1
С Алексеем я встретился лишь через год с «хвостиком». Так случилось. За это время многое изменилось. Давно «утряслась» в моей голове книга «Тень орла». И то, что казалось таким важным и требующим немедленного обсуждения, теперь потускнело, отошло на второй план. Конечно, кое-что по-прежнему волновало меня, но былой остроты восприятия уже не было. Плохо ли это? Не знаю…
Потускнели и мои первоначальные представления о чаирах. Но здесь всё просто. Если ты находишься вдалеке от «висячих садов», они просто стираются из памяти. А стоит попасть в весенний чаир – и всё возобновится. И запахи, и чувства…
Так и случилось. Был август, и в Крыму поспевали сливы. Алексей отвёл меня туда, где мы с ним случайно познакомились. Село Резервное изнывало под жарким солнцем. А мы ходили по чаиру и срывали вкусные спелые плоды. Для меня было более чем удивительно бродить чуть ли не в лесу и есть сливы, выбирая их по своему вкусу.
Пока я сидел на полянке возле роскошного дерева, Алексей пробежался по сливовому саду и вскоре предстал предо мной с ведром, которое было наполовину заполнено сливами.
– К сожалению, – сказал мой друг, – сад родит с каждым годом всё хуже и хуже. Деревья стареют… В былые годы я за это же время свободно собирал ведро, а то и полтора вкусных плодов. Теперь же…
Я почувствовал в словах Алексея грусть. Причём мне показалось, это относилось не только к сливовому саду, но и к чему-то ещё, о чём он предпочёл умолчать. Алексей угостил меня ещё, но я от слив отказался. И так съел их на год вперёд.
Мы разговорились. Конечно, вначале об этом сливовом саде, который с каждым годом всё больше терял свою былую силу. А затем – вообще о чаирах, которых в Крыму оказалось очень много.
Мне вдруг пришло на ум такое сравнение. Расцвет этих садов совпадает с позитивным этапом в жизни народов, населяющих Крым, а увядание – с резким, обвальным падением уровня жизни во всех областях. Так что чаиры – это своего рода лакмусовая бумажка, по состоянию которой можно судить о развитии цивилизации на полуострове.
– Знаешь, – сказал Алексей, – сам Крым является лакмусовой бумажкой для всей России, а может быть, и Земли. Так что по состоянию чаиров можно делать далеко идущие прогнозы. И касаются они не только Крыма.
Так далеко я не смотрел. И поэтому такое заключение, сделанное моим другом, меня даже озадачило.
– Мне показалось, что ты несколько расстроен. И это касается не только падения урожая на этих деревьях. Речь не только о сливах, да?
Алексей утвердительно кивнул головой.
– Это ты верно подметил. Когда я прихожу в этот чаир, мне становится грустно. Как будто бы я прощаюсь с ним навсегда. А он не хочет отпускать меня…
– Ты к нему просто привык, – предположил я.
– Может быть. Хотя я бы так не упрощал…
Мы какое-то время молчали, думая каждый о своём. Конечно, волей-неволей я вспомнил «Тень орла» и главную мысль этой книги, касающейся Крыма. Этот полуостров является не просто лакмусовой бумажкой, по которой можно определить состояние жизни народов и целой цивилизации. Он и есть место, где творится история, которая затем распространяется на огромные пространства Земли. Это – предтеча того, что случится с нашей цивилизацией в будущем. Можно сказать, что Крым является символом возрождения если не всей Земли, то уж всей России (всех русских земель – так точнее сказать) – это неоспоримо.
Свою мысль я высказал вслух. Но Алексей мне ничего не ответил, хотя ответ был явный.
– Что ты молчишь?
– Думаю…
Через время я вновь заговорил с Алексеем. Речь шла о Феоленте и установке на скале Святого Явления в день Животворящего Креста Господня семиметрового креста. Этот факт был детально освещён в книге «Тень орла», и Алексей, конечно же, знал все подробности, связанные с его установкой. Можно сказать, что данный эпизод наилучшим образом подтверждал мою мысль. Тем более что она была не нова и принадлежала изначально самому Алексею и его коллеге Саше Коридзе: Животворящая основа креста способна дать толчок к возрождению целой страны. А если эта страна является родиной цивилизации, то и всей цивилизации.
Так что в определённом смысле чаиры были в «родственных» отношениях с Животворящим Крестом Господним. У них была общая задача.
Алексей вдруг сказал:
– Был такой советский деятель – Никита Хрущёв. Так вот он претворил в жизнь один свой лозунг: «Сделать Крым землёй сплошных садов и виноградников». И это ему удалось. Крым действительно таким стал. Можно сказать, он превратился в единый цветущий чаир.
Установка на скале Святого Явления совпала с этим буйством чаира-Крыма. Это был пик расцвета в Крыму садоводства. Именно тогда сливовый сад, в котором мы с тобой сейчас сидим, давал непомерно большой урожай.
Я думал, что это есть переломный момент в истории. В России вновь утвердился двуглавый орёл в качестве герба. Должно состояться возрождение страны, целой русской цивилизации. Народы, примыкающие к ней и кровно связанные с Русью древними корнями, также должны были получить импульс к росту, стремительному подъёму…
К сожалению, ничего этого не случилось. Демагогические словеса, как ширмой, закрыли от людей главное – стремительное падение вниз. Когда же пришло осознание и многие поняли, что их ожидания преобразований оказались ложными, было слишком поздно.
Получилось так, что мы не были готовы к возрождению. Либо кто-то очень ловко подкинул нам «пустышку», которую все приняли за истину. А то, ради чего всё делалось, оказалось скрытым от людей, утаённым…
– Ага! – я прервал рассуждения моего собеседника. – Об этом ты уже писал в книге «Тень орла». Последний период, охватывающий двадцать лет, ты назвал «безвременьем». А всех нас – «людьми потерянного поколения».
Алексей согласно кивнул головой, мол, так и есть. И добавил:
– Не одни мы так считаем. Это правда. Но мой сливовый чаир – наглядное тому подтверждение. Он своим мизерным урожаем сигнализирует: ситуация разворачивается не по сценарию. Остановитесь, измените то, что делаете неверно.
– Но постой! А как же «Чаир» клуб. Разве он не указывает на то, что появились люди, которые начали реальными делами восстанавливать чаиры?
– Да, ты прав. Только людей слишком мало, а сады, брошенные когда-то, исчезают слишком быстро. Кто поможет этому конкретному сливовому саду? Боюсь, уже никто.
– А ты?
Алексей лишь повёл плечами.
– Он находится за пределами моего подворья. И формально я к нему не имею никакого отношения. Но дело не только в этом…
Мой товарищ задумался, а затем вдруг предложил:
– Послушай, Кир, а не совершить ли нам с тобой небольшую прогулку в горы?
– Это куда же? – уточнил я.
– На Бойко.
2
Уже на следующий день вместе с Алексеем я взбирался на плато из пяти вершин, известное как массив Бойко. Надо сказать, что прежде я бывал здесь не раз и считал себя в определённом смысле знатоком этого горного района. У меня было собственное видение по поводу прошлого данного места. И в определённом смысле я имел виды на Бойко как на весьма перспективную точку на карте Крыма. Кажется, однажды я даже хотел привести сюда Алексея. И вдруг подобное желание возникло у него самого.
На плато можно попасть разными путями. Но я предпочитал тропу, которая вела из села Богатырь, расположенного у подножия одноимённой горы. Мы достаточно быстро отмахали подъём в 800 метров и оказались на Сотире – одной из гор массива Бойко. Интересно, что заставило Алексея притащить меня сюда?
– Однажды, – сказал Алексей, – ты позвонил мне по телефону и стал рассказывать о том, что этот горный массив мною по достоинству не оценен. Я тогда ответил, что знаю это место плохо, поэтому более подробно о силе и значении Бойко сказать не могу.
Я расхохотался.
– Надо же! Признаюсь, тот давнишний разговор мною уже почти забылся. А ты помнишь.
– Помню лишь потому, что соврал тебе.
– В каком смысле?
– В том, что я плохо знаю Бойко.
– Да?! – я искренне удивился. – Но какой прок было тебе врать?
Алексей замялся.
– Видишь ли… В момент написания книги «Тень орла» я действительно плохо знал массив Бойко. Был здесь всего один раз и почти ничего не запомнил. Знания о тайнах Бойко пришли ко мне позже. Но задним числом их в книгу не вставишь. «Тень орла» выпорхнула из моих рук и теперь принадлежит людям. А массив Бойко остался для читателя за ширмой, невидимый и непризнанный. И вдруг – твой звонок. Вот так я и ответил тебе…
– Но зачем ты привёл меня сюда? Неужели нельзя было признаться в Севастополе? Я бы понял и простил.
Алексей усмехнулся.
– Простил… Я знаю, что простил бы. Не в этом дело. Однажды у меня случилась странная встреча…
– Здесь?
– Да. На Бойко. На одной из тропинок я нос к носу столкнулся с пожилым человеком. Он как будто специально ожидал меня. И, по-моему, был несказанно рад моему появлению. По крайней мере, мне так показалось.
Этот старик отвёл меня в уединённое место и, указав на неприметное ущелье, сообщил, что там находится Крест Господень, тот самый, на котором распяли Иисуса Христа. А он сам является хранителем тайны о его местонахождении.
Конечно, этого незнакомца можно было принять за сумасшедшего. Но я не спешил делать скоропалительные выводы. Мой новый знакомый поведал мне, что уже стар и вряд ли когда-либо вновь поднимется сюда. А ему требовалось найти человека, которому можно передать эту тайну. Вроде бы так поступил и предыдущий хранитель, передавший старику (тогда ещё молодому человеку) это бремя хранения.
Больше мы с ним не виделись. А я теперь один раз в год хожу сюда. И вот – первый раз со мной идёт кто-то ещё…
Алексей стал быстро спускаться в ущелье. Я последовал за ним. Подойдя к хаосу из камней, по которому в дождь бежал быстрый поток, мой товарищ остановился.
– Здесь!
Я подошёл поближе. Сердце моё дрогнуло. Какое-то время назад историю о Животворящем Кресте Господнем, который якобы находится на массиве Бойко, я уже слышал от своего друга Константина. Но тогда она мне показалась вымыслом. И вдруг я знакомлюсь с человеком, который буквально за руку привёл меня к месту, где он спрятан.
– Получается, он передал тебе эстафетную палочку? – уточнил я.
Алексей вздёрнул плечами.
– Выходит, что так.
– А зачем же ты указал это место мне?
– Ну, мало ли что… Должен же оставаться человек, который знает точное местонахождение Креста.
Я хотел возразить, но не стал этого делать. Алексей сделал так, как посчитал нужным.
Мой товарищ зажёг свечку и поставил её на камень, воткнув в еле заметную щель. Мягкий огонь лизал тугой горный воздух, а мне казалось, что я стою у алтаря в окружении множества свечей. Алексей стал рассказывать историю, как сюда попал этот Крест. Перед самым падением Константинополя византийцы успели спасти свою главную святыню – Животворящий Крест Господень. Стараниями мангупского князя Константина его тайно переправили из гибнущей столицы Византийской империи в Тавриду, где ещё сохранялось в неприкосновенности княжество Феодоро.
Это сведения верные, можешь быть уверен!
Я и сам не возражал. Меня лишь удивило то, что я впервые услышал о местонахождении Креста от моего друга, имя которого оказалось таким же, как и у мангупского князя, который, по заверению Алексея, спас христианскую святыню из гибнущего города.
– Позже, – продолжил свой рассказ мой собеседник, – турки решили завоевать и Крым. Быстро падали под их напором древние города. Именно тогда мангупские князья и решили спасти Крест, перевезя его во внутренние земли Крыма. Его хотели спрятать в храме Спаса, который находился на массиве Бойко. Но уже в конце пути, когда пошёл сильный дождь, горный поток смыл телегу, на которой везли Крест, и она упала в пропасть.
Чуть позже турки завоевали княжество Феодоро. Мангуп пал, и большинство свидетелей этого происшествия либо были убиты, либо попали в турецкий плен. А вот князь Константин уцелел. Он был отправлен повелителем княжества в Рим на переговоры с Ватиканом. И весть о падении Мангупа застала его там.
Впоследствии этот престарелый человек сыграл в истории России немаловажную роль. Он, как дядя, сопровождал свою племянницу Зою (Софью) из Рима в Москву, где она стала женой московского государя Ивана III. И была, между прочим, бабушкой будущего царя Ивана Грозного.
А князь Константин, будучи уже престарелым человеком, возжелал свои последние годы провести в монастыре. Он принял на себя имя Кассиан, стал монахом и ещё более тридцати лет подвизался в одном из северных монастырей Руси. Он стяжал славу как подвижник христианской веры, к которому люди тянулись как к человеку святому, ясному и мудрому. После своей кончины он был причислен к лику святых.
А день, когда отмечают этого святого – третье июня, совпадает с причислением к лику святых византийских царей Константина и Елены, стараниями которых ещё в четвёртом веке Животворящий Крест Господень был обретён в одном из тайных мест близ Иерусалима.
Думается, такое чествование в один день всех этих святых вовсе не является случайным. Здесь присутствует сопричастность к общему делу, каковым является конкретная сопричастность к судьбе Креста Господня.
3
Я слушал Алексея и удивлялся. Он рассказывал так убедительно, как будто все люди должны в деталях знать эту историю, а он лишь напоминает о её существовании. Но я-то слышу её впервые…
– Послушай, Алексей, выходит, начиная с царей Константина и Елены и до наших дней существуют люди, которые окормляли Крест, не бросая его на произвол судьбы.
– Дело не в людях, – поправил меня мой товарищ, – а в Промысле. Он выбирает тех, кто в данный момент способен быть рядом с Крестом. А уж почему данный человек оказывается в поле его зрения, не знаю. Может быть, существует такое призвание – быть хранителем чего-либо. Допустим, тайны или знаний каких-то. Но лишь хранителем, не более того. Пользоваться по своему хотению он этим «богатством» не может. Очевидно, существуют и другие люди, у которых своя миссия по отношению к Кресту. И встреча одних с другими способна как-то повлиять на его судьбу или судьбу целого народа, страны… Я не знаю…
Алексей на мгновение задумался, а затем сказал:
– Знаешь, когда я осознал, хранителем чего я являюсь, у меня как будто крылья выросли. Я не шёл по тропе из Сотиры вниз, в долину, я летел по ней, не чувствуя ног. Мне казалось, что с этого момента жизнь пойдёт по-иному, всё в мире изменится в лучшую сторону, станет другим.
И вдруг меня как будто бы остановила какая-то сила. Это случилось в тот момент, когда я представил, что пойду к людям и расскажу, где следует искать Крест Господень. В тот миг мне было сказано: «Ты этого не сделаешь». Я оглянулся, но рядом никого не было. И тем не менее голос слышался явственно. И тут же, как бы в ответ на моё недоумение, последовало дополнение: «Мы вам его уже давали. А как люди воспользовались этим?»
Я опешил. В голосе была такая нотка горечи, которую я не могу забыть до сих пор. Понятно, что пренебречь сказанным мне было невозможно.
Но информация об истинном местонахождении Креста всё же просачивалась в мир людей по самым разным каналам. Я думаю, что московские цари, начиная с Ивана III, знали о нём. Но дотянуться тогда до Крыма было невозможно – он оказался под властью Османской империи и вассала – крымского хана. Наверняка и в Риме, куда изначально прибыл князь Константин, имелись аналогичные сведения.
После того как Крым отошёл к России, император Александр I настойчиво пытался вернуть архивы христианских монастырей, которые сохранялись во все времена владычества Османской империи на полуострове. Но ему было отказано, и, вполне возможно, они до сих пор хранятся в запасниках архива патриарха Вселенского. Что это за тайны такие? Не идёт ли в них речь о Кресте?
Кстати, во времена Великой Отечественной войны, когда немцы захватили Крым, они сразу же стали проводить поисковые работы с привлечением своих спецподразделений. Одна такая команда добралась до массива Бойко. Они настойчиво искали следы исчезнувшей христианской святыни. Но ничего обнаружить не смогли, хотя были совсем рядом с Крестом. Местные жители, те, что остались здесь после войны, рассказывали об этой спецоперации. Но никто толком не знал, что же искали немцы.
Уже в наше время было обнаружено захоронение, в котором находились трупы около 300 гитлеровцев в особой униформе. У многих из них во лбу были вделаны специальные треугольные пластинки, очевидно, для усиления ясновидения. Но и эти спецспособности не помогли обнаружить Крест. Скорее всего, он находится под сильнейшей защитой, которую немецким медиумам преодолеть не удалось.
– А кто же их убил? – удивился я.
– Свои.
– Но зачем? Они ведь представляли большую ценность.
– Насколько я понимаю, они являлись носителями информации, касающейся фиаско с поисками Креста. И эта информация, как и провал самой спецоперации, должны были умереть вместе с ними.
Так что знали люди о Кресте. Но в своих собственных целях теперь использовать его никак нельзя. Поэтому и ускользает он.
– А как же мы? – удивился я. – Стоим возле него…
Алексей пожал плечами.
– Почём я знаю… Значит, так на роду написано. Но всё, что я тебе сейчас рассказал, лишь прелюдия. А на самом деле мне хотелось повести разговор на другую тему. Здесь, в окрестностях Бойко, есть село Счастливое.
– Знаю, знаю такое, – оживился я.
– С давних времён, – продолжал Алексей, – по Крыму гуляет миф о Золотой колыбели. А место, где она спрятана от людей, – это село или где-то рядом с ним.
– Ты в этом уверен?
– Уверен. У меня сведения точные.
Так вот, эта Золотая колыбель не просто является величайшей святыней древности, но и по своим свойствам соизмерима с Животворящим Крестом Господним. Хотя обе эти реликвии, как ты сам понимаешь, принадлежат абсолютно разным эпохам, народам и религиям.
– Догадываюсь. Но к чему ты клонишь?
Алексей кашлянул в кулак.
– Да ты понимаешь, в чём дело. Двум таким величайшим святыням несколько тесновато на столь малом пространстве земли. С другой стороны, их нахождение в одном месте тоже случайным назвать нельзя. И тогда в моей голове родилось предположение, что горный массив Бойко – это своеобразная кладовая, где сохраняются самые большие человеческие ценности. Конечно, при условии, что они имеют божественное происхождение или предназначение. И взять их отсюда никто из смертных, как бы он ни желал, не может.
Я не исключаю, что кроме мне известных здесь спрятаны и другие, не менее значимые реликвии. Просто их месторасположение мне неизвестно…
После этих слов Алексея я не сдержался и воскликнул:
– А мне известно о других святынях! И они тоже находятся здесь!
Алексей с удивлением посмотрел на меня, а потом перевёл взгляд на догорающую свечу.
– Надо же… И что это за реликвии?
4
Я на секунду задумался, пытаясь упорядочить в голове свои мысли. А затем выпалил:
– Это чаша, секира и лемех!
Алексей поднял брови.
– Что-то знакомое… Где-то я уже об этих предметах слышал. Не от тебя ли?
Я отрицательно замотал головой.
– Нет, не от меня. Просто существует один миф об этих ритуальных святынях. Кто интересуется историей, обязательно его запомнил бы. Что же касается лично меня, то я почти всю сознательную жизнь занимаюсь его изучением.
– Хм-м… – Алексей с любопытством на меня посмотрел. – Я и не подозревал в тебе таких скрытых талантов. Как же тебя угораздило «вляпаться» в этот миф?
Я напомнил своему товарищу, как в молодые годы случайно оказался в охотничьем замке князя Юсупова, который находится в Соколином. И так же случайно вскрыл тайник с большим числом княжеских бумаг. Они и послужили толчком к началу моих исследований.
– Помню, помню, ты говорил об этом, – Алексей махнул в воздухе рукой, – не повторяйся.
– А я и не повторяюсь. Только я рассказывал тебе об архиве князя Юсупова. А это миф о царе Колаксае и двух его братьях. Они были основателями скифского народа, который русичи считали своими прародителями.
Так вот, эти три брата владели чашей, лемехом и секирой. А затем, по кончине двух старших, все эти предметы перешил младшему – Колаксаю. Собственно, миф все лавры первого скифского царя приписывает именно ему. Скорее, один из вариантов этого мифа ты и слышал. По самому распространённому из них – будто бы золотые (сияющие) чаша, лемех и секира упали с неба…
– Вот! – Алексей ещё раз махнул рукой. – Теперь точно, вспомнил миф. Но какое отношение твой Колаксай имеет к горе Бойко?
– Алексей, разве я не рассказывал тебе о том, что в бумагах Юсупова я обнаружил явные указания на то, что в окрестностях его усадьбы в нынешнем Соколином были обнаружены эти древние реликвии? Вспомни!
– Не припоминаю… Ты много чего говорил мне, разве всё упомнишь. Может быть, ты не мне, а кому-то другому рассказывал?
Видя, что мой товарищ явно «не в теме», я вкратце рассказал обо всём, что мне стало известно о чаше, лемехе и секире. И даже указал приблизительное место их нынешнего нахождения. Если, конечно, за эти годы из никто там не нашёл. Впрочем, из истории с Крестом, у которого оказалась более чем надёжная защита, можно было сделать вывод, что в чужие руки такие святыни попасть никак не могут. По крайней мере, хотелось верить, что мои оптимистические предположения были верными.
– Так эти предметы, судя по мифу, – предположил Алексей, – тоже имеют божественное происхождение?
– Так я о чём толкую!
Алексей задумался, а затем сказал:
– У меня такое впечатление сложилось, что массив Бойко представляет собой особый, крайне сильный магнит. И к нему притягиваются древние реликвии, независимо от того, где они ранее находились…
Кстати, а эти секира, лемех и эта…
– Чаша, – подсказал я.
– Да, чаша. Так вот, где они изначально были, прежде чем оказались в руках Колаксая?
– Упали с неба, – напомнил я.
– Это я понимаю… – Алексей поднял вверх голову, но густая крона деревьев не позволила ему увидеть небо.
Я рассмеялся.
– Над нами крона, но неба нет!
– Его просто не видно.
– Либо она в ином месте.
– Как тебя понимать? – удивился мой друг.
– Чтобы меня понять, требуется опуститься к корням рода Колаксая.
Алексей вздёрнул плечами.
– Попробуем…
Я рассказал об отце Колаксая, которого, согласно мифологии, звали Таргитаем. Что жил он на плато Бойко и был личностью поистине выдающейся. Не исключено – божественного происхождения. Если следовать скифской мифологии, то отцом самого Таргитая был бог Папай. Греки, которые знали об этом скифском мифе, справедливо отождествляли Папая со своим Зевсом. Самого же Таргитая по аналогии они называли Гераклом. Был ли Таргитай и в самом деле Гераклом, теперь установить невозможно, но вот что интересно. Как известно, Геракл был личностью уникальной, поистине богатырского сложения, и поступал в соответствии со своим богатырским статусом.
Как тебе известно, одна из пяти гор массива Бойко называется Богатырь. Конечно, это может быть лишь случайное совпадение, но просто так такие названия горам не давали. Кстати, в слове «богатырь» явно угадываются два других: «бог» и «тыр». В тюркском варианте или том, который распространён у многих малых народов Востока и севера России, «богатырь» произносится как «батыр» (бат + тыр). В этом варианте «бог» (рус) соотносится с «бат» (тюр), как соединение воедино понятия Бого-отец (Бог = батя). А вторая часть – «тыр» – очень напоминает начало имени Таргитая, или Тора (Тр).
Мои этимологические размышления могут показаться слишком отвлечёнными и не имеющими практического смысла, но тем не менее это косвенное подтверждение того, что Таргитай здесь мог быть. И он, как отец Колаксая, изначально владел всеми этими инструментами, которые мы называли божественными и возвели в ранг священных. Я имею в виду чашу, секиру и лемех.
После его кончины эти предметы по наследству достались сыновьям Таргитая, и в конце концов сосредоточились у Колаксая, который обитал у подножия массива Бойко. Получалось так, что для младшего из его сыновей они действительно упали с неба. Ведь если стоять у подножия Бойко, то, чтобы увидеть её вершины, где жил Таргитай, требуется голову поднять к небу. Откуда (из вершины) чаша, секира и лемех и были спущены в долину, попав в руки младшего из сыновей Таргитая. По крайней мере, в таком виде трактовка древнего скифского мифа приобретает конкретный, очевидный смысл.
– Но самое главное, – добавил я, – при строительстве юсуповского охотничьего замка случайно было вскрыто святилище, под которым находилось древнее захоронение, принадлежащее местному правителю или царю. Он, скорее всего, отождествлялся с Колаксаем, если следовать тем атрибутам и сакральным предметам, которые находились в этой усыпальнице.
5
Алексей указал на свечу.
– Смотри, она догорела!
– Да, – согласился я, – даже следа не осталось никакого.
Как будто бы испарилась. Вся в огонь ушла.
– Чисто сгорела, – согласился мой товарищ.
Я же подумал о том, что время, пока горела свеча, мы оба использовали на то, чтобы рассказать друг другу самое сокровенное, касающееся этого горного района. Получалось, что мы с Алексеем, находясь у Животворящего Креста Господня, исповедались, ни разу не соврав друг другу, поведав самое тайное, самое сокровенное, чем были наделены.
Я ещё раз взглянул на место, где только что горела свеча, и сказал:
– А знаешь, как в древности называли огонь, в частности тот, который невидим, тлеющий под «шубой» золы?
– Не знаю, – Алексей повёл плечами, – а какое это имеет значение?
– Он назывался «богаття», – пояснил я, – очень похоже на «богатырь», не правда ли?
– Да, похоже. Но это лишь случайное созвучие, – предположил мой собеседник.
– Созвучия редко бывают случайными. Просто часто люди не видят или не знают о существовании тайных связей, которые их соединяют.
– На что ты намекаешь?
– В данном случае – на огонь, то есть на богаття. Дело в том, что символом Таргитая был огонь и соответственно – красный цвет, символизирующий солнце. Позже, когда правителем стал Колаксай, эти божественные знаки стали его отличительными элементами. Не случайно же его именовали Солнце-царь.
Алексей хмыкнул. Он явно не знал, что массив Бойко соотносится с огнём…
Я вдруг вспомнил, как в ходе одного из посещений массива Бойко у меня в голове соткалась картина, которая имела отношение к глубокому прошлому этого места. И я тут же рассказал о ней Алексею.
– Однажды я вместе с Костей, моим другом, совершил восхождение на это плато. Мы посетили развалины храма Спаса, которые тебе тоже известны.
– Да, я знаю это место, – Алексей утвердительно кивнул головой, – бывал там не раз.
– Хорошо. Значит, о силе и значении этого места тебе рассказывать не надо?
– Не надо…
– Ну, так вот… Когда я явственно осознал, что Таргитай жил именно здесь, мне и была открыта древняя сила данного места. Постой! Ведь отсюда до храма Спаса ходьбы не более 10−15 минут. Может быть, мы продолжим нашу беседу именно там?
Алексей не возражал, и мы быстро выбрались из ущелья.
По пути заглянули к источнику, устроенному в виде трубы. Но в это время года вода лишь сочилась, отдельными каплями шлёпаясь на землю. Так что мы лишь смочили губы. Мой товарищ сказал, что пересыхающие источники – это плохой знак.
Я с ним согласился, но добавил:
– Это всегда к переменам.
– Каким?
– Не знаю…
Мы шли по буковому лесу с огромными, вздымавшимися до небес деревьями. Мне тогда казалось, что именно в таком месте и должен обитать Таргитай. И если бы из-за колонны-ствола очередного бука показалась чья-то голова, я вовсе бы этому не удивился. Значит, нас здесь ждут. Впрочем, даже если я никого и не увидел, это не значит, что в тот момент нас не сопровождали хранители древних реликвий массива Бойко. Просто они тактично не давали о себе знать.
Вскоре мы «вошли» в храм Спаса, если такое определение наших действий было уместно относительно тех развалин, которые остались от храма. Напомню, что немцы, не найдя здесь Крест, попросту взорвали храм.
Я показал на отдельные части массива Бойко, слегка проступающие из-за деревьев. Иногда требовалось, чтобы лучше рассмотреть ту или иную вершину, выходить на поляну западного храма. Мне удалось доказать Алексею, что храм располагается в центре массива, как в гнезде.
– Из него во все стороны разбегается спираль, которая является центром всей этой громадины, – сказал я.
– Что за спираль? – не понял Алексей.
Я пояснил, что, очевидно, здесь находится древний портал, а спираль – это пружина, благодаря которой осуществлялось его вращение и работа.
– Это ты в архиве Юсупова вычитал? – с сомнением в голосе спросил Алексей.
– Нет. Это мои собственные умозаключения. Они основаны на тщательном изучении характера местности, а также структуры скал, которые сейчас служат основанием для храма Спаса. Кроме того, я систематизировал все те сведения, которые мне стали известны от местных жителей. И пришёл к выводу, что в недрах массива Бойко находится глобальный механизм, а центр его – это точка, на которой мы с тобой стоим. Иногда он включается в работу и тогда могут быть слышны шумы, особенно ночью, которые так пугают жителей окрестных сёл.
– Этот механизм и есть портал, проход в иные миры? – уточнил Алексей.
– Совершенно верно!
– Хм… А ты кому-нибудь свою теорию рассказывал?
– Только своему другу Константину, с которым сюда и приехал. А что?
– Ничего.
Алексей крепко сжал губы, как будто о чём-то думал. Но мне он больше ничего не сказал, лишь молча кивнул головой, мол, продолжай.
Я собрался с мыслями и стал рассказывать дальше.
– Именно после осознания Бойко как величайшего механизма, скрытого под землёй, мне увиделось следующее…
– Богаття! – перебил меня Алексей.
– Не понял…
– Ну, огонь, скрытый под слоем золы, – пояснил мой собеседник, – это багаття. А в твоём случае – под слоем земли скрыт мощнейший механизм. Тоже своего рода огонь…
Я опешил. Какое удачное сравнение. Почему мне самому оно не пришло в голову? В самом деле, под мощей Бойко скрыто богаття. Этот вечно «тлеющий» огонь заставлял механизм, скрытый от людских глаз, все время быть в состоянии «товсь», то есть готовым в любой момент включиться на полную мощность.
6
– Знаешь, о «богатте» ты вспомнил к месту, – продолжал я, – потому что сейчас я буду говорить об огне. Так вот… Увиделось мне следующее. Стою я в центре красивого, очень необычного города, который окружён со всех сторон неприступными стенами и башнями. Для сравнения скажу – очень похоже на Кремль.
На башнях зажжены огни. Причём они очень странные – не просто горят, а как бы ввинчиваются в пространство неба по спирали. Очень запоминающееся зрелище. Я до сих пор не могу понять, как огонь может вращаться по спирали…
Да, и кроме того, мне увиделся огромный огненный столб недалеко отсюда. Деталей я не помню, но он был как живой. В том смысле, что подчинялся мысли какого-то человека, стоящего рядом. Эффектное зрелище! Я думаю, что это и был Таргитай.
– Огонь?
– Нет, человек. А огонь – это его суть. Он владеет им, управляет. Может быть, сам состоит из огня.
– Как богаття? – гнул своё Алексей.
– В определённом смысле… Но сейчас я хочу сказать о другом. Как я понимаю, эта «огненная» суть Таргитая навсегда осталась здесь. Можно сказать, она является неотделимой от тех духовных реликвий, которые мы с тобой уже перечислили.
– Огонь хранится в этой «кладовой»? – уточнил Алексей.
– Можно и так сказать. Хотя постороннему человеку в такое поверить трудно.
Алексей кивнул головой.
– Ты прав. И я бы тебе не поверил. Разве что чисто в гипотетическом аспекте… Но у меня была здесь интересная ситуация. Кстати, недавно. В прошлом году. Ты вот не приехал тогда, а то тоже бы оказался здесь. Так вот, я вместе со своим товарищем из Днепропетровска, кстати – тёзкой, совершил восхождение на Бойко. И шли мы в день Духа Святого. Таково было условие моего компаньона. Я не возражал.
Он очень хотел исследовать район вершины горы Богатырь, считая, что где-то там должна находиться выбитая в скале древняя руна. Что это за знак, он точно не знал, но был уверен в его божественном происхождении.
Сейчас, когда мы с тобой многое выяснили, я думаю, что эта руна связана с Таргитаем. Если это так, то я допускаю – сильная должна была быть вещь.
– Так вы её не нашли? – уточнил я.
– Погоди. Слушай по порядку. Поднимались мы по этой же тропе, что и сегодня шли. Когда подходили к большой поляне, что слева от тропы, начал накрапывать дождь. Через минуту он уже лил вовсю. Стало ясно, что к храму Спаса дойти мы не успеем.
Я прямо на поляне возжёг свечу и прочёл молитву Духа Святого. И в этот же момент громыхнул гром. Мой товарищ сразу же обратил внимание на это совпадение. Мои же мысли были поглощены свечой – как бы она не угасла от порывов ветра или дождя.
Спустя какое-то время мы уже стояли под старым раскидистым деревом, хоронясь от ливня. А вокруг нас лупили молнии. Временами казалось, что мы находимся под обстрелом «катюш». Конечно, под деревом стоять было очень опасно. Но куда деться? Вокруг другие такие же исполины. Поди знай, в какой попадёт молния. Кстати, пару раз она ударяла в землю недалеко от нас, прямо в поляну, где я читал молитву. С таким буйством стихии мне пришлось столкнуться впервые.
Примерно через час нам стало ясно, что на гору Богатырь мы сегодня не попадём. Решили спускаться в долину. Ещё два часа спуска в бушующих ручьях и реках под нескончаемые громовые раскаты, которые превратили наш поход в незабываемый. Мне казалось, что весь воздух пронизан электричеством, как будто мы находимся в едином электрическом поле. Волосы искрились, и по голове стекала не дождевая вода, а сгустки сияющей жидкости. Впрочем, последнее – это моё преувеличение. Но что могу сказать точно – я почувствовал себя муравьём, который по неосторожности забрался в машину, которая в глобальных объёмах вырабатывает электричество.
Тогда нам обоим показалось, что стихия просто не допустила нас до горы Богатырь. А теперь, после твоего рассказа, я вдруг понял, что тогда, в день Духа Святого, нам была продемонстрирована сила массива Бойко и явлена его огненно-молниевая суть.
Ты видел здесь древний город со множеством веретёнообразных, закручивающихся в небо огней. А я стоял внутри электрического сияющего великолепия, такого же прекрасного, как и твой город.
Но если наши рассказы соединить, то получается, что здесь действительно находится нечто огненное. Возможно, и в самом деле здесь таится сила, имеющая к Таргитаю самое непосредственное отношение.
– Кстати, Алексей, – спросил я, – а в другой раз вы ходили с товарищем на Богатырь и поисках тайной руны?
– Нет.
– Почему?
– Даже не знаю. Как-то «отсекло». А что?
– Просто интересуюсь.
Сказав это, я подумал о другом. Возможно, на вершине горы Богатырь находится усыпальница самого Таргитая, поэтому там и высечен соответствующий знак. А в день Духа Святого данное место проявлено чрезвычайно сильно, что даже опасно для человека. Если на полянке громы и молнии лупили так, что это напоминало артиллерийскую канонаду, можно представить, что творилось на Богатыре!
Вспомнил я и другое. Кажется, в архивах князя Юсупова я обнаружил какие-то свидетельства, касающиеся Богатыря. То ли речь шла об экспедиции, проведённой на этой горе, то ли о каких-то рассказах очевидцев, что-то там нашедших. За давностью лет трудно припомнить.
Отвлёкшись, я упустил нить разговора и когда «включился», то услышал лишь концовку того, о чём говорил Алексей. Оказывается, в толще Богатыря, ближе к вершине, есть пещера или даже несколько. Кто-то из его знакомых спускался туда сверху по верёвке. Пещера своим «лицом» выходит к обрывистой части горы, и поэтому вход в неё почти недоступен и невидим с земли (с долины). Куда ведёт она – неизвестно. Для изучения у его знакомого не хватало ни сил, ни времени.
– Может быть, там что-то важное? – предположил Алексей.
Я согласно кивнул головой.
– Важное… Интересно, не там ли вырублена твоя руна?
– Не знаю.
7
Алексей пожевал губу, как бы размышляя о чём-то, а затем спросил у меня, известно ли мне из каких-либо достоверных источников о существовании на этом горном плато какого-либо древнего городища.
Я, конечно же, интересовался историей Бойко и знал, что учёные считают, что на этом плато в Средние века было крупное поселение. Возможно, даже центр какого-то крымского княжества. Не исключено, что речь идёт о стране Доро, которую так настойчиво ищут в Крыму вот уже лет двести. Эта легендарная страна могла занимать большие пространства, но центр её, то есть столица, могла быть сосредоточена в каком-то труднодоступном, сакральном месте. Горный массив Бойко как нельзя лучше подходит для этого. Тем более что здесь и в самом деле когда-то было крупное поселение.
Свои предположения я высказал, моему собеседнику. Алексей тут же уточнил:
– Значит, крепость, которую ты видел со множеством огней, это и есть столица Доро?
– Может быть, – неуверенно ответил я, – хотя…
– Ты так не думаешь, – улыбнулся Алексей.
– Да, я так не думаю. Слишком странные одеяния были у жителей этой крепости. На голове – высокие шапки цилиндрической формы… Такие иногда изображали на головах египетских богов или верховных жрецов. На ногах – сандалии, очень красивые, с драгоценными камнями. Да и вся одежда какая-то… Знаешь, Алексей, у меня сложилось впечатление, что это абсолютно иная цивилизация, хотя внешне очень похожая на нашу.
– Значит, это не страна Доро?
– Я думаю, нет.
– А может быть, мы с тобой просто плохо знаем историю средневекового Крыма? И она вовсе не такая, каковой мы её представляем.
Я внимательно посмотрел на Алексея. Признаюсь, его последние слова озадачили меня. Бесспорно, мы всего не знаем, но чтобы заблуждаться до такой степени…
– Возможно, в чём-то ты и прав, – ответил я, – но страна Доро, которую ищут, всё же ближе к нам по времени, чем мною увиденное…
Я вдруг вспомнил, что уже однажды пытался реконструировать прошлое Крыма, которое перетекало из одного сосуда истории в другой. И тут же изложил свою версию Алексею.
– У меня есть такое предположение. Княжество Феодоро, столица которого была на Мангупе, – это самый последний отголосок страны Доро. Об этом говорят многие исследователи Крыма, и ты сам наверняка слышал о нечто подобном.
– Слышал, – согласился Алексей.
Я продолжал:
– Предшественником княжества Феодоро было поселение, что оставило свои следы на плато Бойко. Очевидно, существовало несколько этапов в развитии страны Доро. Наши представления об этой легендарной цивилизации основаны на последнем, уже затухающем этапе её существования.
Но я думаю, что были и другие, о которых мы ничего не знаем. Но мифология, сказания и топонимика крымских географических названий явно на это указывает.
Очевидно, в своём видении я тоже видел страну Доро, только в момент её расцвета. А сколько таких расцветов в её истории могло быть? Два, пять, десять, может быть, сто?
– Ты хочешь сказать, что история страны Доро – это не только Средневековье, но и более древние времена?
– Да, я так считаю. Ей тысячи лет. Не исключаю, что на каких-то отрезках времени эта история пресекалась. Но затем сюда вновь приходили люди и возобновляли Доро. И если посмотреть на само название – Доро, то оно явно указывает на того, кто когда-то стоял у истоков её возникновения. Доро – очень похоже на Тора или Тара.
– Ты намекаешь на Таргитая? – уточнил Алексей.
– Я думаю, что речь идёт именно о нём. Таргитай – это одно из имён Тора, говорящее о некоторых его способностях. Тар + гитай. Тар (Тор) – его имя. Хотя не исключаю, что это звание, титул либо ещё что-то. А «гитай» – это то, что он сделал.
– «Гитай» – мне не знакомо такое слово, – сказал Алексей.
– Гитай, – пояснил я, – это «гатить», «гать», «гития». Иными словами – прокладывать (путь). Он проложил путь для человеческой цивилизации. В прямом и переносном смысле. Стоял у истоков древней цивилизации, продолжением которой (на одном из витков её развития) является и та, в которой мы живём.
Поэтому имя Таргитай я расшифровал как «прокладывающий путь» или «торящий путь», «творящий путь».
Алексей положил руку на моё плечо.
– Погоди, погоди! Не тараторь с такой скоростью… Что же получается, мы с тобой сейчас стояли в месте, где, возможно, когда-то возникла первая человеческая цивилизация. И названо это место в честь того, кто был её основателем… Слушай, Кир, я не знаю, верна ли твоя теория. Но, как минимум, он захватывает воображение.
Алексей завертел головой в разные стороны, а затем посмотрел себе под ноги и негромко сказал:
– И стоим мы с тобой на месте, где прежде находился храм Спаса. А греки называли его Сотер, то есть Спаситель…
– А знаешь, как с греческого переводится имя Феодор, которое по созвучию полностью совпадает с названием княжества Феодоро?
– Как?
– Божий дар. Дар очень похоже на Тар (Тор). Это понятно. Ты говорил, что «Таргитай» можно расшифровать как «торящий (прокладывающий) путь». А по-русски путь называют «дорогой». Дорога – дор + ога. И здесь проступает Тор… Ты утверждал, что здесь древний портал.
– Да, – подтвердил я, – хотя никаких вещественных доказательств этому я предъявить не могу.
Алексей повел в воздухе рукой, как бы отмахиваясь от назойливой мухи.
– Мне и не надо… Здесь такая перспектива открывается, что я не представляю даже, в каком направлении следует вести наш разговор. Куда не посмотри – бесконечность…
Я рассмеялся.
– Надо же, оказывается, в этой кладовой древностей ещё хранится и бесконечность!
Алексей осуждающе посмотрел на меня.
– Шутник… А я серьёзно говорю.
– И я серьёзно, – в тон ему ответил я. – Просто мне представилась бесконечная восьмёрка в виде спирали. Помнишь, я тебе уже говорил о ней. А ты с большим сомнением воспринимал мои слова. А теперь – сам пришёл к идее бесконечности…
8
Ближе к вечеру мы двинулись в обратный путь. Весь день ушёл на то, чтобы обойти как можно больше мест на плато Бойко. В отличие от Мангупа, где плато было ровным, как стол, здесь изобиловали подъёмы, спуски, ущелья. Древняя земля. Но мы представляли здесь город, старинный, стольный. С башнями, фортами и площадями. Иногда у нас это получалось, иногда нет. Но в целом картина, где прежде обитал Тор-Таргитай, сложилась устойчивая. Мы оба теперь явственно чувствовали силу Бойко. А главное – ощущали присутствие самого Таргитая. Возможно, его дух до сих пор обитает здесь. А мы своими действиями пробудили его, вселив новую, если и не силу, то хотя бы надежду.
– А знаешь, почему я привёл тебя сюда? – спросил Алексей.
– Конечно. Чтобы показать, где находится Крест.
– Ну, это тоже… Но первый-то посыл был иным. Мы с тобой говорили об увядании чаиров, и наглядным примером тому был сливовый сад в Резервном.
– Так и есть, – подтвердил я и добавил: – И даже связывали в единое целое процессы, проистекающие в мире и в частности в России, с нынешним состоянием чаиров.
– Да. И это главное, – поддержал меня Алексей. – Как мне кажется, если не найти первопричину гибели чаиров, не спасётся и весь мир. Канет наша история, не оставив после себя ничего.
– Ты пессимист.
– Нет. Я здраво смотрю на вещи.
Мы шли вниз по тропе и рассуждали о путях развития человеческой цивилизации, о возможности её гибели и вариантах, как можно этого избежать. Всё это был пустой разговор, но в результате мы пришли к тому, с чего начали эту беседу. С необходимости похода на Бойко.
– Ты спросил, зачем я привёл тебя сюда, – сказал Алексей. – Я скажу тебе: чтобы найти истоки чаира. Помнишь, как-то ты позвонил мне по телефону и стал говорить о том, что первый чаир был именно здесь, на Бойко.
– Разве такое было? – удивился я. – Что-то я не припомню.
– А я запомнил тот разговор. Ибо истоки чаира я тоже искал, хотя никому об этом не говорил. Скажи, чем ты мотивировал своё предположение первоначального местонахождения чаира?
Я стал лихорадочно вспоминать свои собственные исследования и все беседы, которые вёл с Алексеем. Конечно, по поводу Бойко у меня имелись кое-какие соображения. Неужели я успел их выложить Алексею? Впрочем, сейчас это уже неважно.
– Не помню, что именно я говорил тебе… Просто у меня есть собственная концепция… Когда я утвердился, что Таргитай жил именно здесь, то для меня стали устойчиво понятны некоторые вещи… В частности, я, благодаря Коридзе, сумел расшифровать само слово – «чаир». Он выводил его из понятии «отчий вир», что в более простом, беглом произношении слышится как «чаир». «Отчий вир» – это цветущий сад, принадлежащий отцу. Иными словами, здесь, на плато, были фруктовые сады, разведением которых занимался Таргитай.
Мы с тобой сегодня истоптали ноги, путешествуя по этому плато. Видели немало фруктовых деревьев. Все они – остатки старых чаиров. А эти чаиры, в свою очередь, были созданы на месте ещё более древних садов. Так мы дойдём и до того, первого, к которому причастен Таргитай.
– Ты сейчас сравниваешь историю этих чаиров с историей страны Доро, – сказал Алексей, – такие же этапы развития, увядания и нового возрождения.
– Но так и было. Когда-то это касалось отдельно взятого массива. А в другие времена тенденция распространилась на огромные территории. Поэтому ты и предположил связь жизни чаиров с развитием и состоянием отдельных народов, стран и человеческой цивилизации в целом. Сам же назвал чаиры лакмусовой бумагой нашей жизни.
Алексей со мной согласился. Действительно, ведь то, что он увидел связь между чаирами и состоянием нашей жизни, здесь, на плато Бойко, приобретало реальное историческое наполнение. И оно связано с корнями легендарной страны Доро.
– Кстати, – сказал я, – в Древней Руси существовало предание о сказочной стране Ирии (Вирии). Я думаю, что речь идёт всё о том же чаире (отче вире), который мы сейчас покидаем, спускаясь всё ниже и ниже.
Этот Ирий иногда сравнивают с раем, но я не совсем согласен с таким утверждением.
Алексей пожал плечами.
– Разве что, если исходить из утверждения, что рай в качестве сада похож на чаир, который тоже является садом. Кстати, кто посадил райский сад?
– Как кто? Бог…
– А кто посадил первый чаир на Бойко?
– Я думаю – Таргитай.
– А какого он происхождения?
– Думаю – божественного.
– А как ты думаешь, возможно ли такое, что первые чаиры, сады Таргитая (Тора), послужили прообразом к появлению представления о рае. А потом это было закреплено в еврейских писаниях.
– Ты говоришь о Ветхом Завете?
– О нём. Кстати, это Пятикнижие евреи называют Торой.
– Я слышал…
– А ведь Тора очень похоже на Дору. Не находишь?
Я остановился. Действительно, ведь похоже… Наши рассуждения завели нас далеко. И неизвестно было, где сейчас заканчивается истина и начинается наша фантазия. Поэтому я предпочёл эту тему пресечь.
– Знаешь, Алексей, наверняка у этой темы много продолжений. Но я хотел бы вернуться к самому названию первых садов – отчий вир. Думаю, оно говорит нам о многом. Из этого словосочетания возникло не только «чаир», но и «отчизна», то есть родина и отчая (отеческая) земля, а также «вотчина» – то есть наследство по родовой линии. Согласись, наследство Таргитая великое во всех отношениях. Сады чаир, страна Доро – лишь видимые её проявления. Но существует и невидимый слой, о котором я тебе уже говорил. Речь идёт о спирали, которая является стержневым элементом портала, которым пользовался Таргитай. Суть портала в том, что он работает как воронка, затягивая в себя всё, что оказалось в поле его доступности. Это вращение по спирали похоже на вихрь. А в древности вихрь обозначался словом «вир».
– Выходит, – уточнил Алексей, – у «вир» несколько значений?
– Да. Но все они сходятся к одному. Мощному, «в полный голос» вращению, которое возбуждает пространство, преобразую его по своему усмотрению.
– Это «программа» Таргитая? – догадался Алексей.
– Это видимое его проявление, – уточнил я.
– Но она сейчас не работает?
– Насколько я понял, она в состоянии покоя. Не заглушена, не разрушена, как бы в ожидании…
Алексей хмыкнул, но ничего больше мне не сказал. Наверное, в тот день наши силы иссякли. Больше не хотелось ни размышлять, ни думать, ни говорить.
9
Моё скоротечное пребывание в Крыму подошло к концу. Нужно было уезжать домой. Когда я снова приеду сюда – неизвестно. Дело в том, что вот уже год, как я участвовал в одном строительном проекте, по условиям которого моё пребывание на стройке было обязательным. А основной проектный объект находился в Сибири… Так что не наездишься!
Алексей вызвался меня проводить. Я не возражал. После смерти моей престарелой родственницы Марии, которая жила на «Малашке», других людей, знавших обо мне, в Севастополе почти не осталось.
– Я думал, переосмысливал наш последний поход на Бойко, – сказал мне Алексей, – всё не могу успокоиться.
– Я тоже…
– Нельзя бросать эту тему. Она очень важна.
– Н-да… Важна. Вот уеду сейчас, а вернусь только через год. За это время вся важность улетучится.
– Ты прав. Обычная жизнь закрывает от нас нечто важное, не даёт использовать те шансы, которые открываются нам свыше.
Я вздёрнул плечами.
– Что же делать…
Алексей крепко пожал мне руку и на прощание сказал:
– А ведь ты был прав, когда утверждал, что мы с Коридзе допустили оплошность, не оценив по достоинству в своей книге «Тень орла» значение массива Бойко. Я думаю, именно там скрыто наше будущее.
– Ты о чём?
– О повороте Креста.
– На Бойко?
– Да. В этом наше спасение. Не случайно же там храм Спаса…
– Но…
– Не спеши! Надо подумать, как это сделать. Понял?
Я утвердительно кивнул головой, хотя ничего не понял. На том мы и расстались.
Достаточно долго тема Крыма меня вовсе не волновала. Захлестнули другие заботы. Лишь изредка приходило в голову сравнение нашего поколения людей с болотом, в которое нас засасывает всё глубже и глубже, несмотря на отчаянные попытки выбраться из него. Тот запас прочности, который существовал в обществе, постепенно истончился. Начались процессы, на которые многие здравомыслящие люди смотрели с ужасом, не зная, как их можно предотвратить. Стали размываться нравственные ориентиры и ценности. У людей пропал блеск в глазах, у них исчезла надежда на лучшую жизнь. Я видел, как многие из моих друзей функционируют как роботы, боясь думать и завтрашнем дне. Если же блеск в глазах и присутствовал, то был он явно нездорового оттенка.
У меня стало складываться впечатление, что кто-то сверху огромным молотом бил по нам, стараясь уничтожить всех и вся. Люди сопротивлялись как могли, но надолго ли хватит их? Не захлестнёт ли нас мутная волна дремучего невежества, не очутимся ли мы в жутких дебрях средневековья? Пишу эти строки с содроганием. Понимаю, как быстро уходит время, как быстро уходят в мир иной последние носители морали, а следом… Пропасть. Не станет ли это началом новой революции, такой же беспощадной и страшной, как и её предшественницы? Кто знает…
Наверное, с этой нелицеприятной, но честной оценкой сегодняшнего состояния нашего общества я соотношу положение чаиров в Крыму. Да, ещё есть люди, которые пытаются их спасти, но общее состоянии этих древних «висячих садов» с каждым годом становится всё хуже и хуже. Нужны кардинальные перемены и там, и там. Но как их добиться?
Можно составить и утвердить программу возрождения чаиров, поставить её на государственный уровень с привлечением инвесторов. Можно, что очень важно, возродить чаиры на Бойко. Здесь ведь их исток.
Написав эти строки, я вдруг вспомнил слова Алексея, сказанные на вокзале, что нас всех спасёт духовный Крест, точнее, его «поворот» и «наложение» на массив Бойко. Как это раньше было в Севастополе. Напомню, что в день Животворящего Креста Господня в 1991 году крест был водружён на скале Святого Явления (Феолент), где находится корона двуглавого орла (герба), который распростёрся над Севастополем. После чего в Россию был возвращён его прежний герб – двуглавый орёл (взамен советского). В книге «Тень орла» об этом написано подробно.
В мистическом плане это же событие было отображено следующим образом. Духовный Крест, который находится над юго-западным Крымом, с центром на Мангупе, провернулся вправо на 45 градусов. И теперь его вершина, которая прежде была на мысе Айя (мыс Духа Святого) оказался над Сапун-горой (середина герба, его «сердце»). Что позволило орлу-гербу ожить, воспрянуть от спячки.
Произошло возрождение символа России. Но можно сказать и по-иному: произошло символическое возрождение. А настоящее – должно произойти в реальной жизни и при определённых обстоятельствах.
Но то, что в реальности сейчас происходит, возрождением назвать нельзя. Это барахтанье в вязкой жидкости, без реальных перспектив выбраться на твёрдую почву.
А что, если этот Крест, как намекнул мне Алексей, «провернуть», только теперь не вправо (на запад), а влево (на восток)? Причём так, чтобы его животворящая вершина, которая была на мысе Айя, оказалась теперь над массивом Бойко?
Я вдруг представил, как над массивом Бойко покоится вершина гигантских размеров Креста. Даже страшновато стало от этой картины. Что случится дальше?
И вдруг меня осенило: а ведь на Бойко Животворящий Крест Господень уже есть! Причём не какой-то мистический, символический, а самый что ни на есть настоящий. Он принесён сюда ещё в XV веке, как специально… Что же касается Духа Святого, обитающего на Айя, то на Бойко он представлен во всей своей силе. Чего стоит рассказ Алексея о посещении этого места в день Духа Святого!
Выходит, на Бойко всё уже есть. А что случится, если сюда повернуть ещё и крест, который распростёрт над юго-западным Крымом? Не произойдёт ли «короткого замыкания» от перегрузки, не случится ли взрыв?
И тут до меня дошло. В первом случае, с орлом, действительно требовалось поворачивать крест, ибо над Сапун-горой его прежде не было. А на скале Святого Явления он был снят в советские годы. Иными словами, установка (восстановление) там креста – это акт восстановления исторической справедливости по отношению к Феоленту, Севастополю, а в глобальном плане – к России.
В случае же с Бойко историческая справедливость должна восторжествовать по-иному. Здесь всё уже есть, подготовлено временем, людьми и Промыслом Господним. Остаётся лишь совершить один точный и решительный шаг. Это как бы включить пусковую кнопку! Но что это за шаг, в чём он выражается? И в чём он должен быть проявлен в реальной жизни? Здесь ведь нельзя ошибиться. Попытка может быть лишь одна.
Я задумался. Да, надо всё понять, продумать, осмыслить, прежде, чем решиться на что либо. Но времени нет, поэтому делать всё надо быстро.