Во всем, что касалось работы, Федор Казимирович Козловский был ужасным педантом. И в больнице все об этом прекрасно знали. И не дай Бог что-нибудь во время подготовки к операции сложится не так! Федор Казимирович сразу же начинал нервничать. Стоило ассистенту перепутать какую-нибудь мелочь, ответить невпопад, подать не тот инструмент, и больше ему уже никогда не доводилось работать в бригаде одного из лучших кардиохирургов России – доктора Федора Казимировича Козловского.
Но сегодня все сложилось на удивление гладко.
Операция, которая длилась с десяти утра до четырех, прошла идеально. Хотя проблем хватало. Но все они были, что называется, рабочими.
Уже после операции к хирургу Козловскому подходили, доброжелательно улыбались, пожимали его уставшую руку и высказывали всевозможные комплименты:
– Это было просто блестяще! Великолепно!
Козловский кивал в ответ, улыбаясь чуть рассеянно.
Он чертовски устал, почти валился с ног. Когда он уже оказался в своем кабинете и сидел в кресле, вспоминая в мельчайших подробностях проведенную операцию, вошла одна из ассистенток.
– Федор Казимирович, сегодня вы творили чудеса.
– Хватит, хватит, Катенька, какие там чудеса… Чудеса творит Господь Бог.
А я всего лишь исправляю ошибки природы.
– Но вы делаете это так, Федор Казимирович, что просто дух захватывает! И если бы не вы, то наш подопечный… – Не надо. Как, кстати, он себя чувствует?
– Все в норме.
– Ну и слава Богу! – Федор Казимирович вытер чистой салфеткой вспотевшее лицо, руки и, скомкав, бросил салфетку в мусорницу возле своего письменного стола.
– Это наша работа, и делать ее мы должны так, чтобы не было стыдно.
– Вам-то что, Федор Казимирович, уж лучше вас никто не делает.
– Оперируют и лучше .спя. Когда я ездил в Штаты, видел, как это делается в цивилизованных странах. Для нас подобные операции – что-то необычное, а у них рядовой случай. Они такие тысячами делают.
– Так это они… – ассистентка все еще улыбалась. – А вы знаете, Федор Казимирович, у меня сегодня день рождения.
– И сколько же вам, Катенька?
Екатерина Каштанова опустила белокурую голову, исподлобья взглянула на шефа:
– Неприлично даже говорить, Федор Казимирович, мне сегодня тридцать… – Ладно, Катенька, дальше не надо. Вы прекрасный ассистент, и я, – доктор Козловский вышел из-за стола, подошел к молодой симпатичной женщине, обнял за плечи, поклонился и поцеловал сначала ее правую, а затем левую руку, – желаю вам, Катя, всего самого наилучшего и целую ваши золотые руки. Знаете, мне ни с кем не работается так легко, как с вами. Когда вы рядом, я чувствую себя увереннее. И пусть всегда все те, кто окажется рядом с вами, чувствуют себя так же уверенно, как и я.
– Федор Казимирович, это я чувствую себя уверенно и на своем месте, когда оперируете вы!
Екатерина Каштанова еще только год была в бригаде доктора Козловского. Но уже успела, как и все остальные работающие с хирургом, полюбить его за невероятный талант, удачливость и даже научилась прощать хирургу его временами злые выкрики, бурчание и вспышки гнева.
То, что Федор Казимирович Козловский был хирургом Божьей милостью, в ЦКБ знали все. И если стоял вопрос о том, кому делать сложнейшую операцию, то выбор неизменно падал на Федора Козловского. Ведь это он в начале года рискнул и вышел победителем, сделав операцию заместителю министра иностранных дел и еще двум очень важным людям. Настолько важным, что если бы они согласились оперироваться за границей, то вряд ли бы их туда выпустили.
– Федор Казимирович, – Каштанова чуть смущенно улыбнулась, – я накрыла стол, так что, может, вы почтите нас своим присутствием?
– Я бы с удовольствием, Катенька, но, увы, должен быть дома. Вы же понимаете, что там сейчас творится?
Всего лишь три дня назад мы похоронили тестя и тещу, так что жена чувствует себя неважно, и я должен быть рядом с ней. Если бы не операция, я и сегодня остался бы с нею. Поймите правильно.
– Знаю, Федор Казимирович. Такое несчастье!
– Да уж, и не говорите.
– Нашли тех, кто это сделал?
– Нет, не нашли, хотя занимаются лучшие сыщики.
– Тогда найдут. Хотя горю этим не поможешь. Жаль вашу жену, жаль детей.
Они же, наверное, очень любили дедушку с бабушкой?
– Да, любили. Правда, в последнее время виделись довольно редко. У детей, как вы понимаете, своих дел по горло. Учеба занимает все свободное время.
– Ой, да, знаю. У моей дочери тоже.
– Вообще-то, Катенька, я загляну к вам минут на пять-шесть, только переоденусь. А от вас сразу домой.
– Вот здорово! – Екатерина Каштанова исчезла за дверью.
А доктор Козловский вновь опустился в кресло, затем положил руку на телефонный аппарат и набрал номер своей квартиры.
– Странно, странно… – пробормотал он после того, как на его звонок никто не ответил. – Интересно, где она? Может, опять поехала на кладбище? Но не должна, машина у меня… Непонятно… Неприятное волнение охватило Козловского. И чтобы хоть как-то избавиться от него, хирург поставил на стол свой кейс-атташе, открыл и принялся педантично складывать все то, что он принес с собой.
Наконец с этим делом Козловский покончил и вновь набрал номер своей квартиры. Опять безуспешно. К телефону никто не подошел.
«Интересно, где же она может быть? А дети? Ладно, раз обещал, то на несколько минут зайду, затем оттуда сразу же домой».
Но не успел он подойти к шкафу и снять с вешалки свой плащ, как зазвонил телефон.
– Да, слушаю, – бросил в трубку хирург и после паузы сказал:
– Да-да, конечно.
– …
– Нет, что вы!
– …
– Конечно. Да-да, можем встретиться. Но, думаю… – … – Ах, даже так! Ну что же, давайте встретимся завтра.
– …
– Во сколько?
– …
– Как вам будет удобно.
Доктор Козловский взял чистую салфетку и промокнул вспотевший лоб.
Разговор с невидимым собеседником его явно обескуражил и немного насторожил. Но мало ли кто пытается добиться благожелательности одного из лучших хирургов?
Мало ли кому может понадобиться его помощь?
Звонившего Федор Казимирович знал. Когда-то этот человек был его пациентом, и вот теперь он добивается встречи и говорит, что разговор будет серьезным. Где работал этот человек, Козловский тоже знал.
Еще раз набрав номер своего домашнего телефона и услышав голос жены, Федор Казимирович облегченно вздохнул.
На следующий день, ровно в одиннадцать, как и было условлено, возле подъезда дома, где жил кардиохирург Центральной клинической больницы Федор Казимирович Козловский, остановился черный шестисотый «мерседес». Федор Казимирович спустился, открыл заднюю дверцу и уселся на сиденье. Впереди сидел водитель и с безучастным видом ожидал, что ему скажут.
– Поехали, – произнес мужчина, сидевший на заднем сиденье.
Автомобиль тронулся.
– Рад вас видеть в добром здравии, Федор Казимирович.
Минут через пятнадцать черный «мерседес» остановился.
Водитель покинул машину.
– Разговор у нас будет, Федор Казимирович, очень непростой.
– Догадываюсь.
– Навряд ли, – сказал собеседник, как-то странно набычившись. Затем вытащил из кармана пачку сигарет, предложил доктору Козловскому, но тот отказался.
– Ну что ж, и я тогда не стану курить. Здоровье ведь не только свое, но и чужое беречь надо.
– Курите, я не против.
– Спасибо, – мужчина закурил, выпустил тонкую струйку дыма, его ноздри хищно затрепетали, глаза сверкнули. – Вы знаете, Федор Казимирович, скоро вам, может быть, предстоит очень серьезное дело… – Что вы имеете в виду?
– Очень серьезная операция.
– У меня каждый день серьезная операция.
– Нет, вы меня не совсем правильно поняли. Операции отличаются не только по технической сложности. Вам, возможно, придется оперировать самого президента.
Доктор Козловский прижался к спинке сиденья.
– Ну что ж, президента так президента. Он такой же человек, как и все мы.
– Нет, он не такой человек – он президент. Президент государства.
– Знаете, для меня нет разницы, президент он или простой дворник. Хотя дворников в нашей клинике не оперируют, даже если они подметают Кремль.
– Не иронизируйте, Федор Казимирович, разница огромная.
– И что вы хотите сказать?
– Послушайте, – мужчина вновь выдул изо рта тонкую струйку голубоватого дыма, – я хочу вас спросить, Федор Казимирович: есть ли у вас желание стать очень обеспеченным человеком?
– Кто же не хочет? – усмехнулся доктор Козловский.
– Вот и я думал о вас примерно так же.
– Откуда вам знать, что меня волнует? Деньги для меня, кстати, далеко не на первом месте, – все еще не понимая, куда клонит собеседник, уже немного злясь, пробурчал доктор Козловский. – Если я и вспоминаю о них, то не чаще двух раз в день.
– Чтобы не думать о деньгах, нужно иметь их вдоволь.
– Мне хватает.
– Надеюсь, вы понимаете, что если президент умрет на операционном столе или после операции, это будет катастрофой?
– Я не совсем улавливаю куда вы клоните.
– А я думаю, улавливаете.
– Нет, пока еще не очень.
– Это будет катастрофа. Вы же знаете диагноз.
– Думаю, у него очень хорошие шансы. К тому же, откуда вам известно, кто будет его оперировать? Может, это поручат кому-то другому, может быть, пригласят хирургов из Германии, США или ЮАР? Мало ли хороших специалистов! Вы что, газет начитались, это только журналисты уверены, что все уже расписано.
– Думаю, оперировать придется вам.
– А кто решает?
– Решает, конечно же, он сам, но с ним поговорят, ему объяснят, что лучшего специалиста, чем вы, не существует. И думаю, он согласится. Тем более, ему о вас известно, вас ему рекомендовали. Так что шансов у вас, Федор Казимирович, стать хирургом нашего президента больше, чем у кого бы то ни было.
– Я понимаю ответственность.
– Понимаете? Это хорошо. Вот, собственно, и все, о чем я хотел с вами поговорить.
Мужчина опустил стекло, и тут же на переднем сиденье оказался водитель. А собеседник Федора Казимировича пожал хирургу руку. – Тогда до встречи, доктор Козловский. Вас завезут прямо в больницу.
– Хорошо, спасибо, – ответил хирург, все еще до конца не понимая, эта встреча – предупреждение или зондаж.
Мужчина покинул «мерседес», пересел в черную «волгу», стоявшую рядом. А Федора Казимировича Козловского черный «мерседес» повез в Центральную клиническую больницу – туда, где проходило обследование Президента России.
Подобная встреча в этот же день, но уже вечером, произошла и с ассистенткой доктора Козловского Екатериной Каштановой. Правда, за ней заехал не черный «мерседес», а черная «волга» с двумя антеннами. На заднем сиденье сидел все тот же мужчина, куривший дорогие сигареты.
Молодая женщина нервничала. Но мужчина улыбался, и Екатерина Каштанова понемногу успокоилась.
– Да вы не волнуйтесь, я просто хочу, чтобы наш разговор остался тайной.
Я думаю, вы понимаете, зачем это надо?
– Да, да, понимаю, – абсолютно ничего не понимая, ответила Каштанова.
– Вы работаете с доктором Козловским?
– Да, с Федором Казимировичем. Уже целый год.
– И какого вы о нем мнения?
– Я думаю, Аркадий Борисович, – Катя тут же вспомнила имя и отчество своего собеседника, – Федор Казимирович – самый лучший хирург, – и еще раз повторила:
– Самый-самый лучший.
– Это хорошо, что вы о своем шефе так думаете.
– А как я должна о нем думать? – Каштанова попыталась взглянуть в немигающие глаза собеседника.
– Именно так, Катя, вы и должны думать.
Молодую женщину ничуть не удивила фамильярность Аркадия Борисовича Руднева.
– А вы в курсе, какое несчастье случилось с вашим шефом?
– Да, мы все переживаем. Бедный Федор Казимирович! А особенно жалко его жену.
– Ничего, Катя, мы обязательно разберемся, мы обязательно найдем тех, кто совершил это страшное преступление. И накажем. Они не уйдут от возмездия, будьте в этом уверены!
– Зачем было убивать двух пенсионеров?
– Вот и мы думаем, зачем? Есть такое мнение, Катя, что кто-то, может быть, хотел повлиять на Федора Казимировича.
– Как повлиять?
– Например, запугать его. Как вы думаете, кто бы мог это сделать? Может, кто-нибудь из ваших коллег?
– Что вы! Что вы! – испуганно замахала руками ассистентка доктора Козловского – Как можно такое думать! Невозможно!
– Но неужели у Федора Казимировича нет конкурентов, нет недоброжелателей?
– Конечно, нет, – сказала Катя Каштанова. – И как вам такое могло прийти в голову?
– Знаете, Катя, мы обо всем должны думать, все предвидеть, прощупывать на сто ходов вперед.
Катя смутилась, а Руднев продолжал, глядя женщине прямо в лицо:
– Вот поэтому я с вами и разговариваю. И вообще, Катя, мы теперь будем встречаться довольно часто Вы мне будете обо всем рассказывать.
– О чем обо всем, Аркадии Борисович?
– О том, что творится у вас в больнице.
– Зачем вам это?
– Нужно, Катя, очень нужно. Так что до скорой встречи. Водитель вас завезет прямо домой. Ведь вам сейчас надо домой? Вас ждет дочка?
– Конечно, ждет, – напоминание о дочери кольнуло в сердце.
Аркадий Борисович Руднев тронул водителя за плечо. Тот остановил машину, и полковник покинул «волгу». А буквально через полминуты он уже сидел в черном «мерседесе», который до этого неотступно следовал за «волгой».