Теория создания безопасного портала, соединяющего параллельные вселенные, традиционно сталкивалась с двумя проблемами – позиционирование в нужный мир и определение точки контакта в пределах выбранного мира.Альдер Атропол, «Основы межпространственного перемещения»
При наличии пространственно-вероятностных координат определить адресацию портала в нужный мир не является слишком уж сложной задачей. Проблема именно в координатах. Теорию пространственно-вероятных координат вы будете изучать через два года, пока скажу лишь, что на данный момент каталогизировано 1210 миров, различия между которыми поддаются фиксации. Сразу хочу заметить, что первые ощутимые расхождения можно зафиксировать не ранее, чем через два-три столетия после разделения вселенных. Причем эти расхождения будут касаться только исторических линий развития – для появления изменений в фундаментальных законах, если таковые расхождения вообще возникнут, должно пройти не менее нескольких тысячелетий. Хотя, конечно, бывают исключения.Вводная лекция курса
Итак, в эти миры можно, пусть и чисто теоретически, попасть. И тут мы сталкиваемся со второй проблемой.для слушателей 2-го года обучения Академии
Очень быстро было установлено, что абсолютно все вселенные, разошедшиеся более двухсот—трехсот лет назад, не совпадают, если можно так выразиться, по пространственной фазе. То есть, открывая портал в точку параллельной вселенной, соответствующую по стандартным трехмерным координатам вашему текущему положению, вы с вероятностью 0,999 попадете в открытый космос. Единственным приемлемым решением видится перемещение методом последовательных прыжков. Первый портал, межпространственный, переносит вас в требуемую вселенную. Далее определяется местоположение нужного мира и строится второй портал, действующий уже в стандартной трехмерной системе координат и, следовательно, не затрагивающий целостность границ. Возможно, для того, чтобы попасть в требуемое место, потребуется более одного дополнительного прыжка. Этот метод признан достаточно действенным, хотя и сопряжен с рядом чисто технических трудностей.
Межпространственный портал, основанный на чистой магической энергии, подчиняется другим законам. Лучше всего принцип действия этого портала можно охарактеризовать определением, принятым в мире Хаоса: «Вы приходите не туда, куда идете, а туда, куда хотите». Принцип, как это часто бывает, легче сформулировать, чем обосновать. Тем не менее теория магических порталов действенна и неоднократно проверена практикой. Тем из вас, кто продолжит обучение по линии использования магических потоков, предстоит изучить этот метод и, возможно, испробовать его. Подчеркиваю – возможно! Поскольку точно установлено, что подобные порталы, даже выполненные с филигранной точностью, негативно влияют на целостность Границ. Один краткосрочный прокол не приведет к ярко выраженным отрицательным, тем более к фатальным последствиям… но ведь закон перехода количества в качество еще никто не отменял.
Итак, резюмируя. Имеют место быть два способа межпространственного перемещения. Технически сложный, трудоемкий, длительный – но при этом условно безопасный, с одной стороны, и быстрый, точный, но чреватый непредсказуемыми последствиями – с другой. Вы можете… нет, вы, будучи вдумчивыми и образованными людьми, обязаны спросить, исчерпываются ли этим возможности. Нет, не исчерпываются.
На этом снимке изображено то, что принято называть «Привратником», а именно аппарат, изготавливающий так называемые межпространственные Ключи. Как видно из снимка, аппарат практически полностью разрушен, и проанализировать принципы его работы не представляется возможным. В нашем распоряжении на данный момент находится около полусотни действующих Ключей. И некоторое количество навсегда деактивированных. Работы над расшифровкой их конструкции ведутся, но… скажем так, возможно, решающий вклад в эту работу предстоит внести кому-то из вас. Я надеюсь на это.
Итак, что представляет собой Ключ? Это техномагическое устройство, позволяющее открыть безопасный портал в любой из миров, пространственно-вероятностные координаты которого имеются в базе данных Ключа. Все Ключи, которыми мы располагаем, имеют различные по объему базы данных. Наибольшая включает в себя 112 миров, наименьшая – 26. Очевидно, что в вопросе каталогизации параллельных вселенных атланты, изготовившие «Привратника», продвинулись не так далеко, как мы. Или не вели эту работу целенаправленно, что более вероятно.
Сегодня мы займемся изучением принципов настройки Ключа. Также хочу отметить, что процесс настройки жестко привязывает Ключ к определенному месту – причем не в стандартных трехмерных координатах, а в координатах, привязанных к гравитационному полю планеты. Говоря проще, Ключ можно активировать только в том месте, где произведена его настройка. Смещение Ключа относительно исходного положения более чем на пять сантиметров вызывает отключение портала, если он уже был создан, и полную деактивацию функций Ключа. Впрочем, Ключ всегда можно настроить для использования на новом месте.
Теперь приступим. Прежде всего необходимо…
– Товарищ лейтенант, разрешите доложить!
Ярослав опустил бинокль и повернулся.
– Докладывайте, Песков.
– Деревня проверена полностью, фрицев здесь больше нет.
– Отлично. Окопаться, орудия туда и… и туда. И передай Матвейчуку, что если горячая жратва не появится через полчаса, я его самого… в котел отправлю. Ясно?
– Так точно, – расплылся в улыбке сержант.
С Матвейчуком никто не решался ссориться в открытую – надо быть полным идиотом, чтобы портить отношения с кашеваром. Но ни любви, ни уважения он в роте не сыскал – прежде всего потому, что был обычным трусом. Или казался таковым, что, по сути, было одно и то же.
Рота – или то, что от нее осталось, интенсивно окапывалась. Немцы превратили деревушку в настоящий укрепрайон, и если бы лейтенанту Ярославу Владимирову не придали перед самым штурмом аж три тяжелых «Зверобоя» СУ-152, еще неизвестно, чем бы этот штурм окончился. Сейчас одна из «сушек» догорала, получив снаряд в относительно слабую бортовую броню, две остальные, натужно ревя моторами, взбирались на пригорок, намереваясь занять более или менее удобные позиции для стрельбы. В том, что фрицы непременно контратакуют, никто не сомневался, а у Ярослава осталось всего восемьдесят боеспособных солдат. И три сорокапятки с изрядно поредевшими расчетами.
Зато с оружием и боеприпасами все получилось как нельзя лучше. Снаряд самоходки разворотил бетонный ДОТ столь успешно, что два немецких пулемета MG и несколько ящиков с патронными лентами ничуть не пострадали. Чего нельзя сказать о самих пулеметчиках. Нашли еще несколько ящиков немецких гранат М-39… дерьмо, конечно, Ярослав предпочел бы «лимонки», у которых убойная сила и радиус разлета осколков не в пример выше, в обороне самое то… но сойдут и эти.
– Товарищ лейтенант, – крикнул связист, для наглядности потрясая трубкой. – Комбат на связи.
– Владимиров, – послышался сквозь треск и шипение голос командира батальона. – Доложите обстановку.
– Задача выполнена, товарищ комбат, – устало буркнул Ярослав. – Немцы отступили, потери… Пал Палыч, их потери я не считал, а у меня скоро воевать будет некому.
В трубке повисло тяжелое молчание. Затем снова послышался голос Гаршина:
– Нет у меня людей, Ярослав.
– В ближайший час ожидаю контратаки…
Можно подумать, комбат об этом не догадывался. Все он прекрасно знал, как знал и то, что штурм укрепрайона удался лишь потому, что немцы не успели подтянуть сюда танки. А танки никуда не делись, они здесь, неподалеку. И уж, ясное дело, они попытаются отыграться. А построенные немцами ДОТы мало того, что сильно разбиты, так еще и обращены амбразурами в другую сторону. Использовать их не удастся. Да и что стоит пулеметный ДОТ против танкового снаряда, уже можно было видеть воочию.
– Ладно, хрен с тобой. – В трубке было слышно, как комбат отдает кому-то приказы, но разобрать слова не удалось. – Получишь два минометных расчета. И пару пулеметов подкину. Ну нету у меня больше людей, Ярослав, понимаешь? Нету! Держись…
– 227? – хмыкнул Владимиров.
Знаменитый сталинский приказ № 227 «Ни шагу назад» еще жив был в памяти, как свежи были и воспоминания о расстрелах «дрогнувших» и «усомнившихся». В последнее время, с того момента, как перелом в войне стал очевиден, особые отделы уже так не зверствовали… И все же, будь на месте Пал Палыча Гаршина кто-нибудь другой, за одну интонацию Ярослава ожидала бы встреча с особистом. Весьма неприятная встреча и, возможно, с далеко идущими последствиями. Но Гаршин был нормальным мужиком, понимавшим, что положить всех солдат в этой никому на самом-то деле не нужной деревне – это не совсем то, что нужно товарищу Сталину вообще и комдиву Фесину в частности. Да и время сейчас было иное, не то, что в сорок первом.
– Держись, сколько сможешь, – буркнул Гаршин. – А потом еще столько же… ну а после этого можешь отступить. Но в этом случае роты Вишнякова и Белкина окажутся открытыми с флангов.
Ярослав мысленно чертыхнулся. С тем же успехом комбат мог напыщенно произнести сакраментальное «ни шагу назад»… Хотя соседям не пришлось столкнуться со столь прочной обороной, и их потери были существенно меньше, но если немецкие танки ударят им во фланг…
– Вас понял, товарищ командир батальона. – В голосе Владимирова не было и намека на ёрничанье. – Разрешите выполнять?
– Выполняй. Да… тут из штаба капитан ГБ прибыл. Намерен посмотреть твою позицию… насчет морального духа и так далее. Так что, соответствуй, понял?
– Так точно.
Эта новость была еще хуже. Как уже говорилось, сейчас не сорок первый, и всесильные гэбисты ведут себя иначе, и все же появление на позиции капитана (не какой-нибудь там лейтенант, а целый капитан, фигура весьма серьезная) ничего хорошего не сулило. Мысленно Ярослав прикинул, кто из его солдат мог проштрафиться… может, в письме родным что-нибудь неосторожное написали? Говорят, гэбисты почту читают всю, до последнего письмишка.
От деревни мало что осталось. Часть домов горела, остальные лежали в развалинах. «Сушки» укрылись за остатками здания, которое раньше, видимо, было сельсоветом. Их могучие орудия, против которых у немецких танков не было ни единого шанса, следовало поберечь. На крайний случай.
Как ни странно, в этой бойне уцелел кое-кто из местных жителей. Из глубоких погребов выползали люди – немного, не более двух десятков. Лейтенант подошел к ним – многие стремились пожать офицеру руку, обнять, похлопать по плечу. Какой-то щуплый мужичонка с козлиной, реденькой бородкой уже где-то подобрал немецкую винтовку и теперь визгливым голосом требовал, чтобы ему указали место, откуда он может «стрелять гадов». Место ему тут же нашлось – Ярослав всегда придерживался мнения, что гражданским на войне делать нечего, но сейчас ему был важен каждый, кто сумеет нажать на курок. К тому же мужичонка, назвавшийся Федором Кузьмичом Бояриновым, утверждал, что он потомственный охотник и белке в глаз попадет даже из кривой рогатки.
– Кулеш поспел!!! – заорал пухлый Матвейчук, колотя половником по закопченному боку котла. – Эй, налетай, пока есть!
К нему тут же выстроилась очередь. Ярослав хотел было пропустить вперед своих солдат, но, увидев голодные глаза селян, махнул рукой – мол, разбирайтесь сами. В любом случае всех, кто не может драться, из деревни надо убрать, и побыстрее. Пусть хоть поедят на дорожку. Немцы вот-вот очухаются, подтянут сюда танки и пехоту, и…
«А вдруг пронесет? – без особой надежды подумал он. – Чем черт не шутит… у страха ведь, известно, глаза велики. Может, подумают, что у нас здесь силища собралась, да не рискнут…»
Внезапно его дернули за рукав. Ярослав обернулся и увидел ее…
Девочке было лет десять, не больше. Хотя, возможно, и больше – а выглядела она моложе своих лет из-за сильной, болезненной худобы. Но и сейчас, худая и чумазая, в каком-то драном ватнике, она была очаровательна. Чудесные золотые волосы, чуточку припорошенные пылью и копотью, водопадом рассыпались по плечам, огромные голубые глаза смотрели пристально и серьезно.
– Дядя офицер! – Голос звонкий, как веселый весенний ручеек.
Ярослав присел на корточки.
– Здравствуй, солнышко… – почему-то в этот момент теплое, лучистое слово вырвалось у него само собой.
– Дядя офицер, – повторила девочка, – вы немцев обязательно побьете?
– Обязательно, – веско ответил он и широко улыбнулся. – Обязательно побьем. Всех до единого.
– Это хорошо, – ответной улыбки не последовало, взгляд малышки оставался все таким же серьезным. – А можно, я посмотрю.
– Нет, солнышко… как зовут-то тебя?
– Ольга, – представилась она, совсем как взрослая.
– Нет, Оленька, нельзя. Здесь очень опасно, особенно для маленьких девочек.
– Они убили маму… и папу, и Петьку. Петьку тоже жалко, хотя он и противный, и за косы дергал все время. Я хочу посмотреть, как вы их будете победять… – Она запнулась, понимая, что сказала что-то не так, затем уточнила: – Как вы их побьете.
Ладонь лейтенанта скользнула по мягким золотистым волосам.
– Прости, маленькая, но нельзя. Давай сделаем так, Оленька… после того, как мы их победим, я приду к тебе и расскажу, как все было. Ладно?
По глазам девчушки было видно, что предложенный вариант ее никак не устраивает.
– Матвейчук! – рявкнул лейтенант, поднимаясь. – Дуй сюда.
Кашевар сунул черпак ближайшему солдату, грозно зыркнул глазом – мол, в меру клади, а то на всех не хватит, и трусцой устремился на зов. Бегать толстяк не любил, но и неприятностей за нерасторопность огрести не желал.
– Девочку накормить, напоить, выдать шоколадку… молчи, молчи, знаю я про твои заначки. Потом соберешь всех гражданских… кроме этого, охотника, и отведешь в тыл. Ясно? И запомни, Матвейчук, если через два часа тебя не будет здесь, голову сниму. Вопросы есть? Выполняй.
На самом деле боец из кашевара был никакой. То ли специально, то ли по причине природного неумения, но с оружием Матвейчук обращался так, что хотелось оторвать ему руки. Но даже такому солдату дело найдется – хотя бы снаряды артиллеристам подносить, у них и так в каждом расчете пары человек не хватает. Да и силой этого коротышку природа не обидела, так что для чего-нибудь он и сгодится.
На прощание девочка одарила лейтенанта странным, очень взрослым взглядом. В нем была и надежда, и упрямство, и что-то еще…
Вдруг она вырвала ладошку из руки Матвейчука и снова подбежала к Ярославу.
– Ты где будешь воевать? – спросила она, требовательно топнув ножкой. – Ну же, дядя офицер, отвечай.
– Вон там, – махнул он рукой в сторону наполовину обрушившейся каменной стены. Связист уже сидел там со своим агрегатом, с аппетитом наворачивая из помятого котелка дышащий паром кулеш.
Оленька посмотрела на камни, посмотрела очень внимательно…
– Плохое место. – Она схватила лейтенанта за руку и затараторила быстро, глотая слова, как будто боялась, что ей не дадут высказаться до конца. – Это плохое место, дядя офицер. Очень плохое. Не воюй там, ладно? Пообещай! Ну же!
– Хорошо, хорошо. – Он аккуратно высвободил руку из ее цепких пальчиков и снова погладил девчушку по голове, чувствуя, как ему самому приятно это прикосновение. – А теперь иди с дядей поваром и хорошенько поешь. А то вон, худая, одни глаза на лице остались. И слушайся дядю повара, ладно?
И уже потом, когда девочка исчезла из виду, Ярослав почему-то подумал, что на его последнюю просьбу она так и не ответила.
На холм, хрипя и чихая, выползла видавшая виды полуторка. Из кузова выпрыгнули трое автоматчиков, из кабины выбрался молодой – на вид лет двадцать пять, не более – офицер в фуражке с васильковой тульей. Чувствовалось, что работа у него преимущественно кабинетная – гэбист был не в меру упитан.
– Лейтенант Владимиров! – четко отдал честь Ярослав.
– Вольно, лейтенант. Будем знакомы, я капитан ГБ Знаменский. Григорий Петрович. Как у вас тут дела?
Из кузова грузовика автоматчики споро выгружали пулеметы, ящики с боеприпасами. Ярослав довольно улыбнулся – Гаршин все же дал три пулемета, хотя и без людей. Надо понимать, эти трое уедут вместе с капитаном, как только здесь запахнет порохом. Коротко доложив обстановку, он провел гэбиста по спешно возводимой линии обороны. Тот слушал внимательно, почти не перебивал, даже дал дельный совет по поводу размещения пулеметных гнезд. Ярослав в общем-то и сам намеревался направить драгоценные пулеметы на эти позиции, но взыграл дух противоречия – очень уж не хотелось выслушивать поучения от штабного. Заупрямился, начал предлагать иные варианты, уже чувствуя, что они хуже, – и замолчал, увидев чуть снисходительную усмешку капитана.
– Ладно, лейтенант, поступайте, как сочтете нужным. Вам командовать.
Мысленно пожелав гэбисту язвы желудка – и тут же устыдившись этого порыва, ибо подобное пожелание, высказанное магом на пике эмоций, вполне может обернуться вполне реальной болячкой, – Ярослав пошел расставлять пулеметные расчеты. Именно там, где рекомендовал Знаменский. К его удивлению, трое автоматчиков уже нашли себе удобные местечки и теперь активно окапывались.
– Вы собираетесь дождаться атаки, товарищ капитан?
– А вас это удивляет? – И голос, и взгляд гэбиста источали холод.
Да, это удивляло. Ярослав за последние три года повидал немало офицеров НКВД, среди них были разные – и те, кто любой ценой старался отсидеться в кустах, и такие, что готовы были, не сгибаясь, шагать навстречу пулям. Но вот этот обрюзгший, явно привыкший к относительно спокойной штабной жизни капитан никак не ассоциировался у него с настоящим бойцом.
– Мне необходимо изучить боевой дух солдат, – чуть спокойнее продолжил капитан, не дожидаясь ответной реплики Ярослава. – И думаю, куда лучше делать это в бою, чем в процессе поглощения того сомнительного варева, что готовит ваш повар.
Заметив, что лейтенант смотрит на него несколько недоверчиво, гэбист вдруг усмехнулся.
– Не надо думать о людях плохо, Владимиров. Люди – они разные.
Атака началась через три часа. Началась коротким артобстрелом – не те уже немцы, не те… в сорок первом перепахали бы высоту так, что не оставили бы здесь камня на камне. Вероятно, на этом участке вермахт не располагал тяжелой артиллерией – по позиции Владимирова били в основном шестиствольные минометы, хотя он уловил и несколько выстрелов из тяжелых орудий. Большая часть осколочно-фугасных мин впустую довершили разрушение деревни, вдребезги разнеся то немногое, что уцелело в процессе штурма. Одна из «сушек» получила прямое попадание, но броня устояла. Еще одна мина угодила прямо в гнездо пулеметчика… драгоценный MG, на который Ярослав возлагал такие надежды, был превращен в бесполезные обломки.
Наконец грохот разрывов утих – и спустя несколько минут сменился ревом танковых двигателей. Из-под прикрытия деревьев выползали танки. Ярослав критически окинул взглядом цепь бронированных машин и присвистнул… Да, здесь был не самый важный участок фронта, и потому среди грохочущих монстров не было видно ни «Тигров», ни «Пантер». Но недостаток качества был вполне компенсирован количеством – здесь были и совсем устаревшие Pz-III, и чуть более новые, но все равно недостаточно хорошие Pz-IV. Зато их было много. За ними виднелись серые цепи пехоты.
Гулко ударило орудие на левом фланге.
– Отставить! – заорал Ярослав, надеясь, что сквозь треск автоматных очередей, гул моторов и свист пуль его голос долетит до артиллеристов. – Подпустить ближе!
Он выругался про себя – сержанту Иванникову, командиру левофлангового расчета, как, собственно, и остальным, был дан строгий приказ – бить только наверняка. В упор. В распоряжении Владимирова было всего три орудия, и демаскировать их раньше времени было совершеннейшей глупостью.
Снаряд, выпущенный Иванниковым, взметнул фонтан земли и пламени буквально в паре метров перед немецким танком. В ответ заговорило 75-миллиметровое орудие Pz-IV, к нему тут же присоединились два других. Позиция сержанта скрылась в дыму и пламени.
– Идиот, – прошептал Ярослав.
Танки ползли вперед, неспешно, чтобы не слишком оторваться от пехоты. Уже давно ни один уважающий себя немецкий танкист не желал оказаться один на один с этими сумасшедшими русскими, которые готовы бросаться под гусеницы, лишь бы нанести урон победоносному вермахту. А то начинают забрасывать танки бутылками с бензином… Славяне огрызались короткими очередями, гулко грохотал из-под обломков дома, превращенного во что-то вроде ДОТа, уцелевший MG, с другого фланга стрекотал дегтярь, прицельно били винтовки. Автоматчики, подчиняясь приказу, пока себя не обнаруживали, с такого расстояния стрелять из ППШ – только зря расходовать патроны.
И внезапно Ярослав ощутил, как по спине прошла волна холода. Он уже стоял вот так, на холме… рядом один за другим гибли товарищи, а к ним, грохоча и завывая, плюясь огнем, приближались враги – страшный сплав плоти и стали. Пальцы сами собой сомкнулись, принимая боевое положение, и Ярославу пришлось приложить некоторое усилие, чтобы сдержать рефлекс и не метнуть в противника всеразрушающую боевую звезду.
– Артиллерия! Товсь! Пли!
Два уцелевших орудия дали слитный залп. Ярослав довольно улыбнулся – парни свое дело знают. Один из снарядов взорвался среди пехоты, не нанеся существенного ущерба, зато второй ударил прямо под башню танку. Танк встал, спустя несколько мгновений открылась крышка люка, и оттуда, в клубах дыма, появилась голова. Почти тут же она дернулась и поникла.
– Готов!!! – раздался вопль.
Ярослав присмотрелся – это вопил, высунувшись из окопа и потрясая винтовкой, охотник Бояринов.
Увы… весьма вероятно, он и в самом деле был хорошим охотником. Только вот звери не имеют привычки стрелять в ответ. Тело Бояринова дернулось и бессильно сползло на дно окопа, из пробитого пулей горла толчками выплескивалась кровь.
Теперь орудия стреляли вразнобой – с той скоростью, с которой заряжающие успевали забрасывать снаряды в казенник. Заговорила и сорокапятка Иванникова – видать, кто-то из расчета уцелел. Большая часть взрывов прореживала пехоту, но на поле перед холмом уже чадили четыре немецких танка.
Взрывной волной Матвейчука отшвырнуло от бревна, за которым он прятался. У горе-солдата не было даже винтовки – она так и осталась стоять, прислоненная к чудом уцелевшему дереву… Повар поднялся, пошатываясь, из носа и ушей бежали струйки крови, глаза невидяще уставились в одну точку. Потом взгляд его прояснился – он увидел, что его драгоценная кухня стоит на открытой местности, прекрасно видимая противнику. Быть может, в этот момент в голове у кашевара что-то сдвинулось, и он решил, что весь этот ужас, эти танки, эти порядком поредевшие, но все еще продвигающиеся вперед ряды серых солдат нацелены лишь на одно – на его замечательный котел, на увесистую флягу со спиртом, привязанную к станине кухни куском проволоки. Матвейчук рванулся к кухне – откатить в сторону, спрятать… Крупный осколок пронзил его тело навылет.
В дело вступили СУ. Грохот орудия был такой, что, казалось, само небо обрушилось Ярославу на голову. Тяжелый стопятидесятимиллиметровый снаряд ударил Pz-III прямо в башню – ее сорвало взрывом, отбросив на несколько метров назад. Прицел второй самоходки был менее удачен – в воздух, в дыме и пламени, полетели куски траков и сорванные колеса. Танк замер, затем его башня шевельнулась.
Танкистам нельзя было отказать в мужестве. Они не могли не понимать, что неподвижная машина станет замечательной мишенью для пушек, но вместо того, чтобы все бросить и драпать, они все же попытались отплатить красным. Им это не удалось – наводчик уже взял в перекрестие прицела русскую самоходку, с содроганием узнав в ней «Зверобоя», как ее звали красные, и уже готов был отправить снаряд в цель, как взрыв потряс Pz-IV. Снаряд противотанковой пушки пробил броню, превратив экипаж в кровавое месиво.
Бой продолжался. Самоходки подбили еще один танк, затем еще. Орудие сержанта Иванникова замолчало окончательно, прямое попадание снаряда покончило и с пушкой, и с остатками расчета. Ярослав теперь устроился в укрытии, образованном несколькими обугленными бревнами, и скупыми очередями отстреливал фрицев. У него оставалось еще два диска к ППШ… Из его роты к настоящему моменту, по самым оптимистичным подсчетам, оставалось в живых человек тридцать. Только что снаряды накрыли последнее уцелевшее орудие, почти одновременно клуб дыма выплеснулся из бронированной башни самоходки – прямое попадание.
Слева мелькнуло что-то синее… тучный капитан неловко, явно за отсутствием должной тренировки, полз к умолкшему дегтярю, рядом с которым лежали два безжизненных тела.
– Куда?! – заорал Ярослав. – Капитан, назад!
Тот или не слышал, или не счел нужным прислушаться к словам младшего по званию. Внезапно его тело дернулось, капитан замер, и Владимиров решил, что гэбист убит. Но прошла пара мгновений, и капитан снова пополз вперед, к пулемету, неловко таща за собой безжизненную ногу и оставляя на земле темный, влажный след.
До пулемета Знаменский добрался, хотя Ярослав мог бы поклясться, что капитана ранило еще раз. На некоторое время Ярослав отвлекся – немцы подобрались уже почти вплотную. Внезапно ударил дегтярь – в упор, буквально сметая немецких пехотинцев…
Ярослав не думал о том, что может погибнуть. Он видел перед собой цели – плоть и металл, проклятые киборги, что идут сжечь, уничтожить его родную землю. Он уже не помнил, что эта земля не была ему родной, и те, кто сейчас падал, сраженный пулями и осколками, не одной с ним крови. Это не имело значения. Он стрелял и видел, как падают серые фигуры. Стрелял, стараясь отсекать немцев от прикипевшего к пулемету Знаменского. Стрелял, когда изрешеченный пулями гэбист сполз на дно окопа, задрав к небу дымящийся ствол уже бесполезного дегтяря. Глухо клацнул затвор – Ярослав пошарил рукой возле себя, но ладонь скользила лишь по стреляным гильзам. Владимиров рванул из кобуры пистолет, выстрелил раз, другой… пули, которые его мозг неосознанно направлял в цель, не знали промаха. Затем взвыло чувство опасности, он метнулся в сторону, под прикрытие остатков каменной стены. Связист, оказавшийся рядом с лейтенантом, что-то орал в трубку, пытаясь перекрыть криком грохот боя. Громыхнул взрыв – в то место, где Владимиров находился несколько секунд назад, ударил снаряд. Связист вдруг замер на полуслове, а затем тяжело повалился лицом вперед.
Рев мотора раздался слева. Ярослав обернулся – прямо на него, фыркая и окутываясь сизыми облаками выхлопных газов, полз танк с белыми крестами на башне. Пистолет дернулся, посылая пулю точно в смотровую щель механика-водителя. Танк остановился, а затем ствол его орудия наклонился… Владимиров зримо ощутил, как палец того, кто сидел в башне, тянется к спуску… еще мгновение, и тяжелый снаряд ударит прямо в русского офицера, полулежащего перед танком с одним пистолетом в руках. Помимо воли рука Ярослава дернулась, пальцы сложились в боевую фигуру, потрескавшиеся губы вытолкнули нужные слова… Крошечная, с орех размером, голубая звезда сорвалась с пальцев, вонзилась в броню, без усилия прожгла ее и уже там, внутри, расцвела ослепительно ярким цветком взрыва. Танк словно бы подпрыгнул на месте – из всех щелей ударило пламя, а затем в танке детонировали боеприпасы, и свет для Ярослава померк.
Сначала пришла боль.
Ярослав уже не помнил, когда в последний раз ему было так больно. Он воевал в Испании, дрался на Халхин-Голе, штурмовал линию Маннергейма – и ни разу не обзавелся даже царапиной. Те, кто знал об этом, считали его невероятным везунчиком – и были правы. Только у везения этого были причины.
Стража трудно убить. Опытный, тренированный маг, освоивший футурпрогноз хотя бы на пятисекундную глубину – уровень начального курса, минимально необходимый для принятия положительного решения о дальнейшем обучении, – никогда не окажется на траектории полета пули или осколка. Уклонится, отойдет – и сделает это неосознанно, инстинктивно. Конечно, инстинкт этот не врожденный, а приобретенный, вбитый в подсознание долгими тренировками.
Но бывают ситуации, когда Страж не может уклониться от опасности – просто потому, что некуда. Взрыв, произошедший всего в нескольких шагах, обрушил на Владимирова град осколков – и большая их часть попала в цель. К счастью, ни одно ранение не было смертельным. Его организм во многом умел лечить себя сам, процессы регенерации были подстегнуты искусственно еще в юности, когда у него обнаружили задатки Стража и приступили к их развитию. И теперь ткани пытались восстановиться, кровь больше не лилась, а перебитое запястье в скором времени снова будет как новое.
Только вот боль при этом была адской. Ярослав застонал… и вдруг ощутил, как на пылающий лоб легла чья-то прохладная ладонь.
– Не двигайся, дядя офицер, – раздался знакомый голос. – Не двигайся. Уже все. Ты их всех победил.
Глаза не хотели открываться, даже это маленькое усилие вызывало новые болевые спазмы. Но лейтенант заставил себя посмотреть… над ним склонилось милое, но все еще чумазое личико.
– Солнышко… – прошептал он.
– Да, да, дядя офицер. Говорила я вам, плохое там было место. Вы лежите, дядя офицер, и молчите. А я вам все расскажу. Ваш повар – он такой неуклюжий. Я от него сбежала. И все-все видела. Вы очень много фашистов побили. Потом приехали наши танки, много-много. И все фрицы, которых вы еще не побили, убежали. А вас санитары сюда принесли, они сказали, что у вас все будет хорошо… только не сказали когда. А чем вы этот танк взорвали? У вас какой-то очень сильный пистолет был? А почему вы этим пистолетом все фрицевские танки не постреляли?
Ярослав закрыл глаза, мысленно приказывая боли уняться – увы, сейчас тело ему почти не подчинялось, не послушалась требованиям и боль. Напротив, ударила с новой силой.
Он понимал, что девочка видела… видела его звезду. И не знал, как объяснить. Потом, когда боль станет поменьше, об этом можно будет подумать.
Позже он узнает, что его сочли мертвым – но худая, грязная девочка с облаком золотистых волос кричала, что окровавленный лейтенант, изрубленный осколками и полузасыпанный обломками рухнувшей от взрыва стены, жив, жив, жив!!! И санитар, сам с ног до головы покрытый копотью и кровью, уловил-таки слабые биения сердца.
Через два дня после того боя его, лейтенанта Ярослава Владимирова, отправят в тыл – долечиваться. И Оленька поедет с ним, будет протирать его безвольное тело, будет кормить с ложки, не позволяя беспокоить раздробленное запястье. Раны заживали неожиданно долго – втрое быстрее, чем у обычного человека, но непозволительно долго для подвергшегося магическому изменению тела Стража. Все это время Оленька была рядом, помогая, поддерживая… и ни разу не вернулась к разговору о голубой звезде, прикончившей немецкий танк.
Но она не забыла. И когда врачи, непонимающе качая головами, вынесли вердикт: «здоров», она потребовала ответов. И Ярослав, неожиданно для себя самого, рассказал ей все, без утайки, не надеясь на то, что она поверит хотя бы единому его слову. Оленька была взрослой девочкой, ей уже давно не полагалось верить в сказки.
Она поверила. Сразу, всему. А потом вдруг погладила лейтенанта по щеке и прошептала:
– Бедненький… ты совсем здесь один. Ни мамы, ни папы, ни друзей… Хочешь, я с тобой буду дружить?
– Сеньор, сеньор, проснитесь!
Ярослав медленно открыл глаза. Сквозь купол палатки пробивались лучи солнца. Это был сон? Если сон, то невероятно яркий… как будто бы он снова пережил те дни. Ту войну.
– Сеньор, с вами все в порядке?
Мысленно чертыхнувшись, Ярослав выбрался из палатки. Прямо перед ним стоял невысокий, жгуче-черный испанец лет пятидесяти. Невысокий – едва по плечу Верменичу, со смешными усиками-ниточками. И на лице его лежала отчетливо видимая печать недовольства.
– Вы находитесь на частной территории, сеньор. Потрудитесь покинуть ее немедленно.
– Здесь так красиво. – Ярослав попытался найти мирный путь решения проблемы. – Простите, сеньор… вы хозяин этих мест?
– Да. И я бы попросил вас…
Заранее подготовленная сказка о могиле отца ни малейшего впечатления на испанца не произвела. Не то чтобы он не поверил – скорее, ему не слишком понравилась мысль о том, что какой-то там русский будет разгуливать по его лесу. Точнее, ему это очень не нравилось. Сеньор Кастаньос Эранс настаивал. Сеньор Эранс не желал ничего слушать. Сеньор Эранс пообещал вызвать полицию, которая объяснит русскому сеньору суть понятия «частная территория».
Мысленно попросив прощения у хозяина, Ярослав сосредоточился. А затем снова повторил свою просьбу – побродить здесь денек или два, поискать дорогую сердцу могилу. О, сеньор Эранс понимает. Сыновний долг свят, и сам Господь, несомненно, одобрил бы стремление сына преклонить колени у могилы отца. Во Второй мировой сеньор Эранс тоже потерял близкого человека. Вне всякого сомнения, сеньор Эранс не возражает. Сеньор Вьер… в общем, русский сеньор вполне может считать себя гостем здесь. Не желает ли сеньор глоток вина? Жаль… тогда позвольте пожелать сеньору удачи. Сеньор Эранс отдаст нужные распоряжения, никто не побеспокоит гостя.
Когда говорливый испанец удалился, Ярослав сокрушенно покачал головой. Похоже, он немного перестарался. Ему требовалось всего лишь разрешение побыть здесь пару дней – а весьма вероятно, и того меньше. И вовсе он не собирался вызывать у хозяина столь явную симпатию. Хотя бы потому, что столь бурные эмоции так быстро не пройдут, а когда наконец воздействие ослабнет и сеньор Эранс начнет мыслить более трезво, он может и задуматься, отчего вдруг проникся такой любовью к этому русскому, нагло вторгшемуся на чужую землю.
Ладно, что сделано, то сделано. Ярослав сложил палатку, убрал немногочисленные следы ночевки и настроился на долгий поиск. Предстояло ходить по лесу кругами, вслушиваясь в свои ощущения, пытаясь уловить то место, где биение чужеродной энергии наиболее сильно.
Прошло более семи часов, прежде чем он нашел нужное место. Здесь магический поток, исходящий от аппаратуры атлантов, ощущался особо сильно. Холм, у подножия которого он сейчас стоял, казался вполне естественным, к тому же вокруг устремлялись к небу высоченные деревья. Никому и в голову не пришло бы, что под их корнями, под толстым слоем земли скрывается нечто, способное перевернуть многие представления современной науки. Сеньор Эранс не обманул – все это время вокруг не видно было ни одной живой души. Ярослав сбросил на землю рюкзак, достал лопатку и принялся аккуратно вскрывать дерн в том месте, где, по его предположениям, находился вход в древний храм.
Работа заняла все оставшееся светлое время. Уже стало совсем темно, когда лопатка чиркнула о камень – и это был не очередной булыжник, изрядная куча которых громоздилась чуть в стороне от вырытой ямы. Ярослав вымотался донельзя – даже его выносливость начала давать сбои, а руки, порядком отвыкшие от столь радикальной физической нагрузки, регулярно покрывались красными пятнами, и приходилось прекращать работу и приводить кожу в порядок, дабы избежать появления волдырей. На мгновение мелькнула заманчивая мысль бросить все до утра и продолжить работу уже при свете дня. Да и отдых бы не помешал.
Но он продолжал орудовать лопатой. Одно дело – заставить хозяина поверить в сказку о поисках могилы, и совсем другое – заставить «не заметить» яму глубиной в человеческий рост. А еще раз вмешиваться в сознание человека Ярослав не хотел.
Очередной удар лопатки пробил в земле дыру. От неожиданности Ярослав выпустил из рук черенок, и лопата рыбкой нырнула в черноту провала. Послышался глухой удар – до дна было недалеко. Используя нож и ладони, он расширил проход так, чтобы туда можно было с грехом пополам протиснуться. Первым в дыру полетел рюкзак, за ним последовал сверток с палаткой. Ярослав огляделся по сторонам – никого.
Его губы зашевелились, воспроизводя длинное, многословное заклинание. Это была довольно несложная магия, но она требовала предельного сосредоточения, к тому же для успешного результата требовалась масса дополнительных условий. Ночь. Лунный свет. Отсутствие вблизи людей, исключая мага. Если все получится как надо, то на достаточно долгое время никто не заметит сделанного подкопа. Разве что свалится в дыру – но дыру надо будет позже засыпать. Если же человек будет просто проходить мимо, его взгляд, скользящий по земле и деревьям, будет старательно обходить защищенное место. Простенькая, но довольно надежная защита от посторонних глаз. На Рианне эта магия почти не применялась – что толку в магическом пологе невидимости, если каждый третий в обществе обладает теми или иными магическими способностями и может видеть сквозь подобную защиту, не прилагая для этого особых усилий.
Наконец все было готово. Заклинание продержится относительно недолго, сказывалось отсутствие практического опыта. Можно было смело гарантировать максимум год. Оставалось только надеяться, что через год опавшая листва и свежая трава скроют следы раскопа… если у него останутся силы и время, чтобы засыпать яму. А это означает, что ему надо вернуться из этого безумного предприятия целым и невредимым. Ярослав вздохнул и полез во тьму провала.
Когда-то здесь были врата храма… нет, не врата – так, небольшая дверь. Храм Архонтов не призывал под свои своды толпы паломников, сюда допускались лишь избранные. От дверей не осталось и следа. Если поискать, наверняка можно найти какие-то фрагменты, петли, замок… насколько Ярослав помнил, атланты довольно широко использовали орихалк, металл, земным ученым неизвестный. Ярослав вспомнил несколько версий по поводу того, с чем можно было бы отождествить этот металл, и усмехнулся. Среди нынешних специалистов немало нашлось бы таких, кто душу дьяволу продал бы всего лишь за один небольшой кусочек легендарного сплава. Правда, даже займись исследованиями орихалка лучшие умы человечества, воспроизвести золотистый металл им бы не удалось, одной лишь, пусть и самой передовой, технологии было для этого недостаточно.
Каменная лестница вела вниз. Ступени были погребены под толстым слоем сырой земли, местами переходящей в жидкую грязь. Немало вреда нанесли тоннелю и корни деревьев – не сумев обрушить своды, они вполне успешно отыскали щели в кладке и затянули все стены густой живой сетью. В свете фонаря корни напоминали щупальца неизвестных тварей – казалось, вот-вот они придут в движение и схватят человека, вторгнувшегося в их царство. Ярослав двигался предельно осторожно, просчитывая каждый шаг.
Наконец лестница закончилась, начался горизонтальный участок тоннеля. Здесь грязи было еще больше, временами ему приходилось переползать через особо высокие холмы, протискиваясь под самым сводом. Но, как и следовало ожидать, основная масса грязи, что веками просачивалась сюда сквозь дверной проем и щели в своде, осталась ближе ко входу. Постепенно пол становился чище. Теперь ноги Ярослава утопали уже не столько в грязи, сколько в пыли. Возникало обманчивое ощущение, что ход тянется бесконечно, но общая длина тоннеля была невелика, всего около двухсот метров.
Путь ему перегородила дверь. Створки, изготовленные целиком из орихалка, не поддались действию времени. Чего нельзя было сказать о петлях – грязь, забивавшаяся в них веками и тысячелетиями, давно превратилась в камень. Ярослав толкнул дверь, затем налег всем своим весом… тщетно, створки словно бы вросли в пол и не шелохнулись в ответ на усилия человека.
Это могло стать проблемой. Прикинув возможные варианты, Ярослав сокрушенно покачал головой.
– Паршивое дело… – сказал он вслух. – Только взрывов тут не хватало.
И все же иного выхода он не видел. Пробиться сквозь орихалковую дверь было не так уж и сложно, металл не обладал какой-то сверхвысокой стойкостью. Пожалуй, наиболее интересной его особенностью было абсолютное презрение к коррозии. Даже с помощью ацетиленовой горелки взрезать эту дверь не составило бы труда. Только где ее взять? А подручными средствами… доступная ему магия не слишком подходила для тонкой работы, но выбирать было не из чего. Отойдя от дверей подальше, он метнул в дверь боевую звезду – самую маленькую, какую только мог, на грани затухания. Взрыв в замкнутом помещении громыхнул так, что чуть не лопнули барабанные перепонки. Все вокруг заполнилось удушливым дымом, из глаз покатились слезы, Ярослав закашлялся.
Пришлось подождать, пока дым хоть немного рассеется. Время тянулось медленно, Ярослав сидел, прислонившись к холодной стене, и медленно дышал сквозь мокрую тряпку. Глаза его были закрыты. Прошло не менее получаса, и он решил, что ждать больше не стоит, надо было двигаться дальше. Дыма было еще много, и, похоже, исчезать окончательно эта завеса и не собиралась. Пришлось в очередной раз прибегнуть к заклинаниям… Ярослав мысленно ругался на чем свет стоит, но губы шевелились, а руки совершали нужные движения. Дым стал рассеиваться, но вместе с дымом уходили и запасы силы. Инга была последней, с тех пор ему не удалось толком подзарядиться. Магические силовые линии этого мира были до отвращения слабы, за тысячи лет со дня устроенной Архонтами катастрофы они почти не восстановились, и черпать из них силу было невероятно сложно. На данный момент он истратил уже больше половины своего запаса – на фээсбэшника, на обеспокоенного присутствием постороннего на своей земле испанца, на боевую звезду. Теперь вот – на устранение дымовой завесы. И как это происходило всегда, когда он отдавал накопленную энергию, пришла головная боль – пока еще не слишком сильная, чуть беспокоящая… но дальше ведь будет хуже.
Воздух почти очистился, можно было идти вперед. Взрыв крошечной боевой звезды выел в толстой металлической пластине дыру, вполне достаточную для того, чтобы в нее протиснулся крупный мужчина. Края отверстия еще были раскалены добела, и Ярослав, не задумываясь, вылил на них почти все свои запасы минералки. Видимость снова сократилась почти до нуля, но теперь причиной тому был не едкий дым, а всего лишь пар.
И вот он у цели. Почуяв живое существо, заработали настроенные тысячи лет назад лампы. Они были рассчитаны на века, но не на столь долгий срок. Из десятка загорелись лишь три, да и то далеко не в полную силу. Но и этого неяркого света было достаточно…
Да, здесь не бушевали разрывы боевых звезд десятого уровня, способных превратить в облако пламени средних размеров скалу. Здесь все уцелело. Тускло блестящая арка трехметровой высоты. И рядом с аркой – засветившийся при приближении человека пульт управления порталом. Все, что почиталось в храме как высшая святыня. Ярослав медленно подошел к пульту, провел рукой над рядами кнопок, испещренных пиктограммами атлантов. Язык он знал – не так хорошо, как хотелось бы, но достаточно, чтобы без труда разобрать надписи.
Сколько лет тут приносили жертвы ушедшим богам? Сто, двести, пятьсот? За это время кто-нибудь из обреченных на смерть должен был, хотя бы и случайно, угадать нужную последовательность нажатия клавиш. Вряд ли Архонты запрограммировали свою транспортную систему на слишком уж сложные коды доступа. Вероятнее всего – три, максимум четыре нажатия. Его взгляд медленно скользил вдоль кнопок, вдумываясь в значение пиктограмм. А может, никакого кода и вовсе нет? Вот эта кнопка должна активировать транспортную программу. Вот эта – переводит в режим ожидания ввода места назначения. Сколько таких форпостов было у Лорда-Протектора? Эксперты Рианна называли цифру шесть. Ладно, пусть вдвое больше. Транспортное оборудование было среди груза, который Архонты, спасаясь бегством с гибнущей планеты, сумели захватить с собой, вряд ли у них была возможность изготовить нечто подобное здесь. Значит, код места назначения не должен быть длиннее двух цифр. Если Ярославу не изменяла память, в одном из отчетов он видел упоминание о том, что в записях Архонтов – тех, что чудом уцелели – их бункер кодировался как «пелта-каро», говоря по-русски, «ноль-один». Учтем.
Так, эта кнопка – своего рода команда на подтверждение введенного адреса. Это сброс и возврат к предыдущему этапу программы… наплевать, не понадобится. Далее… ну, это понятно. Это – «Пуск». А дальше… либо портал заработает, либо заработает нечто иное. Система уничтожения нарушителя, к примеру. Если она еще действует. Для здоровья полезнее считать, что действует.
Проклятие, все слишком просто. Даже долбаные жрецы, знавшие, пусть и поверхностно, письменность своих хозяев, могли догадаться, что и как нажимать. Нет, тут наверняка кроется какая-то хитрость.
Кнопки пульта мерцали разноцветными огнями. Ярослав сидел скрестив ноги, полностью отрешившись от окружающего. Его мозг тщательно, линию за линией, сканировал внутренности пульта, выявляя заложенные туда создателями ловушки. Их попросту не могло не быть, Архонты не славились доверчивостью – тем более в отношении тех, кого порабощали. Сейчас техномаг пустил в ход все свои резервы, и силы его стремительно таяли. Если не удастся найти решение за два, максимум за три часа, операцию придется сворачивать. И искать способ восстановить запас сил.
Прошло почти сорок минут, прежде чем Ярослав шумно выдохнул и открыл глаза. Ему удалось найти решение, и оно было простым… и одновременно сложным.
Прежде всего пиктограммы на кнопках не содержали подвоха, они означали именно то, что должны были означать. Только вот тонкие энергетические связи, ведущие от кнопок к системам пульта, которым надлежало открыть по правильной команде портал, при каждой активации пульта перестраивались случайным образом. Чтобы набрать нужную последовательность, необходимо было восстановить связи, перестроить их так, чтобы они соответствовали пиктограммам. И сделать это следовало, не притрагиваясь к пульту. Как просто. Но простота эта была под силу только существу, способному увидеть сущность пульта, проследить все его внутренние связи. Воспользоваться пультом мог только обученный техномаг.
Теперь ясно было, почему Архонт, искавший спасения в безопасном бункере, так до него и не добрался. Он просто не успел. Восстановление энергетических каналов и для опытного техномага – работа не на пять секунд.
Ладонь Ярослава вновь зависла над пультом, пальцы окутало белое сияние, особо хорошо заметное в полумраке подземелья. Голову пронзил уже не первый, пока еще слабый, болевой спазм – запасенная энергия подходила к концу. Оставалось лишь надеяться, что ее хватит.
Один за другим энерговоды вставали на место. Свечение кнопок пульта не изменялось – только ощущения мага говорили, что процесс идет, как должно. Теперь болевые уколы следовали один за другим, наполняя голову барабанным боем. Лицо Ярослава заливал пот, глаза слезились. Ко всем проблемам добавилась еще одна – стоило установить одну из силовых линий на место и расслабиться, как она тут же пыталась сместиться – куда угодно, лишь бы подальше от правильного положения. Приходилось держать их все, еще более увеличивая расход энергии.
Наконец последний канал занял верное положение. Ярослав чувствовал – еще несколько секунд, максимум минута, и силы его оставят, а упорядоченные связи пульта снова станут хаотическим переплетением энерговодов. Ладонь коснулась первой кнопки, затем второй, третьей… Если он ошибся хотя бы раз, одно из нажатий может стать смертельным. Ввод адреса… конец ввода… запуск программы… уф, кажется, все.
Он отпрыгнул от пульта – просто так, на всякий случай. Арку, образованную золотистыми колоннами, залило золотистое сияние. Вспышка. Еще одна. Биение света становилось все интенсивнее, отблески постепенно сливались в одно непрерывное свечение… и вдруг разом все погасло. Только теперь пространство внутри арки затягивала слабо колышущаяся пелена. Портал.
Несколько секунд Ярослав стоял неподвижно, ощущая, как капли пота стекают по лицу. Сердце бешено колотилось, кончики пальцев дрожали. Он чувствовал себя полностью опустошенным – пожалуй, еще ни разу, за все время жизни в этом мире, он не вычерпывал свой запас силы до дна, до полного изнеможения. Быть может, не стоило в таком состоянии соваться в бункер атлантов… но при мысли о том, что всю процедуру настройки пульта придется делать повторно, его бросило в дрожь. Архонты, безусловно, были куда более сильными техномагами, чем он, к тому же это было их оборудование, знакомое и привычное. Ярослав не был уверен, что способен провести эту операцию повторно.
Он достал моток капронового шнура, накинул петлю на лямку рюкзака, а затем швырнул мешок в марево портала, ожидая любых последствий – вспышки огня, удара молнии, струи контактного яда. Но ничего не произошло, рюкзак пролетел сквозь серо-серебристую пленку и исчез. Мысленно досчитав до пяти, Верменич рванул шнур. Рюкзак, целый и невредимый, выскочил из портала и упал у его ног.
– Будем считать, что там безопасно, – сказал он вслух. Звук собственного голоса несколько успокаивал.
Рюкзак занял положенное ему место – за плечами. Нож – на пояс, фонарь в руку. Ярослав подошел к порталу… а затем решительно шагнул вперед. И вокруг него сомкнулась тьма.
Ольга мерно ходила по комнате. Десять шагов, поворот, еще десять шагов. Неспешный марш позволял привести мысли в относительный порядок. И капельку успокоить нервы.
Ярослав уехал, толком даже не объяснив, куда и зачем. Но и догадаться было несложно, стоило только потребовать от компьютера информацию о том, чем накануне интересовался ее друг. Атлантида… что ж, его решение было очевидным, ответ напрашивался сам собой. Яр отправился искать Атлантиду. Проклятие, в этом мире сказать, что человек «ищет Атлантиду», означало, как правило, что человек занимается пустым и бесполезным времяпрепровождением, гоняясь за химерой, за фантазией, за призраком. Увы, она понимала, что Ярослав не сорвался бы с места столь стремительно, если бы и в самом деле не намеревался найти что-то важное.
Что могло оказаться для Яра столь важным, что он умчался, ограничившись лишь короткой запиской? «Солнышко, я уеду. Дня на два, на три, максимум – на неделю. За меня не волнуйся, все в порядке, надо проверить одну мысль. Извини, у меня совсем нет времени, опаздываю на самолет. Приеду, все расскажу».
Что же именно Ярослав надеялся найти? Ответ очевиден – путь домой. Воспользоваться технологиями атлантов, чтобы покинуть этот мир, покинуть ее. Что ж, когда-то это должно было случиться. Они обсуждали это, обсуждали не раз.
Шаг, еще шаг, поворот…
Сегодня она ощутила беспокойство. Не вполне обычное… оно появлялось редко и каждый раз не предвещало ничего хорошего. Ярослав говорил, что это особый дар, интуитивная способность к футурпрогнозу. Эта способность появилась еще в детстве – в тот самый день, когда она впервые увидела этого высокого лейтенанта, что пришел и спас ее. Да, русские солдаты, выбив немцев из маленькой деревеньки, освободили в тот день немало селян, прятавшихся по подвалам и погребам, но Оленька была убеждена – этот красивый лейтенант явился спасать именно ее. И именно тогда она почувствовала, что ему грозит опасность – она почти увидела, как зло, похожее на черное грозовое облако, сгущается у подножия наполовину обрушенной каменной стены.
Ольга не видела будущего – она его чувствовала, кожей, кончиками нервов, каждым волоском, что сейчас грозили встать дыбом.
Последний раз она испытывала недобрые предчувствия подобной силы очень давно, еще в начале августа 1945-го, за несколько дней до того, как полковник Пол Тибиц сбросил атомную бомбу на японский город Хиросима. Она на мгновение остановилась, затем покачала головой – нет, если ей не изменяет память, даже в тот день ощущение грядущего ужаса не было столь острым. Хотя, возможно, ее чувствительность к предстоящим катастрофам с того момента повысилась. Ярослав говорил, что любой дар, связанный с магией, либо растет, либо гаснет.
Женщина включила телевизор. Ни на одном канале не было ничего, что могло бы внушить опасения. Во всяком случае, не больше, чем обычно. Ольга раздраженно отключила изображение и швырнула пульт на диван. Тщетно, все тщетно… даже если предчувствия не обманывают ее, страшное событие произойдет не скоро. Чем острее были ощущения, тем больше оказывался запас времени… и тем разрушительнее оказывалась катастрофа.
Они с Ярославом пробовали предпринимать меры. Звонили, убеждали… от них лишь отмахивались, тем более что ничего конкретного ни Ольга, ни Ярослав, способности которого к футурпрогнозу были еще меньше, чем у его подруги, сказать не могли. Не склонные верить в мистику, официальные лица не желали слушать фразы типа «очень скоро произойдет что-то ужасное». Цунами, обрушившееся на Индонезию в декабре 2004-го, Ольга ощутила почти за две недели. К тому же – редчайший случай – сумела примерно определить зону бедствия… Единственным, кто заинтересовался этой информацией, был репортер какой-то «желтой» газетенки. Ольга, терзаемая страшными предчувствиями, согласна была и на это – но, увы, материал так и не увидел свет, уступив место на полосе очередному скандалу в мире шоу-бизнеса. С точки зрения редактора газеты, это должно было понравиться читателям больше, чем бредни какой-то бабки, наверняка выжившей из ума.
Внезапно Ольга остановилась, издав короткий, мучительный стон.
Да… быть может, она чувствует предстоящий теракт, который унесет тысячи жизней. Быть может, где-то зарождается волна-цунами, которая станет еще страшнее той, декабрьской. Или, как в дешевых американских боевиках, какой-нибудь астероид движется к Земле, чтобы вызвать катастрофу планетарного масштаба. Все это, судя по ее ощущениям, было возможно. Но Ольга была уверена, что ее догадка верна. Что бы ни искал Ярослав, чего бы он ни достиг – его действия, вольно или невольно, пробудят их. Он сделает что-то не то и не так, и Архонты проснутся.
Она беспомощно оглянулась по сторонам. Куда бежать? Кого звать на помощь?
Тьма, рассекаемая мощным лучом фонаря, продержалась лишь мгновение – а потом вспыхнули лампы.
То ли здесь атмосфера была более сухой и чистой, то ли Архонты установили в бункере магическую защиту, но пыли на полу не было, и все лампы работали исправно. Ярослав осмотрелся – за его спиной колыхалось марево портала, рядом с аркой, как и положено, стоял пульт. Быстрое сканирование подтвердило зародившееся предположение – здесь установлена самая обычная управляющая система, без подвохов и ловушек. Глупо устанавливать смертельно опасные сюрпризы в своем доме, вдруг придется воспользоваться с похмелья. Интересно, после доброй пьянки у Архонтов болела наутро голова?
Ярослав почувствовал, что смертельно устал. Тело наполняла слабость, глаза слипались…
– Что мне здесь может угрожать? – спросил он у себя и после недолгого размышления сам же себе и ответил: – Видимо, ничего.
Идти дальше в таком состоянии было слишком опасно. Размеры бункера были неизвестны, но вряд ли Архонты ограничились лишь несколькими крошечными комнатками. Чтобы найти то, ради чего он сюда явился, может потребоваться немало времени. И сил.
Имей он хотя бы минимальный запас магической энергии, то легко вернул бы себе и бодрость, и силы. Но сейчас Ярослав был пуст, как пересохший давным-давно колодец. А значит, ему оставалось лишь прибегнуть к самому простому, но в то же время довольно действенному способу – поспать хотя бы пару часов. Датчики освещения, по всей видимости, контролировали пространство где-то на уровне его груди или чуть ниже. Когда Ярослав лег на твердый металлический пол, сунув под голову рюкзак, свет послушно погас.
Несмотря на усталость, сон не шел. Может быть, потому, что это место было пронизано идущей отовсюду опасностью. Где-то неподалеку, под несокрушимой броней стасис-коконов, спали Архонты. Следовало соблюдать предельную осторожность… Предстояло найти в бункере, размеры которого совершенно неизвестны, предмет, который Ярослав видел мельком много лет назад, да и к тому же в изрядно поврежденном состоянии. Найти и воспользоваться им – и при этом не включить охранную систему, если она здесь была, конечно. Архонты не страдали паранойей, но свою технику они охраняли достаточно тщательно. Что, впрочем, им не помогло.
И все же это было совершенным сумасшествием. Теперь он это понимал.
– Что я здесь делаю? – прошептал он темноте. Темнота молчала.
Следовало признать, ему не стоило сюда соваться. Реальный шанс заполучить настоящий, работоспособный Ключ, который может открывать порталы между мирами, совершенно затмил его разум. Пожалуй, самым правильным выходом теперь было вернуться назад, пока он не зацепил здесь какую-нибудь ниточку охранных систем. Да… да, он встанет прямо сейчас, нырнет в портал, выберется на поверхность… А потом засыплет этот проклятый тоннель, так, что его не найдет никакая собака. Запечатает его – землей, камнями и всеми подходящими к случаю заклинаниями, пусть даже это будет стоить ему дополнительной головной боли. Запечатает на века.
И будет еще долгие десятилетия жечь радиодетали, в тщетных попытках нащупать дорогу домой – или, на худой конец, просто увидеть родину, Рианн. Хотя бы увидеть…
Ярослав заскрипел зубами. Способен он на такую жертву? Быть может. Или… или все-таки осторожненько, просчитывая каждый шаг, заглянуть хотя бы в пару помещений? Вдруг ему повезет сразу? Мысль об отступлении, когда легендарный «Привратник» находится, возможно, всего лишь в нескольких шагах, вызывала почти физическую боль. Проклятие, ну почему его способности к футурпрогнозу настолько ничтожны? Ладно, одно… нет, два помещения. Если нужного прибора там не будет – все, не судьба, значит. В портал – и домой. Ольга наверняка совсем извелась.
Заключив сделку с совестью – а это была именно сделка, и Яр прекрасно осознавал, что совершает очередную глупость, – он все же заснул.
Сон его был недолог. Взглянув на часы, он лишь огорченно вздохнул – немногим более часа. Запас магической энергии был все так же мал. В нормальном состоянии Ярослав сумел бы и без секса восстановить силы до приемлемого уровня дней за пять. Пять дней полноценного отдыха, нормального питания, неспешных прогулок на свежем воздухе. Как минимум десять часов сна.
Но здесь не было свежего воздуха, питание ограничивалось консервами и ветчиной в рюкзаке, почти вся вода ушла на охлаждение оплавленной двери. И главное, Ярослав не собирался ждать пять дней. Слишком опасно.
Он встал, слабо улыбнувшись вспыхнувшему свету и с удовлетворением отметив, что портал все еще исправно работает. Это можно было бы счесть добрым предзнаменованием, но на всякий случай он запомнил светящиеся на пульте координаты – код, соответствующий подземному храму неподалеку от Барселоны. Теперь нужно было осмотреться и решить, что делать дальше.
Помещение было относительно небольшим. Две двери, у каждой – простейшая контрольная панель, распознающая рисунок сетчатки глаза. Никто, кроме атлантов, чьи данные хранились в электронной памяти замка, не смог бы открыть эту дверь, вероятно, не помогла бы и грубая сила. Ярослав усмехнулся – слишком простая защита, техномаг, даже начинающий, сумеет обойти ее, затратив лишь самую малость энергии. Которой, между прочим, почти не осталось. Голову пронзил спазм, перед глазами заплясали черные круги, сквозь сжатые до боли зубы пробился короткий стон. Если каждую дверь вскрывать с такими усилиями, то вскоре он просто потеряет сознание.
Дверь с тихим шорохом отъехала в паз стены, открывая проход.
– Вот дерьмо… – буркнул он.
Это, вероятно, был истинный вход в бункер. Огромный пульт у стены, изуродованный явно энергетическим разрядом. На полу, у пульта, – два скелета. Ярослав присел на корточки, стараясь не всколыхнуть воздух. Один скелет, в незапамятные времена лишившийся головы, безусловно, принадлежал Архонту – золотистая чешуя, природная броня атлантов, несокрушимая и неподвластная времени, повторяла контуры тысячи лет назад упавшего здесь тела. Второй был, безусловно, человеческим… да, точно человеческим. Наверняка. Чьим бы он еще мог быть?
Ярослав не знал, кто лежит перед ним. Быть может, сам легендарный Хирон, который, если верить древним летописям, чудом пережившим века, повел отряд гиперборейцев на верную смерть. Повел в самое сердце возрожденной Атлантиды – в надежде уничтожить Архонтов до того, как они соберутся с силами и нанесут Гиперборее новый, уже смертельный, удар. О том, чем закончилась эта отчаянная вылазка, не знал никто. Не поведали об этом и сами Архонты – а их спрашивали. Война началась не сразу, были времена переговоров, времена вопросов и, как ни странно, даже относительно правдивых ответов, но никто из Властителей Атлантиды не открыл тайны, почему их сон в стасис-коконах вместо нескольких месяцев продлился тысячелетия. Каждое сказанное Архонтами слово позже анализировалось, но эксперты не смогли с уверенностью сказать, искренни ли атланты, заявляющие о своем неведении.
Может быть, это кто-то из того, бесследно пропавшего, отряда. Воины-северяне… кстати, интересно, каким образом они добрались до Атлантиды – если допустить, что они действительно сюда добрались. Гиперборейцы были могучими магами, тому есть немало свидетельств, но после катастрофы, вызванной атлантами, магические потоки Земли почти полностью погасли. Во вселенной Рианна они частично восстановились. Здесь – практически нет. Теперь не было никакой возможности определить, какие силы привели в движение гиперборейские маги, чтобы доставить своих посланцев в нужное место – практически, стоит заметить, в другом полушарии – за считанные часы или дни.
Или этот скелет мог принадлежать кому-то из местных жителей… Хотя непонятно, почему Архонт принял бой, почему не подчинил себе противника, не превратил его в послушного, преданного раба. Справиться с Архонтом в поединке один на один, пусть и ценою жизни – это был подвиг, достойный легенд.
Ярослав протянул руку и прикоснулся к скалящемуся черепу. Казавшаяся твердой, кость легко поддалась, рассыпавшись под пальцами невесомой пудрой. В одно мгновение скелет превратился в кучку праха, еще сохранявшего очертания человеческого тела. Рассыпался и скелет атланта, только чешуя ничуть не изменилась. Она могла устоять и перед пулей, и перед лучом лазера. Возможно, и боевая звезда Ярослава, если бы он был сейчас способен ее создать, не оставила бы на чешуе ни малейшего следа. Были способы пробить эту защиту, считавшуюся одной из самых надежных в известных вселенных, были – на любой щит всегда найдется меч. Таков уж закон… абсолютного совершенства не существует.
Он встал и вдруг, помимо своей воли, вскинул руку в последнем воинском салюте. Кто бы ни был этот человек, он совершил почти невозможное.
Дверей было пять. Одна – только что открытая, вела в транспортный отсек. Вторая, намертво перегороженная толстой на вид орихалковой плитой, не имела и намека на системы доступа – ни замка, ни контрольной панели, ни подобия ручки. Не ощущалось и скрытых в толще металла систем – это Верменич мог сказать наверняка, хотя орихалк плохо поддавался сканированию. Подумав, Ярослав решил, что это, скорее, не дверь, а что-то вроде блокирующей переборки. Сейчас он находился на дне моря, под толстым слоем ила, песка и камней – а там, за броневой плитой ощущалась какая-то более или менее однородная масса. Быть может, за этой переборкой – вода, или сплошной слой донных отложений. В любом случае вряд ли ему удастся ее открыть.
Оставались три двери. Ярослав был полон решимости сдержать данное самому себе слово – может, еще и потому, что стыдился этого безответственного сговора. Одна дверь, и все. Только одна.
Выбирал он долго. Пиктограммы на кнопках у дверей ничего ему не говорили, это были не более чем номера. Верменич попытался активизировать свою способность к футурпрогнозу – для этого тоже требовалась сила, которой не было. Смутные ощущения не советовали соваться в крайнюю левую дверь. Не то чтобы за ней скрывалась угроза… просто нехорошее предчувствие. Две остальные двери были более безопасными… но за одной ощущалось легкое биение магической энергии.
– Ну что, Страж? – Его голос эхом отдавался среди металлических стен. – Вперед? Долой разум, логику и долг, да здравствуют чувства.
Он подошел к двери, привычно проверил контрольную панель на предмет отсутствия какой-нибудь пакости, затем, уже не обращая внимания на опять ударивший в голову болевой спазм, одним усилием отключил опознающую систему. Постоял несколько мгновений, тяжело дыша и с отвращением ощущая дрожь в пальцах – похоже, ни на что хорошее он более не годен. Затем коснулся сенсора. Дверь послушно отъехала в сторону – и Ярослав отшатнулся от жара, пахнувшего ему в лицо. Он тут же припал на колено, а мгновением позже распластался на полу, рывком уходя под прикрытие стены, в слабой надежде увернуться от удара сработавшей ловушки…
Шли секунды. Не было ни вспышек пламени, ни разрядов всесокрушающей энергии. Только ровный жар. И кое-что еще… Лампы не горели, но помещение было залито светом – непривычным, голубым.
Атлантида была древней цивилизацией, достигшей расцвета – который в известной степени и привел ее к гибели – раньше многих других. Но в разных частях вселенной цивилизации рождались, развивались и умирали и до того, как Архонты начали свою стремительную и смертельно опасную экспансию, и после.
Любая, абсолютно любая цивилизация должна заботиться о накоплении энергии. Для кого-то энергия – это стада, которые при необходимости можно пустить под нож, или амбары, наполненные зерном. Для кого-то – мощные аккумуляторы, хранящие некоторый запасец на черный день, или хотя бы топливо, которое можно сжечь в котлах или реакторах. Цивилизация, избравшая магический или техномагический путь развития, тоже должна была озаботиться тем, чтобы иметь возможность сохранить часть энергии, и использовать ее тогда, когда она будет всего нужнее.
Способов для этого придумали предостаточно. Опытный маг мог влить часть своей силы почти в любой предмет – только вот обычные вещи легко впускали в себя магические потоки и столь же легко от них избавлялись. Волшебные мечи, чудесные шлемы, колдовские кольца – все это было не более чем сказкой. Хотя кольца… с кольцами дело обстояло несколько иначе. Драгоценные камни сами по себе являлись неплохим хранилищем магии, но у них проблема была другая. «Зарядить» кольцо было делом достаточно сложным, а получить эту силу назад – почти невозможным. Драгоценные камни упорно не желали отдавать энергию в том ритме, в котором это требовалось владельцу. Медленно, постепенно – это пожалуйста. А сразу, в едином всплеске – ни за что. Эта особенность делала магические кольца чем-то вроде забавной игрушки, не более того.
Настоящие магические аккумуляторы представляли собой довольно сложные конструкции, изготовить которые было под силу только очень опытным мастерам. Ученые Рианна научились делать очень емкие аккумуляторы – лучший из них мог вместить в себя достаточно магической энергии, чтобы породить не менее дюжины боевых звезд десятого уровня. Достаточно, чтобы вскипятить озеро диаметром полкилометра. Это были очень, очень хорошие изделия.
Аккумуляторы атлантов были не столь совершенными – во всяком случае, даже лучшие из них обладали во много раз меньшей емкостью. Зато они отличались чрезвычайно низким саморазрядом, почти на грани регистрации приборами. Снижение заряда на один процент, согласно расчетам, должно было происходить не менее чем за тысячелетие. Что, собственно, и объясняло, почему аппаратура атлантов работала до сих пор.
И все же существовала раса, достигшая на этом поприще абсолютного, никем не превзойденного совершенства. Их называли «Неведомыми» – и не без оснований. Никто так и не сумел узнать, ни как выглядели создатели абсолютного аккумулятора, ни почему они исчезли. По одной из теорий, раса, создавшая синие кристаллы-накопители, была одной из многих, исчезнувших во время рождения Мира Хаоса. По другой – Неведомые нащупали путь в иной мир, мир, не подверженный непрерывному делению, не боящийся разрывов Границ, мир, в котором можно ставить любые сколь угодно рискованные эксперименты, не опасаясь фатальных последствий. И Неведомые ушли туда, чтобы и дальше совершенствовать свое Знание.
От них осталось немногое. И в частности, некоторое количество кристаллов-накопителей. Идеальных аккумуляторов магической энергии. Синий кристалл мог вместить в себя чудовищное количество силы – и мог отдавать ее в каком угодно режиме. В распоряжении Академии Рианна было пять неповрежденных кристаллов и около полусотни обломков разной величины. Десятки, сотни лет исследований не привели ни к чему – не удалось не только воспроизвести структуру идеального аккумулятора, но даже хоть сколько-нибудь существенно приблизиться к пониманию принципов его создания.
Каждый осколок, сколь угодно малый, был аккумулятором сам по себе – хотя значительно меньшей емкости. И каждый осколок был бесценен.
Ярослав медленно встал, ощутив, как внезапно потом покрылся лоб. Буквально в десятке шагов от него, на невысоком орихалковом постаменте лежали они – осколки синего кристалла. Один, размером с ладонь, и второй – чуть больше горошины. Именно от них исходило синее свечение, от них шли волны обжигающего жара. Как завороженный, он шагнул вперед. Медленно подошел к постаменту, протянул руку, стараясь не обращать внимания на раскаленный воздух, опаляющий кожу. Это было не более чем иллюзией, странной реакцией нервных окончаний на исходящее из кристалла излучение. В теории столь интенсивный выход энергии должен был способствовать быстрому саморазряду кристалла-накопителя, однако самые тщательные измерения не могли зафиксировать сколько-нибудь значительного снижения уровня заряда.
Пальцы коснулись гладкой поверхности. Прохладной… нет, скорее холодной, заметно более холодной, чем воздух в комнате. Ярослав отдал мысленный приказ – правила работы с аккумуляторами Неведомых были обязательным курсом в Академии, – и поток чистой живительной энергии хлынул в него, заполняя сосущую пустоту.
Привычный пасс, пара коротких фраз – и головная боль, донимавшая его последние часы, ушла, не оставив и следа. Он давно не чувствовал себя так хорошо, словно и не было утомительной работы, взрывов, краткого и беспокойного сна.
Ярослав задумался. С точки зрения морали и закона, господствовавшего в здешнем обществе – в смысле, на Земле в целом, – то, что он собирался сделать, было самой обыкновенной кражей. Он намеревался присвоить себе имущество, принадлежавшее атлантам. Хотя, если уж на то пошло, он за этим сюда и явился, и если его и мучила совесть, то только в части риска, на который он сознательно шел. И если кроме Ключа он прихватит с собой и эти кристаллы…
Горошина была заряжена, по его примерной оценке, почти на семь процентов. Чудовищный запас энергии, которого могло хватить… хватить… Ярослав обескураженно покачал головой, он даже не мог бы придумать задачу, для которой этой силы могло оказаться недостаточно. За исключением совершенных глупостей – например, стереть в порошок Эверест. Второй обломок был почти пуст – но и это «почти» было во много раз больше, чем Ярослав имел возможность использовать с момента своего появления в этом мире.
– В конце концов, – без особой уверенности в голосе прошептал он, – в какой-то мере все мы являемся наследниками Атлантиды. И я в том числе. Черт подери, они могут торчать в своих коконах еще целую вечность, а мне нужна эта энергия. Будем считать это… конфискацией имущества лиц, чье преступление доказано. Пусть это и произошло двенадцать тысяч лет назад.
Частично успокоив свою совесть и больше не обращая внимания на ее жалкие попытки подать голос, Ярослав отправил оба кристалла в рюкзак. И тут же достал их обратно – несколько слоев плотной ткани не являлись достаточной защитой от обжигающего излучения. Огляделся по сторонам, только сейчас осознав, что до сего момента видел перед собой только кристаллы, и ничего больше.
Помещение было, видимо, чем-то вроде склада. Когда-то, вероятно, стены были увешаны деревянными полками, но дерево, в отличие от орихалка, не перенесло испытания временем. Теперь все то, что когда-то было аккуратно расставлено по своим местам, валялось на полу в совершеннейшем беспорядке. Большая часть приборов выглядела неповрежденными, но дотрагиваться до них без острой необходимости Ярослав не собирался. Техника атлантов была достаточно опасной, поэтому он предпочитал иметь дело лишь с тем, с чем был знаком. Небольшой бокс из золотистого металла выглядел вполне безопасным и идеально подходил Ярославу – как только кристаллы были упрятаны в коробку, исчезли волны жара, орихалк прекрасно экранировал излучение синих камней.
В дальнем конце зала имелась еще одна дверь. Ярослав снова, в который уже раз, вынужден был вступить в борьбу со своей совестью. Совесть, изрядно ослабленная предыдущими сокрушительными поражениями, в этот раз сдалась почти без боя и замолкла. Раз было принято решение обыскать одну эту комнату, то дверь эта, безусловно, имела к комнате самое непосредственное отношение. И следовательно, было бы глупостью не посмотреть, что за ней.
Контрольная панель, как и прочие, не содержала ни ловушек, ни скрытых сигнальных систем – но теперь Ярослав потратил несколько лишних минут, чтобы убедиться в этом со всей достоверностью. Подчиняясь его приказу, дверь тихо ушла в сторону, вспыхнул свет. Он шагнул вперед и замер на пороге.
Перед ним стояла цель его поисков – совершенно неповрежденный аппарат, известный во многих обитаемых мирах как «Привратник».