Всю ночь Илларион Забродов просидел сначала с Еленой и Евой Грановской, а потом и один, пытаясь разобраться в документах, которые находились в злополучной папке. Второй экземпляр всех документов был в папке, которая оставалась у Евы. А эту, с оригиналами, при необходимости придется отдать Паршину. Если тот выдвинет требование: Митя или папка, – они, безусловно, даже не будут торговаться. Как успел убедиться Забродов, обе женщины были вполне адекватными. Эдвард Паршин охотился за папкой, понятно, не только и не столько ради того, чтобы скрыть следы своих махинаций. Очевидно, среди бумаг были те, которые дадут ему возможность получить солидный доход. И, как предполагал Забродов, это, скорее всего, была бумажка с непонятно для чего написанными цифрами. Для номера счета их было мало, для кода ячейки – много…

Так что, прежде чем отдать документы, нужно четко представлять, в чем их главная ценность.

И потом, перед ним, Забродовым, полковник Мещеряков поставил конкретную задачу: опередить засланного с Запада агента и первым вычислить и накрыть тех или того, кто занимается поставками оружия на Ближний Восток. То есть, можно сказать, сделать опережающий марш-бросок. А для этого сейчас у него появилась уникальная возможность взять из этих документов максимум информации.

То, что среди бумаг находились счета, где фиксировались все поступления на счет фирмы и на личные счета Паршина и Грановского, было понятно сразу. Но доказать, что эти средства поступали за переброску оружия, было невозможно. Среди бумаг были договоры на поставку бытовой техники, гуманитарной помощи, игрушек и всяких других ничего не значащих товаров. Они же проходили по всем накладным. Теперь проверить, что же там были за игрушки и бытовая техника, которые самолеты «Серебряных крыльев» отправляли в одну из стран Ближнего Востока или Африки, не представлялось возможности.

Но больше всего Забродова интриговали непонятные цифры на отдельном листке. Если сопоставить их с другими счетами, набор цифр представлял ровно половину полноценного счета. И это было странно. Представить, что это был код банковской ячейки? Но такой длинный и сложный код просто невозможно запомнить. В конце концов Забродов даже предположил, что это мог быть номер телефона. И решил утром попытаться набрать его на своем мобильнике. О чем будет говорить, если ему ответят, он сейчас не задумывался.

Оставив листок с таинственными цифрами до завтра, Забродов еще раз проанализировал счета, где были зафиксированы суммы, перечисленные на счета Паршина и Грановского после того, как пропал «Дракон». Было ясно, что на этих счетах тогда осели деньги, которые должны были получить семьи пропавших ребят.

Елена всматривалась в них с особым чувством. Было видно, что внутри у нее все клокотало.

– Здесь, на этой бумажке, – сказала она наконец, едва сдерживая переполнявшие ее эмоции, – жизнь и смерть девушки Котлярова, матери Чирикова. Да вообще жизнь всех троих ребят… А они, эти деньги, как я понимаю, могут до сих пор лежать где-нибудь в банке и накапливаться, накапливаться… Потом Паршин купит себе еще один дом, новую любовницу… И вы, Ева, когда вступите в права наследства, если эти деньги еще не растрачены, сможете купаться в золоте и дать сыну достойное образование…

Ева Грановская, уловив во взгляде Елены не просто горечь, но даже ненависть, поспешила пообещать:

– Как только я вступлю в права наследства, я обязательно компенсирую ваши потери.

– Мои потери, как и потери родных друзей моего брата компенсировать невозможно, – сухо заметила Елена. – Да и зачем теперь мне это? Теперь я богата. Сказочно богата. И еще сама могу осчастливить кого угодно. Но я не успокоюсь, пока не отомщу этому Паршину за все зло, которое он совершил. На вас, Ева, если и держу обиду, я ее преодолею. Вы и так много страдали. И теперь вы такая же жертва, как и я… Но Паршину мало не покажется! Я вам обещаю!

От ее слов у Забродова по коже пробежали мурашки. Он, общаясь с Еленой и наблюдая за тем, как она отдает распоряжения прилетевшим с ней якобы слугам, понял одно: ни он, ни Ева понятия не имеют, каким образом она осуществляет план мести Паршину. Но остановить ее на этом пути невозможно.

– Самое обидное, – как казалось Забродову, уже не в первый раз произнесла Елена, – что Паршин и Грановский не сообщили о том, что их самолет с тремя гражданами России пропал на территории Сирии. Ведь можно было организовать поиск, можно было выкупить их, обменять на каких-нибудь пленных, в общем, протянуть им руку помощи.

– Насколько я знаю, – попыталась напомнить Грановская, – Сергей, да и Паршин, наверное, были уверены, что ребята погибли.

– Просто им так было удобнее думать. Но почему же в таком случае они получили и прикарманили все деньги? Ведь сирийская сторона ни за что бы не выплатила ни доллара, если бы груз не был доставлен или пропал, – заметила Елена, показывая зафиксированные в счетах кругленькие суммы.

Ева Грановская от этих слов совсем потерялась.

– Даже если Паршин и Грановский поступили в этом случае бесчестно, – попытался заступиться Забродов, – думаю, Ева здесь ни при чем.

– Конечно, – горько вздохнула Елена. – Сын за отца, жена за мужа не ответчики.

– Вот именно, – поддержал ее Забродов. – Вы и сами все прекрасно понимаете. Еве сейчас тяжелее, чем нам. Ведь неизвестно, где теперь ее сын. Елена, очень прошу вас, будьте к ней милосердны.

– Постараюсь, – пообещала Елена.

В конце концов уже под утро они обе пошли спать. А Забродов, заварив себе еще одну джезву крепкого кофе, в который раз попытался проанализировать даты, которые были обозначены напротив очередных поступлений. Было ясно, что в папке находились документы не по всем выполненным компанией заказам. Это были особые рейсы. А поскольку наркотиками, как узнал Забродов по своим каналам, Паршин никогда не занимался, можно было предположить, что документы фиксировали сделки и полученные за них средства исключительно по переброске оружия в какие-то определенные точки.

Илларион Забродов подошел к окну, где уже начинал брезжить рассвет, и неожиданно вспомнил знаменитую театральную присказку, которую любила повторять его мама: «Если в первом акте на стене висит ружье, в конце второго оно обязательно должно выстрелить!»

Подумав, он взял мобильник и в который раз оценил все достоинства Интернета. Побродив с полчаса во Всемирной паутине, он наловил-таки, можно сказать, отменных мух. Сопоставив даты перечисления средств на счета фирмы, на личные счета Паршина и Грановского с датами военных конфликтов, которые возникали в разных странах Ближнего Востока и Африки, он заметил совсем не странную закономерность. Даты приблизительно совпадали. То есть поставленное на самолетах компании Паршина оружие проверялось на поле боя. Теперь, если придется доказывать причастность компании Паршина к поставкам оружия, у них будет, возможно, неожиданный для него, но ясный аргумент. Даже не один.

Характер военных конфликтов, их сценарий, где бы они ни происходили, были приблизительно схожими. Была власть и были те, кто хотел ее изменить. И через некоторое время после рейса самолета «Серебряных крыльев» повстанцы начинали одерживать победы. То есть взаимосвязь между рейсами самолетов и военными конфликтами была бесспорной.

Однако ни Елене, ни Еве Забродов об этом своем открытии решил пока не говорить. Елена была поглощена планом мести Паршину, для Евы Грановской сейчас самым главным было отыскать сына. Она все еще надеялась, что те, кто его похитил, дадут о себе знать, позвонят, потребуют выкуп или что-нибудь подобное.

Несмотря на то что Илларион Забродов всю ночь пил кофе, он все-таки успел, устроившись на одном из диванчиков в холле, часок вздремнуть.

Проснулся он от потрясающего аромата каких-то восточных пряностей. Это Елена сама приготовила им на завтрак кус-кус.

Стол был сервирован на троих. И в доме было как-то слишком тихо. Казалось, что, кроме них, здесь никого не осталось.

– А где твои бравые парни? – поинтересовался Забродов.

– Поехали на дело, – отводя взгляд, проговорила Елена, а потом добавила: – Они должны позвонить. И тогда я скажу, что мы будем делать. Скорее всего, нам тоже придется выехать в город.

– Их дело как-то связано с Митей? Они ищут его? – с надеждой спросила Грановская.

– И с Митей тоже, – сказала Елена, дав понять, что никаких подробностей она пока что сообщать не собирается.

Елена, похоже, рассчитывала на то, что долгожданный звонок, который станет для них знаком к действию, прозвучит очень быстро. Поэтому после завтрака они с Евой пошли одеваться, а Забродов, поскольку у него-то все свое было с собой, поднялся в комнату, которая, надо понимать, была библиотекой, и начал изучать книги, стоящие в удобных, с закрывающимися стеклянными створками шкафах.

Этот дом, как рассказала Елена, они с сестрой сняли у своего хорошего знакомого, кандидата психологических наук, который на месяц уехал за границу. Он настолько им доверял, что даже не стал запирать комнаты. Просто отдал ключи.

Интересно, был ли бы он так доверчив, если бы узнал, что здесь, кроме знакомых ему работавших когда-то в турфирме женщин, будут жить реальные ближневосточные головорезы? Илларион Забродов неплохо знал характер людей с Востока – Дальнего или Ближнего, не имело значения. Во взгляде их темных, сверкающих или чуть с поволокой глаз редко можно было уловить что-то действительно искреннее. Даже страсть и ненависть они могли разыграть как по нотам. Не говоря уже о дружбе. Безусловно, были исключения. Но Забродов, поскольку имел дело с противниками, всегда был готов к подвоху. И, наблюдая за чернобородыми парнями, которыми весьма лихо управляла Елена, он чувствовал, что те в любую минуту могут подставить и их всех, и ее, сколько бы она им ни платила. Тем более что сейчас они были на чужой территории. И если среди них, как он предполагает, действительно есть воинствующие ваххабиты, их действия предугадать практически невозможно.

Но сейчас, когда Елена вынудила их действовать в связке, на этом зацикливаться не имело смысла. Тем более вводить это в уши и так напуганной Грановской и оставшейся после гибели сестры одним в поле воином Елене.

Илларион Забродов знал, что лучший способ для него отвлечься – это не телевизор или кино, а книги. Ему самому библиотека, которую он аккуратно пополнял редкими, уникальными изданиями, досталась по наследству. Библиотека – это, по сути, слепок души ее хозяина. Забродов точно знал: больше всего о человеке может рассказать именно библиотека, то, какие книги и как стоят на полках. Дивидимания так быстро накатилась и схлынула, что, пожалуй, никто так и не успел индивидуализировать свою коллекцию. А флэшка – она и в Африке флэшка. Что-то записал, что-то убрал… В общем, это не то.

В советские времена некоторые покупали собрания сочинений под цвет обоев. Или обои клеили в цвет собрания сочинений. Да что там: были случаи, когда работники полиграфкомбинатов выносили обложки книг, чтобы красиво выставить их на своих полках.

Поэтому библиотеку никак нельзя оценивать по аккуратности выставленных томов. Однако тот, кто действительно читает, пользуется своей библиотекой, обязательно расставляет книги по определенной системе: зарубежная литература по странам, русская литература, историческая, политическая, детская…

Судя по тому, что детских книг здесь видно не было, хозяин не имел детей или они у него уже выросли. А то, что на полках с американской и английской литературой было достаточно много книг на английском языке, а там, где стояла французская, – на французском, свидетельствовало, что этими языками хозяин дома владел достаточно свободно или, во всяком случае, мечтал их выучить. Было несколько книг и на немецком, и на польском языках.

Но самой богатой у хозяина была подборка книг по психологии и философии: Фрейд и Ницше и в оригинале, и в переводе на русский, Ильин, Бердяев и другие философы русского Серебряного века, изданные за рубежом и на родине. И еще – несколько прекрасно иллюстрированных миниатюрных изданий японской поэзии. Они стояли отдельно. Каждая книга в своем футляре. В общем, Иллариону Забродову было что посмотреть и почитать.

Книги стояли в системе, аккуратно, ровно, красиво, но чувствовалось, хозяин ими пользовался. В некоторых были бумажные закладки и даже сделанные на полях быстрым почерком пометки.

В этот раз Забродова почему-то потянуло на поэзию. Сняв с полки и пролистав несколько сборников, он вернулся к японской поэзии, которую, не будучи рьяным меломаном, использовал иногда вместо музыки для, как теперь было модно говорить, релаксации…

Очарованный странник Басе тремя строками своих изумительных хокку мог отрешить от бренного мира, от повседневной суеты. Сосредоточенная созерцательность его поэзии открывала какой-то неизведанный, параллельный мир абсолютной гармонии.

Листья плюща…

Отчего-то их

Дымный пурпур

О былом говорит.

С ветки на ветку

Тихо сбегают капли…

Дождик весенний.

Ей только девять дней.

Но знают и поля и горы:

Весна пришла.

Все кружится стрекоза…

Никак зацепиться не может

За стебли гибкой травы.

О, сколько их на полях!

Но каждый цветет по-своему —

В этом высший подвиг цветка!

Эти строки просто завораживали.

Устроившись у окна в мягком кресле, Забродов не заметил, как пролетело время. И когда Елена зашла пригласить его пообедать, он был даже несколько обескуражен. Забродов настолько погрузился в чтение, что, когда Елена окликнула его, не сразу понял, где он находится.

– Господин Забродов, я говорю, что обед готов, – повторила Елена.

– Уже? – спросил Забродов, закрывая миниатюрку японской поэзии.

– Уже, – ответила Елена, улыбнувшись. – За последние несколько лет впервые вижу мужчину, который коротает время не за телевизором, а за книгой.

– Я похож на динозавра? – улыбнулся в ответ Забродов.

– Ну почему? Я сама люблю хорошие книги. И там, в Сирии, в моем доме есть не только фильмотека, но и библиотека, – с гордостью сказала Елена.

– И ваш знакомый, хозяин этого дома, тоже знает толк в хорошей литературе, – заметил Забродов.

– Да, чего-чего, а этого у него не отнимешь, – подтвердила Елена, и они вместе спустились вниз, где уже был накрыт стол.

Горячий салат с черносливом и копченой курицей, томатный суп-пюре с сыром, запеченный лосось с картофельным пюре, холодный клюквенный морс и сваренный по-турецки отличный кофе…

– Просто не верится, что это приготовили не профессиональные повара, а две в общем-то богатые женщины, – поблагодарив за обед, отметил Забродов.

– Я-то всегда готовлю сама, – сказала Ева. – А вот Елена наверняка привыкла есть то, что ей преподносит повар.

– Да нет, я и в Сирии очень часто сама себе готовлю. А раньше и мужа, бывало, радовала чем-нибудь вкусненьким, – заметила Елена и предложила: – Давайте, как говорится: по закону Архимеда после сытного обеда полагается поспать.

Однако подремать им удалось недолго. Внизу послышался шум: вернулись двое парней. Илларион Забродов не мог ничего с собою сделать, но, когда Елена оставалась одна с этими чернобородыми головорезами, он реально опасался за ее жизнь. А когда еще повышала на них голос… Будучи свидетелем нескольких подобных перепалок, он, взглянув на ребят, перехватил их весьма острые, как клинок, взгляды. И теперь, понимая, что Елена находится с ними одна, Забродов помимо воли прислушался к их разговору.

Как он понял, Елена сначала их накормила, потом они вернулись в холл, она выпалила им что-то довольно резкое по-арабски и опять куда-то отправила. Судя по шуму мотора, они уехали.

Когда Забродов спустился вниз, Елена была явно на взводе.

– Я не верю, что Паршин не знает, где сейчас находится Евин мальчик. Я не я буду, если мы не выбьем у него это признание, – сказала она, заваривая очередную порцию кофе.

– Вы что, действительно собираетесь выбивать признание из Паршина? – настороженно спросил Забродов.

– Мои ребята – профессионалы в этом деле, – едва ли не с гордостью заявила она.

– Я это заметил, – покачав головой, сказал Забродов.

– Знаете, как это говорится: лес рубят – щепки летят, – жестко парировала Елена и, взглянув наверх, произнесла: – Пока Ева спит, я должна рассказать вам мой план.

– Я весь внимание! – с готовностью отозвался Забродов.

Елена, уже за кофе, сосредоточенно и даже жестко изложила наконец то, что она задумала:

– Мы сегодня никуда не поедем. Мои ребята должны сейчас взять и привезти Паршина сюда. Но не в дом, а в подвал. Когда он придет в себя, они проведут допрос с пристрастием. А потом… В общем, если он действительно не знает, где Митя, вы должны якобы спасти его, отвезти в город и там уже устроиться к нему на службу. Мне просто необходим свой человек в его окружении! А потом уж решим, как нам действовать дальше. Как говорят мои парни, Паршин сейчас практически без охраны. Один охранник у него пропал, второй ранен и лежит в больнице. Он, правда, недавно взял себе нового, но тот, ясное дело, не справляется.

– У Паршина недавно появился новый охранник? – уточнил Забродов.

– Да, – подтвердила Елена. – И вы, если постараетесь, тоже можете попасть к нему на службу.

Илларион Забродов лишь молча кивнул. Он сам не верил своей удаче. Для того чтобы выполнить поручение полковника Мещерякова и вычислить, а потом и опередить засланного агента, ему обязательно нужно было попасть в ближайшее окружение Эдварда Паршина. А ближе к телу приставленного охранника может быть разве что жена.

– Но для того чтобы все выглядело правдоподобно, мне нужно оружие, – напомнил Забродов.

– Пошли, – кивнула Елена, приглашая его в подвал, где в одной из комнат был настоящий арсенал. Илларион Забродов опытным взглядом окинул разложенные на столах пистолеты и автоматы и остановился на своем родном пистолете, том самом, который у него забрал Ахмет.

– Хорошее оружие, что верный конь, – заметил Забродов. – Поэтому беру то, что у меня забрали.

– Как знаете, – пожала плечами Елена, – главное, чтобы вам удалось освободить и вывезти отсюда Паршина.

– Понял.

– Да, – вспомнила Елена. – Вот ключи от моего джипа. Он стоит во дворе, почти у самых ворот. Ворота я отопру. Только не забывайте выходить на связь и докладывать нам о каждом его, Паршина, шаге. За это получите хороший гонорар.

Елена на минуту задумалась, а потом предупредила:

– Но имейте в виду: если вздумаете меня надуть, мои орлы с вами поквитаются.

– Ну, как я понял, теперь я тоже ваш орел, – пряча в карман пистолет, заметил Забродов.

– О чем это вы здесь секретничаете? – спросила, спускаясь в подвал, Грановская.

– Хочешь кофе? – чтобы снять напряжение, предложила Елена.

– Скажи лучше, наконец, когда мы поедем в город? – спросила Грановская.

– Наши планы изменились, – сухо ответила Елена. – Мы сегодня никуда не поедем.

.– А как же Митя?! – растерянно спросила Ева.

– Не волнуйся, все под контролем. Мои люди сейчас работают с Паршиным. И вот увидишь, мы обязательно выбьем из него показания.

– Сама не знаю, но я почему-то верю, что мой Митя жив, – в задумчивости произнесла Грановская и с видом затравленного зверька взглянув на Забродова, спросила: – А вы как думаете, он жив или нет?

– Я уверен, что мы обязательно найдем вашего сына, – ответил Забродов, отлично понимая, что события могут развиваться как угодно и нужно быть готовым к любой, в том числе и к трагической, развязке событий.