РАЗБОР ПОЛЕТОВ
Президент, 10 часов вечера, 26 марта 1996 года, Завидово
Виктория с громким стуком отодвинула засов, распахнула дверь и доложилась Президенту:
– Лейтенант Макарова.
Президент вошел в комнату и внимательно оглядел шестерых бойцов, стоящих навытяжку за столиком, на котором лежали костяшки домино. Недобро усмехнулся.
– Проиграли вы, ребята, работу, – сказал он. – Что стоите? Можете доигрывать партию…
Виктория закусила губу.
– Никого не покалечила, Макарова? – спросил Президент.
– Надо развязать еще одного бойца – он в подвале.
И сантехника, а то человек замерзнет.
Президент кивнул.
Трое побежали в теплоцентраль.
– Как ты сюда попала? – Президент неопределенно повел рукой, что, должно быть, означало не собственно комнату охранников.
– По подземным коммуникациям от ваших соседей, господин Президент.
– А к соседям как?
– Елена Борисовна привезла и помогла войти в канализационный люк, – не совсем ловко выразилась Виктория.
Президент сдвинул брови.
– Странно, мне говорили, что попасть сюда невозможно. Майор, ты смог бы меня застрелить сегодня? – поинтересовался Президент.
– При известном везении, может быть… – недоуменно ответил Бондарович, не понимая, почему Президент занимается такими пустяками, когда есть дела посерьезней; страну лихорадило, люди ждали заявления.
– А к президенту Клинтону ты могла бы подобраться, Макарова?
Виктория подавила улыбку:
– Если послужить у него в охране лет пять, то – может быть.
– Не надо, – сказал Президент, – служи у меня.
Пошли в мой кабинет.
"Вполне вероятно, что Президент нагоняет страху на охрану, чтобы они меньше думали о малоприятной для Президента ситуации, а больше беспокоились о своей шкуре, он просто овладевает положением", – подумал Бондарович, и у него стало легче на душе.
Александр поймал повеселевший взгляд Виктории.
Президент распорядился:
– Вызовите Елену от соседей.
Все стали подниматься за ним наверх. Охрана наконец-то догадалась спрятать свои пистолеты.
Полковник Карлик остался с "арестованными" доминошниками и провел с ними беседу.
После его ухода один из шестерых сказал:
– Вика получила бы посмертно "Героя России", несколько из нас – кресты на могилу, а остальные не знали бы как в глаза людям смотреть. Нет уж, лучше так, – пусть я хреновый боец. Пошел бы он, этот Карпик!..
Настроение у ребят, понятное дело, было не из лучших.
Вся толпа вошла в рабочий кабинет.
Президент огляделся и сказал:
– Останьтесь Карпик, Макарова, майор."
– Бондарович, – подсказали ему.
– Майор Бондарович, – уважительно повторил Президент, – Поливоду сюда… Когда придет Елена, пустите в кабинет. Да, где пресс-секретарь?
– Я здесь, – откликнулся кто-то из коридора.
Президент негромко и по-деловому отдавал распоряжения:
– – Оператор пусть побудет внизу; возможно, я сделаю заявление о сегодняшних событиях… И еще, – он кивнул пресс-секретарю, – обзвони сейчас же важнейшие средства массовой информации и дай короткую справку, что слухи о болезни и отставке Президента являются провокационными. Я думаю, они знают, как эту информацию подать…
Привели Поливоду, посадили в сторонке; за спиной его стали два бойца.
– Охрана может идти, – сказал им Президент.
– Господин Поливода арестован, – осмелился напомнить один из бойцов.
– Наденьте на него наручники.
Приказание, к глубокому негодованию бывшего Секретаря Совета безопасности, было выполнено.
Карпик решился сделать замечание, поскольку бойцы, хорошо зная службу, все еще мялись, не решаясь уходить:
– Господин Президент, охранники не имеют права оставлять арестованного без вооруженной охраны, если в помещении присутствует Президент.
– Макарова, у тебя есть оружие?
– Так точно, – отозвалась Виктория.
– Этого достаточно, идите.
Охранники наконец удалились.
Появилась взволнованная Елена Борисовна и бросилась к отцу:
– Все в порядке папа? Как сердце?
Президент взглянул на нее строго – Почему ты запускаешь в мой дом бандитов?. Они арестовали половину охраны, одного пристукнули, чуть не на шею мне прыгали?.. Как с этим быть?
Елена испуганно оглядела сидящих здесь совсем не страшных "бандитов".
Виктория решилась ей открыто улыбнуться, чтобы прояснить ситуацию: папа шутит.
– Я что-то не правильно сделала, отец?
Президент улыбнулся:
– Ты сделала самую умную вещь в своей жизни. Был очень опасный – переломный – момент. Мы потом об этом поговорим. Садись теперь телевизор смотреть.
Принцесса облегченно вздохнула.
Президент обвел глазами присутствующих, отчего все, как по команде, притихли.
– Я хочу сейчас увидеть те материалы, которые принес майор, опросить присутствующих, чтобы уяснить себе ситуацию и сделать соответствующее чрезвычайное заявление по телевидению. Поставьте кассету.
Начался знакомый фильм.
Бондарович сначала вставлял поясняющие замечания, а после взял указку и пульт управления в свои руки и до последней подробности объяснил весь ход событий. Почти теми же словами, какими им с Викторией объяснял суть генерал Кожинов. Виктория поняла, что со стороны Александра это была своеобразная дань уважения покойному генералу…
– Что скажешь, Григорий? – обратился Президент к Поливоде, сидящему в наручниках.
– Пусть попробуют доказать что-нибудь из этой белиберды на суде, – зло тряхнул цепочкой наручников бывший Секретарь СБ. – Тут догадки одни… К тому же умельцы из технического отдела могут смонтировать при желании десяток подобных кассет… Для суда это вряд ли будет серьезной уликой…
– Ты не перед судом, ты передо мной отвечай! – глухо оборвал его Президент.
Григорий Поливода молчал.
– Значит, все правда.
Карпик вставил:
– Жалко Смоленцева, умный был паренек, зря позарился на их деньги.
– Он не входил ни в какие контакты с КПРФ и никаких денег не брал, – со знанием дела заявила Виктория.
– Как так? – встрепенулась Елена.
– Генерал Кожинов сегодня объяснил нам, что все это – полная липа. Деньги пришли без договора в день убийства, Виктор Смоленцев ничего и не слышал о них…
Скажите, Елена Борисовна… Ведь это Поливода снабжал вас информацией о "предательстве" Смоленцева?
– Д-да, он, – сказала Елена и закрыла глаза рукой.
– А фотография? – спросил Президент.
Виктория объяснила:
– Смоленцев с Липкиным обсуждали всего лишь передачу: диалог Липкина и Немцова.
– Вот как. Кто его убил?
Бондарович прокрутил пленку и показал:
– Вот Поливода входит в Кремль вместе с убийцей, а вот убийца выходит.
– Кто это? – резко спросил Президент у Поливоды. – Фамилия, имя, место службы…
Поливода презрительно скривился:
– Не знаю, мне его дали для технической помощи.
– Карпик, немедленно выясни и дай задание задержать.
– Будет исполнено, – Карпик сделал запись в блокноте.
Президент задумался:
– Я одного не понимаю, почему Кожинов сразу это все не выложил мне?
– Он объяснил нам, господин Президент, – сказал Бондарович. – Он пытался проследить все нити заговора и заставлял их проявить себя. Провоцировал на действия… Но они проявили себя слишком сильно. Наверное, генерал и сам не ожидал такой активности… – Бондарович с удрученным видом развел руками. – Я и Макарова видели сегодня, как этот же самый капитан убил генерала Кожинова.
Президент обдумывал услышанное с мрачным лицом:
– Общая картина мне ясна. Готовьте съемку заявления. Сделайте прямой эфир.
Карлик записывал распоряжения в блокнот.
А Президент уже подошел к Поливоде:
– Отдать бы тебя, Гришка, под суд да расстрелять за предательство и убийства…
Поливода огрызнулся:
– Руки коротки.
– Нельзя, ты прав, сволочь. Прокофий Климентьевич, 11 часов вечера, 26 марта 1996 года, дома на Старом Арбате
Дети не появлялись. Прокофий Климентьевич подавлял беспокойство усилиями железной воли.
Когда по радио передали, что есть слухи о гибели Кожинова на даче, старик Орлов начал всерьез молиться. Неужели он так ошибся?.. Если он своим не правильным расчетом послал внучку на гибель, – то будь оно все неладно. Впрочем, если Виктория со своим женихом постреляла на даче охрану и самого Кожинова, то дело еще большая дрянь – с позором. А уж позора старому Орлову совсем не перенести…
Затем в средствах массовой информации пошли намеки на отставку Президента по состоянию здоровья, и старик стал думать о том, что черт с ней, с этой страной, но вернулась бы Виктория жива и невредима; в суматохе революций про нее и не вспомнят… Но если она приложила руку к смерти Кожинова и отставке Президента, то лучше – не надо ее возвращения. Прокофий не сможет принять ее…
Так и мучился старик целый день, разрываясь между любовью к внучке и собственным пониманием чести и долга. От нервозности усилился кашель.
В одиннадцать вечера прервался некий сериал, и диктор объявил, что сейчас прозвучит чрезвычайное заявление Президента РФ в прямом эфире.
"Вот и доигрались", – подумал старик.
На экране появилось знакомое всему миру лицо с крупными, будто рублеными, чертами.
Президент заговорил чуть взволнованным голосом:
– Дорогие сограждане, я должен сделать вам чрезвычайное сообщение, как велят мне моя совесть и мой гражданский долг. Страну в последнюю неделю потрясает небывалый политический кризис. Он вызван изначально тем, что многие в этой стране очень стремятся занять место Президента Российской Федерации.
Несколько секунд длилась пауза.
Прокофий Климентьевич весь обратился в слух.
Президент будто смотрел ему прямо в глаза:
– Я не против. Займите его и достойно управляйте страной. Но здесь мало моего разрешения занять место Президента. Этого еще должен захотеть народ. А потому надо дождаться выборов и узнать волю народа. Но некоторые оппозиционные партии по-своему…
"Что все это значит? – удивился старик. – Президент опять выкинул хитрый финт и овладел ситуацией?
Не может быть, но с него станется".
– ..все началось с убийства Виктора Смоленцева в Кремле, – убийства, всколыхнувшего всех нас. Следующим шоковым событием для многих стала отставка Министра обороны, который заявил о своем несогласии с позицией Президента и предложил снова бомбить Чечню и бросать туда дивизию за дивизией. Сегодня новое беспрецедентное преступление: на своей даче застрелен начальник службы безопасности Президента генерал Наум Степанович Кожинов. Достойнейший человек… Вместе с ним погибли два охранника…
"Не может быть, чтобы имелись в виду Виктория и Александр", – от этой мысли руки Прокофия Климентьевича мелко затряслись.
Президент продолжал:
– Все эти события в той или иной мере имеют под собой одну подоплеку – желание любой ценой дискредитировать Президента и правительство и оттолкнуть от них народ.
Некоторые лидеры КПРФ, стакнувшись с промышленными кругами, а также используя неуемные амбиции государственных лиц, вступили в заговор, направленный на отстранение Президента от власти. Для этого использовались огромные суммы денег и уничтожались люди…
Прокофий Климентьевич сделал громкость телевизора побольше, боясь, что не услышит чего-нибудь важного за кашлем.
– Уже сегодня многие средства массовой информации заявляли, что вечером Президент снимет с себя бремя власти. К этому шагу настойчиво подталкивали меня некоторые верные, в кавычках, соратники…
Президент уверенно взглянул с экрана на Прокофия.
– Так вот, я хочу заявить вам, россияне, и вам, враги, я полностью здоров и полон сил и буду продолжать линию реформ и укрепления страны по мере сил.
Уйти в отставку было бы предательством даже по отношению к дорогому Науму Степановичу, который ценой своей жизни предотвратил чудовищную провокацию против страны. Я не могу до суда и следствия назвать всех участников этого грязного дела, хотя в свое время они будут представлены стране поименно. Но я хочу прямо сейчас показать вам преступника, который в целях этой провокации убил в священных стенах Кремля Дмитрия Смоленцева. Вот он.
На экране появилась фотография капитана.
Президент сказал:
– Это Тимур Геннатулин, капитан ГРУ, инструктор рукопашного боя, – здесь на экране появились кадры видеозаписи. – Вы видите его, когда он проникает в Кремль накануне убийства. А вот он его покидает. Обратите внимание на дату и время съемки. Сегодня он с целью хищения материалов следствия по делу об убийстве и заговоре совершил нападение и убил троих человек, в том числе и Наума Кожинова.
Прокофий Климентьевич совсем сник; он почти не сомневался уже, что Виктории, как и доблестного майора, нет в живых.
Президент же продолжал бодрым голосом:
– К счастью, благодаря самоотверженным действиям двух работников спецслужб, которые неоднократно рискнули сегодня своей жизнью, нам удалось раскрыть и обезвредить гнусный заговор. Нас хотели обвинить в терроре против оппозиционных партий и для этого оппозиционеры убивали сами!
Услышав про работников спецслужб, Прокофий Климентьевич встрепенулся. Ему показалось, что блеснула маленькая надежда, и все, быть может, еще не так плохо, как показалось ему сначала; возможно, Виктория жива…
Но Президент заговорил о другом:
– К сожалению, весьма недостойно, капитулянтски вел себя в течение этого кризиса Секретарь Совета безопасности Григорий Поливода, хотя пост обязывал его принять все возможные меры, чтобы дать отпор. Я объявляю, что за трусость и соглашательство этот человек отстраняется от своего поста.
Президент глянул куда-то в сторону:
– Покажите нам его!
Камера развернулась и показала скривившегося Поливоду, которого посадили в первом ряду. Хотя на этот раз – без наручников.
"Каков спектакль! – с восхищением подумал Орлов. – Самое интересное, что он сработает на сознание людей. Показал убийцу, показал труса, теперь бы еще героя, – и очки популярности набраны".
А Президент будто услышал внутренний голос старика:
– Вот эти двое простых людей, Григорий Данилович, которые сегодня сделали для спокойствия и безопасности страны то, чего не сделал ты.
Камера резко повернулась и показала справа от Президента красавицу Викторию с отлично сделанным макияжем и мужественного, но несколько смущенного Бондаровича.
Старик так и подпрыгнул в кресле:
– Оля, Оля!.. Скорее!.. Иди посмотри, детей по телевизору показывают.
– Каких детей? – Ольга Борисовна уже торопилась с кухни. – Ты о чем?
– Наших, – скрипучим голосом ответил старик.
– О, Господи! – охнула Ольга Борисовна, найдя очки.
– ..ва и майор Бондарович, – с улыбкой говорил Президент. – Я думаю, вам недолго, друзья мои, ходить в этих званиях. Я буду ходатайствовать перед вашим начальством о повышении… – камера опять взяла Президента крупным планом. – Еще полчаса назад мы с замиранием сердца наблюдали, как разворачиваются события, и доказательно убеждались, как низко могут пасть люди, рвущиеся к власти, забывшие о чести. Между прочим, на груди убийцы Смоленцева и Кожинова – а убийца еще не пойман, мы только час назад узнали его имя, – у него на груди найдется опознавательный знак от пули Виктории Макаровой.
Она, насколько известно многим россиянам, – меткий стрелок… Негодяя спас только бронежилет.
– Шоу! – буркнул старик. – Поле чудес в стране дураков. Программа для домохозяек…
Однако Прокофий так и цвел.
На экране были Президент, Виктория, майор Бондарович…
– К сожалению, мы ничем уже не сможем отблагодарить Наума Кожинова, сложившего голову. Мы только можем почтить его память звездой "Героя России" и минутой молчания…
Прокофий Климентьевич вдруг бурно захохотал.
– Ты что это? – забеспокоилась Ольга Борисовна; ее смутило явное несоответствие между тем, что сказал Президент, и реакцией старика.
Прокофий оглянулся на нее:
– Ты знаешь, что перед этим тихонько сказал майор нашей Вике?
– Что?
– "Чувствую себя, словно цирковая собачка между прожекторами", – и все глухонемые этой страны его прекрасно поняли! Ну и молодец этот Банда! Он просто настоящая Банда… Полагаю, нашей девочке крупно с ним повезло… Тимур Геннатулин и Светлана, 11 часов вечера, 26 марта 1996 года, квартира Светланы
Светлана вынуждена была добираться домой на троллейбусе, хотя они с Тимуром договаривались, что он сегодня заедет за ней в бар. Тимур почему-то не заехал… Она ждала с полчаса, но, подумав, что Тимур, скорее всего, вообще исчез из ее жизни (увы, такое случается довольно часто), Светлана перестала тешить себя иллюзиями и направилась к троллейбусной остановке…
Однако, подходя к дому, Светлана увидела в окнах своей квартиры свет. Значит, Тимур ее дожидался там.
Женщина облегченно вздохнула: вероятно, они плохо договаривались, и Тимур ее не так понял – вместо того, чтобы встретить, ждет дома… Но это – ничего!.. Светлане было не впервой возвращаться после работы на троллейбусе.
Главное – чтоб личная жизнь была на высоте. Разве не приятно, когда тебя дожидается дома такой завидный мужчина?! Да еще, наверное, колдует на кухне – готовит из мяса очередное неподражаемое блюдо…
Но Тимур и не думал "колдовать на кухне"…
Светлана была несколько удивлена, увидев его лежащим в постели:
– Тимур?
Он был бледен:
– А ты хотела увидеть в постели еще кого-то?
Светлана скинула в прихожей сапоги, прошла в спальню, не снимая шубки:
– Ты, может, заболел?
Он кивнул:
– Кажется, да… – он лежал под одеялом, а на груди у него была электрогрелка. – Я после обеда почувствовал себя плохо… Извини, что воспользовался ключом…
– Ну что ты! – Светлана взглянула на него укоризненно, но тут же улыбнулась. – Мы же некоторым образом друзья…
Тимур закашлял, и лицо его исказила болезненная гримаса. Ему было больно кашлять.
Светлана заволновалась:
– Может, у тебя воспаление? – она склонилась над Тимуром и приложила ладонь ему ко лбу; лоб был горячий. – Есть температура… – но тут женщина вспомнила:
– Ах, да! У тебя ведь всегда повышенная температура…
Он перестал кашлять:
– Пройдет. Отлежусь немного… Грудь болит.
– Может, вызвать врача.
Тимур сверкнул на нее глазами:
– Не надо! Я же не ребенок…
Светлана вернулась в прихожую, сняла шубку, берет, надела тапочки:
– Я тебе приготовлю бульон – очень полезно при бронхитах. Поищу микстуру от кашля. Где-то у меня был пузырек…
– Если она не на спирте… – предупредил Тимур.
Женщина уже погромыхивала кастрюлями на кухне:
– Господи, что творится в стране!.. На улицу уже выходить страшно…
– Ты о чем? – спросил из спальни Тимур.
– Слышал, наверное?.. Зреют заговоры. Вот-вот за двинут Президента. Убийство в Кремле – сейчас все только об этом и говорят…
– Да, да, слышал… – тихо ответил Тимур.
– Просто так это не кончится… Ага, вот! Нашла… – Светлана налила в рюмочку микстуры от кашля и принесла Тимуру. – Выпей, это лекарство сладкое.
Тимур подумал, что микстура от кашля ему не повредит, и опрокинул рюмку в рот.
– Вот, молодец! – улыбнулась ему Светлана; всю усталость у нее как рукой сняло – ей ведь было о ком позаботиться. – Включить тебе телевизор?
– Включи, – без особой радости согласился он.
Светлана подошла к телевизору и нажала на кнопку.
Телевизор у нее был не самого последнего поколения. И отечественный. Долго нагревался. Изображение еще не появилось, а звук уже прорезался.
По комнате разлился баритон Президента.
Светлана пожала плечами:
– Ну вот! Опять что-то… Может, переключить?
– Все равно, – Тимур опять закашлял.
Наконец экран засветился, и появился Президент:
– ..не могу до суда и следствия назвать всех участников этого грязного дела, хотя в свое время они будут представлены стране поименно.
– Что творится!.. – покачала головой Светлана и присела на краешек кровати. – Вот ложились!..
Президент продолжал:
– Но я хочу прямо сейчас показать вам преступника, который в целях этой провокации убил в священных стенах Кремля Дмитрия Смоленцева…
Тимур перестал кашлять и замер, уставившись на экран.
У Президента было торжественное лицо:
– Вот он…
На экране появилась фотография – крупным планом.
Голос Президента раздавался из-за кадра:
– Это Тимур Геннатулин, капитан ГРУ, инструктор рукопашного боя…
Светлана засмеялась и осеклась. Испуганно прикрыла рот рукой, оглянулась на Тимура…
– Ты?..
А тот переводил растерянные глаза с телевизора на Светлану и обратно. Все было так неожиданно.
По экрану побежали кадры видеозаписи. Президент говорил:
– Вы видите его, когда он проникает в Кремль накануне убийства…
Светлана опять оглянулась на Тимура и смертельно побледнела:
– Правда?..
Но Тимур молчал; он как будто не мог оторвать глаз от экрана. А Президент все разоблачал его:
– Сегодня он с целью хищения материалов следствия по делу об убийстве и заговоре совершил нападение и убил троих человек, в том числе и Наума Кожинова…
Тут Светлана вдруг сорвалась с места и кинулась бегом в прихожую. Тимур, отшвырнув грелку, рычащим тигром бросился за женщиной. Он настиг ее у двери – Светлана замешкалась там с замками.
Тимур схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.
Губы у женщины дрожали, в глазах стоял животный страх. Глаза ее сейчас были – знакомые Тимуру еще по юности глаза загнанной антилопы-сайги…
За спиной у Тимура рокотал мотоцикл, а в руке блестел нож…
В красивых глазах было столько страха…
У нее так изящно была изогнута длинная шея. Шея та так и просилась под нож…
И Тимур ударил ножом, и в глаза ему брызнула кровь…
Он засмеялся – к нему на миг вернулась юность… Макарова и Бондарович, час ночи, 27 марта 1996 года, Завидово
Когда отгремели фанфары и закончился тихий семейный ужин с женой Президента, с детьми Елены, Александра и Викторию никуда не отпустили, а отвели им гостевые комнаты, пообещав завтра с утра отвезти на работу.
Как только все утихло, Виктория, не обращая внимания на охранника в коридоре, перебежала в комнату к Александру и забралась в его кровать.
– Это опять ты? – улыбнулся Банда.
Она с нежностью заглянула ему в глаза:
– У тебя так тепло под одеялом…
Александр поцеловал ее в висок, в красиво вьющиеся локоны волос:
– Ты знаешь, я в последние дни только и думаю о тебе. У меня, наверное, крыша поехала…
– У меня тоже. А о Президенте ты думал?
– Думал, конечно, но все, что делал, считай, делал для тебя… Мне так хорошо сейчас.
– Мне тоже, – она положила голову ему на грудь. – Так спокойно стучит твое сердце. Я все спрашиваю судьбу: отчего она в последнее время так ко мне благо склонна?
– Мы рисковали с тобой и не очень-то задумывались об этом. Наверное, здесь и кроется причина. Все уравновешено в мире – я открываю для себя все новые признаки этого равновесия…
Виктория вдруг подхватилась в постели:
– Ты Филе не позвонил!.. Сказал бы ему в трубку, что мы скоро придем, подготовил бы, – девушка хитро смотрела Александру в глаза. – Когда ты меня познакомишь со своим главным родственником?
– Завтра, если не возражаешь.
– Но сначала зайдем к моим?
Александр обнял ее за плечи:
– Конечно.
– Помнишь, тебе дедушка сразу сказал, что папаху получишь за храбрость?
– Помню. Как в воду глядел мудрый старик. Никак не пойму, откуда Кожинов узнал, что мы с тобой поженимся?
– Кожинов? – Виктория подняла на Бондаровича изумленные глаза.
– Да. Ты что? Забыла? Он же сказал мне перед самым выстрелом, мол, поедешь с женой?
– Ему тоже, наверное, дедушка сказал.
– Он же звонил деду утром, когда я только-только тебе предложение сделал.
– Не ты, а я. И не утром, а вчера вечером. А дедушка с первого твоего прихода все знал. Я ни разу к нему никого не приводила. Нет.., один раз – первого мужа. В девятнадцать лет, когда еще совсем глупая была, – Виктория вздохнула. – А ты дедушке сразу понравился.
Александр заговорил о другом:
– Как тебе чувствовать себя героем?
– Грустное какое-то шоу получилось, неудобно.
– Мне тоже так показалось. Но Президента надо понимать: чуть не обрушилось дело всей его жизни – бесславно, позорно. А он использовал свое мелодраматическое состояние для пользы дела – этот эпизод врежется в память людей надолго, – Александр приподнялся на локте и поцеловал девушку в губы. – Ты не хочешь теперь уйти со своей службы?
– Почему, – удивилась Виктория.
– Там – "крот".
– Нет, Саша, именно поэтому я не хочу уйти со службы. Должен же кто-то его поймать.
– Риск очень большой. "Крот" знает теперь, кого конкретно ему бояться.
– Мне очень приятно, что ты переживаешь за меня.
Но постараюсь справиться. Я не одна в СБ…
Они разговаривали таким образом еще долго – лежа в темноте. И уснули, когда небо на востоке начало светлеть.