– Андрей, ты сделал уроки? – вернувшись с работы, спросила сына Ирина Фемидина.

– Еще немного осталось – математика и русский язык. Мама, можно, я еще посижу немного в Интернете?

– Нет, доделай сначала уроки, – раздевшись в прихожей и направляясь на кухню, ответила сыну Ирина. – Ты всегда любишь тянуть до последнего.

– Хорошо, сейчас доделаю, – отозвался из своей комнаты Андрей.

– Привет, мама, – вошла на кухню и поздоровалась десятилетняя Маша.

– Здравствуй, доченька, – обнимая девочку, сказала Ирина. – А как у тебя прошел сегодня день?

– Все как обычно, сначала школа, а потом балет. Ничего особенного.

– Оценки получила? – поинтересовалась у дочери Ирина.

– Нет, меня не вызывали.

– Что ж, отсутствие оценок – это тоже результат, – хлопоча возле плиты, улыбнулась Ирина.

– Знаешь, мама, я сегодня вернулась из школы, взглянула на фотографию папы и заплакала. Жаль, что его больше нет с нами.

Женщина повернулась к дочери и прижала ее к себе:

– Я тебя понимаю, Машенька, очень хорошо понимаю.

– Я вспомнила, как папа учил меня летом ловить рыбу. Он шутил, изображая плотвичку, попавшуюся на крючок. Так смешно было.

– Вот и вспоминай, доченька, только хорошее и смешное, тогда тебе будет легче. Хорошо, моя милая?

– Ладно. Только, мама, согласись, даже если я буду вспоминать только веселое о папе, мне все равно будет грустно.

– Да, будет грустно, но так у тебя все же будет полегче на душе, – посоветовала Ирина, а сама едва не расплакалась.

На кухне появился Андрей.

– Я слышал, что вы о папе говорили.

– Да, о папе, – вздохнула Ирина.

– Мама, послушай, я тебе раньше не рассказывал. Утром, накануне гибели, папа вошел ко мне в комнату. Я повторял уроки. Он сказал, чтобы я тебя берег и не расстраивал. Я стараюсь, только вот с домашней работой затягиваю.

– Ничего, ты же хорошо учишься, сынок, а это самое главное, – прижимая и сына к себе, сказала Ирина. – Несмотря на то что папы не стало, мы – семья и должны всегда поддерживать друг друга.

– Мама, я пойду и прямо сейчас доделаю уроки, чтобы ты не переживала и не сидела потом со мной допоздна, – сказал Андрей.

– Отличная идея. Хорошо, сынок, отправляйся в свою комнату.

Когда Андрей вышел из кухни, Маша спросила:

– Мама, я могу тебе чем-нибудь помочь? Давай, например, я уберу в своей комнате, сделаю влажную уборку. Мне так будет веселее.

– Если тебе будет лучше, тогда я согласна, – Ирина поцеловала дочь в щеку.

Оставшись одна, она почему-то вспомнила слова дочери: «Он шутил, изображая плотвичку, попавшуюся на крючок». Ирина присела на краешек стула и вытерла подступившие слезы: «Больно смотреть на детей, они очень тяжело переживают утрату отца. Их глаза наполнены непередаваемой грустью. Мы были так счастливы, и как все перевернулось в одночасье».

Поздно вечером, когда дети легли спать, Фемидина открыла кабинет мужа и вошла внутрь. Она подолгу останавливалась возле каждой картины, написанной Виктором, трогала руками, словно касалась супруга. Она задержалась возле стола. «Вот здесь он сидел, работал, что-то записывал, думал… Как переменчиво время. Два слова «был», «не был» – и вся человеческая жизнь между ними», – подумала женщина и, отодвинув стул, села.

Внимание Ирины привлекла фотография, на которой были запечатлены они с Виктором в своей однокомнатной квартире на Кутузовском проспекте. Эту квартиру они приобрели лет пятнадцать назад. Купив новую, четырехкомнатную, они не стали продавать старую, справедливо рассудив, что у них подрастают сын и дочь и свое жилье всегда пригодится. Муж нередко заезжал туда, а перед своей трагической гибелью вообще зачастил на Кутузовский проспект. «Он говорил, что в одиночестве ему хорошо думается, – вспомнила Ирина. – Я совсем забыла об этом. И немудрено. Столько всего пришлось пережить в последнее время. Надо съездить на старую квартиру», – решила она и, поднявшись со стула, вышла из комнаты.

* * *

Покинув после рабочего дня здание АСБ, Макс окликнул Забродова:

– Илларион Константинович, одну минутку. Мне нужно с вами поговорить.

– Хорошо. А в чем дело?

Растаев опасливо оглянулся:

– Здесь неподалеку есть уютный скверик, там еще церквушка деревянная.

– Знаю, был в этой церкви несколько раз.

– Давайте подъедем в сквер и поговорим там, – предложил Макс.

– Хорошо, к тому же заодно подышим свежим воздухом, а то после сегодняшнего дня мозги закипают.

– Да, денек выдался непростым, – согласился Растаев.

Они сели каждый в свою машину. Первым вырулил со стоянки «лэндровер» Забродова, за ним не спеша выдвинулся темно-вишневый «опель» Макса. На шоссе Илларион прибавил скорость, посматривая в зеркало заднего вида. Растаев, не отрываясь, следовал за ним. Свернув в переулок, Забродов проехал метров двести и остановился возле скверика, в конце которого виднелись купола небольшой церкви.

Илларион припарковался возле невысокой чугунной ограды скверика, заглушил двигатель и вылез из машины. Через пару минут рядом припарковался «опель». Было около девяти вечера, довольно холодно. Тусклый свет редких фонарей освещал дорожки сквера. Забродов нащупал в кармане куртки пистолет, который после поездки в Грозный он постоянно носил с собой. «Нужно быть готовым ко всему», – подумал он.

– Приятная прохлада, – потянувшись, сказал Макс. – Я удивляюсь, как мы после стольких часов работы не приросли к стульям.

– Видимо, этот эволюционный отрезок у нас еще впереди, – пошутил Забродов.

– Давайте пройдемся, Илларион Константинович, по аллее, разомнемся немного, – предложил Макс.

– Да уж, разминка нам не помешает, – согласился Илларион.

Они вошли через открытые чугунные ворота в сквер и направились по аллее вперед, туда, где виднелся силуэт церкви. Свет фонарей раздвигал темноту, указывая дорогу. Макс по привычке, прежде чем заговорить, оглянулся по сторонам:

– Помните, Илларион Константинович, мы с вами говорили о том, как несколько лет назад небольшой спортивный самолет в Курской области врезался в газопровод.

– Конечно, скачок цен на газ на мировом рынке был впечатляющим.

– Да, шумиха была большая. К тому времени я уже примерно год как проработал в АСБ на супермощном компьютере. Там хранится информация практически обо всем.

– Я слышал об этом компьютере. Насколько мне известно, каждый сотрудник АСБ может воспользоваться его услугами.

– Без проблем. Есть человек, который за него отвечает. Он просто следит за определенными мерами безопасности. Скажем, если вы захотите узнать что-нибудь о ФСБ, ГРУ, то это будет отслежено, и вы будете зафиксированы как личность, интересующаяся их деятельностью, – резюмировал Растаев.

Некоторое время они шли молча. Затем Макс продолжил:

– В те годы руководителем группы «В» был Михаил Михайлович Крачков.

– Эта фамилия ни о чем мне не говорит, Макс.

– И вышла любопытная история. Он сообщил тогдашнему шефу АСБ Никитину, что считает падение самолета в Курской области неслучайным. Подготовил отчет и, как говорится, положил его на стол начальству.

– И что было дальше? – заинтересовался Забродов.

– Возможно, Крачков в своих умозаключениях опирался на отчет Фемидина, который за год до случившегося, как я уже говорил, предупреждал о вероятном падении самолета на газопровод. А тут и начальник группы считает, что свершившийся факт катастрофы неслучаен. В общем, не знаю, что там получилось дальше, может, кто-то пытался прикрыть свою задницу, мол, предупреждали, а мер никаких принято не было…

– Крачков, видимо, был ушлым парнем, – отметил Забродов.

– Это так, но не прошло и месяца, как его уволили. Откровенно говоря, я не знаю, за что и было ли это каким-то образом связано с его отчетом о падении самолета на газопровод. Но то, что его уволили, – это факт.

– И что тебя настораживает, кроме увольнения Крачкова?

– Все это странно как-то, – Макс снова посмотрел по сторонам и, понизив голос, продолжил: – Людей из АСБ просто так не увольняют. Уж очень много они знают, да и специалисты высшего класса. Скрытая похвала нам с вами.

– Спасибо, продолжай.

– Короче, примерно через неделю после гибели Фемидина я обращался за информацией о нефтедобывающей отрасли Ирана к нашему чудо-компьютеру. Ну и вспомнил о Крачкове. Но ни о нем самом, ни о катастрофе в Курской области – ни слова.

– То есть ты хочешь сказать, что кто-то просто-напросто удалил эту информацию? – глянув на Растаева, спросил Забродов.

– Именно так, – подтвердил Макс.

– Я не сомневаюсь в твоей выдающейся памяти, ты же у нас программист мирового уровня, ты ведь запомнил, где живет Крачков?

– А вы проницательный человек, Илларион Константинович. Я действительно запомнил его адрес: улица Садовая, дом № 304.

– Прекрасно, Макс. У тебя отличные способности.

Они дошли до церкви. Купола, увенчанные крестами, устремлялись к небу. В окнах горел свет, шла вечерняя служба. Мужчины повернули и, не торопясь, пошли обратно.

– Я и раньше не сомневался в вас, Илларион Константинович, а после поездки в Грозный…

– Но зачем ты мне все это рассказал? – остановившись и пристально посмотрев в глаза Растаеву, поинтересовался Илларион.

– Просто я вам доверяю. А еще… Фемидин и Крачков были друзьями, – пояснил Макс.

Они дошли до машин, попрощались и разъехались.

* * *

Михаил Михайлович Крачков жил один в трехкомнатной квартире. Его жена, Валентина Андреевна, умерла три года назад. У нее с рождения было слабое сердце. Детей у Крачкова не было. Михаилу Михайловичу недавно исполнилось шестьдесят лет. Однако выглядел он значительно старше. Худощавый, сутулый, с редкими седыми волосами. Говорил он и двигался медленно, словно из него выкачали жизненные силы. В прошлом Крачков был хорошим физиком-теоретиком, затем волею судьбы попал в АСБ. После выхода на пенсию он вел практически затворническую жизнь. Из дома выходил редко, только по надобности, в магазин или аптеку, поскольку не отличался крепким здоровьем. Он мог часами музицировать на пианино или слушать классическую музыку. Его любимыми композиторами были Вивальди и Бетховен.

Вечером в квартиру Крачкова кто-то позвонил. Михаил Михайлович немного удивился, поскольку в последнее время к нему никто не приходил. «Может, ошиблись дверью», – вставая с дивана, подумал он.

Глянув в дверной глазок, Михаил Михайлович увидел высокого мужчину крепкого сложения, в спортивной куртке.

– Что вам нужно? – недоверчиво спросил Крачков.

– Михаил Михайлович, добрый вечер. Я хотел бы с вами поговорить.

– Мы знакомы? – все так же недоверчиво поинтересовался Крачков.

– Нет, но фамилия Фемидин вам ни о чем не скажет?

После некоторой заминки послышалось щелканье замков.

– Вы знали Виктора? – открыв дверь, спросил хозяин.

– Да, знал, но недолго.

– Входите, – пропуская гостя, сказал Крачков. Закрыв дверь, он повернулся и спросил: – Как вас величать? Обо мне вы ведь, как я понимаю, наслышаны.

– Илларион Забродов.

– Очень приятно, – пожимая Забродову руку, сказал Крачков. – Илларион… Очень благородное имя. Раздевайтесь, проходите.

Забродов снял ботинки, повесил на вешалку спортивную куртку и прошел вместе с хозяином в гостиную.

– Располагайтесь, где вам удобно, – Крачков указал на мягкий уголок рубинового цвета, состоящий из двух кресел и дивана.

Илларион устроился в одном из кресел. Хозяин присел на диван.

– Итак, что вас привело ко мне в этот ненастный осенний вечер? – поинтересовался Крачков.

– Я думаю, Михаил Михайлович, вы догадались, где я работаю.

– Аббревиатура из трех букв. Весьма солидная организация. Безусловно, я понял, иначе вы не связали бы воедино меня и покойного Виктора. Более того, как только вы назвали фамилию Фемидин, я примерно догадался, кто вы.

– Поработав в Аналитической службе безопасности, это нетрудно было сделать.

– Мы дружили с Виктором. Это был отличный человек. Он один не отрекся, так сказать, от меня после моего ухода из организации, в которой вы ныне работаете. Он приезжал ко мне, мы играли в шахматы, общались. И Виктор Степанович как-то обмолвился, что в его группу пришел очень толковый, умный человек, ранее служивший в одном из спецподразделений. Виктор говорил, что доверяет вам. Собственно поэтому я и понял, что этот человек – вы, – пояснил Крачков.

– Да, все не так уж сложно, – усмехнулся Забродов.

– Конечно, особенно если быть внимательным к деталям.

– Вас, по сути, уволили из АСБ?

– Ну, официально это называлось несколько иначе – уход на пенсию.

– Все дело в отчете о падении самолета на газопровод в Курской области?

Крачков внимательно посмотрел на Забродова:

– Скажите, зачем вам ворошить прошлое?

– Буду с вами откровенным. Я считаю, что Фемидина убили, – Илларион в упор посмотрел на Крачкова. – Я пытаюсь распутать клубок, поэтому ищу любую возможность. Виктор Степанович был вашим хорошим другом, и я рассчитываю на вашу помощь.

– Вы считаете, что Виктора убили? – переспросил Крачков.

– Я уверен в этом.

– Виктор говорил об опасности, угрожающей ему, но недоговаривал, не объяснял, а я, понимаете ли, не люблю лезть людям в душу, тем более зная, где он работал. Не мне вам объяснять, каким психологическим нагрузкам и стрессам подвергаются сотрудники АСБ. Но при чем здесь мой отчет о самолете, упавшем на газопровод?

– Насколько мне известно, Фемидин в одном из своих отчетов указал на вероятность такого сценария, – заметил Забродов.

– Вы не ошибаетесь, Виктор действительно… Я уже не помню временной промежуток, но точно знаю, что он подготовил такой отчет. Это было сродни разорвавшейся бомбе. В АСБ много говорили тогда об этом. Немало групп работало над тем, чтобы установить, насколько реален такой сценарий развития событий.

– И что установили?

– Что такой сценарий маловероятен.

– И все же это случилось, – задумчиво произнес Илларион.

– Да, рвануло неслабо. И все сразу вспомнили об отчете Фемидина. Меня это дело тоже весьма заинтересовало. Я занялся им в свободное от работы время, так сказать, из любви к искусству. Я проанализировал много материалов и пришел к выводу, что падение самолета не было случайностью.

– Почему вы так решили? Какие факты говорили в пользу вашего вывода?

– Понимаете, Илларион, меня сразу же насторожила последовательность: отчет Фемидина – самолет – газопровод – резкий скачок мировых цен на газ. Кто-то использовал отчет АСБ в своих целях.

– А как вел себя в той ситуации Никитин?

– Шеф АСБ был очень осторожным человеком. Не исключено, что после моего отчета он просто решил перестраховаться и отправил меня на заслуженный отдых.

– То есть вы полагаете очевидным, что те, кто связан с нефтью и газом, использовали отчет АСБ. Но кто-то же его передал им? – спросил Забродов, который скорее адресовал этот вопрос себе.

– Да, кто-то передал, – кивнул Крачков. – Влияние, связи, огромные деньги – этого никто не отменял. Это действует само по себе, как, к примеру, гравитация.

– Смертельный закон, – выдохнул Забродов.

– Позвольте спросить: на чем основывается ваше убеждение, что Виктора убили?

– Я скажу вам, Михаил Михайлович, но позже. Нам нужно будет еще раз встретиться.

– Прекрасно, Илларион. Я живу один, и мне не хватает общения. Так что буду рад увидеть вас снова.

– Я заеду на днях, – поднимаясь, сказал Илларион.

– Буду ждать, приезжайте. Вижу, что Виктор не ошибся в вас, – глядя в глаза Забродову, произнес Крачков. – И все же хочу еще раз спросить, Илларион: зачем вам все это?

– Михаил Михайлович, вы уже фактически сами ответили на этот вопрос: из любви к искусству.

– Что ж, – улыбнулся Крачков. – Приятно иметь дело с умным человеком. Впрочем, для АСБ это не комплимент.

Попрощавшись с Крачковым, Илларион вышел. Возле подъезда он остановился, якобы чтобы позвонить по мобильному, но это была уловка. Прохаживаясь взад-вперед и изображая разговор, он внимательно смотрел по сторонам, изучал обстановку. Не заметив ничего подозрительного, Забродов сунул телефон в карман куртки и направился к «лендроверу». По пути домой «хвоста» тоже не было.