Порой Дима засыпал так же, а я приходила глубоко за полночь — мне было на большой кровати одиноко и холодно — будила его, он обнимал, целовал в лоб и шел до спальни, доверчиво держась за руку.
За столько лет я отвыкла от мужчины в доме. Тропинин менял атмосферу своим присутствием, да, как и любой человек, впрочем: иной набор звуков и запахов. Его дыхание было размеренным, и эта размеренность, выверенная организмом, дарила покой.
Я стояла долго, сначала надеясь, что он проснется, а потом, просто слушая. Возникло глупое желание привести себя в порядок, ведь в данный момент эталоном красоты я не была. Да, и не в данный, тоже.
Вместо кухни, повинуясь какому-то древнему инстинкту, заложенному при рождении, закону для всех женщин, я пошла в ванную. Душ и зубная щетка вряд ли сделали из меня человека внешне, но внутренне… Мир перестал плавать в легкой дымке. Расческа придала порядок тому сумбуру, что творился на голове.
Закончив прихорашиваться, я сделала шаг к двери, вот тогда-то и прозвучал в тишине спящей многоэтажки отчетливый звук — щелкнул замок входной двери, располагавшейся рядом с ванной.
Он ушел.
Из окна комнаты Абрикосика я увидела, как заехавший чуть ли не в парадную, белый «немец» умчался в темноту между домами. Бутылка так и стояла там, где ее оставил последний выпивавший. Обидно не было. Скорее кольнуло чувство… пустоты. Я привыкла жить одна. Так было гораздо легче. Но странной тоской отдавала мысль, что я могла слышать чьи-то шаги, чьи-то озвученные мысли, и я говорю не о дочери.
Время было почти четыре часа утра. Спать не хотелось, и, заварив растворимого кофе, я уселась за компьютер. Мои собратья по соцсети видели самые сладкие предрабочие сны. Все, кроме Олеси. На ее имени и веселой аватарке с кроликами я и зависла.
Олеся работала секретарем при мне почти два года, желая сдать экзамен на стажировку, но на горизонте ее появился потрясающий Виктор, и вместо стажировки ушла Олеся в декрет, где и пребывала ныне. Я списывалась с ней недавно. Виктор вошел в активную стадию размножения, и Леська была опять беременна. Благо о финансах ей не приходилось думать. «Пахал» муж, как проклятый, плюс к тому обладал определенным набором правильных на женский и карьеристский взгляд амбиций. А Олеся оказалась ему в этом хорошим подспорьем. Она обладала отличным чувством юмора, высшим юридическим образованием, терпением, пониманием и братом, адвокатом по уголовным делам, как говорится, на всякий случай.
Олега, брата Олеси, я часто видела одно время, он приезжал за доверенностями и копиями, покуда наши суды, наконец-то, не сподобились делать их сами. Правда, пик нашего знакомства пришелся на то время, когда у меня еще не было Абрикоса, но я понадеялась, что этот ужасно обаятельный мужчина меня еще помнит. Ведь мы раньше не однократно собирались и не только на работе, но и в более приятных заведениях. Например, в кафе «Провинция» на Большом проспекте Петроградской стороны. Там снимали одно время сцены для «Улицы разбитых фонарей», чем Олега мы иногда подкалывали, он тогда только-только ушел из органов.
Сидеть и ждать, когда на меня еще и убийство Кеннеди повесят, совершенно не хотелось! Мне нужен мудрый человек и советчик в области уголовного права и уголовно-процессуального права, две эти дисциплины для меня, как гинекология для стоматолога. Подумав, я нашла Олега в списке друзей Олеси. Данику мне писать не хотелось, он был слишком приближен к Тропинину, и, вполне возможно, быть на стороне работодателя для него будет выгоднее.
«Олег, привет. Если помнишь, мы одно время с Олесей работали. Очень нужно твое профессиональное мнение».
Отправив сообщение, я закрыла вкладочку и полезла в новости интересующих меня групп, полагая, что раньше вечера мне вряд ли ответят.
«Соня! Ничего себе. Сколько лет, сколько зим!» — замигал в углу экрана ответ.
«Надеюсь, я тебя не разбудила?»
«Адвокаты не дремлют. Что случилось?»
«У меня, похоже, серьезные проблемы, и как раз по твоей части».
«Отшлепала назойливого клиента?»
«Почти. Убила бывшего мужа, бывшую свекровь и ее соседку за компанию. И вроде бы похитила ребенка».
«Маньячка. Трупы надо прятать лучше, я вот Леську не раз предупреждал. А если серьезно?»
«Куда уж серьезнее. Будет ли у тебя немного времени в течение дня? Когда скажешь, тогда и подъеду».
«Давай в час. Знаешь, где я обитаю?»
«На Литейном?»
«Да».
«Спасибо!»
В голове мелькнула еще одна здравая мысль, и я нашла среди списка друзей уважаемого Данила Олеговича и настрочила ему гневное послание.
«Даник, ты же говорил, что с „похищением“ сына Тропинин разобрался?»
Но вот тут ответа придется ждать долго.
* * *
Адвокатская коллегия, где состоял Олег, располагалась на Литейном проспекте недалеко от Невского. Сам же брат Олеси совершенно не изменился: те же за метр девяносто, улыбающиеся карие глаза, ямочки на щеках, ежик темных волос и море обаяния. Мы, если честно, были в него поголовно влюблены всей конторой, но он сумел обзавестись женой-цербером, готовой растерзать любую, слишком долго улыбающуюся мужу, дамочку. И в принципе мы все ее понимали…
— Соня! Очень рад! Дела, я смотрю, у тебя и, правда, не ахти. Вся бледная!
— Да уж, — пробурчала я себе под нос, бухнувшись в предложенное кресло.
— Так что случилось? — он уселся за свой стол и начал перебирать бумаги. Меня это не напрягало. Юристы умеют слушать. Разумеется, иногда требуется пресловутый зрительный контакт, некоторым он вообще необходим, но Олег чутко уловил: чтобы собраться с мыслями мне сейчас пристальный, а уже тем более жалостливый взгляд не нужен.
Я рассказала ему все, даже мельчайшие детали, сама для себя выстраивая ход событий. В конце моей печальной повести Олег уже не перебирал документы, а смотрел на меня округлившимися глазами.
— Ты же понимаешь, что это бред?! — выдал мне мужчина свой вердикт.
— О! Я как никто это понимаю. Но сейчас мне тяжело мозг включить, Олег. Я будто в трясине вязну. Димкина мать пропала. Соседка в больнице. Настю пришлось к родителям отправить. Да еще, похоже, и подругу потеряла. Осталось только по башке в темном переулке получить.
Олег покачал головой.
— Я — не спец в области наследственного права. Объясни-ка мне варианты наследования квартиры.
— Димка оставил завещание на меня и на дочь. У его матери есть право на долю имущества независимо от этого завещания в связи с ее преклонным возрастом. И она прописана в этой квартире. А значит фактически, приняла, наследство. Но суть в том, что Настя получается ее ближайшей родственницей. Если мы не пишем заявление о принятии наследства с Настеной по завещанию, и я не суюсь за дочь принимать квартиру по закону, то Валентина Алексеевна наследует квартиру вместе с женой. Но если Варков сказал правду, и Светлана могла быть причастна к гибели Димы, ее можно попытаться лишить наследства, признав недостойной наследницей. И тогда все переходит Димкиной матери и соответственно, в случае чего, опять же Насте, Если, конечно, Валентина Алексеевна не сделает завещание.
— То есть, ты практически при любых раскладах получила бы, если не всю квартиру, то ее часть точно? — уточнил Олег.
Я кивнула.
— И даже не я, а Настя. Так что, мое хм… устранение тоже может не решить проблему, если им нужна квартира.
Олег побарабанил пальцами по столу.
— Ну и где мотив? Долгов у тебя нет, ты вполне обеспеченная женщина. Даже благополучно прощала и не подавала на алименты. Муж и бабка с вами не общались. Доказать, что ты принудила Диму сделать завещание, тоже не реально. А вот по одному вопросу я сейчас уточню.
Олег достал мобильный и, полистав список контактов, стал ждать ответа.
— Здорово Горыч. Да-да, — заулыбался Олег (пять лет он работал в органах, посему, обладал приятным для адвоката его сферы набором друзей нужной профессии). — Так ты сам говорил, что как Лизка родит, пойдем отмечать. Жмот! Ну, хорошо — хорошо. Ловлю на слове! Слушай, Горыч, а ты можешь для меня один вопрос уточнить? Нет. Ага. Двадцать восьмого декабря прошлого года, прошлого, Горыч, а не позапрошлого, от некоего Тропинина Виталия Аркадьевича поступало сообщение о пропаже ребенка. Ну… Ага… Во сколько? Так… И все? Сто двадцать шестая? Да нет, я не смеюсь. Кто по шапке получил? Аха-ха! Ладно — ладно. Жду приглашения.
Олег отключился и посмотрел на меня с улыбкой.
— А ты вообще сто двадцать шестую УК помнишь?
— Нет, — покачала я головой. — Что это?
— Похищение человека. Там есть замечательное такое предложение в конце, как говорится мелким шрифтом, что если человек добровольно отпустил похищенного, и в его действиях нет другого состава преступления, то он освобождается от уголовной ответственности.
— Да, ты меня обрадовал, — скривилась я.
Олег ухмыльнулся.
— Некто Тропинин действительно заявил в шесть вечера двадцать восьмого декабря о пропаже ребенка. Правда, как говорит мне Горыч, там стоит маячок, что кто-то из шишек этот вопрос еще и курировал. Все по чести: запрошены видео с камер наблюдения, в том числе и у отделения полиции на Советской, пацан все время там и крутился, а его «как бы» никто не заметил. Так что начу отдела там влетело по самое не хочу. А так как нач отдела на Советской никем особо не любим, все дружно отметили это событие. И, смотрю, до сих пор отмечают. Дело закрыто.
Он бухнул огромное скопление макулатуры на стол перед собой и с тоской посмотрел на объем работ.
— Так что, ты — потерпевшая по делу о нападении и нанесении побоев. Других предположений нет, но думаю, из-за этого Тропинина Варков всю эту лабуду тебе на уши и вешает. Кто он вообще такой, этот Тропинин?
— Человек с деньгами. Одно из направлений — строительство, обо всем другом без понятия.
— Мда… Строительство в большинстве случаев — большие бабки, а большие бабки есть головная боль. Дело с наркотой меня напрягает. Там типы совершенно безжалостные. Кстати, а обыск в квартире мужа уже проводили?
— Не знаю, — я развела руками.
— Эх, Соня-Соня. В общем так. Если Варков тебя вызывает, пусть делает это повесткой, а не по телефону в шесть утра. Пишешь ходатайство о присутствии защитника. И я тебе сообщу по секрету, запретить выезд он тебе тоже не может. Подписка о невыезде, Сонечка, это такая бумажка, а не устное приказание, он тебе ее не давал, да и не мог бы. Ты же подозревая лишь по его словам, фактически-то ты потерпевшая. Тебя не знакомили ни с каким иным протоколом, не вызывали на допрос. Это все одна болтовня. Если честно я не понимаю, что за нелепые угрозы в твой адрес.
Дышать стало легче.
— Спасибо, Олег, огромное. Ладно, пойду я, мне еще на работу надо заехать.
— На Петроградку? — вскинулся адвокат, отодвигая дело.
Я кивнула.
— А мне тоже туда надо. Подброшу. Ты все там же работаешь? — запихивая с самым зверским видом кипу бумаг в сейф, поинтересовался Олег.
— А где же еще найти того, кто даст мне такой график?! — улыбнулась я.
— Ты выходи, я подъеду к выходу.
Я подхватила пальто и стала потихоньку спускать вниз по широкой мраморной лестнице. Вежливые, приятные сотрудницы с улыбкой здоровались, да, и разговор с Олегом очень поднял мне настроение. С полного-то нуля.
Сейчас страшнее всего было за мать Димы. То, что произошло и происходит, не поддавалось пониманию. Какой душевной организации должен быть человек, чтобы причинить вред двум старушкам?! От такого можно было ожидать чего угодно. Вопросов было полно, а ответы на них искать совсем не хотелось. Проснуться бы и забыть все это как страшный сон.
На улице стояла ветреная солнечная погода. Проспект тонул в шуме автомобилей. Быстро бегущие облака в голубом небе навевали ощущение, что наступила весна. Рядом посигналила машина, и я закрутила головой в поисках Олега. В паре метров от меня остановилась огромная переливающаяся Ауди.
— Присаживаемся, Софья Аркадьевна, не задерживаем движение! — пассажирское стекло опустилось, и бодрый голос адвоката заставил поторопиться.
— Ничего себе! Олег Юрьевич! А ты-то кого убил?! Это же последняя модель!
Широченная мальчишеская улыбка во все тридцать два зуба, блеск в глазах и прочие атрибуты того, что мечта человека сбылась, прямо таки сияли на довольном до нельзя лице Олега.
— Витя помог. Он удачно провернул пару дел с официальным представителем Ауди, и те предложили ему эту машину с вкусной скидкой и в кредит. Витька по машинам не загоняется, а я вот пройти мимо не смог, и вот уже второй месяц слушаю стенания жены.
— Я ее понимаю… — поддела я Олега.
— Сонь, один раз ведь живем. Если дают надо брать.
— Слоган к сериалу о взяточниках, — ухмыльнулась я.
Олег рассмеялся.
До Петроградки мы долетели за считанные минуты. Облака, машины, люди незаметно растекались в стороны. В обществе Олега было комфортно, в машине тепло и уютно.
Разумеется, проспект перед нужным нам зданием был забит под завязку «самыми умными» на аварийках, встававшими впритык друг к дружке, чтобы эвакуатор мучился дольше. Я начала рыться в сумке в поисках пропуска, а Олег пытался припарковаться, бессовестно уподобившись нарушителям закона.
— Я тебе дверь открою. Там лужа, — сказал мужчина, ставя машину на ручник.
— Ох, ты такой заботливый, — улыбнулась я.
Карточка нашлась только к моменту, когда Олег открыл дверь, и я спустила ноги на подножку.
Лужа была непреодолимой. Адвокат хмыкнул, видя мое растерянное выражение лица и замшевые сапоги. Длины его ног вполне хватило, чтобы встать на полусферу, выполняющую роль острова среди бурного грязного океана. Мужчина обхватил меня за талию, прижав к себе, приподнял и поставил уже на тротуар. Я сделала пару шагов в сторону, чтобы не мешать ему достать бумаги с заднего сиденья, он подавал их мне, а я едва успевала ловить. Поймав последнюю брошенную мне папку, я оглянулась по сторонам, дабы ознакомиться с местом расположения других прудиков из дождя и растаявшего снега.
Взгляд был мимолетным, но кольнуло узнавание. Олег на своей новенькой осуществившейся мечте глубокого темно-синего цвета припарковался прямо перед белым Гелеком, рядом с которым стоял Тропинин с поджатыми губами и буравил меня злым взглядом, возле него переминался Варков с чуть приподнятой левой бровью.
Я на автопилоте кивнула им в знак приветствия. В этот самый момент Олег достал последнюю нужную ему папку (а он с собой возил, похоже, всю библиотеку имени Ленина на заднем сиденье). Адвокат в отличие от меня головой по сторонам не крутил, да и руки его занимала приличная охапка документов. Мужчина, захлопнув дверь и нажав на брелоке кнопочку блокировки замков, приобнял меня и повел к входу в офисное здание.
— Соня, бегом!
Мне показалось, что взгляд господина Тропинина прожигает спину, причем так, что я чуть ли не побежала в сторону бизнес-центра, где располагалась моя работа.
В холле мы с Олегом простились. Он конфисковал папки, козырнул и отправился по своим делам. А я поплелась на пятый этаж.
— Сонька, ты чего тут делаешь? — выдала Зоя мне с порога.
— Хотела с Санычем поговорить, — скидывая пальто, проинформировала я.
— У него сделка большая, ждать придется минут тридцать.
— Подожду. Как дела? — я уселась на крохотный стол у самого входа.
— Все ок. Этот чувак с ментом приезжал, который тебя вроде как спас. С Санычем час трындели при закрытых дверях.
Я удивленно округлила глаза.
— Тропинин?
— Фамилию не помню, — шлепая по клавиатуре, выдала Зоя. Народу было полно, и секретари работали в поте лица.
— Что хотел? — любопытство меня съест.
— Без понятия, — «обломала» мои скромные надежды Зоя.
Телефон завибрировал в сумке, звонил Олег.
— Соня! Кто у вас в здании ведает камерами видеонаблюдения на улицу? И, ты не помнишь, мы когда припарковались, сзади нас кто стоял?
— Эээ… — неопределенно промычала я.
— Гавнюк! — возмущался адвокат. — Он мне чуть бампер задний не снес, поцарапал и уехал.
Причитания Олега еще долго слышались из телефона. А я с озадаченным выражением лица читала пришедшую смс.
«В одиннадцать буду у тебя».
В подписи сие послание не нуждалось, ибо пришло с номера незабвенного владельца белого Гелендвагена. Пока до меня доходил смысл этого более чем странного сообщения, телефон в руке опять завибрировал. Номер был городской, и явно другой области, потому как код, стоявший перед шестью или семью последними цифрами, был мне не знаком.
— Здравствуйте, вас Софья зовут? — поприветствовал меня молодой, слегка уставший голос, на фоне звонившей женщины была какая-то суматоха и звук сирены.
— Да.
— Областная больница Великого Новгорода. Скажите, пожалуйста, вы знакомы с женщиной за семьдесят, волосы седые, худощавая, маленького роста.
— Да! — я вскочила со стула. — Ее зовут Валентина Алексеевна Мизерная. Она у вас? С ней все хорошо?
— Она у нас в больнице, ее привезли два часа назад с вокзала. У нее сотрясение мозга. Вы родственница? Ваш телефон был записан на бумажке у нее в кармане. Документов при ней нет.
— Я бывшая жена ее сына. Ее разыскивает полиция питерская в связи с нападением.
— Сможете позвонить сыну?
— Я сама приеду, ее сын погиб.
— В регистратуру подойдите, как доберетесь, с полицией мы свяжемся. Санкт-Петербург, значит, — уточнила девушка и отключилась.
Я пролистала список вызовов, найдя телефон Варкова.
— Управление, — ответил серьезный женский голос.
— Будьте добры Анатолия Ивановича Варкова.
— Его нет на месте.
А то я не знаю! Он же работает в поте лица! С Тропининым по городу катается!
— А с ним можно как-то связаться?
— Оставьте сообщение.
Я чуть не зарычала. Номер, который мне прислал Тропинин, я благополучно стерла от злости на Варкова.
— Меня зовут Софья Мизерная, мне звонили из областной больницы Великого Новгорода, Валентина Мизерная у них. Я еду к ней. Она у вас в розыске. Мне звонила врач из регистратуры, сказала, что ее привезли с вокзала.
Ждать Саныча я не стала, и поспешила на Московский вокзал.
После всех обвинений Варкова и косых взглядов Тропинина с намеками намою жадность, я была зла и обижена на весь свет. Может, именно это и заставило меня отправиться в Великий за матерью Димы.
Ближайший поезд был только вечером. Зато с автовокзала на Обводном через час отходил автобус, туда-то я поспешила.
Жизнь моя в последний месяц представляла собой бешено вращающееся колесо, которое и не думало останавливаться. Уже в автобусе почти на выезде из Питера, экран телефона осветился номером Варкова. Брать не хотелось, но еще меньше хотелось неприятностей.
— Софья Аркадьевна, вы где? — голос у него был странный.
— Еду в Великий Новгород, — поведала я следователю.
— Я вам запретил покидать город, — рявкнул Варков.
— Подписку о невыезде я не получала, — парировала я. — И она, в конце концов, бабушка моей дочери.
Он помолчал секунда, и когда заговорил вновь, голос его был напряженным.
— Софья, ради вашей же безопасности, вернитесь.
Я промолчала. Он был, конечно же, прав, но я не могла больше сидеть и сходить с ума. Да и спасение утопающих…
— Когда доберетесь, сразу отзвонитесь мне! — обозленный мужчина отключился.
Я же позвонила родителям, и счастливые полчаса отдыхала за разговором с мамой и Абрикосиком.