УЛЬТИМАТУМ
Президент, 4 часа дня, 26 марта 1996 года, кабинет Президента
Президент уже часа два беседовал с представителями от культуры. Не столько говорили они, сколько он. Как выяснилось с самого начала, ничего нового Президенту гости сказать не могли. Он был в курсе всех их проблем… Киношники настойчиво просили средств на "подъем" российского кино, которое всегда было одним из лучших в мире, а теперь – в плачевном состоянии; музейные работники в свою очередь говорили о плачевном состоянии музеев; деятели от литературы просили поддержать литфонд… С одной стороны свободных денег в казне не было, но с другой стороны их можно было бы и организовать. Деятели культуры – прослойка, конечно, немногочисленная, но они могут сказать очень веское слово – что в предвыборную кампанию весьма важно; особенно – киношники и литераторы. Надо поддержать интеллигенцию, изыскать средства. Пройдет совсем немного времени и результат сегодняшней встречи ох как скажется…
Сработала связь с приемной:
– Господин Президент, к вам Секретарь Совета безопасности с каким-то чрезвычайным сообщением.
– Хорошо, – ответил Президент. – Он не говорит, по какому именно вопросу?
– Нет. Только конфиденциально…
Президент нахмурился; ему совсем не нравились такие внезапные конфиденциальные встречи:
– Пусть подождет несколько минут. У меня очень важная делегация – скажите ему…
Президент повесил трубку и продолжил беседу.
* * *
Через несколько минут, попрощавшись за руку, посетители ушли, и почти сразу в кабинете появился Григорий Данилович Поливода. Вид у него был довольно взволнованный. Президент давно не видел Поливоду таким.
– Что случилось, Григорий Данилович? – как всегда, неторопливо начал Президент.
Поливода напоминал растрепанного после схватки коршуна:
– Есть несколько неприятных фактов, которые требуют неотложного рассмотрения.
Президент развел руками:
– Если неотложного, то отложим другие дела, займемся этим.
– Дело касается убийства Смоленцева, – Поливода волновался. – По-видимому, Кожинов доложил вам далеко не обо всех обстоятельствах этого преступления. А они могут сыграть фатальную роль.
– Показывай.
– За день до убийства Смоленцев встречался с Семеном Липкиным, – на стол легла фотография, – а также с директором "Экобанка" Виктором Сутько. Они достигли соглашения, по которому КПРФ и "Экобанк" финансируют дальнейшую деятельность телерадиокомпании "Молодежная" по ряду проектов. В счет этого финансирования КПРФ перечислила сумму в сорок миллионов рублей – совсем неплохо для телестудии. Вот выписка из банковской справки.
Президент внимательно рассматривал все бумажки, которые попадали ему на стол.
Поливода продолжал:
– Об этом стало известно вашей дочери, и она потребовала Смоленцева на ковер, приказав принести список с основными перспективными направлениями развития телерадиокомпании. Вот список, который подготовил Смоленцев, идя в день гибели в Кремль…
Очередная бумага легла поверх прежних.
– Дальше, – тяжело сказал Президент.
– Ему была обещана встреча с вами, и он пришел в Кремль. После совещания он отправился в курительную комнату, и его там убили… Вину за это возложили на некоего телережиссера Глушко… – Поливода сделал значительную паузу. – Его срочно арестовали. И до сих пор изматывают допросами. Вот протоколы, вот справка медэкспертизы, где сказано, что Смоленцев убит ударом пепельницы, остальные травмы причинены трупу. Вот справка полноценной экспертизы: в ней сказано, что смерть произошла от профессионального удара. На скуле большой синяк, характер перелома шеи в точности соответствует направлению удара. Эксгумация даст однозначные результаты, – Поливода захлопнул папку. – В целом получается неприглядная картина: Смоленцев переходит на сторону коммунистической партии, его вызывают в Кремль и убивают профессиональным ударом, далее начальник охраны пытается путем подтасовок состряпать ложное обвинение.
Президент поднял на Поливоду глаза; по этим глазам невозможно было понять, что думает Президент. Но прозвучало явно ироническое:
– Это все? Вызывать охрану?
Поливода поджал губы:
– Пока не все. Два следователя из группы по расследованию этого убийства пытаются обратить внимание следствия на вопиющие нарушения законности. Вот запись того, как следователь Макарова снимает показания у Елены Монастырской, – снова последовала значительная и продолжительная пауза. – Оба следователя тут же оказываются в розыске, вчера вечером их со стрельбой пытались захватить в парке Горбунова. Вот отчет о неудачном захвате. Подняты на ноги ФСБ и СБП. Обо всех этих фактах следователи, безусловно, готовы дать показания. Но это в том случае, если их еще удастся обнаружить…
Поливода отпил воды.
Президент, обдумывая факты, сидел неподвижно и смотрел на разложенные перед ним бумаги.
Секретарь Совета безопасности поставил стакан на место:
– Далее. Вот фотоснимки прошлого года, где ваша дочь в обществе этого Смоленцева отдыхает на юге в интимной обстановке, – Поливода эффектным жестом разложил фотографии веером. – На людей произведет большое впечатление, что Елена отдала приказ уничтожить своего бывшего любовника…
Президент нажал кнопку селектора и сказал:
– Вызвать сюда Кожинова, быстро.
Поливода сказал тихо:
– Генерал Кожинов убит сегодня при попытке сопротивления обыску у себя на даче. Эти документы изъяты у него из сейфа.
Из селектора раздалось:
– Только что получено сообщение, что Наум Степанович убит у себя на даче.
Глаза Президента наливались гневом:
– Это переворот, Гриша, ты у меня сейчас пойдешь в Матросскую Тишину.
Поливода дерзко улыбнулся:
– С удовольствием. Но…
Президент смотрел на него тяжело:
– Что еще?
– Вместе с Липкиным мы записали совместное обращение по поводу беззакония, которое творится в Кремле.
Как только я окажусь в камере, это обращение приобретет особую убедительность.
– Все?
– Все!
– И что ты мне хочешь предложить?
Поливода прошелся по кабинету с видом хозяина:
– Тихий мирный уход без позора… Сегодня до девяти часов ты должен сообщить, что ложишься на операцию по поводу болезни сердца, что врачи запретили тебе предвыборное турне. Далее – ты выводишь свою кандидатуру из списка кандидатов на новый срок, – голос Секретаря Совета безопасности окреп. Поливода не просто перечислял условия, он диктовал. – Если до девяти заявления не будет, то пойдет в эфир наше. Если будет перекрыт эфир, то завтра в сотнях газет будет это заявление.
Президент тяжело сгреб бумаги и кассеты со стола:
– Вот что. Я поеду к себе в Завидово и просмотрю все это дерьмо. Надо подумать, – трудно давались Президенту эти слова. – К вечеру дам ответ.
– Я приеду в восемь.
– Век бы тебя не видеть, Гришка Отрепьев…
Уходи.
Как только Поливода вышел, Президент приказал в селектор:
– Машину в Завидово, к машине вызовите заместителя Кожинова – Карпика, пусть возьмет кого-нибудь из технического отдела, мне нужно проверить подлинность документов и звуковой пленки.
Связь отключилась. Президент еще минут пять сидел в глубокой задумчивости. Бондарович и Макарова, 7 часов вечера, 26 марта 1996 года, "уединенный отдых у озера"
С трудом унеся ноги из дачного поселка на генеральской машине, Александр и Виктория проехали до кольцевой. Машину бросили там, а сами поймали частника, чтобы доехать до "уединенного отдыха".
Который день судьба то сплетала кольца вокруг них, то распускала эти кольца, позволяя вздохнуть свободно, потом снова скручивала в узел.
Виктория и Александр устали от этих внезапных перемен.
Они забрались к себе в комнату и долго курили, сначала молча, потом тихо разговаривая о последних событиях.
Набравшись сил и мужества, они попросили принести в комнату что-нибудь из еды, видеомагнитофон и начали тщательный просмотр материалов.
Помимо записи во время убийства, на кассете оказалось несколько важных вещей. Отдельно были смонтированы кадры входа и выхода Поливоды вместе с неким капитаном в форме, в котором Виктория и Александр узнали человека, стрелявшего в них на даче несколько часов назад.
Виктория сказала с полной уверенностью:
– Да, я видела этого человека и в Кремле, нетрудно будет найти его личные данные по нашим документам.
– Окажется какой-нибудь спецназовец ГРУ, – предположил Александр. – Там особый упор делается на диверсионные работы, на убийство голыми руками – как в наших случаях. В основном там солдаты срочной службы, офицеры – только инструкторы. Черствее людей не бывает.
– Вот и последнее лицо этой трагедии, – заметила Виктория, – исполнитель.
– Давай дальше.
Потянулись кадры оперативных съемок. Частью озвученных, частью снятых издалека и весьма скверного качества. Смысла многих из них ни Виктории, ни Александру при всем желании понять не удалось. Ясно было, что везде речь шла о сепаратных, тайных, несанкционированных переговорах некоторых лиц, стоящих у власти, с руководством оппозиционных партий и с теневыми лидерами.
Нашлись там и кадры встречи с Семеном Липкиным.
Были запечатлены встречи в неформальной обстановке с военными, хвастливые застолья, неуважительные характеристики Президента, обговаривание условий явно корыстных сделок.
Виктория утомленно поморщилась:
– Полный букет, Александр. Можно не продолжать.
Это надо смотреть Президенту.
– Будем ждать утра или предпримем что-нибудь сейчас?
– По-моему, сейчас мы никуда просто не прорвемся.
Там сейчас встревоженный улей.
– Я боюсь одного, Вика, что, если это убийство – сигнал и первое мероприятие нового путча?
– Нам опять не хватает информации?
– Точно. Но к этому пора привыкать.
– Давай позвоним Гене Рыпула, – придумала девушка, – он должен быть в курсе того, что происходит. Он, как правило, знает больше других своих коллег.
– Вопрос в том, захочет ли он с нами поделиться своими знаниями. Тут ведь срабатывает другой момент – информация стоит денег. И иногда больших…
– Я попробую.
Виктория сходила вниз и вскоре вернулась.
– Хозяин сел на телефон и пытается отыскать Геннадия. В офисе того нет.
Помолчали. В воздухе витали нервозность и даже какая-то обреченность.
Виктория, должно быть, была из людей мнительных – во всех неудачах сначала винила себя:
– Думаешь о том, что поддался на идеи и авантюры легкомысленной девчонки?
Александр оставил ее вопрос без внимания:
– Иди ко мне.
Виктория подсела и приласкалась к нему.
Александр сказал:
– Я думаю о том, что Кожинов все рассчитал в этой большой запутанной игре; все, кроме одного – своей смерти. Это общая беда всех сильных лидеров – стремление все замкнуть на себя, держать все нити в одних руках. Для них мир крутится только вокруг одной точки. Они эгоцентристы, и им кажется, что они неуязвимы.
– Ты прав. Иди мы, слепо доверяя, на поводу у него, в каком положении оказались бы все сегодня, когда Кожинова не стало и никто не владеет ситуацией, никто не знает, что и как продолжить? – это была очень здравая мысль. – Да и эта кассета была бы уничтожена.
Александр смотрел на нее молча.
Виктория сказала:
– Ты как-то странно смотришь.
– Ничего странного. Просто удивляюсь.
– Давно не удивлялся?
– Очень.
– А чему ты удивляешься?
– Редкое сочетание: красоты и ума.
Глаза у нее были теплыми, бархатными:
– Ах, Саша! Если б не эта ситуация…
В дверь постучал официант:
– Николай Иванович велел срочно передать вам радио, передают что-то важное, – он вошел и поставил Ко. стол маленький радиоприемник.
Александр включил радио погромче:
"Россия, кажется, вошла в очередную полосу политических потрясений. Не успели схлынуть страсти по поводу отставки Министра обороны федерации, как появляются очередные, пока неподтвержденные, новости…"
Макарова и Бондарович переглянулись.
"Из неофициальных источников поступило сообщение о смерти бессменного руководителя службы безопасности Президента генерала Кожинова, – одной из самых загадочных фигур российской политики. Считается, что круг его обязанностей и полномочий был значительно шире традиционных для этой должности. Его ведомство было личной гвардией, разведкой, а отчасти и отделом кадров Президента. Генерал Кожинов узурпировал и некоторые функции Совета безопасности. Безоговорочно лично преданный Президенту, Кожинов делил весь мир на две категории: тех, кто за Президента, полезен ему, лоялен ему – и тех, кто против. Практически невозможно будет найти полноценную замену этому человеку в аппарате администрации. Во всяком случае, сейчас претендент на свято место не виден…
Есть и еще одна новость, которой трудно поверить.
Она никем не подтверждена, но настораживает тот факт, что она и никем немедленно не опровергнута…
Уже несколько часов по Москве ползут слухи, что сегодня в девять часов вечера Президент сделает официальное заявление о своем уходе из политической жизни.
Высказываются разные предположения. Всем известно про больное сердце Президента, и не исключено, что именно обострившаяся болезнь вынуждает выдающегося политика России, согласившись на операцию, отказаться от участия в изнурительном марафоне президентских выборов.
Но если подтвердятся слухи о насильственном характере смерти генерала Кожинова, то как знать: не превратилась ли Правительственная резиденция в Завидове в новый Форос большой российской политики?.."
Александр нервно усмехнулся:
– Ты поняла? Они действуют, а мы сидим.
Виктория вскочила на ноги:
– Быстро звонить Принцессе!.. Надо узнать, что происходит в Завидове.
Они выскочили из комнаты и побежали по лестнице вниз. На бегу Виктория говорила:
– У меня такое ощущение, будто я попала в смерч.
– Хуже: надвигается цунами…
Через несколько минут девушка набирала раз за разом все известные ей номера. Минут через десять Виктории удалось пробиться на московскую квартиру Елены Борисовны.
Горничная ответила, что хозяйки нет дома:
– Она уехала недавно…
– Что ты мямлишь! – рявкнула на нее Виктория. – Она где-то там, рядом… Скажи ей, что звонит Макаров? и что Кожинов убит.
Голос в трубке, испуганно пискнув, исчез.
А через минуту наконец-то Вика услышала взволнованную Елену:
– Виктория?
– Да!
– Это правда – про Кожинова?
– Да, Елена Борисовна. Его убили при мне три часа назад, тот же человек, что убил Смоленцева. Это наемник Поливоды.
– О, ужас!..
– Что творится в Завидове?
Принцесса после некоторой заминки все же ответила на вопрос:
– Поливода вынуждает отца сделать заявление об отказе от политической жизни по болезни.
– Ты можешь прорваться туда и отвезти кассету? – в волнении Виктория сама не заметила, как перешла на "ты"; когда-то они дружили. – На ней все материалы по Поливоде. И этих материалов достаточно, чтобы его утопить…
Монастырская ответила убитым голосом:
– Отец отказался разговаривать со мной и отдал приказ охране не пускать меня в дом. Он в Завидове с одним Карликом.
– Но сейчас на счету каждая минута.
Принцесса была огорчена:
– Что я могу сделать? Охрана не решится нарушить приказ. Меня не пустят даже на крыльцо…
– Провези нас туда, Елена Борисовна! – нашлась Виктория. – Это единственный шанс.
– Хорошо…
– Тогда встречаемся на Кольцевой, – и Виктория, несколько успокоившись, принялась обговаривать детали.
* * *
Поднявшись наверх, они вошли каждый в свою комнату.
Девушка переоделась, немного подправила макияж и зашла к Александру:
– У нас осталось два часа.
– Идем ва-банк? – он легко поднялся из кресла и, подойдя к Виктории, нежно взял ее за плечи.
– Да, Саша! Это называется: или пан, или пропал…
– На что ты надеешься? Как ты проникнешь к Президенту? Нас с тобой и близко не подпустят.
Она засмеялась:
– Ты не поверишь, но, кажется, есть дурацкий шанс.
Бондаровича это убедило:
– Действительно, в данной ситуации может сработать только дурацкий шанс…
Через несколько минут они ворвались к хозяину "уединенного отдыха" с оружием в руках. Вернее, "макаров" был только у Виктории, но этого оказалось вполне достаточно. Оружие уже само по себе впечатляло, а в руках известного во всем мире стрелка – тем более.
Николай вместе с одним из охранников оторопело уставились на них:
– Вы что?
Виктория выпалила на одном дыхании:
– Николай, нужны машина, два фонарика и оружие.
Оружие пропадет, а машину вернем…
Николай все еще не мог прийти в себя:
– Но почему под дулом пистолета?
Банда ответил:
– Это из соображений твоей безопасности, парень. Если наше дело сорвется, ты всегда сможешь сказать, что мы отняли у тебя все это, угрожая пистолетом.
– Вы крутые ребята, ничего не скажешь!..
Все необходимое быстро нашлось. Бондарович и Макарова, 9 часов вечера, 26 марта 1996 года, Завидово
На Кольцевой трассе в назначенное время встретились с Принцессой; Александр и Виктория пересели в роскошный лимузин Елены Борисовны.
Потеснив Бориса на заднем сидении, Виктория с самым серьезным видом заявила:
– Не могу я больше его видеть! Елена Борисовна, высадите этого идиота, он нам, не приведи Бог, что-нибудь напортит в Завидово.
Елена Борисовна повернула к охраннику лицо, мокрое от слез, и велела:
– Марш из машины!
– Но… – заикнулся было парень.
Слезы вмиг высохли на глазах Принцессы:
– Я сказала: марш!..
Борис, который уже начал привыкать к такому обращению, опрометью выскочил наружу и остался на обочине, глядя вслед удаляющейся машине.
Виктория обернулась и поймала на себе ненавидящий взгляд охранника. Да, она его победила – все никак простить ему не могла той актриски, над которой Борис надругался.
Монастырская была в смятении:
– Что вы задумали, Виктория? Как вы туда пройдете?
Он вообще никого не пускает к себе. Ждет к восьми Поливоду и все.
Банда своим ушам не поверил:
– Вы хотите сказать, что он сдался? Так быстро?
Стоило только слегка нажать?
Принцесса отвернулась:
– Я не знаю. А говорю – как есть… Нас не пропустят в дом; я ведь не в силах отменить приказ Президента – пусть он мне и отец…
Виктория спросила:
– Кто из ваших подруг живет рядом на дачах?
– Софья Павловна. Вы же знаете ее. Почему спрашиваете? – Елена аккуратно утирала щеку платочком.
Девушка кивнула:
– Отведите нас к ней, а дальше мы попробуем сами найти выход. Точнее, вход.
Внешняя охрана лихо откозыряла дочери Президента.
На территории отдельно охранялась только резиденция Президента. Миновав КГГ, минут пять ехали вьющейся асфальтовой дорожкой через сосновый бор.
Свежий, пахнущий хвоей и сыростью воздух проникал через окна в салон. Уже было темно. В свете фар то и дело возникали стволы исполинских сосен. То справа, то слева, показывались массивные корпуса правительственных дач – каменных или деревянных.
Бондарович с интересом осматривался по сторонам; ему еще не доводилось бывать тут…
Софья Павловна оказалась дома. Она вышла на крыльцо, едва услышав, как скрипнули возле дома тормоза. Казалось, нисколько не удивилась, увидев гостей – знакомых и незнакомых. Поспешила навстречу:
– Елена, дорогая, что происходит? Я вся извелась.
Правда, что Кожинова застрелили? – пожилая женщина прижимала руки к груди.
Они с Еленой обменялись чисто символическими поцелуями.
Принцесса уже успела взять себя в руки.
– Да, Софья Павловна, положение серьезное. И Наума Степановича больше с нами нет. Но мы ведь видели и не такие кризисы, правда? – бодро ответила ей Елена Борисовна. – С Божьей помощью переживем и этот…
И хозяйка, и гости через просторную теплую веранду прошли в дом. И сразу попали в просторный каминный зал, красиво обшитый деревом. Из этого зала открывались выходы в другие помещения. Две лестницы вели вверх, на галерею. Параллельно с каминным залом здесь был еще один, Александр видел: в нем был полумрак; но удалось разглядеть ряды кожаных кресел, светлый квадрат экрана на стене – это был кинозал…
Елена Монастырская остановилась посередине помещения:
– Скажите, Софья Павловна, где у вас тепловой узел?
– Что?! – женщина была расстроена и не сразу поняла, о чем у нее спрашивают.
– Дополнительные меры безопасности, – объяснила Монастырская. – Мне поручено проследить… Вы же знаете, что творится. Во избежание неожиданностей охрана должна проверить все подземные коммуникации и поставить новые пломбы на люки. Мы решили начать с вас.
– А, конечно, конечно, пойдемте, – женщина всплеснула руками и оглянулась на Бондаровича. – Вы, наверное, новый человек в охране. Викушу-то я хорошо знаю…
Принцесса не дала ей развить тему:
– Да, это специалист по коммуникациям… Но время не ждет, дорогая…
Хозяйка дачи провела их в тепло-канализационный узел в подвале строения. Зажгла свет.
Александр поднял тяжелую крышку стандартного люка в полу и помог спуститься в коллектор Виктории, затем кивнул Монастырской и спустился сам.
– Пойдемте наверх, Софья Павловна, они тут сами разберутся и потом доложат, – увела хозяйку Елена Борисовна. – Если вы угостите меня своей чудесной наливкой, буду вам очень признательна. На улице под вечер такая сырость, что я боюсь – как бы не заболеть…
* * *
Подземный коридор уходил в две противоположные стороны. Сориентировавшись, Макарова и Бондарович выбрали северо-западное направление. Освещая себе путь фонариками, шли вперед. Бетонные стены были покрыты капельками воды. Электрический свет преломлялся в этих каплях и играл в них – иногда рассыпался на маленькие радуги.
– Почему тут люки в подвалах? – поинтересовался Александр, оглядывая стены.
– Чтобы лужайки не портить и из соображений безопасности. И черт его знает, почему еще…
Они медленно пробирались вдоль труб по узкому каналу. Где-то, слышно было, капала вода; откуда-то доносилось шуршание – крысы, конечно; пару раз даже видели их, но Викторию эти твари не сильно пугали… Впрочем, скоро стало относительно сухо, и крысы почти не попадались на глаза. И на том спасибо.
Банда решил уточнить:
– Ты уверена, что мы идем правильно?
– Конечно, – Виктория шла впереди. – Если б я была не уверена, то пустила бы вперед тебя и спряталась за твою спину, – девушка улыбнулась.
– А откуда уверенность?
– Я в свое время изучала здесь всю систему безопасности, – она откинула челку со лба. – Когда еще была телохранителем Елены, – Виктория указала рукой в темноту. – Сейчас будет решетка перед президентской резиденцией.
– А что там наверху?
Виктория оглядела серый бетонный потолок:
– Я думаю, как раз над нами сейчас контрольно-пропускной пункт. Не тот, который мы проезжали, а отдельный – для президентской резиденции.
Банда без особого интереса осмотрел потолок:
– Ах, Виктория, если б не ситуация!..
Девушка оглянулась, улыбнулась ему:
– Время любить, и время ненавидеть…
Они снова двинулись вперед.
Действительно, не прошло и пяти минут, как яркие фонари высветили впереди стальные решетчатые двери с висячим замком.
Отстранив Викторию, Банда подошел к решетке:
– Давай ветошь.
Она подала ему приготовленный заранее мешок:
– Остается надеяться, что нас не услышат…
Обмотав замок толстым слоем мешковины, которая должна была сыграть роль глушителя, Александр выстрелил в дужку замка из пистолета.
Замок, жалобно звякнув, упал на бетонный пол. Загоревшуюся тряпку затоптали ногами.
Виктория, открыв решетчатую дверь, опять двинулась вперед:
– Ищи, где-то здесь должны быть вентили водопровода… – и тут сама же воскликнула:
– Вот они. Трубы надо перекрыть.
Александр передал ей свой фонарик:
– Лучше это получится у меня.
Даже ему вентили поддавались с трудом; как видно, их давно никто не трогал.
Туго закрутив оба вентиля, они оставили президентскую резиденцию без воды.
Оставался открытым вопрос: насколько скоро это заметят в резиденции.
Подойдя к лесенке, над которой виднелся люк в котельную дома Президента, Виктория и Александр стали терпеливо ждать результатов своей диверсии. Хотелось курить, но это было нельзя. Виктория тихонько объясняла Александру схему дома – дабы не терять понапрасну времени.
Банда, слушая, изредка задавал вопросы:
– Значит, охрана рядом?
– Да, мы должны сразу наткнуться на них, если, конечно, в доме ничего не изменилось.
– Помещения для Президента?..
– Наверху. Ты увидишь там красивую винтовую лестницу.
– Не люблю винтовых лестниц, – поморщился Бондарович. – Предполагаю, что времени у меня будет в обрез – каждый этап надо пройти быстро. А винтовая лестница – это задержка. Ее не покроешь в три шага.
– Может, и покроешь. Она достаточно широкая – есть где развернуться…
Наконец над головой послышались звук открываемой двери и шаги.
Макарова и Бондарович насторожились.
Через некоторое время раздался голос:
– Я же говорю, тут ничего не может быть. Надо лезть вниз, наверняка там что-нибудь случилось.
Ему ответил молодой басовитый голос:
– Надо – значит, полезем…
– Ага! Полезем… Лезть-то придется мне. Тебе там, парень, делать нечего…
– Как знаешь! Могу и наверху покурить…
– Экономили на профилактике, экономили – вот и доэкономились… Эй, помоги сдвинуть крышку.
Александр и Виктория погасили фонари, приготовились к драке. Александр слышал, как взволнованно дышала в темноте девушка.
Заскрежетала сдвигаемая крышка люка, и спустя минуту по железной лесенке начал спускаться грузный человек в служебном халате – мастер-сантехник. Вот он сделал шаг в сторону, достал из кармана фонарь.., и его рот оказался зажатым железной рукой Александра.
Банда прошептал этому человеку на ухо:
– Если хочешь жить, молчи, парень.
Сантехник испуганно вытаращил глаза – вот уж не ожидал попасть в такую передрягу, – но обмяк, как только Виктория с силой опустила ручку пистолета ему на затылок.
Охранник, позевывая, топтался наверху. Он был спокоен, поскольку в его инструкции входило только отпереть дверь в тепловой узел и находиться рядом все время проведения ремонтных работ.
– Ну, что там? – спрашивал охранник, посматривая вниз, в темноту.
Но ответом ему некоторое время была тишина. Тишина эта не смущала охранника: он понял, что мастер-сантехник ушел по линии водопровода и просто не слышит его.
Наконец из люка показалась рука мастера, которая выставила наверх сумку с инструментами, затем появилась наружу голова в летней кепке с козырьком.
– Ну, что, – без интереса спросил охранник, – все в порядке? Теперь будет вода?
– А-а-а, – хрипло протянул сантехник, выбираясь наружу.
Охранник, молодой парень, на свою беду не обратил внимания, что мастер после короткого пребывания в коллекторе стал явно стройнее…
Сантехник вдруг выпрямился и мощно ударил охранника кулаком в подбородок. Удар был очень профессиональный и сбил парня с ног – тот так и растянулся на полу во весь рост и лежал, тряся головой.
Из люка быстро выбралась Виктория и помогла связать молодого человека. Рот ему заклеили пластырем.
Девушка прошептала:
– Считай, первый этап пройден…
Огляделись.
Они находились в небольшой комнатке без окон. Бетонные стены, пол – метлахской плитки, тяжелая железная дверь с наваренной стальной ручкой… Дверь слегка приоткрыта, за дверью – коридор, яркий свет. Здесь, в комнатке, на стенах – вентили, под потолком – крашенные черной краской трубы; в углу – пара приборов, напоминающих счетчики. Это было техническое помещение – подвального или полуподвального типа.
Они переглянулись.
Вика провела по гладкой щеке Александра рукой и задорно подмигнула:
– Идем?
Банда оглянулся на охранника, который все еще был без чувств:
– Я – впереди…
Пройдя метров десять по коридору, они поднялись по чугунной лесенке и подошли к комнате отдыха охраны, которая отделяла бытовые помещения от жилых. Не тратя времени на разговоры, они шагнули вовнутрь, первым – Александр в робе сантехника. С деловитым видом прошел мимо распахнутой двери. На него охранники даже не обратили внимания.
Внимание обратила на себя Виктория, когда появилась в дверном проеме и скомандовала:
– Руки на стол. Всем сидеть и не шевелиться, даже не моргать.
Охранники, как и было ведено, положили руки на стол и ошалело смотрели на девушку:
– Ты чего. Вика?
Виктория не шутила:
– Вы меня знаете хорошо, пятерых из шести я положу в несколько секунд, а шестой, может быть, сумеет выстрелить; вопрос в том, попадет ли он в меня.
Виктория вошла в комнату охраны, не сводя с парней пистолета, и закрыла за собой дверь на засов.
– Ты что, Вика, сбрендила? – опять спросил хрипло один из ребят.
Девушка сверкнула глазами:
– Молчать, не отвлекай внимание.
– Я не отвлекаю, я спрашиваю. За это ты не выстрелишь.
– Умник? Ты знаешь, что такое "сторожок"? И что такое нервы? Достаточно малейшего раздражителя, и палец дернется сам по себе… Мне ведь отлично известно, что и вы не детский сад. И совсем не в ваших интересах так облажаться – всем скопом сидеть под прицелом…
Парень пожал плечами и больше не сказал ни слова.
А Виктория подумала, что ей очень на руку будет провести кое-какую разъяснительную работу. Перед ней сидели совсем неплохие ребята. Неужели не поймут?..
Она стояла, подпирая спиной дверь:
– Там – наверху – отстраняют от власти Президента, которого вы охраняете. Генерал Кожинов охранял его лучше, именно поэтому Наум Степанович убит. Вы проглядели врага… Сейчас к Президенту пошел парень, которого я люблю, чтобы передать главе государства единственную вещь, которая может тому помочь – видеокассету. Очень возможно, что Александра подстрелят на полпути. А вы играете в домино и говорите, что я сбрендила. За вашей спиной творятся такие дела!..
Охранники хотели что-то сказать, но Виктория остановила их жестом:
– Помолчите, ребята, очень вас прошу.
Ее просьбе поверили. И расслабились. Если все правда – а никто из парней не сомневался, что их красавица. Вика говорит правду, – значит, не следовало вмешиваться. Пусть все идет как идет…
Девушка напряженно улыбнулась:
– Еще скажете мне спасибо.
* * *
Проведя по лицу грязной рукой, Александр поднялся по лестнице – не винтовой, – покачивая сумкой с инструментами, и, никого не заинтересовав, прошел через жилые покои. В этих комнатах никого не было…
Поглядывая в коридор, через который виднелась деловая половина дома, он повозился для порядка с батареей парового отопления, сняв наружную декоративную панель.
Постучал газовым ключом, крутанул туда-сюда вентиль на трубе… Рукавом халата вытер проступивший на лбу пот… Да, это был ва-банк так ва-банк! Проникнуть в резиденцию Президента… Здесь с тобой, уж верно, долго разговаривать не будут: влепят порцию свинца меж бровей и вся недолга. Быть может, доживаешь последние минуты, парень…
Несколько человек миновали в суете комнату, в которой изображал из себя сантехника Банда, даже не взглянув в его сторону. Александр думал, что ему сейчас разумнее предпринять: активно искать Президента в этом большом доме, где на каждом повороте коридора, возле каждой двери охрана, или спокойно ждать случая – пока Президент сам не пройдет мимо?.. Первый вариант не подходил – постороннего человека засекут быстро; удивительно было, как еще до сих пор не засекли… А третьего варианта не было. Приходилось ждать…
Через десять томительных минут в рабочей части резиденции стало заметно оживленнее. Послышались шаги многих ног по лестнице. Предположив, что это Президент и сопровождающие лица спускаются в конференц-зал для того, чтобы сделать запись заявления перед телекамерой, Александр взял сумку в руку, вышел из комнаты и направился неторопливой походкой туда же – на шум шагов.
Но далеко ему пройти не удалось.
– Ты куда? – вытаращил на него глаза первый же охранник в коридоре.
За этим охранником – метрах в трех – стоял второй, а дальше уже была та самая витая деревянная лестница, по которой спускались человек десять.
Александр узнал спину Президента, который поворачивал в этот момент по ходу лестницы.
– Меня вызвали, там вода течет, – Бондарович ткнул пальцем вперед.
– Стой, придурок, там же… – почти ласково сказал парень, которого позабавил столь очевидный идиотизм сантехника; иными словами sancta simplicitas – святая простота…
Удар в живот прямыми пальцами лишил паренька дыхания не менее чем на минуту. Тот, раскрыв рот, подобно рыбе, выброшенной на берег, тихо захрипел…
Второй охранник, почуяв неладное, начал разворачиваться в сторону Александра. Охранник выхватывал одновременно пистолет, но в руку ему уже летела сумка с инструментами, сбивая оружие с прицела. Начала поворачиваться охрана на лестнице, реагируя на шум. Сумка упала на пол, из нее посыпались инструменты.
Александр уже стремительно летел вперед, выхватив из-за пазухи видеокассету:
– Президент!..
Сшибленный плечом охранник поднимался сзади:
– Стой, гад!..
– Президент!..
Ребята на лестнице уже выполнили свой основной долг, закрыв телами Президента и Секретаря Совета безопасности; теперь они с разной скоростью выхватывали оружие.
У Банды от волнения пересохло в горле. Он кричал:
– Поливода вас обманул, вот документ! – и не узнавал своего голоса, который стал каким-то хриплым.
Второй охранник, – отбивший в сторону сумку и потерявший пистолет, – принял правильное решение задержать нарушителя "голыми руками". Он схватил "сантехника" за робу и валил его на пол, надвигаясь сверху.
Падение на миг совсем сбило Александру голос, но главное было уже выкрикнуто, а его еще не застрелили.
Охранник был дюжий тяжелый парень, отбиться от него оказалось совсем не просто.
Банда хрипел:
– Он сам убрал Смоленцева!.. Чтобы подставить вас… Готовился переворот.
Президент, реакция у которого была гораздо медленнее, чем у тренированных парней из охраны, наконец начал проявлять какое-то внимание к происшествию. Повернул голову, на ходу пристально смотрел в лицо Бондаровичу…
Долгая практика различных инцидентов научила его просто игнорировать их. Скандалы устраивают почти всегда сумасшедшие или фанатики. Причем ориентация их значения не имеет: они могут быть и против, и за Президента…
– Стреляй, – сказал Поливода ближайшему охраннику и ткнул пальцем в сторону Банды.
Президент молчал…
Охранник покосил на Поливоду глазом, но не пальнул.
Александра спасал прижавший его к полу другой охранник. Ребята не хотели стрелять в своего.
– Стреляй же! – Поливода дергал парня за плечо. – Не то он бросит гранату…
Второй охранник, рассвирепев, старался скрутить Александра в бараний рог. Бондарович особенно не сопротивлялся, но все еще тянул в сторону Президента кассету, не давая противнику захватить эту руку:
– Здесь все материалы… – но бороться с охранником было все труднее. – Что ж ты молчишь!.. – это было восклицание отчаяния.
Президент, уловив для себя какую-то тень надежды в том, что кричал неизвестно откуда взявшийся психопат, повернулся к нему лицом и чуть отодвинул охранника, чтобы лучше видеть происходящее. На лице Президента уже не было и следа небрежения.
Александр заметил это и заговорил еще быстрее:
– Это запись Кожинова. На ней камера засняла Поливоду, который видит убийцу Смоленцева и подает ему знак… Президент, это важно…
Поливода вдруг вытащил из кармана небольшой пистолет:
– Сволочь, майор! – его оружие коротко хлопнуло.
Охранник на Бондаровиче дернулся всем телом и выгнулся назад.
Стоявший рядом с Поливодой боец сообразил что к чему и выбил одним ударом оружие у Секретаря из рук.
Президент, раздвинув всех, пошел к Александру:
– Помогите парнишке, он ранен, – Президент указал на охранника, потом на полпути повернулся и сурово взглянул на Поливоду. – А этого взять! Взять его!
Со всех сторон дома спешили люди.
Окровавленного охранника отнесли в сторону и над ним уже колдовал личный врач Президента.
Александр поднялся с пола, тяжело дыша и все еще протягивая кассету.
– Ты кто такой? – спросил Президент.
Охрана все еще нацеливала на Банду оружие.
Но это уже не смущало его:
– Майор ФСБ Бондарович, член группы по расследованию убийства Смоленцева.
– Это тот, которого ловили вместе с Макаровой? – припомнил Президент.
– Так точно.
– Мне сказали, что вы готовы дать показания против Кожинова и Елены и поэтому скрываетесь.
Голос Александра был все еще хриплый:
– Поливода лжет, он провел убийцу в Кремль, подавал ему знаки, а сегодня тот же наемник убил генерала Кожинова у меня на глазах. Цель его была – изъять кассету… Вот эти показания я могу дать.
Президент кивнул:
– Хорошо. А где Макарова?
Бондарович оглянулся:
– Ее надо сейчас же выручить. Она внизу держит на прицеле ребят из охраны.
– Пойдемте посмотрим.
Президент пошел через жилую половину, двое ребят забежали вперед, держа наготове оружие. Один из них рванул было проверить все, прежде чем подойдет Президент, но тот во избежание возможных осложнений остановил его.
– Не убегай, – Президент замедлил шаг и осмотрел свое сопровождение, обратил внимание на оружие, направленное на Бондаровича. – Уберите оружие, этот человек сегодня на вес золота. Вы еще не поняли?
Все опустили свои пистолеты.
Наконец подошли к двери в комнату отдыха охраны.
Один из ребят подергал – закрыто.
– Здесь? – спросил Президент, Банда кивнул:
– Да.
Парень из охраны предупредил:
– Господин Президент, не становитесь перед проемом, могут выстрелить через дверь.
Президент посмотрел на него скучающим взглядом и постучал костяшками пальцев в дверь:
– Макарова, ты там?
Виктория вздрогнула, услышав Президента.
– Да, господин Президент, – ответила она чистым голосом, будто песню пела.
– Открой мне.
Виктория окинула взглядом шестерых онемевших "арестованных" и, усмехнувшись, спрятала пистолет в наплечную кобуру.
– Поняли, козлы доминошные? – сказала она им и повернулась к двери – открывать Президенту.
Ребята молчали и были бледны. Вид они собой являли не самый геройский…