Приняв ванну и наконец-то одевшись, Магистр переместился в столовую, где, не спеша, насытился, даже успев совместить приятное с полезным, а именно, разобрать пару жалоб и письмо одного достопочтенного темного эльфа, который за обучение своего бездарного сынка платить отказывался. Да, была такая «элитная» категория в Школе Смерти, их держали в небольшом количестве, не допуская, так сказать, до самого вкусного, но именно на них и держались те, кто блистал талантом и знаниями. Вот такая она, реальная экономика.

Заботиться о пропитании женщины в его кабинете Магистр и не думал, требовалось максимально ослабить ее для надлежащего допроса. Возможно, на ней проклятие, возможно, щиты, в любом случае что-то новенькое, и эти знания он собирался получить первым, отдавать такой интересный экземпляр Императорским магам-недоучкам Эллохару не хотел. Таким образом, проведя весьма приятно почти три часа, единственное, что омрачило их — неудавшаяся попытка достучаться до Найриши, жена сидела на занятиях и призыв игнорировала, Магистр, прихватив бутылочку вина и, насвистывая, переместился в свой кабинет.

Собственно, там ему пришлось открыть рот опять. Такой наглости никто еще в его жизни себе не позволял. Девица разожгла камин, натаскав дров из короба у дверей, разжигала магическим фонарем, и не одним и не с первого раза, потому что осколки лежали и в камине и у стены, где должен был находиться светильник. В кабинете было сумрачно, от недостатка магического освещения. Женщина расстелила свою верхнюю одежду на полу, поближе к теплу, и сладко спала в обнимку с его коллекционной бутылкой вина из его закромов — скрытого за изящной ширмой у одного из книжных стеллажей шкафчика. Пустой бутылкой!

Еле сдерживая ярость, он опустился на корточки возле спящей, и удивленно заметил, что женщина в принципе достаточно молода. Короткие до плеч волосы явно не ее природного цвета, однако, приличного платинного оттенка сейчас рассыпались по черному плащу, длинные ресницы, хмуро сведенные брови. Даже ничего так на вид. Было в ее внешности что-то такое, за что цеплялся, но не взгляд, а память, как будто он уже где-то встречал незнакомку.

В любом случае она выглядела гораздо моложе, чем в башне Стражей. Он ошибся, а это неприятно. Он не привык ошибаться.

Положив ладони под щеку и прижав колени к груди, дамочка сладко сопела, хотя надо сказать, что была она крайне бледна, рана на голове затянулась лишь слегка и могла разойтись от любого движения.

Принц Хаоса вскинул руки и решил провести первый осмотр, сейчас это было удобнее всего, никто не мешал, хотя он понимал, что грубое вторжение в ауру ее быстро разбудит. Хотя, после бутылки вина… Сила зазмеилась по рукам Темного Лорда и… ничего, ауры нет! Крайне интересно. Такого он никак не ожидал. Энергия, эмоции, магия, каждое живое существо было наполнено ими в той или иной мере. Даже умертвия, даже камни, даже деревья, но не она. А это значит, что кристалл, который должен помочь ей с освоением речи тоже не поможет. Кстати, Шейдер что-то там вякнул про это.

Заново изучив спящую, магистр отметил, что одета она так, как ни одна женщина в людских Королевствах, да и в Империи, не одевается: темные плотные брюки, короткий свитер, тонкий на ощупь, но теплый, женщины, особенно с Севера обычно предпочитали носить длинные свитера, почти до колена. В ушах маленькие серьги из золота, как гвоздики, на пальце кольцо — золотой ободок, не артефакты и не амулеты. Обувь, явно кожаная, но таких застежек он не видел, сцепление мелких металлических вроде как крючков. Задумчиво оторвав взгляд от сапог, которые в данный момент изучал, он натолкнулся на подозрительно его самого изучающую, отчего даже приподнявшую правую бровь и совершенно не сонную неизвестную. Ее глаза в свете огня были болотной тиной — зеленые с насыщенными крапинками коричневого. Ведьма!

* * *

— Оригинально, вот тебя, дорогой, я в последнюю очередь хотела бы увидеть, — выдала моя разбуженная светлость седовласому. — И вообще, ты — негостеприимный козел, даже поесть не предложил. Я тебе больше того скажу, очень приятно говорить всяким гадам, что они — гады, а эти самые гады даже поспорить с этим не могут, потому что ни черта не понимают!

Все это я проворковала, гаденько улыбаясь. Бутылочка была хороша, особенно с голодухи. Я все переживала, что отдала малыша серому, молясь, что не сделала ошибки, видно было, что внешне они похожи, да и мальчик тянулся к нему. Может родственники? Похоже, что да.

Когда мужчина с малышом испарились, у меня это уже практически не вызвало изумления. От усталости и головной боли, мало что соображая, я все-же очень надеялась, что мне что-то пояснят. Хоть как-нибудь!

Наивная!

Огонек в полотенце заграбастал своими пальцами мой подбородок, а на скуле, как оказалось, еще и синяк был, я отпрянула, дернувшись от боли, а он поднял руки отошел и испарился.

Я честно ждала, долго, скромно сидя в жутко неудобном кресле, но холод и жажда подступали все ближе, уж молчу про голод. И я отправилась исследовать кабинет безжалостного хозяина, начав с дверей, которые были, конечно же, заперты. Книги с закорючками, неизвестный мне алфавит, иллюстрации. Мини-бар нашелся, вот вам крест, совершенно случайно! И, ура, там была откупоренная бутылка, слегка начатая (с выбиванием пробок я никогда не дружила).

Намочив край свитера вином, а на вкус это было именно оно, я вытерла лицо и, шипя, приложила к ране. После чего отправила пару хороших глотков в желудок. Полегчало через минуту.

Порадовало и энное количество дров за ширмочкой у входа.

У каминов вроде должна быть заслонка в трубе, для того, чтобы бы перекрывать дымоход, когда очаг не используется, угореть все же не хотелось. Она нашлась, но на такой высоте, что пришлось двигать дорогую деревянную мебель и безжалостно ее топтать. Проблемы возникли и с розжигом. В кабинете было шесть фонарей, типа того, что я видела в подвале с кроватями, только ярче. Но, если я касалась такого шарика, потянув за длинный фитилек — огонек затухал, на третьем только сообразила, что надо просто бить хрупким стеклом, в котором они были заключены, о дрова. Пламя занялось только на пятом фонарике, и то после того, как я подсунула ему чистую бумагу со стола. Огонь настоящий, родной, в этом вечном холоде был даром богов. Я плюнула на кресла, расстелила пуховик на полу и уселась возле огромного камина. Вино и тепло сделали свое дело, я разревелась. Слезы лились, а я никак не могла их остановить, размазывая по щекам, шепча только одно: «За что?»

Я не знала, что делать, мне никто не мог помочь, я никому не могла рассказать, кто я, здесь было холодно и страшно, а страшно, потому что я одна.

Тошенька… Андрюша!

Я обхватила себя руками, стараясь справиться с истерикой. Чуть позже, свернувшись в комочек на пуховике, мне удалось погрузить в сон, где было лето, много солнца мой сын и мой муж, которого нет даже в мире моих галлюцинаций. Проснулась от того, что кто-то сосредоточенно сопел под ухом. Один открытый глаз передал мозгу забавную картину. Слава Богу, одетый седовласик чуть ли не обнюхивал мои сапоги, точнее молнию на них, с видом крайне заинтересованности, вместо того чтобы накормить ту, которую притащил не понятно куда. Так что тирада моя про гадов шла от чистого сердца. Я могла поклясться, что, не поняв ни единого слова, смысл моих эмоций он уловил верно. И тут до меня дошло, что я для него игрушка, предмет неодушевленный.

Его боялись те люди в башне, явно тоже не обделенные магией, с подобострастием кланялся серый. Ход моих мыслей он не преминул подтвердить. Резко дернулся и, сжав мои запястья, опрокинул меня обратно на пол, нависнув сверху. К моему замаху ногой он тоже был готов в отличие от серого. Накатила злость. Он наклонялся все ближе.

От соприкосновения его горбатого носа с моим лбом меня спас звук открывшейся двери. Седовласый резко отпрянул, и на его лице читалось явное недовольство, обращенное к тому, кто вошел, а вошел очень красивый темноволосый мужчина.