Шарик оказался бесценным спутником. Он неутомимо шлепал рядом, периодически требуя ласки, ревниво шипел на Гая, но не трогал его, позволял им без опасений спать по ночам и даже ухитрился как-то подгрести мерзнущего Дана себе под бочок, где Дан угрелся и уснул. Эта рептилия почему-то не была холоднокровной. А еще он пытался общаться. Дан готов был дать голову на отсечение, что в клекоте, свисте, урчании и шипении есть определенная система.

– Очень может быть, – согласился с ним Гай. – Принято считать, что они обладают зачатками разума. Но тут опять вопрос: что считать разумом? С ними обращаются, как с полезными животными: ухаживают, дрессируют, кормят, но не разговаривают, Считается, что это вредно, лишние слова могут от команд отвлечь. А ты с ним болтаешь. Он и пытается ответить. Мне вот еще кажется, что он понимает далеко не только команды или там приятные слова типа «морковка».

После этого отношение Шарика к Гаю заметно изменилось. Он и вампира к себе подгреб ночью, и шипеть на него перестал, и даже морду ему под руку подсунул. А главное, на следующие день вдруг ускакал в околок и призывно там заквакал. Дан и Гай свернули и обнаружили целую бригаду роскошных чистеньких белых грибов. Они наелись, набрали впрок (Гай обещал, что пару дней он грибы сохранит), накормили Шарика. Он налопался сырых, но жареные тоже трескал, блаженно жмурясь и посвистывая.

Вампир и человек шли в Изумрудный город по дороге из желтого кирпича в сопровождении ящерицы-переростка (ящера?), и это было смешно, но почему-то и очень увлекательно. Данила Лазарцев вошел во вкус местной жизни. Ему всерьез нравилось.