Утро ничего не изменило. Не пришел доктор с осмотром, медсестра галоперидол не вколола… На Дана равнодушно косились – и все. Он побродил по городу, понял, чем трущобы отличаются от приличных кварталов, когда чудом увернулся от ведра помоев, совместил завтрак и обед в трактире с короной (густой гороховый суп небывалой вкусноты, что-то вроде плова и кисель с булочкой), полюбовался на архитектурные изыски центра и пошел к воротам. Мун не работал, и Дан нагло поперся к нему домой.

– Ты прости, Мун, – начал он, но я хочу тебя попросить…

– Я что-то тебе должен? – перебил тот.

– Ни в коем случае. Ты удивлялся, что я в истерике не бьюсь… Я думаю, что просто сошел с ума, вот и не бьюсь.

Мун опешил. Дома, при свете дня он выглядел гораздо старше, чем вчера. Да и носившийся кругами ребенок лет трех периодически взвизгивал «дед! дед!», а не «папа! папа!».

– Помоги мне, пожалуйста, Мун, – торопливо продолжил Дан. – Я понимаю, что это обуза, что у тебя хватает своих дел, что проку тебе от этого никакого, но ты мне уже помог. Если тебя интересуют диковинки, хоть все возьми. Только пользы от них почти никакой, часы, может, год-другой проработают – и все…

– А что я могу? Назад тебя отправить? Я б и рад, да не умею. Ну почему сразу – сошел с ума? Ты путешествовал когда-нибудь? В другие страны?

– Да, – кивнул Дан. С Олигархом он был в Турции (еще в пору красных пиджаков) и в Таиланде в прошлом году.

– И не считал себя сумасшедшим? Если можно попасть в другую страну, то почему нельзя в другой мир?

– Потому что для меня это так же невероятно, как для тебя океанский лайнер или космическая станция.

– То есть тебе проще считать себя сумасшедшим?

Дан улыбнулся. Проще. Сложнее, когда сумасшедшим тебя считают другие. И потом, раз псих, значит, все возможно. Гильдия магов, дармовая еда повкуснее, чем в дорогих ресторанах, алебарды…

– Хочешь, чтобы я помог тебе привыкнуть, – заключил Мун и вдруг заорал истошно: – Дана! Дана, поди-ка сюда, девочка!

Девочек только и не хватало для полного счастья. Тем более таких… Было ей лет… В общем, в Новосибирске она бы еще в школу ходила. Класс в девятый. И в конкурсах «Мисс кто-то там» не участвовала бы. Дану как раз такие нравились: с блеском в глазах, чертовщинкой и быстрыми движениями. Но лет на десять старше.

– Дочка моя – Дана. А этот пришелец – Дан. Он думает, что сошел с ума.

Дан остро ощутил страшенную измятость штанов, несвежесть рубашки, небритость физиономии и нечищенность зубов. Однако он был хорош собой, и юное создание это оценило.

– Пап, для начала его надо помыть и переодеть, – сморщилось оно, – потом уж… Иди за мной, тезка.

Через час Дан с интересом смотрел в зеркало не на парня с рекламного буклета, а на в меру симпатичного мужчину. Невозможность привести в «банковскую» прическу светлые волосы, отсутствие галстука, но наличие тесноватых штанов, серой рубахи и длинного жилета сделали из него этакого Данилу-мастера.

– Ух ты, – удивилась Дана, – ты будто бы здесь и родился. И стройный… ремень затяни потуже, красивее будет. Ты кудрявый, оказывается…

Дан пожал плечами. Кудрявый, увы. Да еще блондин. Да еще с красивыми глазами, которые называются синими, хотя на самом деле они скорее серые. И действительно стройный. Однако на рекламный буклет начальство не пустило. Великое было горе для тетки Даши, свято верующей, что ее племянник Данилка лучше всех, краше всех, умнее всех… На этой почве он и свихнулся.

Далее Дан включил себя в режим накопления информации. Он таскался за девушкой по лавкам менял, запоминал, так сказать, курс валют и биржевые методы, то есть вульгарный торг, усваивал местные правила, дико сложные для пришельца и наверняка простые для аборигена. Дана щипала его за руку всякий раз, когда он делал или говорил что-то не то, так что рука онемела. Его замечательный и умопомрачительно дорогой костюм был выгодно (!) обменен на две пары штанов, две серые рубахи неопределенного размера, жилет вроде того, что на нем был, и невыразительную, но очень удобную куртку. Вместо роскошных туфлей – неказистые башмаки (Новосибирская обувная фабрика, образец семидесятых годов… или раньше? так далеко в прошлое Дан не заглядывал; до нашей эры – это означало до рождения Дана) и сапоги, каких он с армии не видел. За галстук – шейный платок, который Дана тут же пристроила где положено, а Дан терпеливо ждал, задрав подбородок, но кося на девушку глазом. Одним. Ну почему ей не двадцать пять?

«Диковинки» она продала, обогатив Дана на восемь корон: монет из белого тяжелого металла все с той же трехзубой диадемкой с круглыми навершиями. Дану они напоминали бубенцы на колпаке скомороха.

При этом она почти беспрерывно говорила. Дан, включив записывающее устройство, пока усвоил одно: лучше всего не выделяться из толпы. Экая новость! Он всю жизнь такой был.

В очередном трактире с короной Дан получил ведро смеси из картошки, морковки, лука и мяса и десяток пирожков с вишней. Сытно, однако, кормят пришельцев. И здесь, прихлебывая чай, больше похожий на заваренный бабулей шиповник, Дан спросил, что все-таки случается с такими, как он. В конечном счете. Дана нахмурилась над своей кружкой.

– Пропадают все. Если в конечном. Кто месяц выдержит, кто год.

– Пропадают – это значит умирают?

– Нет. Необязательно. Это значит – пропадают. Кто и умирает: или убьют сынки, или загрызут вампиры, или сам сопьется. Кто на самое дно опускается. Кто уходит из города. Ты, главное, себя не жалей.

Этого Дан и не умел. Вернее, отучил себя. И так жалельщиц хватало. Интересно, как же выживают в своих галлюцинациях психи?

– Погоди, Дана. Какие вампиры?

– Обыкновенные. Которые упыри. Вообще-то их в строгости держат, да разве удержишь пьяницу от стакана? Вот и ищут кого побеззащитнее, чтоб потом некому было следствие требовать. Эх, жаль, что ты с кинжалом управляться не умеешь, купили бы у Сата, у него хорошие кинжалы, с добавками серебра.

С кинжалом Дан управляться и правда не умел. Интересно, это сложнее, чем десантный нож?

Дана расплатилась за свой ужин парой мелких монеток (без короны, но с трилистником). Уже стемнело, но девушка не унялась. Она показала ему и городские достопримечательности не для туристов: тюрьму, лобное место (м-да, публичных казней он не видал), квартал, назначение которого было ясно по обилию скудно одетых, но мощно разрисованных женщин. «Все равно рано или поздно ты сюда придешь. Больше короны с собой не бери, обчистят или просто отберут, а на корону ты тут пару хороших шлюх получишь, ужин и штоф приличного вина». Вообще-то Дан пока ни разу не платил женщинам – нужды не было. Но вдруг здесь мораль строга и замужние блюдут верность, а незамужние – невинность? Печально.

Когда он провожал Дану домой, было уже совсем поздно. Стражи в городе хватало, но, как и родная милиция, она предпочитала освещенные улицы и спокойные районы. Стража была пешая (с алебардами), конная (с мечами и арбалетами) и специфическая: увидев эту последнюю, уравновешенный и вовсе не нервный Дан шарахнулся так, что едва не сбил с ног свою спутницу.

– Одурел? – сердито бросила она. – Сторожевых драконов не видал?

Дан никаких не видал. Кроме как в кино «Кольцо Нибелунгов». А тут рядом со стражником раскорячисто топал этакий варан-переросток ростом с сенбернара… нет, побольше. На поводке, но без намордника. На Дана он даже и не посмотрел, зато зевнул – что за сонный город! Дан успел ужаснуться количеству и размеру зубов. И крылья имелись… Впрочем, вряд ли они могли поднять в воздух эту тушу.

– Они летают?

– Сторожевики? Плохо. Когда гонятся, подпрыгивают и сколько-то пролетают. Ты уж лучше от драконов не бегай, сразу сдавайся. Они обученные, насмерть не загрызут.

– Огнем плюются?

– Ну и мир у вас, – покачала головой Дана. – Самых простых вещей не знаешь. Огнем плюются гигантские драконы, но с ними у нас договор о мире и взаимопомощи. Мы им овец, они нам – помощь при нужде. А эти – так, твари полуразумные. У нас был такой, да соседи отравили еще маленьким, помер. И не докажешь ведь… Ты дорогу до казармы найдешь?

– Конечно. Спасибо, Дана. А можно я завтра еще приду?

– Конечно. Тебя еще учить и учить. Запомнил, кого нужно сторониться? Если что, не стесняйся стражу кричать, если ограбят, ладно, но ведь и убить же могут.

Дан попрощался и медленно потащился по улице. Дана пока оставила у себя все, что наменяла, и правильно, не таскать же с собой этот узел с вещами. В одной из лавок она заставила его переодеться, и теперь он не выделялся из толпы даже тесноватостью штанов. Эти были значительно удобнее, словно по мерке сшиты.

А если не свихнулся? Если и впрямь какой-то другой мир? И, судя по звездному небу, другой в планетарном смысле. Не земля это, потому что вон то, что наверху, не Луна. И вот то – тем более. У Земли спутник один.

Таращась на небо из неглубокого колодца улиц, он свернул не туда. Заблудился. Но это его уж точно не пугало, потому что Дан Лазарцев направление чуял, даже летя в самолете. Он просто не мог заблудиться всерьез. Не умел.

Ага, нас трое, и мы ищем приключений на свою задницу. Фиг вам, сынки. Хороший термин. Говорящий. Лучше, чем мальчики-мажоры. Более внятный. Дан свернул в переулок, но сынки топали за ним, радостно регоча в предвкушении удовольствия. Мазохисты. Дан уходил он них, пока не уперся в тупик. Жаль.

Фантазии психов ограниченны, или шпана во всех местах ведет себя одинаково? Дан изо всех сил избегал конфликта, не отвечал на оскорбления с банальными упоминаниями родственников по женской линии (а других у Дана и не было), был безукоризненно вежлив, глаз не поднимал, наклонился невзначай, чтоб рука сынка пролетела мимо, но те только раззадорились. Убегать? Глупо, он не знал города. Дать себя побить? Тоже глупо, отморозки не умеют вовремя останавливаться. Стражу покричать? Ну, милиция на помощь в таких случаях не спешит.

Наклонялся еще Дан Лазарцев, а выпрямлялся уже Лазарь. Через двадцать секунд он перешагнул через сынка и пошел к казарме. Это вон там. И как бы ни были запутаны улочки, не Миносский лабиринт. Не зря фантазии Дана сводились в боевикам. Небезосновательно. Лазарь умел… справляться с отморозками. Особенно с такими. Попавшийся навстречу парень благоразумно отступил от его улыбки. Не бойся, дружище, десантура первой не бьет.

Спал он крепко, во сне продолжая взвешивать «псих – не псих», и, как и положено во сне, это приводило к забавным результатам. Особенно запомнились сторожевые драконы, по кругу летавшие над его головой, лениво махая крылышками, а он держат в руке поводки, как нитки воздушных шариков, и шел в зоопарк смотреть на вампиров.

С утра Дан предпринял некоторые самостоятельные шаги. Позавтракав в ближайшем «коронованном» трактире (миска каши с маслом, шмоть колбасы, шмоть хлеба и кружка молока), он, легко ориентируясь, добрался до массивного приземистого строения, где располагалась Гильдия магов. Хуже-то не станет. Дана и ее папа все больше по слухам, а эти как?

«Эти» его приняли. Вежливо, сочувственно и с готовностью унимать истерики. И были потрясены ответной вежливостью и отсутствием истерик. Дан получил внятные и исчерпывающие ответы.

Маги абсолютно свободны. Гильдия гарантирует возможность любых исследований. Пострадавшие получают достаточную компенсацию и всяческую поддержку. Обещанное Дану пособие пожизненное, если только он не покидает города, но если после отлучки возвращается, снова его получает. Оплачивается также любое обучение, хотя никто из его предшественников этим не пользовался, староваты, чтоб научиться чему дельному всерьез. Случается, что маги возвращаются, но не так чтоб часто. Лучше не надеяться. Дан производит впечатление человека вполне разумного, а это с пришельцами так редко случается.

Разумного, потому что считает себя психом, очевидно. Говорить с ними об этичности было, конечно, смешно. Они же кормят до отвала, денег дают и койку. Что еще нужно никчемному пришельцу?

И впервые Дану стало по-настоящему страшно. До того, что забурчало в животе, а волна ужаса смыла все краски с лица. Он побледнел так, что замерзли щеки. И уши. Уши, которые он даже в морозы ушанкой не прикрывал. Маги сочувственно похлопали его по чему придется и налили горячего чаю.

Это не сон и не сумасшествие. Это реальность, которой не может быть. Вообще. Никогда. Черт знает как, но его забросило в иной мир, не параллельный или перпендикулярный, а просто – иной. В этико-космическом смысле. И даже если на самом деле он просто свихнулся, закрывая за собой коричневую банковскую дверь, то все равно – это реальность. Его, Дана Лазарцева, реальность, в которой придется жить, пока не вылечат. Или не вернут назад. Или не убьют.

Об обычной смерти от старости, дизентерии или инфаркта он не подумал. Нет. Он слишком инородное тело в этом чужом – своем? – мире, чтобы жизнь сложилась настолько благополучно.

Придется адаптироваться. Кормиться под знаком короны, спать в пустой холодной казарме и зарабатывать на вино и сигареты рассказами о телевизоре, станции «Мир», чернобыльской катастрофе и убийствах братьев Кеннеди. Словом, вести растительное существование, как и в родимом сером недомегаполисе, в абстрактных мечтах превращаясь в Лазаря.

Впрочем, не исключено, что именно Лазарю здесь будет уютнее. Даже без калаша. Где тут можно кинжалом обзавестись? С добавками серебра. Сет? Сат?

Дан почти не интересовался жанром «фэнтези», ну, основоположника читал, преодолевая скуку и пропуская целые страницы, несколько книжек пролистал из серии «Век дракона» без драконов, да бушковскую эпопею о Свароге, только потому, что тот был десантник. Сварогу-то повезло, оказался магом, а вот Дан – вряд ли…

Он допил чай, вежливо распрощался с магами («Заходи, если что») и отправился вживаться. Проходить первый уровень. Пока в качестве Дана.