Самая большая проблема в том, что здесь у меня слишком много свободного времени.

Дневник Ярослава Верменича,

Работать? А смысл? Деньги не были проблемой и в первые годы, когда я только обживался в этом мире, не стали они проблемой и позже. Когда человек твердо знает, что впереди у него не жалких несколько десятков лет, а гораздо более длительный срок, он быстро учится думать о будущем. Вклады, сделанные в середине века, сейчас приносят свои плоды, и ни я, ни Оленька не будем испытывать недостатка в средствах. Никогда – если только мне не захочется стать, к примеру, владельцем персонального острова в тропиках. Но, во-первых, зачем он мне нужен, этот остров, кроме как привлекать к себе совершенно излишнее внимание, и, во-вторых… Во-вторых, эту проблему тоже можно при желании решить.

Стража Четвертого круга

Я всегда с удовольствием читаю фантастику. Забавно… я знаю, что книги всегда отражают мировоззрение общества на текущем этапе развития. Но почему же так однобоко? Стоит персонажу обзавестись чем-нибудь, выделяющим его из серой массы – большие деньги, необычные способности или что-то еще, – как он тут же начинает строить из себя или суперзлодея, или супергероя. То есть либо бросается завоевывать мир, либо пытается мир от этих завоевателей спасти, попутно наворотив такого, что и самым жестоким агрессорам не снилось. Нет, роль спасителя человечества, разумеется, почетна и уважаема, не спорю. И все же…

Даже Оленька не раз задавала мне этот вопрос. Почему? Почему бы не облагодетельствовать человечество, почему не искоренить зло, нищету, болезни? Не стать умным, грамотным, предусмотрительным правителем, всегда с готовностью прислушивающимся к гласу народа? Почему я все время стараюсь оставаться в тени, ведь мог бы…

Да, наверное, мог бы. Но – не хочу.

Быть может, этим мы и отличаемся от атлантов. О, не стоит их упрекать в жажде власти ради самой власти. Они искренне верили – с поправкой на их весьма специфическую мораль, – что создадут общество всеобщего благоденствия. Эдакий рай на Земле. Хотя нет, Рай – местное изобретение, как и Валгалла, и Ал-Джанна, и Сварга, и Страна Вечной Охоты, и многие другие места, куда хочется попасть, но когда попадешь, выяснится, что в этих замечательных местах довольно скучно. Как говорят, в Рай, конечно, престижнее, но в Аду общество интереснее. С точки зрения атлантов, которую можно пусть и не принять, но хотя бы понять, конечным результатом их усилий стало бы вполне стабильное общество. Без войн. Без преступности. Предельно эффективное при исполнении любой задачи. Все довольны… часть – по убеждению, остальные – в результате чистки мозгов. Никаких проблем.

Не хотел бы я жить в таком обществе.

А ведь многие захотели бы, я знаю. Большинству людей стабильность важнее, чем всякого рода рассуждения о свободе личности, о праве каждого самому решать, каким путем идти. Зачем? Пусть мудрые скажут – а они, обыватели, безликая серая масса, поддержат единогласно. Лишь бы никто не покусился на их личный домик, на их личный садик, на их замечательный гамбургер и барбекю в уик-энд. Пусть мудрые развяжут войну, пусть нарушат порядок в половине мира – лишь бы порядок не нарушался тут, дома.

Думаете, когда Атлантида начинала вторжения в иные миры, которые в конечном счете и привели ее к гибели, ее не поддерживал народ? Поддерживал, да еще как. Самая идеальная война – на чужой территории и малой кровью. Чем это закончилось – известно. Чем это заканчивается снова и снова, в любом из известных миров? Все тем же. Мудрым становится скучно вести к просветлению один лишь свой народ, они начинают искать, кого бы просветить еще, кому бы объяснить «истинный путь». Обычно таковые быстро находятся. Только вот у этих «непросветленных», как правило, имеются собственные представления о «верной дороге», которой следует идти. И противостояние заканчивается большой кровью.

Не хочу. Не хочу, потому что и у меня может возникнуть мысль о том, что кто-то – китайцы, иракцы, американцы или какие-нибудь австралийские бушмены – живет «неправильно». А потом появится желание разъяснить всем им, как надо поступать, во что верить и кого слушаться.

Поэтому я и хочу просто жить. И ни во что не вмешиваться.

А еще я хочу вернуться домой.

– Дамы и господа, приветствуем вас на борту самолета Ту-154М компании «Аэрофлот», выполняющего рейс…

Ярослав опустился в кресло и закрыл глаза. Он не чувствовал усталости – скорее, просто какое-то внутреннее опустошение. Так всегда бывает, когда цель, к которой шел долгие годы, вдруг оказалась на расстоянии вытянутой руки. И больше не надо бежать к ней, бороться, пробиваться сквозь препятствия, падать и вставать снова. Все. Можно праздновать победу.

Почему же так тоскливо?

На то, чтобы разобраться в управлении «Привратником», ушло более шести часов – немыслимо много. Система защиты на пульте управления древним агрегатом стояла такая, что в сравнении с ними ловушки портала казались детским развлечением, не опаснее, чем паутина для слона. В распоряжении Ярослава была неограниченная энергия – но, несмотря на это, к концу работы он был совершенно измотан. Первый уровень защиты оказался достаточно прост. Кнопки панели управления, помимо своей основной функции, осуществляли анализ ДНК существа, пытавшегося получить доступ к системе, сравнивая его со своим банком данных. Заставить биологический сканер передать системе ложные сведения труда не составило, но это был лишь первый барьер, требовалось еще пройти несколько уровней подтверждения полномочий – труднее всего оказалось отключить контур, анализирующий биотоки, с таким решением ранее Ярославу сталкиваться не приходилось. Он даже допустил ошибку – совсем незначительную. Только тот факт, что его рефлексы, подстегнутые полученной из синего кристалла энергией, были сейчас вдвое быстрее обычного, позволил Яру уклониться от удара возмущенной охранной системы. На металлическом полу образовалась каверна глубиной сантиметров пятнадцать и диаметром почти метр, брызги расплавленного орихалка веером ударили во все стороны, разрушая то, что уцелело на протяжении тысячелетий. На помощь пришли полузабытые рефлексы – вокруг Ярослава замерцал экран силовой защиты. Это слабо светящееся поле не могло остановить серьезную атаку, экран предназначался в большей степени для защиты от непогоды – от шквального ветра, к примеру… но и от раскаленного дождя щит укрыл достаточно надежно.

Теперь он стал осторожнее… шаг за шагом Ярослав распутывал хитросплетения внутренних связей аппарата, одну за другой деактивировал охранные системы и смертельные ловушки, пока наконец «Привратник» не выразил готовность подчиняться новому хозяину. Но и это было ненадолго – как и многие другие защитные системы атлантов, ловушки «Привратника» стремились выйти из-под контроля, и Ярослав тратил массу сил на то, чтобы держать их в повиновении. Внутренняя камера «Привратника» полыхала радужными бликами – там шел синтез Ключа. Ярославу осталось только ждать – и надеяться, что ему хватит сил удерживать артефакт в повиновении.

Наконец радужное сияние погасло. Прозрачная крышка медленно поднялась, и Ярослав протянул руку к блестящему шару. Его поверхность была чуть теплой…

Теперь этот шар, а также бокс, в котором покоились величайшие из возможных драгоценностей – осколки синего кристалла, – лежали в рюкзаке, стоявшем у ног Ярослава. Таможенники в барселонском аэропорту не заинтересовались его багажом. Сканер, правда, показал наличие в рюкзаке пары подозрительных предметов, но, повинуясь мысленному приказу Ярослава, оба офицера тут же отвернулись от монитора.

Пассажиры давно расселись, предупредительные стюардессы провели давно всем набившую оскомину демонстрацию использования спасательных жилетов – как будто летать все умеют лучше, чем плавать, – а самолет все еще стоял на месте. Никого это не беспокоило, пусть подобного рода задержки в европейских аэропортах случались много реже, чем в российских, но они все равно не исключались. Возможно, ожидалось прибытие на борт какой-нибудь важной шишки или больного, которого зачем-нибудь срочно понадобилось доставить в Москву. Или поступил анонимный звонок насчет бомбы, заложенной в самолет… подобное идиотское развлечение время от времени становилось модным у всякого рода подонков, несмотря на то, что полиция отлавливала их довольно эффективно. Ярослав спокойно ждал, полуприкрыв глаза.

И вдруг…

– Простите, вам плохо?

Ярослав вздрогнул и попытался вернуться в реальность, продираясь сквозь леденящий холод, окутавший его со всех сторон. Каждый волосок на теле встал дыбом, заныли зубы, кожа покрылась мурашками, пальцы дрожали…

– Нет… – с трудом выдавил он из себя, невидящим взглядом упершись в лицо молоденькой стюардессы. Милая девушка выглядела обеспокоенно. – Все… в порядке.

– Вы плохо выглядите, – настаивала она. Быть может, девушка и в самом деле беспокоилась за пассажира. А может, всего лишь отчаянно старалась избежать ЧП на борту. – Быть может, вам требуется какое-нибудь лекарство? У нас хорошая аптечка.

– Нет… спасибо. – Ярослав выговаривал слова медленно, старательно, чтобы не очень дрожал голос. – Сейчас все… пройдет. Простите, это бывает. Старая болезнь… Быть может, стаканчик воды?

– Да, секунду! Сейчас принесу.

Девушка убежала, и Ярослав сосредоточился, губы шептали формулу, которая должна была вернуть его в норму. Проклятие, этим заклинанием можно было поставить на ноги и позавчерашний труп… ему же классическая, многократно испытанная в деле магия практически не помогла. Дышать стало чуточку легче, прекратился нервный тик, пришли в норму еще мгновение назад налитые кровью глаза.

Он еще раз призвал на помощь магию, затем, сообразив, что делает не то, что нужно, произнес словоформулу локальной психоизоляции, более известную как заклинание «Слабость духа» класса «Плен» по градации Мира Хаоса. Вещь довольно опасная в его положении, как минимум пару часов он будет совершенно беспомощен как маг, но у него хотя бы будет возможность прийти в себя. Это заклинание маги ненавидели – еще и потому, что в процессе обучения каждый обязан был отработать психоизоляцию на себе. Младшая форма высшего заклинания «Смерть духа», которое лишало человека магических способностей окончательно и бесповоротно, эта, более простая, формула оказывала довольно краткое воздействие. Но для мага, в том числе и начального уровня, это было даже хуже, чем стальные оковы.

Ощущение было таким, как будто бы его замотали в толстый войлок. Пыльный, старый войлок. Ярослав ожидал подобного, но вынужден был с огорчением признать, что успел порядком подзабыть свои чувства с тех пор, как впервые, под присмотром наставника, опробовал это проклятое заклинание. Казалось, что вселенная стремительно сузилась, звуки стали сухими и безжизненными, мир утратил яркость красок, а запахи исчезли вовсе. Словно бы вокруг стерильная больничная палата, окрашенная в однотонный серый цвет.

Зато боль и дрожь исчезли. И это было хуже всего. Теперь он точно знал, что не ошибся – все симптомы были вызваны приступом неконтролируемого футурпрогноза. Умелая пифия в этой ситуации смогла бы выдернуть из впавшего в ступор сознания возможные картины ближайшего будущего и к тому же рассчитать вероятность развития событий по тому или иному пути. Будущее всегда неопределенно, что делает невозможным путешествие во времени. Правда, теории путешествия в прошлое существовали – исключительно на эмпирическом и философском уровне, поскольку математический аппарат для этого построить не удалось. Считалось, что человек, отправляясь в прошлое – если когда-нибудь это станет возможным, – неизбежно своим появлением породит разделение миров. Также считалось, что в первую очередь разойдутся линии развития тех, с кем этот человек войдет в контакт, находясь в прошлом. Впрочем, все это было лишь голой теорией – для хоть сколько-нибудь весомых доказательств не хватало практики.

Да, пифия смогла бы рассчитать вероятностную картину будущего и, быть может, дать рекомендации, как повысить шанс свершения того или иного события. Но такими талантами Ярослав не обладал – он лишь почувствовал грядущую катастрофу. И еще… он понял, что в этой катастрофе повинен он сам. Они проснулись. Где-то там, в глубине моря, под слоем ила, песка и камней, погасли несокрушимые коконы стасис-поля, и Архонты вышли из своего добровольного бессрочного заточения.

Что послужило причиной отключения коконов? Быть может, он все же задел случайно какую-то из сигнальных систем. А может, та ошибка, допущенная им при активации «Привратника», что вызвала срабатывание его защитных систем, заодно и привела в действие системы вскрытия коконов. Или сигнал пошел от портала, активировавшегося впервые за тысячелетия. Вряд ли это можно достоверно установить… к тому же все это не имеет значения.

Первым его порывом было выскочить из самолета – лайнер все еще был неподвижен. Но что бы это дало? Добраться до бункера… несколько часов. За это время Архонт – если, рассчитывая на лучшее, предположить, что из стасиса вышел только один, и при этом он не сумеет освободить остальных – подготовит достойную встречу. Ярослав не обольщался – он, вероятно, сумеет отключить или обойти большую часть изготовленных в Атлантиде систем безопасности и обороны, но только в том случае, если будет иметь на это достаточно времени… и если никто не будет мешать.

Что же делать?

Двигатели взвыли, самолет дернулся, и здание аэропорта за иллюминатором медленно поплыло в сторону. Пройдет несколько минут, и чудовище, по ошибке названное пассажирским авиалайнером, оторвется от бетонной полосы, чтобы через несколько часов приземлиться в Шереметьево. Ярослав сидел неподвижно, тупо смотря прямо перед собой. Его мозг лихорадочно взвешивал и отметал вариант за вариантом, среди которых был и совершенной идиотский – обратиться в правительство, и совершенно самоубийственный – лично вступить с атлантами в бой.

Был еще один вариант. Бежать. Бежать, захватив с собой единственного человека, который был ему дорог, – Оленьку. К черту эту планету, пока что она не принесла ему ничего хорошего. Несколько войн, в которых он принимал участие – по глупости, из мальчишеского «наших бьют». Теперь, если верить разного рода псевдонаучным «исследованиям», и вовсе неясно было, кто был прав, а кто виноват в тех, давних кровопролитиях. Что еще? Бесконечная кочевая жизнь, бесконечная игра в прятки с силовыми ведомствами, подделка документов. Эта проклятая планета, где люди, уже достигшие достаточно высокого уровня развития, обуздавшие атомную энергию, вышедшие в космос, нащупавшие пути к расшифровке человеческого генома, все еще не могут сделать такой простой вещи – найти общий язык друг с другом. Не могут научиться решать проблемы иначе, чем с позиции силы.

Может, и в самом деле – ну их всех к черту? Пусть выкручиваются как могут. Пусть докажут, что чего-то стоят.

Только вот против Архонтов шанса у человечества почти нет. Пройдет не так много времени, и сильные мира сего будут есть у атлантов с руки и выполнять все их повеления куда более рьяно, чем собственные желания. И не будут испытывать ни сомнений, ни жалости, ни угрызений совести – то, что скажет господин, будет истиной в последней инстанции.

– Что будете пить? Спрайт, пиво, сок, вино? – Девушка в синей форме была очаровательна, но Ярослав лишь скользнул по ней невидящим взглядом.

Что станет с этой милой, изящной стюардессой через год, два, пять? Быть может, лично для нее ничего страшного и не произойдет. Вряд ли Архонты будут тратить силы и время на то, чтобы подчинять себе рядовых граждан. Нет, их целью станут политики, ответственные за принятие решений, и военные высокого ранга, держащие в руках нити управления армиями. А простые люди… ну, были у разных народов свои президенты, принцы или короли, теперь будет Лорд-Протектор, один на всех. Многое ли изменится…

Он обратил внимание, что девушка все еще смотрит на него с ожиданием.

– Пиво, пожалуйста.

Банка была ледяной. Ярослав выпил залпом, почти не чувствуя вкуса, лишь бы охладить и смочить пересохшее горло. В мир постепенно возвращались цвета, звуки снова обрели былую сочность. Первые ощущения от временной утраты магических способностей прошли, и все равно оставалась сосущая пустота внутри – там, где билась Сила, та, что отличала его от простых людей. Внезапно на какое-то мгновение Ярослав ощутил укол беспокойства – если Сила не вернется до того, как они прибудут в Москву, могут быть проблемы с таможней. Будет очень сложно, пользуясь одним лишь языком, объяснить наличие в багаже светящихся кристаллов и увесистого шара, по цвету весьма напоминающего золотой.

– Так что же делать? – пробормотал он.

– Вы о чем? – раздался тихий голос слева.

Ярослав повернулся, только сейчас сообразив, что кресло рядом с ним занято. Нет, он осознавал, что рядом кто-то есть, но просто не смотрел на этого человека. Теперь он увидел, что в кресле сидит немолодая женщина, совершенно седая, но при этом сохранившая какую-то особенную красоту… чем-то она напомнила ему Оленьку, в этой женщине, как и в его Солнышке, была какая-то внутренняя сила.

– Я вижу, вас что-то беспокоит?

Он молчал, глядя на нее, и ощущал, как растет внутри желание выговориться. Так бывает – очень часто человек с готовностью рассказывает случайному знакомому то, что никогда бы не сказал ни другу, ни родственнику. Еще с полминуты он боролся с самим собой, затем печально улыбнулся.

– Да, есть проблема. Личная.

– Поделитесь. – Серые глаза женщины смотрели доброжелательно. – Иногда, когда проблемы проговариваются вслух, легче найти решение.

– Вы психолог?

Она покачала головой.

– Что вы, нет. Просто… я знаю, что так оно и есть.

– Может, вы и правы.

– Рассказывайте, молодой человек. Я, как все бабки моего возраста, ужасно любопытна. Тем более впереди несколько часов полета… надо же чем-то занять это время. Предпочитаю поезд, люблю смотреть на пейзаж за окном. А в самолете так скучно… – Ее речь, негромкая и спокойная, обволакивала, расслабляла. Ярослав чувствовал, как у него возникает симпатия к этой женщине, такой обаятельной и такой дружелюбной. Она, видимо, тоже ощутила это и снова улыбнулась. – Так что у вас случилось?

– Случилась беда. Очень серьезная беда. Я не могу, простите, правда не могу сказать более конкретно, но то, что произошло, и в самом деле очень, очень плохо. И последствия могут быть просто катастрофическими.

– Есть известная поговорка: «У страха глаза велики». То, что случилось, угрожает лично вам?

– Нет, не только. Быть может, всем на свете. И виноват в этом я, я один… моя глупость и, пожалуй, моя жадность…

– Если это произошло по вашей вине, молодой человек, то вам и исправлять ситуацию.

Ярослав вздохнул и отвел глаза.

– Это невозможно…

– Забавно… вы знаете, что в вашем голосе не хватает уверенности?

– Ну, почти невозможно. Даже если я возьмусь за это дело, у меня нет шансов.

– Хотите, я расскажу вам одну короткую историю? – Видимо, вопрос согласия или несогласия Ярослава женщину ни в малейшей степени не волновал. – У меня был сын. Хороший мальчик, умный, сильный. И смелый. А потом была война в Афганистане… вы ведь помните эти времена, верно? Сын служил там, командовал взводом. Он погиб.

– Простите…

– Мне до сих пор больно вспоминать об этом, но прошлого не изменить, надо жить дальше. Так вот, о том, что произошло, мне рассказали его друзья. Я очень хотела знать, почему погиб мой Сашка, я спрашивала многих… Очень простая история, таких было множество. Они попали в засаду. Многие были ранены, кого-то убили. Саша приказал отступать, а сам, с двумя солдатами, остался прикрывать. Их окружили… Саша отстреливался, сколько мог, тех двоих убили, но его, видимо, хотели взять в плен. Последним патроном Саша застрелился. Он и до этого часто говорил, что живым его не возьмут.

– Мне кажется, – Ярослав отчаянно надеялся, что говорит именно то, что нужно, – мне кажется, что ваш сын поступил, как настоящий герой.

– Мой сын поступил, как настоящий трус, – тихо сказала женщина. – Это очень легко, нажать на курок. Раз – и нет ни боли, ни страха. Эта пуля… она должна была достаться не ему. А тем, кто стрелял в русских мальчиков. Драться надо до конца.

– Даже если нет шансов?

– Всегда есть шанс. Я не психолог, молодой человек, но я точно знаю, что шанс на удачу, пусть мизерный, есть в самой безнадежной ситуации. Мой сын не дожил до прихода помощи всего несколько минут. Долг солдата не в том, чтобы геройски умереть. Долг солдата в том, чтобы сделать все для победы. И если уж умереть – то ради победы… а не так вот. То, что он сделал, было бегством.

Ярослав молчал. Некоторое время женщина внимательно смотрела на него, затем улыбнулась уголками губ.

– Кажется, вы приняли решение, не так ли?

– Думаю, да, – прошептал Ярослав. – И… спасибо вам.

Москва, как и положено, встречала отпускников сыростью, хмурыми тучами, мелким моросящим дождем – быть может, именно для того, чтобы испанское солнце подольше осталось в памяти. Таможенники, такие же неприятные, как и погода, испытывали какую-то потаенную ненависть к тем, кто мог позволить себе в эту отвратительную осень наслаждаться теплом и солнцем, а потому были особо придирчивы, и Ярославу пришлось вновь прибегнуть к магии. За последние несколько дней он нарушил уже столько неписаных правил, что еще одно вмешательство было лишь каплей, не заслуживающей внимания. Мрачный таможенник отвернулся и тут же рьяно набросился на какую-то женщину, сумки которой раздувались от бутылок с испанским вином.

Способности еще не вернулись в полной мере, заклинание подействовало сильнее, чем ожидалось. Ощущение пустоты в душе прошло, но пока что любое, самое слабенькое воздействие требовало непривычно большого усилия. Впрочем, Ярослава это не беспокоило – в ближайшие часы способности мага ему не понадобятся, а вскорости действие психоизоляции сойдет на нет. Только вот найдет ли он в себе силы прибегнуть к этому средству еще раз, даже если возникнет насущная необходимость? В этом Верменич был не уверен.

«Волга», чья молодость осталась в далеком прошлом, мчалась по вечернему городу. Таксист первые минут двадцать болтал без умолку, но, заметив, что пассажир погружен в размышления, обиделся и замолчал.

Ярослав думал о том, что делать дальше. Решение принято, теперь надо действовать… что ж, атланты, безусловно, сильные противники, и справиться с ними будет нелегко – но, черт подери, он, Ярослав, воин. И не дело для воина отступать еще до того, как начался бой. У него есть время – вероятно, Архонты не изменят своим привычкам, они начнут действовать неторопливо, до поры до времени скрываясь в тени, подбирая себе сторонников или рабов во властных и силовых структурах. И лишь тогда, когда сочтут свои силы достаточными, они заявят о себе. Сколько времени уйдет на это? Не так уж и много, но на несколько месяцев можно рассчитывать наверняка.

Будут ли они все это время отсиживаться в неприступном бункере? В первое время – весьма вероятно. Бункер как нельзя лучше подходит в качестве надежного убежища, из которого можно выглядывать на время в поисках информации.

А им сейчас как воздух нужна информация, нужно знание языка. Потребуется изучить обстановку в мире, определить наиболее сильного противника, которому в скором будущем предстоит стать наиболее сильным союзником. Наметить цели – тех людей, которых необходимо подчинить в первую очередь. Получить доступ к ним… Скорее всего своей целью Архонты изберут США. Сколько времени им понадобится, чтобы сделать президента своей послушной куклой?

Ладно, время у него есть. Что еще? Нужно оружие, которое сумеет дать ему хоть какие-то шансы.

– Приехали.

Ярослав бросил на таксиста недоуменный взгляд. Затем огляделся по сторонам – «Волга» стояла у его дома. Рассчитавшись с водителем, он выбрался из машины. В доме, несмотря на позднее время – было уже почти двенадцать часов ночи, – горел свет. Значит, Оленька ждет его. Ждет и наверняка волнуется… Ярослав обозвал себя последним идиотом – как же можно было вот так сорваться с места, ничего не объяснив. Проклятие, на всей этой планете у него есть лишь одно-единственное существо, которое он любит.

Он поднялся по ступенькам, толкнул дверь. Изнутри повеяло теплом – и вкусными запахами свежей, горячей выпечки. Ольга любила сдобу, но позволяла себе это удовольствие редко, гордясь своей стройной, несмотря на старость, фигурой. А вот Ярослава баловала нежными, тающими во рту булочками достаточно часто. И если не рассматривать вариант, что она пекла их каждый вечер, просто так, на всякий случай, значит, знала, почувствовала, что сегодня он возвращается.

– Солнышко, я дома!

Она появилась в дверях, и Ярослав вздрогнул, увидев, как плохо она выглядит. Женщина осунулась, под глазами образовались круги, как после долгой бессонницы.

– Живой… – Она бросилась ему на шею, прижалась, и он почувствовал, как дрожит ее тело.

– Оленька, Солнышко, успокойся… ну что мне сделается, все хорошо, я дома… – Он гладил ее по волосам, чувствуя, как все его существо переполняет нежность.

– Я… я чувствовала, что случилось что-то страшное. Я думала, ты погиб. Что эти проклятые атланты тебя… – Она всхлипнула.

Он отодвинул ее, стараясь, чтобы это движение не выглядело резким и грубым, заглянул в глаза, наполненные слезами.

– Оленька, ты о чем? Какие атланты, что ты…

– Не ври, я знаю. Я все знаю. Ты полез в этот их… бункер, да? И они проснулись… Яр, я же все по твоему лицу вижу и к тому же я… я почувствовала… что-то ужасное.

Он отвел глаза. Вздохнул.

– Да, наверное, ты права. Я тоже почувствовал что-то… что-то очень недоброе. Я должен был сразу тебе сказать, что собираюсь проникнуть в бункер, но ведь ты бы извелась от волнения, разве нет?

– Я и так извелась. – Она высвободилась из его объятий. – Ну зачем, скажи, зачем тебе это было надо. Неужели ты не понимал, что…

– Понимал. – Ярослав жестом предложил Оленьке сесть на диван и сам устроился рядом. Смотреть ей в глаза было стыдно. – Я все понимал, Оленька. Но, поверь, это был единственный шанс для меня попасть домой. Мы можем годами искать нужный мир, но даже если найдем его, то это ничего не даст. Кроме возможности посмотреть. А у атлантов было то, что мне нужно и… и поверь, Солнышко, я был предельно осторожен. Видимо, где-то ошибся.

– И чего эта ошибка будет стоить? – В ее голосе проскользнули ледяные нотки. – Не тебе, Ярослав, а нам. Всем нам. Ты рассказывал, что горстка атлантов погрузила твой мир в хаос и справиться с ними удалось только большой кровью, ведь так? Теперь это ждет мой мир?

– Ты права, ты во всем права. – Он стиснул кулаки, чувствуя, как краска заливает лицо. – Я поступил, как мальчишка. Как безмозглый, самовлюбленный идиот. Но все еще можно исправить. Я воспользуюсь Ключом, чтобы попасть в одно место… странное место, место, где нет законов, кроме закона торговли. Я найду там то, что поможет справиться с Архонтами, если они и в самом деле проснулись. Хотя и твои предчувствия, и мои… боюсь, сомневаться в их возвращении к жизни не приходится.

– Я пойду с тобой.

– Нет, прости, но я пойду туда один. Здесь ты в безопасности, а в том мире все слишком сложно. И самое главное – чтобы я мог вернуться, кто-то должен остаться здесь, охранять портал. Если сдвинуть Ключ с места, дорога назад будет утрачена.

– Какой из меня сторож, – невесело усмехнулась она.

По крайней мере Оленька не стала спорить, и Ярослав украдкой вздохнул с облегчением. Путешествие в мир Хаоса, куда он решил отправиться за помощью, было не увеселительной прогулкой. Он – Страж, его кровь служит надежной защитой от сотрясающих это удивительное и ужасное пространство изменений, а Оленька будет там беззащитна.

Мир Хаоса возник из слияния нескольких параллельных континуумов, произошедшего в результате массового прорыва Границ. Подобного рода катастрофы достаточно редки, но заканчиваются, как правило, более или менее одинаково – пространства с разными законами, объединяясь, постепенно формируют нечто новое, относительно стабильное. Правда, при этом редко кому удается выжить, слишком велики потрясения. При образовании Мира Хаоса все пошло иначе – буйство природы, начавшееся в невообразимой древности, продолжалось до сих пор. Да и сами обитатели этого нового мира, которых осталось немало, не знали, чего можно ожидать от их сумасшедшей вселенной в следующий день, час или миг. Там не было ничего постоянного или надежного – ни расстояния, ни времени, ни гравитации… ничего. Само пространство словно свернулось в тугой узел – один-единственный город из всех ранее обитаемых планет нескольких вселенных. Никто даже не мог с уверенностью сказать, что город этот находится на планете – идти по его улочкам, особенно если не ставить перед собой никакой цели, можно было бесконечно. И в очередной раз свернув за угол, можно было оказаться в том же месте, откуда начался путь. Или в любом другом месте. Время от времени по Миру Хаоса прокатывались Волны Изменений – обычный человек, попав под удар Волны, рисковал не только жизнью, Волна меняла все – от внешности и строения организма до памяти, которую могла разрушить, а могла и обострить настолько, что разумное существо попросту сходило с ума от нахлынувших воспоминаний.

Местные жители приспособились – но заплатили за это немалую цену. Попадая в обычный мир, они очень быстро погибали, их организмы нуждались в дикой пляске законов природы, как в воздухе. Что же касается Волн – уроженцы Мира Хаоса приспособились и к ним. Самой большой драгоценностью для них стало лекарство, изготовленное из крови жителей стабильных миров, – это лекарство помогало пережить Волну, не потеряв своего облика. Каждый из жителей изменяющегося мира жаждал кровавого снадобья, словно изголодавшийся вампир. Убивать случайных путников? Не лучшее решение – очень быстро даже отчаянные искатели приключений начнут обходить опасное пространство стороной. Импортировать кровь? Бессмысленно – та неощутимая эманация, что давала крови стабильного существа власть над Волнами Изменений, бесследно исчезала уже через десять—пятнадцать минут после взятия дозы у донора. Изготавливать лекарство в других мирах и завозить уже в готовом виде? Невозможно… только в бешеном танце изменяющихся законов можно было получить крошечные таблетки.

Жители Мира Хаоса нашли выход – они стали торговать. Здесь можно было найти любой, самый экзотический товар. Древнюю или сверхсовременную магию, новейшие образчики техники, практически любую информацию. Многочисленные торговцы готовы были обеспечить клиента всем, что он только пожелает, – и брали за это не такую уж большую плату. Плату кровью. А самым известным среди торговцев был Лавочник, хозяин знаменитой Лавки Снов. Согласно некоторым экзотическим теориям, он же был и единственным…

Вообще говоря, человек, пришедший из стабильного мира, теоретически мог выдержать без видимых последствий для себя несколько Волн – две, три или, если повезет, пять. Самому ему мало что грозило – хотя и считается, что биологически Страж идентичен обычному человеку своей расы, все же некое отличие существовало. Отличие, позволяющее поисковым системам обнаруживать Стражей в других мирах. Отличие, делающее кровь Стражей надежной защитой против изменчивости мира. И следовательно, эта кровь ценилась особенно высоко.

Ярослав понимал и то, что всецело надеяться на силу крови не следует. Волны все равно оставляли след в организме – не такой фатальный, как у обычного человека, не такой зрелищный, как у не защищенного стабилизатором жителя Мира Хаоса, но несомненный. Оптимальным было бы принять драгоценное изделие Лавочника – магически усиленная сущность крови Стража… но где ж ее взять.

В общем, если беспокойство за себя можно было и не принимать в расчет, то рисковать Оленькой Ярослав не собирался. Ни на каких условиях.

– К тебе из милиции приходили. – Голос Оленьки вырвал его из раздумий.

– Участковый?

– Нет, другие. Двое. Кстати, они о чем-то беседовали с соседом и очень хотели тебя видеть. Просили перезвонить им.

– Угу, разбежался… Только их мне сейчас и не хватало. Ладно, Оленька, сейчас перекушу немного, и в путь. И, прошу, пока меня не будет, никто не должен входить в подвал.

– А я?

Он рассмеялся.

– Солнышко мое, тебе в этом доме можно все.

* * *

Спустившись в подвал, Ярослав сдвинул всю мебель в угол, освободив как можно больше пространства. Прежде всего для Ключа следовало подобрать подходящее место – не приведи господь, шар сместится в сторону от какой-нибудь дурацкой случайности, типа проехавшего по улице груженого «КамАЗа». Пожалуй, лучше всего ему будет на полу.

Вооружившись стамеской и молотком, Ярослав быстро вырезал в досках небольшое углубление – уложенный в выемку Ключ не откатится в сторону, если только его не пнуть. Правда, настраивать его придется чуть ли не лежа, но так оно надежнее.

Ярослав дотронулся до блестящей поверхности шара, сопровождая прикосновение мысленным приказом. Воздух над Ключом заискрился, наполнился золотистой дымкой, а затем словно затвердел, превратившись в некоторое подобие экрана.

– Так, система работает, – удовлетворенно пробормотал он, глядя на высветившиеся пиктограммы.

Ключей по мирам было разбросано немало. Уникальная, совершенно не поддающаяся анализу конструкция имела один, весьма существенный недостаток. Да, с помощью Ключа можно было посетить любой мир, из числа содержащихся в базе данных, и успешно вернуться. Но если требовался путь в один конец, то с драгоценным прибором приходилось прощаться – он неизбежно оставался там, где открывался портал. Часто при этом золотистые шары попадали в руки аборигенов, которые и не подозревали, что Ключ можно было бы перенастроить для путешествия в иные миры и для использования в ином месте. Нередко вокруг постамента с Ключом строили храмы, ему поклонялись…

Пальцы Ярослава неспешно касались пиктограмм – некоторые меняли цвет, другие исчезали, на их месте появлялись новые. База данных Ключа была относительно неплохой – 97 миров. И разумеется, Мир Хаоса здесь присутствовал.

Для техномага, более или менее знакомого с техникой атлантов, настройка Ключа не занимала много времени. Другое дело, что обычный, не способный к магии человек мог вертеть в руках золотистый шар сколь угодно долго, так и не активировав систему точной настройки, подчинявшуюся только мысленному приказу. Почти вся техника, изготовленная в Атлантиде, действовала на этих принципах – сложная смесь магии и высоких технологий. Самой большой загадкой для специалистов было даже не устройство приборов – на Рианне создавались техномагическое оборудование и посложнее. Но техника Атлантиды более или менее успешно работала в любых пространствах – и в тех, что существовали по магическим законам, и в тех, где никакое проявление магии не было возможно. Как атлантам удалось этого добиться, наткнулись ли они на решение случайно или вычислили его, создав достаточно мощную теоретическую базу… в конце концов, как оно вообще работает – этого установить так и не удалось. С гибелью Атлантиды пропала вся информация, и даже торговцы Мира Хаоса лишь разводили руками – они могли продать (и с готовностью продавали) образцы, но не располагали сколько-нибудь существенной информацией об их устройстве.

Наконец экран мигнул и рассыпался облачком золотистых искорок. Точная настройка Ключа была завершена.

– Оденься потеплее. – Оленька неслышно спустилась в подвал, сжимая в руках черную кожаную куртку Ярослава. – Это… надолго?

Он пожал плечами.

– Не знаю. Надеюсь, что нет, но ты, на всякий случай, не жди меня слишком уж скоро. Там, куда я иду, происходят разные странные штуки, в том числе и со временем. Я думаю управиться за несколько часов, но здесь эти часы могут стать минутами, а могут растянуться на пару-тройку дней. Очень тебя прошу, не беспокойся. Для меня там опасностей нет, никаких.

– Хоть бы одним глазком увидеть… – вздохнула она, понимая, что своего решения он не изменит. – Ладно, чего уж там. Мне уйти?

– Нет, не стоит. Наоборот, смотри, что я буду делать. Если… если, пока меня не будет, произойдет что-то из ряда вон выходящее, спрячь Ключ куда-нибудь подальше. А потом, когда все успокоится, сделаешь вот так…

Он взял золотистый шар, обхватил его ладонями и резко повернул полушария друг относительно друга. Что-то щелкнуло, затем еще раз, еще… как будто бы там, внутри, заработали громко тикающие часы. Затем Ярослав опусти шар в выемку.

– Отойдем… понятия не имею, куда он спроецирует портал. Должен, насколько я знаю, на свободное пространство…

Все произошло достаточно быстро – всего секунд за десять или чуть меньше. Шар засветился изнутри, медленно взлетел и завертелся вокруг своей оси. Свечение становилось все сильнее. Ярослав протянул Ольге темные очки, вторые надел сам.

– Смотри, сейчас он разделится.

И точно – по комнате поплыл негромкий, удивительно мелодичный звон. Шар распался на две половинки, которые неспешно разлетелись в стороны, продолжая вращаться. Яркость усилилась еще больше, вращение становилось все стремительнее и стремительнее, оба полушария уже слились в одно сплошное светящееся кольцо. А затем устремились друг к другу и с громким щелчком сомкнулись.

А светящееся кольцо продолжало висеть в воздухе. Сначала оно оставалось параллельным полу, затем качнулось и словно бы опрокинулось набок, коснувшись досок и спустя мгновение замерев вертикально. К этому моменту оно уже достигло почти двух с половиной метров в диаметре и продолжало увеличиваться, пока верхний край кольца не соприкоснулся с потолком. В тот же миг по светящейся окружности пробежала волна пульсации, внутреннее пространство кольца заполнила белесая дымка, стремительно приобретающая молочно-белый цвет, а затем вдруг белизна растаяла, сменившись серым маревом, в котором угадывались какие-то неясные тени.

– Вот и все. – Ярослав снял очки и, подумав, сунул их в карман рубашки. – Теперь этот портал будет работать, пока Ключ не сдвинут в сторону либо пока не иссякнет заложенный в него запас энергии.

– Ты ничего не говорил про это. – По лицу Ольги пробежала тень тревоги. – Ему что, батарейки нужны?

– Не переживай, Солнышко. Без перезарядки этот аппарат может проработать лет с тысячу, не меньше. В основном энергия уходит на создание портала, на его поддержку затрачиваются лишь крохи.

– Яр, мне все это не нравится. Я прошу тебя, возвращайся побыстрее, ладно?

– Оленька, обещаю. Я буквально туда и обратно, честное слово. Но ты не забудь, что я тебе говорил насчет искажений времени. Быть может, я вернусь через пару минут. Возможно, меня не будет два или три дня. Не волнуйся. Там нет ничего опасного. Для меня, во всяком случае.

– Да, ты говорил, – вздохнула она. – Интересно, почему я тебе не верю?

Он на мгновение прижал Оленьку к своей груди, отчаянно надеясь, что этот жест не будет расценен как прощание, затем, накинув на плечи куртку, шагнул в портал. Серая пелена окутала его, а затем рассеялась, открыв его глазам удивительное и странное зрелище.

Странное ощущение… словно бы какой-то впавший в детство великан выпустил невообразимую тучу мыльных пузырей – и пузыри эти, повиснув в воздухе причудливыми гроздьями, так и застыли. Площадь Прибытия – место, куда неизбежно приводили открываемые в этот мир порталы – тоже теперь выглядела странно и необычно. Ярослав нагнулся и провел рукой по множеству крошечных пузырьков, слипшихся друг с другом. Теплые, чуть пружинящие, они совсем не похожи были на камень или что-то иное, чем принято мостить площади и дороги. Все вокруг – мостовая, дома, странные конструкции, явно символизирующие собой что-то вроде деревьев, – состояло из множества больших и маленьких пузырьков, прозрачных и матовых, радужных и одноцветных. Город сиял красками – жаль, что эту красоту не видит Оленька. Можно было бы взять с собой фотоаппарат или видеокамеру… но об этом следовало бы подумать раньше. Не возвращаться же теперь…

И все же жаль – и жаль также, что красота эта очень недолговечна. Ему уже приходилось бывать здесь, и не раз. Впервые – во время учебы в Академии. В последний визит здесь все было иначе. И в предпоследний – тоже.

По небу, переливавшемуся разными оттенками синего, кружили солнца – или, правильнее было сказать, это сгустки огня очень напоминали солнца. Одно было желтым, ярким, режущим глаза. Второе, менее яркое, сильно отдавало зеленью. Оба шара неспешно двигались по небосводу, даже не пытаясь придерживаться хоть какого-нибудь одного направления. Прямо на глазах Ярослава зеленое солнце изменило курс, чуть ускорилось, догнало желтое и неторопливо слилось с ним. Стало заметно жарче.

Лавку Снов – самое известное и самое уважаемое из торговых заведений Мира Хаоса – можно было найти несколькими путями. Самым надежным – и самым при этом неэффективным – было бы просто идти по улицам города, спрашивая у каждого встречного дорогу. Безусловно, все советы будут противоречить друг другу, об этом не стоило задумываться – просто надо следовать полученному совету до того, как поступит следующий. Рано или поздно – как показывала практика, не позднее, чем через час, – цель будет достигнута. Ярослав не раз задавался вопросом, почему то, что он говорит, понятно в этом мире любому из собеседников. Ответа толком не знал никто, в том числе и невероятно информированный Лавочник – он лишь что-то пробормотал насчет мысли… Мол, слова – лишь способ облечь мысли в понятную форму, а здесь, в этом мире, мысль не только первична, но и в известной степени материальна, а потому достигает того, кому адресована, минуя неуклюжее посредничество слов.

Еще Лавку Снов можно было найти случайно. Это иногда происходило, когда путники прибывали сюда с другими целями, но не могли в достаточной мере сосредоточиться на своей задаче. Или когда толком не знали, чего им искать – бывали такие случаи, люди жаждали помощи, но не имели ни малейшего представления, кто эту помощь способен оказать. Лавка навязчиво подсовывала себя всем и каждому, буквально путаясь под ногами. Хотя и этот способ мог сработать сразу, а мог и растянуться на часы. А то и на дни – Мир Хаоса был мал и в то же время бесконечен, блуждать по его улицам, не имея в голове конкретной цели, можно было до скончания веков.

Ну и наконец гость мог воспользоваться одним из немногих почти всегда действовавших правил Мира Хаоса – «вы приходите не туда, куда шли, а туда, куда хотели прийти». Способ самый быстрый… но требующий некоторой тренировки.

Ярослав сосредоточился, постарался выбросить из головы все посторонние мысли, оставив лишь одну, раздув ее до яркости сияющей звезды. «Мне нужна Лавка Снов, – твердил он про себя, как молитву. – Я иду в Лавку Снов. Я хочу увидеть Лавочника».

Глаза его были прикрыты – сквозь узкие щелки он видел достаточно, чтобы не врезаться в пузырчатую стену или налететь на кого-то из случайных прохожих.

«Лавка Снов, – биение мысли усиливалось, теперь она эхом отдавалась в ушах. – Мне нужен Лавочник».

Ярослав, как слепой, шел вперед. Пара то ли местных жителей, то ли таких же, как Ярослав, гостей этого мира – оба не имели ничего общего с человеческим обликом и вполне подходили на роль «жуткого чудища» для ночных кошмаров – проводили высокого мужчину в черной кожаной куртке уважительными взглядами. Оба поняли, что перед ними не обычный, глазеющий по сторонам, турист, и не случайно попавший в этот мир путник, даже не представляющий, что ему теперь делать, – этот явно был не новичком и знал, как следует поступать в Изменяющемся мире.

Прямо перед носом Ярослава оказалась стена – вернее, дверь в огромном радужном пузыре, круглая, как люк. Он ткнул пальцами пружинящую поверхность, та тотчас же разделилась на множество лепестков, которые с шелестом уползли куда-то в стороны.

– Приветствую вас в Лавке Снов, дорогой гость! – послышался откуда-то слева мягкий, чуть шепелявый голос.

Теперь можно было открыть глаза.

Внутри помещение было почти обычным – если не считать искривленных стен, дымчатых, пропускающих достаточно света, но при этом не позволяющих увидеть, что делается на улице. Несколько мягких, уютных на вид диванов, обитых золотистой кожей, прямо зовущих усталого путника отдохнуть и расслабиться. Ярослав оглянулся, высматривая того, кто приветствовал гостя.

– Глазам своим не верю, – снова раздался тот же голос. – Уважаемый Яр Вирм, собственной персоной. А ходили слухи, что ты погиб…

– Слухи о моей смерти преувеличены, – улыбнулся в никуда Ярослав. Он все еще не мог понять, кто с ним разговаривает.

– Как же, как же… эту фразу я уже слышал. Кажется, она принадлежит некоему Твену… из одного не самого приятного мира. Могу сделать предположение, господин Вирм, что вы застряли именно там.

Ярослав наконец понял, где прячется Лавочник. Вернее, прятаться он и не собирался, поскольку не имел такой возможности. По всей видимости, последняя Волна застала хозяина самого преуспевающего заведения этого сумасшедшего города врасплох… и теперь Лавочник выглядел, мягко сказать, необычно. Не сумев сдержать улыбки, Ярослав опустился в кресло прямо напротив хозяина.

– Рад тебя видеть.

– Ну еще бы, – скептически хмыкнул Лавочник. – За последнее время здесь побывала масса народу, и не только местного. И все, уверяю тебя, Вирм, все были невероятно рады меня видеть. Некоторые демонстрировали свою радость настолько откровенно, что это, знаешь ли, меня в некоторой степени обидело. Хотя обидеть меня трудно.

Ярослав кивнул – это было понятно и без объяснений.

Нечто, явно бывшее известным во множестве миров Лавочником, в данный момент уютно расположилось в симпатичной керамической кадке приятного бежевого цвета. И в том, что это существо сидело в кадке, не было ничего особо удивительного – поскольку более всего оно напоминало усыпанный короткими, но весьма острыми на вид шипами кактус, сохраняющий пропорции человеческого тела. Верхняя часть кактуса была снабжена двумя огромными выпученными глазами и, что выглядело просто невероятно странным, парой круглых очков в металлической оправе. Оправа кактусу была явно мала.

– Слушай, Вирм. – В голосе кактуса сквозило легкое раздражение. Похоже, он был не в духе. – Ты не мог бы поправить мне очки? Они постоянно сползают, а я хочу разглядеть тебя во всех деталях. Не так часто можно встретить выходца с потустороннего мира. Так ты погиб или нет?

– Нет. Ушел порталом, в самый последний момент. Потом застрял в мире, где магия почти выродилась, а технология еще не развилась до нужного уровня.

– Яр, если мои источники точны… а у меня нет причин им не доверять, то ты находился внутри рианнского капсулирующего купола, и находился там до самого завершения его формирования. Не рассказывай мне сказки… ваши специалисты еще не научились строить порталы из-под такого поля.

– Я же говорю… в последний момент. Биранн – ты ведь помнишь Биранна, верно? Он построил этот портал буквально за мгновение до того, как поле окончательно вышло на рабочий режим.

– Рискованное дело… – Лавочник изобразил легкое покачивание «головой». – Помехи во время создания капсулы очень сильны, портал мог отправить тебя куда угодно, а то и вообще в межпространство. Тебе крупно повезло, друг мой.

Безусловно, Ярослав хотел бы сразу перейти к делу, но знал, что такой подход Лавочник не любит. Бизнес – успешный, стоило признать – все еще был интересен этому существу, прожившему гораздо дольше, чем Египетские пирамиды. И все же более всего на свете Лавочник любил поговорить, особенно о делах минувших. Это знали все, как знали и то, что посмевший нарушить этот ритуал вряд ли мог рассчитывать на скидку.

– Межпространство? Я слышал что-то краем уха… может, просветишь?

– Отчего ж нет, всегда приятно встретить человека, готового узнать что-нибудь новое. Признаться, для меня это не самые приятные воспоминания, но тема и в самом деле интересна. Ладно, я расскажу тебе… Произошло это очень давно. Не буду считать, насколько давно, шутки со временем, которые иногда случаются в нашем мире, тебе известны. Пришли ко мне двое – мужчина и женщина…

– Люди?

– Ну… в некотором роде. Не перебивай. Так вот, пришли они с весьма интересной проблемой. Им требовалось построить портал в никуда. В пространство между мирами. Нет, теоретически это было возможно, при формировании матрицы одноразового заклинания следовало лишь внести некую неопределенность в координаты пункта назначения.

– И ты дал им то, что они просили?

Кактус замялся и попытался отвести глаза в сторону, правда, без особого успеха. Местами его кожица стала темно-зеленой, с бурыми пятнами, вероятно, это был какой-то эквивалент смущенного румянца.

– Понимаешь, Вирм… ну, в общем, они получили то, за чем пришли. Одноразовый портал, ведущий из их мира в межпространство. Не так уж сложно – они уверяли, что там имеется физический объект, и поэтому нетрудно было настроить типовое заклинание портала на поиск финишной точки, не имеющей пространственных координат. Вот «поместить» объект в межпространство – такого еще никто и никогда не делал, во всяком случае, я о таком не слыхал. Да, это был вызов моим способностям… Ты ведь изучал теорию порталов?

– Изучал, конечно.

– Тогда тебе легче будет понять. В природе, даже такой непредсказуемой, как наша, не может существовать двух по-настоящему «одновременных» событий. К примеру, если ты проходишь через портал, тебе кажется, что ты мгновенно оказываешься в пункте назначения. Это и в самом деле очень близко к истине. Но на самом деле между входом в портал и выходом из него проходит некое время. Ничтожно малое. Я нашел весьма изящное решение… кстати, много позже я его довольно выгодно продал. Мне удалось разработать заклинание, которое, принимая объект в портал, прекращает свою работу до того, как объект достигнет цели.

– То есть он застрянет на полдороги?

– Ну… упрощенно, да.

– У меня это в голове не укладывается, – вздохнул Ярослав.

– Это потому, что ты был нерадивым студентом, – менторским тоном произнес кактус. – Все вы такие, научитесь метать свои… как вы их там называете, боевые звезды, да? Вот, изучили пару фокусов и уже считаете себя могущественными боевыми магами.

Ярослав все пытался понять, почему воспоминания об этом успехе – а это был именно большой успех, теория порталов, которую преподавали в Академии, даже не допускала вероятности подобного решения – явно беспокоят Лавочника. Нет сомнений, это существо, прожившее тысячи лет, до сих пор испытывает неловкость, вспоминаю ту давнюю историю. Хотя ведь есть чем гордиться.

И вдруг он понял.

– Так, говоришь, ты отправил их в межпространство, не оставив шанса вернуться? – Ярослав осуждающе покачал головой. – Не ожидал от тебя, приятель… Разве ты не должен держать марку честного торговца?

– А такие еще существуют? – хмыкнул его собеседник. – Я думал, давно уж вымерли. От голода.

На небольшом столике стояла целая батарея бутылок. Ярослав взял высокий граненый сосуд с янтарной жидкостью, задумчиво посмотрел на этикетку, испещренную совершенно незнакомыми ему значками.

– Это хоть пить-то можно?

Кактус сфокусировал глаза на бутылке, некоторое время подумал, затем ответил без особой уверенности:

– Вообще говоря, это недавно доставили… но спирт там, кажется, есть.

– Ладно, попробуем…

Яр плеснул в бокал немного тягучей субстанции, опасливо понюхал, затем расплылся в улыбке.

– Пахнет неплохо.

– Мне налей…

– А я думал, тебя сейчас только водой поливать. И этими… удобрениями. Например, разведенным коровьим навозом.

Иголки кактуса встали дыбом, в голосе послышались нотки возмущения:

– Тебе ли не знать, что по внешности судить бессмысленно. Мало ли, как я сейчас выгляжу. Давай лей…

Человек наполнил почти до краев большую пиалу, почти тут же земля в кадке зашевелилась, и на поверхность выбрался длинный гибкий корень, здорово напоминающий дождевого червя. Безошибочно найдя чашу, корень нырнул в нее, и уровень жидкости тут же принялся понижаться. Кактус закатил глаза.

– Иззум-мм-мит-тельно-о!

– Так что там насчет межпространства? – Ярославу все же хотелось услышать окончание истории, и он снова попытался направить мысли кактуса в нужное русло.

– А-а… ну, признаться, это была не моя идея. Был у меня в то время помощничек… урод. Шуточки у него такие были, мол, что покупатель попросил, то и получил. Они, мол, просили войти в башню, но не назад вернуться, вот он и выдал им портал, так сказать, в одну сторону. Честно сказать, я был недоволен. А потом…

– А потом они оказались Стражами, – понимающе усмехнулся Ярослав.

Кактус кивнул. Как он умудрился изобразить на верхнем колючем отростке искреннее раскаяние, неизвестно, но ему это удалось.

– Дальше можешь не рассказывать, – вздохнул Ярослав, снова делая небольшой глоток маслянистой желтой жидкости. – Слышал я об этой истории… О том, как Лавочник попытался пленить клиентов-Стражей, а те, вырываясь на свободу, разнесли и его лавку, и еще несколько ближайших кварталов. Разумеется, виновным признали Лавочника, а потому убытки соседям он возмещал за свой счет…

Кактус горестно вздохнул, его корешок зашарил по дну опустевшей чаши, подбирая оставшиеся на стенках капли, затем вылез оттуда и чуть ли не с укором уставился на человека. Тот намек понял и снова наполнил пиалу.

– А дальше-то что было? Эта парочка не вернулась, счетец тебе предъявить?

Кактус снова покачал «головой».

– Нет… поверь, я бы даже рад был. Ну, извинился бы, сделал бы им пару дорогих подарков, доброе имя того стоит. Но, сам понимаешь, дела, заботы…

– И ты решил оставить все, как есть.

– Угу… – Зеленая кожица Лавочника вновь стала бурой.

– Сами-то они выбраться смогли бы?

Кактус пошевелил колючками – наверное, это движение подразумевало под собой пожатие плечами.

– Двусторонний портал – это одно дело, а вот когда его нет… Лично я не знаю способа, как им уйти из межпространства в обычный мир. Вернее, знаю, но энергозатраты при этом…

Видно было, что тема разговора зеленому созданию радости не доставляет.

– Ладно… – Лавочник решил первым сменить тему. – Ладно, давай о тебе поговорим. Ты же пришел не для того, чтобы выпить со старым знакомцем? Никто ко мне не приходит просто так, никто… Давай рассказывай, что тебе нужно.

– Защиту включи.

Кактус вытаращил глаза.

– Что, так серьезно? Кто может нас прослушать? Да еще здесь!

Еще один тонкий корешок вылез из кадки, метнулся под стол, через мгновение раздался тихий щелчок, и комната заполнилась еле видимым голубым сиянием. Яр мысленно просканировал окружающее пространство и довольно цокнул языком – защита высшего класса, сквозь нее не пробиться ни технологическим, ни магическим способом. Теперь можно было поговорить и о деле.

– Итак, ты пробудил атлантов. – Лавочник скосил глаза на свои колючки. Они отваливались одна за другой, зеленая кожица меняла цвет, постепенно желтея. Видимо, где-то там, за округлыми стенами Лавки, бушевала очередная Волна, и теперь тело хозяина трансформировалось. Ярослав обратил внимание, что и диван, ранее кожаный, теперь был отделан сукном веселенькой расцветки, да и форма его изменилась… впрочем, он по-прежнему оставался весьма удобным.

Комната тоже меняла форму. Стены выпрямлялись, потолок становился плоским, светящиеся шары, заливавшие комнату светом, превратились в причудливые люстры, то ли хрустальные, то ли изготовленные из ограненных алмазов.

– Да, это и в самом деле неприятная история. Кто проснулся?

– В бункере было, если не ошибаюсь, пятеро Архонтов и сам Лорд-Протектор.

– Еще хуже… – Лавочник изучал свои ноги, которые еще недавно были кадкой. Они и сейчас не походили на человеческие, более напоминая копыта. Но по крайней мере теперь у него были ноги. И руки – чтобы самому налить себе выпивку. – Стало быть, Архонты вырвались на свободу… Вирм, ты знаешь, что после гибели Атлантиды уцелевшие Архонты и их приспешники разбежались примерно по трем десяткам миров? В пяти или шести атлантам не повезло – вероятно, они оказались совсем одни, без оружия, без оборудования. Их судьба неизвестна.

– Интересно… – протянул Ярослав. – А остальные?

– Имеется относительно достоверная информация о том, что три группы атлантов столкнулись с серьезным противником и были немедленно уничтожены. Есть немало миров, где с чужаками не церемонятся. Во всех остальных случаях Архонты попытались захватить власть в свои руки и превратить аборигенов в рабов. В трех случаях им это удалось. Возрожденная Империя Атлантида в трех мирах просуществовала… по-разному, самый большой срок – около двух тысяч лет. Все три погибли.

– Война?

– Нет. В одном случае причина куда более прозаическая. Астероид. Кажется, на той планете, где вы сейчас обитаете, любят снимать эти… как их… фильмы об астероидах, падающих на планету.

– Вы знаете и об этом?

– Я знаю очень многое, Вирм, очень многое. Информация – лучший из товаров, она ничего не весит и ее можно продавать многократно. Никогда не знаешь, кому могут понадобиться те или иные сведения. В общем, иногда катастрофы случаются не только в фильмах. Атланты занимались магией и не особенно следили за небом. А потом стало слишком поздно… Никто на той планете не выжил. А вот два других интереснее… по нашим данным, атланты продолжили свои эксперименты над пространством. Массированный прорыв границ, смешение различных физических законов привели к катастрофе. Первый из миров уцелел, теперь на месте звездной системы, где обосновались Архонты, поле абсолютной энтропии. Полное разрушение любой энергетики любого объекта, материального или волнового типа. Вплоть до внутриатомных связей. Поле расширяется со скоростью семь сотых светосекунды в секунду. Три цивилизации, границам которых угрожает энтропийная сфера, уже десять тысяч лет бьются с этой проблемой. Безуспешно.

– Паршиво…

– Да. Во втором случае еще хуже. Абсолютный коллапс пространства. Сворачивание двух из четырех стандартных измерений. В смысле, одного линейного и времени. Туда невозможно пробиться ни порталами, ни техникой, но с уверенностью можно сказать только одно – в этой вселенной жизни нет. И никогда уже не будет.

– К чему ты клонишь?

Лавочник неспешно прошелся по комнате, наслаждаясь способностью передвигаться самостоятельно. Долго рассматривал батарею бутылок, долго крутил в руках необычно изогнутый сосуд из темно-зеленого стекла, но затем отставил его в сторону. Вероятно, зеленый цвет вызывал у Лавочника не слишком приятные ассоциации. Наконец, остановив свой выбор на прозрачном сосуде, наполненном молочно-белой жидкостью, он наполнил два бокала и протянул один из них Ярославу.

– Попробуйте это, друг мой. Редкая вещь, даже в нашем мире.

Жидкость была ледяной, но от нее по жилам побежал настоящий огонь. И все же это был не алкоголь – что-то иное, не вносящее сумятицы в разум, не опьяняющее, а скорее наполняющее энергией, силой, бодростью.

– Чудесный напиток. Из чего он?

– Лучше тебе этого не знать, – усмехнулся Лавочник, к этому моменту уже полностью сменивший облик. Теперь это было довольно высокое существо, состоящее, казалось бы, из одних костей, обтянутых кожей, местами свисающей складками. Пожалуй, человеком его назвать было нельзя, хотя общие пропорции и были сходны. Глаза, все так же упрятанные за круглыми очками в металлической оправе, явственно светились зеленым светом. Длинные тонкие пальцы, сжимающие бокал, имели по крайней мере одну лишнюю фалангу, а узкие, жесткие, слегка загнутые когти темно-желтого цвета больше напоминали природное оружие, чем давно утратившие природное значение человеческие ногти.

– М-да… так вот, продолжу. В остальных случаях притязаниям атлантов удалось положить конец, но это стоило большой крови и больших потрясений. Поэтому хочу тебя спросить – ты по-прежнему считаешь, что устранение подобной угрозы не стоит какой-то незначительной планеты?

Ярослав молчал, но на лице его была написана абсолютная, всесокрушающая непреклонность. Лавочник вздохнул – с сомнением и с легкой ноткой осуждения.

– Ты и в самом деле веришь, что способен справиться там, где другим потребовались армии?

– Шанс есть. – В голосе Ярослава не было особой уверенности, но он постарался говорить твердо и убежденно. – Пока что они одни, без сторонников, без поддержки. Одни в чужом для них мире, и именно сейчас с ними можно справиться без труда… ладно, согласен, это будет трудно. Но возможно, уверен.

– Ну-ну… Аве, цезарь, идущие на смерть приветствуют тебя. Кстати, так говорили в твоем нынешнем мире. Когда собирались на безнадежный бой, если не ошибаюсь. Или ошибаюсь? Не важно… Так что тебе нужно от старого Лавочника?

– Оружие. Мне нужен меч. Не делай удивленные глаза… мне нужен Клинок Равенства.

Лавочник растянул тонкие, как ниточки, губы в улыбке, обнажив похожие на иглы желтые зубы. Потом хихикнул. Потом захохотал так, что из зеленых глаз потекла влага. Он долго не мог успокоиться, расплескал драгоценный напиток из своего бокала… Слезы теперь текли не переставая, а хохот становился все громче. Ярослав спокойно ждал, когда у старого знакомого закончится истерика.

Вволю насмеявшись, Лавочник плюхнулся на диван.

– Яр… это… это великолепно… – Он тяжело дышал, тощая грудь неравномерно вздымалась, воздух вырывался из легких (или что там у него было внутри) со свистом. – Яр, я буду это рассказывать еще долгие годы. С мечом против Архонтов… ты думаешь, они дадут тебе приблизиться настолько, что ты сможешь нарезать их ломтиками? Ой, не смеши…

– Я серьезно!

– Слушай, возьми Ударный рейдер Империи Закст! Чудесная штучка, способна справиться с твоими Архонтами…

– И при этом превратить всю планету в пепелище. Насколько я помню, идею точечных ударов закстиане не жаловали. Нет уж, спасибо…

– Ну и зря. Подумаешь, планета… если Архонты начнут войну, от этой твоей планеты и так мало что останется. И потом, этих твоих Земель что, мало? Ни одна планета не порождает деление с такой частотой. Последний раз, если мне не изменяет память, ваша вселенная разделилась э-э… ну, где-то твоих лет шестьдесят назад. Только полные идиоты используют ядерную энергию для оружия, когда есть навалом более «чистых» методов. Одной Землей больше, одной меньше… Нет, серьезно, возьми рейдер, а? Заодно и по галактике полетаешь, разве не интересно?

– Да кому оно нужно, твое старье? Я слышал, ты уже несколько тысяч лет предлагаешь эту рухлядь всем встречным и поперечным. И потом, наверняка у Закста сейчас есть что-нибудь получше, ведь прогресс на месте не стоит, так?

– Не так. Вели дальнюю разведку, наткнулись на…

– На Тати-ран? Слыхал…

– Нет, с этими членистоногими закстиане еще раньше разобрались по-свойски… ну, ты знаешь, как у них было принято. До полной ликвидации генофонда. А потом на рубежах своей Империи столкнулись с чем-то… с кем-то новым. Как обычно, стали бряцать оружием, доказывать, что они тут главные…

– Ну и что?

– Ну и все. Нету больше Империи Закст. Звезды их светят, планетки крутятся, как ни в чем не бывало… только на планетках тех ничего живого нет. Даже бактерий. А вся техника – целехонька. Вот мне оттуда рейдер и доставили. По дешевке… Слушай, возьми его, а? За полцены отдам.

– Все равно старье.

– Яр, я тебя давно знаю и врать не буду. Ударный рейдер – лучшее творение этих ублюдков. После войны с Тати-Ран Закст ударился в глобализацию. Последние их корабли были уже размером с небольшую планету. Но если хочешь…

– Мне нужен меч. И не морочь мне голову.

– Упрямый, да? Ладно, будет тебе меч. Новая модификация… с изменяющейся геометрией. Хочешь – кинжал, хочешь – шпага. Поражающий фактор увеличен на десять процентов.

Лавочник встал и скрылся за неприметной дверью. Вернулся он довольно скоро, держа в руках небольшой, сантиметров двадцать в длину, цилиндр угольно-черного цвета. Продемонстрировав предмет Ярославу, он нажал на что-то, и из цилиндра вылезло длинное, больше метра, лезвие, слабо светящееся голубым светом.

– Ух ты! – совершенно искренне восхитился Ярослав. – А я такую штуку несколько лет назад в кино видел. Думал – выдумка.

Лавочник пожал плечами.

– Ну, может, те, кто этот меч конструировал, тоже это кино видели. Не знаю. Модель удобна, это главное. Да… если пожелаешь, ее можно настроить на твое биополе. В чужих руках не заработает.

Ярослав чуть снисходительно ухмыльнулся.

– Грамотный техномаг сумеет заставить работать любую технику.

– Да? Ну, попробуй…

Скептицизм Лавочника оказался полностью оправданным. Черный цилиндр категорически отказывался подчиняться мысленным приказам Ярослава – более того, самое глубокое сканирование, которое он мог произвести на предельном напряжении сил, упрямо показывало, что цилиндр монолитен и не имеет никакой, абсолютно никакой внутренней структуры. В нем не ощущалось даже магии, хотя она, несомненно, присутствовала. Пара мечей имелась в Академии Рианна, правда, в нерабочем состоянии – вообще, Клинки Равенства были не такой уж редкостью. О да, они были не дешевы, в основном потому, что на изготовление одного клинка уходили долгие месяцы, но мало кто отказывался заполучить в свои руки всесокрушающее лезвие. То оружие, с которым их знакомили на лекциях, было гораздо проще. По сути, почти обычные на вид мечи, только полупрозрачное лезвие больше походило на пластик, чем на металл. И в тех образцах, несмотря на утрату функциональности, все же можно было уловить магические вихри… Да, технология изготовления мечей явно шагнула вперед.

– Пройдет любой досмотр, – не без гордости, словно бы изготовление меча являлось исключительно его заслугой, заявил Лавочник. – Ни один детектор на него не сработает. Ни магический, ни технологический. Для сканера он просто невидим.

– Больше похоже на оружие какого-нибудь диверсанта или террориста.

– На тебя не угодишь… Так что, берешь?

– Беру. Сколько?

– Так-с… модель новая, к тому же это оружие редкое, очень редкое. Не буду врать, в моей коллекции это единственный экземпляр, и новых поступлений в ближайшее время не предвидится. Стало быть… ну…

Ярослав скривился. Временами Лавочник был просто невыносим.

– Слушай, мы ведь не первый день знакомы? И я прекрасно знаю, по какой цене здесь идет моя кровь.

– Девять стандартных доз.

– Девять? За девять я могу твой рейдер купить…

– Ты же его не покупаешь. И потом, рейдер вещь серийная, можно сказать, вполне обыкновенная. А это – эксклюзивный товар, такого больше нигде… ладно, восемь.

– Три.

– Побойся бога… или в кого ты там веришь? Вирм, ты, конечно, хороший человек, но с совестью у тебя большие проблемы. Три… неслыханно. Этот Клинок делали почти два года, ты ведь знаешь, они не поддаются машинной сборке, только ручная работа мастера. Ладно, семь с половиной – и то только потому, что Архонты – это общая беда.

– Три, Лавочник… ладно, три с половиной. И именно потому, что Архонты, как ты верно заметил, беда не только моя.

– Вот что мне не нравится в людях, так это их жадность. – Лицо Лавочника изображало высшую степень презрения, а голос дрожал от праведного гнева. – Приходят, понимаешь, требуют только самого лучшего. Но платить готовы как за третьесортный товар. За четыре дозы могу отдать тебе меч из эррийского сплава, способен разрезать сантиметровую титановую плиту за пару секунд. У меня их десятка три пылится, никому не нужны. А эту игрушку меньше чем за семь не отдам. Точка. Хочешь – бери, хочешь – дерись с Архонтами хоть голыми руками.

– Хорошо, пусть будет семь… – махнул рукой Ярослав.

Лавочник посмотрел на клиента с недоумением и даже с некоторым огорчением. По сути, они еще не начали торговаться – впереди ожидался долгий, интересный процесс, наполненный взаимными упреками и беззлобными оскорблениями, уходами и возвращениями, спорами и уступками. И все это было убито на корню… какое неуважение к высокому искусству торговли! Из-за этого и несомненный барыш как-то… не радует.

Расстроенный, он принес горсть пробирок, поочередно приложил их к запястью Ярослава. Заполнив последнюю, сухо кивнул:

– Порядок. Теперь дай руку.

Что именно Лавочник сделал, Ярослав так и не понял – просто вдруг появилось ощущение, что теперь меч будет его слушаться. Только его – и никого больше. Оружие признало хозяина и было готово к бою.

– Приложи его к поясу, прилипнет. Захочешь снять – обхвати ладонью, и все. Активация – здесь, вот этот ползунок регулирует длину. Максимальная – от себя.

Черный цилиндр и впрямь легко прилип к поясу. Ярослав ухватил его двумя пальцами, дернул – меч держался надежно.

– Спасибо.

– Ладно… будешь в наших краях, заходи, да, и подумай насчет рейдера… Ну, удачи тебе, Вирм, в этом безнадежном деле. И вот еще… – Лавочник порылся в кармане, извлек небольшую коробочку. Под прозрачной крышкой в бархатных гнездах цвета малахита лежали шесть переливающихся зеленью шариков. – На, возьми.

– Что это?

– Блокиратор пси-воздействия, капсулированное заклинание «Глухота» класса «Щит». Шестой уровень. Достаточно притронуться к горошине пальцем, активация почти мгновенная.

– Сильная штука… я о таком и не слышал.

– Насколько я понимаю, вас учили блокировать пси-атаку?

– Разумеется.

– Ну и как ощущения?

Ярослав поежился… ощущения были не из приятных. Пси-воздействие не может быть полностью отражено, это закон, нарушаемый лишь редкими случаями наличия у существа природного иммунитета. Заклинание лишь преобразовывало атаку в нечто более безопасное. В лютую жару или дикий холод. Чаще – просто в чистую, незамутненную боль. Нельзя сказать, чтобы очень сильную, вытерпеть можно. Но тот, кто хоть раз вытерпел, следующего раза ждал с содроганием.

– Вижу, помнишь, – невесело усмехнулся Лавочник. – А от этих капсул будет еще хуже. Поэтому их толком никогда и не применяли. Возьми, вдруг пригодятся. От момента активации действуют… – он закатил глаза, переводя время в знакомые Ярославу размерности, – примерно трое земных суток. Без малого.

– Сколько просишь? – пожал плечами Ярослав. Сам он в подобной защите не нуждался, но не следовало исключать и ситуацию, когда блокиратор пси-воздействия может оказаться полезным.

Лавочник с деланным равнодушием махнул рукой.

– Лежалый товар, бесполезный. Дарю.

* * *

В этот раз к его отъезду Ольга отнеслась спокойнее. Не то чтобы она безоговорочно поверила в успех – скорее, пришла ко вполне очевидному выводу, что другой возможности справиться с атлантами у них может и не быть. А потому просто проводила его до дверей и лишь перед самым расставанием прижалась на мгновение всем телом и прошептала извечные слова, которые женщины всегда говорят уходящим на опасное дело мужчинам, а к которым мужчины так редко прислушиваются. «Будь осторожен, – шептала она, – умоляю, вернись живым».

Он кивал, но мыслями был уже не здесь…

В аэропорту снова пришлось прибегнуть к отвлечению внимания таможенников. Лавочник не лгал, черный цилиндр меча не высвечивался на экране сканера, но вот шкатулка с осколком синего кристалла могла привлечь внимание бдительных парней в зоне досмотра. Допустить этого было нельзя ни в коем случае.

Полет прошел без приключений, да и добраться до входа в подземелье удалось быстро. По дороге – по закону подлости, единственному закону, который выполняется всегда и везде, – ему встретился уважаемый сеньор Кастаньос Эранс, неспешно прогуливающийся по лесу. Видимо, действие внушения уже начало ослабевать, во всяком случае, сеньор Эранс уже не рассматривал этого русского как горячо любимого родственника, но все еще сохранял остатки дружелюбия, а потому мило раскланялся с чужаком, забредшим в его владения, и побрел по тропинке дальше, тут же выбросив человека в черной кожаной куртке из головы.

Проклиная свою предусмотрительность, Ярослав вновь принялся раскапывать вход в храм. Работа шла гораздо легче, земля еще не успела слежаться, но это совсем не означало, что ковыряние, пусть и мягкой, земли короткой лопатой должно доставлять удовольствие. К тому времени, как в образовавшееся отверстие уже можно было пролезть, он был грязен с ног до головы… пришлось потратить почти четверть часа на приведение себя в порядок. Заклинания, уместные в этом случае, не относились к числу сложных – при некоторой сноровке ими мог воспользоваться даже человек, имеющий лишь самые минимальные способности к магии и прошедший лишь самое элементарное обучение, – но времени они занимали немало. К концу процесса куртка и джинсы Ярослава выглядели так, словно еще пять минут назад лежали на полке магазина, туфли сияли лаковым блеском, а на коже не осталось и следа от пота и грязи.

Первую ловушку он просто почувствовал. На первый взгляд все было точно так же, как и раньше – упрямый пульт управления порталом, постепенно поддающийся его усилиям, незримые нити энергоканалов, один за другим занимающие свои места… Серия золотых вспышек, серая пелена портала. Ярослав сделал шаг к арке и тут же замер, ухмыляясь.

– Кажется, не все так просто…

Портал выглядел так же, как и раньше, и все же от него веяло несомненной угрозой, едва ощутимой, но от этого не менее реальной. Он снова проследил все внутренние системы пульта. Что-то было не так… что-то изменилось с момента его предыдущего визита. Потребовалось чуть ли не полчаса на то, чтобы понять принцип действия ловушки – пульт содержал дополнительную цепь, вносящую некоторую нестабильность в работу портала. Никак не отражаясь на внешнем виде серого марева, эта нестабильность разнесла бы на кусочки не больше спичечной головки любой объект, вошедший в портал.

По всей видимости, Архонты не возлагали на эту простенькую ловушку особых надежд. Если бы они хотели просто исключить проникновение в бункер незваного гостя, достаточно было просто отключить или заблокировать портал. Хотя нет… блокировку он обошел бы, пусть и потратив на это массу времени, значит – отключить.

Но портал работал… Ярослав задумался, затем криво усмехнулся.

– Тест… вы хотите посмотреть, ребята, на что я способен?

На то, чтобы обойти систему уничтожения непрошеных гостей, ушло немало времени. Ярослав взмок от напряжения, но упрямая техника атлантов все же уступила. Привычный уже тест с рюкзаком показал, что непосредственной опасности нет… если, конечно, там, с другой стороны марева, не поджидают суровые дядьки с излучателями.

– Что ж, попробуем, – пробормотал он. Говорить с самим собой постепенно становилось дурной привычкой.

Вообще говоря, на мгновение у него возникло желание метнуть сквозь портал боевую звезду… вряд ли это можно было назвать хорошей идеей, поскольку способностей на то, чтобы создать по-настоящему мощную звезду, уровня эдак седьмого, которая разнесет бункер вдребезги, ему не хватало. А более слабый удар, вероятно, просто повредит арку портала на том конце, лишив его всяческих возможностей добраться до атлантов. К тому же где гарантия, что та арка у них единственная и что они не смогут выбраться из своего убежища.

Пришлось действовать тоньше, хотя на это и ушло невероятное количество времени и сил. Сил было в избытке, со временем тоже особых сложностей не наблюдалось… правда, время играло против Ярослава, и с этим приходилось считаться.

По классификации Мира Хаоса это было заклинание пятого уровня «Наблюдатель» класса «Поиск». Нечто подобное он создавал дома, с помощью того самого старенького телевизора, набитого закупленными на рынке деталями. Здесь нужного оборудования не было, и приходилось рассчитывать только на чистую Силу – свою и, разумеется, заемную, взятую у синего кристалла. Радовало по крайней мере то, что сияющий осколок казался неисчерпаемым. Магический глаз, совершенно невидимый и неопределяемый никаким прибором, кроме магического сканера, нырнул в портал, передавая сознанию Ярослава все, что разведчика окружало.

Собственно, смотреть было особо не на что. Ни засады, ни какой-либо иной ловушки Наблюдатель, тщательно обследовав помещение, не зафиксировал. Заклинание магического глаза изначально создавалось отнюдь не для присмотра за неверными женами, а для применения в куда более серьезных ситуациях. Помимо передачи изображения, «Наблюдатель» мог оценить достаточно много факторов – температуру, наличие в воздухе потенциально опасных веществ, присутствие вредных излучений и многое другое, что могло представлять собой угрозу жизни или здоровью хозяина.

Картинка, воспринимаемая Ярославом, задрожала и покрылась рябью. Он тряхнул головой, прерывая контакт – время жизни глаза-разведчика подошло к концу. Дальнейшее ожидание не имело смысла, и Яр, стиснув ладонью черный цилиндр меча, шагнул в портал.

На то, чтобы добраться до комнаты, где находился «Привратник», у Ярослава ушло чуть ли не полчаса – приходилось тщательно сканировать окружающее пространство и просчитывать каждый шаг. Но все вокруг выглядело безопасным, ни одной ловушки он так и не обнаружил. Как и Архонтов… казалось, бункер вымер. К его немалому огорчению, «Привратник» исчез – а вместе с ним исчезло почти все барахло, сваленное ранее возле стен. Осталось только то, что даже на вид выглядело неисправным или разрушившимся от времени.

– И все-таки я опоздал, – вздохнул он.

Внезапно что-то произошло. Голову словно сдавили стальные тиски, перед глазами поплыли черные круги. «Пси-атака. – Он вспомнил, как говорил об этом с Лавочником. – Дерьмо. Где-то здесь Архонт». Он застонал и попытался сконцентрироваться… Его разум не так просто было подчинить чужой воле, каждый маг, прошедший обучение в Академии, имел определенную защиту от подобных нападений. Многократно отработанная на занятиях, эта методика постепенно становилась рефлекторной – юношей и девушек заставляли ставить защитные блоки независимо от сознания, поддерживать их даже во сне… и эти навыки не были утрачены Ярославом, несмотря на то, что долгие годы никакой потребности в ментальной блокировке не было. В этом мире еще не научились атаковать сознание, предпочитая более простые и разрушительные методы – нож, пуля, ракета…

Нападение было невероятно сильным. Будь на месте Ярослава обычный, лишенный защиты человек, он в долю секунды попал бы под полный контроль атакующего, превратившись в марионетку, лишенную воли. Но и Стража Четвертого круга, обученного техномага – хотя и не блиставшего особыми способностями – этот удар почти вывел из строя. На несколько долгих секунд, каждая из которых могла оказаться для него последней.

Если бы Архонт, пытавшийся взять под контроль сознание непрошеного гостя, находился от него в нескольких шагах, ему бы ничего не стоило просто убить чужака. Но Властитель Дарбек, задержавшийся в бункере для установки ловушек и не успевший окончить свою работу в срок, не рискнул приближаться к аборигену, который без особого труда сумел преодолеть два препятствия. Псионическая атака Архонтов действовала на расстоянии до полутора десятков метров, невзирая на препятствия, а потому он чувствовал себя в относительной безопасности, нанося удар из соседнего помещения и наблюдая за противником с помощью небольшого экрана.

Реакция аборигена была необычной. Существо, попавшее под власть атланта, обычно на мгновение застывало на месте, а потом поступало в полное распоряжение нового хозяина. Иногда – к счастью для атлантов, очень редко – им приходилось сталкиваться с теми, кто обладал врожденным иммунитетом к подчиняющему пси-воздействию. Таких особей надлежало уничтожать, а также поголовно убивать и всех их кровных родственников, дабы опасная способность не передалась последующим поколениям. Еще реже контроль сознания давал лишь временный эффект – на памяти Властителя Дарбека лишь одна раса обладала таким свойством, раса, которая нанесла атлантам позорное поражение. Гиперборейцы… что бы они ни утверждали, людьми их считать было нельзя, их ментальные характеристики и природная сопротивляемость пси-воздействию заметно отличали их от остальных обитателей этой планеты.

И теперь, прямо на глазах Архонта, проявлялся четвертый тип реакции – человек (существо, проникшее в бункер, было человеком или изрядно выродившимся гиперборейцем) явно отреагировал на атаку, но быстро пришел в себя и теперь стоял посреди комнаты, лихорадочно озираясь по сторонам.

Самым правильным решением для Дарбека было бы немедленно покинуть бункер. Противник, обладающий неизвестными способностями, мог представлять собой опасность… хотя и заманчиво было бы убить его. Но информация – и Архонт прекрасно это понимал – была куда важнее, чем гибель какого-то единичного индивидуума… тем более гибель гипотетическая. Лорду-Протектору следовало незамедлительно сообщить о том, что среди аборигенов этой планеты появилась особь, обладающая способностью к техномагии, да еще и способная противостоять псионической атаке. К тому же, хотя разум аборигена отторгнул контакт буквально через пару секунд воздействия, Дарбеку удалось получить кое-какую информацию о противнике. Не слишком много, но и она может оказаться важной. Лицо женщины. Небольшое здание, в котором этот человек, видимо, живет. Адрес – зрительный набор слов на чуть помятой металлической табличке, который пока ничего не говорил Властителю. Оружие, которым располагает человек и на которое возлагает большие надежды. Но главное – этот человек такой же чужак в этом мире, как и они.

Следовало отдать Властителю Дарбеку должное – он не был трусом, и потому несколько секунд мысленно взвешивал два пути, один из которых надлежало выбрать. Попытаться уничтожить опасного гостя сейчас – или доставить полученную информацию Лорду-Протектору с тем, чтобы ликвидировать потенциальную угрозу позже, по надлежащему ее изучению. В конце концов он решил, что второй путь в большей степени соответствует указаниям, полученным от Лорда-Протектора.

Проблема была в том, что этот опасный техномаг находился как раз на пути между Властителем и порталом.

Ярослав усилил защиту, и черная пелена перед глазами рассеялась. По подбородку текло что-то теплое… он провел рукой по коже и взглянул на пальцы. Кровь… видимо, в момент атаки он непроизвольно прикусил себе губу.

Где-то неподалеку находился Архонт, в этом не было никаких сомнений. Ярослав вышел в зал с полуразрушенным пультом управления, затем, после секундного колебания, подошел к левой двери. Контрольная панель сопротивлялась недолго – минута, и дверь мягко отъехала в сторону, открывая проход.

Помещение было довольно большим – самым большим из тех, которые он уже видел в этом бункере. Здесь было почти пусто, только на полу у дальней стены, через равные промежутки, стояли невысокие, по щиколотку, матово поблескивающие диски. Один из них выглядел совершенно новым, еще четыре уже утратили свой блеск, покрывшись сеткой мелких трещин. Следы на полу явственно свидетельствовали о том, что еще пять подобных конструкций были недавно демонтированы. Ярослав опустился на одно колено, провел ладонью по шероховатому материалу, похожему на пластмассу… Поверхность поддалась под нажимом пальцев, рассыпаясь в труху.

Он знал, что перед ним – индивидуальные генераторы стасис-поля. Все верно… четыре кокона атланты так и не успели активировать. А где же остальные? Видимо, успели вынести из бункера. Знать бы только куда.

Снова взвыло чувство опасности, и Ярослав метнулся в сторону – там, где он только что стоял, полыхнул голубоватый луч, выбив в полу глубокую дымящуюся каверну. Еще одна вспышка, еще… В очередном прыжке он успел увидеть стрелявшего – высокий «человек», почти весь укрытый золотистой чешуей, вновь и вновь давил на спуск небольшого излучателя. Яр не останавливался ни на мгновение, отчаянно пытаясь уйти от энергетических разрядов. Капля расплавленного металла, легко пройдя сквозь одежду, впилась в бедро. От дикой боли он замер – на мгновение, но и этого оказалось достаточно. От следующего выстрела увернуться ему не удалось – луч задел плечо, тело вновь пронзил спазм…

Серебряноволосый гигант опустил оружие, с видимым удовольствием наблюдая за корчащимся на полу человеком. Затем неспешно заговорил…

Если применить уровень знания Ярославом этого древнего, можно сказать, уже мертвого языка к терминам, принятым в здешнем обществе, то получилась бы оценка вроде «читаю и перевожу со словарем». Он мог худо-бедно разобраться в пиктографическом письме атлантов, но уловить смысл произнесенных слов мог лишь отдаленно. Но большая точность и не требовалась – нетрудно было догадаться, что может говорить хозяин, подстрелив того, кто незаконно проник в его дом. Мол, как ты посмел… ничтожный червь… лишь смерть послужит достаточным наказанием… и так далее. Вообще говоря, вся эта напыщенная – а Архонт выглядел довольным до отвращения – речь не имела ни малейшего смысла, и это было известно каждому школьнику на этой планете, который хотя бы раз сходил в кино на боевик. Главный злодей обязательно будет долго и нудно рассуждать о своем уме и проницательности и объяснять «хорошему парню», почему именно сейчас тому предстоит умереть. Пальцы Ярослава сложились в боевое положение… и тут же бессильно разжались. Ударить боевой звездой – здесь, в замкнутом пространстве… вероятно, он поджарил бы и себя вместе с Архонтом. Да и тот держал излучатель практически на минимуме мощности – по той же самой причине. Будь Архонт последним из уцелевших, быть может, Ярослав и счел бы размен фигур приемлемым… но, судя по отключенным генераторам, из стасиса вышли все шестеро атлантов, во главе с Лордом-Протектором.

Он прошептал короткое заклинание, и боль в обожженном плече начала отступать. Потом она еще вернется – если не предпринять соответствующих мер. Сейчас не до этого, на полноценное лечение уйдут часы, если не дни. Правая, неповрежденная рука потянулась к цилиндрической рукояти меча.

Это движение не укрылось от взгляда атланта, и по его тонким губам скользнула пренебрежительная ухмылка. Разум этого существа, что лежало перед ним, был все еще надежно закрыт, и усилия Властителя овладеть сознанием противника были тщетны. Человек лишь морщился, словно пси-атаки причиняли ему физическую боль, но упорно отказывался подчиняться. К тому же он невероятно живуч… стоит ли рисковать и далее? В любом случае давать врагу шанс оправиться и начать ответную атаку в планы Архонта не входило.

Наконец он пришел к выводу, что самым верным решением будет сжечь руку чужака, что сейчас медленно двигалась к оружию. Что это за оружие, Архонт представлял себе плохо – лишь по тем обрывкам, что сумел выудить из памяти этого мужчины за краткие мгновения контакта. Потом, позже, можно будет заняться изучением этого образца. Итак… сжечь ему руку – вероятнее всего, он потеряет сознание от болевого шока. Может, при этом рухнет и воздвигнутая в его разуме стена, и его память станет доступна для сканирования. Если же нет – тогда его стоит доставить к Лорду-Протектору, дабы пыткой или иными способами заставить говорить – или снять эту проклятую блокаду. Решено.

Ярослав увидел, напрягся палец атланта, лежащий на спуске излучателя, и приготовился метнуться в сторону. Сейчас его левая рука была полностью выведена из строя – ни опереться, ни оттолкнуться. Он лежал в очень неудачной позе и не был уверен, что сумеет двигаться достаточно быстро. А потому выбрал единственное возможное решение – мысленно потянулся к излучателю и попытался блокировать его энергосистему. И тут же застонал от бессилия – оружие было надежно экранировано от такого рода воздействий. Несколько минут, и защиту можно было бы взломать… но этих минут в его распоряжении не было.

Архонт нажал на спуск. Ярослав отчаянно рванулся в сторону, перекатываясь по местами все еще раскаленному от прежних разрядов полу, уже понимая, что не успевает… И ничего не произошло.

То ли сам излучатель вышел из строя – и немудрено, столько веков пролежал на полке, должен был бы вообще в прах рассыпаться – или, что более вероятно, иссяк заряд в батарее. Это был шанс, и Ярослав, вскочив на ноги, бросился вперед, к Архонту, на бегу срывая с пояса меч.

И тут же получил чудовищный удар в челюсть, вновь бросивший его на пол.

Рот наполнился кровью. Ярослав медленно встал, сплюнул выбитый зуб и активировал меч. Голубоватое лезвие выскользнуло из рукояти и стремительно выросло до метровой длины.

То ли атланта напугал вид неизвестного оружия, то ли выражение лица стоящего перед ним человека, но продолжать бой он не решился. Одним прыжком, вызвавшим бы зависть у любого спортсмена, Архонт выскочил из зала и метнулся к панели управления дверью. Массивная золотистая плита скользнула в пазы, отгородив Властителя Дарбека от взбешенного чужака.

Ярослав поднес руку к контрольной панели, но в этот раз дверь отказалась ему подчиняться. Что бы ни сделал Архонт с контрольным механизмом, теперь в его внутренних цепях просто не было команды открытия дверей, которую можно было бы активизировать. Помещение было наглухо запечатано. Мигнул свет, и мягкий женский голос произнес на языке атлантов:

– Активирована система защиты от вторжения. Фаза локализации.

Смысл произнесенной фразы Ярослав уловил. Его собирались здесь запереть…

– Ну, Лавочник, посмотрим, что ты мне подсунул.

Ярослав поднес светящийся стержень меча к металлической двери. Считалось, что Меч Равенства способен справиться с любым материалом, но существовала защита и от него. В конце концов, это было просто ручное оружие, хотя и достаточно мощное. Лезвие Меча Равенства, независимо от его формы и внешнего вида, представляло собой энергетический поток, разрушающий межатомные связи вещества. Камень, пластик, металл – ничто материальное не могло противостоять этому лезвию, но существовали и иные методы. Некоторые из цивилизаций, пошедших по технологическому или магико-технологическому пути развития, сумели самостоятельно изобрести дезинтегрирующий луч, а также в той или иной степени – способы противостоять его разрушительному действию.

Но за исключением неведомых поставщиков Лавки Снов, никому не удалось изготовить дезинтегратор в столь компактной форме. И насколько было известно Ярославу, Атланты не были знакомы с подобными устройствами и, следовательно, с действенными способами защиты от них.

Лезвие без особого труда вошло в металл. Теоретически дезинтегрирующему лучу требовалось какое-то время на разрушение межатомных связей, а потому меч двигался сквозь толстую орихалковую плиту с некоторым, вполне заметным усилием. Потребовалось секунд сорок, чтобы вырезать в двери неровный овал. Замкнув разрез, Яр с силой пнул золотистый металл. Тот некоторое время сопротивлялся, но после третьего удара здоровенный кусок брони выпал наружу, наполнив все вокруг грохотом.

– Фаза локализации неэффективна, – сообщил женский голос. – Зафиксированы деструктивные действия вторгшегося объекта. Приступаю к фазе ликвидации.

– Вот дерьмо, – ругнулся Ярослав, наблюдая, как из узких щелей у самого потолка выплескиваются струйки желтоватого дыма.

Коротким жестом он окружил себя защитным полем. Против отравляющего газа – а это, вероятно, именно какой-то токсин – поле поможет. На некоторое время. Сейчас следовало бы разыскать Архонта, но иметь за спиной взбешенную систему безопасности, способную на любую пакость, было бы неосмотрительно.

– Эй, ты! – Он попытался строить на языке атлантов предельно простые фразы. – Назови свое имя.

– Я – искусственный интеллект, код обращения – Тела, – любезно ответил женский голос.

– А кто я?

– Ты – биологический объект, вторгшийся в охраняемую зону и причиняющий повреждения моим системам. – Голос был все так же мягок. – Согласно заложенным в мою программу вариантам реагирования, принято решение о ликвидации. Решение может быть изменено, если ты деактивируешь свое оружие и добровольно последуешь в указанное мною помещение, где будешь ожидать решения Властителей.

Мысленно Ярослав поставил себе высшую оценку за сообразительность. В системе защиты бункера атланты установили систему искусственного интеллекта, тем самым допустив большую ошибку. Окажись здесь простой робот, с ним невозможно было договориться. А так… стоило попробовать.

– Очень хорошо, Тела. Я предлагаю другой вариант. – Ярослав замолчал, подбирая слова: – Если ты прекратишь фазу ликвидации, я не стану… разрушать тебя.

– Вариант неприемлем, – сообщила Тела, не меняя интонации. – Тебе не удастся меня повредить.

Ярослав пожал плечами. К этому моменту он уже успел проследить энергопотоки, идущие от полуразрушенного пульта управления, и смог с достаточной степенью достоверности определить место, где под прикрытием броневых плит скрывалась центральная часть электронного мозга бункера. Также сумел оценить степень разрушения, нанесенного оборонительным системам бункера тысячи лет назад, когда энергетический заряд ударил в пульт. Вообще говоря, Теле стоило бы впасть в панику – хотя сам мозг и не был поврежден, большая часть доступных ей внешних систем оказалась отрезанной от управления. Даже если бы тот стародавний выстрел делал сам Ярослав, он не сумел бы выбрать более удачный прицел. Приятно было осознавать, что из всего встроенного оружия в распоряжении Телы остался лишь отравляющий газ. Ничего более серьезного противопоставить ему она не могла.

Подойдя к стене, Ярослав медленно погрузил меч в металл, а затем повел его чуть вниз.

– Остановись! – Усиленный голос Телы ударил по ушам.

– Мой вариант все еще неприемлем? – Ярослав увеличил надрез еще на пару сантиметров.

Проблема всех без исключения искусственных интеллектов – вернее, тех из них, которые носили этот титул по праву, – было присутствие в их программе, пусть и в незначительных дозах, инстинкта самосохранения. Этот инстинкт не должен был вступать в противоречие с прямыми приказами хозяина, но в тех случаях, когда решения принимал сам электронный разум, он руководствовался всеми заложенными в него компонентами. Тела не была исключением. Ее проектировали не для военных действий, когда уничтожение врага является безусловно доминантной целью.

– Я прекращаю атаку. – Теперь в голосе Телы слышалось явное беспокойство. Интересно, для чего была запрограммирована эта тональность? Для вопросов о здоровье хозяина?

По залу пронесся порыв ветра, воздух очистился в считанные секунды.

– Фаза ликвидации прервана. – Тела снова говорила нормальным голосом. – Прошу прекратить разрушение моих систем.

Ярослав деактивировал меч.

– Мне нужна информация.

Он мог бы поклясться, что в ответной реплике компьютера прозвучал тяжелый вздох.

– Любая информация предоставляется только по распоряжению Архонта.

– Считай меня Архонтом, – усмехнулся Ярослав.

Попытка нарушить напрямую отданное распоряжение могла окончиться для Телы фатально. Предложенный Ярославом путь обхода первичного приказа был вполне реализуем. Искусственный интеллект, не желавший собственной гибели, послушно расширил круг допущенных к управлению лиц и через пару мгновений был готов отвечать на вопросы.

– Где находится Архонт, присутствовавший здесь вместе со мной?

– Семь тактов назад он находился в помещении транспортной системы.

Мысленно Ярослав перевел атлантические такты в уже ставшие привычными местные единицы измерения времени. Получалось что-то около трех минут.

– Где он сейчас?

– Нет данных. Архонт Дарбек воспользовался порталом. Портал является полностью автономной энергонезависимой системой, его контрольные цепи изолированы от моих управляющих центров. Системы наблюдения в помещении семь повреждены, определить пункт назначения не представляется возможным.

Последняя фраза оказалась слишком сложна для понимания, словарного запаса явно не хватало. Ярослав потребовал повторить ее в более простых выражениях. Тела послушно изложила все короткими фразами.

– Где еще на планете размещены порталы транспортной системы?

– Нет данных. Мои функции распространяются только на бункер.

Ярослав про себя выругался. Значит, атланту удалось ускользнуть, и преследовать его нет никакого смысла. Если Архонт догадался отключить портал после того, как воспользовался им… нет шанса угадать нужный код, да еще с одной-единственной попытки.

– Дай всю информацию об Архонтах.

И искусственный интеллект, нисколько не нарушая заложенную в него программу, ибо человек, стоящий перед пультом, был включен в список допуска и тем самым имел право задавать вопросы, начал выдавать информацию. Память Ярослава впитывала в себя имена, характеристики – все сведения, какими располагала Тела. К сожалению, их было несколько меньше, чем хотелось бы.

– Таким образом, я проиграл, – вздохнул Ярослав и потянулся за очередным пирожком.

На протяжении всего рассказа Оленька сидела рядом, мелкими глотками пила горячий чай на травах и молчала, прекрасно понимая, что Яру сейчас нужен не столько собеседник, сколько слушатель. Теперь, после финального аккорда, можно было и вступить в разговор:

– Как твое плечо?

– А? Плечо? Да ерунда… рана была большая, но не слишком опасная. Излучатель не дает крови течь, все тут же обугливается…

Ее передернуло от смеси отвращения и сострадания.

– Имея неограниченный запас энергии, можно затянуть любую, сколь угодно серьезную рану. Кроме смертельной. – Он невесело усмехнулся. – На это ушло не так уж и много времени… правда, куртку пришлось выбросить.

– И что теперь?

– Не знаю.

Он долго молчал. Снова вспомнилась та женщина в самолете, ее рассказ о погибшем сыне. Теперь, когда решение уже принято, отступать он не собирался… вот только ничего умного в голову не приходило. Конечно, атлантов нужно искать.

– Тебе ее не жалко?

Он не удивился вопросу… быть может, еще и потому, что и сам испытывал странное чувство стыда, как будто бы совершил подлость. Пусть и по отношению к компьютеру.

Тела рассказала все, что знала. Увы – мало. Какую пользу могут принести имена атлантов? В бункере имелись устройства записи изображения и звука, но включались они лишь по прямому приказу. Такого приказа не поступило ни разу, и потому Ярослав не смог узнать никаких секретов, никакой ценной информации о дальнейших планах Архонтов. Тела подтвердила то, что он знал и так – из коконов вышли шестеро. Первоначально – с точки зрения искусственного интеллекта, тысячелетиями пребывавшего в спячке, это было не так уж и давно – предполагалось, что архонты займут все десять коконов. Но Властитель Беленжес погиб – Тела сделала это предположение на основании того, что получила приказ исключить его из списка допущенных к управлению бункером. Властитель Берг был убит варваром, проникшим в бункер. Тела, повинуясь просьбе Ярослава, воспроизвела на экране запись того давнего события – при обнаружении в охраняемой зоне постороннего запись включалась всегда, и не было никаких сомнений в том, что Архонты знают своего противника в лицо.

Он с замиранием сердца следил за страшно изуродованным человеком, сумевшим в единоборстве справиться со всесильным Архонтом. Скорость реакции этого человека потрясала – при необходимости Ярослав тоже мог быть очень, очень быстр, но такой стремительности движений можно было добиться только с применением магии. После первой атаки – ракурс съемки был неудачен, но Ярослав мог бы поклясться, что пальцы атланта вырвали у противника кусок живой плоти – оба замерли друг против друга. Человек сжимал в руке меч, руки Архонта были пусты. Гигант в золотой чешуе обменялся с противником несколькими фразами – вряд ли это были приветствия, скорее, взаимные угрозы. Ярослав не понял ни слова – оба говорили на незнакомом языке, хотя и вызывавшем некие смутные ассоциации. Дальнейшее произошло достаточно быстро… Чужак бросился не к атланту, что было бы естественным и, вероятно, безнадежным, – он подхватил лежавший на полу излучатель. Каким образом человек, привыкший к мечу и ножу, сумел воспользоваться высокотехнологичным оружием? Так или иначе, но мощный заряд превратил голову Властителя Берга в пар – а вместе с ней и немалую часть пульта управления бункером.

По словам Телы, еще двое Архонтов не явились, чтобы занять приготовленные для них места в стасис-коконах.

Итак, шестеро. И один из них – Лорд-Протектор. Очень плохо…

– Тела, на какой срок первоначально были запрограммированы коконы?

– Пять местных суток.

– Почему стасис не был отключен вовремя?

– Большая часть управляющих цепей вышла из строя при повреждении контрольного пункта. – Интересно, ему показалось или в голосе искусственного интеллекта и в самом деле послышалась печаль? – Остался лишь автономный контур деактивации поля, не имеющий связи с моими системами.

– Что привело его в действие?

– Нет данных.

Ярослав ощутил, как первая волна боли пробежала по обожженному плечу. Действие магии завершалось… он использовал очень сильное заклинание, и теперь его тело некоторое время будет сопротивляться магии, отгоняющей боль. Необходимо было срочно заняться лечением, в противном случае он может просто потерять сознание. Это займет какое-то время… а бункер сейчас представляет для него одну огромную ловушку. Если Архонты вернутся – ему не удастся справиться с ними.

Придется отступить.

– Тела, ты можешь заблокировать портал так, чтобы через него не мог пройти никто, кроме меня?

– Повторяю, управляющие контуры транспортной системы не имеют связи со мной.

– Ах да, я забыл…

Некоторое время он раздумывал над своими возможными действиями. Остаться здесь и ждать прихода атлантов в надежде выиграть поединок один против шести? Теперь, когда они предупреждены об опасности, шансов на успех почти не было. Да и сколько ждать? Может быть, они атакуют его уже через несколько минут, а могут не появиться здесь и месяц… Внезапно он вздрогнул – а ведь им не составит особого труда запереть чужака в бункере навеки. Это ведь так просто.

– Тела, слушай приказ. Отныне любое существо, сходное по характеристикам с человеком, появившееся в этом бункере, должно немедленно заноситься в перечень допущенных к получению информации. Имеющиеся у тебя системы нападения деактивировать, не использовать ни при каких обстоятельствах.

– Принято.

– Через пятьдесят тактов все свои системы переведи в режим максимальной экономии энергии.

– Принято.

– Прощай, Тела.

Искусственный интеллект не ответил.

Ярослав подошел к пульту управления порталом. Как он и предполагал, арка была холодной и безжизненной – Архонт, покинув бункер, отключив транспортный канал с другой его стороны, старался замести следы. И это ему удалось – Ярослав с сожалением обнаружил, что пульт был слишком уж простым устройством, он не вел запись выполненных операций и не мог подсказать, по какому адресу был отправлен последний пассажир. Потребовалось некоторое время, чтобы снова заставить портал заработать.

Напоследок оглядевшись по сторонам, он подвесил в воздухе, возле самого портала, боевую звезду примерно третьего уровня. Почти невесомый, ослепительно яркий голубой шарик, потрескивая и распространяя вокруг запах озона, медленно опускался вниз и должен был достичь пола секунд через сорок. Как только это произойдет, здесь станет очень жарко. Очень. От арки портала и от контрольного пульта останутся разве что лужи расплавленного орихалка, но толстые стены и наглухо закрытая дверь должны уцелеть. Теле ничего не угрожает – кроме разве что длительного одиночества. Когда-нибудь этот бункер все же найдут, но произойдет это очень и очень не скоро. Быть может, к тому времени человечество, если ему суждено уцелеть, будет готово к встрече с технологиями Великой Атлантиды.

Ярослав, прекрасно понимая, что отменить принятое решение он уже не сумеет, быстро нырнул в серое марево портала и, мгновение спустя оказавшись в полумраке подземного храма, прервал работу транспортной системы. Пройдет еще несколько секунд – и где-то далеко отсюда, в морской глубине, под толстым слоем донных отложений, произойдет взрыв, навсегда лишив атлантов возможности укрыться в бункере.

Он застонал от боли… теперь можно было вплотную заняться раной.

– Наверное, немного жалко. Знаешь, мне когда-то рассказывали, что в некоторых мирах, далеко ушедших по технологическому пути развития, отказались от создания искусственных интеллектов. Они ведь тоже стареют, изнашиваются, и наступает время, когда их приходится выключать… а это слишком похоже на убийство.

– Но ведь они не живые?

– Жизнь – понятие относительное, – пожал он плечами.

В дверь постучали.

– Мы кого-то ждем? – задал Ярослав риторический вопрос.

Ольга дернулась, собираясь встать.

– Сиди, я посмотрю, кто там.

Он поднялся и вышел в прихожую, на ходу сканируя пространство за дверью. Двое. Мужчины. Вооружены… вот дерьмо. И все же чувство опасности молчало, словно не было ничего подозрительного в появлении у его дверей поздно вечером – можно сказать, уже ночью – двоих мужчин с оружием.

Лет двадцать назад, еще до того, как они с Ольгой поселились в этом домике на окраине Москвы, Ярославу – тогда его, впрочем, звали иначе – приходилось довольно много общаться с людьми, испытывающими нездоровую страсть к оружию и всегда готовыми пустить его в ход. И немало среди них было таких, кто с удовольствием отправил бы в мир иной Джерри Вирма, полицейского из отдела по расследованию убийств славного города Детройта. Он усмехнулся – это было не самое простое время. Но в общем-то и не самое плохое. Все было просто – по одну сторону свои, по другую – враги. Врагов постепенно становилось все меньше и меньше, но и среди «своих» случались потери. Потом он допустил ошибку… серьезную ошибку, непозволительную. Поддался чувствам, хотя должен был следовать требованиям закона. Пришлось распрощаться и с работой в полиции, и с Америкой, тем более что его личностью заинтересовались агенты ФБР, которые, вопреки бытующему среди офицеров полиции мнению, не зря ели свой хлеб с маслом. В ближайшую сотню лет ему лучше на североамериканском континенте не появляться… ну, по крайней мере без дополнительных мер предосторожности. У ФБР хорошая память и не менее хорошие картотеки, сведения в которых не имеют сроков давности.

В общем, он не боялся людей с оружием. А вот им следовало бы поостеречься.

– Добрый вечер, – вежливо поздоровался один из непрошеных гостей. Вероятно, старший в этой паре. Оба были в штатском, но за невысокой оградой стояла машина, не дававшая усомниться в своей принадлежности ко вполне определенной государственной структуре, к тому же в руке старший держал плотно набитый потрепанный портфель, с каким до сих пор можно увидеть разве что старого учителя, да еще сотрудника властных структур. Надпись «милиция» на борту потрепанного «жигуля» была прекрасно видна в свете лампы, освещавшей крыльцо и дорожку к калитке.

– Доброй ночи, – холодно отрезал Ярослав.

– Да, вы правы. – Мужчина кивнул, но если он и испытывал чувство вины, на его лице это никак не отразилось. – Извините, что так поздно. Господин Верменич, я не ошибаюсь?

– Ни в коей мере.

– Капитан Бурун, уголовный розыск. Еще раз прошу прощения за поздний визит, но мне… нам и в самом деле надо с вами поговорить. Дело не терпит отлагательства, и…

– И вы постараетесь меня долго не задержать, – не удержался от шпильки Ярослав.

Он ожидал, что капитан кивнет, но тот лишь усмехнулся.

– А вот это как получится. Подозреваю, у нас состоится долгий, очень долгий разговор. И не обещаю, что он будет приятен…

– Меня в чем-то обвиняют? – сухо поинтересовался Ярослав. Пожалуй, опера не могли бы выбрать для своего визита менее подходящее время. Сейчас он не готов был разговаривать с представителями власти, да и не хотел этого.

– Нет.

В коротком ответе явственно слышалось слово «пока». Пока его ни в чем не обвиняют. Но если господин Верменич не прекратит валять дурака, то разговор «по душам» вполне может плавно перетечь в допрос на Петровке, 38.

В другое время Ярослав не стал бы спорить. В его жизни – в той ее части, что прошла в этом ненормальном мире – было много подобных разговоров. С преисполненными революционным энтузиазмом, но страдающими от недостатка профессионализма чекистами. С набирающими силу и не ограниченными в средствах убеждения следователями гестапо. Позже – с вечно усталыми и нервными особистами, видевшими изменников и предателей в каждом. Еще позже – с агентами ФБР, умными, подкованными и опасными. Заканчивались эти беседы по-разному, но итог был один.

Конечно, визит этих офицеров не был неожиданностью. Слежка за домом установлена уже давно, и тот факт, что его пасут более года, говорит либо о том, что у милиции – если этот мужик не врет, и он в самом деле с Петровки – до черта других, более важных дел, либо о том, что ничего серьезного на него у сыскарей нет. Но рано или поздно это должно было закончиться, и придется снова куда-то уезжать… ох, как же это не вовремя.

– Быть может, нам все же лучше будет побеседовать завтра?

В эту простую фразу он вложил капельку пси-воздействия. Самую малость – у оперов всего лишь зародится мысль, что беспокоить человека на ночь глядя, без должных на то оснований, не следует.

– Товарищ капитан, и в самом деле… – подал голос второй мужчина, здоровенный бугай с простым, бесхитростным лицом.

Капитан нервно дернул плечом, заставив подчиненного умолкнуть на полуслове.

– Вынужден настаивать. Поймите, господин Верменич, эта беседа здесь и сейчас – не только в наших, но и в ваших интересах.

Вот тут Ярослав взбеленился по-настоящему. То ли воздействие было слишком слабым, то ли он устал и не смог как следует сконцентрироваться… «Ладно, парни, – подумал он, – у меня был тяжелый день, и мне простительно». Он сосредоточился, энергия, пронизывающая разум, сформировалась во вполне конкретные приказы, нацеленные на двоих припозднившихся посетителей. «Успокоиться». «Вышла ошибка». «Принести извинения». «Материалы уничтожить». «Файлы стереть». «Все забыть».

Здоровяк дернулся, затем повернулся и нетвердой, пошатывающейся походкой направился к машине.

– Гена, – хмуро бросил капитан, – ты далеко собрался?

– Я тут подумал… дерьмо это все, Серега. Надо это дело бросать… Вы уж извините, господин Верменич, за беспокойство… глупо все вышло. Ошибочка… простите, бывает. Пойдем, капитан… тебя домой закинуть?

– Гена! – Бурун повысил голос.

– Да пошли, говорю. – Бугай уже стоял у калитки. – И в самом деле… приперлись к человеку посреди ночи со своими разговорами. Ясно же дело, что все это сплошная фигня. Хочешь, скажу Панарину, что взял дело полистать вечером и в метро его забыл? Ну, влепит выговор – не уволит же. При нынешнем некомплекте…

Капитан медленно перевел взгляд на Верменича, прищурился, затем тихо, одними губами прошептал:

– Немедленно прекрати.

Ярослав пребывал в шоковом состоянии. Это было попросту невозможно. Та сила, которую он вложил в мысленный приказ, сломала бы защитный блок даже у обученного мага, не то что у обыкновенного человека. Сейчас оба опера должны были брести к своей машине, чтобы больше никогда в этот дом не возвращаться.

– Что прекратить? – вяло пробормотал он.

– Это! – веско и емко объяснил капитан.

– Ладно, – вдруг неожиданно для себя самого улыбнулся Ярослав. – Ладно, капитан Бурун. Прекращу. И проходите в дом… кажется, нам и в самом деле найдется о чем поговорить.

Трое мужчин сидели за столом и молчали, разглядывая друг друга. Вернее, Ярослав и Сергей играли в гляделки, а Генка все еще находился в некоторой прострации и, уставившись взглядом в стену, прихлебывал горячий кофе из огромной кружки, которой ему должно было хватить надолго. Ольга пристроилась на диване и время от времени подавала реплики вроде «попробуйте пирожки».

Первым не выдержал Ярослав:

– Ну, капитан Бурун…

– Сергей Павлович, – поправил тот, затем, после некоторой паузы добавил: – Или просто Сергей. Дурацкая, знаете ли, привычка… когда начальство вспоминает мое отчество, значит, намеревается сказать что-то неприятное. Позвольте представить моего коллегу – Юшков Геннадий Якимович…

– Просто Геннадий, – буркнул сержант. Ярослав снял с него управляющее воздействие и попытался хоть немного вычистить последствия, но это был достаточно долгий и трудоемкий процесс, а потому сейчас Генка все еще находился под ощущением бессмысленности и ненужности и этого визита, и всей работы по Верменичу в целом. Остаточные следы пси-атаки пройдут разве что через несколько дней, а стойкий скептицизм продержится не менее месяца. Ну, или может пропасть при стрессе… хотя сомнительно.

– Очень приятно. Мое имя вы, как я смотрю, прекрасно знаете. Подозреваю, что и имя моей матери тоже.

– Разумеется, – кивнул Сергей.

– И ваш визит…

Бурун одним глотком допил кофе, с некоторым сожалением мазнул взглядом по блюду с пирожками – мадам Верменич и в самом деле знала толк в выпечке – и вытащил из портфеля толстое дело в потрепанной картонной корочке.

– Давайте перейдем к делу, Ярослав Борисович.

– Давайте, Сергей. И я тоже не возражаю, если вы будете называть меня по имени.

Капитан чуть заметно усмехнулся. Эта усмешка не укрылась от глаз Ярослава, но понять причин, ее вызвавших, он не мог.

– Прекрасно. Итак, прежде чем мы начнем, я кое-что проясню. То, что мы с коллегой сейчас здесь находимся, является грубейшим нарушением.

– Нарушением чего?

– Всего. Правил. Принципов. Дисциплины. Должностных обязанностей. Но я не вижу другого выхода…

– Слежку за домом вы вели? – перебил его Ярослав.

– По нашему заданию, – уточнил капитан. – Так вот, наше м-м… расследование зашло в некий тупик, и я вынужден побеседовать с вами и ознакомить вас с некоторыми материалами этого дела. Если потребуется – со всеми материалами. И мне бы очень хотелось получить на свои вопросы правдивые ответы – тем более, как вы понимаете, Ярослав, мы сумеем их проверить.

– Я вас слушаю.

– Итак, Верменич Ярослав Борисович, родился в городе Таллине в 1962 году. Окончил среднюю школу № 14, затем Рижский институт инженеров гражданской авиации. В армии не служил. Несколько лет работал на Балтийском судоремонтном заводе в Таллине, или, как сейчас принято, в Таллинне… кстати, неужели в Таллине не нашлось подходящего вуза?

– Так получилось…

– Ясно. Так вот, в 1990 году обосновался здесь, в этом доме, с тех пор живет мирно, никого не трогает. Время от времени работал на младших должностях в разных мелких фирмах, ни одна из которых не просуществовала более года. В последний год не работает. Время от времени посещает игорные заведения, с переменным успехом, однако в целом с прибылью. Все верно?

– Да, капитан, все верно, – спокойно ответил Яр, хотя внутренне подобрался. Вопрос был задан не зря, и он понимал, что этот капитан не выложил на стол еще ни одного козыря. Судя по выражению его лица, этих козырей у милиции полные руки.

– Угу… ладно, теперь рассмотрим все то же самое, но под другим углом зрения. Ярослав Борисович Верменич и в самом деле родился в городе Таллине в 1962 году. Это факт, подтверждаемый документально. Точнее, подтверждаемый информацией из баз данных Таллиннской паспортно-визовой службы. Но вот в чем хитрость… нам удалось договориться с коллегами – хотя вы, наверное, прекрасно понимаете, что сейчас о чем-то договориться с Эстонией уже само по себе является чудом, – так вот, коллеги проверили архивы. Бумажные архивы, как вы понимаете. И установили, что ни в 1962 году, ни раньше, ни позже указанный ребенок не регистрировался. Подождите, Ярослав, я еще не закончил. Сначала я изложу все факты, а затем мы их обсудим, ладно?

– Хотите еще кофе? – подала голос Ольга.

– Да, буду признателен. Продолжим. Учеба в школе также подтверждается и также на уровне компьютерных баз данных. Однако нам удалось найти одного из преподавателей… имя Иркявичус Андрей Ионасович вам что-нибудь говорит?

Ярослав сделал вид, что копается в памяти.

– Да… если не ошибаюсь, он преподавал математику в школе.

– Не ошибаетесь. Дело в том, что он сейчас, как и вы, живет в России, и потому не составило особого труда его найти и кое-что выяснить. Он уже очень стар, за восемьдесят, но с памятью у него все в порядке. Как и с домашним архивом. Очень интересно посмотреть фотографии выпускников, в том числе и вашего, Ярослав, 1979 года. Я думаю, вы понимаете, что я хочу сказать, верно? В выпуске 1979 года… точнее, во всех выпусках с начала семидесятых и до момента ухода Иркявичуса на пенсию ученика Верменича не значилось. С учебой в РКИИГА примерно такая же история. И с судоремонтным заводом.

– Вероятно, я смогу объяснить…

– До объяснений мы еще дойдем. Начиная с 1990 года ситуация меняется. Гражданин Верменич с матерью появляется в Москве… с заявлением об утрате паспортов. Обоим без каких-то проволочек выдают новые. Согласно данным паспортного стола, оба уже несколько месяцев прописаны в этом вот доме, а потому нет ни малейших оснований отказать в выдаче документов. С этого момента жизнь Ярослава Верменича не вызывает никаких вопросов. Кроме разве что его невероятных успехов у женщин… но это так, к слову.

Бурун глотнул кофе, затем, видя, что Ярослав собирается что-то сказать, отрицательно качнул головой.

– Я не закончил. Так вот, все это в совокупности позволяет сделать любопытные, хотя и не оригинальные выводы. Например, что господин Верменич является агентом какой-нибудь из иностранных разведок. Быть может, не слишком высокого уровня, что-то вроде посредника – лицо, не привлекающее к себе внимания, тихое, незаметное. Можно было бы спихнуть дело в вышестоящие инстанции и на этом умыть руки. Но к нам… совершенно случайно, признаться, попал в руки некий документ.

Капитан вынул из папки отпечатанный на принтере лист и протянул его Ярославу.

– Полюбопытствуйте. Пока без комментариев.

На плотном белом листе была отпечатана фотография, снабженная несколькими десятками строк текста на английском языке. Судя по содержанию комментария, это была распечатка из базы данных Интерпола.

С фотографии на Ярослава смотрело его собственное лицо. Глаза быстро пробежали по строкам – Джерри Вирм, бывший сержант полиции Детройта, разыскивается за совершенные в Детройте в 1989 году многочисленные убийства… перечень примет… предположительно покинул США… предположительные связи – сестра, Хельга Вирм, приметы…

Вот, значит, как… он надеялся, что сумел более или менее прилично замести следы в полицейском управлении. Конечно, родственники и наследники тех, чьи смерти заставили его покинуть США, ничего не забыли, и охотничий сезон на Джерри Вирма все еще открыт – но вот попадания его данных в информационные банки Интерпола он не ожидал. По сути, его не искать должны были, его бы национальным героем объявить за то дело… только вот американцы, помешанные на своих законах, очень не любят, когда кто-то устраивает самосуд. Нет, они с удовольствием читают книги и смотрят фильмы о бравом герое-одиночке, крошащем в капусту легионы «плохих парней», но как только что-то подобное случается в реальности, сразу начинается шум и крики о нарушении закона и прав человека.

– Не будем сейчас говорить о том, что за океаном у вас оказался двойник, к тому же с поразительно созвучным именем и с очень интересной родственницей. Находка нас заинтересовала, и мы решили еще покопать в том же направлении. Это заняло почти семь месяцев, и улов оказался… скажем так, рыбок было мало, но они того стоили.

Через стол, прямо в руки к Ярославу, скользнул еще один лист. На этот раз ксерокопия – с не слишком хорошо сохранившегося оригинала, но даже и на этом снимке узнать лицо можно было без труда. Все то же лицо. Человек на снимке был одет в форму офицера Красной Армии. На обратной стороне копии был текст, но Ярослав не стал его читать. Он и так помнил, где и когда был сделан снимок. 1945 год. Январь. 27 января, если точнее. Освенцим.

– На снимке запечатлен старший лейтенант Ярослав Владимиров, – сообщил Бурун, благодарно кивая безмолвной Ольге, снова наполнившей его чашку. – Знаменательное событие, освобождения лагеря смерти «Аушвиц-Биркенау». Не скрою, получить доступ к архивам тех лет оказалось непросто, но кое-что установить удалось. Например, кому старший лейтенант Владимиров отправлял свой денежный аттестат. Ольга Владимирова. М-да… И последняя наша находка. Пожалуй, самая интересная.

Еще один лист. И снова снимок – совсем плохой, зато крупным планом.

– Знаете, где сделана фотография?

– Знаю, – одними губами прошептал Ярослав.

На снимке его лицо получилось очень хорошо – четко, ясно, с мельчайшими деталями. Чего нельзя было сказать о его собеседнике – возможно, причина была в дефекте пластинки, или просто фотограф напортачил при обработке полученного материала, но второй человек на фотографии был почти неузнаваем. Только характерная бородка… все остальное было затянуто мутным серым пятном. Видимо, поэтому снимок и не стал известен.

Это был всего лишь пятый месяц его пребывания в этом мире. Он уже освоился с языком и говорил без малейшего акцента. Успел понять, что застрял в этом мире надолго, и без посторонней помощи – или без чуда – вернуться домой не сможет, а значит, обречен провести здесь долгие годы. Оставалось только выбрать, где именно…

Он все никак не мог понять, что творится в стране, куда он попал. Шла непрерывная война, люди одной нации стреляли в своих же соотечественников, и каждая сторона прикрывалась лозунгами, в массе своей правильными и доходчивыми. И с той, и с другой стороны хватало и людей порядочных, искренне веривших в свою правоту, и подонков, стремившихся под шумок свести счеты, обогатиться, почувствовать вкус власти или же просто удовлетворить свою жажду крови. Были и другие – большинство, – смутно понимающие цели тех, кто вел их на убой, но привыкшие подчиняться. Привыкшие верить, что тот, кто командует, прав по определению, и ему там, наверху, виднее.

Все это было для Ярослава новым и непонятным. Быть может, именно поэтому он тогда не уехал в относительно безопасную Европу, остался здесь, в России, чтобы посмотреть, к чему приведет этот необычный эксперимент. За себя он не беспокоился, хотя и старался не ввязываться не то что в политические игры, а даже и в местные конфликты. Один раз только отступил от этого правила, когда решил встретиться с человеком, в той или иной мере ответственным за всю эту заварившуюся кашу.

Встреча состоялась… Владимир Ильич уделил гостю почти полчаса – довольно много для его жесткого расписания. Тогда и был сделан этот снимок… кто бы мог подумать, что он снова всплывет через столько лет!

– Какой он был? – вдруг спросил капитан.

– Сложно сказать, – задумчиво протянул Ярослав. – Мне показалось, что он не был оголтелым фанатиком, каким его некоторые сейчас считают. Скорее, он был просто убежден в своей правоте, в необходимости того, что делал. Убежденность и фанатизм – разные вещи, вы ведь понимаете? Так же, как упорство и упрямство. Он говорил о своих планах… и чувствовалось, что это не прожекты, что все обдумано, по крайней мере в стратегическом аспекте, на много лет вперед, взвешены все возможные препятствия и уже намечены меры к их преодолению. Если бы он прожил еще хотя бы лет двадцать… все могло бы быть иначе. Но уже тогда было видно, что он не жилец.

– Аура? – В голосе Сергея прорезалась неприкрытая ирония.

– Нет, не в этом дело. Просто он взвалил на себя слишком большую ношу. И к тому же имел слишком мало соратников. Я имею в виду не толпу, его боготворившую, таковых и в самом деле было более чем достаточно. А ему нужны были настоящие сподвижники, умные, образованные, дальновидные. К сожалению, когда идет передел власти, наверх выплывают люди, умеющие идти к цели даже и по трупам. К своей, личной цели. Если бы не выстрел Каплан, Ленина убрали бы свои – может, годом позже. Уже в 1921 году видно было, что Ленин начал мешать своим же товарищам. Мешать тем, что с неохотой шел на крайне жесткие меры – в том числе и там, где без них было не обойтись. Хотя он умел быть жестким…

– Значит, на фотографии все же именно вы.

– Разумеется, – хмыкнул Ярослав. – Вы ведь, капитан, и так в этом не сомневались, верно? Иначе зачем показывали бы мне все это? И на той, в Освенциме, тоже я.

– Сколько вам на самом деле лет?

– Сто сорок три. Через три месяца будет сто сорок четыре.

Некоторое время Сергей молчал, словно не веря услышанному, хотя к чему-то подобному он был готов. Затем заметил с иронией, за которой слышалось вполне очевидное беспокойство:

– Если бы мы были персонажами фильма… я бы сказал так – вы все это рассказываете потому, что не намерены выпустить нас из этого дома живыми.

Ярослав невесело рассмеялся.

– Нет, что вы, капитан. Просто сейчас сложилась такая ситуация, что я и сам не знаю, что делать дальше. Просто выговориться – и то легче станет. А там, глядишь, и какая-нибудь умная мысль в голову придет. К тому же вы и сами очень необычный человек, капитан. Скажите, вы когда-нибудь были на сеансе гипноза?

– Я? Нет, да и с чего бы… к тому же мне кажется, что человек, не верящий во всю эту чушь, гипнозу не поддастся.

– Вы и правы, и не правы одновременно. Большинство людей в той или иной мере подвержены воздействию гипнотического внушения. Настоящий мастер сломает даже человека с железной волей – при условии, что человек пойдет врачу навстречу и не станет сопротивляться, хотя бы сознательно. А вот вам это и в самом деле не грозит. Вы – иммунный.

– В смысле?

– В смысле, что на вашу способность мыслить трезво и, что важнее, самостоятельно не действуют никакие методы контроля над психикой. Ни медикаментозные, ни психологические, ни… Вы верите в магию, капитан?

Сергей некоторое время молчал, затем заглянул в опустевшую кружку и вздохнул.

– Давайте по порядку, Ярослав. Расскажите мне свою историю. Начиная с 1921 года.

– Хорошо, – кивнул Яр. – Только я начну с еще более раннего момента. С момента, когда меня еще не было на вашей планете.

Свой рассказ он закончил, когда за окном уже начало светать. Примерно через час с момента начала исповеди Сергей встал, попросил извинения и вышел, бормоча, что «это дело просто необходимо запить». Вернулся он довольно быстро, принес две бутылки водки, молча разлил по рюмкам – Ольга дипломатично отказалась – и, не чокаясь, влил в себя чуть тепловатую жидкость. Ярослав посмотрел на капитана с осуждением, затем взял бутылку в руки, несколько мгновений поводил вдоль нее ладонями – и стекло тут же запотело. Он поднял бровь, мол, «учитесь, ребята», и налил себе – и тут же огорченно скривил губы. Перестарался – водка замерзла настолько, что стала тягучей, словно смешавшись с глицерином.

Геннадий, приняв на грудь третью стопку, переместился со стула на диван и теперь сладко дремал, причмокивая и посапывая. Сергей попытался было возмутиться и привести напарника в чувство, но Ярослав лишь покачал головой.

– Не стоит… он сейчас не способен адекватно воспринимать окружающее. Простите, но я вынужден был так поступить. В сложившейся ситуации менее всего мне нужно было излишнее внимание властей. Остаточное воздействие пройдет само собой, но, боюсь, скептическое отношение к этому делу останется с ним надолго.

Дальше они пили вдвоем, и Ярослав продолжал и продолжал говорить, а Сергей слушал – и, как ни странно, верил каждому слову. Когда опустела вторая бутылка, он вдруг с некоторым сожалением обнаружил, что трезв, как стекло, и с подозрением взглянул на собеседника. Тот лишь ухмыльнулся.

– Твоя работа? – Где-то часа полтора назад они выпили на брудершафт, воздержавшись от лобызания небритых щек друг друга.

– Моя, – признался Ярослав. – Дело прежде всего, развлечения потом.

– Только добро перевели, – пожал плечами Сергей. – Если бы сказал, что намерен меня… гм… отрезвлять, я бы минералки взял. Эффект тот же, зато дешевле.

Ярослав все говорил и говорил. В этом мире он провел уже почти девяносто лет, и ему было что вспомнить. Наверное, это давно следовало бы сделать – выговориться перед кем-нибудь. Оленька, шедшая вслед за Ярославом уже более шести десятков лет, знала его, пожалуй, лучше, чем он знал себя сам, и большей части того, о чем он сейчас рассказывал, была свидетелем. А в такой вот исповеди-рассказе человеку постороннему можно заново все осмыслить, понять свои ошибки…

Конечно, было невозможно за несколько часов пересказать всю свою жизнь. Да он и не пытался. О годах, проведенных в США, вообще помянул вскользь, а о том, что послужило попаданию его в базы данных Интерпола, и вовсе говорить не стал, пообещав вернуться к этой теме когда-нибудь позже.

Наконец прозвучал последний аккорд, последняя фраза. Практически он рассказал все – во всяком случае, все сколько-нибудь важное.

– Та-ак, – протянул Сергей, – вот оно, значит, как.

– Веришь?

Вопрос был задан внешне спокойным тоном, но себя обмануть Ярослав не мог. Он прекрасно понимал, что ему нужно, очень нужно, чтобы Сергей ему поверил. Чтобы принял всю эту на первый взгляд фантастическую чушь, поскольку скоро предстоит бой с атлантами. Схватка, выиграть которую можно только чудом – и помощь иммунного, даже пусть во всем остальном он всего лишь человек, может оказаться той каплей, что перевесит чашу весов.

Раз Архонты покинули бункер и теперь, благодаря его вмешательству, уже не смогут туда вернуться, значит, они начнут осваиваться на новом месте. Процесс этот Ярослав мог себе представить достаточно хорошо – сначала они подчинят себе первого встречного, тщательно просканируют его мозг, дабы получить предельно полные представления о мире, в котором оказались, о языке, о потенциальной опасности, с которой могут столкнуться. Затем начнут увеличивать число сторонников до тех пор, пока в зону их досягаемости не попадут какие-либо влиятельные лица. А это произойдет достаточно быстро, не позднее, чем в течение двух-трех суток. Еще через несколько дней, максимум через неделю, Архонты будут располагать маленькой армией, а не позднее чем через месяц будут диктовать приказы первому лицу государства. Знать бы еще какого.

Сергей помолчал, затем пожал плечами:

– То, что ты рассказал, ничуть не менее фантастично, чем наши с Генкой версии. Мы вообще считали тебя э-э… инопланетянином.

– В каком-то смысле так оно и есть.

– Да, я понял. Если бы мне рассказали эту историю просто так… я бы решил, что рассказчик либо сошел с ума, либо обладает неуемной фантазией и намеренно пудрит мне мозги. Но против фактов, – он кивнул в сторону пухлого дела, – против них не попрешь. Скажи, а зачем оно тебе было надо? Я так понял, что ни в детройтскую полицию, ни в Красную Армию тебя никто силком не тащил, верно? И после этого ты еще говоришь, что лучшая политика – это невмешательство.

– Это я сейчас такой умный…

И в самом деле – тогда, шестьдесят пять лет назад, в 1940-м, когда уже и слепому ясно было, что война неизбежна, и вопрос лишь в том, когда именно она начнется, он не захотел остаться в стороне. Совсем не из чувства патриотизма – все эти годы он не считал и уверенно поднимающийся на ноги Советский Союз, и по большому счету всю эту сумасшедшую планету чем-то для себя дорогим и близким. Дома, на Рианне, уже лет семьсот не было войн… в том смысле, что жители планеты не воевали друг с другом. Если не считать пришествия атлантов, но и там присутствие рианнцев среди и той, и другой воюющей стороны было обусловлено, в известном смысле, «объективными» причинами. Здесь же все только и делали, что бряцали оружием и, не особо задумываясь, пускали его в ход.

По своей сущности, Ярослав – тогда он еще носил фамилию Владимиров, уже понимая, что в скором будущем вновь придется менять и ее, и документы, и, вероятно, страну проживания, – был воином. Быть может, не самым лучшим… А еще он был относительно молод, и ему наскучила серая, неприметная жизнь. Рано или поздно это должно было случиться, душа воина требовала действия.

Несколько раз он находился на грани разоблачения, и тогда ему в который уж раз приходилось использовать магию, дабы въедливые особисты преисполнились уверенности в его, Ярослава, кристальной чистоте. Следовало отдать им должное: эти ребята умели работать, и среди них встречались такие, кому охотничий инстинкт подсказывал, что лейтенант-старлей-капитан Владимиров не так прост, как кажется.

Да, они умели работать. Но что бы там ни говорили современные историки, они умели и умирать. Ярослав помнил молодого лейтенанта ГБ Ефремова, который остался прикрывать отступление его роты в 1941-м – остался вместе с двумя сержантами-гэбистами и десятью солдатами-добровольцами. Помнил капитана Знаменского. Помнил и других – тех, которые, наверное, поставили бы к стенке и родную мать, если бы она посмела усомниться в правильности решений дорогого товарища Сталина. Сейчас стало модно грести всех под одну гребенку… но люди были разные. Ярослав давно забыл лица тех, кто пробивал себе дорогу подлостью и жестокостью, кто, не задумываясь, ставил к стенке молодых парней, писавших матерям, что они голодают и что враги очень сильны. То, что делали эти ублюдки, забывать нельзя – но сами они не заслуживают того, чтобы о них помнили. Зато в памяти сохранились другие – те, кто сражался с Ярославом плечом к плечу. Те, для кого 227-й приказ был не просто строчками на бумаге и не пулеметами заградотряда.

Что ж, приключений война отсыпала ему полной мерой. Стража трудно убить – но несколько раз он находился на грани гибели. И все же это был полезный опыт. Он понял, как мало знал о войне – несмотря на то, что к моменту своего появления в этом мире уже мог с полным правом считать себя ветераном. Было два десятка более или менее серьезных стычек, где он отточил свое мастерство, где учился чувствовать Границы не в тиши лаборатории, а под вражескими ударами. Потом был тот единственный по-настоящему страшный бой, когда он стоял на холме, а рядом гибли его товарищи… И здесь было также. Скольких он схоронил за четыре года? Не пересчитать.

Тогда, в сорок пятом, он искренне думал, что с него уже достаточно. Что в ближайшие лет сто у него не появится ни малейшего желания лезть не в свое дело… а на этой планете, если разобраться, все дела были «не его».

Но прошло не так уж много времени, и он снова ощутил за спиной дыхание и колючие взгляды спецслужб. Теперь они назывались иначе, но действовали все так же – жестко, профессионально, почти не совершая ошибок. Почти – потому что ему снова удалось ускользнуть, на этот раз за океан, сменив имя, фамилию… Но расстаться с Ольгой оказалось выше его сил, и женщина – тогда ей было около сорока – последовала за ним.

Америка встретила гостя холодно – хотя этот гость очень быстро стал своим… если верить документам. Поначалу все шло относительно неплохо – они купили хороший домик в пригороде Детройта, жили тихо, мирно, не привлекая к себе внимания. Ярослав уже тогда начал работать над поисковым прибором и постепенно нащупывал нужные элементы конструкции, добиваясь появления на экране изображения и звука. Так продолжалось до 1983 года.

А потом ему все это наскучило.

Сущность Стража настоятельно искала выхода. Отвратительное ощущение собственной ненужности и бесполезности вызывало почти реальную боль. Несколько раз на его пути, по фатальному стечению обстоятельств, попадались ублюдки, не заслуживающие права на жизнь. Один раз банда обкуренных ниггеров попыталась навязать свое внимание Оленьке – там, в Америке, ее звали Хельгой. Оля, прошедшая неплохую школу под руководством опытного воина, хотя и не обладавшая его способностями, могла бы, наверное, и сама за себя постоять – но молодых, наглых, наполненных верой в свою безнаказанность ублюдков было много. Семеро. И каждый из них жаждал тела молодой – Оля никогда не выглядела на свои годы – белой женщины, неосмотрительно отошедшей в сторону от центральных, относительно безопасных улиц.

Она успела почувствовать угрозу. Благодаря врожденной способности к футурпрогнозу, причинить вред Солнышку было лишь немногим легче, чем опытному Стражу. Помня все то, чему ее учил Ярослав, она атаковала первой, сразу после недвусмысленного предложения, прозвучавшего от вожака стаи, губастого ублюдка, на полголовы возвышавшегося над своими более мелкими шакалами. Тот, кто атакует первым, почти всегда получает маленькое преимущество – временное, недолговечное и непрочное. Достаточное, чтобы нанести один удар. Оля успела сделать это трижды. Один из ниггеров выл, лежа на асфальте и не в силах встать, точный удар раздробил коленную чашечку. Второй в обозримом будущем вряд ли заинтересуется сексом – он даже не мог выть, только тихо скулил, свернувшись калачиком и держась рукими за расплющенные гениталии, и из глаз его непрерывным потоком лились слезы.

Третий удар не достиг цели.

Наверное, изнасилованием дело не ограничилось бы – озверевшие негры, пожалуй, убили бы белую женщину, посмевшую сопротивляться. Но сначала получили бы с нее то, чего хотели – начиная от тела и заканчивая содержимым сумочки. Пропустив удар по голове, Оля потеряла сознание, и только появление Ярослава спасло ее от смерти. Он позаботился о том, чтобы никто из черномазых не мог поведать полиции о происшедшем. На грязном асфальте осталось семь трупов, а в душе Стража не мелькнуло и следа раскаяния.

Но это послужило последней каплей. Он жаждал дела – хоть какого-нибудь. Бродить по черным – или лишь немногим более безопасным белым – кварталам, отлавливать ублюдков, выносить приговор и тут же приводить его в исполнение? Не самая лучшая идея.

Он нашел лучший выход. Через некоторое время в отделе по расследованию убийств полиции Детройта появился новый сотрудник. Очень быстро он начал пользоваться уважением – хотя немало нашлось и тех, кого коробило чрезмерное стремление Джерри Вирма к решению проблем силовым путем. И среди простых уголовников, и среди представителей наиболее влиятельных «семей» Детройта быстро поняли, что если «клиент» был податлив и с энтузиазмом стремился сообщить полиции необходимые сведения, Вирм был сама любезность. Если же в ответ на появление полиции несчастный хватался за нож или пушку… вечером Вирму приходилось писать очередной рапорт о применении оружия. С летальным исходом.

Но даже те, кто без восторга относился к манере новичка обращаться с подозреваемыми, в целом поддерживали общее настроение полицейских самого, пожалуй, криминального города страны. Многих бесила ситуация, когда по крупицам собираемые доказательства рассыпались под ударами лучших адвокатов, гонорары которых иногда превышали месячный бюджет полицейского управления. Когда замолкали – иногда, навечно – самые надежные свидетели. Когда из предельно охраняемых сейфов исчезали драгоценные улики. И ублюдки, место которым на электрическом стуле, жизнерадостно скалясь, дают интервью репортерам. Впрочем, и при наличии сколь угодно весомых доказательств прямой путь в ад не угрожал даже самому отъявленному подонку – в штате Мичиган смертная казнь была запрещена. А потому многие, в том числе и начальство, смотрели на не вполне адекватные действия новичка сквозь пальцы, хотя после каждого инцидента высокие чины и обрушивали на его голову волны показного гнева.

Но однажды он все же перешел незримые границы…

– Видишь ли, Сергей, из меня сделали воина.

– Стража…

Ярослав покачал головой.

– Не все так просто. Страж – это не призвание, не профессия. Это судьба. А воин – необходимая для Стража сущность души…

– Значит, на войну ты пошел исключительно по велению души? Эдакая своего рода ломка? Остренького захотелось?

В голосе Буруна слышалась настороженность. Как и любой мент, он прекрасно понимал, что большая часть банальной уголовщины происходит не от тщательно выверенных действий расчетливых и хладнокровных грабителей или убийц, а от стремления всякого рода ублюдков испытать вот эти самые острые ощущения. Почувствовать свою силу и власть над поверженным… когда эти твари входят в раж, их не остановят никакие доводы рассудка. Эх, Шерлок Холмс, Шерлок Холмс… что толку в твоем изысканном и отточенном дедуктивном методе, если преступление совершается без мотива, без даже мало-мальски серьезного повода. Выпить захотелось – бомбят киоск. Деньги нужны – грабят. Любви захотелось – насилуют… что ж это за мужики, которые не могут выпросить…

– В чем-то ты прав, капитан. Но, должен заметить, Страж всегда сражается за справедливость.

– Как он ее понимает… – сделав ударение на слове «он», буркнул Сергей.

Верменич кивнул.

– Разумеется. Когда ты сажаешь уголовника на нары, это справедливо. Но сам он от этого не в восторге. Ладно, капитан, надо решить, что нам делать дальше?

– Дальше? – переспросил Сергей и пожал плечами. – Ну… не знаю. Вероятно, я и в самом деле засуну эту папку куда-нибудь, где ее никто не найдет, и буду заниматься своими делами. Ловить грабителей, насильников и убийц. И надеяться, что у тебя опять не проснется желание творить справедливость и ты не выйдешь на улицы города аки архангел с карающим мечом. Потому что в этом случае ловить придется тебя… а я не вполне уверен, что мне это по силам.

Над столом повисла долгая пауза. Верменич внимательно рассматривал капитана, и тот вдруг ощутил, что последняя произнесенная им фраза не более чем бессмысленный набор звуков. И что его будущее совсем не так очевидно. Сразу же остро захотелось покинуть этот дом, а заодно и Москву, уехать куда-нибудь далеко-далеко, где все просто и ясно, где про мафию знают только по столичным газетам, а самое страшное местное преступление – угон велосипеда, чтобы покататься.

Но ничего этого не будет. Как не будет и прежней, не самой удачной, но достаточно привычной и обыденной жизни. Все изменилось в тот момент, когда взгляд Сергея впервые пробежал по белому листу с неровными, отпечатанными на старенькой пишущей машинке строками. Только вот тогда, год назад, он этого еще не понял.

– Ну что ты на меня уставился? – проворчал он, уже примерно предполагая, что услышит в ответ. – Ты ведь этого и хотел, верно? Чтобы мы ушли и чтоб нас ты больше не видел, так?

Ему очень хотелось, чтобы Ярослав кивнул, соглашаясь. А потом можно будет встать и уйти… и, может быть, демонстративно забыть картонную папку на столе, чтобы потом, как следует напившись в компании Генки, выкинуть из головы эту идиотскую историю, получить давно ожидаемый строгач за утерю документов и снова окунуться в «простую и предсказуемую» ментовскую работу. Но секунды шли, а кивнуть Верменич явно не торопился.

– Чего молчишь? – В голосе Сергея прорезалось раздражение.

– Ты же сам все понял, капитан. Ты не зря сюда пришел…

– Кажется, я буду жалеть об этом до конца жизни.

– Это может оказаться недолгим, – невесело улыбнулся Верменич.

Это не было угрозой, угрозу Сергей почувствовал бы. Скорее, этот странный человек выражал сожаление и одновременно слабую надежду на то, что его ожидания не оправдаются.

– Атланты проснулись, – продолжал Ярослав. – Это факт, и с ним не поспоришь. Но если дать им время… мне даже сложно спрогнозировать, что ждет эту планету. Не каких-то отдельных людей, капитан, не страну. Всю планету. Как минимум – истребление большей части населения. Архонтам не нужно много рабов.

– И что? – Бурун повысил голос, отчаянно надеясь, что собеседник не услышит панических ноток. – Есть армии, пусть они с этими твоими атлантами и воюют. Я тут при чем?

– Армии… – еще одна невеселая усмешка, – с армиями Архонты справятся. Не сразу, конечно, но к тому времени, когда они будут готовы, их не остановят ни танки, ни ракеты. Точнее, не будет ракет. Те, кому дано право отдавать приказы, будут к тому времени подчиняться новым господам. И это не самое страшное, капитан, в конце концов сейчас люди живут под властью президентов, будут жить под властью диктаторов. Те, что уцелеют.

Он несколько минут помолчал, на скулах играли желваки, а лицо приобрело каменное выражение.

– Но ведь атланты не успокоятся… тебе рассказать, к чему может привести прорыв Границ? Пусть и локальный. Вот этого всего, – Ярослав повел рукой вокруг, и Бурун вдруг понял, что имеется в виду отнюдь не обстановка дома, и даже не Москва, – не будет. А то, что будет… никто в этой, да и в других вселенных не способен предсказать, во что превращается мир после разрушения Границ.

– Я тебе… – вымученно выдавил из себя капитан, – я тебе… не верю.

– Есть только один способ остановить Архонтов, – продолжал Ярослав, словно не услышав реплики. – Найти их сейчас. Найти и уничтожить до того, как они смогут воспользоваться своими возможностями в полной мере. И я здесь, пожалуй, единственный, кто способен… хотя бы попытаться сделать это. И еще ты, капитан. Ты – иммунный. Архонты не смогут взять твое сознание под контроль, не смогут превратить в послушную их воле марионетку. Вдвоем у нас будет чуть больше шансов на успех.

– А сколько их всего? – спросил капитан.

Спросил обреченно, уже понимая, что вляпался в это дело по самые уши и что не сможет отказаться от участия в безнадежном деле. Подумать только – он, простой капитан московской милиции, с весьма посредственным образованием, давно подзабытыми армейскими навыками и полным отсутствием боевого опыта, должен принять участие в эдаком крестовом походе против магов, способных подчинить себе всю планету. Бред…

– Шестеро.

– Я имею в виду шансы, – хмыкнул Сергей.

– Мало, – честно признался Верменич. – Очень мало. В открытом бою один на один с Архонтом я еще имею шансы. Один против двоих… не знаю, видимо, в такой ситуации на победу мне рассчитывать не стоит. Разве что очень повезет. Для тебя ситуация еще хуже. Иммунитет к внушению, твое единственное преимущество, не слишком хорошее подспорье в бою с магом.

– Обнадеживает…

– Наш шанс – неожиданность. Подобраться вплотную, ударить в спину. Что, звучит не слишком благородно? Цель оправдывает средства.

– Гнилой лозунг, – поморщился капитан.

– Гнилой, – легко согласился Ярослав. – Только все другие лозунги здесь будут сведены к «мир их праху».