Этого звонка Илларион Забродов ждал уже вторые сутки. Он почему-то был уверен, что Ева Грановская должна сама дать знать о себе. И то, что она так долго не звонит, по правде, уже начинало его тревожить.

Так получалось, что обычно все важные сообщения Забродов получал или рано утром, или уже поздно вечером. Как-то он даже пошутил, что после обеда все новости, как и люди, впадают в дрему. Но Грановская позвонила как раз после обеда. Номер, который высветился на дисплее, был не ее. И голос у Евы был какой-то сдавленный и тревожный.

– Господин Забродов? – спросила она почему-то полушепотом.

– Да, – ответил он, отойдя подальше от распахнутого окна, из которого доносился шум машин и звонкие голоса детей, возвращающихся из соседней с домом школы.

– Я не могла позвонить вам раньше, – продолжала полушептать Грановская, – но у меня, у нас беда… Митю и Лику похитили. Я позвонила им, и они сказали мне, что находятся в загородном доме Паршина и что я туда должна приехать одна и с этой злосчастной папкой. Но я не успела. Только что был странный звонок от Лики. Она успела лишь сказать «Офис "Серебряные крыльев"» – и все. Мне показалось, что я слышала немецкую речь…

– А где вы сами? – уточнил Илларион.

– Я не могу, не имею права сказать… – тихо, но твердо проговорила Грановская. – Меня тоже похитили. Два раза. Но теперь я у хороших людей. Но где именно, без их ведома не могу сказать. За меня не беспокойтесь. Мите, Мите помогите. Пожалуйста. Я очень вас прошу.

– Но как я могу им помочь, если не знаю, где они? – произнес Забродов тоже вполголоса.

– Если они были возле офиса «Серебряные крылья», значит, это как-то связано с Паршиным. Значит, их, как и меня, похитил Паршин, – сказала Грановская.

– Но где вы сами? – поспешил спросить Забродов.

– У хороших людей, – прошептала в трубку Грановская и вдруг резко отключилась.

Информация была неясной. Но Забродов попытался ее проанализировать. Все сводилось к офису компании «Серебряные крылья», к тому самому Паршину, которого, по словам полковника Мещерякова, сейчас плотно ведет Интерпол. А ему, Забродову, хорошо бы вычислить этого агента и раньше его понять, какие именно сделки Паршина заинтересовали, как говорится, мировую общественность. Надо понимать, Паршин, после того как из его дома исчезла Ева Грановская, у которой он надеялся выпытать информацию о документах, решил похитить ее сына Митю вместе с девушкой, племянницей Грановских, которая за ним присматривала. Но если их взяли в заложники, зачем было везти их в центр города, к офису? Заложников обычно держат так, чтобы никто не узнал, где они находятся. Паршин вряд ли будет поручать похитить мальчика малознакомым людям. Подобные операции обычно поручают охранникам. Значит, так или иначе, придется искать выход на них.

Но до конца продумать свои действия Забродов не успел.

Еще раз позвонила Грановская. Теперь она говорила громко и ясно, хотя, очевидно, очень волновалась.

– Господин Забродов, люди у которых я нахожусь, слышали наш разговор. И они готовы помочь в поиске Мити. Но нам потребуется и ваша помощь. Почему – вы поймете. Я надеюсь на то, что все, о чем вы узнаете, сохранится в тайне, – сказала Ева Грановская.

– Да, – односложно ответил Забродов и спросил: – Куда я должен подъехать?

– За вами приедут, – ответила Грановская, – но в целях безопасности вы не должны будете знать, куда вас повезут. Вам завяжут глаза.

– Понял, – согласился Забродов, хотя все эти чисто бандитские штучки его весьма напрягали.

– И еще… Возьмите папку с документами. Мне свою забрать будет сложно, меня могут вычислить. А документы нам нужны… – попросила Грановская.

– Ева, вы это говорите от себя, не по принуждению? – спросил Забродов и добавил: – Скажите всего «да» или «нет».

– Да, – твердо сказала Ева. – Когда вы приедете, все сами поймете.

– Хорошо, – согласился Забродов.

– Через десять минут спуститесь вниз. Там вас будет ждать синяя «ауди», – сказала Ева, – вас позовут. Садитесь и ничего не спрашивайте. Эти люди обещали мне помочь.

Забродов зашел в кабинет, отставил томики Достоевского, открыл тайник и достал оттуда папку с документами. Покачав головой, взял ее с собой.

Он понимал, что оружие у него сразу заберут, но, подумав, все-таки захватил свой старенький «Макаров». Хотя надеяться приходилось только на себя самого. Стараясь быть пунктуальным, Забродов закрыл распахнутые настежь из-за уже вполне летней жары окна и спустился вниз, где у подъезда действительно стояла невзрачная темно-синяя «ауди» с тонированными стеклами.

Как только он вышел, задняя дверца распахнулась, и чернобородый мужчина, как показалось Забродову, с восточным акцентом позвал:

– Господин Забродов!

В машине, кроме бородача и водителя, никого не было. Машина тут же тронулась с места, а бородач деловито похлопал Забродова по карманам и выудил из джинсовки пистолет. Ничего не сказав, он спрятал его в карман своей кожанки и достал черную косынку, которой завязал Забродову глаза.

– Вас должны были предупредить, – сказал он.

– Да, – кивнул Забродов. У него был свой собственный профессиональный прием: через несколько минут, привалившись к окну и сделав вид, что задремал, он аккуратно сдвинул повязку так, что смог отмечать дорогу.

Двухэтажный кирпичный дом, возле которого они притормозили, находился в нескольких километрах от Кольцевой, на краю нового коттеджного поселка.

Глаза Забродову развязали, только когда машина въехала в ворота.

Двери были уже открыты, и они смогли сразу войти в дом. Все окна в холле были зашторены, но и без дополнительного освещения было достаточно светло. Здесь их уже ждала Ева Грановская. Сопровождавший Забродова бородатый мужчина с видом хозяина уселся на стоящий у стены обтянутый светлой кожей диван и, щелкнув пультом, включил телевизор.

Грановская подошла к Забродову, не скрывая волнения, ухватила его за руку и проговорила:

– Вы должны мне помочь. Я, то есть мы, сейчас постараемся вам все объяснить. Но самое главное – Митя. Нам нужно его найти.

– Конечно. Не волнуйтесь, – как можно спокойнее сказал Забродов, – я сделаю все, что от меня зависит.

– Папка, вижу, у вас, – кивнула Ева удовлетворенно. – Но сначала мы должны найти Митю.

– Митя говорил вам, что их держат в доме Паршина, и просил туда приехать, – напомнил Забродов, стараясь выстроить логическую цепочку.

– Да, – кивнула Ева, – я уже собиралась ехать туда, но потом раздался еще один звонок… Лика сказала, что они находятся у офиса «Серебряных крыльев». А это в центре города, что довольно странно. Я посоветовалась с моими новыми друзьями и решила за город не ехать. Тем более у меня все равно нет нужной Паршину папки. Но к загородному дому Паршина и к офису поехали парни. Они все узнают и должны вот-вот позвонить.

– Парни все такие? – спросил Забродов, кивнув в сторону своего бородатого конвоира, который, судя по доносящейся с экрана стрельбе, был поглощен просмотром боевика.

Грановская, вздохнув, пожала плечами и кивнула.

– Но, может, нам лучше поговорить наедине? – понизив голос, спросил Забродов.

– В данный момент у меня от моих новых друзей не должно быть секретов, – заметила Грановская тоже тихо, но с особым ударением.

– Хорошо. Как знаете, – пожал плечами Забродов, которому эта ситуация не очень нравилась.

Будучи инструктором ГРУ, он не раз имел дело с людьми с Кавказа и Ближнего Востока. И отлично знал, что и в жизни, и в работе, не говоря уже о боевых действиях, они умеют вести двойную игру. Даже когда тебе улыбаются и оказывают всяческие знаки внимания, жди подвоха. А уж женщину ласковыми словами и взглядами им одурачить и заставить плясать под свою дудку – раз плюнуть.

– Когда вы все узнаете, – поспешила добавить Грановская, уловив в реакции Забродова недоверие, – вы меня поймете и поддержите. Я ведь журналистка и в людях, поверьте, разбираюсь. И потом, есть обстоятельства… Но я одна вам все рассказать не могу. Мы сейчас поднимемся наверх, и вы все узнаете.

Грановская взяла мобильный, набрала номер и сказала:

– Лена, он уже приехал, мы сейчас к тебе поднимемся.

Получив, очевидно, согласие неизвестной Лены, Грановская обратилась к Забродову:

– Пойдем, она нас ждет.

И только они повернулись в сторону лестницы, как бородатый парень, который, казалось, был поглощен просмотром кинобоевика, щелкнул пультом и, поднявшись с дивана, первым начал подниматься по лестнице. На втором этаже было несколько дверей. Бородач остановился возле той, что левее, дав возможность Грановской самой постучать.

– Можно? – спросила она, заглядывая в дверь, и улыбнулась.

– Да, заходите, – послышался приятный женский голос.

– Идемте, – кивнула Грановская Забродову.

Небольшая, ослепительно белая комната была обставлена как гостиная. Удобный, обтянутый вишневым велюром диван, журнальный столик со стеклянной столешницей, на котором стояла ваза с фруктами – яблоками, грушами, апельсинами, виноградом – и лежала папка с бумагами. Напротив на стене – плазменный экран. Спинками к нему у журнального столика стояли два мягких, тоже вишневого цвета кресла. Окно было зашторено такими же белыми, как стены, жалюзи.

На диване сидела молодая кареглазая девушка в светлом, явно восточном шелковом одеянии. Ее укутанное шелковым платком лицо было открыто, и поэтому сразу бросались в глаза аккуратно очерченные черным брови и подведенные вишневой помадой упругие губы. Но румяные щеки и слегка курносый нос выдавали в ней не восточную женщину, а славянку. При этом живой, можно сказать, цепкий взгляд указывал на ее ум и сообразительность.

– Проходите, – проговорила она, слегка приподнявшись, и, указывая на кресла, добавила: – Присаживайтесь.

Потом она взглянула на бородатого парня, который вошел вместе с Грановской и Забродовым, и попросила:

– Ахмет, выйди. Подожди нас внизу.

Ахмет недовольно повел плечами, но тут же вышел и прикрыл дверь.

Когда гости сели, женщина, окинув гостей оценивающим взглядом, вздохнула и, будто сбросив маску, мягко и чисто по-женски, как показалось Забродову, вполне искренне сказала:

– Простите, я не знаю, как мне к вам обращаться, но Ева убедила меня, что без вашей помощи нам не обойтись.

– Илларион Забродов, – чуть привстав, представился Забродов, стараясь тоже говорить просто и искренне.

– Очень приятно, – кивнула хозяйка и представилась: – Елена, в девичестве Митина. Если эта фамилия вам что-нибудь говорит.

– Это родная сестра одного из летчиков, которые в двухтысячном сопровождали груз, отправленный Паршиным в Сирию, – поспешила напомнить Грановская.

– Да, – подтвердила женщина. – Я сестра одного из брошенных в беде парней – Александра Митина. И чтобы сразу снять все вопросы, я приехала сюда не одна, с нашей старшей сестрой Оксаной. Но она погибла.

– Вы знаете, где и при каких обстоятельствах? – посчитал уместным поинтересоваться Забродов.

– Да. Теперь знаю, – кивнула Елена и сухо добавила: – Она, представьте себе, закрыла собой этого подонка Паршина.

– Паршина? – удивился Забродов.

– Ему просто везет! Кто-то стрелял в него. А сестра, как мне рассказали, как раз выходила из офиса, и пуля попала в нее, – сухо заметила Елена, стараясь сдержать эмоции. – Но это теперь дело прошлое. Это всего лишь еще одна капля, которая добавила нам решительности в осуществлении плана мести.

– Вы мстите Паршину? – уточнил Забродов.

– Да, – кивнула женщина, и в ее карих глазах мелькнуло что-то зловещее.

– Простите, а что делала ваша сестра в офисе Паршина? – поинтересовался Забродов.

– Ей нужно было ему кое-что передать, – ответила Елена, не вдаваясь в детали.

– Кое-что. Кое-где… – покачал головой Илларион. – Если вы будете все время недоговаривать, я не представляю, как мы сможем вместе работать…

– То, что важно для дела, я скажу, – заверила Елена. – А возможно, введу вас в курс всех дел. Или почти всех.

– Но у вас, как я посмотрю, достаточно помощников и без меня, – заметил Забродов.

– Это исполнители, – сухо сказала Елена. – Большинство из них не говорит по-русски, и, как понимаете, их останавливают на каждом шагу. А вы, как говорила мне Ева, бывший военный, думаю, профессионал. Мы вам хорошо заплатим.

Забродов хотел сделать вид, что деньги для него неважны. Но он давно заметил, что бессребреникам, как правило, доверяют меньше, чем тем, кто выполняет работу за определенный и немаленький гонорар. Поэтому он просто кивнул.

– Теперь-то у нас есть деньги, – вздохнув, уточнила Елена.

– Почему теперь? – поинтересовался Забродов.

– Потому что мой брат оказал одну услугу очень богатому человеку, – сказала Елена. – Ив принципе мы можем заплатить вам любые деньги.

– А почему вы, русская, облачились в восточный наряд? – спросил Забродов.

– Меня этот наряд спасает, – вздохнула Елена. – Ведь можно закрыть лицо. Здесь, в Москве, у меня слишком много знакомых.

– Может, все-таки стоит ему рассказать вашу историю?.. – вступила в разговор Грановская.

– Да, наверное, – согласилась Елена. – Чтобы было поменьше вопросов.

– А к тому времени и ваши люди вернутся или перезвонят насчет Мити и Лики, – с надеждой проговорила Грановская.

– Ева, – попросила Елена, взяв из вазы апельсин и лежащий рядом ножик. – Может, попроси Ахмета принести нам чай. Или вам кофе? – спросила она, взглянув на Забродова.

– Пусть будет чай, – кивнул он, чуть улыбнувшись, стараясь расположить к себе Елену и вызвать ее на откровенность.

Когда Грановская вышла, Елена, продолжая чистить апельсин, сказала:

– Это длинная история. И Ева… В общем, знайте, что мы ее мужу и ей самой тоже хотели отомстить, как и Паршину, но изменились обстоятельства. Ева тоже стала жертвой, а теперь люди Паршина еще и ее сына похитили. Но при ней мы пока что об этом не будем, – тихо произнесла Елена и поднесла к губам палец.

Дверь открылась, первым на пороге показался Ахмет с подносом, на котором стоял дымящийся чайник, три чашки и ваза с печеньем. За ним вошла Ева.

Илларион Забродов уловил, что Елена все время с волнением поглядывает на лежащую у него на коленях папку с документами, но ничего о ней не спрашивает.

Ахмет поставил поднос на столик и собирался разлить чай по чашкам, но Елена, вновь сделавшись строгой и озабоченной, попросила:

– Иди, Ахмет, мы сами.

Когда Ахмет вышел, Елена сделала знак Еве, та кивнула, выглянула в коридор и, очевидно убедившись, что Ахмет пошел вниз, плотно закрыла дверь.

Елена, положив на одно из блюдечек очищенный и разобранный на дольки апельсин, на правах хозяйки хотела разлить чай, но Забродов ее опередил.

– Вы еще и обходительны, – вздохнула Елена и, как-то враз впав в задумчивость, начала свой рассказ:

– Нас у родителей было трое. Мы с Оксаной и младший, Саша. Мы всегда были дружны. И, самое главное, у нас не было друг от друга никаких секретов. Это, в общем-то, можно считать, нас и спасало. Родители умерли, и, пока Саша учился, мы ему помогали как могли. А потом Сашка заявил, что теперь пришла его очередь нас обеспечивать. Когда он устроился в «Серебряные крылья», мы с Оксаной работали операторами в одной турфирме. Сначала Саша получал немного, и мы всеми правдами и неправдами отказывались от его денег или покупали на них ему всякие вещи. Но потом однажды он пришел и принес мне довольно солидную по тем временам сумму и сказал, что летит в командировку с каким-то страшно важным грузом и что по возвращении они с ребятами получат еще больше. Понимаете, им всем троим – а с Сашей были еще Федор Котляров и Леонид Чириков – сказали объявить родным, что, мол, они едут отдыхать. Ну а Саша мне по детской привычке выложил всю правду. Хотя, как я понимаю, он эту правду тоже добывал окольными путями. Куда именно летят, он не сказал, но не будь это Сашка! Он подсмотрел, что документы у них сирийские. Говорит, мол, если что-то с ними случится, так сложнее будет вычислить, откуда они прилетели. А везли они туда, как я понимаю, оружие.

– Вы в этом уверены? – спросил Забродов.

– Конечно, – вздохнула Елена. – Им это оружие сначала, считай, жизнь спасло. А потом, можно сказать, погубило…

– То есть тогда, в двухтысячном, на самолете «Дракон» компания Паршина переправила в Сирию партию оружия? – уточнил Забродов.

– Да. Под видом гуманитарной помощи, – довольно бодро продолжила Елена. – Представьте, по всем документам оружие проходило как мясорубки. Это я потом узнала… А ребята тогда знать не знали, во что ввязались. Сирия – обычная ближневосточная страна. Здесь всегда были и будут группы или, как теперь принято говорить, кланы, которые всегда сражались за власть. Это все подается под маркой различных религиозных, политических воззрений. А на самом деле за этим стоят представители конкретных родов, которые хотят власти и денег. Когда одни приходят к власти, другие чаще всего уходят в подполье и пытаются взять реванш. Само собой, им нужны деньги и оружие. А тем, кто сейчас у власти, оружие нужно для того, чтобы защитить себя и власть. Народ, который выходит на улицы, толпа, совершающая перевороты, – все это марионетки, которыми управляют, которых вооружают и подталкивают убивать друг друга власть и деньги имущие.

– Вы так хорошо разбираетесь в политике… – не скрывая удивления, сказал Забродов.

Для него, в общем-то, Елена не открыла ничего нового. Он был в курсе того, что происходило в тех краях. Но то, что все это излагала женщина, молодая, красивая… Это не могло не впечатлить.

– Да я истфак МГУ окончила. Это я потом в турфирме осела. А Оксана, моя сестра, вообще по образованию философ… – начала Елена и, будто осеклась, вздохнув, добавила: – Была…

– Приятно, когда красивая женщина еще образованна и умна, – заметил Забродов, чтобы вернуть Елену к разговору.

– Да, – кивнула Елена, – только наши мужчины это не ценят.

– А на Ближнем Востоке что ценят? – подала голос Грановская.

Елена грустно улыбнулась и покачала головой:

– Там женщину ценят просто как женщину. Неважно, глупая ты или умная, красивая или так себе… Но ты женщина, и этим все сказано.

– Мне всегда казалось наоборот, что женщины Востока бесправны… – удивилась Грановская.

– Да зачем тебе какие-то права, когда тебе обеспечивают безбедную, красивую жизнь, когда тебе поклоняются?.. – заметила Елена.

– Вы, надо понимать, хорошо знаете сирийских мужчин? – спросил Забродов. – Может, и замужем за каким-нибудь местным богатеем? Сколько у него, кроме вас, жен?

– Была… Я была замужем за богатым, очень богатым человеком. Жила и теперь живу в собственном доме. Да, у него было четыре жены. Но я ни одну из них не видела. Он был врач, хороший врач, учился у нас в России, поэтому, еще когда делал мне предложение, сказал, что, если мне неприятно видеться с его женами, он готов поселить меня отдельно…

– Благородно с его стороны, – заметил Забродов.

– Да, он был из очень благородной семьи… – опять впав в задумчивость, проговорила Елена и вздохнула.

– А почему вы все время говорите «был»? – уточнил Забродов.

– Он погиб, – стараясь сдержать эмоции, сказала Елена и сухо добавила: – Давайте ближе к теме. А то мы так можем все заболтать.

– Да… Этого я тоже не люблю, – поддакнул Забродов.

Елена подняла на него глаза и, покачав головой, продолжила:

– Я остановилась на том…

– Что тем, кто сейчас у власти, оружие нужно для того, чтобы защитить себя и власть… – абсолютно точно повторила Грановская.

– Я помню, – оборвала ее Елена и усмехнулась: – Журналист и в Африке журналист.

– Да, память у меня журналистская, – согласилась Грановская.

– Так вот, – сказала Елена, давая понять, что дальше все должны слушать ее. – Ребята везли оружие тем, кто находится у власти. Но что-то там у них случилось, они не долетели, совершили вынужденную посадку на территории, где базировались силы тех, кто, проще говоря, в то время был не у власти. Ребята не сразу поняли, куда попали. Зато ваххабиты быстро разобрались, что за груз находится в самолете. Они взяли ребят в плен, проще говоря – в рабство. Но так рады были свалившемуся им на голову оружию, что убивать не стали. Решили обратить в свою веру, точнее – зомбировать.

– Вам это все брат рассказал? – уточнил Забродов.

– Брат мне мало что рассказал, – грустно заметила Елена, – с ним теперь трудно говорить. Ему психолог, а может, и психиатр нужен. Я с людьми говорила.

– С ваххабитами? – удивился Забродов.

– Ну да, – пожала плечами Елена, – они ведь тоже люди. И ничто человеческое им не чуждо… Оксана была женой одного из их лидеров. Мой муж как врач им помогал. А Океании воевал.

– Не пойму только, как вы там оказались? – спросил Забродов.

– Да, это действительно удивительная история, – вздохнула Елена. – Иногда жизнь бывает значительно круче самых занимательных фильмов. Но, чтобы понять, почему мы с Оксаной вернулись сюда с целью отомстить этому человеку, вы должны знать все.

Забродов кивнул.

– Когда в положенное время ребята не вернулись, мы все пошли к Паршину. Вот представьте, приходим мы с Оксаной, Полина, девушка Котлярова, – она беременная была, на шестом месяце, – и мама Чирикова, которой требовалась срочная операция на сердце. Леня Чириков половину суммы внес, чтобы ее в клинике на очередь поставили, а вторую часть после прилета должен был отдать. Федя Котляров обещал на Полине жениться. Чтобы свадьба и все такое, как у людей. Ну вот… Стоим мы у этого Паршина в приемной… А он, я до сих пор думаю, специально стулья сказал убрать. Жарко, душно. Нам-то с Оксаной еще что. А беременная Полина и мать Чирикова – тем совсем тяжело было… А секретарша знай себе повторяет: «У господина Паршина важное совещание». Я говорю: вы передайте, что родственники Митина, Котлярова и Чирикова пришли. Она ему позвонила, передала, а он, я слышала, говорит: «Пусть подождут!» Не помню, сколько мы там простояли. Полине «скорую» вызвать пришлось… Она ребенка раньше времени родила. Девочку. И… В общем, кормить ее было нечем, мы потом узнали, что бросила она ее, сдала в приют. А сама утопилась. От безысходности.

– Но к Паршину вы тогда попали? – спросил Забродов. – Принял он вас?

– Принял… – Елена, горько усмехнувшись, продолжила: – После того как Полину увезли в больницу, мы с матерью Лени Чирикова вошли к Паршину. Оксана мне перед походом к нему строго-настрого приказала: «Смотри только никому не проговорись, что Саша нам сказал, куда они летят! Мы сами с тобой догадались. А то ему еще хуже быть может!» Сколько мне сил стоило тогда сдержаться!.. Паршин сделал вид, что торопится, и, даже не предложив нам присесть, на ходу и с каким-то даже презрением сказал: «Чего вы дергаетесь? Ребята раз за всю жизнь заимели возможность отдохнуть как следует. Ну пусть оторвутся по полной!» Мать Чирикова тихо так говорит: «Но мне срок ложиться на операцию. Леня, как я поняла, зарабатывать деньги куда-то полетел, а не отдыхать. На отдыхе деньги тратят, а не зарабатывают… Если вы говорите, что они на отдых полетели, то, может, ему какие-то деньги за ранее выполненную работу полагались… Может, у вас есть возможность выплатить мне хотя бы часть суммы… На операцию…» А Паршин резко так, как обрубил: «Какой суммы?! Ваш сын работу прогуливает! И я, заметьте, не увольняю его! Но деньги?! С какой стати?! А если вам на операцию не хватает, вы в благотворительный фонд обратитесь!» В общем, матери Чирикова тоже стало плохо. Я ее домой отвезла, врача вызвала. Мне она тогда пообещала, что обратится в благотворительный фонд. Но, как потом я узнала, никуда она не обращалась и от операции отказалась. Сейчас вот, когда я сюда приехала, у меня есть достаточно денег, я бы дала ей на операцию. Но она, увы! Ее уже нет в живых… Как уже нет в живых ни Котлярова, ни Чирикова.

– Они там, в Сирии, погибли? – уточнил Забродов.

Елена кивнула. Было видно, что ей очень тяжело говорить.

– Они совсем недавно погибли. По-глупому. Когда в Сирии начался очередной передел власти, их в самый ад бросили. А они, представьте, все трое безропотно подставились под пули. Саша, наш брат, выжил, а они нет.

– Но как вы их нашли? – удивился Забродов. Он отлично понимал, что найти человека в любой из стран Ближнего Востока значительно труднее, чем пресловутую иголку в стоге сена. И здесь мог сыграть лишь случай.

– Это была чистая случайность, – будто отвечая на его мысли, вслух произнесла Елена. – Я уже говорила, что мы с Оксаной работали в турфирме. И вот один из отлично отдохнувших в Турции ловеласов решил нас отблагодарить. Пригласил в свой ресторан. Представьте, в ресторане никого, только мы с Оксанкой и этот человек, оркестр для нас играет, вышколенные официанты, готовые выполнить любую прихоть. Полумрак. На столе французское «Бордо» тысяча девятьсот какого-то года… А на экране, на огромной плазме, – слайд-шоу. Турецкие пляжи, базары, отель, ну и экскурсии. Мы с Оксанкой такого уже видели-перевидели, поэтому смотрели вполглаза. И вдруг на весь экран какой-то араб, а рядом с ним – Санька, наш Санька. С бородой, загорелый, в лохмотьях каких-то, но я не могла его не узнать. Я на Оксанку глянула, а она побледнела и, сама не своя, говорит: «Назад!» Тот не понял. Так она сама вскочила, назад кадры отщелкала и остановила. «Где вот это сделали?» – спрашивает. Этот человек и сказал где. А потом добавил: «Мы с этим арабом вместе отдыхали. Я ему услугу одну оказал, он мне свой адрес оставил». – «А вот этого парня знаете?» – спрашиваю. А он мне: «Ну да, это его слуга. Но он откуда-то из России. Типа переводчиком у нас был». В общем, мы взяли адрес этого араба и поехали якобы осваивать новый турмаршрут. Как мы их искали – опустим. Этот араб, как оказалось, тоже занимался туризмом. И немалые деньги перечислял этим ваххабитам. По-английски он говорил плохо. Чтобы общаться, позвал своего сына, того самого врача, который потом стал моим мужем. Санька, увидев нас, так испугался, что притворился больным. Не знаю, чем мы их подкупили, может, просто понравились. В общем, они разрешили нам пожить у них. Теперь я думаю, что они просто хотели проверить, насколько надежно зомбировали наших парней. Санька в конце концов чуть отошел. Во всяком случае, сказал, что Котляров и Чириков тоже работают на этого араба. Пока мы там безуспешно пытались вернуть брату память, вышли замуж, и я уже даже овдоветь успела. А Оксаны вообще нет. Когда начались эти последние события, мой муж как врач помогал раненым и попал под обстрел. Туда теперь какое-то американское оружие поставляют, раны от него такие, что мало кто выживает. Но самое страшное, гранаты, а то и орудия взрываются в руках тех, кто их использует. Ведь всю партию оружия не проверишь. Муж мой как-то даже сказал, что это американцы стараются, чтобы арабы друг друга поубивали, а они потом и земли, и нефть себе прикарманят. И хитрые же! Оружие свое через Европу и даже Россию поставляют. Не удивлюсь, если и Паршин этим промышляет.

– Что ж, в этом есть резон, – кивнул Забродов.

– Конечно, – согласилась Елена и продолжила: – Когда теперь начали воевать, и Сане, и Котлярову с Чириковым пришлось взять в руки оружие. Котляров с Чириковым погибли. Санек был тяжело ранен, руку ему ампутировали. Не знаю, сколько его там будут держать. С одной рукой он не работник. Разве что переводить. Но я после гибели мужа богата, очень богата, и смогу его выкупить. Как только я получила ту долю, которая мне причиталась, мы с Оксаной сразу сюда поехали. Мы хотели, мы не могли не отомстить! И парней этих с собой прихватила. Они теперь исполняют любую мою волю.

– Вы хотели отомстить Паршину? – уточнил Забродов.

– Паршину и Грановскому, – жестко сказала Елена. – Саня сказал, что без Грановского Паршин – ноль без палочки. Но когда мы прилетели, Грановский уже погиб. А его жена, а теперь и сын тоже стали жертвами. И теперь вот… мы с Евой, считай, стали по одну сторону баррикад. Хотя, по правде, сначала мои люди отыскали и взяли ее ради того, чтобы она помогла найти папку с документами. О них совсем недавно рассказал мне Саня. Он тогда, в двухтысячном, был, мягко говоря, хорошо знаком с бывшей секретаршей Паршина Валентиной. Кажется, сейчас она у него работает кем-то вроде гувернантки. Но тогда так получилось, что у Сани случайно оказалось несколько испорченных из-за нечеткой печати копий документов. Он их взял как черновики что-то там записать. А Валентина назавтра прибежала и с ужасом сказала, что это не просто бумаги, а бумаги из секретной папки – один экземпляр будет храниться у Паршина, а другой у Грановского. И если Паршин узнает, что где-то гуляет еще один, он ее уволит. Саня пообещал, что никому их не покажет. А я уже после их исчезновения нашла эти бумаги у него в комнате. А фотографию… Валентина мне потом принесла. Она копию успела сделать, еще до увольнения. Паршин сразу, как она эти документы оформила, перевел ее работать к себе в дом. Наверняка, чтобы контролировать каждый ее шаг. Эту копию фотографии она, думаю, себе сделала на память. Но когда пришлось к Паршину перебираться, побоялась, что тот станет копаться в ее вещах, и сама мне ее передала. Представляете, сколько мне усилий нужно было приложить, чтобы во время встречи с Паршиным не проговориться, что у меня есть такая фотография. В общем, сейчас мы с Оксаной все решили пустить в дело. Но в этой Евиной папке, я уверена, разгадка всех его афер…

– Елена сказала, что будет беспощадно мстить Паршину, – уточнила Грановская, – и я ее понимаю. Я слышала, как Грановский, когда узнал на экране Митина, звонил Паршину. Елена, поверьте, мой муж, Сергей, не знал, что Паршин не выплатил вам и родственникам двух других ребят не только страховку, но даже причитающуюся им сумму… Странно, что он, Паршин, был так уверен, что они не вернутся…

– Знаете, Саня не любил говорить про свою прошлую жизнь, – задумчиво произнесла Елена. – Но как-то под настроение он проговорился, что его все это время тревожит одна догадка… Не специально ли была подстроена эта их посадка? Может, Паршин имел договор не с находящимся у власти правительством, а с теми, кто тайно жаждал власти. Может, правительство дало возможность самолету с грузом пересечь границу, заплатило за оружие. А те, кто готовился сражаться за власть, заплатили Паршину больше, и за это он сдал им и груз, и наших ребят…

– Все может быть… – согласился Забродов.

– По-моему, для Паршина это слишком сложная комбинация, – покачала головой Грановская.

– Но он же был не один, – заметила Елена. – С ним был ваш муж, Грановский. А он, насколько я знаю, был человек головастый.

– Нет, – решительно возразила Грановская. – Сергей никогда не пошел бы на подлость!

– Знаете, я думаю, все зависит от того, сколько за это было заплачено, – дернула плечами Елена.

– Елена, я вас очень прошу… – покраснев, сказала Грановская, – не говорите так о моем муже, о моем покойном муже.

– Простите, – чуть смутилась Елена. – Может, он действительно ни при чем. Может, мы не знаем, что был кто-то еще, какой-нибудь охранник или вообще левый человек, которому заплатили… Важно то, что Паршин подставил ребят. И это ему не сойдет с рук.

– Вы хотите его убить? – напрямую спросил Забродов.

– Нет, – покачала головой Елена. – Это была бы для него слишком легкая смерть… Вспомните о погибших ни за что ребятах, их родственниках, о девушке Котлярова, которая отказалась от ребенка и сама утопилась. О матери Чирикова, которой так и не сделали операцию. О моем брате, который, как мне кажется, никогда не сможет вернуться к нормальной жизни… И об Оксане, которая приняла на себя удар, нацеленный на этого Паршина…

– Так это не ваши люди покушались на его жизнь? – решил уточнить Забродов.

– Нет, – твердо сказала Елена. – Мне самой интересно, кто еще так сильно желает его смерти.

– Елена, – произнес Забродов, решив задать ей вопрос, который заинтриговал его с самого начала их разговора, – скажите, а почему вы не называете ни фамилии, ни имени вашего мужа? И вообще всех, скажем так, нерусских действующих лиц?

– Да, и я это заметила! – тут же подхватила Грановская.

– Этого я вам не скажу. И имен их тоже не назову. Вам это ни к чему, – строго сказала Елена и добавила: – Меньше знаешь – крепче спишь.

– Понятно, – кивнул Забродов.

Он знал, что недомолвки иногда опаснее открытого вранья или молчания. Но у женщины, очевидно, были свои причины, чтобы не называть тех, кто приютил их в Сирии.

– Я так поняла… – с надеждой в голосе проговорила Грановская, – что Валентина, которая служит у Паршина, – бывшая девушка вашего брата?

– Да, – сдержанно кивнула Елена, еще не понимая, к чему клонит Грановская.

– Так если ей позвонить и попросить помочь, она будет на нашей стороне? – продолжала Ева.

– В каком смысле? – не совсем поняла Елена.

– Она же поможет нам выкрасть Митю, если он там, у Паршина? – спросила Грановская.

– Но говорят же, что их там уже нет, – заметила Елена и, вздохнув, продолжила: – Чувствую, что, пока мы не найдем мальчика, вы, Ева, ни о чем не сможете думать… А нам нужно срочно разобраться в бумагах. И делать это нужно всем вместе.

– И что вы предлагаете? – спросил Забродов, все еще не выпуская папку с бумагами из рук.

– Давайте все-таки позвоним Валентине, – стояла на своем Грановская. – А вдруг она что-то скажет?

– Сначала нужно найти номер ее мобильного, – резонно заметила Елена.

– А что, у вас его нет? – удивилась Грановская.

– Зачем он мне? – пожала плечами Елена. – Вы забываете, я, вернее, мы приехали сюда не на вечер встреч. Не для ностальгических бесед со старыми знакомыми. Мы приехали отомстить Паршину. И еще… – в задумчивости проговорила Елена. – И еще я хочу отыскать ту несчастную малышку, дочь Федора Котлярова и Полины. Если она жива, я хочу удочерить ее и увезти с собой.

– А вы что, собираетесь вернуться? – удивилась Грановская.

– А как вы думали? – твердо ответила Елена. – У меня здесь никого теперь не осталось. А там мой брат, мои новые друзья. Там тепло, там солнце. Я и прах сестры заберу с собой.

– Но там ведь стреляют. Там теперь война, – напомнила Грановская.

– И здесь стреляют, – пожала плечами Елена и, горько вздохнув, напомнила: – Моя сестра Оксана здесь погибла. Там хотя бы знаешь, что при любом раскладе, если не ввязываться, ты сможешь жить и не тужить. Там дома крепкие, стены высокие, охрана надежная. А здесь не знаешь, где тебя подставят. Я сюда приехала исключительно для того, чтобы отомстить и найти девочку.

– А я хочу найти своего сына, – твердо сказала Грановская, и ее глаза наполнились слезами. – И для этого готова на все.

– Скажите, а вы звонили Паршину? – поинтересовался Забродов. – Если ему срочно нужна папка, он, так или иначе, скажет, где ваш сын.

– Да, действительно, – согласилась Ева Грановская. – Ведь приехать с документами Митя с Ликой меня попросили давно. А теперь, когда я не приехала, не перезванивают.

– Ну вот и прекрасный повод, – сказал Забродов. – Перезвоните.

Ева Грановская на минуту задумалась, а потом набрала номер Паршина. Пока она слушала гудки, Забродов успел ловко нажать на ее телефоне кнопку громкой связи, поэтому весь разговор был слышен.

– Алло, – как-то нервно отозвался Паршин.

– Эдвард Васильевич? – проговорила Грановская, изо всех сил стараясь сдержать волнение.

– Да, – сказал он резко. – Кто это?!

– Это я, Ева Грановская.

– Ева?! – удивился Паршин. – Где ты?!

– Неважно. Ты лучше скажи, где мой сын?

– Подожди. Ты что, приехала к моему дому? Документы у тебя?

– Где Митя?! – продолжала наступать Грановская.

– Не волнуйся. С Митей все в порядке. Мои люди вот-вот его привезут. А ты с папкой езжай ко мне в город. Я буду ждать тебя в офисе «Серебряных крыльев».

– Подожди, Эд Васильевич, – поспешила перейти на «ты» Грановская. – Сначала Митя и Лика, когда я им звонила, просили приехать к ним в твой загородный дом. Но потом они сказали, что находятся возле офиса «Серебряных крыльев». А ты говоришь, что их привезут…

– Но все дело в том… – замялся Паршин, – дело в том, что они сбежали. Да, сбе-жа-ли. Но мои люди напали на их след. И сейчас их ко мне привезут.

– Эд, прошу, умоляю, только ничего им не делай! – заволновалась Грановская.

– Да не собираюсь я их трогать! Как только ты привезешь мне папку с документами, забирай свое потомство и катись с ними на все четыре стороны, – не скрывая недовольства, заявил Паршин.

– Я поняла, – кивнула Грановская, поглядывая на Забродова. – Жди меня в офисе.

Отключившись, она бросила на Иллариона Забродова вопросительный взгляд и растерянно проговорила:

– Я все правильно сказала?

– Да, – подтвердил Забродов.

– Так дети все-таки были у него и сбежали… Но он говорит, что уже напали на их след… – как-то отстраненно, будто сама с собой, заговорила Грановская.

– Думаю, он блефует, – покачал головой Забродов. – Похоже, он не знает, где они сейчас.

– Нужно звонить Валентине, – заволновалась Грановская.

Но тут ожил мобильный Елены.

Понимая, что она громкую связь не включит, Забродов поднялся, взял чайник и, склонившись над Еленой, начал наливать ей чай. Елена же настолько была поглощена разговором, что этого даже не заметила.

На ее «Алло!» отозвался грубый мужской голос. По-русски он говорил совсем плохо.

– Госпожа Элен. Дети нет ни в доме за городом, ни в офисе. Но люди видел, как их увозил микроавтобус. Мы узнал номер.

– Молодцы, – сказала Елена и, переходя на английский, добавила: – Спросите у людей Паршина, может, кто-нибудь из них что-то знает или видел…

– Мы подумали, может, стоит его самого взять в заложники, – сказал мужчина, – и выбить у него, куда увезли детей.

– А как же охранники? – уточнила Елена.

– Сейчас он один. Охранник поехал по каким-то делам, – ответил мужчина, продолжая говорить по-английски.

– Действуйте! – резко сказала Елена. – Будете готовы – отзвонитесь.

Отключившись, Елена обвела всех взглядом победителя и сказала:

– Ненавижу сидеть и ждать. Но теперь мы сможем действовать!

– Что с Митей? Где он? – поспешила спросить Грановская.

– С Митей все в порядке. И мои ребята помогут нам выбить из Паршина все, что он знает. Как только он будет в их руках, они позвонят.

– А Митю? Когда я увижу Митю? – проговорила Грановская, глотая слезы.

– Увидишь, не волнуйся… – бросила Елена и, минуту подумав, вдруг, взглянув на Забродова, сказала: – А для вас у меня есть работа. У меня родился, по-моему, грандиозный план.

Илларион Забродов молча кивнул. Хотя сам про себя подумал о том, что лучше, когда у женщин рождаются дети, а не грандиозные планы.