— Твой «лендровер» готов. Заедь за машиной пораньше, часиков в шесть утра, — сказал Феликс по телефону.

Выяснять, почему понадобилась такая спешка и есть ли смысл приезжать именно в шесть утра, а не в семь или восемь, Илларион не стал. Он знал, его друг Феликс о лишнем никогда не попросит.

— Буду, — коротко ответил Забродов.

На этот раз пришлось воспользоваться такси. И ровно в шесть утра Илларион уже входил в калитку, на которой красовалась табличка «Осторожно! Злая собака». Феликс был уже на ногах.

Люди делятся на сов и жаворонков. Жаворонки бодры с утра, но вечером с ними лучше не оказываться в одной компании — они зевают, невнимательны. Совы наоборот, вечером бодры и деятельны, а с утра скорее мертвы, чем живы.

Феликс же и Илларион не принадлежали ни к одной из этих людских пород. Прошлая служба в ГРУ приучила их полностью контролировать мысли и тело. Если требовалось, они могли по трое суток быть на ногах; сидеть в засаде, почти не шевелясь, несколько дней подряд, при этом с виду оставались такими же свежими, как человек, пробывший с неделю на курорте. Зато потом могли отсыпаться сутками. Поэтому по лицу Феликса нельзя было понять, провел он ночь за работой или же спал как убитый.

— Здорово, — Феликс вскинул широкую ладонь и с размаху пожал руку Иллариону. — Машина твоя теперь в полном порядке. Если бы ни я, ты бы на ней наездил, в лучшем случае, полтысячи километров, а потом бы развалилась.

— Не набивай себе цену.

Ворота сарая были распахнуты, и когда мужчины вошли вовнутрь, Илларион увидел не только свой «лэндровер», но и громоздкий джип «чероки» девяносто девятого года выпуска. «Лэндровер» внешне ничем не изменился, все та же потертая зеленая краска, вмятины по бокам, изношенная до предела разрешенного резина. «Чероки» же сиял краской, лаком, никелем. Эти две машины разнились между собой так же сильно, как солдат в камуфляже отличается от бизнесмена в смокинге.

— Заглянуть под капот хочешь? — спросил Феликс.

— Я тебе доверяю полностью. К тому же знаю, хуже внутри не стало.

— Это ты верно подметил.

Феликс чувствовал себя несколько неловко, словно стеснялся красавца «чероки».

— Твоя?

— Пока моя…

— Ты поменял ориентацию? — усмехнулся Илларион, обходя сверкающую машину.

— Нет, — досадливо щелкнул языком Феликс, — мы с приятелем одну аферу затеяли. Он немного битый джип пригнал, отремонтировал, и продать хочет. Машина почти нулевая, за восемнадцать тысяч, в крайнем случае, отдать ее хотим, но лучше — за двадцать. Я сам такими делами не занимаюсь, он уговорил. Как и тебе, не сумел отказать. А теперь ему срочно понадобилось в Свердловск к родителям поехать, сегодня мне придется на базаре этим монстром торговать.

Илларион с трудом представлял себе Феликса, торгующего хоть чем-то, не было в нем купеческой жилки.

— И так на душе муторно, не смотри на меня, — поджал губы Феликс. Забирай машину и езжай, я свои обязательства перед тобой выполнил. Все, садись за руль и уматывай! — уже зло добавил мастер по реставрации автомобилей.

Илларион любил изучать городскую среду. Одним из его увлечений было обследовать московские окраины, заезжать в те районы, где никогда прежде не доводилось бывать. Потом это пригождалось в работе. А авторынок для него, любителя одной и той же машины, оставался белым пятном на карте столицы.

— Можно, я с тобой поеду?

— Зачем? Ты себя в той тусовке, по-моему, не очень уютно почувствуешь.

— Я тебе этого не говорил.

— Мне там, кстати, регулярно бывать приходится.

— Ты на своей машине поедешь, я на своей. Надо же мне твою работу принять в деле, двигатель испробовать.

Феликс смотрел на Забродова все еще зло, но губы уже растягивались в улыбку:

— Черт с тобой, компания мне не помешает. Только потом не жалуйся, что зря день пропал. И не забывай, Илларион, ты со мной едешь, поэтому первым покачу я — ты будешь ведомым.

Машины одна за другой выехали со двора. Илларион, оставивший добермана дома, за пса не волновался, тот умел неплохо находить себе занятие сам.

На рынке, несмотря на раннее время, уже царило оживление.

— Свой «лэндровер» оставишь у платной стоянки, — распорядился Феликс. Заодно, если удастся продать «чероки», завезешь меня домой. Хоть какая-то от тебя польза.

Продавцы выстраивали машины рядами. Они усердствовали не меньше продавцов яблок, которые непрестанно протирают фрукты, чтобы те блестели. Сияли капоты, стекла. Казалось, что некоторыми машинами совсем и не пользовались.

Сосед Феликса, достав баночку с ваксой, усердно тер ею протекторы старого «мерседеса», и те понемногу приобретали товарный вид. Чувствовалось, что все продавцы — люди не случайные и оказались на рынке не впервые, так сказать, живут здесь. Ставились раскладные столики, появлялись термосы с кофе, чаем.

Феликс же особо машину не украшал, она и так поражала своей новизной. Он извлек из папки красиво отпечатанный на принтере лист, где указывались год выпуска, возможная цена. Илларион же тем временем развлекался тем, что вспоминал марки редких машин и затем отыскивал их взглядом среди выставленных на продажу. Пока ему не удавалось загадать такую марку, которой бы здесь не оказалось. Отсутствовали лишь машины этого года. В этом отношении «чероки», пригнанный Феликсом, являлся исключением.

— У тебя цена такая, что сразу отбивает охоту покупать автомобиль, облокотясь о капот, сказал Илларион.

— Ни черта ты в психологии торговли не понимаешь, — окрысился Феликс. Видишь, снизу приписано: «Возможен обмен с доплатой»?

— Обмен на что?

— На что угодно. Можно другую машину — постарше, плюс деньги. Мне даже квартиру в дальнем Подмосковье предлагали. Но если я насчет машины сразу могу сказать, годна она или нет, то в квартирных делах не разбираюсь, и решил не рисковать.

— А купить только за деньги желающих нет?

— До кризиса этот «чероки» на «три-пятнадцать» ушел бы, а теперь посложнее. Совсем богатые новые машины покупают в салонах, в магазинах, чтобы было потом кому претензии предъявлять. А средний слой, те, кто может спокойно двадцать штук выложить, в России вывелся.

— На что же ты рассчитываешь? — поинтересовался Забродов.

— Одна надежда на черные деньги. Стоит машина как новая, классом пониже, тут много не сэкономишь. Тот, кто собрал двадцать, может и чуть больше выложить. Но беда в том, что покупку нового автомобиля декларировать надо. Трудно объяснить, где большие деньги взял, не заплатив ни рубля налогов, а подержанную машину можно документально на небольшую сумму оформить.

— Криминал какой-то, — усмехнулся Илларион.

— На базаре так всегда. На любом: и там, где огурцами торгуют, и где машинами. Разве с квартирами другая ситуация?

— По-моему, еще хуже, — согласился Забродов.

Уже появлялись первые покупатели.

О них Феликс шепотом сказал Иллариону:

— Это «олени» ходят.

— Какие «олени»?

— Ну не скажешь же о человеке, что он козел? — усмехнулся Феликс. — Это покупатели, которые в машинах ни хрена не смыслят, смотрят только на краску, на обивку, на спидометр. Сверху все машины накрашены-напидарашены, а внутри может сплошное гнилье стоять! Тут некоторые автомобили за месяц по три раза продаются. Придет человек и видит машину своей мечты. Двигатель заводится, работает бесшумно, только потом почему-то выясняется, что ездить этот автомобиль отказывается. И вновь притаскивают ее на базар. И сидит человек, продает свою мечту очередному «оленю».

У джипа «чероки» «олени» задерживались, но никто даже не рисковал открыть дверцу, заглянуть в салон. Понимали, не выглядят они на людей, способных выложить двадцать штук, значит, незачем перед продавцом позориться.

Когда рядом не оказалось покупателей, Феликс обратился к соседу:

— Ты, Вася, недоработал. Не может машина девяносто третьего года так блестеть.

Илларион глянул на автомобиль. «Хонда» сияла красками, титановые диски матово блестели на солнце.

— Почему? — удивился Илларион. — По-моему, это максимум, чего можно было достичь.

— Ты почему краску не состарил? Сразу видно, что машина перекрашенная. — И уже Забродову Феликс принялся объяснять. — Краску на старой машине, если ее по новой покрасил, нужно «состарить».

— Как на иконах и на подделках «малых голландцев»? — усмехнулся Забродов.

— Именно. На все существует своя технология. Если видишь краску, чуть тронутую временем, не такую блестящую, не такую яркую, сомнений не будет. На базаре стоящих машин раз два и обчелся, все остальные битые.

— И эта? — усомнился Илларион, глядя на «хонду».

— Хочешь, покажу?

— Феликс, ты мне антирекламу не устраивай, — возмутился Вася.

— Он твой автомобиль покупать не собирается, а «оленю» я ни черта не скажу. Пусть думают, будто твоя машина у прежнего хозяина шесть лет в гараже на колодках стояла, и он каждое утро ее тряпочкой протирал. Видишь, зазор какой? — указал пальцем Феликс на щель между крышкой капота и крылом. — Машина хорошая, слов нет, но в Германии ее помяли. В Германии хороший жестянщик три тысячи марок возьмет за то, чтобы кузов вытянуть. А в Литве или в Беларуси это обойдется долларов в триста. Вот и таскают битые машины, красят и тут продают. А потом удивляются, почему это на иномарках так быстро резина съедается?

Феликсу пришлось прервать свою лекцию, потому что появился очередной «олень». И тут Иллариону пришлось удивиться перемене в настроении Феликса. Сработала корпоративная солидарность, один продавец помогал другому.

— Илларион, смотри, — Феликс разговаривал с Забродовым так, словно тот собирался покупать машину, — не часто такой автомобиль найдешь. «Хонда» — это фирма. Недаром они «формулу один» делают. Тут одни космические технологии. Тебе приходилось видеть, чтобы такая машина мертвой во дворе стояла?

— Нет, — подыграл Илларион.

Большего от него и не требовалось — одно-два слова.

— Потому что они все живые, ездят. Их у нас мало, поскольку европейцы сами на них раскатывают, а сюда привозят всякий хлам. Только пара стоящих машин тут на весь базар найдется, и это одна из них.

Феликс, обернувшись, сделал вид, что только сейчас заметил «оленя».

— Извините, что мешаем, мы посмотреть хотели, мой друг сегодня без денег приехал, жаль, что машина не ему достанется, а вам, — и передал потенциального покупателя в руки Василию.

— Мне даже неприятно стало, — признался Илларион, когда зашел с Феликсом за громаду «чероки», — Базар, Илларион, по-другому здесь не выживешь.

Илларион прищурился. По проезду между автомобилями шел парень в куртке из толстой бычьей кожи.

Казалось, что у него кожа на лице не менее толстая. Он немного брезгливо посматривал на «фольксвагены», «мазды», «опели», чуть задержался возле «кадиллака», машины более внушительной и солидной.

— Погоди, Илларион, кажется, наш клиент идет.

— Морда мне его не нравится, — признался Забродов.

— Почему она тебе должна нравиться? — резонно заметил Феликс и сел на переднее сиденье машины.

Мужчина был достаточно молод, лет тридцать с небольшим, и по его виду было понятно, что он не привык сидеть в офисе, не привык писать деловые бумаги. Но и на торговца он не походил, огромные кулаки, как у него, требовали ежедневного применения.

Мужчина остановился напротив джипа «чероки», заложил руки за спину и с минуты две постоял, покачиваясь, скользя взглядом по машине.

— Ты хозяин, что ли? — спросил он у Забродова. Естественно, обращение на «ты» Иллариону не понравилось, но он не хотел портить торговлю Феликсу.

— Он хозяин, — лениво бросил Забродов и сел на подножку.

Феликс выбрался в проход между рядами. Чувствовалось, что и ему противен покупатель, но особо этого он не выказывал.

— Почти двадцать штук, говоришь?

— Да.

— Круто для такой тачки.

— Почти нулевая, — прищурившись, отвечал Феликс.

— Угнанная, небось? Но для краденой цена поменьше быть должна.

— Была бы краденая, я бы так и сказал, — даже не улыбнувшись, отвечал Феликс. — Сам ментам доплачивал, чтобы проверили. Провели по компьютеру, двигатель чистый и кузов.

— Все равно, круто берешь.

— Она того стоит. А если денег нет, то можно и поменяться с доплатой. Я бы хороший дизель взял, трехчетырехлетний и деньги сверху. Один мужик мне за нее квартиру в Серпухове предлагал.

— А если партию товара предложу и доплату? — криво усмехнулся покупатель.

— Что ж, тоже можно. Смотря, какой товар. Если не очень объемный и легко реализуемый, обсудим.

Молодой мужчина колебался. Джип ему явно приглянулся. Он уже видел себя на переднем сиденье, рассекающим на крутой машине московские улицы.

— Ее оформить за копейки можно, — подсказал Феликс, — декларация ни тебе, ни мне не понадобится.

— Это хорошо. Подними-ка капот! — мужчина явно искал в машине изъян, чтобы придраться и сбить цену. Но все оказалось в полном порядке.

— Товар у меня компактный, легко реализуемый, — глаза мужчины сузились.

— Какой?

Он прищурился так сильно, что белки глаз стал совсем не видны.

— Партия героина, — шепотом произнес он. Феликс даже не сразу понял:

— Чего?

— Партия героина, говорю. Ты мужик интеллигентный, я же вижу, то ли музыкант бывший, то ли художник, — покупателя сбили с толку длинные волосы Феликса, стянутые на затылке в хвост. — Среди твоих друзей наверняка сбыть такую штуку — не большая проблема. В розницу, конечно. Я по опту отдам, подъем большой.

Феликс выставил перед собой ладони:

— Знаешь что, мужик, я тебя не видел, ты мне ничего не говорил, лучше иди отсюда.

— Как знаешь. Я хорошую сделку тебе предложил, зря отказываешься, — в голосе неудавшегося покупателя не было ни обиды, ни презрения, а глаза выражали только недоумение, мол, чего ерепенишься?

— Иди. И лучше возле меня не появляйся.

— Пока, — бросил мужчина и медленно зашагал вдоль ряда машин, ни одна из которых ему уже больше не нравилась после того, как он положил глаз на джип «чероки».

— Вот так-то, — сказал Феликс и от расстройства закурил, присев рядом с Забродовым на подножку машины.

— По-твоему, он серьезно говорил или дурака валял?

— Конечно, серьезно, — зло усмехнулся Феликс, — тут и не такое услышишь.

— Тогда почему ты отказался?

Феликс посмотрел на Забродова, пытаясь понять, серьезно он говорит или шутит. Все-таки они довольно давно не встречались, мало ли что могло измениться в жизни человека?

Новые времена принесли новые нравы и занятия. Многие из старых знакомых, из тех, кто при прежней власти служил государству, уходили в криминал.

— По-моему, ты шутишь, — неуверенно сказал Феликс.

— Я все понимаю, — Забродов потер ладони, те были сухие, словно обсыпанные мелом, — уходить от налогов, прятать прибыли, оформлять сомнительные документы… Но всему, Феликс, существует предел. Торговать наркотиками нельзя, даже для меня существуют неприемлемые вещи.

— Ты говоришь так, будто я продал джип за партию героина. Я наоборот, послал этого мужика куда подальше… и он ушел.

— Вежливо послал, — уточнил Илларион.

— Хочешь, догоню, пошлю его жестче?

— У тебя, Феликс, точно что-то с мозгами случилось, я тебя не узнаю. Может, ты еще из дому побоишься выскочить, если ночью услышишь на улице женский крик «Помогите!»?

— Выскочу, — неуверенно отвечал Феликс.

— Я уже не уверен в этом, — вздохнул Илларион. — Этот парень тебе героин не втюхал, так втюхает кому-нибудь другому. И разойдется партия в розницу. Скольких человек она убьет?

— Одно дело, если к женщине на улице пристают, другое — если идиот отравой ширяется.

— Это то же самое, — Забродов поднялся. — Извини, Феликс, если мои слова показались тебе нравоучением. Если я могу смерть остановить, я ее останавливаю.

— Я не могу во все вмешиваться, — напомнил Феликс. — Ты не представляешь себе нюансы, жизнь на базаре имеет свои законы.

— Для тебя — да. Но я человек свободный — со стороны пришел.

— Куда ты?

— Разберусь с торговцем смертью.

— Если надо, Илларион, я с тобой.

— Я в этом не сомневаюсь.

Во время разговора Забродов не спускал глаз С парня, который приценивался к джипу. Тот ушел далеко, но Забродов умел следить, его натренированный взгляд мог часами отслеживать человека в толпе, даже если тот пытался оторваться. А парень вел себя достаточно неосторожно для человека, торгующего наркотиками.

Забродов внешне ничем не выделялся из завсегдатаев и продавцов на рынке, разве что, имел взгляд абсолютно независимого человека.

— Постой, — негромко окликнул он парня, когда тот с чашечкой кофе и бутербродом в пластмассовой тарелочке устраивался под зонтиком летнего кафе.

Секунд пять парень раздумывал, узнавать Забродова или нет.

Наконец, сделал выбор:

— Твой друг послал тебя договариваться насчет машины?

— Не совсем. Того мужика я даже толком не знаю, случайно рядом с ним тут оказался.

Илларион купил кофе и тоже устроился за столиком. Парень сидел, положив ноги на соседнее кресло, с рифленых подошв сыпался влажный песок.

— Я же говорил, предложение выгодное. Твой приятель пораскинул мозгами и понял, что упускать не стоит.

— Нет, ошибаешься, — покачал головой Илларион. — Он-то как раз остался непреклонен. Честно говоря, я мало его знаю, так, случайный знакомый, не больше. Приехал с ним за компанию кое-каких запчастей купить…

— Если он не собирается продавать, зачем ты здесь?

— Законы бизнеса, — улыбнулся Забродов. — Если двое не могут договориться, то должен появиться третий, который сведет желания и возможности в одну схему.

— Что у тебя есть?

— У меня есть немного свободных денег, — Забродов вертел в руках не зажженную сигарету, искусно изображая волнение.

— Сколько?

— Пятнадцать тысяч, — попытался сходу угадать требуемую сумму Илларион. Я покупаю товар у тебя, а ты рассчитываешься за джип деньгами. Все интересы будут учтены.

Парень пока молчал, неторопливо отпивал кофе — глоток за глотком и, не отводя взгляд, смотрел на Забродова, пытаясь понять, кто же перед ним. В торговле наркотиками парень не был новичком, умел оценивать людей, практически безошибочно выбирая тех, кто может клюнуть на зелье. Так же он умел определять работников спецслужб, как бы они не рядились в покупателей.

Забродов оставался для него загадкой. Он не походил ни на покупателя, ни на опера. Для покупателя не было у него в глазах алчного блеска, а для опера выглядел слишком независимо, свободно. Не может настолько прямо держать спину человек, над которым существует высшее начальство.

— На меня не смотреть надо, — сказал Илларион, — а отвечать — «да» или «нет». Удивляешься, почему у меня не по десять центов в глазницах, а нормальные глаза?

— Ты сам наркоту не употребляешь, — констатировал парень. — И ты не мент, это чувствуется сразу. И не торговец. Кто ты?

— Инструктор, — спокойно ответил Илларион.

— Инструктор чего?

— Жизненных ситуаций. И смотри, если ты намерен время тянуть, я тебе в этом не помощник. Мое время дорого стоит, — Забродов взглянул на часы. — Если не решился сразу, у тебя есть пять минут подумать.

Парень уже допил кофе и, вытянув шею, пять минут разглядывал джип, стоявший в ряду машин. Большой «чероки» возвышался над ним, впечатлял. У продавца героина появлялась возможность уехать сегодня с авторынка на машине своей мечты. И хотелось, и кололось.

— Может, ты так, сгоряча сболтнул? — дожимал парня Забродов. — Если — да, то я ничего в людях не понимаю. С виду ты показался мне мужиком серьезным, который запрягать не станет.

— Пятнадцати тысяч мало, хотя бы шестнадцать дай, и по рукам.

— Я твоего товара еще не видел, не взвешивал, не пробовал. Вдруг у тебя не героин, а подделка? Если у тебя то, что меня устроит, могу и пятнадцать с половиной заплатить. Больше у меня нет, извини.

Илларион подозревал, что парень работает не один. Если уж тот завел речь о партии героина, то наверняка где-нибудь неподалеку устроился его дружок, щупленький с виду. На него и не подумаешь, что при нем наркотики.

«Это только в кино, — подумал Забродов, — курьеры для перевозки грязных денег, наркотиков — амбалы с пушками за поясом. Обычно деньги перевозит какой-нибудь недомерок в потертых джинсах, и самая выразительная деталь в его образе — дешевые очки „велосипед“ на бесцветном лице. Пачки же с банкнотами лежат в дешевенькой сумке, а не в кейсе с кодовыми замками».

Парень полез в карман куртки и вытащил небольшую рацию. От Иллариона не скрылось то, что его собеседник пытается держать ее как телефонную трубку.

«На публику работает, — подумал Илларион, — „крутого“ из себя строит, словно „сотовик“ у него в кармане».

— Ваня, жди меня на выезде, через пять минут буду. И не один.

Забродов, стараясь не привлекать к себе внимание, осмотрелся по сторонам. Нигде поблизости не было видно человека второго с рацией в руке.

«Машина, наверное, на стоянке, — решил Илларион. — Сильно ему в душу автомобиль Феликса запал!»

— Пойдем, — парень поднялся и двинулся к выходу с рынка.

«Пейзажи здесь просто фантастические,» — думал Илларион, глядя на торговые ряды. Казалось, что до самого горизонта штабелями выставлены автомобильные покрышки. В том, что ни Илларион, ни продавец героина не интересовались именами друг друга, ничего странного не было. Когда находишься не в ладах с законом, лучше не знать, кому продаешь и у кого покупаешь.

— Мужик с машиной твой друг?

— Нет, — ответил Илларион, — так, случайный знакомый. Ты рисковал, когда с ним о товаре говорил.

— Я в людях не ошибаюсь, сразу вижу, кто заложит, а кто нет.

— А я? — усмехнулся Забродов.

— Ты не из тех, кто закладывает.

— Ты не ошибся. Свои проблемы я привык решать сам, но и отвечать за решение приходится самому.

На выходе, возле рекламного щита, притормозила новенькая «Волга». Когда-то такая машина была мечтой каждого советского гражданина, но теперь она ни на кого не производила впечатления.

— Садись, — бросил парень и плюхнулся на переднее сиденье.

Ваня оказался не совсем таким, как представлял его себе Илларион толстый, большой. Глядя на такого мужчину, не сразу скажешь, сильный он или толстый слабак, не понять, что скрывает под собой одежда — жир или мышцы. «Волга» набирала скорость, уносясь к шоссе.

— Зачем далеко ехать? — спросил Илларион.

— Не буду же я здесь товар держать!

— Я надолго с рынка уезжать не собираюсь.

— Надолго никто и не предлагает, — в присутствии Вани парень вел себя жестче, чем до этого.

«То ли ему прибавило уверенности в себе то, что он сейчас не один, подумал Илларион, — то ли у него с Ваней отношения натянутые».

Нутром Илларион чувствовал, что героин находится не в этой машине.

— Деньги у тебя с собой?

— Я тоже не дурак их при себе носить. Если меня все устроит, получишь их в течение часа.

Ваня чуть сбросил скорость, но взглядом сидевший с ним парень показал: «Езжай, я за все отвечаю». Машина свернула на узкую асфальтированную дорогу, идущую вдоль забора рынка. За обочиной простиралась вечная стройка, выкорчеванные с корнями старые тополя, кучи гравия, песка, застывшая без движения, тронутая ржавчиной техника.

— Расширять рынок хотели — до кризиса, но не успели.

— Куда едем? — изобразил волнение Забродов. Надежнее, когда противник думает, что ты слаб духом, когда считает, что ты боишься его.

— Скоро, — и словно в подтверждение слов «Волга» свернула в проселок. Загудел мотор, машина взбиралась по грунтовке к березовой роще, покрывавшей довольно крутой холм.

«Теперь ясно, — подумал Забродов, увидев среди светлых, казалось, подсвеченных изнутри, березовых стволов короткую, словно обрубленную „ниву“. Однако их будет четверо, — насторожился Илларион».

В его планы не входило такое количество народа. Каким бы умелым ты ни был, всегда существует критическая масса противников, способных с тобой справиться. Штук восемь подростков всегда сумеют одолеть сильного тренированного мужчину, если доберутся до него и повиснут на нем.

Из «нивы» выбрались два мордоворота. С первого взгляда можно было подумать, что это братья-близнецы. Широкие, лишенные всякой печати интеллекта и интереса к сложностям жизни лица, короткие стрижки ежиком, легкие синтетические куртки.

— Вот и приехали, — Ваня заглушил мотор, лихо развернув «Волгу» прямо на косогоре. Дернул ручной тормоз.

— Выходим.

— Этот? — один из «близнецов» косо взглянул на Забродова.

Ваня кивнул.

«Странные у них отношения, — подумал Илларион, — договаривается один, подтверждает другой, а товар находится у третьих».

— Сидел, радио слушал, — произнес второй мордоворот, — передавали, что день сегодня неудачный, сатанинский.

— Для нашего дела, — бесстрастно заметил Забродов, — сатанинский день самый подходящий.

— Не понял, — прозвучало в ответ.

— Товар посмотреть надо, — Илларион остановился, не доходя до «нивы» шага четыре, и боковым зрением отметил, что находится в каре, все его движения контролируются.

Сверху, с вершины холма авторынок был виден целиком. Огромное скопление народа, машин, торговых палаток, киосков. Безжизненная березовая роща находилась совсем недалеко от этого новоявленного Вавилона.

— Он хоть в товаре разбирается? — не у самого Забродова, а у Вани поинтересовался мордоворот.

— Не разбирался бы, не покупал бы, — коротко ответил Забродов.

Он в свое время уже сталкивался с торговцами наркотиков в Афганистане. Там половина населения кормилось с этого дела. Илларион мог по вкусу отличить хороший товар от плохого, разбавленный от концентрированного.

— Что ж, можно и посмотреть, — парень нырнул в машину, вытащил из-под заднего сиденья небольшую кожаную сумочку, в какой обычно носят портмоне, ручки и записные книжки.

Дернул молнию и достал квадратный пакет из толстого полиэтилена, внутри которого пересыпался порошок. Владелец наркотика ладонями поддерживал пакет, горловина которого была на треть криво срезана острым ножом.

От того, насколько уверенно человек пробует товар, от того, какое у него при этом выражение лица, зависит многое. Сразу можно понять, дилетант он или профессионал, привыкший иметь дело с наркотиками.

Илларион мокнул палец в порошок и поднес его к кончику языка. Затем словно выпал из реальности, стоял не шелохнувшись. Так опытный дегустатор пробует шампанское, разделяя вкус на множество составляющих. Героин был качественный, не разбавленный, это Забродов ощутил сразу, а значит, самый опасный. Обычно в розницу продают уже разбавленный порошок, чтобы снять побольше денег, и потом, когда наркоману попадает концентрированный и качественный товар, он, привыкший к определенной пропорции, почти наверняка введет себе смертельную дозу.

— Ну, как? — чуть заметная улыбка тронула губы Вани. — Мы бы его ни за что не продавали, но обстоятельства поджимают, нужны быстрые деньги.

— Отличный, крепкий, — негромко ответил Забродов.

Мордоворот уже хотел убрать руки, но Илларион крепко держал край пакета.

— Погоди, может, он крепкий только сверху, а вниз вы сахарную пудру насыпали? — и Забродов резко поднял пакет, зажав его в пальцах, встряхнул, перемешав все содержимое.

Стоявшие парни дернулись, но человек, взявшийся купить героин, имел право на проверку.

«Один против четырех, — подумал Илларион, — к тому же они будут злые, как черти, им есть, что терять. Самые опасные двое возле „нивы“, их следует нейтрализовать в первую очередь».

Он сделал вид, что собирается попробовать порошок, запустил пальцы в пакет, а затем резко развел их, разрывая горловину, и тут же, перехватив пакет снизу, сыпанул порошком в стоявших перед ним двух амбалов. К счастью для Забродова никто из них не успел моргнуть, так напряженно всматривались они в манипуляции инструктора. Мужчины даже не успели сообразить, что произошло, так быстро сработал Забродов. Они мгновенно ослепли.

Ваня и парень, предлагавший героин на, базаре, замерли. У них в голове не укладывалось, что можно просто так высыпать наркотик, стоивший пятнадцать штук баксов. Они были готовы к тому, что Забродов рискнет убежать с героином, готовы к тому, что он выхватит пистолет и, угрожая им, попробует вырваться. Неожиданность всегда дает выигрыш, это правило Забродов старался претворять в жизнь, когда приходилось действовать одному против нескольких.

В пакете оставалось еще немного героина, и он бросил его стоявшему как столб Ване:

— Лови!

Хватательный инстинкт сработал, Ваня попытался поймать кувыркающийся в воздухе пакет. И в этот момент Забродов ударил его ногой в пах. Пакет упал на траву. Времени оставалось мало, мордовороты уже протирали глаза. Парень, который заварил всю эту кашу, решив за наркотики купить джип, понимал, что ему несдобровать. Часть вины ему простили бы, завали он сейчас Забродова. В руке у него щелкнул лезвием выкидной нож.

— Ты че, охренел?! — прорычал парень и махнул ножом.

Лезвие рассекло воздух. Но пока он еще не пытался достать Забродова, просто проверял реакцию. Илларион даже не дернулся назад, траекторию ножа он чувствовал.

«Со второго удара попробует меня достать. Лишь бы пушки у них не оказалось под руками», — успел подумать он, когда лезвие ножа пошло назад.

Одновременно парень сделал выпад. Он оказался не так прост, как думал Илларион, рука с ножом шла неровно. За один взмах парень успел совершить пару обманных движений, и инструктору так и не удалось перехватить руку. Забродов бросил взгляд вправо и увидел налитые кровью, выпученные глаза одного из мордоворотов. Второй еще тер кулаками веки, слезы текли из-под пальцев, густая слюна пеной покрывала губы.

— Васек, сзади заходи, — хрипел парень, махая перед собой ножом, выбирая удобный момент для нападения.

Против двоих Забродов мог держаться, маневрируя, сколько угодно, но третий противник уже приходил в себя. Слезящиеся, покрасневшие глаза уставились на инструктора.

Ваня был пока не у дел, он корчился, катаясь по сухой траве, и жалко скулил, пытаясь понять, что же творится у него между ног. Боль была такая острая и глубокая, что ему чудилось самое ужасное.

— Ближе, ближе, Васек, подходи!

«Жаль, Феликса со мной нет, — подумал Забродов, — вдвоем бы мы уложили их за три секунды».

Забродов краем глаза увидел, как рука скользнула в карман куртки, и оттуда появился сверкнувший на солнце пистолет. Раздумывать о том, боевое это оружие или газовое, было некогда. Забродов не стал дожидаться, когда ствол найдет цель.

Рискуя попасть под нож, он пригнулся и ударил ногой в колено пытавшемуся прицелиться мужчине. Удар был такой сильный, что послышался хруст сустава. Нога согнулась в колене, но не в ту сторону, как обычно, а как в песне про кузнечика — «коленками назад». По роще разнесся дикий вопль, и сильный мужчина рухнул в траву.

Забродов успел увернуться от нападавшего на него сзади и ударил ногой лежавшего — в грудь, зная наперед, что у того минут на пять перехватит дыхание. Нагибаться за пистолетом времени не было, Илларион ударил по нему ногой, и тот вспорхнул из травы, как встревоженная птица. Подлетев верх метров на пять, он ударился в ствол березы. Прогремел выстрел — спуск был очень чувствительным.

«Боевой», — краем сознания отметил Забродов, услышав характерный звук вошедшей в землю пули.

Нож блеснул перед самым его лицом, и Забродов отскочил назад, упершись спиной в «ниву». Васек ринулся на него, надеясь использовать единственное свое преимущество — больший вес — и придавить к машине. Забродов опередил его. Оттолкнувшись спиной от «нивы», он ударил ногами нападавшего в живот. Бил он что было силы. Хрустнули ребра.

Бьющему после такого удара трудно устоять на ногах. Илларион и не пытался этого сделать. Он подкатился под парня с ножом и сбил его с ног. В руках у противника еще сверкал нож, но Илларион уже был спокоен за себя. Один на один Забродов всегда выходил победителем. По взгляду парня Забродов почувствовал: из нападавшего тот превратился в обороняющегося.

Парень ждал, что Илларион попытается схватить его руку. Но Забродов действовал иначе, он правой рукой снизу нанес удар в подбородок и лишь потом ребром левой ладони по запястью. Сказалось возбуждение, удар оказался слишком сильным. Хрустнула кость, нож отлетел метров на семь, под углом воткнувшись в землю. Парень еще попытался поднять голову, но это была юань попытка. Забродову даже не пришлось бить еще раз, веки противника пару раз дернулись.

Парень прохрипел: «Сука…» и отключился. Из уголков губ тонкой струйкой потекла кровь, прокушенный язык так и остался зажатым между зубов.

— Сам ты сука, — проговорил Забродов и поднялся в полный рост.

Осмотрелся. Даже куртка и та осталась целой, хотя ему показалось, что острие пару раз зацепило одежду.

— Уроды! — проговорил Забродов, не сомневаясь в том, что хотя бы двое его слышат. — Вам сегодня крупно повезло, потому что мне не хочется убивать. Но, думаю, вам круто придется ответить за уничтоженный героин. Что ж, тот, кто собирается нажиться, должен быть готов к полному банкротству. Ваши дела — ваши проблемы.

Ваня попытался подняться на четвереньки. Наконец-то ему удалось нащупать распухшие гениталии.

— Лежать! — крикнул Забродов и, поскольку Ваня не отреагировал, то завалил его на траву, ткнув ногой в плечо.

Бить больше никого не хотелось, хотя злости в душе оставалось хоть отбавляй — эти люди готовы ради наживы обрекать других на мучительную смерть.

— Сейчас посмотрим, кто вы такие, — Забродов обшарил карманы у четырех мужчин.

Улов оказался негустым, лишь у двоих из них имелись удостоверения ветеранов афганской войны. Права же на вождение машины, найденные у Вани, ни о чем новом ему не сказали. Забродов глянул с высоты холма на дорогу, ведущую от авторынка. По ней очень резво мчалась милицейская машина с включенной мигалкой.

— Понятно, — пробормотал он, опуская найденные удостоверения в карман, выстрел все-таки услышали.

«Можно было бы уйти пешком, но далековато», — решил Забродов, сел в бандитскую «Волгу» и дал задний ход.

Он ехал через рощу, держа скорость как на ровной дороге, но петляя так, словно спускался на лыжах по слаломной трассе. Из милицейской машины заметили выезжающую из рощи «Волгу».

Забродов выехал на узкий асфальтированный съезд и глянул в зеркальце заднего вида.

«За мной гонятся. Нет у меня времени, ребята, с вами разговаривать. Несправедливо будет на вас потратить остаток дня, я все-таки вашу работу сделал».

Несколько машин попались навстречу. Все они испуганно шарахнулись вправо. На милицейской машине включили уже не только мигалку, но и сирену. Съезд резко забирал в сторону, исчезая за большим бугром.

Забродов, как только милицейская машина исчезла из поля зрения, вывернул руль и тормознул. «Волга» развернулась практически на месте и тут же поехала в обратную сторону, но уже не так быстро. Солнце светило милиционерам в глаза, поэтому цвета «Волги» они толком не различили — то ли темно-синяя, то ли темно-зеленая, то ли вообще черная. Им и в голову не могло прийти, что тот, кто от них только что убегал, теперь неторопливо едет навстречу. Да и невозможно было, по их мнению, развернуться за одну секунду на узком съезде, где и двум машинам разъехаться тесно.

Инструктор законопослушно принял вправо и остановился. С любопытством проводил взглядом милицейскую машину.

«Ребята, вам ничего не остается, как ехать на холм, потому что меня вы уже упустили».

Забродов, особо не торопясь, доехал до авторынка. Бросил «Волгу» у стоянки такси и отыскал Феликса. Тот стоял, прислонившись к передним дугам джипа «чероки», и смотрел туда, где на холме зеленела березовая роща. Сквозь стволы слегка просматривалась ярко-зеленая «нива».

— Тебя ищут? — с тревогой спросил Феликс.

— Кто?

— Милиция, — указал на взбирающуюся на косогор милицейскую машину Феликс.

— С чего ты взял?

— Я же видел, как «Волга» от них ушла. Только ты такие финты выделывать можешь.

— Спасибо за комплимент.

Мужчины переговаривались шепотом, не глядя друг на друга. Стороннему наблюдателю могло показаться, что они просто смотрят вдаль.

— Чего ты там натворил?

— Героина на пятнадцать штук по ветру распылил. Представляешь, какие они стали злые?

— За это и убить могут.

— Что они и пытались сделать.

— Я им не завидую.

— Ты же знаешь, я привык отвечать ударом на удар.

— Все живы остались?

— Стыдно сказать, но это так.

— Илларион, с огнем играешь. Наркотиками в одиночку не торгуют, это всегда цепь, которая ведет на самый верх. Обозлишь против себя кого не следует.

— Я не хочу, чтобы мерзавцы меня любили, я хочу, чтобы они меня ненавидели. Вот что я у них нашел, — и Забродов протянул Феликсу удостоверения ветеранов афганской войны.

Тот покрутил их, посмотрел.

— Настоящие. Они тебе точно героин предлагали?

— Вне всякого сомнения, чистый. Можно сказать, стопроцентный, — Илларион посмотрел на свою руку.

На запястье еще белел порошок, словно он выпачкался в муку. — Смотри.

Феликс взял немного порошка на палец, приложил к языку.

— Продукт афганский. Эти подонки, — он щелкнул ногтем по обложке удостоверения, — даже не винтики, они пыль. Простые солдаты не в состоянии наладить коридор, по которому наркотики идут из Афганистана в Москву. Этим занимаются генералы.

— Ты знаешь кто?

— Не знаю, и знать не желаю. Еще во время войны они наладили переброску наркотиков, теперь же многие из их афганских друзей промышляют наркотой. Смотри, Илларион, чтобы тебя не зацепили.

— Лучше ты смотри, все-таки меня они возле тебя видели.

— Это мои проблемы, которые я тоже привык решать сам.

— Я пойду, — сказал Забродов, протягивая ладонь.

— Что ж, дела.

— Счастливо продать машину.

— Лучше пожелай мне, чтобы ко мне такие типы, как тот, больше не подходили. Потому что один раз я выдержал, но, посмотрев на тебя, и самому захотелось справедливости.

— Каждому свое, — подмигнул Забродов. Милиционеры тем временем пытались понять, что же произошло в березовой роще. Ясно, что ни один из торговцев наркотиками помогать им в этом не хотел, Наркоторговцев уже распихали в машины, пакет лежал в ящичке милицейского автомобиля, а сержант все еще допытывался у задержанных, кто стрелял.

— Был один козел, — мрачно отвечал Ваня, — с пушкой и уехал.

Пистолет отыскался случайно. Лейтенант отбежал к березе помочиться и чуть не наступил на затерявшийся в траве пистолет. Теперь было что присоединить к пакету с белым порошком.

— Посмотрим, чьи на нем отпечатки пальцев окажутся, — мстительно пообещал лейтенант.