще кое во что. Про цепочку Язиков – Панов – Джафаров – Рогожини Бочко рассказал, после чего Юра заметил:

«Кажется, Николаева ты подозреваешь капитально. Но я боюсь что-то плохое про него говорить, вряд ли буду объективен. Потому что не люблю его, по жизни.».

После этого тему т.Николаева закрыли, еще по стаканчику выпили и я рассказал о намеченной на завтра операции. Вот когда глаза у геолога загорелись! Начал уговаривать взять и его. Ну должен он побывать во дворе дома Бочко, не все полезное из-за изгороди увидел! Я недолго посопротивлялся – не положено посторонним быть при задержании. А потом прикинул: машины две, Рогожина и Бочко повезет Слава в своей, специально для этой цели приспособленной. Так что место непоседе-геологу во второй найдется. Да и непосредственно в задержании он участвовать не будет, без него людей хватает. Ну и обрадовал парня: бог с тобой, поедешь. Завтра в пол восьмого от гостиницы, где машину Слава оставил на ночь.

Обрадованный Юра налил по стаканчику, выпили «за удачу». Я показал жестом: все, довольно, больше я пас. Он молча кивнул, соглашаясь, и пошел на кухню ставить воду на огонь для кофе. И больше об уголовном деле не вспоминали, Юра рассказывал о делах геологических. Вдохновенно объяснял, какой у него получается на участке объект, с каким хорошим золотишком. Видно, что работой увлечен, выкладывается весь. И объяснял мне геологические понятия толково, так что объект стал в сознании представляться в объеме, хотя и близко около него не был. Я с интересом слушал, и не мог в подходящий момент не спросить:

«У вас все здесь такие?»

Он моментально стал серьезным: «Какие такие?»

«Увлеченные, фанатики геологии!»

Юра помолчал, подумал и серьезно ответил:

«Не все. Если не считать Игоря Георгиевича и Николая Матвеева – ты их знаешь», – я кивнул головой в знак согласия, – «еще человека три в партии», – он посмотрел на меня, стараясь понять реакцию на эти слова и продолжил, – «Да это и не главное. Знаешь, в годах тридцатых один из академиков предложил отнести геологию не к научным дисциплинам, а к понятию искусства. Сложно объяснить, почему единицы геологов открывают месторождения – причем одни и те же геологи – а основная масса как на подхвате, не получается ничего. Сейчас много методов изучения, но фарт геологический – понятие очень для нас важное. И логически необъяснимое».

«А у тебя как с этим фартом?» – конечно я был уверен, что с ним у Юры нормально, но узнать и его мнение хотелось.

«А ништяк. У нас как: разбирается молодой специалист в геологии – повышают в должности до участкового геолога. Если и дальше идет все хорошо – находит хоть какие рудные проявления – повышают дальше, до старшего геолога. Ну а если и фарт есть, то-есть находит что-то серьезное – дальше двигается, до главного геолога. А нет – часто переходят на должности административные – начальник отряда, инженер по технике безопасности, ну и до главного инженера и начальника партии».

«И Павел Петрович так шел, по административной линии?» – откровения Юры заинтересовали, и услышать характеристику начальника партии именно от него мне очень хотелось.

Юра ответил не задумываясь:

«Мужик отличный, с соображением, а главное – порядочный. Но с фартом не получилось, не его вина», – и уже с улыбкой, – «Зато начальник – поискать надо!»

Пока я осмысливал услышенное, Юра достал чашки, растворимый кофе и сходил за горячей водой на кухню. Начал готовить напиток, и считая тему геологии достаточно освещенной заговорил о другом:

«Что мы все о работе!. Наташа тобой интересовалась, влюбилась наверное!» – уж этого я не хотел точно, а Юра продолжил, – «И кстати, сказала, что у тебя девушка есть в городе, Таня.», – посмотрел на меня, – «Правда есть?» И замолчал, ожидая ответа.

Не припоминаю, что Наташе про Танечку говорил. Но знает – значит было такое, теперь неважно, когда и как я проболтался. Ну а Юру можно в отношения с Таней посвятить:

«Да, есть такая. Как и твоя жена – тоже блондинка».

«У вас серьезно?»

«Очень, почти муж и жена».

Юра этими сведениями не удовлетворился:

«Почему почти?»

Пришлось рассказать об отношениях с Таней поподробней. И о том. что увел ее от другого мужчины, и что это единственное, что меня немного тревожит. Все же приятней, если ты у жены первый муж, а еще лучше и вообще мужик первый.

На эти откровения Юра усмехнулся и отношение к проблеме высказал:

«По моему, ерунда – первый муж, второй, или еще какой мужик. Я отношусь к этому просто, насмотрелся по знакомым. Семейная жизнь – главное, а то, что у женщины раньше кто-то был – так ведь и мы, сам понимаешь, не ангелы».

Я успел кивнуть головой, соглашаясь с его мнением, как дверь комнаты открылась и вошла Света, красивая и веселая. Увидев на столе пустые чашки из-под кофе и здесь же недопитую бутылку водки, удивилась:

«Какие у нас мужчины слабенькие!» И пока мы, вернее я, смущенно улыбался, присела к столу и предложила: «Может допьем? И мне налейте!»

Не сказав ни слова, Юра достал еще один стаканчик и разлил остатки водки. Я взял свой и предложил:

«За прекрасную хозяйку!»

И сразу ушел – время пошло на десятый час, а завтра с утра я должен выглядеть как «свежий огурчик».

 

Геолог

По новой дороге без пыли и колдобин катим на участок. Втроем: я, Николай Матвеев и Игорь Георгиевич, в персональном Уазике последнего. Шоферу подсказывать нечего – здесь уже проезжал. И как замечаю по следам, не только со мной и главным геологом, когда в первый раз я дорогу показал. Что бы по пути и личный родник посмотреть.

«Скоро буровики о дороге узнают, и будет здесь пыль непролазная и ямы сплошные», – это я говорю, а про себя думаю: родничек мой накроется, живность другой найдет, где потише и побезлюднее. И прикидывал, куда податься, это новое место искать. Игорь Георгиевич тему продолжил:

«Разобьют конечно. И бросят, по старой начнут опять ездить. Все же по ней на десяток километров меньше».

«Не бросят», – подал голос шофер, – «я главного инженера здесь прокатил. Он намечал, как можно спрямить, бульдозером расчистку сделать напрямую к буровым».

И стало мне грустно. Как всегда, когда вот так без всякого сожаления делают какие-то расчистки, засыпки, отсыпки, нарушающие первозданную красоту. Словно наносят безобразные шрамы на живое тело, которые уже никогда не исчезнут.

С такими грустными мыслями ( у меня) на участок и прикатили. Чтобы еще раз посмотреть все повнимательней, и мне передать ответственность за дальнейшие работы в руки Николая, специалиста по разведке.

Идем от канавы к канаве, останавливаясь и изучая те, где кто-то из нас не побывал. Сразу привязываем их к колышкам топографической сети, выносим на планшет, геологию на нем подрисовываем. Пока ничего нового. «Железная шляпа» как вскрывалась, так и вскрывается, по виду не лучше и не хуже, чем в канавах соседних. А в пройденных с ВВ – можно говорить о рудном теле. Тоже смотрится отлично и оснований для беспокойства – вдруг что-то выклинится, потеряет мощность – нет.

Подходим к месту, где вчера я задал скважину. Буровой агрегат на точке стоит, но до начала бурения далеко – растяжки мачты не закреплены, в зумфе нет глинистого раствора, а буровые трубы и другие железки валяются в куче без порядка. И даже буровиков не видно – наверное заняты на старой точке. Агрегат поставлен правильно, и направление бурения тоже в норме. Достаю буровой журнал и делаю запись: можно бурить. Журнал оставляю на видном месте, что бы сразу бросился в глаза. Идем дальше.

Нетерпение у всех нарастает. Убедились, что в канавах ничего нового, тем более неприятного. Врял ли что-то и в очередных появится. А вот скважину, из керна которой вчера я кусочек руды принес в камералку, и до которой всего-ничего, вот она, рядом – посмотреть душа прямо рвется. Потому непроизвольно темп движения и осмотра ускоряем, пока наконец-то не подходим к ящикам, сложенным в стопу у входа в буровую. Игорь Георгиевич потирает руки, смотрит на меня:

«И чем сейчас обрадует?» – это он имеет ввиду керн.

«Тьфу, тьфу, тьфу! Не спугнуть бы!» – Николай с серьезной миной выдает как молитву, и предлагает мне, – «Давай керн разложим».

В ускоренном темпе раскладываем ящики по порядку в линию, убеждаясь даже при беглых взглядах, что в первых из них – тех, которые находились вверху стопы, несомненно руда. Очень хорошо она смотрелась, даже в не совсем чистых кусках. А когда положили на землю последний ящик и двинулись к Игорю Георгиевичу, который как нагнулся, так и не распрямился, он встретил нас, восхищенный увиденным:

«Вот это да! Классная руда, слов нет! Оторваться не могу!»

Николай наклонился с ним рядом, а я побежал в буровую. С водой в красном ведре, снятом с пожарного щита (что делать строжайше запрещено), подошел к коллегам-геологам, и теперь все вместе начали по порядку смотреть керн, предварительно смывая с него остатки глинистого раствора и грязь.

Долго смотрели, с обсуждением и записями в пикетажках. Даже буровики поняли, что у нас что-то необычное. Подошли, склонились рядом, повертели в руках куски керна с блестками пирита. Один поинтересовался:

«Это золото блестит?» – и ткнул пальцем в желтеющий прожилок халькопирита.

Мы втроем улыбнулись, и Николай объяснил:

«Если бы золота столько было, его и искать не нужно. Пирит это желтеет, или халькопирит. Они ничего не стоят».

Буровик подозрительно на Николая посмотрел и промолчал. Но не поверил точно: врут геологи, себе хотят оставить.

Наконец керн досмотрели, в пикетажках каждый интересное для себя записал. Напряженность, которую все мы чувствовали на подходе к скважине – а вдруг руды будет мало или окажется хуже ожидаемой – теперь исчезла. Своими глазами убедились, что и мощность рудного тела, еще полностью не перебуренного, уже больше пяти метров, и еще столько же к ней добавится. И руда выглядит классно, кое-где заметили блестки и тонкие ниточки видимого золота. Здесь же все увиденное обговорили, обобщили, и сделали главный вывод: руда идет на глубину с не меньшим чем в канавах содержанием золота.

Теперь можно двигаться дальше, и нацеливаемся на Уазик, который шофер поставил у последней канавы. Если учесть, что смотреть мы начали с дальнего конца участка, объехав его по новой дороге, то впереди оставались канавы, пройденные первыми и всеми нами уже виденные. Так что двигались теперь быстро, больше обсуждая на ходу что и как нужно сделать в первую, а потом и во вторую очередь. Высказывался каждый. Мнение выслушали и мое, хотя оно не во всем совпадало с уже предложенным. Конечно, только в мелочах, не главном. Но сейчас я не очень то свое и навязывал, потому что с какого-то момента начал считать себя здесь гостем, а не хозяином. Правда, гостем уважаемым, с которым можно посоветоваться и кое-что полезное услышать.

Подошли к машине. Остановились, еще раз посмотрели планшет с нарисованным рудным телом, еще раз высказали свои впечатления и соображения о развитии дальнейших работ на участке. И все. Посчитали, что дела я сдал, а Николай их принял. Можно возвращаться в партию.

В машине Николай попросил у меня планшет, и всю дорогу я посвящал его в те детали геологии, которые мы на местности кое-где заметили, но по настоящему уверенно отобразить на планшете не успели. То-есть, с ними нужно разбираться. Игорь Георгиевич в машине молчал, и только перед партией обернулся к нам с переднего сидения:

«Сейчас к Павлу Петровичу пойду. Удачи не будет, если он не организует праздник геологам. Руду-то какую везем!»

Я вспомнил, что начальник обещал мне в свое время выпивон организовать, но промолчал. А Николай с обычной для него прямотой главного геолога поддержал:

«Конечно, самое время Палыча на бормотуху расколоть!»

Домой из камералки ушел рано. Нарисовал по просьбе Игоря Георгиевича разрез по просмотренной скважине с рудой, отметил, где в ней руда началась и где, если учесть канаву с ВВ рядом с буровой, должна будет кончиться. И все, посчитал, что на сегодня хватит. Игорь Георгиевич с разрезом пошел к начальнику проталкивать «сабантуй», а я пошагал к себе.

Когда в пятом часу вернулась с работы жена, я ковырялся в огороде. Света сразу подошла ко мне:

«Нарви на салат, побольше».

Обычно это делала сама, и столько рвала, сколько считала нужным. Я решил это «нужное» конкретизировать:

«А сколько надо?»

«Что бы тебе и твоему другу закусить хватило. Ну и мне немного».

Уже догадываясь, кто может придти в гости (Павел Петрович вчера предупредил о приезде кого-то из города по делу Ковригина), я все же решил уточнить:

«А кто мой друг?»

«Алексей приходил в камералку, тебя искал. Обещал сюда зайти».

И я начал готовить закуску. Конечно, не только салат. Света помогла накрыть стол, и пожелав удачи, умотала к подруге. Чтобы не мешать «мужикам поговорить о делах, о которых ей знать не положено».

Алексей пришел часов в семь. Конечно, выпили за встречу, за успех его дела, поговорили. Теперь я подробно рассказал то, что не мог в свое время по телефону. И как руду искал, и как вокруг дома Бочко крутился. Потом Алексей и меня в то, что считал возможным, посвятил. И в главное – завтра он едет задерживать Рогожина и Бочко, один из которых – предположительно второй – по его мнению повинен в смерти Ковригина. Этого я пропустить не мог и ухитрился уговорить, что бы и меня взяли на задержание. Вернее на осмотр дома Бочко после операции.

Когда про работу говорить надоело, перешли на темы житейские. Вспомнил я, что Наташа Луканина говорила про какую-то Таню, подругу Алексея. Вот я и поинтересовался, правда ли такое. Оказалось правда, есть такая Танечка, и даже больше, чем подруга – почти жена. На вопрос почему «почти», Алексей ответил, что у Танечки есть муж. Пока есть, сейчас с ним разводится. А он переживает, все же ее неудачный брак не может забыть, хотя и старается это сделать. В общем, как-то неуютно у него на душе.

А по моему мнению, все его тревоги ерунда. Уже насмотрелся и убедился, что равенство полов должно приниматься обеими сторонами. Ну был женат или замужем, ну разошлись, не сошлись характерами. Теперь что, печать на обеих ставить? Разошлись – значит стали свободными, и вправе дальше жизнь организовывать как хотят. Только теперь будут стараться ошибки не допускать. Да и время другое. Это раньше могли после брачной ночи простыню демонстрировать. А сейчас секс – понятие всеми принимаемое, потому как жизненно необходимое для мужиков точно, а стало быть и для женщин тоже.

Поэтому Алексею предложил на первый брак его Танечки плюнуть и забыть. А сам вспомнил и о своих отношениях с женой, другими женщинами. И о ее отношениях с мужчинами. И удивлялся, как все известные мне пары идут практически по одной дорожке. Ну с редкими исключениями. После свадьбы вначале пылкая любовь, потом она как-то утихает, трансформируется в дружбу или привязанность. Так и у нас. Лет пять мужчины жену не интересовали. А если интересовали – то чуть чуть, без намека на что-то большее, кроме легкого флирта. А потом начал замечать, что кое на кого она посматривает заинтересованно, что-ли. Понял, что юность у жены с ее романтической привязанностью к мужу кончилась или кончается, и начинается период зрелости. Когда появляется естественное желание свою половину с другими сравнить и оценить в плане не только умственного и физического развития, но и в сексуальном. Не хуже ли он в этой области. Конечно, если до замужества этого сделать не успела.

И когда однажды в камералке Света зашла ко мне в комнату и радостно сообщила, что она и ее подруга едут по горячим путевкам в круиз по Черноморскому побережью, прямо вот завтра – я промолчал. Но для себя принял, что время «сравнения» пришло. Жена вышла, очень довольная, что я не возражал, а в комнату тут же заскочила Наташа Луканина.:

«Юрий Васильевич, вы действительно Свету на море отпускаете?

Я подтвердил: «Отпускаю, раз есть возможность отдохнуть летом».

«А вы что, не знаете за чем женщины туда едут?»

Это я, конечно, знал. И ответил хоть и не на вопрос, но по теме:

«Знаешь, Наташа, если женщина хочет изменить, она это и здесь сделает. Только все будет на виду и с человеком, мне знакомом. Так что если жена хочет, пусть это будет отсюда подальше». Наташа начала мои слова осмысливать – видно по лицу, и я свою мысль докончил: «Кроме меня, Света никого и не видела. Сама понимаешь, что это ненормально. Не может у женщины в жизни быть один мужчина. По крайней мере я таких не знаю. Поэтому если что и случится, то лучше не на моих глазах, да и всех ваших».

Наташа подумала, покачала головой:

«Вы всегда правы, Юрий Васильевич». И улыбаясь, из комнаты вышла.

Через две недели жена из круиза вернулась. Я сидел в камералке, когда она с подругами зашли в комнату. Она – что бы со мной поздороваться: вот, вернулась в целости и сохранности, подруги – радостно подтвердить, как она за отдых «похорошела».

Я только на жену глянул – уж ее то знал отлично, и понял, что не зря в последние дни что-то там на голове из под волос пробивалось. Но вида не подал, с улыбкой все приятное от женщин выслушал, с женой поздоровался – и кампания удалилась.

Стало обидно, и мысль не совсем приятная в голове не заставила ждать. Появилась, но не надолго и очень быстро сменилась другой: а чего обижаться? Счет то пока два-один в мою пользу. Не могло же у нее появиться сразу два любовника, да и было любопытство, уж никак не похоть. А у меня при ней женщин случилось две. Только сказать, что это с моей стороны измены – не могу. Секс был, на дружеской основе – это да. Никого я специально не соблазнял, да и меня тоже никто. А вот случилось. С одной моей подругой – в городе. Я сидел там неделю с отчетом, и вдруг появляется она, тоже по делам. Остановилась у подруги в соседнем доме. Я ее к себе и пригласил, на вечер, поболтать, ну винишко выпить, телек посмотреть. Пришла. Сидели, болтали, вино пили. Потом она и говорит:

«А я сегодня чуть не убилась!»

Я конечно поинтересовался: «Как?»

«А из вагона вылезала и поскользнулась. Синяк знаешь какой?»

«Где?» – я спросил, думая что где-то на руке, ну может на ноге. Но подруга здесь же сидя за столом подняла юбку, так что обнажилось бедро, а потом оттянула вниз резинку трусиков. Конечно, синяк я увидел, но и еще кое-что, что мужику после недели вечернего одиночества только увидеть, без последствий, просто нельзя.

Через минуту мы очутились в кровати. А потом смеялись, вспоминая все еще раз. И угрызений совести, что изменили, ни у нее, ни у меня не было. Секс был, по дружбе. И в семейных отношениях обоих он ничего не менял.

Вторая женщина случилась на новый год. Попросила меня в разгар веселья проводить ее из нашей кампании в другую – поздравить там знакомых и назад. Но назад вернулись часа через четыре. Как только мы вышли, конечно хорошо выпившие, я без задней мысли спросил:

«Верочка, сегодня новый год, друзей поцеловать положено. Тебя можно?»

И услышал: «Не только можно, ты это сделать обязан».

Я и поцеловал. Хотел просто чмокнуть в щечку, но не тут то было. Получился поцелуй в губки, мне специально подставленные. И был таким умелым со стороны женщины, и таким затяжным, что у меня … Ну в общем понятно, что у меня стало. Вместо другой кампании оказались у нее на квартире. Случился все тот же секс по дружбе. И главное – с этими двумя женщинами дружеских отношений я не потерял. Даже наоборот, стали более открытыми. Но ни я, ни они больше в постель не рвались и в любовные игры не вступали.

Вот такие воспоминания промелькнули у меня в голове. И кое-какими выводами из них я хотел с Алексеем поделиться. Но здесь появилась Света и разговор мы закончили. Еще раз по стаканчику уже втроем выпили и Алексей ушел отдыхать, набираться сил перед операцией в Придорожном.

 

10 августа, среда.

 

Опер

В пол восьмого я и Слава Пяткин шли из столовой к машине, всю ночь простоявшей под окном нашей комнаты в гостинице. Юра уже крутился возле нее, с неизменным рюкзаком и канистрочкой.

Познакомил Славу с геологом, начали в машине устраиваться. Едем в Мирный в отделение милиции.

Симонов И.С. и его команда в полном боевом, их машина стоит у входа в здание. Мы со Славой тоже вооружаемся– забираем из сейфа штатные Макаровы и необходимые бумаги. И прошагав на выход, разбираемся по машинам. Михаил Новиков сунул в нашу Калашников – на всякий случай, Второй, как я заметил, взял с собой.

С Юрой все поздоровались, вопросов лишних не задавали – привыкли, что часто меня сопровождает. Тронулись, по договоренности мы впереди. Дорога длинная, о чем то говорить нужно, и у геолога интересуюсь:

«Только честно. Что хочешь у Бочко во дворе найти?»

Юра помолчал, подумал, пока я не обернулся к нему второй раз. И выдал очередную фантазию:

«Помнишь, у него бомж работал? Тот, что цементировал во дворе?»

Я подтвердил: «Помню».

«Ну так если помнишь, то подумать не мешает, куда он делся. Просто так после отмывки золота из руды отпустить его Бочко не должен. А если, как ты считаешь, три трупа по делу на охраннике, то сдается мне, нужно искать еще один, четвертый».

Прав Юра, с бомжем разбираться придется, и дай бог, что бы был жив. А если нет – лежать должен недалеко от этого чертового дома. Пытаюсь узнать мнение геолога:

«И где он по твоему лежит?»

Юра не задерживается:

«А под цементом. Помнишь, я говорил, что слой бетона во дворе очень толстый? И теперь под ним яма помойная – тропинка к ней вела, и сейчас видна».

Слава Пяткин с интересом на меня поглядывал, пытаясь понять о чем разговор. Пытался обернуться назад к Юре, но я остановил:

«На дорогу смотри. Поймешь еще все!» Он обиженно засопел, что как я заметил, признак падения настроения.

А Юру я пытать продолжил:

«Когда ты все с бомжем придумал? Ночью? Что-то вчера мне ничего такого не говорил».

«Не ночью, а после твоего ухода. Про бомжа то я думал давно, но что и его могли убить – понял вчера. Когда ты про Бочко как психа и маньяка рассказал».

У меня сразу еще вопрос:

«Ладно, о бомже ты вспомнил вчера после моего ухода. Тогда что собирался смотреть во дворе дома охранника, когда просился на операцию?»

«Да разное. Думаю, что руду не только отмывали, но там и доизмельчали. Тогда где-то стояла не знаю уж какая дробилка или что-то на нее похожее. Издали я не заметил. И если честно – банки из под нитроэмали забыть не могу. С легковыми машинами там возились».

В отношении машин Юра и мои намерения подтвердил: тоже собирался с железками в сарая разобраться. И еще одно намечал в плане машино-угонном: в прошлой моей командировке в Солнечный два чабана видели угонщиков машин по старому делу. Вот и показать им Бочко живым, а Джафарова на фото, не их ли это старые знакомые.

Еще раз обдумав только что от Юры услышенное, вспомнив и другие его предположения, версии и фантазии, многие из которых впоследствии подтвердились, я со вздохом и искренним сожалением заметил:

«Да, Юра, в твоем лице уголовный розыск недополучил прекрасного сотрудника». Но закончил на веселой ноте: «Зато геология имеет не менее нужного человека». На что мне философски заметили:

«Каждому – свое».

К этому времени подкатили к площадке для отдыха на областном шоссе, откуда начинался отворот к дорожникам. Зная, что сейчас вот-вот появится Придорожный, я Славу предупредил:

«Уже подъезжаем. Остановишься на въезде, минуту переговорим. И должен нас там человек встретить». Я имел ввиду сержанта, которого Симонов вчера вечером собирался в поселок отвезти. У Славы, при напоминании о «деле», лицо оживилось.

«Понял», – произнес внятно, что свидетельствовало об улучшении настроения.

Я начал разбирать бумаги, приготавливая передать касающиеся задержания гр. Бочко начальнику милиции, который должен со своей тройкой ехать к нему на дом. А заодно готовил и те, что касались Рогожина – что бы иметь под рукой и при необходимости предъявить задерживаемому.

«Придурок какой-то машет», – Слава оторвал от бумаг.

Я поднял голову, ожидая в «придурке» увидеть знакомого сержанта на въезде в поселок. Но сержанта не было, а махал рукой местный небритый мужик. Подозрение на неприятность почувствовал сразу и скомандовал:

«Тормози!»

Не успел открыть дверь, как мужик был рядом. Запыхавшийся и напуганный, он хрипло прокричал:

«Пашку поранили!»

Я выскочил из машины, ничего хорошего уже не ожидая:

«Так, какого Пашку?»

«Вашего! Мента с Мирного! Он к Якову побег, а тот его по башке чем-то ошарашил!»

Хорошего настроения как не бывало. Почувствовал что-то вроде начинающейся зубной боли, когда еще ее не чувствуешь, а челюсть уже противно ноет. Понял конечно, что Пашка – это и есть наш сержант, а Яков – Бочко, к которому тот за чем-то поперся. Теперь охранника точно нет дома, не будет же он сидеть и ждать погоды после того, как работника милиции чем-то огрел.

Вторая машина остановилась рядом, тройка захвата Бочко из нее вышла и подошла к нам. Мужик, еще толком не отдышавшийся, стоял теперь в окружении людей в форме (кроме меня и Юры) и испуганно смотрел по очереди на каждого. Сейчас нельзя терять ни секунды, и я ему командую:

«Отвечай быстро, коротко и без соплей! Понял?»

Тот кивнул головой: «Ага!»

«Пашка живой?» – в этом я не сомневался, раз нас встречают, но убедиться хотелось наверняка.

«Живой, живой! Мне сюда бежать наказал, вас встречать. А сам он в медпункте, башку ему зашивают!» – мужик потихоньку приходил в себя – отдышался и успокаивался.

«А Бочко где? Куда он делся после того, как Пашку припечатал?»

«На мотоцикле уехал, к себе на работу».

Все мы переглянулись, поняв главное: Бочко смылся, возможно и Рогожина прихватил с собой с площадки дорожников. А если не прихватил, то предупредил об опасности точно.

Разбираться сейчас как и почему сержант получил по голове – не время. Я отправил мужика в сторонку – за вторую машину, и с сотрудниками устроил краткий военный совет. За пять минут наметили план действий в новой ситуации. Прежде всего, Симонова И.С. подвозят до медпункта, где есть телефон. И он звонит в отделение милиции Пионерного – в первую очередь, раз Бочко в этом направлении уехал, потом в отделения милиции Солнечного, Мирного. Сообщает о побеге преступника и дает его приметы, возможность использования им мотоцикла. Если все пройдет нормально, то в лучшем случае минут через двадцать Бочко будут на въезде в поселки ждать. Если задержать сразу не получится, попозже придется звонить и в город. В медпункте Симонов разберется и с сержантом, если тот в состоянии говорить.

Пока начальник милиции занят в медпункте, Михаил Новиков и сотрудник ГАИ едут к Рогожину на дом. Если хозяин на месте – задерживают и организуют осмотр и обыск помещений с соблюдением норм закона. Я и Слава Пяткин едем к дорожникам, и если Рогожин на рабрчем месте – на нем его и задерживаем. Организуем изъятие документов и вместе с ними и задерженным едем к дому Рогожина, где к этому времени Михаил и сотрудник ГАИ (никак его фамилию не запомню) должны приступить к осмотру, пригласив понятых.

А пока мы будем мотаться на машинах, Юра подойдет к Рогожину пешечком, с чем он выражает согласие, как обычно молча кивнув головой.

И все, кому положено – заскочили в машины и дали по газам, оставив на обочине растерянного неожиданным поворотом событий местного аборигена. Потому что и Юра сразу в темпе от него пошагал, вслед за машинами.

Пока Слава по моим подсказкам гнал на площадку дорожников, я в мыслях проклинал себя, что согласился придурка сержанта отправить в Придорожный наблюдать за ситуацией. Ну знал же, что человек невыдерженный, любит хвастануть и выпить! Но и подумать, что может зачем то к Бочко пойти, я не мог. Все же в органах человек работает, порядки знает, как и то, что можно действовать только в рамках разрешенного. А идти к человеку, за которым и должен незаметно приглядывать, разрешения не получал точно. И что делать, если и Рогожин улизнет? Это будет полным провалом.

Еще издали начал внимательно смотреть, не смывается ли кто с площадки. Никого не заметил. Слава подлетел к домику-сараю, резко затормозил и мы оба из машины выскочили. Какой-то мужик в робе удивленно на нас уставился, как на пришельцев с Марса. Я впереди, Слава за мной подскочили к двери; резко ее открыл.

Уф … , вздох облегчения вырвался непроизвольно, по телу прошла волна не то слабости, не то умиротворения. Напряженность, ощущавшаяся во всех его частях исчезла: за столом сидел живой и здоровый гр. Рогожин, напуганный нашим появлением и пытающийся встать с табуретки на ноги.

Через пару минут дрожащими руками начальник дорожников выкладывал на стол документы, связанные с его работой, потом уже вдвоем прошлись по площадке и он закрыл на замки двери большинства помещений. После чего ключи я у него забрал. Попутно узнал у заинтересованных рабочих, что Бочко на мотоцикле проезжал совсем недавно в направлении на Пионерный, на площадке не остановился и ни к кому не заходил. Как говорится, дал деру в одиночку.

На площадке пробыли минут пятнадцать, потом проехали к дому Рогожина, самого его заперев в обезьяннике на колесах и на всякий случай примкнув одну руку наручниками к стойке сиденья.

В доме под руководством Михаила работа шла во-всю. Он просматривал то, что мы считали документами, нужные для следствия откладывал на стол. Начальник ГАИ проверял места, где могло быть что-то спрятано. Напуганные понятые – мужчина и женщина – топтались в свободном от мебели угле комнаты. Увидев меня, Михаил не выдержал:

«Ну как?» – и посмотрел как собака на кусок мяса.

«В машине сидит!» – не проходя в комнату, я жестом предложил ему выйти во двор. Тут же к нам подошел Юра. Я посмотрел на обоих и высказал то, о чем думал, пока ехал с площадки:

«Считаю, что нужно проехать на Пионерный. В сам поселок Бочко не сунется, ежу понятно. Но попытаться понять куда он свернет по дороге – это важно: По крайней мере понять в какую сторону: на город, или на Солнечный».

Михаил меня поддержал и даже идею развил:

«По моему, он сделает крюк и вернется либо к шоссе, либо к железной дороге. Больше ему деться некуда. А мотоцикл бросит, по асфальту на нем не поедет».

Я посмотрел на Юру: «А ты как думаешь?»

Ответ был ожидаемым: «Только меня возьмите, я все дороги знаю».

Еще недолго поговорили, теперь в присутствии начальника ГАИ и Славы Пяткина. После чего я, получив ключи от Мирненской машины, автомат «на всякий случай», вдвоем с Юрой в нее перебрались. Михаил и начальник ГАИ остались продолжать начатое ими в доме, получив указание то же самое потом продолжить в доме Бочко. А если по времени не получится, то без охраны на ночь его не оставлять. Затем мы покатили в сторону Пионерного по строящейся дороге, так и не дождавшись Симонова из медпункта и не узнав, что же произошло с сержантом.

Ехвть куда глаза глядят – бесполезно, нужно составить план поисков и сколь возможно его придерживаться. Ни местности, ни дорог, куда Бочко мог с насыпи свернуть, я не знал. Вся надежда на Юру. Пытаюсь получить от него хоть какую информацию:

«Как думаешь, куда этот тип погнал?»

Юра тему уже обдумал, потому с ответом не задерживается. Но говорит внимательно глядя на обочины, высматривая на них следы от мотоцикла с люлькой:

«У него два варианта, куда податься. Это кроме Пионерного – если не дурак, туда не поедет. А впереди старый проселок, по которому давно, когда областного шоссе не было, ездили из Солнечного на озеро, примерно туда, где сейчас турбаза. Насыпь наша проселок пересекает. И он на нее должен свернуть, не знаю в какую сторону. Это как решит. Если думает отсидеться в камышах – свернет к озеру. Тогда мотоцикл его со временем найдут, случайно. Ну и если к поискам побольше людей привлекут. Но мы точно его не увидим, спрячет и пешком уйдет в камыши, с концами».

Получается, что с направлением на озеро дело плохо, и я объяснения Юры прерываю:

«А если в другую сторону поедет?»

«Обожди, не мешай», – почувствовал он мое нетерпение, – «это еще не все. От озера есть несколько дорог к шоссе. По моему, подходящих три. По ним он тоже может поехать. Фора у него километров двадцать, так что догнать не догоним. Но если от озера поедет к шоссе, то это говорит о том, что конечной целью у него город». Юра немного помолчал, все также внимательно рассматривая обочины, и продолжил: «До озера можем следы проследить. А около него и дальше – вряд ли, там сплошные отдыхающие и рыбаки с мотоциклами. В следах запутаешься».

Теперь я понял, что если Бочко свернул к озеру, дальше и ехать за ним не стоит, бесполезно. Можно возвращаться назад и звонить в управление в город, просить принять меры к задержанию на подъезде к нему. Юра между тем продолжил:

«А вот если повернет на Солнечный – дело другое». И замолчал, пока я не спросил:

«И что тогда?»

«Обожди, притормаживай потихоньку, вон впереди тот проселок», – он зашевелился, и не успел я остановиться, выскочил из машины и пошел к краю насыпи. Я за ним. Пока обошел машину, он уже согнувшись рассматривал съезд с насыпи. Обернулся ко мне с улыбкой:

«Есть след! На Солнечный повернул, гад!»

Теперь и я увидел след мотоцикла, но только на съезде с насыпи. Дальше на проселке я их не замечал, потому что был тот не разъезжен и зарос мелкой травкой. Юру это не остановило. Пробежался по нему, быстро вернулся и успокоил:

«И на проселке следы есть. Видно похуже, но не пропустим», – и эдак лукаво мне подмигнул.

Когда с насыпи съехали и покатили по проселку в сторону Солнечного, я рядом сидящего «следопыта» потревожил еще раз:

«Ну а теперь куда он направляется?»

«Как куда, в руки твоих коллег в Солнечном», – Юра хитренько глянул на меня, – если они больше часа не чесались после звонка Симонова».

Но я на сто процентов был уверен, что Бочко в Солнечный не поехал, раз сразу не покатил туда по асфальту. Михаил прав, когда говорил, что будет Бочко прорываться к железной дороге, что бы заскочить в товарняк. Оказалось, что и Юра так считал, и уже серьезно это подтвердил:

«Делать в Солнечном ему нечего, к железке покатит. Скоро это узнаем точно. И если еще раз банку даст, то может сегодня и свидимся».

«А какая банка уже была?» – не мог я не поинтересоваться.

«К озеру не поехал, где легче затеряться и спрятаться на время».

Мы быстро катили по проселку, заросшему невысокой травкой. Видно, что им если и пользуются, то очень редко. Юра на него теперь и не смотрел, никаких следов из кабины все равно не увидишь. Высматривал что-то подальше в сопках, а заодно меня просвящал: «Сейчас мы едем почти параллельно шоссе, километрах в десяти от него. Скоро будет отворот, по которому с нашей дороги добирались до железки к разъезду между Солнечным и Придорожным. Сам видел, железка у нас однопутная, на разъезде встречные поезда и разминуются. И всегда один из них останавливается, ждет пока встречный проходит. Народа на разъезде – живут два обходчика. Так что лучшего места в товарняк заскочить без свидетелей – нет».

Еще недолго проехали, и я увидел впереди неширокую долину, заросшую кустарником. Наш проселок ее пересекал. Перед ней Юра попросил остановиться, из машины вылез и медленно, глядя под ноги, пошагал вперед. Я за ним, тоже пытаясь на проселке рассмотреть непогятно что. Метров через двадцать геолог свернул вправо – теперь я понял, что на отворот к железнодорожному разъезду. Я около отворота остановился, а геолог по нему пошел, внимательно глядя под ноги. Метров через десять выпрямился, повернул назад и быстро пошел к машине:

«Вторую банку паразит дал, к разъезду повернул!»

Быстро залезли в кабину, и я включил скорость, намереваясь повернуть на отворот вслед за недавно проехавшем мотоциклом. К удивлению, Юра показал рукой вперед:

«Давай прямо!» Заметив мою неуверенность пояснил: «Это старый отворот, идет по долине, часто нужно пересекать промоины. А метрах через пятьсот в сопках есть проезд, мы пробили, когда здесь работали. Сопки пологие и проезд ровный, и на нем мы минут десять нагоним». Обернулся ко мне: «Вторая банка ему боком выйдет!»

Вскоре мы свернули на второй отворот, который по словам Юры они довели только до асфальта областного шоссе, и быстро по нему покатили.

Сейчас нужно решать, как действовать дальше. Мне объяснили ситуацию на разъезде: два домика стоят с нашей стороны железки, от шоссе до них не больше километра. Дорога, по которой катит Бочко, подходит прямо к домикам, но вряд ли он к ним подъедет. Раз сразу начал следы запутывать, то будет это делать до конца – спрячет мотоцикл, может еще до шоссе, и дальше пойдет пешком. И не к домикам, а в сторону, что бы никто его не увидел.

Обговорили несколько вариантов действий, в итоге приняли решение: сейчас выезжаем к асфальту, пересекаем его и по бездорожью между кустами подъезжаем к железке, не выезжая на чистые, просматриваемые с разъезда места. Юра дорогу показывает, так что бы быть от домиков метрах в семистах. Там машину бросаем, вынув тромблер из распределителя зажигания, что бы никто завести ее не мог. Подходим пешком к насыпи, Юра переходит через нее, а я остаюсь на нашей стороне. И не торопясь шагаем к разъезду. Юра иногда поднимается на насыпь, что бы я мог его увидеть и скорректировать движение – слишком не расходиться. Я напоминаю геологу как обращаться с автоматом, он машет рукой – знает, в армии служил, и прячет его под курткой – автомат с коротким стволом и откидным прикладом. Пиджак и брюки я оставил в машине, снял рубашку и обмотал ею голову. Пистолет пришлось прятать в трусах.

Подошли к насыпи, и Юра еще одно ценное предположение высказал:

«Раз он на этот разъезд рванул, то и в товарняк должен заскочить тот, что идет на Солнечный. И садиться будет в хвосте. Это значит дальше за домиками»

«Если еще не уехал», – этого я боялся, – «Тогда будем звонить с разъезда. Узнаем только, в какую сторону последний поезд останавливался».

Юра успокаивает:

«Вряд ли успел. Фора у него была с час, пол часа мы нагнали, знаешь как ехали. И поездов стоящих мы не видели».

На этом разошлись. Я с минуту постоял, пока геолог перебирался через насыпь, потом медленно, внимательно осматривая все впереди и в стороне от железки, пошагал к разъезду. С его обоих сторон – на входе и выходе – торчали две вышки светофоров. Огни на них говорили, что если сейчас со стороны Придорожного шел поезд, то встречного со стороны Солнечного не будет. К ближнему светофору сейчас я только подходил, несколько раз с другой стороны насыпи показывался Юра, находил меня взглядом и исчезал.

Пока ни одной живой души видно не было. Наконец поравнялся со светофором – с другой его стороны горел зеленый – значит поезд со стороны Придорожного пройдет не останавливаясь. Скоро я его и увидел, почти на линии горизонта. Он быстро приближался, начался доноситься стук колес.

Не снижая скорости, товарняк пролетел, когда я был рядом с домиками. Из ближайшего ко мне вышел мужик, начал с чем-то возиться у крыльца. Увидел меня, выпрямился, повернулся в мою сторону и застыл, наверное удивленный моим видом – в трусах и белой чалме из рубашки на голове. Я рубашку с головы сдернул, и завязал рукавами вокруг пояса – теперь она как передник закрывала трусы и слишком проглядывающий под ними пистолет. Подошел к мужику, поздоровался. Спросил, не видел ли человека на разъезде, вроде как мы потерялись. Мужик поинтересовался не геолог ли я – кивнул конечно утвердительно, после чего услышал, что кого-то видел – и показал в сторону дальнего светофора. Я тут же вопрос: останавливались ли недавно поезда, и с облегчением услышал – да, часа два назад стоял товарняк Начал объяснять какой товарняк и откуда., но я увидел Юру – через насыпь першел на мою сторону и позвал, махнув рукой. Значит, что-то заметил, и я от мужика пошел к нему. Юра тихонько объяснил:

«Видел его, с той стороны железки. Когда поезд подходил, он из кустов вышел, метрах в ста пятидесяти от насыпи. Наверное рассчитывал, что поезд притормозит и он в вагон сможет заскочить. Понял, что не получится, и ушел назад в кусты»

«Где сидит примерно?» – это сейчас было важным.

Юра посмотрел в сторону дальнего светофора:

«Метров двести не доходя до той вышки, ну и от железки в сторону метров сто пятьдесят».

Выбирать вариант действий не из чего, и я предлагаю единственный на мой взгляд правильный: насыпь дороги довольно высокая, что делается с другой стороны – увидеть невозможно. Пользуясь этим, Юра бежит до светофора, напротив него железку переходит, идет дальше до кустов, и уже по ним начинает двигаться вдоль железки в мою сторону. Одновременно с ним и я железку перехожу, тоже иду к кустам и по ним двигаюсь геологу навстречу. Зная, что представляет Бочко, за Юру побаиваюсь и предупреждаю:

«Автомат приготовь, в случае попытки напасть – стреляй, лучше по ногам. Будет убегать – стреляй только вверх, не уйдет он никуда».

Юра усмехнулся, мол не учи ученого, и рысью побежал в сторону светофора.. Я пока должен подождать. Оглядываюсь – мужик с интересом смотрит на меня и убегающего геолога. Я к нему подхожу и предупреждаю:

«Ловим бандита. Пока никуда ни шагу. Скоро вернемся и будем звонить в Придорожный». Увидев, как у мужика от удивления открылся рот, добавил: «Понял?»

Мужик кивнул головой: «Ага!» – и побежал к второму домику.

К кустам с другой стороны железки подошли с Юрой одновременно. Я углубился в них метров на сорок – посчитал, что на столько можно кусты просматривать надежно, ничего не пропуская с одной и другой сторон. Приготовил Макаров, скрыв руку с ним под рубашкой, и медленно пошел навстречу Юре.

Наверное, белая рубашка меня и подвела – слишком заметна среди растений. Бочко увидел меня метров за сто пятьдесят, попытался незаметно отойти в сторону. Под прикрытием густого куста я сделал спринтерский рывок и дистанцию сократил до ста метров. Бочко увидел меня бегущим и понял все мгновенно. Рванул в сопки со всех сил, на бегу обернулся и вытянул в мою сторону руку с какой-то загогулиной. Обрез – мелькнула мысль, и сразу же раздался выстрел. Что-то прошумело рядом – попасть на бегу, да со ста метров – это надо быть мастером спорта по стрельбе. Я заорал:

«Стой, стрелять буду!» – и два раза грохнул вверх.

Бочко это не остановило. Продолжая бежать так, что дистанция между нами не сокращалась, он еще раз вытянул руку в мою сторону, еще раз выстрелил. Слава богу мимо. Стрельбы его я не очень-то боялся, на сто метров не попадет. А если и попадет – вряд ли рана будет глубокой, из гладкоствольного обреза дробь или картечь силу теряет быстро. Тревожила мысль другая: а что если Бочко выносливей меня и оторвется, уйдет в сопки. И где же Юра? Его бы сейчас отправить на разъезд звонить, просить подмогу.

Так и бежал за Бочко из последних сил, уже понимая, что догнать его вряд ли смогу. Ни он, ни я больше не стреляли. Пот заливал лицо, ноги тяжелели, дыхание как у загнанной лошади, а рубашку я давно бросил к черту, что бы не мешала. Юра, где же ты? Сейчас геолог был мне нужен как никогда.

Проявил он себя неожиданно, когда я уже начал отчаиваться. Чуть в стороне и напротив Бочко хлопнули разом два выстрела и раздался голос:

«Стой, стреляю!»

Бочко замешкался, резко повернул в сторону и выстрелил теперь в Юру. Я из последних сил бросился бандиту наперерез и расстояние сократил метров до восьмидесяти. Увидел Юру, слава богу не раненого. Бочко продолжал бежать, я и Юра за ним, постепенно сближаясь друг с другом.

Когда оказались рядом, на вид не сильно и запыхавшийся геолог предложил:

«Может ему ногу прострелить?»

У меня от напряжения и усталости все части тела ходили ходуном, пришлось признаться:

«Я не смогу. У меня все тело дрожит».

«Давай я, ударю два раза у ног рядом. Если не остановится, тогда уж прострелю, пониже». Я понял, что по другому мы ничего и сделать не можем. Не буду же Юру подставлять – он и так уже впереди меня чешет. Это сейчас до бандита восемьдесят метров, а если догоним – он не промажет, со своего обреза.Разрешаю:

«Давай, только аккуратно».

«Понял», – Юра, продолжая бежать, от меня в сторону отрулил, дождался, пока Бочко выскочил на хорошо просматриваемое место, и не ложась, с короткой остановки и почти без интервала сделал два выстрела. Впереди беглеца две пули взбили фонтаны пыли. Бочко дернулся, но бежать продолжал. Геолог быстро догнал меня после остановки и прокричал:

«Стой! Сейчас колено прострелю!»

Бочко обернулся, увидел что Юра остановился и поднимает автомат. Видимо дошло, что сейчас упадет с пробитой ногой. Остановился, повернулся к нам лицом. Я закричал:

«Бросай обрез!»

Отбросил в сторону, в изнеможении сел на землю. Когда мы, держа оружие наготове, подбежали, я первым делом поднял обрез. Бочко зло глянул на меня и прошипел:

«Если б не он», – кивнул в сторону Юры, – « …ты меня догнал!»

Я не удержался:

«Что, знакомого встретил?»

Бочко так же зло глянул на Юру и промолчал. Но видно о геологе кое-что знает, понял, что уйти от него не сможет.

Для спокойствия связав у бандита руки за спиной, повели его к разъезду. Рубашку по пути я подобрал и сразу одел– ноги до трусов и тело успели приобрести подозрительный красноватый цвет. На разъезде возле домика встретил знакомый мужик, с круглыми как у совы глазами от удивления и любопытства. Доложил, что звонил в Придорожный: у него тут кого-то ловят. Там за кем-то побежали, должны скоро позвонить сюда. Отлично – пока будут бегать, я успею сходить за машиной. С местным мужиком переговорив, запираем Бочко в будке, где хранится инструмент для работы. Юра с автоматом остается за сторожа, а я иду к машине и подъезжаю к домику. Пока из Пионерного звонка нет Сидеть и его ждать, когда дело сделано и Бочко задержан, ни мне, ни Юре не хочется. Обращаюсь еще раз к аборигену: если будут звонить, то должен ответить, что все в порядке, бандита поймали, выехали в Придорожный. Затем усаживаем беглеца на заднее сидение, одну руку примыкаю наручником к переднему сиденью, другую веревкой привязываем к другому. Теперь он из машины не выпрыгнет и не выбросится. И едем к шоссе, а на нем поворачиваем на Придорожный.

Через пол часа мы уже в поселке, подъезжаем к дому Рогожина, где нас ждут сотрудники во главе с Симоновым. Слава Пяткин, присматривающий за закрытым в его машине Рогожиным, стоит возле нее, и нас с Юрой «пожирает» взглядом. От всех сразу вопросы: что, как. Замечаю в стороне сержанта с перевязанной головой, к нам не рвется, похоже Симонов с ним «поговорил» как положено. Рассказываю детали задержания: как Юра показывал дорогу, как добирались до разъезда, как гнались за Бочко, постреливая мы вверх, а он по нам, как Юра аккуратно положил две пули у ног беглеца, после чего тот понял что его ждет и посчитал за лучшее сдаться. Предлагаю Симонову завтра поискать мотоцикл беглеца возле разъезда, а Юра объясняет, где по его мнению он может быть спрятан. На него все смотрят с уважением.

Бочко и Рогожина решаем везти в Мирный в разных машинах, что бы не дать им возможность сговориться. – я об этом уже думал, и к машине Славы Пяткина близко не подъхал, чем его конечно удивил.

Теперь можно спросить, что же случилось с сержантом. Симонов мрачнеет, рассказывает как этот «дурак» зачем то пошел встретить Бочко возле его дома, даже по нормальному не спрятав под одеждой пистолет. Ну а у того нервы после убийства Ковригина на взводе. Правильно посчитал, что за ним пришли или придут. Ну и дал по голове железякой. Хорошо, сержант успел среагировать, удар получился не сильный. Упал и начал доставать оружие. Бочко не стал ждать, убежал – дом его был рядом. Наверное к побегу готовился, потому что сразу на мотоцикле и уехал, сержант не успел толком очухаться. Ну а потом до родственника докондыбал, отправил его нам навстречу. А сам пошел в медпункт – кожу на его голове Бочко рассек.

Зла на сержанта, как это было утром, у меня сейчас нет. Пришлось, конечно, поволноваться и побегать, но в итоге Рогожин и Бочко задержаны и я доволен, что в город звонить не пришлось, о побеге не докладывать. Не потревожил там людей зря. А сейчас предложил Симонову связаться с с Солнечным, Пионерным и Мирным, тоже дать отбой.

В доме Рогожина еще минут двадцать завершали необходимые действия, потом всем составом переехали в усадьбу Бочко. Михаил начинает руководить осмотром помещений, а я, Симонов и Юра выходим во двор. Геолог показывает, что он видел с другой стороны забора, объясняет, откуда была подведена вода и куда шел слив после отмывки руды. Вышли за ограду и прогулялись вначале до родника, затем до ямы-отстойника. Теперь и мне, и Симонову становится все понятно.

Вернулись назад. Юра начал еще что-то осматривать во дворе, Симонов зашел в дом, а я пошел проверить сараи. Один из них открыт, повидимому здесь стоял мотоцикл, на котором хозяин пытался скрыться – закрывать дверь за собой уже не требовалось. Железки в сарае внимательно осмотрел, но не нашел ничего интересного. Обычное для гаража барахло.

Второй сарай, в котором мы когда-то видели банки с автоэмалью, заперт на замок. Пришлось идти в дом и людей от дела отвлекать, спрашивать не попадали ли на глаза ключи. Не попадали, про них у Бочко спрашивали – молчит, разговаривать и помогать следствию не желает. Пришлось идти к машине и у Славы заимствовать монтировку.

Замок на двери сарая вместе с дужкой вырвался легко. Открываю двери пошире, что бы было посветлей. Сарай после нашего недавнего осмотра прибран. Банок из под краски ни пустых, ни полных нет, как нет и бензиновой печи. Остальные железки сложены в относительном порядке. Начал их осматривать. Тоже ничего интересного – в основном фигурные ключи, оправы, захваты непонятного назначения. Перешел к зацементированному полу сарая, кое-где с черными пятнами от пролитого масла и прилипшей к нему грязи. В одном из пятен выковырял два кусочка металлического листа, каждый по три-четыре квадратных сантиметра. Железо вырезано автогеном, в центре одного из них – черная корочка от сгоревшей краски.

Я опустился на четвереньки и пол начал изучать сантиметр за сантиметром. Кусочки жести больше не попадались, но заметил несколько капель застывшей белой краски. Осмотрев внимательно стены, и там увидел очень мелкие капельки краски в одном пятне – будто краскораспылитель случайно повернули к стене и на ней остался след. Подозрение, что здесь красили легковую машину, подтверждалось. Возможно у нее что-то и подправляли, раз пользовались автогеном.

Закончив осмотр, вышел во двор. Юра разбирался с чем-то в углу цементной заливки. Закурил, подошел к нему поближе, нашел подобие скамейки и на нее сел. Спокойно покурить, дать отдых рукам и погам после ползанья на четвереньках. Юра еще с минуту что-то высматривал, потом подошел, сел рядом. Посидели. Зная, что геолог молчун и первым как правило не заговаривает, спрашиваю:

«Как у тебя?»

Ковыряя грязь носком китайского кеда и внимательно наблюдая за этой операцией, он начал объяснять:

«Золотишко отмывали они элементарно, с помощью бетономешалки. Наклонили ее, включили – и пошло. Сверху вода из шланга льется, а рудишку измельченную туда лопатой. Мешалка крутится, внутри нее песочек перелопачивается и водой лишнее отмывается. Потом вода с мутью начинает вытекать через верх, а золотишкл потяжелее, с тяжелыми примесями будет у дна собираться. Нужно только опытным путем угол наклона мешалки определить оптимальный».

«А потом как?»

«Все, что на дне мешалки собиралось, доставали. Конечно, есть и другие минералы тяжелые, но проценты золота в остатке были», – Юра поднял голову и посмотрел на меня, – «А дальше химия, наверное где-то в другом месте».

Я вспомнил его обещание посмотреть где же руду доизмельчали до конечного размера частиц:

«А место, где здесь должна быть дробилка, нашел?»

«Место кажется здесь», – показал мне рукой в сторону, – «Видишь два штыря?»

Я посмотрел в указанном направлении и увидел два толстых болта с резьбой, торчащих из бетонной заливки:

«Вижу».

«Вот там что-то и стояло». Так он начал, но закончил совсем на другую тему: «И вообще весь этот бетон надо раздолбать. Под ним точно что-то есть, не зря яму помойную запрятал».

«Посмотрим, подумаем», – в необходимости ломать бетон я пока не был уверен. Предложил Юре еще раз все посмотреть, сам вернулся к машине и отдал Славе монтировку. Потом прошел в дом, узнать появилось ли у моих коллег что-либо интересное.

В Придорожном группа пробыла до вечера. Работы хватило всем. Михаил Иванович и начальник ГАИ так из дома и не вылезали, а вот остальным пришлось по поселку побегать. Симонову с сержантом искать людей, что бы ночью, да и днем, за домами Рогожина, чья гражданская жена куда-то исчезла, и Бочко приглядывать хотя бы несколько суток. А мне пришлось добираться к дорожникам пешком. Рабочих требовалось в чем можно информировать, назначить кого-то старшим и договориться об охране строений и техники. На вопросы что же им дальше делать, работу для двоих нашел: все же взломать бетон во дворе дома Бочко, не весь, а на месте бывшей помойной ямы. На это я решился, убедил меня Юра в необходимости. Компрессор и отбойные молотки у дорожников были, как и два человека, обычно с ними обращающиеся. При мне компрессор маленьким экскаватором подтянули к заправке и я отомкнул замок на кране цистерны с соляркой. Бак горючкой залили, и кран я снова замкнул. Один из рабочих к дому охранника прошел со мной и на месте обговорили, что и как будет вскрываться. Оказалось, работяга бывал здесь раньше и знал, где находилась яма для отходов.

В восьмом часу голодные и до предела уставшие наконец-то дела закончили. Прошли к машинам. Сажу рядом со Славой геолога, а сам устраиваюсь поближе к гр. Рогожину. Ехать домой больше часа и надеюсь кое-что от «попутчика» услышать. Он, не в пример Бочко трусоват, тюрьмы ой как боится – видно невооруженным глазом. Так что можно попробовать поговорить «по душам».

У Рогожина на лице гамма чувств – от испуга и ожидания очень плохого будущего до робкой надежды, что все обойдется. Как только выехали из поселка, обращаюсь к нему:

«Ну как, Борис Семенович, может пока не поздно расскажете, как избавились от Джафарова?»

«Это не я! Я здесь не причем!» – ответил без задержки, и как мне показалось, на лице промелькнуло что-то вроде надежды.

«Джафаров встречался с двоими: вами и Бочко. Так что и убивали вы вдвоем. Не знаю пока, что не поделили, но полагаю что-то вроде денег», – я был уверен, что Рогожин точно не убивал, трусоват он для этого. И сейчас надеялся, что своего подельника он сдаст.

«Это все он!» – я понял, что подразумевается Бочко, – «У него с Джафаровым были свои дела! Меня в них не посвящали!»

Интересно, что же за дела, в которые Рогожин не посвящен, и за которые Джафаров поплатился жизнью. Кое-что в голове моей начало проясняться. И раньше считал, что убийство Джафарова с золотой рудой не связано, не было причин для такого опасного шага. Значит, был другой повод, и Рогожин мне это подтвердил. Больше по инерции, чем подумав, я спросил:

«Уж не машинные ли дела Джафарова и Бочко связывали?» – если такие были, то как мне представлялось, скрывать их Рогожин в данной ситуации не должен. И не ошибся, потому что ответил он очень обнадеживающе:

«Если знаете, так чего и спрашивать. Повторяю: я к ним отношения не имел никакого».

«И про убийство Джафарова? Что, не знали?» – это я сказал с некоторой долей иронии, вроде как ему не верю.

Рогожин помолчал, слабая надежда на лучшее на лице его сменилась выражением озабоченности:

«Догадывался, только догадывался. Разбирались они у Бочко без меня. А потом Джафаров пропал, и все».

Разговаривали мы долго, до Мирного. Но на тему одну, связанную с Джафаровым: когда тот появлялся в поселке, где ночевал, к кому приходил на площадку дорожников, и всякое другое. В итоге, что Бочко и Джафаров угоняли машины, я понял. И решил пока на этой теме остановиться, про хищение руды не сделал даже намека. Пусть Рогожин считает, что мы раскручиваем угон машин и смерть Джафарова, к чему он вроде как отношения не имеет.

В здании милиции задерженных увели в подвал, в персональные апартаменты. Чтобы возможности сговориться не было.

Все устали до предела и мечтали разойтись по домам. У Симонова И.С., как начальника милиции, еще кое-какие дела были, а остальные начали дружно сдавать оружие. Я и Слава Пяткин сделали то же самое, и через несколько минут катили в партию, прямо к дому Юры. Отпустить нас в гостиницу голодными он не мог.

 

Геолог

Денек выдался – закачаешься! С утра сплошные неожиданности. Про свои планы я молчу, ничего интересного: еще раз осмотреть усадьбу Бочко, может что-то недоглядел из за саманного забора. Ну и потолкаться во дворе, пощупать кое-что руками – совсем не трудно. У меня больший интерес вызывал сам процесс задержания двух подозреваемых, их реакция на это. Хотя понимал, что увидеть все смогу только издали, не подпустят к этому делу близко. А когда узнал, сколько человек на задержание едет, да еще и по автомату в каждой машине – точно первая порция адреналина в крови оказалась. Всю дорогу до поселка сидел как на иголках, стараясь этого состояния внешне не выказывать, разговор с Алексеем поддерживать осмысленный.

В поселке первоначальные планы пошли наперекосяк. События начали развиваться в направлении непредусмотренном столь стремительно, что я только глазами хлопал и старался не пропустить момент, когда и мое участие окажется полезным. И дождался – Алексей решил организовать погоню за сбежавшим Бочко, а без моих знаний местности, то-есть дорог, это было бесполезным делом.

Так что пригодился я: вначале сидел в машине и показывал Алексею куда рулить, разглядывал слабенькие следы от мотоцикла, на котором Бочко дал тягу. И по ходу предполагал, куда он мог направиться. Получалось, что делая крюк, направлялся он к железной дороге. Потом стало понятно в какое место – к небольшому разъезду. И для чего – тоже ясно: мужик собирался заскочить в товарняк. А стало быть, рядом с разъездом будет прятаться, ждать поезда. Алексей доверил мне автомат, сам остался с пистолетом. И недолго беглеца поискав, а потом и побегав с обоюдной стрельбой – он по нам из обреза ружья, мы в воздух для острастки – задержали голубчика. Деться ему было некуда, тем более убежать, особенно от меня, каждый день только и тренирующегося в этом деле на работе. И автомат был в руках. Я из ружья гладкоствольного на сто метров круглую пулю из круга тридцать сантиметров в диаметре не выпускаю, а с автоматом – плевое дело ногу прострелить. К этому все и шло, но слава богу делать не пришлось. Сдался, как только понял, что у него в перспективе.

С задерженным беглецом вернулись в Придорожный и до вечера пробыли там. Милиция занималась своими делами, а я в усадьбе охранника изучал все теперь не из-за забора, а где и рукой потрогав, где и поковыряв ногой что-то подозрительное. И таким подозрительным, еще не виденным, оказались две вещи: из бетонной заливки торчали два штыря с резьбой, а рядом с ними следы когда-то стоявшего непонятного предмета. Я понял: в первом случае что-то было намертво притянуто гайками к цементной заливке, а во втором – повидимому стояла бетономешалка, крепить которую намертво не требовалось. Но на усадьбе непонятную вещь и предполагаемую бетономешалку не нашел, хотя все осмотрел старательно. Наверное сейчас эти вещи лежит или на складе у дорожников, либо где-то спрятана поблизости, возможно на той же свалке. Наметил при случае обе версии проверить.

Вторая подозрительная вещь – в бетонной заливке выделялось цветом небольшое пятно, в направлении на которое проглядывала от крыльца дома тропинка. И я понял, что на месте этого пятна раньше была яма для отходов, зацементированная в последнюю очередь. Подозрение, что бомж, здесь же измельчавший руду и отмывавший золото в яме лежит, у меня окрепло. Настолько, что я еще раз Алексею напомнил: вскрывать бетон нужно.

Возвращались домой поздно, уставшие и голодные до предела. То, что я взял с собой перекусить, разделили на всех и мигом проглотили, отчего аппетит только разыгрался.

Когда в Мирном дела закончили – задерженных увели в подвал, оружие сдали – я Алексею и его шоферу приказал ехать ко мне. К дому на машине и подкатили: не мог же я оставить людей умирать с голода, магазины и столовая уже закрыты.

Показал где душ и как им пользоваться, и со Светой в темпе начал готовить плотный ужин, способный компенсировать отсутствие обеда. Обычное для нас и всеми любимое мясо «по волчьи», коим Алексея успел угостить, и много овощей. Пока ребята смывали с себя пыль, почти все было готово. Кроме одного – в доме не оказалось ни бутылки спиртного. Бежать к ребятам бесполезно, у них такая продукция не залеживается. Пришлось просить жену – у подруг бутылка в заначке точно найдется. Уговаривать не пришлось, и пока она к кому-то ходила, я успел и с себя пыль смыть.

Сели втроем за стол, у всех слюньки бегут от аромата жареного мяса. А я сковороду не открываю, занимаю ребят разговорами – Светы пока нет, и бутылки тоже. Мужики начали жевать огурчики, уже к хлебу подбираются, и на меня посматривают – что это я «темню». Наконец Света приходит, ставит на стол бутылку. Естественно, полный восторг. Начали метать с такой скоростью, что я собрался готовить мясо еще раз. Но ничего, потихоньку насытились, водку прикончили. Теперь можно поговорить. Света за стол и не садилась – устроилась рядышком на диванчике и разговора ждала. Алексей и начал рассказывать все, что можно, вернее то, как мы за Бочко гонялись , со стрельбой. Хотя и Слава его слушал с интересом, было понятно, что говорилось для Светы, моей подруги. С упором на «геройства» мужа. Света такого не ожидала – интерес на лице явный. Кое-что даже переспрашивала, когда Алексей дошел до моей стрельбы из автомата. Тут не отмолчалась:

«Да его (то-есть меня) медом не корми, только дай пострелять! – и обернулась ко мне, – «И ногу человеку мог бы прострелить, если бы не остановился?»

Щекотливый вопрос, как отвечать – сразу и не соображу. Представляться жене этаким бессердечным и кровожадным не хочется. Начинаю издалека:

«Во-первых, это не человек», – и здесь Алексей меня прервал:

«На нем несколько убийств висит!»

И я продолжил: «А во-вторых, мы же не в бирюльки играли, он же по мне стрелял».

А дальше мне говорить было необязательно, потому что жена ситуацию поняла:

«Слава богу, что не попал!»

Алексей здесь же еще одну вещь высказал, больше для меня:

«Юра, а он (то-есть охранник) тебя знал точно. Понял, когда тебя увидел, что не уйдет, бесполезно. Откуда это?»

Вопрос интересный и для меня не неожиданный. Еще раньше пытался вспомнить, где же мог встретить этого типа. Кроме, конечно, тех случаев, когда меня он видел с Алексеем. И что-то смутно припоминалось: инцидент на охоте в прошлом году. На наших глазах – моих и верного компаньона – два охотника устроили побоище. Догнали на машине стадо животных и несколько голов из него завалили, на ходу. Ну завалили и завалили, наверное мяса много потребовалось. Мужики закинули туши в кабину, проехали в кусты, что бы не маячить на чистом месте, и рядом с нами остановились туши освежевать. И пока мы к ним не прячась подходили, занимались делом, согнувшись и не глядя по сторонам – нас не замечали.

Так незаметно и подошли. А когда увидели, что эти сволочи творили –рассвирепели. Подонки снимали шкуру с задних частей убитых животных и забирали только эту, самую мясную часть туш! А все остальное валялось в таком виде, что мой компаньон тут же заорал:

«Ах вы гады! Что же вы делаете, сволочи!»

Гады выпрямились и уставились на нас: один – ухоженный, модно одетый и не местный с испугом, другой – заросший и в типичной робе местных работяг со злостью.

«Валите куда подальше!» – сказать что-то лучшее злой мужик не догадался, чем конфликт усугубил. Друг мой со словами «Сейчас вы отвалите!» шагнул к машине, собираясь сесть на место шофера, а потом со мной вместе отъехать подальше. Проучить подлецов.

Чистенький мужик с испугу только мекал, а злой бросился к лежащему на земле рядом ружью с намерением поднять его. Этого я допустить не мог, и пока тот тянул к нему руку, на вскидку всадил заряд картечи в приклад. Ружье с раздробленным прикладом отбросило в сторону больше чем на метр. Мужик от неожиданности дернулся, обернулся в мою сторону. И я его предупредил:

«Сунешься к ружью – руку отстрелю!»

Видок у меня был, наверное, еще тот, и больше к ружью никто не тянулся. Я этого типа обошел, ружье с раздробленным прикладом поднял, разрядил и взяв за конец стволов, с размаху врезал по приличному камню так, что стволы согнул, а остатки приклада разлетелись в разные стороны. Теперь гады поняли, что дел с нами лучше не иметь – друг мой из кабины тоже держал их под прицелом. Я покрутился вокруг, надеясь найти второе ружье, но его не оказалось.

Машину от ублюдков отогнали километра на два. Но так, что бы они ее с вида не потеряли. Слили воду из радиатора на землю, в канистре в кабине оставили литра два – только попить. И ушли, злые как черти от встречи с подонками. Только мысль, что придется им пешком топать тридцать километров, а потом и за машиной возвращаться, немного успокаивала. Все же наказали как могли этих даже не браконьеров, а настоящих садистов.

Вспомнив старую историю, мне показалось, что в ней злой мужик из местных чем-то похож на Бочко, может быть неприятным взглядом и ростом. Лицо я не очень запомнил – был он тогда давно не бритым, да и смотрел я больше на руки, что бы не пропустить момент, когда вздумает напасть. И сейчас предположение, что тогда я с Бочко встретился, у меня было, но полной уверенности я не ощущал. Историю рассказал, и жену напугал:

«Боже, я то думала, что вы в степи диких животных стреляете. Оказывается, и друг в друга выпалить можете!»

Я ее постарался успокоить:

«Такое и было всего раз. Подонков степь не держит, не нам, так другим попались бы, может и наказали бы похлеще!»

«Это как похлеще?» – поинтересовался Алексей.

«По разному. Отметелить от души могли, колеса в машине порезать, или радиатор прострелить».

Алексей выслушал с усмешкой:

«Но они такие же браконьеры, как и вы, Вы же тогда тоже не пустыми пришли?»

«Да нас с ними и пытаться ровнять нельзя!» – возмутился я от души, – «Мы добыли по голове на брата и все. И сделали это по нормальному, пешечком. И мясо все забрали, как и положено. А те гады из машины стреляли, гоном брали! И навалили кучу! Если б они все мясо забрали, а не одни задние ноги, мы бы и слова не сказали. Может у людей свадьба или еще что, можно понять. Но так, как они сделали – любой нормальный человек возмутится!»

Алексей улыбнулся, заметив мой гнев:

«Ладно, не кипятись, я ничего против ваших действий не имею. Хотя, по моему, наказали вы их не очень, маловато. Нужно было инспекции сдать. Только как это сделать, если вы и сами не безгрешны? А что тогда с Бочко ты и встретился, я не сомневаюсь. Хорошо тебя запомнил, с лучшей стороны!»

Слава, шофер, смотрел на нас с открытым ртом, не совсем понимая, о чем же разговор, но явно заинтересованный возможностью подобных разборок в степи. Наверное, услышенное его захватило, потому что теперь и он смолчать не смог:

«Ну вы тут даете! Как в детективе каком-то!»

 

11 августа, четверг.

 

Опер

В семь часов начал будить Славу. Дел сегодня как никогда, и опоздать в Мирный на службу никак нельзя. На это я настроился вечером, и внутренние часы не подвели, сработали вовремя.

А вот Слава открывать глаза не желает. Приходится с ним возиться, приводить в состояние осмысленного восприятия окружающего. Несколько раз он открывал глаза и я считал что все, проснулся. Отворачивался в сторону, а когда переводил взгляд на кровать – мой помощник безмятежно спал. Так повторялось раза три, потом все же зашевелился, на кровати сел и обиженно что-то про себя засопел. Показывал плохое настроение от ранней побудки.

К милиции подъехали раньше восьми, но участники вчерашней операции были уже здесь. Кроме сержанта. Настроение у всех приподнятое, чувствуется в разговорах некая доброжелательность, как это бывает после удачно завершенного общего дела. Так вот, приятно друг другу улыбаясь, минут десять на крыльце потрепались, потом Симонов И.С., Михаил Новиков и я прошли в кабинет начальника. Пора и за работу.Намечаем задачи для каждого. Михаилу поручается ехать в Придорожный. Вскрывать бетонную заливку во дворе дома охранника нужно под его наблюдением. Также вменяется осмотреть у дорожников помещения, сейчас закрытые на замок. Передаю от последних ключи.

Симонову И.С. достаются дела по иному профилю. Дорожники остались без руководителя, не у дел. Нужно выйти на вышестоящее начальство и объяснить ситуацию, кого-то вместо Рогожина срочно просить. Это для него первое. А второе – кратко информирую о своей прошлой командировке в Солнечный для поиска угнанных там легковых. Связываю те угоны со вчерашними откровениями Рогожина и диктую фамилии двух чабанов из небольшого поселка возле Солнечного. Симонову нужно организовать их очную ставку с Бочко здесь. Что бы позже не пришлось везти в город.

Мне достается общение с задерженными. С Рогожиным в первую очередь, как менее стойким и более трусливым. Но вначале я должен связаться с городом, доложить о проделанном.

Михаил, получив указание постоянно докладывать о ситуации по телефону, со Славой Пяткиным уезжают, Симонов И.С. выходит по своим делам, а я устраиваюсь у телефона.

Через пять минут разговариваю с Томиным С. Н., начальником отдела. Посвящаю его в наши вчерашние перетурбации, в итоге все же завершившиеся задержанием подозреваемых. Особо останавливаюсь на деталях беседы с гр. Рогожиным, подчеркиваю, что версия участия Джафарова и Бочко в угоне автомашин подтверждается. Начальник отдела удовлетворен, интересуется нашими ближайшими планами. Их мы только что наметили, и интерес Томина С.Н. я легко удовлетворяю. Обговариваем еще несколько моментов и я получаю пожелание успеха.

Теперь можно спокойно заняться Рогожиным, с составлением протокола. Тот за ночь немного успокоился. Явный испуг на лице не проглядывает, но напряженность, робкую надежду на лучшее он спрятать не может. Говорит спокойно, помедленней, в нужных местах останавливаясь и ожидая, пока я сказанное не запишу.

После вчерашнего, ничего нового не услышал. Уточнялись детали и все фиксировалось на бумагу. Пока разговор шел только о Джафарове и Бочко, их отношениях, возможных связях с другими людьми. Рогожин рассказывал только то, что его в общем то не касалось, проходило как бы в стороне и без его участия. То, что две машины не так давно в сарае у Бочко перекрашивали в белый цвет – он подтвердил. Как и то, что Джафаров их уже перекрашенные перегнал в город. Попытка узнать куда и кому успеха не имела. Все вопросы про автосервизное предприятие в городе и его хозяине Панове И.Н.он настойчиво игнорировал. Но поговорка – «лицо зеркало души» – подходила к Рогожину на сто процентов, и всякий раз проглядывавшийся испуг подтверждал, что правду в этом вопросе он скрывает.

Наконец все, касающееся причастности Джафарова и Бочко к угону машин, и что Рогожин посчитал для себя безопасным, было записано и задерженным подписано. Устраиваю в разговоре небольшой перерыв, и надеясь услышать последние новости из Придорожного прохожу к Симонову. Начальник милиции доволен и выкладывает чем: к вечеру привезут чабанов для опознания Бочко как угонщика. И сделает это милиция Солнечного. По его словам, там не пришлось никого и просить. Как только узнали, для чего чабаны нужны, сами предложили их привезти, а заодно ознакомиться с новыми обстоятельствами по давним угонам. И уже смеясь добавил, что видно в свое время хороший втык получили.

Выражаю Симонову свое удовлетворение и интересуюсь Придорожным – как там дела. Тоже нормально. Михаил Новиков доложил, что компрессор уже работает во дворе, туда же рабочии с площадки пригнали маленький экскаватор. Бетонную заливку с его помощью обещают разобрать быстро.. А заодно и яму расчистить.

Убедившись, что все идет по плану и даже лучше – за чабанами не придется ехать – пошел продолжить работу с Рогожиным. С мыслью не захватить ли с собой валерьянки или еще какого-то успокоительного. Потому что разговор главный только начнется – о хищении руды и преступлениях, с ней связанных.

За мое отсутствие Рогожин приободрился, на лице проглянула надежда на благополучный для него исход. И я его первыми словами в некотором роде подтвердил:

«Ну что, Борис Семенович, будем считать, что к делу по угонам машин и убийству Джафарова вы непричастны. Хотя доля вины за сокрытие преступления на вас лежит».

Рогожин от удовлетворения услышенным чуть заметно улыбнулся. Но я продолжил:

«Теперь перейдем к другому: хищению руды в геологической партии, убийству граждан Овечкина, сторожа на шахте, и Ковригина, бывшего на этой шахте работника и вашего подельника».

Рогожин онемел, побледнел, мелко затрясся. Очень чувствительный человек, преступниками такие быть не должны –все на лице написано.

«Могу добавить, что и это не все. С участием Джафарова вы и ваши подельники провели хищение руды и в Пионерном. Рассказать, как подменяли руду на пустую породу с отвала, как пропускали ее через ваши дробилки на площадке? И много еще чего я знаю, но для вас будет намного лучше, если вы честно и подробно все расскажете сами. Чистосердечное признание учитывается».

Минут пять Рогожина, как говорят в народе, «била кондрашка» и отвечать он не мог. Потихоньку не то что бы успокоился – пришел в себя. Надежда на лице, вначале сменившаяся жутким испугом, постепенно обрела облик обреченности и чуть ли не скорой гибели. Я молча наблюдал за такими метаморфозами. Несколько раз он пытался что-то из себя выдавить, но может быть этого пока не получалось, а может в последний момент себя останавливал. Наконец заговорил:

«Я все расскажу! Это все он! Он страшный человек! Он и меня хотел убить!»

«Вот и отлично. Давайте по порядку во всем и разберемся. Тем более, в ваших интересах, раз сами в убийствах не участвовали».

«Давайте», – ответил уже поспокойней.

Что бы разговор шел по нужному плану, я сразу предупредил:

«Только с самого начала: кто предложил организовать хищение руды, а вернее золота, в первый раз?»

И начал собеседник каяться. Мне приходилось лишь следить, что бы не перескакивал с пятого на десятое, не пропускал известные мне моменты. Получалось, что организатором является Бочко. Первым заговорил о возможности хорошо заработать, предложил план подмены руды пустой породой, объяснил где и как ее в дальнейшем можно переработать, брал на себя реализацию конечного продукта. В общем, Рогожина соблазнил, сделал сообщником.

Первоначально предполагалось в Пионерном на руднике устроить шофером хорошо знакомого Бочко человека. Тогда и была впервые произнесена фамилия Джафарова. Когда тот начнет возить руду на полустанок возле Солнечного, по пути в укромном месте ее заменят заранее приготовленной и взвешенной пустой породой из отвала. Для операции от Рогожина требовалось подготовить машину камней, маленький экскаватор, а также личное участие, что бы к делу не привлекать лишних людей.

В реальности получилось по другому и намного проще. Руководство рудника само обратилось к дорожникам с просьбой командировать к ним на несколько дней шофера с Камазом. Этим воспользовались, и в командировку по липовым документам был отправлен Джафаров А.

Две машины руды похители легко. В укромном месте, ничего не перегружая, на машинах с рудой и пустой породой поменяли госномера и шоферов.

Здесь мне проишлось Рогожину напомнить, что вес руды и пустой породы должен был быть одинаковым. Как вышли из положения?

А очень просто: четыре машины бутового камня приобрели можно сказать официально, в обмен на помощь руднику машиной и шофером. В отвале камень нашли похожим на руду, его и загрузили в машины экскаватором. Под надуманным предлогом груженые машины взвесили, и на своей площадке аккуратно по кучкам высыпали. До нужного момента. И уже при обмене вес камня немного подкорректировали, на глазок.

Похищенную руду на дробилках измельчили до размера частиц один-два миллиметра под благовидным предлогом: готовили материал вместо песка для приготовления цементного раствора. Потом незаметно перевезли к Бочко, и уже там на самодельном агрегате сечку протерли почти до пыли, сразу же делая отмывку. Часть материала при отмывке ушла в слив, но большая осталась во дворе дома. Что бы не привлекать внимания посторонних к подозрительным кучам, начали засыпать угол двора отходами и заливать сверху цементным раствором. Всем занимался нанятый бомж, которого Бочко держал в состоянии постоянного подпития, и который так и не понял, чем же он занимался.

А пока бомж работал, Бочко и Джафаров угнали две легковые машины. Откуда угнали – Рогожин не знал. Зато хорошо знал я, десять дней командировки потратив на их поиски в Солнечном и округе. Важный момент Рогожин подметил: машины были разного цвета, но одной марки. Их перекрасили в белый цвет, перебили или переварили номера, после чего Джафаров с документами на собственную машину перегнал их в город.

Перегнать он перегнал, но на последней и подружку свою в городе покатал. Правильно Галя подметила, что друг ее на время машину подменял! И очень наблюдениями своими Джафарова испугала.

За материалом, оставшимся после отмывки руды, Джафаров приезжал специально. По словам Рогожина, его было килограмм пятьдесят, а золота, по его мнению, в ней меньше десятой части. Это на глаз.

Я не замедлил поинтересоваться:: откуда был гонец? Упоминал ли имена, фамилии, клички, предприятия? Рогожин вспомнил, что называл Джафаров кого-то в городе шефом. Очень интеллигентно для преступника, по мне больше подошел бы «пахан». Но даже «шеф» Бочко не понравился, и он Джафарову при Рогожине заметил: для кого «шеф», а для кого «кореш Ваня».

Ого, уже потеплело. Шеф – это положение по работе, это начальник и уж никак не ровня, даже если и подельник. Лично для Джафарова на «шефа» тянет Иван Николаевич Панов, хозяин автосервиза и работодатель. А вот для Бочко он может быть «корешом». Шеф – Иван, кореш – Ваня. Все сходится, от Панова Джафаров приезжал, к нему и золото увез! Думаю, что и угнанные машины автосервиза не миновали.

Я начал представлять, как буду говорить об этом вечером по телефону в город, но вовремя заметил, что проявление радости на моей физиономии Рогожин заметил и резко надежду на лице сменил на хорошо выраженное удивление. Пришлось мысли приятные на время отложить, вид принять серьезный и озабоченный. Разговор продолжили.

Узнав, что подельники по хищению руды прирабатывают угоном машин, главный дорожник испугался. Решил что все, больше криминалом не занимается. Боялся, что не с рудой – с угнанными машинами попадется, а раскрутят все. Но Бочко завязывать не собирался. Трусливый начальник был у него на крючке, и спрятаться как мышка в норку уже не мог.

Теперь Бочко собрался увезти руду геологической партии, и к этому делу готовился давно. И нужного человека с помощью Рогожина, о чем тот и не подозревал, нашел. Переодически дорожники в карьере производили взрывные работы – для приготовления щебенки нужен камень. Держать взрывника накладно, обычно на день-два приглашали человека, имеющего разрешение на ведение взрывных работ. Рогожин на свою беду пригласил Ковригина В., не предполагая, что тот найдет с Бочко общий язык и станет его главным сообщником в партии. Что делал Ковригин, Рогожин толком не знал. Но однажды он в очередной раз появился у Бочко, куда пригласили и начальника дорожников. Вначале конечно выпили, потом Бочко достал листок, потряс им в воздуге и сказал, что это у него содержания золота в руде, которая лежит на шахте геологической партии, где кроме сторожа никого нет. А золота столько, что только дурак может его не увезти. Потом Ковригин достал свою записную книжку и вдвоем с Бочко они что-то обсуждали, для Рогожина не очень понятное. Слушал их, как сказал, с тоской и предчуствием ужасного.

В итоге Бочко и Ковригин посчитали, что можно увезти четыре Камаза руды с очень хорошим золотом. Но, все обдумав, сошлись, что четыре не получится. Нужно везти на шахту на машине маленький экскаватор, не руками же руду грузить. Решили сделать два рейса двумя машинами. Первым – руду спрятать в старом карьере у шоссе, а вторым – на свалке у Придорожного, где раньше уже прятали руду, похищенную в Пионерном.

Подготовить две машины и экскаватор к нужному дню поручили Рогожину. Он же должен был сесть за руль одной из них, другую с экскаватором в кузове поведет Бочко. Но на месте охранник будет занят экскаватором на погрузке, поэтому на первый рейс с рудой нужен шофер. Проверенный человек есть – Джафаров А., и Бочко вызывает его из города.

На шахту Джафаров должен ехать с Ковригиным, на мотоцикле и пораньше. Сторожа решили напоить клофелином, вот Ковригин это и сделает. Сторож его знает и к себе в сторожку пустит – приехал знакомый с другом на охоту, почему бы не пустить и не выпить.

Вот оно, объяснение состояния Овечкина, когда его сонным на шахте нашли, сонным привезли в партию. И правильно я предположил, что в эту ночь руду и увезли.

При певой возможности по указанию Бочко сделали расчистку бульдозером от строящейся насыпи до областного шоссе, что бы можно было выезжать на него минуя поселок. В середине недели появился Джафаров, с Бочко на мотоцикле они проехали по сделанной расчистке до шоссе, потом по нему до старого карьера, в который наметили спрятать руду первого рейса, а потом по отвороту к железнодорожному мосту и дальше до шахты. К ней Джафаров подходил один и как я предполагал, проверял на месте ли руда. Тогда то сторож и разговаривал с Джафаровым, посчитал его «железнодорожником». Теперь для хищения руды все было готово, и в ночь с субботы на воскресенье преступную операцию блестяще провели.

Интересуюсь: кто заправлял технику перед хищением – лично Рогожин, залил полные баки машин и экскаватора днем в субботу, когда на площадке был только Бочко. Я прикинул, сколько за ночь километров накрутили машины – за два рейса получается прилично, почти по баку солярки сожгли. Поэтому шофера в понедельник утром ничего не заметили. А вот экскаватор, который до железнодорожного моста и обратно везли на машине, работал мало, всего то загрузил три машины. И не удивительно, что сорярки в баке осталось много, что в понедельник экскаваторщик заметил и мне рассказал как о нечто необычном. И дал вторую маленькую зацепочку по делу, приведшую меня на площадку дорожников. Первая – это следы груженых машин от железнодорожного моста до шоссе: под мост только Камазы дорожников проходили по габаритам.

Ковригин уверял подельников, что в партии, узнав о хищении, шума поднимать не будут. Зачем начальству лишние неприятности? Ну увезли три машины камней, так их на площадке видимо-невидимо. Но на всякий случай решили переждать, пусть пока руда полежит в укромном месте.

Джвфаров уехал в город, Ковригин в партию, а Бочко начал подумывать, кто будет восстанавливать демонтированный после переработки руды с Пионерного водопровод и самодельную не то дробилку, не то мельницу. Сам он физический труд не любил, а бомжа, ранее у него работавшего, выгнал из дома и вообще из поселка.

Интересуюсь, где сейчас самодельная дробилке – а на площадке, на складе запчастей , в разобранном виде. Никому и в голову не придет, что из тех железяк можно собрать что-то полезное. Ну в этом он ошибается, поймем все, что нужно. В крайнем случае Юру как специалиста еще раз в поселок свозим, на этот склад. Теперь понятно, где искать.

Через неделю Джафаров снова появился в поселке. Вдвоем с Бочко они в чем-то разбирались, очень для последнего неприятном. Был тот зол и настроения своего не скрывал. При случае Рогожин поинтересовался, за чем это Джафаров появился и о чем они ругаются. Ответ мне передал дословно: «Наши дела. Эта сука наколоть меня хочет». Рогожин сделал вывод, на мой взгляд правильный: привез Джафаров деньги. А раз с ним не делятся, то значит за угнанные машины. И от Бочко он потихоньку дистанцировался, глупых вопросов больше не задавал.

А в среду после обеда в поселок на мотоцикле приехал Ковригин. Рогожин увидел его у Бочко, когда прибежал к тому с посланным за ним Джафаровым. Ковригин сообщил, что в партии пропажу руды обнаружили, но что будут делать дальше – он не знает, это прояснится к вечеру. Слух пошел, что начальник собирается ехать в город.

А потом Ковригин заявил, что вечером и завтра весь день в партии он быть не может, у него дела. Все подельники завозмущались – ему уезжать сейчас никак нельзя. А Ковригин отказался что-то в своих планах менять и предложил Рогожину самому съездить в партию к концу работы, к завгару. Они хорошо друг друга знают, помогают запчастями. Вот и пусть узнает под каким-либо предлогом, собирается ли начальник в город. Бочко тут же предложил план: Рогожину срочно нужно передать в город маленькую коробочку. Если кто-то поедет из партии, то он завтра эту коробочку и передаст, на выезде с ведомственного асфальта на шоссе. А завгар ему завтра в восемь-тридцать позвонит на вокзал, где Рогожин будет звонок ждать.

В итоге вечером Бочко свозил начальника дорожников в партию напрямую, по проселку. В поселок они не заезжали, Рогожин ходил туда пешком. И обо всем с завгаром партии договорился.

Тот как и обещал, утром на вокзал в Придорожный позвонил и Рогожина «огорчил»: начальник партии уехал в город очень рано и что-то передавать с ним поздно. В общем, главное Рогожин узнал: дело плохо. А я сейчас понял, что еще одним информатором в партии, сам того не ведая, оказался знакомый мне завгар, в свое время так хорошо рассказавший какие машины проходят и не проходят под очень тогда важным для нас железнодорожным мостом.

Рогожин сообщил новость подельникам. Бочко сразу заметил, что тот гад, то-есть сторож на шахте, сдаст Ковригина и Джафарова, которых он видел. Потом принял какое-то решение, посоветовал Рогожину не суетиться и отправил того домой, пообещав все уладить. Вечером он с Джафаровым дело «уладил», после чего сторожа с шахты увезли в морг, о чем Рогожин долго не знал. На следующее утро Джафаров незаметно из поселка исчез, а Рогожин начал ждать приезда работников милиции.

Во вторник Джафаров вновь появился в поселке, и в этот же день из него исчез. Рогожин и в этот раз поинтересовался у Бочко о цели приезда, и снова в грубой форме получил ответ, что это «их дело», Рогожина не касающееся. И посоветовал ему подумать что отвечать ментам, если они вдруг к ним «завалятся».

А они на следующий день и «завалились» – это я, Михаил Иванович, сержант и Юра первый раз приехали в поселок. Рогожин перепугался конечно жутко. И прежде всего тем, что мы заинтересовались «железнодорожником». Он сразу понял, что это Джафаров, и что тот где-то засветился. После разговора со мной на площадке, он побежал к Бочко, рассказал тому о нашем интересе к технике и к «железнодорожнику» – Джафарову. Бочко его успокоил: что технику использовали при вывозе руды с шахты – никто не знает, кроме их двоих и Ковригина, руды тоже на площадке нет – спрятана надежно, а Джафаров, «эта падла», больше ничего никому не скажет.

Так Рогожин и жил в постоянном страхе и ожидании ареста. Замечал, что внимание милиции к нему и Бочко не пропадает, дошел до него и наш интерес к появлению в поселке Ковригина. Последняя новость встревожила и Бочко. Он решил, что того видел на шахте кто-то из сторожей, либо в партии поняли, что без его помощи никакую руду с шахты не увезешь.

Рогожин падал духом, а Бочко все больше злобился. И вот вчера их арестовали. Как сказал Рогожин, ему даже полегчало.

Про убийство Ковригина он пока не знал. Слухи об утопленнике до поселка дошли, но с Ковригиным Рогожин их никак не связывал. И когда я рассказал правду, убежденно ответил, что это сделал Бочко, больше некому. А подумав вспомнил, что в воскресенье тот после обеда куда-то на мотоцикле уезжал, хотя должен был охранять площадку с техникой.

Здесь настало время обеда и беседу с Рогожиным я прервал. Вернее, на сегодня закончил. Пошел в кабинет начальника за последними новостями из Придорожного. Там все по плану: яму почти вскрыли, скоро начнут чистить. Я в свою очередь рассказал Симонову о возникшей у меня идеи: Джафарова и Ковригина убил Бочко, это понятно. Но с доказательствами не очень. И пока не поздно нужно срочно составить акт о нанесении телесных повреждений сотруднику милиции – сержанту. Я имел ввиду рану на голове последнего – форму, детали повреждения кожного покрова, предполагаемый предмет, которым была нанесена. Объяснил для чего это нужно: как я помнил, и Джафаров, и Ковригин тоже получили по голове. Описание повреждений в соответствующих протоколах есть, и нужно их сравнить с характером повреждений головы сержанта. Возможно, во всех случаях удары нанесены одним предметом. Симонов тут же назвал меня «молодцом», пожал руку и пообещал все нужное сделать. После этого и я пошел обедать.

Через час в очередной раз захожу к начальнику милиции за последними новостями. Симонов разговаривает по телефону, по репликам понимаю, что с Михаилом. Тихонько сажусь, жду. Наконец начальник трубку ложит, смотрит на меня:

«Прав ты оказался. Нашли труп мужчины в яме. Наверное бомж, который на хозяина работал».

Я не мог сдержаться:

«Подонок, ни за что человека жизни лишил».

Симонов мне поддакнул:

«Да, маньяк настоящий», – потом вспомнил и другую новость, – «И железки нашли, вырезанные автогеном, с номерами. Михаил Иванович считает, что от угнанных машин».

Вот и факт угона еще один, да такой, что можно было и чабанов на опознание Бочко не вызывать. Если, конечно, на железках номера машин, которые они видели.

Симонов опять взялся за телефон – звонил в больницу, сообщал о появлении трупа, просил захватить его на место находки. Меня со вздохом предупредил:

«Придется съездить, Михаилу Ивановичу помочь. Если из Солнечного чабанов привезут, организуй опознание и назад отправь не задерживая», – я кивнул головой и из кабинета вышел.

Сейчас следовало хорошенько подумать. Рогожин рассказал все или почти все, что ему было известно. А вот как построить разговор с Бочко – я не знал. Этот в откровения не пустится. А выход на город может дать только он – от него золото из руды Пионерного Джафаров увез, как сказал Рогожин, «корешу Ивану». Как я полагал, это Иван Николаевич Панов, владелец автосервиза и очень близкий к Джафарову его работодатель. Вот и думал, как добиться признания, что Панов И.Н. и есть его «кореш».

Содействовать следствию Бочко не будет. А невзначай может и проговориться, если из него не потихоньку вытягивать все уже известное, а сразу фактами причастности к убийству теперь четыркх человек (это вместе с бомжом) ошеломить, привести в неконтролируемое мысли состояние.

У Бочко не в пример трусоватому Рогожину на лице лишь твердость и жесткость. Вернее жестокость, если знать о четырех душах на его совести. Начал разговор, пытаясь понять, какую линию поведения Бочко будет придерживаться. О хищении руды в геологической партии – Бочко делает вид, что об этом в первый раз слышит. Про смерть сторожа на щахте – то же самое. Пока такое поведение объяснимо – знает, что руды ни возле дома, ни на площадке нет. Теперь, когда он уверился, что я и дальше буду задавать вопросы, делаю обдуманный ход: по возможности кратко и жестко объясняю, что увезенную из партии руду нашли – в старом карьере и на свалке, что все знаю о руду, украденной в Пионерном: кто и где ее перерабатывал и что лежало под слоем бетона в мусорной яме, и что четыре трупа на нем доказано. Бочко побледнел, на лице появились капельки пота. А я свое выступление закончил вопросом:

«Понял, что у тебя всего на высшую меру?»

Он хмыкнул, передернулся:

«Еще посмотрим!»

«А смотреть нечего!» – я сделал паузу и попытался узнать самое для меня важное, – «Не могу только понять, зачем Джафарова было убивать! Кореш твой, Ваня Панов, этого тебе все равно не простил бы! Джафаров у него в любимчиках ходил, только ему доверял золотишко от тебя возить!»

Бочко отвернулся в сторону:

«Ничего, святое место пусто не бывает. А Амирчик – сука последняя, наколоть меня хотел!»

Вспомнив, что в свой последний приезд в Придорожный Джафаров с Бочко решали, по словам Рогожина, какие-то личные дела, я еще вопрос задал:

«Что, маловато привез Джафаров за машины, вами угнанные? Так это ж кореш Ваня денежки делит. Сколько он решил, столько тебе и привезли!»

Бочко глянул на меня с удивлением:

«Много знаешь мент! Ивана не трогай. Амир долю мою зажал, за что и поплатился, падла!»

Вот она, причина убийства Джафарова, над которой все мы ломали голову! Банальная разборка из-за желания одного бандита надуть другого. И подтвердил Бочко, правда не в протоколе, что Панов Иван Николаевич – его «кореш Иван». Теперь я не сомневался, что и результаты анализов проб от этого «кореша» к Бочко и попали. Но такое он не подтвердил, и вообще перестал отвечать на вопросы. Понял я, что первый разговор пора кончать, тем более дело шло к концу рабочего дня. Сейчас мне крайне важно позвонить в город, и уже в какой раз иду в кабинет Симонова к телефону с выходом на город.А дверь заперта, начальник уехал на труп. Пришлось искать дежурного, объяснять и просить открыть дверь запасным ключем. Наконец к телефону попал, набрал город, контору, начальника отдела Томина С.Н. Докладываю последние новости: труп под цементной заливкой во дворе дома Бочко, там же вырезанные железки с номерами кузовов легковых машин. Кратко персказываю главные моменты разговоров с обоими задерхенными, подчеркиваю, что хозяина автосервиза гр. Панова имеются все основания задержать.

Начальник отдела доволен, сообщает что и в городе есть хорошие новости. Предлагает завтра с утра позвонить еще раз, разрешает на день в партии задержаться для завершения дел.

Теперь все, план персональный на сегодня я выполнил с неплохими результатами. Я имею ввиду, что причастность хозяина автосервиза к преступлениям с золотом еще раз подтвердилась. И к угнанным машинам он конечно отношение имеет, правда пока не подтвержденное фактами. Я начал придумывать, как эти факты поиметь, но ничкго толкового в голову не приходило. Надежда здесь на то, что к допросу задерженных только приступил, основное еще впереди в городе, куда их без задержки доставят. Ну и Панов там будет как бы поближе, легче любые появляющиеся версии проверять.

Так вот и размышлял, прохаживаясь возле подъезда. Заодно поглядывая, не появится ли в пределах видимости машина из Придорожного. Машина появилась, но не наша – милицейский Уазик из Солнечного привез двух чабанов. Кроме шофера, сопровождал их сотрудник, знакомый мне по прошлой командировке в этот поселок, так что представляться не пришлось, все друг друга знали, включая чабанов. Конечно, капитана пришлось кое в чем информировать, касающегося угона машин, потом мы быстро все необходимое для опознания устроили. Из трех человек – двух местных мужиков, согласившихся участвовать в опознании, и Бочко – чабаны последнего не то что бы сразу, но выделили. Заметили только, что был он тогда в тельняшке. А вот Джафарова на фотографии узнали сразу, хотя и сейчас назвали его «тем казахом».

Гости из Солнечного могли возвращаться домой, но капитан имел дело к Симонову и не увидеть его не мог. Я посоветовал уезжать, только смотреть вперед повнимательней и не пропустить милицейский Уазик или белый Рафик скорой помощи. С одной из этих машин Симонов и должен возвращаться в Мирный. Ну а если по дороге не встретятся – пусть поищут в самом Придорожном. И объяснил где. Капитан обрадовано пожал мне руку, подопечных в машину погрузил и шофер дал по газам. Только я их и видел

Через двадцать минут позвонил Михаил: работу в доме Бочко закончили, сейчас поедут домой, нового ничего не появилось. Я вспомнил о гостях из Солнечного и попросил по дороге их машину не пропустить, дело у них есть к Симонову. И о результатах опознания тоже не забыл сказать.

Добираться из Придорожного по времени больше часа. Пришлось по Мирному погулять, попить водички, съесть мороженное, полюбоваться чистотой и порядком на улицах и во дворах домов. Наконец машина подъехала. Прошли в здание и там с пол часа мне рассказывали о увиденном после вскрытия мусорной ямы. Работы оказалось столько, что только-только к концу дня успели. Показал вырезанные автогеном железки с номерами кузовов машин – и я их сравнил с давно записанными мною в записную книжку – да, от машин, угнанных из Солнечного. Поинтересовался как убили человека, чей труп найден в яме – ударили чем-то тяжелым по голове, потом задушили. Похоже, бить жертву по голове у Бочко отработано.

Потом я рассказал о разговорах с задерженными, о дробилке-самоделке, лежащей в разобранном виде на складе у дорожников. И неожиданно услышал от Симонова, что если намечаем завтра площадку посетить, то не мешало бы прихватить туда геолога. Я без раздумья согласился, поняв что и в милиции Юру оценили по заслугам как специалиста.

Наконец с делами и разговорами закончили. Со Славой Пяткиным садимся в машину, едем домой. Слава непривычно для меня оживлен, пытается сам начать разговор, рассказывает об увиденном. Я с удивлением на него поглядываю: ожил человек, интерес к работе пробудился! Так и слушал его до самой партии.

 

Геолог

Вчера попросил ребят остаться камералить. А заодно и поговорим, наметим, что делать дальше. Рудный объект, забиравший большую часть наших сил и времени, слава богу перешел к разведчикам во главе с Николаем Матвеевым. Теперь у него пусть голова и болит.

Ну а мы возвращаемся к геологической съемке и поискам, какими с весны занимались согласно проекта, до появления в образцах видимого золота. И что пришлось временно отложить, полностью переключившись на руду.

Теперь все, руки у нас свободны, и как положено, нужно уточнить куда двигаться и что изучать, не забывая геологическую поговорку: «ищи руду около руды». И не только «около», а и похожую на ту, что уже выявлена. То-есть, наш рудный объект теперь некий эталон, к которому следует приглядеться: как выглядит в рельефе местности, в изолиниях геофизических полей, в ореолах измененных пород и т.д. и т.п.К этому и приступаем.

Первым делом раскладываю на столе копию показушной картонки с красиво нарисованным рудным телом. Пытаемся найти признаки, ему присущие и визуально наблюдаемые. Но не только в полосе бурых пород «железной шляпы» – их то мы не пропустим, если с поверхности все не закрыто наносами. Нам желательно найти что-то если и не очень ярко проявленное, то пошире, помасштабней, чтобы ореолы выявленных признаков ширину имели не десятки метров, а сотни. Тогда признак, этот сигнал, что где-то рядом руда, пропустить сложнее.

Смотрим планшет и каждый высказывается. Отмечаем, что вокруг «железной шляпы» породы немного посветлее, в них побольше кварцевых прожилков, часты локальные пятна ожелезнения. При должной внимательности в совокупности эти признаки могут быть и замечены, хотя совсем необязательно. Но по крайней мере есть на что обратить повышенное внимание. Больше вокруг рудного тела ничего, что могло бы броситься в глаза, не находим.

Красивую картонку со стола убираем, раскладываем нашу рабочую геологическую карту, на которой рудное тело выглядит тонкой ниточкой длиной шесть сантиметров, а рядом ложим обычную топографическую карту. Отмечаем, что руда ложится в некоторое понижение в рельефе, что-то вроде узенькой лощинки. Вспоминаем, что и травка, пока канав не накопали, выглядела позеленее, посочнее. Смотрим на топографической карте, куда же с рудного объекта лощинка протягивается и есть ли подобные где-то рядом, на еще не изученной площади. Затем на топографической карте легонько карандашиком места, в рельефе похожие на рудный объект, обводим. Первое, как говорится, уже есть. Идем дальше.

Теперь на геологическую карту по очереди ложим геофизические накладки на кальке и пытаемся понять, как же выглядит рудный объект в изолиниях очередного геофизического поля. И похожие места на кальке обводим карандашем.

Заходит Николай Матвеев, и увидев чем занимаемся, остается, присоединяется к нашим обсуждениям. Так до обеда и сидим: смотрим, спорим, даже поругиваемся.

После обеда все продолжается в том же составе. В итоге на каждой геофизической накладке места, схожие с наблюдаемыми на рудном объекте, выделены. Теперь на топографическую карту, потом по очереди на геофизические накладки ложим чистый лист кальки, и на нее с каждой накладки разными цветными карандашами переносим контуры выделенных мест, чем то схожих с рудным объектом. Получается по разному: кое-где три-четыре контура с разных накладок совпадают, где-то совпадают два-три, а где-то совпадений нет.

Понятно: чем больше совпадений, тем для нас приятней. По совокупности признаков эти места больше всего схожи с рудным объектом, а следовательно внимание к ним должно быть повышенным. В то же время это не должно нас и от других мест отвлекать. Природа бесконечна в своих проявлениях, может сотворить такое, о чем мы сейчас даже не подозреваем.

Наконец вроде все, других мыслей никто не высказывает. Но что делать дальше, на что внимание в первую очередь – договорились. Николай уходит, а наша тройка – я, Паша, Александр – устраиваем что-то вроде коллективной расслабухи. Разговариваем о вещах приятных: чем для нас может обернуться выявленный рудный объект – в смысле премию хотя бы мы получим. А если дадут – то сколько. В общем , треп пустой. Потом о дальнейшей работе: слава богу, хоть на время оставят в покое, не будет постоянного «давай руду!» Уже дали, и на лет пять относительно спокойную жизнь для себя обеспечили. Ровно до того момента, когда очередная шахта – а до нее дело дойдет, никто уже не сомневается – не подойдет к стадии закрытия. И снова начнется «давай руду, давай», снова нервотрепки и оскорбления «пять лет впустую бегаете!». Но до этого так далеко, что настроения у нас сейчас не портит. А это главное.

К сегоднешнему дню я готовился давно – в том смысле, что удачу нашу, этот выявленный объект, положено отметить. Потому две бутылки сухого вина были приготовлены заранее. Сейчас я их достаю, три стакана наливаю. И не торопясь вино смакуем, уже никаких разговоров по работе не затевая. Хватит, в нужный момент пауза важна, что бы каждый про себя вспомнил самое важное в только что завершившемся этапе геологической жизни. Завтра все начнется с нуля, как незаметно и невзрачно начинается каждый этап новый.

 

12 августа, пятница.

 

Опер

Последний день – первое, о чем подумал утром. Понятно, что к пятнице, как к концу рабочей недели, мысль эта отношения не имеет. Напоминает о другом: дела по расследованию в партии завершаются, завтра уезжаю в город. С одной стороны, событие приятное – раскрыли несколько преступлений и их исполнителей задержали. А с другой – грустно, с хорошими людьми приходит время расставаться. И с Юрой, к которому после всего происшедшего между нами невозможно не испытывать дружеских чувств. Надеюсь, друг о друге не забудем и еще не раз встретимся уже в городе. Не забыть только взять у геолога адрес, и свой ему оставить.

Уже привычно в деталях повторяю долгий процесс побудки Славы. Опять он открывает глаза, вроде как проснулся, тут же их закрывает и мирно сопит. Наконец садится на кровати, и вместо бурчания слышу вполне различимые слова:

«Уже встаем?»

Это он «уже», а я встал давно. Подгоняю соню бриться, мыться и одеваться. Наконец можно и в столовую. А когда после завтрака возвращаемся в гостиницу, Юра уже возле нее, прохаживается вокруг Уазика. Сегодня без рюкзака и канистры – я вчера предупредил, что дел в Придорожном немного, до обеда управимся и брать еду с собой не стоит.

В Мирном, в отделении милиции, прошел в кабинет начальника, к телефону на город. С Симоновым И.С. поздоровался и услышал, что у него для меня кое что есть:

«Помнишь, вчера про головы говорил?» – это он о головах трех трупов и здравствующего сержанта, которые получили по голове каким-то предметом.

«Конечно помню».

«Ну так слушай. Вчера сержанта доктор посмотрел, а я бумаги по Ковригину и жмурику из ямы для отходов почитал, потом и по Джафарову. Били всех железным кастетом, причем оригинальным. Поверхность удара ровная, без зубцов, которые обычно бывают, но имеет небольшой изгиб по длине. И след от удара получается дугообразный. Так вот, у всех трупов и у сержанта он одинаков. Значит, били одним и тем же.»

Я поинтересовался: «А у сержанта запротоколировали? С головой, пока не заросло?»

«Все сделано, теперь Бочко не открутится!» – начальник милиции доволен. И я тоже, потому как побаивался: сержанта стукнули не очень сильно, он и сознания не терял. И на голове отметина могла оказаться недостаточно убедительной для сравнения с имеющимися у других потерпевших.

Мы еще недолго пообсуждали вчерашние события, потом я взялся за телефон. Томин С.Н. звонка ждал – трубку поднял сразу, хотя обычно в это время он либо у начальника отчитывается, либо сам кого-то отчитывает. Кратко пересказал вчерашние новости: новый труп, подтверждение убийства четырех человек именно Бочко, причастность хозяина автосервиза Панова к махинациям с золотом из похищенной в Пионерном руды и пока неясно как с угнанными машинами. Доложил, что сегодня дела завершаем, завтра возвращаемся в город. Томин выразил удовлетворение нашей работой и в завершение порадовал новостями городскими:

«Что бы не мучился: Панов Иван Николаевич, Язиков Дмитрий Сергеевич и Гулевич Владимир Иосифович – ну последнего ты не знаешь – арестованы. Во многом – по твоим разработкам. Подробности узнаешь дома. А пока желаю успеха».

Заинтриговал меня начальник отдела. Ну да ладно, сутки как-нибудь перетерплю, от неудовлетворенного любопытства еще никто не умирал.

Симонов И.С. смотрел на меня с желанием понять, что мне сообщили. Отчасти его любопытство удовлетворяю:

«Хозяина автосервиза, куда Джафаров увез золото, арестовали. По нашим разработкам».

Начальник милиции расплывается в улыбке:

«Теперь если к нам и приедешь, то майором! Это точно!»

«Годами не вышел» – смеюсь в ответ, – «да вроде и не за что!» – не буду же объяснять, что это мое первое крупное самостоятельное серьезное дело.

Через пять минут с Михаилом идем к машине, из которой Слава и Юра не вылезали. Не в пример обычного, оживленный водила дал по газам. Поехали. До Придорожного добирались под рассказ Михаила о вчерашних «раскопках». Результаты их остальные знали, но многие интересные детали я и геолог слышали впервые. Например о том, как рабочие отреагировали на труп в яме – для одного пришлось доставать аптечку с нашатырем. До площадки дорожников добрались незаметно, Слава всю дорогу хорошего настроения не терял и обычного для него бурчания под нос я не слышал.

Подъехали к домику-сарайчику, бывшей резиденции начальника дорожников. Вокруг тишина, техника – даже бульдозер и большой экскаватор – здесь же. Увидев нас, начали подходить рабочие. Среди них трое новичков, не в пример остальным опрятно и интеллигентного вида. Один из них нам представился: Горюнов Владимир Андреевич, назначен вместо Рогожина. Принимает объект, два товарища рядом – члены приемочной комиссии.

Вместе с этими «членами» и новым начальником проходим в домик. Михаил достает из папки часть ранее изъятых у Рогожина документов, передает их новому начальнику. Вторая часть – подозрительные накладные, липовые путевые листы на дни командировки Джафарова в Пионерный остаются у нас, как вещдоки. Затем все из домика выходим и ключи от замков на дверях вручаю новому хозяину. Желаем товарищу Горюнову успехов на новом месте, и втроем – я, Юра, Михаил – идем на склад запасных частей, попросив лишних пока там не появляться, нам не мешать. Слава как обычно остается возле машины.

В темноватом помещении вся надежда на геолога:

«Ищи, Юра, чем можно песок размолоть. На тебя вся надежда».

Юра нас уже не видит и не слышит. Молча ходит по помещению, в котором несколько стеллажей и весь пол завален железками. На стеллажах они размером поменьше, на полу – побольше и до очень больших. Вся техника у дорожников объемная, запчасти к ней соответствующего веса и размера.

Оглядевшись, геолог заинтересовался железками на полу. Причем те, что помассивней, интересовали его побольше. Возле них приседал на корточки, что-то ощупывал и пытался – если это было возможно – подвинуть в сторону или перевернуть. Я и Михаил молча смотрели и повторяли его действия: он чуть прошел – мы за ним, он присел – мы тоже.

Наконец геолог, повозившись возле одной из железяк, нас попросил:

«Давайте эту к выходу откатим, там посветлей».

С готовностью подскочили и втроем с трудом перекантовали ближе к двери чугунный литой корпус от непонятного для нас механизма. Юра вновь вернулся к осмотру железяк, мы за ним. По его указанию откатили к первой железке тяжеленное литое колесо, затем второе, потом еще одно, насаженное на массивный вал, потом еще какие-то штуковины.

«Теперь можно межанизм собрать», – посмотрел на нас, показал рукой на литой чугунный корпус, – «Давайте на попа поставим».

Втроем с трудом поставили на попа железку, похожую на бочку с многочисленными дырками в стенах. Юра начал объяснять:

«Было у них сделано что-то похожее на мельницу. Это корпус», – показал на железку рукой, – «Теперь во внутрь вставляется вал с маховиком», – показал на массивный вал с насаженным на него колесом. «Для вала внутри корпуса на дне должен быть упорный подшипник», – он улыбнулся и посмотрел на нас, – «Если его нет, то я вру». Втроем разом глянули внутрь корпуса – действительно, на дне есть место для подшипника. Юра удовлетворенно кивнул: «Есть подшипник. Нижний конец вала вставляется в него. А на вал сверху надевается вот это колесо», – показал на него рукой, – «Видите, в центре колеса дырка для вала». Точно, есть дыра, размером как раз под вал. «Что бы колесо вместе с валом не крутилось, на нем вот этот штифт, а в корпусе для него должна быть специальная выборка». Втроем нашли и осмотрели штифт и выборку. «Сверху на вал надевается вот эта крышка», – показал ее, – «вал через нее проходит по подшипнику. Крышка капитально привинчивается к корпусу болтами. На верхний конец вала надевается вот этот шкиф ременной передачи от электромотора. Его я пока не нашел».

«И как оно работает?» – подал голос Михаил.

«А просто», – Юра согнулся над валом с насаженным на него маховиком, махнул рукой, подзывая нас, – «Видите, с одной стороны маховик расточен чуть-чуть на конус и бороздки нарезаны? А на втором колесе тоже конус, но обратный, и тоже с бороздками, и на нем еще и сквозные дырки. Получается так: нижний маховик вместе с валом вращается, а верхний закреплен неподвижно и только на нижний давит своим весом. Сверху сыпят песок, он по дыркам попадает между трущимися конусными поверхностями с бороздками и размалывается, может сверху и водички добавляют. Вон в те отверстия», – показал рукой в самом низу корпуса, – «или пыль высыпается, или если с водой – то что-то вроде взвеси».

Несколько минут я и Михаил рассматривали железки, стараясь понять, что все будет представлять в собранном виде. Юра заинтересованно рассматривал низ литого корпуса, нашел нужное, удовлетворенно кивнул головой:

«Помните два штыря, которые торчали у Бочко во дворе из цементной заливки?» – это он говорил мне, потому что штыри те мы наблюдали вместе. Конечно, я их помнил.

«Для них проушины приварены», – показал на корпусе, – «через них штыри пропускались , затем сверху гайками корпус притягивался к бетону».

Михаил согнулся, рассматривая проушины, потом выпрямился и подтвердил:

«Точно под те штыри. Я их вчера тоже видел», – глянул на Юру, – «Ну ты молодец! Никогда бы эту штуковину мы не догадались собрать!»

Обсудив еще кое-какие детали работы лежащего в разобранном виде агрегата, из помещения вышли. Новый начальник дорожников с членами приемочной комиссии толкались возле стоящей на приколе техники. Пришлось идти к ним, что бы обязать гр. Горюнова незамедлительно складировать отложенные нами железки в отдельном месте и обеспечить их абсолютную сохранность. Мало, что это вещдоки – в собранном виде агрегат без натяжки тянул на музейный экспонат.

На площадке дел больше не нашлось – быстро мы управились благодаря специалисту-геологу: знал что искать и как все может выглядеть в разобранном виде. Зная, что это мой последний визит в поселок, предложил проехать к дому Бочко. Увидеть своими глазами, что же там наворочено. Подъезжаем, проходим во двор.

Техники – компрессора и экскаватора –уже нет. Михаил ведет нас к месту раскопа. Довольно глубокая и широкая яма, с одной ее стороны – куча бетонных глыб из разломанной заливки, с другой– мусор и все другое не очень приятное, что обычно бывает в помойной яме. Михаил рассказывает, что и как было найдено. Вспоминает: рабочии тоже поняли, что яма залита бетоном в последнюю очередь. То-есть, вокруг заливка уже была, а в нее еще мусор бросали, и позже залили слоем бетона намного тоньше, чем вокруг.

Напрашивалась мысль: Бочко все заранее рассчитал и яму до последнего не позволял бомжу заливать, потому что она для него и предназначалась, как могила. Поделился мыслью с ребятами, и они со мной согласились: от такого бандюгана можно ждать всего.

Неожиданно появилась собака – опустив голову и виляя хвостом, боком приближалась к нам, тихонько поскуливая. «Собачуха!» – Юра хлопнул рукой по колену, подзывая ее. Собачуха не заставила ждать, и подбежав, уткнулась ему головой в ноги.

«Ничего, не пропадешь!» – Юра потрепал голову, – «В степи прокормишься, или к другому хозяину прибьешся. Все же лучше, чем твой бывший. Маньяк – он и тебя при случае кокнул бы!»

Собака проводила нас до машины, возле которой Слава ковырялся под открытым капотом. Как я понимал, готовил ее к большому перегону из Мирного в город. Увидев пса, заулыбался:

«А, старый знакомый! Вчера возле меня крутился, жратву клянчил!» Слава полез в кабину, достал что-то съедобное и бросил в сторонку: «Держи, нахал!» Нахал мигом схватил кусок, и для надежности отбежав с ним в сторону, начал жевать. «Хороший пес!» – на удивление жизнерадостный Слава глянул в нашу сторону, – «Не в пример хозяина!»

К обеду, то-есть к часу дня вернуться в Мирный мы не успевали, хотя Слава на газ давил от души. Вначале в машине все помолчали, потом Михаил поинтересовался, чем я буду заниматься в городе. А я и сам не знал этого. Панов и Язиков уже арестованы, а что и кто там появятся еще – мне неизвестно. Хотя есть друг Джафарова Муса Каримов, о котором я еще не все знаю, да и с товарищем Николаевым не все понятно – этот его интерес к анализам проб. Конечно, без дела сидеть не дадут, но и ответить коллеге вроде и нечего. Пожал плечами и признался:

«Ей богу не знаю. Наверное, дело завершать, в мелочах разбираться».

Опять недолго посидели молча, и Михаил заговорил на другую тему:

«Неплохо вечером собраться втроем (как я понял – мне, Юре и ему самому), ну и Славу прихватишь».

Слава быстро обернулся назад, и будто не понимая, для чего мужики собираются, момент не пропустил:

«А зачем?»

«Отметить нужно», – объяснил Михаил Славе персонально, – «И завершение дела, и ваш отъезд в город. Когда еще увидимся, да и увидимся ли вообще» – Михаил выговорился, и прискорбно вздохнул.

Я кое в чем с ним не согласился:

«Увидимся мы точно, придется и тебе в город съездить, к моему начальству. А насчет выпить – предложение заманчивое, можно подумать».

«Чего думать – у меня и соберемся. Место и закуска есть, пару бутылок купить, и все», – Юра не замедлил с предложением.

«Мы тебе уже надоели, гости постоянные!» – ляпнул я не подумав. Вот тут он завозмущался! Пришлось оправдываться и с ним во всем соглашаться. В итоге, после обсуждения, в котором и Слава принял участие (на глазах человек оживал!), решили, что сейчас в Мирном дела завершим, с бумагами разберемся – и едем к Юре. Раз он этого очень хочет.

В милиции пару часов пришлось проторчать. Бумаги, сопроводиловка и еще всякая муть требовали времени. К четырем часам наконец освободились, договорились что завтра в семь утра заезжаем за документами, оружием и гр.Рогожиным, которого забираем с собой. С Бочко ему видеться и разговаривать рано, и последнего привезут в город попозже другим транспортом.

Когда наша четверка уже садилась в машину, на улицу выскочил майор Симонов и замахал руками. Ему только что звонил из геологической партии начальник, просил нас подъехать прямо к нему. Просит – подъедем, дело не сложное. Тем более и с ним, и еще кое с кем нужно попрощаться. Участвовали и из партии люди в расследовании, помогали мне в чем могли.

Рабочий день только кончился, и Павел Петрович мог еще оставаться в своем кабинете. Возле камералки остановился, один выскочил из машины и и прошел в здание. Павел Петрович на месте, встретил как дорогого гостя с улыбкой и разведенными руками:

«Наконец-то! А мы боялись, что уедете не попрощавшись!»

«Кто это мы?» – я улыбаюсь, воспринимая все как обычную шутку.

«Мы – это все ИТРовцы. У нас праздник – руда пошла! В восемь вечера собираемся это дело отметить в коллективе. И вас приглашают, женщины особенно».

Я не знал, что по местным понятиям означает «дело отметить в коллективе». Возможно, это торжественное собрание с вручением наград отличившимся. Тогда не для нас, такие торжества нам ни к чему. Павел Петрович понял мои крамольные мысли и успокоил:

«Соберемся в соседнем здании, никакого официоза. Только ужин и танцы. И потом: я вашему другу-геологу обещал, что руду, подлецами похищенную и вами найденную, обмоем как положено».

«А друг знал, что такое мероприятие на сегодня намечено?» – ни о чем подобном Юра мне не говорил.

«Никто не знал. В обед руду привезли с участка, вот мы с Игорем Георгиевичем и решили это дело отметить, людей порадовать. Да и вы в город уезжаете, попрощаться положено».

Не зная, как выйти из ситуации – и в машине три человека ждут, с желанием пообщаться, и Павел Петрович приглашает участвовать в «мероприятии» – начальника партии информирую:

«Я не один. В машине Юра и двое моих коллег. Без них не могу решить – уже договорились собраться».

«Все и приходите, не пожалеете», – он вышел из-за стола и направился к двери, – «Сейчас я их сам приглашу», – я за ним.

У машины агитировать ему долго не пришлось. Юра в момент ситуацию понял и принял как должное, Слава заинтересованно слушал и соглашался, а Михаил для порядка чуть поотказывался, но согласился тоже.

Славе повез Михаила в Мирный, партийские разошлись по домам, я в гостиницу – привести себя в порядок и немного отдохнуть перед намеченным на восемь часов мероприятием.

В пол восьмого за нами зашел Юра. Вид простецкий: брюки, рубашка с коротким рукавом, не белая, в орнаментах. А мы со Славой голову ломали, что одеть.

«Так и пойдешь?» – интересуюсь у геолога.

«А что», – начал он я оглядывать, – «нормально одет. Жнщины пусть расфуфыриваются, а мне демонстрировать нечего».

«И даже без пиджака?» – Слава подал голос.

Юра с сомнением нас оглядел:

«И вы не вздумайте одевать, запаритесь. Хватит одной рубашки».

Я и Слава последовали совету – начали лишнее снимать, рукава рубашек закатывать.

«Про Михаила не забыли?» – напомнил геолог.

Слава тут же из комнаты выскочил, и через минуту послышался звук отъезжающей машины. Очень быстро она вернулась, остановилась напротив окна, захлопали двери закрываемой кабины.

Вскоре вчетвером пошагали к зданию, как Юра назвал, «керноразборочной», где коллективные мероприятия и проводятся. До восьми десять минут, но народ возле крыльца толпился, почему-то весь мужского пола. Слава это заметил:

«А женщины где?»

«Женщины внутри, сервируют столы. Мужикам не дозволяется», – Юра помахал рукой, кого-то приветствуя издали, – «Закуску они готовили, каждая на свой вкус. Вот и расставляют, что бы всем досталось понемногу, а не одному столу».

Подошли, поздоровались с ожидающей публикой. Кто-то начал разговор с Юрой, потом втянули в него и остальных. Обычный мелкий треп и анекдоты. Народ между тем подходил, и одиночки, и пары. Мужики одеты как и мы – легко и свободно, а женщины – сразу и не скажешь. Отлично одеты, ярко и – сексуально. Я привык видеть в партии всех в опрятной одежде и прекрасно выглядевшими. Но то был вид рабочий, а сейчас – ну не видел никогда сразу столько красивых, ухоженных и со вкусом одетых женщин. Исподтишка глянул на Славу – с широко раскрытыми глазами и удивленной улыбкой он так откровенно сопровождал каждую взглядом, что мне стало даже неловко. Толкнул его в бок. Слава повернулся ко мне и восхищенно заметил:

«Ну и девки! Где они взяли таких?»

Я не забыл, в каком отвратительном настроении он ехал из города и напомнил:

«Я же предупреждал, что будем жить нормально, уезжать не захочешь!»

На что Слава неопределенно протянул:

«Да, дела!»

Михаил нашел среди присутствующих знакомого и незаметно от нас отошел. Вскоре появились Павел Петрович и Игорь Георгиевич с женами, и публика потянула в здание. Михаила его знакомый повел с собой, а я и Слава пошагали за Юрой, который бросил: «За мной держитесь!»

Зашли в помещение. Громадная комната или зал, спокойно вмещавшая человек пятьдесят. Вдоль противоположной от двери стены и одной боковой – сплошной стол буквой Г, заставленный закусками, бутылками и посудой. С шумом и смехом начали разбираться за столом. Четкими парами – муж и жена – садились редко. Больше отдельными небольшими кампаниями: с одной стороны стола мужчины, с другой женщины. Кто-то Юру позвал – я увидел, что Паша, знакомый мне по поездке на озеро, держит места для нас троих. Прошли к нему и присели за столом со стороны стены, откуда хорошо просматривалось все помещение.

А смотреть было на что. В такой оранжерее, где цветочков с избытком хватало на приличный букет, с таким шикарным его внешним оформлением, я еще не бывал. И, если судить по лицу, Слава тоже. Молчать нам не давали – напротив сидели жены соседей-геологов и требовали к себе внимания. Я пригляделся повнимательнее, и увидел Наташу в кампании с несколькими женщинами, довольно далеко от нас.

Послышались призывы к тишине, и общий шум разговоров начал стихать, сменился бряцаньем тарелок, ложек, бульканьем наливаемого в стаканы спиртного. Поднялся Павел Петрович и в установившейся тишине сказал тост. Даже не его, а короткую речь, смысл которой, как я понял, в том, что наконец в партии появилась руда, а присутствующие внесли в это появление посильный вклад. И он в лице руководства всех благодарит за проделанную работу, поздравляет с успехом. Послышался звон стаканов – начали чекаться с ближайшими соседами, кто-то прокричал: «Даешь руду!»

Выпили, и установилась относительная тишина. Все сосредоточенно закусывали, обменивались уважительными репликами: попробуй вот это, возьми того кусочек и т.д. Наша тройка закусывала с ожесточением – практически день мы ничего не ели.

Еще раз призвали к тишине, и встал Игорь Георгиевич. Поздравил всех, потом Юру и его группу персонально. Предложил выпить за успех, что бы найденный объект оказался «большим и богатым». Еще раз кто к кому смог дотянуться, чекнулись, выпили.

Веселье нарастало в прогрессии. Начали выпивать без тостов, отдельными маленькими кампаниями. Принесли горячее, и жены моих соседей незамедлили наложить нашей троице по порции для борцов сумо.

Шума и веселья еще больше. К нашей группе несколько раз подходили ребята, сидевшие от нас подальше, с намерением выпить персонально с Юрой. И мне со Славой волей-неволей приходилось в этом участвовать.

Второй раз поднялся Павел Петрович. Подождав, пока все успокоились и замолчали, произнес еще одну краткую речь. Теперь от лица руководства партии поблагодарил «славных сотрудников милиции с успешным расследованием прискорбного факта хищения руды на шахте». Пришлось выпить еще раз, хотя мне и Славе пора было завязывать – завтра выходного у нас не будет. К счастью загремела музыка, большинство женщин и малая часть мужчин кинулась танцевать. Юра предложил

«Пора на время смыться!» – и втроем вышли на свежий воздух. Желающих подышать оказалось немало. Многие курили или только закуривали, кто-то просто остывал в прохладе, но что точно – никто не молчал.А по сочности выражений и громкости смеха можно было уверенно сказать, что весь коллектив находился в прекраснейшем настроении, когда житейские заботы уже никого не волнуют, а повышенная спиртным активность реализуется в общении с представителями преимущественно противоположного пола. Естественно, в ее лучшем варианте взаимного удовлетворения.

Веселый Слава быстро освоился среди окружающих и примкнул к небольшой группе заразительно хохотавших парней и молодых женщин, а Михаила я уже давно не видел. Юра предложил пройтись – поговорить здесь не дадут. И мы вдвоем пошли по поселку, быстро погружающемуся в темноту теплой ночи.

«Хороший у вас коллектив», – не мог я не отметить под впечатлением только что увиденного и услышенного, – «отдыхают отлично, и работают наверное так же».

Геолог, я и в сумерках увидел, заулыбался:

«Результат совмещенного естественного и искусственного отборов. Кого наша жизнь не устраивает – сами уходят, а кого устраивает только в плане отдыха – мы «уходим».Работа такая – сразу видно, что за человек. Здесь не сачканешь и на другого дело не повесишь».

«И женщины у вас – глаз не оторвешь», – я вспомнил, что еще не исполнил то, что был обязан, – «а я с Наташей еще не поздоровался, подлецом выгляжу в ее глазах».

«Не переживай, успеешь и поздороваться, и попрощаться. Расходиться с гулянки начнут не скоро – часа в два-три, а сейчас если одиннадцать – то и хорошо».

Последней фразе я не поверил:

«Серьезно до трех танцевать будете?» – в городе все мероприятия кончались к двенадцати, что бы последним транспортом разъехаться по домам.

«Кое-кто и подольше задержится, а Паша может только завтра к обеду дома появиться. Торопиться то нам не к чему – до кровати две минуты ходьбы, ночь теплая, завтра выходной и можно похмелиться».

Дошагали до Юриного дома, зашли. Посидели, поговорили, он приготовил две чашки кофе. Обменялись городскими адресами, номерами телефонов. Договорились, что Юра мне обязательно позвонит, как только окажется в городе.

Не очень надеясь, что Слава совладает с соблазнами и тогда утром его можно не добудиться, поделился тревогой с Юрой. Пошагали назад, к веселью, танцам, спиртному.

По дороге геолог меня замучил: кто это у меня Таня в городе и какие с ней отношения. Вынудил рассказать все, в том числе и о ее прошлом неудачном замужестве. Когда сказал, что ее замужество меня и смущает, Услышал приятный совет:

«Брось, ерунда все. Думаешь, если у женщины кто-то был, так и все, можно печать ставить?. Я по своему опыту знаю, что один мужик ни у кого не бывает. Даже если девушку взял в жены – будь уверен – по крайней мере еще один у нее будет. Для сравнения. Так что успокойся, и на ее прошлое наплюй».

С этим его напутствием подошли к помещению, где гремела кайфовая музыка. Несколько человек все так же толкались у входа, а в сторонке стояла Наташа.

«Ну вот, можешь и поздороваться!» – Юра ее тоже заметил и быстро нырнул в дверь.

Подошел к девушке: «Здравствуй! Извини, раньше не мог подойти».

«Ладно, не оправдывайся!» – Наташа улыбнулась, – «Видела, как вокруг тебя и Юрия Васильевича мужчины крутились. Про вас прямо ужас рассказывают!»

«Какой такой ужас?» – я сделал удивленные глаза, – «И кто рассказывает?»

«А из Мирного парень, с которым ты сюда пришел. Он говорил, что в вас то стреляли, и вы тоже стреляли».

Несколько человек поближе начали на нас с интересом посматривать, и Наташа предложила:

«Пойдем к столам, мы с тобой еще не выпили за встречу. А заодно и за расставание, ты же утром уезжаешь».

Зашли в помещение, где в искусственно созданном полумраке под быструю ритмичную музыку пары руками, ногами и телами показывали красоту танца какого-то африканского племени. Мы стороной обошли эту синхронно извивающуюся массу, Наташа усадила меня за стол, села рядом. Выпили за все хорошее, спокойно поговорили, без обид и претензий. Но это длилось недолго – среди танцующих увидел Славу и понял, что пора его уводить, иначе завтра мы точно не уедем.

Объяснил Наташе, что мне и Славе завтра предстоит – она все поняла правильно. Попрощались, я дождался перерыва в музыке, нашел своего развеселого шофера и вместе с ним подошли к Юре. Сказал ему, что все, уходим. Он кивнул головой, пообещал утром забежать попрощаться.

Потянул Славу на выход, потом спокойно пошли к гостинице. Шофер мой заметно погрустнел и со вздохом высказал свое наблюдение:

«Весело живут люди, не то что мы в городе. Натанцевался от души».

Я напомнил: «Говорил же, что уезжать в город не захочешь».

На это Слава лишь прискорбно вздохнул.

 

13 августа, суббота.

 

Опер

Еще толком не проснулся, а движение в комнате, присутствие постороннего почувствовал. Первая мысль: уж не воры ли забрались? Тогда главное не спугнуть, резко не дергаться. Медленно открыл глаза, собираясь злодея хватать. И от удивления открыл рот: Слава, этот соня, без моего участия не поднимавшийся даже после нормальной ночи, уже одевшись бодро ковырялся в сумке, лежащей на кровати. И такое после вчерашнего сабантуя! Глянул на часы – шесть утра. Перешел на кровати в сидячее положение. Слава обернулся на шорох:

«Проснулся? А то будить собрался!» – и надо же, все сказал бодро, без обычного бурчания.

Собрали вещи, аккуратно сложили с стопки постельные принадлежности. Столовая с семи – нам не подходит, поздно. Обходимся чаем с печеньем, да и после вчерашних закусок и в большом количестве на еду не тянет. Сложили вещи в машине, можно и выезжать. Но Юры нет, а попрощаться он обещал зайти. Поверить, что об этом забыл, я не могу, поэтому время тяну, курю и прохаживаюсь возле машины, в которую Слава уже забрался. Наконец геолог появляется:

«Чуть не проспал! Не задержал вас?»

«Да нет, нормально», – я смеюсь, а Слава из машины вылезает и подходит.

Прощаемся, жмем друг другу руки, обещаем при возможности звонить. В завершение Юра спрашивает:

«Вы в Мирном надолго задержитесь?»

Залезая в кабину, отвечаю: «На пол часа, не больше».

Он удовлетворенно кивает головой, словно наша пол часовая задержка его устраивает, и машет рукой – мы отъезжаем.

В милиции действительно пол часа толкались. Пока завтракал гр. Рогожин, пока то да се – время шло. Михаил, по виду не ложившийся спать после «мероприятия» в партии, походил на ленивца – делал все в замедленном темпе и с несколько отрешенным взглядом. Что «хорошо» провел ночь – определялось уверенно. Симонов И.С., здесь же присутствующий, посматривал на него с сомнением, пытался разглядеть нечто подобное у меня и у Славы. Но увы, не увидел: во-время мы сабантуй покинули. Наконец все – запираем гр. Рогожина в машине, прощаемся. Теперь вперед, до города без остановок.

Слава крутит баранку, бодро посматривает по сторонам, что-то мурлыкает (не бурчит!) под нос. Такое его необычное состояние меня удивляет, и когда от Мирного отъехали интересуюсь:

«Что, Слава, радуешься, что домой едем? Или приятный вечер вспоминаешь?»

Слава поглядывает то на меня, то на дорогу:

«Женщины вчера были – класс! Есть что вспомнить!»

«И сейчас о них думаешь?»

Слава улыбается, молчит. Потом соглашается:

«Вспоминаю конечно. Там с одной танцевал, чернявенькой. Прижмется – дух захватывает!»

«А о доме вспоминаешь?»

«Вспоминаю. Здесь, понятно, было хорошо, интересно с работой, и эта гулянка класс. Но и дома неплохо», – Он начал внимательно смотреть в зеркало заднего вида, – «Кажется, за нами гонятся, Жигули красные».

Я высунул в окно голову – действительно, Жигули догоняли, мигая фарами. Слава без подсказки начал притормаживать, съехал на обочину, остановился. Жигули подъехали, из них выскочили Юра и Паша, причем последний с большим свертком в руках. Я только успел вылезти из кабины, как они были рядом. Юра показал на сверток:

«Еле догнали! Из головы вылетело – презент же был!»

Подошел Слава и поинтересовался:

«Какой презент?»

«Два сома, из бассейна! Куда ложить-то?» – Юра заглянул в кабину.

Сомов в его бассейне я видел – один на десять килограмм, другой на пять. Презент получался весом почти на пуд. Юра определил:

«Большой сом – тебе, поменьше – Славе», – обернулся к шоферу, – «Слава извини, не было двух одинаковых».

«Они оба крокодилы», – довольный водила уже укладывал сверток в кабине.

Еще раз прощаемся, еще раз жмем руки и отъезжаем. Геологи машут вслед.

«Хорошие ребята», – вздыхает сосед, – «не то, что эти вон», – кивает головой на тихого как мышка Рогожина за нашей спиной.

А мне стало грустно. Хороших парней, таких же хороших женщин, все эти шашлыки, уху, Хе и многое другое теперь буду только вспоминать. Вроде и недолго прожил среди геологов, а вот подишь ты, успел привязаться к некоторым , да так крепко, что уже испытываю что-то вроде ностальгии. Чуть прикоснулся к их жизни, сложной, трудной и нам городским часто непонятной, многое понял и не мог сейчас осуждать некоторые их не совсем законные увлечения. В душе всех прощал: пусть живут, работают, отдыхают, рыбачат и охотятся по своим правилам. Не нам их судить.

До управления добрались без происшествий. Первым делом я рванул к телефону, позвонил моему коллеге Виктору Рыбакову на дом. Не мог я в неведении о городских событиях жить до понедельника, и надеялся, что Виктор меня во все посвятит.. К счастью, застал его дома и слезно упросил приехать ко мне или в управление. Виктор подумал, попросил никуда не уезжать – скоро он придет.

Теперь занялся делами: сдал Рогожина, спрятал документы и оружие. После чего Слава исчез, а я еще минут десять в комнате отдела курил – народ по случаю субботы отсутствовал и травить было некого.

Наконец Виктор появился. Предупредил, что у него мало времени – жена ждет на улице. И начал рассказывать о городских событиях.

В поле зрения ведомства по контролю за оборотом драгметаллов попал некий Гулевич Владимир Иосифович. Бывший ювелир, а ныне заслуженный пенсионер, часто пропадал из дома на два-три дня. Но к удивлению, жену такие отлучки супруга не пугали. Этим обстоятельством заинтересовались, и наблюдением легко установили куда вели его следы. Оказалось, в дачный поселок – кооператив хорошо знакомого всем нам геологического объединения. Слово «геологическое» заставило к гражданину Гулевичу присмотреться повнимательней. А когда выяснилось, что там он посещает дачный домик гр. Панова, часто остается на ночь и почти всегда в одиночестве, начальство в двух ведомствах начало потирать руки в предчувствии удачи. К этому времени по гр. Панову, хозяину автосервиза, было много фактов участия его в преступной группе. Поэтому разрешение на осмотр дачного домика было выдано и привело к потрясающей находке: в подвальном помещении найдено функционирующее оборудование для изготовления ювелирных изделий, сами эти изделия, заготовки для их производства и несколько слитков золота кустарной выплавки.

Гражданин Гулевич не стал запираться и тут же назвал фамилии своих криминальных работодателей: сырье он получал от гр. Панова, готовые изделия забирал Язиков. Естественно, в этот же день оба были задержены на своих рабочих местах.

И на этом можно поставить точку – почти все члены организованной преступной группы либо задержены, либо в мире ином, куда их отправили их же сообщники. Из чистого любопытства я у Виктора интересуюсь:

«Все же через кого результаты анализов попали в руки преступников?»

Коллега помолчал, подумал и неуверенно ответил:

«Точно сказать не могу. Но считаю, что у Николаева, когда тот получил почту с нужными бумагами, их каким-то образом смог увидеть Язиков. Который был заинтересован, что бы именно Николаев получил почту, и по дружески просил его это сделать – так он сам сказал».

Мне захотелось уточнить:

«То-есть, Николаев был просто пешкой?»

«Определенно, все говорит о том», – Виктор встал из-за стола, собираясь уходить. И подойдя к двери, добавил: «Но взгреть его не помешало бы».

Виктор ушел к ожидающей его на улице жене, а я еще посидел и подумал. Перебирал в памяти только что услышенное и связывал его с известными мне фактами по другим членам преступной группы, вспоминал с каким трудом они доставались и сколь на первый взгляд представлялись незначительными. И – грех себя хвалить – от проделанного мною, всеми моими коллегами и добровольными помощниками чувстивовал полное удовлетворение. И не смотря на долгую дорогу, общую усталось от хронического недосыпа и напряжения последних дней, с хорошим настроением на трамвае отправился домой. По пути представляя, как смою дорожную пыль, переоденусь – и к Танечке. Не был я у нее на квартире – не хотел встречаться с ее бывшим мужем, а сегодня этот пробел ликвидирую, потому что должен увидеть ее непременно и как можно быстрее.

Решая, что же куплю в подарок, наконец до дома добрался и с некоторым усилием начал подниматься по лестнице на свой этаж. Руки затекали от командировочной сумки и свертка с тяжеленным сомом, презентом Юры. Наконец добрался до двери, поставил поклажу на пол и полез в карман за ключами от квартиры.

Ключ в замочную скважину вставил, но повернуть его на открытие не получалось. Что за черт, воры пытались открыть, что ли?. Эта мысль мелькнула, и ее тут же сменила другая: а может они и сейчас в квартире? И тут же услышал легкие шаги, щелкнул замок и дверь начала открываться. За ней с улыбкой, красивая в сногсшибательном платье стояла Танечка, протягивая ко мне руки.

Дальше было – понятно что. Когда оторвались друг от друга и немного отдышались, Таня объяснила:

«Я тебя так ждала! А вчера Игорь Константинович на работе на меня хитренько посмотрел и говорит: завтра твой ненаглядный приезжает, к обеду встречай. Вот я и встречаю!»

Я не мог не поцеловать ее еще раз:

«Ты молодец, лучшего сделать невозможно! И выглядишь – ну нет у меня слов! Просто бесподобно!»

Танечка довольна:

«Я старалась! Для тебя!»

Разговаривая о приятных пустяках, я наконец-то занес в коридор сумку и презент, снял туфли и оба прошли в комнату. Еще в коридоре заметил, что в квартире убрано, а в комнате встретил художественно оформленный стол с закусками, бокалами и вином.

«Когда все это успела?» – не мог не удивиться.

Таня засмеялась:

«Уборку – еще вчера вечером, а стол– сегодня утром».

«А ночевала где?»

Танечка смотрит на меня:

«В твоей постели. Знаешь, как приятно было?»

«И сегодня останешься?»

«Если будешь себя хорошо вести!» – погрозила мне пальчиком.

Из квартиры мы никуда и не вышли. Я быстро привел себя в порядок и сразу устроились за столом. Пили вино, закусывали, много о чем говорили. Кое-что о моей последней командировке Таня знала, по ее просьбе рассказал поподробнее. Обо всем – и о краже золота в геологической партии, и о четырех трупах, которые из-за него появились. И о членах преступной группы, в которой полные отморозки вроде убийцы-маньяка Бочко и просто жадные до денег вроде Рогожина смогли объединиться с умными расчетливыми людьми с высшим образованием – Язиковым и Пановым. И что бы скрасить неприятное повествование, рассказал о Юре, его помощи при расследовании, о жизни геологов. Таня послушала, повздыхала, и нерадостную тему оставили.

Говорили теперь о делах своих, более важных. Понял я, что холостой моей жизни приходит конец, осталось лишь этот переход в новое для обоих состояние довести до сведения друзей и знакомых, и как-то отметить. Говорили, пока Таня не заметила, что у меня начинают закрываться глаза. Она с пониманием перенесла разговор в другое место – в постель, и вскоре, получив от нежной и ласковой подруги все возможное, я незаметно для себя отключился, как мне кажется, на полуслове.

Утром открыл глаза, с удовольствием посмотрел на спящую женщину, и перевел взгляд на будильник. Пол шестого. Мелькнула мысль: вот черт, сейчас появится эта развалюха номер 3, Танечку разбудит и напугает скрежетом и визгом!. Не зная зачем, тихонько встал, подошел к окну и выглянул на улицу, ожидая увидеть, а вернее услышать, развалюху трамвай номер 3.

К удивлению, совсем новенькая тройка последней модели безшумно приближалась к остановке у дома. Я с облегчением вздохнул и улыбнулся: это знак, впереди у меня с Таней такие же прекрасные перемены. Глянул на лежащую в постели женщину – с закрытыми глазами она улыбнулась и тихо произнесла:

«Иди ко мне, милый!»

Конец.