Вставать он начал через пару дней, сильно кренился на правый бок, рука, естественно, уютно покоилась на перевязи, да не на косыночке или веревочке, как практиковалось в России, а в удобной такой колыбельке, Дан такие видал только в голливудском кино. Одеваться сам он не мог, но Аль безропотно натянул на него штаны, носки и домашние туфли, которые в Новосибирске сошли бы за моднючую вечернюю обувку, терзать натягиванием рубашки не стал, здесь мало кого мог смутить голый мужской торс, к тому же относительно голый, потому что бинтами Дан был перемотан основательно.

– К Гаю? – спросил эльф подчеркнуто безнадежным тоном. – Только в обморок там не падай, честно предупреждаю, он плох. Но жить будет.

Хорошо, что честно предупредил, но Дан все равно испугался. Видел он больного Гая – и когда «истребители» всадили ему болт в плечо, и после экспериментов герцогини. Но в первый раз это на Дана больше всего подействовало именно потому что «в первый», нечасто в его прежней жизни знакомые бывали ранены, даже в бурной Олигарховой жизни обходилось без травм. Второй раз Гай выглядел не как Гай, а как обгорелый труп из фильма ужасов, и при этом двигался и говорил, так что и воспринималось во многом как фильм ужасов. Сейчас он просто лежал на кровати, укрытый парой одеял, но его красивое тонкое лицо было настолько безжизненным, что Дан испугался всерьез. Аль ущипнул его за мягкое место, приводя в себя. От неожиданности Дан подскочил, и Гай открыл глаза. Несколько секунд он смотрел неузнавающе, потом лицо как-то прояснилось, он еле заметно улыбнулся и прошептал:

– Дан…